Что такое военная демократия определение. Военная демократия

В период перехода от первобьггно-общинных отношений к об­ществу классовому обособление отдельных племен идет на убыль, племена сливаются в народ, во главе которого стоит военачальник, разделяющий власть с народным собранием и советом старейшин. Это не значит, что исчезла самая память о племенном строе. Это значит только, что племенной строй уже перестал быть ведущим.

Народ в это время организован по-военному, потому что военная организация необходима для военных предприятий, в даниы! период являющихся основной функцией народа. Война как постоянный промысел усиливает власть верховного воена­чальника и превращает, наконец, ее из выборной в наследст­венную. Так, родовые органы народной воли превращаются в органы государственные. Закладываются основы наследственной монархии и наследственного дворянства.

Вполне естественно, что в этот период у всех народов войско и варйд - понятия тождественные.

«Каждый свободный пользуется безграничным правом воору­жения , отсюда каждый свободный муж называется «Were или «Were», его земельный участок - «Were», совокупность его прав - «Gewere», - Пишет Мейиерт о германцах в своем труде «История военного дела и военного строя в Европе»» 1 .

То же и у славян: у хорват vojska значит die Leute, homines, celjad, ljudi, ljudstwo, narod, puk, svijet, svijetina, domaci, fa- mltia, glota," obitelj, zupa. В Ёоке vojska значит celjad" (ijtidJ; Jenie, dieca) w. p. ovoj kuci ima mnoga vojska (в данной семье много членов) .

У сербов vojska до настоящего времени означает то же, что Zupa, т. е. домочадцы, большая семья. Сербская женщина по настоящий день называет своего мужа vojno. Поэтому, - заме­чает Иречек, - voje + voda значит «начальник рода», «глава семьи» .

У западных славян wojsko значит «множество», «число», етё grosse Menge, grosse Zahl. Wojski значит «его», «свой» . Полк, чешек, pluk, ст.-славянек. «плък», русск. «полк», сербск. «пук» до настоящего дия у южиых славян значит «народ вообще», «простой народ», как римск. valgus, немецк. Volk. В древности оио было известно в этом же значении и чехам. Военная служба в это время не была ни привилегией для одних, ни бременем длй Других, но"обязанностью всех. Военная сила складывалась из вооруженных людей; на войну шел всякий, кто был способен. Об этом свидетельствуют три названия: vojska, celjad, puk. На­звания эти первоначально значили «людской состав дома или рода», а потом и «вооруженный народ».

Об этом времени относительно сЛавян и антов имеются у нас более ясные свидетельства византийских писателей н историка готов Иордана, изображающего антов и славян как раз в пе­риод «военной демократии», когда славяне и анты, как вооружен­ный народ, огромными массами хлынули через Дунай в пределы Византии. Это было в VI веке, но Иордаи сообщает приблизи­тельно такие же сведения об антах и для IV века н. э., когда анты вели борьбу с готамн. Прокопий говорит, что «эти народы, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в демократии и поэтому у ннх счастливые и несчастливые дела решаются сообща». (Т<5 if*P таВ1:а ExXaPifiol те ж1 "Ачда обх Spxovtai itpo! «v8pot йчос, ski." iv 8тцмх(им1« in mtXatoS fiioxefam, mi 8ia xoSto owxois tffiv itpafiiarav aei та xe $o(mjiopa xal xa ssoxoxa в« xotvdv ayexat.)

Тот же Прокопий сообщает и о конкретном случае такого об­щего собрания по вопросу о Хнлвудии: «Когда этот слух, распро­страняясь в народе, стал достоянием всех, по этому поводу соби­рались почти все анты, считая это дело общим...»

В 577 г., по свидетельству Менандра, 100 000 славян пере- 1 правилось через Дунай. Тот же Менандр сообщает интересный факт, свидетельствующий о сознании славянами своей воен-" Ной силы. Аварам на требование дани вождь славян Добрит

Ьтвечал, что нет силы, способной заставить славян кому бы то ни было покориться.

О военном строе и военных качествах антов много и спе­циально говорит Маврикий. В своем труде «Тактика и страте­гия» Маврикий дает сведения о тех народах, которые так или иначе опасны для Византии («которые тягостны для Империи»), «для того, чтобы желающие воевать с ними могли лучше приго­товиться». Он рассматривает отдельно персов, «скифов, т. е. аваров», турок и «подобные им народы», «рыжеволосые народы», т. е. «франков, лангобардов», славян, антов и другие народы. Очень важно рассматривать эти характеристики народов парал­лельно, чтобы яснее стал удельный вес в глазах Маврикия каж­дого из этих народов. На фоне этих характеристик изображение военного строя и военных качеств славян не только не проигры­вает, ио имеет ряд преимуществ.

«Племена славян и антов, - пишет Маврикий, - сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчине­нию; они храбры, преимущественно в своей земле, и выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище... находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени... (дальше идет хорошо известная характеристика быта славян и антов. - Б. А)...»

Итак, из приведенных свидетельств совершенно ясно, что у славян и аитов вооружены все мужчины, что вооружение их при­митивно, что они представляют собой пешее войско. Впрочем, у нас есть известия и о знакомстве славян с морем.

Правда, есть у Маврикия одно место, как будто способ­ное несколько опорочить военную характеристику славян и антов: «Это также возможно, - пишет он, - когда неприятель и многочислен, но у него нет ни порядка, ни предводителей, как, например, у славян и аитов н других одноплеменных с ними».

Но, во-первых, тут славяне н анты приведены лишь в виде примера, стало быть это не исключение, и, во-вторых, у нас имеется много фактов, опровергающих это положение. О предво­дителях славян и антов, между прочим, достаточно говорит сам Маврикий, а относительно «порядка» мы можем согласиться с Маврикием только условно: конечно, это не тот порядок, какой был заведен издавна в римских войсках и который оставался еще долго в Византии, но это был свой собственный порядок, соот­ветствовавший уровню общественного состояния славян и антов. Иначе они ие могли бы победоносно занять значительную часть Восточной Римской империи.

Чтобы понять этот «порядок», мы должны изучить организа­цию народа-войска, исходя из того общего бесспорного положе­ния, что толпа превращается в войско благодаря организации. И тут перед нами встает вопрос, давно уже интригующий иссле­дователей, - о десятичной системе (тысячи, сотни, десятки), которая была хорошо известна Киевской Руси, но происхожде­ние которой до сих пор еще окончательно не определено. По этому предмету существует значительное количество мнений, но нет ии одного специального исследования.

Относительно десятичной системы организации войска в ли­тературе было бысказано несколько мнений.

Н. И. Хлебников выводит сотенную организацию из глубо­кой древности и связывает ее с родовым строем. Но у него понятие о роде совершенно неясное: «Разделение на сотии возникло из того, что род разрастается в целое племя, так что прежний поря­док устройства уже неудовлетворителен» .

М. Ф. Владимирский-Будаиов считает, что «более древняя, чем княжеская», система управления Руси была построена по «численному делению общества»: как целое государство состав­ляло тысячу, а старшие города и провинции делились иа сотни и десятки, так н центральным правителем был тысяцкий, а под­чиненные ему - сотские и десятские. Происхождение должности тысяцкого - доисторическое; можно принять гипотезу о том, что тысяцкие заменили прежних племенных князей. Тысяцкий есть «предводитель народного ополчения» .

По мнению Н. П. Павлова-Сильванского, «наши сотский и тысяцкий, точно так же как германские centenarius и millenarius (иначе tluphadus), по своему происхождению связаны с древним военным делением племен иа сотии и тысячи» .

М. С. Грушевский, подчеркивая факт уже готового наличия десятичной военной организации в X веке и указывая на анало­гичные явления у других народов, считает эту организацию более древней, чем позднейшая дружинная. По его мнению, десятичная организация во времена Владимира Святославича переживает уже время своего упадка .

Такого же мнения придерживался и М. А. Дьяконов. «Сот­ни, - по его мнению, -это сохранившийся пережиток исконного военного деления, когда земли составляли тысячу, разделив­шуюся на сотни и десятки. Деление на сотни известно всем евро­пейским народам» .

С. В. Юшков считает, что тысяцкие и сотские, вероятно, су­ществовали с момента возникновения Древнерусского государ­ства; что тысяцкие, сотские и десятские - военного происхо­ждения; у всех народов в определенный период их общественного развития применялась десятичная система при делении войска. «У восточного славянства при переходе к племенному строю," и тем более в период разложения племенных отношений, войско делилось так же, как и у других народов, на тысячи, сотни и десятки, во главе которых находились тысяцкие, сотские и де­сятские. При завоевании племен киевские князья должны были ставить в племенных или в других крупных центрах свои гар­низоны; в племенных и особо важных центрах - более круп­ный гарнизон - тысячу, которая распадалась на сотни (тысяц­кий был начальником гарнизона, а сотники - командирами отдельных частей); в городах меньшего значения - меньший гарнизон, которым командовал согский» . Тут неясно, как С. В. Юшков распоряжается темн тысячами и сотнями, которые находились у отдельных племен до перехода их под власть киев­ских князей. Во всяком случае у С. В. Юшкова два слоя тысяч, сотен и десятков: у отдельных племен и у киевских князей. По­следние, расставляя свои гарнизоны по племенам и городам, оче­видно, упраздняли месгныетысячиисотни.С. В. Юшков тут ясно­сти не вносит. Из этих более или менее согласных мнений о древ­ности происхождеиня десятичной организации резко выделяется мнение А. Е. Преснякова. Он считает десятичную систему учреж­дением княжеским, а «гипотезу о доисторических народных тысяц­ких и тысячах, необоснованной ии в русском материале, ни в сравнительно-исторических наблюдениях» Кроме того, он отде­ляет вопрос о тысяче от вопроса о сотне. Последнюю он считает учреждением городским и не военным, а судебно-администра- тивным. Свое мнение А. Е. Пресняков основывает на отсутствии документальных данных о древности десятичного деления, приводящего в смущение и некоторых западноевропейских бур­жуазных ученых (Шверин и Ритшель).

С последним утверждением А. Е. Преснякова нельзя не согла­ситься. Действительно, в источниках нет никаких указаний на происхождение этой системы. Наши источники знают ее уже готовой. Но отсюда скорее можно сделать именно тот вывод, к ко­торому и приходит М. С. Грушевский: поскольку «эту десятичную военную организацию мы встречаем уже готовой в первые, ближ? нам известные времена Русского государства (конец X века)», то ее следует считать «старой, пред-дружинной организацией обороны».

Во всяком случае такое предположение будет более правдо­подобным, чем приписывание учреждения тысячи князьям. Ведь русские источники тоже ничего не говорят об этом.

Что касается «фабнителЬйй-иСториЗе"сКиЗс наблюдений», то они как будто против А. Е. Преснякова.

Самый заметный дефект в гипотезе А. Е. Преснякова заклю­чается в том, что он совершенно игнорирует огромный период истории восточных славян, когда вооруженный народ и состав­лял войско. Это период «военной демократии».

Из того, что при киевских князьях X-XI веков, как думает А. Е. Пресняков, уже не было «организованных народных опол­чений», решительно не вытекает, что таких «ополчений» не было никогда, тем более что источники «докиевского периода» нашей истории, византийские по преимуществу, говорят нам именно о том, что славяне и анты все вооружены н болынймн массами во главе со своими вождями уопешно наступают на Византию. Побеждать византийцев и готов в неорганизованном виде, т. е. беспорядочной толпой, было, конечно, невозможно.

Попробуем все же собрать сравнительно-исторический мате­риал о десятичных организациях.

Перуанские племена знали деление на десятки, сотни и тысячи. По вопросу о происхождении этого деления Кунов гово­рит: «Так как это (десятичное. - Б.Г.)деление родов по десятич­ной системе едва ли могло произойти от естественного расщеп­ления старых родов, то приходится допустить, что в прошлом, по каким-то особенным, не связанным с родством, причинам, имело место новое деление племен кечуа, - вероятно, по числу боеспособных мужчин, которое могли выставить на случай войны отдельные роды. Это тем более вероятно, что атуналыо, главный род называется также уаранка... т. е. «тысяча»; обыкновенное алыо (род) в то же время назывался пачака... что значит сотня, а большая семья - чунка... т.е. десяток: дело в том, как это точно выясняется, что в среднем обыкновенное алью могло выставить сотню, а атуналыо - тысячу взрослых мужчин.. .Напрашивается предположение, что это (деление. - Б Г.) произведено было инками по военным мотивам» .

Путешественник Лапинский относительно адигейцев сообщает интересные сведения.

«По своему внутреннему устройству адиге распадаются на три племени; самое многочисленное - шапсуга, затем следуют абаздехи, самые малочисленные - убыхн... Убыхи составляют только одно колено. Каждое колено делится на известное число родов, а эти последние делятся на семьи; но и колена и роды и семьи одного племени жнвут смешанно и в каждом округе представляются все колена и роды. Административное деление, если^можно употребить это выражение, есть сотня дворов или семей, которые, таким образом, составляют деревню, разбросан­ную на целую квадратную милю. Эти сотни составляют как бы отдельную республику, под управлением своих старейших...

Каждая сотня дворов посылает в общее представительство земли или племени двух своих представителей. Внутри каждая сотня делится на десятки дворов и десять представителей вместе с иманом составляют совет и суд сотни... В каждом дворе жи­вут кроме отца с матерью женатые сыновья, а также неженатые сыновья и незамужние дочерн». Число жителей в таком дворе доходит до ста .

Это наблюдение над жизнью адиге, хотя и записанное, пови- димому, не совсем точно, очень интересно. Тут, правда, не го­ворится о времени возникновения десятичной организации, но видно, что она существует в период распада родового строя и существования большой патриархальной семьи.

Аналогичные явления мы видим и у монголов.

Монгольские нукеры получали в награду от хана «такое ко­личество кочевых аилов, которое могло бы выставить сотню или тысячу воинов, в более редких случаях, десять тысяч. Сооб­разно этому все монгольские племена, все поколения, роды, кланы были поделены на «десятки», «сотни», «тысячи» и «тьмы» - десятки тысяч, т. е. на группы аилов, которые могли выста­вить десяток, сотню, тысячу и т. д. воинов. Конечно, деление это было очень приблизительным, во всяком случае далеким от математической точности» .

Б. Я. Владимирпов, специалист по истории монгольского об­щества, видит в своих источниках совершенно то же самое, что и исследователи русских материалов: десятичная организация - это военная организация; монгольские ханы застают ее уже го­товой и лишь приспособляют ее для своих целей.

Когда же эта система могла возникнуть? Самым естествен­ным ответом на этот вопрос, как мне кажется, будет предположе­ние, что это деление на десятки, сотни и тысячи возникло в тот момент, когда роды и племена объединялись для общих целей в большие организации военного характера, т. е. в период «воен­ной демократии», когда вооруженный народ выступал в военных предприятиях. Эта десятичная система не отрицала целиком ро­довых связей, но она их восполняла, вносила порядок в движе­ние людских масс, превращала толпу в войско. Так шли на Рим германцы, так и славяне десятками, а может быть, и сотнями тысяч переходили Дунай, отвоевывая каждый свой шаг у визан­тийской армии н разрушая византийские крепости.

Иофор, тесть Моисея, в целях упорядочения управления и суда иад народом, выведенным из Египта, посоветовал Моисею

Поставить иад ним (народом) тысяченачальников, стоначальнй- ков, пятидесятиначальников и десятииачальников . Это деление необходимо было и для военных целей. В пути евреи сражались с амаликитянами 8 и победили их, что можно было сделать не тол­пой, а только организованном войском.

Народ управлялся до сих пор старейшинами, упоминаются и общие собрания: «Пусть заколет его (агнца) все собрание об­щества израильского» .

Не говорю сейчас о всем известных сотнях у германцев и о центуриях римских.

Незачем род отождествлять с сотней, как это делает Дель­брюк , потому что родовое устройство само по себе не нужда­лось в дополнительных подразделениях на десятки, сотни и тысячи, ставших совершенно необходимыми при более широких объединениях целевого, так сказать, назначения. Большие массы людей для достижения поставленных в данном случае военных целей должны были внести в свою организацию нечто новое, родовому строю как таковому ненужное. Это и был десятичный порядок вооруженного народа. Время зарождения десятичной системы падает иа период «военной демократии». Эта система не отмерла целиком и в ранний период существования Древне­русского государства, в распоряжении которого были большие военные силы.

Было бы для дальнейших наших целей очень важно опреде­лить численность восточного славянства, но это - задача без­надежная. Мы можем об этом говорить только приблизительно и без цифр. Попытка, сделанная Дельбрюком, решить эту задачу по отношению к германцам не может считаться убедительной. Мы знаем, что по сравнению с другими народами славяне пора­жали наблюдателей своей численностью. Это действительно са­мый многочисленный народ в Европе. Об этом говорит топони­мика, это подтверждает археология. Письменные свидетельства в этом отношении тоже совершенно ясны. Особенно ярки показа­ния византийских писателей VI-VII веков и историка готов Иордана. Последний пишет: «К нему (Дунаю. - Б. Г.) приле­гает Дакия, как венцом огражденная высокими горами, по левой стороне которых и от верховьев Вислы на неизмеримом простран­стве обитает великий народ вииидов» (per immensa spatia Wini- dorum natio populosa consedit). «Хотя имя их и меняется теперь в зависимости от племен и мест, но главные названия их - скла- вины и анты. Склавины живут от города Новиодунского и так называемого озера Мурсийского до Днестра и на север до Вислы;

йнтЫ сильнейшие (iortissimi) между ними, - иад излучиной Черного моря от Днестра до Днепра» 1 .

Прокопий в определении территории антов не расходится с Иорданом и подтверждает их численность. «Меотийский залив впадает в Эвксинский понт. Тамошние жители, известные прежде под именем киммерияи, ныне называются уже утургутами. Даль­нейшие края на север занимают бесчисленные антские народы» (sdvv) та "Ачтай 5|»етра iSptmat).

Когда готы говорили о неизмеримом пространстве, занимае­мом восточными славянами, то, разумеется, имели в ниду про­странство, настолько значительное, что его ни готы, ни визан­тийцы полностью узнать не могли. Естественно, что и народ, сумевший занять столь огромное пространство, должен был ка­заться готам и грекам «бесчисленным»(рорц1оза natio, Sdvoc oip-Etpov).

Греческий военный писатель Маврикий, говоря о многочис­ленности антов, делал свои расчеты на возможность их раз­грома, только учитывая политическую раздробленность славян. «Так как у них много князей и они между собой не согласны", то выгодно некоторых из них привлечь на свою сторону или по­средством обещаний, нли богатыми подарками, в особенности тех, которые по соседству с нами (Византией. - Б. Г.) и имеют сношения с другими, чтобы они не соединились вместе и не по­ступили под начальство одного» ("1т рл| яро? ъачхк &X®P tt evowiv, г) |»ovap)[(av noi-ijoT)). О том же вспоминал и Масуди в начале X века, когда восточные славяне в значительной мере осуществили то, чего так не хотели и боялись греки. «Если бы славяне не были так раздроблены и если бы между отдельными их племенами было менее несогласия, то ни один народ в мире не в состоянии был бы им противиться».

Многочисленный народ - славяне и анты - в период сво­ей борьбы с готами н своего массового наступления на Восточ­ную Римскую империю были организованы по десятичной си­стеме. Эта гипотеза кажется мне наиболее убедительной.

Мы имеем некоторые данные, письменные и вещественные, и относительно вооружения славян и антов этого периода.

Ипатьевская летопись под 1114 г. сохранила запись старин­ного предания о том, что до изобретения способов ковки метал­лического оружия люди «палицами и камениемь бьяхуся» Ле­тописец имел все основания думать, что в очень далекие времена таким оружием бились и его предки.

Наши самые ранние источники, однако, славян уже ие за­стают в таком состоянии.

В I веке н. э. Тацит, сомневаясь, к какой группе народов от­нести венедов - к германцам или к сарматам, - приходит к заключению, что их следует причислить скорее к германцам, ввиду того что они н дома прочно строят, и щиты имеют, и пре­красно двигаются в пешем порядке, что совершенно чуждо сарма­там, всю жизнь проводящим в кибитке и на коне. Здесь явное противоположение славян и германцев, мало связанных с верхо­выми лошадьми, тому конгломерату кочевых по преимуществу народов, который подразумевается под термином «сарматы».

А уже Иоанн Эфесский сообщает, что те самые славяне, кото­рые до встречи с византийским войском сражались якобы одними дротиками, к удивлению и огорчению этого сирийца быстро пе­ревооружились но византийскому образцу и научились владеть римским оружием лучше, чем сами византийцы (ромеи). В заме­чании Иоанна Эфесского, несомненно, есть некоторое преувели­чение:. едва ли славяне рискнули бы и раньше выступать против ромеев с одними дротиками. Конечно, у них были не только дро­тики, но все же несомненно, что по сравнению с византийским войском славяне были вооружены хуже и что, увидев преимуще­ства византийского оружия, они многое переняли у своего про­тивника. Иначе победить греков они бы ие смогли.

Прокопий сообщает, что славяне идут в бой обычно в пешем строю со щитами и копьями в руках, но без панцырей . Маври­кий, специалист военного дела, указывает, что славянские воины вооружены парой коротких копий для метания н нанесения удара, а также пользуются деревянными луками и стрелами; некоторые из них имеют при себе большие н неудобные для ношения щиты 3 .

Во весь период «военной демократии» вооружение иарода- войска не оставалось неизменным. Под влиянием серьезных военных столкновений с высококультурным и прекрасно воору­женным противником славянский народ-войско старался (и не без успеха) перевооружиться по римскому образцу.

Итак, VI век застает славян и антов в состоянии «военной де­мократии». В.этом же веке славяне и анты сделали большие ус­пехи" в военном деле, позволившие им победить Восточную Рим­скую империю, подобно тому как германцы за одно столетие до этого одолели Западную Римскую империю.

Античный мир, разлагавшийся внутри вследствие кризиса рабовладельческого строя, пал под ударами рабских восстаний и «варварских» нашествий с запада, севера и востока. Роль «вар­варов» в этом процессе была всюду аналогична. «Варвары» несли с собой омоложение умиравшему античному миру и благодаря своему общинному строю сделали большой шаг вперед, идя по пути создания новых, более прогрессивных форм общественных отношений - феодальных.

Этот термин был впервые введен выдающимся американским учёным - историком и этнографом Льюисом Морганом в работе «Древнее общество», чтобы охарактеризовать древнегреческое общество в переходный период от первобытнообщинного строя к государству, и был принят К. Марксом и Ф. Энгельсом. Маркс считал что то, что греческие писатели называют гомеровской или царской властью, так как основной отличительной её чертой является военное предводительство, можно назвать военной демократией, если к ней присовокупить совет вождей и народное собрание.

Военная демократия, как совершенно правильно, на наш взгляд, полагал и Ф. Энгельс, должна объединять вместе три обязательных элемента - военного вождя, который может быть наделён ещё и судебными полномочиями, но не должен обладать административными, народное собрание и совет вождей. Взгляды Ф. Энгельса близки современным представлениям о демократическом устройстве общества и разделении властей. Это, как мы сейчас сказали бы, три независимые ветви власти, составляющие суть концепции демократии.

Народное собрание, всякий участник которого наряду с этим был и воином, ополченцем, являлся таким же важным и необходимым органом власти, как и совет вождей и, собственно, сам вождь. Независимо от того, какой политической линии придерживалось собрание, было ли оно просто инструментом в руках знати или же, как это не раз бывало, выходило из под контроля власти, - никто (ни военный вождь, ни совет вождей) не имел каких-либо средств насилия или принуждения по отношению к нему, кроме традиций, обычаев, личного авторитета у простого народа.

Таким образом, мы выяснили, что военнаядемократия - этообщественное устройство переходного периода от первобытнообщинного строя к государству.

Можно предположить, что она приходится на тот период истории, когда древняя родовая организация находится ещё в достаточной силе, но, вместе с тем, уже появляется имущественное расслоение, зарождается знать и царская власть, и становится обычным делом превращение в рабов военнопленных.

Вожди ахейских племен, как показано в одном из рассказов Гомера, неоднократно похвалялись и своим богатством, особенно стадами одомашненных животных, и своим происхождением. Они неохотно говорят о народе, а если и говорят, то с презрением, но вот слова Одиссея о том, что он был избран от критян идти к Иллиону с кораблями, и что отказаться было невозможно, так как они были избраны властью народа, говорят о том, что народное собрание имело достаточную силу и власть.

Военная демократия отличается наличием большого разнообразия видов и форм её проявления. В одном случае она находится в определённой зависимости от полисного устройства, как это было в Греции и в некоторых других странах. В ином случае она может возникнуть в условиях кочевого (полностью или частично) образа жизни, как это было у славян или германцев.

Военная демократия была почти у всех народов и являлась последним этапом догосударственной эволюции общества. К ней можно отнести римскую общину периода царей, а также греческие полисы «эпохи Гомера». Если рассматривать это явление с точки зрения археологии, то эпохе военной демократии будет соответствовать период начала использования металлов, что привело к изменениям в экономическом и политическом устройстве обществ.

У восточных славян в восьмом веке и первой половине девятого начало образовываться общественное устройство, которое историки позже назовут термином «военная демократия». Это переходный период от первобытного строя с племенными собраниями, вождями, которые избирались всеми, племенным ополчением к первоначальному государственному образованию с сильной властью центра, объединяющей всех жителей страны, которые уже начинают сильно отличаться по материальному, правовому положению и роли в обществе.

В 8 -- первой половине 9 в. у восточных славян стало складываться общественное устройство, которое историки называют «военной демократией». Это уже не первобытность с ее равенством членов племени, племенными собраниями, вождями, выбранными народом, народными племенными ополчениями, но еще и не государство с его сильной центральной властью, объединяющей всю территорию страны и подчиняющей себе подданных, которые сами резко различаются по политической роли в обществе, по своему материальному, правовому положению. В руках тех, кто руководил племенем, а позднее союзами племен, кто организовывал набеги на ближних и дальних соседей, собиралось все больше богатств. Вожди, которые прежде выбирались благодаря своей мудрости, справедливости, теперь превращаются в племенных князей, в чьих руках концентрируется все управление племенем или союзом племен. Они возвышаются над обществом и благодаря своим богатствам, поддержке военных отрядов, состоящих из сподвижников. Рядом с князем выделяется у восточных славян и воевода, являющийся предводителем племенного войска. Все более значительную роль играет дружина, которая отделяется от племенного ополчения, становится группой воинов, лично преданных князю. Это так называемые «отроки». Эти люди уже не связаны ни с земледелием, ни со скотоводством, ни с торговлей. Их профессия -- война. А поскольку мощь племенных союзов постоянно растет,-- война становится для этих людей постоянным занятием. Их добыча, за которую приходится платить увечьем или даже жизнью, намного превышает результаты труда земледельца, скотовода, охотника. Эти люди становятся в обществе особой привилегированной частью. Обособляется со временем и племенная знать -- главы родов, сильных патриархальных семей. киевский русь христианство

Выделяется и знать, чьим основным качеством является воинская доблесть, мужество. Поэтому вся эта демократия переходного периода к государству приобретает военный характер. Военный дух пронизывает весь строй жизни этого переходного общества. Грубая сила, меч лежат в основе выделения одних и начавшегося принижения других. Но традиции старого строя еще существуют. Действует племенное собрание -- вече. Князья и воеводы еще выбираются народом, но уже просматривается стремление сделать власть наследственной.

Сами выборы со временем превращаются в хорошо организованный спектакль, который ставят сами князья, воеводы, представители знати. В их руках вся организация управления, военная сила, опыт. Сам этот народ перестает быть единым. Основную часть племени составляли «люди» -- «людины». Это определение означает в единственном числе «свободный человек». У восточных славян в таком же смысле использовалось название «смерд», что означало «добрый человек», т. е. зажиточный, свободный. Но среди «людей», «смердов» стали выделяться «вои», которые имели право и обязанность участвовать в войске и в народном собрании -- «вече». Вече в течение долгих лет оставалось верховным органом племенного самоуправления и суда. Степень богатства еще не являлась основным признаком неравенства, оно определялось другими обстоятельствами -- тем, кто играл основную роль в хозяйстве, кто был наиболее сильным, сноровистым, опытным.

В обществе, где преобладал ручной тяжелый труд, такими людьми были мужчины, главы больших патриархальных семей, так называемые «мужи», они среди «людей» стояли на высшей общественной ступеньке. Женщины, дети, другие члены семьи («челядь») подчинялись «мужам». Уже в это время в семье появился слой людей, находившихся в услужении,-- «слуги». На нижних ступенях общества обретались «сироты», «холопы», которые не имели семейных связей, а также совсем бедная часть соседской общины, которых называли «убогими», «скудными», «нищими» людьми. На самом низу социальной лестницы находились «рабы», занимавшиеся принудительным трудом. В их число, как правило, попадали пленные иноплеменники. Но, как отмечали византийские авторы, славяне по истечении определенного срока отпускали их на волю и они оставались жить в составе племени. Таким образом, весь строй племенной жизни периода «военной демократии» был сложным, разветвленным. В нем четко наметились социальные различия

Глава 4. Военная демократия как форма организации общества периода разложения родоплеменного строя и перехода к государству §1. Понятие «военной демократии», особенности ееорганизации

§ 2. «Военная демократия» и процесс формирования государственныхструктур

Глава 5.Признаки государства, отличающие его от самоуправления доклассового общества § 1. Разделение населения по административно-территориальным единицам

§ 2. Публичная власть как признак государства

§ 3. Налоги и займы

§ 4. Право как особый регулятор общественныхотношений

Глава 6. Природа государства, его понятие, сущность и социальное назначение. § 1. Классовое и общечеловеческое в природегосударства

§ 2. Сущность государства и его понятие

Глава 7. Понятие формы государства: характеристика ее структурных элементов §1. Понятие формы государства

§ 2. Понятие формы правления и ее основные разновидности

§ 3. Нетипичные формы правления

§ 4. Формы политико-территориального(государственного) устройства

§ 5. Политический режим и его разновидности

§ 6. Типология эволюционных форм государства

Глава 8. Исторические типы государства: понятие и подходы к выделению типологических признаков § 1. Понятие исторического типа государства

§2. Цивилизация как способ типологии государства

Глава 9. Функции государства § 1. Понятие функции государства

§ 2. Содержание функций государства: классовоеи общесоциальное

Глава 10. Механизм государства и его основные элементы § 1. Понятие государственного механизма

§ 2. Структура механизма государства

Разделiii. Общество, власть, государство Глава 1. Государство и общество: соотношение понятий* § 1. История идей взаимодействия государства и общества

§ 2. Дуализм государства и общества

Глава 2. Власть и государство* § 1. Понятие власти

§ 2. Власть и политика

§ 3. Основные подходы к пониманию государственной власти

§ 4. Государственная власть: основные особенности и виды*

Глава 3. Политическая система общества: понятие, основные принципы функционирования* § 1. Понятие политической системы общества

§ 2. Политическое и идеологическое многообразие,многопартийность - конституционные принципы функционирования политической системы

Глава 4. Гражданское общество, его экономические и общественно-политические характеристики §1. Понятие гражданского общества

§ 2. Сущность гражданского общества

§ 3. Гражданское общество в современной России

Глава 5. Разделение властей: проблемы теории и истории §1. Становление и развитие теории разделения властей. Античное и средневековое наследие

§ 2. Рациональный характер концепции разделения властей в реформаторско-просветительскую эпоху

§ 3. Модернизация концепции разделения властей в эпоху Великих Западных революций

§4. "Благородный эксперимент": американская модель разделения властей. "Федералист": система сдержек и противовесов

Глава 6. Правовое государство: история и современность § 1. Правовое государство: из истории идеи

§ 2. Основные характеристики и принципы правового государства

§ 3. Формирование правового государства в России: проблемы и перспективы

§ 4. Социальное правовое государство

Глава 7. Государство и самоуправление

Глава 8. Бюрократия и власть

Разделiv. Теория права глава 1. Право и правопонимание §1. К вопросу о происхождении права

Марксистская теория

§2. Сущность, понятие и содержание права

§ 3. Социальная ценность и функции права

§ 4. Право и закон: проблема соотношения

ГлаваIi. Государство, право, экономика § 1. Право и государство

§ 2. Право и экономика. Правовые основы государственного регулирования экономических отношений

Глава 3. Право в системе социального регулирования § 1. Социальное регулирование. Понятие, функции и виды социальных норм

§ 2. Нормативные и ненормативные регуляторы общественных отношений

§ 3. Право в системе социальных норм

§ 3. Виды форм права

Глава 5. Норма права § 1. Понятие и признаки юридической нормы

§ 2. Структура нормы права: логическая, юридическая, социологическая

§ 3. Классификация правовых норм

§ 4. Соотношения нормы права и статьи нормативно-правового акта

Глава 6. Система права § 1. Понятие, функции и основные характеристики системы права

§ 2. Строение системы права

§ 3. Система права и система законодательства

Глава 7. Система законодательства § 1. Понятие и элементы системы законодательства

§ 2. Понятие и виды законов

§ 3. Действие нормативно-правовых актов во времени, в пространстве и по кругу лиц

§ 4. Нормативно-правовые акты Российской Федерации

§ 5. Правотворческий и законотворческий процесс. Основные стадии законотворческой деятельности

§ 6. Систематизация нормативно-правовых актов

Глава 8. Правовые отношения §1. Правоотношения в системе общественных отношений

§ 2. Структура правоотношений

§ 3. Юридические факты и их классификация

Глава 9. Толкование права § 1. Понятие, функции и способы толкования права

§ 2. Неофициальное толкование права

§ 3. Акты толкования права

Глава 10. Реализация права § 1. Действие права

§ 2. Формы реализации права: понятие и виды

§ 3.Применение права как особая форма реализации права

§ 4. Стадии и акты применения права

Глава 11. Правовые презумпции и фикции. Пробелы и коллизии в праве § 1. Правовые презумпции и правовые фикции

§2. Пробелы в праве и способы их восполнения

§3. Коллизии в праве

Глава 12. Право и поведение §1. Основные подходы к пониманию правового поведения

§2. Правомерное поведение: понятие, структура и виды

§ 3. Правонарушение

Правонарушения весьма разнообразны

Глава 13. Юридическая ответственность §1. Понятие социальной ответственности

§2. Понятие и основные признаки юридической ответственности

§ 3. Цели, функции и стадии юридической ответственности

§ 4. Принципы юридической ответственности

§ 5. Основания освобождения от юридической ответственности и наказания

Глава 14. Законность и правопорядок § 1. Понятие правопорядка

§ 2. Структура правопорядка

§3. Понятие и основные идеи законности

§ 4. Содержание, требование, принципы и гарантии законности

Глава 15. Правосознание и правовая культура §1. Понятие и структура правосознания

§2. Виды правового сознания. Правовой нигилизм.

§3. Правовая культура и юридический менталитет

Глава 16. Правовые системы современности § 1. Понятие и структура правовой системы

§2. Классификация правовых систем. Правовые семьи.

Глава 4. Военная демократия как форма организации общества периода разложения родоплеменного строя и перехода к государству §1. Понятие «военной демократии», особенности ееорганизации

Период разложения первобытнообщинного строя характе­рен существенными изменениями и в формах общественной организации. Имущественное неравенство порождало и обще­ственное неравенство. Из общей массы членов рода выделяет­ся обособленная группа вождей, военачальников, жрецов.

Появление войн как постоянного промысла способствова­ло развитию военной техники и военной организации. В этих условиях большое значение приобретает военный предводитель. Поначалу это был обычный старейшина, но в дальнейшем, как правило, появлялся особый военный вождь племени или союза племен, оттеснявший на задний план других старейшин. Возникла специфическая организация власти, которую Маркс и Энгельс вслед за Морганом назвали военной демократией. Это была пока демократия, потому что еще сохранялись все первобытные демократические учреждения: народное собрание, совет старейшин, племенной вождь. Но, с другой стороны, это была уже иная, военная демократия, потому что народное собрание было собранием лишь вооруженных воинов, а военный предводитель, окруженный и поддерживаемый своей дружи­ ной, приобретал все больше влияния и власти за счет других старейшин. Система военной демократии еще предполагала ра­венство всех воинов: каждый участник грабительского похода имел право на свою долю добычи. Но, с другой стороны, она уже не знала фактического равенства: не только военный предводитель, но и его приближенные и дружинники забирали себе большую и лучшую часть награбленного. Эти лица, используя общественное положение, обращали в свою собственность лучшие участки земли, приобретали большее количество скота, брали себе большую часть военной добычи. Свою власть они использовали для защиты личных интересов, для удержания в повиновении рабов и неимущих соплеменников. Вошедшее в обычай замещение родовых должностей из определенных се­мей превращается в почти неоспоримое право этих семей на их занятие. Власть вождей и военачальников становится наслед­ственной и усиливается вследствие постоянных войн. Вокруг вождя группируются его приближенные, образующие военную дружину, которая с течением времени выделяется в качестве особой привилегированной общественной группы. Это зародыш постоянного войска.

Старая родовая демократия все более уступает место новой форме общественной власти - военной демократии, по имени которой эпоха распада родового строя получила условное на­звание эпохи военной демократии. Это была демократия, по­скольку, несмотря на имущественное и общественное расслое­ние, племенная верхушка была вынуждена считаться с мнени­ем рядовых членов племени. Наряду с дружиной определен­ную роль в управлении обществом играют все взрослые бое­способные мужчины племени, образующие народное собрание. Сохраняются и другие родовые учреждения: вожди, совет ста­рейшин. Но характер этих учреждений существенно изменяет­ся. Вожди и старейшины, представляющие богатые патриар­хальные семьи и опирающиеся на вооруженную дружину, фак­тически решали все дела. Народное собрание, как правило, лишь выслушивало их решения. Так органы общественной власти все более отрываются от народа и превращаются в органы гос­подства и угнетения, в органы насилия по отношению как к своему народу, так и к другим племенам. «Военачальник, со­вет, народное собрание,- писал Энгельс,- образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны стано­вятся теперь регулярными функциями народной жизни» 77 .

В свою очередь органы родового строя по мере разложения первобытнообщинного строя, социальной дифференциации первобытного общества в результате дальнейшего разделения труда трансформируются либо в органы «военной демократии», либо в органы политического властвования, характерные уже для раннеклассового общества. По традиции, идущей от Л. Г. Моргана, генезис институтов военной демократии связывается с тем этапом в эволюции родового общества, на котором ко­мандование войском стало важнейшей формой управления, а общинная организация переросла границы рода, фратрии и ста­новится племенной. В ряде случаев (как, например, у ироке­зов) эта организация разрослась до масштабов конфедерации племен. Единого определения военной демократии у Моргана нет, он выделяет те или иные ее черты в их конкретно-истори­ческих проявлениях у разных народов. Правда, попытку обоб­щить эти черты он сделал: «Это была особая организация, не имеющая параллели в современном обществе, и она не может быть описана в терминах, принятых для монархических учреж­дений. Военная демократия с сенатом, народным собранием и назначенным и избранным полководцем - таково приблизи­тельное, хотя и не совсем точное, определение этой столь свое­образной формы правления, принадлежащей исключительно древнему обществу и покоившейся на чисто демократических учреждениях» 78 .

Военная демократия обычно связывается с периодом, ког­да мирному состоянию патриархальных общин приходил ко­нец, а ведение войн приобретало все большее значение. Для пополнения числа рабов, труд которых начинает использовать­ся уже в эпоху патриархата (домашнее или семейное рабство), требовались военные набеги. Военная добыча играла особую роль в экономике общины, являясь дополнительным (а подчас и основным) источником существования.

Военная организация племени накладывала отпечаток на учреждения родовой демократии: «Грабительские войны уси­ливают власть верховного военачальника, равно как и подчи­ненных ему военачальников; установленное обычаем избрание их приемников из одних и тех же семейств мало-помалу, в осо­бенности со времени утверждения отцовского права, перехо­дит в наследственную власть, которую сначала терпят, затем требуют и, наконец, узурпируют...» 79 Разделение военных игражданских функций управления наступило не сразу, оно про­изошло, вероятно, уже в период создания конфедераций племен, организуемых в целях обороны или для военных набегов и захвата добычи и рабов.

Однако видеть в войнах единственную причину перестрой­ки организации общественной власти в общинах было бы не­верно. Следует назвать в ряду таких причин усложнение струк­туры производства, вызванное совершенствованием произво­дительных сил. Это позволяло совершенство­вать как орудия плужного земледелия, так и оружие и военное снаряжение. Углубление имущественного неравенства, диффе­ренциация хозяйственной деятельности и имущественных от­ношений, эксплуатация труда пленников вели к стратифика­ции общества, а вместе с ней к столкновению групповых и лич­ных интересов. Появлялась необходимость в придании внут­ренней организации общины большей гибкости, не ослабляя при этом дисциплины «осадного положения». Возрастала и роль внешних контактов племени, вынужденного заключать воен­ные союзы с другими племенами, т.е. появлялась функция «внешних отношений».

Решение внутренних споров и претензий переносилось в совет старейшин родов. Вождь становился верховным арбит­ром племени, хотя роль собрания в решении общих дел от­нюдь не падала, а даже возрастала. Но речь шла уже об уровне племени или конфедерации племен, т.е. прежде всего об уров­не военной организации. Более того, народное собрание, как и совет старейшин, превращалось в постоянный орган управле­ния со своей процедурой. Это собрание «панку» по родовому признаку у хеттов 80 ; собрание боеспособных воинов в ДревнемШумере, собрания рядовых свободных граждан «гожень», о которых известно из китайских древних источников; народ­ные собрания «сабха» или «самити», упоминаемые индийски­ми хрониками, народные собрания древних германцев эпохи раннефеодального (варварского) государства, скандинавские тинги, древнерусские вече были, очевидно, преемниками дав­них традиций родовой и военной демократии 81 . Такая преемствен­ность особенно отчетливо прослеживается на классическом примере Древней Греции.

От сходки сородичей времен родовой демократии народное ахейское собрание отличалось не только более сложной проце­дурой своего проведения, но и расширением круга своих пол­номочий. Оно решало вопросы войны и примирения с соседя­ми, раздела добычи, переселения, изгнания или казни преда­телей, проведения общественных работ, наконец, оно обсуж­дало кандидатуру и выбирало вождя. Можно сказать, что если раньше общинники от мала до велика толпились вокруг засе­дающего совета старейшин, выражая криками согласие или несогласие с его решениями, то теперь собрание превратилось в работающий орган, на который допускались только взрослые воины-мужчины и на котором каждый воин имел право выска­заться.

В начальный период военной демократии наблюдалось широкое участие рядовых общинников во всех сферах жизни общины. Народное собрание, совет и вождь-военачальник были постоянными органами управления. «Это была наиболее раз-, витая организация управления, какая вообще могла сложиться при родовом строе; для высшей ступени варварства она была образцовой»,- писал Ф. Энгельс 82 .

Демократические черты «поздней» военной демократии на первый взгляд во многом еще напоминали общественный по­рядок родовой демократии. Вместе с тем, несмотря на повы­шение роли собрания, оно уже являлось не собранием всего взрослого населения общины, а собранием только воинов. В мирное время это было собрание свободных общинников-соб­ственников, причем из круга его участников были исключены женщины, пришельцы и рабы. Иными словами, собрание эпо­хи военной демократии, его решения, уже не совпадали с ин­тересами всего взрослого населения, принадлежащего к дан­ному роду, племени. Присвоение большей и лучшей части военной добычи, дани или прибавочного продукта общины родоплеменной верхушкой не могло не вести к постепенному отстранению рядовых общинников от повседневного управле­ния общинными делами, к усилению позиций племенной ари­стократии в управлении, проявлявшей тем большую агрессив­ность и стремление к упрочению своего положения, чем боль­ше, война становилась естественным состоянием обществен­ной жизни.

Если в эпоху родовой демократии ограничения на учас­тие в органах публичной власти носили чаще всего половоз­растной характер, то у племен индейцев Северной Америки в эпоху военной демократии ограничения на участие в уп­равлении уже были связаны с иными критериями: «Демок­ратические основы политического управления этих племен постепенно сужались, и власть все больше сосредоточива­лась в племенном совете, в заседаниях которого принимали участие четыре класса должностных лиц: 1) мирные вожди; 2) военачальники; 3) жрецы -хранители племенных святынь; 4) заслуженные воины, заменившие собой участие вооружен­ного народа» 83 .

Как ни велика была еще роль народного собрания в жиз­ни племени, основную роль играли племенная знать и вождь. Прежде их сила заключалась в моральном авторитете, те­перь - в богатстве, родовитости, влиянии на рядовых общин­ников, а вождя - ив военных заслугах перед племенем. Воз­вышению военачальника-вождя способствовала формировав­шаяся вокруг него группа воинов, живших в основном воен­ным промыслом (дружинников). Усиление роли племенной аристократии как самостоятельной социальной силы в управ­лении жизнью племени происходило и по мере того, как пле­менная организация получала преобладание над родовой и разрушалось кровнородственное единство коллектива. Влия­ние племенной знати увеличивалось и в результате сочетания управления отдельным родом с управлением всей общиной как социально цельной единицей.

Свои экономические и социальные привилегии племен­ная аристократия и вождь стремились передать по наследству. В целом происходила борьба демократических и олигархичес­ких начал в управлении. Одним из инструментов этой борьбы была постепенная сакрализация власти вождя, в которой пле­менная знать видела важный фактор укрепления и своих по­зиций, поскольку они охранялись авторитетом этой власти.

Следует отметить, что ученые XIX-начала XX в. в боль­шинстве своем переоценивали «патерналистские» элементы в общинной жизни. В действительности принцип старшинства в роду и родословная служили лишь дополнительным обо­снованием претензий племенной верхушки на укрепление сво­их экономических и социальных позиций в период, когда ее попытки узурпировать власть наталкивались на сопротивле­ние рядовых общинников. В этих же целях использовались жреческие функции. О разнообразии средств, используемых родовой знатью для упрочения своей власти, свидетельству­ют исследования этнографов: это и внесение за молодых об­щинников выкупа за жен, и так называемые престижные пиры, и проведение расчистки общинных земель за свой счет и т.д. Но за всем этим скрывалось присвоение совокупного приба­вочного продукта общины и использование труда общинни­ков в самых различных формах: подношения с урожая или удачной охоты; право первого доступа к военной добыче; «доб­ровольная» работа общинников на землях старейшин. К чис­лу упомянутых средств относились и союзы знати (мужские союзы).

В то же время интересы племенной аристократии подчас вступали в конфликт и с интересами вождя и дружины. Л.Г. Морган говорил о конфликте гражданской власти в лице совета с военной в лице высшего военного вождя 84 . Соперниче­ство этих двух сил способствовало в течение довольно длитель­ного времени сохранению суверенитета народного собрания, по­скольку последние могли апеллировать к нему, к примеру, что­бы использовать его право смещать вождей. В повествовании Геродота о скифах показана относительно значительная роль народного собрания, несмотря на далеко зашедшее социальное расслоение и образование наследственной родовой и военной аристократии. В данном случае народное собрание можно, на наш взгляд, рассматривать как важный инструмент «равнове­сия властей» - родоплеменной и военной. В тех же общностях, в которых родоплеменная и военная власть были собраны, образно говоря, в единый кулак и персонифицировались од­ним вождем-предводителем, иерархизация организации влас­ти и ее обособление от остального населения зашли уже дале­ко (здесь, видимо, уже имело место «правительство без госу­дарства»).

Иерархическое начало, отчетливо выраженное в поздней военной демократии, стало со временем основой политической организации формирующегося классового общества и государ­ственности. Следует, однако, уточнить, что военная иерархия местами не получила развития, к примеру, в полинезийских обществах, где власть оставалась в руках родоплеменной зна­ти, или же в обществах тропической Африки, где сакрализация и иерархпзация власти шли по пути выдвижения религиозных руководителей общины или «гражданского» вождя. Особые формы приобрело отчуждение управленческой власти в вос­точных обществах, характеризовавшихся большими особенно­стями классообразования 85 . (Выявление этих особенностей, став­ших объектом научной дискуссии, - предмет отдельного ис­следования.) Напротив, у кочевых племен и народов, находив­шихся в состоянии войны на протяжении веков, военная демократия часто сохранялась как устойчивая форма организа­ции общественной власти 1 .

Исследование процесса иерархизации управления к отчуж­дения функций властвования на поздней стадии военной де­мократии часто рассматривается современной наукой через при­зму феномена «вождизма» как предтечи отношений классового господства и подчинения и формирования органов политичес­кого властвования и государственности.

Период «вождизма» как переходный период от военной де­мократии к государственности со всеми ее признаками выде­ляется специалистами по истории древности, востоковедами, этнографами у различных народов: у индейцев майя и индей­цев Северной Америки, у народностей Сибири, Африки, у обитателей островов Океании, у народов Дальнего Востока

Большинство исследователей, опираясь на данные историчес­кой науки, этнографии и археологии, на анализ содержания мифов и древнейших памятников письменности, считают, что формированию государства предшествовали предгосударственные властные структуры. Некоторые авторы (прежде всего Л. С. Васильев) ввели в научный оборот новое (и пока еще вы­зывающее споры) понятие протогосударства - чифдом (от англ, chief- вождь), которое охватывает период формирования го­сударства 86 .

как черта перехода к государству

В развитии человеческого общества существовал период, когда были тесно переплетены черты отжившего родоплеменного строя и зарождавшегося государства. Такой период получил название военной демократии. Это такая форма организации власти, при которой власть концентрируется в руках у военного руководства родоплеменных объединений.

Главными предпосылками для перехода от самоуправления к военной демократии были:

Начало захватнических войн между племенами или племенными союзами для получения рабов и присвоения территорий.

Объединение родов в племена, а племен - в крупные, устойчивые союзы племен.

Усиление экономического неравенства членов рода.

Нежелание элиты решать вопросы управления коллективно, прекращение народного волеизъявления, переход власти к советам старейшин.

Определить уровень развития первобытного общества и найти в нем черты военной демократии можно по следующим признакам:

Отдельные племенные территории сливаются в единую территорию племенного союза.

Органы общественного самоуправления начинают утрачивать свое значение, из орудия народной воли они превращаются в орудие угнетения народа.

Война становится систематическим занятием.

Власть переходит от общего собрания к совету старейшин, а позже - к военачальнику.

Основные решения принимают вождь и совет старейшин или (на позднем этапе) только вождь, управляющий от имени совета старейшин; народное собрание существует, но практически не играет важной роли, хотя без одобрения решений народным собранием вождь не рискует вести завоевательные войны или решать внутриплеменные дела.

С укреплением власти военного вождя постепенно меняется его правовой статус:

а) он становится постоянным (сменяется);

б) к нему переходят полномочия главного судьи и главного жреца;

в) он опирается на силу послушной ему военной дружины;

г) власть верховного вождя передается по наследству.

Таким образом, при военной демократии закладываются черты будущего государства с королевской властью и правами наследования среди знати.

Протогосударство

Основоположники марксизма считали, что возникновению государства предшествовал период военной демократии. Ряд современных исследователей, говоря о возникновении государства, выделяет своеобразный предгосударственный период - протогосударство, который рассматривается в качестве переходного от родоплеменной организации к государству. Это предгосударство было основано не на военной демократии, а сменило ее и имеет название чифда (вождество).

По мнению проф. Т. В. Кашаниной:

1) при вождестве вождь, опираясь на зачаточные.органы власти, организует экономическую, распределительную, судебную и религиозную деятельность общества; в отличие от военной демократии, здесь народ отстраняется от непосредственного управления;

2) военная демократия - это горизонтальная политическая структура; в ней существует три не подчиненных друг другу органа управления - предводитель, совет старейшин, народное собрание. В вождествах же отчетливо просматривается иерархия поселений, их централизация, ярче выражается стратификация общества;

3) в вождествах гораздо сильнее развита внутренняя структура власти и становится отчетливо видимым расслоение аристократии на управленческую, военную и жреческую;

4) в вождествах просматривается тенденция к сакрализации (освящению, обожествлению) персоны верховного правителя, тогда как при военной демократии выражение несогласия с его решениями, действиями могло иметь место.

Для протогосударства характерно сочетание элементов родоплеменной организации и государства. Отрыв публичной власти от общества, возникновение специального аппарата управления и принуждения, объединение людей по территориальному признаку - все это показатели того, что на смену первобытнообщинному строю пришло государство.