Главная » Отделочные материалы » Ода вздорная. А. Сумароков место А. П. Сумарокова в русской культуре XVIII века. Биографическая справка. Общественно-политическая позиция. Эстетические взгляды. Сумароков – теоретик русского классицизма. Литературное творчество: Трагедии

Ода вздорная. А. Сумароков место А. П. Сумарокова в русской культуре XVIII века. Биографическая справка. Общественно-политическая позиция. Эстетические взгляды. Сумароков – теоретик русского классицизма. Литературное творчество: Трагедии

) брался за оды, можно думать, почти исключительно с целью доказать, что мог писать их лучше, чем Ломоносов . В полном собрании его сочинений «торжественных» од – 33; од «разных» – 31; од «вздорных» – 5; переложений псалмов – 153; духовных песнопений – 28.

Александр Петрович Сумароков

Такое изумительное обилие произведений, в количественном отношении, далеко оставляет за собой творчество Ломоносова , но внутренними достоинствами своими эта лирика значительно уступает ломоносовской: нет в произведениях Сумарокова того подъема чувства, того «пиндаризма », которым богат Ломоносов, – язык и стих его, могучий и яркий, сменяется у Сумарокова тусклой версификацией, слабо выражающей настроения поэта.

Из торжественных од Сумарокова одна – «На победы Петра Великого », пять – посвященных Елизавете Петровне , остальные – Екатерине II . Писались они на разные случаи – на «восшествие на престол», на «коронацию», на «день рождения», на день «тезоименитства», на «победы».

Во всех этих одах описательный и повествовательный элемент сильнее лиризма; поэт более рассказывает, чем «восторгается». Это обстоятельство приблизило его оду к земле, связало ее с деятельностью воспеваемого лица и с настроением общества.

Интересны в этом же смысле оды Сумарокова, названные им «разными». В этих любопытных произведениях мы встречаем лирику «интимную», исповедь настроений самого автора, – здесь нашла себе выражение и любовь поэта, и радости, и сетованья в тяжелую минуту, и мечты о возможном счастье... Понятно, что для выражений этих «действительных» чувств поэта и обстановка делается более реальной: мелькают упоминания о красотах Невы, о берегах Волги, о жизни поэта в Москве и в русской деревне. Таким образом, ложноклассические настроения стали связываться у него, мало-помалу, с «поэзией действительности».

Оды «вздорные» – это пародии на «пафос» Ломоносова . В этих произведениях Сумароков высмеял своего современника , представив намеренно неудачные сочетания «ломоносовских» грандиозных образов. Например: «с волнами волны там воюют, там вихри с вихрями дерутся и пену плещут в облака», «Борей замерзлыми руками из бездны китов извлекает и злобно ими в твердь разит», «Нептун из пропастей выходит, – со влас его валы текут, главою небесам касаясь, пучины топчет пирамид» и т. д.

Значение этих малоостроумных пародий, тем не менее, было велико; они верно подчеркивали «ложь» высокопарных, не всегда искренних настроений псевдоклассицизма , оторванность его от действительной жизни –

Среди зимы, в часы мороза,
Когда во мне вся стынет кровь,
Хочу твою воспети, Роза,
С Зефиром сладкую любовь!

Такое обвинение в поэтической «неправде» тяготеет над всей русской одой XVIII века; оно теряет свою силу лишь по мере того, как в конце века «поэзия действительности» вступает в свои права.

Александр Петрович Сумароков. Лекция А. Н. Ужанкова

Интересны также «духовные стихотворения» Сумарокова, особенно те, где он является, более или менее, самостоятельным. Таковы оды «о величестве Божием», «на суету мира», «о добродетели», переложения молитв, стихир и отдельных мест из Библии.

Эпиграмма в теории и поэтической практике Сумарокова выступает художественной структурой, близкой по своим задачам сатире и басне, но отличающаяся от них отсутствием декларативности и иносказательности, а также формальными признаками (объем, стихотворный размер). В эпистоле «О стихотворстве» эпиграммам посвящены следующие строки:

Они тогда живут красой своей богаты,

Когда сочинены остры и узловаты;

Быть должны коротки, и сила их вся в том,

Чтоб нечто вымолвить с издевкою о ком.

Структурный облик эпиграмм представлен 3 типами: 1) остроумная сатирическая сценка, диалог; 2) авторское размышление, сентенция;
3) эпиграмма-эпитафия. Темы : обличение подьячих; судьба литератора; литературная полемика; любовные отношения, брак и семья. Так, например, эпиграмма «Грабители кричат: "Бранит он нас!"...» сочинена на царских чиновников – «подьячих», за уничтожение сословия которых «в ревности к отечеству» выступал поэт: «Ворам сатира то: веревка и топор ». В эпиграмме «Танцовщик! Ты богат. Профессор! Ты убог…» (1759) предположительно речь идет о Тимофее Бубликове, одном из первых русских балетных актеров. Богатые зрители, восхищаясь мастерством танцовщика, бросали на сцену кошельки, наполненные золотыми монетами. Под профессором , по-видимому, подразумевался умерший к тому времени академик С.Н. Крашенинников, автор книги «Описание земли Камчатки», в судьбе детей которого принимал участие Сумароков: «Конечно, голова, в почтеньи меньше ног ». Намек на бедственное положение после смерти отца детей Крашенинникова был сделан Сумароковым и в комедии «Опекун». Эпиграмма «Котора лучше жизнь: в златой ли птичке клетке…» (1759) направлена против Ломоносова, стихи которого, по мнению его литературного оппонента, «в сияющей притворной красоте » «хоть разуму и дивны, / Но естеству противны… »: «Пузырь всегда пузырь, хоть пуст, хотя надут ».

Любимым сатирическим жанром Сумарокова была пародия . В своих «вздорных одах» он пародировал торжественные оды Ломоносова, тонко улавливая и доводя до абсурда характернейшие приемы и черты его творческой манеры: «беспорядок» в изложении темы, восторг и пафос, парение в абстрактном лиризме, метафоры, несообразные (на взгляд Сумарокова) эпитеты. Недостатками поэтической системы Ломоносова Сумароков считал «многоглаголание» , «витиеватость» , «громкость» од. Название «вздорные оды» сам Сумароков нигде не употреблял. Это термин Новикова. Но впервые он встречается в распоряжении Ломоносова-вице-президента Академии цензорам журнала «Трудолюбивая пчела» о запрещении печатания там «вздорных од». Для Сумарокова его пародии были делом серьезным, одним из орудий в борьбе с ломоносовским направлением в поэзии. «Вздорные оды» иллюстрируют высказывания из теоретико-полемических статей Сумарокова о «пухлости, неясности, сумбуре, надутости, галиматье» в стихах враждебного ему направления и нацелены на его ниспровержение:

Ногами он лишь только в мире,

Главу скрывает он в эфире,

Касаясь ею небесам.

Весь рот я, музы, разеваю

И столько хитро воспеваю,

Что песни не пойму и сам

(Ода вздорная II).

Предметом пародий Сумарокова были и любовные песни Тредиаковского, воспринимавшиеся современниками поэта как архаические и несуразно-нелепые. Сумароков высмеял песенную манеру Тредиаковского в своей комедии-памфлете «Тресотиниус», включив в нее сцену чтения педантом Тресотиниусом-Тредиаковским сочиненного им бездарного опуса. В полемически заостренной форме пародии Сумароков виртуозно воспроизвел «порочные», с его точки зрения, свойства песенного стиля соперника: неумеренное увлечение словесными красотами, неоднородность лексики и ее утрированную эмоциональность, нагромождение вздора, пристрастие к мифологическим образам.

3.3. Во 2-м томе «Полного собрания всех сочинений» Сумарокова

(1781) помещен отдел «Оды разные» . В литературе русского классицизма периода его расцвета ода получила преимущественное развитие как ведущий жанр высокой гражданской лирики, хотя она и сохраняла за собой особенности хвалебного произведения (связь с одой античных поэтов). Главное в русской оде – отношение поэта к общим вопросам современной жизни, его размышления и раздумья о судьбах нации. Русская ода явилась средством формирования общественного сознания.

Современники не ставили слишком высоко торжественные оды Сумарокова, и сам он в течение долгого времени писал их немного, постепенно преодолевая влияние примера Ломоносова, оды которого стали классическими. Уже в конце своего жизненного пути Сумароков перестроил торжественную оду по-новому, придав этому жанру иллюзию произносимой, естественной речи:

Разум мой восторжен ныне,

Любопытствие пленя;

В сердце зря Екатерине,

Извещает он меня,

Что она на троне мыслит…

Мыслит так о славе трона:

«Мне обширная страна

К исправлению закона

От небес поручена.

Я во дни моей державы

Не ищу иной забавы,

Кроме счастия людей…

О мои любезны дети!

То ласкает мя владети:

Все вы любите меня.

В чем вам польза, то мне славно.

Вас и я люблю вам равно,

Должность матери храня»…

(«Ода … Екатерине Второй

на день ее рождения 1768 года» ).

Без общей пользы никогда

Нам царь не может быти нравен.

Короны тьмится блеск тогда,

Не будет царь любим и славен,

И страждут подданы всегда.

Души великой имя лестно,

Но ей потребен ум и труд,

А без труда цари всеместно

Не скипетры, но сан несут.

Твоя, о князь, и наша мать

Своей во нашей ищет славы,

Россию тщится воздымать…

Благополучны те народы,

Царь коих образ Божества

(«Ода … цесаревичу Павлу Петровичу на первый день 1774 года» )

Сумароков явился создателем «сухой» оды , которая избегала ломоносовского гиперболизма, метафоризма, символического словоупотребления, аллегорий и строилась преимущественно на логическом развитии определенной темы, что придавало ей большую рассудочность. Общее и особенное в торжественных одах Ломоносова и Сумарокова сведено в нижеследующую таблицу:

Торжественная ода

№ п/п	Художественные особенности	Ломоносов	Сумароков	Общее
1.	Идейно-художественный смысл	Поэтическое выражение широкой программы общегосударственных преобразований	Средство воспитания гражданского сознания и формирования общественного мнения	Рекомендации (поучения) и даже предостережения царям. Ода – лирико-публицистическое произведение, одновременно программное и хвалебное
2.	Тематическая композиция	«Лирический беспорядок» в изложении темы (свободное течение поэтической мысли)	Рациональная последовательность плана и простота изложения	Сквозная тема – Россия и россы
3.	Лирический герой	Восторженный «певец», носитель лирического волнения	Поэт, остающийся «в границах правды и разума», размышляющий на важные темы	Воплощение общественных добродетелей и носитель высоких гражданских чувств
4.	Стиль	Витийственное начало (лирический подъем, восторг, «парение мысли»). Повышенная экспрессивность. Ораторские приемы как средство эмоционального воздействия на читателя (слушателя). Элементы барокко (напряженный метафоризм, аллегоризм, живописность). Монументальность, гиперболизм, орнаментальность	Отступление от ораторских интонаций. Логичность, рациональность мысли. Более спокойный прозаический, приземленный тон эмоций. Снижение лирического пафоса. Ослабление всех способов воздействия на воспринимающего. Дидактические элементы. Простота и естественность («природное изъяснение»)	Панегирический характер
5.	Язык	Величественность слога. «Витиеватые речи». Обильное употребление условно-торжественных «речений славенских», библейских выражений наряду со «славенроссийскими»	Непринужденность и ясность слога. Параллельное использование «речений славенских», «славенороссийских» и «российских» с предпочтением разговорной лексики. Принцип научной, неукрашенной речи
6.	Средства выразительности	-Красочные описания; Риторические фигуры (восклицания, вопросы); Инверсии; Тропы: резкие метафоры, смелые сравнения, фантастические гиперболы, олицетворения, оксюмороны; Библейские, мифологические и античные образы	-Избегание риторических фигур (за исключением вопросов с отрицанием) и инверсий; Применение тропов сведено до минимума (наиболее характерные – олицетворения, символы и синекдохи)
7.	Ритмический строй	Использование чаще всего 4-ст. и 6-ст. ямба и 10-строчной строфы	Использование разнообразных метрических схем (полиметрии)

Ю.Н. Тынянов в статье «Ода как ораторский жанр» писал: «Сумароковым отрицается высокая – "громкая" – витийственная ода и на место ее ставится ода "средняя"».

Кроме официальных торжественных од Сумароков писал оды духовные (философские, «преложения» псалмов), нравоучительные, анакреонтические и сафические , которые представляют собой интимную лирику. Так, в оде «Противу злодеев» («На морских берегах я сижу…», 1759) создан образ одинокого, гонимого и страждущего человека, вопиющего «ко престолу Творца: / Умягчи, Боже, злые сердца! ». Лирический герой другой оды с аналогичным названием «Противу злодеев» («Ты ямбический стих во цвете…», 1760) в отчаянии восклицает:

О нравы грубые! О веки!

Доколе будут человеки

Друг друга мучить и губить,

И станут ли когда любить,

Не внемля нраву мыслей злобных,

Свой род и всем себе подобных,

Без лести почитая в них

Свой образ и себя самих?

В начале стихотворения упоминается имя Архилоха – древнегреческого поэта (VII в. до н.э.), родоначальника особого литературного жанра «ямбов» с резко обличительной направленностью. Свою оду Сумароков завершает предостережением «злодеям» :

Ни Страшный суд, ни мрачность вечна,

Ни срам, ни мука бесконечна,

Ни совести горящей глас

Не могут воздержати нас.

Злодеи, бойтесь, бойтесь Бога

И всемогущего Творца!

Страшитеся судьи в нем строга,

Когда забыли в нем отца.

«Ода на суету мира» (1763) – это раздумье о быстротечности человеческой жизни и тленности земного существования, сочетающееся с сентенцией:

…Природа к смерти нас приводит,

Воспоминай, о человек!

Умерим мы страстей пыланье;

О чем излишне нам тужить?

Оставим лишнее желанье;

Не вечно нам на свете жить.

В «Оде о добродетели» (1759) Сумароков проповедует необходимость «смертным» побеждать «слабости природны» добродетелью и призывает жить по совести и правде:

…Не желай другому доли

Никакой, противу воли,

Тако, будто бы себе.

Не люби злодейства, лести,

Сребролюбие гони;

Жертвуй всем, и жизнью – чести,

Посвящая все ей дни…

Сумароковские переложения из Псалтири превращались в глубоко личные молитвы страдающего человека. Традиция переосмысления содержания псалма, его вольного толкования с сохранением темы первоисточника и исходной нравственно-психологической ситуации была воспринята и развита позднее Державиным. «Преложения» псалмов Сумарокова существенно повлияли на «Подражания Корану» Пушкина. Разработав жанр анакреонтической оды как подражания эпикурейской поэзии древнегреческого поэта Анакреона (или Анакреонта, конец VI – начало V вв. до н.э.), Сумароков способствовал развитию русской анакреонтики. В русской силлабо-тонической поэзии подражания Сумарокова Анакреону являются одним из первых опытов белого (безрифменного) стиха.

Поэт дал образцы почти всех лирических жанров и видов русского силлабо-тонического стиха. Он автор элегий , идиллий (эклог) , дружеских посланий , рондо , триолетов , стансов , сонетов , песен и романсов . В интимной лирике Сумароков вырабатывает поэтический «язык любви», учит благородное сословие любить и сострадать. Острую и значительную тему поднял он в одном из сонетов «О существа состав, без образа смешенный…» (1755) – до него и долгие годы после него тема эта не встречалась в русской поэзии:

…Младенчик, что мою утробу бременил,

И, не родясь еще, смерть жалостно вкусил

К закрытию стыда девичества лишенной!

Любовь, сразивши честь, тебе дать жизнь велела,

А честь, сразив любовь, велела умертвить.

Мучительный спор между чувством и долгом разрешается победой последнего, но в жертву чести женщиной принесен «несчастный плод, любовью сотворенный »; под тяжестью своего греха она не может унять «беспокойств» и слез.

Песни Сумарокова продолжали традицию любовных кантов и арий – песенных жанров, ставших особенно широко популярными в послепетровский период. В отличие от повсеместно бытовавших кантов песни поэта получили распространение в дворянских гостиных, выражая тенденции, присущие дворянской культуре, и отвечая прежде всего потребностям аристократического круга. Песни, не печатавшиеся, но распевавшиеся и в Петербурге, и в провинции, принесли Сумарокову первый литературный успех. Впервые они были опубликованы (в количестве 129)
Н.И. Новиковым в VIII томе «Полного собрания всех сочинений в стихах и прозе». Сумароков писал песни, разнообразные по тематике и стилю. Есть у него масонская, солдатская, историческая, «философическая», охотничья, сатирическая, пародийно-шуточные, посвященные друзьям, стилизованные под фольклор, пасторальные и анакреонтические песни. Но более всего у Сумарокова песен-романсов, т.е. песен камерного характера, передающих в форме лирического излияния и галантной манере изящные интимные чувства с их всевозможными оттенками. Восходящие к песням-ариям петровского времени, они предназначались для сольного исполнения под музыку с целью услаждения утонченного слуха просвещенных любителей искусств (служили своеобразным элитным вариантом любовной лирической песни), например:

Сокрылись те часы, как ты меня искала,

И вся моя тобой утеха отнята.

Я вижу, что ты мне неверна ныне стала,

Против меня совсем ты стала уж не та.

Мой стон и грусти люты

Вообрази себе

И вспомни те минуты,

Как был я мил тебе.

Несчастен стал я тем, что я с тобой спознался,

Началом было то, что муки я терплю,

Несчастнее еще, что я тобой прельщался,

Несчастнее всего, что я тебя люблю.

Сама воспламенила

Мою ты хладну кровь.

За что ж ты пременила

В недружество любовь?.. (№ 28).
К тому ли я тобой, к тому ли я пленилась,

Чтоб, пламенно любя, всечасно воздыхать?

На то ль моя душа любовью заразилась,

Чтоб мне потоки слез горчайших проливать?

Губить младыя лета,

Бесплодну страсть питать

В тебе, а ты меня без жалости терзаешь,

И сердце ты, и дух в отчаянье привел!

Иль ты еще моей горячности не знаешь?

Приметь, мучитель, как ты мною овладел.

Что в сердце ощущаю,

Пойми из глаз моих, –

Как я тобой страдаю,

Написано ни них… (№ 89).

Песня, которой, согласно жанровой иерархии классицизма, предписывалось изображение или выражение чувств, страстей, легко вызывала живой эмоциональный отклик у слушателей, существенно подкрепляемый воздействием музыки, а это открывало социально значимую в глазах поэта, убежденного в том, что «воспитание есть почтеннее рождения », перспективу «очищения сердец », «отвращения от пороков » средствами искусства. Создавая песни-романсы, Сумароков стремился к тому, чтобы, разрушив распространенные в его эпоху среди благородного сословия «низкие», часто циничные представления о страсти как элементарном флирте, возвеличить духовные запросы человека, ищущего в любви прежде всего сочувствия и душевного расположения, придать им значение «нормы», образца, облагородить эротику, одухотворить чувственность. Характеристика песни как равноценного другим поэтического жанра была включена Сумароковым в эпистолу «О стихотворстве»:

Слог песен должен быть приятен, прост и ясен,

Витийств не надобно; он сам собой прекрасен.

Чтоб ум в нем был сокрыт и говорила страсть;

Не он над ним большой – имеет сердце власть.

Художественные особенности сумароковских песен связаны с тем, что в этом жанре поэт-классицист, исходивший из сенсуализма Локка («все то, что мы ни понимаем, въясняется в разум чувствами »), сделал первый шаг от абстрактности классицизма, от рационального анализа любви к изображению сердечных переживаний в сентиментальном духе, к предромантическому представлению о роковой, неподвластной разуму страсти:

…Правдой принимаю лесть

Я в твоем ответе.

Мне, и льстя, всего, что есть,

Ты миляй на свете.

В то, что ныне ясно зрю,

Сам себе не верю;

День и ночь тобой горю,

Сердцу лицемерю (№ 72).

…В ту минуту, как стараюсь

Навсегда тебя забыть,

Я тобою вновь пленяюсь:

Мне нельзя престать любить (№ 121).

В любовных песнях Сумарокова, в отличие от его трагедий, конфликт между долгом и страстью разрешается в пользу «сердца», ибо, как полагал поэт, «когда сердце любви причастно станет, все доказательства слабы… ». Изображаемое им чувство не вмещалось в классицистические рамки «разумного» чувства:

Должность мне определяет,

Чтоб престать тебя любить,

Сердце должность преступает:

Не могу тебя забыть (№ 87).

Л.И. Кулакова писала: «Допуская на классический парнас песню, Сумароков открывал путь в поэзию "обыкновенному человеку" как личности и ускорял возможность дальнейшего движения литературы по пути к сентиментализму и предромантизму».

Песни Сумарокова зачастую писались на какой-либо известный мотив («на голос отменно нежной», как было принято говорить в то время). Их отличает не только простота сюжетной ситуации (разлука, измена, любовный треугольник, безответное чувство) и системы художественных образов, «однозначность» поэтического слова, но и чрезвычайное богатство строфического рисунка, разнообразие применяемой системы рифмовки, особая интонационно-ритмическая выразительность и мелодичность.
Г.А. Гуковский с полным основанием назвал песни поэта «подлинной лабораторией русского стиха». Он же справедливо отмечал, что «Сумароков вводит в поэтический обиход темы личных, индивидуальных человеческих переживаний».

Непосредственный голос страсти стал предметом и других жанров любовной лирики поэта – в частности, его эклог (идиллий) и элегий . Свою «философию любви» он изложил в тенденциозно-моралистическом посвящении «Прекрасному российского народа женскому полу» к сборнику «Еклоги Александра Сумарокова» (1774): «Презренна любовь, имущая едино сластолюбие во основании; презренны любовники, устремляющиеся обманывати слабых женщин; подвержены некоторому поношению и женщины, в обман давшиеся; презренно неблагородное сластолюбие, но любовные нежность и верность от начала мира были почтенны и до скончания мира почтенны будут. Любовь источник и основание всякого дыхания, а вдобавок сему – источник и основание поэзии… ». Основу структуры эклоги (идиллии) составляет сочетание условного пейзажа (изящной «декорации») с диалогом героев, включающим элементы фривольности, эротизма и игриво передающим «любовный жар » пастушков, борьбу между страстью и стыдом. К сочинителю идиллий Сумароков обращается в эпистоле «О стихотворстве» с такими советами:

Оставь свой пышный глас в идиллиях своих

И в паствах не глуши трубой свирелок их.

Пан кроется в леса от звучной сей погоды,

И нимфы у поток уйдут от страха в воды.

Любовну ль пишешь речь или пастуший спор,

Чтоб не был ни учтив, ни груб их разговор,

Чтоб не был твой пастух крестьянину примером

И не был бы, опять, придворным кавалером.

Вспевай в идиллии мне ясны небеса,

Зеленые луга, кустарники, леса,

Биющие ключи, источники и рощи,

Весну, приятный день и тихость темной нощи;

Дай чувствовати мне пастушью простоту

И позабыть, стихи читая, суету.

Элегия изображает состояние «несчастнейшей души »: тоску влюбленного, охваченного непреодолимой страстью, от разлуки с возлюбленной; сознание, сосредоточенное на психологической антитезе «любовь – смерть». Единая эмоционально-лирическая тема данного жанра – тема любовной утраты. Историк русской элегии Л.Г. Фризман очень точно заметил, что «элегия Сумарокова – это всегда или почти всегда взволнованная речь, обращенная к кому-то или к чему-то». По поводу элегии в эпистоле «О стихотворстве» говорится:

Плачевной музы глас быстряе проницает,

Когда она в любви власы свои терзает,

Но весь ея восторг свой нежный склад красит

Единым только тем, что сердце говорит:

Любовник в сих стихах стенанье возвещает,

Когда Аврорин всход с любезной быть мешает,

Или он, воздохнув, часы свои клянет,

В которые в глазах его Ирисы нет,

Или жестокости Филисы вспоминает,

Или своей драгой свой пламень открывает,

Иль, с нею разлучась, представив те красы,

Со вздохами твердит прешедшие часы.

Но хладен будет стих и весь твой плач – притворство,

Когда то говорит едино стихотворство;

Но жалок будет склад, оставь и не трудись:

Коль хочешь то писать, так прежде ты влюбись!

Представление о любви как средоточии сильнейших горестей в человеческой жизни, поэтизация «незаконного», «неразумного» чувства, «борения страстей» с рассудком, выявление внутреннего драматизма любовного переживания обусловливают психологизм лирики Сумарокова. И хотя это еще психологизм отвлеченный, построенный на антитезах, на столкновении противоположных переживаний лирического героя («я любовью жажду, / Я горю и стражду, / Трепещу, тоскую, рвуся и стонаю… ») и передающий общие всем влюбленным чувства в извечно повторяющихся ситуациях, Сумароков первым из русских поэтов вступил на путь овладения умением психологически достоверно передавать изменчивость душевного состояния человека (что было недоступно древнерусской традиции психологического анализа). Тем самым он предвосхищал дальнейшее развитие психологической линии русской лирики.

Для интимно-лирических жанров Сумароков создавал поэтическую любовную фразеологию, близкую разговорной речи образованной части общества, в соответствии: 1) с собственной лингвистической программой (обращаясь к среднему «штилю», следуя принципу «естественныя простоты»); 2) с трактовкой любви как губительной страсти («Кудряво в горести никто не говорил », – провозглашалось им в эпистоле «О стихотворстве»); 3) с заимствованием готовых словесных формул европейского происхождения: «кровь воспламенилась», «слёз реки», «пронзённо сердце», «судьба жестока», «рок немилосердный», «сердечные скорби», «любовный жар», «сладкий сон», «разлуки час», «рана зла», «болезнь смертельна» и т.п. (кроме мифологической образности, от которой он решительно отказался в эпистоле «О стихотворстве», заявив: «Когда с возлюбленной любовник расстается, / Тогда Венера в мысль ему не попадется »). Однако Сумарокову в любовной лирике не всегда удавалось избегать риторичности и декларативности. Не сумел он освободить лирическую речь от длиннот и форсированной напряженности; «неотменными» в языке произведений среднего «штиля» оставались церковнославянизмы и просторечные слова. Всё это спровоцировало незаслуженно суровую оценку лирики Сумарокова, данную юным Пушкиным в послании «К Жуковскому» (1816):

Страшилась грация цинической свирели,

И персты грубые на лире костенели.

Тем не менее, как писал Г.А. Гуковский, «именно лирика Сумарокова, не его официальная лирика похвальных од, а именно лирика чувства и настроения, едва ли не является той частью его творчества, которая более других эстетически действенна до сих пор ».

В литературной среде последней четверти ХVIII века преобладало почтительное отношение к Сумарокову. Так, Н.И. Новиков в «Опыте исторического словаря о российских писателях» высоко оценил его как драматурга и сатирика, А.Н. Радищев считал его «отменным стихотворцем» и в «Путешествии из Петербурга в Москву» (в «Слове о Ломоносове») утверждал: «Великий муж может родить великого мужа … О Ломоносов, ты произвел Сумарокова» .

В.Г. Белинский справедливо подчеркивал, что «Сумароков имел у своих современников огромный успех, а без дарования, воля ваша, нельзя иметь никакого успеха ни в какое время» .

Литература

Сумароков А.П. Стихотворения. Л., 1953.
Берков П.Н. А.П.Сумароков // Сумароков А.П. Стихотворения. Л., 1953.
Вишневская И. Аплодисменты в прошлое: А.П.Сумароков и его трагедии. М., 1996.
Гуковский Г.А. Сумароков и его литературно-общественное окружение // История русской литературы: В 10 т. Т. 3. Литература XVIII века. Ч.1. М.; Л., 1941. С. 349–420.
Западов А.В. Забытая слава: Историческая повесть. М., 1968.
Западов А.В. Поэты XVIII века (А.Кантемир, А.Сумароков, В.Майков, М.Херасков). М., 1984.
Кулакова Л.И. Сумароков о литературе и искусстве // Кулакова Л.И. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Л., 1968 (Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 358). С. 76–87.
Москвичева Г.В. Русский классицизм. М., 1986 (главы «Трагедия» и «Элегия»).
Мстиславская Е.П. Жизнь и творчество А.П.Сумарокова //Александр Петрович Сумароков (1717–1777): Жизнь и творчество: Сб. статей и мат-в. М., 2002. С. 8–40.
Серман И. З. Русский классицизм: Поэзия. Драма. Сатира. Л., 1973 (главы III, V).
Смирнов А.А. Литературная теория русского классицизма. М., 1981.

12. Стенник Ю. В. Жанр трагедии в русской литературе: Эпоха классицизма. Л., 1981.

1 Эрата – муза любовной поэзии.

2 Мельпомена – муза трагической поэзии и театра.

3 Талия – муза комедии.

А. П. Сумароков своим литературным творчеством содействовал утверждению классицизма на русской почве. Он выступил и как теоретик классицизма, и как писатель, давший в своей литературной практике образцы многообразных жанров, предусмотренных поэтикой классицизма. Сумароков начал с написания од, первые две оды, посвященные Анне Иоанновне, были напечатаны в 1740 г. В них начинающий поэт подражал Тредиаковскому. С момента появления од Ломоносова Сумароков испытал сильное воздействие его творческого гения. Однако жанр оды не стал главенствующим в творчестве Сумарокова, которому суждено было сыскать славу великого драматурга и поэта-лирика, создатели любовных песен, идиллий, элегий, эклог.

Важным литературным событием стали напечатанные в 1748 г. Сумароковым две стихотворные эпистолы - «О русском языке» и «О стихотворстве», в которых Сумароков выступил как теоретик классицизма. В первой он говорит о необходимости обогащать литературный язык за счет неустаревших церковнославянских слов и избегать слов иностранных. В этом он сближается с Ломоносовым. В «Эпистоле о стихотворстве» (1747), уже в отличие от Ломоносова, Сумароков, теоретически обосновывая жанры классицизма, утверждает равноправие всех жанров, не отдавая предпочтения ни одному из них:

Все хвально: драма ли, эклога или ода -

Слагай, к чему тебя влечет твоя природа...

Впоследствии обе эти эпистолы были переработаны и составили одну - «Наставление хотящим быти писателями», изданную в 1774 г.

На упрек Тредиаковского в заимствовании эпистолы из «Искусства поэзии» Буало Сумароков отвечал, что он «не вес взял из Буало», имея в виду свое осмысление эстетического кодекса и самостоятельную разработку им отдельных жанров. Тем не менее Сумароков не отрицает своей зависимости от теории Буало. «Епистола моя о стихотворстве, - говорит он,- вся Боалова, а Боало взял из Горация. Нет: Боало взял не все из Горация, а я не все взял из Боало...»

К 40-м годам относится и начало драматургической деятельности Сумарокова, ибо сильнейшим средством воспитания дворянства он считал театр. В трагедиях своих, одном из самых характерных жанров классицизма, Сумароков ставит большие, общественно значимые проблемы. Современники высоко оценили этот вид драматургии Сумарокова, называя его «северным Расином», основоположником драматургии русского классицизма.

Эпистола «О стихотворстве»

Эпистола о стихотворстве. - Вторая эпистола из книги А.Сумарокова «Две эпистолы». В первой эпистоле трактовались вопросы русского литературного языка.

«Эпистола о языке» и «Эпистола о стихотворстве», созданы в 1747 году и объединены позднее под заглавием «Наставление хотящим быти писателем». В «Эпистоле о языке» Сумароков выдвигает требование простоты и ясности языка, а в «Эпистоле о стихотворстве» коротко и ненавязчиво пересказывает «Поэтическое искусство» Буало, нескуолько «адаптировав» сей труд для отечественного пользователя:

а) поэт должен писать грамотно и мыслить разумно;

б) чтобы создать хорошее литературное произведение надо ориентироваться на хорошие образцы, которые дает нам античность (Гомер, Пиндар, Софокл, Гораций, Тибулл и др.), французская литература (Буало, Корнель, Расин, Мольер и др.) ну и наши время от времени (Ломоносов, Кантемир) - вот этот пункт наиболее вторичен по отношению к теории французского классицизма с его картезианским убеждением, что законы прекрасного диктуются разумом, следовательно, они извечны и неизменны, и, проанализировав достаточное количество «хороших» произведений, можно составить канон, выполнение которого обеспечит «хорошесть» твоего произведения;

в) вводится строгое разграничение жанров, за каждым из которых закрепляется определенная тематика, герои, стиль (идилия - пастушеская тематика; ода - размах и «гремящий звук»; комедия должна смешить и приносить пользу; сатира - высмеивать пороки; эпиграмма - быть короткой и «острой»; темы элегии - любовь и природа; песня должна писаться простым слогом; ирои-комическая поэма должна быть «перевертышем» эпической поэмы; еще упоминаются эпическая поэма, басня, сонет, рондо и баллада, но о них сказано как-то вскользь;

г) по отношению к драматическим жанрам вводится требование 3 единств, обусловленное необходимым, по разумению классицистов, созданием сценической иллюзии (если зритель видит на декорациях дворец, то в следующем действии перенестись куда-то еще ему будет затруднительно; если зритель пришел в театр на 2 часа, то не стоит делать вид, что он провел там несколько лет; если он взял в толк какую-то одну сюжетную линию, то не надо перегружать его разум и от этой линии отходить) - тоже почерпнуто у старика Буало;

д) «самодеятельность» (в смысле, то, чего не было у Буало): постоянное возвращение к вопросу о чистоте языка; русские авторы вписаны в линию партии (Ломоносов - русский Пиндар и Малерб, Кантемир - русский Буало); жанровая система несколько видоизменена (отсутствуют имевшие место в оригинале эклога , мадригал , водевиль , зато присутствуют отсутствовавшие в оригинале ирои -комическая поэма , песня - жанр суперпопулярный еще с петровских времен), т.е. он не чужд и складывающейся национальной традиции.

Вкратце обрисовав систему жанров, Сумароков спешно принимается за создание образцов и-таки создает практически все.

Однако для того, чтобы сложилась классицистическая школа не хватает еще одного звена. Сумароков построил систему жанров не иерархически, а описательно, говоря о важности и нужности в литературе каждого жанра, но все же имплицитно в «Эпистоле» выражена идея соотнесенности жанра и стиля. Вот стилевую-то теорию - т.н. теорию 3-х стилей, и разрабатывает Ломоносов в «Предисловии о пользе книг церковных»: все слова русского языка он разделил на три группы. К первой он отнес слова общие для церковно-славянского и русского языков (бог, слава, рука, ныне) Ко второй - ушедшие из разговорного обихода, но обычные в церковно-славянской письменной традиции (отверзаю, господень, насажденный) . Обветшавшие и непонятные архаизмы (обаваю, рясны) Ломоносов из этой группы исключил. В третью группу вошли исконно русские слова (говорю, ручей, которой, пока) . И для этой группы тоже было исключение - грубые просторечные вульгаризмы. На основе этого деления лексического состава языка на три пласта Ломоносов предлагает теорию стилей: «высокого, посредственного [среднего] и низкого ». Высокий стиль предполагает использование слов 1 и 2 группы.Это стиль героической поэмы, оды, ораторской речи. Средний стиль формируется на основе 2 группы, но допускает осторожное использование и двух других.Средний стиль - стиль всех прозаических театральных пьес, стихотворных посланий, сатир, эклог и элегий, а также научной и художественной прозы. Низкий стиль основан на словах 3 группы, но допустимо употребление слов 2. Это стиль эпиграммы, песни, комедии, эпистолярной и повествовательной бытовой прозы. Короче говоря, ориентация на усреднение стилевой нормы.

Творчество А.П. Сумарокова.

Александр Петрович Сумароков (1718 – 1777). Сын генерала и аристократ. В 14 лет поступил в Шляхетный кадетский корпус, открытый в 1732 году правительством Анны Иоанновны. В корпусе существенное место занимало искусство, в том числе литература. Сумароков – первый, кто взялся за литературное дело профессионально.

Жизнь Сумарокова была крайне печально. Это был нервный человек, остро реагировавший на окружающую дикость нравов; имел чрезвычайные понятия о служении Отечеству, чести, культуре, добродетели. Он был создателем нового типа драматургии, первым режиссером, директором театра.

Первые стихотворения Сумарокова – оды 1739 года в брошюре под заглавием: «Ее императорскому величеству, всемилостивейшей государыне Анне Ивановне, самодержице всероссийской поздравительные оды в первый день нового 1740 года от кадетского корпуса, сочиненные чрез Александра Сумарокова.

На него оказало влияние творчество Тредиаковского, а затем Ломоносова, с которым он был дружен. В конце 40х – нач. 50х – расхождение с Ломоносовым.

Сумароков считал, что его поэтическая деятельность является служением обществу, формой участия в политической жизни страны. По политическим взглядам он дворянин-помещик. Считал крепостное право необходимым, считал, что государство зиждется на двух сословиях – крестьянстве и дворянстве. Тем не менее дворянин, по его мнению, не имеет право считать крестьян своей собственностью, обращаться с ними, как с рабами. Он должен быть судьей и начальником своих вассалов и имеет право получать от них прокормление. Сумароков полагал, что царь должен подчиняться законам чести, воплощенным в государственных законах.

С января 1759 года Сумароков начал издание собственного журнала «Трудолюбивая пчела». Выходил ежемесячно, печатался в АН. Издавался в основном одним лицом. В глазах правительства такой орган независимого дворянского общественного мнения был нежелательным, журнал пришлось закрыть.

Будучи одним из друзей Никиты Панина, после переворота, в результате которого у власти оказалась Екатерина Вторая, Сумароков был близок ко дворцу, получал поддержку как писатель. Однако к концу 60х годов оказался в опале, т.к. Екатерина начала расправу со всяческим вольномыслием. Сумароков постепенно наживал себе врагов. Была в жизни Сумарокова и несчастная любовь. Он полюбил простую девушку – свою крепостную, женился на ней. Родственники первой жены Сумарокова начали против него процесс, требуя лишить прав его детей от второго брака. Хоть дело и завершилось в пользу Сумарокова, оно нанесло ущерб его здоровью, он начал пить; обнищал так, что когда умер, денег не было даже на похороны. Гроб писателя несли на руках до кладбища актеры Московского театра. Кроме них провожать его пришло два человека.

Как поэт и теоретик Сумароков завершил построение стиля классицизма в России. Основа конкретной поэтики Сумарокова – требование простоты, естественности, ясности поэтического языка. Поэзия должна избегать фантастического и туманно-эмоционального. Проповедует простоту в стихе и прозе.

Сумароков много полемизирует с Ломоносовым, не соглашается с его грамматикой, словоупотреблением. Иногда обращается непосредственно к разбору произведений Ломоносова. Сумароков рассматривал изменение значения слова как нарушение правильности грамматического характера.

В 1747 году Сумароков издал свою первую трагедию – «Хорев», в следующем году – «Гамлет». «Хорев» был поставлен в кадетском корпусе в 49 году. Создалось нечто вроде кадетской труппы, которая играла при дворе. Душой ее был Сумароков. Позже он был директором театра, организованного Ф. Волковым. (см. билет про трагедию)

Сумароков писал трагедии и комедии. Он был ярким комедиографом, но вскоре в этом его превзошли Фонвизин, Княжнин, Капнист. Как автор трагедий он превзойден не был. Всего Сумароков написал 12 комедий: «Тресотиниус», «Пустая ссора» и «Чудовищи», написанные в 1750 году. Затем через 14 лет – «Приданое обманом», «Опекун», «Лихоимец», «Три брата совместники», «Ядовитый», «Нарцисс». Затем три комедии 1772 – «Рогоносец по воображению», «Мать совместница дочери», «Вздорщица». Комедии Сумарокова имеют минимальное касательство к традициям французского классицизма. Все его комедии написаны прозой, ни одна не имеет полноценного объема и правильного расположения композиции классической трагедии Запада в пяти действиях. Восемь комедий имеют одно действие, четыре – по три. Это маленькие пьески, почти интермедии. Сумароков весьма условно выдерживает и три единства. Единства действия нет никакого. В первых комедиях есть рудимент сюжета в виде влюбленной пары, в конце сочетающейся браком. Состав комических персонажей в них определен составом устойчивых масок итальянской народной комедии. Их оживляет язык Сумарокова – живой, острый, развязный в своей неприкрашенности.

Шесть комедий 1764 – 1768 годов заметно отличались от первых трех. Сумароков переходит к типу комедии характеров. В каждой пьесе в центре внимания – один образ, а все остальное нужно либо для его оттенения, либо для создания фикции сюжета. Несомненным шедевром всего комедийного творчества Сумарокова является его комедия «Рогоносец по воображению». (Вообще, я думаю, про комедию шибко подробно не надо, потому что проходили в основном трагедию, так что, думаю, хватит.)

Поэтическое творчество Сумарокова поражает своим разнообразием, богатством жанров, форм. Считая себя создателем русской литературы, Сумароков стремился показать своим современникам и оставить потомкам образцы всех видов литературы. Он писал исключительно много и, по-видимому, быстро. Сумароков писал песни, элегии, эклоги, идиллии, притчи (басни), сатиры, эпистолы, сонеты, стансы, эпиграммы, мадригалы, оды торжественные, философские и т.д. Он также переложил Псалтырь.

Всего Сумароковым написано 374 притчи. Именно он открыл жанр басни для русской литературы. Он многое позаимствовал у Лафонтена. Притчи Сумарокова часто злободневны, направлены на осмеяние конкретных неустройств русской общественной жизни его времени. Иногда они были очень малы по объему. Важнейшая тема басен – русское дворянство. Язык басен живой, яркий, пересыпанный поговорками, разговорными оборотами.. В середине 18 века определилось главное направление в развитии басни. 1-я модель: басня пишется средним стилем, александрийским стихом. Нравоучительный рассказ.2-я модель(модель Сумарокова): предлагает разностопный стих, элементы низкого стиля – басенный рассказ. В сатирических произведениях Сумарокова чувствуется желчность, самомнение, скандальный темперамент.

В Лирике Сумароков стремится дать обобщенный анализ человека вообще. Любовная лика дает изображение любви в «чистом виде». В песнях и элегиях Сумароков говорит только о любви счастливой или несчастной. Другие чувства и настроения не допускаются. Мы не найдем также черт индивидуальной характеристики любящих и любимых. В лирических стихах нет фактов, событий подлинной жизни. Сумароков писал песни от лица мужчины и женщины. Текст состоит из повторяющихся формул, лишенных специфики выражения характера. Сумароков создал язык любви как высокого чувства. Сумароков не печатал своих песен. В ряде песен и в идиллиях появляются пасторальные мотивы. Элегии и эклоги написаны шестистопным ямбом, песни дают всевозможные ритмические комбинации.

1747 г. «Эпистола о языке», «Эпистола о стихотворстве». В «Эпистоле о языке» даны общие принципы усвоения античности. В «Эпистоле о стихотворстве» - своя теория, образцовые писатели, жанры. (сначала общие характеристики, затем главные образцы, затем характеристики отдельных жанров.)

Трагедия Сумарокова.

Сумароков, автор первых русских трагедий, воспользовался примером французских трагиков 17-18 веков. Ряд характерных признаков их системы – александрийский стих (шестистопный ямб с цезурой на 3-ей стопе), 5 актов, отсутствие внесюжетных вставок и отступлений, отсутствие комических элементов, «высокий слог» и т.д. Сумароков перенес в свои трагедии. Однако нельзя сказать, что Сумароков заимствовал трагедию у французов, т. к. там она постоянно развивалась, и, заимствуя, он должен бы был перенести на русскую почву окончательный вариант, т.е. вариант Вольтера. Сумароков построил свою трагедию на принципах крайней экономии средств, упрощенности, сдержанности, естественности. Простота драматического сюжета его пьес не позволяет говорить об интриге, т.к. нет узла событий, все действие стремится ограничиться одной перипетией. Исходная ситуация тянется через всю трагедию и в конце снимается. Роли Сумарокова также обычно неподвижны. Трагедия заполняется в значительной мере раскрытием основной ситуации в ее значимости для каждой пары героев в отдельности. Диалоги, в особенности центральных героев (влюбленных) получают лирическую окраску. Нет повествовательных вставок. Центральное место драмы – третий акт, отмечается по преимуществу внесюжетным приемом: герои извлекают из ножен мечи или кинжалы. (т.к. нет сюжетной кульминации). Действие большинства трагедий Сумарокова отнесено к древней Руси; здесь Сумароков нарушает обычай изображать в трагедии далекие эпохи и далекие страны. В отличие от французской трагедии, у Сумарокова почти нет наперсников, их роль чрезвычайно мала. Он либо превращается в вестника, либо напротив, становится отдельным героем. Отход от системы наперсничества обусловил развитие и обилие монологов, поскольку монолог может заменить ложный диалог с наперсником. Монолог используется для сообщения зрителю о мыслях, чувствах и намерениях героев. Стремление к сокращению общего числа персонажей. Таким образом, Сумароков создал весьма единую композиционную систему трагедии, в которой все элементы слиты и обусловлены принципом простоты и экономии.

Сумароков полагал, что «трагедия делается для того… чтобы вложить в смотрителей любовь к добродетели, а крайнюю ненависть к порокам.».Сумароковские пьесы стремятся возбудить в зрителе восторг перед добродетелью, подействовать на его эмоциональную восприимчивость. Она хотела исправлять души зрителей, а не умы, не государственный аппарат. Отсюда преобладание счастливых развязок. (Трагически для героев заканчиваются только «Хорев» и «Синав и Трувор».) Наличие отчетливой морально-оценочной характеристики. Перед нами или мудрые добродетельные герои (Семира, Димиза, Трувор) или же черные злодеи (Димитрий Самозванец, Клавдий в «Гамлете»), злодеи гибнут, добродетельные герои выходят из бедствий победителями.

Конфликт понимается как конфликт между жизнью человека и тем, как он должен жить. («Димитрий Самозванец») – не конфликт между чувством и долгом. Трагедия человека, живущего не так, как он должен жить. Столкновение человека с судьбой. В эти моменты прояаляется масштаб личности героя. В трагедиях не важно место действия. Герои лишены характерных черт. Классицизмом негативно воспринималось все конкретное – воспринималось как искажение человеческой натуры. Экзистенциальное изображение жизни. Трагический герой должен быть несчастным. Куприянова пишет, что «герой классической трагедии не должен быть ни хорошим, ни плохим. Он должен быть несчастным». Трагедия возвышает зрителей и читателей (катарсис… бла-бла-бла J).

Трагедия Сумарокова породила традицию. Его продолжатели – Херасков, Майков, Княжнин – тем не менее вносили в трагедию новые черты.

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

Александр Петрович Сумароков (1717-1777), третий основоположник русского классицизма, младший современник Тредиаковского и Ломоносова, принадлежал к старинному дворянскому роду. Творческий диапазон Александра Петровича Сумарокова очень широк. Он писал оды, сатиры, басни, эклоги, песни, но главное, чем он обогатил жанровый состав русского классицизма, - трагедия и комедия. Начинавший в поэзии учеником Тредиаковского, Сумароков затем изменил свою творческую манеру, пойдя по стопам Ломоносова. "Неправильное", "необразцовое" творчество Тредиаковского стало восприниматься Сумароковым как поверженный кумир, как нарушение "вечных" канонов искусства, пожалуй, даже как осквернение алтаря Прекрасного. Вот почему Сумароков обрушивается на Тредиаковского с такой ожесточенной критикой: он стремится повергнуть ниц ложных богов и восславить единственное Божество - Истину. (Впоследствии Сумароков по той же причине поведет полемику и с Ломоносовым, дотошно разбирая чуть ли не каждую его строку, пытаясь совершенно доказать свою правоту.) В отношении жанра оды полемика с Ломоносовым затрагивала главным образом два вопроса: должен ли быть перерыв в ведении основной темы произведения (т.е. так называемый лирический беспорядок) и каким следует быть слогу поэта, избравшего этот жанр? Прежде всего, разум, плененный "дерзкой мыслью", - это не исполненный восторгом ум Ломоносова ("восторг внезапный ум пленил"), который свершает вдохновенный полет чрез Вселенную, свивает края покрывала Времени, за миг преодолевает огромные просторы Земли, - т.е. "ум-дух", вдохновенный ум. "Мысль восхищенна" Сумарокова движется в строго определенном направлении, она "заданна", выверенна; ей свойственны "подъемы" и "спуски" - но не вольное парение.

Ода у Сумарокова - это строго "комплиментарный" жанр, образовавшийся вследствие отказа поэта от принципа перерыва в раскрытии главной темы. Если Ломоносов мог вставить в оду стихотворное переложение отрывка из речи Цицерона в защиту поэта Архия, подчинив его просветительским целям ("Науки юношей питают, отраду старым подают..."), то Сумароков "теряет" просветительское звучание оды, сознательно отказываясь от "вставных эпизодов", сужая свою поэтическую задачу до ясного "ведения" единой темы. Слог Сумарокова, "нежный" по определению современников, тоже гораздо проще, лаконичнее. Эпитеты Сумарокова чаще точны. Метафоры поэта построены на использовании уже сложившихся образов-символов, своего рода поэтических формул: "кровавый меч" (у Ломоносова - "умытый кровию меч"), "Громкий шум дел славных" (у Ломоносова "громкий шум" Невы, возвещающий, "что здесь зимой весна златая" - "Ода на прибытие Елизаветы Петровны", 1752 года). Жанр похвальной оды, как признавал и сам Сумароков, был не главным в творчестве поэта: не обладая разносторонним гением Ломоносова и его стремлением к просветительству, Сумароков рассматривает этот вид оды главным образом как "комплиментарный". Гораздо большие перспективы для творческого дара Сумарокова открывали оды "духовные", или переложения псалмов. Еще со времен Симеона Полоцкого русские поэты часто использовали Псалтырь как основу для стихотворных переложений, видя в книге псалмов широкие возможности для выражения собственных чувств и мыслей. Подобно своим предшественникам, переводил, а вернее, перелагал в стихах псалмы и Сумароков. Переводы псалтыри не были для стихотворца чем-то второстепенным, только парафрастическими упражнениями в стихосложении, - скорее всего, поэт обращался к псалтыри в тяжелые минуты жизни, в моменты скорби, наделяя библейских героев автобиографическими чертами, чтобы передать собственные скорбь, тревоги, волнения. Так, возможно, перипетии личной жизни поэта, вступившего в брак с крепостной и вследствие этого вынужденного прекратить всякие отношения с дворянской родней, отразились в строках переложения 145 псалма о естественном равенстве людей. Рифмовка смешанная – ааbссb.Рифма аа, сс - мужская, bb - женская. Подобное построение строфы необычно в русской поэзии, однако часто встречается в немецкой. Известно, что А.П.Сумароков перелагал псалмы по славянскому переводу Библии. Однако поэт интересовался и древнееврейским оригиналом, поэтому, не владея древнееврейским языком, он воспользовался европейскими переводами и прежде всего "новым и очень к подлиннику близким переводом на немецком языке".Сумароков был знаком также и с немецкими поэтическими переложениями псалмов. Возможно, при создании своих "од духовных" он ориентировался на ритмический строй немецких произведений этого типа. Вообще, Сумарокову было свойственно использование в своем творчестве богатейшего опыта античной и западноевропейской поэзии. Как пишет Н.Булич, "у Сумарокова есть...целый отдел од, под названием разных... В этот отдел входят так называемые анакреонтическия, сафическия, горацианския оды, написанные в подражание внешней формы этих поэтов древности". Поскольку Сумароков не знал языков античности, он пользовался прозаическими переводами Козицкого, которые перекладывал в стихи.

Трагедия Сумарокова.

Напечатать

или

Похожие записи: