Марина Цветаева: мудрые цитаты о любви. Цитаты цветаевой О жизненной этике
А вечно одну и ту ж -
Пусть любит герой в романе!
Все женщины ведут в туманы.
Гетто избранничества. Вал. Ров.
Пощады не жди.
В этом христианнейшем из миров
Поэты - жиды.
Если родилась крылатой -
Что ей хоромы - и что ей хаты!
Знаю все, что было, все, что будет,
Знаю всю глухонемую тайну,
Что на темном, на косноязычном
Языке людском зовется - Жизнь.
И если сердце, разрываясь,
Без лекаря снимает швы, -
Знай, что от сердца - голова есть,
И есть топор - от головы…
Императору - столицы,
Барабанщику - снега.
Некоторым без кривизн -
Дорого дается жизнь.
Не люби, богатый - бедную,
Не люби, ученый - глупую
Не люби, румяный - бледную,
Не люби, хороший - вредную:
Золотой - полушку медную!
Не стыдись, страна Россия!
Ангелы - всегда босые…
Пусть не помнят юные
О сгорбленной старости.
Пусть не помнят старые
О блаженной юности.
Сердце - любовных зелий
Зелье - вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Целому морю - нужно все небо,
Целому сердцу - нужен весь Бог.
А равнодушного – Бог накажет!
Страшно ступать по душе живой.
Бессрочно кораблю не плыть
И соловью не петь.
Благословляю ежедневный труд,
Благословляю еженощный сон.
Господню милость – и Господен суд,
Благой закон – и каменный закон.
В мире грусть. У бога грусти нет!
…Вечно в жмурки
Играть с действительностью вредно.
Всех по одной дороге
Поволокут дроги -
В ранний ли, поздний час.
Горе ты горе, – солёное море!
Ты и накормишь,
Ты и напоишь,
Ты и закружишь,
Ты и отслужишь!
Горечь! Горечь! Вечный привкус
На губах твоих, о страсть! Горечь! Горечь!
Вечный искус -
Окончательнее пасть.
Гусар! – Ещё не кончив с куклами,
- Ах! – в люльке мы гусара ждём!
Дети – это мира нежные загадки,
И в самих загадках кроется ответ!
Доблесть и девственность! Сей союз
Древен и дивен, как смерть и слава.
Друг! Равнодушье – дурная школа!
Ожесточает оно сердца.
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.
Есть некий час – как сброшенная клажа:
Когда в себе гордыню укротим.
Час ученичества – он в жизни каждой
Торжественно-неотвратим.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
За князем – род, за серафимом – сонм,
За каждым – тысячи таких, как он,
Чтоб пошатнувшись, – на живую стену
Упал и знал, что – тысячи на смену!
Зверю – берлога,
Страннику – дорога,
Мёртвому – дроги.
Каждому – своё.
Знай одно: что завтра будешь старой.
Остальное, деточка, – забудь.
И слёзы ей – вода, и кровь -
Вода, – в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха – Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
Каждый стих – дитя любви,
Нищий незаконнорожденный,
Первенец – у колеи
На поклон ветрам – положенный.
Кто в песок, кто – в школу.
Каждому – своё.
На людские головы
Лейся, забытьё!
Кто дома не строил -
Земли недостоин.
Кто приятелям не должен -Т
от навряд ли щедр к подругам.
Легче лисёнка
Скрыть под одеждой,
Чем утаить вас,
Ревность и нежность!
Любовь! Любовь! И в судорогах и в гробе
Насторожусь – прельщусь – смущусь – рванусь.
Люди, поверьте: мы живы тоской!
Только в тоске мы победны над скукой.
Всё перемелется? Будет мукой?
Нет, лучше мукой!
Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты
Закон звезды и формула цветка.
Не люби, богатый – бедную,
Не люби, учёный – глупую,
Не люби, румяный – бледную,
Не люби, хороший – вредную:
Золотой – полушку медную!
Одна половинка окна растворилась.
Одна половинка души показалась.
Давай-ка откроем – и ту половинку,
И ту половинку окна!
Олимпийцы?! Их взгляд спящ!
Небожителей – мы – лепим!
Руки, которые не нужны
Милому, служат – Миру.
…Смывает лучшие румяна Любовь.
Стихи растут, как звёзды и как розы,
Как красота – ненужная в семье.
Уж вечер стелется, уже земля в росе,
Уж скоро звёздная в небе застынет вьюга,
И под землёю скоро уснём мы все,
Кто на земле не давали уснуть друг другу.
Я женщин люблю, что в бою не робели,
Умевших и шпагу держать, и копьё, -
Но знаю, что только в плену колыбели
Обычное – женское – счастье моё!
В диалоге с жизнью важен не ее вопрос, а наш ответ.
Можно шутить с человеком, но нельзя шутить с его именем.
Женщины говорят о любви и молчат о любовниках, мужчины – обратно.
Любовь в нас – как клад, мы о ней ничего не знаем, все дело в случае.
Любить – видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Для полной согласованности душ нужна согласованность дыхания, ибо что – дыхание, как не ритм души? Итак, чтобы люди друг друга понимали, надо, чтобы они шли или лежали рядом.
Есть встречи, есть чувства, когда дается сразу все и продолжения не нужно. Продолжать, ведь это – проверять.
Каждый раз, когда узнаю, что человек меня любит, – удивляюсь, не любит – удивляюсь, но больше всего удивляюсь, когда человек ко мне равнодушен.
Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство – мужественно.
Любовь: зимой от холода, летом от жары, весной от первых листьев, осенью от последних: всегда – от всего.
Предательство уже указывает на любовь. Нельзя предать знакомого.
Тело в молодости – наряд, в старости – гроб, из которого рвешься!
Богини бракосочетались с богами, рождали героев, а любили пастухов.
Наши лучшие слова – интонации.
Творчество – общее дело, творимое уединенными.
Будущее есть область преданий о нас, точно так же как прошлое есть область гаданий о нас (хотя кажется наоборот). Настоящее же есть всего навсего крохотное поле нашей деятельности.
Счастливому человеку жизнь должна радоваться, поощрять его в этом редком даре. Потому что от счастливого идет счастье.
Крылья – свобода, только когда раскрыты в полете, за спиной они – тяжесть.
Сколь восхитительна проповедь равенства из княжеских уст – столь омерзительна из дворницких.
Благоприятные условия? Их для художника нет. Жизнь сама – неблагоприятное условие.
В православной церкви (храме) я чувствую тело, идущее в землю, в католической – душу, летящую в небо.
Женщина, не забывающая о Генрихе Гейне в ту минуту, когда входит ее возлюбленный, любит только Генриха Гейне.
Родство по крови грубо и прочно, родство по избранию – тонко. Где тонко, там и рвется.
Кривая вывозит, прямая топит.
– Познай самого себя! – Познала. – И это нисколько не облегчает мне познания другого. Наоборот, как только я начинаю судить человека по себе, получается недоразумение за недоразумением.
Обожаю богатых. Клянусь и утверждаю, богатые добры (так как им это ничего не стоит) и красивы (так как хорошо одеваются).
Если нельзя быть ни человеком, ни красавцем, ни знатным, надо быть богатым.
Наши дети старше нас, потому что им дольше, дальше жить. Старше нас из будущего. Поэтому иногда нам и чужды.
Девушки того круга почти исключительно жили чувствами и искусствами и тем самым больше понимали в делах сердца, чем наши самые бойкие, самые трезвые, самые просвещенные современницы. (О пушкинском времени).
Спорт есть трата времени на трату сил. Ниже спортсмена только его зритель.
Каждая книга – кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам.
Марина Цветаева - величайшая русская поэтесса ХХ века с трагической судьбой. Невероятно талантливая, она начала писать стихи еще в 6 лет, и не только на русском, а также на французском и немецком языках! Первый сборник стихов, изданный ей в 18 лет, сразу же обратил на себя внимание известных поэтов.
Она подарила миру красивейшую поэзию. Искреннюю, непосредственную и пронзительную…
Жизнь не щадила Марину Цветаеву… Её мужа расстреляли по подозрению в политическом шпионаже, 3-летний ребенок погиб от голода в приюте, а вторую дочь репрессировали на 15 лет. Оставшись одна с сыном, она пыталась найти работу, но даже Литфонд отклонил ее заявление, посчитав, что Цветаева может оказаться немецким шпионом.
Пастернак, провожая Цветаеву в эвакуацию, дал ей веревку для чемодана, даже не подозревая, какую страшную роль этой веревке суждено сыграть. Не выдержав унижений, Марина Цветаева 31 августа 1941 года покончила жизнь самоубийством, повесившись на ней.
Мы собрали 25 цитат этой прекрасной женщины, которые раскрывают всю глубину и мудрость её трагической судьбы:
По материалам - mirkrasoty.life
Трагическая жизнь и судьба Марины Цветаевой поражает по сей день. Иногда не понимаешь, как такие испытания могли свалиться на хрупкие плечи красивой и умной женщины.
Марина Ивановна с 6 лет писала стихи, а первый ее сборник, который привлек внимание широкой публики, был издан, когда девушке было всего 18 лет. Но на этом подарки талантливой женщине от судьбы закончились. Марина Цветаева пережила смерть одного из своих детей, репрессию второго и разделила ссылку с третьим. Муж был расстрелян при советской власти по подозрению в шпионаже. А сама женщина, не стерпев унижения и позора, повесилась на веревке, которую в путь ей дал Борис Пастернак, чтобы Марина могла связать свои чемоданы.
Наверняка все вы хотя бы раз в жизни читали ее прекрасные, полные невероятной лирики, глубокого смысла и обаяния стихи. Мы предлагаем вам обратить свое внимание на другие мысли поэтессы. У нее есть несметное множество жизненных философских цитат, которые местами поражают своей точностью и глубиной.
О чувствах…
- Влюбляешься ведь только в чужое, родное – любишь.
- Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
- «Я буду любить тебя все лето», – это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь» и – главное – куда дольше!
- «Стерпится – слюбится». Люблю эту фразу, только наоборот.
- Нет на земле второго Вас.
- Мужчины не привыкли к боли, – как животные. Когда им больно, у них сразу такие глаза, что всё что угодно сделаешь, только бы перестали.
- Мечтать ли вместе, спать ли вместе, но плакать всегда в одиночку.
- Если я человека люблю, я хочу, чтоб ему от меня стало лучше – хотя бы пришитая пуговица. От пришитой пуговицы – до всей моей души.
- Человечески любить мы можем иногда десятерых, любовно - много - двух. Нечеловечески - всегда одного.
- Если бы Вы сейчас вошли и сказали: «Я уезжаю надолго, навсегда», – или: «Мне кажется, я Вас больше не люблю», - я бы, кажется, не почувствовала ничего нового: каждый раз, когда Вы уезжаете, каждый час, когда Вас нет – Вас нет навсегда и Вы меня не любите.
- Все женщины ведут в туманы.
О творчестве…
- Стихи сами ищут меня, и в таком изобилии, что прямо не знаю - что писать, что бросать. Можно к столу не присесть - и вдруг - всё четверостишие готово, во время выжимки последней в стирке рубашки, или лихорадочно роясь в сумке, набирая ровно 50 копеек. А иногда пишу так: с правой стороны страницы одни стихи, с левой - другие, рука перелетает с одного места на другое, летает по странице: не забыть! уловить! удержать!.. - рук не хватает! Успех – это успеть.
- Скульптор зависит от глины. Художник от красок. Музыкант от струн. У художника, музыканта может остановиться рука. У поэта – только сердце.
- Самое ценное в жизни и в стихах - то, что сорвалось.
- Творчество – общее дело, творимое уединёнными.
О жизни…
- Шутим, шутим, а тоска всё растёт, растёт…
- Что можешь знать ты обо мне, раз ты со мной не спал и не пил?
- Я не хочу иметь точку зрения. Я хочу иметь зрение.
- В мире ограниченное количество душ и неограниченное количество тел.
- Единственное, чего люди не прощают, – это то, что ты без них, в конце концов, обошёлся.
- Любимые вещи: музыка, природа, стихи, одиночество. Любила простые и пустые места, которые никому не нравятся. Люблю физику, её загадочные законы притяжения и отталкивания, похожие на любовь и ненависть.
- Моя мечта: монастырский сад, библиотека, старое вино из погреба, длинная трубка и какой-нибудь семидесятилетний «из прежних», который приходил бы по вечерам слушать, что я написала, и сказать, как меня любит. Я хотела, чтобы меня любил старик, многих любивший. Не хочу быть старше, зорче. Не хочу, чтобы на меня смотрели вверх. Этого старика я жду с 14 лет…
- Если что-то болит - молчи, иначе ударят именно туда.
- В одном я – настоящая женщина: я всех и каждого сужу по себе, каждому влагаю в уста – свои речи, в грудь – свои чувства. Поэтому все у меня в первую минуту: добры, великодушны, щедры, бессонны и безумны.
- Насколько я лучше вижу человека, когда не с ним!
- Слушай и помни: всякий, кто смеётся над бедой другого, дурак или негодяй; чаще всего и то, и другое.
- Никто не хочет – никто не может понять одного: что я совсем одна. Знакомых и друзей – вся Москва, но ни одного, кто за меня – нет, без меня! – умрет.
- О, Боже мой, а говорят, что нет души! А что у меня сейчас болит? – Не зуб, не голова, не рука, не грудь, – нет, грудь, в груди, там, где дышишь, – дышу глубоко: не болит, но всё время болит, всё время ноет, нестерпимо!
- Я хочу такой скромной, убийственно-простой вещи: чтобы, когда я вхожу, человек радовался. Грех не в темноте, а в нежелании света.
В этих фразах чувствуется и боль, и горечь прожитого местами, и опыт, и сила воли, и желание менять мир вокруг себя, я не увидела только одного – счастья красивой женщины.
Марина Цветаева - цитаты
(родилась: 8 октября 1892 г., Москва, Российская империя - умерла: 31 августа 1941 г., Елабуга, Татарская АССР, РСФСР, СССР)
Русская поэтесса Серебряного века, прозаик, переводчица.
Мне постоянно хочется говорить с тобой.
Женщины говорят о любви и молчат о любовниках, мужчины - обратно.
Он был, как ромашка.
То любит, то не любит.
Что можешь знать ты обо мне,
Раз ты со мной не спал и не пил?
Здесь я не нужна, там - невозможна.
«Я буду любить тебя всё лето», - это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь» и - главное - куда дольше!
Человечески любить мы можем иногда десятерых, любовно - много - двух. Нечеловечески - всегда одного…
Любить - значит видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Встречаться нужно для любви, для остального есть книги.
Крылья - свобода, только когда раскрыты в полёте, за спиной они - тяжесть.
Любить, значит видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Если что-то болит - молчи, иначе ударят именно туда.
Расстояние: версты, мили… нас расставили, рассадили, чтобы тихо себя вели по двум разным концам земли.
Мне плохо с людьми, потому что они мешают мне слушать мою душу или просто тишину.
У людей с этим роковым даром несчастной – единственной – всей на себя взятой – любви – прямо гений на неподходящие предметы!
Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце - слишком полно!
Громким смехом не скроешь дикой боли.
Наши лучшие слова - интонации.
Если бы Вы сейчас вошли и сказали: «Я уезжаю надолго, навсегда», - или: «Мне кажется, я Вас больше не люблю», - я бы, кажется, не почувствовала ничего нового: каждый раз, когда Вы уезжаете, каждый час, когда Вас нет - Вас нет навсегда и Вы меня не любите.
Знай одно: что завтра будешь старой,
Остальное, деточка, - забудь.
Нет на земле второго Вас.
… И если сердце, разрываясь,
Без лекарства снимает швы, -
Знай, что от сердца - голова есть,
И есть топор - от головы…
Я Вас люблю всю жизнь и каждый час.
Но мне не надо Ваших губ и глаз.
Всё началось - и кончилось - без Вас.
Я, когда не люблю, - не я… Я так давно - не я…
Любовь не в меру - рубит как топором!
Все женщины ведут в туманы.
Если я человека люблю, я хочу, чтоб ему от меня стало лучше - хотя бы пришитая пуговица. От пришитой пуговицы - до всей моей души.
Никакая страсть не перекричит во мне справедливости. Делать другому боль, нет, тысячу раз, лучше терпеть самой. Я не победитель. Я сама у себя под судом, мой суд строже вашего, я себя не люблю, не щажу.
Я хочу такой скромной, убийственно-простой вещи: чтобы, когда я вхожу, человек радовался.
Если у Вас за спиной кричат «Дурак!», то это не повод оглядываться.
Я в любви умела только одно: дико страдать и петь!
Не стыдись, страна Россия!
Ангелы - всегда босые..
«Возлюбленный! - театрально, «любовник» - откровенно, «друг» - неопределённо. Нелюбовная страна!».
Единственное, чего люди не прощают - это то, что ты без них, в конце концов, обошёлся.
Ни один человек, даже самый отрешенный, не свободен от радости быть чем-то (всем!) в чьей-нибудь жизни, особенно когда это - невольно.
Моя душа теряет голову.
Богини бракосочетались с богами, рождали героев, а любили пастухов.
Когда любовь умирает - воскресить её невозможно. Остаётся пустота, скука и равнодушие. Убить любовь нельзя - она умирает сама, оставляя голое пепелище и страшную невыразимую обиду, обиду на того, кто эту любовь в нас - вызвал, но сохранить - не дал, не смог…
Мне БОЛЬНО, понимаете? Я ободранный человек, а вы все в броне. У всех вас: искусство, общественность, дружбы, развлечения, семья, долг - у меня, на глубину, НИ-ЧЕ-ГО.
Нельзя тому, что было грустью зыбкой, Сказать: «Будь страсть! Горя безумствуй, рдей!» Твоя любовь была такой ошибкой, - Но без любви мы гибнем. Чародей!
Благословляю Вас на все четыре стороны.
Я жду того, кто первый
Поймет меня, как надо -
И выстрелит в упор.
Моя душа чудовищно ревнива: она бы не вынесла меня красавицей.
Говорить о внешности в моих случаях - неразумно: дело так явно, и настолько - не в ней!
- «Как она Вам нравится внешне?» - А хочет ли она внешне нравиться? Да я просто права на это не даю, - на такую оценку!
Я - я: и волосы - я, и мужская рука моя с квадратными пальцами - я, и горбатый нос мой - я. И, точнее: ни волосы не я, ни рука, ни нос: я - я: незримое.
Перестала ли я Вас любить? Нет. Вы не изменились и не изменилась я. Изменилось одно: моя болевая сосредоточенность на Вас. Вы не перестали существовать для меня, я перестала существовать в Вас. Мой час с Вами кончен, остается моя вечность с Вами.
Когда я перестану тебя ждать,
Любить, надеяться и верить,
То я закрою плотно окна, двери
И просто лягу умирать…
Я хочу, чтобы ты любил меня всю, все, что я есмь, все, что я собой представляю! Это единственный способ быть любимой или не быть любимой.
Будь той ему, кем быть я не посмела:
Его мечты боязнью не сгуби!
Будь той ему, кем быть я не сумела:
Люби без мер и до конца люби!
Я любовь узнаю по боли всего тела вдоль.
Меня нужно любить совершенно необыкновенно, чтобы я поверила.
Ах, далеко до неба!
Губы - близки во мгле…
- Бог, не суди! - Ты не был
Женщиной на земле!
О, Боже мой, а говорят, что нет души! А что у меня сейчас болит? - Не зуб, не голова, не рука, не грудь, - нет, грудь, в груди, там, где дышишь, - дышу глубоко: не болит, но всё время болит, всё время ноет, нестерпимо!
Грех не в темноте, а в нежелании света.
Я не знала, где Вы, но была там же, где Вы, а так как не знала, где Вы, то не знала, где я - но я знала, что я с Вами.
«Стерпится - слюбится». Люблю эту фразу, только наоборот.
Предательство уже указывает на любовь. Нельзя предать знакомого.
Каждая книга - кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам.
Ты, меня любивший фальшью истины и правдой лжи,
Ты, меня любивший дальше некуда, за рубежи,
Ты, меня любивший дольше времени, десницы взмах,
Ты меня не любишь больше - истина в пяти словах!
Хотеть - это дело тел,
А мы друг для друга - души…
Ни один человек ещё не судил солнце за то, что оно светит и другому…
Цветаева: - Мужчина никогда не хочет первый. Если мужчина захотел, женщина уже хочет.
Антокольский: - А что же мы сделаем с трагической любовью? Когда женщина - действительно - не хочет?
Цветаева: - Значит, не она хотела, а какая-нибудь рядом. Ошибся дверью.
Странные бывают слова для самых простых вещей… Но пока до простоты додумаешься…
Ты не делаешь меня счастливее, ты делаешь меня умнее.
Каждый раз, когда узнаю, что человек меня любит - удивляюсь, не любит - удивляюсь, но больше всего удивляюсь, когда человек ко мне равнодушен.
Любовь странная штука: питается голодом и умирает от пищи.
Всё дело в том, чтобы мы любили, чтобы у нас билось сердце - хотя бы разбивалось вдребезги! Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи - те самые серебряные сердечные дребезги.
По ночам все комнаты черны,
Каждый голос темен по ночам
все красавицы земной страны
Одинаково-невинно-неверны.
Вы не разлюбили меня (как отрезать). Вы просто перестали любить меня каждую минуту своей жизни, и я сделала то же, послушалась Вас, как всегда.
Я молчу, я даже не смотрю на тебя и чувствую, что в первый раз - ревную. Это - смесь гордости, оскорбленного самолюбия, горечи, мнимого безразличия и глубочайшего возмущения.
Мужчины не привыкли к боли,- как животные. Когда им больно, у них сразу такие глаза, что всё что угодно сделаешь, только бы перестали.
Я Вас люблю. - Как грозовая туча
Над Вами - грех -
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех…
Ложь. Не себя презираю, когда лгу, а тебя, который меня заставляет лгать.
Чьи-то взгляды слишком уж нежны
в нежном воздухе едва нагретом…
Я уже заболеваю летом,
еле выздоровев от зимы.
Что мы можем сказать о Боге? Ничего. Что мы можем сказать Богу? Всё.
Боль называется ты.
В жизни свое место знаю, и оно не последнее, ибо никогда не становлюсь в ряд.
Вы мне сейчас - самый близкий, вы просто у меня больнее всего болите.
Все мои «никогда» отпадают, как гнилые ветки.
Не слишком сердитесь на своих родителей, - помните, что и они были вами, и вы будете ими.
Ложусь в постель, как в гроб. И каждое утро - действительно - восстание из мертвых.
Спасибо тем, кто меня любили, ибо они дали мне прелесть любить других, и спасибо тем, кто меня не любил, ибо они дали мне прелесть любить - себя.
Если есть в этой жизни самоубийство, оно не там, где его видят, и длилось оно не спуск курка, а двенадцать лет жизни.
Душа - это парус. Ветер - жизнь.
В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ.
Грустно признаться, но хороши мы только с теми, в чьих глазах ещё можем что-либо приобрести или потерять.
Успех - это успеть!
Вот и всё. - Как скупо! -
Быть несчастной - глупо.
Значит, ставим точку.
Иногда молчание в комнате - как гром.
Который уж, ну который - март?!
Разбили нас - как колоду карт!
Мне так жалко, что всё это только слова - любовь - я так не могу, я бы хотела настоящего костра, на котором бы меня сожгли.
Душа - под музыку - странствует. Странствует - изменяется. Вся моя жизнь - под музыку.
Я живу, как другие танцуют: до упоения - до головокружения - до тошноты!
Так, в…… Москве погребённая заживо,
Наблюдаю с усмешкою тонкой,
Как меня - даже ты, что три года охаживал! -
Обходить научился сторонкой.
Мне нужно, чтобы меня любили… Нуждались - как в хлебе.
И как не умереть поэту,
Когда поэма удалась!
Слушай и помни: всякий, кто смеется над бедой другого, - дурак или негодяй; чаще всего - и то, и другое. Когда человек попадает впросак - это не смешно; когда человека обливают помоями - это не смешно; когда человеку подставляют подножку - это не смешно; когда человека бьют по лицу - это подло. Такой смех - грех.
И ещё скажу устало,
- Слушать не спеши! -
Что твоя душа мне встала
Поперёк души.
Не нужен мне тот, кому я не необходима.
Лишний мне тот, кому мне нечего дать.
Душа от всего растет, больше всего же - от потерь.
В любви мы лишены главного: возможности рассказать (показать) другому, как мы от него страдаем.
Любовь: зимой от холода, летом от жары, весной от первых листьев, осенью от последних: всегда от всего.
Не хочу ни любви, ни почестей. - Опьянительны. - Не падка! Даже яблочка мне не хочется - Соблазнительного - с лотка…. Что-то цепью за мной волочиться, Скоро громом начнет греметь. Как мне хочется, Как мне хочется - Потихонечку умереть!
Я знаю, что я вам необходима, иначе не были бы мне необходимы - Вы.
Он очаровательно рассказывает мне о том, как он меня не любит. И я - внимательно - одобряя - слушаю.
Мне от человека надо - необходимо: или очарование или большой, во всеоружии, бессонный ум. <...> Вне этого мне с человеком пусто. - Лучше одной.
Друг! Равнодушье - дурная школа,
Ожесточает она сердца.
Мечтать ли вместе, спать ли вместе, но плакать всегда в одиночку.
Ведь я не для жизни. У меня всё - пожар! Я могу вести десять отношений (хороши «отношения»!), сразу и каждого, из глубочайшей глубины, уверять, что он - единственный. А малейшего поворота головы от себя - не терплю.
Время! Я не поспеваю.
Есть тела, удивительно похожие на душу.
Не будет даже пустоты, поскольку я никакого места в Вашей жизни не занимаю. Что касается «душевной пустоты», то чём больше душа пуста, тем лучше она наполняется. Лишь физическая пустота идёт в счёт. Пустота вот этого стула. В Вашей жизни не будет стула, пустующего мною…
Любите не меня, а мой мир.
Я запрещаю тебе делать то, чего ты не хочешь!
Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае.
Стесняйтесь - не уступить.
Я не любовная героиня, я никогда не уйду в любовника, всегда в любовь.
Если я на тебя смотрю, это не значит, что я тебя вижу!
Когда я пытаюсь жить, я чувствую себя бедной маленькой швейкой, которая никогда не может сделать красивую вещь, которая только и делает, что портит и ранит себя, и которая, отбросив всё: ножницы, материю, нитки, – принимается петь. У окна, за которым бесконечно идёт дождь.
Сердце - любовных зелий
Зелье - вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Безмерность моих слов - только слабая тень безмерности моих чувств.
Лучше потерять человека всем собой, чем удержать его какой-то своей сотой.
(Лучше потерять человека всей своей сущностью, чем одним своим краем.)
Слушаю не музыку, слушаю свою душу.
Я - тень от чьей-то тени…
Первая победа женщины над мужчиной - рассказ мужчины о его любви к другой. А окончательная её победа - рассказ этой другой о своей любви к нему, о его любви к ней. Тайное стало явным, ваша любовь - моя. И пока этого нет, нельзя спать спокойно.
Раньше всё, что я любила, называлось - я, теперь - вы. Но оно всё то же.
Я хочу, чтобы ты любил меня всю, какая я есть. Это единственное средство (быть любимой - или нелюбимой).
Никто не хочет - никто не может понять одного: что я совсем одна.
Знакомых и друзей - вся Москва, но ни одного, кто за меня - нет, без меня! - умрёт.
Я никому не необходима, всем приятна.
Я всегда предпочитала заставлять спать, а не лишать сна, заставлять есть, а не лишать аппетита, заставлять мыслить, а не лишать рассудка. Я всегда предпочитала давать - избавлять, давать - получать, давать - иметь.
То, что Вы называете любовью, я называю у Вас хорошим расположением духа. Чуть Вам плохо (нелады дома, дела, жара) - я уже не существую.
В мире ограниченное количество душ и неограниченное количество тел.
… ночью город - опрокинутое небо.
Если считать Вас близким человеком, Вы заставили меня очень страдать, если же посторонним, - Вы принесли мне только добро. Я никогда не чувствовала Вас ни таким, ни другим, я сражалась в себе за каждого, то есть против каждого.
Насколько я лучше вижу человека, когда не с ним!
Знаешь, чего я хочу, всегда хочу? Потемнения, посветления, преображения. Крайнего мыса чужой души и своей. Слов, которых никогда не услышишь, не скажешь. Небывающего. Чудовищного. ЧУДА.
Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают - раз так охотно на них ссылаются. У всех есть второе имя: никто, и совсем нет лица: бельмо. Если вам скажут: так никто не делает (не одевается, не думает, и т. д.) отвечайте: - А я - кто.
Женщине, если она человек, мужчина нужен, как роскошь, - очень, очень иногда. Книги, дом, забота о детях, радости от детей, одинокие прогулки, часы горечи, часы восторга, - что тут делать мужчине?
У женщины, вне мужчины, целых два моря: быт и собственная душа.
В какую-то секунду пути цель начинает лететь на нас. Единственная мысль: не уклониться.
Я не только ничего не жду взамен, я даже и не знаю, есть ли для него я, доходит ли даваемое, а если доходит - связано ли со мной?
Счастье для Вас, что Вы меня не встретили. Вы бы измучились со мной и все-таки бы не перестали любить, потому что за это меня и любите! Вечной верности мы хотим не от Пенелопы, а от Кармен, - только верный Дон-Жуан в цене! Знаю и я этот соблазн. Это жестокая вещь: любить за бег - и требовать (от Бега!) покоя. Но у Вас есть нечто, что и у меня есть: взгляд ввысь: в звёзды: там, где и брошенная Ариадна и бросившая - кто из героинь бросал? Или только брошенные попадают на небо?
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…
Никогда не бойтесь смешного, и если видите человека в глупом положении: 1) постарайтесь его из него извлечь, если же невозможно - прыгайте в него к нему как в воду, вдвоём глупое положение делится пополам: по половинке на каждого - или же, на худой конец - не видьте его.
Самое ценное в жизни и в стихах - то, что сорвалось.
Я всегда целую - первая, так же просто, как жму руку, только - неудержимее. Просто никак не могу дождаться! Потом, каждый раз: «Ну, кто тебя тянул? Сама виновата!» Я ведь знаю, что это никому не нравится, что все они любят кланяться, клянчить, искать случая, добиваться, охотиться… А главное - я терпеть не могу, когда другой целует - первый. Так я по крайней мере знаю, что я этого хочу.
Семья… Да, скучно, да, скудно, да, сердце не бьётся… Не лучше ли: друг, любовник? Но, поссорившись с братом, я всё-таки вправе сказать: «Ты должен мне помочь, потому что ты мой брат… (сын, отец…)» А любовнику этого не скажешь - ни за что - язык отрежешь.
Есть чувства, настолько серьезные, настоящие, большие, что не боятся ни стыда, ни кривотолков. Они знают, что они - только тень грядущих достоверностей.
Ищут шестого чувства обыкновенно люди, не подозревающие о существовании собственных пяти.
Я не хочу иметь точку зрения. Я хочу иметь зрение.
Ты - крылом стучавший в эту грудь,
Молодой виновник вдохновенья -
Я тебе повелеваю: - будь!
Я - не выйду из повиновенья.
Есть люди определенной эпохи и есть эпохи, воплощающиеся в людях.
Думали - человек!
И умереть заставили.
Умер теперь. Навек.
- Плачьте о мёртвом ангеле!
Благославляю того, кто изобрёл глобус - за то, что я могу сразу этими двумя руками обнять весь земной шар - со всеми моими любимыми!
Я дерзка только с теми, от кого завишу.
Высшая жертва - скрыть, что это - жертва.
Умирая, не скажу: была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.
Взгляд-до взгляда - смел и светел,
Сердце - лет пяти…
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.
Могу сказать о своей душе, как одна баба о своей девке: «Она у меня не скучливая». Я чудесно переношу разлуку. Пока человек рядом, я послушно, внимательно и восторженно поглощаюсь им, когда его нет - собой.
Милые! А может быть я так много занимаюсь собой, потому что никто из вас мною не занялся достаточно?
… И у меня бывает тоска. <...> От неё я бегу к людям, к книгам, даже к выпивке, из-за неё завожу новые знакомства. Но когда тоска «от перемены мест не меняется» (мне это напоминает алгебру «от перемены мест множителей произведение не меняется») - дело дрянь, так как выходит, что тоска зависит от себя, а не от окружающего.
Первая причина неприятия вещи есть неподготовленность к ней.
Человеческая беседа - одно из самых глубоких и тонких наслаждений в жизни: отдаёшь самое лучшее - душу, берёшь то же взамен, и всё это легко, без трудности и требовательности любви.
Люди ревнуют только к одному: одиночеству. Не прощают только одного: одиночества. Мстят только за одно: одиночество. К тому - того - за то, что смеешь быть один.
Самое большое (моё) горе в любви - не мочь дать столько, сколько хочу.
Я ненасытная на души.
Не верь «холодкам». Между тобой и мною такой сквозняк.
У меня особый дар идти с собой (мыслями, стихами, даже любовью) как раз не-к-тем.
Что-то болит: не зуб, не голова, не живот, не - не - не-… а болит. Это и есть душа.
Если душа родилась крылатой
Что ей хоромы - и что ей хаты!
Почему я к Вам не пришла? Потому что люблю Вас больше всего на свете. Совсем просто. И потому, что Вы меня не знаете. От страждущей гордости, трепета перед случайностью (или судьбой, как хотите). А может быть, от страха, что придется встретить Ваш холодный взгляд на пороге Вашей комнаты.
Чьи-то локоны запутались в петле..
Мой любимый вид общения - потусторонний: сон: видеть во сне. А второе - переписка. Письмо как некий вид потустороннего общения, менее совершенное, нежели сон, но законы те же. Ни то, ни другое - не по заказу: снится и пишется не когда нам хочется, а когда хочется: письму - быть написанным, сну - быть увиденным.
Каждый человек сейчас колодец, в который нельзя плевать. - А как хочется!
Я должна была бы пить Вас из четвертной, а пью по каплям, от которых кашляю.
Любовник: тот, кто любит, тот, через кого явлена любовь, провод стихии Любви. Может быть в одной постели, а может быть - за тысячу верст. Любовь не как «связь», а как стихия.
Клятвы крылаты.
Совесть должна разучиться спрашивать: за что?
Мне совершенно все равно -
Где совершенно одинокой
Быть…
Есть области, где шутка неуместна, и вещи, о которых нужно говорить с уважением или совсем молчать за отсутствием этого чувства вообще.
В чём грех мой? Что в церкви слезам не учусь,
Смеясь наяву и во сне?
Поверь мне: я смехом от боли лечусь,
Но в смехе не радостно мне!
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный…
От слишком большого и чистого жара сердца, от скромного желания не презирать себя за любовь к тому, кого не можешь не презирать, от этого - ещё и от другого - неизбежно приходишь к высокомерию,- потом к одиночеству.
Если эта зима пройдет, я действительно буду сильна как смерть - или просто - мертвая.
Как это случилось? О, друг, как это случается?! Я рванулась, другой ответил, я услышала большие слова, проще которых нет, и которые я, может быть, в первый раз за жизнь слышу. «Связь?» Не знаю. Я и ветром в ветвях связана. От руки - до губ - и где же предел? И есть ли предел? Земные дороги коротки. Что из этого выйдет - не знаю. Знаю: большая боль. Иду на страдание.
Мне моё поколенье - по колено.
Не спать для кого-нибудь - да!
Не спать над кем-нибудь - да!
Не спать из-за кого-нибудь - ну, нет!
Есть рядом с нашей подлой жизнью - другая жизнь: торжественная, нерушимая, непреложная: жизнь Церкви. Те же слова, те же движения, - все, как столетия назад. Вне времени, то есть вне измены.
Мы слишком мало об этом помним.
Смывает лучшие румяна
Любовь. Попробуйте на вкус
Как слёзы - солоны…
Все женщины делятся на идущих на содержание и берущих на содержание. Я принадлежу к последним.
Женщина - единственный азарт, потому что исток и устье всех азартов.
Никто на меня не похож и я ни на кого, посему советовать мне то или инoe - бессмысленно.
Луну заманим с неба
В ладонь,- коли мила!
Ну, а ушёл - как не был,
И я - как не была.
Вы не хотите, чтобы знали, что Вы такого-то - любите? Тогда говорите о нём: «Я его обожаю!» - Впрочем - некоторые - знают, что это значит.
Два источника гениальности женщины: 1) её любовь к кому-нибудь (взаимная или нет - всё равно). 2) чужая нелюбовь.
Любить… Распластаннейшей в мире - ласточкой!
Наше сердце тоскует о пире,
и не спорит и всё позволяет
Почему же ничто в этом мире
не утоляет?
Всё в мире меня затрагивает больше, чем моя личная жизнь.
Я, просыпаясь, в ужасе:
- «Аля! Господи! Уже 10 часов!»
Аля - из кровати - флегматически:
- Слава Богу, что не двенадцать!»
Я не принадлежу ни к женщинам, которые бегают, ни к женщинам, за которыми бегают.
- Скорее к первым.- Только моё беганье другое - в стихах.
Не мать, а мачеха - Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Благородство сердца - органа. Неослабная настороженность. Всегда первое бьёт тревогу. Я могла бы сказать: не любовь вызывает во мне сердцебиение, а сердцебиение - любовь.
Забвенья милое искусство
Душой усвоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.
И вот - теперь - дрожа от жалости и жара,
Одно: завыть, как волк, одно: к ногам припасть,
Потупиться - понять - что сладострастью кара -
Жестокая любовь и каторжная страсть.
Я не прошу, потому что отказ мне, себе считаю чудовищным. На отказ у меня один ответ: молчаливые - градом - слёзы.
Движение губ ловлю.
И знаю - не скажет первым.
- Не любите? - Нет, люблю.
Не любите? - Но истерзан.
Целому морю - нужно всё небо,
Целому сердцу - нужен весь Бог.
Желание вглубь: вглубь ночи, вглубь любви. Любовь: провал во времени.
Когда мужчины меня оставляют в покое, я глубоко невинна.
…О, тел и волн
Волнуемость!
- Пиши! -
Целую Вас
До дна души…
Есть много горечи в этом. Ухватившись за лоб, думаю: я никогда не узнаю его жизни, всей его жизни, я не узнаю его любимой игрушки в три года, его любимой книги в тринадцать лет, не узнаю как звали его собаку. А если узнаю - игрушку - книгу - собаку, другого не узнаю, всего не узнаю, ничего не узнаю. Потому что - не успею.
Безделие; самая зияющая пустота, самый опустошающий крест. Поэтому я - может быть - не люблю деревни и счастливой любви.
Любовь в нас - как клад, мы о ней ничего не знаем, всё дело в случае.
Моя любовь к нему, сначала предвзятая, перешла в природную: я причисляю его к тем вещам, которые я в жизни любила больше людей: солнце, дерево, памятник. И которые мне никогда не мешали - потому что не отвечали.
После музыки такое же опустошение, как после любви, - но менее растравительно, потому что в тебе одном.
Мне нужно от Вас: моя свобода к Вам. Мое доверие. - И еще знать, что Вам от этого не смутно.
Душа - это пять чувств. Виртуозность одного из них - дарование, виртуозность всех пяти - гениальность.
Первый любовный взгляд - то кратчайшее расстояние между двумя точками, та божественная прямая, которой нет второй.
… Не знаю, залюблены ли Вы (закормлены любовью) в жизни – скорей всего: да. Но знаю – (и пусть в тысячный раз слышите!) – что никто (ни одна!) никогда Вас так не… И на каждый тысячный есть свой тысяча первый раз. Мое так – не мера веса, количества или длительности, это – величина качества: сущности. Я люблю Вас ни так сильно, ни настолько, ни до… – я люблю Вас так именно. (Я люблю Вас не настолько, я люблю Вас как.) О, сколько женщин любили и будут любить Вас сильнее. Все будут любить Вас больше. Никто не будет любить Вас так…
Люблю его, как любят лишь никогда не виденных (давно ушедших или тех, кто ещё впереди: идущих за нами), никогда не виденных или никогда не бывших.
Уходя с вокзала я просто расставалась: сразу и трезво - как в жизни.
Я говорю всякие глупости. Вы смеётесь, я смеюсь, мы смеёмся. Ничего любовного: ночь принадлежит нам, а не мы ей. И по мере того, как я делаюсь счастливой - счастливой, потому что не влюблена, оттого, что могу говорить, что не надо целовать, просто исполненная ничем не омраченной благодарности, - я целую Вас.
У Есенина был песенный дар, а личности не было. Его трагедия - трагедия пустоты. К 30-ти годам он внутренно кончился. У него была только молодость.
Хочу Вас видеть - теперь будет легко - перегорело и переболело. Вы можете идти ко мне с доверием.
Я не допускаю мысли, чтобы все вокруг меня любили меня больше, чем Вы. Из всех Вы - мне - неизменно - самый родной.
Что женская гордость перед человеческой правдой.
Есть встречи, есть чувства, когда дается сразу все и продолжения не нужно. Продолжать, ведь это - проверять.
Всё нерассказанное - непрерывно. Так, непокаянное убийство, например, - длится. То же о любви.
Возле Вас я, бедная, чувствую себя оглушенной и будто насквозь промороженной (привороженной).
Для полной согласованности душ нужна согласованность дыхания, ибо, что - дыхание, как не ритм души?
Итак, чтобы люди друг друга понимали, надо, чтобы они шли или лежали рядом.
Я не преувеличиваю Вас в своей жизни - Вы легки даже на моих пристрастных, милосердных, неправедных весах. Я даже не знаю, есть ли Вы в моей жизни? В просторах души моей - нет. Но в том возле-души, в каком-то между: небом и землей, душой и телом, в сумеречном, во всем пред-сонном, после-сновиденном, во всем, где «я - не я и лошадь не моя» - там Вы не только есть, но только Вы и есть…
Мне так важен человек - душа - тайна этой души, что я ногами себя дам топтать, чтобы только понять - справиться!
Возьми меня с собой спать, в самый сонный сон, я буду лежать очень тихо: только сердце (которое у меня - очень громкое!). Слушай, я непременно хочу проспать с тобой целую ночь - как хочешь! - иначе это будет жечь меня (тоска по тебе, спящем) до самой моей смерти.
Две возможности биографии человека: по снам, которые он видит сам, и по снам, которые о нем видят другие.
Для меня одиночество - временами - единственная возможность познать другого, прямая необходимость.
Страсть - последняя возможность человеку высказаться, как небо - единственная возможность быть буре.
Человек - буря, страсть - небо, её растворяющее.
Райнер, я хочу к тебе, ради себя, той новой, которая может возникнуть лишь с тобой, в тебе.<...> Просто - спать. И ничего больше. Нет, ещё: зарыться головой в твоё левое плечо, а руку - на твоё правое - и ничего больше. Нет, ещё: даже в глубочайшем сне знать, что это ты. И ещё: слушать, как звучит твоё сердце. И - его целовать.
Я читала твоё письмо на океане, океан читал со мной. Тебе не мешает такой читатель? Ибо ни один человеческий глаз никогда не прочитает ни одной твоей строчки ко мне.
Все люди берегли мои стихи, никто - мою душу.
Девчонке самой легконогой
Всё ж дальше сердца не уйти…
Я написала Ваше имя и не могу писать дальше.
Всеми пытками не исторгли!
И да будет известно - там:
Доктора узнают нас в морге
По не в меру большим сердцам.
Любовница и ведьма. Одно стоит другого.
Твоё лицо,
Твоё тепло,
Твоё плечо -
Куда ушло?
Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На Твой безумный мир
Ответ один - отказ..
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам - снюсь.
Сказать - задумалась о чем?
В дождь - под одним плащом,
В ночь - под одним плащом, потом
В гроб - под одним плащом.
Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!
О тоска по утрам!
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.
Слушайте внимательно: не могу сейчас иных рук, НЕ МОГУ, могу без ВАШИХ, не могу: НЕ Ваших!
Всякая любовь - сделка. Шкуру за деньги. Шкуру за шкуру. Шкуру за душу. Когда не получаешь ни того, ни другого, ни третьего, даже такой олух-купец как я прекращает кредит.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора, -
Только тайны утраченной жаль!
Тело - вместилище души. Поэтому - и только поэтому - не швыряйтесь им зря!
Это Романтизм. Это ничего общего с любовью не имеет. Можно любить мысль человека - и не выносить формы его ногтей, отзываться на его прикосновение - и не отзываться на его сокровеннейшие чувства. Это - разные области. Душа любит душу, губы любят губы, если Вы будете смешивать это и, упаси Боже, стараться совмещать, Вы будете несчастной.
Бойтесь понятий, облекающихся в слова, радуйтесь словам, обнажающим понятия.
Я не хочу пронзать Вас собой, не хочу ничего преодолевать, не хочу ничего хотеть. Если это судьба, а не случай, не будет ни Вашей воли, ни моей, не будет, не должно быть, ни Вас, ни меня. Иначе - всё это не имеет никакой цены, никакого смысла. «Милые» мужчины исчисляются сотнями, «милые» женщины - тысячами.
Сегодня у меня явилась мысль: если юность - весна, зрелость - лето, пожилые годы - осень и старость - зима, то что же - детство? Это - весна, лето, осень и зима в один день.
Поскромнее, - куда как громко!
Боль, знакомая, как глазам - ладонь,
Как губам -
Имя собственного ребёнка.
Есть лирические женские спины.
Музыка: через душу в тело. - Через тело в душу: любовь.
У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю.
Ибо понять другого - значит этим другим хотя бы на час стать.
Когда увидимся? - Во сне.
- Как ветрено! - Привет жене,
И той - зеленоглазой - даме.
Секундной стрелкой сердце назову,
А душу - этим звёздным циферблатом!
Какой-нибудь предок мой был - скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром!
Никто так не презирает честной женщины - как честная женщина.
Есть две ревности. Одна (наступательный жест) - от себя, другая (удар в грудь) - в себя. Чем это низко - вонзить в себя нож?
Неподражаемо лжет жизнь:
Сверх ожидания, сверх лжи…
Где милосердная рука,
Приемлющая без отдачи?
Жизнь страстна, из моего отношения к Вам ушла жизнь: срочность. Моя любовь к Вам (а она есть и будет) спокойна. Тревога будет идти от Вас, от Вашей боли, - о, между настоящими людьми это не так важно: у кого болит!
Я не могу не думать о своём, поэтому я не могу служить.
И часто, сидя в первый раз с человеком, посреди равнодушного разговора, безумная мысль: - «А что если я его сейчас поцелую?!» - Эротическое помешательство? - Нет. То же, должно быть, что у игрока перед ставкой,- Поставлю или нет? Поставлю или нет? - С той разницей, что настоящие игроки - ставят.
Нужно научиться (мне) жить любовным настоящим человека, как его любовным прошлым.
Самое опьянительное для меня - преданность в несчастье. Это затмевает всё.
От меня не бегают - бегут.
За мной не бегают - ко мне прибегают.
…Скоро Рождество. Я, по правде сказать, так загнана жизнью, что ничего не чувствую. У меня - за годы и годы (1917–1927 г.) - отупел не ум, а душа. Удивительное наблюдение: именно на чувства нужно время, а не на мысль. Мысль - молния, чувство - луч самой дальней звезды. Чувству нужен досуг, оно не живет под страхом. <...> Чувство, очевидно, более требовательно, чем мысль. Либо всё, либо ничего. Я своему не могу дать ничего: ни времени, ни тишины, ни уединения.
Раз все вокруг шепчут: целуй руку! целуй руку! - ясно, что я руку целовать не должна.
Можно шутить с человеком, но нельзя шутить с его именем.
Душу я определённо чувствую посредине груди. Она овальная, как яйцо, и когда я вздыхаю, это она дышет.
Ангелы не голубые, а огненные. Крылья - не лёгкость, а тяжесть (сила).
Мне каждый нужен, ибо я ненасытна. Но другие, чаще всего, даже не голодны, отсюда это вечно-напряженное внимание: нужна ли я?
Не женщина дарит мужчине ребёнка, а мужчина - женщине. Отсюда возмущение женщины, когда у неё хотят отнять ребёнка (подарок), - и вечная, бесконечная - за ребёнка - благодарность.
Мир без вести пропал. В нигде -
Затопленные берега…
- Пей, ласточка моя! На дне
Растопленные жемчуга…
О путях твоих пытать не буду,
Милая! - ведь всё сбылось.
Я был бос, а ты меня обула
Ливнями волос -
И - слёз.
Всего хочу: с душой цыгана
Идти под песни на разбой,
За всех страдать под звук органа
и амазонкой мчаться в бой;
Гадать по звездам в черной башне,
Вести детей вперед, сквозь тень…
Чтоб был легендой - день вчерашний,
Чтоб был безумьем - каждый день!
Столько людей перевидала, во стольких судьбах перегостила, - нет на земле второго Вас, это для меня роковое.
Душу никогда не будут любить так, как плоть, в лучшем случае - будут восхвалять. Тысячами душ всегда любима плоть. Кто хоть раз обрек себя на вечную муку во имя одной души? Да если б кто и захотел - невозможно: идти на вечную муку из любви к душе - уже значит быть ангелом.
Любезность - или нежелание огорчить? Глухота - или нежелание принять?
Сорока семи лет от роду скажу, что всё, что мне суждено было узнать, - узнала до семи лет, а все последующие сорок - осознавала.
Жив, а не умер
Демон во мне!
В теле как в трюме,
В себе как в тюрьме.
Огню: не гори, ветру: не дуй, сердцу: не бейся. Вот что я делаю с собой.
- За - чем?!
Вся жизнь делится на три периода: предчувствие любви, действие любви и воспоминания о любви.
Когда вы любите человека, вам всегда хочется, чтобы он ушёл, чтобы о нём помечтать.
В первую секунду, сгоряча, решение было: «Ни слова! Лгать, длить, беречь! Лгать? Но я его люблю! Нет, лгать, потому что я и его люблю!» Во вторую секунду: «Обрубить сразу! Связь, грязь, - пусть отвратится и разлюбит!» И, непосредственно: «Нет, чистая рана лучше, чем сомнительный рубец. «Люблю» - ложь и «не люблю» (да разве это есть?!) - ложь, всю правду!»
Прощания вовсе не было. Было - исчезновение.
Спроси у волны морской:
Кто именно?
Беспамятность! - лишь с мужской
Сравнимая…
Алексей Александрович! Вы чудесно приняли мой поцелуй!
Если бы всё то, что я отдаю мёртвым на бумаге, я отдавала бы живым в жизни, я была бы безобразна (упорствую!) и сама просила бы посадить меня в сумасшедший дом.
Это был первый акт моего женского послушания. Я всегда хотела слушаться, другой только никогда не хотел властвовать (мало хотел, слабо хотел), чужая слабость поддавалась моей силе, когда моя сила хотела поддаться - чужой.
Но писать тебе я буду - хочешь ты этого или нет.
Настанет миг, - я слез не утаю…
Ни здесь, ни там, - нигде не надо встречи,
И не для встреч проснемся мы в раю!
Юноша, мечтающий о большой любви, постепенно научается пользоваться случаем.
Судьба: то, что задумал Бог.
Жизнь: то, что сделали (с нами) люди.
- «Женщина не может одна».
- Человек - может.
Мальчиков нужно баловать - им, может быть, на войну придётся.
Наконец-то встретила
Надобного - мне:
У кого-то смертная
Надоба - во мне.
Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он – не - любил (это я поняла), потому и не сел, любила - она, потому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушёл, она осталась, так что если поднять занавес - она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она только потому, что – он - стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно. Татьяна на той скамейке сидит вечно.
Я вовсе не предполагаю, что отлично разбираюсь в современности. Современность - вещь устанавливаемая только будущим и достоверная только в прошлом.
Что я делаю на свете? - Слушаю свою душу.
Быть современником - творить своё время, а не отражать его.
Самое лучшее в мире, пожалуй, - огромная крыша, с которой виден весь мир.
Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное - какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное - какая скука!
Все жаворонки нынче - вороны.
Вы меня никогда не любили. Если любовь разложить на все ее составные элементы - все налицо; нежность, любопытство, жалость, восторг и т. д. Если всё это сложить вместе - может и выйдет любовь.
- Но это никогда не слагалось вместе.
Что же мне делать, певцу и первенцу,
В мире, где наичернейший - сер!
Где вдохновенье хранят, как в термосе!
С этой безмерностью
В мире мер?
Растекись напрасною зарею
Красное напрасное пятно!
… Молодые женщины порою
Льстятся на такое полотно.
У каждого из нас, на дне души, живет странное чувство презрения к тому кто нас слишком любит.
(Некое «и всего-то»? - т. е. если ты меня так любишь, меня, сам ты не бог весть что!)
Казанове дано прожить свою жизнь, нам - пережить её.
Веселья - простого - у меня, кажется, не будет никогда и, вообще, это не моё свойство.
Какого демона во мне
Ты в вечность упустил!
Люди ко мне влекутся: одним кажется, что я еще не умею любить, другим - что великолепно и что непременно их полюблю, третьим нравятся мои короткие волосы, четвертым, что я их для них отпущу, всем что-то мерещится, все чего-то требуют - непременно другого - забывая, что все-то началось с меня же, и не подойди я к ним близко, им бы и в голову ничего не пришло, глядя на мою молодость.
А я хочу легкости, свободы, понимания, - никого не держать и чтобы никто не держал! Вся моя жизнь - роман с собственной душою, с городом, где живу, с деревом на краю дороги, - с воздухом. И я бесконечно счастлива.
Подробность какого-нибудь описания почти всегда в ущерб его точности.
Поэт видит неизваянную статую, ненаписанную картину и слышит неигранную музыку.
Книги мне дали больше, чем люди. Воспоминание о человеке всегда бледнеет перед воспоминанием о книге.
Ты, последний мой колышек
В грудь забитую наглухо.
Я не выношу любовного напряжения, у меня – чудовищного, этого чистейшего превращения в собственное ухо, наставленное на другого: хорошо ли ему со мной? Со мной уже перестаёт звучать и значить, одно – ли ему?
Если меня когда-нибудь не раздавит автомобиль или не потопит пароход - все предчувствия - ложь.
Я всё говорю: любовь, любовь.
Но - по чести сказать - я только люблю, чтобы мной любовались. - О, как давно меня никто не любил!
Четкость моих чувств заставляет людей принимать их за рассуждения.
Руки даны мне - протягивать каждому обе,
Не удержать ни одной, губы - давать имена,
Очи - не видеть, высокие брови над ними -
Нежно дивиться любви и - нежней - нелюбви.
Снежинки - это небесные саламандры.
О как я рвусь тот мир оставить,
Где маятники душу рвут,
Где вечностью моею правит
Разминовение минут.
Я Вас бесконечно (по линии отвеса, ибо иначе Вы этого принять не можете, не вдоль времени а вглубь не-времени) - бесконечно, Вы мне дали так много: всю земную нежность, всю возможность нежности во мне, Вы мой человеческий дом на земле, сделайте так чтобы Ваша грудная клетка (дорогая!) меня вынесла, - нет! - чтобы мне было просторно в ней, РАСШИРЬТЕ её - не ради меня: случайности, а ради того, что через меня в Вас рвётся.
Вижу Ваше смуглое лицо над стаканом кофе - в кофейном и табачном дыму - Вы были как бархат, я говорю о голосе - и как сталь - говорю о словах…
Одна половинка окна растворилась.
Одна половинка души показалась.
Давай-ка откроем - и ту половинку,
И ту половинку окна!
Весь наш дурной опыт с любовью мы забываем в любви. Ибо чара старше опыта.
Язык простонародья как маятник между жрать и срать.
Дети - это отдых, миг покоя краткий,
Богу у кроватки трепетный обет,
Дети - это мира нежные загадки,
И в самих загадках кроется ответ!
Только те, кто высоко ценит себя, могут высоко ценить других. Дело во врожденном чувстве [масштаба].
Смеюсь над загробною тьмой!
Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала -
Домой!
Тело в молодости - наряд, в старости - гроб, из которого рвешься!
Циник не может быть поэтом.
Книга должна быть исполнена читателем как соната. Буквы - ноты. В воле читателя - осуществить или исказить.
Не надо работать над стихами, надо чтоб стих над тобой (в тебе!) работал.
Вся тайна в том, чтобы событие сегодняшнего дня рассказать так, как-будто оно было сто лет назад, а то, что совершилось сто лет назад - как сегодня.
Люблю всё, от чего у меня высоко бьётся сердце. В этом - всё.
Но пока тебе не скрещу на груди персты –
О проклятие! – у тебя остаёшься – ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, -
Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!
Бог создал человека только до тальи, - над остальным постарался Дьявол.
Благоприятные условия? Их для художника нет. Жизнь сама неблагоприятное условие.
Вы верите в другой мир? Я - да. Но в грозный. Возмездия! В мир, где царствуют Умыслы. В мир, где будут судимы судьи. Это будет день моего оправдания, нет, мало: ликования! Я буду стоять и ликовать. Потому что там будут судить не по платью, которое у всех здесь лучше, чем у меня, и за которое меня в жизни так ненавидели, а по сущности, которая здесь мне мешала заняться платьем.
Не подозревайте меня в бедности: я друзьями богата, у меня прочные связи с душами, но что мне было делать, когда из всех на свете в данный час души мне нужны были только Вы?!
Любовь не прибавляет к весне, весна - тяжёлое испытание для любви, великий ей соперник.
Женщины любят не мужчин, а Любовь, мужчины - не Любовь, а женщин. Женщины никогда не изменяют. Мужчины - всегда.
Убеждаюсь, что не понятия не люблю, а слова. Назовите мне ту же вещь другим именем - и вещь внезапно просияет.
В Бессмертье что час - то поезд!
Водосточная труба: точная судьба.
Я Вас больше не люблю.
Ничего не случилось, - жизнь случилась. Я не думаю о Вас ни утром, просыпаясь, ни ночью, засыпая, ни на улице, ни под музыку, - никогда.
Творчество – общее дело, творимое уединенными.
Как таковой жизни я не люблю, для меня она начинает значить, обретать смысл и вес - только преображенная, т. е. - в искусстве. Если бы меня взяли за океан - в рай - и запретили писать, я бы отказалась от океана и рая.
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Люби меня, как тебе удобно, но проявляй это так, как удобно мне. А мне удобно, чтобы я ничего не знала!
Это высшее блаженство - так любить, так любить.. Я бы душу отдала - чтобы душу отдать!
В огромном городе моем - ночь.
Из дома сонного иду - прочь
И люди думают: жена, дочь, -
А я запомнила одно: ночь.
Благословляю того, кто изобрел глобус - за то, что я могу сразу этими двумя руками обнять весь земной шар - со всеми моими любимыми!
Солнечный? Лунный? Напрасная битва! Каждую искорку, сердце, лови! В каждой молитве - любовь, и молитва В каждой любви!
Вы первый перестали любить меня. Если бы этого не случилось, я бы до сих пор Вас любила, ибо я люблю всегда до самой последней возможности!
Я не знаю женщины талантливее себя. Смело могу сказать, что могла бы писать, как Пушкин. Моё отношение к славе? В детстве - особенно 11 лет - я была вся честолюбие. «Второй Пушкин» или «первый поэт-женщина» - вот чего я заслуживаю и, может быть, дождусь. Меньшего не надо…
Себе - отдельной комнаты и письменного стола. России - того, что она хочет…
Считают мужественной. Хотя я не знаю человека робче. Боюсь всего. Глаз, черноты, шага, а больше всего - себя. Никто не видит, не знает, что я год уже ищу глазами - крюк. Год примеряю смерть. Я не хочу умереть. Я хочу не быть. Надо обладать высочайшим умением жить, но ещё большим умением - умереть! Героизм души - жить, героизм тела - умереть…
Жизнь - вокзал… жизнь есть место, где жить нельзя.
Что такое исповедь? Хвалиться своими пороками! Кто мог бы говорить о своих муках без упоения, то есть счастья?!
Детям своим я пожелаю не другой души, а другой жизни, а если это невозможно - своего же несчастного счастья.
Человек - повод к взрыву. (Почему вулканы взрываются?) Иногда вулканы взрываются сокровищами. Дать взорваться больше, чем добыть.
… О, самозванцев жалкие усилья!
Как сон, как снег, как смерть - святыни - всем.
Запрет на Кремль? Запрета нет на крылья!
И потому - запрета нет на Кремль!
Прав в любви тот, кто более виноват.
У Вас на руке кольцо с чёрным камнем. Вы носите его, что Вы к нему привыкли, потому что носите его уже десять лет. Но в маленьком городе, где Вы живёте, никто не знает его названия. Вы носите его просто и весело, как носили бы на его месте - всякий другой: в первый день, потому что Вам его только что подарили, сегодня, потому что Вам его подарили десять лет назад. Подмени его чёрным стеклом, Вы и не заметите.- Чей камень в Вашем кольце?
Делать то, чего не хочу для меня, невозможность. Не делать того, что хочу, обычное состояние.
Императору - столицы,
Барабанщику - снега.
… и правда более полная, чем Вы думаете: ибо дерево шумит Вам навстречу только если Вы это чувствуете, это так чувствуете, а так - просто шумит. Только Вам и никому другому, так же как: никому. Вам - если Вы его так слышите (любите), или, если никому не нужно - никому.
Пишу Вам в райское утро: ни единого облачка, солнце заливает лоб и стол, щурюсь и жмурюсь как кошка. Такая погода у нас стоит уже несколько дней, ничего не хочется делать. Осень, уходя, точно задумалась, оглянулась назад на лето и никак не может повернуться к зиме. Меня такие дни растравляют, как всякая незаслуженная доброта.
Титул - глубокая вещь, удивляюсь поверхностному, чисто-словесному - вне смыслового - отношению к нему его носителей. <...> Княжество прежде всего - нимб. Под нимбом нужен - лик.
Еврейская девушка - меж невест -
Что роза среди ракит!
И старый серебряный дедов крест
Сменен на Давидов щит.
Я вовсе не говорила, что искусства судить нельзя, я только говорила, что никто его так осудить не сможет, как поэт.
Море рассматриваю как даром пропадающее место для ходьбы. С ним мне нечего делать. Море может любить только матрос или рыбак. Остальное – человеческая лень, любящая собственную лёжку на песке.
Расправясь со мной как с вещью, Вы для меня сами стали вещь, пустое место, а я сама на время - пустующим домом, ибо место которое Вы занимали в моей душе было не малo.<...>
Живите как можете - Вы это тоже плохо умеете - а с моей легкой руки, кажется, еще хуже, чем до меня - Вам как мне нужны концы и начала, и Вы как я прорываетесь в человека, сразу ему в сердцевину, а дальше - некуда.
Для меня земная любовь - тупик. Наши сани никуда не доехали, всё осталось сном.
Я неистощимый источник ересей. Не зная ни одной, исповедую их все. Может быть и творю.
Нам с вами важно условиться, договориться и - сговорившись - держать. Ведь, обычно, проваливается потому, что оба ненадёжны. Когда один надёжен - уже надежда. А мы ведь оба надёжны, Вы и я.
Есть женщины, у которых по чести, не было ни друзей, ни любовников: друзья слишком скоро становились любовниками, любовники - друзьями.
Забота бедных: старое обратить в новое, богатых: новое - в старое.
Знаю всё, что было, всё, что будет,
Знаю всю глухонемую тайну,
Что на темном, на косноязычном
Языке людском зовется - Жизнь.
Очарование: отдельная область, как ум, как дар, как красота - и не состоящая ни в том, ни в другом, ни в третьем. Не состоящее, как они несоставное, неразложимое, неделимое.
Моя любовь к тебе раздробилась на дни и письма, часы и строки.
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано.
Нужно петь, что всё темно,
Что над миром сны нависли…
- Так теперь заведено. -
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано!
Творчество поэта только ряд ошибок, вереница вытекающих друг из друга отречений. Каждая строка - будь то вопль! - мысль работавшая на всем протяжении его мозга.
До убедительности, до
Убийственности - просто:
Две птицы вили мне гнездо:
Истина - и Сиротство.
Мальчишескую боль высвистывай,
И сердце зажимай в горсти…
Мой хладнокровный, мой неистовый
Вольноотпущенник - прости!
- «Погоди, сволочь, когда ты будешь кошкой, а я барыней»…
(Воображаемое начало речи кошки - мне.)
Не люби, богатый, - бедную,
Не люби, ученый, - глупую,
Не люби, румяный, - бледную,
Не люби, хороший, - вредную:
Золотой - полушку медную!
Счастливому человеку жизнь должна - радоваться, поощрять его в этом редком даре. Потому что от счастливого - идет счастье.
Не даром я так странно, так близко любила ту вышитую картину: молодая женщина, у её ног двое детей,- девочки.
И она смотрит - поверх детей - вдаль.
Когда люди так брошены людьми, как мы с тобой - нечего лезть к Богу - как нищие. У него таких и без нас много!
Есть нелюбовные трагедии и в природе: смерч, ураган, град. (Град я бы назвала семейной трагедией в природе).
Единственная любовная трагедия в природе: гроза.
Сердце выметено: метлою
Улица в шесть утра.
Пусть не помнят юные
О согбенной старости.
Пусть не помнят старые
О блаженной юности.
Око зрит - невидимейшую даль,
Сердце зрит - невидимейшую связь.
Ухо пьёт - неслыханнейшую молвь.
Над разбитым Игорем плачет Див.
Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство - мужественно.
Белизну я воспринимаю не как отсутствие цвета, а как присутствие.
Слава! Я тебя не хотела;
Я б тебя не сумела нести…
Смеяться и наряжаться я начала 20-ти лет, раньше и улыбалась редко.
Я не знаю человека более героичного в ранней юности, чем себя.
Обожаю богатых. Богатство - нимб. Кроме того, от них никогда ничего не ждешь хорошего, как от царей, поэтому просто-разумное слово на их устах - откровение, просто-человеческое чувство - героизм. Богатство всё утысячеряет (резонанс нуля!). Думал, мешок с деньгами, нет - человек. Кроме того, богатство дает самосознание и спокойствие («все, что я сделаю - хорошо!») - как дарование, поэтому с богатыми я на своем уровне. С другими мне слишком «униженно».
Обожаю богатых. Клянусь и утверждаю, богатые добры (так как им это ничего не стоит) и красивы (так как хорошо одеваются). Если нельзя быть ни человеком, ни красавцем, ни знатным, надо быть богатым.
Добрая слава, с просто - славой - незнакома. Слава: чтобы обо мне говорили. Добрая слава: чтобы обо мне не говорили - плохого. Добрая слава: один из видов нашей скромности - и вся наша честность.
Поэт не может воспевать государство - какое бы ни было - ибо он - явление стихийное, государство же - всякое - обуздание стихий.
Такова уже природа нашей породы, что мы больше отзываемся на горящий, чем на строящийся дом.
Богом становишься через радость, человеком через страдание. Это не значит, что боги не страдают и не радуются - человеки.
Под музыку.
Страшное ослабление, падение во мне эмоционального начала: воспоминание о чувствах. Чувствую только во сне или под музыку. Живу явно-рациональным началом: душа стала разумной, верней разум стал душой. Раньше жила смутой: тоской, любовью, жила безумно, ничего не понимала, не хотела и не умела ни определить ни закрепить. Теперь малейшее движение в себе и в другом - ясно: отчего и почему.
Выбивают меня из седла только музыка и сон.
Знай одно: никто тебе не пара -
И бросайся каждому на грудь.
Я бы хотела жить на улице и слушать музыку.
В жизни - одно, в любви другое. Никогда в жизни: всегда в любви.
Вам удалось то, чего не удавалось до сих пор никому: оторвать меня не от: себя (отрывал всякий), а от: своего.
Тире и курсив, - вот единственные, в печати, передатчики интонаций.
Поэты - единственные настоящие любовники женщин.
Француженки не стесняются открывать шею и плечи (и грудь) перед мужчинами, но стесняются это делать перед солнцем.
Это жизнь моя пропела - провыла -
Прогудела - как осенний прибой -
И проплакала сама над собой.
Когда люди, сталкиваясь со мной на час, ужасаются тем размером чувств, которые во мне вызывают, они делают тройную ошибку: не они - не во мне - не размеры. Просто: безмерность, встающая на пути. И они может быть правы в одном только: в чувстве ужаса.
И слеза ребенка по герою,
И слеза героя по ребенку,
И большие каменные горы
На груди того, кто должен - вниз…
Глупое одиночество от того, что никто не вспомнил дня ваших именин (17-го июля - сама не вспомнила!)
Творчество - общее дело, творимое уединенными.
Танго! - Сколько судеб оно свело и развело!
Нам дано прожить вместе целый кусок жизни. Проживем же его возможно лучше, возможно дружнее.
Для этого мне нужно Ваше и свое доверие. Будем союзниками. Союзничество (вопреки всему и через всех!) уничтожает ревность.
Это начало человечности, необходимой в любви. «Не на всю жизнь». - Да, но что на всю жизнь?! (Раз жизнь сама «не на всю жизнь» - и слава Богу!)
Любовь побеждает все, кроме бедности и зубной боли.
Бездарна женщина: когда не любит (никого), когда не любит тот, кого она не любит.
А вечно одну и ту ж -
Пусть любит герой в романе!
Жизнь: ножи, на которых пляшет
Любящая.
Когда я пишу лёжа, в рубашке, приставив тетрадь к приподнятым коленям, я неизбежно чувствую себя Некрасовым на смертном одре.
К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?! -
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
Нет маленьких событий. Есть маленькие люди.
Воспоминанье слишком давит плечи,
Я о земном заплачу и в раю,
Я старых слов при нашей новой встрече
Не утаю.
Обвела мне глаза кольцом
Теневым - бессонница.
Оплела мне глаза бессонница
Теневым венцом.
Друг! Дожди за моим окном,
Беды и блажи нa сердце…
Книгу должен писать читатель. Лучший читатель читает закрыв глаза.
Мне сон не снится, я его сню.
Чего я от тебя хочу, Райнер? Ничего. Всего. Чтобы ты позволил мне каждое мгновение моей жизни устремлять взор к тебе - как к вершине, которая защищает (некий каменный ангел-хранитель!). Пока я тебя не знала - можно было и так, но сейчас, когда я тебя знаю, - требуется разрешение.
Ибо моя душа хорошо воспитана.
Главное понимать – мы все живем в последний раз.
Иногда так сильно любишь человека, что хочется уйти от него. Посидеть в тишине, помечать о нем…
Единственный, кто не знаком с печалью – Бог. – М. Цветаева
У детей прошлое и будущее сливаются в настоящее, которое кажется незыблемым.
В жизни есть и другие важные вещи, не только любовь и страсть.
Цветаева: Иногда так хочется отдать душу за возможность отдать душу за что-нибудь.
Постоянная игра в жмурки с жизнью не приводит ни к чему хорошему.
Если взять будущих нас, то дети становятся старше, чем мы, мудрее. Из-за этого – непонимание.
Такое странное ощущение. Если рассматривать вас, как дорогого мне – останется лишь боль. Если считать вас чужим – добро. Но вы для меня ни тот, ни другой – я ни с кем из вас.
Женщины часто заводят в туман.
Продолжение красивых цитат Марины Цветаевой читайте на страницах:
Я – в жизни! – не уходила первая. И в жизни – сколько мне еще Бог отпустит – первая не уйду. Я просто не могу. Я всегда жду, чтобы другой ушел, все делаю, чтобы другой ушел, потому что мне первой уйти – легче перейти через собственный труп.
Я могу без Вас. Я ни девочка, ни женщина, я обхожусь без кукол и без мужчин. Я могу без всего. Но, быть может, впервые я хотела этого не мочь.
Я говорю всякие глупости. Вы смеетесь, я смеюсь, мы смеемся. Ничего любовного: ночь принадлежит нам, а не мы ей. И по мере того, как я делаюсь счастливой - счастливой, потому что не влюблена, оттого, что могу говорить, что не надо целовать, просто исполненная ничем не омраченной благодарности, - я целую Вас.
Мечтать ли вместе, спать ли вместе, но плакать всегда в одиночку.
Вы когда-нибудь забываете, когда любите – что любите? Я – никогда. Это как зубная боль – только наоборот, наоборотная зубная боль, только там ноет, а здесь – и слова нет.
Нужно писать только те книги, от отсутствия которых страдаешь. Короче: свои настольные.
Друг! Равнодушье – дурная школа! Ожесточает оно сердца.
Я никому не необходима, всем приятна.”
Самое ценное в жизни и в стихах - то, что сорвалось.
Доблесть и девственность! Сей союз. Древен и дивен, как смерть и слава.
“Никто не хочет – никто не может понять одного: что я совсем одна.
Любить человека – значит видеть его таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Знакомых и друзей – вся Москва, но ни одного кто за меня – нет, без меня! – умрет.
В мире ограниченное количество душ и неограниченное количество тел.
Гетто избранничества. Вал. Ров.
Пощады не жди.
В этом христианнейшем из миров
Поэты - жиды.
Если душа родилась крылатой -
Что ей хоромы - и что ей хаты!
Знаю все, что было, все, что будет,
Знаю всю глухонемую тайну,
Что на темном, на косноязычном
Языке людском зовется - Жизнь.
И если сердце, разрываясь,
Без лекаря снимает швы, -
Знай, что от сердца - голова есть,
И есть топор - от головы…
Императору - столицы,
Барабанщику - снега.
Некоторым без кривизн -
Дорого дается жизнь.
Не люби, богатый - бедную,
Не люби, ученый - глупую
Не люби, румяный - бледную,
Не люби, хороший - вредную:
Золотой - полушку медную!
Не стыдись, страна Россия!
Ангелы - всегда босые…
Пусть не помнят юные
О сгорбленной старости.
Пусть не помнят старые
О блаженной юности.
Сердце - любовных зелий
Зелье - вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Целому морю - нужно все небо,
Целому сердцу - нужен весь Бог.
А равнодушного – Бог накажет!
Страшно ступать по душе живой.
Бессрочно кораблю не плыть
И соловью не петь.
Благословляю ежедневный труд,
Благословляю еженощный сон.
Господню милость – и Господен суд,
Благой закон – и каменный закон.
Всех по одной дороге
Поволокут дроги –
В ранний ли, поздний час.
Горе ты горе, – солёное море!
Ты и накормишь,
Ты и напоишь,
Ты и закружишь,
Ты и отслужишь!
Горечь! Горечь! Вечный привкус
На губах твоих, о страсть! Горечь! Горечь!
Вечный искус –
Окончательнее пасть.
Гусар! – Ещё не кончив с куклами,
– Ах! – в люльке мы гусара ждём!
Дети – это мира нежные загадки,
И в самих загадках кроется ответ!
Есть некий час – как сброшенная клажа:
Когда в себе гордыню укротим.
Час ученичества – он в жизни каждой
Торжественно-неотвратим.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
За князем – род, за серафимом – сонм,
За каждым – тысячи таких, как он,
Чтоб пошатнувшись, – на живую стену
Упал и знал, что – тысячи на смену!
Зверю – берлога,
Страннику – дорога,
Мёртвому – дроги.
Каждому – своё.
Знай одно: что завтра будешь старой.
Остальное, деточка, – забудь.
И слёзы ей – вода, и кровь –
Вода, – в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха – Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
Каждый стих – дитя любви,
Нищий незаконнорожденный,
Первенец – у колеи
На поклон ветрам – положенный.
Кто в песок, кто – в школу.
Каждому – своё.
На людские головы
Лейся, забытьё!
Кто дома не строил –
Земли недостоин.
Кто приятелям не должен -Т
от навряд ли щедр к подругам.
Легче лисёнка
Скрыть под одеждой,
Чем утаить вас,
Ревность и нежность!
Любовь! Любовь! И в судорогах и в гробе
Насторожусь – прельщусь – смущусь – рванусь.
Люди, поверьте: мы живы тоской!
Только в тоске мы победны над скукой.
Всё перемелется? Будет мукой?
Нет, лучше мукой!
Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты
Закон звезды и формула цветка.
Не люби, богатый – бедную,
Не люби, учёный – глупую,
Не люби, румяный – бледную,
Не люби, хороший – вредную:
Золотой – полушку медную!
Одна половинка окна растворилась.
Одна половинка души показалась.
Давай-ка откроем – и ту половинку,
И ту половинку окна!
Олимпийцы?! Их взгляд спящ!
Небожителей – мы – лепим!
Руки, которые не нужны
Милому, служат – Миру.
Смывает лучшие румяна Любовь.
Стихи растут, как звёзды и как розы,
Как красота – ненужная в семье.
Уж вечер стелется, уже земля в росе,
Уж скоро звёздная в небе застынет вьюга,
И под землёю скоро уснём мы все,
Кто на земле не давали уснуть друг другу.
Я женщин люблю, что в бою не робели,
Умевших и шпагу держать, и копьё, –
Но знаю, что только в плену колыбели
Обычное – женское – счастье моё!
Осыпались листья над Вашей могилой,
И пахнет зимой.
Послушайте, мертвый, послушайте, милый:
Вы всe-таки мой.
Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой – так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром рано
К больничным дверям.
Вы просто уехали в жаркие страны,
К великим морям.
Я Вас целовала! Я Вам колдовала!
Смеюсь над загробною тьмой!
Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала –
Домой.
Пусть листья осыпались, смыты и стерты
На траурных лентах слова.
И, если для целого мира Вы мертвый,
Я тоже мертва.
Я вижу, я чувствую,-чую Вас всюду!
– Что ленты от Ваших венков! –
Я Вас не забыла и Вас не забуду
Во веки веков!
Таких обещаний я знаю бесцельность,
Я знаю тщету.
– Письмо в бесконечность. – Письмо
в беспредельность-
Письмо в пустоту.
Моя душа чудовищно-ревнива: она бы не вынесла меня красавицей.
Говорить о внешности в моих случаях – неразумно: дело так явно, и настолько – не в ней!
– Как она Вам нравится внешне? – А хочет ли она внешне нравиться? Да я просто права на это не даю, – на такую оценку!
Я – я: и волосы – я, и мужская рука моя с квадратными пальцами – я, и горбатый нос мой – я. И, точнее: ни волосы не я, ни рука, ни нос: я – я: незримое.
Чтите оболочку, осчастливленную дыханием Бога.
И идите: любить – другие тела!
– Карл Великий – а может быть и не Карл Великий – сказал: “С Богом надо говорить – по-латыни, с врагом – по-немецки, с женщиной – по-французски…” (Молчание.) И вот – мне иногда кажется – что я с женщинами говорю по-латыни…
Есть вещи, которые мужчина – в женщине – не может понять. Не потому, что это ниже или выше нашего понимания, дело не в этом, а потому, что некоторые вещи можно понять только изнутри себя, будучи.
Действующих лиц в моей повести не было. Была любовь. Она и действовала – лицами.
Любить – видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Не любить – видеть человека таким, каким его осуществили родители.
Разлюбить – видеть вместо него: стол, стул.
Знаете для чего существуют поэты? Для того, чтобы не стыдно было говорить самые большие вещи.
“У каждого из нас, на дне души, живет странное чувство презрения к тому кто нас слишком любит.
(Некое “и всего-то”? – т.е. если ты меня так любишь, меня, сам ты не бог весть что!)
Может быть потому что каждый из нас знает себе настоящую цену.”
