Твардовский в годы войны кратко. Биография Последние годы жизни смерть поэта (Твардовский А. Т.). Экранизации произведений Александра Твардовского

Произведения Александра Трифоновича Твардовского

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г"ишка, т"убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport"a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня. Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.

Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.

БИОГРАФИЯ

Родился 21 июня 1910 года на хуторе Загорье Починковского района в крестьянской семье.

Выдающийся русский поэт XX века, пятикратный лауреат Государственных премий. Участник Великой Отечественной войны. Редактор «Нового мира» (1950-54 гг., 1958-70 гг.) - лучшего послевоенного литературно-художественного и общественно-политического журнала, определявшего лицо подлинной реалистической литературы, советский общественный деятель.

До 1936 г. жил и творил на Смоленщине. Печатался в газетах «Юный товарищ», «Смоленская деревня», «Рабочий путь», «Большевистский молодняк», в журнале «Наступление». Был ответственным секретарем журнала «Западная область». Опубликовал 260 произве­дений в стихах и прозе, в т.ч. 3 поэмы.

В 1928 году А.Т. Твардовский переезжает в Смоленск, где он живет, учится в педагогическом институте. Много ездит по стране. В то же время проходит хорошую школу поэтического мастерства у М.В. Исаковского, принимает активное участие в общественной и литературой жизни Смолен­щины. Впечатления и наблюдения, почерпнутые из многочисленных поездок по родному краю, легли в основу его поэм "Путь к социализму", "Вступление", "Страна Муравия", многих стихотворений, посвященных коллективи­зации сельского хозяйства. Широкое признание принесла А.Т. Твардовскому поэма "Страна Муравия" (1936), отмеченная в 1941 году Государственной премией СССР.

Состоял в Ассоциации писателей до марта 1931 г. Исключен за «непра­вильное освещение классовых отношений» в произве­дениях и в связи с раскулачиванием и высылкой из Загорья семьи.

В 1936 году А.Т. Твардовский переехал в Москву. В 1939 году окончил Московский ин­ститут истории, философии и литературы (МИФЛИ). Участвовал в советско-финляндской войне 1939-40 г. В годы Великой Отечественной войны он был на фронте, от начала до победоносного ее завершения находился на переднем крае борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Награжден орденами Отечественной войны I и II степени, Красной Звез­ды, медалями.

Написанная им поэма "Василий Теркин" стала классикой русской поэзии двадцатого века. Созданный им образ народного героя Василия Теркина олицетворяет несгибаемый характер советского, русского солдата, его мужество и стойкость в борьбе с врагами нашей Родины. Ярко выразившая нравственные иде­алы народа книга "Василий Теркин" получила всенародную известность, переведена на многие языки, удостоена Государственной премии СССР (1946).

Непосредственный фронтовой опыт, глубокие раздумья об исторических судьбах наро­да, сложностях повседневной жизни, реальной действительности, стремление предельно от­кровенно, правдиво осмыслить ""мир большой и трудный" нашли художественное воплоще­ние в поэме "Дом у дороги" (Государственная премия СССР, 1947), в книге "Из лирики этих лет. 1959-1967" (Государственная премия СССР. 1971). Особое место в его творчестве занимает поэма "За далью - даль", написанная в 1953-66 годах, представляющая страстную, взволнованную исповедь сына своего века. В ней отражены умонастроения советского об­щества в пятидесятых годах, размышления о судьбах простых людей, о своей собственной биографии, ее трагических страницах (необос­нованные репрессии родителей, родных братьев)

Для всякого художника, в особенности ху­дожника слова, писателя, наличие этой малой, отдельной и личной родины имеет огромное значение... В творениях подлинных художни­ков - и самых больших и более скромных по своему значению - мы безошибочно распозна­ем приметы их малой родины".

Нежную сыновнюю привязанность к род­ным местам, к хутору Загорье, Смоленску, бла­годарную память о них А.Т.Твардовский про­нес через всю жизнь, выразил в своих стихах, поэмах, прозе, страстной публицистике, в со­зданных им поэтических образах.

Без сомнения, Смоленщина была нрав­ственной и эстетической опорой в творчестве А.Т.Твардовского. Она питала своими живот­ворными соками огромный талант великого русского поэта, глубоко отразившего в своих лучших стихах, поэмах, прозе, публицистике сложный, порой трагический путь народа, ко­торому он служил верой и правдой. Он был человеком высочайшего нравственного и гражданского облика. Идея государственности, патриотизма была началом всех начал его помыслов, истоком эпичности его поэзии.

Будучи одним из основателей ""смоленской поэтической школы", А.Т.Твардовский посто­янно поддерживал тесную связь со своими земляками-литераторами, активно участвовал в культурной жизни Смоленска и области. Он был для своих младших братьев по перу не только высочайшим примером художнической взыскательности, но и терпеливым наставни­ком, другом, товарищем, который помогал, поддерживал их чем мог.

Умер Александр Трифонович Твардовский 18 декабря 1971 года в дачном поселке близ Красной Пахры Московской области. Похоро­нен на Новодевичьем кладбище в Москве. На свежую могилу поэта из пакета была высыпа­на земля, привезенная с отчего Смоленского края. Юрий Пашков прочитал стихи, выразив­шие глубокую скорбь смолян по случаю кон­чины великого поэта двадцатого века, знаме­нитого земляка. В них были такие строки:

Его земля, где знал он каждый взгорок,

Земля отца и Теркина - бойца,

Она лежит, как памяти просторы,

Которой нет ни края, ни конца

Когда мы, над могильной ямой стоя,

Достали землю, то она была

Тяжелой, потеплевшею, сырою,

Как будто вся слезами изошла

Память А.Т.Твардовского увековечена на его малой родине: в Смоленске и Починке его именем названы улицы, установлены мемори­альные доски. В областном центре создан ме­мориальный музей. 2 мая 1995 года в центре города-героя Смоленска, напротив гостиницы, над которой 25 сентября 1943 года бойцы во­друзили красный флаг, был открыт памятник поэту и воину Александру Твардовскому и Василию Теркину: знаменитому русскому писателю и его всемирно известному литератур­ному герою. Союз писателей России учредил литературную премию им. А.Т.Твардовского "Василий Теркин".

24 мая 1986 года за большие заслуги перед Отечеством, родным краем, городом на Днеп­ре А.Т. Твардовскому присвоено (посмертно) звание "Почетный гражданин города-героя Смоленска".

Александр Трифонович Твардовский; СССР, Смоленский уезд, хутор Загорье; 08.06.1910 – 18.12.1971

Книги Александра Твардовского стали поистине народными в нашей стране. На его самом знаменитом произведении «Василий Теркин» выросло не одно поколение, а произведение стало образцом для подражания многих молодых писателей. Тем не менее это не единственная поэма Твардовского. Еще три произведения писателя были удостоены Сталинских премий, а лирика писателя была удостоена Государственной премии СССР. Вклад писателя в развитие отечественной литературы сложно переоценить и это касается не только произведений Твардовского.

Биография Александра Твардовского

Александр Твардовский родился в 1910 году на хуторе Загорье недалеко от села Сельцо Смоленской области. Его отец сначала был кузнецом, а затем скопил денег и стал почти однодворцем. Земли у них было не много всего десять десятин, и та поросшая ельник да лозняком, но к ней он как до этого человек безземельный, питал искреннюю любовь. И прививал эту любовь детям. Мать Твардовского действительно походила из однодворцев и к ней Александр питал самые теплые чувства. В их семье всегда много читали книги Пушкина, Николая Гоголя и других отечественных классиков. Благодаря этому свои первые стихи Александр начал сочинять, когда еще был неграмотным.

Первые труды Александра Твардовского читать стало возможно уже в 1924 году. На тот момент будущему писателю было всего 14 лет, а его стих «Новая изба» уже был опубликован в Смоленской газете. Чуть позже он с несколькими своими стихотворениями пришел в газету «Рабочий путь» и редактор высоко оценил творчество юнца. Поэтому, когда Александру исполнилось восемнадцать лет он оставил семью и перебрался в Смоленск.

Первая поэма Алесандра Твардовского «Путь к социализму» была опубликована в 1931 году. Через год он поступает в педагогический институт, а еще через три года выходит первый сборник стихов писателя. В 1936 году писатель поступает на третий курс Московского института философии, литературы и истории. В этом же году выходит поэма Твардовского «Страна Муравия», в которой главный герой по примеру произведения ищет идеальную страну. В 1941 году эта поэма была отмечена Сталинской премией второй степени.

После окончания института в 1939 году Александр Твардовский был принят на работу в газету «На страже Родины». Это позволило ему в качестве корреспондента поучаствовать в походе Красной Армии в Западную Беларусь, а затем в Финской войне. Примерно в это же время Александр Твардовский придумал образ своего самого знаменитого героя – Василия Теркина.

В 1941 году Александр Твардовский продолжал работать военным корреспондентом. Как раз в это время он начал работу над поэмой «Василий Теркин». Первые главы поэмы вышли в 1942 году в «Красноармейской правде» Западного фронта. Тогда еще поэма называлась «Книга про бойца». Истории о Теркине мгновенно стаи очень популярными и поэт начал выступать перед бойцами и офицерами на линии фронта. За эту поэму Александр Твардовский был удостоен несколькими орденами и по окончанию войны ушел со службы в звании подполковника.

В 1950 году началась новая веха в жизни Александра Твардовского. Он был назначен редактором журнала «Новый мир». Но за публикацию «Василий Теркин на том свете» снят с этого поста в 1954 году. Через четыре года ему вернули эту должность. Журнал мгновенно стал символом антисталинских сил в литературе, а сам Твардовский пересмотрел отношение к этой личности. Ведь в первых его трудах Сталин у него упоминался исключительно в положительном ключе. В 1961 году Твардовского удалось разрешения у Хрущева на публикацию . Постепенно журнал «Новый мир» становился прибежищем многих молодых писателей скептически относившихся к сталинизму и советской власти вообще. Это начало вызывать критику со стороны власти. В конечном итоге это привело к снятию Твардовского с поста редактора в 1970 году. Вместе с ним ушло и часть коллектива журнала. Но это оказало глубокую психологическую травму поэту. Всего через год в 1971 году Александр Твардовский умер от рака легких.

Книги Александра Твардовского на сайте Топ книг

Поэмы А. Т. Твардовского читать сейчас не так популярно, как в былые годы. Исключение составляет его самая знаменитая поэма «Василий Теркин», которая и попала в наш . При этом с годами интерес к произведению не падает, а в преддверии Дня Победы неизменно растет. Поэтому мы наверняка еще не раз увидим поэму в нашем .

Александр Твардовский список книг

Поэмы:

Василий Теркин:

Сборники стихов:

1. Дорога
2. Загорье
3. Сельская хроника
4. Стихи

Валентина Александровна, фамилия Твардовский польская?
- Да, это остатки мелкой польской шляхты, осевшей в Приднепровье. То же самое и по материнской линии - обедневший дворянский род Плескачевских.
- Известно, что отец поэта, Трифон Гордеевич, был человеком незаурядным.
- Он занимался сельским хозяйством. Купил 12 десятин болотистой смоленской земли у помещика Нахимова, потомка знаменитого адмирала, и сам привел все в порядок: выкорчевал пни, кустарники, распахал, развел образцовый сад.
- Вы родились в 1931 году…
- Да. А Трифона Гордеевича как раз в этом году отправили в ссылку.
- Но ведь он не сопротивлялся вступлению в колхоз, не был кулаком. Просто его семью обложили налогом, который невозможно платить. Так?
- Отец считал, что причиной раскулачивания послужил новый большой дом, который Трифон Гордеевич купил по дешевке (бывший владелец хотел поскорее удрать из деревни) уже после ухода в 1928 году Александра Трифоновича из родительской семьи. А еще мой дед с односельчанами держался на расстоянии: например, гордо ходил в шляпе, а это вызывало их сильное недовольство.

В тот момент, когда семью сослали, ваш отец уже жил в Смоленске, потому что чувствовал свое призвание к литературе и не хотел крестьянствовать?
- Он стремился учиться прежде всего. Но уехал еще и потому, что не сложились отношения с отцом. Тот был очень крутого нрава и не избегал рукоприкладства.
- Твардовский почти сразу женился, хотя сам еще твердо на ногах не стоял…
- Да, поэтому Трифон Гордеевич и вся семья были против брака.
- Но ведь он ушел из дома и мог их не спрашивать?
- Он и не спрашивал, но, конечно, сообщил родным. Они долго мою маму не признавали. Но и мамина мама, Ирина Евдокимовна, тоже присматривалась к зятю, не понимая, чем он занимается. Мама вышла за папу в 30-м и всю свою жизнь посвятила ему: была секретарем, машинисткой, курьером, медсестрой. В нашем доме никогда не было прислуги - все делала мама.

Как они с отцом познакомились?
- Она училась на филфаке в педвузе. Ходила на все литературные встречи и диспуты. А он, конечно, был там тоже. Не приметить друг друга они не могли.
- Твардовский говорил, что у Марии были красивые глаза и зубы, а курносый носик он ей простил.
- Да, это папины слова. Только не зубы, а улыбка, открывавшая красивые зубы. Нос-то у мамы, конечно, был обычный для Смоленской губернии. Зато необычное сочетание - каштановые волосы и ярко-голубые глаза. Их отец называл глазищами.
- Родители бедно, наверное, жить начинали?
- Не просто бедно, а им даже негде было жить! Поэтому меня отдали бабушке. А сами то снимали углы, то ютились у знакомых. Так продолжалось до 1934 года, пока папа комнату не получил. Твардовский работал селькором в газете, ездил по деревням, а потом еще устроился в журнал «Западная область».
- В Смоленске молодого поэта травили. А кто именно?
- Братья-писатели. Потому что, когда Твардовский появился там, очень многих раздражал своим независимым нравом, талантом. И в 1930 году его исключили из Смоленской писательской организации.

Проклятый тиф

Ваш дед и его сыновья бежали из ссылки. Их ловили, возвращали, они снова бежали.
- Когда их выслали, Александр Трифонович тут же отправился в Смоленский обком и стал доказывать, что они не кулаки. И вот представьте: вы хлопочете за родителей, а вам говорят: «Это великие перемены. Выбирайте между папой и мамой или революцией». Это у него в дневнике записано буквально. Что он, комсомолец, должен был сказать секретарю обкома: «Мне плевать на революцию»? И что было бы, если бы он пошел вместе с ними в ссылку? Кто бы их спас тогда? Ведь это успех поэмы «Страна Муравия» дал возможность с помощью Александра Фадеева вызволить их, и они вернулись в 1936 году в Смоленск. Но самое главное - поэма «Страна Муравия» понравилась Сталину. Это Твардовского спасло, потому что на него уже завели дело, как на сына кулака.

Александр Трифонович ведь прервал переписку с семьей и не знал, что они в бегах?
- Какая могла быть переписка со ссыльными? Вы что, в упрек ему это ставите? Вы только вспомните, что, если бы не он, они бы там и остались.
- До переезда в Москву вы так и жили с бабушкой?
- Да. Отец же, попав в столицу, поначалу поселился в общежитии. А мама, после того как Александр Трифонович свою комнату в Смоленске отдал, вернулась в коммуналку к бабушке уже с двумя детьми, потому что в 37-м родился сын Сашенька. Лето 1938 года родители провели под Смоленском, в деревне дом снимали, и решили оставить полуторагодовалого малыша у бабушки. Там мой братик заболел дифтеритом и умер.

Как же родители пережили это?
- Это была незаживающая рана до самых их последних дней. Потом, в 1941 году, родилась Оля. И мама с двумя детьми поехала в эвакуацию. А отец на второй день войны получил назначение на Юго-Западный фронт корреспондентом. Редакция отступала вместе с армией. Сколько погибло его товарищей… Крымов, известный до войны писатель, а потом Гайдар, с которым отец сблизился перед самой войной.

Смертельный удар

Вы были уже взрослой, когда прошел ХХ съезд партии и был разоблачен культ личности Сталина, потом разгром «Нового мира», когда Твардовского за продолжение «Теркина на том свете» уволили с поста редактора. Как в ваших глазах это все выглядело?
- Было два разгрома «Нового мира». В 1954 году отца сняли с поста главного редактора, в 58-м вернули, а в 71-м он сложил полномочия сам. Как только ему предложили в редколлегию двух членов, совершенно чуждых ему по идейно-эстетическим взглядам, так он сразу ушел в знак протеста. Это невозможно рассказать! Человек вложил все в этот журнал, отодвинул свое творчество в сторону, открыл множество талантов. Шестнадцать лет жизни отец отдал своему детищу.
- Вы считаете, то, что ему пришлось покинуть журнал, ускорило его уход из жизни?
- Да. Отец заболел (раком легких, метастазы поразили мозг. - Н. К.), болел долго и мучительно.
- Кто из друзей поддерживал Твардовского в трудные дни?
- Авторы «Нового мира» приходили, когда бывали в Москве: Астафьев, Белов, Абрамов. А некоторые - Трифонов, Бек например - сразу пошли печататься к новому редактору. И это сделало незаметным для широкого читателя, что и хотели власти, разгром журнала. Нигде ведь не было сообщения, что Твардовский ушел в знак протеста. Василь Быков потом признал, что неправильно себя повел: надо было подождать, «потому что мы нанесли ему тем самым удар».

Почему на похоронах Александра Трифоновича милиция устроила ажиотаж?

Потому что Солженицын прибыл. И устроил себе шоу из этого. Для своего пиара, как теперь говорят.
- А разве не ваша сестра Оля привезла писателя на своей машине?
- При чем тут Оля!? Он сам пришел. Ну, конечно, бегали уже эти сыщики из КГБ, и народ переключился: что происходит, кто это такой? Тем более что Солженицын маму под руку подхватил, знал, что с ней его не тронут. Накануне было прощание с Твардовским в морге, куда пришли все близкие друзья, «новомирцы». Солженицын же сказал, что он занят. Ему не интересно было в морге. Ему было нужно пространство большое. И там, на кладбище, он старался вовсю: и крестил его, и целовал, и поминальное слово произнес. А потом написал свою книгу «Бодался теленок с дубом», где Твардовского и всех «новомирцев», людей, которые из-за него рисковали и пострадали (речь идет о публикации в журнале повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». - Н. К.), очень оскорбительно изобразил.
- Как обстоят дела с литературным наследием отца?
- Нам удалось издать «Василия Теркина» с фронтовыми письмами. А нынешний год, объявленный годом литературы, начался с разгрома Культурного центра Твардовского, который размещался в библиотеке на Кутузовском проспекте, потому что аренда возросла. Как можно было в такое время и в год юбилея Победы, когда так немало было сделано поэтом для победы, взять и разрушить его центр? Мы не можем с сестрой ездить на окраину, в Кунцево, куда сослали центр. Мы опекали эту библиотеку столько лет, носили туда книги мешками, устраивали встречи с интересными людьми. Честно вам скажу: только ради того, чтобы привлечь внимание к данной проблеме, я и согласилась встретиться с вами.

Похожие записи:

Николай пирогов Врач пирогов николай иванович Цитаты о том что важно. Афоризмы о цитатах. Это и есть смысл огарёва; фгбоу во "мгу им Лучшие учебники английского языка для пополнения словарного запаса Экзотическая страна австралия