Были ли у немцев партизаны? Партизанщина: мифы и реалии

Немцам легче было бороться с партизанами, если те объединялись в большие группировки. С этой целью немецкие спецорганы даже распространяли фальшивые листовки от имени советского командования. В партизанской печати появлялись соответствующие опровержения. Так, бюллетень «Селянской газеты» 7 мая 1943 года предупреждал:

«Недавно гитлеровцы состряпали листовку и разбросали ее в некоторых районах Украины и Белоруссии. В этой листовке якобы от имени советских военных властей партизанам предлагается прекратить действия в одиночку и мелкими отрядами, объединиться в крупные отряды и выполнить приказ о совместном выступлении с регулярными частями Красной Армии. Этот приказ, говорится в гитлеровской фальшивке, последует, как только урожай будет в амбарах, а реки и озера снова покроются льдом.Цель этой провокации очевидна. Немцы стараются накануне решающих весенне-летних боев задержать действия партизан. Гитлеровцам хочется, чтобы партизаны прекратили борьбу и заняли выжидательную позицию».

Первые два года войны пленных партизан немцы и полицейские, как правило, расстреливали на месте после короткого допроса. Только 5 октября 1943 года был издан специальный приказ «Обращение с пойманными бандитами», в соответствии с которым пленных партизан и перебежчиков следовало отныне рассматривать не только как источник разведывательной информации и рабочей силы для Германии, но и как возможное пополнение все более редеющих коллаборационистских формирований. В июле 1943 года Западный штаб партизанского движения вынужден был признать, что захваченным во время боевых операций партизанам сохранялась жизнь, создавались более или менее сносные условия существования:

«Командование фашистской армии выделяет семьям партизан лошадей для обработки усадебных участков. При этом перед этими партизанскими семьями ставят в обязанность добиться, чтобы их отец, сын или брат и т. п. возвратился в дом, ушел бы из партизанского отряда…Эта тактика немецко-фашистских захватчиков имеет некоторое влияние на малоустойчивых партизан. Есть случаи единичного перехода партизан на сторону врага».

«Вместо обычных расстрелов на месте они (гитлеровцы. - Б. С.) захваченного или перешедшего на их сторону партизана зачисляют в полицейские, дают паек на семью, даже на 2-3 семьи дают корову. Вновь захваченных или перешедших помещают отдельно. Им даже не дают общаться с полицейскими, перешедшими на службу к гитлеровцам зимой. Из таких создают отдельные группы и посылают вылавливать мелкие группы партизан.Гитлеровцы специально присылают в леса жен партизан, чтобы они уговаривали своих мужей и привели к немцам, обещая им хороший паек. Эта фашистская пропаганда и метод их борьбы оказали некоторое влияние на трусов, морально неустойчивых, которые в силу оторванности от командования отрядов, слабой воспитательной работы, находясь мелкими группами и в одиночку, перешли на сторону врага.За май месяц из отрядов Гукова и Кухаренко, которые до конца месяца находились в треугольнике (Витебск - Невель - Полоцк. - Б. С.) и подвергались беспрерывным облавам фашистов и полицейских, перешло на сторону врага до 60 человек, в основном из бывших зеленовцев («зеленых», или «диких партизан», ранее не подчинявшихся Москве. - Б. С.) и дезертиров из Красной Армии…

В описании немецких действий, которое дало командование бригады Охотина, чувствуется уважение к тому грозному противнику, каким был вермахт:

«Немецкая тактика при внезапном нападении на партизан всегда сводилась к одному: обстрелу со всех видов имеющегося оружия, после чего атака. Но противник никогда не применял тактику неотступного преследования. Добившись успеха с первой атаки, он на этом останавливался. Это и являлось одной из слабых сторон немецкой тактики.При обороне в случаях нападения партизан противник разворачивался быстро и, развернувшись, приняв боевой порядок, дрался очень упорно, всегда почти до полного истощения своих сил (потери людей и расходования боеприпасов). Это являлось одной из сильных сторон противника, но это приводило его к большим потерям в людях.Не было ни одного случая, чтобы противник не принял навязываемый ему бой. Даже нарвавшись на партизанскую засаду, никогда не бежал в панике, а, с боем отходя, забирал своих убитых, раненых и оружие. В таких случаях противник с потерями не считался, но своих убитых и раненых не оставлял.

Слабой стороной немецкой тактики являлось то, что фрицы боялись леса. Засады на партизан они устраивали только в населенных пунктах. Не было ни одного случая, чтобы немцы делали засаду на партизан в лесу.

Сильной стороной немецкой тактики являлась тактика в обороне. Где бы немцы ни шли, а если им приходилось останавливаться хотя бы на короткое время, то они всегда окапывались, чего партизаны в отношении себя никогда не применяли».

Партизанские методы борьбы (скрытую концентрацию сил в лесу в ночное время, чтобы с рассветом врасплох напасть на партизан, засады, минирование партизанских дорог и др.) противник стал применять только в последнее время.

Кроме того, с августа 1943 года началась беспрерывная бомбежка партизанской зоны авиацией. «Почти не осталось ни одной деревни в Ушачском и Лепельском районах, занимаемых партизанами, не подвергшейся налетам фашистских стервятников. На этом деле также проходили практику немецкие учлегы (ученики-летчики. - Б. С.)».

Действительно, по свидетельству немецких источников, последние полтора года войны люфтваффе использовали Восточный фронт как своеобразный полигон для выпускников летных училищ. Свежеиспеченным пилотам престояло освоиться в воздухе и набраться опыта в борьбе с более слабым противником в лице советских ВВС, прежде чем вступить в смертельную схватку с гораздо более грозным неприятелем - англо-американскими «летающими крепостями». Партизанские же зоны представляли собой идеальную мишень для тренировки. Ни истребителей, ни зенитных орудий у партизан, конечно же, не имелось, а из винтовки или пулемета сбить самолет можно было только на очень небольшой высоте. Юных германских летчиков вряд ли волновал тот факт, что их бомбы падают прежде всего на головы мирных обитателей деревень и местечек, волею судьбы оказавшихся на территории партизанского края. Впрочем, пилоты «летающих крепостей» тоже не думали о жизни и смерти немецких бюргеров, обрушивая бомбовый груз на города Германии…

В борьбе на оккупированной территории все стороны широко применяли традиционные приемы партизанской войны, в том числе и маскировку под противника. Так, 16 июня 1944 года в приказе по 889-му немецкому охранному батальону отмечалось: «В последнее время партизаны стараются захватить побольше пленных (считанные дни оставались до начала генерального советского наступления в Белоруссии - операции «Багратион». - Б. С.). С этой целью они ездят в немецкой форме на грузовых автомашинах по главным магистралям и, забирая немецких солдат, которые просят подвезти их, доставляют последних в свой лагерь. Подобный случай имел место 2.6.44 г. на шоссе Бобруйск - Старые Дороги. Всем солдатам указывается на опасность езды на незнакомых машинах. Шоферам запрещено брать с собой незнакомых солдат».

Немцы тоже прибегали к маскараду, в частности создавали ложные партизанские отряды из полицейских или власовцев, переодетых в красноармейскую форму или гражданское платье. Они вступали в контакт с небольшими группами или одиночными партизанами, побуждали их присоединиться к отряду, а затем, выждав удобный момент, уничтожали или брали в плен. Немцы даже ввели для своих партизан специальные отличительные головные уборы. Такие ложные отряды нередко грабили население, чтобы потом свалить вину на настоящих партизан. Впрочем, последние тоже порой основательно обирали население, облачившись в немецкую или полицейскую форму.

Но случалось, ложные партизанские отряды превращались в настоящие. Так произошло, например, с отрядом из 96 человек во главе с офицерами РОА капитаном Цимайло и старшим лейтенантом Голокозом. Последний, вместо того чтобы бороться с партизанами, установил связь с действовавшей на территории Витебской области бригадой Захарова и раскрыл ему правду. В результате 17 июля 1943 года 55 лжепартизан во главе с Голокозом присоединились к настоящим, предварительно убив находившихся с ними немцев - двух радистов и капитана. Остаткам отряда вместе с Цимаило удалось бежать.

Порой создавались и ложные подпольные центры, с помощью которых тайная полевая полиция вылавливала настоящих подпольщиков. По этой схеме в Минске действовал «военный совет» в составе немецких агентов - бывших командиров Красной Армии Рогова и Белова (его в конце концов убили партизаны) и бывшего секретаря Заславльского райкома партии Ковалева, который «по совместительству» входил и в подлинный Минский подпольный комитет. Поначалу «военный совет» был настоящей подпольной организацией, которую возглавляли командиры и комиссары Красной Армии, к сожалению не знакомые с правилами конспирации. Организация слишком разрослась, о ее деятельности знало чуть ли не пол-Минска. Дошло до того, что у дома, где размещался штаб «военного совета», открыто выставляли часовых, которые проверяли документы у приходивших туда рядовых подпольщиков. Очень быстро об организации узнали в минском ГФП. Руководители «военного совета» были арестованы и купили себе жизнь ценой предательства. Теперь уже под контролем гестапо они направляли подпольщиков якобы в партизанский отряд, по дороге полиция останавливала грузовики, и их пассажиры попадали в концлагерь. В результате были арестованы и расстреляны сотни подпольщиков и разгромлены несколько партизанских отрядов.

Иногда псевдопартизанские отряды создавали сами местные жители - уже после освобождения их Красной Армией. Цель здесь была одна и довольно приземленная - получить индульгенцию за то, что оказался под оккупацией, а заодно «на законном основании» поживиться добром бывших немецких пособников. Историю одного такого отряда, обнаруженного Особым отделом 2-го гвардейского кавкорпуса в Конышевском районе Курской области, рассказал начальник Особого отдела Центрального фронта Л. Ф. Цанава в письме Пономаренко от 13 марта 1943 года: «Организатором и «командиром» этого лжепартизанского отряда являлся учитель деревни Большое Городьково, Конышевского района Рыжков Василий Иванович, 1915 года рождения, уроженец и житель Б. Городьково, беспартийный, со средним образованием, бывший младший командир 38-й отдельной батареи штаба 21-й армии, в октябре 41-го года добровольно сдавшийся в плен немцам. «Комиссаром» этого отряда являлся житель деревни Малое Городьково Суммин Тихон Григорьевич, бывший военнослужащий Красной Армии, в деревню возвратился после занятия ее немцами. Рыжков В. И. 2-го марта Особкором (Особым отделом корпуса. - Б. С.) арестован. Суммин Т. Г. скрылся, в настоящее время разыскивается.

Следствием по делу Рыжкова и деятельности отряда установлено следующее. Частями Красной Армии Б. Городьково и М. Городьково были освобождены от немцев 8-го февраля 1943 года; лжепартизанский отряд Рыжков и Суммин организовали 12-го февраля 1943 года. Указанный отряд под видом борьбы с немецкими пособниками производил облавы и обыски в прилегающих населенных пунктах, забирал имущество и скот у некоторых бывших старост и полицейских. Часть отобранного раздавалась проходящим воинским частям, а часть присваивалась.

Прикрываясь именем командира партизанского отряда, Рыжков связывался с наступающими частями, вводя их в заблуждение вымышленными действиями «партизанского отряда».

20-11-43 г. Рыжков и Суммин собрали членов отряда и, угрожая оружием, предложили ехать в районный центр - Конышевку, с целью якобы организовать там Советскую власть и возглавить в районе орган Советской власти… Есть сигналы о существовании еще нескольких подобных отрядов».

Не знаю, удалось ли чекистам разыскать Суммина и какова была дальнейшая судьба Рыжкова - расстрел, штрафбат или ГУЛАГ.

Нередко немцы одерживали верх над партизанами, используя их же методы борьбы. Так, командир Осиповичского партизанского соединения, включавшего несколько партизанских бригад, Герой Советского Союза генерал-майор Николай Филиппович Королев в итоговом отчете засвидетельствовал: «В Бобруйске, Могилеве, Минске и других городах начали формироваться «добровольческие» батальоны «Березина», «Днепр», «Припять» и другие, которые были предназначены для борьбы с партизанами. Для пополнения этих батальонов и для подготовки командных кадров в Бобруйске был создан «Восточный запасной полк».

Надо сказать, что некоторые из этих «добровольцев», полностью продавшиеся немцам, активно боролись против партизан. Применяя партизанскую тактику, они небольшими группами проникали в лесные массивы и организовывали засады на партизанских дорогах. Так, в марте 1943 года один из батальонов организовал на месте партизанских дневок в лесном массиве «Золотково» засаду, на которую наскочила штабная группа партизанской бригады «За Родину». Во время боя погиб командир этой бригады майор Флегонтов Алексей Кандиевич (замечу, что Флегонтов был не простым майором, а майором госбезопасности, что приравнивалось к армейскому генеральскому званию. - Б. С.)…

В дальнейшем, с освобождением Советской Армией значительной части советской территории, оккупированной врагом, в наш район перебрасывали полицейские и изменнические гарнизоны из районов, освобождаемых Советской Армией. В октябре 1943 года в деревню Вязье прибыл полк под командованием бывшего дорогобужского помещика и белоэмигранта Бишлера (не этот ли Бишлер написал текст листовки о партизанском каннибализме, о которой пойдет речь ниже? - Б. С). Этот полк потом принял активное участие в блокировке партизан Пуховичского, Червеньского и Осиповичского районов в конце мая 1944 года».

Королев писал также об «изменническом батальоне» майора Буглая, который прибыл в Осиповичский район для борьбы с партизанами и «разместился в деревнях, расположенных в, непосредственной близости к партизанской зоне. Его личный состав был хорошо обучен методам борьбы с партизанами и умело использовал тактические промахи отдельных отрядов. Он вел активную борьбу путем засад в лесных массивах, на партизанских дорогах и на переправах через реки, путем внезапного нападения на партизанские заставы в деревнях…»

Парадокс заключался в том, что по мере успешного продвижения Красной Армии на запад положение партизан не улучшалось, а, наоборот, ухудшалось. Партизанские края теперь попадали в оперативную зону, а позднее и в прифронтовую полосу вермахта. Партизанам все чаще приходилось вступать в бой с регулярными армейскими частями, которые превосходили их и по вооружению, и по боевой подготовке. На все уменьшавшиеся оккупированные территории перемещались коллаборационистские формирования, бежавшие из областей, освобожденных советскими войсками. В этих формированиях теперь уже остались люди, как правило, яро ненавидевшие коммунистов, не рассчитывавшие на пощаду красноармейцев и партизан и имевшие большой опыт борьбы с последними. В то же время многие другие коллаборационисты, надеясь заслужить прощение, сотнями и тысячами подались в партизаны. Не случайно в момент соединения с советскими войсками в партизанских бригадах Белоруссии от трети до четверти бойцов составляли бывшие полицейские, власовцы и «добровольцы» вермахта. Однако на практике резкий рост численности не усиливал, а ослаблял партизанские отряды и соединения. Ведь боеприпасов им больше доставлять не стали, а разросшиеся отряды стали, как упоминалось, менее маневренными и более уязвимыми для атак с воздуха и на земле.

Осложняло ситуацию и еще одно обстоятельство. Как говорилось в докладе Центрального штаба партизанского движения (конец 1942 года), «используя остатки антисоветских формирований и лиц, интересы которых ущемлены советской властью, немецкое командование пытается навязать нам Гражданскую войну, формируя из отбросов человеческого общества боевые военные единицы…» Действительно, на оккупированных территориях в 1941-1944 годах шла самая настоящая гражданская война, осложненная острыми межнациональными конфликтами. Русские убивали русских, украинцы - украинцев, белорусы - белорусов. Литовцы, латыши и эстонцы сражались с русскими и белорусами, белорусы, украинцы и русские - с поляками, чеченцы и ингуши, карачаевцы и балкарцы, татары Крыма и калмыки - с русскими и т. д. Немцев такое положение в принципе устраивало, ибо позволяло тратить меньше собственных войск и полиции для борьбы с различными партизанами.

Сколько же всего людей участвовало в советском партизанском движении? После войны в трудах историков часто фигурировала цифра - более миллиона человек. Однако знакомство с документами военного времени заставляет уменьшить ее, как минимум, вдвое.

Пономаренко и его штаб вели статистику, но поступавшие данные далеко не всегда были точными. Командиры партизанских бригад и соединений порой не имели сведений о численности отдельных отрядов, а иной раз, повторяем, сознательно завышали ее, надеясь получить больше оружия и боеприпасов. Правда, очень скоро они поняли, что снабжение из центра ограничивается такими объективными факторами, как погода, наличие удобных и недосягаемых для огневых средств противника посадочных площадок, а также количеством транспортных самолетов. А потому нередко стали преуменьшать численность отрядов, чтобы соответственно занизить понесенные потери и более свободно рапортовать о достигнутых успехах.

В 1944 году после освобождения республики Белорусский штаб партизанского движения составил итоговый отчет, согласно которому всего в рядах партизан здесь насчитывалось 373 942 человека. Из них в боевых соединениях (бригадах и отдельных партизанских отрядах) состояло 282458 человек, а еще

79 984 человека использовались в качестве разведчиков, связных или были заняты на охране партизанских зон. Кроме того, около 12 тысяч человек числилось в составе подпольных антифашистских комитетов, особенно в западных областях республики. Всего же подпольщиков в Белоруссии, как выяснилось после войны, было более 70 тысяч человек, из которых свыше 30 тысяч считались связными и агентурными разведчиками партизан.

На Украине размах партизанского движения был значительно меньше. Хотя после войны Хрущев утверждал, что к началу 1944 года здесь действовало более 220 тысяч советских партизан, эта цифра выглядит совершенно фантастической. Ведь к тому времени от немцев было освобождено все Левобережье Днепра, где действовали самые многочисленные партизанские соединения. А еще 5 марта 1943 года По-номаренко в докладе Сталину оценивал общую численность 74 партизанских отрядов на Украине в 12 631 человека. Почти все эти отряды принадлежали к крупным соединениям Ковпака, Федорова, Наумова и др. Кроме того, как указывал начальник Центрального штаба партизанского движения, на Правобережье и в не освобожденных еще областях Левобережной Украины имелись партизанские резервы и отряды, с которыми была утеряна связь, общей численностью свыше 50 тысяч человек. При последующих рейдах соединения Ковпака, Сабурова и других возрастали за счет местных пополнений в два-три раза, однако в любом случае численность советских партизан на Правобережье была в три-четыре раза ниже названной Хрущевым цифры. Как отмечалось в справке, подготовленной 15 февраля 1976 года Институтом истории партии при ЦК КП Украины, там. в отличие от других республик и областей, не имелось вообще никаких учетных карточек ни на 220 тысяч, ни на какое-либо меньшее число партизан.

Относительно слабое развитие просоветского партизанского движения на Украине по сравнению с Белоруссией и оккупированными областями РСФСР объясняется рядом факторов. Исторически украинские земли всегда были богаче белорусских, а значит, население - зажиточней. По этой причине оно более жестоко пострадало в ходе революции, а позднее - от коллективизации и вызванного ею голода. Голод на Украине оказался сильнее, чем в Белоруссии, еще и потому, что сельское хозяйство созданием колхозов было подорвано здесь основательней. Но к началу Второй мировой войны оно частично восстановилось и, благодаря лучшим климатическим условиям, по-прежнему превосходило по производительности сельское хозяйство Белоруссии. Последней же в ходе войны пришлось снабжать группу армий «Центр» - самую многочисленную,из всех немецких групп армий на Востоке. Поэтому продовольственные поставки для оккупантов вызывали здесь особенно сильное недовольство. Кроме того, природные условия Белоруссии, покрытой лесами и болотами, идеально подходили для партизанской войны.

Благодаря этому в белорусских лесах осело гораздо больше красноармейцев-окруженцев, чем в украинских степях, что также создало массовую базу для просоветского партизанского движения.

Следует учитывать и то, что на Западной Украине самой влиятельной среди местных жителей была Организация украинских националистов. Националистические же организации в Белоруссии никогда не были столь популярны, хотя здесь, как и на Украине, продолжалось острое противостояние с польским населением. Если в Галиции и на Волыни украинцы в этом противостоянии опирались на ОУН и УПА, то в Белоруссии православные белорусы (в отличие от белорусов-католиков) видели в советских партизанах своих соратников по борьбе с поляками.

В других оккупированных союзных республиках размах партизанского движения был еще меньше, чем на Украине. К 1 апреля 1943 года на всей занятой немцами территории насчитывалось 110889 партизан, находившихся главным образом в Белоруссии, на Украине, в Крыму, а также в Смоленской и Орловской областях. В Эстонии в это время действовали три диверсионные группы из 46 человек, в Латвии - 13 групп общей численностью в 200 человек и в Литве - 29 групп, насчитывавших 199 человек. Население прибалтийских государств в подавляющем большинстве не питало никакой симпатии к советскому строю и смотрело на германскую оккупацию как на меньшее зло. А в Молдавии из 2892 партизан этнических молдаван было лишь семеро, а основную массу составляли русские, украинцы и белорусы. Песня про «смуглянку-молдаванку, собирающую партизанский молдаванский отряд» - не более чем поэтическая фантазия. Молдаване явно предпочитали вернуться в состав Румынии после года советского господства.

Общее же число участников советского партизанского движения, если предположить, что на остальных землях действовало примерно столько же партизан, сколько на белорусской, можно оценить примерно в полмиллиона человек (только в боевых частях).

Коллаборационистов среди военнопленных и жителей оккупированных территорий, замечу, было гораздо больше, чем партизан и подпольщиков. Только в вермахте, в военных и полицейских формированиях СС и СД служило, по разным оценкам, от одного до полутора миллионов бывших советских граждан. Кроме того, по нескольку сот тысяч человек состояло в местной вспомогательной полиции и крестьянских отрядах самообороны, с одной стороны, и служило старостами, бургомистрами и членами местных управ, а также врачами и учителями в открытых немцами школах и больницах, с другой стороны. Правда, трудно сказать, насколько можно считать коллаборационистами тех, кому приходилось работать в оккупационных учреждениях, чтобы элементарно не умереть с голоду.

Теперь о безвозвратных потерях. К1 января 1944 года они составили по отдельным республикам и областям (без Украины и Молдавии): Карело-Финская ССР - 752 убитых и 548 пропавших без вести, а всего 1300 (из этого числа лишь у 1086 были известны фамилии и адреса родных); Ленинградская область - 2954,1372,4326 (1439); Эстония - 19, 8, 27; Латвия -56, 50,106 (12); Литва- 101,4,115 (14); Калининская область - 742,141, 883 (681); Белоруссия - 7814, 513, 8327 (389); Смоленская область - 2618, 1822, 4400 (2646); Орловская область - 3677, 3361, 7038 (1497); Краснодарский край - 1077, 335, 1412 (538); Крымская АССР - 1076, 526, 1602 (176); всего - 20 886, 8680, 29 566 (8487). Эти цифры наверняка неполны, но они достаточно хорошо иллюстрируют сравнительную интенсивность боевой деятельности партизан в различных регионах.

К этому надо добавить, что в оставшиеся до конца партизанского движения семь месяцев советские партизаны понесли наибольшие жертвы, вызванные предпринятыми против них крупномасштабными карательными операциями с участием армейских соединений. Только в Белоруссии партизаны потеряли тогда 30 181 человека убитым, пропавшим без вести и пленным, то есть почти вчетверо больше, чем за предшествовавшие два с половиной года войны. Общие же безвозвратные потери советских партизан до конца войны можно оценить как минимум в 100 тысяч человек.

Мы привыкли думать, что проводившаяся партизанами «рельсовая война» чуть ли не парализовала немецкий тыл. Согласно донесениям партизан, только в апреле - июне 1943 года, в самый ее разгар, они пустили под откос свыше 1400 вражеских эшелонов. Всего же за годы войны они вызвали крушение более 21 тысячи поездов. Но так ли уж надежны указанные данные? Ряд архивных документов позволяет в этом усомниться.

Самое интересное, что в Москве устанавливался план, сколько партизаны должны совершить диверсий на железной дороге или нападений на вражеские гарнизоны. Например, в 1943 году в ходе операции «Концерт» партизанам только в Белоруссии предстояло подорвать 140 тысяч рельсов. Многие бригады отрапортовали о значительном перевыполнении плановых показателей. Пономаренко радостно докладывал Сталину: бригада Дубровского справилась с заданием на 345 процентов, бригада Маркова - на 315 процентов, бригада имени Заслонова - на 260 процентов, бригада Романова - на 173 процента, бригада Белоусова - на 144 процента, бригада народных мстителей имени Воронянского - на 135 процентов, бригада Филипских - на 122 процента… Цифры радовали начальственный глаз, только вот немецкие эшелоны все шли и шли к фронту. В ходе войны ни одна оперативная перевозка вермахта на Востоке не была сорвана и ни одна крупная наступательная операция германских войск не началась с опозданием из-за действий партизан.

Порой доходило до того, что между партизанскими отрядами устраивали соцсоревнование. Так, 30 декабря 1943 года командир партизанской бригады имени Флегонтова Жохов издал приказ: «В ознаменование 26-й годовщины Красной Армии и ее славных побед, достигнутых в борьбе против немецких захватчиков, приказываю… развернуть с 1 января по 22 февраля 1944 года социалистическое соревнование между отрядами, взводами, отделениями и партизанами. В основу социалистических обязательств положить выполнение месячных планов боевой и политической работы». Была даже придумана шкала оценки различных боевых операций. Например, выше всего - в 75 баллов - расценивалась ликвидация гарнизона или железнодорожного эшелона со взятием трофеев. То же самое, но без трофеев тянуло лишь на 50 баллов, а уничтоженная пушка - на 10.100 патронов, захваченных у врага, оценивались в балл. Столько же давали за одного сраженного неприятеля. Трофейная винтовка приносила участнику соревнования два балла, а взорванный шоссейный мост - три. Кроме почетных грамот и переходящих знамен победители награждались оружием.

Припискам в партизанских донесениях сильно способствовал и приказ Пономаренко от 3 августа 1942 года, которым устанавливались своеобразные «нормы» подвигов для награждения партизан «Золотой Звездой» Героя. Она полагалась за «крушение военного поезда не менее 20-ти вагонов, цистерн или платформ с живой силой, техникой, горючим или боеприпасами с уничтожением состава с паровозом… за уничтожение складов с горючим, боеприпасами, продовольствием, амуницией… за нападение на аэродром с уничтожением материальной части… за нападение или уничтожение штаба противника или военного учреждения, а также радиостанции и за другие выдающиеся заслуги».

Сильно подозреваю, что цифры из донесений партизанских командиров о пущенных под откос эшелонах, взорванных мостах и рельсах были завышены в несколько раз. Это доказывают и отдельные данные из немецких источников, оказавшиеся в распоряжении советского командования. Так, по сведениям диспетчерского бюро станции Минск, в июле 1943 года на участке железной дороги Минск - Борисов партизаны подорвали 34 эшелона. По данным же только четырех партизанских бригад, действовавших в этом районе (1-й Минской, «Пламя», «Разгром» и «За Советскую Беларусь»), ими на этом же участке было подорвано более 70 эшелонов. «Если к этому прибавить эшелоны бригад имени Щорса, «Смерть фашизму», имени Флегонтова, - говорилось в письме одного из минских партизанских руководителей, направленном в Центральный штаб партизанского движения, - то увеличение достигнет 5, если не 6 раз. Это происходит потому, что работа подрывных групп недостаточно контролируется, а партийные и комсомольские организации не взялись еще за борьбу против очковтирательства».

Вероятно, так же обстояло дело и со злосчастными рельсами, плановые задания по которым спускал своим подчиненным товарищ Пономаренко. Он сам в июне 1943 года в отчете о состоянии партизанского движения вынужден был особо отметить «недостоверность информации некоторых отрядов. Преувеличение потерь противника, ложные очковтирательские сведения, приписывание себе результатов действий других отрядов».

После войны Пономаренко признавал:

«Как правило, партизаны не ожидали результатов минирования. Результаты по большей части уточнялись по сведениям местных жителей, посредством агентуры, доносившей командованию партизанских соединений о результатах минирования в том или ином месте, или по захваченным документам противника и показаниям пленных».

Нередко партизаны опирались только на слухи, а один и тот же подорванный эшелон записывали на свой счет сразу несколько партизанских соединений.

О фактах очковтирательства и других неблаговидных поступках рассказал на допросе 24 сентября 1943 года бывший офицер для особых поручений Украинского штаба партизанского движения капитан Александр Дмитриевич Русаков:

«Александр Сабуров. До войны он был политруком пожарной охраны НКВД в Киеве. Вся его партизанская карьера построена на обмане людей, на необычайной лживости. В Москве о нем создалось мнение как о человеке, творившем чудеса… Ему присвоили звания генерал-майора и Героя Советского Союза. Лишь позже все раскрылось, стало известно, что Сабуров обманщик и врун. Но решили умолчать об этом».
Александр Дмитриевич дал весьма неприглядную характеристику и другому партизанскому командиру:

«Подполковник Емлютин, бывший начальник райотдела НКВД в Курской области. Население Курской и Орловской областей хорошо знает партизан Емлютина. Это банда насильников, грабителей, мародеров, терроризирующих местных жителей, сам Емлютин - садист, живущий только убийствами».

Конечно, Русаков хотел купить себе жизнь и старался рассказывать то, что было приятно слышать следователю - полковнику власовской армии. Однако бросается в глаза, что, перечислив более десятка руководителей партизанского движения, капитан столь негативно охарактеризовал только Емлютина и Сабурова. Фамилию и должность первого секретаря Черниговского подпольного обкома А. В. Федорова он привел вообще без всяких комментариев, а говоря о легендарном С. А. Ковпаке, упомянул только о его малограмотности, цыганском происхождении и о том, что Сидор Артемьевич долго отказывался носить генеральскую форму. Нет, вероятно, Емлютин и Сабуров чем-то выделялись в худшую сторону, раз Русаков назвал именно их.

Капитан также показал, что «на мой вопрос, как быть с перебежавшими к партизанам бойцами РОА и военнопленными, генерал Строкач (начальник Украинского штаба партизанского движения. - Б. С.) сказал: «Кого надо - расстрелять, а остальные пускай повоюют; ведь сейчас война, а потом НКВД с ними разберется». И ведь действительно разобралось, отправив в лагеря многих партизан из числа бывших власовцев.

Русаков следующим образом объяснил подозрительное отношение НКВД ко всем жителям оккупированных территорий, в том числе и к партизанам: «Откровенно говоря, тем, которые побывали на этой (немецкой. - Б. С.) стороне, вообще не верят. Также и партизанам. Они знают то, что им не нужно было бы знать… Партизаны побыли в немецком тылу, читали вражескую литературу, узнали критику на Сталина и большевизм». Правдивость этой части его показаний сомнений не вызывает.

Несмотря на все преувеличения, содержащиеся в партизанских рапортах, очевидно, что диверсии серьезно осложняли транспортные перевозки немцев. Особенно часто они совершались в Белоруссии. Например, 29 августа 1942 года начальник военных сообщений группы армий «Центр» с тревогой докладывал: «Общее положение железнодорожного сообщения в тылу группы армий «Центр» между Брестом и фронтом внушает все большие опасения ввиду нападений партизан…

Если до сих пор все важные летние перевозки для группы армий «Центр» от Смоленска к фронту удавалось осуществлять своевременно, то за последние недели, когда производилась переброска новых крупных соединений, пришлось столкнуться с фактом наличия партизан между Брестом и Смоленском. Это сказалось весьма отрицательно на перевозках, именно так, как мы предполагали еще в начале мая.

Однако удалось временно сконцентрировать все силы на выполнении этого передвижения войск, и такого рода последствия действий партизан остались в пределах допустимого… Ночные налеты партизан на поезда наносят больший ущерб, чем отказ от движения в ночное время вообще, как это имеет место теперь. Однако такое мероприятие снижает провозную способность, а за дневные часы удается только частично восполнить пробел».

Очень часто цифры неприятельских потерь, приводимые в партизанских донесениях, кажутся абсолютно фантастичными. Так, 11 сентября 1943 года по приказу подпольного Могилевского обкома одновременно были атакованы 10 немецких гарнизонов в Бе-лыничском районе. Вот что докладывали партизанские командиры о бое с самым крупным гарнизоном, расположенным в райцентре: «В Белыничах после 3,5-часового ожесточенного боя, доходившего до рукопашных схваток, разгромлен гарнизон противника, состоявший из батальона РОА и 60 полицейских. Главную тяжесть боя приняли на себя батальоны 208 полка, во взаимодействии с ними участвовали 600 и 760 партизанские отряды и отряд майора Шестакова. В итоге боя убито свыше 200 и до 200 ранено солдат и офицеров противника. Взяты трофеи: ручных пулеметов - 2, минометов 50 мм - 2, винтовок - 68, автоматов - 4, наганов и пистолетов - 8, ручных гранат - 25… Взята документация Белыничской комендатуры. Свои потери: 3 убитых, 30 раненых».

Воля ваша, но здесь что-то не так. Даже если партизаны застигли противника врасплох, очевидно, власовцы и полицейские все же сумели организовать оборону, поскольку ожесточенный бой длился три с половиной часа. Но тогда совершенно невероятно, чтобы на каждого убитого партизана приходилось по 70 солдат и офицеров противника. Непонятно также, каким образом партизаны посчитали число раненых полицейских и власовцев. И почему в партизанских рядах раненых оказалось в десять раз больше, чем убитых, если обычно на одного убитого приходится не более трех-четырех раненых. Скорее всего, партизанские потери в несколько раз занижены, а потери прогерманских формирований, наоборот, в несколько раз завышены.

Не лучше обстояло дело и с учетом немецких потерь в боевой технике. После войны Пономаренко утверждал:

«На основании донесений партизан и документов противника можно сделать вывод, что партизаны за время войны на всей оккупированной территории путем обстрела, диверсий и нападений на аэродромы противника уничтожили 790 самолетов. Число уничтоженных партизанами и подпольными организациями самолетов в результате диверсий на железнодорожном транспорте и погибших при крушениях близко к 350 самолетам. Таким образом, всего уничтожено партизанами и подпольными организациями 1140 самолетов противника».

Эта цифра тоже вызывает большое сомнение. За период с 1 сентября 1939 года до конца 1944 года люфтваффе потеряли уничтоженными и поврежденными 71 965 самолетов, из которых на Восточный фронт приходилось около 30 тысяч. К этому надо прибавить еще какое-то точно не известное, но значительно меньшее число сбитых небоевых самолетов - связных и транспортных. Получается, что почти каждый тридцатый самолет, утраченный немцами на Востоке, был уничтожен партизанами, не имевшими ни истребителей, ни зенитных орудий.

Некоторые описания подвигов партизан-героев, встречающиеся в боевых донесениях, носят совершенно легендарный, мифологический характер. Например, в итоговом отчете о деятельности 37-й партизанской бригады имени Пархоменко, действовавшей в Бобруйском и Глусском районах Могилевской и Полесской областей, утверждалось:

«20 декабря 1943 года командир отряда имени Кирова Голодов Василий Емельянович в деревне Качай Болото Паричского района, когда гитлеровцы приблизились к блиндажу, где находился тов. Голодов, начали забрасывать его гранатами, коммунист Голодов на лету подхватывал вражеские гранаты и выбрасывал их назад. Так он выбросил 9 гранат и убил более 20 фашистов. Но десятой гранатой бесстрашный командир был тяжело ранен и погиб смертью героя».
Ну что тут скажешь!

Вот немецкие сводки о потерях в боях с партизанами, особенно если они составлены в штабах вермахта, а не СД или полицией безопасности, выглядят достовернее советских. Там почти никогда не встречается число раненых партизан, тогда как в партизанских отчетах, напротив, фантазия командиров указывала поразительно точное число раненых немцев и их пособников.

Убитых партизан немцы указывали только тогда, когда в их распоряжении оказывались трупы. Если же поле боя оставалось за партизанами или погибших на месте столкновения обнаружено не было, то в немецких донесениях сообщалось, что убитых партизаны унесли с собой и что их число не может быть установлено. Нередко немецкие донесения прямо признают, что потери партизан были значительно меньше, чем у немцев и их союзников.

Однако не всегда немецкие донесения внушают доверие. Например, штаб группы армий «Центр» докладывал, что в январе 1943 года общее число убитых партизан за пределами армейских тыловых районов определялось в 5762 человека, но при этом было захвачено в качестве трофеев только 960 винтовок, 56 пулеметов, 12 минометов, пять орудий и три противотанковых ружья. Получается, что три четверти партизан воевали без оружия или немцы просто побрезговали взять его в качестве трофеев. Скорее всего, большинство убитых - это те, кого только подозревали в пособничестве партизанам. Именно во фронтовом тылу действовали немецкие полицейские формирования, жандармерия и отряды СД, которые часто записывали в партизаны мирных жителей, убитых в ходе карательных экспедиций.

Иногда немецкие армейские сводки о потерях противника в ходе крупных антипартизанских операций находят полное соответствие в советских данных. Так, в итоговом донесении 2-й немецкой танковой армии от 9 июня 1943 года об операции «Цыганский барон», проводившейся в мае - июне против основных партизанских баз в южной части Брянских лесов, потери партизан определены в 3152 убитых и 869 перебежчиков. По сведениям же Центрального штаба партизанского движения, численность партизан Орловской области с 1 мая по 1 июля 1943 года сократилась с 14 323 до 9623 человек, то есть на 4700 человек. Разница в 699 человек легко объясняется потерями партизан после 9 июня и некоторым их недоучетом немцами.

Благодаря операции «Цыганский барон» вермахт сумел открыть основные коммуникации в районе Брянских лесов и избавиться от партизанской угрозы в районе боевых действий группы армий «Центр» вплоть до завершения Курской битвы и эвакуации Орловского плацдарма.

Точно так же немцам удалось разбить основные силы партизан в прифронтовой зоне группы армий «Центр» в апреле - июне 1944 года, накануне операции «Багратион», положившей конец германскому господству в Белоруссии. Успеху немцев очень способствовало то обстоятельство, что в Полоцко-Ле-пельской партизанской зоне еще с осени 1943 года оказались сконцентрированы 16-17 партизанских бригад общей численностью от 16 до 20 тысяч человек. Советское командование намеревалось с их помощью захватить Полоцк. Затем туда планировалось перебросить снабжаемый по воздуху десантный корпус, которому вместе с партизанами предстояло удержать город до подхода основных сил Красной Армии.

Однако странным образом и Центральный штаб партизанского движения, и командование 1-го Прибалтийского фронта, и Ставка Верховного Командования напрочь забыли, что в декабре - январе здесь бывает преимущественно нелетная погода, и назначили начало операции на середину декабря 1943-го. Но в последний момент она была отменена из-за неблагоприятных метеоусловий. Как будто такой исход нельзя было предвидеть, и опыт Сталинграда, где снабжение группировки Паулюса сорвалось во многом из-за нелетной зимней погоды, советское командование ничему не научил! Партизанам же было приказано зимовать в этом районе, чтобы попытаться позднее все-таки овладеть Полоцком. Обеспечить такое воинство необходимым количеством боеприпа-, сов не было никакой возможности. В результате немцы, воспользовавшись затишьем на фронте, в апреле 1944-го приступили к широкомасштабной карательной операции и в начале июня практически ликвидировали Полоцко-Лепельскую партизанскую зону. По немецким данным, было уничтожено или взято в плен более 14 тысяч партизан. По донесениям партизан, потери бригад Полоцко-Лепельской зоны оказались вдвое меньше - 7000 убитых и пропавших без вести.

Крупные карательные операции немцы предпринимали и против партизан, действовавших в Минской области. Ими руководил начальник СС и полиции в Белоруссии бригадефюрер Курт фон Готтберг. В ходе одной из таких операций, «Котбус», согласно донесению Готтберга от 26 июня 1943 года, было убито в бою 6084 партизана, а еще 3709 - расстреляно после пленения. Похвастался Готтберг и новым методом преодоления минных полей: «После артилле-рийско-зенитной подготовки проникновение в болотистую местность стало возможным только потому, что подозреваемых в связях с партизанами местных жителей гнали впереди войск по сильно заминированным участкам территории».

Справедливости ради надо сказать, что такой же метод использовали и советские военачальники, только гнали на минные поля не мирных жителей, а красноармейцев. Вскоре после войны маршал Жуков популярно объяснил американскому генералу Дуайту Эйзенхауэру, что он, Жуков, если знал, что впереди минное поле, отправлял в атаку своих солдат, как будто перед ними никаких мин не было. Солдаты ценой своей жизни подрывали только противопехотные мины. Затем в образовавшиеся проходы шли саперы и снимали противотанковые мины, чтобы можно было пускать бронетехнику, она ведь стоила дороже людей. Эйзенхауэр был потрясен и про себя усомнился, что в американской армии вряд ли найдутся офицеры, способные отдать такой приказ, и солдаты, согласные его выполнить. Готтберг тоже знал, что немцы просто так на мины никогда не пойдут, и использовал для «живого разминирования» «недочеловеков»-славян, провинившихся лишь в том, что они попались на пути карательной экспедиции.

Под руководством Готтберга с 3 июля по 30 августа 1943 года была проведена еще одна крупная операция под кодовым названием «Герман», на этот раз против советских и польских партизан Барановичской области. Секретарь Барановичского обкома партии В.Е. Чернышёв доносил: «В первые дни боев с карательной операцией партизанами был убит известный населению Белоруссии с начала войны палач, подполковник войск СС Дирлевангер и захвачен весь план операции».

Оберфюрер СС Оскар Дирлевангер действительно участвовал в операции со своей бригадой «общих СС», которые в отличие от обычных войск СС выполняли исключительно карательные функции. Бригада Дирлевангера считалась «штрафной» и состояла из немецких уголовников и русских «добровольцев», которые по своим преступным наклонностям не многим уступали германским товарищам по оружию. Сам же комбриг до войны «тянул срок» за растление несовершеннолетних и браконьерство. Спору нет, Дирлевангер, как совершивший преступления против человечности, вполне заслуживал смерти. Но Чернышёв поторопился его похоронить. Дирлевангер прожил еще два года и умер во французском лагере для военнопленных в Альтхаузене (Верхняя Швабия) 7 июля 1945 года.

Секретарь Барановичского обкома щедро уничтожал врага на бумаге. В донесении он заявил, что партизаны в ходе операции «Герман» убили и ранили более 3 тысяч немцев и полицейских и взяли в плен 29 немецких солдат. Готтберг же общие потери немцев и их союзников определял в 205 убитых, раненых и пропавших без вести. Неужели ошибся в 15 раз? Да и пропавших без вести немцев было только трое - в 10 раз меньше, чем число пленных, которых будто бы захватили партизаны Чернышёва. Как появились такие большие цифры вражеских потерь, станет понятно, если прочесть следующий пассаж из чернышёвского донесения: «Пущено под откос 37 эшелонов. На участке Лида - Юротишки из-под обломков извлечено 300 трупов немецких солдат и офицеров». Интересно, кто смог их посчитать? Неужто партизанские разведчики?

Известны и другие партизанские донесения, составленные по принципу «все хорошо, прекрасная маркиза». Например, когда в августе - ноябре 1942 года немцы в результате удачного наступления закрьши так называемые «Витебские ворота» - коридор в районе Усвяты, через который из-за линии фронта белорусские партизаны получали материальное снабжение и подкрепления, в донесении Центрального штаба партизанского движения бодро утверждалось: «Партизанские бригады Витебской области непрерывными боями с противником показали свое умение действовать не только мелкими группами, но и наносить серьезные поражения противнику в боях с его крупными частями.

Успешный выход противника на правый берег реки Усвята и закрытие ими «ворот» впредь до получения подробного описания боев можно объяснить несогласованностью действий между командованием частей Красной Армии и партизанских отрядов».

Да, из такого донесения Наполеон никогда бы не узнал, что проиграл сражение при Ватерлоо.

Оригинал взят у steissd в Были ли у немцев партизаны?

В советских источниках их не упоминали. По крайней мере, для широкой публики, а не для профессиональных историков. Признавали даже существование послевоенного сопротивления бандеровцев, лесных братьев в Прибалтике и польских АКовцев, а про немцев — ни слова. И складывалось впечатление, что их не было. А они были. Естественно, нацистские. Правда, большую их часть составляли октябрята с ушками.

В мае 1945 года фашистская Германия подписала Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война закончилась, однако войска стран антигитлеровской коалиции по-прежнему несли потери (причем не год и не два, а вплоть до конца 60-х годов). Боевые действия продолжали члены подпольной организации «Вервольф».

Кто и как попал в немецкое партизанское движение? Были ли эти люди фанатиками, одурманенными двенадцатилетней нацисткой пропагандой, или невольными участниками, не сумевшими выбрать мирную жизнь? На эти и другие вопросы отвечает историк, автор книги «Вервольф. Осколки коричневой империи» Андрей Васильченко.

Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Эфир провели Виталий Дымарский и Дмитрий Захаров. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.

До осени 1944 года вести разговоры о том, что нужно создавать какую-то базу для того, чтобы обороняться от вошедших в Германию войск, считалось пораженчеством, едва ли не уголовным преступлением. В лучшем случае все операции рассматривались как мелкие диверсионные вылазки. Когда же к концу 1944 года стало ясно, что вступление войск союзников на территорию Германии является всего лишь вопросом времени, начались хаотические попытки создать некое подобие диверсионной армии. В итоге основная задача была возложена на рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Тот решил поручить это задание полицейским частям, а именно «Бюро Прютцмана». В свою бытность обергруппенфюрер СС Ганс-Адольф Прютцман отличился похожими кровавыми действиями на оккупированной Украине. Полагали, что он лучше других разбирается в партизанах, поскольку сам с ними боролся.

В это время у диверсанта № 1 Отто Скорцени возникло чувство ревности, и он сделал все возможное, чтобы саботировать организацию движения «Вервольф», полагая, что в определенный момент сам возглавит диверсионную армию. Весь этот раздрай привел к тому, что немецкое партизанское движение оказалось не готово к встрече с противником: не была разработана тактика, не были подготовлены кадры, базы создавались в спешном порядке.

Но тем не менее после мая 1945 года «вервольфы» продолжали проводить свои операции. Что это? Некая «дикая армия», «дикое войско»? Здесь воедино смешались несколько факторов. Во-первых, это реакция местного населения, особенно национальных окраин, которые на протяжении столетий гуляли от страны к стране. Это Силезия, Судеты, Эльзас, Лотарингия. То есть когда появлялись новые власти, происходило, что называется, «дикое выселение» немцев. То есть советские власти пытались создать определенный барьер, то же самое делали французы, и это вызывало недовольство местного населения, которое, естественно, волей-неволей пыталось как-то сопротивляться, в том числе и вооруженным путем.

Второй составляющий компонент — это остатки частей вермахта. Особенно ярко это было выражено на Западном фронте. Дело в том, что союзники пытались захватить максимум территории. В итоге они прибегали к очень пагубной для них тактике — пытались повторить блицкриг, танковые клинья, но у них не было необходимого количества моторизированной пехоты. В результате между танками и пехотой возникали огромные разрывы, едва ли не в десятки километров. И вот в этих разрывах вполне себе спокойно, привольно чувствовали остатки частей. Некоторые писали, что в тот момент вермахт на Западном фронте вообще превратился в кучу небольших партизанских отрядов. О чем говорить, если армия Венка спокойно ходила по западным тылам. Это не батальон, не рота — это целая танковая армия. Вот в результате этого так называемый «кляйнкриг», то есть небольшая партизанская война, тоже причислялся союзниками и нашими советскими частями к вермахту.

Рейхсюгендфюрер Артур Аксман (слева) и выпускники «Гитлерюгенда»

И еще был план Артура Аксмана, главы «Гитлерюгенда», который предполагал мобилизацию молодежи для создания целой сети партизанских отрядов и диверсионных групп. Кстати, Аксман — единственный из всех нацистских бонз, кто уже в 1944 году не просто подумывал об оккупации Германии, а начал активно к ней готовиться. Более того, он даже пытался выбить финансирование.

Дело в том, что «вервольфы» из молодежной среды, из состава «Гитлерюгенда» (в ополчение входили не только подростки, были и вполне зрелые функционеры), получали изрядное финансирование, исчисляемое миллионами рейхсмарок, и после установления оккупационной власти должны были создать свой собственный бизнес — транспортные компании, что позволило бы им действовать мобильно. То есть фактически создавалась широко разветвленная подпольная организация, которая имела собственное финансирование, причем не какое-то условное, а достаточно крупное. И провал этой организации был связан с тем, что экономическое крыло, в определенный момент достаточно неплохо обустроившееся, стало опасаться военизированного крыла молодежных «вервольфов», которые, естественно, ставили под угрозу их благополучие. Им вовсе не хотелось заканчивать свои дни в тюрьме или у стенки.

Что касается количественного состава «Вервольфа», то установить точную численность ополчения достаточно сложно. По крайней мере это не десятки людей, речь идет о нескольких тысячах. Преобладающее действие — это все-таки западная и южная территории Германии. Основная часть «вервольфов» сосредоточилась в Альпах. Дело в том, что вынашивался план создания Альпийской цитадели, которую союзникам (Альпы доставались в основном американцам) предстояло брать достаточно долго. То есть в итоге Альпы служили отправной точкой для создания, условно говоря, Четвертого рейха.

На Восточном фронте (имеется в виду территория Германии) «вервольфы» выступали небольшими группами по 10 — 15 человек. В основном это были спорадические, несерьезные отряды, которые достаточно быстро вычислялись и зачищались. Тут нельзя списать со счетов опыт органов НКВД, и, конечно, то, что у нас все-таки существовал сплошной фронт, а не некие клинья, как у наших западных союзников.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер (слева) и обергруппенфюрер Ганс-Адольф Прютцман. Украина, 1942 год

Первая вылазка «Вервольфа» состоялась в сентябре 1944 года против наступавших частей Красной армии. По сути, это была классическая диверсионная деятельность, ничем не отличавшаяся от предыдущих диверсионных групп за исключением того, что она уже осуществлялась в рамках «Вервольфа». В итоге было взорвано два моста. Однако эту группу достаточно быстро вычислили и ликвидировали. В данной ситуации у советской армии никаких сантиментов не было, впрочем, как и у западных союзников.

Кстати, тема взаимоотношений местного населения и оккупационных властей, которая вольно или невольно связана с темой «вервольфов», тоже очень интересна. Мы уже говорили о том, что национальные окраины Германии достаточно долго кишели отрядами (условно назовем их «вервольфов»), но в большинстве своем это было вызвано жесткой политикой. И самое парадоксальное, что советская оккупационная политика не была самой безжалостной. Если посмотреть на то, что делали американцы или французы, то действия Красной армии и советских оккупационных властей не были столь ужасны. С этим, кстати, связано то, что в советской зоне оккупации с проблемой «вервольфов» удалось справиться достаточно быстро, за исключением нескольких случаев, которые, в частности, связаны с Судетами и Силезией. Дело в том, что там предпринимались массовое выселение и депортация немцев, и часть из них совершала набеги обратно. Мотивации были самые разные: личная месть, необходимость забрать имущество и так далее.

Если говорить про французов, то они вообще оказались в очень сложном положении. Дело в том, что Франция была одной из немногих стран-победительниц, которая перед этим войну Германии все-таки проиграла. Поэтому, как следствие, французские оккупационные власти откровенно мстили немцам, несмотря на то, что они не знали таких зверств, какие были, допустим, в Белоруссии и на Украине. Эту месть, жестокие действия никто не скрывал. Существовали официальные заложники, чего, кстати, не было в советской зоне оккупации. И вот эти действия вызывали недовольство местного населения, что рано или поздно приводило к появлению таких самостийных отрядов, которые автоматически зачислялись в «Вервольф».

Что касается Восточной Пруссии, то таких крупных диверсионных действий как в западной области Германии там не было. Это связано с некими эффективными мерами гражданской политики. В чем различие между западными и советскими войсками, когда они вступали на территорию Германии? В официальной установке, пусть и не всегда разделяемой. Советские войска освобождали германский народ от фашизма, западные союзники — от немцев. И во втором случае не делалось никаких различий между социал-демократами, антифашистами, просто гражданским населением, которое сочувствовало нацистам. Можно привести пример, который, возможно, сегодня покажется жутковатым. Летом 1945 года в Кельне англо-американцами была достаточно жестко, даже жестоко, разогнана антифашистская демонстрация из узников концентрационных лагерей. «Просто боялись любого скопища народа», — подумают многие. Союзники вообще боялись любой активности у немцев. Немец — он в любом качестве враг, даже если он коммунист или социал-демократ.

И с этой точки зрения советская оккупационная администрация куда активнее сотрудничала с немцами. И создание ГДР в 1949 году, и фактическая передача власти немцам в 1947 году, естественно, под патронажем, — в американской и французской зоне оккупации были просто немыслимыми явлениями.

Комендант Берлина Николай Берзарин беседует с трюммерфрау, 1945 год

Раз уж мы затронули послевоенную страницу истории, то отметим, что если поначалу основная деятельность «вервольфов» заключалась в военном противостоянии, то есть в попытке остановить наступающую Красную армию, равно как и армии союзников (кстати, достаточно наивно полагать, что такие небольшие отряды могли это сделать), то где-то в 1945 — 1946 годах это были мелкие вылазки, в основном сводившиеся к подрыву мостов, обрезанию линий связи, убийству отдельных милиционеров. Есть интересная статистика, которая говорит о том, что в 1946 — 1947 годах по процентному соотношению от рук «вервольфов» больше страдали польские и чешские милиционеры, нежели одиночно стоящие советские солдаты.

Если говорить о каких-то крупных акциях конца войны и послевоенного периода, то следует вспомнить убийство бургомистра Аахена Франца Оппенхофа, назначенного на этот пост американцами. Весь парадокс заключался в том, что Оппенхоф настаивал на активном привлечении немцев к работе в администрации, даже несмотря на то, что они в свою бытность являлись членами нацистской партии.

Согласно американским и английским источникам, убийство генерала Берзарина, коменданта Берлина, — тоже не что иное, как акция «Вервольфа»; у нас — автомобильная катастрофа. Не исключены ни первая, ни вторая версии, но все-таки отметим, что развалины Берлина, коими он являлся летом 1945 года, были просто созданы для диверсионных вылазок.

Мы уже говорили о том, что «Вервольф» был обращен не только против союзнических и советских войск, но и против самих немцев. Одной из функций организации было устрашение местного населения. Тут можно приводить массу примеров того, как расправлялись на территории, еще подконтрольной нацистам, с паникерами и пораженцами. Был один парадоксальный случай, когда в одном небольшом городке местный бургомистр попытался скрыться от наступающих советских частей и был выловлен «вервольфами», теми самыми, которых он сам набирал в команду, выполняя приказ сверху.

Насколько известно, в период создания «Вервольфа» подростков активно вооружали фаустпатронами. Существуют записи, свидетельства того, что юные партизаны доставляли достаточно много головной боли нашим танкистам, и не только нашим. Поймай солдат «вервольфа» — у него сразу же возникала дилемма: как его воспринимать — как ребенка или все-таки как нацистского пособника? Естественно, были и расправы с подобными злоумышленниками (не только с нашей стороны, но и со стороны союзников), и попытки переломить стереотипы молодежи в отношении новых властей, тем более когда стало понятно, что все это не хаотическое движение, а за этим стоят некие силы.

После войны, где-то до конца 1946 года, «вервольфы» действовали в центральной Германии. На окраинах их вылазки продолжались еще год, до конца 1947 года. А самое долгое, где они просуществовали, — это Южный Тироль — германоязычная территория, которая отошла к Италии. Здесь «вервольфы» воевали до конца 60-х годов.

Немногие знают, но советская историография грешила тем, что значительно преуменьшала степень сопротивления со стороны германского населения. Но все-таки следует отдать должное тем, кто работал с советской оккупационной администрацией. Эти люди не опирались исключительно на насилие, все-таки были некоторые меры социального воздействия. В частности, работа с немецкими антифашистами. За исключением британцев, американцы, канадцы, французы опасались делать это, подозревая, что среди антифашистов затесались тайные агенты «Вервольфа», которые пытаются влезть в новую администрацию для того, чтобы использовать свое положение для продолжения диверсий и террора. Примеры этому, кстати, были. Был выявлен некий «вервольф» Ярчук, польский фольксдойче, которого даже пытались в силу очень лояльного отношения назначить бургомистром одного небольшого города. Но потом выявилось, что он, оказывается, был специально заслан «Вервольфом». То есть к антифашистам у западных союзников было достаточно осторожное отношение, потому что они в любой попытке социальной и политической активности видели немецких партизан.

Вспоминается заметка, в которой призывалось не вступать в отношения с немецкими девушками. Мотивировалось это тем, что женщины специально будут заражать американских солдат сифилисом, дабы помогать деятельности «Вервольфа», организации, в которой состоят ее брат, ее сын и так далее. То есть американцы и англичане достаточно серьезно относились к этой угрозе. Почему? Потому что ничего не могли ей противопоставить. Они не имели практики ведения партизанской войны и противодействия ей. Некоторый опыт был у французов, но, опять же, этот опыт был связан с городской средой, не с руинами. Французское сопротивление действовало в совершенно других условиях.

Адольф Гитлер приветствует юношей из «Гитлерюгенда». Берлин, 1945 год

Что касается основной тактики «вервольфов», то она была до ужаса примитивной: партизаны закапывались в бункер (будь то лесная сторожка, пещера, какое-то другое укрытие), пропускали передовые части «вражеских» войск вперед и после этого наносили удар в тыл. Естественно, в данных условиях их достаточно быстро выявляли и ликвидировали.

А вот оружием «вервольфов» снабжали централизованно. Единственное, что успели сделать немецкие власти, — это создать огромные тайные склады, которые выявляли чуть ли не до середины 50-х годов. В последний момент, когда нацисты уже понимали, что скоро все рухнет, они наделали такое количество запасов, что ими можно было снабдить не одну армию. Поэтому в мае 1945 года у «вервольфов» были и отравляющие вещества, и несколько видов взрывчатки, и специальные баллоны для отравления источников воды. А уж об автоматах, гранатах, стрелковом оружии и говорить просто не приходилось.

Ну, и напоследок несколько слов о судьбе «Вервольфа». Большую часть диверсантов вылавливали, и поскольку они не попадали под действие Женевской конвенции, не являлись военнопленными, их расстреливали на месте. И только в особых случаях, как уже говорилось, с подростками, все-таки пытались вести некую работу.

07.07.43: Гитлеровская газета «Дейче цейтунг ин Кроатиен» поместила вторую статью германского майора Шефера, в которой автор жалуется на огромные трудности, которые приходится испытывать гитлеровскому командованию в борьбе против советских партизанских отрядов. Он пишет, что партизаны располагают пулеметами, автоматами, артиллерией. Отдельные партизанские отряды умело поддерживают связь между собой.

Особое «негодование» автора вызывает «неправильная тактика» партизан, «хитрые методы», с помощью которых они обманывают гитлеровские карательные отряды. Партизаны, пишет Шефер, столкнувшись с трудностями, быстро и незаметно рассеиваются в лесах, а затем снова соединяются в условленном месте. «Они, - пишет он, - дерутся упорно, смело и жестоко». «Нелегкая работа, - сокрушается автор, - бороться против партизан на лесных дорогах и тропинках в самой гуще леса. Приходится пересекать лес во всех направлениях, сквозь чащу и болота. При пересечении болотистых мест немецкие солдаты вынуждены брать друг друга за руки, чтобы не утонуть. Одежда сушится прямо на теле солдата. Спать приходится на сырой земле. Но спокойные ночи бывают редко, ибо партизаны нападают по ночам. Снабжение немецких войск продовольствием, вооружением и боеприпасами осуществляется с большими трудностями, ибо партизаны минируют дороги».

Всё это, заявляет гитлеровский офицер, вынуждает германское командование использовать в борьбе против партизан не только эсэсовские и полицейские части, но также авиацию и даже немецких солдат, прибывших с фронта на излечение. Тактика германского командования, по словам Шефера, сводится к тому, чтобы «окружать партизан превосходящими силами, не оттеснять, а уничтожать их». «Однако, - сокрушается гитлеровский майор, - добиться этого легче на словах, чем на деле. Пользующиеся поддержкой населения, партизаны располагают превосходной информационной сетью. Они заблаговременно узнают о каждом передвижении германских частей, вследствие чего операции, предпринимаемые германскими войсками, часто оказываются бессмысленными». ("Красная звезда", СССР)*

04.07.43: Как сообщает берлинский корреспондент шведской газеты «Свенска дагбладет», в берлинских кругах признают, что советские партизаны причиняют немецкому командованию много забот. «Русская партизанская война, - пишет корреспондент, - особенно в лесных и болотистых местностях, ставит немецких солдат перед тяжелыми испытаниями. Борьба с партизанами потребовала с немецкой стороны много жертв».

По словам корреспондента, для борьбы с советскими партизанами германское командование вынуждено использовать специальные войска «СС» и крупные полицейские отряды. Немцам пришлось построить особые опорные пункты и укрепленные позиции, а также большое количество вышек, с которых ведется круглосуточное наблюдение. Советские партизаны, пишет корреспондент, направляют свои удары в первую очередь против немецких линий коммуникаций в тылу, что, по признанию немецких кругов, причиняет им . ("Красная звезда", СССР)

27.05.43: Шведская газета «Свенска дагбладет» сообщает, что немцы напуганы ростом партизанской войны в Белоруссии. Операции советских партизан приняли такой размах, что немцы вынуждены вводить для борьбы с ними всё более крупные силы. По словам газеты, некоторое время тому назад крупные части «СС» и многочисленные отряды гитлеровской полиции окружили Минск, полностью изолировав его от внешнего мира. После этого в городе началась массовая облава, продолжавшаяся в течение недели. Никто из жителей Минска не избежал обыска.

Газета «Свенска дагбладет» пишет, что, по признаниям немцев, «советские партизанские отряды в окрестных лесах поддерживались из Минска. Их действия мешали снабжению фронта и крайне затрудняли работу немецких властей». В Минске, пишет газета, были обнаружены запасы оружия и тайные . ("Известия", СССР)

ЯНВАРЬ 1943 :

14.01.43: Немецко-фашистские оккупанты встревожены ростом партизанского движения в оккупированных советских районах. Гитлеровская газета «Гамбургер фремденблат» жалуется на «коварство» советских партизан, которые, по ее словам, особенно успешно действуют в лесных районах. Газета пишет, что немецким войскам приходится производить тщательную разведку местности. Для борьбы с партизанами немцы вынуждены были создать специальную «полицию безопасности».

Гитлеровская газета признает, что среди партизан очень много превосходных снайперов, поэтому борьба против них, по ее словам, «требует испытанных людей». Газета указывает, что партизанские отряды при помощи радио связаны друг с другом.

Газета жалуется на то, что немецкие солдаты становятся часто жертвами партизан и что последние разрушают мосты и взрывают поезда.

Другая гитлеровская газета - «Националь цейтунг» обвиняет гражданское население оккупированных районов в помощи партизанам. По признанию газеты, советские партизаны «ведут настоящие военные действия против германских войск и в особенности против их тыловых коммуникаций». Газета сетует на трудности борьбы против партизан, которые, по ее словам, «находят себе пристанище в ». ("Красная звезда", СССР)

14.10.42: Военный корреспондент гитлеровской газеты «Минскер цейтунг» пишет: «Борьба с советскими партизанами идет среди лесов и болот вокруг отдельных железнодорожных веток. Партизаны беспрестанно пытаются взрывать пути, закладывать мины под рельсы и мосты, перерезать телеграфные провода, нападать на поезда, портить сигнализацию и производить налеты на станции и мосты. В борьбе против партизан участвуют войска СС и авиация. Леса по обеим сторонам железнодорожного полотна вырублены для того, чтобы немецкий железнодорожный персонал мог наблюдать за местностью. Несмотря на это, партизанам часто удается производить повреждения на железных дорогах. Паровозы сходят с рельс, из засад раздаются выстрелы, немецкие железнодорожники гибнут, паровозы взлетают на воздух. Ночью поезда вынуждены итти без освещения и сигнальных огней. Партизанская война ведется беспощадно».

А вот как описывает гитлеровская газета «Вильнаер цейтунг» вступление гитлеровских войск в захваченный ими советский город: «Город занят. За армией следует полиция. Вокруг земля содрогается, и гигантское бетонное здание взлетает на воздух. Это адская машина сделала свое дело. Полиция принимается за очистку города. Все под"ездные пути к нему блокируются, никто не впускается и не выпускается из города. Все подозрительные лица арестовываются. Здесь в городе они кажутся только «безвредными» пешеходами, а за городом образуют целые отряды. Расправа с ними беспощадна. Все мужчины должны быть зарегистрированы. Те же, которые не могут доказать, что они постоянно проживают в городе, высылаются. Ночью кто-то взрывает все мосты. Временный мост постоянно охраняется от саботажников полицией. Главная задача полиции - это очистка тыловых районов, причем часто приходится вести ожесточенные бои с партизанами за каждую улицу, за каждую площадь, за ». ("Красная звезда", СССР)

АВГУСТ 1942 :

25.08.42: Все чаще в гитлеровских газетах появляются сообщения военных корреспондентов о тяжелых затруднениях, создаваемых для немецких войск советскими партизанами. Военные корреспонденты подчеркивают, что во многих местах все дороги стали опасными для немцев. Вот картина, которую рисует корреспондент газеты «Фелькишер беобахтер»:

«Маленький приморский город в Крыму. На дороге, при выезде из этого города замечаем столб с надписью: «Держать оружие в боевой готовности, грозит опасность нападения партизан!». Едем по дороге, справа откос, густо заросший кустарником. Внезапно раздается выстрел. Смотровое стекло грузовика разбито. Вторая пуля попадает в колесо. Машина останавливается. Выскакиваем из грузовиков, ищем прикрытия. Выстрелы следуют один за другим, но мы никого не видим. Партизаны перебегают с одного места на другое и ведут непрерывный огонь».

Газета «Националь цейтунг» помещает рассказ командира роты СС, посланной для участия в операции против партизанского отряда.

«Сколько лишений и страха пережили мы, - пишет автор, - за эти месяцы борьбы с партизанами, но до сих пор отряд разыскать не удалось. Совершая нападения на железные дороги, мосты, обозы, воинские колонны и полицейские отряды, партизаны остаются неуловимыми, скрываясь в лесу. Вчера вечером пришли в деревню, соединившись на ее околице с другими ротами. Внезапно на улицах деревни начинается стычка с партизанами. Население деревни становится на их сторону. Мы, конечно, ответили позже населению, как полагается. Подобная судьба постигла в последующие дни все деревни, гостеприимно принимающие партизан. Утром мы углубляемся в лес на два с половиной километра. Вдруг отовсюду начинается жестокий огонь. Многие наши солдаты падают убитыми и ранеными. Начинается ожесточенный бой. Все преимущества на стороне противника, так как он почти невидим и имеет хорошее оружие. Приходится вызывать самолеты, однако, партизаны пробиваются через наши линии».

«Кто бы мог подумать, - жалобно восклицает в заключение гитлеровский каратель, - что нам предстоит решение таких боевых задач в столь ». ("Красная звезда", СССР)

06.08.42: Корреспондент шведской газеты «Дагенс нюхетер», побывавший в оккупированных советских районах, прислал корреспонденцию, в которой пишет: «В Белоруссии, где в 1941 году происходили большие сражения, бои еще продолжаются. Советские партизаны группами по 200-300 человек предпринимают неожиданные вылазки против оккупационных отрядов и нападают на лагери германских войск. Бешеными атаками они наносят немцам тяжелые потери. Когда же немцы посылают против них значительно превосходящие силы, то партизаны мгновенно исчезают. Добродушный длиннобородый крестьянин работает с плугом с утра до вечера. С заходом солнца он возвращается домой. С наступлением темноты он берет спрятанный пулемет, и мирный крестьянин становится опасным партизаном.

Действия партизан принимают часто такой оборот, что немцам приходится вводить в действие бомбардировщики. Но для германских летчиков это связано с риском, так как русские открывают ураганный огонь из автоматов. Зимою бои с партизанами представляли для немцев ужасный этап войны в России. Среди партизан имеются женщины и даже дети. Германский офицер рассказал, что зимою был захвачен 12-летний мальчик, который много раз переходил линию фронта. Мальчик не дал никаких сведений. Его специальностью были поджоги домов, где спали германские солдаты. Мужественно принял он сообщение о смертном приговоре, а перед расстрелом воскликнул: «Да здравствует родина!». Лица, помогающие немцам, также живут под страхом мести партизан».

Касаясь положения населения оккупированных районов, корреспондент пишет, что у него нет ни жилья, ни пищи, и оно лишено возможности достать . ("Красная звезда", СССР)

Гитлеровцы не на шутку встревожены тяжелым положением, создавшимся для них в Белоруссии. На каждом шагу немецко-фашистские поработители наталкиваются на жесточайшее сопротивление всего населения, срывающего все мероприятия оккупационных властей. «Таинственное ужасное проклятие тяготеет над нами в Белоруссии, - восклицает гитлеровская газета «Нейес винер тагеблат». - Германские чиновники не находят здесь ничего, что могло бы облегчить их деятельность. Им приходится здесь бороться с непреодолимыми трудностями. Крестьяне не хотят мириться с новыми условиями собственности. Ремесленники не откликнулись на наш призыв».

Чтобы сломить сопротивление белорусского народа, гитлеровцы жестоко расправляются с непокорными, убивают мужчин и женщин, стариков и детей. Одновременно она развернули среди населения гнусную пропаганду, стремясь доказать, что «белоруссы не имеют ничего общего с русскими» и что «судьба Белоруссии, - по выражению гитлеровской газеты «Кракауэр цейтунг», - неотделима от судьбы Германии». Пулей и гранатой отвечают граждане советской Белоруссии на все призывы оккупантов к покорности. Недаром та же гитлеровская газета признала, что «самой неотложной задачей немцев в Белоруссии является подавление партизанского движения». О размахе этого движения свидетельствует сообщение гитлеровских газет о том, что на-днях будет опубликован специальный приказ оккупационных властей «об организации немецкой самообороны» в . ("Красная звезда", СССР)

01.07.42: Немецко-фашистская газета «Гамбургер фремденблатт» в номере от 25 июня опубликовала статью генерал-лейтенанта Тишовица. Гитлеровский генерал, на своей спине испытавший силу и мощь Красной Армии, вынужден признать, что в отличие от Бельгии, Голландии, Франции и других европейских стран на советско-германском фронте немецкие захватчики «натолкнулись на необычайно упорное сопротивление уже в пограничных боях. Советские солдаты дерутся с беспримерным мужеством. Когда положение безнадежно, они предпочитают взорвать себя вместе с укреплением, чем сдаваться. Высший советский командный состав также оказался на высоте поставленных перед ним задач на протяжении всей кампании».

Гитлеровский генерал с ужасом вспоминает о зимних операциях Красной Армии, стоивших гитлеровским бандитам огромных потерь в живой силе и технике, «зимой, - пишет он, - наш полк стоял на Донце, к югу от Харькова. Наши трудности доходили до крайностей. Я, - заявляет автор, - сражался у Вердена, на Сомме, во Фландрии. Все это нуль по сравнению с тем, что требовалось от каждого из нас на востоке».

Далее гитлеровский генерал вынужден признать мужество советских партизан. «Партизаны, - пишет он, - знают, что при поимке им грозит расстрел, но относятся к этому равнодушно. Когда немецкие солдаты готовились расстрелять одну молодую женщину, - с циничной откровенностью повествует генерал о зверствах, чинимых гитлеровцами над советскими людьми, - она не теряла самообладания и прикладывала руку к сердцу, показывая куда ». ("Красная звезда", СССР)

ИЮНЬ 1942 :

27.06.42: Гитлеровские чиновники жалуются на «исключительные трудности работы» в оккупированных советских районах. Во время пребывания Розенберга на Украине выступил гитлеровский комиссар Кох, который вынужден был отметить, что «все работающие на Украине германские деятели, а также районные комиссары и руководители сельского хозяйства часто совершенно одиноки на своих постах». Еще более откровенно высказался сам Розенберг, делясь своими «впечатлениями» о поездке по оккупированным советским районам. Согласно сообщению «Остдейчер беобахтер», Розенберг после возвращения из оккупированных районов Украины заявил, что германским властям «не удалось наладить сотрудничество с местным населением. Везде орудуют вооруженные отряды, убивающие ». ("Красная звезда", СССР)

11.06.42: В передовой статье шведская газета «Гетеборгс постен» пишет, что после нападения гитлеровских армий на СССР русские своим героическим сопротивлением врагу вызвали уважение к себе во всем мире. «Сегодня, - пишет газета, - все говорят с восхищением о бесстрашии и о прекрасных боевых качествах советских солдат. Советское вооружение тоже поразило мир своим количеством и качеством. Этого не скрывают даже немцы. Они встретили народ, находившийся во всеоружии, народ, который не просит и не дает пощады, а сражается до конца. Характернейшим для борьбы, которую ведет советский народ, явлением служит партизанское движение в тылу противника. Русские партизаны не дают немцам ни минуты покоя, хотя они прекрасно знают, что в том случае, если попадут в плен, они будут немедленно расстреляны. Русский солдат, защитник родины в войне с Германией, завоевал славу, и о нем будут говорить с восхищением. Он сражается с неустрашимостью ради защиты священной России и того общественного порядка, который он построил и который он считает ». ("Красная звезда", СССР)

07.06.42: Газета «Кельнише цейтунг» писала прошлой осенью: «Виселицы для русских партизан и партизанок - это деревья немецкой свободы». Хорошая фугаска угодила на редакцию . ("Красная звезда", СССР)

02.06.42: Много беспокойства и потерь причиняют немцам советские партизаны. По признанию самой германской печати размах борьбы народных мстителей даже трудно себе представить. «Советский партизан, - пишет «Франкфуртер цейтунг» в номере от 24 мая, - обладает непонятной для нас способностью жить в лесах и оказывать упорное сопротивление нашим войскам. Зимой, кроме ожесточенных оборонительных боев на передовых линиях, разыгралась не менее жестокая борьба, можно сказать война в тылу нашего фронта. Партизанские части могли при этом базироваться на хорошо подготовленных опорных пунктах в лесах со складами оружия и продовольствия.

Немецким обозным частям, батальонам полиции и полевой жандармерии приходилось все время обороняться от врага. Кто пережил зиму на Востоке, тот знает трудности, выпавшие на долю частей, находившихся в тылу, как и то, что многие пали в борьбе с партизанами. На родине не имеют представления об этой непривычной для нас борьбе. Такой противник, как молния, появляется и исчезает, нападает, перерезает коммуникации, взрывает железнодорожные пути. Он знает все тропинки. Кто испытал эту борьбу на два фронта, тот поймет, что пережили наши войска ». ("Красная звезда", СССР)

МАЙ 1942 :

16.05.42: Итальянская газета «Коррьера делла Сера» поместила статью о партизанской войне во временно оккупированных советских районах. Вся статья отражает животный страх фашистов перед священной ненавистью советского народа. Автор статьи пишет, что германское командование, наконец, «поняло, какую опасность представляет собой партизанская война. Против партизан нелегко бороться. Партизанская война оказалась совершенно не известной доселе для солдат. Они не знали, как бороться с этим противником, деятельность которого граничит с фанатизмом!».

Автора явно поражает неуловимость партизан. «Чтобы успешно бороться с партизанами, - пишет он, - надо еще найти их, а это значительно труднее, чем сама борьба против них. Многие партизаны, одетые в гражданское платье, днем смешиваются с населением и принимают самый ». ("Красная звезда", СССР)

07.05.42: Славные дела советских партизан не дают покоя немецким захватчикам. Газета «Дейче цейтунг ин Остланд» в статье «Партизанская война в Донбассе» заявляет: «Большевики ведут здесь партизанскую войну. Между линиями не видно ни солдат, ни гражданского населения. Противник появляется то в одном, то в другом месте. Снабжение немецких войск продовольствием и боеприпасами связано с исключительными трудностями. Транспортные колонны нельзя посылать без охраны. В каждой деревне засели мелкие вражеские отряды, которые нападают на нас».

Газета «Кенигсбергер альгемейне цейтунг» пишет: «Нашему танковому отряду дано весьма серьезное задание - охранять один участок от партизан. Партизаны засели в покрытой лесом болотистой местности, куда мы не решаемся заходить. Мост через болото взорван, а все подступы к лесу минированы. Партизаны часто нападают на наши ударные отряды».

Военный корреспондент Янссен пишет в «Данцигер форпостен» о том, что «в горах южной части Крыма находятся советские партизанские отряды, располагающие большими запасами оружия, боеприпасов и продовольствия».

В «Дас рейх» один офицер СС заявляет: «Партизаны среди бела дня нападают на дороги и железнодорожные линии. Вчера вечером они увезли с собой двух германских саперов. Они применяют всевозможнейшие тактические методы. Партизаны постоянно переходят с места на место. Если встречаешь отряд лесных рабочих, то никогда не знаешь, не прячут ли они под одеждой короткие винтовки партизан. За последнее время деятельность партизан стала еще более активной»...

Шведский журнал «Ню» в последнем номере публикует большую статью о борьбе советских партизан.

«Борьба партизан показала, - пишет журнал, - что война еще больше об"единила русский народ. Оборона России против армии, одержавшей столько побед на континенте, изумила весь мир». Журнал отмечает большую роль в войне «советских партизанских отрядов, которые наносили огромный ущерб немецким войскам». Уже вскоре после начала войны, пишет журнал, в сводках германского командования начали появляться тревожные сообщения о том, что «бои продолжались и вспыхивали вновь позади германских линий».

«Партизаны, - пишет далее журнал, - прекрасно вооружены и пользуются безграничной симпатией населения и его активной поддержкой. Партизанская война идет во всех оккупированных районах СССР. Партизаны взрывают мосты, паромы, воинские эшелоны, товарные поезда. Они появлялись на дорогах, где брали в плен или убивали вестовых, уничтожали автомашины, поджигали склады горючего, простреливали автоцистерны, нападали на бронемашины, танки и самолеты, уничтожали их ручными гранатами. Германские танки и бронемашины часто попадали в западни. Не раз сообщалось и о нападениях на германские штабы. Много германских генералов было убито партизанами. На захваченные немцами деревни часто совершались ночные налеты».

В заключение журнал пишет: «Партизаны поддерживают волю к сопротивлению оккупационным властям и уничтожают предателей, поступающих на службу к захватчикам.

Партизаны издают гектографированные газеты и листовки, организуют тайные митинги, вывешивают обращения к населению. Приток новых людей в партизанские отряды ». ("Красная звезда", СССР)

04.03.42: Газета «Кракауэр цейтунг» опубликовала статью военного корреспондента войск «СС» Шнейдера, который признает, что повсюду в тылу немецких войск действуют советские партизаны. «Они, - заявляет корреспондент, - стараются уничтожать германские войсковые колонны и вообще все, что могло бы принести пользу немцам». Корреспондент приводит следующий эпизод: однажды из деревни, расположенной севернее С., немецкому штабу сообщили, что партизаны ежедневно нападают на расквартированных в этой деревне солдат, убивают их и угрожают повесить назначенного немецким командованием старосту деревни. Когда в этой деревне производилось из"ятие продовольствия для германских солдат, партизаны налетели на деревню и убили двух германских солдат и унтер-офицера. Для ликвидации партизан был послан отряд «СС», который пытался окружить лес, где засели партизаны. СС-овцы ворвались в избу лесничего, в которой, по их сведениям, находился штаб партизанского отряда. Однако захватить никого не удалось. Партизаны . ("Красная звезда", СССР)

21.02.42: Немецкая газета «Гамбургер фремденблатт» поместила статью одного из главарей отрядов «СС» Фрица Карстенса, который признает, что советские партизаны не дают житья оккупантам. «Наш горький опыт, - жалуется Карстенс, - показывает, что во всех оккупированных областях после отступления советских войск создавались нелегальные группы. Партизаны часто уничтожают германские склады продовольствия, сырья, а также ». ("Красная звезда", СССР)

ДЕКАБРЬ 1941 :

04.12.41: Немецкое командование пыталось об"яснить отступление гитлеровских войск из Ростова тем, что им пришлось повернуть обратно специально для наказания гражданского населения, нападающего на тылы немецкой армии. Бегство фон Клейста в таком об’яснении должно было выглядеть как карательная экспедиция, при чем в ее составе оказалось что-то около 6 немецких дивизий. Смехотворно неумное это «об"яснение» имело целью скрыть крупное поражение, понесенное немцами под Ростовом. Само собой разумеется, что скрыть этот факт немцам не удалось, а составленное впопыхах неосмотрительное заявление о «причинах» оставления Ростова сыграло с ними плохую шутку…

Американская «Вашингтон пост» по этому поводу пишет: «Если поверить утверждениям нацистов о том, будто они эвакуировали Ростов из-за действий партизан, то получится, что они настолько ослабли, что не могут справляться с партизанами»... Лондонская «Таймс» пишет, что версия о партизанах «в качестве об’яснения отступления, конечно, ложь», но сама по себе она представляет «более страшный и убийственный приговор из собственных уст, чем что-либо, выставленное прежде против немцев».

Так случилось, что немецко-фашистские захватчики помимо своей воли рассказали всему миру о той тщательно скрываемой и умалчиваемой ими войне, которая бушует на захваченных советских землях, в . ("Известия", СССР)

21.11.41: Выходящая в Бельгии немецкая газета «Брюсселер цейтунг» поместила статью, в которой отражен страх нацистов перед советскими партизанами.

Газета негодует по поводу того, что «законные методы войны» не нравятся большевикам, которые сражаются яростно, и что «на борьбу встало все гражданское население». Нам придется, заявляет газета, усилить борьбу с партизанами.

Нацистский листок жалуется также на упорство бойцов Красной Армии. «Противника на Востоке нельзя сравнивать с другими солдатами, с которыми пришлось сражаться германской армии», - говорит газета, сетуя на «ярость русских солдат в бою».

Особенно не нравятся нацистской газете перспективы зимней войны в условиях непрерывной активной деятельности партизан. «Противник хочет, - плачется газета, - чтобы немцы не сидели без дела зимой. Советам, которые привыкли возвеличивать подвиги партизан во время гражданской войны, не трудно будет исполнить ». ("Правда", СССР)

07.10.41: Швейцарская газета «Националь цейтунг», комментируя положение на Восточном фронте, отмечает стойкость и организованность сопротивления советских войск. Эта стойкость советской армии, пишет газета, подчеркивается даже в рассказах многих немцев, участников этой войны. Вполне понятно поэтому, что «моторизованные крепости», как немцы называют в своих сообщениях танки, могут продвигаться вперед только ценой огромных усилий и тяжелых потерь. Германские газеты заполнены длинными списками погибших танкистов и солдат моторизованных войск.

Газета называет борьбу советских частей в тылу противника и борьбу партизан своего рода малой войной, в которой принимают участие не только мелкие партизанские отряды, но и целые воинские части.

Советская армия показала свою твердую и бесповоротную решимость лишать надвигающегося врага абсолютно всего. Главную же роль, однако, играет готовность советской армии не уступать врагу, в каком бы положении ни оказывались советские войска. Каждый район, каждый дом, каждая стена используются при организации обороны. В результате этого немцы несут огромные потери. Рассказы самих немцев об отдельных эпизодах войны лишь подтверждают бесстрашие советских солдат и упорство советского сопротивления. Уроки войны на Восточном фронте весьма поучительны. Они показывают, какое огромное значение имеет такой фактор, как «психология солдата».

14.09.41: Германская газета «Фелькишер беобахтер» поместила статью «Лик войны на востоке», в которой признает, что германская армия натолкнулась на Восточном фронте на неожиданные трудности.

«Здесь, - пишет газета, - в действительности все оказывается иначе, чем мы себе представляли. В этом походе германский солдат оказывается как бы перенесенным в другую часть света, на другую планету, причем это следует понимать отнюдь не только в географическом смысле. Причиной тому являются люди, живущие этой стране».

Газета горько сетует на то, что во время боя на поле брани «большевистские бойцы продолжают драться даже тогда, когда они находятся в самом трудном положении. Так ведут себя не только крестьяне, одетые в форму, но также и командиры».

Образ действий этого противника нельзя предусмотреть. Немецкие солдаты давно привыкли к тому, что на 100 километров в тылу может оказаться фронт. Каждый обозник должен иметь под рукой ружье или автоматический пистолет. Даже находящиеся вдали от фронта высшие штабы ночью выставляют караульных, как на передовых позициях. Особую главу составляет описание, какие лишения германскому солдату пришлось терпеть и какие задачи решать. Не удивительно, говорит газета, если солдат ругает крепкими словами «доморощенных стратегов», не довольных ходом операций . ("Правда", СССР)

09.08.41: Газета «Таймс оф Индия» в недельном обзоре военных действий отмечает, что германские фашисты встретились с большими затруднениями, которых они не предвидели. Партизанская война, уничтожение советскими войсками при отступлении всех материалов, эффективные контрудары советских танков - все это создает такие затруднения, которые вызывают беспокойство у германского командования.

Газета «Трибюн» в обстоятельной статье также отмечает, что немцы находятся в очень затруднительном положении. Красная Армия, пишет газета, показала не только доблесть, но и хорошую выучку.

Кроме того, русские развернули партизанскую войну. Дезорганизованные и поставленные в невыгодное положение немцы проклинают русских. Они называют тактику русских дьявольской. Когда дьявол начинает называть политику другого дьявольской, то легко можно представить, до какого бедственного положения он доведен.

Для поддержания своих очень потрепанных на восточном фронте войск немцы отозвали даже несколько дивизий из Ливии. Немецким воздушным силам так же нанесены серьезные потери. Для их усиления переброшены самолеты с западного фронта. Германская армия завязла. Приближается зима с ее страшным кнутом, чтобы . ("Правда", СССР)

ИЮЛЬ 1941 :

30.07.41: Среди штабных документов, захваченных при разгроме одной вражеской части, оказались полевые газеты, содержание которых проливает свет на то, что делается в фашистском тылу. По материалам, помещенным в этих газетах, можно ясно представить себе, как напуганы фашисты ростом партизанского движения.

В полевой газете «Блюхер» (№ 6), издающейся для одного из танковых соединений, подробно сообщается о партизанских методах борьбы, применяемых красноармейцами и населением. Один офицер, между прочим, пишет: «В походе мы должны были проехать через 20 деревень. В каждой деревне нас обстреливали красные снайперы, засевшие в крестьянских избах. Они стреляли в нас и тогда, когда мы переезжали из одной деревни в другую».

В каждом номере этой газеты помещены сообщения о нападениях партизан на регулярные немецкие части. В № 9 от 4 июля сообщается, что в лесу партизаны напали на группу немецких связистов и убили офицера. В следующем номере газеты подробно описывается бой между партизанской группой и немецкой квартирмейстерской частью.

Судя по материалам, напечатанным в полевых газетах, фашистское командование весьма озабочено также партизанскими действиями гражданского населения. Та же газета «Блюхер» в номере от 9 июля приводит ряд случаев порчи железнодорожных линий, поджога складов, уничтожения посевов и т.д.

В другой фашистской газете «Губенер Цейтунг» напечатана большая корреспонденция о партизанских действиях населения города Д., начатых после занятия его фашистами.

Фашистский военный корреспондент пишет: «Ночные уличные бои со снайперами становятся обычным и повседневным явлением. Но и это не все. Среди бела дня здесь гремят выстрелы из-за угла, с чердаков, из окон. Каждый житель, которого мы встречаем на улице, каждая женщина, которая как будто кланяется нам, - все они могут в любую минуту исчезнуть в лабиринте узеньких переулков и маленьких домишек, взять оружие и начать стрелять в нас из засады. И они это делают! Делают даже теперь, хотя город уже в течение нескольких дней находится в наших руках».

Далее военный корреспондент описывает, как, проезжая по улицам города на мотоцикле, он все время подвергался обстрелу со всех сторон. Из всего сказанного газета делает следующий вывод: «Новым для нас является применяемый противником средневековый способ ведения войны из-за угла, во дворе и на улице. Войну эту ведут мужчины и женщины, не носящие военной формы, так что борьба ведется мирным, ». ("Красная звезда", СССР)

13.07.41: Газета «Дагенс нюхетер» опубликовала статью известного шведского военного публициста полковника Братта, посвященную партизанской войне в тылу немецких войск. Автор пишет: «Все говорят о том, что русские ведут партизанскую войну дьявольски искусно. Формально тут возражать не приходится: партизанская война, проводимая солдатами, одетыми в форму, не противоречит «праву войны». Русский солдат оказался способным к партизанской войне, требующей индивидуальных действий. Немцы подчеркивают, что «малая война», ведущаяся за линией основного фронта, тяжела, жестока, и приносит огромные потери. Из статей, опубликованных в русской печати, видно, что русские партизаны используют в качестве укрытия хлебные поля. Можно себе представить, каких усилий стоит немцам очистить русские поля и леса от вооруженных винтовками и пулеметами партизан».
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
(Спецархив)
("Красная звезда", СССР)
("Известия", СССР)

Воспоминания о войне и оккупации жителей суражской деревни Гудовка (записал Дмитрий Карпов)

Сижу в крохотной кухоньке супругов Пивоваровых. Слушаю их рассказ и никак не могу сообразить, почему и Лидия Яковлевна, и Иван Дмитриевич, которым в 41-м было по десять лет, убеждены, что немцы оказались у их дома чуть ли не через пару недель после 22 июня. Из-вестно ведь, что Брянщина была оккупирована только осенью сорок первого. И только потом понимаю, почему таким коротким кажется им тот первый этап войны.

Радио в деревне не было, телефона тоже. Дороги плохие, да и не до разъездов было - целыми днями колхозники пропадали в поле. О нападении «германца» гудовцы узнали толь-ко через несколько дней, когда из Суража при-ехали за мужиками военкоматовские команди-ры. Всех даже забрать не успели, только пер-вые призывные возраста. О фронтовых делах сведения доходили обрывочные, через третьи руки. А потом по пустым прежде проселкам вдруг хлынули потоки отступающих красноар-мейцев. От них и узнали, что пал Киев. Вот когда война реально заглянула в деревню.

Слушаю о том, как пронеслись немецкие мотоциклисты, а «с Белоруссии» все шли и шли окруженцы, выпрашивая хоть какую-нибудь, даже рваненькую, гражданскую оде-жонку, чтоб, переодевшись, избежать плена. Как делились с ними немудреной крестьянской едой. И здесь, как в сотнях других мест, наши танкисты топили в болотах свои танки, остав-шиеся без горючего, а семьи деревенских коммунистов никто даже не пытался эвакуи-ровать, и они, не зная, что делать, остались по домам. Пока быстро появившиеся после прихо-да немцев староста, которого в Гудовке называ-ли почему-то бургомистром, и полицаи не сда-ли их своим хозяевам. И ведь не было среди предателей пришлых - свои же соседи.

Как наши вернулись, их всех посадили как пособников, - говорит Иван Дмитриевич. - А батьков наших сразу же на фронт погнали. И побило их под Могилевом. Немец там здо-рово укрепился. Много мужиков наших там по-гибло. А этих, я считаю, от войны просто спря-тали в лагерях. Они потом все домой пришли. Мы их всех знаем...

И партизаны появились. Вот тут и пора-зила меня фраза, оброненная Лидией Яковлев-ной: «Мой младший брат их сначала боялся больше, чем немцев». Как же так? Начинаю расспрашивать мою собеседницу и узнаю при-чину.

Оккупанты вначале не зверствовали. Появлялись днем из соседнего Душатина, где у них был «куст», забирали тех, кого показывали их помощники, и уезжали. Те продовольственные поставки, которые они требовали, тоже не от-личались от довоенного крестьянского «оброка». Даже наших пленных солдат, кто родом из этих мест был, вначале по домам отпускали. Это уж потом, когда партизаны их доставать стали да когда на фронте дела не заладились, фаши-сты озлобились.

А партизаны приходили ночью. Их надо было накормить и с собой продуктов дать. До сих пор Лидия Яковлевна с горечью вспоми-нает, как без церемоний могли некоторые «народные мстители» забрать стаканчик соли - величайшую ценность по тем временам. Со-лью можно было разжиться только в городе, продав что-нибудь из выращенного в своем хо-зяйстве. Кроме того, не забывали партизаны и об изменниках. Убивали немецких при-служников и жгли их хаты. Вот ребенок и бо-ялся ночной стрельбы, криков да зарева пожа-ров.

Так и повелось: ночью партизаны прихо-дят разбираться с теми, кто сотрудничал с нем-цами, а днем оккупанты приезжают за теми, к кому по-дружески заглядывали гости из леса. Правда, не всегда соседи доносили друг на дру-га. Иногда и жизнью рисковали ради односельчан.

Вот к нам Соня часто заходит, - Лидия Яковлевна кивает головой в сторону окна. - Ей тогда три годика было. Батька в партизаны ушел, а матка ее, Лекса, с ней дома осталась. Полицаи и пошли ее забирать, ей об этом люди забежали сказать. Заметалась она. Доч-ку в ночевке (долбленое деревянное корытце) схватила - и к соседям: спасите Христа ради. В руки им пихнула, а сама в огород и повалилась в картошку. Бежать ноги от страха не держали. А те пришли, все обшарили. В огород вышли, а там вдали кто-то бежал к овину. Полицаи туда и припустили. Потом вернулись и по соседям; куда, мол, подевалась эта сучка партизанс-кая? И к той соседке зашли. А та ни жива ни мертва. Своих детей под пули подставлять! Но Соню не выдали. Запихнули в ночевке под печь, загородили. Молились: лишь бы не закричала.

А та себе спит там спокойненько. Не нашли ее. Остались они с матерью живы. В лесу потом прятались, пока наши не пришли.

Но не всем так везло. Страшным был рассказ моих собеседников о партизане Пискуне. Так и не знают, фамилия это или прозвище - Пискун да и Пискун.

Когда его семью забрали как партизанскую и угнали «на Унечу», Пискун оказался в городе и принял казнь страшнее, чем смерть. Он ви-дел, как палачи убили его детей и жену и сбро-сили в ров вместе с другими казненными. А маленькой дочке нелюдь во вражеском мунди-ре просто сломал ударом о колено позвоночник...

Пискун вернулся домой и вырезал весь род того предателя, который выдал его се-мью, - всех, вплоть до троюродных племян-ников. В деревнях в то время почти все род-ственники жили рядом. Пивоваровы не осужда-ют партизана, хотя до сих пор в их словах скво-зит ужас перед тем кровопролитием, когда вспо-минают, как «страшно гнал Пискун свои кони» по гудовскому песчаному проселку, выследив дядю своего врага. Тот, заглянувший в их деревню погостить у знакомого, нашел здесь смерть.

А потом, с весны 43-го, оккупанты стали угонять в Неметчину подростков постарше. И шестнадцатилетнему брату Ивана Дмитрие-вича Федору пришлось уйти со своими по-годками в партизанский отряд, чтоб спастись от этой напасти. Семьям юных партизан тоже пришлось скрываться в лесах «на Белоруссии» до прихода Красной Армии. В деревне все знали, кто ушел «к русским». И полицаи знали - местные же. А службу свою они справляли до самого ухода своих хозяев.

Отступая, немцы на ходу разграбили то, что еще уцелело в Гудовке, часть домов «за-палили». Не все, правда, - спешили. Уцелев-шие жители, в том числе и Лидия Яковлевна с матерью, братом и сестрами, «хоронились» в окопах, вырытых на огородах от бомбежек.

А потом появились наши солдаты. Моя собеседница до сих пор с жалостью вспомина-ет, какие они были грязные, оборванные и смертельно уставшие. Но они дошли сюда и пошли дальше на запад. Чувства, переполняв-шие их тогда, Пивоваровым трудно даже выразить словами: «Это была страшная радость!»

В советских источниках их не упоминали. По крайней мере, для широкой публики, а не для профессиональных историков. Признавали даже существование послевоенного сопротивления бандеровцев, лесных братьев в Прибалтике и польских АКовцев, а про немцев - ни слова. И складывалось впечатление, что их не было. А они были. Естественно, нацистские. Правда, большую их часть составляли октябрята с ушками.

В мае 1945 года фашистская Германия подписала Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война закончилась, однако войска стран антигитлеровской коалиции по-прежнему несли потери (причем не год и не два, а вплоть до конца 60-х годов). Боевые действия продолжали члены подпольной организации «Вервольф».

Кто и как попал в немецкое партизанское движение? Были ли эти люди фанатиками, одурманенными двенадцатилетней нацисткой пропагандой, или невольными участниками, не сумевшими выбрать мирную жизнь? На эти и другие вопросы отвечает историк, автор книги «Вервольф. Осколки коричневой империи» Андрей Васильченко.

Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Эфир провели Виталий Дымарский и Дмитрий Захаров. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.

До осени 1944 года вести разговоры о том, что нужно создавать какую-то базу для того, чтобы обороняться от вошедших в Германию войск, считалось пораженчеством, едва ли не уголовным преступлением. В лучшем случае все операции рассматривались как мелкие диверсионные вылазки. Когда же к концу 1944 года стало ясно, что вступление войск союзников на территорию Германии является всего лишь вопросом времени, начались хаотические попытки создать некое подобие диверсионной армии. В итоге основная задача была возложена на рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Тот решил поручить это задание полицейским частям, а именно «Бюро Прютцмана». В свою бытность обергруппенфюрер СС Ганс-Адольф Прютцман отличился похожими кровавыми действиями на оккупированной Украине. Полагали, что он лучше других разбирается в партизанах, поскольку сам с ними боролся.

В это время у диверсанта № 1 Отто Скорцени возникло чувство ревности, и он сделал все возможное, чтобы саботировать организацию движения «Вервольф», полагая, что в определенный момент сам возглавит диверсионную армию. Весь этот раздрай привел к тому, что немецкое партизанское движение оказалось не готово к встрече с противником: не была разработана тактика, не были подготовлены кадры, базы создавались в спешном порядке.

Но тем не менее после мая 1945 года «вервольфы» продолжали проводить свои операции. Что это? Некая «дикая армия», «дикое войско»? Здесь воедино смешались несколько факторов. Во-первых, это реакция местного населения, особенно национальных окраин, которые на протяжении столетий гуляли от страны к стране. Это Силезия, Судеты, Эльзас, Лотарингия. То есть когда появлялись новые власти, происходило, что называется, «дикое выселение» немцев. То есть советские власти пытались создать определенный барьер, то же самое делали французы, и это вызывало недовольство местного населения, которое, естественно, волей-неволей пыталось как-то сопротивляться, в том числе и вооруженным путем.

Второй составляющий компонент - это остатки частей вермахта. Особенно ярко это было выражено на Западном фронте. Дело в том, что союзники пытались захватить максимум территории. В итоге они прибегали к очень пагубной для них тактике - пытались повторить блицкриг, танковые клинья, но у них не было необходимого количества моторизированной пехоты. В результате между танками и пехотой возникали огромные разрывы, едва ли не в десятки километров. И вот в этих разрывах вполне себе спокойно, привольно чувствовали остатки частей. Некоторые писали, что в тот момент вермахт на Западном фронте вообще превратился в кучу небольших партизанских отрядов. О чем говорить, если армия Венка спокойно ходила по западным тылам. Это не батальон, не рота - это целая танковая армия. Вот в результате этого так называемый «кляйнкриг», то есть небольшая партизанская война, тоже причислялся союзниками и нашими советскими частями к вермахту.

Рейхсюгендфюрер Артур Аксман (слева) и выпускники «Гитлерюгенда»

И еще был план Артура Аксмана, главы «Гитлерюгенда», который предполагал мобилизацию молодежи для создания целой сети партизанских отрядов и диверсионных групп. Кстати, Аксман - единственный из всех нацистских бонз, кто уже в 1944 году не просто подумывал об оккупации Германии, а начал активно к ней готовиться. Более того, он даже пытался выбить финансирование.

Дело в том, что «вервольфы» из молодежной среды, из состава «Гитлерюгенда» (в ополчение входили не только подростки, были и вполне зрелые функционеры), получали изрядное финансирование, исчисляемое миллионами рейхсмарок, и после установления оккупационной власти должны были создать свой собственный бизнес - транспортные компании, что позволило бы им действовать мобильно. То есть фактически создавалась широко разветвленная подпольная организация, которая имела собственное финансирование, причем не какое-то условное, а достаточно крупное. И провал этой организации был связан с тем, что экономическое крыло, в определенный момент достаточно неплохо обустроившееся, стало опасаться военизированного крыла молодежных «вервольфов», которые, естественно, ставили под угрозу их благополучие. Им вовсе не хотелось заканчивать свои дни в тюрьме или у стенки.

Что касается количественного состава «Вервольфа», то установить точную численность ополчения достаточно сложно. По крайней мере это не десятки людей, речь идет о нескольких тысячах. Преобладающее действие - это все-таки западная и южная территории Германии. Основная часть «вервольфов» сосредоточилась в Альпах. Дело в том, что вынашивался план создания Альпийской цитадели, которую союзникам (Альпы доставались в основном американцам) предстояло брать достаточно долго. То есть в итоге Альпы служили отправной точкой для создания, условно говоря, Четвертого рейха.

На Восточном фронте (имеется в виду территория Германии) «вервольфы» выступали небольшими группами по 10 - 15 человек. В основном это были спорадические, несерьезные отряды, которые достаточно быстро вычислялись и зачищались. Тут нельзя списать со счетов опыт органов НКВД, и, конечно, то, что у нас все-таки существовал сплошной фронт, а не некие клинья, как у наших западных союзников.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер (слева) и обергруппенфюрер Ганс-Адольф Прютцман. Украина, 1942 год

Первая вылазка «Вервольфа» состоялась в сентябре 1944 года против наступавших частей Красной армии. По сути, это была классическая диверсионная деятельность, ничем не отличавшаяся от предыдущих диверсионных групп за исключением того, что она уже осуществлялась в рамках «Вервольфа». В итоге было взорвано два моста. Однако эту группу достаточно быстро вычислили и ликвидировали. В данной ситуации у советской армии никаких сантиментов не было, впрочем, как и у западных союзников.

Кстати, тема взаимоотношений местного населения и оккупационных властей, которая вольно или невольно связана с темой «вервольфов», тоже очень интересна. Мы уже говорили о том, что национальные окраины Германии достаточно долго кишели отрядами (условно назовем их «вервольфов»), но в большинстве своем это было вызвано жесткой политикой. И самое парадоксальное, что советская оккупационная политика не была самой безжалостной. Если посмотреть на то, что делали американцы или французы, то действия Красной армии и советских оккупационных властей не были столь ужасны. С этим, кстати, связано то, что в советской зоне оккупации с проблемой «вервольфов» удалось справиться достаточно быстро, за исключением нескольких случаев, которые, в частности, связаны с Судетами и Силезией. Дело в том, что там предпринимались массовое выселение и депортация немцев, и часть из них совершала набеги обратно. Мотивации были самые разные: личная месть, необходимость забрать имущество и так далее.

Если говорить про французов, то они вообще оказались в очень сложном положении. Дело в том, что Франция была одной из немногих стран-победительниц, которая перед этим войну Германии все-таки проиграла. Поэтому, как следствие, французские оккупационные власти откровенно мстили немцам, несмотря на то, что они не знали таких зверств, какие были, допустим, в Белоруссии и на Украине. Эту месть, жестокие действия никто не скрывал. Существовали официальные заложники, чего, кстати, не было в советской зоне оккупации. И вот эти действия вызывали недовольство местного населения, что рано или поздно приводило к появлению таких самостийных отрядов, которые автоматически зачислялись в «Вервольф».

Что касается Восточной Пруссии, то таких крупных диверсионных действий как в западной области Германии там не было. Это связано с некими эффективными мерами гражданской политики. В чем различие между западными и советскими войсками, когда они вступали на территорию Германии? В официальной установке, пусть и не всегда разделяемой. Советские войска освобождали германский народ от фашизма, западные союзники - от немцев. И во втором случае не делалось никаких различий между социал-демократами, антифашистами, просто гражданским населением, которое сочувствовало нацистам. Можно привести пример, который, возможно, сегодня покажется жутковатым. Летом 1945 года в Кельне англо-американцами была достаточно жестко, даже жестоко, разогнана антифашистская демонстрация из узников концентрационных лагерей. «Просто боялись любого скопища народа», - подумают многие. Союзники вообще боялись любой активности у немцев. Немец - он в любом качестве враг, даже если он коммунист или социал-демократ.

И с этой точки зрения советская оккупационная администрация куда активнее сотрудничала с немцами. И создание ГДР в 1949 году, и фактическая передача власти немцам в 1947 году, естественно, под патронажем, - в американской и французской зоне оккупации были просто немыслимыми явлениями.

Комендант Берлина Николай Берзарин беседует с трюммерфрау, 1945 год

Раз уж мы затронули послевоенную страницу истории, то отметим, что если поначалу основная деятельность «вервольфов» заключалась в военном противостоянии, то есть в попытке остановить наступающую Красную армию, равно как и армии союзников (кстати, достаточно наивно полагать, что такие небольшие отряды могли это сделать), то где-то в 1945 - 1946 годах это были мелкие вылазки, в основном сводившиеся к подрыву мостов, обрезанию линий связи, убийству отдельных милиционеров. Есть интересная статистика, которая говорит о том, что в 1946 - 1947 годах по процентному соотношению от рук «вервольфов» больше страдали польские и чешские милиционеры, нежели одиночно стоящие советские солдаты.

Если говорить о каких-то крупных акциях конца войны и послевоенного периода, то следует вспомнить убийство бургомистра Аахена Франца Оппенхофа, назначенного на этот пост американцами. Весь парадокс заключался в том, что Оппенхоф настаивал на активном привлечении немцев к работе в администрации, даже несмотря на то, что они в свою бытность являлись членами нацистской партии.

Согласно американским и английским источникам, убийство генерала Берзарина, коменданта Берлина, - тоже не что иное, как акция «Вервольфа»; у нас - автомобильная катастрофа. Не исключены ни первая, ни вторая версии, но все-таки отметим, что развалины Берлина, коими он являлся летом 1945 года, были просто созданы для диверсионных вылазок.

Мы уже говорили о том, что «Вервольф» был обращен не только против союзнических и советских войск, но и против самих немцев. Одной из функций организации было устрашение местного населения. Тут можно приводить массу примеров того, как расправлялись на территории, еще подконтрольной нацистам, с паникерами и пораженцами. Был один парадоксальный случай, когда в одном небольшом городке местный бургомистр попытался скрыться от наступающих советских частей и был выловлен «вервольфами», теми самыми, которых он сам набирал в команду, выполняя приказ сверху.

Насколько известно, в период создания «Вервольфа» подростков активно вооружали фаустпатронами. Существуют записи, свидетельства того, что юные партизаны доставляли достаточно много головной боли нашим танкистам, и не только нашим. Поймай солдат «вервольфа» - у него сразу же возникала дилемма: как его воспринимать - как ребенка или все-таки как нацистского пособника? Естественно, были и расправы с подобными злоумышленниками (не только с нашей стороны, но и со стороны союзников), и попытки переломить стереотипы молодежи в отношении новых властей, тем более когда стало понятно, что все это не хаотическое движение, а за этим стоят некие силы.

После войны, где-то до конца 1946 года, «вервольфы» действовали в центральной Германии. На окраинах их вылазки продолжались еще год, до конца 1947 года. А самое долгое, где они просуществовали, - это Южный Тироль - германоязычная территория, которая отошла к Италии. Здесь «вервольфы» воевали до конца 60-х годов.

Немногие знают, но советская историография грешила тем, что значительно преуменьшала степень сопротивления со стороны германского населения. Но все-таки следует отдать должное тем, кто работал с советской оккупационной администрацией. Эти люди не опирались исключительно на насилие, все-таки были некоторые меры социального воздействия. В частности, работа с немецкими антифашистами. За исключением британцев, американцы, канадцы, французы опасались делать это, подозревая, что среди антифашистов затесались тайные агенты «Вервольфа», которые пытаются влезть в новую администрацию для того, чтобы использовать свое положение для продолжения диверсий и террора. Примеры этому, кстати, были. Был выявлен некий «вервольф» Ярчук, польский фольксдойче, которого даже пытались в силу очень лояльного отношения назначить бургомистром одного небольшого города. Но потом выявилось, что он, оказывается, был специально заслан «Вервольфом». То есть к антифашистам у западных союзников было достаточно осторожное отношение, потому что они в любой попытке социальной и политической активности видели немецких партизан.

Вспоминается заметка, в которой призывалось не вступать в отношения с немецкими девушками. Мотивировалось это тем, что женщины специально будут заражать американских солдат сифилисом, дабы помогать деятельности «Вервольфа», организации, в которой состоят ее брат, ее сын и так далее. То есть американцы и англичане достаточно серьезно относились к этой угрозе. Почему? Потому что ничего не могли ей противопоставить. Они не имели практики ведения партизанской войны и противодействия ей. Некоторый опыт был у французов, но, опять же, этот опыт был связан с городской средой, не с руинами. Французское сопротивление действовало в совершенно других условиях.

Адольф Гитлер приветствует юношей из «Гитлерюгенда». Берлин, 1945 год

Что касается основной тактики «вервольфов», то она была до ужаса примитивной: партизаны закапывались в бункер (будь то лесная сторожка, пещера, какое-то другое укрытие), пропускали передовые части «вражеских» войск вперед и после этого наносили удар в тыл. Естественно, в данных условиях их достаточно быстро выявляли и ликвидировали.

А вот оружием «вервольфов» снабжали централизованно. Единственное, что успели сделать немецкие власти, - это создать огромные тайные склады, которые выявляли чуть ли не до середины 50-х годов. В последний момент, когда нацисты уже понимали, что скоро все рухнет, они наделали такое количество запасов, что ими можно было снабдить не одну армию. Поэтому в мае 1945 года у «вервольфов» были и отравляющие вещества, и несколько видов взрывчатки, и специальные баллоны для отравления источников воды. А уж об автоматах, гранатах, стрелковом оружии и говорить просто не приходилось.

Ну, и напоследок несколько слов о судьбе «Вервольфа». Большую часть диверсантов вылавливали, и поскольку они не попадали под действие Женевской конвенции, не являлись военнопленными, их расстреливали на месте. И только в особых случаях, как уже говорилось, с подростками, все-таки пытались вести некую работу.