Созыв переяславской рады год. Переяславская рада. Отрывок, характеризующий Переяславская рада

Принял решение о принятии Гетманщины в подданство Русского государства . После этого решения для ведения переговорного процесса в Переяславщину из Москвы отправилось большое посольство во главе с боярином Василием Бутурлиным . В составе русского посольства также были окольничий Иван Алферьев , дьяк Леонтий Лопухин и представители духовенства.

Местом проведения генерального военного совета был избран город Переяславль, куда посольство прибыло 31 декабря 1653 (10 января ). Богдан Хмельницкий вместе с генеральной старшиной прибыл 6 (16) января года.

Генеральный военный совет в Переяславе

После зачтения царской грамоты гетманом старшина и послы направились в Успенский собор, где духовенство должно было привести их к присяге. Б. Хмельницкий выразил пожелание, чтобы послы первыми принесли присягу от лица Русского царя. Однако В. Бутурлин отказался присягать от лица царя, заявив, что царь не присягает своим подданным.

После чего казаки принесли присягу. Всего в день Переяславской рады присягу принесли 284 человека. От лица царя гетману была вручена грамота и знаки гетманской власти: хоругвь , булава и шапка.

Переяславский договор

После отъезда Бутурлина казацкая старшина с гетманом взялись за выработку условий на каких они хотели бы перейти в подданство Русского царя. В форме прошения («челобития») царю написали список из 11 пунктов (Мартовский статьи), который привезли в Москву в марте 1654 г. Павел Тетеря и войсковой судья Самойло Богданович с товарищами . В Москве послы объявили дополнительные пункты. В результате был рассмотрен договор, включающий 23 статьи.

Принятие присяги на верность царю в Гетманщине

Тем не менее, согласно данным русского посольства, присягу дали 127 328 казаков, мещан и вольных войсковых селян (женщины и холопы к присяге не приводились).

Отказались присягать из православных лишь сторонники бывшего наказного гетмана Барабаша , назначенного польским правительством, утопленного реестровыми казаками вместе с другими шляхетскими начальниками, сторонниками панской власти, в битве под Жёлтыми Водами , у которого Хмельницкому удалось ранее хитростью выманить королевскую грамоту, которую тот использовал как прикрытие для сбора войск. Самого же Барабаша, а также ряд представителей казацкой старшины - Брацлавского, Кропивянского, Полтавского, Уманского казацких полков блокировал в Чернобыле и приказал нещадно спаивать и всячески увеселять, дабы они не пожаловались на пропажу польскому королю. Вражда же с Барабашем зародилась из того, что Барабаш рассчитывал, в обмен на использование казаков в войне с Стамбульским Султанатом в интересах польской короны, получить некоторые магнатские привилегии и финансовую сумму, чему помешал Богдан Хмельницкий. Всего же сторонников Барабаша набралось около двух-трех сотен, в основном зажиточные представители ближнего круга Барабаша. Как поступил Хмельницкий с несогласными, доподлинно не известно, так как в документальных источниках как всех заинтересованных сторон, так и сторонних наблюдателей ничего об их судьбе не известно, кроме того, что они во время приведения к присяге отказались от имени своих полков её принять. Однако уже в 1655 году - через три месяца после отказа его руководства - Полтавский полк упоминается как присягнувший в полном составе. А Брацлавский полк вошёл по Гадячскому договору 1658 года в третий новый суверен Речи Посполитой, Великое княжество Русское , однако в 1659 году практически в полном составе, за исключением старшин, на битву при Конотопе не объявился. В остальных полках также наблюдался недокомплект, что привело к набору в них польских наёмников и присоединение к ним «панцирных казаков», католиков и униатов по вероисповеданию, а также к тому, что основную нагрузку и потери в данной битве понесли королевские войска. В том числе элитные Краковские гусары потеряли, как следует из количества назначенных пенсионов, 268 человека. По одной из неакадемических легенд ими командовал полковник пан Станислав Хмелевский - сводный брат Богдана Хмельницкого, вместе с которым они учились в иезуитской коллегии. Однако академического подтверждения не новодельного характера данная легенда не находит.

Последствия Переяславской рады

Для России Переяславское соглашение привело к приобретению части земель Западной Руси (включая город Киев), что оправдывало титул российских царей, - государь всея Руси . Русские цари стали себя называть собирателями земель со славянским православным населением.

Для Речи Посполитой это соглашение стало началом процессов распада и расчленения, приведших в итоге к полной потере независимости в г.

27 октября 1659 г. было заключено второе Переяславское соглашение между Юрием Хмельницким , сыном Богдана Хмельницкого, и представителями русского царя. Это соглашение ограничило самостоятельность гетманов и было следствием перехода гетмана Выговского на сторону Речи Посполитой.

С 300-летнего расстояния о событиях того времени русский историк Гумилёв, Лев Николаевич написал :

См. также

Напишите отзыв о статье "Переяславская рада"

Примечания

1. Ключевский В. О. . Книга 2
2. Okolsky S. Dyaryusz transactiey wojennej między wojskiem koronnem i zaporoskiem w r. 1637 miesiąca Grudnia przez Mikołaja Potockiego zaczętej i dokończonej (польск.) (Дневник военных действий между королевским войском и запорожцами в январе 1637 г.) - Zamość , 1638.;
   Дневник Симеона Окольского //
3. Папков, А. И. Порубежье Российского царства и украинских земель Речи Посполитой: конец XVI-первая половина XVII века. Изд-во «Константа», 2004
4. Греков И., Королюк В., Миллер И. Воссоединение Украины с Московским царством в 1654 - М .: Госполитиздат, 1954. -
6. Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы в трех тт. (Сборник документов и материалов 1620−1654 гг., посвященных освободительной войне Б. Хмельницкого и Переяславской раде) - М .: Издательство академии наук СССР, 1953. - 621+557+649 с. -
7. Ригельман А. И.
8. Смолий В. А., Степанков В. С. Украинская национальная революция XVII ст. (1648−1676 гг.). - К. : «Альтернативы», 1999. - С. 182. (укр.)
9. , .
10. Гумилёв Л. От Руси к России - ISBN 5-17-012201-2 . Эта точка зрения Гумилёва подробно поддерживается обширным текстом в книге

Литература

• Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. - М .: Мысль, 1993; АСТ, Астрель, 2006 г. - 608 с. - 5000 экз. - ISBN 5-17-033565-2 , ISBN 5-271-12746-X ; Эксмо, 2007. - 596 с.; Эксмо-Пресс, 2008. - 1024 с. - ISBN 978-5-699-25873-4 ; Эксмо, 2009, 2011. - 1024 с. - по 5000 экз. - ISBN 978-5-699-33756-9 ;

Ссылки

• Мякотин В. А. .. - Прага, 1930.
• Соколов Леонид.

Отрывок, характеризующий Переяславская рада

Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.

Переяславская рада. "Чтоб мы едино все навеки были"

<...> 1 октября в Москве был созван земский собор всех чинов московского государства. В Грановитой палате, где проходил собор, было объявлено " о неправдах польского короля и о присылках гетмана Богдана Хмельницкого с челобитьем о подданстве". До сведения собравшихся было доведено о результатах миссии князя Репнина-Оболенского и предыдущих посольств в Варшаву, об отказе поляков в наказании виновных в умалении титулов царского величества (самого Алексея Михайловича и его отца Михаила Федоровича). Думный дьяк сообщил также, что государь готов был простить виновных в оскорблении царской чести взамен на уничтожение унии на Украине и отказ от преследования православных, но поляки и на это не согласились. Наконец, извещалось, что гетман Хмельницкий с Запорожским Войском уже много лет просит принять его под царскую руку и далее тянуть с решением этого вопроса нельзя, так как турецкий султан прислал к гетману послов и зовет казаков под свою власть.

После этого собору предлагалось ответить на вопрос: принимать или не принимать гетмана запорожского со всем войском под царскую руку?

Собор (собственно его боярская часть) принял следующее решение:

Гости и торговые люди вызвались предоставить средства для ведения будущей войны, служилые люди обещали биться против польского короля, не щадя голов своих. Патриарх и духовенство благословили государя и всю державу на предстоящую войну с Польшей за веру.

24 декабря, после известных событий под Жванцем, запорожский гетман возвратился в Чигирин. Здесь его уже ожидали царские посланники стольник Стрешнев и дьяк Бредихин, которые объявили ему, что царь принимает казаков со всеми городами и землями под свою руку. Русские люди долго запрягают, но быстро ездят: Хмельницкий 28 декабря только отправил в Москву благодарственную грамоту, а 31 декабря в Переяславль прибыли уже новые царские послы боярин Бутурлин, окольничий Алферьев и думный дьяк Лопухин с основной целью принять присягу от гетмана и всего казачьего войска. В Малороссии уже знали зачем едут царские послы и по всему пути следования их встречали хлебом и солью. Переяславльский полковник Павел Тетеря с 600 казаков встретил их за пять верст от города и, сойдя с лошади, произнес приличествующую данному случаю речь. Он объяснил также, что гетман хотел быть в Переяславле раньше послов, но нельзя переехать Днепр, поэтому они со Стрешневым пока находятся в Чигирине.

1 января (как утверждает Н.И. Костомаров или 6 января,по мнению, С.М. Соловьева) в Переяславль прибыл гетман. На другой день приехал войсковой писарь Выговский, полковники и сотники. Поздней ночью 7 января или ранним утром 8 января у гетмана со старшиной состоялась тайная рада, на которой было решено прейти под царскую руку.

Однако не все старшины согласились с этим решением. Иван Богун еще в начале 1653 года резко выступал против перехода в московское подданство, указывая, что тем самым казаки попадут еще в более тяжелое положение, чем сейчас. Богун напоминал, что в Москве даже бояре официально именуют себя царскими рабами, а уж что говорить о простом народе? Его слова произвели большое впечатление не только на молодых казаков, но даже и на представителей "значного" казачества. В этот же раз, 8 января 1654 года, Иван Богун также высказался против перехода в подданство русскому царю и вместе со своими бужанами отказался принести присягу. Правда, это не помешало ему до самой смерти Хмельницкого честно выполнять свой долг по защите отечества от поляков. Отказался присягнуть московскому царю и полковник Иван Серко (Сирко) будущий знаменитый кошевой запорожского низового войска, который прямо из Переяславля уехал на Запорожье.

После тайной рады в тот же день назначена была явная рада. С раннего утра довбыши в течение часа били в барабан, чтобы народ сходился на центральную площадь. Наконец, в окружении старшины появился гетман, обратившийся к собравшимся с речью. Хмельницкий напомнил, что уже на протяжении шести лет длится война за веру, казаки не имеют своего царя и дальше так жить нельзя. Поэтому и собрана рада, чтобы выбрать себе государя из четырех кандидатур: турецкого султана, крымского хана, короля польского или православного Великой России государя царя и великого князя Алексея Михайловича.

Народ на площади завопил: "Волим под царя восточного православного!". Полковник Тетеря, обойдя площадь по кругу, еще раз уточнил единодушное ли это мнение. "Все единодушно"- раздался ответ.

Тогда гетман произнес: " Будь так, да господь бог наш укрепит нас под его царскою крепкою рукою". На эти слова народ ответил: " Боже, утверди! Боже укрепи! Чтоб мы вовеки все едино были".

Затем были оглашены статьи договора предложенного царскими послами. Смысл его сводился к тому, что вся Украина в границах Зборовского договора, то есть, приблизительно, включая нынешние Полтавскую, Киевскую и Черниговскую области, а также часть Волыни и Подолии, присоединялась под именем Малой России к московскому государству, то есть входила в его состав.

Договор предусматривал предоставление этому административно-территориальному образованию некоторой автономии с довольно широкими полномочиями гетманской власти. В последующем эти территории и сама эпоха правления гетманов получили у историков название Гетманщины. Сохранялось местное управление, особый суд, выбор гетмана вольными людьми. Гетман имел право принимать послов и сноситься с иностранными державами. Сохранялись права шляхетского, духовного и мещанского сословий. Официально вводился реестр в количестве 60 000 казаков, но предел охочих казаков не ограничивался. Малороссия должна была платить государю ежегодную дань, но без вмешательства царских сборщиков. Забегая вперед, следует отметить, что до конца своих дней Хмельницкий не выплатил Москве ни рубля в виде дани, а все деньги, поступающие от налогов и сборов, использовал на собственные нужды, в частности, на комплектование войск, которых у него было гораздо больше, чем предусматривал реестр.

Принеся присягу на верность царю, гетман и старшина в свою очередь настаивали на том, чтобы и послы принесли присягу за царя (как это было принято у поляков), однако послы отказались это сделать, указав, что "польские короли неверные, не самодержавные, не хранят своей присяги, а слово государево не бывает переменно".

Из Переяславля послы поехали по городам для приведения к присяге лиц духовного звания и мещан. Несмотря на то, что сам митрополит Сильвестр Косов встречал их, не доезжая Киева, за полторы версты до Золотых ворот, особого желания присягать на верность Москве он не имел. Другие представители духовенства не только не присягнули сами, но не пускали для принятия присяги подвластных им шляхтичей, монастырских слуг и вообще людей из всех монастырских владений.

Такое прохладное отношение духовенства к результатам Переяславской рады объясняется просто. Сильвестр Косов, сам по происхождению шляхтич, был избран митрополитом киевским в то время, когда Хмельницкий освободил Украину от поляков и притеснений православной вере в Киеве не было. Поляки не пустили его участвовать в работе сейма, но зато у себя в Киеве он никому не подчинялся- константинопольский патриарх был далеко. При подданстве же Малороссии московскому государю избежать власти патриарха московского было не возможно, и с прежней самостоятельностью приходилось распрощаться. Местное духовенство по тем же причинам также не испытывало притеснений в отправлении службы, а к великорусским священникам относилось свысока, считая вообще весь московский народ грубым и невежественным.

Казацкая старшина и приставшие к казакам русские шляхтичи в большинстве своем были солидарны с Иваном Богуном, опасаясь, что они будут лишены своих новообретенных прав и привилегий. Их идеалом было независимое казацкое государство и приносили присягу многие из них, скрепя сердце, только по крайней нужде.

Что касается большинства населения, то народ присягал на верность царю без принуждения, хотя и не без недоверия. Многие боялись, что московиты начнут вводить на Украине свои порядки, запретят носить сапоги и черевики, а переобуют всех в лапти.

В конечном итоге, в начале марта 1654 года в Москву прибыли посланники гетмана Хмельницкого генеральный судья Самойло Богданович Зарудный и переяславский полковник Павел Тетеря с просьбой утвердить упоминавшиеся статьи договора. Они были утверждены без проволочек, а гетману в наследственное владение был подарен город Гадяч.

Евтушенко Валерий Федорович