Александр блок и андрей белый. Анализ стихотворения Блока Фабрика. Анализ стихотворения Блока В ресторане

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ И ТЕМА ЖЕНСТВЕННОСТИ. Блок верил в новый мир, в то, что “чаянье грядущего” и есть смысл бытия. С верой в грядущую гармонию была связана идея женской души. Он полагал, что необычайной силой обладала женская душа и в лирике Ф. Тютчева, но только символисты почувствовали катастрофичность мира и возможность его спасения через женское начало.

Влюбленный в Л.Д. Менделееву Блок увидел в своей избраннице земное воплощение Вечной Женственности. Она стала героиней “Стихов о Прекрасной Даме”. Прекрасная Дама “зрит далекие миры”, она - “царица чистоты”, носительница “источника света”, Закатная Таинственная Дева, Владычица вселенной, Купина. Блок относился к своей возлюбленной, потом жене мистически, с религиозным чувством, он видел в ней христианский символ: “Я в лучах твоей туманности / Понял юного Христа”. Стихам был придан характер молитв.

Однако лирический герой цикла раздвоен: в Вечной Женственности он чувствует и земную женщину. Блок писал Л.Д. Менделеевой о том, что не может “уйти в полную отвлеченность”, что она - его “земное бытие”. Уже в мистический мир его ранней поэзии входит реальность, которую поэт выразил в теме земной любви: герой желает обнять свою подругу “в упоеньи”, настигнуть ее “в терему”, “подруга желанная” всходит к нему на крыльцо, обещает отпереть ему дверь “в сумерках зимнего дня”. В элегии “Мы встречались с тобой на закате...” (1902) передано чувство лирического героя не к платонической Прекрасной Даме, не к символу, а к земной женщине: “Я любил твое белое платье, / Утонченность мечты разлюбив...” Их встреча - реальность, а не иллюзия; образный ряд конкретен (“Ты веслом рассекала залив”, песчаная коса, “у берега рябь и камыш”), хоть и вписан в характерный для романтиков и символистов пейзажный и эмоциональный контекст “лазурной тиши”, “вечернего тумана”, дум о “бледной красе”. Блок выразил некоторую чувственную усталость: “Ни тоски, ни любви, ни обиды, / Все померкло, прошло, отошло...”, но такое эмоциональное состояние отражало не только интимный опыт поэта, но и опыт любого человека, что отличает стихотворение от романтической элегической традиции. Впоследствии в любовной лирике Блока, будь то циклы “Снежная маска”, “Фаина” или “Кармен”, тема земной любви обретет самостоятельное, полноценное звучание. В стихотворении “Мы встречались с тобой на закате...” поэт выразил идею символистов о сближении, притяжении идеала и реальности.

Блок полагал, что тайны жизни шире эстетических концепций, что логика или желания людей не могут подменить провидения. В 1905 г. он написал стихотворение “Девушка пела в церковном хоре...” . Изображена обстановка церковной службы, использована образность литургических прошений (ектений) о плавающих, путешествующих, страждущих. В церкви девушка поет “о всех усталых в чужом краю, / О всех кораблях, ушедших в море, / О всех, забывших радость свою”, и благодаря ее песне прихожане обретают надежду: “Что в тихой заводи все корабли, / Что на чужбине усталые люди / Светлую жизнь себе обрели”. В художественной системе стихотворения обозначилось характерное для дальнейших произведений Блока противопоставление белого и черного, света и тьмы, просветленности и незнания: белое плечо, белое платье девушки контрастируют с мраком храма, в котором молятся люди. Стихотворение построено на противопоставлении: вслед за песней девушки и веры прихожан в благодать всех плавающих, путешествующих наступает черед судьбы, Божьей тайны: “никто не придет назад”; человеческому самообману, самоутешению противостоит тяжелая, даже трагическая реальность. Истину чувствует ребенок (“И только высоко, у Царских Врат, / Причастный Тайнам, - плакал ребенок / О том, что никто не придет назад”). В романтических мотивах недостижимости желаемого, обреченности, невозможности соединиться с родственными душами Блоком была выражена не только тема провидения, но и его отношение к современности как трагедии.

Ho в стихотворении есть и скрытый смысл. Обратим внимание на то, что голос девушки обращен к Богу, “в купол”, сама она - в освещении небесного луча; в стихотворении использован образ корабля - религиозного символа церкви; Царские врата, находящиеся в середине иконостаса, также имеют религиозную символику: через них исходит Господь напитать страждущих Своим Телом и Кровью. Полная истина, таким образом, заключается в том, что никто не вернется к молящимся в храме, но все, о ком молятся, обрели “светлую жизнь” в ином, внеземном мире. Как и образу корабля, второй, символический смысл придан мотиву “чужбины” - не географическому понятию, а мистическому. Потому символический чужой край противопоставлен земному, буквальному смыслу слова “назад” из плача ребенка.

Сложен и размер произведения, оно написано дольником.

Заметьте: если раньше лирика Блока была сосредоточена на чувствах поэта, теперь она обращена к миру. Его поэзия наполнилась образами современников. Это не только девушка из церковного хора или внимающие ей прихожане; это труженики-крестьяне (“Тяжко нам было под вьюгами...”), матросы (“Ее прибытие”), столкнувшийся с войсками в январе 1905 г. народ (“Шли на приступ. Прямо в грудь...”). Если в “Стихах о Прекрасной Даме” идея катастрафичности мира носила довольно условный характер, теперь понятие трагического обрело определенность и выразилось в конкретных проявлениях земного бытия, в том числе и урбанистического. Город в сознании Блока стал образом греха. 25 июня 1905 г. он писал: “Петербург - гигантский публичный дом, я чувствую”.

В стихах 1904-1908 гг., объединенных в цикл “Город”, прослеживаются традиции “Невского проспекта”, “Портрета” Гоголя, “Преступления и наказания” Достоевского. Блоковский Петербург населен нищими, рабочими, блудницами. Среди простонародья, “женских ликов”, “веселых и пьяных” обитает лирический герой, которому является Незнакомка. Это город фабричных гудков и ресторанов, голодных и сытых. Блок ввел образ города в библейский контекст; в стихотворении “Невидимка” (1905) появился образ блудницы верхом на звере багряном: “С расплеснутой чашей вина / На Звере Багряном - Жена” - блоковская версия восседавшей на звере багряном апокалиптической матери блудниц с чашей, наполненной нечистотой блудодейства. Черты урбанистического пейзажа - окровавленный язык колокола, “могилы домов”, оловянный закат, темно-сизый туман, “серо-каменное тело” города, кровавое солнце.

Лирический герой живет, “топя отчаянье в вине”. Он, некогда веривший в свой союз с мистической Прекрасной Дамой, в будущую гармонию, теперь переживает крушение астральных иллюзий: “Давно звезда в стакан мой канула”. Так в лирику Блока входил образ Незнакомки; она олицетворяла не только астральные тайны, но и соблазны земного быта. Новое воплощение женского начала уже не было символом абсолютной гармонии. Она являлась лирическому герою то в ресторанах, то в “неосвещенных воротах”; в ее портрете было достаточно много земного; она была звездой, то ли упавшей на землю с небес, то ли падшей. В стихотворении “Твое лицо бледней, чем было...” (1906) выражена трагедия падения: “Поверь, мы оба небо знали: / Звездой кровавой ты текла, / Я измерял твой путь в печали, / Когда ты падать начала”.

Одно из самых знаменитых стихотворений цикла - “Незнакомка” (1906) . Героиня - одинокая мистическая дева, в облике которой достаточно узнаваемых черт городской красавицы: шелка, “шляпа с траурными перьями”, духи, “в кольцах узкая рука”. Банальна и обстановка ее встречи с лирическим героем: “горячий воздух дик и глух”, “тлетворный дух”, переулочная пыль, скука дач, бутафорский блеск кренделя булочной, дамы и “испытанные остряки” и т.д.

В то же время Незнакомка - вестница иных миров, дальнего берега. За ее темной вуалью лирическому герою видится “берег очарованный и очарованная даль”. Образ берега со времен романтической лирики обозначал гармонический, свободный, но недостижимый мир. В художественной системе “Стихов о Прекрасной Даме” образ берега также был знаковым, он символизировал драму разъединенности поэта и его мистической избранницы: и лирическому герою “не найти родные берега”, и на другом берегу “плачет душа одинокая”, и она “на том смеется берегу”. В “Незнакомке” астральная дева приблизила мистический мир к реальности, с ней в ресторанный быт проникает ирреальный мир “древних поверий”.

Теперь не только она избранная, но и лирический герой - избранник. Оба они одиноки. He только ей, но и ему поручены “глухие тайны”. Несмотря на это, в стихотворении прозвучала романтическая тема несбывшегося соединения родственных душ. Однако в “Незнакомке” трагическое решение этой темы обрело дополнительную тональность самоиронии: герой высказывает предположение, не является ли Незнакомка лишь игрой “пьяного чудовища”. Ирония позволила лирическому герою разрешить загадку, найти своеобразный компромисс между реальностью и иллюзией. Компромисс, однако, невозможен между Незнакомкой и пригородным бытом, чудесная дева покидает его. Она и реальность - два полюса, между которыми пребывает лирический герой.

В стихотворении не только художественные детали быта и “глухих тайн” составляют антитезу, не только сюжет о Незнакомке основан на противопоставлении ее появления и исчезновения, но и фонетический ряд стихотворения построен по принципу контраста ассонансов и аллитераций. Гармония гласных, созвучная образу Незнакомки, контрастирует с диссонансными, жесткими сочетаниями согласных, благодаря которым создается образ реальности. Фонетика стихотворения выражает пластику образа Незнакомки: шипящие передают проникновение одетой в шелка героини в суету быта.

Двойственность как принцип поэтики стихотворения выразилась и в приемах изложения происходящего. В “Незнакомке” есть описательное начало, последовательность, неспешность в выстраивании художественных деталей; есть подобие сюжетности, которое позволило исследователям рассматривать стихотворение как балладу. В то же время “Незнакомка” импрессионистична. Героиня - плод воображения лирического героя настолько, насколько для импрессиониста мир адекватен его чувственным ощущениям и ожиданиям, череде эмоциональных состояний, потоку запахов и цветовых образов. Пригородные остряки, дамы, пьяницы ясны, типичны, их действия определенные, целенаправленные, понятные, чего не происходит с Незнакомкой. Поэтике импрессионизма свойственна инертность: лирический герой просто ведом своим воображением, никакого дальнейшего развития действия, инициативы не последует.

Тема “Незнакомки” развита и в стихотворении “Там дамы щеголяют модами...”, однако в нем Блок, усилив реалистическое начало, “недостижимой и единственной”, очаровавшей лирического героя звезде придает не только внешние, как это было в “Незнакомке”, но и внутренние черты городской красавицы. Она сроднилась с пошлой реальностью: она “вином оглушена”, некогда полная тайн вуаль стала просто вуалью в мушках, в ее портрете появились мелкие черты, в ее характере угадываются земные противоречия героинь Достоевского: “Она - бесстыдно упоительна / И унизительно горда”. Незнакомка появилась и в стихотворениях

1906 г. “Прошли года, но ты - все та же...”, “Шлейф, забрызганный звездами...” Этот образ сопровождал воображение Блока не один год. В феврале 1908 г. он написал стихотворения “Я миновал закат багряный...”, “Май жестокий с белыми ночами!..”, в котором изображена “женщина с безумными очами, / С вечно смятой розой на груди”. В 1909 г. Блок создал стихотворение “Из хрустального тумана...”, его героиня - явившаяся в ресторан из “неведомого сна” дева со “жгуче-синим взором”.

В следующем году было написано стихотворение “В ресторане” , в котором когда-то мистическая дева “Незнакомки” трансформировалась в ресторанную соблазнительницу с надменным взором: “Ho из глуби зеркал ты мне взоры бросала / И, бросая, кричала: Лови!..” В этом образе нет импрессионистичности. Адаптация и лирического героя, и женщины к богемной жизни совершилась, мистика уступила место прозе жизни, астральные отношения - флирту. В героине отсутствует гармония, в ее душе та же какофония, хаотичность, что и в ресторанном мире: цыганка “визжала заре о любви”, ее монисто “бренчало”, струны “грянули”, смычки запели “исступленно”, но и избранница говорила “намеренно резко”, она “рванулась движеньем испуганной птицы”, ее шелка “зашептали тревожно”, взоры она “бросала”.

В “Незнакомке” сомнения в реальности встречи лирического героя и девы так и не разрешились. В стихотворении “В ресторане” встреча состоялась, причем в такой же банальной обстановке: фонари, которые в цикле “Город” ассоциировались с пороком, смычки поют о любви, атрибуты цыганщины, романтической во времена пушкинских “Цыган” и романсов Я. Полонского, Ап. Григорьева, но в блоковском стихотворении утратившей романтическое звучание и ставшей признаком праздного быта начала века. Ресторанная этика проявилась и в действии героя: “Я послал тебе черную розу в бокале / Золотого, как небо, аи”. Если “Незнакомка” написана четырехстопным ямбом, то “В ресторане” - разностопным анапестом.

Параллельно в лирике Блока в конце 1906 г. появилась героиня поэтических циклов “Снежная маска” и “Фаина”, к которой лирический герой испытывал страсть. Стихи посвящались актрисе Н.Н. Волоховой. В новом воплощении женственности выразилось дальнейшее отступление Блока от идеала Прекрасной Дамы. Конечно, в героине “Снежной маски” и “Фаины” была некоторая преемственность от Незнакомки. Об этом свидетельствует образный ряд. Возлюбленная, “сверкнув из чаши винной”, змеилась “в чаше золотой”, являлась “сквозь винный хрусталь”; лирический герой обращался к избраннице: “Душишь черными шелками, / Распахнула соболя...”, “Меня дразнил твой темный шелк”. Строка “Девичий стан, шелками схваченный” преобразилась в строку “Тонкий стан мой шелком схвачен”; повторились и образы дали, вуали: “Как за темною вуалью / Мне на миг открылась даль...” В одном из стихотворений он назвал ее Незнакомкой.

В циклах запечатлен переход лирического героя от созерцательности к метели, по Блоку - мятели, т.е. тревоге, от мечты к инициативе, от статики к динамике. Блок воспел “земную красоту”: “Мне слабость этих рук знакома, / И эта шепчущая речь, / И стройной талии истома, / И матовость покатых плеч”. He мечта о свидании с Прекрасной Дамой, не намек на возможное свидание с Незнакомкой, а любовное свидание с героиней “Фаины” становится темой поэзии: “И, словно в бездну, в лоно ночи / Вступаем мы... Подъем наш крут.../ И бред. И мрак. Сияют очи. / На плечи волосы текут / Волной свинца - чернее мрака... / О, ночь мучительного брака!..”

Такой мотив любви-страсти выразил новое блоковское мироощущение. Открытость миру, готовность принять его таким, каков он есть, стала темой стихотворения 1907 г. “О, весна без конца и без краю...” . Слово “принимаю” доминирует в образной системе стихотворения. Лирический герой пребывает в согласии с жизнью, нет характерного для романтиков противостояния личности миру, а контрасты, неразрешимые в “Незнакомке”, теперь созвучны. Совместимость противоположностей стала знаком гармонии. Потому принимаются удача и неудача, плач и смех, ночные споры и утро, “пустынные веси” и “колодцы земных городов”, “простор поднебесий и томления рабьих трудов”. Интимный мотив стихотворения подтверждает философскую тему полноты и многоликости жизни: последние четыре строфы - о “враждующей встрече”, о любовных отношениях “ненавидя, кляня и любя”.

Сознанию Блока чужд абсолютный трагизм: в одни и те же годы в его творчестве появлялся лирический герой, склонный воспринимать жизнь и как воплощение земной пошлости, и как мировую гармонию. Стихотворение вошло в цикл “Заклятие огнем и мраком”. Эпиграфом к циклу послужили строки из лермонтовской “Благодарности”, в которых выражена близкая Блоку тема благодарности за жизнь не только с радостями, но и с “тайными мучениями страстей”, “отравой поцелуя”, “местью врагов”.

Тема принятия земных испытаний выразилась в любовной лирике Блока, в мотивах благодарности за любовь угасающую и неверную, прощения измены, которые восходят к пушкинскому стихотворению “Как дай вам Бог любимой быть другим”. В 1908 г. Блок написал стихотворение “О доблестях, о подвигах, о славе...” , в котором рассказывается о драматичных отношениях поэта и Л.Д. Блок. Стихотворение выполнено в жанре послания. Лирический герой обращается к возлюбленной с исповедальным монологом о своих чувствах. Покинувшая его женщина - “милая”, “нежная”, она вдохновительница его поэзии, она высшая истина, рядом с которой забывались иные идеалы “горестной земли” - доблесть, подвиги, слава. Она же олицетворение его молодости. Расставшись с ней, он расстался и со своими символистскими иллюзиями: любимая ушла, завернувшись в плащ, цвет которого, синий, был знаковым в поэзии символистов. Стихотворение включено в цикл “Возмездие”. Утрата любимой женщины - возмездие за иллюзии, за символистскую эстетизацию живой жизни.

В шести строфах описана история любви, композиционно обрамленная изображением любимой (“Твое лицо в его простой оправе”). Каждая строфа стихотворения, словно повторяя композиционный принцип пушкинского стихотворения “к***” (“Я помню чудное мгновенье...”), сюжетно и эмоционально самостоятельна и выражает определенный период в жизни лирического героя после измены любимой: забвение, желание обрести иные опоры в жизни (“Вино и страсть терзали жизнь мою”), стремление вернуть ее любовь, затем муки уступают место иному состоянию - жизнь становится “крепким сном” о ней, о ее уходе и, наконец, смирение, признание невозможности вернуть любовь. Однако драматический финал отличает проблематику стихотворения Блока от “К***”.

В 1914 г. был создан цикл из 10 стихотворений “Кармен” , в котором главной темой стала сила любви, страсти, вдохновляющей к “творческим снам”. Стихи посвящены исполнительнице партии Кармен в опере Бизе Л.А. Андреевой-Дельмас. “Я потерял голову, все во мне сбито с толку...” - отметил увлеченный певицей поэт в записной книжке.

Блок увидел в своей современнице характер обольстительной, не знающей смирения цыганки. Это совмещение женских натур дало результат - “бред моих страстей напрасных”. Сюжет об испанской цыганке сроднился с жизнью Петербурга, где “март наносит мокрый снег”. Блок создал синкретический образ, в котором не расчленены женская природа, условность сцены, восприятие текста П. Мериме. Об этом синтезе Блок сказал в стихотворениях “Бушует снежная весна...”, “Сердитый взор бесцветных глаз...”, “О да, любовь вольна, как птица...” и др.

В описании Кармен присутствуют черты Дельмас: ее “нежные плечи”, духи, “пугающая чуткость” “нервных рук и плеч”, презрение во взгляде, львиное “в движеньях гордой головы”. Ho Дельмас или Кармен испытывает ревность к Эскамильо: “He Вы возьметесь за тесьму, / Чтобы убавить свет ненужный, / И не блеснет уж ряд жемчужный / Зубов несчастному тому”? Эта сценическая, условная ситуация стихотворения “Сердитый взор бесцветных глаз...” как бы переносится в петербургскую жизнь в стихотворении “О, да, любовь вольна, как птица...”, и что не суждено больше испытать Эскамильо, войдет в жизнь лирического героя: “И в тихий час ночной, как пламя, / Сверкнувшее на миг, / Блеснет мне белыми зубами / Твой неотступный лик”.

Такой синтез художественного вымысла и реальности, намеренное включение сценической и литературной условности в судьбу лирического героя создают ощущение прозрачности границ поэтического текста и жизни, свободного перемещения образа в реальность и реальности в художественное пространство.

Любовь и ненависть Кармен чрезвычайны, как и чувства лирического героя. Подобный максимализм - характерная черта и “громады любви”, “громады ненависти” лирического героя В. Маяковского. В русской литературе эта особенность восходила к романтической традиции.

В блоковской лирике любовь ассоциируется с природными стихиями. Окно избранницы “месяца нежней”, “зорь закатных выше”, ее голос наполнен “рокотом забытых бурь”, в золоте кудрей проступает “червонно-красное”, так же как “ночною тьмой сквозит лазурь”, в ее косах - “рыжая ночь”, а сердце лирического героя подобно океану.

Эмоциональности и интимности цикла соответствует жанр послания, в котором созданы некоторые его стихотворения. Последнее из них, “Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь...”, написано традиционным для послания шестистопным ямбом. Частыми художественными приемами цикла стали сравнения и параллелизмы. Одно из средств изображения чувства в “Кармен” - соединение контрастных смыслов: любовь проявляется в восторге и страхе, “немой жуткости”, характеры Кармен и лирического героя выражены в строке “Мелодией одной звучат печаль и радость”, герою “печально и дивно” оттого, что приснился сон о возлюбленной, и т.д.

Таким образом, в теме женственности отразились глубокие мировоззренческие изменения поэта на пути “вочеловечения” - от созерцания земной жизни к погружению в живую жизнь. Co временем воплощение женственности предстало в его поэзии в образе России.

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ И ТЕМА РОССИИ. Одной из главных тем поэзии Блока, выразившей демократические настроения поэта, его переход к активному восприятию жизни, его ощущение времени, стала тема России. В письме к К.С. Станиславскому от 9 декабря 1908 г. Блок писал, что теме России он посвятил жизнь, что эта тема есть “первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный”.

В контексте этой темы поэт воспринимал и проблемы взаимоотношений народа и интеллигенции. В 1907 г. началась его переписка с олонецким старообрядцем и одновременно близким к сектантским движениям поэтом Николаем Клюевым, в письмах которого он услышал укор себе как представителю дворянского сословия, интеллигенции за равнодушие к судьбе народа. Мысли и цитаты из клюевских писем Блок включил и в драматическую поэму 1908 г. “Песня Судьбы”, и в статью “Литературные итоги 1907 года”. Блоку был близок толстовский герой - мучимый совестью Нехлюдов из романа “Воскресение”, дворянин, поначалу равнодушный к народному миру, а впоследствии всматривавшийся в этот мир и через постижение его бед решавший первейшую для себя духовную задачу преодоления зла через признание себя виноватым пред Богом, через выполнение Христовых заповедей. В статье “Народ и интеллигенция” (1909) поэт писал: “С екатерининских времен проснулось в русском интеллигенте народолюбие и с той поры не оскудевало”. Поэт, не без влияния Клюева, пришел к мысли о том, что в свое время народ сметет интеллигенцию, в том числе и его, Блока. Воспринимая такой ход событий как справедливое возмездие, он писал Станиславскому: народ “свято нас растопчет”. Позже оправдание народного гнева и ощущение своей вины перед народной Россией оформится в самостоятельную тему в поэме “Двенадцать”.

Станиславскому же Блок изложил свою концепцию национального самосознания, свой особый возврат к славянофильству, но без православия и самодержавия. Он не склонен был связывать миссию России и с судьбами славянского мира в целом, со славянством. Россия воспринималась им как нечто самоценное и исключительное.

Тема России в творчестве Блока претерпела довольно сложную эволюцию. В “Стихах о Прекрасной Даме” Блок создал образ пространства, в котором России как таковой еще не было. В “Распутьях” символистские условные образы вроде “чародейного и редкого” тумана уступали место прозаизмам: “Далеко запевает петух”, “Потемнели ольховые ветки, / За рекой огонек замигал”, печальные поля, серые сучья и т.д.

С “Пузырями земли” в лирику Блока вошел образ России-мифа, которому сопутствовала пантеистическая, дохристианская мистика. Блок писал о полевом Христе как Боге для всякой твари - и человека и нежити: болотных чертенят, карликов, русалок, нимф... Потому в его лирике чертик просится к святым местам, а болотный попик всех любит и за всех молится. Идея единства всего сущего стала центральной в понимании России. Заметим: в поэме “Двенадцать” образ России уже будет представлен как расколотый, враждующий мир. Даже печаль в “Пузырях земли” не являлась антонимом радости. Поэт создал оксюморонные образы: “улыбалась печаль”, “В печальном веселье встречаю весну”.

Лирический герой почувствовал свою причастность к такой России. Он открывал для себя полевую родину “древесного оргиазма”, в которой “соки так и гуляли в лесах и полях”, и приходил к мысли о том, что “унизительно не быть одной из этих стихий”, как писал он в 1905 г.

Вместе с тем в блоковской версии России обозначились и социальные мотивы. В 1900-х гг. среди блоковских образов появились крестьяне, матросы, рабочие. Январские события 1905 г. стали причиной появления в лирике Блока образа революционного народа. Так, в стихотворении “Шли на приступ. Прямо в грудь...” прозвучал мотив крови, “дали кровавой”.

Блок искал свой образ России. В конечном итоге в его творчестве оформилось представление о России многоликой - народной, кроткой, разбойной, эпической, интимной, устремленной, по-степному бескрайней, вольной... В блоковском ощущении России выразились традиции русской литературы предыдущего века, прежде всего Пушкина, Лермонтова, Гоголя. В стремлении быть полезным народной России сказалось влияние поэзии Некрасова. Блоку близка тютчевская концепция “Умом Россию не понять”, его вера во “всемирную судьбу” родины, которую пророчил и Гоголь в одиннадцатой главе “Мертвых душ”.

Блок, восприняв от предшественников лирическую, интимную трактовку темы России, по-своему интерпретировал пушкинские и гоголевские образы “разгулья удалого” и тоски, тройки, дороги, неведомых равнин, лермонтовские образы “разливов рек”, “печальных деревень”. Так, в блоковских мотивах иззаботившейся “нищей” России “серых изб” с ее “разбойной красой”, острожной тоской песни ямщика, “песнями ветровыми” (“Россия”, 1908 ) или в “Буду слушать голос Руси пьяной, / Отдыхать под крышей кабака” (“Осенняя воля”, 1905) слышен отзвук лермонтовской любви к отчизне: лирический герой “Родины”, принимая Россию покрытых соломой изб, взирал “на пляску с топаньем и свистом / Под говор пьяных мужичков”, что в свою очередь воспринимается как реминисценция из “Путешествия Онегина”, где Пушкин показал и крестьянскую родину: “Перед гумном соломы кучи”, “Да пьяный топот трепака / Перед порогом кабака”. Лермонтов писал о своей “странной” любви к простонародной России, Блок, как Некрасов, не видит в своем чувстве к такой родине ничего “странного” и в стихотворении “Россия” пишет определенно и о “слезах первой любви”, и о любви как о своем кресте (“И крест свой бережно несу”). Очевидны в стихотворении и мотивы “Зимней дороги” Пушкина, “Тройки” Некрасова. Реминисцентность-основной композиционный прием “России”.

Уже в первой же строфе стихотворения “Россия” дана реминисценция из “Мертвых душ”:

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи...

Говоря не о жалости (“Тебя жалеть я не умею”), а о любви к России, Блок пишет о любви к России непредсказуемой, стихийной, импульсивной, в которой есть “тоска острожная”, “разбойная краса”. Судьба России такова, что она может отдать свою красу “чародею”, он ее “заманит и обманет”, но она выйдет из этих испытаний умудренной и здоровой, проявив свою жизненную силу: “И лишь забота затуманит / Твои прекрасные черты”.

Блок делает акцент на женственной сути России (“разбойная краса”, “прекрасные черты”, “плат узорный до бровей”, “мгновенный взор из-под платка”), и в этом видит ее жизнестойкость, спасение. Таким образом, спасительная суть идеала Вечной Женственности конкретизировалась в блоковских представлениях о родине.

Если начало стихотворения не предвещает надежды на преодоление многотрудного пути (“стертых”, “треплются”, “вязнут”, “расхлябанные”), то две последние строфы мажорные, в духе лирического отступления одиннадцатой главы “Мертвых душ”. В них доминирует мотив устремленности России вперед: “И невозможное возможно, / Дорога долгая легка”. Тема преодоления, стихийной силы, жизнестойкости выражена и ритмически, стихотворение написано четырехстопным ямбом. Вспомните, что писал Белинский о ямбе “Мцыри”: это размер упругий, он падает, как удар меча.

В 1908 г. Блок создал цикл из пяти стихотворений “На поле Куликовом” , который сопроводил примечанием о том, что Куликовская битва - символ русской истории, разгадка которого впереди. Мысль об исторической связи Куликовской битвы и современности высказана и в статье “Народ и интеллигенция”: “Над городами стоит гул, какой стоял над татарским станом в ночь перед Куликовской битвой, как говорит сказание”; татарский стан сравнивался в статье с современной интеллигенцией, ее “торопливым брожением” и “сменой боевых знамен”, стан Дмитрия Донского - с состоянием народа начала XX в., когда под внешней тишиной скрывалась подлинная, неизвестная интеллигенции жизнь.

Конкретизированы исторические реалии: “ханской сабли

сталь”, Непрядва, Дон, “Мамай залег с Ордою”, “княжеская рать”, “трубные крики татар”. Лирический герой - один из средневековых воинов. Русские войска “над степью в полночь встали”, друг призывает его “острить свой меч”. Ho Россия вечная и во времени нерасчленимая, потому лирический герой - современник двух эпох, он переживает тревожный канун Куликовской битвы и канун новых, XX века, “диких страстей”. Уже “не слышно грома битвы чудной”, но наступают “высокие и мятежные дни”, лирический герой слышит “над вражьим станом, как бывало, / И плеск, и трубы лебедей”.

Патриотическое чувство лирического героя личное, интимное, в нем выражена потребность человека ощущать свое единство с родиной: “Закат в крови! Из сердца кровь струится! Плачь, сердце, плач...”

Отразившаяся в цикле блоковская концепция судьбы России во многом схожа с пушкинским и гоголевским восприятием родины: в бескрайности степей, в “тоске безбрежной”, в “долгом пути”, в вечном преодолении исторических испытаний выражена идея бесконечной устремленности России вперед. Ей суждено, по Блоку, вечно пребывать в непокое, в состоянии преодоления, боя. Потому символом России является мчащаяся степная кобылица: “И вечный бой! Покой нам только снится. / Сквозь кровь и пыль... / Летит, летит степная кобылица / И мнет ковыль...”

Символом протяженной во времени тревоги служит образ лебедей: “За Непрядвой лебеди кричали, / И опять, опять они кричат...” Природа - участница событий, предвестница трагедий и русских, и татарских: “Орлий клекот над татарским станом / Угрожал бедой”. Заключительному стихотворению цикла “Опять над полем Куликовым...” предпослан эпиграф из стихотворения Вл. Соловьева “Дракон”: “И мглою бед неотразимых / Грядущий день заволокло”, в котором выразилась тема всевременности испытаний России. Блок пишет: “Долго будет родина больна”.

Ho судьба России хранима заступницей. В образе Вечной Женственности предстает Ta, что была с воинами в “темном поле”, освежила кольчугу на плече лирического героя, Чей голос он слышал в крике лебедей, Чей лик блеснул на мече друга. Блок пишет: “И с туманом над Непрядвой спящей, / Прямо на меня / Ты сошла в одежде, свет струящей, / He спугнув коня”. Ее нерукотворный светлый лик был на щите воина. Скорее всего, “Ты”, “Тобой”, “Твой” - перифраз образа Богородицы. Так, “вечный бой” России, вечный непокой в сердце, воинственность русских рассматриваются Блоком как святая миссия: лирический герой, его друг, русские полки, противостоящие “поганой орде”, выполняют “святое дело”, и “в степном дыму блеснет святое знамя”. Образ Богородицы кульминационный в теме женственности; в цикле упомянута “светлая жена”, которая помянет лирического героя “за раннею обедней”, есть и образ матери (“И вдали, вдали о стремя билась, / Голосила мать”).

Развитию мотива российского непокоя способствует образный ряд, в том числе фонетика, ритм, интонация стиха. В стихотворении “Река раскинулась. Течет, грустит лениво...” образу ленивой реки соответствует протяженный поток гласных. Вторая строфа, ломая спокойную интонацию, начинается со звонкого возгласа “О, Русь моя!” и вводит в стихотворение мотив пути. Четвертая строфа начинается с коротких фраз, которые придают ритму стихотворения стремительность, а эмоциональному содержанию - ощущение тревоги: “Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами / Степную даль”. Далее в художественную систему введен образ движения - степной кобылицы. Седьмая, заключительная, строфа раскрывает тему трагедий и их преодолений: “Закат в крови! Из сердца кровь струится! / Плачь, сердце, плачь... / Покоя нет! Степная кобылица / Несется вскачь!” Таким образом, стихотворение динамично и в силу смены мотивов, и благодаря специфическим художественным приемам. Такое эмоциональное построение лирической речи называется эмфазой.

В цикле использованы различные стихотворные размеры: ямб, хорей, амфибрахий. Важными в смысловом отношении являются глаголы движения, соответствующие теме исторически обусловленной устремленности России (“Наш путь - стрелой татарской древней воли / Пронзил нам грудь”): “летит, летит”, “идут, идут”, “несется вскачь”, “тучей возносилась”, “умчались” и др. Частый прием цикла - метафора: “река раскинулась”, “грустят стога”, “испуганные тучи”, “Непрядва убралась туманом” и др. Блок прибегает к лексическим повторам, например в стихотворении “Опять с вековою тоскою...”, что придает циклу экспрессию: “Развязаны дикие страсти / Под игом ущербной луны” в конце второй строфы и “И я с вековою тоскою, / Как волк под ущербной луной” в начале третьей строфы. В стихотворные тексты вводится прямая речь. Важное значение для раскрытия содержания цикла играют реминисценции из летописного “Сказания о Мамаевом побоище”.

В первом стихотворении цикла “На поле Куликовом” поэт обращался к России: “Жена моя!”. В стихотворении “На железной дороге...” (1910) родина ассоциировалась с образом девушки “в цветном платке, на косы брошенном”. Этот же мотив мы видели в “России”. Идея женственной ментальности России достаточно традиционна; она высказана в работах славянофилов, развита в концепциях философов Серебряного века - Вл. Соловьева, В. Розанова, Н. Бердяева. В стихотворении “Русь” (1906) лирический герой воспринимал родину как женщину: “Ты и во сне необычайна. / Твоей одежды не коснусь”. В стихотворении “В густой траве пропадешь с головой...” (1907) родина опять же предстала в образе женщины: “Обнимет рукой, оплетет косой / И, статная, скажет: “Здравствуй, князь””. В “Осеннем дне” (1909) лирический герой говорил нищей стране: “О, бедная моя жена”.

В сознании Блока эта традиция усилилась благодаря отношению к женственному как спасительному. Однако в стихотворении “На железной дороге” скорее звучит тема ответственности человека за родину, за ее спасение. Доминирующий мотив стихотворения, - совесть, чувство вины лирического героя за беззаботную молодость, за равнодушие к народной России: “Так мчалась юность бесполезная, / В пустых мечтах изнемогая...” Лирический герой упрекает себя за невнимание к людским бедам: “Так много жадных взоров кинуто / В пустынные глаза вагонов”.

Такие обобщения способствуют символизации конкретной ситуации - первая строфа представляет жанровую картину:

Под насыпью, во рву некошеном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.

Две последующие строфы содержат сюжет о привычном пути девушки через лес к железнодорожной платформе, о том, как она встречала мчавшиеся поезда, символизирующие в стихотворении чужую и манящую жизнь: “Быть может, кто из проезжающих / Посмотрит пристальней из окон”. В стихотворении Блока узнаваема реминисценция из “Тройки” Некрасова: молодая крестьянка “жадно” смотрит на дорогу, по которой промчался корнет. И в том и в другом стихотворении в реалистически описанной бытовой ситуации скрыта тема несопряженности, чуждости двух миров - крестьянской России и России просвещенных сословий. Блок усиливает текстовые ассоциации шестой строфой:

Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотись на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною...
Скользнул - и поезд в даль умчало.

Эти же фрагменты стихотворения Блока обнаруживают еще одну реминисценцию - из “Воскресения” Л. Толстого. Имеется в виду эпизод, в котором горничная Катюша Маслова, жадно всматриваясь в окно вагона, видит там соблазнившего ее молодого барина Нехлюдова. Сравните: «Катюша <...> накрылась платком, подобралась и побежала на станцию. <...> Катюша, хотя и знала хорошо дорогу, сбилась с нее в лесу и дошла до маленькой станции. <...> Выбежав на платформу, Катюша тотчас же в окне вагона первого класса увидела его. В вагоне этом был особенно яркий свет. На бархатных креслах сидели друг против друга два офицера без сюртуков и играли в карты. <...> Один из игравших встал с картами в руках и стал глядеть в окно. <...> “Пройдет поезд - под вагон, и кончено,” - думала между тем Катюша...». Сближает оба текста и тема любви: “Любовью, грязью иль колесами / Она раздавлена - все больно”.

В стихотворении использованы такие приемы, как повтор (описанная в первой строфе ситуация повторяется в пятой строфе: “Ее, жандарма с нею рядом...”), метонимия (“Молчали желтые и синие; / В зеленых плакали и пели”), метафора (тоска “свистела”, “пустынные глаза вагонов”), эллипс, т.е. пропуск во фразе какого-либо слова (“Вставали сонные за стеклами”), сравнение (мчавшегося поезда и промчавшейся юности).

С темой России тесно связана тема жизненных установок лирического героя. Лирический герой третьей книги стихов (1907-1916) был требователен к себе, в нем росла неудовлетворенность своей жизнью, что выразилось в теме праздной души и ее ответственности. Особое осмысление она получила в произведениях с элегической традицией, которой соответствуют интимность, размышления о смыслах бытия, о собственной жизни, об одиночестве и т.д.

В его поэзии была развита мысль о самоценности моментов жизни. Тема стихотворения “Я пригвожден к трактирной стойке...” (1908) - невозвратность мгновений, ностальгия по промчавшемуся счастью: оно на тройке “в сребристый дым унесено”, потонуло “в снегу времен, в дали веков”. Мотив промелькнувшей жизни выразился в характерных художественных деталях: звук бубенчиков, “сребристый дым”, тройка “искры мечет” и т.д. Счастье изменчиво, вслед за ним в судьбе лирического героя наступил период апатии, безволия: “Я пьян давно. Мне все - равно”; он во власти духовного кризиса.

Антитеза состояний радости и апатии выражена в противопоставлении фонетических рядов, звонкие звуки слов “сребристый”, “счастье”, “унесено”, “в снегу”, “искры”, “струя золотая” контрастируют с глухими: “А ты, душа... душа глухая... / Пьяным пьяна... Пьяным пьяна...” Для раскрытия темы счастья использованы глаголы движения: “унесено”, “летит”, “захлестнуло”, “мечет”; статический образ уныния выражен безглагольными фразами.

Эти же настроения отразились в элегии “Ночь, улица, фонарь, аптека...” (1912) . Городской “бессмысленный и тусклый свет” помимо буквального значения имеет и ассоциативный: бессмысленно существование лирического героя, бессмысленно бытие. Жаждущий сопряжения своего внутреннего мира и стихийных, общественных движений России, Блок остро переживал состояния статики, которая в его понимании была сродни смерти. Потому в стихотворении есть строка: “Все будет так. Исхода нет”; потому последний стих - вольный повтор первого стиха: “Аптека, улица, фонарь”. Даже смерть не изменит вечной повторяемости (“И повторится все, как встарь”) образов мира. Описанная в этом стихотворении жизнь бессобытийна, а мотив движения представлен в сниженном варианте, выражен в эмоционально-негативном образе “ледяной ряби канала”. Стихотворение включено в цикл “Пляски смерти”.

Сопричастный судьбе родины лирический герой переживает периоды и отчаяния и духовного, эмоционального возрождения. В 1913 г. современная жизнь страны представилась поэту нелепицей. Он пытался вернуть своему состоянию “мужественную волю”, “творческую волю”, о чем записал в дневнике: “Завоевать хотя бы небольшое пространство воздуха, которым дышишь по своей воле...”, “Совесть как мучит! Господи, дай силы, помоги мне”. Несозвучие поэта с эпохой, неоправдавшиеся надежды на гармонию души поэта и музыки эпохи воспринимались им трагически.

Трагичным было и блоковское ощущение российской современности как безвременья. В написанном дактилем стихотворении “Художник” (1913) мировая скука, став приметой времени, обрекла поэта на творческую неудовлетворенность. По-своему интерпретирована теперь и тема поэта и толпы: поэт поет в угоду толпе, без вдохновения (“Крылья подрезаны, песни заучены”). Лирический герой, стремясь преодолеть “скуку смертную”, силится прозреть новое; и хотя очертания его неопределенны: то ли “ангел летит”, то ли песню поют “сирины райские”, то ли осыпается яблоневый цвет, “с моря ли вихрь”, - поэту на какое-то время возвращается страстное отношение к жизни, уже не однообразной, а многомерной: “Ширятся звуки, движенье и свет”. Ho побеждает скука бытия. В композиции стихотворения использована антитеза, надежде противопоставлена обреченность “неизведанных сил” и творческая обреченность поэта, его разуму - его душа. В художественную систему стихотворения Блок ввел трагический символ поэтического творчества: в клетку заключена “летевшая душу спасти” птица, теперь она “обруч качает, поет на окне”.

Однако жизнь страны побуждала поэта к вдохновению, и поэтическому и гражданскому, что мы видим в стихотворениях цикла “Ямбы” (1907-1914). “О, я хочу безумно жить...” (1914) свидетельствует о вере Блока в собственные силы. Поэт преодолел пессимизм, выраженный в “Художнике”. Он желает жить заботами эпохи. Теперь он не только певец спасительного женского начала, задача его поэзии - “все сущее - увековечить, / Безличное - вочеловечить, / Несбывшееся - воплотить”. Мы видим, что лирический герой, проживая свою “трилогию вочеловечения”, в состоянии жить в созвучии со своим временем, взять на себя ответственность за него. В его поэзии нет романтического отстранения лирического героя от мирской суеты, а “жизни сон тяжелый” не является для него бременем.

В цикл “Ямбы” вошло и стихотворение “Земное сердце стынет вновь...” (1914) , в котором покою, “красивым уютам” противопоставлены любовь лирического героя к людям, желание активно вторгаться в жизнь, готовность к самопожертвованию: “Ho стужу я встречаю грудью”, “Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!” Написанное в жанре стансов с характерными для каждого станса четырьмя стихами, четырехстопным ямбом, строфической замкнутостью, оно выразило гражданскую версию темы о назначении поэта и поэзии, в которой патетика соединена с драматическим, конфликтным настроением. Поэт с гневом готов читать в глазах людей “печать забвенья, или избранья”, но он же испытывает к ним “неразделенную любовь”, что отличает блоковское решение темы поэта и толпы от ее трактовок Пушкиным в стихотворениях “Поэту”, “Поэт и толпа” и Лермонтовым в “Пророке”. Цикл “Ямбы” запечатлел лирического героя как человека, которого Блок в одном из писем к Андрею Белому назвал “общественным”, “мужественно глядящим в лицо миру... ценою утраты части души”. Эту же мысль о синтезе общественного и личного он выразил в поэме “Соловьиный сад” (1915).

Век девятнадцатый, железный,

Воистину жестокий век!

Тобою в мрак ночной, беззвездный

Беспечный брошен человек!

В ночь умозрительных понятий,

Матерьялистских малых дел,

Бессильных жалоб и проклятий,

Бескровных душ и слабых тел!

С тобой пришли чуме на смену

Неврастения, скука, сплин,

Век расшибанья лбов о стену,

Экономических доктрин,

Конгрессов, банков, федераций,

Застольных спичей, красных слов,

Век акций, рент и облигаций

И малодейственных умов.

Двадцатый век... Еще бездомней,

Еще страшнее жизни мгла

(Еще чернее и огромней

Тень Люцеферова крыла).

Сознанье страшное обмана

Всех прежних малых дум и вер,

И первый взлет аэроплана

В пустыню неизвестных сфер...

И отвращение от жизни,

И к ней безумная любовь,

И страсть и ненависть к отчизне...

И черная, земная кровь

Сулит нам, раздувая вены,

Все разрушая рубежи,

Неслыханные перемены,

Невиданные мятежи...

А.Блок.

Человек и эпоха – основная проблема искусства, так как понимание законов развития человеческой личности невозможно без знания особенностей той исторической обстановки, в которой этот человек существует. Поэтому в начале лекции вспомним, что представляла собой наша страна, чтобы выяснить особенности русского литературного процесса.

1. Социально-экономическое и политическое развитие России.

Начало XX века – время правления императора Николая II, вступившего на престол в 1894 году. Россия в это время была страной со средним уровнем развития капитализма. Отмена крепостного права в 1861 году, реформы 60–70-х гг. не прошли бесследно: капиталистическая промышленность росла высокими темпами (первое место в мире), возникли новые отрасли (нефтедобывающая, химическая, машиностроение) и новые промышленные районы (в первую очередь Донбасс-Криворожский).

Железные дороги связали Центр с окраинами и стимулировали развитие страны.

Возникли крупные банки, связанные с промышленностью.

Финансовая система после проведенной в 1897 г. министром финансов С. Ю. Витте реформы (введение золотого обеспечения рубля и свободный размен бумажных денег на золото) была одной из самых устойчивых в мире.

Россия вошла в пятерку наиболее развитых промышленных стран.

Но высокие количественные показатели (темпы роста, уровень концентрации, объемы производства) сочетались с довольно низкими качественными. Низкой была производительность труда. Развитие экономики было крайне неравномерным по отраслям и районам страны.

Чрезвычайную остроту приобрел в начале XX века аграрный вопрос. Историки называют сельское хозяйство ахиллесовой пятой тогдашней России.

Экономическая модернизация начала оказывать некоторое влияние на социальную структуру страны. Дворянство (1 % населения) оставалось привилегированным, политически господствующим сословием, но его экономическое положение постепенно ухудшалось.

Оскудение дворянских усадеб, с сочувствием описанное И. А. Буниным и А. П. Чеховым, было примечательным явлением эпохи.

Буржуазия, приобретавшая серьезное экономическое значение, не была единой. Росла новая петербургская буржуазия, тесно связанная с государством, банками и передовыми отраслями промышленности.

Крестьянство (более 80 % населения) страдало от малоземелья.

Положение рабочего класса (менее 10 % населения) в начале XX века было тяжелым. Длинный рабочий день, плохие бытовые условия, низкая зарплата, бесправие – таковы причины, вызывавшие недовольство рабочих.

Особыми социальными группами являлись чиновничество, духовенство и интеллигенция.

К началу XX века модернизация практически не затронула политическую сферу. Россия оставалась самодержавной (абсолютной) монархией.

2. Культура в России начала XX века.

Вступая в XX век, Россия менялась. Реальностью стали свобода слова, печати, собраний, деятельности политических партий. Потрясением и предупреждением обществу и власти явилась революция 1905–1907 гг.

Нет ничего удивительного в том, что начало века принесло России необыкновенный расцвет культуры – героический и трагический одновременно.

Заметные изменения происходили в системе образования. Всерьез обсуждалась задача ликвидации безграмотности, введение всеобщего начального образования. Важную просветительскую роль играли периодическая печать и книгоиздательское дело.

Открытия русских ученых имели мировое значение. Лауреатами Нобелевской премии стали И. Павлов и И. Мечников.

В художественной культуре начала XX века – буйное разнообразие стилей, направлений, идей, методов. Золотой век русской культуры, пережитый в XIX в., сменяется ее серебряным веком, новым и прихотливым расцветом.

Читающая публика увлечена романтическими рассказами М. Горького и потрясена его пьесой «На дне». Популярны И. Куприн («Поединок», «Гранатовый браслет») и Л. Андреев («Жизнь человека», «Царь-Голод»), печалится об участи дворянских усадеб И. Бунин.

А в поэзии торжествуют декаденты-символисты (А. Блок, К. Бальмонт, В. Брюсов), акмеисты (Н. Гумилев, А. Ахматова), футуристы (В. Маяковский, В. Хлебников). Они критикуют реализм за социальность, натурализм, рабское следование действительности и стремление ее отображать, не преобразуя.

Нечто подобное происходит и в живописи. Почитают реалистов И. Репина, В. Сурикова, братьев Васнецовых, но охотно посещают кажущиеся скандальными выставки «Мира искусства» (А. Бенуа, К. Коровин) и «Бубнового валета» (П. Кончаловский, Р. Фальк).

В музыке продолжает работать Н. Римский-Корсаков (оперы «Сказка о царе Салтане», «Золотой петушок»), учивший А. Глазунова и И. Стравинского (балет «Петрушка»). Новыми художественными открытиями являются для России музыка молодого С. Рахманинова и экспериментальные опусы А. Скрябина.

Переживает расцвет русский реалистический театр. Всемирную славу получает система К. Станиславского, создавшего вместе с В. Немировичем-Данченко Московский Художественный театр. На сцену приходят и великие театральные реформаторы В. Мейерхольд и Е. Вахтангов. Блистают певец Ф. Шаляпин, артистка балета А. Павлова, в первых немых кинофильмах снимаются Вера Холодная и Иван Мозжухин.

В Париже проходят ставшие знаменитыми Русские сезоны (с 1907 г.), искушенным парижанам предлагаются выставки русской живописи, музыка и балет. Восторг вызывает «Умирающий лебедь» в исполнении Анны Павловой.

В русской культуре – серебряный век.

3. Серебряный век русской литературы.

1) Параллельно возникновению все новых и новых поэтических школ крепла одна из интереснейших тенденций эпохи – нарастание личностного начала, повышение статуса творческой индивидуальности в искусстве.

Поэты «непохожи друг на друга, из разной глины. Ведь это все русские поэты не на вчера, не на сегодня, а навсегда. Такими нас не обидел Бог» (О. Мандельштам).

2) Литературная школа (течение) и творческая индивидуальность – две ключевые категории литературного процесса начала XX века. Эстетическое своемыслие – общая тенденция в лирике серебряного века.

Характерными фигурами, стоящими вне направлений («Одинокие звезды»), были М. Цветаева, М. Кузьмин, В. Ходасевич.

3) Развитие капиталистических отношений приводит к возникновению темы современного города («Фабрика» А. Блока, «Сумерки» В. Брюсова, «Тоска вокзала» И. Анненского и др.).

4) Стремление выразить более сложные, летучие или противоречивые состояния души потребовало нового отношения к слову-образу:

Я – внезапный излом,

Я – играющий гром,

Я – прозрачный ручей,

Я – для всех и ничей.

К. Бальмонт

Прозвучало предчувствие «грядущих мятежей»:

Где вы, грядущие гунны,

Что тучей нависли над миром?

Слышу ваш топот чугунный

По еще не открытым Памирам.

В. Брюсов

5) В стихотворения входят экзотические образы и мотивы как противодействие размеренно-мещанскому быту («Жираф», «Озеро Чад» Н. Гумилева).

6) Поэты-футуристы провозглашают решительное «нет» наследию классики, разрушая «эстетику старья» (стихи В. Маяковского, В. Хлебникова и др.)

Символический и реалистический пласты стихотворения перепле-таются: конкретные детали (соседний дом, «собравшийся народ») ок-ружены символическими образами («недвижный кто-то, черный кто- то», смех «в желтых окнах»). В 1910 году А. Блок, написав несколько поэтических циклов: «Нечаянная радость» (1907), «Земля в снегу» (1908), готовит к печати собрание своих стихотворений в трех томах, соответствующие, по мысли поэта, трем частям его духовного и поэти-ческого развития. Во втором томе (1904-1908) по-другому начинают звучать старые темы: А.А. Блок уходит от поиска мировой гармонии, изображая повседневность, различные стороны русской жизни.

Любовь к России носит в поэтических произведениях А.А. Блока личностный, интимный характер, поэтому в стихотворении «Осен-няя воля» (1905) поэт пишет:

Над печалью нив твоих заплачу, Твой простор навеки полюблю…

Лирический герой — не случайный прохожий, а один из сыновей своей страны, идущий «знакомым» путем и сопричастный печальной судьбе тех, кто «умирает, не любя», но все равно стремится к слиянию с родиной. Образ России здесь, как и во многих последующих стихо-творениях, переплетается с образом русской женщины:

И вдали, вдали призывно машет Твой узорный, твой цветной рукав…

Родина в стихотворении «Русь» (1906) воспринимается поэтом через «преданья старины»,

Где ведуны с ворожеями Чаруют злаки на полях, И ведьмы тешатся с чертями В дорожных снеговых столбах.

Важное место в стихотворении занимает мотив пути, распутья, который характеризует родину. Образ Руси является лирическому герою во сне, «опоясана реками и дебрями окружена, с болотами и журавлями». Русь притягивает языческой красотой: «мутным взором колдуна», «ворожеями», ведьмами. Значимым в стихотворении явля-ется образ вьюги, вихря. Разгадка тайны древней Руси — в «живой душе» народа, и чтобы ее постичь, надо иметь общую душу с народом:

…где разноликие народы Из края в край, из дола в дол Ведут ночные хороводы Под заревом горящих сел.

Во втором томе А. Блок раскрывает интересующую его проблему народа и интеллигенции. Лирический герой многих стихотворений второго тома («Окна во двор», «Улица, улица… Тени беззвучно спе-шащих…», «На чердаке», «Холодный день» и др.) — представитель городских низов, житель подвалов и чердаков.

Особое место среди поэтических произведений о любви во втором томе занимает стихотворение «Незнакомка» (1906), основу компо-зиции которого составляет контраст. Первая часть произведения — изображение пошлой жизни, которую ведут обычные обыватели: пьянство, скука, грязь. Сама природа с осуждением взирает на та-кую жизнь:

А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск.

Обывательской пошлости, безнравственности противопоставлен образ таинственной незнакомки, которая появляется «каждый ве-чер, в час назначенный». Образ лирической героини, имеющей конкретные черты («девичий стан, шелками схваченный», «шляпа с траурными перьями», «в кольцах узкая рука») Символичен:

Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль.

Поэтом дан идеал красоты, но в реальной жизни часто

…право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.

Финал стихотворения трагичен: очарованность красотой оказа-лась недостижимой мечтой поэта. Во второй том вошли также поэти-ческие циклы «Фаина» (1906-1908) и «Снежная маска» (1907), напи-санные А.А. Блоком под влиянием особого чувства поэта к актрисе Н.Н. Волоховой. Лирический герой находится под воздействием все-поглощающей страсти. Отвлеченно-мистический образ Прекрасной Дамы отвергается ради земной женщины «с живым огнем крылатых глаз» — воплощение подлинной любви-страсти. В стихотворениях данных поэтических циклов появляются символы «метель», «ветер», «вихрь», которые станут лейтмотивами творчества А. Блока, олице-творяя собой постоянно изменяющуюся жизнь. В словах Снежной маски, Незнакомки, встретившейся лирическому герою, слышится голос новой жизни, открывающей неведомые дали:

Довольно жить, оставь слова, Я, как метель, звонка, Иною жизнию жива, Иным огнем ярка.

Все соединилось в загадочном, влекущем образе женщины с душой-бурей, необыкновенной страстностью.

В третьем томе А.А. Блок собрал лучшие свои произведения, в ко-торых отражены все темы, интересующие поэта: тема «страшного мира», предназначение собственного поэтического творчества, тема всепоглощающей любви и, конечно, тема родины, России. Открыва-ют том стихотворения, посвященные «страшному миру». Лирический герой — человек, утративший душу, забывший о любви, сострада-нии, милосердии. Широко известно стихотворение «Ночь, улица, фо-нарь, аптека…» (1912), кольцевая композиция которого раскрывает проблематику произведения: бессмысленность и тусклость существо-вания, невозможность найти выход из создавшегося положения:

Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Все будет так. Исхода нет.

В двух небольших циклах «Возмездие» (1908-1913) и «Ямбы» (1907-1914), вошедших в третий том, звучит тема собственной от-ветственности человека за свои поступки. В стихотворении «О, я хо-чу безумно жить…» (1914) А.А. Блок объясняет роль творчества в жизни поэта, который понимает значение художественного слова. Поэт желает:

… Все сущее — увековечить Безличное — вочеловечить Несбывшееся — воплотить!

Лирический герой мечтает о памяти грядущих поколений, о юноше веселом, который найдет в поэзии А. Блока истинное, ради чего творец жил, создавал свои произведения. Поэт подчеркивает гуманистическую направленность своего творчества: именно любовь к человеку, к добрым и светлым сторонам человеческой натуры от-личает его лирику. Олицетворяя свое время, поэт не зависит от су-ществующих предрассудков, не имеет кумиров, не раболепствует:

Он весь — дитя добра и света, Он весь — свободы торжество!

Используемые в стихотворении художественно-выразительные средства помогают передать чувства и мысли автора: эпитеты: «жизни сон тяжелый», «юноша веселый»; метафоры: «задыхаюсь в этом сне», «дитя добра и света». Неологизм «вочеловечить» объясня-ет заветное желание А.А. Блока сделать мир личностным, уйти от безликой массы в поисках индивидуальности. Первое четверости-шие стихотворения построено на инверсии: настолько сильно же-лание поэта воплотить в своем поэтическом творчестве весь мир, всю вселенную, объять необъятное. «Страшный мир» стремится обольстить поэта своими соблазнами:

…забудь поэт, Вернись в красивые уюты… —

Ответ на эти призывы всегда одинаков, благополучие «сытых» полностью отвергается:

Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой! Уюта — нет. Покоя — нет.

Героиня блоковского стихотворения «В ресто-ране» (1910) лишена глубины, безграничности. В отношении к ней прослеживается увлекательная игра поэта: Материал с сайта

Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко Взор надменный и отдал поклон. Обратясь к кавалеру, намеренно резко Ты сказала: «И этот влюблен».

В красоте лирической героини нет ничего таинственного, завора-живающего. Любовь окутана атмосферой пошлости, поэтому не мо-жет возникнуть «в переполненной зале» ресторана. Мир природы и настоящих чувств несовместим с пошлым бытом. Обыденность побе-ждает, и это делает позицию поэта еще более непримиримой: Блок не желает мириться с гримасами «страшного мира». Цикл «Арфы и скрипки» (1908-1916), также вошедший в третий том, связан с музы-кой как ведущей категорией символизма. Через музыку поэт пости-гает основы бытия. В поэзии А. Блока утверждается важное значе-ние особого рода музыки, охватывающей все стороны и явления жизни, призванной победить «древний хаос», внести гармоническое начало. Сам поэт стремится «гармонизировать» жизнь, утвердить ее музыкальное начало. Для Блока музыка является высшим родом искусства. Отсюда особое значение ритма, рифмы, различных средств фонетической выразительности в стихотворной строке. На-пример, в стихотворении цикла «Свирель запела на мосту…» (1908) важную роль играют ассонансы, постоянно повторяющийся звук у, напоминающий по своему звучанию мелодию свирели:

Свирель запела на мосту, И яблони в цвету. И ангел поднял в высоту Звезду зеленую одну, И стало дивно на мосту Смотреть в такую глубину, В такую высоту. (Свирель запела на мосту…»)

В последнем блоковском цикле о любви «Кармен» (1914) пере-плетаются искусство, музыка, любовь, страсть, «печаль и радость». Цикл стихотворений «Кармен» связан с именем артистки Любови Александровны Дельмас, исполнявшей в Петербурге в 1913-1914 годах роль цыганки Кармен в одноименной опере Ж. Бизе. Личные переживания поэта переплетаются с описанием образа Кармен как символа любви, сказочной красоты, чувственной страсти. Образ ли-рической героини многолик: Кармен является одновременно и со-временной женщиной, и испанской цыганкой, и вольнолюбивой славянкой, но чувство лирического героя неизменно:

Мелодией одной звучат печаль и радость… Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен. («Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…»)

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• блок книга 2 анализ
• александр александрович блок тест
• «нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…» анализ
• цикл арфы и скрипки блок
• выразительные средства стихотворения блока сытые

Отец, Александр Львович Блок, - юрист, профессор права Варшавского университета, мать, Александра Андреевна, урождённая Бекетова (во втором браке Кублицкая-Пиоттух) - переводчица, дочь ректора петербургского университета А. Н. Бекетова и переводчицы Е. Н. Бекетовой.

Ранние годы Блока прошли в доме деда. Среди самых ярких детских и отроческих впечатлений - ежегодные летние месяцы в подмосковном имении Бекетовых Шахматово. В 1897 во время поездки на курорт Бад-Наугейм (Германия) пережил первое юношеское увлечение К. М. Садовской, которой посвятил ряд стихотворений, вошедших затем в цикл Ante Lucem (1898-1900) и в сборник «За гранью прошлых дней» (1920), а также цикл «Через двенадцать лет» (1909-14). После окончания Введенской гимназии в Петербурге поступил в 1898 на юридический факультет петербургского университета, однако в 1901 перешёл на историко-филологический факультет (окончил в 1906 по славяно-русскому отделению). Среди профессоров, у которых учился Блок, - Ф. Ф. Зелинский, А. И. Соболевский, И. А. Шляпкин, С. Ф. Платонов, А. И. Введенский, В. К. Ернштедт, Б. В. Варнеке. В 1903 женился на дочери Д. И. Менделеева Любови Дмитриевне.

Творческий дебют

Писать стихи начал с 5-ти лет, однако осознанное следование призванию начинается с 1900-01. Наиболее важные литературно-философские традиции, повлиявшие на становление творческой индивидуальности - учение Платона, лирика и философия В. С. Соловьёва , поэзия А. А. Фета . В марте 1902 произошло знакомство с З. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковским , оказавшими на него огромное влияние; в их журнале «Новый путь» (1903, № 3) состоялся творческий дебют Блока - поэта и критика. В январе 1903 вступает в переписку, в 1904 лично знакомится с А. Белым , ставшим наиболее близким ему поэтом из младших символистов. В 1903 вышел «Литературно-художественный сборник: Стихотворения студентов Императорского Санкт-Петербургского университета», в котором были опубликованы три стихотворения Блока; в том же году напечатан блоковский цикл «Стихи о Прекрасной Даме» (название предложено В. Я. Брюсовым ) в 3-й книге альманаха «Северные цветы».

В марте 1904 начинает работу над книгой «Стихи о Прекрасной Даме» (1904, на титульном листе - 1905). Традиционная романтическая тема любви-служения получила в «Стихах о Прекрасной Даме» то новое содержательное наполнение, которое было привнесено в неё идеями Вл. Соловьёва о слиянии с Вечно-Женственным в Божественном Всеединстве, о преодолении отчуждения личности от мирового целого через любовное чувство. Миф о Софии, становясь темой лирических стихов, до неузнаваемости трансформирует во внутреннем мире цикла традиционную природную, и в частности, «лунную» символику и атрибутику (героиня появляется в вышине, на вечернем небосклоне, она белая, источник света, рассыпает жемчуга, всплывает, исчезает после восхода солнца и т. д.).