Орлеанская дева какая война. Жанна д’Арк. Великая миссия Орлеанской Девы. Жизненный путь Жанны Д’Арк

Простая крестьянка, известная под именем Орлеанской девы, освободившая Францию от векового английского ига, жестоко осмеянная Вольтером, опоэтизированная Шиллером и, наконец, недавно канонизированная папой Пием X, представляет одно из самых любопытных явлений средневековой эпохи, богатой всевозможными неожиданностями и курьезами.

Кто, например, мог ожидать, — да еще в то время, когда женщин всячески старались принижать, — что 17-летней полуобразованной девушке выпадет на долю освободить родину от нашествия иноземцев и утвердить на французском престоле законного короля, который и сам-то вряд ли рассчитывал на это? Разве не курьезно, что двор и рыцарство, погрязшие в разврате, только с появлением девственницы нашли в себе достаточно сил для победы над внешними и внутренними врагами отчизны?

История Орлеанской девы является заключительным эпизодом Столетней войны между Англией и Францией, возникшей по вопросу о французском престолонаследии, ставшим спорным с 1328 года, после смерти последнего Капетинга — Карла IV Красивого. Английские Плантагенеты, считавшие родство с покойным королем более близким, чем Валуа, утвердившиеся на французском престоле, решили с оружием в руках добиваться законных прав. В начале XV века война возобновилась с особенным ожесточением, вследствие настойчивости английского короля Генриха V Ланкастерского, с одной стороны, и слабоумия французского монарха Карла VI Безумного — с другой. Смуты и раздоры ближайших к трону представителей знатных домов: брата короля, герцога Людовика Орлеанского и его дяди, герцога Филиппа Бургундского из-за управления государством разделили всю Францию на две враждебные партии. Этим воспользовалась знаменитая развратной жизнью супруга Карла VI — Изабелла Баварская, поспешившая выдать свою младшую дочь, красавицу Екатерину, за Генриха V, передав ему по позорному договору в Труа 20 мая 1420 года вместе с ее рукою французский престол по смерти мужа и регентство во время его жизни. Таким образом, эта чудовищная мать отреклась от сына, впоследствии короля Карла VII Победителя, объявив его лишенным престола, для чего вынудила подпись у своего слабоумного супруга. Погребение несчастного Карла VI в Сен-Дени 21 октября 1422 года походило на погребение отчизны. Генрих V фактически оказался властителем Франции, но, скончавшись в том же году, завещал французский престол своему 9-месячному сыну — Генриху VI, который и был перевезен в Париж. Только незначительная горсть приверженцев дома Валуа признала королем дофина. Но что могли сделать несколько десятков добрых французов против английских полчищ, наводнявших их родину, разрываемую, кроме того, междоусобными войнами? В течение семи лет англичане господствовали во Франции полновластно. Карл VII потерял все земли на севере от Луары, а в 1429 году город Орлеан, ключ к южной части государства, был уже готов пасть перед англо-бургундской силой, когда совершилось чудо, изменившее, по-видимому, неудержимый роковой исход, и остановило победоносное шествие врагов. Крестьянская девушка пробудила национальное чувство французов и вдохновила их настолько, что они смогли дать неприятелю достойный отпор, отбросив его позднее за пределы родины. Эту героиню, спасительницу Франции, звали Жанной Дарк.

Она родилась в крещенскую ночь 1412 года в деревушке Домреми, расположенной на границе Шампани и Лотарингии. Родители Жанны, Жак и Изабелла Дарк, зажиточные крестьяне, кроме нее, имели еще двух сыновей, Жана и Пьера, и двух дочерей, Марию и Екатерину. Юность этой девушки, пасшей отцовские стада, не представляет ничего замечательного. Как верная дочь католической церкви, она была суеверна, склонна к мистицизму, набожна и очень богомольна, частенько претерпевая от окружающих массу насмешек за свою крайнюю религиозность, временами доходившую до экзальтации.

Политические распри, проникавшие и в лотарингские местечки, поселяли вражду между деревнями. Домреми стояла за орлеанистов, поддерживавших Карла VII, и нередко вступала в драки с соседями, сторонниками бургундцев. Крестьяне, конечно, не понимали смысла борьбы двух могущественнейших партий, но ясно сознавали все зло междоусобий. Частые вторжения англо-бургундских шаек в Шампань и Лотарингию, опустошавших поля, уводивших скот, сжигавших и грабивших деревушки, раздражали крестьян. Семейству Дарк много раз приходилось спасаться бегством от их насилий, что, конечно, уменьшало благосостояние честных тружеников.

Под влиянием печальных для Франции обстоятельств Жанна, страдавшая за родину, проникнутая убеждением в святости прирожденной королевской власти и ненавистью к чужеземцам, горячо молила Бога о спасении отчизны и короля. Действительно, только чудо могло положить конец всем этим ужасам. Но Господь еще не покинул Франции. Неизвестно откуда, сначала робко, а затем все настойчивее стали распространяться слухи, мало-помалу переходившие в уверенность, что Францию может спасти только девственница, так как развратные вельможи, очевидно, были неспособны сделать это. В подобное предсказание более других поверили орлеанцы, храбро защищавшие под командой графа Дюнуа, сына Людовика Орлеанского, свой город, осажденный англо-бургундцами, которыми предводительствовал граф Салисбюри.

Наконец слухи достигли и Домреми. С этих пор Иоанну начинают преследовать видения. Когда она молится в церкви, архангел Михаил и св. Маргарита и Екатерина, голоса которых слышатся ей, объявляют, что Господь Бог именно ее призывает на трудный подвиг. Пусть она бросит дом и родных и идет туда, куда зовет ее Предвечный. На основании всего виденного и слышанного в ее сознании ясно обозначились цель и подвиг: освободить Орлеан и короновать дофина в Реймсе. Она рассказывает о своих видениях отцу и братьям, но те относятся с полнейшим недоверием к галлюцинатке. Никто не пророк в своем отечестве! Жанна же с каждым днем все сильнее и сильнее проникается мыслью спасти родину. Ее видения не прекращаются, принимая более реальную окраску, и когда однажды дошедшей до экстаза девушке явилась Богоматерь, потребовавшая от нее того же, что и святые, Жанна уже не сомневалась в своем высоком назначении.

Осмеянная отцом и братьями, она сообщила обо всем случившемся с нею дяде, Дюрану Лассуа, прося помочь дойти до дофина. Поверил ли дядя или только притворился уверовавшим в чудеса, однако свел племянницу к Роберту Бодрикуру, коменданту замка Вокулер, которому Жанна откровенно рассказала о миссии, возложенной на нее божественным Промыслом. Бодрикур нашел ниже собственного достоинства вступать в сношения с какой-то полоумной крестьянкой, а тем более представлять ее ко двору, но все-таки счел долгом уведомить дофина о девушке, мечтающей спасти Францию.

Дофин, женатый уже на Марии Анжуйской и предававшийся в кругу своих немногочисленных придворных подзорному бездействию, не предпринимая ровно ничего для освобождения страны, отнесся довольно скептически к слухам о девственнице, желавшей увенчать его королевской короной. Мало ли кому чего не приходит в голову. Но Агаеса Сорель, которую несправедливо обвиняют в дурном влиянии на дофина, отнеслась к делу иначе. Заняв место потерявшей расположение фаворитки ла Тремуйль, 19-летняя красавица поняла, что необходим лишь ничтожный толчок для воодушевления народа и, как утопающий за соломинку, схватилась за чудную девушку, быть может, в душе и не доверяя ее божественному призванию. Видя упорство Карла VII, не желавшего даже и слышать о девственнице, Агаеса стала проситься в Англию, мотивируя свою просьбу предсказанием какого-то астролога, что будто бы "она долгое время будет властвовать над сердцем великого короля".

— Этот король, — прибавила фаворитка, — несомненно Генрих VI...

Хитрость удалась вполне. Дофин, безумно влюбленный в Агнесу, не мог допустить и мысли о разлуке с нею. Он будет великим королем, он жаждет быть им и приказывает представить себе Жанну Дарк. Ради любви Агнесы он готов на все.

23-го февраля 1429 года крестьянская девушка из Домреми появилась в Шиноне. Весь двор и духовенство собирались взглянуть на небесную посланницу. Дофин стоял в толпе придворных, одетый ничуть не лучше их. Жанна, никогда не видавшая Карла VII, однако прямо обратилась к нему. Вот что она рассказала:

Раз, — всю ночь с усердною молитвой,

Забыв о сне, сидела я под древом, —

Пречистая предстала мне... одета

Она была, как я, пастушкой, и сказала;

— Узнай меня, восстань, иди от стада,

Господь тебя к иному призывает...

Возьми мое святое знамя, меч

Мой опояшь...

И приведи помазанника в Реймс,

И увенчай его венцом наследным.

Но я сказала: мне ль, смиренной деве,

На подвиг гибельный такой дерзать?..

— Дерзай, — она рекла мне, — чистой деве

Доступно все великое земли,

Когда земной любви она не знает...

Возьми твой крест, покорствуй небесам;

В страдании земное очищенье;

Смиренный здесь — возвышен будет там!..

И с словом сим Она с себя одежду

Пастушки сбросила и в дивном блеске

Явилась мне царицею небес,

И на меня с утехой поглядела,

И медленно ни светлых облаках

К обители блаженства полетела...

Бесхитростный рассказ Жанны производит глубокое впечатление на присутствующих, большинство которых немедленно убеждается, что необыкновенная девушка послана действительно небом для спасения отечества, и умоляет дофина довериться ей. Однако нерешительный Карл VII все еще сомневается, опасаясь последствий, могущих ухудшить и без того тяжкое положение страны. Наконец, та ли это, на которую народный голос указывает как на освободительницу Франции? Тотчас же составили комиссию из теологов для испытания религиозности Жанны. Ученые мужи удостоверили — что девушка добрая католичка и вполне искренна, а дамский комитет под председательством тещи дофина, Иоланды Аррагонской, в свою очередь, засвидетельствовал ее девственную чистоту. Всякие сомнения должны были исчезнуть. Многие требовали от Жанны чудес и знамений, но она скромно ответила, что предназначена для более серьезных подвигов.

Дофин вручил ей знамя с изображением двух ангелов, держащих лилии, — герб французских королей, и дал небольшой отряд войск, в котором находились знаменитые рыцари: ла Гир, барон Жилль де Рэ, впоследствии прозванный Синей Бородой, его товарищи Бомануар и Амбруаз де Лорэ и другие, а также и братья девственницы, Жан и Пьер. 29 апреля отряду удалось счастливо проникнуть в осажденный Орлеан, отчаянно защищавшийся, благодаря неустрашимому графу Дюнуа, доставить городу съестные припасы и подкрепление гарнизону, с нетерпением ожидавшего деву.

— Я приношу вам, — объявила Жанна орлеанцам, — высшую помощь Царя небес, тронутого молитвами святого Людовика и Карла Великого и сжалившегося над вашим городом...

Удача экспедиции окончательно убедила французов, что Жанна Дарк послана свыше, что она ангел Божий, призванный на спасение отчизны. Граф Артур III Ришемонтский, констебль Франции, брат герцога Бретанского, немедленно перешел на сторону дофина, его примеру последовали и другие и под знаменем девственницы собралась внушительная сила. Узнав о прибытии необыкновенной женщины в Орлеан, англичане, как солдаты, так и полководцы, одинаково потеряли мужество, вспомнив одно из предсказаний астролога Мерлэна, которые постоянно исполнялись, что "дева изгонит англичан из Франции и что повсюду, где бы они ни встретились с французскими войсками, предводительствуемыми ею, последние останутся победителями". Объятые ужасом, они считали Жанну демоном и колдуньей.

Прежде чем приступить к военным действиям, Жанна дважды отправляла посланных с письмами в английский лагерь, предлагая снять осаду без кровопролития. Но англичане задерживали посланных и ничего не отвечали. Она решилась попытаться еще раз. "Англичане, — писала Жанна, — вам, не имеющим никаких прав на французскую корону, Царь небес через меня приказывает снять осаду и вернуться на родину, иначе мне придется возбудить войну, о которой вы вечно будете вспоминать. Я пишу в третий и последний раз; больше вы не получите от меня никаких известий". Подписано: Иисус, Мария, Иоанна-девственница. Прикрепив письмо к стреле, ее пустили в неприятельский лагерь. Англичане, получив послание, начали кричать: "Орлеанская дева снова угрожает нам!". Жанна, слышавшая это, горько заплакала и, видя, что слова не достигают цели, объявила сражение.

Укрепления, воздвигнутые вокруг Орлеана, падали одно за другим под натиском французов, руководимых чудесной девушкой. Уже 8 мая англичанам пришлось снять осаду Орлеана, а вслед за тем оставить большую часть крепостей, воздвигнутых на берегу Луары. 18 июня Орлеанская дева, как теперь стали называть Жанну, разбила сильный отряд англичан, которым предводительствовал лорд Тальоот. Враги бежали в паническом страхе, и все среднее течение Луары было очищено от ненавистных британцев. В блестящих рыцарских доспехах, на вороном коне, со знаменем в руках, высокая, стройная Жанна Дарк, "благородная лотарингка, бледнолицая воительница с пышными волосами", производила на толпу, не привыкшую к подобного рода зрелищам, сильное впечатление. Когда отряды колебались и грозили отступлением, она смело бросалась в средину свалки с громким криком: "Владычица с нами, им не уйти теперь!" и увлекала за собой солдат. Жанна постигла, совершенно незнакомая с военным искусством, всю выгоду частых, повторных атак, не дающих неприятелю времени очнуться и оправиться, и постоянно прибегала к подобному приему. Разумеется, во всем этом главную роль играла ее собственная, безусловная вера в победу, вера, двигающая горами, о которой говорит Евангелие. Свою женскую мягкость Жанна сохраняла даже в пылу сражений: она отражала удары, но никогда не наносила сама; единственное ее" оружие, разящее врагов, — знамя, развевающееся там, где ряды французов начинают колебаться; оно придает им мужество и обеспечивает победу. Несмотря на все это, Орлеанская дева остается по-прежнему скромной, считая себя лишь орудием Господним. Ночью после битвы она со слезами молится за всех убитых и раненых.

— Никогда, — наивно сознавалась она, — я не могла без ужаса видеть, как льется французская кровь...

Вдохновив армию, она требовала соблюдения всеми без исключения полнейшей нравственной чистоты, как единственного залога успеха, и на основании этого строго преследовала недостойных женщин, проникавших в войска. Являясь ангелом Божьим, разящим врагов родины, в воображении суеверной толпы Жанна представлялась необыкновенной красавицей, но ее товарищи по оружию утверждают, что наружность Орлеанской девы не возбуждала даже мысли об ухаживаниях; она действительно была прекрасна, но только высшей, духовной красотой.

Счастливо складывавшиеся для Карла VII обстоятельства мало-помалу поселили в нем самом убеждение, что дева внушает ему с непогрешимостью откровения свыше предсказание Господне идти в Реймс увенчаться короной Франции. Однако ближайшие советники дофина называли его желание "положительно безумством", и только очень немногие понимали, что это народный крестовый поход, вся сила которого в энтузиазме, охватившем отечество, и что надо ковать железо, пока горячо, чтобы потом не раскаиваться, потеряв благоприятный момент. Дофин послушался меньшинства и не ошибся. Все попутные крепости сдавались почти без боя, и даже Труа, свидетель позорного договора, устроенного развратной матерью Карла VII, сдался после первого приступа, признав дофина своим законным королем.

16 июля, то есть спустя пять месяцев после появления в Шиноне Жанны Дарк, Карл VII торжественно, при ликовании народа и войск, вступил в Реймс. Во время коронации Орлеанская дева со своим знаменем стояла рядом с королем. Она исполнила возложенную на нее божественным Промыслом миссию и по совершении обряда миропомазания, охваченная необыкновенным экстазом, бросилась рыдая к ногам Карла VII.

— О, благороднейший король, — вскричала она, — теперь свершилась воля Всевышнего, повелевшего мне привести вас в ваш город Реймс и принять святое миропомазание, чтобы все узнали истинного властителя Франции!..

Она не требует никакой награды себе лично, она счастлива тем, что совершила для блага родины, и только просила освободить Домреми, разоренную неприятельским нашествием, от всех податей, что, конечно, и было исполнено. Нравственный успех, превзошел всё ожидания, достигнув огромных размеров. Мятежные города один за другим переходили на сторону законного короля; гнет, давивший нацию и лишавший ее сил, исчез; Франция начинала дышать свободно. И все это совершила простая крестьянская девушка, дочь народа, одушевленная единственной мыслью спасти родину. Необразованная пастушка, прислушиваясь к голосу собственного сердца, почерпнула в нем вдохновение для свершения подвига, не имеющего примера во всей истории. Если король и дворянство согласились видеть в Жанне Дарк посланницу небес, то только потому, что она могла послужить их целям — народ же, более чуткий к событиям, поверив в ее высокое призвание, отдал деве всю свою силу для совершения чуда. Дивные легенды всюду сопровождали юную героиню, поддерживая веру в нее. Уверяли, что группа воинствующих архангелов окружает ее в битвах и отводит направленные на чистую деву мечи; что рои белых бабочек следуют за ее знамением, скрывая иногда Жанну от взоров неприятелей; рассказывали, как однажды она привела крестьян, требовавших оружия, на сельское кладбище, где все кресты превратились в скрещенные шпаги, и много еще чудесного говорили об Орлеанской деве в тот век суеверий и предрассудков.

После коронации Карла VII Жанна, считая свою миссию оконченной, просила отпустить ее домой.

— Пусть сражаются мужи, и Господь подаст им победу!.. — заявила она.

По другим сведениям, она сама вызвалась докончить освобождение Франции. Однако это вряд ли вероятно: энтузиазм никогда не бывает продолжителен. Притом Иоанна не могла не заметить ослабления религиозно-политического одушевления, упавшего по достижении известных успехов. Между приближенными короля началась глухая вражда; каждому хотелось приписать себе большее количество побед, отрицая заслуги других и даже Орлеанской девы. С этого времени начались неудачи. Вместе с королем Жанна Дарк выступила для завоевания Парижа. Компьень и Бовэ сдались без сопротивления, но при осаде столицы Франции героиня потерпела поражение, вследствие позднего прибытия подкреплений, и к тому же была ранена. Это сразу уронило ее значение. Чтобы утешить Орлеанскую деву, Карл VII возвел ее со всем ее родом в дворянство, с этих пор начавшим именоваться д"Арк дю Лист. Весной следующего, 1430 года англичане, собравшись с силами, осадили Компьень. Жанна д"Арк поспешила на выручку, но была разбита и взята в плен Иоанном Люксембургским, приверженцем герцога Бургундского, выдавшего ее за деньги своему сюзерену. Вера в нее при дворе окончательно пропала. К стыду своему, ни сам Карл VII, ни окружающие его, — если не считать горсточки храбрецов, во главе с Жиллем де Рэ явившихся под стены Руана, где была заключена Орлеанская дева, — не сделали ни одной попытки к освобождению спасительницы Франции.

Английские войска видели в Жанне только колдунью, знавшуюся с нечистой силой и одерживающую победы с ее помощью. Хотя британские вожди и не разделяли подобного суеверия, но ради ослабления успехов, достигнутых Орлеанской девой, охотно поддерживали солдат, выдавая ее за ученицу и пособницу дьявола. Именем малолетнего короля Генриха VI был начат процесс, с заранее постановленным приговором, и соединенными усилиями богословов и юристов доведен до желаемого конца. На что же и существовали инквизиция и ученые мужи? Весь процесс велся так возмутительно, обнаружив в Жанне д"Арк столько чистоты и прямодушия, что часть ее судей, известных своей подлостью и продажностью, оставили заседание, чувствуя слишком большое отвращение к порученному им делу. Составивший себе позорную известность епископ из Бовэ, Пьер Кошон, приверженец англо-бургундцев, с талмудической казуистикой вел прения, стараясь заставить Жанну сознаться в преступлениях, совершенных ею. Ее ответы были чисты и прямы, но о своих видениях, даже под пыткой, она упорно молчала.

— Пусть отрубят мне голову, — твердо заявила она, — я ничего не скажу!

Чтобы запутать подсудимую, епископ допрашивает ее таким образом:

— Наг ли был святой Михаил, когда он явился тебе?

— Разве вы полагаете, что Господу не во что одеть своих слуг? — отвечает дева.

— Чтобы я отвечала без страха.

— Ну, а еще что?

— Я не могу этого повторить... Мне страшнее не угодить им, чем вам...

— Разве Бог не любит, когда говорят правду?

К Карлу VII, бессовестно покинувшему Жанну, она сохранила до конца самое безграничное обожание.

— Покровительствуют ли святые Маргарита и Екатерина англичанам?

— Они покровительствуют тем, кто угоден Господу, и ненавидят ненавидимых Им.

— Любит ли Бог англичан?

— Я этого не знаю; мне известно только, что они будут изгнаны из Франции, кроме тех, которые погибнут здесь.

— Веришь ли ты в свое призвание по милости Божией? Этот коварный вопрос на мгновение смущает Жанну.

Ответить утвердительно значит погрешить гордынею, отрицать — опровергнуть самое себя.

— Если нет, — ответила она просто, — да будет угодно Господу укрепить во мне эту веру, если же да, пусть Он ее поддержит во мне.

— Зачем ты внесла свое заколдованное знамя в святой собор во время коронации, когда другие оставались на площади?

— Оно побывало в самом пылу битв, и я нашла справедливым дать ему почетное место.

Не будучи в состоянии уличить Жанну в колдовстве, ее обвинили "в самовольном сношении с небесными силами и ношении мужского костюма", запрещенного соборным постановлением. Ей постарались объяснять схоластическое различие между "торжествующей" (Бог, святые) и "воинствующей" (папа, духовенство) церковью, предлагая отдаться на суд последней.

— Я покорюсь воинствующей церкви, — ответила Жанна, — если она не потребует невозможного, ибо служение истинному Богу я ставлю впереди всего.

Бедная девушка обратилась к папе, но пока пришло от него известие, от нее выманили обманом подпись под чем-то вроде признания, что она — впавшая в заблуждение еретичка, и, отказав в церковном утешении, сожгли живою в Руане 30 мая 1431 года.

Каковы бы ни были ее увлечения, несомненно одно: для нее видения были вполне реальны. Эта мистическая экзальтация не мешала ей разумно всем распоряжаться: ее слова и поступки были полны здравого смысла и спокойной простоты. Мучительная смерть создала Жанне д"Арк блестящий ореол и славную, неувядаемую память в потомстве. Она незыблемо стоит, скромная своей девственной чистотой и сознанием совершенного подвига, на который не отважился ни один из ее современников.

Когда два века спустя Вольтер позволил себе изобразить национальную героиню Франции в таком грязном виде, что слово "pucelle" (девственница) стало неприличным, в своем отечестве он не возбудил ничьих антипатий, зато иностранцы отнеслись к его "Орлеанской девственнице" совершенно иначе. Пушкин приводит выдержку из статьи одного английского журналиста, характеризующую настроение лондонского общества:

"Судьба Жанны д"Арк в отношении к ее отечеству поистине достойна изумления. Мы, конечно, должны разделить с французами стыд ее суда и казни. Но варварство англичан может еще быть извинено предрассудками века, ожесточением оскорбленной национальной гордости, которая искренно приписала действию нечистой силы подвиги юной пастушки. Спрашивается, чем извинить малодушную неблагодарность французов? Конечно, не страхом дьявола, которого исстари не боялись. По крайней мере, мы хоть что-нибудь да сделали для памяти славной девы: наш лауреат (Роберт Соутэй (1774—1843), английский поэт, написавший поэму "Иоанна д"Арк") посвятил ей первые девственные порывы своего (еще не купленного) вдохновения... Как же Франция постаралась загладить свое кровавое пятно, замаравшее самую меланхолическую страницу ее хроники? Правда, дворянство было дано родственникам Жанны д"Арк, но их потомство пресмыкалось в неизвестности... Новейшая история не представляет предмета более трогательного жизни и смерти Орлеанской героини; что же сделал из того Вольтер, сей достойный представитель своего народа? Раз в жизни случилось ему быть истинно поэтом, и вот на что он употребляет вдохновение! Он сатанинским дыханием раздувает искры, тлевшие в пепле мученического костра, и, как пьяный дикарь, пляшет около своего потешного огня. Он, как римский палач, присовокупляет поругание к смертным мучениям девы Поэма лауреата не стоит, конечно, поэмы Вольтера в отношении силы вымысла; но творение Соутэя есть подвиг честного человека и плод благородного восторга. Заметим, что Вольтер, окруженный во Франции врагами и завистниками, на каждом своем шагу подвергавшийся самым ядовитым порицаниям, почти не нашел обвинителей, когда явилась его преступная поэма. Самые ожесточенные враги его были обезоружены. Все с восторгом приняли книгу, в которой презрение ко всему, что почитается священным для человека и гражданина, доведено до последней степени цинизма. Никто не подумал заступиться за честь его отечества... Жалкий век! Жалкий народ!"

Шиллер не менее горячо вступился за поруганную память "Орлеанской девы":

Твой благородный лик насмешка исказила!

Для целей площадных ругаясь над тобой,

Она прекрасное во прахе ног влачила

И образ ангельский пятнала клеветой...

Насмешка Момуса прекрасное бесславить

И лучезарное он по ланите бьет!

Ум благороднейший людей сердцами правит

И в нем прекрасного защитника найдет.

Он снял уже тебя с позорной колесницы

И в славе выставил перед лицом денницы!

Орлеанская дева, она же Жанна Д’Арк, - это довольно загадочная историческая фигура. До сих пор достоверно не известно, существовала ли она на самом деле, или же истории о Жанне лишь миф, хотя ученые склоняются к первому. Нет смысла не соглашаться с научными деятелями, а потому стоит узнать побольше о ее невероятно трудном, необычном героическом жизненном пути.

Заслуги Жанны Д’Арк

Кто такая Орлеанская дева? На данный момент ее признали национальной героиней всей Франции за то, что именно она участвовала в войне против Англии в XV веке и внесла огромный вклад в ее развязку.
Жанна участвовала в освобождении от захвата и осады города Орлеан и сыграла ключевую роль в этой военной операции.

Жизненный путь Жанны Д’Арк

Франция переживала довольно тяжелый период – Столетнюю войну. Она разгорелась из-за королевских интриг, когда правление Франции попало в руки недальновидных правителей. Нет смысла разбираться в политике того времени, потому как достоверно узнать происходящее уже, к сожалению, не предстает возможным. Факт в том, что Англия практически завоевала Французское государство, и новые власти активно устраивали разгромы и всячески усложняли жизнь простым жителям.

Все были очень удивлены, когда пошел слух о том, что спасти захваченную и изнуренную страну сможет лишь «чистая» женщина – девственница. Это казалось абсурдным, потому что все понимали, что у женщины нет никаких прав даже на свободу слова, и уж тем более даже знатная женщина не может решить просто так исход войны. Сплетни расходились, строились всевозможные догадки, но все общество было крайне удивлено, когда у Франции появилась защитница.

Жанна Д’Арк выросла в зажиточной семье, но не в богатой. Братьев и сестер у нее было много, что тогда не являлось чем-то удивительным. Девушка, как и все члены семьи, верила в Бога и следовала его заповедям. Она была добра и милосердна ко всем, у Жанны было развито чувство справедливости. К тому же, судя по известным сведениям, у нее было чувство провидения.

Жанна Д’Арк была патриотом Франции, своей страны. Когда государство стало беднеть и наступили тревожные времена, девушка очень переживала по этому поводу. И однажды, согласно легендам, она как будто наяву увидела архангела Михаила в окружении других святых. Они же передали ей послание от Бога о том, что Жанна должна спасти свою страну и совершить подвиг. Скорее всего, девушке тогда же было сказано и то, что умрет она смертью мученицы – Жанна о своей судьбе знала.

Жанна не стала долго ждать и сразу отправилась на прием к королю. Там ее сначала принимать не стали, но все же она добилась своего, хотя времени прошло довольно много. Девушку приняли как посланницу от Бога, а сама Жанна предлагала помощь в войне. Изначально ей никто не верил, потому что все видели в ней лишь простушку без образования и навыков.

Жанна Д’Арк была подвергнута допросу служителей церкви, потому что ее речи о Боге смутили придворных и самого короля. Те быстро выяснили, что девушка религиозна и что в ее намерениях нет места корысти.

Жанну практически сразу включили в отряд воинов, но сперва она не была его предводителем. Неизвестно, как это получилось, но успех нескольких походов отряда был головокружительным. Позже Орлеанская дева быстро продвигалась по службе и стала полководцем. Она не знала поражений ни в одной битве до определенного момента.

Жанна Д’Арк сумела спасти город Орлеан и не только его, а всю Францию. Англичане отступили, французы выбрали нового короля. Получилось так, что Жанна Д’Арк смогла исполнить свое предназначение, после чего дева как будто потеряла свой дар.

Орлеанскую деву сумели захватить в плен бургундские солдаты. Получилось это как будто случайно, хотя есть версии о спланированном похищении девы. Позже ее выкупили англичане, чтобы Жанна не смогла помешать их планам.

Английские правители сразу распорядились о допросе Жанны священниками. Был устроен совет, и тогда же деву обвинили в том, что она распространяла ересь. Вскоре после этого тело Жанны Д’Арк сожгли.

Жанна Д’Арк отдала свою жизнь на защиту своего родного государства, Франции. Она, зная о своей гибели из видений, пожертвовала собой и принесла французам победу и свободу.

Жизнь народной героини, спасительницы Франции, была коротка и прекрасна! Родилась 6 января 1412 года в небольшой деревушке Домреми между Лотарингией и Шампанью. В 1429 году, встав во главе французского войска, освободила Орлеан от осады многочисленной армии англичан, получив имя Орлеанской девы. Освобождая области и города Франции, дошла до Реймса, где 17 июля 1429 года короновала Карла VII. В 1430 году, освобождая Компьен, попала в плен к бургундцам, которые выдали ее англичанам. Жанна д’Арк была оклеветана и приговорена к сожжению на костре в Руане 30 мая 1431 года.

По описаниям старинных хроник, она была высокого роста, сильная, красивая, стройная, с роскошным черным волосами, с глубокими, задумчивыми глазами. Чистая и возвышенная, простая, сердечная и добрая - она любила уединение, часто и усердно молилась. Жанна считала, что с ней говорят Святые Екатерина, Маргарита и Архангел Михаил. Голоса сообщили ей, что мир Франции поможет установить именно она, с помощью наследника престола дофина Карла. Особым даром предсказаний, святостью она покоряла сердца людей…

Несмотря на юный 18-летний возраст, Жанна стойко и мужественно выносила все тяготы военной и походной жизни, воодушевляла войска собственным примером, но сама никогда не использовала оружия. Уверенная в своем призвании свыше спасти страну от гибели и чужеземного ига, она вела воинов вперед. От победы к победе! Власть ее над войском была глубоко нравственной - в лагере постоянно проводились богослужения, она изгнала пьянство и разврат, восстановила дисциплину, подняла боевой дух солдат.

Сам поход к Орлеану был духовным и торжественным шествием - впереди войска несли священные хоругви, шло духовенство с пением псалмов. В виду неприятеля Жанна д’Арк вступила в город и была встречена его населением с необычным воодушевлением и восторгом, как посланница Небес и чудесная избавительница. После освобождения Орлеана и блистательных побед над англичанами и бургундцами у Жаржа, Божанси и Патэ - державный Реймс отворил свои ворота для коронации Карла VII. Во время коронационных торжеств Жанна д’Арк в воинских доспехах, со священным знаменем в руках стояла около трона. По окончании обряда, глубоко растроганная, она бросилась на колени перед королем - «Исполнилась воля Божия! Орлеан освобожден и ты, государь, помазан на царство!» Заветная мечта ее осуществилась. Увенчав Карла VII короной Франции, Жанна достигла вершины своей славы. Ее девизы стали украшать знамена и оружие рыцарей, народ восхищался и боготворил ее, называя Орлеанской Девой и Спасительницей Франции.

Светлый благородный образ народной героини, спасшей страну от гибели, положившей жизнь «за други своя» - живет вот уже несколько веков в мировой истории. Орлеанская Дева воспета многими поколениями художников и скульпторов, композиторов, писателей и поэтов. Ее светлой памяти посвящены мемориальные музеи и центры, тысячи томов исторических и художественных книг, десятки телевизионных и художественных фильмов. Именем Жанны д’Арк во Франции и за ее пределами названы улицы и площади больших городов, на которых установлены конные и пешие памятники.

В 1912 году вся Франция - военными парадами, праздничными шествиями и салютом - торжественно отмечала 500-летие со дня рождения Орлеанской Девы, а в 1920 году в Риме, в соборе Св. Петра, состоялась долгожданная церемония причисления «благословенной Жанны» к лику святых. Французы чтут свою национальную героиню со священным трепетом и обожанием, ежегодно 8 мая отмечая День Жанны д’Арк. Под знаменем Орлеанской Девы французские воины героически сражались и умирали в XV веке. С ее именем воевали в годы франко-прусской (1870-1871), Первой мировой (1914-1918) и в рядах Французского сопротивления. Имя Жанны д’Арк в 1940-1944 годах носили несколько партизанских отрядов. В тяжелые годы кровопролитных войн и великих потрясений к подножью ее монументов склонялись боевые знамена.

В уходящем году Жанне д’Арк в разных городах Франции были посвящены торжественные богослужения,конференции, семинары, театрализованные представления.

В России, где всегда ценились мужество, самоотверженность и героизм, жива память о Жанне д’Арк. Народной героиней восхищался великий Пушкин. Свои вдохновенные поэтические строки посвятили ей Василий Жуковский, Владимир Солоухин и многие другие поэты. Композитор П.И. Чайковский создал оперу «Орлеанская Дева», которая с большим успехом была поставлена в Петербурге. В роли Жанны д’Арк выступала великая М.Н. Ермолова, собиравшая материалы о своей героине.

Уходящий 2012 год с полным основанием может быть назван не только Годом Русской Истории, но и Годом Спасителей Отечества. Символично, что он проходил под знаком 600-летия со дня рождения Спасительницы Франции Жанны д’Арк (1412), 400-летия подвига народного ополчения Минина и Пожарского (1612) и 200-летия избавления и спасения России от наполеоновского нашествия (1812).

У каждого народа, сражающегося за освобождение Родины есть своя Жанна д’Арк

Елена Константинидис в Греции во время греко-турецкой войны конца XIX века неоднократно своею храбростью и неустрашимостью вдохновляла упавшее духом греческое войско. Одетая по-мужски, с длинными до пояса волосами и с оружием в руках, она смело шла во главе войска, не раз подвергая свою жизнь опасности.

Македонская Жанна д’Арк - Иорданка Панкавичарова. Отважные болгарские «воеводицы» - Катерина Арнаутова, Катерина Аривандова, Иоанна Маркова и Иоанна Станчова, награжденная за свои подвиги золотой медалью «За храбрость». Вместе со своими мужьями и отцами, они храбро сражались с турецкими войсками за свободу и независимость своей Родины в балканских воинах начала XX века.

Одной из героинь-доброволиц балканской войны была русская народная учительница Плетнева, погибшая смертью храбрых 12 ноября 1912 года под Адрионополем.

16-летняя Патрацена Васкез, прозванная «Мексиканской Жанной д’Арк», сражалась в 1913 году за свободу Мексики. Со знаменем в руках она шла в бой, воодушевляя воинов, останавливая отступающих.

18-летняя сербская Жанна д’Арк - Славка Томич с самого начала Первой мировой войны, взяв в руки оружие, поклялась сражаться против немцев. Тяжело раненная в одном из сражений, она перенесла все тяготы отступления, получила звание сержанта и после лечения в госпитале снова вернулась на фронт.

21-летняя сестра милосердия Римма Михайловна Иванова в Первую мировую войну вынесла с поля боя более 600 раненых воинов. За свои подвиги и проявленное мужество при спасении раненых была награждена Георгиевским крестом IV степени, двумя Георгиевскими медалями «За храбрость» и офицерским орденом Святого Георгия IV степени. Последний свой подвиг она совершила на Западном фронте 9 сентября 1915 года в сражении у белорусского села Мокрая Дуброва (севернее города Пинска). В ее 10-й роте погибли все офицеры, растерявшиеся солдаты дрогнули и стали отступать. Собрав вокруг себя всех, кто мог держать оружие, сестра милосердия повела их в атаку. Бой был выигран и противник выбит из своих окопов. В этом бою Рима Иванова была смертельно ранена и скончалась на руках окружавших ее солдат. В последнюю минуту она прошептала - «Боже, спаси Россию!» и всех перекрестила. Ее оплакивал весь полк. Встречать гроб с телом погибшей сестры милосердия на Николаевский вокзал Ставрополя пришел весь город. Похоронили народную героиню возле храма Святого Апостола Андрея Первозванного. В прощальном слове протоиерей Семен Никольский сказал: «Франция имела Орлеанскую деву - Жанну д’Арк. Россия имеет Ставропольскую деву - Римму Иванову. И ее имя отныне будет вечно жить в царствах мира». Гроб в землю опускали под звуки оружейного салюта.

Впоследствии местное духовенство даже поднимало вопрос о причислении Риммы к лику святых. В Ставрополе были учреждены стипендии имени Риммы Ивановой в фельдшерской школе. Ольгинской женской гимназии и земском училище села Петровское. Было принято решение установить в Ставрополе памятник в ее честь, но оно так и не осуществилось: грянула революция, затем Гражданская война…

Сегодня память о Римме Ивановой возрождается. На месте ее могилы в ограде Ставропольского храма Святого Апостола Андрея Первозванного установлено надгробие, на здании бывшей Ольгинской гимназии, которую она окончила - мемориальная доска. Учреждена награда Ставропольской и Владикавказской епархии - премия Георгиевского кавалера сестры милосердия Риммы Ивановой «За жертвенность и милосердие».

Жанна д"Арк, какой предстает она со страниц учебников (причем не суть важно, французских, русских или бразильских - они, увы, повсюду одинаковы), родилась между 1831 и 1843 годами под пером Жюля Мишле, занимавшего тогда пост директора Национального архива.

На страницах своей шеститомной «Истории Франции» он нарисовал образ, представлявшийся ему, демократу, романтику и патриоту, идеальным. Именно этот черно-белый идеал (а вовсе не реальная Дева Франции!) решением Римской курии был впоследствии, 9 мая 1920 года, причислен к лику святых. Но как все происходило в действительности?

СОТВОРЕНИЕ МИФА

Сперва официальная версия. Когда поражение французов в ходе Столетней войны казалось уже неизбежным, явилась Жанна, вознамерившись изгнать англичан, «дочь народа» увлекла французов за собой.

Она родилась в деревушке Домреми, неподалеку от границы Лотарингии и Шампани. Местные жители поддерживали в ту пору арманьяков (одну из двух сложившихся в царствование Карла Безумного феодальных группировок; возглавлял ее граф д"Арманьяк), которые боролись с бургундской партией - бургиньонами, державшими в Столетней войне сторону англичан. Пользуясь смутой, на эти края постоянно совершали грабительские набеги немцы, отчего Жанне нередко приходилось видеть окровавленными своих братьев и односельчан.

Жанна, дочь пахаря Жака д"Арка и супруги его Изабеллы д"Арк (в девичестве де Вутон), за оливковый цвет лица получившей прозвище Роме, то есть Римлянка, была рослой, сильной. и выносливой девушкой, отличавшейся набожностью, трудолюбием и простодушием. С детских лет она видела вокруг бедствия народные и, как говорила потом, ее «змеею жалила в сердце скорбь о несчастьях милой Франции». В тринадцать лет она услыхала «голоса», повелевшие ей спасти отечество.

Поначалу эти видения испугали ее, ибо подобное назначение, казалось, намного превосходило ее силы. Однако постепенно она сжилась с этой мыслью. Жанне не исполнилось и восемнадцати, когда она покинула родные места, чтобы принять участие в борьбе за освобождение родины. С превеликим трудом добралась она до Шенона, замка на Луаре, где пребывал в то время наследник престола - дофин Карл. Как раз перед тем в войсках распространился слух о пророчестве, согласно которому Бог пошлет Франции деву-спасительницу. И потому придворные посчитали, что глубокая вера девушки в победу способна поднять боевой дух войск.

Когда специальная дамская комиссия засвидетельствовала непорочность Жанны (выяснив попутно, что она является гермафродитом (как было изящно сформулировано, «...не способна к нормальным сношениям» - но это обстоятельство, впрочем, в расхожей легенде по вполне понятным причинам не фигурирует), ее командованию был вверен отряд рыцарей, влившийся в семитысячную армию, собранную для помощи осажденному Орлеану. Опытнейшие военачальники признали ее главенство. На всем пути простой люд восторженно встречал свою Деву. Ремесленники выковали Жанне доспехи и сшили походную форму.

Воодушевленные Девой орлеанцы вышли из стен города и штурмом взяли английские укрепления. В результате чего через девять дней по ее прибытии в город осада была снята. Ознаменованный этим событием 1429 год оказался переломным в ходе войны, Жанну же с тех пор начали называть Орлеанской девой. Однако пока дофин не был коронован, он не считался законным сувереном. Жанна убедила Карла предпринять поход на Реймс, где издавна короновались французские монархи. Трехсоткилометровый марш армия победоносно проделала за две недели, и наследник престола был торжественно венчан на царство в Реймском соборе, став отныне Карлом VII.

Война тем временем продолжалась. Однажды под Компьеном отряд Жанны был окружен бургундцами. Они захватили Орлеанскую деву в плен и за 10 000 ливров передали своим союзникам -англичанам. Те, дабы оправдать собственные поражения, обвинили Жанну в связях с дьяволом. Трибунал из ученых богословов обманом выманил у нее подпись под ложным признанием, вследствие чего героиню объявили ведьмой, и 31 мая 1431 года (или, согласно английским летописцам, в феврале 1432 года) она была сожжена на костре в Руане.

Такое изложение фактов, вполне достойное романтического повествования в стиле Вальтера Скопа, Александра Дюма-отца или Теофиля Готье, прекрасно объясняет, почему французский историк, философ и социолог искусства Ипполит Тэн считал Мишле не столько ученым, сколько одним из величайших поэтов современности, а его труд называл «лирической эпопеей Франции».

Но как бы то ни было, на этом кончаются легенда и параграф в учебнике и начинаются...

БЕСЧИСЛЕННЫЕ ВОПРОСЫ

Приведу лишь несколько, примеров, хотя практически все вышеизложенное, увы, не в ладу ни со многими историческими фактами, ни просто со здравым смыслом.

Начнем с происхождения. Уже сами имена так называемых «родителей» Орлеанской девы свидетельствуют о принадлежности их к дворянскому, а вовсе не, крестьянскому сословию (правда, как указывают документы, д"Арки были временно лишены прав состояния, что, впрочем, не лишало их привилегии носить родовой герб). Так что с «дочерью пахаря» следует категорически распроститься. К тому же никто из современников вообще не называл ее Жанной д"Арк. Сама она на судебном процессе заявила, что фамилии своей не знает: «Зовут меня Жанна Девственница, а в детстве звали Жаннеттой». Во всех документах той эпохи она именуется исключительно Дамой Жанной, Жанной Девственницей, Девой Франции или Орлеанской девой, причем это последнее имя, заметьте, появляется до освобождения Орлеана. Наконец, дарованный Жанне дофином герб не имеет ни малейшего отношения к гербу д"Арков, указывая на совсем иное, куда более высокое происхождение...

Теперь о внешности. До наших дней не сохранилось ни одного подлинного изображения Жанны. Единственный известный прижизненный портрет - рисунок пером, сделанный секретарем парижского парламента на полях своего регистра ТО мая 1429 года, когда в Париже узнали о снятии осады с Орлеана. Однако этот рисунок не имеет ничего общего с оригиналом. На нем изображена женщина с длинными локонами, облаченная в платье со сборчатой юбкой; она держит знамя и вооружена мечом. Меч и знамя у Жанны действительно были. Однако она неизменно носила мужской костюм, а волосы ее ввиду необходимости носить шлем были коротко подстрижены.

Многие современники называли Жанну красавицей и были в нее безнадежно влюблены. Женщина, участвовавшая в сражениях и рыцарских турнирах, действительно должна была отличаться силой и выносливостью. Однако рослой Дева не была - в одном из французских музеев хранятся ее доспехи, свидетельствующие, что обладательница их... чуть-чуть не дотягивала до полутора метров.

Поговорим о простодушии и трудолюбии. Как явствует из протоколов, в ходе процесса, подвергшего ее осуждению, «дочь народа» с высокомерным презрением отвергла утверждение, будто она пасла скот или работала по хозяйству. А на оправдательном процессе Ален Шартье, секретарь двух королей - Карла VI и Карла VII, заявил:

«Создавалось впечатление, что эта девушка воспитана была не в полях, а в школах, в тесном общении с науками». А в Шеноне она изумила дофина и его кузена, юного герцога Алансонского, непревзойденным мастерством верховой езды, совершенным владением оружием и блестящим знанием игр, распространенных тогда среди знати (кентен, игра в кольца и т.д.).

Кстати, о пути в Шенон. Начнем с того, что в январе 1429 года, незадолго до отъезда туда Жанны, в селение Домреми, где она жила в семье д"Арков, прибыл королевский гонец Жан Колле де Вьенн в сопровождении шотландского лучника Ричарда. По его распоряжению был сформирован эскорт из рыцарей Жана де Новелонпон и Бертрана де Пуланжи, их оруженосцев и нескольких слуг. По дороге отряд заехал в Нанси, где Жанна долго совещалась о чем-то с герцогами Карлом Лотарингским и Рене Анжуйским, а также «в присутствии знати и народа Лотарингии» приняла участие в рыцарском турнире с копьем.

Если учесть, что турниры были исключительной привилегией знати, что вокруг ристалища выставлялись щиты с гербами участников, то представляется совершенно невероятным, будто Карл Лотарингский и прочие сеньоры примирились бы с тем, что на чистокровного боевого коня взгромоздилась крестьянка, причем вооруженная копьем, пользоваться которым имели право исключительно посвященные рыцари. И еще вопрос: откуда у нее взялись доспехи? Подобрать на ее рост чужие было бы весьма и весьма затруднительно... Наконец, под каким гербом она выступала? Лишенных (пусть даже временно) дворянских прав д"Арков? Вот уж кому это было, как говорится, не по чину!

Наконец, по прибытии в Шенон Жанну незамедлительно приняли обе королевы - Иоланда Анжуйская, теща дофина Карла, и ее дочь, Мария Анжуйская, жена Карла. Как видите, Деву доставили в Шенон с почетом, и ни о каком преодолении препон говорить не приходится. А ведь по логике вещей Жанна, будучи ясновидящей смиренной крестьянкой, не должна была бы проникнуть в замок дальше привратницкой. Конечно, о ее появлении доложили б дежурному офицеру, тот - губернатору, последний, может быть, - дофину... Но чем бы все это кончилось? Ясновидящие в те времена бродили по французским дорогам в превеликом множестве.

И последнее. Да, «ремесленники выковали Жанне доспехи» (а кто же еще мог это сделать?), но заплатил-то за них король, причем целых сто турнейских ливров -сумму по тем временам огромную; доспехи герцога Апансонского, двоюродного брата дофина, например, стоили только восемьдесят. И вообще, в средствах Дева не стеснялась: «Когда моя шкатулка пустеет, король пополняет ее», - говаривала она. И самый поразительный факт: Жанна потребовала меч, некогда принадлежавший не кому-нибудь, а легенде Франции, знаменитому военачальнику - Бертрану дю Геклену, коннетаблю Карла V; потребовала его - и получила. И еще одна деталь: перстнем дю Геклена она уже обладала, явившись в Шенон. Как попал он в руки крестьянки?

Вопросы эти можно множить бесконечно - все новые и новые возникают буквально на каждом шагу. И так будет до тех пор, пока место легенды не займет...

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА

С перерывами тянувшаяся с 1337 по 1453 год Столетняя война была делом семейным - право на французский престол оспаривали ближайшие родственники (недаром в истории Англии этот период именуется временем французских королей). Для нашей героини это имеет решающее значение: в любой другой ситуации ее собственная история оказалась бы совершенно иной.

Августейшая супруга французского венценосца Карла VI Безумного Изабелла Баварская отличалась темпераментом столь пылким, что из двенадцати ее детей лишь первые четверо, судя по всему, были обязаны появлением на свет мужу. Отцами других являлись младший брат короля герцог Людовик Орлеанский, а также некий шевалье Луи де Буа-Бурдон. Последним ребенком королевы Изабо и стала появившаяся на свет 10 ноября 1407 года Жанна - внебрачная дочь, отданная на воспитание в семью обедневших дворян д"Арков.

Однако родившаяся в браке или в прелюбодеянии, она оставалась принцессой крови - дочерью королевы и брата короля; это обстоятельство объясняет все странности ее дальнейшей истории. И даже прозвище Орлеанская дева свидетельствует не о героическом командовании войсками под Орлеаном (кстати, военачальниками-то были другие, подлинно выдающиеся - граф Дюнуа, сводный брат Жанны, а также безнадежно влюбленный в нее Жиль де Рэ, вошедший в историю под именем Синей Бороды), а о принадлежности к Орлеанскому дому династии Валуа.

Уже на следующий день после официального представления при шенонском дворе Жанна беседовала с дофином Карлом, причем - и это отмечают все свидетели - сидела рядом с ним, что могла себе позволить лишь принцесса крови. При появлении герцога Алансонского она бесцеремонно поинтересовалась:

А это кто такой?

Мой кузен Алансон.

Добро пожаловать! -благожелательно проговорила Жанна. - Чем больше будет нас, в ком течет кровь Франции, тем лучше...

Признание, согласитесь, совершенно прямое. Кстати, в сражениях Жанна пользовалась не только мечом великого коннетабля, но и специально для нее выкованным боевым топором, на котором была выгравирована первая буква ее имени - J, увенчанная короной. Свидетельство, прямо скажем, красноречивое. Присвоить себе не принадлежащий по праву геральдический атрибут да еще такого ранга было в XV веке попросту немыслимо.

Через несколько дней после того как 8 сентября 1429 года Жанна была ранена в окрестностях Парижа, она передала это свое оружие в дар аббатству Сен-Дени в качестве приношения по обету. По сей день там сохранилась напоминающая надгробие каменная плита, на которой изображена Жанна в доспехах - в левой руке она сжимает боевой топор с четко различимой J под короной. В том, что изображена именно Орлеанская дева, сомневаться не приходится, ибо надпись на плите гласит: «Таково было снаряжение Жанны, переданное ею в дар св. Дени».

Больше того, историкам все это давным-давно известно. В том числе - что Жанна вовсе не была сожжена на костре: ведь королевская кровь священна (счет казненным августейшим особам открыли впоследствии несчастные английские Стюарты -сперва Мария, а потом Карл I); монарха или принца крови можно низложить, пленить, заточить, убить наконец, - но никоим образом не казнить.

До февраля 1432 года Орлеанская дева пребывала в почетном плену в замке Буврей в Руане, потом была освобождена, 7 ноября 1436 года вышла замуж за Робера дез Армуаза и в 1436 году вновь возникла из небытия в Париже, где была и узнана былыми сподвижниками и обласкана Карлом VII (нежно обняв ее, король воскликнул: «Девственница, душенька, добро пожаловать вновь, во имя Господа...»). Так что легенда об ее аресте как самозванки создана трудами приверженцев мифа. Скончалась Жанна д"Арк (теперь уже дама дез Армуаз) летом 1449 года. Знают об этом все - кроме тех, кто не хочет знать.

НО ПОЧЕМУ?

Чтобы разобраться в этом, необходимо понять историческую роль Орлеанской девы. Она не была военачальницей - о полководческих ее дарованиях военные историки отзываются весьма скептически. Да этого и не требовалось: стратегией и тактикой с успехом занимались такие как Бастард Дюнуа или Жиль де Рэ. А задачей Жанны являлось утверждение прав дофина на французский престол.

За два года до кончины, в 1420 году, Карл VI, зная, что дофин Карл не его сын, назвал преемником двоюродного внука - юного английского короля Генриха VI. Несогласные с его решением французы полагали, что по закону право на трон должно отойти к племяннику короля Карлу Орлеанскому, однако тот томился в английском плену, где ему суждено было провести еще восемнадцать лет.

Следовательно, мало-мальски подходящим кандидатом на престол оставался дофин Карл; но чьим он был сыном - Людовика Орлеанского или безродного дворянчика де Буа-Бурдона? В первом случае его легитимность еще можно было признать, во втором - никоим образом. Вот тут-то и должна была, по замыслу авторов тщательно разработанной интриги, выступить на сцену Жанна -несомненная принцесса крови; явиться и подтвердить, что дофин является ее родным, а не сводным братом, а затем добиться его коронации. С этой ролью она справилась блистательно.

Англичанам оставалось одно - опорочить Жанну, сделав недействительным ее свидетельство, что и было осуществлено на Руанском процессе. Естественным ответным ходом явилось оправдание Жанны на контрпроцессе, проведенном в 1451 году: при жизни дамы дез Армуаз сделать этого было нельзя, поскольку над спасенной Девой все-таки тяготел приговор инквизиции, да и оглашать подробности фальсификации казни было ни в коем случае нельзя. Поскольку близкий финал войны был уже очевиден, отказавшиеся от претензий на французский престол англичане согласились с оправданием Жанны. Следующим шагом явилось состоявшееся четыре с лишним века спустя причисление Орлеанской девы к лику святых - французской монархии уже не существовало, но общественному сознанию требовалось, чтобы легитимность более чем сомнительного Карла VII была засвидетельствована высшим из авторитетов... И в этом смысле Жанна д"Арк воистину выиграла Столетнюю войну и спасла Францию.

Так почему же легенда торжествует по сей день? Очень просто: ведь природа мифа в том и состоит, что он черпает силы в себе самом, не нуждаясь в обосновании и не страшась никаких доказательств, никаких фактов, сколь бы ни были они весомы.

Слишком многим невыгодно его развенчание. Католической церкви - ибо она замешана в обоих процессах, обвинительном и оправдательном, а также в канонизации принцессы сомнительного происхождения. Демократам - ибо на место дочери пахаря, плоти от плоти народной, встает в свете истины принцесса крови, зачатая во грехе. Наконец, среднему французу - за многие поколения он уже так сжился с легендой, что разрушение ее становится процессом весьма болезненным. Зато использование мифа в целях сегодняшних чрезвычайно удобно.

Помните, например, малоприметную деталь о немцах, грабивших окрестности Домреми? Она делается совершенно понятной, если вспомнить, что впервые зафиксирована уже не у Мишле, а позже -в «Полном курсе истории Франции» Дезире Бланше и Жюля Пинара, написанном вскоре после поражения во Франко-прусской войне. И как активно этот мотив использовался участниками Сопротивления во время Второй мировой...

Еще многие поколения будут как захватывающими детективами зачитываться посвященными жизни Жанны д"Арк блистательными историческими книгами Робера Амбелена, Этьена Вейлль-Рейналя, Жана Гримо, Жерара Песма и тех, ныне неведомых, кто продолжит их изыскания. И тем не менее по страницам учебников по-прежнему будет торжественно шествовать непобедимый миф.

Мы все чаще говорим и еще больше размышляем про себя о возможности существования параллельного (параллельных) пространств и времени, в каждом из которых при одинаковом темпе времени протекают варианты событий, аналогичных нашим-не повторяющих их полностью, но лежащих в общем контексте развития цивилизации. В каком из таких временных континуумов мы находимся для нас неведомо да и столь ли это важно для нас. Говорят, что разумных существ на Земле было до сего времени не так уж и много - до 120 миллиардов человек, и поскольку никаких обратных связей между нами и параллельными мирами казалось бы не наблюдается, то все 120 млрд индивидуальных концепций мироздания (или около того) остаются даже не гипотезами, а дуновением ветра -"небрежен ветер, в вечной книге жизни мог и не той страницей шевельнуть".
Но вопрос о времени нас интересует все больше и у нас сейчас все больше философских наблюдений и неологизмов, которые потихоньку приближают нас к области экспериментальных исследований Проблемы. А это уже важно.
Если наше локальное внутреннее Время действительно управляемо, хотя бы в небольшом диапазоне и степени, мы должны бы временами наблюдать итоги такого управления. Именно с такой точки зрения мы оцениваем степень существования Разума во Вселенной, а потому мы так же должны оценивать воздействие на наше время извне или изнутри. Мозаика времени, сеть времени, пожалуй наблюдаемы. например в октябре 1993г во время октябрьского штурма Белого Дома можно было казалось бы физически ощущать границы ячеек времени, внутри которых события протекали в одном и том же привычном темпе, а на границе ячейки происходил внезапный качественный переход, резко менявший темп жизни и ее количественные показатели. Центр управления при этом можно полагать находился совсем рядом с нами, но не в пространстве а во времени-буквально в часах и минутах до события, знаменующего переход. Говорят, что это предвидение, логика, умение смотреть вперед....
В войне 1914 года которая унесла 20 милионов жизней и всерьез угрожала существованию человечества, никакое предвидение и умение смотреть в будущее не помогли, война была не остановима. Не удалось остановить и войну 39-45гг. Всему населению Японии в едином порыве вставшему на колени и взмолившемуся о предотвращении налета армады американских самолетов на страну сделать этого не удалось. Так почему же столетняя война была остановлена молоденькой девушкой Жанной, и она как будто проведенная невидимой рукой выполнила неведомую ей самой миссию мира? Мне кажется, что все, что тогда произошло является заметной грубо выполненной, заплатой на ткани Времени, швы заплаты с годами выплывают и становятся более видимыми - быть может это и есть экспериментальное подтверждение возможности вмешательства во Времени извне с последующей ретушировкой шрамов изнутри?

Первый портрет Жанны был создан при ее жизни. к сожалению, он не сохранился, но последующие, созданные в 15-16 вв., видимо опирались на тот исчезнувший прототип.

Http://www.newacropol.ru/Alexandria/history/Darc/biogr/
«О Жанне д’Арк мы знаем больше, чем о ком-либо другом из ее современников, и в то же время трудно найти среди людей XV века другого человека, чей образ представлялся бы потомкам таким загадочным.»
«...Родилась она в деревушке Домреми в Лотарингии в 1412 году. Известно, что она рождена от честных и справедливых родителей. В ночь на Рождество, когда народы имеют обыкновение в великом блаженстве чтить труды Христовы, вошла она в мир смертный. И петухи, cловно провозвестники новой радости, кричали тогда необыкновенным, до сих пор не слыханным криком. Видели, как они на протяжении более чем двух часов хлопали крыльями, предсказывая то, что суждено было этой малютке».
Об этом факте сообщает Персеваль де Буленвилье, советник и камергер короля в письме милонскому герцогу, которое может быть названо ее первой биографией. Но скорее всего это описание является легендой, т. к. об этом не упоминает ни одна хроника и рождение Жанны не оставило ни малейшего следа в памяти односельчан - жителей Домреми, выступавших в качестве свидетелей на процессе реабилитации.
Она жила в Домреми с отцом, матерью и двумя братьями, Жаном и Пьером. Жак д’Арк и Изабелла были, по местным понятиям «не очень богатыми». «Неподалеку от деревни, где выросла Жанна, росло очень красивое дерево, „прекрасное, как лилия“, как заметил один свидетель; у дерева по воскресеньям собирались деревенские юноши и девушки, они танцевали вокруг него и умывались водой из соседнего источника. Дерево называли деревом фей, говорили, что в незапамятной древности вокруг него танцевали чудесные существа, феи. Жанна также нередко ходила туда, только никогда не видела ни одной феи.»

«Когда исполнилось ей 12 лет, пришло к ней первое откровение. Внезапно перед очами ее возникло сияющее облако, из коего раздался голос: „Жанна, тебе пристало другим путем идти и чудесные деяния совершать, ибо ты - та, которую избрал Царь Небесный для защиты короля Карла..“ „Вначале я очень испугалась. Голос я услышала днем, это было летом в саду моего отца. За день до этого я постилась. Голос пришел ко мне с правой стороны, оттуда, где была церковь, и с этой же стороны шла великая святость. Этот голос всегда руководил мной. “ Позднее голос стал являться Жанне каждый день и настаивал, что нужно „идти и снять осаду с города Орлеан“. Голоса называли ее „Жанна де Пюселль, дщерь Бога“ - помимо первого голоса, который принадлежал, как думается Жанне, архангелу Михаилу, присоединились вскоре голоса Святой Маргариты и Святой Катарины. Всем тем, кто пытался преградить ей путь, Жанна напоминала древнее пророчество, которое говорило, что „Францию погубит женщина, а спасет девственница“. (Первая часть пророчества сбылась, когда Изабелла Баварская заставила своего мужа, французского короля Карла VI, объявить своего сына Карла VII незаконным, в результате чего ко времени Иоанны Карл VII был не королем, а только дофином).»

Трижды ей приходилось обращаться к Роберу де Бодрикуру. После первого раза ее отправили домой, а родители решили выдать ее замуж. Но Жанна через суд сама расторгла помолвку. «Время для нее тянулось медленно, „как для женщины, ожидающей ребенка“, говорила она, да так медленно, что она не выдержала и в одно прекрасное утро в сопровождении своего дяди, преданного Дюрана Лаксара, жителя Вокулера по имени Жак Ален пустилась в путь; ее спутники купили для нее лошадь, которая стоила им двенадцать франков. Но далеко они не уехали: прибыв в Сен-Никола-де Сен-Фон, находившийся по дороге на Совруа, Жанна заявила: „Не так нам пристало удаляться“, и путники вернулись в Вокулер.

Уже в Вокулере она одевает мужской костюм и отправляется через всю страну к дофину Карлу. Испытания продолжаются. В Шиноне под именем дофина ей представляют другого, но Жанна безошибочно из 300 рыцарей находит Карла и приветствует его. Во время этой встречи Жанна что-то сообщает дофину или показывает какое-то знамение, после которого Карл начинает ей верить.
«Рассказ самой Жанны Жану Паскерелю, ее духовнику: «Когда король увидел ее, он спросил в Жанны ее имя, и она ответила: „Милый дофин, зовусь я Жанной Девой, и моими устами обращается к вам Царь Небесный и говорит, что вы примете миропомазание и будете коронованы в Реймсе и сделаетесь наместником Царя Небесного, истинного короля Франции“. После других вопросов, заданных королем, Жанна вновь ему сказала: „Говорю тебе от имени всевышнего, что ты истинный наследник Франции и сын короля, и Он послал меня к тебе, дабы повести тебя в Реймс для того, чтобы ты был там коронован и миропомазан, если того захочешь“. Услышав это король сообщил присутствовавшим, что Жанна посвятила его в некую тайну, которую никто кроме Бога, не знал и знать не мог; вот почему он ей полностью доверяет. Все это, - заключает брат Паскерель, - я услышал из уст Жанны, так как сам при этом не присутствовал».
Столетняя война


В этот период она обретает меч и знамя. (см. главу «Меч. Знамя.»)

«По всей вероятности, дав Жанне право иметь личное знамя, дофин приравнял ее к так называемым «знаменным рыцарям», которые командовали отрядами своих людей.

Жанна имела под своим началом небольшой отряд, который состоял из свиты, нескольких солдат и обслуги. В свиту входили оруженосец, духовник, два пажа, два герольда, а также Жан из Меца и Бертран де Пуланжи и братья Жанны, Жак и Пьер, которые присоединились к ней в Туре. Еще в Пуатье дофин поручил охрану Девы опытному воину Жану д’Олону, который стал ее оруженосцем. В этом храбром и благородном человеке Жанна нашла наставника и друга. Он обучал ее военному делу, с ним она провела все свои походы, он был рядом с ней во всех битвах, штурмах и вылазках. Они вместе попали в плен к бургундцам, но ее продали англичанам, а он выкупился на свободу и спустя четверть века, будучи уже рыцарем, королевским советником и, занимая видную должность сенешаля одной из южно-французских провинций, написал по просьбе реабилитационной комиссии очень интересные воспоминания, в которых рассказал о многих важный эпизодах истории Жанны д’Арк. До нас дошли также показания одного из пажей Жанны - Луи де Кута; о втором - Раймоне - мы ничего не знаем. Духовником Жанны был монах-августинец Жан Паскерель; ему принадлежат весьма подробные показания, но в них, очевидно, не все достоверно. (*2) стр.130

«В Туре для Жанны собрали военную свиту, как и полагалось военачальнику; назначили интенданта Жана д’Олона, который свидетельствует: «Для ее охраны и сопровождения я был передан в ее распоряжение королем, господином нашим»; у нее также два пажа - Луи де Кут и Раймон. В ее подчинении оказались также два герольда - Амблевиль и Гийенн; герольды - это гонцы, одетые в ливреи, позволяющие опознать их. Герольды были неприкосновенны.
Раз Жанне дали двух гонцов, значит, король стал относиться к ней как к любому другому воину высокого ранга, облеченному полномочиями и несущему персональную ответственность за свои действия.

Королевские войска должны были собраться в Блуа... Именно в Блуа, пока там находилась армия, Жанна заказала хоругвь... Духовник Жанны растроган почти религиозным обликом выступающей армии: «Когда Жанна выступила из Блуа, чтобы идти в Орлеан, она попросила собрать всех священников вокруг этой хоругви, и священники шли впереди армии... и пели антифоны... так же было и на следующий день. А на третий день они подошли к Орлеану.» Карл медлит. Жанна его торопит. Освобождение Франции начинается со снятия осады Орлеана. Это первая военная победа войска, верного Карлу под предводительством Жанны, что является одновременно и знамением ее божественной миссии.

Для освобождения Орлеана Жанне потребовалось 9 дней.

«Солнце уже склонялось к западу, а французы все еще безуспешно сражались за ров передового укрепления. Жанна вскочила на коня и отправилась в поля. Вдали от взоров... Жанна погрузилась в молитву между виноградных лоз. Неслыханные выдержка и воля семнадцатилетней девушки позволили ей в этот решающий момент отвлечься от собственного напряжения, от охватившего всех уныния и изнеможения, теперь она обрела тишину внешнюю и внутреннюю - когда только и может возникать вдохновение...»

«...Но тут случилось невиданное: стрелы выпали из рук, приведенные в замешательства люди глядели в небо. Святой Михаил в окружении всего сонма ангелов, сияя, появился в мерцающем орлеанском небе. Архангел сражался на стороне французов.» (*1) стр. 86

«...англичане, спустя семь месяцев после начала осады и девять дней после того, как Дева заняла город, отступили без боя все до последнего, и произошло это 8 мая (1429 г.), в день, когда много столетий назад святой Михаил явился в далекой Италии на Монте-Гаргано и на острове Искья...
Магистрат вписал в городскую книгу, что освобождение Орлеана является величайшим чудом христианской эпохи. Доблестный город с тех пор на протяжении всех столетий торжественно посвящал этот день Деве, день 8 мая, обозначенный в календаре как праздник Явления архангела Михаила.

Многие современные критики утверждают, что победу под Орлеаном можно отнести лишь на счет случайностей или же необъяснимого отказа англичан от боя. И все же Наполеон, основательно проштудировавший походы Жанны, заявил, что она была гением в военном деле, а никто не посмеет сказать, что он не разбирался в стратегии.
Английский биограф Жанны д’Арк В. Сэнквилл Уэст пишет уже в наши дни, что весь образ действия ее земляков, участвовавших в тех событиях, кажется ей до такой степени странным и медлительным, что это можно объяснить только сверхъестественными причинами: «Причинами, о которых мы в свете нашей науки двадцатого столетия - или, может быть, во тьме нашей науки двадцатого столетия? - ничего не знаем». (*1) стр.92-94

«Для встречи с королем после снятия осады Жанна и Орлеанский Бастард отправились в Лош: „Она выехала навстречу королю, держа в руке свой стяг, и она встретились, - рассказывает немецкая хроника того времени, донесшая до нас много сведений. Когда девушка склонила голову перед королем так низко, как только могла, король тотчас велел ей подняться, и подумали, что он чуть было не поцеловал ее от радости, охватившей его“. Это было 11 мая 1429 года.

Словесный портрет Жанны
«...Девушка имеет привлекательную внешность и мужскую осанку, говорит она мало и выказывает чудесный ум; речи она произносит приятным высоким голосом, как и подобает женщине. В еде она умеренна, еще более она умеренно в винопитии. Она находит удовольствие в прекрасных конях и оружии. Многие собрания и разговоры Деве неприятны. Часто глаза ее наполняются слезами, любит она и веселье. Претерпевает неслыханно тяжкие труды, а когда носит оружие, показывает такое упорство, что день и ночь в течение шести дней может непрерывно оставаться в полном вооружении. Она говорит, что у англичан нет права владеть Францией, и для этого, говорит она, послал ее Господь, чтобы она их изгнала и одолела... »

«Ги де Лаваль, юный дворянин, присоединившийся к королевской армии, описывает ее с восхищением: «Я видел, как она, в доспехах и при полном боевом снаряжении, с маленькой секирой в руке, садилась у выхода из дома на своего огромного черного боевого коня, который пребывал в большом нетерпении и не позволял оседлать себя; тогда она молвила: „Отведите его к кресту“, который находился перед церковью на дороге. Затем она вскочила в седло, а он не шелохнулся, как если бы был связан. И тогда она обернулась к церковным вратам, находившимся совсем близко от нее: „А вы, священники устройте процессию и помолитесь Богу“. И тогда она отправилась в путь, приговаривая: „Спешите вперед, спешите вперед“. Миловидный паж нес ее развернутое знамя, а она держала в руке секиру». (*3) стр.89

Жиль де Ре: «Она дитя. Она ни разу не причинила зла врагу, никто не видел, чтобы она когда-нибудь кого-нибудь поразила мечом. После каждой битвы она оплакивает павших, перед каждой битвой она причащается Телом Господним - большинство воинов делает это вместе с ней, - и при этом она ничего не говорит. Из ее уст не исходит ни одного необдуманного слова - в этом она столь же зрелая, как и многие мужчины. Вокруг нее никто никогда не ругается, и людям это нравится, хотя все их жены остались дома. Нужно ли говорить о том, что она никогда не снимает доспехов, если спит рядом с нами, и тогда, несмотря на всю ее миловидность, ни один мужчина не испытывает к ней плотского желания.» (*1) стр.109

«Жан Алансон, который в те дни был главнокомандующим, много лет спустя вспоминал: „Она разбиралась во всем, что имеет отношение к войне: могла вонзить пику и провести смотр войска, выстроить армию в боевой порядок и разместить пушки. Все удивлялись, что она была столь осмотрительна в своих делах, как боевой командир с двадцати или тридцатилетним опытом.“ (*1) стр.118

„Жанна была красивой и очаровательной девушкой, и все встречавшиеся с ней мужчины это чувствовали. Но это чувство было самое подлинное, то есть самое высокое, преображенное, девственное, возвращенное в то состояние „Божией любви“, которое отметил Нуйонпон у себя самого.“ (*4) стр.306

" - Это очень странно, и мы все можем об этом свидетельствовать: когда она едет с нами, птицы из леса слетаются и садятся к ней на плечи. В бою случается, голуби начинают порхать возле нее." (*1) стр.108

«Я припоминаю, что в протоколе, составленном моими коллегами о ее жизни, было написано, что у нее на родине в Домреми хищные птицы слетались к ней, когда она пасла коров на лугу, и, садясь к ней на колени, клевали крошки, которые она отщипывала от хлеба. На стадо ее стадо ни разу не напал волк, а в ночь, кода она родилась - на Крещение - были замечены разные необычные вещи с животными... А почему бы и нет? Животные ведь тоже Божьи твари... (*1) стр. 108

„Кажется, что в присутствии Жанны воздух становился прозрачным для тех людей, кому жестокая ночь еще не омрачила разум, а в те годы таких людей было больше, чем принято считать сейчас.“ (*1) стр.66

Ее экстазы протекали как бы вне времени, в обычной деятельности, но без отключения от последней. Она слышала свои Голоса среди боевых действий, но продолжала командовать войсками; слышала во время допросов, но продолжала отвечать богословам. Об этом может свидетельствовать и ее жесть, когда под Туреллями она вырвала из раны стрелу, перестав ощущать физическую боль во время экстаза. И надо добавить, что она отлично умела определять свои Голоса во времени: в такой-то час, когда звонили в колокола.» (*4) стр.307

«Рупертус Гейер, тот самый „анонимный“ клирик», понял личность Жанны правильно: если для нее и можно подыскать какую-то историческую аналогию, то лучше всего сравнить Жанну с сивиллами, этими пророчицами языческой эпохи, чьими устами говорили боги. Но между ними и Жанной была огромная разница. На сивилл воздействовали силы природы: серные испарения, одурманивающие запахи, журчащие ручьи. В состоянии экстаза они высказывали такие веще, о которых сразу же забывали, как только приходили в себя. В повседневной жизни они не имели никаких высоких прозрений, они были чистыми листами, на которых писали силы, неподдающиеся контролю. «Ибо присущий им пророческий дар подобен доске, на которой ничего не написано, он неразумный и неопределенный», - писал Плутарх.

Устами Жанны также говорили сферы, чьих границ никто не знал; она могла впадать в экстаз на молитве, при звоне колоколов, в тихом поле или в лесу, но это был такой экстаз, такой выход за пределы обычных чувств, которым она управляла и из которого могла выйти с трезвым рассудком и осознавая собственное «я», чтобы затем перевести увиденное и услышанное на язык земных слов и земных поступков. То, что языческим жрицам было доступно в отрешенном от мира затмении чувств, Жанна воспринимала в ясном сознании и разумной умеренности. Вместе с мужчинами она ездила верхом и сражалась, вместе с женщинами и детьми она спала, и, как и все они, Жанна могла смеяться. Просто и ясно, без недомолвок и тайн она рассказывала о том, что должно было случиться: «Подождите, еще три дня, тогда мы возьмем город»; «Потерпите, через час вы станете победителями». Дева намеренно сняла покрывало загадочности со своей жизни и поступков; загадкой оставалась лишь она сама. Так как ей самой была предречена грядущая беда, она замкнула уста, и никто не знал о мрачной вести. Всегда, даже перед смертью на костре Жанна отдавала себе отчет в том, что ей можно говорить и чего нельзя.

Со дней апостола Павла женщинам, «глаголющим языками», в христианских общинах надлежало молчать, ибо «за глаголение языками несет ответственность дух, дающий вдохновение, а за разумное пророческое слово - говорящий человек». Духовный язык нужно перевести на язык людей, чтобы человек сопровождал речь духа своим разумом; и лишь то, что человек может понять и усвоить собственным рассудком, он должен выражать словами.

Памятник Жанне у стены церкви, построенной на месте ее сожжения