Для всех и обо всем. Синяя борода, или история жиля де рэ. Отставка и занятие алхимией, некромантией и оккультизмом

Жиль де Рэ - Синяя Борода

Жиль де Рэ родился в 1404 году, в замке Машекуль, на границе Бретани и Анжу. Он происходил из стариннейшего и знатнейшего французского дворянства, из фамилий Монморанси и Краон.

Ребёнок получил превосходное образование, знал древние языки. Плоды этого воспитания и проявились в любви Жиля к собиранию книг, коллекционированию древностей, в пытливости ума проявляемой им на протяжении всей жизни. Несмотря на то, что большую часть своей жизни Жиль де Рэ провел в седле (в прямом смысле) и на поле боя, он сделался обладателем очень богатой библиотеки, на приобретение книг для которой не жалел денег.

Он приходился внучатым племянником знаменитому воителю, коннетаблю Франции, Бертрану Дюгесклену.

Отец его умер когда Жилю было 11 лет, и мать почти сразу же вышла замуж вторично, оставив своих детей Жиля и Рене де Рэ. Опеку над ним принял его дед, Жан де Краон, сеньор Шантосе и Ла Сузы. Этот добродушный и рассеянный старик совсем не занимался его воспитанием и поспешил избавиться от него, женив его в 16 лет.Вопрос этот решался непросто, поскольку невеста приходилась жениху кузиной, а Церковь не одобряла браки между близкими родственниками. В итоге брак был все же разрешён.

Уже в юности он блестал при дворе дофина (наследника французского престола). В это время Карл VII находился в самом отчаянном положении: без денег он утратил свое влияние и авторитет. Ему с трудом удавалось удерживать в повиновении только города, расположенные в долине Луары. Несколькими годами ранее во Франции свирепствовала чума, новые бедствия окончательно истощили ее. Она была обескровлена Англией, вскрывшей ей вены, взрезавшей ее до самой сердцевины. Напрасно Карл добивался ссуд, изощрялся в вымогательстве, увеличивал налоги.

Разграбленные города, опустошенные поля, по которым рыскали волки, отвечали молчанием на призывы короля, чье право на престол становилось все более сомнительным. Его небольшой двор в Шиноне, опутанный сетью интриг, искал утешения в буйных оргиях, позволяющих забыть о близящейся катастрофе. Они жили сегодняшним днем, разбойничьи набеги и заемы обеспечивали им роскошную жизнь. Они предпочитали не вспоминать о зыбкости своего положения, с презрением смотрели в будущее, предаваясь пьянству в окружении женщин.

Жиль де Рэ, взявший на себя военные расходы, конечно же, был с радостью встречен при дворе. Он оплачивал турниры и балы, снабжал короля крупными суммами и постоянно одалживал деньги придворным.

Кроме того, Жиль приобрел опыт боевых действий с англичанами, хотя и не мог сдержать их продвижения. Части английского войска воссоединились, расползлись по стране, забираясь все дальше и дальше, в их руках уже был Париж. Король подумывал о том, чтобы, бросив Францию на произвол судьбы, укрыться на Юге, и в этот момент появилась Жанна д"Арк.

Карл поручил Жилю де Ре охранять и защищать Орлеанскую Деву. Он был свидетелем чуда. Какая-то простушка укротила сборище подонков и лодырей, привела в чувство трусливого короля, готового к бегству. Он следовал за ней повсюду, участвовал в сражениях, побывал вместе с ней у стен Парижа, присутствовал при коронации дофина в Реймсе. И за свои заслуги в двадцать пять лет был назначен маршалом Франции!

Не прошло и года после того как, вдохновленные Жанной д"Арк, французы одержали победу под Орлеаном, как в одной из стычек под Парижем союзники англичан, бургундцы, захватили ее в плен. Разумеется, при желании, согласно существовавшим тогда обычаям, Карл VII мог выкупить свою избавительницу у неприятеля, но он не проявил ни малейшего интереса к судьбе Жанны. Зато англичане не пожалели отвалить бургундцам требуемую сумму за их пленницу. Жанна должна была заплатить жизнью за нанесенные англичанам поражения. Но англичане эту грязную работу сделают руками французов, а точнее - продажного французского духовенства. Жанна д"Арк была обвинена в колдовстве и сожжена живой в Руане. В день казни в 1431г. ей едва исполнилось 19 лет. Есть некоторые сведения, что Жиль пытался освободить Жанну, подступил к Руану, но опоздал.

Барон де Рэ выпадает из своего времени. Окружавшие его пэры были неотесанными невеждами. Он получил блестящее по тому времени образование, которое широко раздвинул еще сам, благодаря своей ненасытной любознательности, страсти к чтению, к знанию. Он же упивался искусством, грезил пронзительными фантазиями, даже написал трактат о таинстве заклинания демонов, обожал церковную музыку, окружал себя разного рода раритетами. Он собрал прекрасную для своего времени библиотеку, выходившую за привычный круг чтения, и тратил безумные деньги на приобретение книг и на роскошные переплеты их.

Двери его замка были открыты для всех. Со всех уголков Франции в замок стекались художники, поэты, ученые, их ждал гостеприимный дом, они проводили время в различных удовольствиях и уезжали, увозя с собой щедрые подарки.

Его прихоти дорого стоили. Он стал испытывать финансовые трудности и ступил на опасный путь заемов, заложил свои замки, продавал земли. Его огромное состояние растаяло меньше чем за восемь лет. У барона произошла ссора с женой, которая уехала к родителям; его младший брат Рене потребовал раздела имущества и добился разрешения короля на это.

В 1436г. Карл VII запретил Жилю дальнейшие продажи. Но этот указ проигнорировали в Британи, где герцог Жан V и канцлер жаждали заполучить его собственность, став единственными покупателями барона, они диктовали ему цены.

В попытке предотвратить разорение Жиль не придумал ничего лучшего, как обратиться к методам алхимии. Жиль Рэ разделял алхимические мечтания своего времени. Он решил во чтобы то ни стало и не останавливаясь буквально ни перед чем овладеть этим волшебным средством, которое должно было повергнуть к его ногам чуть не весь мир, по меньше мере, дать ему безграничное богатство и вечную юность.

Нужно добавить, что во времена де Рэ существовал эдикт Карла V, запрещавший под страхом тюремного заключения и даже виселицы занятия черной магией, и что оставалась в силе специальная булла Папы Иоанна XXII, предававшая анафеме всех алхимиков. Чернокнижие находилось под запретом и поэтому было особенно притягательно. Жиль прилежно изучал руководства, но разобраться в них было не так-то просто. Эти книги были набиты галиматьей, невразумительной тарабарщиной. Сложные аллегории перемешивались с метафорами, двусмысленными и неясными, с бесконечными символами, туманными притчами, загадками и цифрами.

Само собою разумеется, что, как только это желание в нем обозначилось, его осадила целая свора бессовестнейших шарлатанов. В замке его, Тиффоже, запылали печи, и в них начали варить, кипятить, возгонять, перегонять и калить всевозможную бурду.

Все опыты ни к чему не приводили. В конце концов Жиль поверил в то, что чернокнижники были правы, утверждая, что нельзя обойтись без помощи Сатаны. И он перешел от белой магии к черной. Обступившие его заклинатели духов инсценировали борьбу с чертом, слышался грохот, и можно было почувствовать запах серы при возвращении дьявола в преисподнюю. Из всех этих опытов суеверный барон сделал вывод о возможности вызывать нечистую силу, не поняв того, как его дурачат шарлатаны.

Особого расположения у Жиля де Ре добился итальянский колдун Франческо Прелати. У этого кудесника, по его словам, был домашний демон по имени Баррон. Прелати вызывал его к себе, когда был наедине, и тот немедленно являлся, но только одному Прелати, Жиля он почему-то стеснялся и не показывался ему. У демонов есть свои капризы, и почему ж им не быть у них?

Не знаешь, чему больше удивляться - наглости ли итальянского шарлатана или умилительному легковерию французского маршала. И чего только ни выделывал с ним итальянец. Однажды, например, он объявил Жилю, что на его настойчивые мольбы его домашний демон Баррон, наконец, смилостивился и приволок ему целую груду золота, огромные слитки которого покрыли весь пол в его комнате.

Но демон почему-то распорядился, чтоб Прелати не смел прикасаться к этому золоту, пока ему сам Баррон не скажет, что можно. Само собою разумеется, что восхищенный Жиль пожелал видеть это золото, хоть издали на него полюбоваться. Прелати и повел его в свою комнату, но, отворив ведущую в нее дверь мгновенно отшатнулся, захлопнул дверь и с трепетом сообщил Жилю, что в комнате сидит громадный зеленый змей (доволховались до зеленого змия!..). Разумеется, оба в испуге, один в совершенно натуральном, другой в поддельном, обратились вспять.

Жилю, однако, не хотелось отказать себе в удовольствии либо полюбоваться на груды золота, либо посмотреть хоть, за неимением лучшего, на зеленого змия. Он вооружился Распятием, в котором, по преданию, была вделана частица настоящего Креста Господня, и настаивал на том, чтобы опять идти в ту комнату. Но Прелати ему доказал, что если они будут сражаться с демоном силою Креста, то тогда им нечего и рассчитывать на его помощь. Это было вполне последовательно и разумно, и Жиль покорился. Между тем демон, очевидно осведомился, что против него хотели строить козни, и в наказание за это превратил золото в мишуру, которую Прелати превратил в красный порошок.

Жиль изо всех сил хлопотал о том, чтобы войти в дружбу с этим дьяволом. Но Баррон был демон удивительно несговорчивый и неподатливый. Прелати объяснил, что демон сердит на Жиля, сердит за то, что тот все еще не принес ему никакой жертвы.

Как известно, больше всего дьявол любит принимать в подарок "невинных детей". Народная молва потом приписывала Жилю от 7 до 8 сот таких жертв, но в обвинительном акте его процесса поставлена другая цифра - 140!

Посланники Жиля охотились за детьми по деревням и городам под предводительством главного ловчего, де Брикевиля. Старуха Перрина Мартен заманивала детей, слуги барона заталкивали их в мешки и несли в замок. Подробности убийств, фигурировавшие на процессе, ужасны. Говорилось, что Жиль перерезал своим жертвам горло, вырывал внутренности, насиловал агонизирующих детей, расчленял трупы, коллекционировал понравившиеся головы...

Но история Жиля уже клонилась к развязке. Мы уже рассказывали о том, что де Ре продавал свои имения одно за другим. Продавал он их своим соседям: герцогу бретонскому Жану V и его канцлеру, епископу нантскому Малеструа; продажа совершалась с оставлением за Жилем права на обратный выкуп, так что это была, пожалуй не продажа, а скорее заклад.

Но покупатели сообразили, что если бы, например, Жиль умер, то его владения, как невыкупленные, за ними бы и остались. Эта мысль показалась им достаточно соблазнительною, чтобы погубить Жиля. Они умненько за ним проследили и осведомились о том, что он занимается магией и тщится войти в тесные сношения с демоном, и, по слухам, приносит ему в жертву детей. Этого было вполне достаточно, чтобы осудить его на смерть обоими судилищами: и духовным, и светским. Но напасть прямо и открыто на могучего барона было небезопасно, надо было выжидать благоприятного случая, и он как раз не замедлил представиться.

Жиль продал одно из своих владений казначею бретонского герцога, Жофруа Феррону. Его брат, Жан Феррон, был принят в духовное звание и хотя еще не имел никакого места, но уже пользовался всеми правами духовного лица, между прочим, личною неприкосновенностью. И вот вдруг у него вышла какая-то ссора с Жилем. Крутой на расправу барон захватил с собою с полсотни вооруженных людей и ворвался в замок (свой же, проданный Феррону; в нем после продажи и поселился Жан Феррон). А Феррон как раз в это время служил в замковой церкви обедню. Жиль с толпою своих людей, потрясая оружием, ворвался в церковь, оскорбил Жана, потом увел к себе в замок, заковал по рукам и ногам и заточил в подвал.

Вышло прескверное дело. Суть состояла в оскорблении духовного лица, а духовенство необычайно ревниво оберегало свои привилегии. Но за дело взялся прежде всего сам герцог бретонский. Он послал к Жилю с требованием немедленно освободить пленных и очистить проданный замок, грозя за непослушание крупным денежным штрафом. Оскорбленный угрозами, Жиль избил посланного герцога и его свиту, а герцог в ответ на это немедленно осадил замок Жиля Тиффож. Жилю пришлось покориться.

Прошло несколько времени, и Жиль, терзаемый беспокойством, порешил сделать визит своему герцогу, имея в виду помириться с ним. Жиль побывал у герцога, принят был хорошо. Все, казалось ему, было забыто, и у него в замке вновь запылали печи и заклокотали разные алхимические зелья; окрестный народ знал об этом и кстати распустил слух, что Жиль снова зарезал несколько детей для своих дьявольских работ. Все это, конечно, было немедленно доведено до сведения властей светских и духовных.

Светские колебались, не решаясь наложить руку на могучего барона, но зато духовные самым деятельным образом подготовляли его гибель.

Первую атаку на него открыл епископ Малеструа. Он сделал заявление о всех известных ему злодействах Жиля, об умерщвлении им детей при его эротических неистовствах, о служении дьяволу, занятиях колдовством. На первый случай епископ указал поименно нескольких свидетелей, упомянув, впрочем, о том, что свидетелей много. Свидетелями были женщины, у которых пропали дети и которые это исчезновение приписывали Жилю, очевидно, лишь опираясь на его репутацию душегуба, установленную народной молвою.

Надо было решиться на что-нибудь отважное, то есть лучше всего схватить Жиля и его людей, а раз они будут в руках правосудия, тогдашние юридические приемы и средства, т.е. пытки, развяжут у арестованных языки.

Епископ вызвал Жиля в духовное судилище. Жиль, получив эту повестку, явился на суд, нимало не колеблясь и без всякого сопротивления. Его двое главных приспешников, Силье и Брикевиль, заблагорассудили, однако, удариться в бегство; об этом сейчас же узнали, и это произвело неблагоприятное для Жиля впечатление. Все же остальные близкие слуги Жиля и Прелати были арестованы и отправлены в Нант.

К епископу присоединилась инквизиция, преследовавшая ересь, и одновременно гражданский суд, поддержанный при дворе герцога. Епископ, инквизитор и герцог использовали этот великолепный повод, чтобы объявить Ре еретиком, поскольку таким образом они конфисковывали его собственность. Герцог уже до начала суда начал распоряжался предполагаемой долей земли барона де Ре.

Первое открытое заседание суда долго и тщательно готовили. Собрали, где могли, родителей, у которых пропали дети, и убедили их в том, что виноват в этом Жиль де Ре; подобрали лжесвидетелей. И вот, когда 8-го октября 1440 года оно состоялось, громадный зал суда был переполнен народом, среди которого громко раздавались неистовые вопли родителей, потерявших детей, люди выкрикивали проклятья и благословляли суд, который взялся за разоблачение злодея. Эта же сцена повторилась еще и в следующее заседание, а затем обличители в зале суда уже больше не допускались; надобность в них миновала, потому что ожидаемый эффект ими ужe был произведен, даже с избытком.

Слуги Жиля были очень тщательно "обработаны" в застенках судилища, потому что обвинения были подавляющие. Не забыли, конечно, и поругания святыни, то есть бесчинства в церкви, о котором выше упомянуто, и самоуправства с духовным лицом. О детоубийствах упомянуто совсем мимоходом, наравне с его пьянством, кутежами, которые годились, как основание для заключений общего характера о его преступности и злодействе.

Итак, обвинение, состоявшее почти из полусотни пунктов, охватывало три главных вопроса: 1) оскорбление служителя церкви (за совершение насилия над Ферроном); 2) вызывание демонов; 3) убийства детей, отягощенные издевательствами и сексуальными извращениями. Вызывание духов дополнялось обвинениями в человеческих жертвоприношениях.

Прокурор, разобрав пункты обвинения, дал свое заключение о распределении подсудности. Противоестественные страсти и дебош в церкви, оскорбление святыни суду инквизиционному не подлежали, но подлежали суду епископскому. Все же остальное, как-то: служение дьяволу, его вызывание, следовательно, богоотступничество, явная и злая ересь, отходило в ведение инквизиции.

Была очевидна беззащитность Жиля перед судом, задавшимся целью просто-напросто сбыть с рук личного врага. Ему не дали адвоката и не допустили в суд его нотариуса. Все его надменные крики о том, что он считает позором являться перед таким судом, что его судьи злодеи и симониаки (то есть торговцы местами и должностями), что он лучше согласится идти на виселицу, чем на такой суд и т.д., конечно, никто не слушал, и суд продолжал свое дело. Когда же после чтения обвинительного акта Жиль коротко ответил на обычный вопрос, что весь этот документ - сплошная ложь и клевета, епископ торжественно произнес его отлучение от церкви. Жиль вновь с настойчивостью требовал над собою другого суда, но его еще раз не стали слушать, объявили его протест произвольным и неосновательным. После того ему дали время, чтобы приготовиться к защите.

Что после того происходило, трудно с точностью судить. С Жилем что-то "сделалось" или вернее, "сделали". Когда он вновь появился перед судом, это был совсем не тот надменный барон, который так заносчиво форсил в заседании, происходившем всего лишь неделю перед тем.

Он кротко покорился суду, против которого так пылко протестовал, преклонил колено перед епископом и инквизитором, даже стонал и рыдал, принося искреннее раскаяние в своей прежней заносчивости и умоляя, чтобы с него сняли отлучение. В своих злодействах он тут же принес повинную. Он вообще день за днем, видимо, падал духом и прямо готовился к смерти.

Начался допрос свидетелей, из которых двое служителей Жиля, Андре и Пуату, взвели на него целую груду ужасов.

Но особенно ценны были показания Прелати, который дал удивительно обстоятельную и пространную картину магии и некромантии, которым при его участии предавался Жиль Рэ. Но тут опять всплывает удивительное обстоятельство. Этот Прелати, явный некромант, человек, обладавший прирученным чертом, вышел сух из воды. Его выпустили на свободу живым и здоровым, равно как и зловещую Меффре, поставщицу живого товара. Очевидно, судьи праведные были им слишком признательны за их показания и считали неблагородным карать столь полезных свидетелей.

В своем постепенном принижении гордый барон дошел до того, что потребовал, чтобы его исповедь была прочитана всенародно. Он рыдал и стонал перед народом, просил прощения у родителей загубленных им детей, молил примирить его с церковью, просил своих судей молиться за него. И надо полагать, что эта картина раскаяния великого грешника произвела глубокое впечатление, потому что после его казни немедленно была устроена торжественнейшая процессия. Духовенство и целая толпа народа, только что перед тем его проклинавшая, с молитвенным пением шла по улицам, моля за упокой его души.

Жиль был приговорен к повешению и сожжению трупа.

С ним осудили только двух его сообщников, быть может, тех, которые туже всех других давали показания против своего господина. Прелати и другие слуги, как мы уже сказали, были отпущены. Однако был ли Жиль де Ре действительно виновен в приписываемых ему преступлениях? Многое вызывает сомнение. Ре был подвергнут пытке, пока не пообещал сознаться "добровольно и свободно" (как отмечено в судебных отчетах). Чтобы Ре не отрекся от признания, ему была обещана милость в виде удушения перед сожжением. То что инквизиции удалось сломить барона не вызывает удивления, ведь до него такая судьба постигла целый рыцарский орден Тамплиеров.

Такова была эффективность следственных методов. Некоторые историки недаром сравнивают процесс Жиля де Ре с судом над тамплиерами: и там и тут вымышленные обвинения, сфабрикованные, чтобы создать предлог для захвата имущества осужденных. Монстреле, хронист XVв., высказывал свои подозрения по поводу обоснованности суда: "Большинство дворян Бретани, особенно те, что находились с ним в родстве, пребывало в величайшей печали и смущении от его позорной смерти. До этих событий он был гораздо более знаменит как доблестнейший из рыцарей". Из сотен слуг барона были допрошены лишь некоторые. В замках маршала, вопреки молве, которой мерещились забитые костями подвалы, не нашли ни одного трупа. В число судей были назначены злейшие недруги барона.

Жанна д"Арк была реабилитирована в 1456г., чтобы умиротворить победившую Францию, а в начале XX века она была канонизирована, как святая. Репутация ордена тамплиеров, оставившего заметный след в истории, тоже была очищена от нелепых обвинений. История же Жиля де Ре окружена таким густым туманом легенды, созданной в ходе процесса, что уже трудно или невозможно разглядеть подлинные черты человека, бывшего некогда сподвижником Жанны д"Арк. Что касается "Синей Бороды", Чарльз Лие, оговариваясь, что он не знаток по части народных преданий, все же крепко удивляется, какими путем Жиль Рэ превратился в "Синюю Бороду" народных сказаний. Между тем, в одной бретонской балладе имя Синей Бороды и Жиля Рэ так чередуется в куплетах, что оба лица, очевидно, считались за одно. Народная фантазия превратила замученных детей в убитых жен. А синий цвет бороды, вероятно, идет вообще из другой легенды.

Обвинениям против Жиля де Рэ почему-то верят чаще, чем другим. Может быть потому, что романтическая литература с удовольствием эксплуатировала его имя, превратив в самого жуткого злодея того, кто мог бы почитаться, как национальный герой Франции. Между тем, эти обвинения до тошноты стандартны. Старая поговорка гласит: "Когда хотят убить собаку, говорят, что она бешеная". Стремясь возбудить всеобщее любопытство и враждебность, теологи изобрели все эти мерзости и приписывали их то катарам, то тамплиерам, то ведьмам, то масонам. Когда-то, во время гонений на христианство, распространялись подобные же легенды о гнусностях христианского культа - свальном грехе во время богослужений, неистовых пиршествах, причащении кровью младенцев и т.д.

Если просуммировать количество детей, якобы погубленных "ведьмами", станет удивительно, как это европейцы не вымерли совсем. Процесс над Рэ отличает только большая обстоятельность по сравнению с обычными судами над "ведьмами": свидетели, подробности... Это объясняется положением, которое занимал обвиняемый; а также то, что массовая "охота на ведьм" еще не началась и это была как бы репетиция. "Проба пера" показала, что инквизиции по зубам даже маршал Франции. Позднее, когда такие процессы стали обычными, у инквизиции не было ни желания ни возможности подходить к ним столь обстоятельно...

В 1992 году по инициативе литератора Жильбера Пруто во французском Сенате был собран трибунал, состоящий из бывших политиков, парламентариев и экспертов, с целью пересмотра дела Жиля де Рэ. Пересмотр дела окончился оправданием, однако вердикт судебной коллегии не является действительным, так как собранный состав суда не имел права пересматривать дела XV века.

И будет Вам счастье!

Маршал Бретани, один из богатейших баронов Франции, носивший иссиня-черную бороду, за что и получил свое знаменитое прозвище, стал персонажем сказок, злодеем, который одну за другой уничтожал своих жен.

Реальность, как это обычно и бывает, проще и страшнее. Жиль де Лаваль, барон де Рэ был черным магом. В поисках философского камня, ради приобретения баснословных богатств он со своими подручными умертвил 200 мальчиков. Собирался принести в жертву Сатане и свою беременную жену - помешало вмешательство ее братьев. После церковного суда высокородный черный маг в 1440 г. был заживо сожжен на костре.

Барон был по-галльски храбр и хвастлив, но к тому же еще и безмерно тщеславен. Когда он куда-нибудь выезжал, то перед ним несли знамя и крест, будто это кортеж самого короля. Священники маршала были разодеты в золото, словно высшие иерархи церкви. И ни у кого во всей Франции не было такого количества пажей и хористов. Впрочем, уже в этом начинали сказываться странности де Рэ. В услужение к себе он брал детей из бедных семей, а затем они время от времени исчезали самым загадочным образом. На их освободившиеся места набирали новых, а остальным строго-настрого запрещалось не только расспрашивать, но и как-либо упоминать об исчезнувших товарищах, будто их и не было вовсе. Родители пажей ни о чем не догадывались, уверенные, что те успешно продвигаются в своей карьере.

Странностей в поведении маршала становилось все больше, и они были все заметнее. С некоторых пор он начал одеваться только в черное, сделался замкнут и угрюм, часто запирался в башне вблизи своего замка Машекуль. С собой он брал только двоих: флорентийского священника-отступника Прелати и дворецкого Силле. Всем любопытствующим отвечал, что башня находится в аварийном состоянии и к ней не следует приближаться, чтобы не рисковать собственной жизнью.

Мадам де Рэ, молодая супруга барона, видела, что по ночам в окнах башни мелькают красные огни факелов.

На пасху 1440 г. де Рэ объявил жене, что отправляется в Святую землю. На прощание он разрешил, чтобы ее в замке навещала сестра, с тем и отбыл.

Ответить на эти вопросы можно было только одним способом, проникнув в башню и увидев все своими глазами.

Женщины с трудом отыскали потайной вход, дверь в который открывалась после нажатия кнопки, встроенной в скульптуру… Первый этаж поразил сестер: он представлял собой нечто вроде часовни, где все было устроено наоборот: крест повернут удлиненной частью вверх, на алтаре вместо распятия стояла омерзительная скульптура демона, а свечи в светильниках были черного воска. Словом, здесь все было подготовлено для черной мессы, которую служили не Господу, а Сатане.

На втором этаже они увидели печи, реторты, перегонные кубы и во множестве древесный уголь - все атрибуты алхимической лаборатории. Далее лестница вела в темную

камеру без окон, но женщины не решились в нее войти - их отпугнул зловонный запах. Мадам де Рэ неосторожно повернулась, наткнулась на вазу, которая опрокинулась и залила ее черной густой жидкостью. Подойдя к окну, она увидела, что подол платья и обувь ее залиты кровью. В ужасе она хотела было бежать прочь из башни, но сестра уговорила ее спуститься в подвал. Они зажгли подвернувшуюся им лампу, и вскоре пред ними предстало страшное зрелище: вдоль стены рядами стояли медные сосуды с кровью. На каждом из них была этикетка с датой, а посреди комнаты на столе с черной мраморной столешницей лежало тело пажа, убитого недавно…

Внезапно громкие звуки заполнили двор замка: за стены башни проникли конский топот, бряцание железа и чей-то вскрик: «Монсеньор вернулся!» Женщины заметались в поисках выхода из западни, в которую угодили по собственной воле. Анна бросилась по лестнице наверх, на крышу башни. Баронесса поспешила к выходу, где столкнулась со своим мужем в сопровождении Прелати. Бывший монах обрадовался, увидев мадам де Рэ: «Удача! Видите? Жертва сама, по своей воле, пришла к нам! Это знак, знак!» Жиль де Лаваль молча схватил полумертвую от страха женщину, потащил ее в адскую часовню, бросил на пол перед черным алтарем. Теряя сознание, она услышала голос мужа: «Да сбудется! Начинай черную мессу». Еще успела подумать: «Отчего он вернулся так скоро?» - а затем погрузилась во тьму небытия и уже не видела, как Прелати зажигал черные свечи, доставал ритуальный нож..

Отчего же маршал вернулся в замок столь внезапно? Только ли для того, чтобы проверить жену? Нет, причина была в ином. По дороге в Святую землю он получил предсказание - конечно, данное через Прелати, что получит сколько угодно золота, если принесет в жертву самое дорогое: нерожденного ребенка, которого вырежет из утробы матери. С тяжелым сердцем он поспешил домой, а тут обстоятельства, казалось, сами сложились таким образом, что у него не оставалось иного выхода. Сейчас он готовился к убийству своего нерожденного ребенка и жены.

Анна, так и оставшаяся незамеченной бароном, с крыши башни заметила подъезжающих к замку своих братьев и помахала им платком, призывая на помощь.

Когда барон услышал шаги приближавшихся братьев жены, то прекратил приготовления к черной мессе, привел в чувство жену и страшным шепотом предостерег ее: «Мадам, я прощаю ваше любопытство, но, если вы хоть словом, хоть жестом выдадите меня, то немедленно умрете». Затем он вышел навстречу родственникам, постарался успокоить их, сказал, что они могут отдохнуть в приготовленных покоях, а спустя полчаса просит их на обед.

Мадам де Рэ появилась перед гостями бледная, как призрак Братья забеспокоились, начали расспрашивать, не больна ли она? Барон, не сводя с жены гипнотического взгляда, ответил, что бледность супруги объясняется ее недомоганием в связи с беременностью. Все же она сумела шепнуть родственникам: «Спасите, он хочет меня убить!» А тут в зал ворвалась Анна и, указывая на маршала, закричала: «Заберите нас отсюда немедленно! Этот человек - убийца!» Братья тут же кликнули оруженосцев, которые окружили женщин и выставили перед собой обнаженные мечи.

В сопровождении этого вооруженного эскорта мадам де Рэ с сестрой и братьями покинула замок Мишекуль. И уже на следующее утро сюда прибыл герцог Иоанн Пятый со своим войском. Приближенные барона бежали прочь, а сам он сдался без сопротивления и вскоре предстал перед судом. Однако перед своими обвинителями, магистрами Церкви, он держался с вызывающим высокомерием, избрав лучшую защиту - нападение: «Что? Вы мои судьи? Прочь отсюда, я слишком хорошо знаю вас, продажных и недостойных!» Ему предъявили улики: атрибуты алхимии и черной магии, а затем выложили самый главный козырь: раскопанные и вынутые из земли две сотни детских скелетов. Барон пал духом и сознался в убийствах, но скрыл свои цели.

Все объяснял собственным пристрастием к садизму. «Я испытывал наслаждение во время агонии этих бедных маленьких созданий», - сказал он.

Однако Прелати и дворецкий Силле под угрозой применения пыток поведали, что всему виной была алчность барона. Он собирал радужную пленку с застывшей крови и подвергал ее различным воздействиям солью, ртутью, серой, чтобы получить магический камень, дарующий его обладателю неисчислимые богатства. Они уверяли также, что их хозяин продал душу Сатане и заключил с ним договор, подписанный кровью.

Этого было более чем достаточно, чтобы приговорить бывшего маршала Бретани и его помощников к смертной казни. Все трое были сожжены заживо - инфернальные силы не помогли им в этот последний час.

Французский барон из рода Монморанси-Лавалей, маршал и алхимик, участник Столетней войны, сподвижник Жанны д’Арк. Был арестован и казнён по обвинению в серийных убийствах, хотя достоверность этих обвинений в настоящее время оспаривается. Послужил прототипом для фольклорного персонажа «Синяя борода».

Жиль родился на границе Бретани и Анжу в замке Машекуль в 1404 году в аристократической семье.

Родители Жиля де Рэ происходили из известнейших французских родов: Краон и Монморанси, потомок благородного бретонского рода. Ребёнок получил превосходное образование, знал древние языки. Плоды этого воспитания и проявились в любви Жиля к собиранию книг, коллекционированию древностей, в пытливости ума проявляемой им на протяжении всей жизни. Несмотря на то, что большую часть своей жизни Жиль де Рэ провел в седле (в прямом смысле) и на поле боя, он сделался обладателем очень богатой библиотеки, на приобретение книг для которой не жалел денег.

В 11-летнем возрасте остался сиротой - потерял отца, погибшего во время военных действий (мать умерла ранее). Унаследовал громадное состояние и его воспитанием занялся дед, который считал, что умение владеть шпагой куда важнее, чем знание латыни.

Жиль полюбил фехтование, соколиную охоту, бешеные скачки по окрестностям родового замка Тиффож. Пространство для охоты и скачек изрядно увеличилось, когда дед заставил 16-летнего Жиля жениться на Катрин де Туар (по некоторым данным - похитил её). Вопрос этот решался непросто, поскольку невеста приходилась жениху кузиной, а Церковь не одобряла браки между близкими родственниками. В итоге брак был все же разрешён. К владениям семьи прибавилось обширное поместье в Бретани (приданое невесты). К тому же через жену Жиль породнился с будущим королем Карлом VII.

Участие в военных действиях

С 1427 года принимает участие в военных действиях французской короны, во время Столетней войны между Англией и Францией. Жиль был телохранителем и ментором Жанны д’Арк, военным руководителем её ополчения. Утверждалось, что однажды и ему явилось видение «свыше».

В двадцать пять лет, в июле 1429 года, после того, как войско Жанны д’Арк вступило в Реймс и Карл VII был коронован, Жилю присвоили звание маршала Франции. Но затем последовали поражения и гибель Жанны д’Арк. Жиль приложил огромные усилия, чтобы спасти своего кумира, когда в 1431 году Жанна попала в плен, он собрал войско из наёмников и двинулся к Руану, но опоздал: Жанну казнили. Он удаляется в своё поместье и ведет междоусобные войны с де Буэлем.

Впоследствии много денег он израсходовал на прославление Жанны д’Арк. Он заказал «Орлеанскую мистерию» и в течение 10 лет оплачивал постановку мистерии в театре.

В 1432 году ненадолго возвращается «в свет», помогает Карлу VII в снятии осады Ланьи.

Примерно с 1432 года отношение к Жилю де Рэ при дворе короля Карла VII начинает меняться в худшую сторону, из-за слухов о распущенном поведении маршала, никак не согласующимся с католическими представлениями о нравственности.

Отставка и занятие алхимией, некромантией и оккультизмом

Жиль вышел в отставку и с 1433 года стал постоянно жить в поместном замке Тиффож, в Вендё (Vendee, 85). Здесь он жил как король, с охраной в две сотни рыцарей, личной церковью с тридцатью канониками, обширной библиотекой редких рукописей. Тут он мог свободно предаваться своим увлечениям. С этой поры в свите маршала начали появляться разного рода толкователи снов, маги, чародеи и алхимики. Последние, используя щедрое финансирование своего хозяина, вели поиски философского камня, эликсира молодости, технологии превращения недрагоценных металлов в золото и пр. Жиль де Рэ оплачивал их исследования не только в силу жажды стяжания, поскольку в то время материальные проблемы его не особенно тяготили. Скорее всего, маршал, будучи человеком весьма эрудированным, жаждал общения с людьми необыкновенными, чей кругозор выходил за рамки обыденных представлений того времени об образованности. Под алхимическую лабораторию были переоборудованы большие помещения по первому этажу в Тиффоже. Жиль де Рэ не скупился на расходы. Его торговые агенты скупали в огромных количествах необходимые для опытов ингредиенты; некоторые из таковых ингредиентов - акульи зубы, ртуть, мышьяк - были по тем временам очень дороги.

В 1439 году некий некромант Франческо Прелати, монах-минорит из епархии Ареццо, умевший внушать людям уверенность в своих неограниченных магических возможностях, вошел в доверие к барону, организовал в Тиффоже поразительные сеансы, на которых вызывал демона по имени Барон, и стал главным алхимиком при маршале, хотя уже около двух лет он состоял в штате маршала, но только теперь сумел отодвинуть конкурентов - французов и убедить Жиля де Рэ в собственной незаменимости.

Прежние алхимические советники маршала были по своему образованию католическими священниками, Прелати же прямо заявлял, что он - колдун, имеющий в личном услужении демона по имени Барон, благодаря которому может общаться с миром мёртвых и повелевать ими.

Расследование и обвинение

В конце августа 1440 года епископ Нантский Жан де Малеструа в своей проповеди сообщает прихожанам, что ему стало известно о гнусных преступлениях «маршала Жиля против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы все лица, располагающие существенной информацией о таких преступлениях, сделали ему официальные заявления. Многозначительные недомолвки в проповеди епископа производили впечатление множественности и серьёзности собранных им улик. На самом же деле, произнося свою проповедь, Жан де Малеструа опирался всего лишь на единственное заявление об исчезновении ребёнка, которое было подано в его канцелярию супругами Эйсе аж за месяц до этого. Заявление супругов, записанное 29 июля 1440 года, никаких прямо изобличающих Жиля де Рэ улик не содержало. В нем приводились только косвенные доводы, на основании которых можно было заключить, что 10-летний сын Эйсе исчез в замке Машекуль, принадлежавшем Жилю де Рэ, во время пребывания там маршала. Описываемые супругами события имели место в декабре 1439 года, то есть случились за 7 месяцев до подачи ими заявления. Юридическая ценность такого рода документа была совершенно ничтожна. Епископ Нантский сам это прекрасно понимал, потому-то и продержал заявление супругов Эйсе безо всякого движения в течение месяца. Но сразу по окончании проповеди к секретарю епископа обратились люди, которые были готовы свидетельствовать о восьми разновременных случаях исчезновения в поместьях маршала мальчиков и девочек. На следующий день, когда молва о необычном содержании епископской проповеди распространилась по городу, были сделаны заявления о девятом случае.

Епископ проинформировал о достигнутых результатах главу инквизиционного трибунала Бретани Жана Блуэна. Тот уже был наслышан и об алхимических изысканиях маршала, и о состоящем у него в услужении итальянском некроманте.

Обвинительный акт, который в течение нескольких дней подготовили епископ Нантский Жан де Малеструа и инквизитор Жан Блуэн, суммировал в 47 пунктах сущность претензий к Жилю де Рэ со стороны Церкви. Среди главных обвинений фигурировали человеческое жертвоприношение домашнему демону, колдовство и использование колдовской символики, убийство невинных мальчиков и девочек, расчленение и сжигание их тел, а также выбрасывание их тел в ров (то есть непредание земле по христианскому обычаю), сексуальные извращения, оскорбление действием служителя католической Церкви и т. п. Копии этих «47 пунктов» были вручены герцогу Бретонскому Жану V и направлены Генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи. В пункте 16 утверждалось, что «в одной из нижних комнат замка, или крепости Тиффож, принадлежавшего жене вышеназванного Жиля, около пяти лет назад монсеньор Франческо Прелати, самозваный специалист в запрещённом искусстве геомантии, и Жан де ла Ривьер начертили множество магических знаков, кругов и цифр. Также в некоем лесу около вышеназванной крепости Тиффож некто по имени Антуан де Палерм из Ломбардии вместе с другими волшебниками и вызывателями демонов занимался гаданием и вызыванием злых духов по имени Орион, Вельзевул, Сатана и Велиал с помощью огня, фимиама, мирра, алоэ и других ароматических веществ».

В 15 пункте обвинения сказано: «В соответствии с первоначальными обвинениями на основании общественных слухов, завершившихся тайным расследованием, проведённым Его высокопреподобием епископом Нантским в его городе и епархии, с помощью уполномоченных представителей инквизиции и обвинителя епископского суда по следующим обвинениям в преступлениях и нарушениях, предусматриваемых церковными законами, и по поводу жалоб, угроз и стенаний, исходящих от многих личностей обоих полов, вопивших и жаловавшихся о потере и смерти своих детей. Вышеназванный обвиняемый Жиль де Рэ и его сообщники брали невинных мальчиков и девочек и бесчеловечно забивали их, убивали, расчленяли, сжигали и подвергали всяким пыткам, а вышеупомянутый Жиль, обвиняемый, приносил тела упомянутых невинных детей дьяволам, призывал и заклинал злых духов и предавался гнусному содомскому греху с маленькими мальчиками и противоестественно удовлетворял свою похоть с молоденькими девочками, отвергая естественный способ копуляции, когда невинные мальчики и девочки были живы, а иногда и мертвы или даже во время их смертных судорог».

Другие обвинения дополняли перечисленные преступления. В одном говорилось, что Жиль де Рэ приказал «сжечь тела вышеназванных невинных детей и выбросить их в рвы и канавы вокруг упомянутых замков и в выгребные ямы упомянутого замка Ла-Сюэ». В другом утверждалось, что де Рэ предлагал «руку, глаза и сердце одного из упомянутых детей со своей кровью в хрустальном кубке демону Барону в знак уважения и поклонения». В третьем - Рэ подвергался судебному преследованию за хранение и чтение запрещённых книг по магии. В целом де Рэ был осуждён как «еретик, вероотступник, вызыватель демонов, … повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви».

Начало суда

13 сентября 1440 года епископ вызвал де Рэ, который не оказал сопротивления, в суд, который происходил в епископской резиденции (мануар де ла Туш). Ныне это здание является частью нантского музея Добре и включает археологическую экспозицию.

Предварительные слушания состоялись 28 сентября, 8, 11 и 13 октября, официальный суд начался 15 октября.

На предварительных слушаниях 28 сентября 1440 года были заслушаны свидетельские показания: «… названные персоны… заявили со слезами и болью о пропаже их сыновей, племянников и прочих, предательски похищенных, а затем бесчеловечно убитых Жилем де Ре и его сообщниками… они насиловали их жестоко и противоестественно и совершали с ними грех содомии… они много раз вызывали злых духов, которым приносили клятву верности… они совершали другие ужасные и неописуемые преступления, касающиеся церковной юрисдикции». В первоначальном варианте обвинения относились не только к Жилю, но и к его сообщникам.

Герцог Бретонский Жан V санкционировал проведение собственного судебного разбирательства, параллельно с епископальным. Прокурор Бретани Гийом Копельон потребовал разрешения на проведение розыскных мероприятий. Суд во всем поддержал прокурора и тот с большим отрядом охраны выехал в Тиффож для ареста слуг маршала. Копельон имел при себе весьма длинный поимённый список приближенных к Жилю де Рэ лиц, которые необходимо было подвергнуть допросу. В этот список попали персоны и в самом деле весьма осведомлённые о деятельности маршала.

Факт существования подобного списка является свидетельством утечки информации из ближайшего окружения маршала; кто-то явно доносил герцогу Бретонскому обо всем, что творил Жиль де Рэ. Действия Копельона были хорошо подготовлены, а потому эффективны. Он схватил основных колдунов, а кроме них - двух молодых телохранителей Жиля де Рэ, неких Гриара, 26 лет, и Корилло, 22 лет. Эти люди на протяжении последних лет были рядом с маршалом почти ежедневно и были весьма осведомлены о его занятиях. Кроме них была арестована и некая «бабка Меффрэ» - женщина, занимавшаяся поставкой маршалу «живого товара», то есть детей.

Жиль де Ре, представ перед судом 8 октября, отверг все обвинения, потребовал себе адвоката и своего нотариуса, для ведения протокола заседания, независимо от судебного. В этом ему было отказано.

С 15 по 19 октября 1440 года шли судебные слушания. Перерыв в процессе был сделан лишь в воскресенье 16 октября. Де Рэ упорно не признавал законности суда и заявлял, что «лучше пойдет на виселицу, чем в суд, где все обвинения - ложь, а судьи - злодеи и симонисты!» (по другим источникам «разбойниками и богохульниками»).

15 октября, Жиль согласился давать показания, точнее согласился выслушать составленное заранее обвинение уже из 49 статей. С одной стороны, как считают некоторые историки, это могло быть связано с тем, что в ответ на оскорбления Жиля судьи отлучили его от церкви. С другой стороны, Жиль уже целый месяц находился в тюрьме, и хотя условия, видимо, у него были лучше, чем у закоренелых преступников (в материалах дела упоминается комната в башне, где содержался де Ре), это тоже не могло на нем не сказаться. Так или иначе, он «униженно, со слезами на глазах просил… представителей церкви, о которых он так плохо и нескромно говорил, простить ему его оскорбления».

Однако из всего списка предъявленных ему обвинений Жиль признался лишь в чтении одной книги по алхимии, которую дал ему некий шевалье из Анжу, ныне обвиняемый в ереси, и в разговорах об алхимии и постановке соответствующих опытов в своих домах в Анжере и Тиффоже. Все остальное, а особенно вызов демонов и заключение договора с дьяволом, Жиль отрицал, и чтобы доказать свою невиновность, он предложил судьям прибегнуть к ордалии - испытанию калёным железом. В этом предложении не было ничего удивительного, поскольку он, как и любой другой человек знатного происхождения, имел право требовать, чтобы истинность его слов была доказана Божьим судом. Другое дело, что его представления о суде земном были для середины XV века несколько устаревшими. Предложение Жиля не было услышано, но судьи в ответ приняли решение о применении пыток.

21 октября Жиль был приведен в пыточную камеру, где внезапно стал «униженно просить» перенести пытку на следующий день, чтобы в промежутке «признаться в выдвинутых против него обвинениях так, чтобы судьи остались довольны и не понадобилось бы его пытать». Посовещавшись, судьи решили, что «из милости к обвиняемому они перенесут пытку на вторую половину дня, и если случайно Жиль признается… они перенесут её на следующий день».

Жиль был подвергнут пытке, и, чтобы получить необходимые изобличающие показания, его слуги и четыре предполагаемых сообщника были также подвергнуты пытке. После пятого заседания светского суда, начавшегося в 2 часа пополудни в пятницу 21 октября 1440 года, суд постановил пытать маршала, дабы «побудить его прекратить гнусное запирательство». Жиль де Рэ был пытан вместе с четырьмя своими алхимиками. Растянутый на «лестнице», маршал Франции быстро прекратил запираться и препираться и пообещал сознаться «добровольно и свободно» (как отмечено в судебных отчётах).

Страх перед пытками заставил Жиля заговорить: он признался, вернее, согласился со всеми статьями обвинения, которые были ему зачитаны.

На следующий день, 22 октября, он вновь повторил свои показания - на этот раз, в соответствии с судебной процедурой, «свободно», «без угрозы пыток», «со слезами на глазах и с большим раскаянием».

Повторные пытки Жиля и его показания

Если раньше Жиль де Рэ и сам признавал за собой такую «слабость», как противоестественную любовь к детям, то показания его телохранителей раскрыли подлинное содержание этой самой мрачной страсти французского героя. По смыслу предыдущих его заявлений по этому поводу уже было ясно, что дети в результате его садистской «любви» умирали, но только теперь стало понятно, что ужасающее, преднамеренное мучение маленьких жертв было неотъемлемым, самым важным элементом сексуального удовлетворения маршала. Собственно сексуальный элемент - содомия с малолетними - был не очень важен для Жиля де Рэ; с абсолютным большинством детей он не осуществлял коитуса и ограничивался онанизмом. Для маршала был важен элемент надругательства над телом, управления чужой жизнью, уничтожения её варварским, бесчеловечным способом.

Когда суд обратился за разъяснениями к обвиняемому, тот, прекрасно понимая убийственную силу уже прозвучавших свидетельств, принялся лавировать и хитрить. Но к этому моменту он был уже связан произнесённой формулой juramentum de calumnia (лат. клятва говорить только правду) и её нарушение дало повод потребовать для него новой пытки. На утреннем заседании 21 октября 1440 года суд постановил предать обвиняемого, как уличённого в лжесвидетельстве, новой пытке. После обеда Жиль де Рэ был доставлен в пыточную камеру и вновь растянут на «лестнице». Как и в первый раз, он быстро попросил прекратить пытку и заявил, что готов «свободно сознаться».

Доставленный в суд, Жиль де Рэ, признал, что «наслаждался пороком», собственноручно отрубая головы детям с помощью кинжала или ножа или избивая их палкой до смерти, а затем сладострастно целуя мёртвые тела, с вожделением глядя на тех, у кого были прекраснейшие головки и наиболее привлекательные конечности. Величайшим удовольствием для него было, сидя на их животах, наблюдать, как они медленно отходят. Барон де Рэ закончил свой рассказ обращением к «отцам и матерям тех, кто был столь прискорбно умерщвлён, молиться за него» и просьбой, чтобы его грехи были публично обнародованы, - верное средство для получения общественного одобрения его казни. Он сам определил число замученных им детей в 800 (примерно по одному в неделю на протяжении последних 15 лет). Надо сказать, что Гриар и Корилло не могли внести ясность в этот вопрос, поскольку недостаточно долго служили у маршала. Суд посчитал доказанной цифру в 150 погибших детей, ибо эта величина не противоречила показаниям наиболее осведомлённых в данном вопросе свидетелей (самого Жиля де Рэ, Гриара, Корилло, Мэффре, камердинера Силье).

Решение епископско-инквизиторского и светского судов

Тесно сотрудничавшие друг с другом, объединённый епископско-инквизиторский суд и светский суд распределили преступления и обвинения между собой. Инквизитор объявил барона виновным в вероотступничестве, ереси и вызывании демонов, епископ обвинил его в содомии, богохульстве и осквернении привилегий церкви. Духовные суды продолжались почти 40 дней и завершились решением передать барона светским властям для наказания. Тем временем гражданский суд под председательством Пьера де Лопиталя, канцлера бретонского парламента, снова предъявил обвинение в убийстве (чего не могли сделать церковные суды) и вскоре осудил его по этому обвинению.

В понедельник 24 октября 1440 года судом было оглашено специальное обращение к жителям герцогства Бретонского, в котором кратко излагалась суть полученных на процессе признаний и содержалось косвенное указание на предстоящий приговор обвиняемому. Всем честным католикам предлагалось «молиться за него».

25 октября было объявлено о постановлении епископа Малеструа «об исторжении Жиля из лона церкви христовой» за его тяжкие прегрешения как против Церкви и Веры. В этот же день Пьер де Лопиталь, канцлер бретанского парламента, подписал приговор обвиняемому. Маршал Франции приговаривался к сожжению живым на костре. Вместе с ним должны были погибнуть и непосредственные участники его преступных оргий - Анри Гриар и Этьен Корилло. Жилю де Рэ было предложено примирение с Церковью. Это позволяло избежать гибели на костре, поскольку покаявшегося еретика нельзя было сжигать живым. Примирившихся с Церковью душили на костре гарротой, что было все-таки быстрее и гуманнее смерти в огне.

Маршал согласился на примирение с Церковью. В ночь на 26 октября 1440 года шли напряжённые переговоры между родными Жиля де Рэ и его судьями: обсуждался вопрос о судьбе тела маршала. В конце концов стороны сошлись на том, что сожжение тела будет формальным, то есть палач возведет приговорённого на костёр, задушит его там гарротой, разведет огонь, после чего вытащит из огня тело, которое будет передано родственникам для захоронения.

Казнь

Рано утром 26 октября Жиль де Рэ принёс публичное покаяние в совершенных им преступлениях в кафедральном соборе Нанта, при большом стечении народа. Он попросил прощения у Церкви, короля, родителей умерщвлённых им детей, сказал, что страшится небесного суда и попросил всех, кто мог его слышать в ту минуту, молиться о спасении его души.

26 октября 1440 года в Нанте после молитвы и покаяния Жиль де Рэ около 10 часов утра, доставленный к месту казни, маршал Франции был задушен на глазах огромной толпы местных дворян и горожан. Вместе с телом Жиля де Рэ на огромной поленнице дров заживо оказались и его прежние верные телохранители - Гриар и Корилло. После разведения огня тело Жиля де Рэ было сдёрнуто крюками с поленницы дров и согласно договорённости передано родственникам (двоюродному брату и племянникам). Родственники легендарного сподвижника Жанны д’Арк не захотели оскорблять его гробом фамильные склепы. Тело Жиля де Рэ обрело покой в монастыре кармелиток, расположенном на окраине Нанта.

Объективность суда

Жиль де Рэ был казнён приговором светского суда, а епископальный ещё полтора месяца продолжал разбор его дела и допрос различных свидетелей. Никто, правда, казнён уже не был. Больше других рисковал Франческо Прелати, но постановлением герцога Анжуйского итальянский колдун в июне 1441 был освобождён из церковной тюрьмы. Прелати пришлось отречься от всех своих оккультных заблуждений, выучить наизусть «Символ веры», вынести наложенную на него тяжёлую епитимью, но зато он остался жив и был освобождён герцогом Анжуйским после нескольких месяцев пребывания в церковной тюрьме. Постепенно были свёрнуты расследования в отношении и иных лиц, приближённых к Жилю де Рэ.

Судебное разбирательство по делу барона де Рэ выглядит как незаконное. Ни один из 5000 слуг барона не был вызван в суд для дачи показаний, незначительные показания вообще не заслушивались, а его собственные приближённые подвергались пыткам и, дав показания против барона, освобождались. Многое в этой истории вызывает сомнение. Слуг и Перрину Мартен допрашивали под пыткой настолько жестокой, что «колдунья» не пережила её. Остаётся непреложным фактом, что в замках маршала не нашли ни одного трупа. К тому же надо учесть, что в то время во Франции ежегодно исчезали не менее 20 тысяч мальчиков и девочек. Доказаны были лишь занятия алхимией. Любопытно также и то, что, узнав о намерении расследовать его преступления. Жиль согласился на то, чтобы его предали церковному суду. Это также, пожалуй, признак невиновности.

В число судей были назначены злейшие недруги барона. К ним относился и давно враждовавший с Жилем епископ Жан де Малетруа, и сам герцог Жан V, который ещё до окончания расследования отписал имения барона своему сыну. Жиль де Рэ сознался в своих преступлениях, но, вероятно, сделал это, чтобы избежать самого страшного для такого верующего христианина, каким был барон, наказания, как отлучение от церкви (его отлучили от церкви в ходе процесса, а потом сняли отлучение). Некоторые историки недаром сравнивают процесс по делу Жиля де Рэ с судом над тамплиерами: и там и тут вымышленные обвинения, сфабрикованные, чтобы создать предлог для захвата имущества осуждённых. История Жиля де Рэ окружена созданной в ходе процесса легендой, поэтому уже трудно или невозможно разглядеть подлинные черты человека, бывшего некогда сподвижником Жанны д’Арк.

Тем не менее этот человек вошёл в легенду под прозвищем «Синяя Борода», сделался любимым героем французских сказок, стал предметом множества научных исследований и художественных произведений и потому занял достойное место в списке «великих казнённых».

Горе мне, если бы я не брал такого-то другом!
Он сбил меня, отвратив от напоминания,
после того, как оно ко мне пришло;
поистине, сатана человека покидает!

Коран, сура 25 "Различение", ст. 28-29

Народная сказка о Синей Бороде, литературно обработанная знаменитым французом Шарлем Перро, увидела свет в 1697 году, войдя в авторский сборник "Сказки матушки Гусыни".

Напомним вкратце сюжет: некий баснословно богатый человек, обладатель прекрасных домов в городе и деревне, золотой и серебряной посуды, кресел, украшенных шитьем, золоченых карет, а также синей бороды, придававшей ему "такой уродливый и страшный вид, что не было ни женщины, ни девушки, которая не убегала бы, завидев его", имел одно ужасное пристрастие: он убивал тех несчастных представительниц женского пола, которые выходили за него замуж, несмотря на его жуткую внешность.

Так продолжалось до тех пор, пока братья очередной жертвы не вступились за свою сестру, и не пронзили его шпагами, и он не умер.

Где-то через сто лет после опубликования "Сказок матушки Гусыни" в Европе разовьется новый литературный жанр - жанр "готической новеллы", называемый также "жанром романа ужасов".

Среди канонов классики этого жанра можно, в частности, встретить и такой сюжет-схему: молодой человек, утонченный и образованный, посвящает себя мистическим поискам, страстно желая раскрыть запредельные тайны бытия, получить неземную мудрость и власть; в процессе своих исканий он сталкивается с дьяволом и, поверив его посулам, подписывает с ним контракт, вверяя тем самым ему свою бессмертную душу.

Но стоит ему расписаться своей кровью под этим договором, как дьявол, улучив удобный момент, обманывает его и бросает наедине с сомнительной славой злодея и гневом окружающих людей. Развязка таких историй имеет несколько вариантов, но удел главного персонажа неизменно незавиден - его ждет всеобщее осуждение и позорная смерть.

История подлинного прототипа Синей Бороды, совсем не похожая на сказку, но обладающего всеми признаками готического романа, не является плодом литературной фантазии. Она случилась в реальности и является историческим фактом.

Юность

Жиль де Лаваль барон де Рэ родился в 1404 году. Судьбе было угодно наделить будущего маршала Франции силой, страстной натурой, ненасытной тягой к знаниям и, соответственно, способностью к их усвоению. Именно два первых качества - страстность и любознательность - сыграли основную роль в его дальнейшей судьбе.

Юность Жиля, как и его молодость, можно с полным правом назвать счастливыми. Он был богат, родовит и знатен. Несмотря на раннее сиротство, - его отец умер, когда Жилю было одиннадцать лет, - юный де Рэ всё же не был несчастен, так как дед Жиля, взявший на себя заботу о внуке, ни в чем его не ограничивал. Позднее сам де Рэ признавался, что в те годы у него появилась привычка к вольготной и беспорядочной жизни, доведшая его впоследствии до преступления и казни.

Вместе с тем природная любознательность брала своё, и в юные годы де Рэ не пренебрегал возможностью получать знания. Благодаря лучшим учителям он получил великолепное образование, которое сам углубил, запоем предаваясь чтению.

Большой книголюб, Жиль тратил баснословные деньги на приобретение книг и на их роскошные переплеты; его библиотека была одной из богатейших в стране. Впрочем, её обладатель скоро стал самым богатым дворянином Европы! В 1420 барон де Рэ вступил в брак с Катрин де Туар, и благодаря ее приданому его состояние многократно увеличилось.

Однако жизнь Жиля де Рэ в те годы состояла не только из роскоши и удовольствий. Он принимал участие в сражениях Столетней войны, был в числе ближайших соратников Жанны д`Арк и стал известен, как доблестный воин. Король даровал ему звание маршала Франции.

В 1433 году Жиль де Рэ покинул двор короля Карла VII и вернулся в свои родовые владения. С этого времени его жизнь неуловимо, но круто изменилась.

Увлечение магией

Трудно судить, что именно послужило толчком, заставившим барона де Рэ серьезно увлечься тайными науками того времени.

Скорее всего, причину следует искать в природной любознательности самого Жиля и его стремлении к знаниям, - ведь алхимия и магия представлялись в те времена именно своеобразной системой знаний, дарующей, к тому же, своим адептам богатство и власть над "миром видимым и невидимым", согласно средневековому определению.

Алхимик, путем долгих и сложных операций создавший философский камень (называемый иначе магистериумом), мог превращать "неблагородные" металлы в чистое золото.

Маг, овладевший "искусством искусств" (так возвышенно именовали тогда магию), вооруженный многочисленными заклинаниями и разнообразнейшими талисманами, достигал небывалого могущества.

Он мог, согласно тогдашним представлениям, решительно всё: без труда обретать богатство, легко добиваться покровительства и дружбы вельмож и властителей, поражать своих недругов с помощью заклятий, а также обретать любовь представительниц прекрасного пола; повелевать духами стихий и природными явлениями, командовать демонами, призывать души умерших и даже самих ангелов Господних, - словом, быть истинным "повелителем людей, зверей и духов".

Таково было расхожее представление о магии в те времена. Занятие "искусством искусств" было прерогативой образованных людей; и не мудрено, что Жиль де Рэ, для которого все началось с увлечения алхимией, со временем пожелал овладеть другими областями тайноведения.

Однако, несмотря на свое образование, а скорее, даже благодаря ему, так как тогдашняя научная картина мира предполагала реальность существования сверхъестественных сил и возможность контакта с ними человека, он стал пленником стереотипного представления о магии и области чудесного.

Именно поэтому Жиль де Рэ не стал ни ученым, ни философом, способным постигать сущность вещей и явлений и приближаться к разгадке тайн мироздания, но до конца своей недолгой жизни остался аматором примитивного оккультизма . Того самого, что подвигает своих поклонников заниматься волшебством лишь с одной целью - обеспечить себе беззаботное земное существование, исполненное роскоши, неги, богатства и прочих телесных благ...

Жизнь в Тиффоже - а именно этот замок избрал де Рэ для оборудования в нем алхимической лаборатории - сопровождалось тратой баснословных денег. Конечно, барон, первый богач Франции и Европы, привык жить на широкую ногу, и немалые суммы тратились на развлечения - пиры, охоты, балы. Но большая часть его средств, вероятней всего, уходила на обеспечение оккультных экзерсисов, так как приобретение книг о магии было в то время дорогим удовольствием.

Больших расходов требовали также оборудование лаборатории и покупка разнообразных компонентов для алхимических опытов. Кроме того, со временем в замке объявилась разномастная компания всяческих адептов алхимии и колдовства, бывших, строго говоря, просто ловкими шарлатанами-прихлебателями: их сеньор также содержал за свой счет, надеясь получить от этих "знатоков" ключи к тайне философского камня и к магическому могуществу. Среди этих проходимцев оказался и один итальянец, мессир Франческо Прелати, "волшебник и некромант ", сыгравший впоследствии роковую роль в судьбе барона де Рэ.

Впрочем, была в жизни маршала Франции еще одна страсть, также требовавшая денежных расходов. Дело в том, что удалившись от королевского двора, де Рэ внезапно обнаружил в себе влечение к детям, вернее, к мальчикам. Не привыкший ни в чем себе отказывать, Жиль де Рэ не остановился перед похищением детей, которых убивал после удовлетворения своей похоти.

Однако он похищал мальчиков не самолично - у него была поставщица, некая женщина по имени Меффрэ, получавшая от него щедрую плату за поставку живого товара и за молчание.

Пакт с дьяволом

Маршал не считал свои оккультные изыскания невинным времяпрепровождением. Когда в самый разгар его химических экзерсисов к нему в гости пожаловал дофин Людовик, будущий король Франции Людовик XI, Жиль де Рэ сделал все, чтобы скрыть свое увлечение от высокого гостя: входы в лаборатории были замурованы, печи алхимиков погашены, а сами алхимики вместе с магами и кудесниками расселены по окрестным усадьбам.

Но, как только гостевание подошло к концу и наследный принц со своею свитою отбыли из Тиффожа, де Рэ возобновил занятия алхимией и вернул своих "ассистентов" обратно в замок. Вместе с ними вернулся и Франческо Прелати, ставший затем главным помощником де Рэ в колдовских делах.

Самого себя Прелати называл алхимиком, магом и некромантом; однако на самом деле он был, скорее всего, опытным мошенником. Его взаимоотношения с де Рэ на поприще магии больше всего похожи на откровенное жульничество и выглядели бы даже забавно, не будь их последствия столь печальны для маршала Франции. Наибольшим же "достижением" итальянца в этой истории является заключенный Жилем контракт с демоном ада.

Прелати, не упускавший возможности при случае похвастать, что у него, как у настоящего мага, состоит в услужении некий демон по имени Баррон, возбудил любопытство Жиля де Рэ своими рассказами, и тот пожелал увидеть его мистического союзника. Барон приказал Прелати вызвать демона и показать его.

"Маг", проживший к тому времени два года в Тиффоже и успевший изучить нрав хозяина замка, согласился, но, сославшись на то, что вызывание демона требует длительной подготовки, попросил дать ему отсрочку для необходимых приготовлений. Наконец, по прошествии длительного срока, Прелати явился к Жилю де Рэ с радостным известием - демон Баррон не только явился, чтобы предстать перед сеньором, но и приволок с собой, в знак своего благоволения, целую груду золота, которую и поместил в одной из комнат замка, прямо на полу!

Жиль пожелал увидеть и демона, и золото, им доставленное. Вместе с Прелати он отправился в указанную некромантом комнату, причем итальянец шел первым. Как только они достигли дверей комнаты, Прелати открыл дверь… и в ужасе отшатнулся обратно, захлопнув ее. Обернувшись к недоумевающему барону, он дрожащим голосом объяснил, что на куче золота, охраняя ее, лежит огромный, устрашающего вида зеленый змей.

Это известие, однако, не обескуражило бесстрашного маршала; сходив за фамильной реликвией - распятием, содержащим в себе частицу Господнего креста (того самого, на котором был распят Спаситель), он вознамерился войти в комнату, чтобы лицезреть золото и стерегущее его чудовище. Но ему опять помешал Прелати - пав перед бароном на колени, он умолял де Рэ не входить в комнату с распятием, так как это отпугнет демона, и тот нипочем не явится в следующий раз.

Барон нашел сей довод разумным и, вернув распятие на место, вошел в комнату, вооруженный лишь собственным мужеством. Однако, войдя, он не обнаружил там ни зеленого змея, ни золота. Вместо этого на полу высилась груда какого-то странного красного порошка. Прелати же заявил, что демон Баррон, догадавшись о намерении де Рэ пугать его распятием, рассердился и ушел, предварительно превратив принесенное золото в этот самый красный порошок.

Это происшествие еще больше распалило любопытство де Рэ. Он решил во что бы то ни стало вступить в контакт с демоном и завоевать его расположение. Началась эпопея "переговоров" барона де Рэ с дьяволом, осуществляемая, разумеется, при посредничестве мессира Прелати. Наконец, Жиль де Рэ выразил готовность вверить демону свою душу, и Баррон (через Прелати) выразил свое согласие на этот акт.

Был составлен формальный договор, согласно которому Жиль де Лаваль барон де Рэ, сеньор Тиффож, пэр и маршал королевства Французского, уступал свою бессмертную душу демону Баррону в обмен на три дара: всеведения, могущества, богатства. Этот торжественный договор, собственноручно составленный им самим, де Рэ подписал собственной кровью в присутствии Прелати, по-прежнему выполнявшего роль посредника.

Демон Баррон якобы принял предложенные ему условия, но затем потребовал через Прелати, чтобы барон присовокупил к договору формальную жертву, курицу или голубя, зарезанного на алтаре в ходе соответствующего ритуала. Эта жертва, объяснил Прелати барону, свидетельствовала бы о готовности де Рэ приносить дары своему демоническому патрону и была бы своеобразным актом вежливости по отношению к нему.

Требуемый ритуал был выполнен, но Баррон им не удовлетворился. Еще через некоторое время он передал, что, если де Рэ хочет добиться его расположения, то должен почтить его особой, наиболее приятной для всех демонов жертвой, а именно - некрещеным младенцем. Жиль де Рэ, для которого убийства детей стали к тому времени привычным делом, нимало не смутился таким требованием беса и с легкостью его исполнил.

Неизвестно, каких бы еще подношений потребовал Баррон от барона де Рэ в будущем, если бы в эту пору не произошли события, ставшие началом конца барона-оккультиста...

Падение

Как было уже сказано, алхимические опыты и привычка к вольготной жизни требовала от Жиля де Рэ постоянных расходов, и притом немалых.

Это и привело к тому, что со временем часть его владений была заложена, вернее, продана с правом обратного выкупа.

Собственниками земель и замков барона стали епископ Нантский, он же канцлер герцогства Бретонского де Малеструа, герцогский казначей Жофруа Феррон и, наконец, сам сюзерен Жиля, герцог Бретонский. Причем, согласно договору, эти три сеньора становились полными владельцами имений в случае смерти Жиля де Рэ, буде тот не выкупит свои земли обратно.

Естественно, что троица кредиторов не желала расставаться с полученными богатствами и искала способ сделать их своими навсегда.

Однако погубить Жиля де Рэ не представлялось возможным - тот был все еще очень могущественен. Так что долгое время герцог, казначей и епископ-канцлер ограничивались лишь слежкой за своим должником; благодаря ей, они узнали, что в землях де Рэ регулярно исчезают дети и распространяется глухая молва о творимом в стенах Тиффожа колдовстве...

Барон де Рэ сам помог своим тайным недругам. Как раз в те дни, когда он заключил сделку с демоном, у него вышла ссора с Жаном Ферроном, братом казначея герцога. Желая отомстить за обиду, нанесенную Ферроном его людям, маршал Франции собрал отряд вооруженных вассалов и захватил замок, в котором обитал обидчик. По иронии судьбы, это был один из тех самых замков, которые барон заложил казначею...

Жан Феррон, обладатель духовного звания, как раз правил обедню в замковой часовне; де Рэ с вооруженными слугами ворвался туда, осыпал Феррона оскорблениями и приказал заковать его в железо. Затем Жиль с пленником вернулся в Тиффож и вверг Феррона в подземелье.

За Жана немедленно вступились его брат-казначей и епископ Нантский. Они обратились с жалобой к герцогу Бретонскому, и тот прислал маршалу своего гонца с требованием освободить Жана Феррона и убрать своих людей из захваченного замка. В противном случае, герцог грозил взыскать с де Рэ крупный денежный штраф. Услыхав такое послание, де Рэ разгневался пуще прежнего и, избив гонца, вышвырнул его из Тиффожа.

В ответ герцог пошел на барона де Рэ войной и взял Тиффож приступом. Тут уж Жилю де Рэ пришлось смирить свой гнев и исполнить герцогское требование.

Прошло какое-то время, и барон де Рэ решил помириться с герцогом. Перед визитом маршал специально обратился к Прелати и его демону с вопросом: стоит ли ожидать благосклонности от герцога? Баррон (естественно, через Прелати) заверил маршала, что герцог на самом деле благоволит к нему и непременно его простит.

И точно - визит де Рэ к герцогу прошел в самой доброжелательной обстановке. Окрыленный таким успехом, Жиль окончательно уверовал в силу своего демонического покровителя. Возвратившись в Тиффож, он вновь принялся за магические и алхимические опыты.

Однако недруги де Рэ вовсе не думали успокаиваться. Жан Феррон, оказавшись на свободе, подал на Жиля де Рэ жалобу, где обвинял маршала Франции в оскорблении священства. Эта жалоба, а также распущенный неизвестно кем слух о том, что Жиль де Рэ совсем недавно принес в жертву дьяволу нескольких похищенных мальчиков, послужили достаточным поводом для обвинения со стороны церковных властей.

И вот, 13 сентября 1440 г. Малеструа, епископ Нантский, вызвал Жиля де Рэ на церковный суд. В вызове, присланном маршалу, перечислялись все его мнимые и действительные преступления, в том числе "отзывающиеся ересью", как было указано в документе.

Жиль де Рэ встретил этот вызов спокойно, так как был уверен, что у обвинителей нет доказательств его вины в названных злодеяниях; но двое его доверенных слуг, Силье и Бриквиль, внезапно сбежали из Тиффожа. Это бегство возбудило подозрение властей; они распорядились арестовать остальных слуг и приспешников де Рэ и отправить их в Нант.

В числе арестованных был и мессир Прелати. Сам же барон де Рэ прибыл в Нант 19 сентября и в тот же день предстал перед судьями.

Суд и казнь

Массовые пытки и казни были нормой для средневековой Европы.
Де Рэ тайно творил в своем замке то же, что открыто происходило на площадях столиц.
Художник Питер Брегель

На закрытом заседании прокурор Гильом Капельон вторично ознакомил Жиля де Рэ с обвинением, выдвинутым против него епископом, и предложил представить свои оправдания, на что маршал тут же опрометчиво согласился, совершив тем самым роковую, но вместе с тем странную ошибку.

Странность этой ошибки заключалась в том, что барон, давая согласие участвовать в процессе в качестве ответчика, почему-то вдруг забыл о своей неподсудности суду светскому города Нанта и суду епископа!

В самом деле: духовный суд мог судить его только за преступления, направленные против авторитета и прав церкви; за преступления уголовные, подлежащие суду светскому, Жиля де Рэ, как пэра и маршала Франции, мог судить только сам король.

У суда церковного к Жилю, по большому счету, могли быть лишь претензии в связи с оскорблением священства, - ведь захваченный в плен Жан Феррон, как мы помним, был лицом духовным.

Обвинения же в ереси были сформулированы довольно невнятно; да и сам де Рэ, скрывавший свои оккультные занятия, мог догадаться, что прямых доказательств его связи с дьяволом у обвинителей нет...

В любом случае, апеллируя к своей неподсудности любой власти, кроме королевской, он мог бы избегнуть разбирательства; в крайнем случае, ему грозила суровая епитимья и денежный штраф за оскорбления, нанесенные Церкви в лице ее служителя. Но барон, словно ослепленный самоуверенностью (а может быть, надеждой на демона), согласился ответить на все обвинения епископа, тем самым добровольно отдав себя в руки врагов.

Восемнадцать дней судьи вели следствие: допрашивали прислугу замка Тиффож, арестованную в сентябре, перекапывали землю в окрестностях замка в поисках тел пропавших детей, проводили опрос свидетелей. Параллельно, с подачи епископа, в народе распространялась молва о том, что Бог, наконец, решил спросить с барона-злодея за его грехи; теперь-де руками слуг Господних вершится суд Божий и закоренелый грешник не избежит кары. В суд потянулись воспрянувшие духом родители пропавших мальчиков, неся жалобы на злобного похитителя их чад. Тогда же следователи вышли на поставщицу детей, Меффрэ, и арестовали ее.

Восьмого октября в Нанте состоялось открытое заседание по делу де Рэ. В переполненном народом зале было шумно: то и дело раздавались громогласные проклятия в адрес маршала и не менее громкие славословия в адрес судей. Теперь их было трое: к епископу и прокурору присоединился Жан Блонен, вице-инквизитор Нанта.

Прокурор Капельон огласил обвинения, выдвигаемые против Жиля де Рэ. В ответ барон запоздало заявил, что неподсуден суду епископа. Протест маршала был отвергнут, во-первых, на основании предыдущего согласия де Рэ выступить в качестве ответчика, во-вторых, из-за обвинения в ереси и колдовстве, то есть преступлениях, находящихся в ведении инквизиции, суду которой были тогда подвержены все, невзирая на сословные различия. Так начался процесс Жиля де Рэ - один из самых громких "колдовских" процессов XV века.

На первых же заседаниях был оглашен окончательный обвинительный акт из 49 пунктов. Здесь были и богохульство с ересью, и колдовство с явным сношением с дьяволом, и оскорбление святынь и духовного сана, и разврат, и детоубийство, - причем, пункт о последнем был помещен где-то в конце, там, где перечислялись порочные черты характера обвиняемого.

Когда чтение акта было закончено, барон де Рэ, отказавшийся перед тем произнести клятву, обязывающую его говорить на суде одну только правду, заявил, что все обвинения, приведенные в оглашенном акте - сплошная ложь; что он неподсуден епископу, - и вообще, судьи его суть злодеи и симониты (т. е. церковники, торгующими церковными должностями); что он считает для себя позором отвечать перед такими судьями и, наконец, не признает себя виновным.

В ответ на эту речь епископ Малеструа тут же произнес над ним формулу отлучения от церкви. Барон де Рэ вышел из себя и, вновь прокричав о своей неподсудности, заявил, что преступления, ему инкриминируемые, суть уголовные. Если он и должен за них отвечать, то пусть этим делом займется король... Но судей не смутил гнев Жиля, и они продолжили разбирательство. Наконец, прокурор вынес заключение о распределении подсудности.

Согласно этому документу, на первый план выходили ересь, колдовство и демонопоклонничество; остальные же проступки носили как бы второстепенный характер. Признавая преступления против религии главными злодеяниями де Рэ, епископский суд тем самым передавал Жиля де Рэ в руки инквизиции.

Было назначено повторное расследование. Судебные заседания были прерваны и возобновились лишь через неделю. Нет точных сведений о том, что происходило с Жилем де Рэ в эти семь дней. Вероятнее всего, он был подвергнут изнурительным допросам и, возможно, даже пытке. Видимо, именно тогда его впервые ознакомили с признаниями, сделанными прислугой.

Все это произвело на обвиняемого гнетущее впечатление; когда 15 октября заседания по делу де Рэ возобновились, перед судьями и публикой предстал человек, совершенно сломленный духом. От прежней гордыни не осталось и следа: juramentum de calumnia , от произнесения которой барон ранее отказывался, была произнесена им тотчас же. Преклонив пред судьями колено, он покаянно просил простить его прежнюю заносчивость.

Жиль также признался в том, что действительно похищал детей для удовлетворения своей извращенной страсти и потом убивал их . Он даже назвал число похищенных им мальчиков, меньшее, чем приписываемое барону молвой, но все же очень впечатляющее - 140. Признание было запротоколировано, но судей теперь интересовал только один вопрос - признает ли обвиняемый себя виновным в связи с дьяволом и служении ему.

И тогда Жиль де Рэ сделал последнюю попытку спастись. Он отрекся от обвинений в ереси и колдовстве, заявив, что занимался всего лишь алхимией (кстати, эти занятия вообще не вменялись барону в вину). "Пусть меня сожгут живым, если кто-то докажет, что я призывал дьявола или заключал с ним договор, или приносил ему жертвы!" - сказал Жиль де Рэ.

Непризнание подсудимым своей вины было в те времена неплохим ходом, дающим надежду на спасение. В истории инквизиции описаны случаи, когда подозреваемый продолжал упорно твердить о своей невиновности даже под пыткой; если он проявлял стойкость, с него снимали обвинения и отпускали на свободу. Возможно, Жиль де Рэ и спасся бы таким образом, если бы не показания свидетелей.

На последующих заседаниях суд ознакомил барона с их признаниями. Были здесь свидетельства двух его слуг, Андриэ и Пуату, а также "поставщицы детей" Меффрэ; но главным, коронным свидетелем выступил никто иной, как… мессир Прелати, итальянский "маг и некромант"! Этот последний в своих показаниях описывал все подробности их с Жилем де Рэ магических опытов, а также всю историю с демоном Барроном, соглашение с ним французского маршала и последовавшие затем жертвоприношения.

Это был конец. Окончательно пав духом, де Рэ даже не стал отрицать направленные против него свидетельства. Наступил час его крайнего унижения: вице-инквизитор, руководствуясь принятым тогда постулатом, гласившим, что еретик и демонопоклонник, даже раскаиваясь, склонен преуменьшать и скрывать свои прегрешения, распорядился подвергнуть Жиля де Рэ пытке "выяснения истины ради".

Дальнейшее напоминало дурной фарс. Сломленный барон выразил согласие подтвердить любое обвинение, которое угодно возвести на него судьям, - лишь бы его не подвергали пытке. От него потребовали объяснения мотивов своих преступлений и де Рэ покорно исполнил это. Но судьям было мало. Они все настаивали, что подсудимый что-то скрывает, - и, наконец, доведенный до отчаяния Жиль воскликнул: "Разве не возвел я на себя таких преступлений, которых хватило бы, чтобы осудить на смерть две тысячи человек!"

В конце концов, суд признал Жиля де Рэ виновным в том, что он "обожествлял духов, поклонялся им, вызывал их и заставлял других вызывать их, пожелал заключить договор с упомянутыми злыми духами и с их помощью получать, если б смог, знания, силу и богатство" - и приговорил подсудимого к смерти через повешение с последующим сожжением трупа.

Жиль де Рэ был казнен 26 октября 1440 года. Перед тем, как последовать к месту казни, он произнес публичную исповедь. Вместе с ним было казнено двое слуг, неохотно свидетельствовавших против своего господина и признанных его сообщниками.

Сразу после казни было устроено торжественное шествие: духовенство и горожане шли по улицам, распевая заупокойные молитвы о душе казненного маршала. Мессир Прелати и поставщица мальчиков были… отпущены на свободу живыми и здоровыми! Так закончилась жизнь Жиля де Рэ, заключившего договор с дьяволом.

Жизнь после смерти

Прошли годы. Протоколы суда над Жилем де Рэ сделались достоянием архивов, а его история - частью французского фольклора. О нем были сложены баллады и сказки, где Жиль фигурировал, как Синяя Борода, зловещий колдун и убийца женщин, имевших несчастье выйти за него замуж.

Но имя де Рэ, как синоним Синей Бороды, сохранилось лишь в народном творчестве; в литературной обработке сказки, сделанной Шарлем Перро, настоящее имя героя не упоминается. Впоследствии, с развитием "готической" литературы, барон, бывший в жизни вовсе не черным до синевы, а русобородым, перекочевал - уже под своим именем - на страницы новелл и романов.

Французский романист и мистик Д. К. Гюисманс в своей новелле "Внизу" пересказывает некоторые эпизоды из биографии де Рэ, наделяя героя этаким мрачным очарованием. Но репутация "литературного" де Рэ в целом остается тождественной репутации де Рэ "фольклорного". Он все тот же черный маг, слуга дьявола и убийца.

С конца XIX века, когда были, наконец, опубликованы судебные протоколы по делу де Рэ, за его биографию вплотную взялись исследователи. Образ казненного маршала вновь претерпел изменения: теперь на страницах исторических монографий и исследований он представал сексуальным извращенцем и, говоря современным языком, серийным убийцей.

В его истории, с точки зрения историков, не было ничего волшебного. Благодаря своим ученым биографам Жиль терял свой воспетый литераторами образ злого волшебника и становился просто человеком, "разделявшим со свойственной ему страстностью" суеверия и мечтания своего времени, жертвой изощренного шарлатана Прелати и алчности своих недругов.

Но биография Жиля де Рэ, даже изложенная научно, все же изобилует белыми пятнами и загадками. Например, остается неясным, благодаря чему блистательный царедворец и отважный воин вдруг превращается в фанатичного поклонника алхимии и легковерного суевера. Непонятно также, как вполне нормальный семьянин внезапно становится извращенцем-педофилом и убийцей своих малолетних жертв.

Причем, маршал занимался этим в течение почти семи лет - и при этом ни разу не дал своей супруге повода заподозрить неладное. Ведь, по утверждению исследователей, де Рэ был счастлив в супружеской жизни... Почему Прелати - с точки зрения инквизиции, явный маг-еретик, обладавший собственным демоном-союзником, - избежал казни, в то время как загубленный его свидетельствами синьор Тиффож отправился на виселицу?

По этому поводу многие исследователи говорят, что, дескать, недруги де Рэ были столь признательны итальянцу за его сведения, что в качестве благодарности сохранили ему жизнь. Это было бы правдоподобно, если бы де Рэ судил епископ; но ведь барон был осужден инквизицией, особой инстанцией, чья власть превышала епископскую! Одним сожженным колдуном меньше, одним больше, - какая разница?..

По всему, Прелати должен был последовать за Жилем де Рэ; не было никаких оснований щадить его. Почему же инквизитор Блонен пренебрег своим долгом и сохранил Прелати жизнь, несмотря на его показания, обличающие, в первую очередь, самого итальянца?! Не был ли Прелати с самого начала подставным лицом, направленным к Жилю де Рэ его недругами-сеньорами, чтобы разыграть аферу с заключением адского контракта и тем самым заручиться "убойным компроматом" на барона - для будущего судебного разбирательства?

Не была ли такой же провокаторшей Меффрэ, так же, как и Прелати, избегнувшая суда? Почему сеньор Тиффож не вспомнил вовремя о своей неподсудности, вообще позволив втянуть себя в разбирательство? Почему, когда дело зашло слишком далеко, не выставил против судившего его епископа контробвинения в личной заинтересованности последнего?

Все эти загадки, равно как и структура самой биографии (вольготная юность - придворная жизнь - увлечение магией - разврат - пакт с "нечистым" - интриги недругов, суд и казнь), создают ощущение, возникающее порой при чтении готического романа. Романа, написанного в назидание тем, кто чрезмерно интересуется сферой таинственного и запредельного.