Н некрасов тема поэта поэзии. Основные мотивы лирики Некрасова. Тема поэта и поэзии

Русское общество сороковых годов XIX века - времени, в которое началась литературная деятельность Н. А. Некрасова, - активно искало пути развития России. Тогда уже достаточно четко определились такие течения и направления общественной мысли, как официальная идеология, славянофильство, западничество; в этот же период шло формирование революционной демократии, возглавляемой Белинским и Герценом.
Проблемой, избежать решения которой в тех условиях было просто невозможно, стало освобождение народа от крепостной зависимости. Борьба за интересы обездоленных, осознание грандиозности свершаемого вносили в жизнь человека, избравшего путь заступника русского пахаря, ощущение полноты бытия и счастья. Общественное движение тех лет достигло небывалого размаха. В мире искусства вновь и вновь поднимался вопрос о назначении литературы, и в частности поэзии.
Неоднократно обращался к этой проблеме и Некрасов. Путь “обличителя толпы, ее страстей и заблуждений” поэт избрал еще в юности, но первые высказывания на эту тему относятся к более позднему времени.
21 февраля 1852 года, в день смерти Н. В. Гоголя, имя которого неразрывно связано с гражданственностью в литературе, Некрасов написал стихотворение “Блажен незлобивый поэт...” - первую поэтическую декларацию. На полюсах своей системы ценностей он обозначил внешне противоположные и внутренне враждебные понятия “спокойного искусства” и “карающей лиры”. Свой же тернистый путь Некрасов избрал давно, давно польза стала главной целью его поэзии, а любовь, ненависть - источником, питающим ее.
Следующим громким заявлением творческого кредо стало стихотворение 1856 года “Поэт и гражданин”. Оно построено как диалог, и эта форма традиционна для русской литературы. Так были написаны “Поэт и толпа”, “Разговор книгопродавца с поэтом” А. С. Пушкина, “Журналист, читатель и писатель” М. Ю. Лермонтова. Но диалог у Некрасова - это внутренний спор, борьба в его душе Поэта и Гражданина. Сам автор трагически переживал этот внутренний разрыв, часто предъявлял к себе те же претензии, что и Гражданин к Поэту. Гражданин в стихотворении стыдит Поэта за бездействие, в его понимании безмерная возвышенность гражданского служения затмевает прежние идеалы свободы творчества, новая высокая цель - погибнуть за Отчизну: “...иди и гибни безупречно”.
По сути, в стихотворении две исповеди: каждый из героев открывает душу, и становится ясно, что в идеях оппонентов нет антагонизма. Лишь недостойная слабость, трусость мешают Поэту встать рядом с Гражданином.
Я призван был воспеть твои страданья,
Терпеньем изумляющий народ!
Эти строки Некрасов пишет в 1867 году в стихотворении “Умру я скоро. Жалкое наследство...”. Поэт снова обращается к лозунгу, определяющему все его творчество.
В 1874 году Некрасов создает стихотворение “Пророк”. Это произведение, безусловно, продолжило ряд, в котором уже стояли творения Пушкина и Лермонтова. В нем вновь говорится о трудности избранного пути, о божественном начале творчества:
Его еще покамест не распяли,
Но час придет - он будет на кресте,
Его послал бог Гнева и Печали
Царям земли напомнить о Христе.
Бог Некрасова очень мало похож на богов его предшественников. Христос этого “Пророка” ближе к спасителю социалистов-утопистов, чем к тому, кого чтила православная церковь.
В 1877 году Некрасов определяет цели жизни каждого человека, в том числе и поэта: “Сейте разумное, доброе, вечное...” (“Сеятелям”), еще раз обращается к теме жертвоприношения:
Кто, служа великим целям века,
Жизнь свою всецело отдает
На борьбу за брата человека,
Только тот себя переживет...
(“Зине”)
Итак, все творчество Некрасова утверждало мысль: “Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан”. В то же время автор этих строк не раз обращал внимание на то, что в его душе поэт и гражданин уживаются плохо. В стихотворении 1876 года “Зине” он признавался:
Мне борьба мешала быть поэтом,
Песни мне мешали быть бойцом.
Некрасову было горько сознавать, что, стремясь быть бойцом, он добровольно отрекся от поэтической свободы. Сожаления о потерянном многократно повторяются в стихах поэта:
Нет в тебе поэзии свободной,
Мой суровый, неуклюжий стих!
Нет в тебе творящего искусства...
(“Праздник жизни - молодости годы...”, 1855)
Как мало знал свободных вдохновений,
О, родина! печальный твой поэт!
(“Умру я скоро. Жалкое наследство...”, 1867)
Занятому журналистской работой - общественной борьбой - Некрасову подчас тяжело давались его творенья:
Стихи мои - плод жизни несчастливой,
У отдыха похищенных часов,
Сокрытых слез и думы боязливой...
(“Безвестен я. Я вами не стяжал...”, 1855)
Но даже Тургенев, не любивший Некрасова, был вынужден еще в 1856 году признать, что стихотворения поэта, “собранные в один фокус, жгутся”. Секрет этого сам автор раскрывал в стихотворении 1858 года:
Стихи мои! Свидетели живые
За мир пролитых слез!
Ту же мысль мы встретим и в “Элегии” 1874 года: “...И песнь сама собой слагается в уме, недавних, тайных дум живое воплощенье...”
В 1855 году Некрасов с гордостью говорил о своем творчестве:
Но кипит в тебе живая кровь,
Торжествует мстительное чувство,
Догорая, теплится любовь...
С годами к гордости стал примешиваться стыд. Далеко не всегда написанное создавалось в момент вдохновения: слишком много было публикаций, призванных поддержать вымаранный цензором “Современник”. До конца жизни Некрасов раскаивался в создании послания в честь Муравьева-вешателя...
Эти мотивы ощущаются в стихотворении “Умру я скоро. Жалкое наследство...”:
Не торговал я лирой, но, бывало,
Когда грозил неумолимый рок,
У лиры звук неверный исторгала
Моя рука...
Не только в преступлениях против таланта и совести обвинял себя поэт. Гораздо резче он становился тогда, когда речь заходила об отступлении от дела борьбы. Необходимость и гражданский долг могли оправдать оду Муравьеву, но ничто не извиняло малодушия. Строгий в самооценке, Некрасов не стеснялся говорить о своих ошибках. Его упреки самому себе напоминают диалог Гражданина и Поэта:
Я за то глубоко презираю себя,
Что живу, день за днем бесполезно губя...
(1846)
И проклял я то сердце, что смутилось
Перед борьбой - и отступило вспять!..
(“Возвращение”, 1864)
Поэт считал, что он не способен на подвиг, хотя и писал в “Пророке” о невозможности “служить добру, не жертвуя собой”. Свою слабость Некрасов ненавидел, но ничего не мог изменить:
Я не продам за деньги мненья,
Без крайней нужды не солгу...
Но - гибнуть жертвой убежденья
Я не могу... Я не могу...
(“Человек сороковых годов”, 1866 -1867)
Процитированные строки вновь возвращают нас к стихотворению “Поэт и гражданин” с его громким призывом: “Иди и гибни безупречно...” Гражданин из стихотворения уверен в своей правоте...
А вот у Некрасова порой появлялись сомнения, на время пропадало осознание смысла жизни. Момент такого духовного кризиса нашел отражение в стихотворении 1867 года “Зачем меня на части рвете...”, которое заканчивается горьким признанием: “...Но умереть за что - не знаю”.
Вообще, минуты хотя бы относительного душевного покоя редки для Некрасова. Поэта мучило то, что он оставлял родине “жалкое наследство”, что его стихи не находили Отклика в народе:
Но не льщусь, чтоб в памяти народной
Уцелело что-нибудь из них...
(“Праздник жизни - молодости годы...”)
Я настолько же чуждым народу
Умираю, как жить начинал.
(“Скоро стану добычею тленья...”, 1876)
Особое место в творчестве Некрасова занимают стихи, посвященные его Музе. Этот образ, парадоксальный с традиционной точки зрения, впервые появляется в 1848 году в стихотворении “Вчерашний день часу в шестом...”. Родной сестрой Музы оказывается крестьянка - униженная, опозоренная, избиваемая кнутом. В 1855 году Некрасов уточнил характеристику, используя те же образы:
...свой венец терновый приняла
Не дрогнув обесславленная Муза
И под кнутом без звука умерла.
(“Безвестен я. Я вами не стяжал...”)
Вдохновительница поэта - Муза несчастная, поверженная, “Муза мести и печали”, гордая, стойко принимающая удары судьбы, ненавидящая, мстящая и в то же время любящая, прощающая, падшая, “униженно просящая” - все это слито в образе, который у Некрасова перестает быть символом, воплощением высокого творчества, а становится вполне зримым персонажем, обретшим плоть, характер и судьбу. Муза наделена чертами женщины из народа, который говорит ее устами. Лишая жительницу Олимпа таинственности, Некрасов опускает ее на землю:
Но рано надо мной отяготели узы
Другой, неласковой и нелюбимой Музы,
Печальной спутницы печальных бедняков...
(“Муза”, 1852)
И она показывает поэту, как Вергилий Данте, “бездны темные Насилия и Зла, Труда и Голода”.
Все вышеупомянутые черты были перечислены в стихотворениях “Муза” 1852 года и “Зачем насмешливо ревнуешь...” 1855 года. Эти два подробных описания вдохновительницы поэта в 50-х годах появились совсем не случайно. Некрасов как родоначальник социальной поэзии, для которой не было запретных и непоэтичных тем, стремился доказать, что его дело освящено. В его лирике постоянно звучит полемика с Пушкиным, Муза которого “веленью Божию... послушна”. Некрасов противопоставляет ей Музу-рабу, верно служившую народу в течение всей жизни поэта.
В последние годы тяжелобольной Некрасов все чаще возвращался к своей Музе, словно она могла разделить с ним одиночество и тоску. “О Муза! Ты была мне другом, приди на мой последний зов!” - писал поэт во “Вступлении к песням 1876-1877 годов”. Поэт все сильнее верит, что в стихах - его бессмертие и спасение, а Муза идет с ним рука об руку к последней черте, оглядываясь, так же как и он, на прожитую жизнь и заново оценивая ее:
Меж мной и честными сердцами
Порваться долго ты не дашь
Живому, кровному союзу!
(“О Муза! я у двери гроба!”, 1877)
Хотя болезнь не победила таланта Некрасова, душевные и физические страдания вошли в его стихи. Небывалый образ Музы-смерти появляется в стихотворении 1877 года “Баюш-ки-баю”:
Где ты, о Муза! Пой, как прежде!
“Нет больше песен, мрак в очах;
Сказать: - Умрем! Конец надежде! -
Я прибрела на костылях!”
Муза поэта состарилась и умирала вместе с ним, но, как и раньше, она была “сестрой народа”:
О Муза! Наша песня спета.
Приди, закрой глаза поэта
На вечный зов небытия,
Сестра народа - и моя!
(“Музе”, 1876)
Подводя итоги творчества Некрасова, нельзя не вспомнить стихотворение “Элегия” 1874 года. Оно написано за четыре года до смерти поэта, но обобщает основные мотивы, встречавшиеся в лирике его автора. Здесь и размышления о назначении поэзии, и оценка достигнутых результатов, и мысли о судьбах народа. В стихотворении звучат отголоски пушкинской лирики. “Элегия” перекликается с произведениями “Деревня”,
“Памятник”, “Вновь я посетил...”, “Эхо”. Полемика Некрасова-гражданина с “чистым искусством” продолжается. Вновь мы видим и Музу создателя “Элегии”, оплакивающую народные бедствия. В этом стихотворении поэт произнес слова, ключевые для понимания его творчества: “Я лиру посвятил народу своему”.

Тема назначения поэтического творчества — одна из центральных тем русской поэзии XIX века. У Некрасова она неразрывно связана с темой гражданского служения. Его поэт не только творец, воспевающий добро и справедливость, но и настоящий гражданин, посвящающий свою жизнь борьбе за счастье людей.

В период общественного подъёма Некрасовым было написано стихотворение «Поэт и гражданин » (1855 — июнь 1856). Некоторые исследователи творчества Некрасова считают, что в этом стихотворении представлены два противоположных взгляда на поэта и поэзию, другие, напротив, говорят о соприкосновении этих точек зрения, о том, что Некрасов понимает поэзию как важное общественное дело.

Герои стихотворения ведут диалог не друг с другом, а с читателем. Оба они убеждены в святости и благородстве гражданских чувств, но гражданин больше обличает и убеждает, а поэт исповедуется, его голос звучит не торжественно, а печально и сурово.

В юности поэт мечтал о высоком жребии, но жизненные невзгоды сломили его, «с душой ленивой, самолюбивой и пугливой» невозможно быть «избранником неба», невозможно провозглашать истины людям. Последняя строфа стихотворения рисует нам боль и раскаянье поэта, который не может найти в себе силы для борьбы и робко склоняет голову. Гражданин же не только призывает поэта быть «глашатаем истины», но признаёт, что цель творца — служение искусству на благо ближнему, верность «всеобнимающей любви» к людям. В финале стихотворения перед читателями предстаёт угрюмая Муза в терновом венке — идеал красоты и гражданской поэзии. Так в лирике Некрасова утверждается новая эстетика: прекрасное в изображении неприглядных сторон жизни и страданий людей. Не каждый поэт способен быть верным этому идеалу; главное — не изменить своему призванию, не «погнуться душой», не дать ей остыть в бесплодных попытках найти благородную цель и следовать ей всю жизнь.

Будь гражданин! служа искусству,

Для блага ближнего живи! —

восклицает некрасовский гражданин. Однако «незлобивый поэт», который поклоняется исключительно искусству, не думая об «обличении страстей и заблуждений» толпы, по мысли Некрасова, не способен «проповедовать любовь».

В отличие от стихотворения «Поэт и гражданин», стихотворение «Блажен незлобивый поэт... », написанное на смерть Н.В. Гоголя, строится не на антитезе «поэт — гражданин», а на противопоставлении двух типов художника, которое когда-то было заявлено Гоголем в поэме «Мёртвые души». Незлобивый поэт превыше всего ценит собственное спокойствие, он не будет обличать общественные пороки и служить добру и справедливости. Гоголь, по мысли Некрасова, представляет тип художника, который прежде всего думает о других людях и «проповедует любовь враждебным словом отрицанья», а значит, его жизненный и творческий путь тернист и тяжёл. Поэт страдает за истину, за своё служение общественному благу, он обречён на непонимание и упрёки толпы.

Тема поэта и поэзии у Некрасова тесно связана с темой народа — поскольку именно любовь к народу вдохновляет поэта на создание стихов.

Одним из программных произведений Некрасова, посвящённых не только теме поэта и поэзии, но и теме народа, является стихотворение «Элегия » (1874). Казалось бы, неожиданный жанр для гражданской поэзии, но Некрасов придаёт ему новое злободневное звучание. В «Элегии» лирический герой в очередной раз задается вопросом народного счастья и размышляет о поэтическом предназначении. Он сомневается в том, что освобождённый народ счастлив, и подобно поэту из пушкинского «Эха», не получает ответа — народ, как и прежде, безмолвствует. Однако Некрасов вновь настойчиво обращается к молодому поколению, призывая не обманываться мнимым спокойствием и кажущимся благополучием. Все надежды на будущее он, как и прежде, связывает с юными свежими силами, им передает свои мечты и стремления.

Сам же поэт в этом стихотворении подводит итоги: подобно словам из пушкинского «Памятника» звучат строки о том, что считает он наивысшей заслугой поэта, однако, в отличие от Пушкина, Некрасов согласен на безвестность и забвение, довольствуясь сознанием того, что его подвиг гражданского служения народу выполнен до конца. Некрасов называл «Элегию» одним из самых задушевных и дорогих его сердцу произведений, написанных в последние годы жизни. Это была своеобразная вариация на тему пушкинских стихотворений, окрашенная горячей любовью автора к простому народу. Таким образом, гражданская поэзия под пером Некрасова достигла небывалых лирических высот.

В «Последних песнях », звучащих подобно реквиему, вновь возникает образ бледной «кнутом иссечённой Музы», которая словно сплетает воедино основные темы и мотивы поэзии Некрасова: тему народа и народных страданий; тему поэзии и поэта, строго оценивающего себя и противостоящего людской молве; мотивы одиночества и трагической отчужденности поэта-гражданина. Кроме того, этот образ в полной мере отражает глубоко национальный, народный характер некрасовской лирики, духовное единение поэта с народом.

Тема предназначения поэта и поэзии традиционна для русской литературы. Она прослеживается в творчестве Державина, Кюхельбекера, Рылеева, Пушкина, Лермонтова. Не стало исключением и творчество Н.А. Некрасова: он много писал о предназначении поэта и поэзии, их роли в жизни общества.

Первым в русской поэзии связь поэзии и пророчества показал Кюхельбекер. Некрасов предлагает иной взгляд на поэта по сравнению со своими предшественниками. Поэт Некрасова - это пророк, которого к людям «послал бог гнева и печали». Призвание такого пророка -идти с карающей лирой в руках, негодуя и обличая. Он понимает, что любить такого поэта люди не будут: «Его преследуют хулы: он ловит звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья». Но Некрасов не меняет своей позиции: «Не может сын глядеть спокойно на горе матери родной». Эта позиция - позиция поэта-гражданина.

Наиболее четко эта позиция показана в стихотворении «Поэт и гражданин» (1856 г.), написанном в форме диалога. В нем Некрасов спорит с теми, кто считает поэзию изящным искусством, чуждым земным народным страданиям. Главная мысль, которая утверждается Некрасовым в этом споре, звучит как лозунг, как призыв: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Эта же тема повторяется и в стихотворении «Элегия», которое прямо начинается строками:

Пускай нам говорит изменчивая мода,

Что тема старая страдания народа

И что поэзия забыть ее должна,

Не верьте, юноши, не стареет она.

В стихотворении «Сеятелям» Некрасов призывает сеять «разумное, доброе, вечное», ведь эти семена просвещения обязательно дадут всходы, за которые «спасибо вам скажет сердечное русский народ».

В произведениях Некрасова очень часто встречается образ Музы, которая вдохновляла его творчество («Муза», «Вчерашний день, часу в шестом», «О, Муза! Я у двери гроба» и др). Муза Некрасова - это не прекрасная женщина, богиня, а страдающая крестьянка:

Вчерашний день, часу в шестом

Зашел я на Сенную.

Там били женщину кнутом,

Крестьянку молодую.

Ни слова из ее груди,

Продолжая традиции Пушкина, Лермонтова, Некрасов на протяжении всего своего творческого пути постоянно обращался к теме поэта и поэзии.

Уже в 40е г. XIX в., касаясь этих мотивов, поэт сопоставляет свою Музу с простой женщиной из народа (стих. «Вчерашний день, часу в шестом…», 1848 г.). Этим самым Н. подчеркивал народность своего творчества и одновременно показывал трудности, с которыми он столкнулся в начале творческого пути, борясь с цензурой. Муза его, словно молодая крестьянка, бичом исполосована, кнутом иссечена, злобными словами охаяна. Через 4 года в стихотворении «Муза» (1852 г.) поэт развивает эти оценки своей Музы. Н. сравнивает свою покровительницу с крестьянкой, поющей «в убогой хижине, перед дымною лучиной, согбенною трудом, убитою кручиной». Но Муза поэта не только уподоблена сельской труженице, но и названа «печальной спутницей печальных бедняков». Дважды произнесенное здесь слово «печали» очень точно определяет одну грань характера некрасовской Музы. Другая же ее грань – расположенность к мщению. В 1855 г. Будет сформулировано определение: «Муза мести и печали».

Н. создает и свое размышление о творце – «Блажен незлобивый поэт» (1852 г.). Созданное в пору «мрачного семилетия», оно посвящено памяти только что умершего Н.В.Гоголя. И, вопреки цензурному террору, ведет борьбу за «гоголевское» направление в литературе. Прославляя поэта – «обличителя толпы», Н. во II части стихотворения наделяет творца чертами пророка, которого «преследуют хулы», но который твердо проходит свой «тернистый путь». И хотя слово «пророк» еще не названо, но миссия пророчества, этика самопожертвования и служения любви и правде здесь четко обозначены.

Размышляя о художнике-творце, Н. создает прославленное стихотворение «Поэт и гражданин» (1856 г.), в котором образу Поэта он придал некоторые собственные черты (известные сомнения, колебания и покаяния). Обобщенностью отличается и фигура Гражданина, требующего от Поэта отклика на жизненные конфликты, активного служения народу, защиты обездоленных. Строчки «Поэтом можешь ты не быть, но Гражданином быть обязан» восходят к декабристской поэзии. Откликаясь на споры о роли поэта в обществе, которые велись в журналистике 1870х годов, Н. создает стихотворение «Поэту (Памяти Шиллера)» (1874 г.). Н. не касается здесь темы страдания и мук. Для Н. жизнь, мысль, творчество великого немецкого поэта прекрасны прежде всего потому, что в них он видит проявление личности художника-судии, который руководствуется высшими принципами нравственности и красоты. В стихотворении звучит призыв к боевому общественному служению:

Вооружись небесными громами!

…Казни корысть, убийство, святотатство.

Сорви венцы с предательских голов…

Но, наверное, самым глубоким и выразительным стихотворением на тему поэта и поэзии становится в те же 70ые годы «Элегия» (1874 г.). Это искренняя душевная исповедь, итог, подводимый в конце пути. Здесь немало колебаний и сомнений. Но эти сомнения преодолеваются, хотя и ценою большого напряжения. Н. не случайно строки этого стихотворения считал «самыми душевными» и любимыми из написанных в последние годы жизни. В них переданы многие сокровенные его думы о современной действительности, положении народа и о себе. Осмысляя характер пореформенных лет, Н. приходит к неутешительному выводу, что старая тема «страданий народа» не утратила своей злободневности:

О, если бы ее могли состарить годы!

Процвел бы божий мир!

Но доля народа, участь крестьян по-прежнему остаются тягостными и невыносимыми. Многими своими мотивами это стихотворение Н. связано с пушкинскими традициями.

Размышления о народе и о лире, призванной оплакивать его бедствия и трагический рок, рождает проникновенную строфу о поэте и поэзии. Она является самым важным и глубинным некрасовским самовыражением:

Я лиру посвятил народу своему.

Быть может, я умру неведомый ему,

Но я ему служил – сердцем я спокоен…

В этом поэт видит роль и назначение поэзии вообще. Это назначение не только в том, чтобы «толпе напоминать, что бедствует народ», чтобы «к народу возбуждать вниманье сильных мира», но и в том, чтобы звать народ к окончательному освобождению от рабства и обретению им подлинного счастья («Народ освобожден, но счастлив ли народ?»). И обращаясь к юношам, поэт зовет их содействовать этому своими активными деяниями. Так Н. выразил свою важнейшую творческую программу.

Подводя окончательно итоги своего пути в четверостишии «Музе» (1876 г.), возвращаясь к мотиву ранних стихов, Н. вновь утверждает родственность своей поэзии простому люду. Пришедшая к гробу Муза – «сестра народа – и моя!» – восклицает поэт.

Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру, неведомый ему,
Но я ему служил, и сердцем я спокоен.

Николай Алексеевич Некрасов, наверное, самый «народный» поэт из всей плеяды удивительных мастеров XIX века. В своем творчестве автор пытался искренне и честно осветить насущные проблемы современности, волновавшие умы как простых людей, так и передовых и прогрессивных представителей эпохи. Вопрос о назначении поэта и поэзии в обществе стал для Некрасова одним из самых актуальных. Его он попытался осветить в своей лирике.

В стихотворении «Блажен незлобливый поэт…», написанном в 1852 году в дань смерти Гоголя, автор осуждает тех поэтов, которые фальшью и неискренностью зарабатывают авторитет у толпы. Поэзия, не затрагивающая злободневных проблем современности, по мнению Некрасова, есть проявление «спокойного искусства». Безусловно, такой поэт может найти «сочувствие в толпе», а современники ему при жизни памятник готовят»:

Ему сочувствие в толпе.
Как ропот волн, ласкает ухо;
Он чужд сомнениям в себе –
Сей пытки творческого духа.

Гораздо ближе и понятнее Некрасову те поэты, которые обличают толпу, проповедуют любовь «враждебным словом отрицанья» и проходят свой тернистый жизненный путь со «своей карающею лирой». Автор считает, что признание к настоящему художнику приходит только после его смерти:

Со всех сторон его клянут,
И, только труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он – ненавидя!

В стихотворении «Элегия», посвященном А. Н. Ермакову, автор отмечает, что истинная поэзия должна служить народу. Весь свой талант, все свои мыс-пи и чувства творец обязан предоставлять тем, ради кого истинное искусство и существует. Когда бедствует народ, несчастны люди, поэт как истинный выразитель народной мысли должен страдать вместе с ним:

Пускай нам говорит изменчивая мода.
Что тема старая – «страдания народа».
И что поэзия забыть ее должна.
Не верьте, юноши! Не старится она.
О, если бы ее могли состарить годы!

По мнению Некрасова, поэт должен постоянно «толпе напоминать, что бедствует народ» и «к народу возбуждать вниманье сильных мира». Автор ни на мгновение не сомневается, что рано или поздно наступит время, когда те, кто находится у власти, будут прислушиваться к тому, что говорят простые люди, какими проблемами они живут, о чём думают и мечтают:

И слезы сладкие я пролил, а умиленье:
Довольно ликовать в наивном увлеченье,
Шепнула муза мне, – «пора идти вперед:
Народ освобожден, но счастлив ли народ?»

Стихотворение «О Муза! Я у двери гроба!», написанное автором за год до смерти, является своего рода подведением жизненных итогов. В нем поэт говорит, что всегда творил только для народа, поэтому ему не страшна «людская злоба», пока его не покидает муза:

Не плачь! Завиден жребий наш.
Не надругаются над нами:
Меж мной и честными сердцами
Порваться долго ты не дашь
Живому, кровному союзу.

Творческое наследие Некрасова велико. В течение всей жизни этот автор отстаивал интересы народа, что нашло отражение во многих лирических произведениях, в том числе касающихся проблемы поэта и поэзии в обществе. Несомненно, этот автор стал достойным продолжателем традиций русской литературы, заложенных мастерами предыдущей эпохи – такими как А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, А. С. Грибоедов. Но даже определяя Некрасова в один ряд с гениями русской культуры, хочется отметить, что тема простого народа, проблема поэта, являющегося частью этого народа, в творчестве данного автора отражена, на мой взгляд, гораздо более полно и остается актуальной и в наши дни.