Линкор императрица мария главная тайна российского флота. Верман и его шпионская группа. Служба остальных дредноутов

100 лет назад, 20 октября 1916 года на рейде Севастополя взорвался самый современный по тем временам русский линкор «Императрица Мария», из-за чего России так и не удалось обеспечить полную гегемонию на Чёрном море. Погибло 228 моряков. Загадочная гибель корабля вот уже целый век становится сюжетами романов популярных писателей и документальных фильмов.

Редактор LJ Media

Решение об усилении Черноморского флота новыми линейными кораблями было вызвано намерением Турции приобрести за границей три современных линкора типа Дредноут, что сразу бы обеспечило им подавляющее превосходство на Черном море. Для сохранения баланса сил российское Морское министерство настаивало на безотлагательном усилении Черноморского флота. Для ускорения постройки линейных кораблей архитектурный тип и главнейшие проектные решения принимались в основном по опыту и образцу заложенных в 1909 году в Петербурге четырех линкоров типа «Севастополь». Подобный подход позволил значительно ускорить процесс разработки стратегических и тактических заданий на новые линейные корабли для Черного моря. На черноморские линкоры перешли и такие достоинства, как трехорудийные башни, считающиеся по праву выдающимся достижением отечественной техники...

Линкор «Императрица Мария», из блога

11 июня 1911 года одновременно с церемонией официальной закладки новые корабли были зачислены в списки флота под названиями «Императрица Мария», «Император Александр III» и «Императрица Екатерина Великая». В связи с решением оборудовать головной корабль в качестве флагманского, все корабли серии распоряжением морского министра И.К. Григоровича было приказано называть кораблями типа «Императрица Мария».

Водоизмещение: 23 413 т.

Размеры: длина - 168 м, ширина - 27,43 м, осадка - 9 м.

Скорость хода максимальная: 21,5 узлов.

Дальность плавания: 2960 миль при 12 узлах.

Силовая установка: 4 винта, 33 200 л.с.

Бронирование: палуба - 25-37 мм, башни - 125-250 мм, казематы 100 мм, рубка - 250-300 мм.

Вооружение: 4×3 305-мм башни, 20 130-мм, 5 75-мм орудий, 4 450-мм торпедных аппарата.

Экипаж: 1386 чел...

На «Императрице Марие» имелось 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок. Двадцать водотрубных котлов треугольного типа питали турбинные агрегаты работавшие на четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 м (частота вращения при 21-узловой скорости 320 об/мин). Суммарная мощность корабельной электростанции составляла 1840 кВт...

Увы, на ходе работ сказывались не только болезни роста заводов, которые впервые строили такие крупные корабли, но и столь характерные для отечественного судостроения «усовершенствования» уже в ходе строительства, приведшие к сверхпроектной перегрузке, превысившей 860 т. В результате, кроме увеличения осадки на 0,3 м, образовался и досадный дифферент на нос. Иначе говоря, корабль «сел свиньей». По счастью, некоторый конструктивный подъем палубы в носу это скрадывал. Немало волнений доставил и заказ в Англии турбин, вспомогательных механизмов, гребных валов и дейдвудных устройств, размещенный на заводе Джон Браун обществом Руссуд. В воздухе пахло порохом, и только по счастливой случайности «Императрице Марии» удалось получить свои турбины в мае 1914 года, доставленные проскочившим проливы английским пароходом. Ощутимый сбой в контрагентских поставках уже к ноябрю 1914 года заставил министерство согласиться с новыми сроками готовности кораблей: «Императрицы Марии» в марте-апреле 1915 года. Все силы были брошены на скорейшее введение «Марии» в строй. Для нее по договоренности заводов-строителей передали поступившие с Путиловского завода станки 305 мм орудий и электротехническое оборудование башен.

По утвержденной 11 января 1915 года комплектации военного времени в команду Императрицы Марии назначалось 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот. В апреле-июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33-х.

И вот наступил тот неповторимый, всегда переполненный особыми хлопотами день, когда корабль, начиная самостоятельную жизнь, уходит от заводской набережной. К вечеру 23 июня 1915 года после освящения корабля, подняв над Ингульским рейдом окропленные святой водой флаг, гюйс и вымпел, «Императрица Мария» начала компанию. Глубокой ночью 25 июня, видимо, чтобы пройти реку засветло, снялись со швартовов, и в 4 часа утра линкор дал ход. В готовности к отражению минной атаки, миновав Аджигольский маяк, корабль вышел на Очаковский рейд. На следующий день провели испытательные стрельбы, и 27 июня под охраной авиации, миноносцев и тральщиков линкор прибыл в Одессу. При этом главные силы флота, образовав три линии прикрытия (вплоть до Босфора!!!), держались в море...

Неторопливо, в сознании собственного величия и значимости момента, входила «Императрица Мария» на Севастопольский рейд днем 30 июня 1915 года. И ликование, охватившее в тот день город и флот, было сродни, наверное, общей радости тех счастливых дней ноября 1853 года, когда на тот же рейд после блистательной победы у Синопа возвращалась под флагом П.С. Нахимова 84-пушечная «Императрица Мария». Весь флот с нетерпением ожидал того момента, когда «Императрица Мария», выйдя в море, выметет за его пределы изрядно осточертевших «Гебена» и «Бреслау» (два немецких корабля, плававших в годы Первой Мировой войны в Чёрном море под турецкими флагами, периодически обстреливавших приморские города Российской империи и мешавших русскому флоту развернуться во всю мощь , - прим.ред. ) . Уже этими ожиданиями «Марии» отводилась роль первой любимицы флота...

6 августа 1915 года линкор Императрица Мария вышел в море для испытаний артиллерии противоминного калибра. На борту находился командующий Черноморским флотом А.А.Эбергард. Стрельба из 130-мм орудий велась на ходу 15 - 18 узлов и закончилась успешно... К 25 августа приемные испытания завершились, хотя доводка корабля продолжалась еще долгие месяцы. По указанию командующего флотом для борьбы с дифферентом на нос пришлось сократить боезапас двух носовых башен (со 100 до 70 выстрелов) и носовой группы 130 мм пушек (с 245 до 100 выстрелов).

Все знали, что с вступлением в строй Императрицы Марии «Гебен» без крайней нужды теперь из Босфора не выйдет. Флот смог планомерно и в более широких масштабах решать свои стратегические задачи. Тогда же для оперативных действий в море, сохранив административную бригадную структуру, образовали несколько мобильных временных соединений, названных маневренными группами. В первую вошли «Императрица Мария» и крейсер «Кагул» с выделенными для их охраны эсминцами. Такая организация позволяла (с привлечением подводных лодок и авиации) осуществлять более действенную блокаду Босфора. Только в сентябре-декабре 1915 года маневренные группы десять раз выходили к берегам противника и провели в море 29 дней: Босфор, Зунгулдак, Новороссийск, Батум, Трапезунд, Варна, Констанца у всех берегов Черного моря можно было видеть тогда стелющийся по воде длинный и приземистый силуэт грозного линкора...

Гибель «Императрицы Марии»

В октябре 1916 г. вся Россия была потрясена известием о гибели новейшего линейного корабля русского флота «Императрица Мария». 20 октября примерно через четверть часа после утреннего подъема матросы, находившиеся в районе первой башни линкора «Императрица Мария», стоявшего вместе с другими кораблями в Севастопольской бухте, услышали характерное шипение горящего пороха, а затем увидели дым и пламя, выбивавшиеся из амбразур башни, горловин и вентиляторов, расположенных вблизи нее. На корабле сыграли пожарную тревогу, матросы разнесли пожарные рукава и начали заливать водой подбашенное отделение. В 6 ч 20 мин корабль потряс сильный взрыв в районе погреба 305-мм зарядов первой башни. Столб пламени и дыма взметнулся на высоту 300 м.

Когда дым рассеялся, стала видна страшная картина разрушений. Взрывом вырвало участок палубы позади первой башни, снесло боевую рубку, мостик, носовую трубу и фок-мачту. В корпусе корабля позади башни образовался провал, из которого торчали куски искореженного металла, выбивались пламя и дым. Множество матросов и унтер-офицеров, находившихся в носовой части корабля, было убито, тяжело ранено, обожжено и сброшено силой взрыва за борт. Перебило паровую магистраль вспомогательных механизмов, перестали работать пожарные насосы, отключилось электроосвещение. Затем последовал еще ряд мелких взрывов. На корабле были отданы распоряжения о затоплении погребов второй, третьей и четвертой башен, приняты пожарные шланги с портовых плавсредств, подошедших к линкору. Тушение пожара продолжалось. Корабль буксиром развернули лагом в ветру.

К 7 ч утра пожар стал стихать, корабль стоял на ровном киле, казалось, что он будет спасен. Но через две минуты раздался еще один взрыв, более мощный, чем предыдущие. Линкор стал быстро оседать носом и крениться на правый борт. Когда носовая часть и пушечные порты ушли под воду, линкор, потеряв остойчивость, опрокинулся вверх килем и затонул на глубине 18 м в носу и 14, 5 м в корме с небольшим дифферентом на нос. Погибли инженер-механик мичман Игнатьев, два кондуктора и 225 матросов...

Было установлено, что причиной гибели корабля послужил пожар, возникший в носовом погребе 305-мм зарядов и повлекший за собой взрыв пороха и снарядов в нем, а также взрыв в погребах 130-мм орудий и боевых зарядных отделений торпед. В результате был разрушен борт и сорваны кингстоны затопления погребов, и корабль, имея большие разрушения палуб и водонепроницаемых переборок, затонул. Предотвратить гибель корабля после повреждения наружного борта, выровняв крен и дифферент заполнением других отсеков, было невозможно, так как на это потребовалось бы значительное время.

Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в погребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха, небрежность в обращении с огнем или самим порохом и, наконец, злой умысел. В заключении комиссии говорилось что «придти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений...». Самовозгорание пороха и небрежность обращения с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что на линкоре «Императрица Мария» имелись существенные отступления от требований устава в отношении доступа в артиллерийские погреба. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов, причем количество их достигало 150 человек ежедневно. Работы велись и в снарядном погребе первой башни - их выполняли четыре человека с Путиловского завода. По-фамильная перекличка мастеровых не проводилась, а проверялось лишь общее количество людей. Комиссия не исключила и возможность «злого умысла», более того, отметив плохую организацию службы на линкоре, она указал «на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение».

В последнее время версия «злого умысла» получила дальнейшее развитие. В частности, в работе А. Елкина утверждается, что на заводе «Руссуд» в Николаеве во время строительства линкора «Императрица Мария» действовала германская агентура, по указанию которой и была совершена диверсия на корабле. Однако возникает много вопросов. Например, почему не было диверсий на балтийских линкорах? Ведь восточный фронт являлся тогда главным в войне враждующих коалиций. К тому же балтийские линкоры раньше вступили в строй, да и пропускной режим на них вряд ли был более жестким, когда они полудостроенными с большим количеством заводских рабочих на борту в конце 1914 г. покидали Kpoнштадт. Да и германская шпионская агентура в столице империи Петрограде была более развита. Что могло дать уничтожение одного линейного корабля на Черном море? Частично облегчить действия «Гебена» и «Бреслау»? Но к тому времени Босфор был надежно блокирован русскими минными заграждениями и проход через него германских крейсеров считался маловероятным. Поэтому версию «злого умысла» нельзя считать окончательно доказанной. Тайна «Императрицы Марии» по-прежнему ждет своей разгадки...

К концу 1916 г. вода из всех кормовых отсеков была отжата воздухом, и корма всплыла на поверхность. В 1917 г. всплыл весь корпус. В январе-апреле 1918 г. корабль отбуксировали ближе к берегу и выгрузили оставшийся боезапас. Только в августе 1918 г. портовые буксиры «Водолей», «Пригодный» и «Елизавета» отвели линкор в док... Но в 1927 г. корпус линкора был окончательно разобран..."

«...И ещё Полевой рассказал о линкоре „Императрица Мария“, на котором он плавал во время мировой войны. Это был огромный корабль, самый мощный броненосец Черноморского флота. Спущенный на воду в июне пятнадцатого года, он в октябре шестнадцатого взорвался на севастопольском рейде, в полумиле от берега.

Тёмная история, - говорил Полевой. - Не на мине взорвался, не от торпеды, а сам по себе. Первым грохнул пороховой погреб первой башни, а там три тысячи пудов пороха. И пошло... Через час корабль был под водой. Из всей команды меньше половины спаслись, да и те погоревшие и искалеченные.

Кто же его взорвал? - спросил Миша.

Полевой пожал плечами:

Разбирались в этом деле много, да всё без толку, а тут революция... С царских адмиралов нужно спросить...»

Анатолий Рыбаков, «Кортик»

На страницах этого популярного в СССР романа выдвигалась довольно фантастическая версия: огромный корабль с сотнями моряков был взорван злоумышленником, чтобы скрыть другое преступление: смерть офицера, которого убили из-за его кортика. В кортике же был зашифрован план тайника, где, как казалось поначалу, были спрятаны сокровища.

В наши дни в романе «Мария», Мария...» ещё одну версию выдвинул Борис Акунин: линкор был взорван немецким диверсантом, который вошёл в доверие к обделённой красотой и потому тосковавшей без ухажёров дочери капитана, пообещал на ней жениться и таким образом добился доступа на борт корабля, где была установлена мина. Впрочем - это лишь плоды писательской фантазии Рыбакова, Акунина да и других литераторов, писавших на тему загадочного взрыва. Но популярность их книг говорит о том, что несмотря на прошедший век у широкой публики сохраняется интерес к гибели «Императрицы Марии», тем более что она очень похожа на взрыв другого крупного корабля «Новороссийск» уже в советские годы.

Всякий, кто вырос на книжке «Кортик» и демонстрировавшемся каждые школьные каникулы одноименном телефильме, знает о трагической судьбе линкора «Императрица Мария». Узнав, что этой теме будет посвящена очередная «фильма» акунинского романа-кино «Смерть на брудершафт», я замер в предвкушении, но, увы, «„Мария“, Мария...» - пожалуй, самое унылое и бестолковое произведение Акунина из мной прочитанных.

Но я, собственно, про другое. Все-таки, не вписывается случай с линкором в навязываемую в последнее время историческую картину, в которой между большевиками и немцами в ПМВ поставлен чуть ли не знак равенства. Коли так, то гибель колчаковского флагмана ничего, кроме чувства глубокого удовлетворения, у граждан «первого в мире государства рабочих и крестьян» вызывать не должна. Однако и в «Кортике» те, кто имел отношение к взрыву, выведены злодеями, да и в реальной жизни большевики выявили и осудили агентов немецкой диверсионной сети (речь об аресте группы агентов в 1930-е годы, о чём рассказывается ниже в документальном фильме (см.видео) , - прим.ред. ), сознавшихся в причастности к организации взрыва. (Тут, конечно, можно сослаться на советскую шпиономанию, преположить, что признание получено под давлением - но факт, что в сталинском СССР подрыв царского линкора сочли преступлением, а не подвигом, остается фактом).

По сей день умы историков и исследователей будоражит трагическая гибель в 1916 г. одного из сильнейших российских боевых кораблей - Черноморского линкора «Императрица Мария».

У кораблей, как и у людей, своя судьба. Одни из них, прожив долгую и славную жизнь и отслужив положенный срок, ушли в историю, другие, жизнь которых была скоротечной, подобно метеориту, след от своей недолгой, но яркой биографии оставили навсегда. Такая короткая боевая судьба у линкора «Императрица Мария».

Рождение этого судна пришлось на период развития российского военного флота, когда возрождение отечественной морской мощи после трагедии Цусимы стало одной из основных задач.

Предшественники «Императрицы» - бригада линкоров Балтийского флота: «Севастополь», «Полтава», «Гангут» и «Петропавловск» - пример высокого уровня развития отечественного судостроения и мастерства корабелов. Появление на Балтике мощной группировки современных боевых кораблей стало надежной защитой интересов России на этом театре военных действий.

Однако оставался еще Черноморский флот, в состав которого входили устаревшие линкоры (в прошлом эскадренные броненосцы), которые по своим тактико-техническим данным уже не имели возможности решить боевые задачи в соответствии с новыми условиями войны на море. Решение об усилении Черноморского флота новыми линейными кораблями было вызвано и намерением извечного противника России на юге - Турции - приобрести за границей три современных линкора типа «Дредноут», что сразу же могло обеспечить ей подавляющее превосходство на Черном море.

Для сохранения паритета, Морское ведомство России настояло на срочном усилении Черноморского флота за счет ввода в строй новых линкоров.

Предполагали спустить на воду 4 линкора, тактико-технические данные которых были выше даже балтийских линейных кораблей типа «Севастополь». После множества конкурсов и экспертиз честь постройки первого линейного корабля на Черном море предоставили судостроительному акционерному обществу «Руссуд» в г. Николаеве.

1911 год, 11 июня – вместе с церемонией официальной закладки, новое судно было зачислено в состав российского императорского флота под названием «Императрица Мария».

По контракту его надо было спустить на воду в июле 1913 г., и этот срок был почти выдержан-«Императрица» была спущена 6 октября 1913 г. Дальше последовали достроечные работы.

1915 год, 23 июня — подняв флаги, линкор «Императрица Мария» начала настоящую боевую флотскую жизнь.

Линейный корабль имел водоизмещение 25 465 тонн, длина судна составляла 168 м., скорость -21 узел. «Мария» несла на борту двенадцать 305-мм орудий главного калибра, двадцать 130-мм орудий, была противоминная артиллерия и торпедные аппараты, линкор был хорошо бронирован.

В то время боевые действия на Черном море шли полным ходом. Реальную опасность для российского флота представляли прорвавшиеся через черноморские проливы немецкий линкор «Гебен» и всегда сопровождающий его легкий крейсер «Бреслау», переименованные турками соответственно в «Явуз Султан Селим» и «Мидилли». Прекрасные «ходоки» имели мощное вооружение, их набеги доставляли много неприятностей нашим морякам.

Уже спустя несколько месяцев после прихода в главную базу-Севастополь - «Мария» приняла активное участие в боевых операциях против германо-турецкого флота. На линейном корабле держит флаг командующий Черноморским флотом адмирал Александр Колчак. Залпы орудий главного калибра быстроходного линкора, а также ввод в строй однотипного корабля - «Екатерина Великая» - положили конец нахальным действиям германских крейсеров в черноморских водах. В особенности возросла нагрузка на линейные корабли во второй половине1916 г. Только за июнь - октябрь совершили 24 боевых похода. Это была тяжелая, но довольно эффективная служба.

Боевая деятельность неприятеля была скованна действиями «Марии» и «Екатерины Великой». Но… глубокой ночью 7 октября 1916 г. в 00 часов 20 мин на стоявшем в Северной бухте Севастополя линкоре «Императрица Мария» прогремел взрыв. Потом в течение 48 мин - еще 15. Судно начинает крениться на правый борт и, перевернувшись, затонуло. Русский ВМФ потерял 217 моряков и сильнейший боевой корабль.

Трагедия потрясла всю Россию. Выяснением причин гибели линейного корабля занялась комиссия Морского министерства, которую возглавил боевой офицер, член Адмиралтейств-Совета адмирал Н.Яковлев. В годы русско-японской войны он командовал броненосцем «Петропавловск» и находился на командирском мостике броненосца, который затонул после того как подорвался на японской мине вместе в адмиралом С.Макаровым и штабом 1-й Тихоокеанской эскадры.

Самого капитана корабля выбросило взрывной волной с мостика, потом его подобрала шлюпка, посланная с одного из крейсеров эскадры для спасения экипажа «Петропавловска». В комиссию вошел и известный кораблестроитель, член Академии наук России А.Крылов, который стал автором заключения, одобренного всеми членами комиссии.

В ходе проведенного расследования были представлены три версии гибели линкора:

1. Самовозгорание пороха.
2. Небрежность в обращении с огнем или порохом.
3. Злой умысел.

Но после рассмотрения всех трех версий комиссия пришла к заключению, что «прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится только оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся во время следствия обстоятельства».

Из возможных версий две первые комиссия в принципе не исключала. Что до злого умысла, то, даже установив ряд нарушений в правилах доступа к артиллерийским погребам и недостаток контроля за находившимися на судне рабочими-ремонтниками, комиссия посчитала эту версию маловероятной.

Вероятность злого умысла не подтверждал и адмирал А.Колчак, который уже через 15 мин после начала пожара прибыл на обреченный корабль. В своих показаниях после ареста Чрезвычайной следственной комиссией 24 января 1920 г. Колчак заявил: «Насколько следствие (комиссия морского министерства. - Авт.) могло выяснить, насколько это было ясно из всей обстановки, я считал, что злого умысла здесь нет.

Подобных взрывов произошел целый ряд за границей во время войны - в Италии, Германии, Англии. Я приписывал это абсолютно непредусмотренным процессам в массах новых порохов, которые заготовлялись во время войны… Другой причиной могла явиться какая-либо неосторожность, которой, впрочем, не предполагаю. По крайней мере, никаких данных, что это злой умысел, не было».

Говоря по другому, ни одна из выдвинутых комиссией версий не нашла достаточного фактического подтверждения.

Расследованием причин гибели линкора «Императрицы Марии» также занимались тесно связанные в силу специфики своей деятельности и одновременно остро между собой конкурировавшие Севастопольское жандармское управление, под началом полковника Редлова, и созданное по инициативе моряков в конце 1915 г. при штабе командующего Черноморским флотом самостоятельное контрразведывательное отделение, начальник которого был прикомандированный к Севастопольскому жандармскому управлению ротмистр Автамонов.

Вместе с возложенной на отделение задачей по борьбе с «иностранным соглядатайством» в его ведение перешла и специальная агентура, содержавшаяся до этого Севастопольским жандармским управлением на средства, выделяемые командованием Черноморского флота.

Сразу же после гибели корабля жандармским управлением в Севастополе развернулась бурная деятельность - проводили обыски на квартирах, были арестованы 47 подозреваемых в причастности к взрыву. Спустя неделю после трагедии Редлов, используя поступившие к нему от агентуры данные, в письме на имя начальника штаба командующего Черноморским флотом привел возможные версии причин взрыва, не исключая при этом, что судно было взорвано шпионами.

«В матросской среде, - писал он, - определенно держится слух о том, что взрыв произвели злоумышленники с целью не только уничтожить линкор, но и убить командующего Черноморским флотом, который своими действиями за последнее время, а в особенности тем, что разбросал мины у Босфора, окончательно прекратил разбойничьи набеги турецко-германских крейсеров на побережье Черного моря, кроме этого, он своими энергичными действиями в этом направлении вызвал недовольство в командном составе, особо у лиц с немецкими фамилиями, которые при бывшем командующем флотом (адмирале Эбергарде. - Авт.) совершенно ничего не делали».

Но ни одна из версий которые выдвинули жандармы не набрала впоследствии достаточного количества фактов.

Ход расследования затруднялся также и взаимными препирательствами между жандармским управлением Севастополя и контрразведывательным отделением штаба Черноморского флота, которому поручили расследовать причины этого взрыва.

Подоплека препирательств, вероятно, заключается в том, что созданное в ходе войны контрразведывательное отделение совсем оттеснило от ведения дел по шпионажу жандармское управление. В письме директору департамента полиции Редлов, резко отрицательно отзываясь о деятельности начальника севастопольской контрразведки, высказывал мнение о его полной несостоятельности в расследовании причин гибели линкора «Императрица Мария». Эти межведомственные «разборки» свели на нет попытки установить истину.

Новые документы уже из архивов советской контрразведки свидетельствуют о пристальном внимании к «Марии» и другим судам Черноморского флота военной разведки главного противника России в первой мировой войне - Германии. Вполне вероятно, что лица, о которых пойдет речь, имели отношение и к гибели судна. 1933 год — органы ОГПУ Украины в крупном судостроительном центре страны - Николаеве - разоблачили резидентуру немецкой разведки, которая действовала под прикрытием торговой фирмы «Контроль-К», возглавляемой Виктором Эдуардовичем Верманом, 1883 г. рождения, уроженцем города Херсона, проживавшим в Николаеве и работавшим начальником механосборочного цеха «Плуг и молот».

Цель организации - срыв судостроительной программы набирающего мощь военного и торгового флота СССР. Конкретные задачи - совершение диверсий на Николаевском заводе имени Анри Марти, а также сбор информации о строящихся там кораблях, в большинстве своем которые были военными. Этот крупнейший судостроительный завод страны образовался на базе того самого Русского судостроительного акционерного общества «Руссуд», со стапелей которого сошли «Императрица Мария» и однотипный линейный корабль «Александр III». В ходе следствия выяснилось много любопытных фактов, уходящих корнями в дореволюционный Николаев.

Сам Верман был разведчиком с «дореволюционным» стажем. На допросе он рассказывал: «Шпионской деятельностью я начал заниматься в 1908 г. (именно с того времени начинается осуществление новой морской программы России. - Авт.) в Николаеве, работая на заводе «Наваль» в отделе морских машин. Вовлечен в шпионскую деятельность я был группой немецких инженеров того отдела, состоящей из инженера Моора и Гана». И далее: «Моор и Ган, а более всего первый, стали меня обрабатывать и вовлекать в разведывательную работу в пользу Германии».

Деятельность В.Вермана в подробностях изложена в той части архивного следственного дела, которая называется «Моя шпионская деятельность в пользу Германии при царском правительстве».

После отъезда Гана и Моора в фатерланд «руководство» работой Вермана перешло непосредственно к германскому консулу в Николаеве господину Винштайту. Верман дал о нем исчерпывающие данные: «…Я узнал, что Винштайт офицер германской армии в чине гауптмана (капитана), что пребывает он в России не случайно, а является резидентом германского генерального штаба и проводит большую разведывательную работу на юге России. Примерно с 1908 г. Винштайт был назначен в Николаеве вице-консулом. Сбежал он в Германию за несколько дней до объявления войны - в июле 1914 г.»

Так уж сложились обстоятельства, что Верману поручили взять на себя руководство всей немецкой разведсетью на юге России: в Николаеве, Одессе, Херсоне и Севастополе. Вместе со своей агентурой он вербовал людей для разведывательной работы в Николаеве, Одессе, Севастополе и Херсоне, собирал материалы о промышленных предприятиях, данные о строящихся военных кораблях подводного и надводного плавания, их конструкции, вооружении, тоннаже, скорости.

На допросе Верман рассказал: «Из лиц, которые были мною лично завербованы для шпионской работы в период 1908–1914 гг., я помню следующих: Штайвеха… Блимке… Наймаера… Линке Бруно, инженера Шеффера… электрика Сгибнева». Все они сотрудники судостроительных заводов, имевшие право прохода на строящиеся суда.

Особенный интерес вызвал электрик А.Сгибнев. Он был ответственен за работы по оборудованию временного освещения строящихся на «Руссуде» военных судов, в том числе и «Императрицы Марии». 1933 год — в ходе следствия Сгибнев показал, что Вермана очень интересовала схема артиллерийских башен дредноутов. А ведь первый взрыв на линкоре прогремел именно под носовой артиллерийской башней. «В период 1912–1914 гг., - рассказывал Сгибнев, - я передавал Верману сведения в устной форме о строящихся линкорах типа «Дрейдноут», «Мария» и «Александр III», в рамках того, что мне было известно о ходе их постройки и сроках готовности отдельных отсеков судов».

Таким образом, Верман обладал ценнейшей информацией о возрастающей мощи русского Черноморского флота. После оккупации Юга России немцами разведывательная деятельность Вермана была вознаграждена по достоинству. Из протокола допроса: «В 1918 г. по представлению капитан-лейтенанта Клосса я был германским командованием за самоотверженную работу и шпионскую деятельность в пользу Германии награжден Железным крестом 2-й степени».

Пережив интервенцию и гражданскую войну, Верман «осел» в Николаеве. Там в 1923 г. на него вышел секретарь германского консульства в Одессе господин Ган. Напомнив Верману о былых заслугах перед немецкой разведкой, дипломат предложил ему продолжить сотрудничество по «специальности». Верман согласился. Воссозданная им разведывательная сеть до своего раскрытия советскими органами госбезопасности действовала весьма эффективно. Виктор Эдуардович был мастером своего дела.

Но вернемся к взрыву на «Императрице». В это время Вермана депортировали и организовать взрыв не имел возможности. Однако в Николаеве и Севастополе была оставлена хорошо налаженная разведсеть. Поздней он сам говорил по этому поводу: «…Я лично осуществлял связь с 1908 г. по разведывательной работе со следующими городами:…

Севастополь, где разведывательной работой руководил инженер-механик завода «Наваль» Визер, находившийся в Севастополе по поручению нашего завода специально для монтажа строившегося в Севастополе броненосца «Златоуст». Знаю, что у Визера была своя шпионская сеть в Севастополе, из состава которой я помню лишь конструктора адмиралтейства Карпова Ивана, с которым мне доводилось лично сталкиваться».

Здесь и возникает вопрос - не принимал ли участия Визер в «достройке» «Марии» или ее ремонте в начале октября 1916 г.? Тогда на борту судна каждый день находились десятки инженеров, техников и рабочих. Проход на линкор этих людей не составлял труда.

Вот что об этом сказано в письме севастопольского жандармского управления начальнику штаба командующего Черноморским флотом: «…Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва, до 10 часов вечера могли что-то учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на судно абсолютно не досматривались и работали также без досмотра. В особенности высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, в д. 355, якобы, накануне взрыва уехавшего из Севастополя».

Вопросов много. Но ясно одно - постройка новейших линкоров Черноморского флота, в том числе «Императрицы», «опекалась» агентами германской военной разведки самым плотным образом. Немцев очень беспокоил русский военный потенциал на Черном море, и они могли пойти на любые действия, чтобы не допустить превосходства России на данном театре военных действий.

В связи с этим любопытны сведения закордонного агента петроградского департамента полиции, выступавшего под псевдонимами «Александров» и «Шарль». Его настоящее имя Бенциан Долин.

В период первой мировой войны Долин, как и многие другие агенты политической полиции, был переориентирован на работу в области внешней контрразведки. В результате проведенных оперативных комбинаций «Шарль» вышел на контакт с немецкой военной разведкой и получил задание - вывести из строя «Императрицу Марию».

Бисмарк, с которым русский агент встретился в Берне, сообщил ему: «У русских одно преимущество перед нами на Черном море - это «Императрица». Постарайтесь убрать ее. Тогда наши силы будут равными, а при равенстве сил мы одержим победу».

На запрос «Шарля» в петроградский Департамент полиции он получил распоряжение принять с некоторыми оговорками предложение об уничтожении русского корабля. По возвращении в Петроград агент был передан в распоряжение военных властей, но связь с ним не была восстановлена. В результате такого бездействия были утеряны контакты с германской разведкой, на очередную встречу с которой агент должен был выйти спустя два месяца в Стокгольме. Еще через какое-то время «Шарль» узнал из газет о взрывах на «Императрице Марии». Отправленное им в связи с этим событием письмо в департамент полиции осталось без ответа.

Следствие по делу арестованных в Николаеве немецких агентов было завершено в 1934 г. Вызывает недоумение и легкость наказания, понесенного Верманом и Сгибневым. Первый был выдворен за пределы Советского Союза в марте 1934 г., второго - приговорили к 3 годам лагерей. Собственно, чего же недоумевать?! Они уничтожали ненавистный царизм!

1989 год – их реабилитировали. В заключении органов юстиции сказано, что Верман, Сгибнев, а также Шеффер (который понес самое тяжкое наказание - приговорили к расстрелу, хотя сведений о приведении приговора в исполнение нет) подпадают под действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв политических репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов».

А что же стало с останками некогда мощного линкора «Императрица Мария»?

Член комиссии по расследованию причины гибели «Марии» А.Крылов был назначен председателем организованной при Морском техническом комитете комиссии по подъему корабля. Надо было загерметизировать отсеки судна и подать в них сжатый воздух, заставить всплыть корабль вверх килем. Потом в доке, загерметизировав полностью корпус, на глубокой воде, поставить судно на ровный киль.

Работы в соответствии с этим проектом продвигались успешно. К концу 1916 г. все кормовые отсеки были отжаты, и корма всплыла на поверхность. Полностью корабль (верней, то, что от него осталось) всплыл 8 мая 1918 г.

Гражданская война, интервенция, послевоенная разруха заставили забыть об «Императрице». Судно находилось в доке на деревянных клетках-опорах кверху днищем. В 1923 г. корпус линкора из-за подгнивших опор просел, дав прогиб; док из-за повреждений оказался затопленным. На время исправления дока линейный корабль поставили на мель у входа в бухту, а в 1926 г. его разобрали на металлолом.

Поздней были подняты и артиллерийские башни судна, артиллерийские 305-мм орудия которого продолжили свою боевую службу. В 1941–1942 гг. их установили под Севастополем на 30-й батарее береговой обороны во время штурма города. Они нанесли немалый урон наступавшим фашистам. Только 25 июня 1942 г., штурмуя 30-ю батарею, враг потерял убитыми и ранеными до 1000 человек.

Так закончилась боевая биография линкора, погибшего по «неустановленным причинам».

Свое имя и героическое прошлое линкор «Императрица Мария» унаследовал от флагманского корабля адмирала П.С.Нахимова. Парусная «Императрица Мария» возглавляла русскую эскадру в знаменитом Синопском сражении 18 ноября 1853 г., вписавшем еще одну достойную страницу в летопись славных побед Андреевского флага. Линейный корабль «Императрица Мария» достойно нес боевую вахту в 1915 -1916 гг., приумножая славу своего предшественника.

И у обоих кораблей только один год службы и общее место гибели - родная Севастопольская бухта. Почему парусная «Императрица Мария» легла на дно бухты, известно. В августе 1854 г. ее затопили, чтобы преградить вход в Севастопольскую бухту англо-французской эскадре. Что заставило линкор «Императрица Мария» погрузиться в воды Черного моря, до сих пор остается тайной.

О. БАР-БИРЮКОВ, капитан 1 ранга в отставке.

В октябре 1916 года россию, находившуюся в состоянии войны с Германией, австро-венгрией, Болгарией и турцией, потрясло известие о взрыве и гибели в севастопольской гавани новейшего отечественного линейного корабля дредноутного типа - «императрица Мария». Погибли сотни моряков экипажа, не меньше получили увечья. Подлинная история этой катастрофы до недавних пор была окутана тайной. Я уже не раз писал об этой трагедии русского флота, но лишь сравнительно недавно появились сведения, позволяющие понять истоки истинных ее причин.

Наука и жизнь // Иллюстрации

7 октября 1916 года. Шесть минут назад произошел сильнейший взрыв на линейном корабле «Императрица Мария».

Так выглядел линейный корабль «Императрица Мария». Рисунок линкора сделан современником.

Немецкий крейсер «Гебен», переданный Германией турецкому флоту, действовавшему против России на Черном море. Рисунок В. Никишина.

Вице-адмирал А. В. Колчак, командовавший в то время Черноморским флотом. Фото 1916 года.

Серия рисунков, выполненная очевидцем взрыва на «Императрице Марии». Свидетель трагических событий последовательно фиксирует этапы гибели русского линкора.

Имя «Императрица Мария» прежде носил на русском флоте парусный 90-пушечный линейный корабль Черноморской эскадры.

ВЕРМАН И ЕГО ШПИОНСКАЯ ГРУППА

После Великой Отечественной войны исследователи, сумевшие добраться до некоторых документов из архива КГБ, выявили и обнародовали любопытные сведения: в Николаеве с 1907 года работала (в том числе и на судостроительном заводе, строившем русские линкоры) группа немецких шпионов, руководимая резидентом В. Верманом. В нее входили многие известные в городе лица (даже городской голова Николаева, некто Матвеев), а главное - инженеры верфи Шеффер, Линке, Феоктистов, электротехник Сгибнев, обучавшийся в Германии.

Как об этом стало известно? В начале тридцатых годов некоторые члены шпионской группы были арестованы. И уже в ходе следствия, как бы подтверждая давность своей подрывной работы, они рассказали о причастности к взрыву на линкоре «Императрица Мария». Непосредственные исполнители акции - Феоктистов, Сгибнев и Верман - должны были получить за нее от Германии по 80 тысяч рублей золотом, а шеф группы, Верман, к тому же еще и Железный крест.

Однако тогда чекистов рассказанное не заинтересовало - дело дореволюционной давности представлялось не более чем любопытной «исторической фактурой». Вот почему при расследовании «текущей вредительской деятельности» группы информация о подрыве «Императрицы Марии» не получила дальнейшей разработки.

А совсем недавно сотрудники Центрального архива ФСБ России А. Черепков и А. Шишкин разыскали часть следственных материалов по делу группы Вермана и, опубликовав их в «Московском сборнике», документально подтвердили: действительно в 1933 году в Николаеве была разоблачена глубоко законспирированная с предвоенных времен (до Первой мировой войны) сеть разведчиков, работавшая на Германию и ориентированная на местные судостроительные заводы. Правда, прямых доказательств ее участия в подрыве «Императрицы Марии» исследователи пока не нашли. Вероятно, повторяю, дела минувшие не слишком интересовали следствие тридцатых годов.

И тем не менее содержание некоторых протоколов допросов группы Вермана дает основания полагать, что шпионская организация, давно укорененная в России, располагала всеми возможностями совершить диверсию против нового линкора России. Более того, Германия в такой диверсии была очень заинтересована. Первая мировая война в разгаре, а появление на Черном море новых русских кораблей представляет смертельную угрозу для немецких судов «Гебена» и «Бреслау» (о них речь - позже).

Дальнейший поиск материалов, связанных с делом группы Вермана, вывел сотрудников Центрального архива ФСБ на архивные документы не только ОГПУ Украины за 1933-1934 годы, но и Севастопольского жандармского управления за октябрь-ноябрь 1916 года, когда по горячим следам шло расследование взрыва. Новые факты дополняют и по-новому раскрывают версию подрыва линкора «Императрица Мария».

Выясняется, что уроженец города Херсона Виктор Эдуардович Верман - сын выходца из Германии пароходчика Эдуарда Вермана - получил образование в Германии и Швейцарии. Преуспевающий делец, он со временем становится инженером кораблестроительного завода «Рассуд». Цитирую его слова: «Шпионской работой я стал заниматься в 1908 году в Николаеве, работая на заводе «Наваль», в отделе морских машин (именно с этого времени начинает осуществляться новая кораблестроительная программа на юге России. - Прим. О. Б.). Я был вовлечен в шпионскую деятельность группой немецких инженеров того отдела Моора и Гана». И далее: «Моор и Ган, а более всего первый, стали обрабатывать и вовлекать меня в разведывательную работу в пользу Германии...»

После отъезда Гана и Моора в фатерланд руководить шпионской работой Вермана стал германский вице-консул в Николаеве господин Винштайн. В своих показаниях Верман дал о нем исчерпывающие сведения: «Я узнал, что Винштайн является офицером германской армии в чине гауптмана (капитана. - Прим. О. Б.), что находится он в России не случайно, а является резидентом германского генерального штаба и проводит большую разведывательную работу на юге России. Примерно в 1908 году Винштайн стал в Николаеве вице-консулом. Бежал в Германию за несколько дней до объявления войны - в июле 1914 года».

Теперь руководство всей немецкой разведсетью на юге России - в Николаеве, Одессе, Херсоне и Севастополе - было возложено на Вермана. Вместе со своей агентурой он вербует людей для разведывательной работы, собирает данные о промышленных предприятиях и строившихся военных судах надводного и подводного плавания - их конструкции, вооружении, тоннаже, скорости хода и т.п.

На допросах Верман рассказывал: «Из лиц, мною лично завербованных для шпионской работы в период 1908-1914 годов, я помню следующих: Штайвеха, Блимке, Наймаера, Линке Бруно, инженера Шеффера, электрика Сгибнева». С последним его свел в 1910 году германский консул в Николаеве Фришен, выбравший опытного электротехника, весьма падкого на деньги. Кроме того, Верман и Сгибнев знали друг друга по городскому яхт-клубу (оба слыли заядлыми яхтсменами).

Затевалась «большая игра». По заданию Вермана Сгибнев и остальные завербованные устроились в 1911 году на работу в русскую фирму «Руссуд». Став сотрудниками судостроительных заводов, все получили право бывать на строившихся там кораблях. Электротехник Сгибнев, например, отвечал за установку электрооборудования на военных кораблях, в том числе и на «Императрице Марии».

На следствии 1933 года Сгибнев показал, что Вермана очень интересовала схема электрооборудования артиллерийских башен главного калибра на новых линейных кораблях типа дредноут, особенно на первом из них, переданном флоту, то есть на «Императрице Марии». «В 1912-1914 годах, - рассказывал Сгибнев, - я передавал Верману разные сведения о ходе их постройки и сроках готовности отдельных отсеков - в рамках того, что мне было известно».

Особый интерес немецкой разведки к электросхемам артиллерийских башен главного калибра становится понятен - ведь первый странный взрыв на «Императрице Марии» произошел именно под ее носовой артиллерийской башней главного калибра, все помещения которой были насыщены различным электрооборудованием...

ГИБЕЛЬ ЛИНКОРА «ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ»

Вспомним, однако, трагическое утро 7 (20) октября 1916 года. В городе-крепости Севастополе оно начиналось вроде бы обычно. У причалов и на внутреннем рейде стояли боевые корабли и вспомогательные суда. С акватории гавани доносилась разноголосица звучных корабельных сигналов, оповещавших экипажи о побудке. Начинался очередной день флотской службы. Моряки снимали с убиравшихся на день стоек подвесные парусиновые койки, связывали и укладывали их в ряды на рундуках (шкафчиках) в кубриках и, совершив утренний туалет, выстраивались на шканцах кораблей (наиболее почетном месте - в корме) на утреннюю поверку и молитву. В 8 часов происходил традиционный для русских военных моряков утренний ритуал - подъем корабельного флага (при закате солнца совершался схожий с ним - вечерний, со спуском флага). Несмотря на трудности военного положения, ритуал исполнялся неукоснительно.

Когда в Севастополь пришли первые два из четырех заложенных в Николаеве мощных, скоростных линейных кораблей - «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая», - баланс военно-морских сил на Черном море между Россией и противостоявшей ей Турцией изменился в пользу первой.

В самом начале войны турецкий флот получил от Германии серьезное подкрепление - два новых быстроходных боевых корабля (вместе с экипажами) - тяжелый крейсер «Гебен» (водоизмещением 23 тысячи тонн, с крупнокалиберной и дальнобойной артиллерией) и легкий крейсер «Бреслау». Переименованные турками в «Явыз Султан Селим» и «Мидилли», корабли не раз вторгались в российские территориальные воды, обстреливали побережье, портовые города, в том числе и Севастополь. Пользуясь большим преимуществом в скорости, они, даже получив боевые повреждения от превосходившей по численности и силе артиллерии русской эскадры, всегда уходили от преследования.

Среди больших кораблей, стоявших 7 октября на якорях и бочках в акватории севастопольского внутреннего рейда, выделялись своими размерами и мощью вооружения два новейших линейных корабля (они стояли дальше других от входа в гавань). На одном из них, «Императрице Марии», накануне возвратившемся после многодневного плавания, в то утро не раздались в обычное время сигналы побудки. Командир линкора, капитан 1 ранга Кузнецов, распорядился перенести ее на час позже, чтобы дать экипажу отдохнуть после напряженных авральных работ, закончившихся далеко за полночь: сразу с двух барж шла перегрузка на корабль тысячи тонн каменного угля.

Примерно в 6 часов 15 минут утра жители прибрежной части Севастополя и экипажи кораблей, стоявших у причалов, пирсов и на якорях в Северной и Южной бухтах гавани, услышали громоподобный звук мощного взрыва. Он донесся с той стороны, где находились новые линкоры. Над носовой частью «Императрицы Марии» высоко вверх поднялся зловещий, черный столб дыма. Со стоявших поблизости линкоров «Екатерина Великая» и «Евстафий» было хорошо видно: на том месте корпуса «Императрицы Марии», где находились первая артиллерийская башня главного калибра, фок-мачта с боевой рубкой и передняя дымовая труба, образовалась огромная дымящаяся впадина. Ее края, охваченные пламенем, почти касались поверхности воды. Вскоре огонь перекинулся на краску надстроек и парусиновые покрытия шкафута и юта, а по ним - и в места, где размещались казематы орудий противоминного калибра. Последовала серия новых взрывов, поднявшая в воздух огненный фейерверк из множества пылавших лент зарядного пороха, разлетевшихся вокруг. Сигнальщикам соседних кораблей с высоты мостиков мачт было видно, как по верхней палубе горевшего линкора метались обожженные и охваченные огнем люди, в разных ее местах лежали погибшие и раненые.

Полураздетые офицеры линкора, командир корабля (приказавший, как требовал Корабельный устав, открыть кингстоны и затопить артиллерийские погреба уцелевших башен главного калибра) и помогавший ему старпом, капитан 2 ранга Городыский, пытались организовать тушение многочисленных очагов пожара с помощью подручных средств. Моряки бесстрашно сбивали огонь брезентовыми чехлами, кусками парусины, шинелями и бушлатами... Но это мало помогало. Взрывами меньшей мощности и сильным ветром горящие ленты зарядного пороха разносились по кораблю, вызывая все новые взрывы и очаги пожаров.

О случившемся на новом линкоре незамедлительно доложили командующему Черноморским флотом вице-адмиралу А. В. Колчаку (он недавно принял эту должность у адмирала А. А. Эбергар-да, переведенного в Петроград и ставшего членом Государственного совета). Последовал приказ базовым судам и соседним кораблям незамедлительно оказать помощь подорванному линкору. К нему уже шли портовые буксиры и пожарные катера, а с «Евстафия» - моторные и гребные буксиры и шлюпки для спасения тех, кто оказался за бортом, в воде, местами охваченной пламенем из-за разлившейся нефти.

На горящий, обесточенный, кренившийся на правый борт корабль, на котором продолжались взрывы меньшей силы, на катере прибыл командующий флотом. Но его присутствие на борту в такой ситуации уже ничем не могло помочь...

После очередного, особенно мощного взрыва агонизирующий линкор при резко возросшем дифференте на нос стал стремительно заваливаться на правый борт. Затем резко перевернулся вверх килем и через какое-то время ушел под воду. Трагедия заняла менее часа.

ФИНАЛ КАТАСТРОФЫ

Вместе с кораблем погибли: инженер-механик (офицер), два кондуктора (старшины) и 149 человек нижних чинов - так сказано в официальных сообщениях. Вскоре от ранений и ожогов скончались еще 64 человека. Всего жертвами катастрофы оказались более 300 человек. Десятки людей после взрыва и пожара на «Императрице Марии» стали калеками. Их могло оказаться намного больше, если бы в момент взрыва, произошедшего в носовой башне линкора, его экипаж не стоял на молитве в корме корабля. Многие офицеры и сверхсрочники находились в береговом увольнении до утреннего подъема флага - и это спасло им жизнь.

На следующий день поездом из Петрограда в Севастополь выехали назначенные высочайшим повелением две комиссии - техническая и следственная. Председателем их был назначен адмирал Н. М. Яковлев (член Адмиралтейского совета, бывший командир тихоокеанского эскадренного броненосца «Петропавловск», подорвавшегося на японских минах в 1904 году). Одним из членов технической комиссии стал генерал по поручениям при морском министре академик А. Н. Крылов - выдающийся корабельный инженер, проектировавший и участвовавший в строительстве «Императрицы Марии».

Полторы недели работали комиссии. За это время перед ними предстали все оставшиеся в живых офицеры, кондукторы, матросы и очевидцы трагедии с других кораблей, давшие показания об обстоятельствах случившегося. И вот какая картина сложилась в итоге расследования комиссии:

«Причиной взрыва послужил пожар, возникший в носовом зарядном арт. погребе главного калибра линкора, в результате возгорания картузного 305-мм порохового заряда, повлекшего за собой взрыв нескольких сот зарядов и снарядов главного калибра, находившихся в носовых погребах. Что в свою очередь привело к пожарам и взрывам боеприпасов, хранившихся в погребах и кранцах первых выстрелов для 130-мм орудий противоминного калибра и боевых зарядных отделений торпед. В результате - разрушена значительная часть корпуса линкора, в том числе и бортовая обшивка. Вода стала заливать его внутренние помещения, вызывая крен на правый борт и дифферент на нос, резко возросшие после экстренного затопления остальных арт. погребов главного калибра (что и полагалось делать при пожаре и угрозе взрыва боеприпасов. - Прим. О. Б.)... Корабль, имея большие разрушения носовых палуб и водонепроницаемых переборок, принял много забортной воды, потерял устойчивость, перевернулся и затонул. Предотвратить гибель линкора после повреждения наружного борта, выравнивая крен и дифферент затоплением других отсеков, было невозможно...»

Рассмотрев вероятные причины возникновения пожара в артиллерийском погребе, комиссия остановилась на трех наиболее достоверных: самовозгорание пороха заряда; небрежность в обращении с огнем или с самим порохом; злой умысел.

Самовозгорание пороха и небрежность в обращении с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что «на линкоре имелись существенные отступления от уставных требований в отношении доступа в арт. погреба. В частности - многие люки башни не имели замков. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов. Пофамильная проверка мастеровых не производилась». Поэтому комиссия не исключала вероятности «злого умысла». Более того, отметив плохую организацию службы охраны на линкоре, она указала на сравнительно легкую возможность его осуществить.

В ноябре 1916 года секретный доклад комиссии лег на стол морского министра адмирала И. К. Григоровича. Выводы из него он доложил царю. Но вскоре грянули революционные события, и все документы расследования отправили в архив: дальнейшим поиском причин пожара на линкоре новые власти страны заниматься не стали. И вся эта темная история словно бы канула в Лету.

В 1920-х годах появились сведения, что летом 1917 года русская агентура, работавшая в Германии, добыла и доставила в Морской штаб несколько небольших металлических трубочек, оказавшихся тончайшими, выделанными из латуни механическими взрывателями. Позже выяснилось, что точно такая же трубка была найдена в матросской бескозырке в бомбовом погребе таинственно взорвавшегося, но не затонувшего итальянского дредноута «Леонардо да Винчи». Это случилось в августе

1915 года в гавани главной базы флота Италии Таранто.

Пронести на «Императрицу Марию» подобную трубку и подложить ее в не запиравшееся подбашенное отделение не составляло, как следовало из доклада комиссии, особого труда. Это вполне мог сделать или кто-то из бывавших на корабле рабочих заводов, или кто-то при перегрузке угля с барж на линкор, происходившей незадолго до взрыва.

ДАННЫЕ С ДРУГОЙ СТОРОНЫ

Пережив интервенцию и Гражданскую войну, Верман осел в Николаеве. Там в 1923 году на него выходит секретарь германского консульства в Одессе, уже известный нам господин Ган, предложивший Верману продолжить работу на Германию. Как показывают документы, Верман быстро сумел воссоздать на юге Украины обширную разведывательную сеть.

Но вернемся к взрыву на линкоре «Императрица Мария». Все говорит о том, что Верман был к нему причастен. Ведь не только в Николаеве, но и в Севастополе он подготовил сеть агентов. Привожу слова, сказанные им на допросах в 1933 году: «Я лично осуществлял связь с 1908 года по разведывательной работе со следующими городами: <...>, Севастополем, где разведывательной деятельностью руководил инженер-механик завода «Наваль» Визер, находившийся в Севастополе по поручению нашего завода специально для монтажа достраивающегося в Севастополе броненосца «Златоуст». Знаю, что у Визера была там своя шпионская сеть, из состава которой я помню только конструктора адмиралтейства Карпова Ивана; с ним мне приходилось лично сталкиваться».

Возникает вопрос: не участвовали ли люди Визера (да и он сам) в работах на «Марии» в начале

1916 года? Ведь на ее борту тогда ежедневно находились сотрудники судостроительных предприятий, среди которых вполне могли быть и они. Любопытные сведения приводит в докладной записке от 14 октября 1916 года начальнику штаба Черноморского флота руководитель севастопольского жандармского управления, ссылаясь на сведения секретных агентов жандармерии, работавших на «Императрице Марии»: «Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва до 10 часов вечера, могли что-нибудь учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на корабль совершенно не осматривались и работали также без досмотра. Особенно высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, в д.355, якобы накануне взрыва уехавшего из Севастополя... А взрыв мог произойти от неправильного соединения электрических проводов, так как перед пожаром на корабле погасло электричество». (Верный признак замыкания электросети. - Прим. О. Б.)

О том, что постройка новейших линкоров Черноморского флота тщательно «опекалась» агентами германской военной разведки свидетельствуют и недавно выявленные документы. Например, сведения закордонного агента петроградского департамента полиции, действовавшего под псевдонимами «Александров» и «Шарль» (его настоящее имя - Бенициан Долин).

В годы войны (1914-1917) его, как и многих других русских агентов политической полиции, перевели во внешнюю контрразведку. Проведя некие оперативные комбинации, он вышел на контакт с немецкой военной разведкой. И вскоре от немецкого резидента в Берне получил предложение - организовать акцию по выводу из строя «Императрицы Марии». «Шарль» сообщил об этом в петроградский департамент полиции и получил указание: принять предложение, но с некоторыми оговорками. Вернувшийся в Петроград агент «Шарль» был передан в распоряжение военных властей, почему-то проявивших к делу полнейшее безразличие и бездействие. И контакты с германской разведкой, на очередную встречу с которой «Шарль» должен был выйти в Стокгольме через два месяца, были утеряны.

А через некоторое время Долин- «Шарль» узнает из газет о взрыве и гибели «Императрицы Марии» . Потрясенный этим известием, он отправляет письмо в департамент полиции, но оно остается без ответа...

Следствие по делу арестованных в Николаеве немецких агентов завершилось в 1934 году. Самое тяжелое наказание понес Шеффер (его приговорили к расстрелу, но в судебном деле нет отметки о приведении приговора в исполнение). Сгибнев отделался тремя годами лагерей. А Вермана лишь «выдворили» за пределы СССР. (Можно с большой долей достоверности предположить, что его обменяли на какую-либо нужную властям закордонную персону, что широко практиковалось и впоследствии.) Тем самым Вернер достиг того, чего, судя по показаниям, добивался: всячески раздувая собственную значимость как крупного резидента разведки, давал на следствии весьма подробные объяснения своей многолетней разведывательной деятельности.

А недавно стало известно, что все лица, проходившие в 1933-1934 годах по следствию, проводившемуся ОГПУ Украины в Николаеве, в 1989 году были реабилитированы, попав под действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв политических репрессий в период 30-40 и начала 50-х годов». И это коснулось людей, занимавшихся с 1907 года разведкой в пользу Германии с явной нацеленностью на предстоящую войну 1914-1916 годов.

Вот таким оказалось понимание справедливости и по отношению к сотням черноморских моряков, погибших или получивших увечье при взрыве на «Императрице Марии» - в этой затерявшейся во времени катастрофе.

Моряки, погибшие при взрыве «Императрицы Марии», умершие от ран и ожогов в госпиталях, были похоронены в Севастополе (в основном на старом Михайловском кладбище). Вскоре в память

о катастрофе и ее жертвах на бульваре Корабельной стороны города соорудили памятный знак - Георгиевский крест (по одним сведениям - бронзовый, по другим - каменный из местного белого инкерманского камня). Он уцелел даже в годы Великой Отечественной войны и простоял на месте до начала 50-х годов. А потом был снесен.

Лет десять назад в Северной стороне Севастополя, на Братском кладбище, где с давних времен хоронили воинов, павших на поле брани, с правой стороны при подъеме на холм, увенчанный старинной пирамидальной часовней, появились бетонные сегменты (на флоте из таких делают так называемые мертвые якоря для якорных - швартовых бочек), на них написано, что здесь похоронены русские моряки линкора «Императрица Мария». До сих пор на них нет ни фамилий, ни каких-либо других сведений о похороненных там людях...

Не пора ли вспомнить о гибели линкора «Императрица Мария» и всех трагически тогда погибших. Это общий долг России и Украины перед нашими предками.

Подробности для любознательных

РУССКИЙ ДРЕДНОУТ

Линкор «Императрица Мария» - первый из серии «русских дредноутов», заложенных перед Первой мировой войной по проектам известных корабельных инженеров А. Н. Крылова и И. Г. Бубнова на черноморских верфях в Николаеве. Он вступил в строй в июле 1915 года. Вторым в состав Черноморского флота был введен линкор «Императрица Екатерина Великая».

Водоизмещение новых русских линейных кораблей доходило до 24 000 т, длина составляла 168 м, ширина - 27 м, осадка - 8 м. Мощность паровых турбин равнялась 26 500 л.с., скорость хода - до 24 узлов. Толщина брони палуб, бортов, артиллерийских башен, боевой рубки доходила до 280 мм. Вооружение представляла артиллерия главного калибра (двенадцать 305-миллиметровых орудий в четырех трехорудийных башнях) и артиллерия среднего, противоминного калибра (двадцать 130-миллиметровых казематных пушек). Корабль имел 12 зенитных орудий и четыре подводных торпедных аппарата, мог брать на борт два гидросамолета. Экипаж линкора состоял из 1200 человек.

Дредноут - обобщенное название линейных кораблей нового типа, появившихся в начале ХХ века. Их, пришедших на смену броненосцам, основы тогдашних военных флотов, отличают мощное артиллерийское вооружение, усиленная броня, повышенная непотопляемость и увеличенная скорость хода. Свое название они получили по имени первого из таких кораблей - английского линкора «Дредноут» («Неустрашимый»), построенного в 1906 году.

Имя «Императрица Мария» прежде носил на русском флоте парусный 90-пушечный линейный корабль Черноморской эскадры. На нем во время Синопского морского сражения 18 (30) ноября 1853 года, завершившегося сокрушительным разгромом турецкой эскадры, держал свой флаг П. С. Нахимов.

Моряки считаются самыми суеверными людьми. Пожалуй, это связано с тем, что им приходится отстаивать свое право на жизнь в борьбе с непредсказуемой водной стихией. Во многих легендах моряков есть упоминание о «проклятых» местах, где находят свою гибель корабли. Например, у российских берегов тоже есть свой «бермудский треугольник» - у побережья Севастополя, район Ласпи. Сегодня место рядом с Павловским мысом считается самым тихим, именно там расположен флотский госпиталь с удобным причалом. Но в этом месте с интервалом в 49 лет погибли самые современные и мощные линейные корабли русского черноморского флота «Новороссийск» и «Императрица Мария».

В начале двадцатого века морские державы мира активно стали строить на своих верфях боевые корабли невиданной, по той поре, мощности, имеющие колоссальную броню и оснащенные современным вооружением.

Россия была вынуждена ответить на вызов своего давнего противника в черноморском регионе – Турции, которая заказала европейским судостроителям три линкора типа «Дредноут» для своего военно-морского флота. Эти военные суда могли преломить ситуацию в пользу Турции на Черном море.

Балтийское побережье России надежно защищали четыре новейших линкоров типа «Севастополь». Было принято решение построить корабли более мощные, чем балтийские, для защиты черноморских рубежей России.

В 1911 году на николаевской верфи был заложен самый первый корабль новой серии – «Императрица Мария». То, что русские судостроители совершили подвиг, говорит тот факт, что новый линкор в кратчайшее время был спущен на воду накануне мировой войны.

В августе 1914 года, прорвавшиеся в Черное море немецкие крейсера «Гебен» и «Бреслау» были фиктивно приобретены Турцией и получили новые названия «Явуз Султан Селим» и «Мидилли». Фиктивность сделки подтверждал тот факт, что на «новых турецких» военных кораблях оставался германские экипажи в полном составе.

Утром 29 октября крейсер «Гебен» подошел к входу Севастопольской бухты. Без объявления войны Турцией, орудия крейсера открыли огонь по спящему городу и кораблям, находившимся на рейде. Снаряды не пощадили ни мирных жителей, ни здание госпиталя, где в результате вероломного обстрела погибли несколько пациентов. И хотя черноморские моряки решительно вступили в бой, броненосцы, стоявшие тогда на вооружении российского флота, намного уступали и по мощи, и по скорости турецкому рейдеру, который безнаказанно «хозяйничал» в российских прибрежных водах и легко уходил от погони.

Введение в строй мощного российского линкора «Императрица Мария» позволило успешно отражать атаки турецкого военного флота. 30 июня 1915 линкор величественно вошел в Севастопольскую бухту, имея на своем борту двенадцать 305-миллимитровых орудия и столько же 130-миллиметровых пушек. Вскоре военный корабль аналогичного класса «Императрица Екатерина Великая» стал рядом с предшественником на защиту южных морских рубежей России.

Новым линкорам удалось прекратить господство германо-турецких рейдеров на Черном море. А весной 1916 года комендоры линкора «Императрица Мария» с третьего залпа нанесли непоправимый урон турецко-германскому крейсеру «Бреслау» находившемуся недалеко от Новороссийска. И в том же году линкор «Императрица Екатерина» нанесла серьезнейшие повреждения «Гебену», который после этого еле смог «доползти» до Босфора.

В июле 1916 года командование черноморским флотом принял на себя талантливый и энергичный вице-адмирал А. Колчак. Под его командованием «Екатерина» и «Мария» совершили 24 боевых выхода, продемонстрировавших мощь российского флота, а минные постановки на длительное время «заперли» Черное море для визитов вражеских военных кораблей.

Утром 7 октября 1916 Севастополь был разбужен громкими взрывами, которые один за другим прогремели на линкоре «Императрица Мария». Сначала загорелась носовая башня, а затем была снесена боевая рубка, взрывом вырвало большую часть палубы, снесло фок-мачту и носовую трубу. Корпус корабля получил огромную пробоину. Спасение судна значительно затруднилось после отключения пожарных насосов и электричества.

Но даже после таких повреждений у командования была надежда спасти линкор – если бы не прогремел еще один страшный взрыв, намного мощнее предыдущих. Вот его корабль уже не выдержал: в результате носовая часть и пушечные порты быстро погружались в воду, линкор накренился на правый бок, опрокинулся и затонул. При спасении военного корабля – гордости российского флота, погибли около 300 человек.

Гибель «Императрицы Марии» потрясла всю Россию. Выяснением причин занялась очень профессиональная комиссия. Изучалось три версии гибели линкора: небрежность в обращении с боезапасами, самовозгорание и злой умысел.

Поскольку комиссия пришла к выводу, что на корабле использовался качественный порох, то вероятность взрывов от возгорания была очень низкой. Уникальная, по тем временам, конструкция пороховых погребов и башен исключала возможность возникновения пожара по неосторожности. Оставалось одно – теракт. Проникновения врагов на корабль было облегчено тем, что в это время велись многочисленные ремонтные работы, в которых участвовали сотни рабочих, не относящихся к экипажу линкора.

После трагедии многие матросы говорили, что «взрыв был произведен злоумышленниками с целью не только уничтожить корабль, но и убить командующего Черноморским флотом, который своими действиями за последнее время, а особенно тем, что разбросал мины у Босфора, окончательно прекратил разбойничьи набеги турецко-германских крейсеров на побережье Черного моря…». Неправильно было бы сказать, что контрразведка черноморского флота и жандармское управление не искали злоумышленников, но они так и не смогли подтвердить версию о теракте.

Только в 1933 году советской контрразведке удалось арестовать главу германской разведгруппы, действовавшей на судостроительных заводах – некоего Вермана. Он подтвердил, что участвовал в подготовке диверсий на военных кораблях во время первой мировой войны. Но накануне гибели «Императрицы Марии» его депортировали из России. Возникает вопрос, пусть его депортировали, но его разведгруппа все же осталась в Севастополе и за что его вскоре отъезда из России наградили в Германии железным крестом? Кстати, интересен следующий установленный факт – приказ на взрыв «Императрицы Марии» получал от германской разведки агент «Шарль», который был одновременно и русским контрразведчиком. Почему никто не принял своевременно надлежащие меры?

Чуть позже талантливый судостроитель, академик Крылов предложил очень оригинальный и простой способ подъема линкора: корабль поднять вверх килем, постепенно вытесняя воду сжатым воздухом; затем, осуществить вывод корабля в таком перевернутом положении в док и заняться устранением всех разрушений, полученных в результате взрывов. Этот проект подъема реализовал инженер Севастопольского порта Сиденснер. Летом 1918 года линкор был поставлен в док, где и простоял, в таком перевернутом виде четыре года, пока шла Гражданская война. После подписания позорного для Росси Брестского мира, германо-турецкие корабли нагло обосновались в Севастопольской бухте. Часто подрывающийся на русских минах турецкий «Гебен» использовал севастопольские доки для своего ремонта, где рядом стоял корпус русского линкора, погибшего не в открытом бою, а от подлого удара «в спину».

В 1927 году корпус линкора «Императрица Мария» был окончательно разобран. Многотонные башни легендарного корабля и орудия были установлены на черноморской береговой батарее. В годы Второй мировой войны орудия линкора «Императрица Мария» защищали подступы к Севастополю вплоть до июня 1942 года и были подбиты только после того, как немцы применили против них более мощное оружие…

Также нельзя умолчать еще об одной легенде черноморского флота – линейном корабле «Новороссийск».

История этого корабля началась в канун первой мировой войны. На верфях Италии были построены три линейных корабля – «Конте ди Кавур», «Джулио Чезаре» и «Леонардо да Винчи». Они были основной силой всего итальянского военного флота и участвовали в двух мировых войнах. Но эти корабли не принесли славу своему государству: в сражениях им не удалось нанести сколько-нибудь значительный урон многочисленным своим противникам.

«Кавур» и «Леонардо» нашли свою гибель не в бою, а на рейде. А вот судьба «Джулио Чезаре» оказалась очень интересной. На тегеранской конференции, союзники решили разделить итальянский флот между Великобританией, США и СССР.

Надо отметить, что к концу Второй мировой войны, советский военно-морской флот имел только два линкора, которые были построены вначале века - «Севастополь» и «Октябрьская революция». Но СССР не повезло, по жребию, ей достался достаточно потрепанный «Джулио Чезаре», тогда как Великобритания получила новейшие итальянские линкоры, превосходящие по всем характеристикам знаменитый немецкий «Бисмарк».

Свою часть наследства итальянского флота советские специалисты смогли доставить в черноморскую гавань только в 1948 году. Линкор хоть и изношенный и морально устаревший, но все же стал флагманским кораблем послевоенного черноморского советского флота.

Линкор после пятилетнего стояния в порту Торонто находился в очень плачевном состоянии: корабельные механизмы нуждались в замене, устаревшая внутрикорабельная связь, практически, не работала, имелась плохая система живучести, кубрики были сырые с трехъярусными койками, имелся крохотный неухоженный камбуз. В 1949 году итальянский корабль поставили в док на ремонт. Через несколько месяцев ему было дано новое название – «Новороссийск». И хотя линкор был выпущен в плавание, его постоянно ремонтировали, дооборудовали. Но даже не смотря на такие усилия, линкор явно не отвечал требованиям, предъявляемых боевому кораблю.

28 октября 1955 года, вернувшийся из очередного похода «Новороссийск» пришвартовался у Морского госпиталя – именно там 49 лет назад стояла «Императрица Мария». В этот день на корабль прибыло пополнение. Вновь прибывших разместили в носовых кубриках. Как оказалось, для многих из них это был первый и последний день службы. Глубокой ночью под корпусом ближе к носовой части раздался страшный взрыв. Тревога была объявлена не только на «Новороссийске», но и на всех судах, находившихся рядом. Медицинские и аварийные группы срочно прибывали к пострадавшему линкору. Командир «Новороссийска» видя, что не удается устранить течь, обратился к командующему флота с переложением эвакуировать экипаж, но получил отказ. На палубе, медленно уходящего под воду линкора, скопилось около тысячи моряков. Но время было упущено. Эвакуировать удалось не всех. Корпус корабля дернулся, стал резко крениться на левый борт и в мгновение перевернулся вверх килем. «Новороссийск», практически, полностью повторил судьбу «Императрицы Марии». Сотни моряков внезапно оказались в воде, многие под тяжестью одежды сразу ушли под воду, часть команды сумела взобраться на днище перевернутого корабля, некоторых подобрали спасательные шлюпки, другие сумели доплыть до берега сами. Стресс тех, кто добрался до берега, был настолько велик, что у многих не выдерживало сердце, и они падали замертво. Еще некоторое время был слышен стук внутри перевернувшегося корабля – это подавали сигнал оставшиеся там моряки. Несомненно, вся ответственность за гибель людей лежит на вице-адмирале, командующем черноморского флота Пархоменко. Из-за его непрофессионализма, неумения оценить реальную ситуацию и неуверенности погибли сотни людей. Вот что писал водолаз, участвующий в спасении людей: «Мне по ночам потом долго снились лица людей, которых я видел под водой в иллюминаторах, которые они силились открыть. Жестами я давал понять, что будем спасать. Люди кивали, мол, поняли… Погрузился глубже, слышу, стучат морзянкой, - стук в поде хорошо слышен: «Спасайте быстрее, задыхаемся…» Я им тоже отстукал: «Крепитесь, все будут спасены». И тут началось такое! Во всех отсеках начали стучать, чтобы наверху знали, что люди, оказавшиеся под водой, живы! Передвинулся ближе к носу корабля и не поверил своим ушам - поют «Варяга»!» Реально же из перевернутого корабля удалось спасти только нескольких человек. Всего погибло около 600 человек.

Корабль был поднят со дна в 1956 году и разобран на металлолом.

По результатам работы комиссии было признано, что причиной взрыва стала немецкая магнитная мина, которая после десятилетнего нахождения на дне, пришла в действие. Но этот вывод удивил всех моряков. Во-первых, сразу после войны было проведено тщательное траление и механическое уничтожение всех взрывоопасных предметов. Во-вторых, за десять лет на это место сотни раз становились на якорь многие другие корабли. В-третьих, какой же силы должна быть эта магнитная мина, если в результате взрыва в корме образовалась пробоина более 160 кв. метров, взрывом пробиты восемь палуб, из которых три бронированные, а верхняя палуба была полностью искорежена? Что это мина имела более тонны тротила? Даже самые мощные немецкие мины не имели такого заряда.

По одной из версий, ходивших среди моряков – это была диверсия итальянских подводных диверсантов. Этой версии придерживался опытный советский адмирал Кузнецов. Известно, что за годы войны итальянские подводники, под руководством князя Боргезе, уничтожили такое количество английских боевых кораблей, равное всему военно-морскому флоту Италии. К месту диверсии пловцов, могла доставить подводная лодка. Используя новейшие аппараты для подводного плавания, они на управляемых торпедах смогли бы подойти достаточно близко к днищу корабля и установить заряд. Говорят, что после подписания капитуляции князь Боргезе, во всеуслышание, заявлял, что дорогой сердцу всех итальянцев линкор «Джулио Чезаре» никогда не будет ходить под вражеским флагом. Если учитывать еще тот факт, что во время войны именно в Севастополе была база итальянских подводников (а, значит, они хорошо знали Севастопольскую бухту), то версия диверсии выглядит очень правдоподобно.

После катастрофы, при исследовании корабля, капитан второго ранга Лепехов обнаружил секретный, прежде тщательно заваренный, отсек у самого днища «Новороссиска». Не исключено, что там находился спрятанный заряд огромной мощности. Боргезе, несомненно, это знал, поэтому для детонации взрыва могло бы потребоваться устройство не такой большой силы. Но эту версию командование, при расследовании катастрофы, не рассматривало. Хотя она очень жизнеспособна. Ведь, если представить, что всю взрывчатку к кораблю доставили подводные диверсанты, то, сколько же рейсов от подлодки до линкоров им нужно было бы сделать, чтобы перенести незамечено тысячу тонн тротила?

Катастрофу постарались быстро «замять», уволив командующего В.А. Пархоменко и адмирала Н.Г. Кузнецова, выплатили семьям погибших пособия. «Новороссийск» отправили на слом, вслед за ним отправили туда же линкор «Севастополь». Через несколько лет турки, отказавшись передать французам для создания музея, ржавеющий «Гебен», также разрезали его.
Надо сказать, что сегодня памятник морякам «Новороссийска» есть, а вот увековечить, героически погибших моряков «Императрицы Марии», забыли.

История корабля:
Решение об усилении Черноморского флота новыми линейными кораблями было вызвано намерением Турции приобрести за границей три современных линкора типа Дредноут, что сразу бы обеспечило им подавляющее превосходство на Черном море. Для сохранения баланса сил российское Морское министерство настаивало на безотлагательном усилении Черноморского флота.

Для ускорения постройки линейных кораблей архитектурный тип и главнейшие проектные решения принимались в основном по опыту и образцу заложенных в 1909 году в Петербурге четырех линкоров типа "Севастополь".

линкоры “ Севастополь “ и “ Полтава “ в походе

Подобный подход позволил значительно ускорить процесс разработки стратегических и тактических заданий на новые линейные корабли для Черного моря. На черноморские линкоры перешли и такие достоинства, как трехорудийные башни, считающиеся по праву выдающимся достижением отечественной техники.

3-х орудийная башня 305 мм орудий главного калибра

Ставка была сделана на широкое привлечение банковского капитала и частного предпринимательства. Постройку дредноутов (и других кораблей черноморской программы) поручили двум частным заводам в Николаеве (ОНЗиВ и Руссуд)

Предпочтение отдали проекту Руссуда, который "с разрешения" Морского министерства вела группа видных, находившихся на действительной службе корабельных инженеров. В результате Руссуд получил заказ на два корабля, третий (по его чертежам) поручили строить ОНЗиВ.
императрица Мария Фёдоровна Романова (жена Александра III)

11 июня 1911 года одновременно с церемонией официальной закладки новые корабли были зачислены в списки флота под названиями "Императрица Мария", "Император Александр III" и "Императрица Екатерина Великая" . В связи с решением оборудовать головной корабль в качестве флагманского, все корабли серии распоряжением морского министра И.К. Григоровича было приказано называть кораблями типа "Императрица Мария".

Иван Константинович Григорович

Конструкция корпуса и система бронирования "черноморцев" в основном соответствовали проекту балтийских дредноутов, но частично были доработаны. На "Императрице Марие" имелось 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок. Двадцать водотрубных котлов треугольного типа питали турбинные агрегаты работавшие на четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 м (частота вращения при 21-узловой скорости 320 об/мин). Суммарная мощность корабельной электростанции составляла 1840 кВт.

По контракту от 31 марта 1912 года, подписанному Морским министерством с заводом Руссуд, "Императрицу Марию" следовало спустить на воду не позднее июля. Полная готовность корабля (предъявление к приемным испытаниям) планировалась к 20 августа 1915 года, еще четыре месяца отводились на сами испытания. Такие высокие темпы, не уступавшие темпам передовых европейских предприятий, были почти что выдержаны: завод, продолжавший строиться, спустил корабль на воду 6 октября 1913 года. Вплотную подступавшее военное время заставляло, несмотря на печальный опыт прошлого, вести разработку рабочих чертежей одновременно с постройкой кораблей.

Увы, на ходе работ сказывались не только болезни роста заводов, которые впервые строили такие крупные корабли, но и столь характерные для отечественного судостроения "усовершенствования" уже в ходе строительства, приведшие к сверхпроектной перегрузке, превысившей 860 т. В результате, кроме увеличения осадки на 0,3 м, образовался и досадный дифферент на нос. Иначе говоря, корабль "сел свиньей". По счастью, некоторый конструктивный подъем палубы в носу это скрадывал. Немало волнений доставил и заказ в Англии турбин, вспомогательных механизмов, гребных валов и дейдвудных устройств, размещенный на заводе Джон Браун обществом Руссуд. В воздухе пахло порохом, и только по счастливой случайности "Императрице Марии" удалось получить свои турбины в мае 1914 года, доставленные проскочившим проливы английским пароходом.

Ощутимый сбой в контрагентских поставках уже к ноябрю 1914 года заставил министерство согласиться с новыми сроками готовности кораблей: "Императрицы Марии" в марте-апреле 1915 года. Все силы были брошены на скорейшее введение "Марии" в строй. Для нее по договоренности заводов-строителей передали поступившие с Путиловского завода станки 305 мм орудий и электротехническое оборудование башен.

По утвержденной 11 января 1915 года комплектации военного времени в команду Императрицы Марии назначалось 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот. В апреле-июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33-х.

И вот наступил тот неповторимый, всегда переполненный особыми хлопотами день, когда корабль, начиная самостоятельную жизнь, уходит от заводской набережной.

К вечеру 23 июня 1915 года после освящения корабля, подняв над Ингульским рейдом окропленные святой водой флаг, гюйс и вымпел, "Императрица Мария" начала компанию. Глубокой ночью 25 июня, видимо, чтобы пройти реку засветло, снялись со швартовов, и в 4 часа утра линкор дал ход. В готовности к отражению минной атаки, миновав Аджигольский маяк, корабль вышел на Очаковский рейд. На следующий день провели испытательные стрельбы, и 27 июня под охраной авиации, миноносцев и тральщиков линкор прибыл в Одессу. При этом главные силы флота, образовав три линии прикрытия (вплоть до Босфора!!!), держались в море.

Приняв 700 т угля, днем 29 июня "Императрица Мария" вышла в море вслед за крейсером “ Память Меркурия “ и в 5 часов утра 30 июня встретилась с главными силами флота...

Неторопливо, в сознании собственного величия и значимости момента, входила "Императрица Мария" на Севастопольский рейд днем 30 июня 1915 года. И ликование, охватившее в тот день город и флот, было сродни, наверное, общей радости тех счастливых дней ноября 1853 года, когда на тот же рейд после блистательной победы у Синопа возвращалась под флагом П.С. Нахимова 84-пушечная "Императрица Мария".

Весь флот с нетерпением ожидал того момента, когда Императрица Мария, выйдя в море, выметет за его пределы изрядно осточертевших "Гебена" и "Бреслау". Уже этими ожиданиями "Марии" отводилась роль первой любимицы флота.

В августе произошла смена командиров. Князь Трубецкой был назначен начальником минной бригады, а в командование «Императрицей Марией» вступил капитан 1 ранга Кузнецов. Командир злополучного линкора капитан 1 ранга Иван Семенович Кузнецов был отдан под суд. Приговор о его наказании должен был вступить в силу после окончания войны. Но грянула революция, и матросы вынесли свой приговор: бывший командир «Императрицы Марии» без суда и следствия вместе с другими офицерами Черноморского флота был расстрелян 15 декабря 1917 года на Малаховом кургане. Там же и закопан невесть где.

Какие же перемены в соотношении сил на море внесло вступление в строй "Императрицы Марии", как оно менялось с началом войны и какое влияние оказало на постройку следующих кораблей? Крайне угрожающее положение перед войной, когда в Черном море ожидалось появление уже снаряжавшихся в Англии к плаванию турецких дредноутов, оставалось напряженным и после того, как Англия не выпустила заказанные турками корабли. Новую и уже реальную опасность теперь представлял германский линейный крейсер "Гебен" и крейсер "Бреслау" из-за политических ли маневров британского адмиралтейства или в силу своей феноменальной везучести сумевший обвести вокруг пальца союзные англо-французские морские силы и прорвавшийся в Дарданеллы.

линейный крейсер “ Гебен “

Водоизмещение нормальное 22 979 т, полное 25400 т. Длина по ватерлинии 186 м, наибольшая длина 186,6 м, ширина 29,4 м (с учетом противоминных сетей 29,96 м), осадка 8,77 м (нос) и 9,19 м (корма), средняя осадка 9,0 м, высота борта по мидель-шпангоуту 14,08 м.
Энергетическая установка состояла из 2-х комплектов паровых турбин Парсонса (Parsons) с прямой передачей на вал, расположенных в трех отсеках. Турбины высокого давления (диаметр ротора 1900 мм) располагались в двух носовых отделениях и вращали наружные гребные валы. Турбины низкого давления (ротор 3050 мм) находились в кормовом отделении и вращали внутренние валы. На кораблях устанавливалось по 24 водотрубных котла Marine-Schulz-Tornycroft с трубками малого диаметра и рабочим давлением пара 16 атм. Суммарная проектная мощность установок корабля - 63296 КВт / 76795 л.с.

Вооружение: Артиллерия главного калибра - 5 x 2 x 280/50-мм орудий (810 снарядов), углы наклона орудий от -8 до 13.5°, дальность стрельбы - 18,1 мили. Башни главного калибра размещались по диагональной схеме. Башня правого борта смотрела орудиями в нос, а башня левого борта - в корму. Каждая из них имела сектор обстрела 180° на ближний борт и 125° на противоположный. Возвышение цапф орудий над грузовой ватерлинией: носовая башня 8,78 м, бортовые 8,43 м, кормовые 8,60 и 6,23 м. Боезапас - по 81 бронебойному снаряду на каждое орудие. Механизм поворота башен и вертикальной наводки орудий - электрический.

Артиллерия среднего калибра - 10 150/45-мм орудий. Боезапас 1800 снарядов, дальность стрельбы до 13,5 миль. Противоминная и зенитная артиллерия - 12 88/45-мм орудий. Боезапас 3000 снарядов. Позже вместо четырех 88-мм устанавливались 4 22-фунтовых зенитных орудия; а с 1916 г. все 88-мм пушки (кроме зенитных) были демонтированы. Торпедные аппараты (500 мм): 1 в носу, 2 по бортам, 1 в корме; боекомплект 11 торпед. Крейсер был оборудован цейссовскими дальномерами. В 1914г. на корабле установили корректировочные посты на топах мачт.

Теперь этот перевес "Императрица Мария" ликвидировала, а вступление в строй последующих линкоров давало явный перевес Черноморскому флоту. Изменились также приоритеты и темпы постройки кораблей. С началом войны особенно обострилась потребность в эсминцах, подводных лодках и необходимых для будущей Босфорской операции десантно-высадочных средствах. Их заказ затормозил постройку линкоров.

“ Императрица Мария “ в Севастополе

На "Императрице Марии" изо всех сил старались ускорить начавшуюся с уходом из Николаева программу приемных испытаний. На многое, конечно, приходилось закрывать глаза и, полагаясь на обязательства завода, откладывать устранение недоделок на время после официальной приемки корабля. Так, много нареканий вызвала система аэрорефрижерации погребов боезапаса. Оказалось, что весь "холод", исправно вырабатывавшийся "холодильными машинами", поглощался разогревавшимися электродвигателями вентиляторов, которые вместо теоретического "холода" гнали в погреба боезапаса свое тепло. Поволноваться заставили и турбины, но сколько-нибудь существенных неполадок не произошло.

9 июля линкор ввели в сухой док Севастопольского порта для осмотра и окраски подводной части корпуса. Одновременно измерялись зазоры в подшипниках дейдвудных труб и кронштейнов гребных валов. Через десять дней, когда корабль находился в доке, комиссия приступила к испытанию подводных торпедных аппаратов. После вывода линкора из дока аппараты испытывались стрельбой. Все они были приняты комиссией.

6 августа 1915 года линкор Императрица Мария вышел в море для испытаний артиллерии противоминного калибра. На борту находился командующий Черноморским флотом А.А. Эбергард.

Андрей Августович Эбергард

Стрельба из 130-мм орудий велась на ходу 15 - 18 узлов и закончилась успешно. 13 августа приемная комиссия собралась на борту линкора для испытаний механизмов. Линкор снялся с бочки и вышел в море. Средняя осадка корабля составляла 8,94 метра, что соответствовало водоизмещению 24400 тонн. К 4 часам дня число оборотов турбин довели до 300 в минуту и приступили к трехчасовому испытанию корабля на полный ход. Линкор совершал галсы между мысом Ай-Тодор и горой Аю-Даг, на расстоянии 5 - 7 миль от берега на глубокой воде. В 7 часов вечера испытания механизмов на полный ход были закончены и 15 августа в 10 часов утра линкор возвратился в Севастополь. Комиссия отметила, что в течении 50 часов непрерывной работы главные и вспомогательные механизмы действовали удовлетворительно и комиссия нашла возможным принять их в казну. В период с 19 по 25 августа комиссия приняла в казну торпедные аппараты, все системы корабля, водоотливные средства и шпилевые устройства.

К 25 августа приемные испытания завершились, хотя доводка корабля продолжалась еще долгие месяцы. По указанию командующего флотом для борьбы с дифферентом на нос пришлось сократить боезапас двух носовых башен (со 100 до 70 выстрелов) и носовой группы 130 мм пушек (с 245 до 100 выстрелов).

Все знали, что с вступлением в строй Императрицы Марии "Гебен" без крайней нужды теперь из Босфора не выйдет. Флот смог планомерно и в более широких масштабах решать свои стратегические задачи. Тогда же для оперативных действий в море, сохранив административную бригадную структуру, образовали несколько мобильных временных соединений, названных маневренными группами. В первую вошли "Императрица Мария" и крейсер "Кагул" с выделенными для их охраны эсминцами. Такая организация позволяла (с привлечением подводных лодок и авиации) осуществлять более действенную блокаду Босфора.

бронепалубный крейсер “ Кагул “

Технические данные:

Год спуска на воду - 2 мая 1902 года
Длина - 134,1 м Ширина - 16,6 м Осадка - 6,8 м Водоизмещение - 7070 т
Мощность двигателей - 19500 лс
Скорость - 21 узел
Вооружение - 12-152 мм, 12- 75 мм, 2- 64 мм, 4 пулемета, 2 торпедных аппарата
Личный состав - 565 человек
Бронирование - 35-70 мм броневая палуба, 140 мм боевая рубка, 127 мм башни, 102 мм казематы
Однотипные корабли: Богатырь, Олег, Очаков

Только в сентябре-декабре 1915 года маневренные группы десять раз выходили к берегам противника и провели в море 29 дней: Босфор, Зунгулдак, Новороссийск, Батум, Трапезунд, Варна, Констанца у всех берегов Черного моря можно было видеть тогда стелющийся по воде длинный и приземистый силуэт грозного линкора.

И все же поимка "Гебена" оставалась голубой мечтой всего экипажа. Не раз приходилось офицерам ” Марии “ поминать недобрым словом руководителей Генмора вкупе с министром А.С. Воеводским, срезавших у их корабля по крайней мере 2 узла хода при составлении проектного задания, что не оставляло надежд на успех погони.

Сведения о выходе "Бреслау" для новой диверсии у Новороссийска были получены 9 июля, и новый командующий ЧФ вице-адмирал А.В. Колчак сразу же на "Императрице Марии" вышел в море.

Александр Васильевич Колчак

Черноморская эскадра

Все складывалось как нельзя лучше. Курс и время выхода “ Бреслау “ были известны, точка перехвата рассчитана без ошибки. Гидросамолеты, провожавшие "Марию", удачно отбомбили караулившую ее выход подводную лодку UB-7, не дав ей выйти в атаку, эсминцы, шедшие впереди "Марии", в намеченной точке перехватили "Бреслау" и связали его боем.

гидросамолёт “ Вуазен “ над “ Марией “

Охота развернулась по всем правилам. Эсминцы упорно прижимали пытающийся уйти германский крейсер к берегу, "Кагул" неотступно висел на хвосте, пугая немцев своими, правда, не долетавшими залпами. "Императрице Марии", развившей полную скорость, оставалось лишь выбрать момент для верного залпа. Но то ли эсминцы не были готовы взять на себя корректировку огня "Марии", то ли на ней берегли снаряды сокращенного боекомплекта носовой башни, не рискуя бросать их наугад в ту дымовую завесу, которой "Бреслау" немедленно окутывался при опасно близких падениях снарядов, но того решающего залпа, который мог бы накрыть "Бреслау", не получалось. Вынужденный отчаянно маневрировать (машины, как писал немецкий историк, были уже на пределе выносливости), "Бреслау", несмотря на свою 27-узловую скорость, неуклонно проигрывал в пройденном по прямой расстоянии, которое уменьшилось со 136 до 95 кабельтовых. Спасла случайность налетевший шквал. Укрывшись за пеленой дождя, "Бреслау" буквально выскользнул из кольца русских кораблей и, прижимаясь к берегу, проскочил в Босфор.

крейсер “ Бреслау “

Водоизмещение 4480 т, мощность турбинной установки 29 904 л. с., скорость хода 27,6 узлов. Длина между перпендикулярами 136 м, ширина 13,3, среднее углубление 4,86 м.
Бронирование: пояс 70 мм, палуба 12,7, орудия 102 мм.
Вооружение: 12 — 105-мм орудий и 2 торпедных аппарата.
Серия состояла из четырех кораблей, различающихся числом винтов: “Бреслау” — 4 винта, “Страсбург” — 2 винта, “Магдебург” и “Штральзунд” — по 3 винта.

В октябре 1916 г. вся Россия была потрясена известием о гибели новейшего линейного корабля русского флота “Императрица Мария”. 20 октября примерно через четверть часа после утреннего подъема матросы, находившиеся в районе первой башни линкора “Императрица Мария”, стоявшего вместе с другими кораблями в Севастопольской бухте, услышали характерное шипение горящего пороха, а затем увидели дым и пламя, выбивавшиеся из амбразур башни, горловин и вентиляторов, расположенных вблизи нее. На корабле сыграли пожарную тревогу, матросы разнесли пожарные рукава и начали заливать водой подбашенное отделение. В 6 ч 20 мин корабль потряс сильный взрыв в районе погреба 305-мм зарядов первой башни. Столб пламени и дыма взметнулся на высоту 300 м.

Когда дым рассеялся, стала видна страшная картина разрушений. Взрывом вырвало участок палубы позади первой башни, снесло боевую рубку, мостик, носовую трубу и фок-мачту. В корпусе корабля позади башни образовался провал, из которого торчали куски искореженного металла, выбивались пламя и дым. Множество матросов и унтер-офицеров, находившихся в носовой части корабля, было убито, тяжело ранено, обожжено и сброшено силой взрыва за борт. Перебило паровую магистраль вспомогательных механизмов, перестали работать пожарные насосы, отключилось электроосвещение. Затем последовал еще ряд мелких взрывов. На корабле были отданы распоряжения о затоплении погребов второй, третьей и четвертой башен, приняты пожарные шланги с портовых плавсредств, подошедших к линкору. Тушение пожара продолжалось. Корабль буксиром развернули лагом в ветру.

К 7 ч утра пожар стал стихать, корабль стоял на ровном киле, казалось, что он будет спасен. Но через две минуты раздался еще один взрыв, более мощный, чем предыдущие. Линкор стал быстро оседать носом и крениться на правый борт. Когда носовая часть и пушечные порты ушли под воду, линкор, потеряв остойчивость, опрокинулся вверх килем и затонул на глубине 18 м в носу и 14, 5 м в корме с небольшим дифферентом на нос. Погибли инженер-механик мичман Игнатьев, два кондуктора и 225 матросов.

На другой день, 21 октября 1916 г., поездом из Петрограда в Севастополь отбыла специальная комиссия по расследованию причин гибели линейного корабля “Императрица Мария” под председательством адмирала Н. М. Яковлева. Одним из ее членов был назначен генерал для поручений при морском министре А. Н. Крылов. За полторы недели работы перед комиссией прошли все оставшиеся в живых матросы и офицеры линкора “Императрица Мария”. Было установлено, что причиной гибели корабля послужил пожар, возникший в носовом погребе 305-мм зарядов и повлекший за собой взрыв пороха и снарядов в нем, а также взрыв в погребах 130-мм орудий и боевых зарядных отделений торпед. В результате был разрушен борт и сорваны кингстоны затопления погребов, и корабль, имея большие разрушения палуб и водонепроницаемых переборок, затонул. Предотвратить гибель корабля после повреждения наружного борта, выровняв крен и дифферент заполнением других отсеков, было невозможно, так как на это потребовалось бы значительное время.

днище “ Императрицы Марии “ (сзади “ Кагул “)

Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в погребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха, небрежность в обращении с огнем или самим порохом и, наконец, злой умысел. В заключении комиссии говорилось что “придти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений...”. Самовозгорание пороха и небрежность обращения с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что на линкоре “Императрица Мария” имелись существенные отступления от требований устава в отношении доступа в артиллерийские погреба. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов, причем количество их достигало 150 человек ежедневно. Работы велись и в снарядном погребе первой башни - их выполняли четыре человека с Путиловского завода. По-фамильная перекличка мастеровых не проводилась, а проверялось лишь общее количество людей. Комиссия не исключила и возможность “злого умысла”, более того, отметив плохую организацию службы на линкоре, она указал “на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение”.

В последнее время версия “злого умысла” получила дальнейшее развитие. В частности, в работе А. Елкина утверждается, что на заводе “Руссуд” в Николаеве во время строительства линкора “Императрица Мария” действовала германская агентура, по указанию которой и была совершена диверсия на корабле. Однако возникает много вопросов. Например, почему не было диверсий на балтийских линкорах? Ведь восточный фронт являлся тогда главным в войне враждующих коалиций. К тому же балтийские линкоры раньше вступили в строй, да и пропускной режим на них вряд л был более жестким, когда они полудостроенными с большим количеством заводских рабочих на борту в конце 1914 г. покидали Kpoнштадт. Да и германская шпионская агентура в столице империи Петрограде была более развита. Что могло дать уничтожение одного линейного корабля на Черном море? Частично облегчить действия “Гебена” и “Бреслау”? Но к тому времени Босфор был надежно блокирован русскими минными заграждениями и проход через него германских крейсеров считался маловероятным. Поэтому версию “злого умысла” нельзя считать окончательно доказанной. Тайна “Императрицы Марии” по-прежнему ждет своей разгадки.

Гибель линкора “Императрица Мария” вызвала большой резонанс во всей стране. Морское министерство приступило к разработке срочных мер по подъему корабля и вводу его в строй. Предложения итальянских и японских специалистов были отклонены из-за сложности и дороговизны. Тогда А. Н. Крылов в записке в комиссию по рассмотрению проектов подъема линкора предложил простой и оригинальный способ.

Алексей Николаевич Крылов

Он предусматривал подъем линкора вверх килем путем постепенного вытеснения воды из отсеков сжатым воздухом, ввод в таком положении в док и заделку всех разрушений борта и палубы. Затем целиком загерметизированный корабль предлагалось вывести на глубокое место и перевернуть, заполнив водой отсеки противоположного борта.

За исполнение проекта А. Н. Крылова взялся корабельный инженер Сиденснер, старший судостроитель Севастопольского порта. К концу 1916 г. вода из всех кормовых отсеков была отжата воздухом, и корма всплыла на поверхность. В 1917 г. всплыл весь корпус. В январе-апреле 1918 г. корабль отбуксировали ближе к берегу и выгрузили оставшийся боезапас. Только в августе 1918 г. портовые буксиры “Водолей”, “Пригодный” и “Елизавета” отвели линкор в док.

С линкора сняли 130-мм артиллерию, часть вспомогательных механизмов и другое оборудование, сам корабль оставался в доке в положении вверх килем до 1923 г. За четыре с лишним года деревянные клетки, на которых покоился корпус, подгнили. Из-за перераспределения нагрузки появились трещины в подошве дока. “Марию” вывели и поставили на мель у выхода из бухты, где она простояла вверх килем еще три года. В 1926 г. корпус линкора вновь был введен в док в том же положении и в 1927 г. окончательно разобран.

в доке

Работы выполнял ЭПРОН.

При опрокидывании линкора во время катастрофы многотонные башни 305-мм орудий корабля сорвались с боевых штыров и затонули. Незадолго перед Великой Отечественной войной эти башни были подняты эпроновцами, а в 1939 г. 305-мм орудия линкора установили под Севастополем на знаменитой 30-й батарее, входившей в состав 1-го артдивизиона береговой обороны.

Батарея героически защищала Севастополь, 17 июня 1942 г. во время последнего штурма города она вела огонь по фашистским полчищам, прорвавшимся в Бельбекскую долину. Израсходовав все снаряды, батарея стреляла холостыми зарядами, сдерживая натиск врага до 25 июня.

последние защитник батареи

Так, спустя более четверти века после стрельбы по кайзеровским крейсерам “Гебен” и “Бреслау” пушки линкора “Императрица Мария” вновь заговорили, обрушивая 305-мм снаряды теперь уже на гитлеровские войска.

Тактико-технические данные линкоров типа "Императрица Мария"

Водоизмещение:	стандартное 22600 тонн, полное 25450 тонн.
Длина наибольшая:	169,1 метра
Длина по КВЛ:	168 метров
Ширина наибольшая:
Высота борта в носу:	15,08 метра
Высота борта по миделю:	14,48 метра
Высота борта в корме:	14,48 метра
Осадка по корпусу:
Силовая установка:	8 паровых турбин по 5333 л.с., 20 котлов, 4 винта ФШ, 2 руля.
Электроэнергетическая система:	переменного тока 220 В, 50 Гц, 4 турбогенератора по 307 кВт, 2 дизель-генератора по 307 кВт.
Скорость хода:	полная 20,5 узла, максимальная 21 узел, экономическая 12 узлов.
Дальность плавания:	2960 миль при 12 узлах.
Автономность:	10 суток при 12 узлах.
Мореходность:	без ограничений.
Вооружение:
артиллерийское:	4х3 305-мм башни, 20х1 130-мм орудий, 5х1 75-мм пушек Канэ.
торпедное:	4х1 450-мм подводных ТА.
радиотехническое:	2 радиотелеграфные станции на 2 кВт и на 10 кВт.
	1220 человек (35 офицер, 26 кондукторов).