Не жизни жаль с томительным дыханьем. Темы соседних сочинений. Афанасий Фет - Далекий друг, пойми мои рыданья

Далёкий друг, пойми мои рыданья... *** Далёкий друг, пойми мои рыданья, Ты мне прости болезненный мой крик. С тобой цветут в душе воспоминанья, И дорожить тобой я не отвык. Кто скажет нам, что жить мы не умели, Бездушные и праздные умы, Что в нас добро и нежность не горели И красоте не жертвовали мы? Где ж это всё? Ещё душа пылает, По-прежнему готова мир объять. Напрасный жар! Никто не отвечает, Воскреснут звуки - и замрут опять. Лишь ты одна! Высокое волненье Издалека́ мне голос твой принёс. В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье. - Прочь этот сон, - в нём слишком много слёз! Не жизни жаль с томительным дыханьем, Что жизнь и смерть? А жаль того огня, Что просиял над целым мирозданьем, И в ночь идёт, и плачет, уходя. Афанасий Фет * В одном из поздних своих писем А.А.Фет назвал свою жизнь "самым сложным романом"...Он всегда пользовался большим успехом у женщин и всегда был в кого-нибудь влюблён... Александра Львовна Бржеская (урожденная Добровольская) - одна из самых дорогих Фету женщин, «далекий друг» поэта на протяжении многих десятилетий его жизни. Предки Бржеской, Добровольские,- польского происхождения; родители ее были полноправными российскими дворянами и жили в усадьбе Сасовке Елизаветградского уезда, где Александра и родилась 18 мая 1821 г. Первые стихи, обращенные к ней, Бржеская услышала, когда ей было три года; а читал их Пушкин. Поэт попал в имение Добровольских Сасовку во время своей «командировки на саранчу» и среди семейного праздника (были именины сестры хозяина дома) оказался в центре внимания. «В это время к хозяйке дома подошла дочь, малютка трех лет; лаская девочку, мать поставила ребенка на стол, и девочка, лавируя между приборами, прошла к отцу, на другой конец стола. Отец сказал Александру Сергеевичу, что и эта малютка знает его стихи, и велел ей прочесть то место из «Кавказского пленника», где описывается красавица; действительно, дитя едва внятно пролепетало несколько строк. Пушкин сказал ей: «Да ты и сама обещаешь быть такой красавицей» - и сам прочел ей стихотворение «Адели». Александра Добровольская и впрямь выросла красавицей; пройдя обучение в столичном пансионе, она вышла в 1840 г. замуж за отставного кирасира, молодого и богатого херсонского помещика Алексея Бржеского, и стала украшением местного общества. С лета 1845 г. начинаются ее отношения с Фетом, продолжавшиеся до конца жизни поэта; эти отношения подробно изучил Г. Блок, посвятивший им специальную работу («Фет и Бржеская».) Набрасывая «штрихи к портрету» елисаветградской красавицы, Г. Блок пишет: «Молодость, проведенная в ненарушимой, красиво обставленной праздности, в балах, кавалькадах и поездках по Дунаю, привычка нравиться «уездам и столицам» и всюду находить «венец прекрасному челу»-в этом воспитался ее характер, в этом сложились те требования к жизни, от которых она не отступалась до глубокой старости. Ею всегда должны любоваться - это основная, самая острая ее потребность. Она всегда в красивой позе, и все, а в особенности Фет, непременно должны эту позу заметить, оценить"... ...Они расстались в 1853 г., когда Фет перевелся из кирасирского полка в гвардию. Пятнадцать лет он переписывался с Бржескими, в основном с Алексеем Федоровичем, изредка находя в его письмах несколько строк Александры Львовны, обращенных к нему; дважды за это время он встречал ее в Москве. Новая полоса их отношений началась с 1868 г., после смерти Бржеского: они пишут множество писем друг другу, а Фет, став владельцем Воробьевки, зовет Александру Львовну поселиться у него. Она откликнулась на его зов - в июне 1879 г. приехала в Воробьевку; но не для того, чтобы обрести здесь жизненную пристань, а только чтобы повидать своего поэта. Они не виделись больше десяти лет - и вот: Мы встретились вновь после долгой разлуки, Очнувшись от тяжкой зимы: Мы жали друг другу холодные руки - И плакали, плакали мы... Это стихотворение, написанное 30 марта 1891 г.,- поэтическое воспоминание той встречи в Воробьевке, которой суждено было стать последней в их жизни. Бржеская пережила Фета (дата смерти ее не известна); из их переписки сохранились только ее письма - письма поэта были ею сожжены. Среди стихотворений Фета, обращенных к Бржеской (а их около десятка), несомненно, самое значительное-«Далекий друг, пойми мои рыданья...». История его создания представляется следующим образом. В начале 1878 г. Фет послал Бржеской стихотворение «Alter ego»: ...У любви есть слова, те слова не умрут. Нас с тобой ожидает особенный суд; Он сумеет нас сразу в толпе различить, И мы вместе придем, нас нельзя разлучить!.... Александра Львовна была тяжело больна, когда получила от Фета «Alter ego»; стихотворение произвело на нее сильное впечатление (она знала о его любви к Марии Лазич): «И перевозили меня тогда больную, а я все в уме повторяла ваше «Alter ego»,... с этим я пережила весну». Фет прочитал эти строки в письме Бржеской, полученном им в январе 1879 г.; утром 28 января он написал стихотворение «Далекий друг...» и послал его Александре Львовне... В это же время Фет получил еще одно подтверждение того, какую притягательную, жизненную силу находят чуткие читатели в его поэзии; в письме к поэту от 23 января Н. Страхов писал: «Я теперь хожу всегда с Вашими стихотворениями в кармане и читаю их везде, где только можно. Прежние уже знаю наизусть и не могу начитаться. Ваше последнее стихотворение Далёкий друг- какая прелесть!.. Как это тепло и трогательно!

Анализ стихотворения Фета «Облаком волнистым»

Фет проявляет себя превосходным мастером поэтической миниатюры, одной из труднейших форм лирики: «При своей стихотворной работе. главное, стараюсь не переходить трех, много четырех куплетов, уверенный, что если не удалось ударить по надлежащей струне, то надо искать другого момента вдохновения, а не исправлять промаха новыми усилиями». Одним из характерных образцов фетовской миниатюры является стихотворение «Облаком волнистым. » (1843), которое состоит всего из двух строф:

Облаком волнистымПыль встает вдали;Конный или пеший — Не видать в пыли! Вижу: кто — то скачетНа лихом коне. Друг мой, друг далекий, Вспомни обо мне! 1843

Как известно, А. А. Фет четко разделил жизнь и поэзию. «Не заноси же в мир святыни своих невольничьих тревог»,- в этом стихе из стихотворения «Добро и зло», пожалуй, и сформулировано его поэтическое кредо. Следуя ему, Фет писал всегда только о высоком и вечном: о природе, о любви и дружбе, об искусстве.

В этой пейзажной зарисовке нет деталей, представлен лишь общий вид. Такие обобщенные картины, без пристального вглядывания, характерны для раннего творчества А. А. Фета.

В картине стихотворения «Облаком волнистым» главенствуют неясность и нечеткость: «пыль», «не видать», «кто-то».

Глубину чувства, охватившего лирического героя, подчеркивает сочетание пространственного плана, данного в движении («Не видать в пыли! Вижу: кто-то скачет. »), с временным планом, реализующимся в обращении к «другу далекому». При этом переход пространственного плана во временной осуществляется неожиданно, резко, своеобразным «скачком», который будоражит воображение читателя.

В стихотворении «Облаком волнистым» всего три эпитета. Первый из них — «волнистым» — в инверсии усиливает неясность, нечеткость, кроме того, задает мотив движения. Второй — «лихом» — этот мотив развивает, усиливает. Взгляд лирического героя сосредоточен на движущейся фигуре:Вижу: кто-то скачетНа лихом коне.

Видимое здесь рождает воспоминания о «друге далеком». Появляется еще один персонаж. Эпитет «далеком» усложняет художественное пространство.

Более сложным и разветвленным ощущается в этом стихотворении и художественное время. Воспоминания всегда связаны с прошлым. Таким образом, сознание лирического героя из настоящего («встает», «вижу», «скачет» — глаголы настоящего времени) переносится в прошлое, а затем и в будущее, поскольку глагол «вспомни» употреблен в будущем времени. Увидев всадника, герой вспоминает о друге и надеется на ответное воспоминание.

Стихотворение «Облаком волнистым» состоит из трех предложений, два из которых восклицательные, одно из восклицательных — побудительное. Это создает настроение тревожно-ностальгическое, подчеркнутое и рифмовкой: первая и третья строки каждой строфы не рифмуются.

Стихотворение состоит из двух строф, каждая строфа из четырех стихов. «Облаком волнистым» призвано пробудить воспоминания о близком человеке. Это обращение к близкому человеку:Друг мой, друг далекий, Вспомни обо мне.

Мотив пути («встает», «скачет») сменяется мотивом памяти (я помню о тебе, и ты вспомни обо мне). Хорей передает внешнее и внутреннее движение. Идея стихотворения — пробудить воспоминания о близком человеке. Обращение к человеку — «друг мой, друг далекий» — повторяется дважды.

Используя малое число художественных деталей, Фет искусно создает в стихотворении образ необъятного пространства и вносит неповторимое своеобразие в нарисованную им картину.

Афанасий Фет — Далекий друг, пойми мои рыданья: Стих

И дорожить тобой я не отвык.

Бездушные и праздные умы,
И красоте не жертвовали мы?

Где ж это всё? Еще душа пылает,

Воскреснут звуки — и замрут опять.

Издалека мне голос твой принес.
В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье.-
Прочь этот сон,- в нем слишком много слез!

И в ночь идет, и плачет, уходя.

Афанасий Фет - Далекий друг, пойми мои рыданья

Daleky drug, poymi moi rydanya,
Ty mne prosti boleznenny moy krik.
S toboy tsvetut v dushe vospominanya,
I dorozhit toboy ya ne otvyk.

Kto skazhet nam, chto zhit my ne umeli,
Bezdushnye i prazdnye umy,
Chto v nas dobro i nezhnost ne goreli
I krasote ne zhertvovali my?

Gde zh eto vse? Yeshche dusha pylayet,
Po-prezhnemu gotova mir obyat.
Naprasny zhar. Nikto ne otvechayet;
Voskresnut zvuki i zamrut opyat.

Lish ty odna! Vysokoye volnenye
Izdaleka mne golos tvoy prines.
V lanitakh krov, i v serdtse vdokhnovenye. -
Proch etot son, - v nem slishkom mnogo slez!

Ne zhizni zhal s tomitelnym dykhanyem,
Chto zhizn i smert? A zhal togo ognya,
Chto prosial nad tselym mirozdanyem,
I v noch idet, i plachet ukhodya.

Lfktrbq lheu, gjqvb vjb hslfymz,
Ns vyt ghjcnb ,jktpytyysq vjq rhbr/
C nj,jq wdtnen d leit djcgjvbyfymz,
B ljhj;bnm nj,jq z yt jndsr/

Rnj crf;tn yfv, xnj ;bnm vs yt evtkb,
,tpleiyst b ghfplyst evs,
Xnj d yfc lj,hj b yt;yjcnm yt ujhtkb
B rhfcjnt yt ;thndjdfkb vs?

Ult ; nj dct? Tot leif gskftn,
Gj-ght;ytve ujnjdf vbh j,]znm/
Yfghfcysq ;fh/ Ybrnj yt jndtxftn;
Djcrhtcyen pderb b pfvhen jgznm/

Kbim ns jlyf! Dscjrjt djkytymt
Bplfktrf vyt ujkjc ndjq ghbytc/
D kfybnf[ rhjdm, b d cthlwt dlj}