Хитросплетения токийского процесса. Токийский международный трибунал

3 мая 1946 г. в Токио приступил к работе Международный военный: трибунал для Дальнего Востока. Это был второй судебный процесс над главными военными преступниками, виновными в развязывании второй мировой войны. Первый международный суд — над немецкими военными преступниками — начался 20 ноября 1945 г. в Нюрнберге.

Теперь пробил час возмездия и для японских агрессоров. Милитаристы, мечтавшие ценой захвата чужих территорий, гибели и порабощения других народов установить с партнерами по оси мировое господство и возомнившие себя носителями высших духовных ценностей, предстали: перед судом народов.

Требование суда над японскими военными преступниками было сформулировано в Потсдамской декларации о безоговорочной капитуляции Японии. Пункт 10-й этой декларации гласил: «Мы не стремимся к порабощению японцев как расы или уничтожению их как нации, однако должно быть осуществлено суровое правосудие в отношении всех военных преступников, включая тех, кто совершал зверства против наших военнопленных».

Державы, подписавшие Потсдамскую декларацию и присоединившиеся к ней, рассматривали справедливое наказание японских военных преступников как важное условие прочного мира, демократизации государственного и политического строя Японии. Они заявляли: «На вечные времена должны быть устранены власть и влияние тех. кто обманывал японский народ и вовлек его на путь завоевания мирового господства, ибо мы считаем, что мир, безопасность и справедливость невозможны, пока не будет изгнан из мира безответственный милитаризм».

Таким образом, Потсдамской декларацией была заложена основа создания Международного военного трибунала для Дальнего Востока. Подписав 2 сентября 1945 г. акт о безоговорочной капитуляции, Япония полностью приняла условия декларации и дала обязательство, что «японское правительство и его преемники будут честно выполнять условия Потсдамской декларации».

Важной вехой на пути к осуществлению правосудия над японскими военными преступниками явилось Московское совещание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, состоявшееся 16 — 26 декабря 1945 г., на котором било принято решение возложить проведение всех мероприятий, необходимых для реализации условий капитуляции, оккупации и контроля над Японией, а следовательно, и касающихся наказания японских военных преступников, на верховного командующего союзных держав в Японии. К этому решению присоединился и Китай.

Однако ни Потсдамская декларация, ни акт о безоговорочной капитуляции Японии, ни решения Московского совещания министров иностранных дел не выработали конкретных форм осуществления правосудия. Эти формы были определены в ходе дипломатических переговоров девяти заинтересованных государств — СССР, США, Великобритании, Китая, Франции, Австралии, Канады, Новой Зеландии, Нидерландов, которые достигли соглашения об учреждении Международного военного трибунала. Представители этих государств и вошли в его состав. Впоследствии к соглашению присоединились Индия и Филиппины.

19 января 1946 г. верховный командующий союзных войск в Японии Макартур издал приказ об организации Международного военного трибунала для Дальнего Востока и утвердил его устав. Задача трибунала заключалась в организации «справедливого и быстрого суда и наказания главных военных преступников на Дальнем Востоке».

Устав Токийского трибунала вобрал в себя важнейшие положения устава Нюрнбергского трибунала. Однако в отличие от последнего в нем не был соблюден принцип паритета, то есть равноправного участия стран в организации и проведении процесса. Если в Нюрнберге члены трибунала выбирали председательствующего по взаимному соглашению, главные обвинители распределяли обязанности по поддержанию обвинения также по договоренности, а процесс велся на четырех языках (по количеству стран, участвовавших в суде), то в Токио все обстояло иначе.

Устав был разработан американскими юристами в соответствии с нормами англосаксонской процедуры, и некоторые весьма существенные вопросы судебного процесса оказались не предусмотренными ни уставом, ни правилами процедуры. Вопросы, возникавшие в ходе судебной процедуры, решались так, как будто дело рассматривалось в английском или американском суде.

Верховному командующему Макартуру были предоставлены чрезвычайно широкие полномочия. Он назначал председателя, главного обвинителя, членов трибунала из представителей, которых предлагали государства, подписавшие акт о капитуляции, а также Индия и Филиппины. Он имел право смягчить или как-то изменить приговор, но не увеличить меру наказания. Официальными языками процесса были только японский и английский. Американцы стремились подчеркнуть, что приоритет в разгроме Японии принадлежит им, и на Токийском процессе заняли ключевые позиции.

Прогрессивная мировая общественность и народ Японии, ставший первой жертвой милитаристов, с одобрением встретили известие о суде. Идея наказания военных преступников была популярна среди японцев. На митингах, организованных коммунистической партией и левыми организациями Японии, составлялись обширные списки виновных в развязывании войны.

3 мая 1946 г. в здании бывшего военного министерства состоялось первое заседание Международного трибунала. Членами трибунала являлись: от СССР — член военной коллегии Верховного Суда СССР генерал И. М. Зарянов, от Соединенных Штатов Америки — бывший главный военный прокурор армии США генерал М. Крамер, от Китая — председатель комитета по иностранным делам законодательного юаня Мэй Жоуао, от Великобритании — член верховного суда У. Патрик, от Франции — прокурор 1-го класса А. Бернар, от Австралии — председатель верховного суда штата Квинслэнд У. Уэбб, от Голландии — член суда города Утрехта, профессор Утрехтского университета Б. Роллинг, от Индии — профессор университета Р. Пэл, от Канады — член верховного суда С. Макдугалл, от Новой Зеландии — член верховного суда Э. Норткрофт, от Филиппин — член верховного суда Д. Джаранилла. Австралийский судья Уэбб был назначен председателем Международного трибунала, американский судья Дж. Кинап — главным обвинителем (он же обвинитель от США).

Каждая страна — участница трибунала выделила еще юристов в качестве дополнительных обвинителей. От СССР обвинение представляли: член-корреспондент Академии наук СССР С. А. Голупский, государственные советники юстиции А. Н. Васильев и Л. Н. Смирнов. От Китая дополнительным обвинителем был главный прокурор Шанхайского верховного суда Сян Чжэ-чжунь, от Великобритании — бывший член парламента адвокат А. Коминс-Карр (заместитель главного обвинителя), от Франции — главный прокурор в суде присяжных департамента Сены и Марны Р. Онето, от Австралии — член верховного суда штата Квинслэпд, А. Мэнсфильд, от Голландии — член специального суда в Гааге В. Бергергоф-Мульдер, от Канады — заместитель главы военно-судебного ведомства канадской армии бригадный генерал Г. Нолан, от Новой Зеландии — прокурор верховного суда генерал Р. Квильям, от Филиппин — член Филиппинского конгресса майор П. Лопец, от Индии — Г. Менон.

Защита была представлена 79 японскими и 25 американскими адвокатами. Участие американских защитников в судебном процессе мотивировалось некомпетентностью японских адвокатов в англосаксонской судебной процедуре. Если на Нюрнбергском процессе каждый обвиняемый имел одного защитника, то в Токио — трех-четырех.

К судебной ответственности были привлечены 28 человек, разрабатывавших и проводивших политику агрессии. В большинстве своем обвиняемые являлись профессиональными военными, тесно связанными с «дзай-бацу» и придворными кругами. Каждый подсудимый в 1928 — 1945 гг. (период, охватываемый обвинением) занимал различные руководящие посты, активно участвуя в вовлечении Японии в войну.

Но не все виновные оказались на скамье подсудимых. Представители крупнейших японских монополий, финансировавших и направлявших агрессоров, не были привлечены к ответу, хотя советское обвинение настаивало на этом. Объяснялось это прежде всего тем, что суды над монополиями слишком компрометировали капиталистическую систему и могли вылиться в суд над империализмом, порождающим захватнические войны. Подобного буржуазные политики допустить не могли. Тем не менее факты, касающиеся роли монополий в развязывании войны, были столь красноречивы, что умолчать о них буржуазные юристы не решались. В приговоре суда представители монополистического капитала фигурируют неоднократно, но безлико: «промышленники», «дзайбацу», «банкиры».

Перед судом предстали премьер-министры Японии разных лет К. Койсо, X. Тодзио, К. Хиранума, К. Хирота, вице-премьер-министр Н. Хосино, военные министры С. Араки, С. Итагаки, Д. Минами, С. Хата, военный вице-министр X. Кимура, морские министры О. Нагано, С. Симада, морской вице-министр Т. Ока, командующий японскими войсками в Центральном Китае И. Мацуи, начальники бюро военных дел военного министерства А. Муто, К. Сато, член Высшего военного совета К. Доихара, начальник генерального штаба армии И. Умодзу, министры иностранных дел И. Мацуока, М. Сигэмицу, С. Того, дипломаты Х.Осима, Т. Сиратори. министр финансов О. Кайя, организатор фашистского движения молодежи К. Хасимото, идеолог японского фашизма С. Окава, лорд — хранитель печати К. Кидо, председатель планового комитета при кабинете министров Т. Судзуки.

Подсудимым было предъявлено обвинение в заговоре совместно с Германией и Италией с целью «обеспечить господство агрессивных стран над остальным миром и эксплуатацию его этими странами». Используя все средства, обвиняемые «намеревались и действительно планировали, подготавливали, развязывали и вели агрессивные войны, — говорилось в обвинительном акте, — против Соединенных Штатов Америки, Китайской республики, Британского содружества наций и Северной Ирландии, Союза Советских Социалистических Республик, Австралии, Канады, Французской республики, Королевства Нидерландов, Новой Зеландии, Индии, Филиппин и других миролюбивых народов с нарушением международного права, договоров, обязательств и заверений... с нарушением законов и обычаев войны...».

Было выдвинуто 55 обвинительных пунктов, разделенных на три группы: а) «Преступления против мира», включавшие подготовку и развязывание агрессивных войн, нарушавших международное право; б) «Убийства», где подсудимым инкриминировалось убийство военнослужащих и гражданских лиц при развязывании незаконных военных действий и прочие убийства с нарушением общепринятых законов и обычаев войны (расстрел военнопленных, массовые убийства гражданского населения); в) «Военные преступления и преступления против человечности», подразумевавшие негуманное обращение с военнопленными и гражданскими интернированными лицами.

На вопрос, признают ли подсудимые себя виновными, все они ответили отрицательно. 3 июня обвинение приступило к предъявлению доказательств виновности подсудимых, включавших устные и письменные показания свидетелей и подсудимых, документальные и вещественные улики. Значительные затруднения возникли с документальными доказательствами. Если немецкие преступники не успели уничтожить подлинники важнейших документов и они попали в руки союзников, то в Японии была уничтожена почти вся документация, которая могла бы изобличить милитаристов в совершении преступлений.

В приговоре трибунала неоднократно упоминается об этих действиях, направленных на сокрытие злодеяний. Ниже приводится извлечение из приговора, относящееся к документации по разделу «Зверства».

«Когда стало очевидным, что Япония вынуждена будет капитулировать, были приняты организованные меры для того, чтобы сжечь или уничтожить каким-либо другим образом все документы и другие доказательства относительно плохого обращения с военнопленными и гражданскими интернированными лицами. 14 августа 1945 г. японский военный министр приказал всем штабам армий немедленно уничтожить путем сожжения все секретные документы. В тот же день начальник жандармерии разослал различным жандармским управлениям инструкции, в которых подробно излагались методы эффективного уничтожения путем сожжения большого количества документов. Начальник отделения лагерей для военнопленных (Административный отдел по делам военнопленных при Бюро военных дел) отправил 20 августа 1945 г. начальнику штаба японской армии на острове Тайвань циркулярную телеграмму, в которой он заявлял: «С документами, которые могут оказаться неблагоприятными для нас, если они попадут в руки противника, следует обращаться так же, как и с секретными документами, и по использовании их необходимо уничтожить». Эта телеграмма была отправлена в японскую армию в Корее, Квантунскую армию, армию в Северном Китае, в Гонконг, на остров Борнео, в Таи, Малайю и на остров Ява. Именно в этой телеграмме начальник отделения лагерей по делам военнопленных сделал следующее заявление: «Личному составу, который плохо обращался с военнопленными и гражданскими интернированными лицами или к которому относятся с большим недовольством, разрешается ввиду этого немедленно переехать в другое место или скрыться без следа».

Однако тщательные розыски документов, а также привлечение совершенно секретной японо-германской переписки, имевшейся в распоряжении разведывательных органов союзных государств, помогли подготовить убедительные доказательства, изобличавшие и в достаточно полном объеме раскрывавшие преступную деятельность подсудимых. Обвинение представило обширные доказательства подготовки японского общественного мнения к войне: воспитание молодежи в духе так называемых «самурайских традиций», распространение идей о превосходстве «расы Ямато» над другими народами, ее миссии, состоявшей в осуществлении принципа «хакко итиу» (создание колониальной империи под владычеством Японии). Доказывалось, что в стране насаждались политические организации профашистского толка, совершались террористические акты над политическими деятелями, неугодными милитаристам.

Обвинение представило на рассмотрение трибунала многочисленные документы, доказывавшие интенсивность военных приготовлений Японии: постоянное увеличение численности армии, создание института тотальной войны, введение закона о всеобщей мобилизации, перестройка промышленности в соответствии с нуждами войны.

Первым агрессивным актом Японии был захват Маньчжурии. До 1928 г., отметило обвинение, Япония добилась существенного влияния в этой стране, а после прихода к власти кабинета Г. Танаки Маньчжурия была оккупирована и в ней создано марионеточное правительство. В последующие годы агрессия в Китае продолжалась. На оккупированных территориях японские власти проводили политику террора и репрессий.

Обвинитель Сян Чжэ-чжунь, представлявший доказательства по японским зверствам в Китае, отмечал, что убийства и массовые истребления, пытки, насилия, грабежи имели место в оккупированных районах Китая на протяжении всего времени, с 1937 по 1945 г. После падения Нанкина, когда китайские войска прекратили сопротивление и город оказался полностью под контролем японской армии генерала Мацуи, началась дикая оргия насилий и преступлений. Она длилась, не утихая, более сорока дней. «Высшее командование и японское правительство были поставлены в известность об этих зверствах, постоянно совершаемых японскими солдатами. Невзирая на частые извещения и протесты, зверства продолжались. Это была японская система ведения войны».

Преследуя цель подавить волю китайского народа к сопротивлению, японцы способствовали производству наркотиков. Средства же, полученные от их реализации, шли на финансирование военной экспансии. При изложении вопроса об экономической агрессии в Китае обвинение констатировало, что Япония овладела «почти всеми ценными ископаемыми и сырьем Маньчжурии и Китая».

Оккупировав после капитуляции Франции важный в стратегическом отношении и богатый сырьем Индокитай, японские агрессоры развернули подготовку к захвату стран Южных морей.

7 декабря 1941 г. Япония падала на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор на Гавайских островах, а затем — на американские и британские владения в бассейне Тихого океана. Последовало также нападение на Голландскую Индию. На фактическом материале было показано, что, хотя Голландия первая объявила войну Японии, агрессия была совершена со стороны последней.

В документе, озаглавленном «Предварительный план политики по отношению к южным районам» с пометкой «чрезвычайно секретно», говорилось, что на первой стадии агрессии Японии в южные районы ставится задача захватить Французский Индокитай, Голландскую Индию. Восточную Индию, Британскую Бирму и британские колонии в районе Малаккского пролива, включая Сингапур. Уже в январе 1941 г. было дано распоряжение о специальной оккупационной валюте для Голландской Индии, первый выпуск которой был сделан в марте.

Советское обвинение представляло доказательства по разделу «Агрессия Японии против СССР». Обвинитель С. А. Голунский отметил, что агрессию против Советского Союза невозможно понять и оценить в отрыве от исторического фона, на котором она развивалась. Поэтому он остановился на событиях, связанных с японской интервенцией на Дальнем Востоке в 1918 — 1922 гг. Обвинитель подчеркнул, что, хотя тогда японцам не удалось захватить советскую территорию, «мечта об этом продолжала жить среди японской военщины и японских империалистических политиков до самого последнего времени и мотивировала собой целый ряд их агрессивных действий...». Напомнил Голунский и о вероломном нападении на Порт-Артур, сравнив его с нападением на Пёрл-Харбор: «Та же внезапная атака без объявления войны под прикрытием происходящих в то время переговоров. Это не случайное совпадение, а это метод японской агрессивной политики, это японская военная доктрина, на которой обучались целые поколения японских офицеров».

Характеризуя внутреннюю политику Германии, Италии и Японии, Голунский отметил основные черты, присущие режимам этих стран: террор и проповедь национализма.

Период, охватываемый обвинением, советский представитель разбил на четыре логические части (этапы), указав, что цели агрессии всегда оставались неизменными, но для каждого отрезка времени характерны специфические черты. Так, на первом этапе (с 1928 по осень 1931 г.) выявилось стремление Японии завоевать плацдарм для нападения на СССР. Основной задачей на втором этапе (с осени 1931 по 1936 г.) стало превращение Маньчжурии в военный плацдарм и заключение военно-политического союза с Германией против СССР, а позднее к нему присоединилась и Италия. В течение третьего этапа (с 1937 г. до начала войны в Европе) происходило дальнейшее сближение трех держав, выразившееся в заключении трехстороннего пакта, который окончательно оформил их агрессивный заговор против других государств. На последнем этапе (с осени 1939 г. до капитуляции Японии) милитаристы, уверенные в победе Германии, выжидали удобного момента для нападения на СССР, а после ее разгрома пытались избежать безоговорочной капитуляции.

На основании большого количества документов советскими юристами была выявлена антисоветская направленность захватнической политики Японии, дан глубокий анализ ее агрессивной сути. Обвинение представило веские доказательства виновности подсудимых, проследило роль каждого в формировании и проведении захватнического курса, которым следовала Япония. Из числа обвиняемых едва ли не главной фигурой на процессе был лидер японских милитаристов, бывший премьер-министр Тодзио, фашистские взгляды которого не оставляли сомнения. Занимая посты начальника штаба Квантунской армии в 1937 г., военного министра в 1940 г., премьер-министра с декабря 1941 г. по июль 1944 г., он сыграл не последнюю роль в превращении Японии в очаг напряженности на Дальнем Востоке, а затем в развязывании войны против других государств. Тодзио и на суде продолжал отстаивать свои взгляды, ни в чем не раскаиваясь.

Среди подсудимых находился один из старейших государственных деятелей бывший премьер-министр Хиранума, пользовавшийся огромным влиянием в правящих кругах Японии. Проводник фашистских взглядов, руководивший одной из наиболее влиятельных фашистских организаций («Кокухонся»), он нес непосредственную ответственность за развязывание войны против Китая, США, Британского содружества наций, за агрессивные акции против МНР и СССР в 1939 г. Подсудимые принадлежали к правящим кругам Японии, и их имена, как доказало обвинение, были теснейшим образом связаны с различными этапами японской агрессии. Обвинение представляло свои доказательства 160 дней.

24 февраля 1947 г. начала представлять доказательства защита. Большое влияние на ее поведение, как и на весь ход работы трибунала, оказало изменение международной обстановки. Наступали времена «холодной войны», когда США в своей политике отходили от сотрудничества с СССР, что привело к ухудшению американо-советских отношений. Для капиталистических стран Германия и Япония уже не представляли опасности, тогда как усиление позиций Советского Союза, повышение его авторитета, демократические преобразования в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, многие из которых вставали на путь социалистического развития, нарастание национально-освободительного движения в колониях вызывали большую тревогу и озабоченность руководящих кругов США.

Многие государственные и военные деятели Соединенных Штатов уже видели в Японии союзника в будущей борьбе против СССР и стремились превратить ее в орудие антисоветской, антикоммунистической политики. Однако в то время они вынуждены были считаться с объективными условиями: еще мало времени прошло со дня окончания войны, и крутой поворот от идеалов, за которые боролись и осуществления которых ожидали прогрессивные люди всего мира, к политике международной реакции был непрост.

Характерно в этом отношении мнение Макартура, имевшего большие возможности влиять на ход процесса. «Потсдамская декларация, — писал он в воспоминаниях, — также содержала положение о чистке, требовавшее, чтобы все японцы, которые активно участвовали в милитаристской и ультранационалистической деятельности до войны, были удалены с государственной службы и лишены всякого политического влияния. Я сильно сомневался в мудрости этой меры, так как она вела к устранению от службы многих способных администраторов, которых трудно будет заменить при строительстве повой Японии. Я начал чистку с минимальной жестокостью, но это был единственный вопрос, который имел поддержку со стороны японского народа».

В ходе Токийского процесса защита, воспользовавшись обострением международной обстановки и усилением реакционных настроений в правящих кругах капиталистических стран, пыталась всеми способами оправдать подсудимых. Большую активность проявляли американские адвокаты, считавшиеся помощниками японских, но фактически руководившие ими. Сразу после предъявления обвинительного акта защита ходатайствовала о его аннулировании, а когда трибунал отклонил это ходатайство, защита обратилась с просьбой об аннулировании пунктов обвинительного акта либо исключении из обвинительного акта некоторых подсудимых.

Стремясь дискредитировать стоявшие перед трибуналом задачи, защита на протяжении всего процесса ставила под сомнение юрисдикцию трибунала. Во вступительной речи защиты японский адвокат И. Киосэ заявил, что «ни в 1928 г., ни после этого не существовало таких принципов международного права, которые накладывали персональную ответственность за политические действия на лиц, действующих от лица государства, осуществляющего свои права на суверенитет». В речи японского адвоката К. Такаянаги была сделана попытка оспорить компетенцию трибунала судить японских военных преступников на том основании, что трибунал состоит из представителей держав-победительниц. Трибунал отклонил эту часть речи.

В последующем, желая спасти своих подсудимых от наказания за совершенные преступления, во многом аналогичные гитлеровским, тот же Такаянаги, объясняя мотивы преступлений, совершенных немецкими и японскими военнослужащими, цинично заявил: «Такой вид действий может являться лишь отражением национальных или расовых особенностей. Преступления не меньше, чем величайшие произведения искусства, могут выражать характерные черты, отражающие нравы расы...» По мнению адвоката, подсудимые воплотили в себе характерные черты «расы Ямато» и «нордической расы», что не могло их компрометировать. Скорее наоборот, защита исходила из особых высоких свойств этих рас, ставивших их «по ту сторону добра и зла».

Защита не останавливалась перед самыми грубыми извращениями действительности. В частности, уже упоминавшийся Киосэ заявил, что обвинение неправильно поняло термин «новый порядок в Восточной Азии», который, оказывается, подразумевал «уважение независимости каждой страны, он никогда не включал в себя идеи завоевания мира и ничего не имеет общего с ограничением свободы личности». Защитник отрицал и агрессивность внешнего курса Японии, и ответственность ее за начало военных действий в июле 1937 г., беззастенчиво утверждая, что Китай виновен в развязывании военных действий, а Япония, напротив, придерживалась мирной политики.

Пытаясь сыграть на антикоммунистических настроениях, многие адвокаты утверждали, будто Япония вела войну не в агрессивных целях, а ради защиты от коммунизма и «японцы совершенно справедливо опасались распространения коммунизма, проникновение которого в Азию привело к нарушению мира и порядка». Преступные деяния японских милитаристов в Китае также объяснялись «разумным и оправданным страхом перед распространением мирового коммунизма». Даже пакт, заключенный Германией, Японией и Италией, назывался не агрессивным, а оборонительным и направленным против распространения коммунизма в Европе и Азии. Выступления некоторых адвокатов носили откровенно вызывающий характер. Защитник О. Каннингхэм, у которого не были приняты документы ввиду их недостоверности, обвинил трибунал в том, что тот «не желает придерживаться... современной политической линии США».

Защитники А. Лазарус, Б. Блэкни и другие отрицали антисоветскую направленность внешней политики Японии. Агрессию Японии у озера Хасан и на реке Халхин-Гол они называли обычными пограничными инцидентами, а детально разработанные планы нападения на СССР, как и захватнические действия в Маньчжурии, Корее и на Тихом океане, — оборонительными. Представляя черное белым, защита пыталась изобразить агрессивный курс Японии «миролюбивым» и «справедливым», а Тодзио, Кидо и Сигэмицу стараниями адвокатов возводились в ранг «борцов за мир».

Свидетели защиты неоднократно уличались во лжи, что даже было зафиксировано в приговоре трибунала. Они «давали многословные двусмысленные и уклончивые ответы, которые только вызывали недоверие». Многие из речей защиты «не достигали своей цели, потому что аргументация была основана на показаниях свидетелей, которых трибунал не считал достойными доверия, так как они не были искренни».

Адвокаты японских военных преступников умышленно затягивали Токийский процесс обсуждением не относящихся к делу вопросов, оглашением длиннейших документов и неоднократными ходатайствами о перерывах. Едва ли не каждое доказательство обвинения вызывало необоснованные возражения. О недобросовестности защиты свидетельствуют следующие цифры. Из 2316 документов, представленных ею, трибунал не принял 714, или 30 процентов, тогда как из 2810 документов, представленных обвинением, были отклонены 76, то есть менее 3 процентов. Фаза защиты продолжалась свыше десяти с половиной месяцев.

В заключительной речи обвинение подвело итоги двухгодичного разбирательства и подвергло критике позиции защиты. Главный обвинитель Кинан, опровергая один из основных доводов подсудимых, будто их агрессивные действия были продиктованы самообороной, сказал: «Мы согласны с тем, что право на самооборону согласно международному праву сохраняется за каждым государством в равной степени, как этим правом пользуется каждый гражданин согласно внутригосударственному праву. Однако в данном случае мы считаем, что было ясно доказано, что японское вторжение в Китай... политическое господство, экономическая эксплуатация и массовые случаи зверств — все это представляет собой агрессию самого зловещего характера... Эти подсудимые не могут больше успешно оправдывать свои действия в военных операциях, начатых 8 декабря 1941 г. на Тихом океане против западных держав. Точно так же доказательства показывают, что правящая клика Японии проводила агрессивную политику против СССР, совершала акты агрессии и в течение ряда лет подготовляла агрессивную войну больших масштабов против Советского Союза».

В ответной речи защита вновь дискутировала по общеправовым вопросам, стремясь доказать ненаказуемость ведения агрессивной войны, недопустимость ответственности ex post facto, неправомочность трибунала. Адвокаты подсудимых вновь прибегали к недостойным методам, зачитываяранее отвергнутые документы, позволяя себе оскорбительные выпады против государств, представленных в трибунале, и пропагандируя преступные взгляды подсудимых.

4 ноября 1948 г. трибунал приступил к оглашению приговора, чтение которого продолжалось до 12 ноября. В приговоре еще раз была подтверждена правомочность трибунала судить главных японских преступников. Был отвергнут один из доводов защиты о том, что, согласившись принять акт о капитуляции, японское правительство якобы не понимало неизбежности предания суду лиц, ответственных за развязывание войны, и поэтому они не могут быть судимы.

Трибунал считал установленным, что «японское правительство, прежде чем подписать акт о капитуляции, рассмотрело данный вопрос и что члены правительства, советовавшие принять условия капитуляции, предвидели, что те, на кого возлагается ответственность за войну, будут преданы суду. Еще 10 августа 1945 года, за три недели до подписания акта о капитуляции, император сказал подсудимому Кидо: «Я не могу выносить мысли о том... что те, кто ответствен за войну, будут наказаны... но я полагаю, что сейчас настало время, когда надо будет выносить невыносимое».

Приговор признал, что на протяжении всего рассмотренного периода внешняя и внутренняя политика Японии была направлена на подготовку и развязывание агрессивных войн. Из года в год во всех сферах жизни общества усиливалась роль военщины, насаждался культ жестокости. Страна интенсивно готовилась к войне. Заключив военно-политический союз с фашистскими странами, Япония вынашивала планы захвата Восточной и Юго-Восточной Азии, стран Тихоокеанского бассейна, а также территорий Советского Союза — Сибири и Приморья.

Действия Японии в Китае, лживо называемые «инцидентами», являются агрессивной войной, начавшейся 18 сентября 1931 г. и окончившейся вместе с капитуляцией Японии. Первый этап войны, которому предшествовала мощная пропагандистская кампания, проходившая под лозунгом «Маньчжурия — жизненная линия Японии», начался вторжением в Маньчжурию и провинцию Жэхэ. Приговор отметил, что это было запланированное нападение, подготовленное офицерами генерального штаба и Квантунской армии.

Мапьчжоу-Го было создано Квантунской армией, и его экономика находилась под контролем Японии. Маньчжурии была отведена роль мастерской по производству военных материалов. «Япония, — по словам подсудимого Хосино, — брала у Маньчжурии все, что можно было взять».

Приговор признал доказанным факт ведения Японией агрессивной войны против США, Британского содружества наций, Нидерландов и Франции. Еще раз подчеркивалась несостоятельность тезиса самообороны и утверждения о безвыходном положении Японии в связи с ограничением торговли. Меры, которые были приняты некоторыми западными державами для ограничения японской торговли, представляли собой полностью оправданную политику побудить Японию отказаться от агрессивного курса, которым она издавна следовала и которым была полна решимости следовать.

Особое место в военных планах Японии занимала агрессия против Советского Союза с целью захвата его территории на Дальнем Востоке. Она являлась одним из основных элементов японской национальной политики. В этом свете захват Маньчжурии расценивался не просто как этап в завоевании Китая, а как средство обеспечения плацдарма для наступательных военных операций против СССР. Планы японского генерального штаба на 1939 и 1941 гг. предусматривали сосредоточение крупных сил в Восточной Маньчжурии для захвата городов Ворошилов, Владивосток, Хабаровск, Благовещенск, Куйбышевка, Петропавловск-Камчатский, Николаевск-на-Амуре, Комсомольск-на-Амуре, Советская Гавань и северной части острова Сахалин.

Приговор отметил неискренность, проявленную Японией при заключении пакта о нейтралитете с СССР, маскируясь которым, она рассчитывала облегчить осуществление нападения.

Пакт служил также прикрытием для оказания помощи Германии. Разместив в Маньчжурии крупную группировку войск, Япония сковала значительные силы Советской Армии на востоке, в то время как на западе велись тяжелые бои. Она снабжала Германию информацией о военном потенциале Советского Союза, чинила препятствия советскому судоходству, задерживала без всякой причины суда, а в ряде случаев топила их.

Все обвиняемые, за исключением Мацуи, были признаны виновными в преступлениях против мира, то есть в разработке заговора, направленного на установление военного, морского, политического и экономического господства «над Восточной Азией, Тихим и Индийским океанами и всеми странами и островами, находящимися на них или граничащими с ними...», путем развязывания агрессивных войн. Каждый подсудимый в зависимости от участия признавался виновным в развязывании войны против того или иного государства.

В приговоре упомянуты многочисленные случаи преступлений, совершенных японской военщиной против человечества, попрания элементарных законов и обычаев войны. Массовые убийства, «марши смерти», когда военнопленных, включая больных, вынуждали проходить большие расстояния в условиях, которые не могли бы вынести даже хорошо натренированные войска, принудительный труд в тропической жаре без защиты от солнца, полное отсутствие жилищ и медикаментов, приводившие к тысячам смертных случаев от болезней, избиения и пытки всех видов для получения сведений или признаний и даже людоедство — все это только часть зверств, доказательства которых были представлены трибуналу.

Эти акции самого жестокого и бесчеловечного характера практиковались в японской армии и наглядно свидетельствовали о се моральном облике. Особенно жестоко японцы обращались с пленными китайцами. В течение долгого времени трибунал получал доказательства зверств, творимых по одному образцу на всех фронтах. Не оставалось сомнения в том, что они носили организованный характер и совершались по приказам свыше. Захваченные дневники японских солдат также подтверждали наличие подобных приказов.

Почти половина обвиняемых: Доихара, Итагаки, Кимура, Койсо, Мацуи, Муто, Сигэмицу, Тодзио, Хата, Хирота были обвинены по пунктам, связанным с негуманным обращением с военнопленными и гражданскими интернированными лицами.

Однако приговор не был свободен от некоторых противоречий и погрешностей. Приводя факты, свидетельствовавшие о наличии тесных военно-политических связей между Германией и Японией, приговор счел не доказанным наличие общего заговора Японии и Германии против мира. Признавая основными виновниками войны военных, приговор явно преуменьшал значение правительственных деятелей и совсем не показывал зловещую роль монополий. Иными словами, глубокий анализ причин, приведших к войне, отсутствовал. Но и это не умаляет громадного исторического значения приговора.

Вина подсудимых была настолько очевидна и тяжела, что все попытки оправдать их были безуспешны. Опасаясь справедливого гнева народов, реакционные круги США не решились открыто выступить с реабилитацией главных японских военных преступников. Приговор был вынесен 25 обвиняемым. Мацуока и Нагано умерли до его вынесения. Окава был признан невменяемым.

Трибунал приговорил к смертной казни через повешение Доихару, Итагаки, Кимуру, Мацуи, Тодзио, Муто и Хироту, остальные подсудимые были осуждены к различным срокам тюремного заключения. Подводя итоги судебного процесса, газета «Известия» 28 ноября 1948 г. писала: «Заслуга трибунала состоит в том, что, невзирая на многочисленные попытки адвокатов и других защитников главных японских преступников, несмотря на ухищрения даже некоторых членов трибунала, он вынес справедливый и суровый приговор... На протяжении всего процесса у главных японских военных преступников было немало защитников, занимавших видные посты в США. Не исключено, что эти защитники сделают последнюю попытку, чтобы облегчить участь осужденных».

Так и случилось. 22 ноября 1948 г. Макартур утвердил приговор. Однако вместо приведения его в исполнение он принял от осужденных Хироты и Доихары апелляции для направления их в верховный суд США, а в отношении всех осужденных отложил исполнение приговора. Впоследствии апелляции подали также Кидо, Ока, Сато, Симада и Того. Верховный суд США принял их на рассмотрение.

Поведение Макартура, злоупотребившего своими полномочиями, и незаконное вмешательство верховного суда США вызвали негодование всей прогрессивной общественности. Под давлением мирового общественного мнения правительство США выступило против решения верховного суда рассматривать апелляции японских главных военных преступников. 23 декабря 1948 г. приговор был приведен в исполнение.

Важнейшим итогом Токийского процесса было признание того, что агрессия является самым тяжким международным преступлением, а лица, виновные в ее развязывании, подлежат суровому наказанию. Особое значение этого тезиса трудно переоценить, так как он был зафиксирован вопреки изменившейся внешнеполитической обстановке и усилению «холодной войны», несмотря на то что выводы Нюрнбергского трибунала вызвали бурный протест всего реакционного лагеря и к моменту оглашения приговора в Токио уже породили многочисленную литературу, пытавшуюся опорочить Нюрнбергский суд и подорвать к нему доверие общественности. Поток ее увеличился после опубликования приговора в Токио. Наиболее злобные и резкие возражения у апологетов империализма вызывают именно решения судов о признании преступности подготовки и ведения агрессивной войны.

Токийский процесс декларировал и применил на практике те правовые принципы, которые вошли в современное международное право и были впоследствии одобрены ООН как установления международного уголовного права, предусматривающие ответственность за преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности.

19 января 1946 года по приказу американского генерала Дугласа Макартура в Токио был образован международный военный трибунал для Дальнего Востока. Дуглас Макартур, принявший капитуляцию Японии на борту линкора «Миссури», ранее предложил разделить государство на отдельные части между странами-победительницами — однако план так и не был реализован.

В состав трибунала входили представители 11 держав: СССР, США, Китая, Великобритании, Австралии, Канады, Франции, Нидерландов, Новой Зеландии, Индии и Филиппин.

Страны надеялись, что благодаря Токийскому процессу в Японии установится новый демократический порядок, искоренится имперский милитаризм и исчезнут националистические настроения.

Судьей от Советского Союза выступал генерал-майор Иван Зарянов. Хранящиеся в российских архивах документы указывают на то, что Зарянов получил прямые указания от Политбюро и лично от Сталина.

«Холодная война» и «политика булавочных уколов»

Токийский процесс начался 3 марта в здании, ранее принадлежавшем генштабу Японской императорской армии. А в начале апреля в Токио прибыла советская делегация, члены которой впоследствии часто жаловались на холодный прием. «Нас охватило некоторое чувство недоумения за то, что к нам, высоким представителям великого Советского государства, прибывшим в составе двух военных кораблей, явился на встречу простой, к тому же разболтанный, солдат, — вспоминал капитан Анатолий Николаев. — Наши огорчения еще более усилились, когда нам пришлось ожидать вместо обещанного одного часа целых пять часов. Стоя на борту фрегата и наблюдая за морем и воздухом, где, как нам казалось, американцы демонстративно плавали на кораблях и летали на самолетах, как бы подчеркивая свое господствующее положение в Японии.

Мы расценивали факт нашей задержки как демонстративное неуважение к нашей делегации, как проявление «политики булавочных уколов», проводимой с ведома высшего американского начальства в отношении советских представителей. Это была новая атмосфера начинающейся «холодной войны».

Наконец, в пятом часу к нам на корабли прибыли японские гражданские лоцманы в сопровождении американских моряков и, переговорив в течение нескольких минут с капитанами, провели наши корабли в Токийский порт».

На скамье подсудимых сидели 29 японцев. Среди них — бывший министр культуры и генерал Императорской армии Садао Араки, считавшийся ведущим экспертом по Советскому Союзу и фанатично выступавший против коммунизма; философ и журналист Сюмэй Окава, выступавший активным пропагандистом идей милитаризма в годы войны. Кстати, из-за того, что Окава будет проявлять признаки физического нездоровья во время суда, его признают невменяемым и исключат из числа обвиняемых.

В 1950 году Сюмэй опубликует первый японский перевод Корана.

На скамье подсудимых также сидел Мамору Сигэмицу — первый представитель Японии в ООН, который в 1938 году был одним из инициаторов Хасанских боев — серии столкновений между Японской императорской армией и РККА из-за оспаривания Японией принадлежности территории у озера Хасан и реки Туманная. В результате боев советские войска выполнили поставленную перед ними задачу по защите государственной границы СССР и разгрому частей противника. А про Мамору Сигэмицу была сложена следующая частушка:

«Не пройти им чрез границы,
Не топтать у нас травы,
Не хитрите, сигэмицы,
Мелко плаваете вы!»

«Жаждущий подружиться с американцами»

В ходе судебного процесса было проведено 818 открытых судебных заседаний и 131 заседание в судейской комнате; итоговый обвинительный акт состоял из 55 пунктов. Как и во время Нюрнбергского процесса, все пункты обвинения были разделены на три категории — А, В и С. Пункт А, применявшийся только против высшего руководства Японии, включал в себя преступления против человечества, планирование и ведение агрессивной войны. В категорию В входили обвинения в массовых убийствах, в пункт С — обвинения в преступлениях против обычаев войны и преступления против человечности.

Во время судебного процесса скончались министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока, выступавший за немедленное начало Японией войны против СССР, и адмирал Осами Нагано.

Офицеры, допрашивавшие Нагано, описывали его как «желающего сотрудничества», «живого», «сообразительного» и «жаждущего подружиться с американцами».

«Япония — божественная страна»

«По приговору Международного военного трибунала в Токио были осуждены: семеро — Тодзио, Итагаки, Хирота, Мацуи, Доихара, Кимура, Муто — к смертной казни через повешение; шестнадцать — к пожизненному заключению и двое (Того и Сигэмицу) — к различным срокам лишения свободы, — писал Анатолий Николаев. — Приговор над семью осужденными к смертной казни через повешение был приведен в исполнение в ночь с 22 на 23 декабря 1948 г. между 0.00 и 0.30 часов во дворе тюрьмы Сугамо в Токио».

«Военным преступником номер один» судьи называли Хидэки Тодзио — политика и военачальника, на которого часто возлагают ответственность за вступление страны во Вторую мировую войну на стороне нацистского блока.

Юко, внучка повешенного преступника, впоследствии будет оправдывать деда и говорить, что Япония не являлась агрессором, а Хидэки виноват только в том, что допустил поражение в войне.

«Союзники спровоцировали Великую Восточноазиатскую войну, и я сражался в ней, не имея выбора, для выживания нации и в целях национальной самообороны, — написал Тодзио в своем завещании. — Хотя наша страна, к несчастью, потерпела поражение от этих стран, причину того, что мы живем в этой стране, невозможно отрицать. Япония — божественная страна. Я желаю, чтобы вы были уверены в судьбе Империи и ждали времени, когда эта трудность будет преодолена общими преданными усилиями. Я желаю, чтобы солнце взошло снова…»

Дельфин — пленник японцев

1214-страничный приговор зачитывался в период с 4 по 12 ноября 1948 года. Однако после оглашения выяснилось, что не все представители закона согласны с постановлением трибунала. Так, активно высказывалось мнение, что императора Хирохито необходимо судить как военного преступника. Однако генерал Дуглас Макартур настоял на том, что Хирохито нужно оставить императором и символом единства японской нации.

«Ни один правитель не имеет права сперва развязать преступную войну, а затем требовать законного оправдания на том основании, что иначе его жизнь подверглась бы опасности», — возмущался председатель трибунала, австрийский судья Уильям Уэбб.

А вот судья из Нидерландов Берт Ролинг выступал за то, чтобы смягчить наказание для японских преступников. По мнению Ролинга, возглавлять процесс должны были не только представители стран-победительниц, но и нейтральные стороны, а также сами японцы. Берту вторил Радхабинод Пал — судья из Британской Индии. Пал выступал за то, что всех обвиняемых следует оправдать. По словам Пала, трибунал не является законным, потому что в его основе лежит чувство справедливости победителя. Кроме того, по мнению судьи, многие показания были искажены «враждебно настроенными» свидетелями.

Кстати, в 1966 году император Японии наградил Пала орденом Священного сокровища. А после смерти судьи в Японии в его честь были воздвигнуты монументы в токийском храме Ясукуни и в киотском храме Рёдзэн гококу дзиндзя.

С Бертом и Палом спорил полковник Дельфин Харанилла, судья из Филиппин. «Приговор суда слишком мягкий, не показательный, не соразмерный тяжести преступлений», — считал Дельфин. О тяжести преступлений филиппинец знал не понаслышке — во время войны он сам был пленником японцев.

Важно, что Токийский процесс (как и Нюрнберг) не раз критиковался по ряду причин. Например, высказывалось мнение, что неверно вести судопроизводство от лица потерпевшей стороны. Кроме того, обвинителей можно было судить так же, как и обвиняемых: например, за атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки к Америке легко применить пункт «Преступление против человечности».

Из тюрьмы — в ООН

Интересна дальнейшая судьба некоторых обвиняемых: так, Мамору Сигэмицу, приговоренный к семи годам тюремного заключения, вышел на свободу через четыре года и семь месяцев. После освобождения Мамору стал заместителем председателя Демократической партии, а также министром иностранных дел, руководившим японской стороной на переговорах о восстановлении дипломатических отношений с СССР.

Правда, переговоры оказались неудачными — в частности, из-за того, что страны по-разному смотрели на судьбу Курильских островов.

Кроме того, Сигэмицу участвовал в переговорах о пересмотре японо-американского договора о безопасности, а также стал первым представителем Японии в ООН.

Был досрочно освобожден и Коити Кидо — один из самых влиятельных политиков Японии в годы Второй мировой войны, занимавший ранее пост министра просвещения, министра народного благосостояния и министра внутренних дел. После выхода из тюрьмы Кидо отправился жить в курортный город Оисо. Спустя несколько лет бывший заключенный опубликовал свои дневники, разошедшиеся огромным тиражом. По значимости записи Кидо сравнивают с воспоминаниями Альберта Шпеера — личного архитектора Гитлера, который писал свои мемуары в тюремной камере на туалетной бумаге и обертках от табака.

Война является отрицанием истинной гуманности. Дело не только в убийстве людей, ибо человек должен так или иначе умереть, а в сознательном и упорном распространении ненависти и лжи, которые мало-помалу прививаются людям.

Джавахарлал Неру

Не успел закончиться Нюрнбергский процесс, как начался процесс Токийский. В Нюрнберге США не могли играть ведущей роли, поскольку в общем-то не внесли существенного вклада в разгром гитлеровских войск. В отличие от Англии. Однако в отношении войны с Японией никто не мог сказать, что она далась Америке малой кровью. И Америка решила переплюнуть европейцев по всем статьям, и по масштабам готовящегося действа, и по размаху Японии вменили в вину вообще союз с Германией и Италией, который был подписан в Берлине 27 сентября 1940 года, сроком на 10 лет. Нацистское правительство предполагало, что японская агрессия ослабит и поставит в невыгодное положение те страны, с которыми они находились в состоянии войны, и те страны, с которыми они намеревались завязать войну. Соответственно нацистские заговорщики призвали Японию добиваться «нового порядка». Судьи отметили, что, пользуясь успехами агрессивной войны, которую в то время вела Германия, Япония 7 декабря 1941 года совершила нападение на США в Перл-Харбор и на Филиппины, а также на Нидерланды в юго-западной части Тихого океана, на Британское Содружество Наций, на французский Индокитай. Японцы храбро сражались в ту войну, оккупировали половину Китая и Индокитая. Единственный ее сосед, к которому она не предъявляла никаких территориальных или каких-либо иных претензий, был Советский Союз. И именно он отхватил большую часть ее территории и оказался одной из центральных фигур на Токийском судилище. Токийский процесс должен был состояться. Уж больно хотелось тогда заклеймить агрессию во всех ее видах и на веки вечные установить прочный и справедливый мир.

В 1946 году был учрежден Международный Военный Трибунал для Дальнего Востока с местопребыванием в Токио. Устав этого Трибунала был утвержден приказом Главнокомандующего союзных войск на Дальнем Востоке Макартура 19 января 1946 года. Устав определял структуру Трибунала, юрисдикцию и общие условия, обеспечивающие справедливый суд над обвиняемыми. Кроме того, были утверждены правила процедуры Международного Военного Трибунала для Дальнего Востока, регламентировавшие, извещение подсудимых, представление дополнительных документов, порядок ведения процесса, допроса свидетелей, рассмотрения ходатайств, ведения протокола и т. д. Список стран, представленных на этом процессе, был гораздо шире. Обвинительное заключение по делу 28 главных японских военных преступников было составлено от имени США, Китайской Республики, Великобритании, СССР, Австралии, Канады, Франции, Нидерландов, Новой Зеландии, Индии и Филиппин. Оно содержало 53 пункта, сгруппированных в трех главах.

Первая глава содержала обвинение в преступлениях против мира в соответствии со статьей 5 Устава Международного Военного Трибунала для Дальнего Востока. Пункт «а» этой главы предусматривал следующие преступления: планирование, подготовка, развязывание или ведение объявленной или необъявленной агрессивной войны или войны, нарушающей международное право, договоры, соглашения или обязательства, или же участие в совместном плане или заговоре в целях осуществления любого из упомянутых выше действий. Пункт «б» устанавливал ответственность за преступления против правил и обычаев войны.

Вторая глава определяла ответственность за убийства, заговоры и покушения на убийство, являющиеся действиями, за которые перечисленные лица, каждый из них в отдельности, несут персональную ответственность. Эти действия являются одновременно и преступлениями против мира, против законов войны и преступлениями против человечности, а также нарушением всех параграфов статьи 5 упомянутого Устава, международного права и внутренних законов всех или одной и более стран, где эти преступления совершались (включая Японию).

Третья глава содержала обвинения в преступлениях против обычаев войны и в преступлениях против человечности, являющихся актами, за которые названные лица и каждый из них в отдельности несут персональную ответственность согласно статье 5 Устава Международного Военного Трибунала для Дальнего Востока и согласно международному праву или одному из них. Например, пункт 45 гласил. «Обвиняемые Араки, Хасимато, Хата, Хиранума, Хирота, Итагаки, Кал, Кидо, Мацуи, Муто, Судзуки и Умедзу 12 декабря 1939 года и в последующие дни посредством незаконных приказов, попустительства и разрешения вооруженным силам Японии напасть на город Нанкин, в нарушение договорных статей, перечисленных в пункте 2 данного документа, и путем организации массовых убийств его жителей и нарушения международного права незаконно убили тысячи лиц гражданского населения и разоруженных солдат Китайской Республики, имена и численность которых в настоящее время неизвестны».

Пункты «б» и «е» статьи 5 предусматривали ответственность за такие преступления против законов ведения войны и против человечности, как убийства, истребление, порабощение, а также другие бесчеловечные акты, совершенные как по политическим, так и расовым мотивам, которые были произведены во время совершения любого преступления или в связи с ним, независимо от того, нарушало ли такое действие внутренние законы той страны, где оно совершалось. Во всех пунктах обвинительного заключения были детализированы как сами многочисленные акты преступных деяний, так и формы конкретного участия в них отдельных обвиняемых. Все обвиняемые занимали самые высокие посты в правительстве и командовании вооруженными силами. Было отмечено, что все эти преступления были заранее запланированы в целях осуществления бредовой идеи японской военщиньг обеспечить господство Японии, нацистской Германии и фашистской Италии над миром. Осуществление агрессии сопровождалось неслыханными жестокостями, полным попранием принципов свободы и уважения человеческой личности, разорением экономики, уничтожением культурных ценностей.

Ввиду того, что Советскому Союзу было нечего инкриминировать Японии, то присутствовавший на процессе обвинитель от СССР А. Н. Васильев сделал особый акцент на то, «что главные японские военные преступники вершили свои преступления вместе со своими сообщниками из гитлеровской клики и что империалистическая Япония должна разделить ответственность гитлеровской Германии за все совершенные ею злодеяния. Миллионы погибших на полях сражений и замученных в фашистских застенках; миллионы женщин, детей и стариков, истребленных в мирных городах и селах, подвергшихся захвату, многомиллионные убытки, понесенные народами всего мира в результате огромных разрушений, вызванных агрессивной войной; гибель колоссальных культурных и исторических ценностей, варварски уничтоженных, - таков счет, предъявляемый человечеством к империалистической Японии в сообщничестве с гитлеровской Германией».

И разумеется, во время процесса никто не упоминал о варварской бомбардировке мирных японских городов Хиросима и Нагасаки ядерными бомбами - акции, которая спустя несколько лет была всем миром признана действительно бесчеловечным деянием.

12 ноября 1948 года Международный Военный Трибунал в Токио огласил приговор главным японским военным преступникам. К смертной казни через повешение были приговорены Коки Хироти, Сейсиро Итагаки, Хейтиро Китура, Иване Мацуи, Якиро Муто, Хидеки Тодзио, Кенузи Доихара. К пожизненному заключению были приговорены: Наоки Хосино, Садао Араки, Коици Кидо, Кунлаки Койго, Дзиро Минами, Такаумо Оки, Хироси Осита, Кеирио Сато, Сигетыро Симада, Тейици Судзуки, Тосио Сиратору, Иосидзиро Умедзу, Оконори Кайя, Сюнропу Хата, Киициро Хиранума, Кингоро Хасимото. Подсудимый Сигенори Того был приговорен к 20 годам, а подсудимый Мамору Сигемицу - к 7 годам тюремного заключения. Двое подсудимых - Осами Нигано и Иосуки Мацуока - умерли во время судебного разбирательства, а подсудимый Сюмей Окава признан умалишенным, в связи с чем его дело было прекращено до его выздоровления.

На заседании Международного военного трибунала для Дальнего Востока

Ровно 70 лет назад, 3 мая 1946 года, в Токио начал свою работу Международный военный трибунал для Дальнего Востока (МВТДВ), который иногда называют вторым или Дальневосточным Нюрнбергом. Его заседания проходили в течение почти двух с половиной лет, до 12 ноября 1948 г.

Идея его создания была сформулирована еще в Потсдамской декларации о безоговорочной капитуляции Японии. Пункт 10-й этой декларации гласил: «Мы не стремимся к порабощению японцев как расы или уничтожению их как нации, однако должно быть осуществлено суровое правосудие в отношении всех военных преступников, включая тех, кто совершал зверства против наших военнопленных». Державы, подписавшие Потсдамскую декларацию и присоединившиеся к ней, рассматривали справедливое наказание японских военных преступников как важное условие прочного мира, демократизации государственного и политического строя Японии.

Руководствуясь этими принципами, 19 января 1946 г. главнокомандующий союзными оккупационными войсками генерал Дуглас Макартур издал приказ о создании трибунала для японских военных преступников. В его состав вошли представители 11 стран: СССР, США, Великобритании, Китая, Франции, Австралии, Канады, Новой Зеландии, Голландии, Индии и Филиппин. И обвинители, и члены трибунала представляли страны, находившиеся в состоянии войны с Японией и одержавшие над ней победу. Отсутствовали представители большинства бывших колоний, нейтральных стран и самой Японии.

Процесс возглавлял австралийский судья Уильям Уэбб, главным обвинителем был назначен американский прокурор Джозеф Киннан. Представителем СССР на этом процессе выступил член Военной коллегии Верховного Совета СССР генерал И.М. Зарянов. Кроме него в качестве дополнительных обвинителей были назначены член-корреспондент Академии наук СССР С.А. Голунский, государственные советники юстиции А.Н. Васильев и Л.Н. Смирнов.

Устав Токийского трибунала вобрал в себя важнейшие положения устава Нюрнбергского трибунала. Однако в отличие от последнего в нем не был соблюден принцип паритета, то есть равноправного участия стран в организации и проведении процесса. Если в Нюрнберге члены трибунала выбирали председательствующего по взаимному соглашению, главные обвинители распределяли обязанности по поддержанию обвинения также по договоренности, а процесс велся на четырех языках (по количеству стран, участвовавших в суде), то в Токио все обстояло иначе.

Устав был разработан американскими юристами в соответствии с нормами англосаксонской процедуры, и некоторые весьма существенные вопросы судебного процесса оказались не предусмотренными ни уставом, ни правилами процедуры. Принципиально по-иному была организована и работа защиты. Так, если на Нюрнбергском процессе каждый обвиняемый имел одного защитника, то в Токио - трех-четырех. Дело в том, что защита подсудимых была представлена 79 японскими и 25 американскими адвокатами. Участие американских защитников в судебном процессе мотивировалось некомпетентностью японских адвокатов в англосаксонской судебной процедуре.

Одновременно с этим чрезвычайно широкие полномочия были предоставлены Главнокомандующему союзными оккупационными войсками генералу Дугласу Макартуру. Он назначал председателя, главного обвинителя, членов трибунала из представителей, которые предлагали государства, подписавшие акт о капитуляции, а также Индия и Филиппины. Он имел право смягчить или как-то изменить приговор, но не увеличить меру наказания. Официальными языками были японский и английский. Тем самым американцы на Токийском процессе заняли ключевые позиции, стремясь таким образом продемонстрировать свой приоритет в деле разгрома Японии.

Первоначально в списке подсудимых было 29 человек, но бывший премьер-министр Японии Коити Кидо избежал участи своих соратников, приняв накануне ареста цианистый калий. Так что перед судом предстали 28 человек (двое из них - начальник генерального штаба императорского флота адмирал флота Осами Нагано и бывший министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока не дожили до вынесения приговора).

Всех подсудимых можно разделить на несколько условных категорий. Бывшие премьер-министры: Хидэки Тодзио, Коки Хирота, Киитиро Хиранума, Куниаки Койсо. К этой группе отвечавших за общее руководство можно отнести и маркиза Коити Кидо. Дипломаты - бывшие министры иностранных дел Ёсукэ Мацуока, Сигэнори Того, Мамору Сигэмицу, бывшие послы - Хироси Осима и Тосио Сиратори. Военные руководители - бывшие военные и морские министры, начальники генеральных штабов, командующие армиями и группами армий в различных регионах, всего 13 человек. Члены администрации военного времени - Наоки Хосино, Окинори Кая, Тэйити Судзуки. Деятели националистического движения и участники офицерских заговоров 1930-х гг. - Сюмэй Окава и Кингоро Хасимото.

Обвиняемые на Международном военном трибунале для Дальнего Востока: (передний ряд, слева направо) премьер-министр Японии Тодзио Хидэки, адмирал Ока Такадзуми, (задний ряд, слева направо) председатель Тайного совета Японии Хиранума Киитиро, министр иностранных дел Того Сигэнори

Следует отметить, что далеко не все главные военные преступники Японии были посажены на скамью подсудимых. На процессе бросалось в глаза отсутствие многих значимых фигур. Некоторые из числа военных предпочли осуждению добровольную смерть. Неудачную попытку самоубийства совершил при аресте, ставший затем преступником «номер один», Тодзио. Несколько потенциальных подсудимых умерли еще во время войны или до начала процесса.

Формирование списка военных преступников на Токийском процессе проходило в условиях начинавшейся «холодной войны» и несло на себе отпечаток противостояния между СССР и США. Безусловно, доминировало влияние американцев. Но и они вынуждены были идти на определенные уступки. Так, намечавшиеся вначале в свидетели обвинения Мамору Сигэмицу и бывший командующий Квантунской армии под давлением советской стороны были включены в список только в апреле 1946 г. И, возможно, по этой же причине не попал в него известный своими симпатиями к нашей страны адмирал Мицумаса Ёнаи. Но поскольку число подсудимых было оставлено прежним, из списка были исключены генералы Нобуюки Абэ и Дзинсабуро Мадзаки.

Особо надлежит сказать об императоре Хирохито, который первоначально возглавлял список военных преступников, и как суверен, как не только политический, но и духовный лидер Японии и ее народа был готов принять на себя всю ответственность за происшедшее. Однако вскоре эта идея была американцами отклонена из-за боязни того, что предание императора суду могло повлечь за собой огромные политические осложнения. По тем же причинам не привлекались к суду или какой-либо ответственности и принцы, которые по традиции посвящали свою жизнь военной службе.

В ходе процесса было проведено 818 открытых заседаний и 131 заседание в судебной комнате. Трибунал принял 4356 документальных доказательств и 1194 свидетельских показаний о преступлениях, совершенных военными и политическими лидерами Японии (из которых 419 были заслушаны непосредственно трибуналом). Первоначально обвинительное заключение состояло из 55 пунктов, в которых осуждались агрессивные войны Японии (1937 - 1945), преступный характер политики японского руководства, принесшей неисчислимые жертвы и лишения народам многих стран, самому японскому народу. Приводились факты массовых убийств; например, Нанкинской резни, в ходе которой было убито более 300 тыс. жителей города и китайских военных. Воспроизводился «марш смерти» на Филиппинах, во время которого погибли десятки тысяч военнопленных и т.д. В свою очередь, советское обвинение представило трибуналу многочисленные доказательства по разделу «Агрессия Японии против СССР».

Как и на Нюрнбергском процессе, все пункты обвинения были разделены на три категории: А, В и С. Категория А включала в себя обвинения в преступлениях против мира, планировании и ведении агрессивной войны, нарушении международного законодательства. Категория В (пункты 37 - 52) включала обвинения в массовых убийствах. Категория С (пункты 53 - 55) - обвинения в преступлениях против обычаев войны и преступлениях против человечности, применялась к японцам любого ранга.

Однако до приговора дошло только 10 из них, от остальных обвинений пришлось отказаться. Остались: 1-я статья - заговор против мира; 27-я - агрессия против Китая; 29-я - против США; 31-я - против Британского содружества; 32-я - против Нидерландов; 33-я - против Франции; 35-я и 36-я - агрессия против СССР на озере Хасан и на р. Халхин-Гол; 56-я - пренебрежение служебным долгом по предотвращению преступлений против обычаев войны.

Итоговый вердикт Трибунала вырабатывался в ходе достаточно острых разногласий. Конкретные приговоры утверждались простым большинством в ходе тайного голосования судей. Достоверно известно, как шло голосование по смертным приговорам, выносившимся большинством: 7 против 4 (в случае Хирота - 6 против 5). Против всех смертных приговоров голосовали австралийский (председатель трибунала), советский, индийский и французский судьи. Английский, китайский, филиппинский и новозеландский судьи голосовали за все смертные приговоры, в том числе и тем подсудимым, кому они в итоге не были утверждены. Обвинители и большинство судей искренне полагали, что руководствуются благородными намерениями покарать преступников и навсегда покончить с агрессивными войнами. Они выступали, естественно, не как частные лица, а как представители своих государств и сознавали ответственность своей высокой миссии.

Советский судья генерал-майор юстиции И.М. Зарянов получал прямые указания от Политбюро, а фактически от И.В. Сталина. Ему было предписано голосовать против всех смертных приговоров, не высказывать никакого «особого мнения» и не подавать публичного несогласия с вердиктами Трибунала, но постараться включить в него как можно больше свидетельств агрессивных намерений и планов Японии против СССР.

Продолжавшийся свыше двух с половиной лет Международный военный трибунал закончился вынесением приговора по делу 25 японских военных преступников (категория А), в отношении 3 человек судебное следствие было прекращено. К смертной казни через повешение были приговорены 7 человек: Хидэки Тодзио Сэйсиро Итагаки, Коки Хирота, Иванэ Мацуи, Кэндзи Доихара Хэйтаро Кимура, Акира Муто. 16 подсудимых были приговорены к пожизненному заключению. Сигэнори Того - к 20 годам, Мамору Сигэмицу - к 7 годам лишения свободы. Ни один из подсудимых не был оправдан. Приговор над семью военными преступниками, осужденными на смертную казнь, был приведен в исполнение в ночь с 22 на 23 декабря 1948 г. во дворе тюрьмы Сугамо в Токио.

Необходимо сказать и о том, что Токийский процесс был главным, но не единственным. Многих сдавшихся в плен (в основном генералов и офицеров) союзники судили сами. В ходе судебных процессов меньшего масштаба, прошедших в Иокогаме, Сингапуре, Маниле и ряде городов стран Азии, пострадавших от японской агрессии, были рассмотрены судебные дела преступников класса «В» и «С» (зверства, жестокое обращение с военнопленными и т.п.). К смертной казни были приговорены 937 человек, к пожизненному заключению - 358, к другим наказаниям - более 3 тыс. человек. В результате проведенного в СССР 29 и 30 декабря 1949 г. Хабаровского процесса к различным срокам тюремного заключения были приговорены 12 военнослужащих японских вооруженных сил, обвиненных в подготовке бактериологической войны, в том числе командующий Квантунской армией Отодзо Ямада.

Одновременно с этим на первом этапе оккупации, продолжавшемся до 1947 г., в Японии были проведены политические чистки в отношении лиц, запятнавших себя сотрудничеством с милитаристским режимом. По указанию штаба оккупационных войск японское правительство увольняло профессиональных военных и педагогов - носителей милитаристских настроений. Различным репрессивным мерам, включая уголовные наказания, а также отстранение от занимаемых постов и запрет на занятие общественных должностей, подверглось свыше 200 тыс. человек. Однако эти акции не имели столь всеобъемлющего характера, как это было в послевоенной Германии, и не затронули костяк гражданской бюрократии довоенного времени. Более того, с началом холодной войны Вашингтон полностью свернул меры по демилитаризации недавнего противника. Победа коммунистов в Китае и образование КНР в 1949 г. резко изменили расстановку сил в пользу социалистического лагеря. В 1948 г. Япония приобрела значение важного союзника Вашингтона в деле «сдерживания коммунизма». Поэтому в 1948-1952 гг. США проводили в отношении Японии «обратный курс» свертывания демократических преобразований, ограничения деятельности левых политических партий, чистки красных и отмены репрессий в отношении милитаристских элементов.

«Обратный курс» США в отношении Японии немедленно проявился в мерах американской администрации в отношении японских военных преступников. В конце декабря 1948 г. из тюрем были освобождены все подозревавшиеся в военных преступлениях лица, которым еще не были предъявлены обвинения. 7 марта 1950 г. Главнокомандующий оккупационными войсками в Японии генерал Д. Макартур издал так называемый «циркуляр №5», в котором уже прямо было сказано, что все военные преступники, отбывавшие на то время заключение по приговорам всех военных судов (в том числе и по приговорам Международного военного трибунала для Дальнего Востока), могут быть досрочно освобождены.

К концу 1950-х гг. практически все лица, приговоренные Токийским трибуналом к тюремному заключению, были амнистированы, часть из них вскоре заняла ответственные посты в японском правительстве. Так, Мамору Сигэмицу, приговоренный к семи годам тюремного заключения, вышел на свободу через четыре года и семь месяцев. После освобождения он стал министром иностранных дел и в скором времени возглавил японскую делегацию на переговорах о восстановлении дипломатических отношений с СССР. А в конце 1970-х гг. Хидэки Тодзё и 13 других военных преступников класса «А» были внесены в канонизированные списки японцев, погибших за родину на полях сражений, которые хранятся в синтоистском храме Ясукуни.

В нашей стране Токийский процесс получил освещение в документальных и научных изданиях, написанных в советское время основными участниками тех событий: Л. Смирнов, Е. Зайцев «Суд в Токио», М., 1980; А. Николаев «Токио: суд народов» М., 1990; М. Рагинский «Милистаристы на скамье подсудимых. По материалам Токийского и Хабаровского процессов». М., 1985). Однако в отличие от Нюрнбергского, многие детали этого Трибунала до сих пор остаются практически неизвестными, а материалы неопубликованными. И это отчасти вполне объяснимо, так как, к примеру, объем одной стенограммы, не считая приложений, составляет порядка 50 тыс. страниц машинописного текста и т.д. И тем не менее их детальное изучение никогда не теряло своей актуальности, особенно в последнее время, когда остро встал вопрос о борьбе с фальсификацией истории.

Дело в том, что спорам о Токийском процессе столько же лет, сколько и самому этому событию. И до сих пор среди его критиков можно услышать обвинения в адрес организаторов процесса в том, что Международный суд в Токио имел в большей степени политический, чем юридический характер. Часто можно встретить замечания и по юридической процедуре самого процесса. А именно, указывается на то, что обвинение и судьи выступали на нем как единая команда, что исключало возможность беспристрастного рассмотрения дела и вынесения объективного вердикта. Подчеркивается то, что обвинению и защите не были предоставлены равные права. Особо критикуется тот момент, что подсудимые были объявлены военными преступниками не только до вынесения приговора, но еще до предъявления им официального обвинения и т.д. К числу самых больших недостатков процесса многие исследователи и участники процесса относят и отсутствие на трибунале представителей большинства колоний, нейтральных стран и тем более самой Японии и т.д.

Отдельный блок проблем дискутируется в связи с участием СССР в Токийском процессе. Это - вопросы отбора и подготовки наших свидетелей из числа японских военнопленных. Много внимания в вышеуказанных дискуссиях уделяется подполковнику Рюдзо Сэдзима, который в дальнейшем стал видной политической фигурой и представителем крупного бизнеса в Японии. Немало внимания в дискуссиях уделяется и бывшему командующему 2-й армейской группировкой войск Квантунской армии Тацуми Кусаба, совершившему позднее самоубийство. В 1990-е гг. в прессе появились различные толки об особой позиции советских представителей в отношении приговора Сигэнори Того, возглавлявшего японское внешнеполитическое ведомство в начале и в конце войны, что стало причиной еще одного закулисного конфликта с американцами, и т.д. До сих пор много пишут об исключительной лояльности советских представителей, голосовавших вместе с австралийскими, индийскими и французскими судьями против всех смертных приговоров, и т.д. Не прекращаются дебаты вокруг так называемого Меморандума Танака, который на процессе фигурировал в качестве свидетельствах агрессивных планов Японии по завоеванию сопредельных государств, авторство которого сегодня зачастую приписывают то советской разведке, то китайским спецслужбам, и т.д.

Во многом все эти и другие обстоятельства указывают на достаточно непростой ход судебного процесса, который в условиях начавшейся к тому времени «холодной войны» в большей части, чем Нюрнбергский процесс, стал ареной формально скрытого, но очевидного политического противостояния между США, Великобританией и их сателлитами, с одной стороны, и СССР, с другой. В Нюрнберге США не могли играть ведущей роли, поскольку в общем-то не внесли большого вклада в разгром гитлеровских войск. В Токио же американцы сразу же взяли курс на негласное руководство всем судебным процессом, ведь Япония в то время находилась под американской оккупацией, и штаб Д. Макартура практически руководил всей подготовкой и ходом процесса.

При этом США уже тогда исходили в своей стратегии из будущей расстановки сил на мировой арене, рассматривая в качестве своего главного политического противника СССР и видя в Японии своего будущего союзника. Отсюда - отказ от первоначального решения американцев о привлечении к суду японского императора и членов императорской семьи, а также относительно мягкие, по мнению экспертов, приговоры военным преступникам и их досрочное достаточно быстрое освобождение и т.д.

Итоги Токийского процесса сохраняют свою актуальность и в наши дни. Прежде всего следует отметить, что состоявшиеся семьдесят лет назад Международный трибунал в Токио вместе с Нюрнбергским трибуналом положили начало утверждению норм и принципов современного международного права касающихся прежде всего, наказаний за военные преступления и преступления против мира и человечности. Устав Международного военного трибунала в Токио, как и в Нюрнберге, впервые предусмотрел за такие преступления индивидуальную уголовную ответственность. Решениями трибуналов тягчайшим международным преступлением была признана агрессивная война, подведен правовой фундамент под последующую борьбу за постановку вне закона бактериологического оружия и т.д.

Елена Катасонова,
научный сотрудник Научно-исследовательского
института Военной истории Военной академии
Генерального штаба ВС РФ, доктор исторических наук

Судебный процесс над главными японскими военными преступниками, проходивший в Токио в Международном военном трибунале для Дальнего Востока.

Требование проведения военного суда над японскими военными преступниками было зафиксировано в Потсдамской декларации от 26 июля 1945 г., а в Акте о капитуляции Японии от 2 сентября 1945 г. было подтверждено обязательство «честно выполнять условия Потсдамской декларации», включая и наказание военных преступников. На скамье подсудимых в Токио оказалось 28 человек, окончательный приговор был вынесен в отношении 25 человек. Среди них было 4 бывших премьер-министра (Тодзио, Хиранума, Хирота, Койсо), 11 бывших министров, 2 посла, 8 представителей высшего генералитета. Во время проведения процесса бывший министр иностранных дел Мацуока и адмирал Нагано умерли, а в отношении главного идеолога японского милитаризма Окава дело было приостановлено в связи с его заболеванием прогрессивным параличом. В ходе процесса было проведено 818 открытых судебных заседаний и 131 заседание в судейской комнате; трибунал принял 4356 документальных доказательств и приобщил к делу 1194 свидетельских показания. Интересы каждого из подсудимых защищали по 4 адвоката, им была предоставлена возможность защищаться и приводить доказательства в свою пользу. В ходе процесса виновность всех подсудимых была неопровержимо доказана, а состоящий из 1214 страниц приговор был оглашен 4 ноября 1948 г. Приговор констатировал, что на протяжении всего рассматриваемого трибуналом периода — с 1928 по 1945 гг.— внешняя и внутренняя политика Японии была направлена на подготовку и развязывание агрессивных войн, а подсудимые совместно с главарями Германии и Италии стремились к завоеванию мирового господства и порабощению других народов. Подробно был рассмотрен и вопрос об агрессивных действиях японских милитаристов против СССР. Трибунал приговорил к смертной казни через повешение Тодзио, Итагаки, Хирота, Мацуи, Доихара, Кимура и Муто; Того — к 20, Сигэмицу — к 7 годам лишения свободы; остальные 16 подсудимых были приговорены к пожизненному заключению. Приговор в отношении приговоренных к смертной казни был приведен в исполнение в ночь на 23 декабря 1948 г. в Токио. Как и Нюрнбергский, Токийский процесс имел исключительно важное значение для утверждения принципов и норм современного международного права, рассматривающих агрессию как тягчайшее преступление против человечества.

Исторические источники:

Дипломаты вспоминают. Мир глазами ветеранов дипломатической службы. М., 1997.