Сказка на ночь для детей про пиратов. Сказка Разные пиратские истории. Былиночка про страшный океан

Сметанникова Оксана

Сказка написана ученицей 1 класса. название - "Сказка о пиратах"

Скачать:

Предварительный просмотр:

История о поиске клада.

На острове Тартуга проводил время бесстрашный пират Флинт. Однажды в таверне он услышал историю об острове Тие и его загадочной пещере, в которой были спрятаны несметные богатства. Но никто не знал где этот остров. Прошло много лет, и пират стал забывать историю о загадочном острове. Он продолжал плавать по морям, наводя страх на торговые суда. Однажды Флинт отправился в Карибское море, куда редко ходили его приятели – пираты. На борту были запасы еды и воды, подобрана преданная команда, и верный друг Флинта попугай Джек. После долгого пути увидели судно под незнакомым флагом. Флинт приказал команде приготовиться к захвату судна. Как только судно подошло близко, пират дал команду «На абордаж!». Верный попугай Джек закричал на плече хозяина «Пиастры, пиастры!» и очень быстро оказался на борту захваченного судна. Долго команда сопротивлялась, но пираты оказались сильнее. Бой был окончен. Команда попала в плен, а пираты начали изучать судно. В одной каюте Флинт нашёл сундук. Он был хорошо спрятан. Пират вскрыл замок и увидел содержимое. В сундуке были разные бумаги и Флинт даже разочаровался. Он зло пнул сундук ногой и уже хотел уйти, как его привлёк попугай, который разгребал лапами содержимое сундука. Флинт тоже последовал его примеру и начал осмотр бумаг. На самом дне лежал какой – то старый кусок бумаги. Флинт хотел его выбросить, но вдруг увидел, что это карта. Пират начал её рассматривать и вдруг – «О, чудо!» перед ним была карта загадочного острова Тие, где спрятаны несметные богатства. Флинт быстро спрятал находку и вышел на палубу побеждённого корабля. Его команда праздновала победу и, распивая ром, пела любимую песенку.

Деньги – деньги, дребеденьги,

Позабыв покой и лень.

Делай деньги, делай деньги!

А остальное всё дребедень,

А остальное всё дребедень.

Флинт перебрался в свою каюту. Ему не давала покоя находка. За этим занятием его и застал один из пиратов. Он увидел, что Флинт прячет карту. Пират рассказал остальным и они решили устроить бунт и забрать карту, но Флинт был бывалый пират и поэтому хитрый и осторожный. Когда пираты прислали Флинту чёрную метку, он быстро спрятал карту и вышел на палубу, где были члены его команды. Флинт предложил устроить соревнование по отгадыванию загадок. Многие пираты решили, что это шутка и поэтому просто посмеялись над Флинтом. Другие решив, что это очень просто согласились. Загадки были все о былых походах Флинта, поэтому он выиграл, и команде пришлось принять все его условия. Старый пират рассказал о своей находке, и команда отправилась на поиски загадочного острова Тие и его сокровищ.

Долго пришлось пиратам плавать. Во время этого путешествия они нападали на торговые суда и даже вступили в бой с военным кораблём, где чуть не попали в плен и не погибли. Но всё же Флинт и члены его команды, которые не погибли, сумели выбраться, продолжили своё путь. Спустя год пираты достигли берегов острова Тие. Остров был красив, Здесь росли красивые деревья, цвели необычные цветы, бегали неизвестные ранее животные. Долго пираты бродили по острову. Они находили следы былых посещений человека этого острова, но где были сокровища спрятаны, всё ещё оставалось загадкой. Флинт постоянно смотрел карту, знал наизусть каждый знак на ней, но где именно сокровища спрятаны, не мог понять. Пираты обошли почти весь остров, где находились уже не один день. Даже опускались на дно моря около острова на батискафе, который нашли на последнем разграбленном корабле, но, увы, сокровищ не нашли. Много времени потратили, перекапывая все холмы. Все это время ожидал, что его команда опять начнёт бунтовать, а пираты наслаждались прибиванием на острове. Погода была тёплая, вокруг было много родников с чистой, вкусной водой, пели птицы, бегали дивные животные, а на деревьях росли разные плоды, которые можно было есть. Но главное, они на острове были одни. Никто не нападал на них. Но время шло, сокровища не могли найти. Многие пираты уже подумывать стали о бесполезности поиска и возвращен на Тортугу. Вечером, сидя у костра и поедая вкусные плоды, Флинт очередной раз достал карту. Он больше не прятал её от других пиратов, так как и сам уже не верил в существование загадочных сокровищ. И вдруг один из пиратов обратил внимание на загадочный символ в углу карты. Флинт всегда думал, что это просто герб прежнего хозяина карты. Наутро пираты отправились на указанное место. Оказалось, что много раз они были здесь. Пираты решили обследовать каждый куст, каждую кочку. После долгих поисков один из пиратов наткнулся на небольшую пещеру, вход в которую был завален камнями и ветками. Освободив вход в пещеру пираты вошли в неё. Пещера была небольшая, сухая и главное здесь не было видно присутствия людей когда-либо. Пираты не могли понять, что это значит. Развернулись и пошли к выходу, многие начали ругаться и обвинять Флинта за потраченное впустую время. Флинт молчал, он тоже был расстроен и корил себя за ложные надежды, которые столько лет грели его душу. И вот когда многие пираты покинули пещеру, один из последних глянул на проём пещеры и увидел там небольшое углубление. Это оказался тайник. Пират залез на спину товарища и просунул руку в тайник. Оттуда он достал свёрток. Выйдя из пещеры, пираты с опаской стали разворачивать находку. И вдруг в лучах яркого солнца засверкал огромный алмаз. Пираты поняли, что он и правда очень ценная находка. Но ещё в свёртке была записка. Флинт взял её и прочитал: «Если ты читаешь моё письмо, значит, ты нашёл мой тайник. Этот алмаз очень редкой породы и очень дорого стоит. Но в жизни есть другие ценности. Остров, на котором ты находишься, очень богат и сам по себе очень ценен. А ценность его в том, что здесь всегда тепло, много полезной воды, растений и животных. А главное, здесь не бывает сражений, драк, споров и можно жить спокойно, наслаждаясь жизнью. Пираты не поняли этого послания и начали драться, деля алмаз. И тут Флинт понял смысл послания. Ему и правда нравилось на острове и ему порядком надоели постоянные ссоры, погоди, разборки. Флинт решил отдать пиратам камень, а самому остаться на этом чудном острове. Но он не думал, что у него будут сторонники. Те, кто жаждал наживы, утром решили отправиться обратно на остров Тортуга. А Флинт и его сторонники решили найти хорошее и удобное место на острове и обосновать колонию. Они сидели у костра вечером пили чистую родниковую воду и пели песни.

Все дети как дети –

Живут без забот,

А Боб на диете – не ест и не пьёт,

В копилку кладёт…

Так закончилось эта необычное приключение. Пираты, вернувшиеся на остров Тартуга, рассказали эту историю. Многие смеялись, но были и такие, кто понял старину Флинта. Наверно и правда не всё измеряется деньгами и камнями.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Один пират случайно спасся со своего тонущего корабля. Плыл-плыл на обломке мачты по океану и приплыл на необитаемый остров.
Когда он очухался, то подумал: «Кого бы ограбить?» Но кроме одинокой пальмы грабить было некого. Тогда он решил, придётся всё же ограбить пальму, чтобы не терять квалификацию. И стал карабкаться по длинному мохнатому стволу за кокосовыми орехами. Но до орехов не долез, сорвался вниз и набил на лбу большую шишку. Потёр он кулаком шишку и поклялся: «Больше никого на этом острове грабить не буду!»

Но клятву свою всё-таки нарушил, когда очень проголодался. Что с него возьмёшь? Пират – есть пират!

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

Один пират служил боцманом на корабле. И лихие матросы его очень уважали за то, что один свой глаз он потерял в бою, а другой сохранил целым и невредимым.
В день рождения боцмана команда решила купить подарок.

– Давайте бинокль!

Но сообща подумав, команда сообразила, что бинокль ему ни к чему, и подарила большую подзорную трубу. Глядя в которую, всё равно один глаз закрывать надо.

Подарок боцману очень понравился. И он всегда носил свою подзорную трубу за правым ухом.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ

Один пират закопал в пещере здоровенный кованый сундук с золотыми пиастрами. Он нарисовал на бумажке горелой головешкой план места, где спрятаны сокровища, и унёс её на корабль. Но названия того острова, чёрт возьми, не указал для памяти, из-за своей пиратской неграмотности. А через некоторое время – и совсем забыл из-за своей пиратской рассеянности. Вот что бывает, если грамоте не обучен. Так и пропал сундучок с пиастрами. Лежит себе где-то в пещере на каком-то острове, но кто ж его знает, на каком. И до сих пор его найти не могут…

ИСТОРИЯ ЧЕТВЁРТАЯ

Один пират упал за борт в море. И тут его заметила акула. Подплыла и грозит: «Отдавай тельняшку, или я тебя немедленно проглочу!» А сама – страшная. И каждый зуб у неё – не хуже пиратского ножа. Даже, может, и острей.

Только пират не робкого десятка оказался. Он ей фигу показал: «Не отдам! Своя тельняшка ближе к телу!» Пожадничал, значит.
Ну, акула с ним чикаться не стала и решила проглотить вместе с тельняшкой. Но, когда она его глотала, пират зацепился за акулий острый зуб и ни туда ни сюда. Акула мучилась-мучилась и выплюнула его, подумав: «Зачем мне дырявая тельняшка?..»

Но это – насколько известно – был первый и последний случай, когда жадность выручила. Так что учиться у этого пирата нечему.

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ

Один пират очень любил поесть. И сам не заметил, как стал толстяком. За что его на судне прозвали – Пуздро. Для него и сапог-то снять не простым делом было, а не то чтобы там из пистолета целиться или, чего доброго, на абордаж с криком бросаться. И довела его вкусная пища до того, что напрочь он свой грозный вид утратил. Кто ни глянет на пузатика – все смеются. Он пугает, допустим, а никому не страшно.
Не выдержал пират Пуздро такого неуважения к своей профессии, плюнул на всё – и пошёл на пенсию.

ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ

Один пират решил жениться. И такая ему пиратка в жёны попалась, что заставляла его стирать, штопать, палубу драить и рыбу жарить.

Вздумал он было сопротивление оказать, а она его в угол каюты загнала, на пистолете курок взвела и стращает: «Выбирай одно из двух: или ты будешь у меня по струнке ходить, или я тебя, борода нечёсанная, в бараний рог скручу!»

Вот пират свои косматые ручищи и поднял вверх:

– Сдаюсь, моя «беспомощная», беспрекословно, из двух – первое выбираю.
Так он под каблуком у неё и остался до конца своих дней. Взяла его любовь на абордаж! А какой пират был! Ого-го! А может, даже – ого-го-го! О-го-го-го!

ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ

Один пират захотел в школе заниматься. Учительница и спрашивает на уроке этого пирата: «Сколько будет пятью пять?» Он даже соображать не стал, сразу ответил: «Девяносто!» Услыхала учительница такое и в обморок – бац!

Тогда другую прислали. Та, значит, тоже пирату вопросик подкинула не простой: «Сколько месяцев в году?»

Пират и бровью не повёл. И чётко так отчеканил: «Много!» Новая учительница тоже со стула – бабах!

Больше директор не захотел рисковать и своими учительницами разбрасываться. Показал пирату на дверь и крикнул: «Вон!»
С давней той поры все пираты любую школу за сто миль чуют и подальше от неё уплывают. Очень им надо, чтобы их оттуда выгоняли!

ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ

Один пират за драку в тюрьме очутился. Сидит за решёткой и песенку поёт про красавицу Мэри. День поёт, пять поёт, на десятый – надоело. И до того грустно ему стало, что начал он зубами железные прутья грызть. Грызёт и размышляет: «Зачем я дрался? Вот сижу я здесь, в казённом доме, а мог бы на вилле своей цветочки разводить!»
Откуда ни возьмись, мышка выскочила – и уставилась на пирата. А он по полу ножищей как грохнет, как рявкнет во всю глотку: «Кышшшш!» Мышка вдруг и говорит ему: «Дурак! Я тайный ход знаю! Но теперь, раз ты такой злюка, не покажу!» Пискнула и убежала. Схватился пират за голову и зубами заскрежетал от злости на себя. И понял, что понапрасну нечего даже мышек обижать.

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ

Один пират взял в плен короля.

Король его умоляет: «Отпусти – озолочу!» – «Очень нужно мне твоё золото, когда у меня своего – навалом!» – отчитал он короля, как мальчишку. Отчитал, значит, а сам задумался: «А что ежели я переоденусь в камзол королевский да на голову его же корону надену? Приду во дворец, а меня там все за короля примут, кланяться будут и с блюдечка кормить!»

Стянул он с короля одежду и на себя, прямо в чём был, и напялил. Пленника связал и в трюм, где бочки с порохом, посадил, а сам во дворец отправился.

Постучал в ворота. Стражники знакомую корону увидели и ахнули:

– Проходите, ваше королевское величество!

Со всех сторон слуги набежали, под руки подхватили, в покои привели и спрашивают:

– Не хотите ли чего, ваше королевское величество?

– Пожрать бы не мешало! – по привычке гаркнул пират. – Да поживее, селёдки вы разэдакие.

Удивились слуги: сроду они от своего короля ни одного грубого слова не слыхивали. А тут – нате! Но виду не подали. Глядь – уже везут на тележках еду всякую, жареную и пареную, сладкую и солёную, в общем, такую, что пальчики оближешь. Ложки и кубки подают серебряные, а тарелочки – фаянсовые: ешь, пей, сколько влезет! Разморило пирата от обеда, в сон потянуло. Стал он носом клевать. А придворные тут как тут:

– Не желаете ли в опочивальню?

– Желаю, дьявол вас подери! – прикрикнул самозванец.
Прибежали стражники, схватили пирата – и взашей из дворца вытолкали. Да и то верно. Неужели короля с пиратом спутаешь?

ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ

Один пират никогда не видел снов. Всем что-то снилось, а ему – никогда. Все рассказывали друг другу свои сны, а он молчал, потому что рассказывать было нечего.

Очень стыдился пират, что не такой, как прочие, что ни длинного интересного снища, ни даже самого обыкновенного маленького сончика увидеть не может. По ночам подушку свою кусал от злости – да так, что только перья из неё летели. Но и это не помогло. Не шли сны, хоть тресни!

Вся их разбойничья шайка над ним посмеивалась:

– Эх ты, бессонистый!

Надоело пирату такое дело. И однажды он вот что придумал. Вышел утречком на палубу, когда морские волки, дружки его, значит, снами своими, словно картишками, перекидывались, и, сладко эдак потягиваясь, говорит как бы невзначай:

– Ох, и сон мне ночью приснился – закачаешься!

У всех физиономии вытянулись и, словно подсолнухи, в его сторону повернулись:

– Вот вам и ну! Иду я, стало быть, по городу Багдаду. Народу полно, все толкаются, орут. Вдруг меня кто-то за руку – дёрг! Гляжу: карлик. Он мне и предлагает: «Заплати сто пиастров, а я тебе волшебное колечко продам». «А что я с твоим колечком делать буду?» – спрашиваю. На что карлик мне отвечает: «Наденешь на мизинец – и станешь таким красивым пиратом, каких сроду не было». Отсчитал я ему сто золотых, а он мне колечко отдал… Ну вот…

Пират лысину почесал и ухмыльнулся:

– Надо же! На самом интересном месте! – упрекнул боцман.
Пирату, конечно, ничего, как всегда, не приснилось. Просто он свой сон сочинил. И делал это не раз потом с таким же успехом. По утрам вся команда в свободное от разбоя время собиралась на палубе и, затаив дыхание, ждала хитрого выдумщика, чтобы послушать его очередной увлекательный сон, который вечно обрывался на самом интересном месте.

Жаль, что тот пират буквы не знал, а то бы, может, писателем стал. Кто знает…

ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ

Один пират умел гладью вышивать. Первым делом он, конечно, пистолеты порохом заряжал, вторым делом – стрелял и по ночам, как кошка, прыгал, третьим делом – раны залечивал, а уже четвёртым делом – вышивкой занимался.

Всем, кто ни попросит, этот здоровенный малый якоря вышивал на тельняшках, на шароварах, а чаще – на платочках, которые пираты на голове на свой манер носят и морскими узлами завязывают, чтобы ветром не сдуло.

Вышивать-то вышивал, но ни с кого за работу не брал ни пиастрика, ни дублончика, ни гинеечки.

Однажды в команду новичка взяли, который никогда не видел, чтобы пират гладью вышивал. Загоготал новичок и сказал:

– Вот чудак! Не мужское это дело – вышивка. Даже смотреть противно!

– Противно? Ну ладно! – обиделся корабельный вышивальщик и швырнул за борт все иголки и нитки.

Но когда тельняшки, шаровары и платочки с вышитыми якорями износились, стали пираты своего умельца-вышивальщика упрашивать и уговаривать, чтобы он снова занялся своим четвёртым делом. Даже сами нитки и новенькие иголочки купили. А он – ни в какую. Очень разобиделся.
И пришлось пиратам самим теми иголками якоря на груди и на руках накалывать. Кое-кто и на ногах умудрился – для оригинальности.

С той поры и пошла дурацкая эта мода – наколки делать. А всё из-за новичка того неразумного, который не понимал ничегошеньки в красоте!

ИСТОРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ

Один пират курил трубку. Набьёт её крепким голландским табаком и давай колечки дыма в небо пускать. Целый день изо рта трубку не вынимал, только и дел, что попыхивал.

Колечки друг за дружкой вверх уплывали – и облаками становились. Не простыми облаками, а табачными. И плыли они вслед за кораблём, как белые бумажные змеи на ниточках.

А пират знай себе дымом затягивается, глазки зажмуривает, трубочку посасывает. Вот и получилось так, что облака в чёрные тучи превращались. В чёрные табачные тучи. И тогда сам пират кричал во всю свою пиратскую глотку:
– Эй, на корме! Ныряйте в каюты! Сейчас табачный дождь пойдёт!

ИСТОРИЯ ТРИНАДЦАТАЯ

Один пират хвастался, что умеет говорить по-китайски. Говорить-то он, может, и говорил, но никто на корабле по-китайски всё равно не понимал и не мог проверить: так это или нет. Поэтому пирату и не верили, думали: трепется он. А пират был гордым и сильно переживал.

И надо же было такому чуду случиться: в одном порту к ним на судно китайский купец пожаловал. Старенький, правда, в очках. Не разглядел, сослепу, видать, что на мачте чёрный флаг с черепом и костями.

А пират жутко обрадовался гостю. Ну, думает, докажу команде, что я не трепач такой-сякой распоследний. И при всех обращается к нему запросто: «Минь-цынь-фань, цупь-фипь-мань». Или что-то в этом роде. А китаец глядит на него как баран на новые ворота и головой мотает: мол, моя не понимай…
Матросы над пиратом хохочут:

– Ну и здоров ты врать! Вон китаец – и тот ни черта не разобрал!

А купец тем временем кланяется, кланяется, глаза щурит, а сам пятится к трапу от греха подальше.

Догнал его боцман на причале и на чистом английском языке спрашивает:

– А что, разве головотяп наш с тобой не по-вашему, не по-китайски запузыривал?

– Спроси что-нибудь полегче, – отвечает ему купец на чистом английском. – Я китайского не знаю, я в Лондоне родился…

Боцман так за живот и схватился, прямо затрясся от смеха:

– Не повезло нашему бедолаге. Не того туза из колоды вытащил! Вот тебе и цунь-фынь-мань!

ИСТОРИЯ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Один пират здорово кошек рисовал. Пытался он и ещё кое-кого изобразить, всяких там кусательных, бородательных, клевательных, всяких там пугательных, хватательных, рычательных, но они у него сами на себя похожими не были. А вот кошки, эти получались на все сто. Как живые. Того и гляди фыркнут и оцарапают!

А тут в корабельном трюме крысы завелись – прямо скажем, малосимпатичные и нахальные до невозможности. И до того они обнахальничали, что даже по каютам скреблись и по палубе туда-сюда шастали. И не было на них никакой управы.

Вызывает тогда к себе этого пирата, который кошек рисовал, капитан, или кто он у них там за главного был, в общем, Бульбуль – мрачная личность со скверным характером. Вызывает, первым делом свой здоровенный кулачище суёт под нос и спрашивает:

– Это видел?

– Видел! – не моргнув глазом, отвечает пират. – У меня самого – не хуже. Я…
– Заткнись! – оборвал Бульбуль. – Закрой пасть и слушай, когда начальство говорит. Так вот… Даю тебе сутки сроку, чтобы ты по всему кораблю триста кошек нарисовал, а то от этих крыс, понимаешь, житья не стало. Но гляди, чтобы пострашней! Задание понял?

– Разве я на дурака похож? – возмутился пират.

– А кто тебя знает! – стукнул кулаком по столу капитан, или как его там, короче, Бульбуль. – Это еще доказать надо. Действуй!

Пирата как штормом смыло. Схватил кисти да краску – и ну кошек малевать: чёрных, белых, рыжих и совсем непонятной масти. Всю ночь и целый день старался, а к вечеру – триста кошек нарисовал в разных позах, притом так, что от настоящих лишь тем и отличались, что не мяукали.
Увидели их крысы, задрожали и по тёмным углам забились, никуда и носа не показывали. А в первом же порту с корабля сбежали – только их и видели.

– Пожалуй, ты и вправду – не дурак! – похвалил пирата капитан Бульбуль.

– А ты зря сомневался, кэп! – подмигнул пират. – Своё дело знаем!

ИСТОРИЯ ПЯТНАДЦАТАЯ

Один пират никогда не брился. И выросла у него такая длинная борода, что расчёсывала её на палубе вся команда. А потом скатывала её в трубочку, стягивала крепким кожаным ремнём с большой медной пряжкой. Так пират свою бороду на привязи и носил.

Толку от неё никакого не было. Одна морока. Попробуй-ка этакую бородищу помыть и высушить. Легче сто простыней постирать и погладить.

Может быть, пиратская борода так ни на что и не сгодилась бы – да случай представился. На далёком острове Макаляко проводился чемпионат мира на лучшего бородача. И решило пиратское собрание:

– Пусть наш участвует! А вдруг прославимся?

Сказано – сделано. Приплыли на этот остров Макаляко, который чёрт знает куда в какую даль занесло, и говорят:

– Ни пуха тебе ни пера! Не осрами команду!

А на острове бородачей – пруд пруди. Ходят со своими бородами, как вениками улицы подметают. Ни соринки!

Пират, понятное дело, волновался, как море перед штормом. Только напрасно волновался, потому что рядом с его бородищей все прочие – бородёнками казались.

Вот и стал он чемпионом мира по бороде. А благодаря ему и вся его пиратская команда на весь мир прогремела.

ИСТОРИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Один пират вечно хмурым ходил и мрачным. Ну просто – туча тучей. Даже смотреть противно, потому что кто ни посмотрит – сразу и сам хмурился и мрачнел. Всем не по себе, а пирату – хоть бы хны!

Шуток он не понимал. Вся команда, бывает, смеётся, а его физиономия каменная. Ничто его не брало.

– А давайте мы эту дубину стоеросовую пощекочем, – предложил боцман Тумба. – Может, подействует?

Окружила матросня пирата и давай щекотать. Щекочут, щекочут, а он – ноль внимания. Потом ему надоело, он и признался:

– Чего это вы? Я щекотки не боюсь.

Тогда капитан Бульбуль командует:

– Зеркало сюда тащите!

Приволокли зеркало, как велено. Бульбуль и говорит пирату:

– Ты только глянь на себя. Что у тебя за… личико? Тьфу! Оно просто просит кирпичика! И даже не просит, а требует!
– Тьфу! – согласился пират, увидев себя в зеркале. – Ну и рожа!

– А теперь повторяй: сыр, сыр, сыр, сыр!

– Это можно, – согласился пират. – Сыр я люблю. Чего же не повторять? Сыр, сыр, сыр, сыр…

И когда он произносил это слово, то губы его сами растягивались в улыбку, приоткрывая крепкие белые зубы.

Пират смотрел в зеркало и любовался зубами. И вообще он понял, что улыбка ему очень идёт, обрадовался, как ребёнок, и первый раз в жизни засмеялся.

Команда вместе с капитаном и удивлённым боцманом тоже засмеялась. И всем показалось, что смеются даже чайки, которые кружились над кораблём.

Мрачным и хмурым того пирата больше никто никогда не видел, потому что в любую, самую унылую погоду он тихонько шептал самому себе: «Сыр, сыр, сыр, сыр, сыр, сыр…»

ИСТОРИЯ СЕМНАДЦАТАЯ

Один пират мог запросто выжать руками две бочки, набитые свинцовой дробью. А мог пушку подбросить и поймать на лету. Да что там – он кулаком гвоздь в доску вбивал, а медную монету пальцами сгибал и разгибал. Во силища у него была!
А ещё такое выделывал, что и не поверишь, если своими глазами не увидишь. К примеру, ничего ему не стоило без всякой помощи корабль с места сдвинуть, когда он на мель садился. Тяжёлый железный якорь пирату легче пёрышка казался. Он его, играючи, вместе с двадцатипудовой цепью из воды на корму вытаскивал. Другого такого крепкого детину ещё поискать надо!

Попал этот пират однажды на цирковое представление, где один заморский силач разные трюки выделывал: то подкову разогнёт, то бревно об колено разломает.

Не выдержал пират такого надувательства и крикнул на весь цирк:

– Безобразие! Так любой сможет!

– Любой? – возмутился циркач. – А ну иди попробуй!

Вышел пират на арену и показал настоящую силушку. Зрители только ахнули, когда он и этого силача, и все его гири, и лошадь с наездницей, и клоуна с барабаном, и дрессировщицу с пятью кудрявыми пуделями на руках, словно пушинку, поднял – и улыбнулся. Подержал немного в воздухе, а после опустил и сказал:

– Я бы ещё выступил, но мне в море пора… На работу…

– Оставайся! – закричала публика. – Ты всем силачам силач!

Потом выбежали на арену дети с цветочками и стали со слезами упрашивать:

– Не уплывай, дядя! Мы каждый день будем в цирк ходить, чтобы на тебя посмотреть!

Не выдержал пират и тоже слезу пустил: очень ему ребятишек жалко стало. Так в цирке он и остался. И столько ему зрители букетов дарили, что его квартира круглый год напоминала красивую цветочную оранжерею.

ИСТОРИЯ ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Один пират подрался с другим пиратом. У одного под глазом фонарь светился, и у другого синяк на самом виду красовался. Увидел боцман Тумба такое дело и стыдить начал:

– Чужих вам, что ли, мало? Не хватало мне ещё, чтобы свой своего же лупил!

Один пират на другого показывает:

– Он первый начал!

Второй пират в первого пальцем тычет:

– Он первый полез!

– Цыц! – разозлился боцман Тумба. – Если не помиритесь, обоим врежу. Вы меня знаете!

– Знаем! – пробубнили оба пирата.

– То-то! Цепляйтесь мизинцем и клянитесь по-пиратски, осьминог вас удави!
– Мирись, мирись – и больше не дерись! – пошёл на попятную первый пират, тряся своим мизинцем мизинец второго.

– Если будешь драться, буду я кусаться! – сверкнул глазами второй пират, тряся своим мизинцем мизинец первого.

– Так бы сразу, разрази вас гром! – похвалил боцман Тумба. – Кусаться вы все горазды, пока зубы целы!

Постояли пираты, помолчали, друг другу из-за спин кулаками погрозили и разошлись по каютам.

Давно это было, а пиратская мирилочка и поныне жива:

Мирись, мирись –
И больше не дерись.
Если будешь драться,
Буду я кусаться!

ИСТОРИЯ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Один пират всё время молчал. Утром молчал, днём молчал вечером молчал. Все пели – он рот на замке держал. Все байки травили – он нем как рыба. Никто от него и словечка разъединенького не слыхал, а не то чтобы целого предложения.

Казалось бы, что тут плохого? Ну молчит пират. Ну не разговаривает. Так ведь и вреда от этого никому нет. Но некоторых его молчание злило. Кое-кого раздражало. А иных просто бесило.

– Чего это он помалкивает? – качали головами одни.

– Может, он нас за людей не считает? – надували щёки другие.

Вызвал молчуна капитан Бульбуль на пиратский суд. И выставила ему ихняя шайка-лейка такой ультиматум:

– Либо ты речь проявишь, либо на берег спишем!
Куда пирату в одиночку против всей лейки-шайки переть! С ней не очень-то поартачишься. Открыл он рот, а оттуда – дыдыды, бубубу, рырыры! В общем, такая ругань понеслась, такая брань посыпалась, что даже у боцмана, который считался грубияном из грубиянов, нижняя челюсть отвисла.

А пират такое вопил, такое орал, такое горланил, что ко всему привыкшие уши морских разбойников – и те начали вянуть, как цветочки в засуху.

Пожалел капитан Бульбуль, что заговорил молчун, да что сделано – то сделано.

Пришлось пирату новый ультиматум выслушивать:

– Либо ты заткнёшь свой фонтан, либо на берег спишем!

Выслушал пират и обиделся:

– Я же не хотел болтать! Вы же сами велели! Да ну вас!

Может, он и прав по-своему?

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТАЯ

Один пират обожал кататься на китах. Нравилось ему – и на дельфинах. Но на китах больше. Сидишь на гладкой спине великана, за его усы китовые руками держишься, чтобы не свалиться в море, а над головой – фонтан журчит-переливается. Красотища! Разве нет?

Однажды ему другие пираты говорят:

– Вот ты на китах катаешься. А мы, думаешь, не желаем? И нам, понимаешь, тоже охота!

– Да чего там! – не стал возражать китовый наездник. – Можем и вместе покататься. Не жалко мне!

Прыгнули пираты в море и ждут. Не долго ждали. Смотрят: кит на горизонте появился. Как только он к ним подплыл, тут китовый наездник сразу его оседлал и в усы руками вцепился. Кит и притормозил. Ну пираты к нему на спину всей гурьбой и влезли. Пришпорили кита голыми пятками – и понёс он их по волнам так, что брызги солёные по сторонам разлетаются.
Понравилось пиратам на ките верхом кататься. Развеселились они – и давай плясать от радости. А киту щекотно стало, запустил он свой фонтан повыше – и смыл всех танцоров со спины подчистую. Хвостом на прощанье махнул и нырнул в глубину. Только его и видели!

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Один пират в жаркий летний день прогуливался по узким улочкам Рамселя и забрёл в таверну «Тихая прохлада». К своему удивлению он увидел, что посетители, сидящие за круглыми столиками, едят маленькими ложечками какие-то белые шарики.

«Никогда не ел ничего подобного, – подумал пират. – Пожалуй, попробую». Он подошёл к стойке и сказал хозяину:

– Мне… вот этих… шариков!

– Сколько порций? Одну или две? – поинтересовался хозяин.

– Одну и побыстрей! – распорядился пират.

Шарики в вазочке оказались холодными, как лёд, и сладкими, как мёд. Во рту они быстро таяли, как весенние сосульки на крышах. А вкуснотища была такая, что у пирата перехватило дыхание и он прокричал:

– Эй, хозяин! Ещё пять порций!

И когда тот поставил перед ним ещё пять вазочек, пират спросил:

– Как эти шарики называются?

– Мороженое пломбир, – послышался ответ.

Едва было покончено с пятью порциями, пират заказал ещё десять. И слизывая с ложечки очередной шарик, нежно шептал впервые услышанное слово:

– Пломбир, пломбир, пломбир…

На улице сильно припекало солнце. И волшебные холодные шарики пришлись очень кстати. Уходить из таверны никуда не хотелось от этого сказочного вкусного мороженого.
Лишь на второй день боцман Тумба отыскал пропавшего пирата в таверне «Тихая прохлада».

– Я думал, что ты пьёшь ром, – хмыкнул он презрительно. – А ты ешь какую-то дрянь, какие-то шарики!

– Это мороженое… пломбир… – оледеневшими губами прохрипел пират. – И никуда я отсюда не двинусь, клянусь всеми морями!

…Вернулся пират на корабль через три года, когда наелся мороженого до отвала. Но по ночам ему долго снилась далёкая таверна и на душе становилось сладко и прохладно.

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Один пират раздобыл где-то круглый географический глобус и, разглядывая его, вдруг обнаружил, что у всех морей, океанов и островов уже есть названия.

– Не может быть! – возмутился чудак. – Кругом сплошная вода, а все моря и океаны и даже острова уже кем-то открыты? Чепуха! Наверно, я плохо искал…

И он начал снова вертеть в руках глобус. Но куда ни ткнёт пальцем – всюду занято. И слева направо крутил, и справа налево крутил, а толку никакого.
И тогда пират обклеил глобус чистой бумагой и сам стал рисовать свои моря, свои острова и свои океаны. Рисует и приговаривает:

– Это – Большой Пиратский океан, это – Пиратское море, а это – маленький пиратский остров…

Разрисовывал, разрисовывал глобус и не заметил, как наступила ночь. Пирату захотелось спать. Но уснул он очень довольный и счастливый, потому что такого замечательного глобуса, как у него, ни у кого другого никогда не было, нет и не будет.

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Один пират собирал камни на пляжах разных стран. Среди них были гладкие и шершавые, тёмные и прозрачные, белые и жёлтые, круглые и треугольные. И все – очень красивые. Сколько их у него – он и сам не знал, но догадывался, что много, поскольку даже «куриных богов» – камешков с дырочками насквозь – отыскал штук сто или двести.

Камни свои пират всегда за пазухой носил. На всякий случай. Боялся, чтобы не украли. Уж чего-чего, а воров на пиратском корабле хватало.

Боцману это не нравилось. И он заботливо предупреждал пирата:

– Дубина! Тельняшку порвёшь!

Только пират отмахивался. Камни для него дороже тельняшки были. Но вот их накопилось в ней столько, что при ходьбе он еле ноги передвигал. А однажды, когда смыло его волной во время шторма за борт, этот бедолага чуть к рыбам в гости не отправился. На дно, значит. Хорошо, что боцман заметил, успел за пятку схватить и тельняшку рвануть, чтобы камни высыпались. А не то бы худо пришлось пирату.
Вытащили его из воды, откачали, просушили. Толстый боцман у пирата перед носом пальцем поводил и ласково сказал:

– Я же тебя предупреждал, двести медуз и одна каракатица! Ни к чему за пазухой камни таскать. До добра это никого не доводит!

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Один пират купил попугая. Большого, разноцветного и вдобавок говорящего. На самом деле оказалось, что попугай не говорящий, а поющий.

Каждое утро, повиснув вниз головой в своей клетке, попугай будил сонного пирата какой-нибудь песенкой. Он пел здорово картавя, что-то вроде этого:

Обожают все матрррросы
Ананасы и кокосы.
Обожают все пиррраты
Мандарррины и гррранаты.
Пират при первых звуках птичьего голоса вскакивал, как ужаленный, и грозил попугаю кулаком. А попугай в свою очередь не обращал на него никакого внимания. И на следующее утро всё повторялось снова, причём в одно и то же время, как по часам.

Кстати, о часах. Часы тогда уже продавались – и карманные, и настенные. Но вот будильники пока ещё не были изобретены. И поэтому попугай служил пирату вместо будильника. И просыпался пират не по будильнику, а по своему попугаю, который, правда, не звенел, но зато пел весёлые песенки.

Впрочем, в подражание боцману, который, вложив четыре пальца в рот, громко свистел, созывая команду на палубу, попугай тоже быстро научился этому свисту и вместо песенок стал будить пирата озорным оглушительным свистом. И стал попугай с того времени не говорящим, не поющим, а вообще – свистящим. А пират, пока не привык, спросонья подскакивал до самого потолка. И набивал на лбу бо-о-ольшущие шишки.

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Один пират приобрёл по дешёвке в портовой лавке чёрный цилиндр и трость. На кой дьявол они ему сдались – того и сам не знал. Но купил всё же. В придачу ему продавец ещё чёрную бабочку дал.

– Это тебе в подарок от фирмы, – говорит, – для полного комплекта…

Нет, не живую бабочку, а такую, в которых всякие там миллионеры на всякие приёмы ходят.

Возвратился пират на корабль и подумал:

«Раз деньги заплачены – применить надо…»

Нацепил на голову цилиндр. Взял в руки трость. Бабочка на фоне тельняшки тоже смотрелась недурно. В таком виде и вышел пират на палубу: на других посмотреть и себя показать.

У боцмана от неожиданности подмётки сапог к доскам палубы прилипли, другие застыли на месте, как примороженные.

А пират марку держит, ему при таком параде как-то неудобно грубыми словами бросаться налево и направо. И он произнёс фразу, которая бы раньше ему и в голову не пришла, он произнёс фразу, от которой четверо разбойников рухнули на палубу, как подкошенные. Он произнес:

– Рад вас видеть, сэры!
На этом корабле, на этой старой, но крепкой ещё посудине никто подобных выражений не слыхивал. И потому они поразили всех, подобно вспышке молнии и раскату грома.

– Очумел, что ли? – пришёл в себя боцман. – Ты за кого нас принимаешь?

– За порядочных сэров, – торжественно объявил пират.

– Я тебе сейчас такого сэра покажу! – пригрозил кулаком боцман. – Не обрадуешься!

– Фи! Какой вы, право, необразованный! – скривился пират. – До чего же у вас отвратительные манеры!

– Так ты меня ещё и оскорблять вздумал, на «вы» называть? – возмутился боцман. – Ну это вообще ни в какой трюм не лезет! Я вот сейчас твою палку об твою же шляпу сломаю, а бабочку на волю отпущу.

– Во-первых, не палку, а трость, во-вторых, не шляпу, а цилиндр, – сделал замечание пират. – А в-третьих, говорить с вами в таком тоне просто не желаю!
И он под свист и улюлюканье орущей братии гордо покинул палубу. Вернулся в каюту, заглянул в зеркало, сам себе подмигнул и сказал:

– Ничего-ничего. В следующий раз куплю я каждому по цилиндру, тросточке и бабочке – и все они у меня, как миленькие, вежливыми сэрами станут!

История эта произошла так давно, что, наверное, никто уже не решится сказать, случилось ли это на самом деле, или только приснилось старому портовому гуляке по прозвищу Одноглазый Еж.

Вы, мальчики и девочки, конечно, можете легко возразить, что мол, пиратов сегодня уже днем с огнем не сыщешь. А были они в далекие времена. Но вот представьте, что в жарком и полном кровожадных акул Индийском океане, недалеко от острова Сокотра, все еще встречаются пиратские корабли.

Современные пираты… Они мало чем походят на тех, которых изображают на страницах детских книжек. У них большие лодки с мощными жужжащими моторчиками; одежда, купленная, или скорее украденная из обыкновенных магазинов; телефоны, компьютеры… Нет, пожалуй, все же есть одно сходство – как и пираты из прошлых эпох, их современные последователи очень любят все яркое, блестящее и дорогое. Обычно, пираты надевают на себя много крупных украшений, желая поважничать друг перед другом. «Чем больше золота – тем больше пиратской удали», так обычно говорят эти ребята между собой.

В тот самый день, когда случилась упоминаемая нами история, пират по кличке Сизый Джо сидел в просторной каюте роскошного быстроходного катера, и раздумывал, куда бы отправиться со своей верной командой, ближайшим вечером. На его руке, подпиравшей подбородок с густой сизой бородой (отчего, кстати, пират и получил свою кличку), огнем поблескивал кровавый рубин, снятый с какого-то заезжего на свою беду в эти края путешественника.

Вдруг раздался стук в дверь, три быстрых удара и спустя время еще один. Сизый Джо недовольно обернулся и рявкнул «Войдите! ». На пороге каюты появился маленький плешивый матрос, который только-только прибился к пиратам.
— Чего тебе? – спросил Сизый Джо, уже предвкушая, как сможет проучить новичка за невежество.
— Капитан , — робко начал морячок, — только что вам пришла почта.
— Какая еще почта? – удивился капитан. – Мы в десяти милях от берега.
— Так, это воробей принес письмо.
— Воробей? – Сизый Джо усмехнулся, — Ты что парень начитался детских книжек? Помнится, в былые времена почтовые голуби доставляли письма. Или попугаи… Вот у моего прадеда был такой попугай по кличке… А, впрочем, неважно! Оставь свои глупости и закрой дверь с обратной стороны. Будешь драить это корыто целую неделю в одиночестве.
— Но, капитан! – обеспокоенно пролепетал матросик, — Так что мне делать с письмом? Здесь ваше имя?
— С каким письмом? – снова не понял Сизый Джо.
— Ну я же говорю, воробей в клюве принес письмо. Вот оно , -матросик протянул капитану конверт из пожелтевшей папирусной бумаги.
Капитан выхватил из его рук письмо и жестом приказал надоедливому новичку уйти.

Когда дверь закрылась, Сизый Джо внимательно посмотрел на конверт. И в самом деле, кроме его собственного имени, а точнее клички «». Никаких других пометок на конверте не было. Капитан вытащил из кармана складной испанский ножик «наваха», и аккуратно вспорол обертку. На стол выпал клочок бумаги, сложенный вдвое. Также, как и конверт, бумага для его содержимого была использована такая старая, что едва не рассыпалась на части.

Сизый Джо медленно развернул листок. На нем была изображена карта знакомой местности. Вот группа его родных крошечных островков, каждый из которых может уйти под воду в ближайшие сто лет. Вот место, называемое здешними «Акулья пасть ». Эти свирепые существа в последние годы расплодились так, что даже на лодке человек уже не может чувствовать себя в безопасности. «А это еще что?». Капитан поднес бумагу к глазам так близко, как это было возможно, вдыхая широкими ноздрями пряно-горелый аромат, исходивший от письма.

В нескольких морских милях от Акульей пасти, на карте был обозначен маленький островок, а на нем – сундук, который без сомнения мог означать только одно. Но Сизый Джо хорошо знал, что никакого острова в этих водах нет. Конечно, он уже много лет не плавал через Акулью пасть. Но разве могло что-то перемениться в океане за это время? Ведь суша просто так не вырастает из воды!

Усмехнувшись в кулак, и решив, что все-таки придется проучить новичка – матроса, Сизый Джо отложил бумагу в сторону. В это самое время за его спиной, что-то звякнуло о маленькое окошко каюты. Капитан обернулся. Снаружи за матовым стеклом, расправив свои серо-бурые крылья, в воздухе висел воробей.
Сизый Джо встал со своего кресла и обогнув старинный диван, украденный из хранилища местного музей, подошел к окну. Воробей не шевелился. Или… вероятно, он все же перебирал крыльями, потому как просто так висеть в воздухе не может никто. Но, толи делал он это слишком быстро, толи кто-то сверху поддерживал его за веревочки… Словом, впечатление создавалось самое таинственное.

Капитан открыл окно. Свежий морской бриз тут же наполнил затхлую каюту. Вместе с порывом ветра в каюту влетел и воробей. Сделав несколько плавных, совсем не воробьиных кругов по комнате, он важно уселся в самый центр письменного стола и выпучил на капитана свои маленькие глазки.
Сизый Джо несколько секунд наблюдал за этой странной картиной, а потом будто смахнув с глаз навязчивое видение, замахал на воробья руками:
— Пшла прочь, глупая птица! Тебя еще не хватало! Ну доберусь я до этого матроса, с его шуточками! Шкуру спущу!
Воробей все еще не шевелился, казалось, внимательно слушая капитана. А когда тот занес свою огромную ручищу, больше походившую на лапу медведя, чтобы согнать птицу со стола, воробей вдруг проговорил:
— Не очень-то любезно ты встречаешь того, кто готов показать тебе величайшее в мире сокровище.

Рука капитана так и застыла в воздухе. В этот момент, судно слегка покачнулось, и капитан как был, не меняя положения, рухнул на удачно подвернувшийся диван.

Больше воробей не говорил. Молча они долго смотрели друг на друга, пока наконец, Сизый Джо не обрел дар речи:
— Никогда больше не буду мешать зеленый эль с этой кокосовой гадостью! Мерещится потом Бог весть что.
Воробей вздохнул. Если вы никогда не слышали, как вздыхают птицы, то поверьте, это нисколько не отличается от того, как вздыхаем мы с вами. А потом, снова заговорил:
— До чего же глупый народец пошел. Еще лет триста назад твой пра пра пра пра… прадед, не знал, как отблагодарить меня за такой подарок. Сделал главной корабельной птицей – своим помощником. Брал везде с собой. Эх, что было за время.
— Ты знал моего пра, пра…? И… Нет, ты что умеешь говорить? – Сизый Джо наконец решил, что эль и кокос здесь ни при чем.

Воробей снова вздохнул, — хорошо. Давай по порядку . Но, право слово, сколько же времени нужно, чтобы вдолбить человеку в голову какую-то идею. А между тем, могли бы уже мчаться на всех парусах к острову. Да, я знал всех твоих дедов, начиная с самого первого, бороздившего эти воды очень – очень давно.

— Кто ты такой? – спросил капитан, рассматривая птицу уже, скорее, с интересом, нежели с опаской.
— Называй меня просто, Воробей , — ответил воробей. – Много вопросов, мало дела. Отвечай сейчас же и не трать мое время, согласен ли ты отправиться к Безымянному острову и получить свои законные несметные богатства?
— Конечно , — ответил Сизый Джо, и в глазах его тотчас же загорелся алчный огонек. – Ты сказал, что это мои законные богатства?
— Да , — кивнул Воробей. – Вот уже много лет я храню их и передаю от поколения к поколению. Вот когда твой дед…

Сизый Джо уже не слушал птицу. Со всех ног он стрелой вылетел из каюты, и поднявшись наверх, принялся раздавать своим матросам указания. Вычислить координаты острова по карте не составляло большого труда, особенно, если учесть, что дело было почти в нашем с вами времени, напичканном различными гаджетами и корабельными примочками. Смущала только Акулья пасть, но Сизый Джо, одержимый жаждой, так чудесно свалившейся на голову наживы, даже и не думал бояться.

Спустя несколько часов, на закате судно вступило в воды Акульей пасти. То и дело над поверхностью мелькали темные как морская бездна, спины кровожадных существ. Некоторые из них были так велики, что, задевая своими хвостами катер, наклоняли его, грозясь перевернуть и сбросить пассажиров в воду.

Сизый Джо приказал матросам держать оружие наготове и, в случае чего, стрелять по рыбинам без раздумий. После того, как несколько пуль со свистом рассекли воду, акулы будто бы затихли. Вскоре опасный участок остался позади.

Капитан вернулся в каюту, только когда океан и небо слились в единый черный клубок. Ни одной звезды не было видно в эту безлунную ночь. Воробей все еще сидел неподвижно на капитанском столе.
— Акулья пасть позади , — сообщил Сизый Джо. Голос его звучал так серьезно, что, если бы кто-то оказался случайным свидетелем сцены, наверняка бы подумал, что капитан выжил из ума, разговаривая с птицей.
Воробей медленно повернул на капитана свою крошечную голову:
— И теперь тебе наверняка интересно, как попасть на остров, о существовании которого ты даже не подозревал?
Капитан кивнул.
— Секрет в том, что, остров открывает себя только тем, кто соглашается принять его сокровища.
— Я согласен! Согласен! – заорал капитан.
— Да, но ты должен быть уверен. Подобно тому как твой дед и прадед, и прапрадет и…
Сизый Джо снова не дослушал, — Говори, как мне попасть на остров! Не было еще в мире случая, чтобы я не знал, как обращаться с бриллиантами!
- Это верно… Бриллианты… — птица замолчала, словно обдумывая что-то. – Ну хорошо. Если ты уверен. Ведь никто не принуждал тебя. И решение это обдуманное… Скажи свои матросам, чтобы заглушили мотор.
Капитан сбегал наверх, и вскоре рев мощного двигателя стих.

Он спустился обратно в каюту и с нетерпением спросил, — Ну а дальше-то что?
— Дальше ничего , — ответила птица. – Прикажи матросам идти спать. И ложись сам. Океан вынесет катер. Только смотри, без обмана, иначе ничего не выйдет.

Сизый Джо не очень хотел оставлять судно в открытом океане без надзора. Шторма в этих водах случались довольно часто. Но ему так хотелось получить несметные богатства, что об осторожности можно было уже не думать. Как и говорил Воробей, он приказал команде идти отдыхать, сославшись на то, что сам станет у руля.

Через мгновение морская тишина разразилась храпами всевозможных тональностей. Вскоре и капитан погрузился в дремоту. Ему снились сундуки, полные золота и бриллиантов, новый катер, который был аж в четыре раза больше нынешнего, оснащенный самой передовой навигационной системой, позволяющей без труда распознавать туристическое судно в радиусе многих морских миль, а еще… Об этом капитан мечтал много лет. Еще ему снилось такое устройство, которое позволяет глушить моторы чужих лодок. Это во многом облегчало обыкновенную пиратскую погоню, хоть и делало ее менее волнительной.

…Сильный толчок заставил Сизого Джо открыть глаза. Казалось, будто катер врезался во что-то твердое. Капитан побежал на палубу и тотчас убедился в своем предположении. Перед ними стояла скалистая гряда, словно хребет морского гада, возвышавшаяся над водой. Вдалеке на горизонте виднелись очертания острова.

Пробоина в корме оказалась довольно серьезной. Никогда раньше подобного не случалось с капитаном. Он ходил по этим водам, сколько себя помнил, и мог похвастаться, что лучшего мореплавателя чем он, не сыскать во всех южных морях. Но теперь катер стремительно погружался на дно. И с этим уже ничего нельзя было поделать.

Сизый Джо разбудил команду своим громогласным рыком и приказал готовить надувные лодки и самое ценное для эвакуации. Когда последний матрос, тот самый, что еще вчера принес капитану таинственное письмо, сел в лодку, катер забурлил и воды Индийского океана поглотили его.
В процессе всех этих сборов, капитан совсем забыл про Воробья и вспомнил только теперь, когда злоба и ярость переполнили его до краев. Как он мог довериться какой-то там птице?! Он – гроза всех южных морей. Тот, кого даже имя не произносят почтенные жители прибрежных городов! Но теперь нужно было добраться до суши, а уж затем думать, как отыскать и расправиться с этой нахальной птицей. Для начала, можно поколотить матроса.

Капитан посмотрел в его сторону. Тот плыл на второй лодке и усиленно работал веслом.

Через три четверти часа команда достигла берега. На востоке поднималось кроваво-красное солнце, золотившее своими лучами береговой песок и пальмы, кольцом обрамлявшие скалы острова.

Покинув лодки, команда, возглавляемая капитаном, направилась вглубь суши. Дорога все время круто шла в гору, пока наконец, не вывела их на плоскую как стол вершину. Здесь в окружении великолепной зелени, как черная пасть окаменевшего существа зияла громадная дыра – вход в пещеру. На мгновение в памяти Сизого Джо вновь всплыл разговор с Воробьем. «А что, если птица не обманула, и здесь я действительно обрету величайшее в мире сокровище? ».

Без страха и сомнений он шагнул в пещеру, приказав пиратам дожидаться его снаружи. Как всегда, врожденная жадность в нем была выше предосторожностей. Очень уж не хотелось капитану делить со своими матросами золото и бриллианты, которые могли оказаться в пещере.

Свод и стены грота по которому шел Сизый Джо были гладкими, как желудочек молодого ягненка. Только тусклый свет его факела, наскоро сооруженного из палки и рубахи одного из матросов, облитой керосином, освещал дорогу. Неизвестно, сколько времени шел капитан, но только когда ему уже начало казаться, будто эта пещера проходит насквозь всю землю, проход резко сузился, до размеров корабельного люка, а потом превратился в гигантский каменный зал.

Протиснув свое огромное тело сквозь узкий проход, Сизый Джо замер на месте. Так поразило его представшее взору великолепие. Посреди зала стояли сундуки с золотом и бриллиантами, отбрасывающие разноцветные тени на потолок и стены, под светом его факела. Когда капитан, сумел наконец поверить своим глазам, он бросился к сундукам, и как обезумевший, запустил руки в сокровища, все время бормоча что-то несвязное.

Много времени прошло прежде, чем он смог прийти в себя. Факел, оставленный у входа в грот почти догорел, и его жа́ра могло не хватить даже на обратную дорогу. Только теперь, Сизый Джо понял, что в одиночку ему не удастся вынести все это из пещеры. Богатств здесь было столько, что он мог разделить их со своей командой и, каждый из пиратов до конца жизни был бы богатейшим среди всех ныне живущих людей.

Когда последний уголек рубахи на факеле догорел, Сизый Джо вышел из пещеры. Кругом было темно. По обеим сторонам дороги, прислонившись к большим валунам, спали его матросы. Капитан растолкал их:
— Сколько же времени я провел внутри? – проревел он.
— С самого утра мы ждем тебя здесь. И уже почти потеряли надежду, — ответил самый старший из команды пират.
— Внутри я нашел великие сокровища! – нехотя проговорил Сизый Джо. – Как только рассветет, мы подстрелим какую-нибудь дичь, чтобы восстановить силы, а после отправимся в пещеру, и вынесем оттуда все без остатка.

Наутро, пока несколько пиратов, во главе с капитаном, остались охранять вход в пещеру, остальные отправились на поиски пищи. Вскоре они вернулись, подстрелив крупное животное, похожее на куницу и пуму одновременно. Приготовив животное на костре, пираты подкрепились, а после, также, как и капитан, одержимые жаждой наживы, ринулись в пещеру за сокровищами.
Несколько дней понадобилось команде, чтобы перетаскать сундуки с их содержимым на берег острова. Только когда последняя монета, вынесенная из пещеры, заиграла в лучах яркого полуденного солнца, пираты в изнеможении повалились на горячий песок. Но теперь, имея такие сокровища, каждый из них боялся заснуть крепко, чтобы товарищи не решили тайком умыкнуть его долю.

Шли дни. А пираты все сидели на берегу в ожидании судна, которое сможет забрать их с благословенного остова. Но ни разу на горизонте не появлялась даже отдаленная точка, походившая на корабль. Некоторые матросы, так сильно привязались к своим драгоценностям, что отказывались оставлять их даже для того, чтобы раздобыть пищу.

Не прошло и года, как на берегу, рядом с сундуками, наполненными всеми самыми дорогими самоцветами мира, появились высохшие человеческие фигурки, тщетно сжимавшие окаменевшими руками свои сокровища. Никого не осталось в живых, кроме самого капитана, который каждый день, без страха, продолжал уходить на поиски пропитания и пресной воды.

Много-много времени минуло с тех пор. Волосы на голове Сизого Джо поседели, а борода превратилась в длинный спутанный ворох шерсти, которым впору было укрываться по ночам.

И вот однажды, осознав свое бессилие, он решил, наконец, вернуть сокровища в пещеру. Даже если, какой-нибудь корабль и зайдет в гавань этого про́клятого острова, то матросы, наверняка, отнимут сокровища у немощного старика, в которого теперь превратился некогда грозный и могучий капитан.
Целых десять лет он медленно, камен за камнем, горсть за горстью, возвращал драгоценности в пещеру, и вот, когда последний рубин упокоился в недрах глубокой горы, опираясь на самодельную клюку, Сизый Джо выбрался наружу. Он много всего передумал за ушедшие годы. Горечь и раскаяние за свои страшные деяния теснили его грудь. Нет, он больше не хотел становиться богатым.

Но теперь в его голове зародилась другая, еще более отчаянная мысль. В последний раз, уходя на своем катере в море, Сизый Джо оставил на берегу девушку, носившую под сердцем его сына. Неужели и он, когда придет время станет пиратом, и также как отец будет нападать на проезжающие суда с туристами, беспощадно убивая старых и молодых?

Крупные слезы горечи катились по щекам дряхлого капитана. И в эту секунду случилось невероятное. Перед ним возник Воробей. Тот самый, что много лет назад принес ему злополучное письмо и сопроводил на этот роковой остров. Но капитан больше не злился на него. Наоборот, он обрадовался птице, как старому давно потерянному другу:
— Зачем ты появился теперь? – устало спросил Сизый Джо.
— Твое время близится , — медленно произнес Воробей. – Последние песчинки жизни наполняют чашу весов, которая скоро переполнится. Одно незавершенное дело осталось за тобой.
— Какое дело? – спросил Сизый Джо, и глухо закашлялся.
— Твой сын, оставленный много лет назад, уже превратился в крепкого красивого мужчину. Хочешь ли ты завещать ему эти сокровища, по праву принадлежащие твоей семье?

Капитан грустно посмотрел на птицу:
— Я никогда не видел моего сына. Но вот что мне хотелось бы завещать ему… Если придет время, и он превратиться в такого же злого и кровожадного пирата, каким был и я в молодые годы, то пусть он примет это сокровище, как дар милосердия.
Воробей взмахнул крыльями, — Другого я и не ждал. Тоже самое завещал тебе твой отец, а ему его отец, и его, и его… Будь покоен грозный капитан пиратов Индийского океана. Я выполню твою просьбу.

С этими словами Воробей взмыл в небо и растворился, словно видение, в лучах яркого южного солнца.

РОБЕРТ ЛУИС СТИВЕНСОН
Кем он был - этот невероятно худой, длинноволосый, большеглазый человек с высоким лбом и тонкими пальцами? Что мы знаем о нем, кроме того, что имя его стоит на титульном листе известной и любимой во всем мире приключенческой книги «Остров сокровищ»?
Роберт Луис Стивенсон прожил недолгую жизнь (1850-1894). Но жизнь эта овеяна легендами. Уроженец Эдинбурга - столицы Шотландии, земляк Роберта Бернса и Вальтера Скотта, он оказал громадное влияние на мировую и особенно на английскую литературу. Стивенсон создал великолепные образцы прозы и поэзии, журнальной публицистики, драматургии и путевых дневников. Вот, к примеру, шотландская баллада «Вересковый мед». Читатели многих стран знают ее как народное поэтическое предание. И «вдруг» однажды с изумлением узнают, что балладу эту написал автор «Катрионы», «Острова сокровищ» и «Потерпевших кораблекрушение»!
Популярность «Острова сокровищ» сравнится разве что с известностью «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо. Но тем, кто прочел эту изящную, жизнелюбивую, наполненную ветром странствий и романтикой опасных приключений книгу, покажется странным, почти невероятным, что автор ее всю жизнь, с раннего детства, был болен настолько тяжело и неизлечимо, что «Страна Кровати» и частый гость по имени «Кровавый Джек» (так с мрачной иронией называл Стивенсон хроническое кровотечение из горла) стали его постоянными спутниками.
Тузиталой (то есть рассказчиком, повествователем) прозвали Стивенсона туземцы с архипелага Самоа, где прошли последние годы его жизни. Туземцы наивно верили, что Тузитала бессмертен, ибо у него хранится волшебный сосуд - «сатанинская бутылка». А на самом деле каждый день жизни давался ему с таким трудом, был наполнен настолько напряженной, безостановочной работой, что в его письмах читатель нередко встретит упоминания о близкой смерти, в которой сам Стивенсон и его близкие были почти уверены...
И все-таки он жил! Жил тем, что чуть ли не с десятилетнего возраста стало главной мечтой, опорой его жизни, без чего он не мыслил для себя ни дня. «В детские и юношеские мои годы, - вспоминал Стивенсон, - меня считали лентяем и как на пример лентяя указывали на меня пальцем; но я не бездельничал, я был занят постоянно своей заботой - научиться писать. В моем кармане непременно торчали две книжки: одну я читал, в другую записывал. Я шел на прогулку, а мой мозг старательно подыскивал надлежащие слова к тому, что я видел; присаживаясь у дороги, я начинал читать или, взяв карандаш и записную книжку, делал пометки, стараясь передать черты местности, или записывал по памяти поразившие меня стихотворные строки. Так я жил, со словами».
Эта жизнь была героической. Настоящие, а не книжные опасности ждали Стивенсона на каждом шагу: каждый день отвоевывался у болезни и смерти. Все было в этой жизни - и путешествия, и приключения, и дальние страны, и огромная любовь, поистине «с первого взгляда», и самоотверженность, и захватившая всю его душу страсть «плотничать в литературе» так, чтобы «стук топора» был слышен издали!
Сам писатель - словно бы герой одной из своих книг. Отважный, чистосердечный, готовый в любую минуту, хотя бы эта минута и оказалась последней, придти на помощь обиженным. Однажды, беспокоясь за жизнь любимой женщины (ставшей впоследствии его женой), Стивенсон вскочил на коня и помчался в дальний путь, не останавливаясь, не давая себе передышки. Он был уже почти у цели, в прибрежных горах, но тут потерял сознание и так пролежал две ночи, пока случайно не был найден охотником. Потом он юмористически описал это чуть не стоившее ему жизни «приключение» в письме к другу: «Согласно всем правилам, смерть казалась неизбежной, но спустя некоторое время мой дух снова воспрял в божественном бешенстве и стал понукать и пришпоривать мое хилое тело с немалым усилием и немалым успехом»...
Так, не однажды он оказывался «потерпевшим кораблекрушение». Но снова и снова Тузитала вскакивал на коня и мчался навстречу опасностям, бесстрашно глядя им в глаза.
Как почти все Стивенсоны, Роберт Луис, или просто Лу, (так звали его близкие), должен был стать строителем маяков или на худой конец адвокатом. Житель «Страны Кровати» и восторженный путешественник в «Страну Книг» учился в Эдинбургском университете и даже был отмечен серебряной медалью Королевского шотландского общества искусства, опускался в скафандре на дно моря, где должен был построить свой маяк...
Отказавшись от этой профессии, Лу прилежно сдает юридический экзамен, получает звание ученого юриста. И становится... литератором! Собственно, он был им еще до поступления в университет. Юному автору очерка о шотландских повстанцах XVII века не исполнилось и 16 лет, когда его имя украсило собой титульный лист маленькой книжки, вышедшей тиражом в 100 экземпляров на средства его отца.
И теперь, раз уж Томас Стивенсон когда-то оказался «виновным» в литературном дебюте своего единственного сына, ему пришлось (правда, потом он вряд ли пожалел о своей уступчивости) согласиться с выбором Лу. Так в семье прославленных в Шотландии инженеров появился писатель, чье имя со временем вошло в историю мировой литературы!

Вот как жить хотел бы я,
Нужно мне немного:
Свод небес да шум ручья,
Да еще дорога.

Так Роберт Луис высказал в стихотворении, с почти символическим названием «Бродяга», свои мечты. Он и был всю жизнь странником, бунтарем, благородным пиратом и разбойником - в своих стихах и романах, рассказах и повестях. Выступая против так называемой литературы «чайной ложки и супницы», то есть произведений заземленных, бессюжетных, откровенно скучных, Стивенсон отважно объявил «войну прилагательному» и «смерть зрительному нерву».
Что это значит? Конечно же, не отсутствие всяких прилагательных или описаний внешности. В его книгах есть и поэтичные пейзажи, и короткие, исчерпывающие портретные характеристики. В них нет того, что он презирал больше всего на свете, - назидательности, длинных, бессодержательных речей, ненужных подробностей, растянутости, которая заслоняет смысл. Вот это он и отвергал, как нелепое и ничего не говорящее «прилагательное».
Зато мы видим события в его книгах словно наяву, слышим голоса, как будто бы раздающиеся совсем рядом, участвуем в рассказе, а радости и печали, открытия и неудачи героев становятся нашими собственными.
«Моя первая книга» - так называется предисловие к «Острову сокровищ». И тут же Стивенсон говорит о том, что, в сущности, это его первый роман, а не самая первая книга. Так оно и есть. Но раз уж мы заговорили об этом романе, то надо узнать, как же он, собственно, появился на свет, - этот чудесный «Остров сокровищ», по которому мы и знаем Стивенсона с детских лет.
Однажды, соревнуясь с веселым школьником (своим пасынком) в благородном искусстве «малевать картинки», Роберт Луис невзначай начертил карту острова. «Изгибы ее необычайно увлекли мое воображение, - писал он потом полушутя, - здесь были бухточки, которые меня пленяли, как сонеты. И с бездумностью обреченного я нарек свое творение «Островом сокровищ». Я не успел опомниться, как передо мною очутился чистый лист, и я составлял перечень глав». Герои будущей книги «сновали туда и сюда, сражались и искали сокровище на нескольких квадратных дюймах плотной бумаги». «Это будет книга для мальчишек, - молниеносно решилСтивенсон, - а тут и мальчик под боком, чтобы послужить мне пробным камнем».
И книга родилась! Слушатели: пятнадцатилетний «джентльмен, образцовому вкусу» которого отчим посвятил потом свое творение, старик отец - он «мало того, что каждый день выслушивал с восторгом новую главу», но и стал самым «рьяным сотрудником» сына, и жена писателя. Все они что-нибудь да добавляли к написанному. А Стивенсона терзали сомнения: «Мне минул тридцать один год, я глава семейства; я успел лишиться здоровья, я еще никогда не жил без долгов... Неужто и этой (книге) суждено стать еще одной, последней неудачей?»

Роман то шёл необычайно легко, то вдруг необъяснимым образом спотыкался на самом интересном. Но по мере того, как работа приближалась к концу, как вырисовывались основные образы и среди них - предмет наибольшей гордости автора, одноногий пират Джон Сильвер, смелый и коварный, деятельный и сметливый, - главы одна за другой отправлялись в печать.
А когда, наконец, Стивенсон «перешел Рубикон» и начертал на рукописи слово «конец», «Остров сокровищ» появился в детском журнале «Янг Фолкс», выходившем в Лондоне. Там он как будто затерялся, зато в отдельном издании вызвал к себе всеобщий интерес. Им зачитывались люди любого круга - от школьника до премьер-министра. Стивенсон стал знаменит.
В чем же тайна (если она существует) столь безоговорочного, вневременного и отнюдь не только местного успеха? Ведь приключенческих романов и во времена Стивенсона печаталось немало. А десятилетия добавили еще большее количество увлекательных сюжетов, коварных злодеев и благородных героев.
Конечно, стать, пусть ценой долгих испытаний, богатым и счастливым - цель немаловажная. Победить, уничтожить своих соперников - тоже дело сложное. Но давайте подумаем: разве только в этом сокровенная сущность стивенсоновской книги, разве только этим она пленяла и продолжает очаровывать миллионы читателей?
«Мрачный, залитый кровью», даже «проклятый» остров - вот что такое для подростка Джима (а значит, и для нас, его товарищей по странствиям) место, куда отправилась знаменитая «Испаньола», имея на борту и честных, и потерявших человеческий душевный облик людей.
А сокровища таинственного капитана Флинта, зарытые здесь, сокровища, ради которых погибли многие храбрые матросы, ради которых было пролито столько крови и пережито столько страданий, видено столько лжи и жестокости... Разве о них мы думаем, когда пытаемся раскрыть тайну успеха этой книги?
Нет! Секрет не в черном пиратском флаге со скрещенными костями. И даже не в добродетелях благородных героев или коварстве злодеев. Скромная «книга для мальчишек» стала для миллионов читателей самых разных характеров, возрастов и национальностей поводом для раздумий и выводов о жизни! Ведь именно так воспринимаем мы этот приключенческий роман. Потому что каждый читатель, у которого, говоря словами Тузиталы-Стивенсона, «есть глаза и хоть на грош воображения», открывает в нем свой собственный маленький «остров сокровищ» - событий, характеров, мыслей, образов, особого, мужественно краткого, энергичного и изящного стивенсоновского стиля.
М.Бабаева

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Один пират случайно спасся со своего тонущего корабля. Плыл-плыл на обломке мачты по океану и приплыл на необитаемый остров.

Когда он очухался, то подумал: «Кого бы ограбить?» Но кроме одинокой пальмы грабить было некого. Тогда он решил, придётся всё же ограбить пальму, чтобы не терять квалификацию. И стал карабкаться по длинному мохнатому стволу за кокосовыми орехами. Но до орехов не долез, сорвался вниз и набил на лбу большую шишку. Потёр он кулаком шишку и поклялся: «Больше никого на этом острове грабить не буду!»

Но клятву свою всё-таки нарушил, когда очень проголодался. Что с него возьмёшь? Пират - есть пират!

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

Один пират служил боцманом на корабле. И лихие матросы его очень уважали за то, что один свой глаз он потерял в бою, а другой сохранил целым и невредимым.

В день рождения боцмана команда решила купить подарок.

Давайте бинокль!

Но сообща подумав, команда сообразила, что бинокль ему ни к чему, и подарила большую подзорную трубу. Глядя в которую, всё равно один глаз закрывать надо.

Подарок боцману очень понравился. И он всегда носил свою подзорную трубу за правым ухом.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ

Один пират закопал в пещере здоровенный кованый сундук с золотыми пиастрами. Он нарисовал на бумажке горелой головешкой план места, где спрятаны сокровища, и унёс её на корабль. Но названия того острова, чёрт возьми, не указал для памяти, из-за своей пиратской неграмотности. А через некоторое время - и совсем забыл из-за своей пиратской рассеянности. Вот что бывает, если грамоте не обучен. Так и пропал сундучок с пиастрами. Лежит себе где-то в пещере на каком-то острове, но кто ж его знает, на каком. И до сих пор его найти не могут…

ИСТОРИЯ ЧЕТВЁРТАЯ

Один пират упал за борт в море. И тут его заметила акула. Подплыла и грозит: «Отдавай тельняшку, или я тебя немедленно проглочу!» А сама - страшная. И каждый зуб у неё - не хуже пиратского ножа. Даже, может, и острей.

Только пират не робкого десятка оказался. Он ей фигу показал: «Не отдам! Своя тельняшка ближе к телу!» Пожадничал, значит.

Ну, акула с ним чикаться не стала и решила проглотить вместе с тельняшкой. Но, когда она его глотала, пират зацепился за акулий острый зуб и ни туда ни сюда. Акула мучилась-мучилась и выплюнула его, подумав: «Зачем мне дырявая тельняшка?..»

Но это - насколько известно - был первый и последний случай, когда жадность выручила. Так что учиться у этого пирата нечему.

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ

Один пират очень любил поесть. И сам не заметил, как стал толстяком. За что его на судне прозвали - Пуздро. Для него и сапог-то снять не простым делом было, а не то чтобы там из пистолета целиться или, чего доброго, на абордаж с криком бросаться. И довела его вкусная пища до того, что напрочь он свой грозный вид утратил. Кто ни глянет на пузатика - все смеются. Он пугает, допустим, а никому не страшно.

Не выдержал пират Пуздро такого неуважения к своей профессии, плюнул на всё - и пошёл на пенсию.

ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ

Один пират решил жениться. И такая ему пиратка в жёны попалась, что заставляла его стирать, штопать, палубу драить и рыбу жарить.

Вздумал он было сопротивление оказать, а она его в угол каюты загнала, на пистолете курок взвела и стращает: «Выбирай одно из двух: или ты будешь у меня по струнке ходить, или я тебя, борода нечёсанная, в бараний рог скручу!»

Вот пират свои косматые ручищи и поднял вверх:

Сдаюсь, моя «беспомощная», беспрекословно, из двух - первое выбираю.

Так он под каблуком у неё и остался до конца своих дней. Взяла его любовь на абордаж! А какой пират был! Ого-го! А может, даже - ого-го-го! О-го-го-го!

ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ

Один пират захотел в школе заниматься. Учительница и спрашивает на уроке этого пирата: «Сколько будет пятью пять?» Он даже соображать не стал, сразу ответил: «Девяносто!» Услыхала учительница такое и в обморок - бац!

Тогда другую прислали. Та, значит, тоже пирату вопросик подкинула не простой: «Сколько месяцев в году?»

Пират и бровью не повёл. И чётко так отчеканил: «Много!» Новая учительница тоже со стула - бабах!

Больше директор не захотел рисковать и своими учительницами разбрасываться. Показал пирату на дверь и крикнул: «Вон!»

С давней той поры все пираты любую школу за сто миль чуют и подальше от неё уплывают. Очень им надо, чтобы их оттуда выгоняли!