Ужасы первой чеченской войны. Чеченская война, ужас грозного
По разные стороны баррикад
«Все мои предки, семь поколений, жили в Грозном со дня основания крепости. Естественно, я всегда считала себя коренной жительницей Чечни. До конца 80-х все было прекрасно. На родном языке чеченцы или ингуши общались только дома. Вообще, было сильное слияние культур (у нашей семьи близкие друзья – чеченцы), так что и я сносно болтала на их языке. Хочешь – не хочешь, выучишь, общаясь со сверстниками.
В силе были народные традиции и обряды. Например, крали невест. Но все происходило красиво: заранее обговаривали время «воровства», размер калыма. Интересный праздник Белхи, распространенный в сельской местности. Собиралось все село, и нуждающимся строили за день дом – прекрасные взаимоотношения между соседями. Когда я училась в краснодарском институте культуры, приехала домой, а родителей не оказалось. Так я постучалась к незнакомым людям, и меня накормили, спать уложили.
Все изменилось с появлением Дудаева и его «армии». Хлынул поток наркотиков. У меня была подруга из Ингушетии. Она прекрасно знала процесс изготовления наркотиков и в шутку об этом рассказывала. Я сейчас анализирую и задумываюсь: откуда 18-летняя девушка могла это знать? Значит, тоже баловалась Резко молодежь стала развязной: разбились на группировки, происходили постоянные драки. К тому же началось деление власти между тейпами, кланами. Самые низшие, заработав денег, хотели продвинуться наверх. Естественно, верхние их не пускали. Страну охватили внутренние разборки».
Негативное отношение появилось и в России по отношению к жителям Чечни. Ольга вспоминает свою учебу в институте. «Я училась хорошо, но преподаватели иногда начинали издеваться, – вспоминает собеседница. – Прихожу на экзамен, мне говорят: ваше имя. Отвечаю: Оля. Полное называйте – Ольга. А мне в ответ: «Приехали! Все вы Оли, Ани, Мани А на самом деле Марьямы, Мадины. Выйдите, пока не вспомните свое настоящее имя». Я выбежала в коридор в слезах. Так все ребята, кавказцы, собрались и пошли в деканат отстаивать мою оценку. За такую наглость их на экзамене тоже «зарезали». И вот мы получили дипломы, большой компанией возвращаемся домой. Было уже неспокойно. На поезда нападали, обстреливали вагоны. Когда мы вышли на вокзале, то поняли, что с этого времени находимся по разные стороны баррикад – повзрослели минутой».
В это время коренные грозненцы (русские, чеченцы, ингуши, армяне) сформировали нечто вроде народных дружин – пытались навести порядок в городе. Ведь молодежь (от 10 до 20 лет) стала необузданной. Могли напасть, избить, ударить ножом.
Москва дала негласное добро на резню
«В 1990-м году была вырезана казачья станица, сотни человек, – продолжает Ольга. – Не пожалели даже детей. Случилось это на Пасху, когда поминают умерших. В этот период в Грозный приехал Борис Ельцин с частным визитом. Тогда он еще не был президентом. И вся русскоязычная Чечня ринулась в Грозный. Люди хотели узнать, как отреагирует Москва. Ельцин вышел на балкончик и заявил: «Меньше пить надо, чтобы вас не резали». Мы расходились в недоумении. С этого момента, в моем понимании, началось вырезание и глумление над русскими. И что самое странное, по телевидению о «резне» не было сказано ни слова. Будто ничего не случилось. Примечательно еще одно: когда были президентские выборы, у нас в городе никто из русских не пошел голосовать. На следующий день по телевидению передали: Чечня проголосовала 100%, люди отдали голоса за Ельцина.
Стрельба по вечерам стала нормой, русских начали выгонять из домов. Просто приходили в квартиры и давали несколько дней на сборы. «В нашем подъезде одной женщине предложили продать квартиру, – рассказывает Ольга. – Ей было лет под 60. Покупатели подогнали машину, помогли собрать вещи. Отец и еще несколько мужчин заподозрили неладное – поехали следом. Но опоздали: в нескольких километрах от Грозного, в поле, они увидели груду вещей и эту женщину с перерезанным горлом. Мне об этом долго не говорили. Оберегали. С одной стороны, хорошо, но с другой – я не была готова ко всем ужасам, которые пришлось пережить.
На улицах появились плакаты: «Татары – в Казань, русские – в Рязань». Даже дети, которым по три года, кричали: «Русские, убирайтесь отсюда!» На заборах писали: «Вырежем сначала всех мужчин, над женщинами будем глумиться, чтобы они никогда не смогли принести потомство». Свои угрозы отморозки воплощали в жизнь. Однажды мы с отцом зашли во двор, где жила русская девушка. Мы вместе с ней выросли. Можно сказать, были подруги. В это время она была на поздних сроках беременности. Когда мы открыли ворота, застыли от ужаса. Трое ублюдков надели на нее автомобильную шину и тянули вниз. Они буквально выдрали из нее ребенка, бросили на землю и истоптали младенца ногами. От болевого шока девушка моментально умерла. Что касается садистов У отца с собой было оружие». Ольга замолкает на несколько минут. По щекам катятся слезы
«За два дня до этого растерзали парня, больного церебральным параличом, – продолжает собеседница. – Он был тихий, спокойный, всегда с детишками играл. Над ним долго глумились: сначала насиловали, потом отрезали половой орган. Отец занимался организацией похорон, а это было тяжело. Все русские кладбища были взорваны. Боевики говорили: «Мы будем вас резать, и вы не сможете похоронить мертвых. Жрать их будете».
«На моих глазах женщину забили прикладами»
Люди в камуфлЯже положили глаз и на квартиру Олиной семьи. Дали на раздумье месяц. Чтобы глава семейства быстрее принял решение, по ночам ломились в дом, выбивали окна, угрожали. «Часто привозили к дому избитых до полусмерти русских ребят, – плачет женщина. – Говорили, что в следующий раз, если не съедем, будут резать людей прямо под нашими окнами. Могли в любое время прийти и убить. Но отец говорил, что это его земля и уйдет он только к праотцам. Столько лет прошло, а страх до сих пор жив. Недавно рано утром пьяницы ошиблись дверью и постучали в нашу комнату. Меня парализовало от ужаса, забыла, что я в Курске »
Родители убедили Ольгу уехать. На тот момент она была на пятом месяце беременности. Еще во время учебы в институте вышла замуж, но супруг не выдержал испытаний и вернулся к себе на родину, в Краснодар.
«Тогда в Грозном были разрушены железнодорожные пути, – говорит Оля. – Нас оставили на истребление, потому что пешком или на машине выбраться было нереально: сможешь доехать только до ближайшего аула. В полях, посадках лежали горы трупов. Отец договорился, и меня отвезли в БТРе до Гудермеса. Мама должна была посадить меня в поезд и вернуться назад. Перед тем как сесть в вагон, я стала на колени и целовала землю До последнего прощалась с Чечней, со своей родиной. В вагоны набились люди, но ни у кого не было слез Все сидели как каменные. По проходам ходили люди в камуфляже и выводили тех, кто им по какой-то причине не понравился. Забрали мужчину из нашего купе и расстреляли, русскую женщину у меня на глазах забили прикладами Что было дальше – не помню: почувствовала дикую боль, инсульт, я потеряла сознание. Мама не смогла оставить меня в беспомощном состоянии. Вот уже девять лет мы ничего не слышали об отце, а он – о нас. Хожу в церковь и не знаю, какую свечку ставить: за упокой или за здравие».
Уже в Курске у Ольги родился сын. Сейчас ему девять лет. В школе мальчишке приходится нелегко. «Он как-то приходит и говорит: «Мама, меня негром называют». Стала расспрашивать, а его, оказывается, обзывают черномазым и чеченским выродком, а он у меня светленький, – у Ольги снова появляются слезы. – Дети не могут сами так сказать, наверное, нахватались от родителей. И когда мне говорят: уезжайте к себе в Чечню, я не знаю, как реагировать. Я же не могу всем рассказывать, что пережила там »
Вверх ▲ — Отзывы читателей (2) — Написать отзыв ▼ — Версия для печати
ФСБшники здоровскую сказку придумали, и принесли редакотору на столик. Основная цель подобных "мемуаров", сочинённых в кабинетах — повысить рейтинг КТО в Чечне в глазах населения. А информативность — как в Красной Шапочке.
Думаю что это является правдой, зря некоторые пытаются винить ФСБшников во всем, там была жуткая война и отнюдь не с мирным населением, а с бандитами и головорезами последними...
Раздался хлопок СВД, унося очередную жизнь. Нет, на той войне никто не верил в мистику, в бога или черта, да и как поверить в церковь, если спишь в обнимку с трупами. Хотя нет, даже не спишь, спать не реально, прислушиваешься к каждому шороху, даже тогда, когда наступает временное прекращение огня. Ты смотришь на небо, которое уже далеко не голубого оттенка, а черного как сажа, дым от разорвавшихся снарядов закрывает свет солнца, месишь глину кирзовыми сапогами, пробираясь к своей цели. Но и цели как таковой нет, смысл той войны не ясен ни солдатам, ни офицерам.
То, что я вам расскажу, не поддается логике, невозможно объяснить, передать, возможно, этого и не было, может это плод воображения и больной уже фантазии, но да ладно, судить вам (кстати, если вы замерзаете зимой, то рекомендуем вам валенки купить - не пожалеете!).
Мы были на ЖД станции, боевики прорвали оборону и заняли кассы вокзалов пригородных поездов, мы же оставались держать кассы дальнего следования и два поезда, один из которых не работал вовсе, дырявый от выстрелов, залитый кровью и державший в своем чреве с десяток солдат и пулеметную точку. Офицеры, которых осталось всего двое на 75 человек, пускались во все тяжкие: они пили сивуху и употребляли слабые наркотики, и посему умных решений от них ждать не приходилось, и командование на себя взял сержант Ермолов. Несмотря на то, что парень был молод и, конечно, не имел опыта войны, был стратегом от бога. Но случай оборвал и его короткую жизнь, нас почти всех положили. Я помню, как боевики смяли кассы, как слали нам головы наших товарищей, как они перехватили нашу радиоволну и орали нам нецензурщину. Однажды ко мне прилетела голова моего друга Сереги, он как раз был на кассах. Они вырвали ему глазницы, отрезали уши, а в рот положили записку: "Следующая голова отправится матери, сдавайтесь и, возможно, мы оставим вас инвалидами". Все это было написано, конечно, иначе, лексикон я изменил. И ночью 22 ноября боевики начали полномасштабное наступление, мы отбивались, как могли, но банально не хватило патронов, отчаявшись, мы бились в рукопашную, подбирали оружие, но все было тщетно. Нас убивали, рвали на части, станция стала красной от крови и, казалось, не осталось живого места, на перронах кругом были трупы боевиков и федеральных войск. Натиск сдержать не удалось, пытаясь отступать, мы поняли, что находимся в кольце, как вдруг ко мне подлетел связист:
Влад, рация работает, мы ловим сигнал!!!
Рация давно не работала, ее пробили тремя патронами. Я даже не знал, зачем мы ее взяли, стоило бросить на вокзале и все.
Как работает?
Сам в шоке!
Я, сглотнув, протянул руку к наушнику и услышал сначала писк, треск, а потом и отголоски множества голосов, во рту пересохло и в голове зашумело. Мысль о том, что это наши голоса просто пьянила, федералы рядом, и мы сможем выбраться из канализации, в которою мы забрались, спасаясь от боевиков. На самом деле канализация в Грозном была не хуже, чем в Москве или Питере: гигантские тоннели с проводами и водостоками окутывали весь город, но без карты можно было забрести на территорию боевиков и тогда точно конец.
Прием, я ефрейтор Калинин, ответьте, нам нужна помощь.
Я чувствовал, как к горлу подступил комок, и слезы полились сами собой.
Слушай меня внимательно, - продолжил он, - сейчас вы проходите прямо по тоннелю, никуда не сворачивая, потом увидите люки, первый контролируется боевиками, а через 300 метров следующий люк, там уже наши. Только сразу не высовывайтесь, дайте выстрел в люк четыре раза, у них это, как сигнал. Там вас посадят в газик и отвезут на КПП, но помните, что по Ленину не едете, по бульвару отправитесь. Если все сделаете правильно, отправитесь домой и будите жить. Все понял?
Я покачал утвердительно головой, но ответить сил не было, но все же через силу я спросил:
А кто говорит?
Рация промолчала минуты три, а потом выдала то, от чего у нас всех засосало под ложечкой:
Сержант Ермолов.
После этого рация погасла и замолчала. Мы все сделали точно так, как нам наказал мертвый сержант.
Сейчас я жив-здоров, у меня красавица жена, двое детей, дочки, я работаю в полиции, закончил юрфак, но Ермолова я никогда не забуду, и каждый год я езжу к нему в деревню на кладбище, чтобы сказать "спасибо", и просто постоять с моим настоящим и, наверное, единственным другом, которому я обязан жизнью.
В 1991-1994 годах русское население Чечни подвергалось убийствам, нападениям и угрозам со стороны чеченцев.
Многие были вынуждены покинуть Чечню, будучи изгнанными из своих домов, бросив или продав квартиры чеченцам по низкой цене. Только в 1992 году, по данным МВД, в Грозном было убито 250 русских, 300 - пропало без вести. Морги были заполнены неопознанными трупами. Широкая антирусская пропаганда разжигалась соответствующей литературой, прямыми оскорблениями и призывами с правительственных трибун, осквернениями русских кладбищ.В июле 1999 года министерство по делам национальностей России сообщило, что в Чечне с 1991 по 1999 годы было убито более 21 тыс. русских (не считая погибших в ходе военных действий), захвачено более 100 тыс. квартир и домов, принадлежащих представителям нечеченских этносов, более 46 тыс. человек были фактически превращены в рабов…
Из открытого письма группы жителей Наурского и Шелковского районов, ранее относившихся к Ставропольскому краю, а в 1957 году переданных в состав Чечено-Ингушетии, адресованного Черномырдину, Шумейко и Рыбкину:
“С приходом к власти Дудаева мы превратились в жителей резервации. За эти три года выгнаны все русские руководители хозяйств. Колхозы и совхозы разворованы. Уничтожаются лесополосы, разворованы телеграфные столбы. У нас не было официального обмена денег, нам не дали ваучеры. Преподавание в школе ведется только на чеченском языке, а сами школы и их оборудование расхищены. Мы уже два года не получаем заработную плату, старики - пенсии. Мы постоянно слышим предложения и угрозы убираться в Россию. Но мы в России. Мы сыны и дочери России.
Русских грабят, убивают, унижают, насилуют, а “правозащитники” почему-то этого не замечают. Только за последний год в двух населенных пунктах Наурского района - станицах Наурская и Калиновская:
забит до смерти А.А.Просвиров,
расстрелян за рабочим столом замдиректора Калиновского СПТУ (профтехучилища) В.Беляков,
зарезан и сожжен начальник нефтекачки А.Быков,
зарезана бабушка 72 лет А.Подкуйко,
зарезаны рабочие совхоза “Терский” Шипицын и Чаплыгин, похищен председатель колхоза Ерик Б.А.(за которого требовали выкуп 50 млн. рублей),
зарезаны отец и дочь Джалиловы,
забит (в полиции) до смерти старик Аляпкин, похищена и убита секретарь СПТУ Потихонина. И это далеко не все жертвы.
А сколько обворовано квартир, сколько людей избито, сколько подверглось пыткам - трудно сказать. Вламываясь в дом, избивают, требуют деньги, золото, которых у нас сроду не было. Привязывают к стулу после ограбления (если, конечно, не убили) стариков-астматиков и т.д. (семья прораба совхоза “Победа”), которые через день-два умирают.
Выгнаны, выжиты из родных домов 50% русского населения. Скупают их дома, имущество за бесценок или просто за перевоз оставшихся вещей. От имени 50 тысяч живущих в этих районах, от имени 50 тысяч человек, которых вынуждают бежать отсюда в глубь России, просим: “Верните нас в Ставропольский край”.”
Из свидетельств очевидцев:
“В Грозном не найдется ни одной непострадавшей семьи. Изнасилование русской считалось заурядной забавой. При ограблении бандиты прибегали к самым садистским методам. Стариков “уговаривали” отдать деньги, ценности с помощью раскаленного утюга, мужчин и женщин помоложе - электропаяльника. Нередко под пытками погибал человек вообще по ошибке - наводчик дал не тот адрес.
Ставропольские правоохранительные органы по заявлениям беженцев возбудили более 300 уголовных дел. Прокурор, курировавший их, писал, что от знакомства с материалами у него волосы встали дыбом.”
“Пожилая женщина принесла в общину фотографии. Расстреляна вся семья: дочь, зять, внучки - 14 и 16 лет. Все убиты выстрелами в лоб. Мертвых стащили на кухню, чтобы не мешали выносить вещи из комнат. Ничего не оставили - пустые стены. Женщина пошла в милицию - раз, другой, просила найти убийц. После третьей встречи с милицией к ней в квартиру вломились несколько чеченцев - избили, ранили ножом. Пугали. Теперь она прячется по знакомым - боится домой идти.”
Начало боев в Чечне продолжило массовый исход русских из Чечни. Только с декабря 1994 по май 1995 г. миграционными службами России было зарегистрировано более 370 тыс. беженцев из Чечни (ИТАР-ТАСС).
Уже нельзя было никак на это не реагировать…
Фронтовая авиация
(29 ноября 1994 - 14 сентября 1996 года)
Израсходовано:
авиабомб - 35041 шт.,
в т.ч.:
разовых бомбовых кассет - 1635 шт.
управляемых авиационных средств поражения - 112
в т.ч.:
корректируемых авиабомб - 81 шт.
управляемых ракет - 31 шт.
неуправляемых авиационных ракет - 73491 шт.
Дальняя авиация
Израсходовано:
бомб - 2287 шт.
светящих авиабомб - 2479 шт.
Раздался хлопок Свд, унося очередную жизнь. Нет, на той войне никто не верил в мистику, в бога или черта, да и как поверить в церковь, если спишь в обнимку с трупами. Хотя нет, даже не спишь, спать не реально, прислушиваешься к каждому шороху, даже тогда, когда наступает временное прекращение огня. Ты смотришь на небо, которое уже далеко не голубого оттенка, а черного как сажа, дым от разорвавшихся снарядов закрывает свет солнца, месишь глину кирзовыми сапогами, пробираясь к своей цели. Но и цели как таковой нет, смысл той войны не ясен ни солдатам, ни офицерам.
То, что я вам расскажу, не подается логике, не возможно объяснить, передать, возможно этого и не было, может это плод воображения и больной уже фантазии, но да, ладно, судить вам.
Мы были на ЖД станции, боевики прорвали оборону и заняли кассы вокзалов пригородных поездов, мы же оставались держать кассы дальнего следования и два поезда, который один из них не работал вовсе, дырявый от выстрелов, залитый кровью и державший в своем чреве с десяток солдат и пулеметную точку. Офицеры, которых осталось всего двое на 75 человек, пускались во все тяжкие: они пили сивуху и употребляли слабые наркотики, и по сему умных решений от них ждать не приходилось, и командование на себя взял сержант Ермолов. Несмотря на то, что парень был молод и, конечно, не имел опыта войны, был стратегом от бога. Но случай оборвал и его короткую жизнь, нас почти всех положили. Я помню, как боевики смяли кассы, как слали нам головы наших товарищей, как они перехватили нашу радио волну и орали нам нецензурщину. Однажды ко мне прилетела голова моего друга Сереги, он как раз был на кассах. Они вырвали ему глазницы, отрезали уши, а в рот положили записку: «Следующая голова отправится матери, сдавайтесь и, возможно, мы оставим вас инвалидами». Все это было написано конечно иначе, лексикон я изменил. И ночью 22 ноября боевики начали полномасштабное наступление, мы отбивались как могли, но банально не хватило патронов, отчаявшись мы бились в рукопашную, подбирали оружие, но все было четно. Нас убивали, рвали на части, станция стала красной от крови и, казалось, не осталось живого места, на перронах кругом были трупы боевиков и федеральных войск. Натиск сдержать не удалось, пытаясь отступать мы поняли, что находимся в кольце, как вдруг ко мне подлетел связист:
— Влад, рация работает, мы ловим сигнал!!!
Рация давно не работала, ее пробили тремя патронами. Я даже не знал, зачем мы ее взяли, стоило бросить на вокзале и все.
— Как работает?
— Сам в шоке!
Я сглотнув, протянул руку к наушнику и услышал сначала писк, треск, а потом и отголоски множества голосов, во рту пересохло и в голове зашумело. Мысль о том, что это наши голоса просто пьянила, федералы рядом и мы сможем выбраться из канализации, в которою мы забрались, спасаясь от боевиков. На самом деле канализация в Грозном была не хуже, чем в Москве или Питере: гиганские тоннели с проводами и водостоками окутывали весь город, но без карты можно было забрести на территорию боевиков и тогда точно конец.
— Прием, я ефрейтор Калинин, ответьте, нам нужна помощь.
Я чувствовал как к горлу подступил комок и слезы полились сами собой.
— Прием, Калинин.
Голос раздавшийся из рации был до чертиков знаком:
— Слушай меня внимательно, — продолжил он, — сейчас вы проходите прямо по тоннелю, никуда не сворачивая, потом увидите люки, первый контролируется боевиками, а через 300 метров следующий люк, там уже наши. Только сразу не высовывайтесь, дайте выстрел в люк четыре раза, у них это, как сигнал. Там вас посадят в газик и отвезут на КПП, но помните, что по Ленину не едите, по бульвару отправитесь. Если все сделаете правильно, отправитесь домой и будите жить. Все понял?
Я покачал утвердительно головой, но ответить сил не было, но все же через силу я спросил:
— А кто говорит?
Рация промолчала минуты три, а потом выдала то, от чего у нас всех засосало под ложечкой:
— Сержант Ермолов.
После этого рация погасла и замолчала. Мы все сделали точно так, как нам наказал мертвый сержант.
Сейчас я жив здоров, у меня красавица жена, двое детей дочки, я работаю в полиции, закончил юрфак, но Ермолова я никогда не забуду и каждый год я езжу к нему в деревню на кладбище, чтобы сказать «спасибо» и просто постоять с моим настоящим и, наверное единственным другом, которому я обязан жизнью.
Трупы в кузове грузовика в Грозном. Фото: Михаил Евстафьев
Ровно 23 года назад, 11 декабря 1994-го, президент России Борис Ельцин подписал указ "О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики". В тот же день подразделения Объединённой группировки войск (Минобороны и МВД) начали боевые действия в Чечне. Может, некоторые участники первых столкновений и были морально готовы к смерти, но вряд ли кто-то из них подозревал, что завязнет в этой войне почти на два года. А потом вернётся снова.
Не хотелось бы рассуждать о причинах и следствиях войны, о поведении главных действующих лиц, о количестве потерь, о том, гражданская ли это была война или антитеррористическая операция: об этом написаны уже сотни книг. Но многие фотографии непременно нужно показать, чтобы вы никогда не забывали о том, насколько любая война отвратительна.
Российский вертолёт Ми-8, подбитый чеченцами рядом с Грозным. 1 декабря 1994 года
Фото: Михаил Евстафьев
Несмотря на то, что официально боевые действия армия РФ начала в декабре 1994 года, ещё в ноябре в плен к чеченцам попали первые российские солдаты.
Фото: AP Photo / Anatoly Maltsev
Боевики Дудаева молятся на фоне Президентского дворца в Грозном
Фото: Михаил Евстафьев
В январе 1995-го дворец выглядел уже вот так:
Фото: Михаил Евстафьев
Боевик Дудаева с пистолетом-пулемётом кустарного производства в начале январе 1995-го. В Чечне в те годы собирались разные виды оружия, в том числе и стрелкового.
Фото: Михаил Евстафьев
Подбитая БМП-2 российской армии
Фото: Михаил Евстафьев
Намаз на фоне пожара, возникшего из-за попадания шрапнели в газовую трубу
Фото: Михаил Евстафьев
Боевик
Фото: Михаил Евстафьев
Полевой командир Шамиль Басаев едет в автобусе с заложниками
Фото: Михаил Евстафьев
Чеченские боевики атаковали из засады колонну российской бронетехники
Фото: AP PHOTO / ROBERT KING
В канун нового 1995 года столкновения в Грозном были особенно жестоки. Много солдат потеряла 131-я Майкопская мотострелковая бригада.
Боевики отстреливаются от наступающих российских подразделений.
Фото: AP PHOTO / PETER DEJONG
Дети играют в пригородах Грозного
AP PHOTO / EFREM LUKATSKY
Чеченские боевики в 1995-м
Фото: Михаил Евстафьев / AFP
Фото: Christopher Morris
Площадь Минутка в Грозном. Эвакуация беженцев.
Геннадий Трошев на стадионе им. Орджоникидзе в 1995 году. Генерал-лейтенант руководил Объединённой группировкой войск Минобороны и МВД в Чечне, во время Второй чеченской войны также командовал российскими войсками, затем был назначен командующим СКВО. В 2008 году погиб при крушении "Боинга" в Перми.
Российский военнослужащий играет на пианино, оставшемся в центральном парке Грозного. 6 февраля 1995-го
Фото: Reuters
Пересечение улиц Розы Люксембург и Таманской
Фото: Christopher Morris
Чеченские боевики бегут в укрытие
Фото: Christopher Morris
Грозный, вид из Президентского дворца. Март 1995-го
Фото: Christopher Morris
Засевший в разрушенном здании чеченский снайпер целится в российских военнослужащих. 1996 год
Фото: James Nachtwey
Чеченский переговорщик вступает в нейтральную зону
Фото: James Nachtwey
Дети из приюта играют на подбитом русском танке. 1996 год
Фото: James Nachtwey
Пожилая женщина пробирается сквозь разрушенный центр Грозного. 1996 год
Фото: Piotr Andrews
Чеченский боевик держит автомат во время молитвы
Фото: Piotr Andrews
Раненый солдат в больнице Грозного. 1995 год
Фото: Piotr Andrews
Женщина из села Самашки плачет: во время операции войск МВД вертолёты или РЗСО расстреляли её коров.
Фото: Piotr Andrews
Российский блокпост у Совмина, 1995 год
Фото: AP Photo
Люди, оставшиеся без крова после бомбардировок Грозного, готовят еду на костре посреди улицы
Фото: AP Photo / Alexander Zemlianichenko
Народ спасается из зоны боевых действий
Фото: AP Photo / David Brauchli
Командование ЧРИ заявляло, что в разгар конфликта за неё воевало до 12 тысяч бойцов. Многие из них по факту были детьми, которые отправились на войну вслед за своими родственниками.
Фото: AP Photo / Efrem Lukatsky
Слева – раненый, справа – чеченский подросток в военной форме
Фото: Christopher Morris
К концу 1995 года большая часть Грозного представляла собой развалины
Фото: AP Photo / Mindaugas Kulbis
Антироссийская демонстрация в центре Грозного в феврале 1996-го
Фото: AP Photo
Чеченец с портретом лидера сепаратистов Джохара Дудаева, убитого в результате ракетного обстрела федеральных войск 21 апреля 1996 года
Фото: AP Photo
Перед выборами 1996 года Ельцин посетил Чечню и на глазах солдат подписал указ о сокращении срока военной службы.
Фото: AP Photo
Предвыборная агитация
Фото: Piotr Andrews
19 августа 1996 года командующий группировкой российских войск в Чечне Константин Пуликовский выдвинул боевикам ультиматум. Он предложил мирным жителям покинуть Грозный в течение 48 часов. По истечении этого срока должен был начаться штурм города, однако военачальника не поддержали в Москве, и его план был сорван.
31 августа 1996 года в Хасавюрте были подписаны соглашения, по которым Россия обязалась вывести войска с территории Чечни, а решение о статусе республики откладывалось на 5 с половиной лет. На фото пожимают друг другу руки генерал Лебедь, который тогда был полпредом президента в Чечне, и Аслан Масхадов, полевой командир чеченских боевиков и будущий "президент" ЧРИ.
Русские солдаты пьют шампанское в центре Грозного
Российские солдаты готовятся к отправке домой после подписания Хасавюртовских соглашений
По данным правозащитников, в течение Первой чеченской войны погибли до 35 000 гражданских лиц.
Фото: AP PHOTO / ROBERT KING
В Чечне подписание Хасавюртовских соглашений было воспринято как победа. По сути это она и была.
Фото: AP Photo / Misha Japaridze
Российские войска ушли ни с чем, потеряв множество солдат и оставив после себя руины.
В 1999 году начнётся Вторая чеченская война...
