Русский каганат. Официальная версия. Русский каганат: когда он существовал

Образованию Древнерусского государства предшествовал длительный и сложносоставной процесс вызревания тех общественных отношений, которые сделают возможным и, более того, необходимым существование государственной структуры.

Государство не может быть создано на пустом месте. Тезис о необходимости длительной эволюции общества (конкретнее, социально-экономического развития, совершенствования орудий труда, приводящего к появлению избыточного, а затем и прибавочного продукта, вслед за чем по необходимости меняются и общественные отношения) для перехода к государственной организации стал основным аргументом советской исторической науки в ее бескомпромиссной борьбе с норманнской теорией. С этим необходимо, безусловно, согласиться. И конкретно-исторический материал неоднократно подтверждает данный тезис, что не исключает факта катализирующего скандинавского влияния на генезис государственности в восточнославянском регионе.

Сложные процессы развития общества как самоорганизующейся системы, находящейся под воздействием меняющихся внутренних и внешних факторов, приводят с течением времени к образованию крупных политических образований. Предшественниками единого государства (объединяющего, как правило, этнически близкое население или население, ограниченное естественными природными границами) оказываются несколько (два) крупных образований, борьба между которыми завершается победой одного из них, что и приводит к созданию государства. Именно такая общая схема вырисовывается при анализе проблемы генезиса Древнерусского государства. Общепринятым в современной историографии является мнение о складывании накануне образования Древнерусского государства двух предгосударственных образований. Условно они называются «Северной конфедерацией племен» и «Киевским каганатом».

Уже в этих достаточно лаконичных названиях содержится очень существенная информация: во-первых, о форме политического устройства (конфедерация; каганат, видимо, - унитарное образование), во-вторых, о характере верховной власти и, наконец, в-третьих, об их локализации. «Северная конфедерация» локализуется на севере Восточной Европы, а «Киевский каганат» - в Среднем Поднепровье.

Не все эти положения (благодаря закреплению в названии оказывающиеся аксиомами) признаются бесспорными. Некоторые историки отрицают ведущую роль в становлении государственности у восточных славян «Северной конфедерации». Отмечается относительно недавнее начало государственно-образующей деятельности ильменских словен 1 , отсутствие в данном регионе возможностей для значительного прогресса в земледелии (дающем необходимый прибавочный продукт). С другой стороны, группа историков (как российских, так и западных), основываясь на данных археологии и письменных источников, настаивает на первенстве именно севера будущей Руси. Аргументировано это, прежде всего, тем обстоятельством, что на севере, в отличие от юга Восточной Европы, в IX в. более широко представлены скандинавские древности.

Между тем, соперничество нескольких очагов объединения этнически близких «племен» являлось характерной особенностью формирования государственной организации у всех славян в переходный период от родоплеменного строя 2 . Так, в Центральной Европе на территории будущей Польши до возникновения государства прослеживается выделение двух центров политической интеграции - Полянского и вислянского. Причем более быстрыми темпами развивалось вислянское объединение, еще в конце IX в. оно было известно как «страна вислян» (Viseland) англо-саксонскому королю Альфреду Великому 3 . Тем не менее, инициатива объединения польских земель перешла к Полянскому центру, а вислянский с определенного времени не проявлял особой активности 4 . В чешской долине также выделяются два (или более) соперничающих центра. Ратисбоннское продолжение Фульдских анналов под 895 г. сообщает о двух «первых» князьях по имени «Spitignewa» и «Witisla» 5 . Чешский князь Спитигнев (894-915), сын Борживоя, хорошо известен по памятникам чешской агиографии X в. и по хронике Козьмы Пражского. Что касается Witisla, то принято считать его князем племенной территории, центром которой был г. Коуржим. Но вскоре этот соперник чешской гегемонии был устранен. В так называемой «Легенде Кристиана» упоминается о конфликте племянника Спитигнева, Вацлава, с князем Коуржима, который завершился победой князя «чехов» 6 . Сведения письменного источника дополняют археологические данные, рисующие картину полного разрушения Коуржима в первой половине X в. 7 Таким образом, непосредственно созданию государства у ряда славянских народов предшествовало формирование прочных политических объединений с сильной княжеской властью.

Такая же ситуация сложилась и в Восточной Европе. Поэтому нет оснований искать в источниках две версии происхождения Древнерусского государства. Как исторический факт следует признать независимое друг от друга формирование двух центров зарождения государственности - в Среднем Поднепровье и в Поволховье 8 . Значительно более длительное развитие юга Руси при относительно недавнем начале создания политических (потестарных) структур на севере не может быть аргументом для игнорирования информации основного массива письменных источников. К ним и следует обратиться.
Достаточно недвусмысленно о существовании нескольких предгосударственных образований у восточных славян свидетельствуют арабо-персидские источники, сохранившие информацию о трех этнополитических образованиях, называемых «группами русов».

В наиболее полном и непротиворечивом виде рассказ о трех группах русов представлен в труде Ибн Хаукаля: «И русов три группы. (Первая) группа, ближайшая к Булгару, и царь их в городе, называемом Куйаба, и он больше Булгара. И группа самая высшая (главная) из них, называют (ее) ас-Славийа, и царь их в городе Салау, (третья) группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе, городе их. И достигают люди с торговыми целями Куйабы и района его. Что же касается Арсы, то я не слышал, чтобы кто-либо упоминал о достижении ее чужеземцами, ибо они (ее жители) убивают всех чужеземцев, приходящих к ним...» 9 . В тексте ал-Истахри вторая группа русов ас-Славийа называется не самой высшей, а самой отдаленной. В тексте «Худуд ал-алам» город первой группы русов - Куйаба - назван ближайшим к мусульманам, приятным местом и резиденцией царя. Более поздний автор ал-Идриси добавляет: царь ас-Славийа размещается в городе Славе, «и этот город на вершине горы». Уточняет ал-Идриси и информацию о городе третьей группы славян: «Город Арса красивый и (расположен) на укрепленной горе между Славой и Куйабой. От Куйабы до Арсы четыре перехода, и от Арсы до Славии - четыре дня» 10 . В следующей фразе из текста ал-Идриси («И доходят мусульманские купцы из Армении до Куйабы») исследователи видят свидетельство того, что данные ученого восходят к рассказам купцов-мусульман 11 .

По мнению исследователей, рассказ о трех группах русов относится ко второй половине IX в. (точнее, к 50-80-м годам IX в.) 12 . Анализ содержания и лексики (арабской и персидской) рассказа о трех группах славян позволил А. П. Новосельцеву сделать вывод, что здесь «речь идет о трех больших, расположенных в разных частях Восточной Европы территориальных объединениях, в состав которых входили, очевидно, настоящие племена восточных славян и других народностей во главе которых стоял единый глава, именуемый в восточных источниках царь (малик, падшах)» 13 . Относительно идентификации упоминаемых в рассказе топонимов в науке существует абсолютная уверенность, что под Куйабой скрывается Киев, а центр ас-Славийя - Салау, Слава - это предшественник Новгорода. В то же время высказано множество точек зрения по поводу точного определения загадочной Арсы или Арты (Тмутаракань, Чернигов, Рязань, Ростов и т. д.). Что касается «странного» поведения жителей Арсы по отношению к иностранцам, в историографии дано довольно убедительное объяснение: эту легенду распространяли булгарские купцы, не желавшие проникновения в столь богатые пушниной места восточных купцов 14 .

Итак, арабо-персидские источники вполне определенно указывают на существование в Восточной Европе у восточнославянского населения ряда политических объединений, предшествующих складыванию Древнерусского государства. Тем не менее, к разряду гипотезы следует отнести время образования этих «предгосударственных образований». Существует также опасность, что в восточных источниках были перенесены, спроецированы на более раннее время позднейшие реалии.

К IX в. относится информация ряда независимых и точно датированных источников о появлении в Восточной Европе сильного политического образования, являющегося инициатором своих собственных акций внешнеполитического характера.

В ряду этих источников первостепенное значение принадлежит данным «Вертинских анналов». Интересующее нас сообщение этого источника позволяет сделать важные выводы о существовании в Восточной Европе (точной локализации анналы не дают) политического образования, выступающего с важными инициативами.

Фрагмент рукописи, касающейся народа «рос», принадлежал придворному капеллану Пруденцию, работавшему во времена императора Людовика I (814-840) и западнофранкского короля Карла Лысого (840-877) 15 . Следовательно, Пруденций мог быть очевидцем события, которое приводится под 839 г. В этом году, согласно рассматриваемому источнику, к франкскому императору Людовику прибыло посольство византийского императора Феофила (829-842). Феофил прислал «некоторых людей, утверждавших, что они, то есть народ их, называется Рос (Rhos); король (rex) их, именуемый хаканом (chacanus), направил их к нему, как они уверяли, ради дружбы». Эти представители народа «рос» не могли безопасно вернуться домой тем же путем, каким прибыли в Константинополь, поскольку эту дорогу преграждали «исключительно свирепые народы». Видимо, общая тревожная ситуация в Европе, подвергавшейся нападениям викингов, заставила самого франкского императора произвести дознание. В итоге выяснилось, что послы от кагана «росов» происходили из «свеонов», то есть шведов. Это еще более насторожило императора, решившего задержать послов, «пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями, или нет» 16 .

Из содержания сообщения Пруденция можно очертить круг использованных им источников о «росах»: это письмо императора Феофила, устные сведения от посланников византийского императора и рассказы русских послов. Но данные Вертинских анналов не дают возможности выяснить, кто же наделил правителя «росов» высоким титулом «каган» - его послы или же чиновники византийской канцелярии. Эта информация могла содержаться и в письме Феофила 17
.
Рассмотренное сообщение Вертинских анналов оставляет и множество других вопросов: данные этого источника не позволяют уверенно локализовать подвластное «кагану росов» политическое образование; нет возможности определить, какое население было подвластно «кагану росов» и какую роль в новом политическом образовании играли норманны. В сообщении Пруденция только имя народа «рос» позволяет связать местонахождение нуждавшегося в установлении добрососедских отношений политического объединения с территорией восточных славян. Ряд логичных доводов - о том, что титул кагана мог быть заимствован только непосредственными соседями Хазарии 18 , что хазарским послам было удобнее возвращаться через Крым и в целом возвращение не представляло бы никакой сложности 19 , что нет известий об использовании хазарами норманнов в качестве послов, что титул каган никогда не использовался правителями Скандинавии 20 , - разбивается о разнообразие вариантов исторического развития, дающее возможность, при отсутствии точных указаний источников, выдвигать различные гипотезы о происхождении тех или иных явлений 21 . Тюркский титул правителя как будто указывает на близость к Хазарскому каганату 22 . Но общеизвестно участие норманнов в далекой международной торговле, в которой Хазария играла ключевую роль. Достаточно влиятельный правитель любой территории, не обязательно соседней, а например, связанной торговым путем с Хазарией, мог «дерзнуть» титуловаться хаканом-каганом.

Между тем, обозначение правителя народа «рос» титулом каган (хакан) само по себе заключает значительную информацию. Видимо, Пруденцию был хорошо знаком этот титул, он привел его в наиболее привычной для себя форме chacanus. Титулом «каган» или «хакан» (греч. χαγαϑος) у первоначальных его носителей - тюрок - было принято обозначать верховного правителя, под началом которого находились другие властители, ниже его по рангу 23 . В середине IX в. в реальной государственно-политической практике титул «каган» использовался в Хазарии. Это было прекрасно известно в Византии, поэтому нет необходимости искать в правителе народа «рос» хазарина. Очевидно, что речь идет о каком-то новом политическом образовании, о котором еще нет точных сведений в византийской канцелярии, в Западной же Европе в IX в. не признавали титул кагана даже за хазарским правителем.

В составе «Салернской хроники» («Chrpnicon Salernitanum») X в. сохранилось послание франкского императора и итальянского короля Людовика II (844-875), направленное в 871 г. византийскому императору Василию I (867-886). Помещенное в хронике послание являлось ответом на письмо византийского императора, не желавшего признавать за Людовиком II титул императора. По мнению Василия I, каждый государь имеет свой титул: так, титул кагана (chaganus) носят правители аваров, хазар и норманнов; Людовик же должен довольствоваться титулом rex 24 . Уязвленный Людовик пространно прокомментировал доводы Василия и отметил, что знает только аварского кагана: «Хаганом (chaganus) мы называем государя (praelatus) авар, а не хазар (Gazani) или норманнов (Nortmanni)» 25 .

В государствах-наследниках Франкской империи, созданной Карлом Великим, хорошо помнили о разгроме Аварского каганата на рубеже VIII-IX вв., но среди известных европейским жителям норманнов не было предводителей с титулом «каган».

Из переписки монархов можно сделать важный вывод: в византийской императорской канцелярии в начале 70-х годов IX в. знали предводителя норманнов, власть которого соотносилась с властью аварского и хазарского правителей. Рассмотренный источник позволяет предположить, что в данном случае речь идет о предводителе народа «рос», упомянутого в Вертинских анналах. Нет сомнений в том, что под норманнами интересующего нас сообщения Салернской хроники имеется в виду именно русь (греч. народ «рос»).
Это находит многочисленные подтверждения в византийских и западноевропейских раннесредневековых источниках. Так, в «Венецианской хронике» Иоанна Диакона (рубеж X-XI вв.) русь, напавшая в 860 г. на Константинополь, названа «народом норманнов» (Normanorum gentes) 26 .

Наделение правителя русов титулом «каган» характерно и для арабо-персидской исторической традиции, причем русы в наиболее ранних восточных источниках последовательно отделяются от собственно славян.

К IX в. относится составление чрезвычайно ценной сводки данных о народах Восточной Европы, которую условно называют «Анонимной запиской». Содержащийся в ней рассказ об «острове русов» является первым в средневековой арабо-персидской литературе связным описанием различных сторон жизни русов, их отношений со славянами и другими народами 27 . Предположительным автором «Анонимной записки» мог быть Ибн Хордадбех или ал-Джайхани 28 .

Именно к «Анонимной записке» восходят все упоминания в арабской литературе о кагане русов. Хотя оригинал этого текста не сохранился, он известен из многих источников. Наиболее близок ко времени написания «Анонимной записки» труд Ибн Русте «Дорогие драгоценности», составленный в виде энциклопедии в 903-913 гг. 29 Информация, приводимая Ибн Русте о русах и славянах, представляет чрезвычайную ценность; наряду с обстоятельными этнографическими зарисовками ученый останавливается и на вопросе о характере верховной власти. О русах Ибн Русте пишет следующее: «Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове, окруженном озером <...> У них есть царь {малик), называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают...». Характеристика русов Ибн Русте достаточно точно определяет образ жизни скандинавов-викингов: «И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие-торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям». И далее: «Они храбры и мужественны, и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью. Побежденных истребляют и (или) обращают в рабство. Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Но на коне смелости не проявляют, и все свои набеги и походы совершают на кораблях» 30 . Не менее интересна информация Ибн Русте о славянах: «Глава их коронуется, они ему повинуются и от слов его не отступают. Местопребывание его находится в середине страны славян. И упомянутый глава, которого они называют "главой глав" (ра"ис ар-руаса), зовется у них свит-малик, и он выше супанеджа, а супанедж является его заместителем (наместником)».

Наиболее полная версия «Анонимной записки» сохранилась в составе книги персидского автора середины XI в. Абд ал-Хай Гардизи «Краса повествований». Рассказ Гардизи о русах и славянах помещен в заключительной части его труда наряду с повествованием о различных тюркских народах, к которым автор причислил и ряд иноэтничных племен (население Тибета, Китая, славян, русов, алан и др.) 31 . В целом информация Гардизи совпадает с данными Ибн Русте, но есть и разночтения, которые показывают, что они пользовались общими источниками 32 . Согласно Гардизи, остров русов располагается не в озере, а в море. Приводит персидский автор и численность населения острова - 100 тысяч человек. Рассказывая о славянах Гардизи неоднократно указывает на их напряженные отношения с венграми: «И они (венгры) побеждают славян и всегда одерживают верх над славянами и рассматривают их (как источник) рабов. И венгры-огнепоклонники и ходят к гуззам, славянам и русам и берут оттуда пленников, везут в Рум (Византию) и продают». Информация об организации власти у славян в целом совпадает с сообщением Ибн Русте: «Их глава носит корону, и все они почитают его и повинуются ему, и первый из их глав (вождей?) зовется свиет-малик, а его заместитель - свих». Гардизи отмечает и существование у славян имущественной дифференциации: «Есть у них люди, которые имеют у себя 100 больших кувшинов медового напитка» 33 .

Данные «Анонимной записки» были зафиксированы и в других восточных источниках: «Худуд ал-Алам» (с араб. «Пределы мира»), труде «Книга творения и истории» ал-Мукадцаси (X в.), труде ал-Марвази «Природа животных».

Таким образом, рассмотренный комплекс арабо-персидских источников создает картину сложного процесса политического развития восточных славян, в котором значительную роль играли скандинавы (именно они называются «русами»).

В целом же можно сделать вывод, что появление в IX в. в Восточной Европе (!) нового политического объединения с предводителем, наделяемым титулом каган, было замечено соседними государствами как в Западной Европе, так и на Востоке. Важно отметить, что в западноевропейских источниках, как и в восточных, которые используются для доказательства существования в 40-70-х годах IX в. «Русского (Киевского) каганата», собственно о каганате не говорится. В источниках нет информации о структуре государства, подчиненного кагану «росов», составе его подданных, подтверждающей «имперский» статус правителя 34 . Исключительно логика современного исследователя позволяет увидеть в кагане народа «рос» главу «восточнославянского территориального образования» в Среднем Поднепровье, быстрой концентрации властных функций которого способствовала военная опасность со стороны Хазарии» 35 . Отмеченное в западных источниках наделение титулом «каган» может свидетельствовать лишь о «претензиях, которые выдвигали "люди Рос", стремясь на равных строить свои отношения с греками, франками и хазарами» 36 . При этом титул «каган» не обязательно мог быть заимствован у хазар, а его принятие свидетельствовать о «полной независимости русов в 30-60-х гг. IX в. от Хазарского государства и вместе с тем, возможно, о подчинении их в более раннее время Хазарией» 37 . Тесное общение славян с тюркоязычными народами, в том числе и аварами, предполагает значительно более давнюю известность тюркской титулатуры в Восточной и Центральной Европе. В IX в. титул «каган» оказывался единственным в регионе расселения восточных славян дававшим его обладателю международное признание. По мнению И. Г. Коноваловой, в принятии рассматриваемого восточного титула «следует видеть не столько следствие хазарского влияния, сколько формальную самоидентификацию, предопределенную внешними обстоятельствами» 38 .

Но если в Восточной Европе в IX в. появилось сильное политическое образование, трудно представить, чтобы оно осталось незамеченным византийскими авторами. И действительно, византийские источники зафиксировали повышение активности русов именно в это время.

Характер и содержание отношений Византии и русов в первой половине IX в. позволяют раскрыть два источника: «Житие Стефана Сурожского» и «Житие Георгия Амастридского». Первое из них сохранилось только в поздней копии XIV-XV вв., что дает возможность списать на позднейшую редакцию некоторые его явные нелепости, но в то же время заставляет сомневаться в его подлинности. «Житие Стефана Сурожского» рассказывает о набеге «великой русской рати» из Новгорода во главе с князем Бравлином в конце VIII в. на южнокрымские города, в том числе и на Сугдею (Сурож, совр. Судак). После ограбления города князь внезапно заболел и исцелился только после крещения 39 . Аналогичный сюжет мы находим и в «Житии Георгия Амастридского», в тексте которого 40 содержится древнейшее упоминание имени руси на греческом языке ("Ρωϲ). Набег росов - «народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия» - произошел на этот раз на византийский город Амастриду (на черноморском побережье Малой Азии), где архиепископом некогда был Георгий. В полном соответствии с каноном святости, чудеса продолжают происходить и у могилы святого. Вот и предводитель росов, пораженный чудесными знамениями у гробницы Георгия, прекратил насилия и принял христианство 41 . События эти датируются временем до 842 г. 42 Согласно информации «Вертинских анналов», в 838 г. в Константинополь прибыло мирное посольство русов, видимо, не имевшее никаких результатов. Предполагают, что после этой неудачной внешнеполитической акции и произошел набег на Амастриду (около 840 г.) 43 . Наряду с проявлением агрессии, чрезвычайно напоминающей поведение викингов в Западной Европе, русы были заинтересованы и в торговле в причерноморском регионе. Можно припомнить известия Ибн Хордадбеха, относящиеся к 30-40-м годам IX в., о купцах-русах, являющихся «видом славян», которые торговали мехами с Византией и иногда из Черного моря через Хазарию и далее по Каспию доходили до Джурджана 44 .

860-м годом датируется еще более серьезное нападение русов на Византию. Сообщение об этом событии сохранилось во множестве источников: две гомилии (речи-беседы) «На нашествие росов» патриарха Фотия, его же «Окружное послание восточным патриархам», «Житие патриарха Игнатия», хроника Симеона Логофета (ее называют также хроникой продолжателя Георгия Амартола), «Продолжатель Феофана», «Обозрение истории» Иоанна Скилицы, «Сокращение историй» Иоанна Зонары, «Хроника» Михаила Глики, «Хроникон венетов» Иоанна Диакона; в том числе и в русских летописях (где неверно датируется: в ПВЛ и Никоновской летописи 866 годом, в Новгородской Первой летописи-в недатированной части) 45 . Благодаря так называемой «Брюссельской хронике» (XI в.) известна точная дата нападения русов - 18 июня 860 г. 46 В этот день к Константинополю подошел вражеский флот в 200 кораблей. Появление врага с севера оказалось полной неожиданностью; положение осложнялось тем, что византийский император Михаил III (842-867) находился в это время в походе против арабов. Но штурмовать столицу империи русы не спешили, их больше привлекала возможность получить легкую добычу, разоряя окрестные монастыри и дворцы. Русы ограбили также Принцевы острова в Мраморном море в 100 км от Константинополя. Спасло жителей столицы чудо: после того как вокруг стен была обнесена священная риза Богородицы, враги сняли осаду и отошли от города, а погружение в воду покрова (мафория) Богородицы имело еще больший эффект: поднялась буря, погубившая флот руси. Если верить «Окружному посланию» патриарха Фотия, заступничество высших сил так впечатлило русов, что вскоре они заключили мир с империей и решили принять крещение. Посланный к руси епископ около 866/67 г. сообщил об успехах своей проповеди. Жизнеописание императора Василия I Македонянина (867-881), написанное его внуком Константином VII Багрянородным (913-959), содержит более подробную информацию о судьбе первой христианской миссии среди русов или рассказывает о новом мероприятии Восточной церкви 47 . Посланный патриархом Игнатием, преемником Фотия, архиепископ, несмотря на подтверждение русами мирного соглашения и согласия принять крещение, был встречен с недоверием. Только явленное чудо с Евангелием, не сгоревшим в огне, убедило русов все-таки склониться к правильной вере 48 .

Когда создавался первый древнерусский летописный свод, прошло уже около двухсот лет после рассмотренного события, о нем совершенно было забыто. Но под рукой летописца оказалась греческая хроника («Временник») Георгия Амартола, из которой и были заимствованы подробности якобы неудачного для русов мероприятия. Некоторые западноевропейские источники позволяют взглянуть несколько иначе на это событие. Так, в письме от 28 сентября 865 г. римского папы Николая I императору Михаилу III говорится о недавнем нападении на Константинополь язычников, которым удалось уйти безнаказанно. В «Венецианской хронике» Иоанна Диакона читаем, что, разграбив пригород византийской столицы, «племя норманнов» «с триумфом отступило восвояси» 49 . Что касается принятия русами христианства, о чем спешил с радостью сообщить в своем послании патриарх Фотий, факт этот, если он и соответствует действительности, особого значения не имел. Византийские источники, рассказывающие о Руси X в., об этом раннем крещении Руси не вспоминают 50 . Исследователи обращают внимание на полемический контекст, в котором было написано послание Фотия: нужно было продемонстрировать успехи византийской христианской миссии именно там, где противники-латиняне видели свидетельство бессилия греков 51 .

Источники, описывающие нападение русов-росов на Византию в 860 г., лучше знают народ, «ставший для многих предметом многократных толков и всех оставляющий позади в жестокости и кровожадности» 52 . Известно, что они пришли с крайнего севера по «судоходным и негостеприимным морям» и поработили живших рядом с ними, отчего «чрезмерно возгордились» 53 . В ряде сочинений итальянских авторов грабительская акция 860 г. приписывается норманнам, причем без сомнения под последними имеются в виду те же самые скандинавы, которые разбойничали в Западной Европе 54 . Однако нет точных указаний на то, где смогли собрать норманны-русы довольно значительные силы (200, а по некоторым данным 360 кораблей), какие соседние народы они покорили.

Тот факт, что позднее этноним росы-русы связывается исключительно с восточнославянским населением, позволяет предположить, что наряду с норманнами-варягами русских летописей - в рассмотренных выше внешнеполитических акциях принимали участие (активное или пассивное) и славяне. О существовании в 50-е годы IX в. именно славянского политического объединения в Восточной Европе, представляющего серьезную силу, свидетельствуют данные ал-Иа"куби. В своем труде «Книга стран» он записал, что в связи с арабским давлением на ценар (санарийцев) жители земель, прилегающих к Дарьяльскому ущелью, вынуждены были обратиться к трем известным властителям, которые могли оказать им военную поддержку: «сахиб ар-Рум» (византийскому императору), «сахиб ар-Хазар» (хазарскому правителю) и «сахиб ас-Сакалиба» (владыке славян) 55 .

О том, что в нападении на Константинополь в 860 г. участвовали главным образом восточные славяне, безусловно утверждают древнерусские источники. Из «Повести временных лет» известно, что в том же году, когда в Новгород был призван княжить Рюрик с братьями, два его «мужа» Аскольд и Дир «поидоста по Днепру» и заняли Киев, где «многи варяги съвокуписта, и начаста владети польскою землею» 56 . Именно под предводительством Аскольда и Дира и был совершен, согласно «Повести временных лет», поход на «Царьгородъ» в 866 г. Никоновская летопись добавляет, что по возвращении Аскольда и Дира из похода «в мале дружине» «бысть в Киеве плач велий», а затем и «глад велий» 57 . Таким образом, древнерусские источники, составители которых в описании подробностей рассматриваемого события опирались на греческую хронику, относят его организацию к региону Поднепровья. Но на известия летописей могли оказать влияние позднейшие реалии, когда Киев являлся столицей Древнерусского государства. К тому же как в Киеве, так и во всем Среднем Поднепровье не найдено никаких следов пребывания скандинавов вплоть до X в. 58

Как бы то ни было, разнообразные сведения о наличии политической силы, способной организовать население для нападения на могущественную империю, а также предпринимающей дипломатические шаги и создающей условия для ведения международной торговли, доказывают выдвинутое предположение о существовании некоего восточнославянского «каганата». Каганатом это политическое объединение позволяет называть титул его правителя, зафиксированный в источниках различного происхождения. Что же касается локализации каганата, то в исторической науке этот вопрос остается дискуссионным, приведены аргументы как в пользу севернорусского, так и в пользу средне-днепровского региона. Высказанное в свое время Г. В. Вернадским предложение размещать Русский каганат на восточном побережье Черного моря 59 ныне не находит поддержки 60 . Нет оснований обнаруживать сильное политическое объединение и в бассейне Оки.

Какие же аргументы приводятся в пользу южной локализации гипотетического «Русского (Киевского) каганата»?

Прежде всего для решения этого вопроса привлекаются данные так называемого «Баварского географа». Документ этот вызывает множество споров: по поводу времени его составления, целей и, главное, содержащейся в нем информации. Новейший исследователь «Баварского географа» А. В. Назаренко пришел к выводу, что этот документ был составлен в южношвабском монастыре Райхенау после начала 870-х годов. При этом единственная сохранившаяся рукопись, вероятно, является оригиналом памятника 61 . Но существуют и другие точки зрения по вопросу о времени создания данного письменного памятника. Так, по палеографическим особенностям текста его предлагали датировать первой половиной или серединой IX в. (Б. Бишофф), исходя из интерпретации содержания документ относили к 817 г. (Л. Гавлик), ко времени между 833 и 890 гг. (П. Раткош), позже 844 г. (X. Ловмяньский, В. Фритце) и даже к периоду сразу после 795 г. (Л. Дралле) 62 . Как бы то ни было, к приводимой в документе информации историки относятся с доверием, несмотря на то что некоторые из содержащихся в нем этнонимов не поддаются идентификации.
Текст «Баварского географа», который по месту создания было бы правильнее называть «швабским» 63 , имеет заглавие: «Описание городов и областей к северу от Дуная» («Descriptio civitatum et regionum ad septentrionalem plagam Danabii»). Данное «Описание» представляет собой перечень племен и народов Центральной и Восточной Европы. Этнонимам, как правило, сопутствуют данные о количестве городов у того или иного народа. Более достоверными являются данные «Баварского географа» об областях, близких к Франкскому государству; по мере удаления от его границ количество городов неумеренно возрастает 64 . Ближе к концу этого уникального документа читаем: «Caziri. civitates. С. Ruzzi. Forsderen. liudi» («Кациры - 100 городов. Руссы. Форшдерен лиуды») 65 .

При анализе данного фрагмента учитывают, что в «Баварском географе» последовательно рядом указываются соседствующие общности. Это облегчает идентификацию некоторых «темных» этнонимов 66 . Упомянутые в документе Caziri - это, несомненно, хазары. Что касается Forsderen. liudi, то, несмотря на некоторые лингвистические сложности 67 , этот этноним отождествляют с древлянами (Forsderen. liudi - это калька с герм, «лесные люди») 68 . Таким образом, Ruzzi «Баварского географа» размещались между хазарами и восточнославянским племенным союзом древлян, то есть на территории Среднего Поднепровья 69 .

Можно согласиться и с теми исследователями, которые указывают на сложность организации акций, подобных нападению на Константинополь в 860 г., с территории, значительно удаленной от Византии 70 .

Кроме того, дипломатические шаги русов, зафиксированные в «Вертинских анналах», приобретают особую значимость, если имела место попытка урегулирования отношений между близкими соседями. Русы были заинтересованы в развитии торговли с Византией и в целом в черноморском регионе, что подтверждают арабо-персидские авторы.

Но стремление русов играть активную роль в данном регионе вызвало противодействие со стороны Хазарии. Одновременно с началом проявления активности русов, отмеченной источниками, в 30-40-е годы IX в. хазары при помощи византийских инженеров возводят на северо-западной границе ряд крепостей, наиболее значительной из которых был Саркел.

Эти сведения приводит Константин Багрянородный в своем знаменитом трактате «Об управлении империей». Византийский император рассказывает о миссии Петроны Каматира в Хазарию 71 . Эта миссия была вызвана тем, что «хаган и rex Хазарии, отправив послов к этому василевсу Феофилу, пррсили воздвигнуть для них крепость Саркел» 72 . Наряду с царскими тяжелыми военными судами (хеландиями), были посланы также суда из Пафлагонии. Видимо, в них находилась основная часть военных инженеров и строителей, которым предстояло строить крепость 73 . В Херсоне византийцы пересели на транспортные корабли, которые доставили их к определенному месту на р. Танаис (Дон). Здесь и была построена крепость. У Константина Багрянородного это событие не датировано. Но благодаря другим византийским источникам - «Продолжателю Феофана» и хронике Георгия Кедрина - известна точная дата строительства Саркела-это 834 год. Согласно сведениям Константина Багрянородного, по возвращении в столицу Петрона Каматир заявил Феофилу: «Если ты хочешь всецело и самовластно повелевать крепостью Херсоном и местностями в нем и не упустить их из своих рук, избери собственного стратига и не доверяй их протевонам и архонтам» 74 . Известно, что до 30-х годов Крым находился в подчинении Хазарии. Предполагается, что за помощь в строительстве крепости Саркел (а по археологическим данным и ряда других укреплений) Хазария уступила империи Крым, превратившийся в новую византийскую фему. Первым ее стратигом стал Петрона Каматир. Построенные греками укрепления предназначались для охраны северо-западных рубежей Хазарского каганата 75 . Видимо, угроза с этой стороны была довольно серьезной, если Хазария пошла даже на уступку части подконтрольной территории.

Археологическими исследованиями выяснено, что в 30-40-е годы IX в. по берегам р. Тихая Сосна (правый приток Дона) и в верховьях Северного Донца было построено еще семь крепостей (это городища Алексеевское, Верхне-ольшанское, Верхнесалтовское, Колтуновское, Красное, Маяцкое и Мухоудеровское). Эти крепости имели отчетливую геометрическую планировку, а по периметру - стены, сложенные из обработанного камня или кирпича. К этому же типу принадлежал и Саркел. Как выяснено исследователями, эти крепости не имеют генетической связи с местным фортификационным строительством.

Таким образом, все отмеченные факты укрепления границы Хазарией свидетельствуют о серьезной опасности, которую каганат видел со стороны северо-запада, а именно со стороны волынцевской культуры. Ареал волынцевской культуры рассматривается некоторыми исследователями в качестве территории гипотетического «Русского каганата». В то же время ареал волынцевской культуры VIII-IX вв., синтезировавшей славянские и степные традиции, совпадал с территорией племен, которые, согласно летописи, платили дань хазарам и были освобождены обосновавшимся в Киеве Олегом 76 .

Установление мирных отношений между греками и хазарами отнюдь не способствовало налаживанию таковых между русами и империей. Этим, возможно, и были вызваны агрессивные акции русов (нападение на Амастриду и Константинополь). Появление хазарских крепостей, расположившихся как раз на границе славянской волынцевской культуры, можно объяснить угрозой со стороны Русского каганата 77 . Хотя стремление хазар укрепить свое положение на границе славянского расселения рядом с причерноморской степью могло быть вызвано также передвижкой кочевников - венгров, печенегов. Но весьма показательно то обстоятельство, отмеченное В.В.Седовым, что русы немногим ранее 842 г. напали на византийский город Амастриду (центр фемы Пафлагония), откуда как раз происходили строители хазарских крепостей 78 .

Целым рядом исследователей (М. Н. Тихомиров, А. Н. Насонов, Б. А. Рыбаков, В. А. Кучкин), проанализировавших данные ономастики, была выделена наряду с Русью в широком смысле, как общим обозначением всех древнерусских земель, «Русская земля в узком смысле слова» (РЗУС) 79 , локализуемая в строго ограниченной области Среднего Поднепровья. Отмечается устойчивое стремление летописей XII в. понимать под Русской землей только Киевское Правобережье с частью более западной территории, а на Левобережье окрестности городов Чернигов и Переяславль. РЗУС сложилась именно в IX в. еще до образования Древнерусского государства, то есть территории Руси в широком смысле, и факт ее существования подтверждает гипотезу о южнорусской локализации Русского каганата 80 .

Однако важным аргументом против южной локализации Русского каганата являются археологические материалы, которые как будто не позволяют обнаружить сколько-нибудь значительного городского поселения на месте Киева на протяжении IX в.

Советскими и современными украинскими археологами хорошо изучены древности Киева, тем не менее единого мнения по вопросу древнейшей истории будущей столицы Древнерусского государства не существует. Поселение на Старокиевской горе возникло еще в VI в., его основали носители пражской культуры. Именно его считали историческим ядром города. Однако в этом поселении отсутствуют черты, выделяющие его из числа обычных земледельческих поселков. Здесь не обнаружены ни ремесленные, ни дружинные комплексы. Поэтому, учитывая подсечный характер земледелия, поселение ожидал в скором времени перенос на новое место. Видимо, еще в VI в. это поселение прекратило свое существование. Исследователями зафиксированы отдельные следы жизнедеятельности славянского населения конца VII-начала VIII в. вне будущей площадки городища, но и они прерываются с появлением под Киевом кочевников. В VIII в. на площадке городища возникает поселение волынцевской культуры, основанное переселенцами с Левобережного Днепра. Но в первой трети IX в. волынцевское поселение сгорело (погибло в результате штурма?). Только в конце IX в. небольшая группа носителей роменской культуры заняла террасу на склоне Старокиевской горы, ниже городища. К IX в. на соседней Замковой горе появляется поселение, относящееся к Лука-Райковецкой культуре 81 . По мнению некоторых исследователей, именно на Замковой горе располагался в X в. княжеский град. С конца IX в. начинает формироваться древнерусский курганный могильник на Старокиевской горе. В центре древнейшего городища было возведено языческое требище (Перуну?), с сооружением которого предположительно было связано строительство новой ограды по периметру городища. В конце IX в. заселяется и киевский Подол. Крайне интересен тот факт, что для древнейших слоев Подола характерны исключительно срубные постройки с глиняными печами, аналогичные домостроительству Новгорода, Старой Ладоги, Полоцка. Эти черты проявляются уже в древнейшем обнаруженном срубе (дендродата 887 г.). Привнесенный новый тип наземных срубных жилищ позволил заселить территорию Подола, ежегодно заливаемую селями и паводками. Свидетельства раннего освоения Подола доказывают его важность как торгово-портового (видимо, сезонного) поселения на ключевом пункте «пути из варяг в греки». Чрезвычайно интересны зафиксированные археологами следы военного конфликта первой трети IX в., в результате которого было уничтожено старокиевское городище (волынцевской культуры). В киевском рву был обнаружен скелет с наконечниками стрел в теле; пожары с человеческими жертвами обнаружены на Битицком городище; недавно найден клад и два обгоревших человеческих черепа в волынцевских жилищах Аидрияшевки. Эти события связывают с началом проникновения в Среднее Поднепровье скандинавов-русов и образованием Русского каганата 82 .

В западной историографии относительно значения Киева в IX в. существует представление, что это время для будущей столицы является одним из наименее интересных периодов в истории этой издревле заселенной местности. «Урбанистический» этап истории Киева датируется 880-ми гг. Только к середине X в. Киев превращается в крупный городской центр. Важно также отметить полное отсутствие в Киеве и на всем Среднем Поднепровье скандинавских находок ранее X в. 83

Отсутствие скандинавских находок XI в. на территории Среднего Поднепровья объясняют иным характером присутствия здесь варягов. В отличие от севера Восточной Европы, на юге варяги первоначально надолго не задерживались и поэтому не оставляли следов в материальной культуре. Южная Русь представляется некоей транзитной зоной, через которую проходили наиболее предприимчивые варяжские конунги со своими дружинами. Их привлекала не собственно славянская территория, а богатые страны Востока и Византия. При этом Киев мог играть роль опорного пункта, базы для набегов. Аналогичные пункты существовали и в Западной Европе 84 . Но организация довольно значительных внешнеполитических акций не могла не привести к тесному взаимодействию с местным славянским населением. В результате и возникло потестарное образование, условно называемое Русским, или Киевским, каганатом, во главе которого стояли скандинавы-варяги. Нет причин называть Русский каганат «не более чем историографическим фантомом» 85: источники дают достаточно информации, позволяющей установить сам факт его существования - об этом свидетельствуют многочисленные упоминания правителя с очень высоким титулом, власть которого, несомненно, не «висела в воздухе», а охватывала определенные территорию и население. Между тем, отстаивая южнорусскую локализацию Русского каганата, необходимо признать, что вопрос этот все же остается дискуссионным.

1 Котляр Н. Ф. Север или юг (к вопросу о возникновении древнерусской государственности) // Образование Древнерусского государства: Спорные проблемы. М., 1992. С. 29-32.
2 Королюк В. Д. Основные проблемы формирования раннефеодальной государственности и народностей славян Восточной и Центральной Европы // Исследования по истории славянских и балканских народов. Эпоха средневековья. Киевская Русь и ее славянские соседи. М., 1972. С. 19.
3 «Орозий короля Альфреда» (кон. IX в) // Матузова В. И. Английские средневековые источники. IX-XIII вв.: Тексты, перевод, комментарий. М., 1979. С. 13-35.
4 Labuda G. Studia nad poczqtkami panstwa polskiego. Poznan, 1988. Т. II. S. 125-166.
5 Magnae Moraviae Fontes Historici. Praha; Brno, 1966. Т. I. S. 121.
6 Флоря Б. H. Формирование чешской раннефеодальной государственности и судьбы самосознания славянских племен чешской долины // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981. С. 105.
7 Solle М. Stara Kourim a projevy velkomoravskc hmotne kultury v Cechach. Praha, 1966. S. 175-176.
8 Фроянов И. Я. Два центра зарождения русской государственности // Фроянов И. Я. Начала русской истории. Избранное. М., 2001. С. 752-762.-«Продолжавшееся в течение VIII-IX вв. сосуществование (видимо, в нелегких и противоречивых внешнеполитических условиях) двух протогосударственных восточнославянских союзов, южного и северного, вряд ли можно оспорить» (Лебедев Г. С. Русь Рюрика, Русь Аскольда, Русь Дира? // Старожитностi Pyci-Украiни. Киiв, 1994. С. 149).
9 Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г.: Памяти чл.-кор. РАН А. П. Новосельцева. М., 2000. С. 316-317.
10 Там же. С. 318.
11 Коновалова И. Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. М., 1999. С. 148.
12 Новосельцев А. П. Восточные источники... С. 320.
13 Там же. С. 319.
14 Там же. С. 323.
15 Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е. А. Мельниковой. М., 1999. С. 288.
16 Вертинские анналы // Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. IX-первая половина XII в. М.; Л., 1989. С. 7-15.
17 Коновалова И. Г. О возможных источниках заимствования титула «каган» в Древней Руси// Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир. М., 2001. Вып. 10. С. 112-113.
18 Артамонов М.И. История хазар. Л, 1962. С. 131; Седов В. В. Русский каганат IX века // Отечественная история. 1998. № 4. С. 9; Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя//Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. С. 367-379.
19 Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 44; Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX-начало XII в.). СПб., 2000. С. 39; Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI-первой трети XIII вв. СПб., 2003. С. 96.
20 Коновалова И. Г. О возможных источниках заимствования титула «каган»... С. 114.
21 «Титул "каган" в принципе мог получить известность в Восточной Европе не только благодаря хазарам, но и через посредство Византии, западных и южных славян и народов Западной Европы, знакомство которых с этим титулом независимо от Хазарии относится к более раннему периоду, когда Хазарского государства еще не существовало» (Коновалова И. Г. О возможных источниках заимствования титула «каган»... С. 121).
22 Назаренко А. Две Руси IX века//Родина. 2002. № 11-12. С. 17.
23 Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя.
С. 369.
24 Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства // Славяноведение. 2001. № 4. С. 56.
25 Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 290.
26 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 290; Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства. С. 56; Коновалова И. Г. О возможных источниках заимствования титула «каган»... С. 115.
27 Коновалова И. Г. О возможных источниках заимствования титула «каган»... С. 117.
28 Калинина Т. М. Интерпретация некоторых известий о славянах в «Анонимной записке» // Древнейшие государства Восточной Европы. 2001 г.: Историческая память и формы ее воплощения. М., 2003. С. 204-205.
29 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 208.
30 Новосельцев А. П. Восточные источники... С. 303-304.
31 Качинина Т. М. Интерпретация некоторых известий о славянах в «Анонимной записке». С. 206.
32 Новосельцев А. П. Восточные источники... С. 287.
33 Там же. С. 296.
34 Петрухин В. Я. «Русский каганат», скандинавы и Южная Русь: Средневековая традиция и стереотипы современной историографии // Древнейшие государства Восточной Европы. 1999 г. Восточная и Северная Европа в средневековье. М., 2001. С. 132-«...понятие "Русский каганат" - не более чем историографический фантом».
35 Свердлов М. Б. Домонгольская Русь... С. 99.
36 Петрухин В. Я. О «Русском каганате», начальном летописании, поисках и недоразумениях в новейшей историографии//Славяноведение. 2001. № 4. С. 79.
37 Седов В. В. Русский каганат IX века// Отечественная история. 1998. № 4. С. 9.
38 Коновалова И. Г. О возможных источниках заимствования титула «каган»... С. 125.
39 Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000 г. Проблемы источниковедения. М., 2003. С. 4.
40 Сохранилась единственная рукопись X в.
41 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 90-91.
42 Васильевский В. Г. Труды: В 4 т. Пг., 1915. Т. 3. С. 64.
43 Седов В. В. Русский каганат IX в. С. 8.
44 Новосельцев А. П. Восточные источники... С. 291; Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 206; Коновалова И. Г. Пути сообщения в Восточной Европе по данным средневековых арабо-персидских авторов // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. С. 128; Калинина Т.М. Заметки о торговле в Восточной Европе по данным арабских ученых IX-X вв. // Там же. С. 113.
45 Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 13; Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // ПСРЛ. М., 2000. Т. 9. С. 9; Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950. С. 105.
46 Запись о нападении 860 г. в «Брюссельской хронике», вероятно, сделана очевидцем, поскольку никакому другому событию не было уделено столько внимания (Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь... С. 155-156).
47 Иванов С. А. Византийское миссионерство: Можно ли сделать из «варвара» христианина? М., 2003. С. 170.
48 Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь... С. 8-9.
49 Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь... С. 8-9; Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства. С. 61-62.
50 Иванов С.А. Византийское миссионерство. С. 171.
51 Петрухин В. Я. О «Русском каганате», начальном летописании, поисках и недоразумениях в новейшей историографии//Славяноведение. 2001. № 4. С. 81.
52 Кузенков П. В. Поход 860 г. на Константинополь... С. 75.
53 Там же.
54 Там же. С. 150-154.
55 Седов В. В. Русский каганат IX в. С. 9.
56 Повесть временных лет. С. 13.
57 Там же; Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. С. 9.
58 Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства. С. 66.
59 Вернадский Г. В. Древняя Русь. М.; Тверь, 1996. С. 287-293.
60 Хотя иногда появляется в западной историографии (М. Богачек (Гольдельман)).
61 Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII вв. М., 2001. С. 69. - См. также: Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков: Тексты, перевод, комментарий. М., 1993. С. 7-9, 12-13.
62 Там же. С. 56-59; Седов В. В. 1) Русский каганат IX века. С. 7; 2) Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 63.
63 До нашего времени он дошел в единственном списке в составе сборника, хранящегося в Баварской государственной библиотеке в Мюнхене.
64 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 293. Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков. С. 14-15. - В. Я. Петрухин предполагает, что на количество городов «Баварского географа» оказала влияние средневековая традиция, восходящая к Библии. (Петрухин В. Я. Традиция и исторический факт в средневековой историографии: Мотивы и числа (Историографические заметки) // Древнейшие государства Восточной Европы: Материалы и исследования. 2003. Мнимые реальности в античных и средневековых текстах. М., 2005. С. 183-184).
65 Назаренко А. В.: 1) Древняя Русь на международных путях. С. 54-55; 2) Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков. С. 14-15.
66 Горский А. А. Баварский географ и этнополитическая структура восточного славянства // Древнерусские государства Восточной Европы: Материалы и исследования. 1995 г. М., 1997. С. 273.
67 Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков. С. 43.
68 Горский А. А. Баварский географ... С. 278.
69 Там же. С. 278. - Ареал волынцевской археологической культуры: Седов В В.: 1) Русский каганат IX века. С. 7; 2) Древнерусская народность. С. 63.
70 Назаренко А. Две Руси IX в. С. 17.
71 Важность этой миссии подчеркивается тем, что Каматиры принадлежали к знатным фамилиям, а Петрона приходился братом жене императора Феодоре.
72 Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С. 171.
73 Седов В. В. Русский каганат IX века. С. 5.
74 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 173.
75 Седов В. В. Русский каганат IX века. С. 5-6.
76 Петрухин В. Я. История славян и руси в контексте библейской традиции. С. 101.
77 Седов В. В. Русский каганат IX в. С. 6; Новосельцев А. П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. М., 2000. С. 464.
78 Седов В. В. Русский каганат IX в. С. 8.
79 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951.
80 Назаренко А. Две Руси IX века. С. 18-19.
81 Комар А. К дискуссии о происхождении и ранних фазах истории Киева//Ruthenica. Kиiв, 2005. Т. IV. С. 119-124.
82 Там же. С. 133-136.
83 Цуке/хман К. Два этапа формирования Древнерусского государства. С. 66.
84 Мельникова Е. Варяжская доля. Скандинавы в Восточной Европе: хронологические и региональные особенности//Родина. 2002. № 11-12. С. 31-32.
85 Петрухин В. Я. «Русский каганат», скандинавы и Южная Русь... С. 132.

Русский каганат восточных источников и Бертинских анналов исследователь рассматривает в альтернативе «скандинавы – Киев» и локализует в районе Ладоги, ибо в Киеве начала IX в. нет монетных кладов и «скандинавских» археологических комлексов. При аргументации разделении Восточно-Европейской равнины на сферы норманнского и хазарского влияния В. Я. Петрухин широко использует археологический материал самой развитой в Восточной Европе культуры – салтово-маяцкой, трактуя ее как государственную для Хазарского каганата. Титул хакана у русов-норманнов ученый муж понимает как свидетельство не территориального соседства с хазарами, а «политического» («русь претендовала на роль, равную хазарам»).

Эта интерпретация предыстории Киевской Руси на данном этапе принимается почти всеми источниковедами и археологами, несмотря на то что логика Петрухина и уровень его аргументации не поднимается выше норманистов XVIII в., а археологические и письменные источники, данные смежных дисциплин и лингвистики трактуются крайне произвольно. Не смущают неонорманистов и новейшие данные антропологии – науки, которую трудно упрекнуть в гипотетичности. В настоящее время скандинавскими признаются лишь три краниологические серии: из курганов Шестовицы (вторая половина Х в.), Старой Ладоги (не ранее XI в.) и Куреванихи-2 (XII – XIII вв.) , а так называемые «скандинавские комплексы» были характерны для всего циркумбалтийского региона.

В знаменитых дружинных могильниках Гнездово и Тимерево, инвентарь которых норманисты до сих пор трактуют как скандинавский, после смены погребального обряда на ингумацию (трупоположение),нет ни одной близкой к скандинавским к раниологической серии .

Но неонорманисты игнорируют не только современные объективные исследования, но и наследие историографии прошлого, накопленное за три века дискуссии о происхождении племени русь.

С альтернативной и относительно новой версией выступил лишь археолог, автор одной из основных концепций этногенеза славян, В. В. Седов, всегда занимавший компромиссную позицию в спорах о начале Руси. В 1998 г. он посвятил отдельную статью проблеме Русского каганата, а годом позже включил результаты исследования в монографию «Древнерусская народность».

Декларируя антинорманистские взгляды, В. В. Седов отождествляет Русский каганат с территорией, принадлежавшей славянам волынцевской археологической культуры конца VII – VIII вв., распространявшейся от Левобережья Днепра до бассейна Среднего Дона и Верхней Оки.

Работа Седова сталапервой попыткой локализации Русского каганата каксамостоятельного сильногого сударства на основе комплексного использования данных археологии, нумизматики, лингвистики и аутентичных письменных источников. Автор верно отмечает один из главных просчетов своих предшественников и оппонентов: информация о русах, содержащаяся в арабо-персидских и византийских источниках IX – XII вв., обычно рассматривается суммарно, без выделения исторических периодов. Хотя этнокультурная карта Восточной Европы начала IX в. очень отличалась от следующих столетий.

Действительно, к 1990-м гг. археологами были выделены ареалы практически всех культурно-исторических общностей Восточной Европы VIII – IX вв. Самостоятельность и важную политическую роль Русского каганата Седов доказывает, развивая почти забытые идеи Д. И. Иловайского и Г. В. Вернадского о могучем западном противнике Хазарии, против которого был построен Саркел . Археолог отмечает такую черту государственности, как собственная монета, правильно отрицая развитие монетного дела в жившей транзитной торговлей Хазарии (что по нынешним временам уже немалая смелость). Широко используется ученым и информация о территории русов в восточных источниках и Баварском географе, которые однозначно локализуют русов начала IX в. западнее хазар и восточнее славянских племен Среднего Поднепровья.

Резкое разделение русов и славян в арабо-персидской географии Седов объясняет долгой изолированностью племен волынцевской культуры от остального славянского мира (волынцевская культура генетически связана со славянским населением Поволжья IV – VII вв.). Существование Русского каганата, объединявшего полян, северян, вятичей и донских славян при главенстве русов-волынцевцев, Седов датирует 830-860-ми гг. (начало государственности связано с освобождением от хазар, гибель – с подчинением им же, подтвержденным Начальной летописью).

Очевидно, что при всем антинорманизме В. В. Седов принимает разделение Восточной Европы VIII – начала IX в. на норманнскую и хазарскую сферы влияния и по сути не является оппонентом неонорманистов. Версия Седова имеет существенные недостатки прежде всего в использовании археологического материала (с трактовкой письменных источников можно в целом согласиться). Во – первых, это явное несовпадение в датировке существования «русской» волынцевской культуры VIII – начала IX вв. и каганата с русами во главе (в начале IX в. происходит трансформация волынцевской культуры в роменскую, отождествляемую с летописными северянами). Кроме того, на территории каганата (если это славяне-волынцевцы), вступившего в борьбу с Хазарией,отсутствуют укрепленные поселения, что говорит как раз омирной жизни. Неясен и путь в Поволжье носителей именьковской культуры, заимствовавших, по мнению Седова, этноним русь у иранцев Поднепровья. Не произвел археолог и сопоставления обряда захоронения руса у большинства арабских авторов (ингумация в «могиле наподобие большого дома») и волынцевской культуры (славянское трупосожжение). Все эти замечания не позволяют согласиться с В. В. Седовым в отождествлении Русского каганата и волынцевцев.

Историческая ситуация в Юго-Восточной Европе в первой половине IX в.

по В. В. Серову: а – археологические ареалы славян, б – территория салтово-маяцкой культуры, в – ареал волжских болгар, г – муромы, д – мордвы, е – хазарские крепости, выстроенные византийскими мастерами в 830-х гг., ж – хазарские городища, на которых византийскими строителями в теже годы были воздвигнуты каменные форт и фикации, з – прочие крепости Хазарского каганата и места находок пяти – и семи лучевых височных колец (четвертой группы по Е. А. Шинакову), к – этнонимы «Баварского географа»

Но несомненно, за долгие годы это первый большой шаг навстречу решению проблемы, а значит – истине. Исследование Седова показывает, что имеющиеся в распоряжении современного историка сведения делаютвозможной аргументированную трактовку корпуса источников о Русском каганате начала IX в., определение его места в истории Восточной Европы раннего Средневековья и связи с Киевской Русью. Прежде препятствием к решению этой проблемы служило сначала отсутствие археологических данных, а затем нежелание исследователей проделать, невзирая на уже сложившиеся концепции, обширную компаративную работу над памятниками археологии и письменности. В качестве причины можно также выделить неизбежно встающий при исследовании данной проблемы вопрос о народах, носящих имя «русов», и их локализации, который на современном этапе развития исторической мысли до конца не разрешен. Сейчас совершаются лишь первые попыткилокализации русов с хаканом во главе, то есть определения их территории и этнической принадлежности путем сопоставления данных письменных источников и материальной культуры во всех важнейших аспектах.

Главное – что российская наука сейчас впервые имеет достаточно материала, чтобы раскрыть загадку Русского кагана – та, мучившую ученых уже триста лет. А значит, нанести на историческую карту первое русское государство.

РУСЫ И ИХ СОСЕДИ ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ

«НАРОД НЕ ИЗВЕСТНЫЙ, НО ПОЛУЧИВШИЙ ИМЯ…»

Появление этнонима «русь» в Европе

Проблема происхождения этнонима «русь» – одна из самых сложных и запутанных. И во многом потому, что это название встречается в Средние века в самых разных областях Европы, обозначая явно не одно и то же. Русов знают и арабы, и персы, и франки, и византийцы. Когда впервые состоялось знакомство этих народов с русами – определить очень трудно. С одной стороны, во многих поздних сочинениях, когда уже широко была известна Киевская Русь, а потом и Московия, в рассказах о событиях IV – VIII вв. называются русы.

4 907

Информация о русах, содержащаяся в произведениях византийских и арабских авторов IX-XII вв., обычно рассматривается исследователями суммарно, без попыток выделения отдельных исторических периодов. Фрагментарность и некоторая противоречивость данных о русах в раннесредневековых источниках дали возможность историкам высказать множество различных предположений с весьма неоднозначными выводами, которые нередко прилагаются как к IX, так и к X-XI вв.

Между тем современная археология располагает конкретными материалами для воссоздания исторической ситуации в Восточной Европе по отдельным хронологическим срезам. Этнокультурные карты, составленные по археологическим данным, достаточно определенно свидетельствуют, что историческая ситуация IX в. самым существенным образом отличалась от той, которая наблюдалась в следующем столетии. Поэтому прямой перенос источниковых сведений, относящихся к X-XI вв., на предшествующий период восточноевропейской истории абсолютно не правомерен.

В настоящей статье на основании исторических источников и данных археологии исследуются события, имевшие место в южной части Восточной Европы в IX в. — до 882 г., когда, как сообщает Повесть временных лет, Олег из Новгорода, собрав войско, направился в Среднее Поднепровье, овладел Киевом «и беша у него варязи и словени и прочи прозвашася русью».

В VIII-IX вв. ведущее место в истории южных земель Восточной Европы принадлежало Хазарскому каганату. Это было довольно мощное государственное образование, сумевшее длительное время сдерживать натиск Арабского халифата на юге и подчинившее ряд воинственных кочевых племен, населявших степи Юго-Восточной Европы. Хазария занимала обширную территорию, включавшую на юге Восточное Приазовье, Кубань и предгорья Кавказа вплоть до Каспийского моря, на севере — среднее течение Дона и весь бассейн Северского Донца, на западе — Северное Приазовье и часть Крыма.

Население Хазарского государства было полиэтничным, в его составе были хазары, аланы, болгары, угры, славяне, а также мелкие племенные группы. Арабские авторы сообщают о десятке городов-крепостей Хазарии, имевших мощные каменные фортификационные сооружения. Они сосредоточивались в основном на юго-востоке страны, куда через Дербентские «ворота» в первую очередь могли проникнуть войска главного противника Хазарии — Арабского халифата. В VIII в. на очерченной территории Хазарской державы получила распространение салтово-маяцкая культура.

Как показал М.И. Артамонов, это была культура всего населения Хазарского государства, хотя по деталям погребальной обрядности, керамическому материалу и особенностям домостроительства выявляются места проживания различных племенных групп, входивших в состав Хазарии.

Вам необходимо получить большое количество подписчиков и друзей своего твиттер аккаунта в максимально быстрые сроки? Воспользуйтесь сервисом накрутка твитере . Качественно, выгодно и ответственно. Самые низкие цены РУнета.

В 20-30-х гг. IX в. у Хазарского государства появился новый мощный соперник. В начале 30-х гг. правители Хазарии уже не могли сдерживать натиск некоего воинственного соседа и были вынуждены направить послов в Византию с просьбой о помощи в крепостном строительстве. Византийский император Феофил (829-842 гг.) благожелательно отнесся к этой просьбе. Константин Багрянородный сообщает, что в Хазарию направилась миссия во главе с Петроной Каматиром.

Очевидно, в Константинополе придавали этой миссии большое значение: Каматиры принадлежали к знатным фамилиям, а Петрона приходился братом Феодоре — жене императора. Византийская экспедиция в Хазарию состояла из двух частей. На царских судах, вышедших из Константинополя, по-видимому, находились сам Петрона, сопровождавшие его и охрана. Кроме того, по распоряжению императора в экспедиции в Хазарию участвовала группа людей из Пафлагонии — византийской фемы, расположенной на южном побережье Черного моря.

Пафлагонцы прибыли в Херсон отдельной флотилией. Скорее всего, они составляли основную часть военных инженеров и строителей, которым предстояло заниматься в Хазарии фортификационной деятельностью. Сам Петрона, как и его сестра- императрица, происходили из Пафлагонии; именно этим, нужно полагать, объясняется использование для выполнения военно-инженерных работ в Хазарии мастеров из этой фемы. При дворе Феофила было немало выходцев из восточных провинций Византийской империи, которые имели большой вес в Константинополе.

Далее Константин Багрянородный рассказывает о постройке экспедицией Петроны Саркела — мощной крепости на левом берегу Дона (в устье р. Цимла). Она имела в плане форму четырехугольника размером 193,5×133,5 м, кирпичные стены толщиной 3,75 м и башни по углам и вдоль стен . Константин Багрянородный не называет точной даты возведения крепостных сооружений Саркела. Но о строительстве Саркела сообщают еще «Продолжатель Феофана» и Георгий Кедрин (исследователи полагают, что все эти сообщения восходят к единому несохранившемуся источнику IX в.). Кедрин датирует экспедицию Петроны и постройку Саркела 834 годом, «Продолжатель Феофана» помещает это событие перед известием о начале военных действий императора Феофила против арабов в 837 г.

О том, что строители крепости Саркел вышли, скорее всего, из малоазийских провинций Византии, свидетельствуют и результаты археологического изучения этого памятника. Формат кирпича, технология кладки, как и исключительно геометрический план крепости, — отмечал П.А. Раппопорт, — не обнаруживают большого сходства с собственно византийской строительной традицией. Крепостные сооружения Саркела имеют особенности, сближающие их с раннесредневековой строительной техникой Кавказского региона, в частности Албании, при наличии отдельных элементов, сопоставимых с иранским строительством. Такое сочетание строительных приемов свойственно было восточным провинциям Византийской империи.

По возвращении в Константинополь Петрона Каматир заявил Феофилу: «Если ты хочешь всецело и самовластно повелевать крепостью Херсоном и местностями в нем и не упускать их из своих рук, избери собственного стратига и не доверяй их протевонам и архонтам». Как известно, до 30-х гг. IX в. Крымская Готия находилась в подчинении Хазарии. Херсон с округой пользовался самоуправлением и возглавлялся местным должностным лицом — протевоном. Очевидно, в связи с военно-фортификационной помощью, оказанной Византией, Хазария вынуждена была уступить империи Крым, который превратился в новую византийскую фему. Первым стратигом ее стал Петрона Каматир, которого император Феофил направил в Херсон, «повелев тогдашнему протевону и всем [прочим] повиноваться ему. С той поры до сего дня стало правилом избирать для Херсона стратигов из здешних».

Постройка Саркела была, по-видимому, не единственной задачей византийской миссии Петроны. Исследователи не раз обращали внимание на то, что строительство одной крепости было действием, отнюдь не равноценным уступке Херсона с округой Византийской империи. Археологические изыскания показывают, что византийское военно-фортификационное строительство в Хазарии в 30-х гг. IX в. не ограничилось возведением Саркелской крепости. Византийские строители еще произвели весьма обширные работы по укреплению северозападных рубежей Хазарского каганата — в том регионе, где территория салтово-маяцкой культуры вплотную соприкасалась с ареалом волынцевской культуры.

До 30-х гг. IX в. на северо-западном пограничье Хазарии использовались старые укрепления — городища, возникшие еще в скифское время. Они были устроены на труднодоступных мысах коренных берегов рек и воспринимались средневековым населением как естественно защищенные участки местности, способные обеспечить безопасность жителей близлежащих селений. Планировка этих городищ зависела исключительно от природных факторов. Хазары лишь усилили дерево- земляные укрепления некоторых из них. В 830-840-х гг. на северо-западной границе Хазарского государства, по берегам р. Тихая Сосна (правый приток Дона) и в верховьях Северского Донца были воздвигнуты крепости совершенно иного типа. Они имели отчетливую геометрическую планировку, а по периметру — стены, сложенные из обработанного камня или кирпича. Природные факторы в их обороне играли второстепенную роль, естественную защиту имела лишь одна, выходившая к реке сторона крепости. Таких крепостей на салтово-волынцевском пограничье было выстроено семь — городища Алексеевское, Верхнеольшанское, Верхнесалтовское, Колтуновское, Красное, Маяцкое и Мухоудеровское. К этому же типу укреплений принадлежит и Саркел.

Г.Е. Афанасьев, обстоятельно исследовавший укрепленные поселения Донского региона салтово-маяцкой культуры, показал, что названные крепости не имеют генетической связи с местным фортификационным строительством. Их планировка и использованные строительные приемы, несомненно, восходят к традициям византийской крепостной архитектуры. Исследователь, выявляя различия между каменными крепостями Донского региона и синхронными хазарскими фортификациями Дагестана, Прикубанья и Крыма, приходит к заключению, что возведение крепостей на северо-западных рубежах Хазарии не связано с ними и могло быть осуществлено только при участии мастеров из Византийской империи, имевших опыт в строительстве фортификационных сооружений такого характера (к сожалению, автор не уточняет, выходцами из какого региона империи были эти мастера). Аналогичные крепостные постройки, выполненные в технике панцирной кладки — из отесанных каменных блоков с забутовкой из рваного камня и щебня, как отмечает Г.Е. Афанасьев, имеются среди памятников Первого Болгарского царства. Но и там техника фортификационного строительства, согласно данным болгарских исследователей, связана с византийской традицией.

Одновременно со строительством новых крепостей на северо-западных рубежах Хазарского государства существенно реконструируются некоторые старые укрепленные пункты. Один из них — Дмитриевское городище — исследован С. А. Плетневой. Материалы раскопок позволили утверждать, что в 830-840-х гг. в этом поселении, занимавшем площадь 20 м х 40-100 м, по периметру были сооружены мощные «двухпанцирные» стены из белого камня. Исследователь отмечает, что традиции возведения каменных фортификаций в лесостепном Подонье не существовало. В строительстве крепости на Дмитриевском городище, несомненно, участвовали пришлые мастера: в руинах каменной стены при раскопках был обнаружен глиняный сосуд, не свойственный лесостепному региону салтово-маяцкой культуры.

Возведение каменных крепостных стен, подобных укреплениям Дмитриевского городища, зафиксировано археологами еще в четырех пограничных хазарских поселениях того же региона: Кабаново, Коробовы Хутора, Мохнач, Сухая Гомолыша. Местоположение каменных крепостей Хазарии, выстроенных в византийской фортификационной традиции, свидетельствует, что все они предназначались для охраны северо-западных рубежей Хазарского каганата. Западнее и севернее этого государства простирались земли одного из крупных диалектно-племенных образований раннесредневековых славян, которое археологически представлено волынцевской культурой. Очевидно, что эта большая группировка славян и стала в 30-х гг. IX в. угрозой для Хазарского каганата. Другого крупного соперника в Восточной Европе у Хазарии в это время просто не было.

Скандинавы-варяги в первой половине IX в. никак не могли представлять угрозу Хазарскому государству. Их культурные следы фиксируются только в низовьях Волхова. В Ладоге выходцы из Скандинавии появились около 750 г. До 860-х гг. она была небольшим поселением, в котором проживали также славяне и местные приладожские финны. Судя по вещевым и керамическим находкам, Ладога являлась в это время не военным, а торговым или торгово-ремесленным селением.

Две находки скандинавского происхождения, датируемые VIII — первой половиной IX в., обнаружены еще в Сарском городище близ Ростова Ярославского — в предполагаемом центре летописной мери. Связаны ли эти находки с первым проникновением скандинавов в земли Волго-Окского междуречья или же они являются результатом торговых контактов, сказать трудно. Основание всех других поселений и могильников, в которых археология фиксирует присутствие скандинавских культурных или этнических элементов (Новгородское городище, именуемое обычно Рюриковым; Гнездовский археологический комплекс и курганы в Новоселках близ Смоленска; курганные могильники и поселения в округе Ярославля; курганы Юго-Восточного Приладожья; Шестовицкий и Черниговский курганные могильники) относятся к более позднему времени — второй половине IX в. или к рубежу IX и X вв. Волжский и Днепровский водные пути, как свидетельствуют данные археологии и, в частности, карты находок кладов куфических (арабских) монет, в IX в. еще не функционировали.

Итак, если прежде Хазарский каганат имел мощные города-крепости преимущественно на юго-востоке, там, где его потенциальным противником был Арабский халифат, то в 30-х гг. IX в. Хазария вынуждена была создать ценою территориальных уступок с помощью византийских военных инженеров и строителей на северо-западных рубежах достаточно сильную для своего времени систему обороны, способную сдерживать натиск крепнущего соседа — носителей волынцевской культуры. Ареал этой культуры распространялся на все Днепровское левобережье. В регионе Киева волынцевские памятники известны и в правобережье (между нижними течениями рек Роси и Тетерева). На северо-востоке племена волынцевской культуры постепенно расселялись также в бассейне Среднего Дона и на Верхней Оке. Корни волынцевской культуры обнаруживаются в Среднем Поволжье, где в IV-VII вв. существовала именьковская культура, формирование которой было обусловлено миграцией большой группы населения из Черняховского ареала в связи с гуннским нашествием. В конце VII в. в результате расселения в Среднем Поволжье кочевых орд болгар основная масса славян именьковской культуры вынуждена была оставить эти земли и возвратиться в Поднепровье, где и сложилась волынцевская культура.

Именьковская группировка раннесредневекового славянства в течение трех столетий проживала в Среднем Поволжье в изоляции от остального славянского мира. Это не могло не привести к выработке некоторых языковых особенностей диалектного характера. В этом отношении представляют интерес топонимические изыскания О.Н. Трубачева. В левобережной части Днепра и в бассейне Верхнего и Среднего Дона, включая речную систему верховьев Северского Донца (т.е. в ареале волынцевской культуры и в ближайших соседних землях, колонизованных ее носителями или прямыми их потомками), этим исследователем выявлена и описана архаическая (реликтовая) группа славянских гидронимов. Это преимущественно «гидрографические термины, характеризующие особенности воды, ее течения» с элементами специфической семантики, с реконструируемым праславянским причастием от несохранившегося в славянских языках глагола. «По всем признакам это древнейший разряд гидронимов», — подчеркивает О.Н. Трубачев. Произведенное им сравнение гидронимов левобережно-днепровского и донецко-донского ареала с другими праславянскими группами гидронимов демонстрирует обособленность (диалектность) первых.

Имеются и другие языковые данные, свидетельствующие о диалектном своеобразии славянского населения ареала волынцевской культуры. В лингвистической литературе высказаны суждения о топооснове «колодезь» как ареально-диалектном показателе одной из групп восточного славянства. Картографирование гидронимов «колодезь» выявляет их вполне определенную связь с территорией расселения славян, представленных волынцевской культурой. Сведения, содержащиеся в «Описании городов и областей к северу от Дуная» — историческом источнике, условно называемом «Баварским географом», позволяют определить этноним племенного образования, представленного волынцевской культурой. Рукопись «Баварского географа» синхронна рассматриваемым событиям: по палеографическим особенностям исследователи относят этот документ к первой половине IX в. (Р. Новы и Э. Херрманн), по историческим реалиям, связанным с описаниями племен Моравского Подунавья, — ко времени около 817 г. (Л. Гавлик), в связи с характеристикой ободритов — к 840-м гг. (В. Фритце) или к периоду «вскоре после 795 г.» (Л. Дралле). А.В. Назаренко, недавно прокомментировавший этот источник, склонен датировать дошедшую до нас рукопись второй половиной IX в., замечая при этом, что определить, является она оригиналом или копией более раннего документа, невозможно.

Из информации «Баварского географа» следует, что где-то рядом с хазарами (Caziri) проживали русы (Ruzzi). Их соседями, по-видимому, были Forsderen liudi (как полагают некоторые исследователи, в источнике неточно передано древневерхненемецкое Foristari liudy, т.е. «лесные жители» — от forist — «лес»), которых можно отождествить с древлянами («зане седоша в лесех», т.е. тоже «лесные жители»), и Fresiti (согласно предположению Й. Херрманна, этноним соответствовал древневерхненемецкому Freisassen, т.е. «свободные жители»).

Может быть, это поляне, проживавшие в незалесенной (свободной от лесов) местности. К восточноевропейскому ареалу относятся также бужане (Busane), волыняне (Velunzane), уличи (Unlizi), угры (Ungare) и, возможно, тиверцы (Aturezane). Все эти этнонимы достаточно надежно локализуются на археологической карте юга Восточной Европы IX в.. Русам остается ареал волынцевской культуры — между Хазарией и территорией древлян. Ряд племен, названных в «Баварском географе», локализовать не удается. Вероятно, это обусловлено тем, что речь шла о небольших племенах, входивших в крупные племенные образования (которые и упоминаются в русских летописях), подобно тому, как в составе ободритов находились вагры, варны, травяне, линяне, полабы, древане, а велеты включали племена редарей, укрян, речан, черезпенян и толленцев. Ruzzi «Баварского географа» — одно из ранних упоминаний этноса русь в европейских исторических документах.

А.В. Назаренко подчеркивает, что появление этого этнонима в «Баварском географе» свидетельствует о проникновении славянского *rusь в древневерхненемецкие диалекты не позднее IX в. Другие данные позволили этому исследователю утверждать, что этнос русь был в IX в. достаточно известен в Восточной Баварии, которую в это время связывал с югом Восточной Европы торговый путь, проходивший вдоль правого берега Дуная, Верецкий перевал и область восточнославянских хорватов.

О том, что русы первой половины и середины IX в. действительно являлись славянами, свидетельствуют арабские авторы-современники. Абдаллах Ибн Хордадбех в сочинении «Книга путей и стран», написанном около 847 г., говорит: «Что касается до русских купцов — а они вид славян — то они вывозят бобровый мех и мех черной лисицы и мечи из самых отдаленных [частей] страны славян к Румскому морю, а с них [купцов] десятину взимает царь Рума [Византии] и, если они хотят, то отправляются по реке славян и проезжают проливом столицы хазар, и десятину с них взимает их [хазар] правитель». Передавая аналогичную информацию, восходящую, как полагают, к единому источнику, Ибн ал-Факих (830- 850-е гг.) там, где Ибн Хордадбех говорит о русах, прямо пишет о славянах. Вполне очевидно, что восточные авторы IX в. русами считали какую-то часть славянского населения Восточной Европы.

В сочинении Ибн Русте, написанном в начале X в., но восходящем к середине IX в. (к Ибн Хордадбеху и ал-Джайхани), сообщается, что у русов «есть царь, называемый хакан русов». А.П. Новосельцев отмечает, что о таком же титуле правителя русов говорит и автор «Маджмал аттаварих» («и падшаха русов зовут хакан русов»). Помимо арабских авторов, о существовании в IX в. Русского каганата, независимого от хазар, сообщает и западноевропейский источник IX в. — Бертинские анналы.

Из-за скудности исторических данных мнения исследователей о местоположении этого раннегосударственного образования значительно разошлись. Одни полагали, что Русский каганат IX в. находился в Новгородской земле, а его создателями были русы-варяги (А.А. Васильев, А.А. Шахматов, Дж. Бери и др.). П.П. Смирнов и О. Прицак помещали это раннегосударственное образование на Верхней Волге, Г.В. Вернадский — в Приазовье (при этом также считая его основателями русов — выходцев из Скандинавии). Согласно А.П. Новосельцеву, Русский каганат возник где-то в северной части восточнославянского ареала, где властвовали варяги, затем сфера его влияния распространилась на юг до Среднего Поднепровья.

Довольно большая группа ученых связывала Русский каганат со Средним Поднепровьем, считая его славянским военно-политическим образованием. Б.А. Рыбаков попытался аргументировать среднеднепровскую локализацию племени русь, ставшего основателем Русского каганата на среднем Днепре, распространением находок так называемых антских вещевых кладов VI-VII вв.

Участие Византии в строительстве на северо-западных рубежах Хазарского государства системы каменных крепостей, которые могли быть использованы и для наступления на славянские земли, побудило кагана русов отправить в Византию в 838 г. посольскую миссию. Согласно «Бертинским анналам», весной 839 г. из Византии в Ингельгейм к франкскому императору Людовику Благочестивому прибыло посольство (принято императором 18 мая), в составе которого находились лица, утверждавшие, что их народ называется рос, а послал их к византийскому императору в Константинополь правитель росов — хакан — с целью установления дружбы. В Византии, воевавшей в то время с арабами, очевидно, не пожелали портить установленные Петроной Каматиром добрососедские отношения с Хазарией и прохладно отнеслись к миссии Русского каганата. Послам пришлось вернуться ни с чем.

Такие действия Византии были расценены в Русском каганате как недружественные. В ответ русы совершают военный набег на византийский город Амастриду, расположенный на южном побережье Черного моря. Этот пункт был избран не случайно. Амастрида являлась административным центром фемы Пафлагония, а среди строителей Саркела и крепостей на хазарско-славянском пограничье большую часть составляли мастера именно из этой фемы. О нападении «варваров росов — народа, как все знают, дикого и жестокого», на Амастриду рассказывает «Житие Георгия Амастридского», которое, согласно изысканиям В.Г. Васильевского и И. Шевченко, было написано до 842 г. Время разорения русами центра Пафлагонии в связи с этим определяется исследователями около 840 г., т.е. сразу же после безрезультатной миссии русов в Константинополь. Следующее нападение было совершено русами уже на византийскую столицу. В 859 г. византийские войска в борьбе с Арабским халифатом потерпели сокрушительное поражение. Едва избежав пленения, император Михаил III спешно провел подготовку к новой кампании и в начале июня 860 г. опять повел войска в поход против арабов. Этим воспользовались русы, появившиеся 18 июня 860 г. у стен Константинополя. Если бы они стали сразу штурмовать город, то, по-видимому, взяли бы его. Однако русы стали грабить окрестные монастыри и дворцы. Вскоре разразился шторм, нанесший им большой урон, они отступили, а византийский флот, высланный императором, довершил их поражение. Патриарх Фотий упоминает русов в двух проповедях, связанных с их нападением на Константинополь. В Послании восточным патриархам 867 г.

Фотий так характеризует русов: «Народ (…), ставший у многих предметом частых толков, превосходящий всех жестокостью и склонностью к убийствам, так называемый народ рос». Есть основания полагать, что каганат русов в середине IX в. был известным и достаточно оформленным раннегосударственным образованием. В 840-850-х гг. Арабский халифат усилил репрессии в Закавказье. После гибели в 851/852 г. арабского наместника в борьбе с армянами халиф повелел собрать большое войско во главе с Бугой Старшим. Тот сначала учинил резню среди армян, а затем захватил Тбилиси, убил эмира, разорив окрестности города и горцев Грузии, разбил абхазского царя Феодосия и обрушился на ценар (санарийцев) — жителей земель, прилегающих к Дарьяльскому ущелью. Последние упорно защищались и, как явствует из сочинения «Книга стран», написанного в 853-854 гг. арабским историком и географом ал-Йа’куби, обратились за помощью к трем известным властителям, которые были в состоянии оказать им военную поддержку против халифа: «сахиб ар-Рум» (т.е. к императору Византии), «сахиб ар-Хазар (государю хазар) и «сахиб ас-Сакалиба» (владыке славян). Владыкой славян мог быть только каган русов: в землях славян Восточноевропейского региона другого политического образования в это время не было.

Титул кагана, несомненно, был заимствован русами у хазар. Его принятие свидетельствует, прежде всего, о полной независимости русов в 30-60-х гг. IX в. от Хазарского государства и вместе с тем, возможно, о подчинении их в более раннее время Хазарией. Как отмечал А.П. Новосельцев, титул кагана у кочевых народов и в государственных образованиях с оседло-кочевым населением, каким была Хазарская держава, означал правителя высокого ранга, подобного европейскому императору. Титул кагана был затем унаследован великими князьями Киевской Руси. В «Слове о законе и благодати», написанном в 30-40-х гг. XI в. священником церкви в Берестове Илларионом, киевский князь Владимир Святославич, креститель Руси, назван «великим каганом нашей земли». Этим титулом именовались еще Ярослав Мудрый и его сыновья.

Время принятия главой русов титула кагана определить затруднительно. Г.В. Вернадский полагает, что это событие следует относить примерно к 825 г., когда Хазарское государство испытывало затруднения в связи с активизацией арабов.

Некоторое представление о роли Русского каганата в восточноевропейской истории IX в. дают нумизматические материалы. Так, оказывается, что абсолютное большинство кладов куфических монет в Восточной Европе на протяжении всего IX в. встречено не на территории Хазарского государства, а в землях Русского каганата, как они обрисовываются по археологическим данным. В начале XX в. австрийский нумизмат К. Цамбауэр связывал встречающиеся в Восточной Европе находки подражаний арабским монетам дирхемам с будто бы имевшей место чеканкой монет в Хазарском каганате. Эту же мысль развивал А.А. Быков, утверждавший, что в Хазарии VIII-IX вв. чеканилась собственная монета по образцу дирхемов; чеканка велась не постоянно, а по мере надобности. А.П. Новосельцев считал, что вопрос о хазарской монете остается пока открытым.

Картографирование находок подражаний куфическим монетам отчетливо свидетельствует, что территориально они никак не связаны с Хазарией; основная масса их обнаружена в землях Русского каганата, а также в областях бассейна Оки, колонизованных племенами волынцевской культуры и их потомками. Из этого следует, что если в IX в. в южных землях Восточно-Европейской равнины и велась чеканка монет по образцу дирхемов, то ее нужно связывать не с Хазарским, а с Русским каганатом. Как известно, в кладах дирхемов первой трети IX в. преобладают монеты, чеканенные в африканских центрах Арабского халифата, поступавшие в Восточную Европу через Кавказ караванными путями. Волжский и Днепровский водные пути в то время, как уже отмечалось, еще не функционировали. В.Л. Янин показал, что африканские дирхемы чеканились по норме около 2,73 г и русская денежно-весовая система складывалась на основе этих монет: в гривне IX-Х вв., имевшей вес 68,22 г, содержится 25 дирхемов африканской чеканки (эта гривна в то же время была равна 25 кунам). Поскольку позднее в Восточной Европе широкое хождение получили дирхемы азиатской чеканки, которые весили уже около 2,85 г, исследователь пришел к выводу, что становление русской денежно-весовой системы восходит к IX в.. Если это так, то начало ее становления следует относить ко времени Русского каганата. К тому же именно на территории каганата сосредоточена основная масса находок дирхемов африканской чеканки. Завершая обзор монетных находок на территории Русского каганата, нельзя не отметить, что все восточноевропейские находки византийских монет IX в. локализуются в землях этого политического образования. Это монеты императора Михаила III (842-867 гг.), с начала царствования которого Русская земля стала известна в Византии: «… наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руска земля», — сообщает Повесть временных лет.

Определить, где была столица Русского каганата, пока не представляется возможным. Не исключено, что таковой в этом рождающемся государстве еще не сформировалось, подобно тому, как не было, например, столицы во Франкском государстве или в Восточнофранкском королевстве: резиденции властителей были разбросаны по всей территории этих государств. Вместе с тем, допустимо предположение, что стольным градом рассматриваемого государственного образования славян был Киев. Этот город рос из агломерации поселений. Древнейшее городище, устроенное на Старокиевской горе, имеет культурные отложения VIII-IX вв.; находки этого времени обнаружены также на горах Детинке, Киселевке, Щековице и на Подоле. В IX в. Киев был уже сравнительно крупным для своего времени торгово- ремесленным центром. Согласно летописи, Олег, задумав овладеть Киевом, выдал себя за купца и с помощью этой уловки захватил город. Очевидно, в последних десятилетиях IX в. приезд в Киев иноземных торговцев был ординарным явлением. Уже упоминалось о возможном функционировании в IX в. торгового пути из Поднепровья в Баварию. Киеву здесь должна была принадлежать важная роль. А.В. Флоровский допускал возможность существования торговых связей Киева с Галицией, а через нее с Моравией в эпоху Святополка Моравского.

Нет ответа и на вопрос о том, какова была судьба Русского каганата. Письменные источники ничего не сообщают о последнем периоде его истории. Вполне возможно, что захват Киева Олегом в 882 г. и объединение Руси с северными восточнославянскими землями были завершающими моментами истории каганата.

Согласно Повести временных лет, два боярина Рюрика — Аскольд и Дир — с группой варягов по пути в Царьград в 862 г. захватили Киев и стали властвовать в земле полян. Каковы были отношения между этим Киевским княжеством и Русским каганатом 860-870-х гг., сказать затруднительно. Остается неясной и упоминаемая летописями данническая зависимость полян, северян, вятичей и радимичей от Хазарского каганата. Не исключено, что северяне, вятичи и радимичи стали данниками хазар, тогда как Полянский Киев оказался во власти варяжских правителей. Итак, основу населения первого славянского политического образования в междуречье Днепра и Дона составляли русы — носители волынцевской культуры. Это было одно из крупных этнографических и диалектных образований славянства. Его истоки восходят к провинциально-римскому населению Северного Причерноморья, а именно к антскому формированию, которое сложилось в условиях взаимодействия части славянского населения с позднескифо-сарматским миром.

Лингвистические изыскания О.Н. Трубачева показали, что в Причерноморье наряду с иранским этническим элементом длительное время сохранялся и индоарийский компонент, который также соприкасался с частью славянства. К этому периоду, очевидно, и относится появление этнонима «русь». Подобно некоторым другим славянским племенным названиям («хорваты», «сербы», «анты» и др.), «русь» — первоначально неславянский, но ославяненный этноним. Он восходит или к древнеиранской основе *rauka-/*ruk- «свет, блестеть, белый» (осетин, ruxs/roxs — «светлый»; персид. ruxs — «сияние»), или, как и обширная однокорневая географическая номенклатура Северопричерноморских земель, произведен от местной индоарийской основы *ruksa/*ru(s)sa — «светлый, белый».

Историческая ситуация в Восточной Европе существеннейшим образом изменилась после 882 г. и особенно в X в., когда Древнерусское государство объединило северные и южные земли восточного славянства. Археология фиксирует значительный приток скандинавских переселенцев. Если для первой половины IX в. можно говорить лишь о двух пунктах, где встречены скандинавские находки, для второй половины IX в. о шести-семи, то в следующем столетии число таких пунктов возрастает до 70. Заметно увеличивается и число находок в каждом из этих памятников. Археологические и нумизматические материалы говорят об активном функционировании в этом столетии Ильменско-Днепровского и Волго- Балтийского водных путей. В развитии международной торговли и организации военных экспедиций, несомненно, варяги играли большую роль. Наплыв их в Киевскую Русь был весьма заметен. Известно, что Владимир Святославич вынужден был выпроводить в Византию до 6000 варягов и, вполне очевидно, что они продолжали именовать себя там «русью» («отъ рода русьска»). Неудивительно, что в ряде исторических сочинений X в. их авторы под «русью» видят скандинавов. Племенное образование русь зафиксировано русскими летописями под 904 годом: «… Игорь же совкупивъ во многи, варяги, русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверьце, и печенеги наа, и тали у них поя, поиде на Греки в лодьях и на конихъ…» Здесь русь — такое же племенное образование, как кривичи, новгородские словене или тиверцы. Очевидно, в Киевской Руси в середине X в. не смешивали понятия «русь» и «варяги», существовало четкое различие между ними. Термин «варяги» известен на Руси с IX в.: так называли восточные славяне выходцев из Скандинавии.

Из приведенной фразы летописи следует, что поляне были отдельным племенем, не входившим первоначально в состав племенного образования русь. И это действительно так. По данным археологии, поляне, как и волыняне, древляне и дреговичи, вышли из большого праславянского племенного образования дулебов, представленного пражско-корчакской и луки-райковецкой культурами, довольно отличными от волынцевской. Однако в VIII-IX вв. земли полян оказались в составе волынцевского ареала — племенной территории руси. Это, по-видимому, и отражает летописная фраза «… поляне, яже ныне зовомая русь».

В IX-Х вв. праславянское образование русь дифференцировалось на несколько племенных групп: северян, верхнеокскую группу вятичей, донских славян, имя которых не зафиксировано летописями. Каждая из них в XI-XII вв. имела свои специфические височные украшения. Параллельно с ними на всей прежней территории волынцевской культуры и в землях, освоенных ее носителями или их потомками, имели хождение височные кольца особого типа — пятилучевые с ложной зернью, выделенные Е.А. Шинаковым в четвертую группу лучевых украшений. Подобная картина наблюдается в то же время и в северо-западном регионе раннесредневекового славянского мира: лехитское праславянское образование, представленное в V-VII вв. единой суковско-дзедзицкой культурой, освоив широкие пространства в междуречье нижней Эльбы и Вислы, разделилось на несколько образований племенного характера, но в X-XI вв. все они имели единые височные украшения — эсовидные кольца поморского типа.

С племенным образованием русь следует связывать и фиксируемую летописями Русскую землю «в узком смысле». Б.А. Рыбаков для определения границ последней использовал и сведения летописей о древнерусских землях, не входивших в понятие «Русь» «в узком смысле», и летописные указания о принадлежности тех или иных городов к собственно Руси.

Принадлежность некоторых городов к Руси «в узком смысле» оспаривается В.А. Кучкиным, предложившим свой перечень таких городов, в ряде случаев также дискуссионный. Очевидно, бесспорным для определения географии Русской земли «в узком смысле» остается пока метод исключения: области, которые не входили в состав Руси «в узком смысле», называются летописью весьма достоверно. Таковыми являются Новгород и его земля, Ростово-Суздальская, Рязанская, Смоленская, Полоцкая, Владимиро-Волынская и Галичская земли, а также области древлян, тиверцев, радимичей и вятичей (кроме южных окраинных регионов). Остается только коренной ареал волынцевской культуры — племенная территория руси, которую и следует идентифицировать с Русской землей в «узком смысле». Здесь находились и города, принадлежность которых к ней не вызывает никаких сомнений.

Кто создал государство на Руси, какие корни имеет великая культура домонгольского периода? От ответа на эти вопросы зависит и видение будущего России. Конечно, ни один специалист уже не отрицает, что в процессе образования Киевской Руси и древнерусской народности участвовало несколько различных этносов, и название "Русь" имеет изначально неславянское происхождение. Кто были эти русы, как повлияли они на формирование социально-экономической и политической системы Руси - все это порождает узел пока не разрешенных до конца проблем, неразрывно вплетенных в общую картину истории Юго-Восточной Европы конца I тысячелетия от Рождества Христова. Именно изучение данной территории, особенно областей, соседствовавших с землями восточных славян, может внести некоторую ясность в вопрос об истоках Руси.

Вполне понятно, почему проблеме этнической принадлежности племени "русь" уделяется столько внимания. Ведь русы, как свидетельствуют современники событий, являлись социальной верхушкой Древнерусского государства (об этом писали и арабские географы еще в IX веке, и византийский император Константин Багрянородный -в Х в., и другие).

Норманнская концепция сейчас претендует на ведущую роль в отечественной науке. Восточная Европа VIII - X вв., согласно представлениям нынешних ученых-норманистов, была разделена на две примерно равные сферы влияния: с северных областей взимают дань варяги-норманны (они же русы), с южных - Хазарский каганат. И, казалось бы, письменные источники, современные событиям, дают для этого основания. Самый знаменитый из таких источников - "Бертинские анналы" епископа Пруденция, написанные во второй половине IX века. Анналы сообщают о прибытии в 839 году посольства византийского императора Феофила в столицу франков к Людовику Благочестивому. Вместе с этим посольством были и послы другого народа, называвшие себя "росами", а своего правителя - "хаканом". Византийский император просил своего коллегу помочь им вернуться на родину, ибо "путь, по которому они прибыли в Константинополь" был перерезан "варварскими племенами, ужаснейшими, отличающимися безмерной дикостью". Расспросив послов этого загадочного народа, Людовик узнал, что они из народа "свеонов", и заподозрил их в шпионаже.

Это свидетельство дополняет переписка императора Византии Василия I Македонянина с Людовиком II Немецким, в которой рядом упоминаются Норманнский и Хазарский каганаты. А поскольку научный мир справедливо признает, что титул "кагана" в раннем средневековье значил не меньше, чем императорский и показывал обоснованные претензии на господство в Восточной Европе, "шведско-хазарский передел" этого региона практически на 100% "обоснован".

А если добавить еще, к примеру, такую запись арабо-персидского географа Ибн Русте: "Они (русы. - Е.Г.) нападают на славян, садятся на суда, отправляются к ним, полонят их, вывозят в Хазаран и Булгар (Волжскую Болгарию. - Е.Г.), продают их; нет у них полей пахотных, так как они едят то, что привозят из земли славян". Кто еще может прийти в голову, как ни известные норманны-варяги-русы в одном лице, завладевшие северными славянскими племенами и бравшие с них дань? Юг же славянских земель находился долгое время под хазарским игом (или благотворным влиянием - как кому нравится).

Между тем, норманно-хазарская концепция, оказавшаяся в последнее время в "авангарде" исторической науки благодаря политической поддержке, имеет весьма зыбкую основу. Это в равной степени касается как норманизма, так и версии о господстве над югом Восточной Европы Хазарского каганата.

Бесспорно, хазарское историческое мифотворчество возникло не на пустом месте. Хазария привлекала исследователей очень давно. И причина - не только в знаменитом хазарском иудаизме. Восточные, византийские, западные источники, "Повесть временных лет", свидетельствовавшая о хазарской дани, еврейско-хазарская переписка - все это еще на рубеже XIX - XX веков сформировало взгляд на Хазарский каганат как на самое сильное государство Восточной Европы, в подчинении которого находились все народы, населявшие ее в VIII - IX вв. С развитием археологии появилась необходимость отыскать и "вещественные" доказательства этой гипотезе. И когда в 1900 году археолог В.А. Бабенко в селе Верхний Салтов, что на реке Северский Донец, рядом с развалинами древней белокаменной крепости раскопал могильник, принадлежавший неизвестному народу с высокой культурой, почти сразу возникло мнение о его хазарской принадлежности. Доказательств этому не было и не могло быть - наука археологии находилась в стадии зарождения. Зато был стереотип: если не "варяги" и не славяне - значит, хазары. Когда между Днепром и Доном были открыты другие поселения той же археологической культуры (она получила название салтово-маяцкой), они также приписывались хазарам.

Но уже вскоре, в свете достижений археологии и антропологии, было убедительно доказано, что основу салтовской культуры составляли никак не хазары, а аланы, предки современных осетин.

Никто не отрицает этого факта и теперь. Но миф о "северо-западной Хазарии", под которой подразумевается салтовская культура, продолжает бытовать в научном и околонаучном мире и поныне.

Кажется, письменные источники как раз подтверждают привычную хазарскую теорию. Главнейший источник - "Повесть временных лет" - гласит: "...Козари имаху дань на Поляне, и на Северяне, и на Вятичех". Подтверждает это и знаменитая еврейско-хазарская переписка X века. Хазарский царь Иосиф писал испанскому еврею Хасдаи ибн Шафруту: "Многочисленные народы... Бур-т-с, Бул-г-р, С-вар, Арису, Ц-р-мис, В-н-н-тит, С-в-р, С-л-виюн... Все они мне служат и платят мне дань". Под последними тремя народами понимаются славянские племена (вятичи, северяне, словене).

О сообщении русской летописи речь пойдет чуть ниже. Включать же в территорию Хазарии все народы, перечисленные в послании Иосифа, неверно. Там описаны племена и земли, когда-либо вообще в истории этого каганата подчиненные ему (естественно, Иосиф был склонен преувеличить мощь своего государства, дела коего в середине X века шли совсем неважно). Следовательно, при поиске хазарской археологической культуры нужно исходить из границ собственно Хазарии, тоже, кстати, указанных в письме хазарского владыки.

В краткой редакции письма сообщается, что в западную, интересующую нас сторону Хазария простирается на 40 фарсахов пути, то есть примерно на 300 км. Пространная редакция документа, восходящая к более древнему источнику, оценивает границы еще скромнее - около 200 км. В этой пространной редакции, кроме того, в числе пограничных пунктов с запада называется Ш-р-кил, то есть Саркел (в будущем русская Белая Вежа, город в низовьях Дона).

Судя по указанному в письме Иосифа расстоянию, основная территория "яблока раздора" - салтовской культуры - область междуречья Дона и Северского Донца ни в коем случае в постоянный состав Хазарского каганата не входила. Естественно, в таком случае эта высокоразвитая культура никак не может быть признана государственной для Хазарии. Мусульманские средневековые географы тоже подтверждают вывод о скромных размерах Хазарского каганата: страна хазар представляется в арабо-персидских географических сочинениях как лежащая на реке Итиль (Волга) и Хазарском море (так называлось Каспийское море). Конечно, версия о длительном владычестве могущественной Хазарии над доброй половиной Восточной Европы опирается не только на письменные свидетельства. На археологическом материале территория Хазарии очерчивается с помощью все той же салтовской культуры, в которую искусственно включаются под видом "вариантов" различные археологические культуры, имеющие между собой не слишком много общего. Впервые объединение в одну "этнокультурную среду" населения несомненно хазарского Саркела и Верхнего Салтова произвел М.И. Артамонов. Как известно, Саркел был построен при участии специально приглашенного византийского архитектора Петроны Каматира около 835 - 839 гг. Об этом рассказывает в своем труде "Об управлении империей" византийский император Константин Багрянородный.

Население Саркела включало две большие этнические группы: оседлое земледельческое население, жившее в землянках в западной, самой доступной части крепости, и хоронившее умерших по праболгарскому обряду (в грунтовых ямах), и население с яркими признаками кочевого быта, жившее в самой цитадели. Все мужчины и часть женщин раннего Саркела времен строительства крепости по антропологическому типу тюрки. Но другая часть женского населения Саркела - сармато-аланская, явно из тех, что жили в междуречье Дона и Северского Донца.

Этот факт, прошедший мимо хазароведов, особенно знаменателен, так как в могильниках верховий Северского Донца ямные болгаро-тюркские захоронения характеризуются как могилы зависимого населения. Исходя из этого, вполне логично предположить, что люди, строившие Саркел - западный пограничный пункт Хазарии (как пишет хазарский царь Иосиф), вряд ли питали особые симпатии к салтовцам и, видимо, сознательно перешли на сторону Хазарии. Сармато-аланские женщины в Саркеле - скорее всего, пленницы.

Археологическая картина, в свете соотношения салтовской культуры и Хазарского каганата, такова: со времени появления в бассейне Донца и Дона (вероятно, это было на рубеже VII - VIII веков) салтовская культура формируется как культура сармато-аланского земледельческого населения. Близких аналогий с жителями низовий Волги и Дагестана, позволяющих объединить эти две группы в единую археологическую культуру, хотя бы на государственном уровне, нет.

Поэтому напрашивается такой вывод: в междуречье Дона и Северского Донца, на территории одной из самых высокоразвитых культур Восточной Европы, существовало самостоятельное государство, не относящееся к Хазарии. Это государство вело активную внешнеполитическую жизнь и вряд ли жило в мире с

хазарским соседом. Салтово-маяцкая культура никогда не входила в состав Хазарского каганата. У нас нет ни одного свидетельства - ни письменного, ни археологического - в пользу концепции о существовании "северо-западной Хазарии". Но если между Доном и Северским Донцом существовало независимое государственное образование, то почему о нем ничего не говорят средневековые хроники, исторические и географические сочинения? Ведь ни сарматы, ни аланы в конце I тысячелетия нашей эры на этой территории не зафиксированы ни одним письменным источником. Интересно, как же называли этот народ и это государство их соседи?

Среди народов, живущих или кочующих между Волгой и Днепром, арабские и персидские географы и путешественники называли хазар, булгар, буртасов, печенегов, угров, русов и славян. По данным археологии население территории салтовской культуры из живших в то время народов наиболее близко к северокавказским аланам и болгарам. Но алан среди народов между Волгой и Днепром нет. Предположить же, что огромный и влиятельный этнополитический массив с центром в верховьях Северского Донца, Оскола и Дона был обойден вниманием дотошных восточных путешественников и торговцев, будет просто антинаучно. Значит, жителей этих земель нужно просто искать под другим именем.

Большинство этносов, упоминаемых в средневековой восточной литературе, уже давно получили достаточно четкую локализацию у востоковедов. Споры разгораются до сих пор вокруг двух народов: буртасов и русов. Что касается первого, то современники описывают его весьма и весьма скромно. Буртасы жили на реке Итиль (Волга), подчинялись хазарам.

Другое дело - русы. Именно сообщения о русах вызывают наибольшие трудности и столкновения мнений. За этим кроется длительное противостояние различных концепций происхождения Руси и попытки подвести под одну из них мощную восточную источниковую базу.

В целом восточная средневековая география наилучшим образом информирована о Русском племенном союзе. Ибн Русте, Джайхани, Гардизи, аноним "Худуд ал-алам" повествуют об одном этносе, подробно зная его обычаи и отношения с соседями. Географы осведомлены об этих русах больше, чем о славянах. Следовательно, эти русы жили ближе к Арабскому Халифату, чем славяне. Ибн Русте и его последователи пишут, что "городов в стране русов большое число, и живут в довольстве". Обряд погребения руса эти географы описывают так: "Когда умирает у них кто-нибудь из знатных, то выкапывают ему могилу в виде большого дома, кладут его туда и вместе с ним... как одежду его, так и браслеты золотые... далее опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец кладут в могилу живою и любимую жену покойника. Затем отверстие могилы закладывается, и жена умирает в заключении". С этим описанием может быть сопоставлен только один обряд погребения в Восточной Европе рубежа I - II тысячелетия по Р.Х., который обнаружен археологически. Это так называемые катакомбные захоронения сармато-алан салтовской культуры.

Корпус сведений этой восточной традиции сообщает еще, что "государя своего русы называют рус-хакан", а между Волгой и Днепром было лишь три государства (так считали арабские путешественники): Рус, Хазар и Сарир. Значит, в VIII - IX веках русы не только не могли быть подчинены Хазарии. Напротив, Русский племенной союз боролся с Хазарским каганатом за гегемонию, за преобладание в Юго-Восточной Европе. Именно об этом свидетельствует титул кагана. Присвоение этого титула главой русов символизировало претензии на господство в регионе. "Каган" в раннем средневековье значило не меньше, чем "император".

Но каганом называли правителя русов не только восточные географы. Впервые это было сделано в излюбленных норманистами "Бертинских анналах" под 839 годом... Тогда о русах Подонья стало известно и в Западной Европе. Этот документ по времени первым фиксирует существование Русского каганата - задолго до призвания варягов и становления Киевской Руси. Как появилась салтовская Русь на юге Восточной Европы? Почему она исчезла почти без следа и что связывает ее с историей Древней Руси?..

Впервые народ с именем "рос" упоминается в сирийской хронике Псевдо-Захарии VI века по Р.Х. в Причерноморских степях по соседству с амазонками и другими скифо-сарматскими племенами. (Амазонки античных историков - это собирательный мифологизированный образ индоиранских кочевых племен, сохранивших традиции матриархата.)

Речь идет о сармато-аланском племени русов, родственном персам и жившем в Северном Причерноморье. Известно, что сармато-аланы издавна находились на этой территории. Античные историки тех веков упоминают об обитавшем тогда в Причерноморье племени роксолан. Первый компонент этого этнонима переводится с иранских наречий как "светлый, белый" (кстати, слово рухс обозначает это и в современном осетинском языке). "Светлый" символизирует не столько цвет, скажем, волос, а имеет социальный оттенок, показывая особенное положение племени роксолан в сарматской среде. Белый в индоарийской и иранской мифологии - цвет власти. Потом "рокс", "рухс" превратилось в "рус".

Русы объединяются во время Великого переселения народов с праболгарми из Великой Болгарии. Об этом свидетельствуют находки в данном регионе лощеной керамики, сделанной на гончарном круге, причем керамика приобретает уже характерные салтовские черты. После разгрома Великой Болгарии остатки этого конгломерата отходят к северу, в верховья Северского Донца и Дона.

К VI - VII векам относится тесное знакомство с аланскими русами и хазар, когда последние появились в Подонье и Приазовье. Они переняли тогда у русов искусство лощеной керамики и другие характерные элементы культуры. К тому же периоду, вероятно, можно отнести и указания на давнюю связь хазар и русов в сочинении "Генеалогии тюрок" (они сложились в хазаро-персидской среде в VIII - X вв.), где Хазар и Рус - родные братья.

К середине VIII века в Подонье уже складывается сильное государство со своей системой социальных отношений, развитой экономикой и обширными торговыми связями. Русы не были изначально земледельческим народом (как, например, славяне). Их предки - скифы и сарматы - кочевали в Причерноморских степях, промышляя войной и торговлей (занятия взаимосвязанные: одних грабишь, другим продаешь).

Такими и видят русов восточные географы. Они пишут о "соломоновых мечах" русов, об их походах на кораблях, об обычае оставлять имущество в наследство дочери, чтобы сын добыл себе достояние своим мечом. Сообщают о процветавшей у русов работорговле; Ибн Русте утверждает даже, что "русь не имеет ни недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен; единственный промысел их - торговля... мехами, которые и продают они". Известно, что русские наемники пользовались популярностью и составляли немалый процент в войсках хазарского кагана. Воинские доблести русов были широко известны не только в Юго-Восточной Европе, но и в Иране, Сирии, Средней Азии. Особенно широкий отклик слава русов-воинов получила в этнически родственном им Иране, с которым они поддерживали тесные торговые связи. Русы упоминаются в персидской средневековой поэзии как союзники или противники (бывает по-разному) излюбленного героя восточных сказаний Александра Македонского. "Из степи арабской рать к Руму повел, Войною сквозь страны цветущие шел, Вступивши с владыкою русов в союз, Румийской державою правил Филькус", - так писал в своей эпической поэме "Шахнаме" великий Фирдоуси (Филькус - это Филипп Македонский, отец Александра; Рум - Византия, Восточная Римская империя, по средневековым понятиям). Творение Низами Гянджеви "Искандер-Наме" повествует уже о самом Александре (Искандере) и тоже упоминает русов сармато-аланского происхождения: "Русские бойцы из аланов и арков ночное нападение совершили, словно град".

Страница 1 - 1 из 2
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | Все
© Все права защищены

Мощного племени полян с древней столицей в городе Киеве никогда не существовало - данные исторической науки об этом неопровержимо свидетельствуют. Не существовало его потому, что степи и лесостепи к северу от Черного моря в VII-Х вв. полностью контролировались Хазарским каганатом. Согласно данным источников, земли полян и северян непосредственно входили в состав каганата, а с радимичей и вятичей хазары собирали дань. Что касается Киева, то он возник не как столица мифического “государства полян - Руси”, а как хазарская пограничная крепость на северо-западе владений каганата и первоначальное название его было Куйава (Kuyawa). Он носит имя не “полянского князя Кия”, которого никогда не существовало, а вазира хазарских войск хорезмийца Куйи, основавшего эту крепость во второй половине IХ в.

О том, что первоначальное название Киева было именно Куйава, однозначно свидетельствуют формы этого названия у иностранных авторов Х-ХI вв.: греческих (Константин Багрянородный, сер. Х в.) - Кioaba, арабских (Аль-Истахри, первой половине Х в.) - Кuyaba, немецких (Титмар Мерзебургский, нач. XI в.) - Cuiewa.

В языке славян название Куйава пережило закономерные фонетические изменения и превратилось в “Киев”, а вслед за тем начали сочиняться и легендs о “Кие - полянском князе”.

Характерно, что, как явствует из летописи Нестора, в его времена в Киеве шли споры, кем же был Кий - князем или перевозчиком через Днепр, то есть ничего, кроме имени о нем не помнили. Ученые в наше время прояснили этот вопрос и теперь можно с уверенностью сказать, что основатель Киева - Куйа (по-славянски “Кий”) был хазарским военачальником, командующим хорезмийской гвардией кагана.

Память о хазарах сохранилась и в киевской топонимике. Так, в Киеве было место под названием “Пасынча беседа”. Это название объясняется из тюркского слова bas-inc - “сборщик налогов”, таким образом, “Пасынча беседа” означает “резиденция сборщика налогов или таможенного чиновника ”, что вполне соответствует ее расположению в киевской гавани, на берегу реки Почайны, рядом с которой на Подоле находился целый район под названием “Козаре”. О хазарах также хранит память “Копырев конец”. Слово “Копыр” происходит от тюркского Каbаг/Каbуr - названия одного из хазарских племен. Кроме того, западные и южные районы Копырева конца известны летописи под названием “Жидове/Жиды”, а в Ярославов город из него вели ворота, также носившие название “Жидовских”.

Интересно отметить, что в IХ-Х вв. Киев имел трехчленную структуру, характерную для восточных (в том числе среднеазиатских) хорезмийских городов. Структура эта предполагала наличие цитадели (перс. - аrk или kuhendar, арабск. - rabad), внутреннего города (перс. - sahristan, арабск. - madina) и коммерчески-ремесленного пригорода (перс. - birun, арабск. - rabad). В Киеве им соответствовали Гора, Копырев конец и Подол. Внутренний город был центром религиозного культа, поэтому логично предположить, что Копырев конец был центром религиозной иудейской общины хазарской Куйавы, что подтверждается наличием в нем топонимики типа “Жиды”.

В IХ-Х вв. Киев имел не только хазарскую иудейскую администрацию, но и значительная часть его населения (вполне возможно, что большинство) исповедовала иудаизм. В силу вышесказанного совершенно очевидно, что никакой колыбелью Русского государства Киев не был и быть не мог.

Как уже упоминалось, Русь находилась во враждебных отношениях с хазарами, но последние контролировали крайне важный в торговом и стратегическом отношении путь по Днепру в Черное море, ключевым пунктом на котором была крепость Куйава. Поэтому естественно, что приходящие с севера русские отряды пытались ею завладеть, что им временами удавалось. История сохранила нам несколько имен предводителей таких отрядов, это Аскольд (Hoskuldr), Дир (Dyri), Олег (Helgi) и Игорь (Ingvar) . Решающим оказался поход Олега, в результате которого Среднее Поднепровье оказалось в составе Русского государства, а русская столица была перенесена в Куйаву, ставшую Киевом.

Представляется интересным разобрать один эпизод из истории захвата Киева Олегом подробней.

В “Повести временных лет” после рассказа о взятии Киева говорится: “Се же Олег... устави дани словеном, кривичам и мери, и варягом дань даяти от Новогорода гривен 300 на лето, мира деля... ” (Лаврентьевский список) . Ранее в нашей исторической науке, с присущим ей выпячиванием роли Киева и полян в начальный период русской истории, это место трактовалось так, что Олег наложил дань на северные племена - ильменских славян, кривичей и мерю. Но возникает закономерный вопрос: почему Олег, только что заняв Киев с войском, состоящим из воинов северных племен, вдруг налагает на эти самые племена дань ? Ответ лежит на поверхности: Олег оказался без вины виноватым вследствие неправильного прочтения текста летописи - он не налагал дань на ильменских славян, а “уставил” дань в их пользу со стороны покоренного населения Киева и полянской земли. Этот нюанс ярко проявляется в терминологии: если в отношении северных племен-завоевателей говорится “устави дань”, то в отношении завоеванных южных племен говорится “возложи”.

К сожалению, за отсутствием источников мы не можем сказать каким был размер этой дани и в течение какого времени она взымалась, но сам факт ее существования достаточно красноречиво свидетельствует о том, кто правил Русским государством, а кто занимал подчиненное положение.

После рассказа о захвате Киева в “Повести временных лет” говорится о подчинении Олегом других южных племен - древлян, северян и радимичей, затем “бе обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а с уличи и теверцы имяше рать” . Заметим, что ни ильменских славян, ни кривичей нет в списке племен, которыми “обладал” Олег, что еще раз подтверждает: эти два племени, наряду с варягами, имели особый, привилегированный статус в Русском государстве, будучи его основателями и составляя в нем правящий слой.

Подчиненное положение южан было обусловлено не только фактом их завоевания, но и гораздо более глубокими причинами. Здесь уместно вспомнить установленный нами факт ярких различий расового характера, существовавших между предками русских и украинцев. В сознании же древнесеверных народов, к которым относились славяне ильменские и кривичи, цвет волос и глаз был не только признаком национальной принадлежности, но и социального статуса. Тем не менее, захват Олегом Киева не ознаменовал собой его окончательное включение в состав Русского государства. Как свидетельствуют хазарские документы Х века, хазарам удалось разбить Олега и на некоторое время вернуть среднеднепровские земли под свой контроль. Окончательное завоевание Киева Русью произошло, как представляется, примерно в 940-х гг. под предводительством князя Игоря. Так же, как и земля полян, были завоеваны Русью и земли других южных племен - северян, древлян, радимичей, уличей, тиверцев и т. д.

Таким образом, оказывается совершенно несостоятельным представление о среднеднепровском происхождении Руси, а таким образом и претензии украинцев на изначальное обладание этим именем.

Нам могут возразить, ссылаясь на тот факт, что в ХII-ХIII вв. понятие “Русская земля” кроме своего широкого значения - все русские княжества в целом, имело и более узкое - Киевская, Черниговская и Переяславская земли. Этот факт используется украинцами, а также некоторыми русскими учеными, для доказательства того, что первоначально термин “Русь” применялся только к этим землям и только позднее был расширен и на другие территории Русского государства.

С этим невозможно согласиться. Термин “Русская земля” применялся, в узком смысле, к Киевской, Черниговской и Переяславской землям как к территории великокняжеского домена и ближайших к нему княжеств. Аналог такой терминологии можно обнаружить в средневековой Франции, где княжеский домен со столицей в Париже именовался "Ile de France" (“Остров Франция”), однако это отнюдь не означает, что франки - выходцы из района Парижа. Что еще более важно, “Русской землей” в узком смысле Киевское, Черниговское и Переяславское княжества стали именоваться не ранее чем со второй четверти XII века. В “Повести временных лет” (начало XII в.) “Русская земля” еще обозначает только все русские земли в целом.

Мы видим, что рушится еще один постулат, обосновывавший несостоявшееся русско-украинское братство - постулат о Руси как об общей колыбели двух народов.

Русское государство было созданием творческого гения северных восточнославянских племен - предков русского народа. Предки же украинцев были включены в это государство насильственно, этот процесс занял несколько десятилетий и сопровождался жестоким кровопролитием (вспомните историю покорения Русью древлян - согласно данным антропологии, главных предков украинцев!).

К колонизации Волжско-Окского междуречья украинцы тоже никакого отношения не имели - эта колонизация осуществлялась с запада - ильменскими славянами и кривичами.
Украина вошла в состав Польского государства в результате Люблинской унии 1569 г., преследования же православия начались только после Брестской церковной унии 1596 г., а исчезновение совершилось задолго до этих событий. Единственно приемлемым объяснением может быть то, что высокая культура Русского государства киевского периода была чужда предкам украинцев, что обусловило ее столь быструю утрату.

Очевидно, что и в сфере культуры мы находим подтверждение тому, что Русское государство киевского периода и его культура были созданием русского народа и всегда осознавались им как свои, что никак нельзя сказать об украинцах. Функционирование государственных институтов и культурная деятельность на юге Руси в киевский период обеспечивались северным по происхождению правящим слоем. По мере того, как происходило растворение этого слоя в массах южного протоукраинского населения, размывалась государственная власть и оскудевала культура, что и привело в конечном счете к полной утрате русских государственных и культурный традиций на территории Украины к XVI веку.

Единого древнерусского народа никогда не существовало. В Русском государстве в Х-ХIII вв. жили две народности - севернорусская (предки собственно русских и белорусов) и южнорусская (предки украинцев). Они различались как антропологическим типом, так и материальной культурой и языком.

На уровне бытовой материальной культуры различия были не менее разительными.

Возьмем, к примеру, домостроительство. На севере жили в высоких бревенчатых домах, крытых дранкой, которые назывались “избами”. Южане жили в низких полуземлянках, стены которых белились, а крыша покрывалась соломой. Назывались такие дома “хатами”. Стены каменных церквей на севере белились, на юге оставлялись голыми. Народная одежда севера и юга не имела между собой ничего общего. На севере парились в бане, что совершенно было неизвестно на юге. Перечень подобных различий можно было бы продолжать очень долго.