Путешествие гильома рубрука. Гильом де Рубрук «Путешествие в восточные страны» - dagistanhistory

«Они не имеют нигде постоянного местожительства и не знают, где найдут его в будущем. Они поделили между coбою Скифию, которая тянется от Дуная до восхода солнца».

О татарах

«Когда господин начинает пить, то один из слуг возглашает громким голосом: «Га!» И гитарист ударяет о гитару, а когда они устраивают большой праздник, то все хлопают в ладоши и также пляшут под звуки гитары, мужчины пред лицом господина, а женщины пред лицом госпожи. Когда же господин выпьет, то слуга восклицает, как прежде, и гитарист молчит. Тогда все кругом, и мужчины, и женщины, пьют, при этом иногда они пьют взапуски очень гадко и с жадностью. И когда они хотят побудить кого-нибудь к питью, то хватают его за уши и сильно тянут, чтобы расширить ему горло, и рукоплещут и танцуют пред его лицом».

О культуре питья

«Об их пище и съестных припасах знайте, что они едят без разбора всякую свою падаль, а среди столь большого количества скота и стад, вполне понятно, умирает много животных».

«Рабы наполняют свой желудок даже грязной водой и этим довольствуются. Ловят они также и мышей, многие породы которых находятся там в изобилии. Мышей с длинными хвостами они не едят, а отдают своим птицам».

О пище

Источник: history. syktnet.ru

«Все женщины удивительно тучны; и та, у которой нос меньше других, считается более красивой. Они также безобразят себя, позорно разрисовывая себе лицо. Для родов они никогда не ложатся в постель».

«Платьев они никогда не моют, так как говорят, что Бог тогда гневается и что будет гром, если их повесить сушить. Мало того, они бьют моющих платье и отнимают его у них».

О женщинах

«В пищу нам давали только коровье молоко, очень кислое и вонючее. Вино было у нас уже на исходе; воду лошади мутили так, что она не была годна для питья. Если бы у нас не было сухарей, которые мы имели, и милости Божией, мы, наверное, умерли бы от голода».

«Даже когда мы сидели под своими повозками ради тени, так как в то время там стояла сильная жара, они так надоедливо приставали к нам, что давили нас, желая рассмотреть все наши вещи. Если у них появлялось желание опорожнить желудок, они не удалялись от нас и настолько, насколько можно бросить зерно боба; мало того, они производили свои нечистоты рядом с нами во взаимной беседе, делали они и много другого, что было тягостно выше меры».

О дворе Скатан

«За этим народом живут тибетцы, люди, пожиравшие прежде своих умерших родителей, так как по чувству сыновней любви они не признают для них другой могилы, кроме своих внутренностей. Теперь, однако, они это оставили, так как стали возбуждать отвращение у всех народов. Однако они все еще делают красивые чаши из голов родителей, чтобы при питье из этих чаш вспоминать о родителях во время своего наслаждения».

О тибетцах

Хан Батый.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

О дворе Бату и том, как он нас принял

Вся эта страна от западной стороны того моря, где находятся Железные Ворота Александра и горы Аланов, до северного океана и Болот Меотиды, где начинается Танаид, обычно называлась Албанией. Исидор говорит про нее, что там водятся собаки такие большие и такие свирепые, что они хватают волов и умерщвляют львов. Это верно, судя по тому, что я узнал от рассказывавших, как там, в направлении к северу, собаки, в силу своей величины и крепости, тянут повозки, как быки. Итак в том месте, где мы остановились на берегу Этилии, есть новый поселок, который Татары устроили вперемешку из Русских и Саррацинов, перевозящих послов, как направляющихся ко двору Бату, так и возвращающихся оттуда, потому что Бату находится на другом берегу в восточном направлении, и он не проходит через это место, где мы остановились, когда поднимается летом, а он уже начинал спускаться. Именно с января до августа он сам и все другие поднимаются к холодным странам, а в августе начинают возвращаться. Итак, мы спустились на корабле от этого поселка до двора Бату, и от этого места до городов Великой Булгарии к северу считается пять дней пути. И я удивляюсь, какой дьявол занес сюда закон Магомета. Ибо от Железных Ворот, находящихся в конце Персии, требуется более тридцати дней пути, чтобы, поднимаясь возле Этилии, пересечь пустыню до упомянутой Булгарии, где нет никакого города, кроме некиих поселков вблизи того места, где Этилия впадает в море; и эти Булгаре – самые злейшие Саррацины, крепче держащиеся закона Магометова, чем кто–нибудь другой. Итак, когда я увидел двор Бату, я оробел, потому что собственно дома его казались как бы каким–то большим городом, протянувшимся в длину и отовсюду окруженным народами на расстоянии трех или четырех лье. И как в Израильском народе каждый знал, с какой стороны скинии должен он раскидывать палатки, так и они знают, с какого бока двора должны они размещаться, когда они снимают свои дома [с повозок]. Отсюда двор на их языке называется ордой, что значит середина, так как он всегда находится по середине их людей, за исключением того, что прямо к югу не помещается никто, так как с этой стороны отворяются ворота двора. Но справа и слева они располагаются, как хотят, насколько позволяет местность, лишь бы только не попасть прямо пред двором или напротив двора. Итак, нас отвели сперва к одному Саррацину, который не позаботился для нас ни о какой пище. На следующий день нас отвели ко двору, и Бату приказал раскинуть большую палатку, так как дом его не мог вместить столько мужчин и столько женщин, сколько их собралось. Наш проводник внушил нам, чтобы мы ничего не говорили, пока не прикажет Бату, а тогда говорили бы кратко. Он спросил также, отправляли ли вы к ним послов. Я сказал, что вы посылали их к Кен–хану и что не отправляли бы ни послов к нему, ни грамоты к Сартаху, если бы не думали, что они были христианами, так как вы послали нас не из–за какого–нибудь страха, а с целью поздравления, потому что вы слышали, что они – христиане. Затем он отвел нас к шатру [павильону, papilionern], и мы получили внушение не касаться веревок палатки, которые они рассматривают как порог дома. Мы стояли там в нашем одеянии босиком с непокрытыми головами, представляя и в собственных глазах великое зрелище.

Там был брат Иоанн де Поликарпо, но он переменил платье, чтобы не подвергнуться презрению, так как был послом Господина Папы. Тогда нас провели до середины палатки и не просили оказать какое–либо уважение преклонением колен, как обычно делают послы. Итак мы стояли перед ним столько времени, во сколько можно произнести «Помилуй мя, Боже», и все пребывали в глубочайшем безмолвии. Сам же он сидел на длинном троне, широком, как ложе, и целиком позолоченном; на трон этот поднимались по трем ступеням; рядом с Бату сидела одна госпожа. Мужчины же сидели там и сям направо и налево от госпожи; то, чего женщины не могли заполнить на своей стороне, так как там были только жены Бату, заполняли мужчины. Скамья же с кумысом и большими золотыми и серебряными чашами, украшенными драгоценными камнями, стояла при входе в палатку. Итак Бату внимательно осмотрел нас, а мы его; и по росту, показалось мне, он похож на господина Жана де Бомон, да почиет в мире его душа. Лицо Бату было тогда покрыто красноватыми пятнами. Наконец он приказал нам говорить. Тогда наш проводник приказал нам преклонить колена и говорить. Я преклонил одно колено, как перед человеком. Тогда Бату сделал мне знак преклонить оба, что я и сделал, не желая спорить из–за этого. Тогда он приказал мне говорить, и я, вообразя, что молюсь Богу, так как преклонил оба колена, начал речь с молитвы, говоря: «Государь, мы молим Бога, от которого исходят все блага и который дал вам сии земные, чтобы после этого он даровал вам небесные, так как первые без последних ничтожны». Он внимательно выслушал, и я прибавил: «Знайте за верное, что не получите небесных благ, если не станете христианином. Ибо сказал Бог: «Кто уверует и крестится, спасен будет. Кто же не поверит, будет осужден». При этом слове он скромно улыбнулся, а другие Моалы начали хлопать в ладоши, осмеивая нас, и мой толмач оцепенел, так что надо было ободрить его, чтобы он не боялся. Затем, когда настала тишина, я сказал: «Я прибыл к вашему сыну, так как мы слышали, что он – христианин, и я привез ему грамоту от господина короля Франков. Он сам послал меня сюда к вам. Вы должны знать, по какой причине». Тогда он приказал мне встать и спросил об имени вашем, моем, моего товарища и толмача и приказал все записать; так как он знал, что вы вышли из вашей земли с войском, то спросил также, против кого ведете вы войну. Я ответил: «Против Саррацинов, оскорбляющих дом Божий в Иерусалиме». Он спросил также, отправляли ли вы когда–нибудь к нему послов. «К вам, – сказал я, – никогда». Тогда он приказал нам сесть и дать выпить молока; это они считают очень важным, когда кто–нибудь пьет с ним кумыс в его доме. И так как я, сидя, смотрел в землю, то он приказал мне поднять лицо, желая еще больше рассмотреть нас или, может быть, от суеверия, потому что они считают за дурное знамение или признак, или за дурное предзнаменование, когда кто–нибудь сидит перед ними, наклонив лицо, как бы печальный, особенно если он опирается на руку щекой или подбородком. Затем мы вышли, и спустя немного к нам пришел наш проводник и, отведя нас в назначенное помещение, сказал мне: «Господин король просит, чтобы ты остался в этой земле, а этого Бату не может сделать без ведома Мангу–хана. Отсюда следует, чтобы ты и твой толмач отправились к Мангу–хану; а твой товарищ и другой человек вернутся ко двору Сартаха, ожидая там, пока ты не вернешься». Тогда мой толмач, человек Божий, начал скорбеть, считая себя погибшим, а товарищ мой стал свидетельствовать, что пусть ему лучше отрубят голову, чем он отделится от меня. И я сказал, что не могу отправиться без товарища, прибавив, что мы очень нуждаемся в двух служителях, так как если кому случится захворать, то другой не может оставаться одиноким. Тогда он, вернувшись ко двору, передал эти слова Бату. Тогда тот приказал: «Пусть отправляются два священника и толмач, а причетник пусть вернется к Сартаху»! Проводник, вернувшись, сообщил нам это решение, а когда я хотел говорить в защиту причетника, чтобы тот ехал с нами, проводник сказал: «Не рассуждайте больше, так как Бату решил, и я не смею больше возвращаться ко двору». Из вашей благостыни у причетника Госсета было 26 иперперов, не больше; 10 из них он удержал для себя и для служителя, а 16 отдал Божьему человеку для нас, и так мы расстались друг с другом со слезами: он вернулся к Сартаху, а мы остались там.

Гильом де Рубрук (Guillaume de Rubrouck, букв. «Гильом из Рубрука» 1220 - 1293 ) - фламандский монах-францисканец, путешественник.

В 1253 -1255 годах по поручению французского короля Людовика IX совершил путешествие к монголам. Автор книги «Путешествие в восточные страны».

Его вклад в средневековую географическую литературу сопоставим с вкладом .

Главный герой поэмы Николая Заболоцкого «Рубрук в Монголии».

Гильом де Рубрук сопровождал Людовика Французского во время Седьмого крестового похода, закончившегося крайне неудачно.

Первый контакт христианства с Монголами

В 1238 году Монголы захватывают Москву, 1240 году пал Киев. Затем они вторгаются в Польшу, дальше нависла угроза нападения на Вену,

Монгольская орда захватывает город Загреб, не далеко от Адриатического моря.

Весь Запад думает как найти взаимопонимание с более крупными народами степей, для совместной борьбы с исламским миром, главным врагом в XIII веке.

Полчища монголов еще не интегрированные в исламский мир, и известно, что в их рядах есть и христиане.

Миссии Иоанна Плана и Аскелина Ломбардия

В конце 1244 папа Иннокентий IV посылает на Восток францисканца Иоанна Плана и Аскелина Ломбардия, их миссией была встреча с Великим Ханом, они должны были нести с собой слово божье и помочь Монголам вернуться на путь праведный.

Они сумели добраться до Каракорума, Хан познакомившись с их проповедью был сильно раздражён.

Как потом донесли посланники Иннокентию IV: « Хан не намерен подчиняться какой-либо власти мирской или духовной. Он требует чтобы лидер христиан признал власть Хана и стал его вассалом».

В сопровождении двух послов Хана миссия вернулась домой, они передали папе письмо, в нём говорилось о возможном союзе с Монголами.

В ноябре 1245 года папа Иннокентий IV дал ответ готовности к союзу с Монголами.

Через несколько месяцев послы Хана подтверждают готовность к общим военным действиям с христианами.

По плану из Сент-Луиса на Кипре начинается седьмой крестовый поход. Возглавил его Людовик IX, его армия должна была удерживать Султана в Каире на юге, в то время как Монголы должны были напасть на Багдад и пойти с севера.

Путешествие Рубрука

Гильом де Рубрук родом из французской Фландрии, он сопровождал Людовика Французского во время Седьмого крестового похода, закончившегося крайне неудачно.

Выкупившись из плена, Людовик ещё четыре года оставался на Святой земле.

В 1251 году в Цезарее Людовик принял своего гонца Андре де Лонжюмо, миссия которого завершилась безрезультатно.

Людовик не оставил надежды наладить сотрудничество с монголами.

В 1252 году французский король поручил Рубруку отправиться в южные степи, в ставку хана Бату. Помня о неуспехе посольства Лонжюмо, Людовик посоветовал Рубруку скрывать дипломатический характер поездки и путешествовать в качестве миссионера.

Весной 1252 года Рубрук и его спутники отправились из города Акка (Акра, Аккон), порта в Северной Палестине (к северу от мыса Кармель), в Константинополь, где задержались до весны следующего года.

7 мая 1253 года, получив рекомендательные письма от императора Балдуина II, они выехали из Константинополя.

Переправившись через Чёрное море и высадившись в порту Салдайя () на южном берегу , монахи купили запряжённую четырьмя волами крытую повозку в Тартарии и двинулись к низовьям Волги (Этилии), где была ставка Батыя.

Рубрук, посетивший город сообщает, что “…туда пристают все купцы, как едущие из Турции (Иконийский султанат) и желающие переправиться в северные страны, так и едущие обратно из России и северных стран, желающие переправиться в Турцию…одни привозят горностаев, белок и другие драгоценные меха; другие привозят ткани из хлопчатой бумаги, бумазею, шелковые материи и душистые коренья”.

Рубрук рассказывает, что, когда он раздумывал, что ему взять для перевозки своего имущества: телеги, запряженные двумя быками, или вьючных лошадей, то константинопольские купцы посоветовали ему взять телеги и купить крытые повозки, в которых русские перевозят свои меха.

Достигнув пределов Азовского моря, путешественники направились на восток.

После двухмесячного путешествия Рубрук прибыл в лагерь хана Сартака, расположенный на берегу Волги.

Рубрук и его спутники просили доложить Сартаку об их приезде, и тот согласился принять чужестранцев.

Облачившись в церковные одеяния, разложив на подушке Библию, псалтырь, требник, распятие и кадило, с пением молитв они вошли в палатку Сартака. Сартак с любопытством рассматривал монахов и их одеяние, но в переговоры с ними не вступил, предложив им отправиться к его отцу, хану Батыю.

Однако и Батый не захотел вступить в переговоры с посланниками французского короля, оставил в ставке Сартака часть монахов во главе со спутником Рубрука Госсетом, а самого Рубрука отослал к великому хану Мункэ, в Каракорум.

8 августа Рубрук пересек Этилию (Итиль, то есть Волгу), третью из четырёх великих рек, которые он называет в своём описании. Продолжая свой путь примерно на восток в течение 34 дней после перехода реки Урал, он прибыл в бассейн реки Сырдарьи, откуда повернул на юго-восток. В течение семи дней Рубрук ехал горной дорогой вдоль северо-западных отрогов Алатау.

8 ноября он достиг долины реки Талас и города Кенчат, а на следующий день другого поселения, ближе к горам. Вот что пишет об этом Рубрук:

« Я спросил про горы и узнал, что это было продолжение Кавказских гор, которые простираются по обе стороны Каспийского моря, с запада на восток. Тут также я узнал, что мы уже проехали вышеупомянутое море, в которое впадает Этилия. »

Вслед за этим Рубрук и его спутники перешли горы и пошли по равнине, по правой стороне были высокие горы, а по левой - море или озеро; чтобы объехать его вокруг требовалось 15 дней.

Каракорум

Этот город, по словам Рубрука, был обнесён земляными стенами, с воротами на каждой из четырёх сторон. Дворец великого хана Мункэ, две мусульманские мечети и один христианский храм составляли главные здания города. Великого хана в это время не было в столице, и поэтому Рубрук вместе со своими спутниками должен был отправиться в его резиденцию, находившуюся по ту сторону гор, в северной части страны. На следующий день состоялась церемония их представления ко двору хана.

Следуя правилу францисканских монахов, они шли босые, причём отморозили себе пальцы на ногах, так как был сильный мороз. Когда татары ввели монахов к Мункэ, они увидели перед собой курносого человека среднего роста, лежащего на большом диване; на нём была меховая одежда, блестящая, как шкура тюленя. Вокруг Мункэ-хана сидели на шестах соколы и другие птицы. Послам французского короля были предложены разные напитки: арак, кумыс и мёд. Но послы воздержались от питья; сам же хан вскоре охмелел, и аудиенция должна была прекратиться. Рубрук провёл несколько недель при дворе Мункэ-хана, где встретил много немецких и французских пленников, которых заставляли выделывать оружие, домашнюю утварь.

После нескольких аудиенций у великого хана Рубрук получил позволение вернуться в Каракорум и там переждать зиму. Во время своего пребывания в Каракоруме Рубрук собрал интересные сведения о китайцах, об их нравах, обычаях, письме. Монгольская столица, за исключением двора великого хана, не произвела на него впечатления. Поразило монаха другое - наличие, кроме языческих и буддийских храмов, двух мечетей и одной христианской (несторианской) церкви - доказательство непонятной для средневековых католиков веротерпимости монголов.

Мункэ передал послу письмо французскому королю. Он называл себя в этом письме владыкой мира и требовал от французов присяги на верность, если они хотят жить с ним в мире.

Спутник Рубрука, монах-итальянец Бартоломео из Кремоны, остался при местной христианской церкви.

Рубрук же 6 июня 1254 года покинул монгольскую столицу и поехал обратно той же дорогой, но, достигнув города Астрахани, расположенного близ устья Волги, на этот раз направился к югу и через Дербент, Нахичевань, Эрзерум и Малую Азию достиг порта Акка на берегу Средиземного моря.

16 июня 1255 года Рубрук прибыл в Фамагусту на Кипре, а в августе вернулся в свой монастырь.

Итог путешествия

В дипломатическом отношении путешествие Рубрука не принесло французскому королю никакой пользы, поскольку в качестве основы для сотрудничества великий хан требовал его формального подчинения.

Хан Хулагу, брат Мунке, независимо от западного христианского мира возглавил поход на Ближний Восток (Крестовый поход хана Хулагу).

Однако это путешествие намного расширило знания о Центральной Азии, о которой Рубрук оставил превосходное сообщение. Составленное на латинском языке сочинение было впервые опубликовано в 1589 году.

Труд Рубрука был высоко оценён современниками и потомками. Видный немецкий географ конца XIX века О. Пешель назвал его «величайшим географическим шедевром Средневековья».

Рубрук сообщил интересные сведения о Китае, киргизах (хакасах), урянхайцах (тувинцах) и других народах.

Путешествие в восточные страны

Миссия в Каракорум принесла важные географические сведения.

О Каспийском море Рубрук писал: « Брат Андрей [Лонжюмо] лично обогнул две стороны его, именно южную и восточную, я же другие две, именно северную [и]… западную. »

Рассказ Рубрука о виденных им странах содержал также туманные указания на существование и других народностей, помимо виденных ими. Так, описывая людей, живших за пределами юрисдикции ханского двора, Рубрук говорит, что «далее находится великая Катайя (Китай), жители которой, как я полагаю, в древности назывались серами (seres), ибо от них прибывают самые лучшие шёлковые ткани, называемые по латыни serici».

Рубрук был первым человеком, вслух высказавшим предположение, что Катайя (Китай) и Серес были двумя частями одного целого.

Рубрук первым в европейской литературе указал на одну из основных черт рельефа Центральной Азии - наличие Центрально-азиатского нагорья. Этот вывод сделан из наблюдений над направлением течения азиатских рек, встречавшихся на пути. Именно он первым из европейцев упомянул мантру «Ом мани падме хум».

Рубрук описал также, в общих чертах, по расспросным данным, ряд стран Центральной и Восточной Азии. Он указал, что Катай (Северный Китай) прилегает на востоке к океану.

Он собрал сведения (скудные и порой неточные) о маньчжурах, корейцах и некоторых народностях Северной Азии.

Рубрук сообщает интересные подробности о крупной торговле солью с низовьев Дона:

На севере этой области находится много больших озёр, на берегах которых имеются соляные источники; как только вода их попадает в озеро, образуется соль, твердая, как лед; с этих солончаков Батый и Сартак получают большие доходы, так как со всей Тартарии ездят туда за солью, и со всякой нагруженной повозки дают два куска хлопчатой бумаги… Морем также приходит за этой солью много судов, которые все платят пошлину по своему грузу.

Маршрут путешествия Гильома де Рубрука

Об авторе - Гильом (Вильгельм) де Рубрук

Рубрук - посол Людовика IX к Мангу (Мункэ)-хану, совершивший свое путешествие в Монголию примерно по тому же пути, что и Плано-Карпини, вскоре же после его возвращения в Европу, но сделавший для географической науки гораздо больше, чем его предшественник. Биографических сведений о нем сохранилось очень немного. Гильом (Вильгельм) Рубрук (Rubruc; таково было, вероятно, его настоящее имя, но в рукописях встречаются, представляющие искажения, начертания: Rubroc, Rubruck, Ruysbroek и т.д.; доныне популярна латинизация его имени: Рубруквис - Rubruquis) родился между 1215 и 1220 гг. в одной из деревень французской Фландрии, от которой и получил прозвище «de Rubruc». Он видел, вероятно, Плано-Карпини и Бенедикта Поляка при дворе короля Людовика IX вскоре после их возвращения из Монголии, когда они приехали в Париж в первой половине 1248 г. с поручениями от папы (Wadding L. Annales Ordinis Minorum. - Lyon, 1628. - Т. 3. - P. 125), и эта встреча послужила первым толчком к его замыслам самому отправиться на Восток. В этот период своей жизни, уже состоя францисканским монахом, Рубрук, вероятно, был довольно близок ко двору Людовика IX, так как он сопровождал его в шестом крестовом походе (1248) и, нужно думать, находился при нем в момент прибытия посольства от Ильчигидая в конце того же года, также при отъезде ответной миссии Андрэ Лонжюмо («Andrieux de St. Jacques») к Ильчигидаю и хану Гуюку, в феврале 1249 г. (Beazley C.R. The text and versions of John de Plano-Carpini and William de Rubruquis. - London, 1903. - P. 304-305). Предполагают, что Рубрук зимою 1251 -1252 гг. виделся с Филиппом де Туей в Цезарее и слышал его рассказы о нравах команов (половцев) и дорогах, ведущих через их страну. Известно далее, что Рубрук принадлежал к братии францисканского монастыря в Акконе и находился там в момент назначения послом к монголам. Получив поручения от Людовика, Рубрук оставил его зимою 1252-1253 гг., сделал довольно продолжительную остановку в Константинополе, затем уехал в Крым, откуда и начал свое путешествие на далекий Восток в начале мая месяца 1253 г. Через Перекоп он отправился на Волгу, к лагерю хана Батыя; в конце 1253 г. дошел до Мункэ-хана, а в апреле 1254 г. был уже в Каракоруме - столице тогдашней Монголии; приблизительно в июне месяце он отправился обратно. О жизни Рубрука по его возвращении из путешествия мы знаем тоже очень мало: книга о путешествии написана им только через год, когда он находился в Триполи, в Сирии; о встречах с Рубруком рассказывает Роджер Бэкон. Умер Рубрук ок. 1270 г. Биографические данные о нем собраны в книге: Bar. Jules de St. Genois. Les voyageurs beiges du 13-me et 14-me siecles. - Bruxelles, 1846. - P. 93-126; см. еще: Joinville et Sarrasin / Ed. F. Michel. - Paris, 1867. - P. 142-149, 150-152, 254-255; H. Herbst, полное заглавие ниже, S. XIX-XXVII; Beazley. - Op. cit. - P. 304 sq. Весь путь Рубрука прослежен и комментирован у: d"Ohsson. Histoire des mongoles. - Paris, 1834. - Т. 2. - P. 183-309; F. von Richthofen. China. Ergebnisse eigner Reisen. - Berlin, 1877. - Bd 1. - S. 601-604; Leon Cahun. Introduction a l"histoire de l"Asie. Turcs et mongoles des origines a 1405. - Paris, 1896. - P. 353-354, 355, 384-386, 392; C.R. Beazley. Dawn of Modern Geography. - London, 1897. - T. 2. - P. 278-279, 320-381; Franz Max Schmidt. Ueber Rubruk"s Reise von 1253-1255 // Ztschr. der Gesellschaft fuer Erdkunde zu Berlin. - 1885. - Bd 20. - S. 217-255; извлечения из этой последней статьи в русском переводе с дополнениями см.: Восточное обозрение. - 1886. - № 15-16; Сиб. сб. - СПб., 1891. - Вып. 1. - С. 31-33; и др.

Книга Рубрука принадлежит к числу очень важных географических сочинений позднего средневековья. Общепризнанно мнение, что хотя она и не может идти в сравнение с книгой Марко Поло, но тем не менее «содержит в себе множество ценных наблюдений и замечаний» и о многом в первый раз поведала западному миру (Lessing F. Ostasiatische Zeitschrift. - 1929. - Н. 5. - S. 231). Подобно Плано-Карпини, Рубрук не проезжал собственно Сибири, но в его сочинении также есть несколько известий о сибирских народах, притом более точных и подробных, чем у его предшественника: он говорит, например, о приенисейских киргизах, об оренгаях - урянхах, о некоторых племенах Забайкалья; в сопоставлении с другими известиями, особенно восточными, они приобретают несомненный интерес.

Книга Рубрука издавалась много раз. Одно из лучших иностранных изданий: Journal of W. of Rubruck / Ed. by WAV. Rockhill. - London, 1900. Все важнейшие рукописи и первопечатные издания обследованы и частью опубликованы с вариантами и конъектурами в упоминавшейся уже книге: Beazley C.R. The text... Имеется также немецкое издание: Der Bericht des Franziskaners Wilh. de Rubruk ueber seine Reise in das innere Asiens in den Jahren 1235-1253. Erste vollstaendige Uebersetzung aus dem Lateinischen / Hrsg. u. bearb. von. H. Herbst. - Leipzig, 1925. Перевод латинского текста сделан удачно, но приложенный к нему комментарий (Ibid. - S. 179-200) основан, главным образом, на работах Рокхилля и Франца Шмидта и не дает много нового (ср. рец.: Рорре N. // Asia Major. - 1925. - Fasc. 3-4. - S. 616-618). Прекрасный русский перевод сочинения Рубрука сделан А.И. Малеиным и напечатан вместе с переводом Плано-Карпини (СПб., 1911).

Гийом де Рубрук

Но, пожалуй, самым известным стал фламандский миссионер-францисканец Гийом де Рубрук (или Биллем Рейсбрук), который по поручению французского короля Людовика IX совершил путешествие на Восток.

Он пустился в путь весной 1252 года, и сопровождал его другой францисканец, Бартоломео Кремонский. Из Палестины они прибыли в Константинополь, где задержались до весны следующего года. А в мае 1253 года они выехали в сторону Солдадии (Судака), что на Южном берегу Крыма. Оттуда они двинулись к низовьям Волги. С ними были купленный в Константинополе раб, переводчик Хомодей и несколько воловьих упряжек.

После двухмесячного путешествия Гийом де Рубрук прибыл в лагерь хана Сартака (старшего сына хана Батыя и внука Чингисхана). Рубрук и его спутник попросили доложить Сартаку об их приезде, и тот согласился принять чужестранцев.

А потом великий хан Мункэ передал ему письмо для французского короля. Он назвал себя в этом письме владыкой мира и потребовал от французов присяги на верность.

Кстати сказать, Бартоломео Кремонский так и остался при местной христианской церкви, а Гийом де Рубрук в июле 1254 года покинул монгольскую столицу и поехал домой. Ровно через год он достиг Средиземного моря и вернулся в свой монастырь.

Хотя в дипломатическом отношении путешествие Гийома де Рубрука не принесло французскому королю никакой пользы, оно намного расширило знания европейцев об Азии, ибо Гийом де Рубрук оставил превосходную книгу «Путешествие в восточные страны». Составленное на латинском языке, это сочинение было впервые опубликовано в 1589 году.