Главная » Частный дом » Красовался восток огнеликий. Анализ стихотворения Николая Рубцова «Журавли

Красовался восток огнеликий. Анализ стихотворения Николая Рубцова «Журавли

Евгений Васильевич ВАСИЛЕНКО - учитель русского языка и литературы средней общеобразовательной школы при Посольстве РФ в КНДР (г. Пхеньян).

«Журавли» Николая Заболоцкого и Николая Рубцова

О динаковое название двух стихотворений, принадлежащих перу разных авторов, конечно, только повод для их сопоставительного анализа. Однако между «Журавлями» Николая Заболоцкого и Николая Рубцова есть невидимые, но прочные и легко нащупываемые нити, связывающие их воедино в восприятии людей, чутких к поэтическому слову.

Следуя универсальному пушкинскому определению поэзии как “союза волшебных звуков, чувств и дум”, стоит прежде всего обратить внимание на звуковую организацию стихотворений.

Торжественность и неторопливая размеренность звучания «Журавлей» Заболоцкого достигается четырёхсложным размером - пеоном первым, встречающимся в двух начальных строфах. Заданная тональность усилена аллитерациями “дл инн ым треугол ьн иком л етел и”, “вёл вожак в дол ин у изобил ья // Свой н емн огочисл енн ый н арод”, передающими величественно-плавное движение птиц в небе.

Рубцовские «Журавли» написаны очень редким для поэзии ХХ века размером - пятистопным анапестом. Он придаёт стихотворению особую, характерную для всей рубцовской лирики плавность, завораживающую читателя. Исследователи отмечают “мелодическое колебание психологического рисунка” , пишут, что “самый ритм стиха у Рубцова всегда приглушён, размыт, словно все ударные звуки куда-то исчезли, уступив место плавной и тихой мелодии, струящейся, как вода, меж редко поставленных слов” . Графически пятистопный анапест рубцовского стихотворения воплощён в длинных строках стихов, раскинувшихся от левого до правого края страницы и невольно ассоциирующихся у читателя с широким размахом журавлиных крыльев.

Для Рубцова, почти не пользовавшегося словами, передающими яркие цвета (родной поэту русский Север к этому не очень-то располагал), кажется почти невероятным употребление в первом же стихе «Журавлей» эпитета “огнеликий”, да ещё и в соседстве с глаголом “красовался”. Впрочем, эта кажущаяся излишней “красивость” уравновешена, во-первых, суровым и почти прозаическим началом стиха (“меж болотных стволов”), во-вторых, “рыданьем” и “улетающим плачем” журавлей, наконец, точно схваченной неброскостью северного пейзажа в октябре (“и забытость болот, и утраты знобящих полей”), не говоря уж о состоянии сиротеющей души героя в финале стихотворения. Однако этот яркий сполох метафоры на фоне скупого на краски пейзажа не пропал даром: он уже задал ту высоту торжественного и одновременно тревожного звучания, которая будет сохранена до конца рубцовского стихотворения.

Рубцов вообще всегда с особой любовью и болью писал о птицах: ласточка ли это, рыдающая над выпавшим из гнезда птенцом (“Ласточка! Что ж ты, родная, // Плохо смотрела за ним?”), замерзающий ли, но не сдающийся воробей (“А гляди, не становится вредным // Оттого, что так плохо ему…”), болотная ли птица, жалобному крику которой внимает герой, гонимые ли снегом журавли (о журавлях, заметим, он писал наиболее часто). Да и лирический герой Рубцова в разные моменты своей непростой судьбы сравнивает себя с птицами: “И быстро, как ласточка, мчался я в майском костюме // На звуки гармошки, на пенье и смех на лужке…”, “Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица, // Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!”, “Словно ворона весёлая, // Сяду опять на забор!”. По воспоминаниям Виктора Коротаева, сам Рубцов - жестами, обликом, поведением - напоминал птицу: “А жил он действительно как птица. Засыпал там, где заставала ночь <…> лёгок был на подъём и неутомим в бесконечных перелётах с места на место. И питался как птица. Бывало <…> тюкнет зёрнышко-другое - и в сторону. И берёт в руки гармонь или гитару. Словно боится набить зоб втугую, чтоб не стесняло дыхания при пении…”

Умиротворённая торжественность начальных строф «Журавлей» Заболоцкого даёт возможность ощутить тихое восхищение поэта птицами. Оно передано и почти гоголевской гиперболой “Вытянув серебряные крылья // Через весь широкий небосвод”, и самим эпитетом “серебряные”, и метафорой “утопая в небе”, и уподоблением журавлей людям: “к берегам отеческой земли” вожак ведёт не стаю, а “свой немногочисленный народ”. В журавлях для Заболоцкого воплощена “частица дивного величья”, объединяющего в себе “гордый дух, высокое стремленье, // Волю непреклонную к борьбе” и ту первозданную красоту, перед которой можно замереть в восторге, но которую объяснить и понять нельзя.

И у Рубцова журавли наделены дивной способностью: “до конца выражать” своими “небесными звуками” и полётом то, что выразить невозможно, - душу человека: “Всё, что есть на душе, до конца выражает рыданье // И высокий полёт этих гордых прославленных птиц”. Эпитеты “высокий” и “гордых” в последнем стихе, словно взятом из гимна журавлям, тоже делают очевидной перекличку с Заболоцким.

Первым знаком надвигающейся на журавлей беды в стихотворении Заболоцкого является союз “но”, противопоставляющий третью и четвёртую строфы первым двум. Плавно, мягко звучащие глаголы и глагольные формы первых двух четверостиший (“вылетев”, “летели”, “утопая”, “вытянув”, “вёл”) сталкиваются с экспрессивной жёсткостью глаголов четвёртой строфы: “ударил”, “вспыхнул”, “погас”, “обрушилась”. Антитезой “серебряным крыльям” журавлей выступает “чёрное зияющее дуло”, поднявшееся из кустов. То, что стрелявший из ружья (как и само ружьё) не виден, не показан, обезличен, придаёт совершившемуся зловещий метафизический, почти демонический оттенок. Масштаб совершившейся трагедии передан пронзительной метафорой:

И частица дивного величья
С высоты обрушилась на нас.

Очень важно это “на нас”. Поскольку лирический герой в стихотворении Заболоцкого отсутствует, то “на нас” значит только одно - на людей. На всех нас, людей, обрушилась “частица дивного величья”, полное высокого стремленья “сердце птичье”, разорванное лучом огня, бессмысленно и бездарно отнятая жизнь… “Быстрый пламень вспыхнул и погас…” - это ведь и метафора скоротечности жизни, в том числе и человеческой. По Заболоцкому, “человек и природа - это единство, и говорить о каком-то покорении природы может только круглый дуралей”. “В нашем быту, - категорично заявляет поэт, - это выражение «покорение природы» существует лишь как рабочий термин, унаследованный из языка дикарей”.

Суровым реквиемом по погибшему вожаку звучит пятая строфа стихотворения Заболоцкого. Траурно звучит аллитерация, усиленная сравнением:

Два кр ыла, как два огр омных гор я,
Обнял и хол одную вол ну.

Боль потери и отчаяние скорбящих по собрату журавлей передана окающим воем ассонанса и мощным рычанием сонорного:

И, р ыданью гор естному втор я,
Жур авли р ванули в вышину.

Высокая тоска природы, молчаливо оплакивающей погибшего сына, звенит в аллитерации финальных строк:

И з аря над ним образ овала
З олотого з арева пятно.

Рубцовские «Журавли» лишены трагических контрапунктов, присущих стихотворению Заболоцкого, однако это не снимает - при всей плавности ритма - напряжённо-тоскливого, тревожного их звучания. Оно прежде всего обусловливается “небесными звуками” журавлей, которые поэт определяет как “рыданье” и “улетающий плач”. Трижды в первых десяти стихах мелькнёт образ болота, а оно “в рубцовской символике имеет такое же «дурное» значение, как и в народной лирике” . Сама осень - пора появления журавлей - определяется поэтом как “предназначенный срок увяданья”, что усиливается грустными эпитетами “забытое” (болото), “знобящие” (поля), “сиротеют” (душа и природа).

Оба стихотворения несут в себе заряд поэтического обобщения, поднимающегося до символического уровня.

У Заболоцкого “гибель вожака перелётной стаи воспринимается как символ неизбежности смерти и такой же неизбежности, закономерности, восполнения жизни” .

Только там, где движутся светила,
В искупленье собственного зла
Им природа снова возвратила
То, что смерть с собою унесла:
Гордый дух, высокое стремленье,
Волю непреклонную к борьбе -
То, что от былого поколенья
Переходит, молодость, к тебе.

Это “выражение мысли о вечной деятельности природы, о преемственности поколений” .

Следует задержаться и ещё на одном мотиве трагической темы Заболоцкого. На него обращает внимание Игорь Волгин: “Журавли летят на Родину - и Родина встречает их огнём”. В контексте послевоенного времени (стихотворение датировано 1948 годом) и судьбы автора (им отмотан несправедливый срок на Колыме) эта аллегория звучит особенно зловеще.

У Рубцова журавли не только символизируют наступление осени (“Вот наступит октябрь - и покажутся вдруг журавли!”), не только протягивают невидимую нить с небес на землю, но и связывают воедино душу русского человека и душу русской природы.

Широко на Руси машут птицам согласные руки.
И забытость болот, и утраты знобящих полей -
Это выразят всё, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей…

По образному выражению Алексея Павловского, Рубцов “всей своей поэтической душой ласкал Русскую землю. Такого восторженно-тихого взгляда русская природа после Есенина уже не чувствовала на себе. То был поистине прощальный поцелуй русской Музы - тихий и горестный…”

Рубцовские журавли, наконец, соединяют историю и современность на просторах единого пространства, имя которому Русь: “Широко на Руси предназначенный срок увяданья // Возвращают они, как сказание древних страниц”. Неслучайно Юрию Селезнёву в первом стихе «Журавлей» слышится “музыкальная открытость, возвышающий простор”, который “сродни эпическому ладу древних поэм”

«Журавли» Николай Рубцов

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий…
Вот наступит октябрь — и покажутся вдруг журавли!
И разбудят меня, позовут журавлиные крики
Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали…
Широко по Руси предназначенный срок увяданья
Возвещают они, как сказание древних страниц.
Всё, что есть на душе, до конца выражает рыданье
И высокий полёт этих гордых прославленных птиц.

Широко на Руси машут птицам согласные руки.
И забытость болот, и утраты знобящих полей —
Это выразят всё, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей…
Вот летят, вот летят… Отворите скорее ворота!
Выходите скорей, чтоб взглянуть на любимцев своих!
Вот замолкли — и вновь сиротеет душа и природа
Оттого, что — молчи! — так никто уж не выразит их…

Анализ стихотворения Рубцова «Журавли»

Русская поэзия весьма символична, что связано, в первую очередь, с народными приметами, преданиями и легендами, которые красной нитью проходят через творчество большинства автором. Среди них – Пушкин и Лермонтов, Некрасов и Тютчев, Фет и Баратынский… Традиции русских классиков при всем жанровом и стилистическом разнообразии поэзии являются незыблемыми, поэтому символы в своем творчестве используют поэты 20 и 21 веков, одним из которых является Николай Рубцов.

В своем стихотворении «Журавли» он мастерски обыгрывает образ гордой и красивой птицы, которая у всех славян символизирует смену времен года . Прилет журавлей совпадает с началом весны, с ним связано поверье о том, что наступает время посевной. В то же время второй раз эти птицы дают о себе знать поздней осенью, когда собираются в клин, чтобы лететь на юг. И, как точно подмечает в своем стихотворении Николай Рубцов, прощальный журавлиный крик ассоциируется с приближающейся зимой, когда птицы возвещают «предназначенный срок увяданья».

Однако у этого символа есть и еще одно, исключительно славянское, значение. Журавлиный клин, взмывающий в небо, словно бы подводит черту под очередным жизненным этапом. Испокон веков на Руси, провожая этих гордых птиц на юг, крестьяне осеняли себя знамением, моля о том, чтобы дожить до весны, не погибнув от голода. Таким образом, люди словно бы прощались с миром, и их душевному состоянию вторил «улетающий плач журавлей».

Возможно, память об этой традиции, передаваемая на генетическом уровне из поколения в поколение, в свое время заставило Николая Рубцова с нетерпением и некой обреченностью дожидаться очередного октября, чтобы услышать, как его «позовут журавлиные крики». Не откликнуться на этот жалобный и полный тоски плач попросту невозможно. Как и повторить его либо передать словами, ведь журавли так же, как и люди, в этот момент прощаются с родными краями, потому что назад из теплых стран сумеют возвратиться далеко не все . И после того, как вдалеке затихает последний журавлиный крик, по мнению поэта, «вновь сироте душа и природа», готовясь к зимней спячке.

Стихотворение «Журавли» было написано Николаем Рубцовым в 1965 году, и по праву считается одним из ярчайших образцов философской лирики второй половины 20 века, напоминая всем нам о том, что человек является неотъемлемой частью природа, а значит – обязан жить по ее законам.

(.....Улыбнуло. Приспособленность Виктор проснулся, как обычно, по будильнику, в 6:00. "Почему, именно, хвост?" - с тоской подумал он, по привычке. Не найдя, как всегда, ответа, он побрёл в ванную. - Хвост свой подбери! - проворчала жена спросонья. - Опять в коридоре все половики в угол соберёшь! Виктор виновато улыбнулся, подобрал хвост, и пошёл умываться... ... Три года назад по всей Стране стартовала программа "Генетической приспособленности". Заполнив анкету на 123-х страницах, Компьютер определял, чего не хватает организму для большей функциональности в повседневной жизни. После обследования врачей и сбора всевозможных справок, включая справку из БТИ - тут-то она на кой ляд?! - малофункциональный организм отправлялся "на доработку". Многие отказывались, включая семью Виктора. Их их организмы устраивали. Но, как оказалось, добровольная программа "ГП", оказалась не такой уж и добровольной. Стали приходить штрафы за "неприспособленность", а один раз даже задержали и доставили в отдел, как "злостного неидущего в ногу со временем индивида". И вот, пожалуйста, хвост... Выйдя во двор, Виктор сразу прищурился от яркого летнего Солнца. - Привет, сосед! - раздался радостный голос сверху. Виктор поднял голову. Над ним, сверкая прозрачными стрекозиными крыльями, порхал сосед Пётр Семёнович с собачьим поводком в руках. После того, как у Семёныча появились крылья, иначе как "Стрекозёл" его за глаза никто не называл. В принципе, ничего не изменилось. Добавилось только "стре". Его не раз ловили на том, что он заглядывает в окна верхних этажей, но он, конечно же, всё отрицал. - Доброе утро, Пётрсемёныч! - улыбнулся натянуто Виктор. - А Вы чего так рано? С Тишкой прогуляться вышли? - Ага! - сверкнул золотыми зубами Семёныч. - Лапочка погулять захотел. "Лапочкой", к слову сказать, был здоровенный доберман с купированным хвостом. На хвост Виктора он всегда смотрел с завистью и тоской. Но, чуть что, норовил его пометить. Или укусить. - Вот мы с ним вчера... - начал было Семёныч, но Виктор, зная трёхчасовые монологи пенсионера, поспешил попрощаться. - Ну, иди... - обиженно проворчал Семёныч. - А я полечу! - неожиданно расхохотался он. - Понял шутку, почтальон? Ты - иди, а я - полечу! - пенсионера было не остановить, его смех был слышен даже когда Виктор свернул за угол. ... Виктор почтальоном не был. Он работал в курьерской службе, причём директором. После программы "ГП" дела, вроде как, даже в гору пошли, но Виктор всё равно ездил на общественном транспорте. Там, кстати, и пригождался хвост. Он давал дополнительную точку опоры, и можно было не держаться за поручни. Поэтому голосу, говорящему "Держитесь за поручни!" - Виктор всегда мысленно показывал язык. Один раз хвост даже выручил, когда его попытались ограбить. Вор просто запнулся за торчащий хвост, выронил выхваченный портфель, и, чертыхаясь, убежал. Других плюсов у хвоста пока не наблюдалось. В офисе Виктор сразу прошёл в свой кабинет, минуя секретаршу Дашу. "Даша-сплетница" - так её называли сотрудники. После участия в программе "ГП" у Даши увеличилось правое ухо. Раза в три. Теперь она слышала всё, о чём говорят даже в дальних уголках их большого офиса. На левом ухе, для симметрии, он сделала пластическую операцию. Был ещё Семирукий Сашка. Студент, хороший парень. Работал быстро, перекладывал бандероли и посылки, практически не вставая с места. Напоминал персонажа из старого фильма "Люди в чёрном-2". Но был посимпатичней и не курил. Володя-грузчик внешне ни чем не выделялся, но все знали, что у него два позвоночника. Поэтому он мог переносить посылки по 150 килограмм. Почти все гэпэшники в его фирме приносили пользу... А у него хвост... Виктор посмотрел новости про трёхногого футболиста нашей сборной, у которого сплелись ноги во время тренировки. "Как будто иначе могло быть" - хмыкнул Виктор - "Хоть три, хоть восемь, всё равно играть не умеют." В обед позвонила жена спросить, что приготовить на ужин, и попутно пожаловаться на сына. Игорёк был нормальным здоровым пятиклассником, и весьма активным, что в школе не очень приветствовалось в урочное время. В этот раз он просто по ошибке назвал Светлану Братиславовну - "Бронтозавровной". Виктор вздохнул: Бронтозавровна когда-то была его классным руководителем. У неё и в то время была уникальная способность "видеть спиной", а после участия в программе "ГП" у неё реально появился глаз на затылке. Пообещав поговорить с сыном, Виктор погрузился в работу... ... К дому он подходил, когда Солнце уже начинало садиться. Виктор остановился перед подъездом и невольно залюбовался небом. Послышалось знакомое стрекотание, и перед ним возник Пётр Семёнович. "Такой вид испортил" - с досадой подумал Виктор. - Смотри, что я придумал! - радостно крикнул сверху Семёныч. Из-за угла, вращая огромными лопастями, вылетел огромный квадрокоптер. Снизу квадрокоптера был привязан ремнями доберман Тишка. Он явно уже приспособился к своему новому амплуа в качестве пчелы. Он деловито подлетел к водосточной трубе, обнюхал её и - как без этого! - пометил свою территорию. "Хорошо, что коровы не летают!" - вспомнилось Виктору, что называется, "в тему". - Вот! - лыбился Пётрсемёныч. - Теперь на дачу будем с Тишкой летать! Тишка согласно гавкнул. - А машину я продал! На кой она мне теперь? - Пётрсемёныч махнул рукой - Ну, бывай, почтальон! Виктор с тоской смотрел, как они красиво улетали в закат, и единственный вопрос терзал его душу: "Почему именно, хвост?"... .

Журавли! Ни один поэт России не обращался так часто к образу журавлей в своих стихах и песнях, как Николай Михайлович Рубцов. Услышав это заветное слово, каждый русский человек, как бы, поневоле ищет в высоком небе летящий птичий клин.
Журавли – это пока ещё не признанный всецело символ России, символ грусти, полёта к цели, свободы, независимости, равенства, душевного успокоения.
Много есть светлых русских символов на исторической Руси. Это – древо жизни, вышитое орнаментом на полотенцах, что впервые выявил Сергей Есенин в философском трактате «Ключи Марии». Это – славянская богиня Берегиня, получившая после принятия Русью византийского христианства имя Владычицы Небесной, о чём писал русский литературовед Валерий Дементьев. Это – лебедь, как символ гордости, святости и чистоты человеческих отношений. Это – цветущие луга и пашни, светлые берёзовые леса, прозрачные реки и озёра. Это – ангелы, сопровождающие добрых людей по жизни.
Много есть и тёмных символов на исторической Руси. Это – слуги дьявола в виде алчных и злых людей. Это – хищные звери: волки, преследующие людей, хитрые лисы, обворовывающие крестьянские дома, рыси, змеи и др. Это – недобрые явления природы: тёмные дремучие леса, тучи, ураганы, омуты, тёмная дождливая ночь, метели и др.
Сергей Есенин в трактате «Ключи Марии» сказал: «Существо творчества в образах разделяется так же, как существо человека, на три вида: душа, плоть и разум. Образ от плоти можно назвать «заставочным» (метафорическим, – прим. автора), образ от духа «корабельным» (плывущим – прим. автора), а третий образ от разума – ангелическим (преобразующим «заставочный» и «корабельный» образы – прим. автора).
Ф.И.Тютчев (1803 … 1873 г.г.) в стихотворении «Вечер» связывает колокольный звон с шумом от стаи журавлиной:

Как тихо веет над долиной
Далёкий колокольный звон,
Как шум от стаи журавлиной, –
И в звучных листьях замер он.

А.А.Фет (1820 … 1892 г.г.) – «сын севера», как он признавался в одном из стихотворений, очень остро чувствовал природу, глубоко заглянул в небо, увидел звёзды и журавлей. Уже в юности, в 1842 г. поэт размышляет об осенних журавлях и с надеждой пишет:

Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?
С криком летят через дом к тёплым полям журавли,
Жёлтые листья шумят, в березнике свищет синица,
Ты говоришь, что опять теплой дождёмся весны …

В другом стихотворении в 1854 г. А.А.Фет видит в весенних журавлях вестников обновляющейся жизни:

Но возрожденья весть живая
Уж есть в пролётных журавлях …

А.А.Блок (1880 … 1921 г.г.) в стихотворении «Осенний день» в 1909 г., видимо, серьёзно задумался, о чём это плачут журавли, если написал такое:

Овин расстелет низкий дым,
И долго под овином
Мы взором пристальным следим
За лётом журавлиным...

Летят, летят косым углом,
Вожак звенит и плачет...
О чём звенит, о чём, о чём?
Что плач осенний значит?

И у А.Блока нет ответа о смысле лёта журавлиной стаи. Не просмотрел журавлей и С.Есенин (1895…1925 г.г.).

Отговорила роща золотая
Берёзовым весёлым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.

Есенин, вольно или невольно, попытался дать ответ Блоку на его вопрос о смысле плача журавлей. Но даже Есенин с его абсолютным эстетическим вкусом триединства образа, судя по смыслу текста, увёл журавлей от сострадания к судьбам людей.
Однажды и известный русский поэт Е.Исаев взглянул на окружающий мир и сказал:

Как синим полотенцем,
По глазам –
И мир открыл я!
Мир!
И поземельный
И надземельный
С множеством чудес –
С лохматым псом,
С бадейкой журавельной
И журавлиной музыкой с небес.

Вологодская поэтесса О.Фокина в одном из своих стихотворений с эпиграфом из Н.Рубцова «Не купить мне избу над оврагом…» пишет:

Всякая дикая птица –
Сокол, журавль, соловей –
Больше, чем смерти боится –
Знаю! – неволи своей.

В пятидесятые годы 20-го века популярной была песня «Осенние журавли». Вот фрагмент этой песни:

Здесь под небом чужим, я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль,
Ах, как больно душе слышать зов каравана,
В дорогие края провожаю их я.

Вот всё ближе они и всё громче рыдают,
Словно горькую весть мне они принесли.
Так скажите же вы, из какого вы края
Прилетели сюда на ночлег журавли?

Рубцов, очевидно, знал эту песню братьев Жемчужниковых. Её пели в русских семьях после войны по всей России. В том числе, в московских дворах, которые размещались среди малоэтажных домов вокруг Садового кольца, где гоняли голубей и даже играли в футбол, разбивая стёкла первых и вторых этажей. Эта песня не оставляла равнодушными русских людей и в настоящее время.
В 1955 году в стихотворении, посвящённом другу юности Николаю Белякову (Приютино, Ленинградская обл.) и в связи с услышанной от него песней, Рубцов впервые упоминает журавлей:

И дубы вековые над нами
Оживлённо листвою трясли.
И со струн под твоими руками
Улетали на юг журавли…

В другом раннем стихотворении «Любовь» (примерно 1957…1958 г.г.) Н.Рубцов пишет:

Я брожу по дороге пустынной.
Вечер звёздный, красивый такой.
Я один. А в лугу журавлином
Мой товарищ гуляет с тобой.

В стихотворении «У сгнившей лесной избушки» (1964 г.) Рубцов снова упоминает журавлей:

Летят журавли высоко
Под куполом светлых небес,
И лодка, шурша осокой,
Плывёт по каналу в лес.

В удивительной по силе воздействия на слушателей песне «В минуты музыки» (1966 г.) Николай Рубцов вновь использует образ журавлей:

В минуты музыки печальной
Я представляю жёлтый плёс,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берёз,

И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей.

В стихотворении «Купавы» (1967 г.) Рубцов пишет:

Как далеко дороги пролегли!
Как широко раскинулись угодья!
Как высоко над зыбким половодьем
Без остановки мчатся журавли!

В лучах весны – Зови иль не зови! –
Они кричат всё радостней, всё ближе...
Вот снова игры юности, любви
Я вижу здесь... но прежних не увижу.

Рубцов пишет, конечно, не думая о будущих анализах своей поэзии. Он ведёт описание видимой картины весны, полёта весенних журавлей, которых не остановить как жизнь, как
движение. Человек, наблюдатель, – каково бы ни было твоё желание, – не в силах прервать полёт.
О связи с родной землёй и журавлями поэт в стихотворении «Посвящение другу» (1968 г.) сказал:

Не порвать мне мучительной связи
С долгой осенью нашей земли,
С деревцом у сырой коновязи,
С журавлями в холодной дали...

Эта уже совсем другая картина. Кажется, видна обыкновенная констатация эпизода и фотография момента, а на деле светлые мазки художника. Многие друзья поэта и исследователи отмечали кажущуюся простоту поэзии Николая Рубцова.
И вот подходим к необыкновенному стихотворению «Журавли». Оно датировано августом 1964 г., опубликовано в октябре 1965 г. и затем вошло в известную книжку Рубцова «Звезда полей».

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий.
Вот наступит октябрь и покажутся вдруг журавли!
И разбудят меня, позовут журавлиные крики
Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали.

Первое четверостишье – картина природы, наблюдаемая автором и ожидание подлёта журавлей. И реакцию самого автора – «И разбудят меня, позовут журавлиные крики» – следует понимать в переносном смысле: разбудят спящую часть души! И опять Николай Рубцов – мастер двойного смысла текста, но подтекст рассчитан на сопереживание читателя, а не на проявление эгоис-тического или животного инстинкта, как это видно у многих поэтов – «технарей» рифмы и ритма.

Широко на Руси предназначенный срок увяданья
Возвещают они, как сказание древних страниц,
Всё, что есть на душе, до конца выражает рыданье
И высокий полет высокий полёт этих древних
прославленных птиц.

Во втором и, особенно, в последующем, третьем четверостишьях Николай Рубцов фактически ответил на вопрос А.Блока, о чём звенят и плачут журавли.

Широко на Руси машут птицам согласные руки,
И забытость болот и утраты знобящих полей -
Это выразят всё, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей…

В третьем и четвёртом четверостишьях поэт полностью соединяет летящих журавлей и оставшихся на грешной земле людей. В небе летят души ушедших предков и надежды живущих. Как в своё время сказал А.Фет, улетающий плач журавлей исходит от грусти прощания с русскими полями.

Вот летят, вот летят… Отворите скорее ворота!
Выходите скорей, чтоб взглянуть на высоких своих!
Вот замолкли – и вновь сиротеет душа и природа
Оттого, что – молчи! – так никто уж не выразит их.

И здесь Рубцов обращается к людям: Выходите, не пропустите летящие души (родителей, братьев и сестёр, всех ушедших)! И далее поэт, предупреждая немудрое высказывание о журавлях, говорит стоящему рядом собеседнику: – Молчи!
Николай Рубцов, как и многие до него, заглянул в небо, но заглянул глубже своих предтечей. Поэт первым показал непрерывность лёта журавлей, раскрыл образ-символ летящей стаи журавлей, как летящих родственных душ. Вот пропали вдали журавли и осиротела душа грешного человека, осиротела и природа без улетевшей родной стаи.
О необычности стихотворения «Журавли» и необходимости его глубокого прочтения впервые высказался В.Н.Бараков. И если следовать концепции С.Есенина в статье «Ключи Марии», то можно определить, что образ журавлей отвечает триединству видов творчества: «заставочному», корабельному и ангелическому.
Проведённый анализ заложенной идеи стихотворения «Журавли» показывает, что образ-символ журавлей может стать одним из базовых светлых духовных символов России, возрождающейся от атеизма, тотального материализма и поднимающегося эгоцентризма.
Вологодский самодеятельный композитор Алексей Шилов записал и подарил Рубцову пластинку с песней «Журавли». Эта песня вошла в антикриминальный советский фильм «Змеелов», она исполняется многими бардами. В течение многих последних лет об этой пророческой песне ни по телевидению, ни по радио никакой информации.
Известный русский поэт Валентин Сорокин так написал о погибших журавлях на Севере России (лето 2000 г.):

Бедные не платят за богатых,
На врагов не плачутся враги.
Сбереги влюблённых и крылатых
И не предающих сбереги!
В мире ужас воцарится тихо,
Там и тут безлунье, там и тут,
Если журавель и журавлиха –
Две последних песни – упадут.

Аналогичные и более глубокие мысли и сопереживания о судьбах людей и судьбах наших братьев и сестёр, летящих в небе, встречаются неожиданно и встретятся в новых стихотворениях о журавлях.
Русские люди! Посмотрите на небо! Взгляните на высоких своих! Об этом просил Николай Михайлович Рубцов.

Мы беремся утверждать, что в мире нет равнодушных людей к этой царственной птице по имени журавль. О нём пишут поэты и прозаики, художники и музыканты, влюбленные всех народов и поколений… Именно поэтому издательство впервые в отечественной литературе предпринимает усилия по написанию антологии стиха про журавлей.

«Журавли» Николая Рубцова

Журавли – это пока ещё не признанный всецело символ России, символ грусти, полёта к цели, свободы, независимости, равенства, душевного успокоения.

Много есть светлых русских символов на исторической Руси. Это – древо жизни, вышитое орнаментом на полотенцах, что впервые выявил Сергей Есенин в философском трактате «Ключи Марии». Это – славянская богиня Берегиня, получившая после принятия Русью византийского христианства имя Владычицы Небесной, о чём писал русский литературовед Валерий Дементьев. Это – лебедь, как символ гордости, святости и чистоты человеческих отношений. Это – цветущие луга и пашни, светлые берёзовые леса, прозрачные реки и озёра. Это – ангелы, сопровождающие добрых людей по жизни.

Ф.И. Тютчев в стихотворении «Вечер» связывает колокольный звон с шумом журавлей:

Как тихо веет над долиной

Далёкий колокольный звон,

Как шум от стаи журавлиной, -

И в звучных листьях замер он.

А.А.Фет – «сын севера», как он признавался в одном из стихотворений, очень остро чувствовал природу, глубоко заглянул в небо, увидел звёзды и журавлей. Уже в юности, в 1842 г. поэт размышляет об осенних журавлях и с надеждой пишет:

Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?

С криком летят через дом к тёплым полям журавли,

Жёлтые листья шумят, в березнике свищет синица,

Ты говоришь, что опять теплой дождёмся весны …

В другом стихотворении в 1854 г. А.А.Фет видит в весенних журавлях вестников обновляющейся жизни:

Но возрожденья весть живая

Уж есть в пролётных журавлях …

А.А.Блок в стихотворении «Осенний день» в 1909 г., видимо, серьёзно задумался, о чём это плачут журавли, если написал такое:

Овин расстелет низкий дым,

И долго под овином

Мы взором пристальным следим

За лётом журавлиным…

Летят, летят косым углом,

Вожак звенит и плачет…

О чём звенит, о чём, о чём?

Что плач осенний значит?

И у А.Блока нет ответа о смысле лёта журавлиной стаи. Не просмотрел журавлей и С.Есенин.

Отговорила роща золотая

Берёзовым весёлым языком,

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком.

Однажды и известный русский поэт Е.Исаев взглянул на окружающий мир и сказал:

Как синим полотенцем,

По глазам -

И мир открыл я!

И поземельный

И надземельный

С множеством чудес -

С лохматым псом,

С бадейкой журавельной

И журавлиной музыкой с небес.

Вологодская поэтесса О.А. Фокина в одном из своих стихотворений с эпиграфом из Н.Рубцова «Не купить мне избу над оврагом…» пишет:

Всякая дикая птица -

Сокол, журавль, соловей -

Больше, чем смерти боится -

Знаю! – неволи своей.

В пятидесятые годы 20-го века популярной была песня «Осенние журавли». Вот фрагмент этой песни:

Здесь под небом чужим, я как гость нежеланный,

Слышу крик журавлей, улетающих вдаль,

Ах, как больно душе слышать зов каравана,

В дорогие края провожаю их я.

Вот всё ближе они и всё громче рыдают,

Словно горькую весть мне они принесли.

Так скажите же вы, из какого вы края

Прилетели сюда на ночлег журавли?

В 1955 году в стихотворении, посвящённом другу юности Николаю Белякову (Приютино, Ленинградская обл.) и в связи с услышанной от него песней, Рубцов впервые упоминает журавлей:

И дубы вековые над нами

Оживлённо листвою трясли.

И со струн под твоими руками

Улетали на юг журавли…

В другом раннем стихотворении «Любовь» Н.Рубцов пишет:

Я брожу по дороге пустынной.

Вечер звёздный, красивый такой.

Я один. А в лугу журавлином

Мой товарищ гуляет с тобой.

В стихотворении «У сгнившей лесной избушки» (1964 г.) Рубцов снова упоминает журавлей:

Летят журавли высоко

Под куполом светлых небес,

И лодка, шурша осокой,

Плывёт по каналу в лес.

В удивительной по силе воздействия на слушателей песне «В минуты музыки» Николай Рубцов вновь использует образ журавлей:

В минуты музыки печальной

И шум порывистых берёз,

И первый снег под небом серым

Среди погаснувших полей,

И путь без солнца, путь без веры

Гонимых снегом журавлей.

В стихотворении «Купавы» Рубцов пишет:

Как далеко дороги пролегли!

Как широко раскинулись угодья!

Как высоко над зыбким половодьем

Без остановки мчатся журавли!

В лучах весны – Зови иль не зови! -

Они кричат всё радостней, всё ближе…

Вот снова игры юности, любви

Я вижу здесь… но прежних не увижу.

Рубцов творит, конечно, не думая о будущих анализах своей поэзии. Он ведёт описание видимой картины весны, полёта весенних журавлей, которых не остановить как жизнь, как движение. Человек, наблюдатель, – каково бы ни было твоё желание, – не в силах прервать полёт.

О связи с родной землёй и журавлями поэт в стихотворении «Посвящение другу» сказал:

Не порвать мне мучительной связи

С долгой осенью нашей земли,

С деревцом у сырой коновязи,

С журавлями в холодной дали…

И вот подходим к необыкновенному стихотворению «Журавли». Оно датировано августом 1964 г., опубликовано в октябре 1965 г. и затем вошло в известную книжку Рубцова «Звезда полей».

Меж болотных стволов красовался восток огнеликий.

Вот наступит октябрь и покажутся вдруг журавли!

И разбудят меня, позовут журавлиные крики

Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали.

Первое четверостишье – картина природы, наблюдаемая автором и ожидание подлёта журавлей. И реакцию самого автора – «И разбудят меня, позовут журавлиные крики» – следует понимать в переносном смысле: разбудят спящую часть души! И опять Николай Рубцов – мастер двойного смысла текста, но подтекст рассчитан на сопереживание читателя, а не на проявление эгоистического или животного инстинкта, как это видно у многих поэтов – «технарей» рифмы и ритма.

Широко на Руси предназначенный срок увяданья

Возвещают они, как сказание древних страниц,

Всё, что есть на душе, до конца выражает рыданье

И высокий полет этих древних прославленных птиц.

В третьем четверостишье Рубцов полностью соединяет летящих журавлей и оставшихся на грешной земле людей. В небе летят души ушедших предков и надежды живущих. Как в своё время сказал А.Фет, улетающий плач журавлей исходит от грусти прощания с русскими полями.

Вот летят, вот летят… Отворите скорее ворота!

Выходите скорей, чтоб взглянуть на высоких своих!

Вот замолкли – и вновь сиротеет душа и природа

Оттого, что – молчи! – так никто уж не выразит их.

И здесь Рубцов обращается к людям: выходите, не пропустите летящие души (родителей, братьев и сестёр, всех ушедших)! И далее поэт, предупреждая немудрое высказывание о журавлях, говорит стоящему рядом собеседнику: – молчи!

Николай Рубцов, как и многие до него, заглянул в небо, но заглянул глубже своих предтечей. Поэт первым показал непрерывность лёта журавлей, раскрыл образ-символ летящей стаи журавлей, как летящих родственных душ. Вот пропали вдали журавли и осиротела душа грешного человека, осиротела и природа без улетевшей родной стаи.

О необычности стихотворения «Журавли» и необходимости его глубокого прочтения впервые высказался В.Н.Бараков. И если следовать концепции С.Есенина, то можно определить, что образ журавлей отвечает триединству видов творчества: «заставочному», корабельному и ангелическому.

Проведённый анализ заложенной идеи стихотворения «Журавли» показывает, что образ-символ журавлей может стать одним из базовых светлых духовных символов России, возрождающейся от атеизма, тотального материализма и поднимающегося эгоцентризма.

Вологодский самодеятельный композитор А.Шилов записал и подарил Рубцову пластинку с песней «Журавли». Эта песня вошла в антикриминальный советский фильм «Змеелов», она исполняется многими бардами. Народная артистка России Татьяна Петрова записала «Журавли» на кассете «В минуты музыки». А в течение многих последних лет об этой пророческой песне ни по телевидению, ни по радио никакой информации.

Русские люди! Посмотрите на небо! Взгляните на высоких своих! Об этом просил Николай Михайлович Рубцов.

Ю.Кириенко-Малюгин

Напечатать