Преданный без лести (А.А.Аракчеев)

Алексей Аракчеев, уже достигнув высот при дворе, любил рассказывать, что мальчиком он грезил об артиллерийской службе, однако у его родителей не было возможности купить сыну мундир. На форму...

Алексей Аракчеев, уже достигнув высот при дворе, любил рассказывать, что мальчиком он грезил об артиллерийской службе, однако у его родителей не было возможности купить сыну мундир. На форму собирали всем миром: пришлось просить милостыню и занимать у знакомых.

Вероятно, эта история правдива лишь отчасти. Однако известно, что путь влиятельного временщика, чье имя стало синонимом произвола и беззакония, действительно был тернист.

Алексей Аракчеев определенно был талантливым человеком, достигшим высот исключительно благодаря своим способностям, а не связям и звонким монетам. Он все-таки сумел поступить в Артиллерийский корпус - престижное учебное заведение - и добился выдающихся успехов, особенно в точных науках. Затем он быстро возвысился при дворе императора Павла I, который был заинтересован в Аракчееве как «в непревзойденном в России мастере муштры».

Во время правления Александра I позиции Аракчеева лишь укрепились. Поговаривали, что особенное уважение новоиспеченного императора вызывал тот факт, что Аракчеев хранил портрет Павла и всегда предлагал тост «за здоровье покойного императора», тем самым показывая, будто он вовсе не знает о заговоре. Остальные приближенные боялись упоминать при Александре даже имя убитого монарха. Дьявол кроется в деталях, как говорится в мудрой европейской пословице.

Александр I

Аракчеевщина - так вошел в историю комплекс реформ и войсковых мер, реализованный во второй половине правления Александра. Долгое время было принято считать, что сам Александр к этим переменам не имел непосредственного отношения: якобы Аракчеев чуть ли не околдовал доброго, беспрекословного царя, дабы реализовать свое деспотичное начало и претворить в жизнь консервативные идеи.

В качестве яркого примера неудачных реформ периода аракчеевщины обычно приводят создание военных поселений, в которых солдаты должны были не только заниматься боевой подготовкой, но и сельским хозяйством, а заодно и иметь возможность служить без отрыва от семьи. Принято считать, что инициатором этого проекта стал Аракчеев. Однако современные историки отмечают, что эта идея изначально посетила Александра. Он полагал, что нововведение сократит расходы на содержание армии, ведь теперь она хотя бы частично будет кормить сама себя. Также исследователи связывают мысль о военных поселениях с мистическими воззрениями императора: все это напоминало утопические масонские идеи о создании идеальных городов.

М. Добужинский. В военном поселении

Аракчеев же на первых порах не поддерживал идею создания военных поселений, но переубедить императора не смог. Оставалось лишь одно: должным образом реализовать инициативу Александра. Аракчеев, который по праву считался непревзойденным исполнителем, приступил к делу со свойственной ему жесткостью и педантичностью. Результаты оказались двойственными. С одной стороны, поселения оправдали себя экономически. С другой стороны, бесконечная муштра и невероятно строгий режим заставляли солдат и их семьи чувствовать себя в рабстве.

Есть история, показательная для понимания Аракчеева и его политики. Якобы однажды, когда Александр узнал, что Аракчеев приболел, император потерял контроль над собой и начал буквально рвать на голове волосы и раскидывать стулья. На невысказанный вопрос, мелькнувший в глазах одного из присутствовавших во время этой сцены, Александр произнес: «Ты не знаешь, что такое для меня граф. Все то плохое, что должны были бы приписать мне, он берет на себя».

План центра городка военных поселений на Волхове. Чертеж 1820 года

Современники Аракчеева не любили. Вот как в сатире «К временщику» его характеризовал Кондратий Рылеев:

«Надменный временщик, и подлый и коварный,
Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!

Ты на меня взирать с презрением дерзаешь
И в грозном взоре мне свой ярый гнев являешь!
Твоим вниманием не дорожу, подлец;
Из уст твоих хула - достойных хвал венец!»

Невзлюбил Аракчеева и Николай I. Практически сразу после смерти Александра Аракчеев был отправлен в отставку. В 1834 году он скончался в селе Грузино Новгородской губернии. Александр Пушкин, написавший на Аракчеева несколько эпиграмм, после смерти «надменного временщика» признался: «Об этом во всей России жалею я один - не удалось мне с ним свидеться и наговориться».

Г раф Аракчеев являлся председателем Департамента военных дел Государственного совета...
Кроме этого он был доверенным лицом императора Александра I. Алексей Андреевич оставил о себе дурную славу жестокого тирана. Он пользовался всей полнотой власти и не стеснялся заявлять: "Государь - мой друг, и жаловаться на меня можно только Богу!". На его гербе красовалась надпись: "Без лести предан". Современники внесли свою поправку в характеристику фаворита: "Бес, лести преданный..."...

Надо признать, он вышел из семьи бедных помещиков и приехав в Петербург всего добился сам своей исполнительностью, твердым соблюдением воинского Устава и четким исполнением приказов. Его заметил Павел, который очень ценил именно эти качества. Он заслужил уважение будущего императора неутомимой деятельностью, знанием военной дисциплины, строгим подчинением себя установленному порядку.

Алексей Андреевич был пожалован комендантом Гатчины и впоследствии стал начальником всех сухопутных войск наследника. Он был необходим Павлу как «непревзойдённый в России мастер муштры».

Аракчеева боялись, ненавидели и презирали.

"Надменный временщик, и подлый, и коварный,
Монарха хитрый лжец и друг неблагодарный.
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!"

Так писал о нем Рылеев, и хотя имя Аракчеева в стихах не называлось, читатели прекрасно понимали, о ком идет речь.

Алексей Андреевич тоже все понимал и поэтому обратился к министру народного просвещения с требованием отдать под суд автора и цензора, допустившего эту сатиру. Сочувствовавший Рылееву Александр Иванович Тургенев подсказал министру дать Аракчееву такой ответ:

"Так как вы, ваше сиятельство требуете, чтобы я отдал под суд цензора за оскорбительные для вас выражения, то, прежде чем я назначу следствие, мне необходимо знать, какие именно выражения принимаете вы на свой счет?"

И Аракчеев предпочел отмолчаться...

Хотя у всех есть две стороны. Будучи влиятельнейшим вельможей, приближённым государя, Аракчеев, имея орден Александра Невского, отказался от пожалованных ему других орденов: в 1807 году от ордена св. Владимира и в 1808 году — от ордена св. апостола Андрея Первозванного. В 1814 году Аракчеев отказался от звания фельдмаршала.

Удостоившись пожалования портрета государя, украшенного бриллиантами, Алексей Андреевич бриллианты возвратил, а сам портрет оставил. Говорят, что будто бы император Александр Павлович пожаловал мать Аракчеева статс-дамою. Алексей Андреевич отказался от этой милости. Государь с неудовольствием сказал: «Ты ничего не хочешь от меня принять!» — «Я доволен благоволением Вашего Императорского Величества»...

После смерти Павла он честно служил и его сыну, твердо выполяя все приказы.

19 ноября 1825 года скончался Александр I. Аракчеев врервые изменил своим принципам и не принял участие в подавлении восстания декабристов. За это он был сразу отправлен в отставку Николаем I. Но либералы того времени этого не заметили. И в истории он остался лишь палачом и "душителем свободы".

Загадочные страницы русской истории Бондаренко Александр Юльевич

«Без лести предан»

«Без лести предан»

Думается, вопрос этот мог бы украсить любую военно-историческую викторину: «Кто из русских военачальников в 1809 году упросил императора Александра I не награждать его высшим российским орденом св. Андрея Первозванного, а в 1814-м - отменить приказ о производстве его в чин генерал-фельдмаршала?» Можно добавить, что через год этот генерал встал на колени, умоляя царя не заводить в России военных поселений.

Тем, кто не узнал, уточняем - это граф А. А. Аракчеев, второй после генерала Вязьмитинова военный министр (1808–1810). Он считается одним из самых одиозных персонажей российской истории. Алексею Андреевичу отказывают буквально во всем - в воинском мужестве, уме, благородстве, честности, а его заслуги перед Отечеством напрочь забыты. Так, в недавно выпущенном «Военном энциклопедическом словаре», сказано:

«Аракчеев Алексей Андреевич (1769–1834), российский военный деятель, генерал от артиллерии (1807), временщик при Александре I. Занимал должность генерал- квартирмейстера армии, инспектора артиллерии, военного министра и др., насаждал в армии прусские военные порядки, палочную дисциплину, изжившую себя линейную тактику. В 1815–1825 гг. фактический руководитель государства, организатор и главный начальник военных поселений. Осуществлял реакционную политику крайне жестокими методами (отсюда порицательно - аракчеевщина)».

Прямо-таки созвучно А. И. Герцену: «Аракчеев, без сомнения, одно из самых гнусных лиц, всплывших после Петра I на вершины русского правительства». Неужели это современный научный взгляд на Алексея Андреевича?

Видно недаром «Аракчеев сказал однажды Ермолову: “Много ляжет на меня незаслуженных проклятий”», - что зафиксировано в «Военных записках» Д. В. Давыдова. В книге поэта-партизана есть, кстати, и такое утверждение: «Граф Аракчеев находился с 1808 года в весьма хороших отношениях с Ермоловым…» Это важно отметить потому, что Алексей Петрович, «протектор Кавказа», известен как человек независимый, гордый, самолюбивый, так что наличие «весьма хороших» с ним отношений характеризует Алексея Андреевича положительно. Между тем всего за три года до того Ермолов надерзил графу, эта история получила огласку…

«Проходя из местечка Биржи, инспектор всей артиллерии граф Аракчеев делал в Вильне смотр моей роты, - написано в «Записках А. П. Ермолова». - Я, неблагоразумно и дерзко возразя на одно из его замечаний, умножил неблаговоление могущественного начальника, что и чувствовал впоследствии». Дело в том, что, получив замечание за состояние лошадей, подполковник Ермолов отвечал: «Жаль, ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров очень часто зависит от скотов».

Сколько карьер и судеб разрушено подобными «каламбурами»! Но Аракчеев - злопамятный и мстительный, как считается, через три года помогает Алексею Петровичу получить генеральский чин. Почему? Да потому, что деловые качества Ермолова казались ему гораздо важнее, чем вздорный характер оного… Граф всегда ставил на первый план интересы дела.

Тому в подтверждение - точка зрения А. А. Керсновского: с Графа Аракчеева по справедливости можно назвать создателем современной русской артиллерии. Она - плод его трудов, двадцатилетней упорной планомерной продуманной работы, как теоретической, так и практической. С этих времен у нас завелся тот артиллерийский дух, установились те артиллерийские традиции, носители которых на всех полях Европы отстояли за русской артиллерией место, указанное ей суровым гатчинцем, - первой в мире. Из многотрудной аракчеевской школы вылетели орлы наполеоновских войн - Ермолов, Яшвиль, Никитин, Костенецкий, Железное…»

В советской историографии никто не рисковал именовать Ермолова «орлом из Аракчеевского гнезда»…

А вот, кстати, как считал отставной артиллерийский полковник В. А. Сухово-Кобылин, отец драматурга: «Неоспорно, что Аракчеева было бы странно назвать человеком добрым; неоспорно и то, что он был неумолим к иным проступкам, как, например, ко взяточничеству или нерадению по службе. Тому, кто пробовал его обмануть (а обмануть его было трудно, почти невозможно), он никогда не прощал; мало того: он вечно преследовал виновного, но и оказывал снисхождение к ошибкам, в которых ему признавались откровенно, и был человеком безукоризненно справедливым; в бесполезной жестокости его никто не вправе упрекнуть…» Вообще, если обратиться к мемуарам, то граф предстает в них отнюдь не в образе однозначного беспощадного чудовища.

«Трудолюбие его было беспримерное, он не знал усталости, и, отказавшись от удовольствий света и его рассеянностей, он исключительно жил для службы, чего и от подчиненных своих требовал… Отличительная черта в характере Аракчеева состояла в железной воле; он не знал никаких препон своему упрямству, не взирал ни на какие светские приличия, и все должно было ему покоряться…» - так писал генерал-лейтенант А. И. Михайловский- Данилевский.

Граф Аракчеев принадлежал к тем редким людям, которые всего для себя добились сами. Хотя справедливости ради следует сказать, что XVIII столетие в России оказалось на редкость богато такими именами - А. Д. Меншиков, А. Г. Орлов, г. А Потемкин. И безусловно - Аракчеев.

Сын отставного майора, он семи лет от роду был привезен в Санкт-Петербург поступать в кадетский корпус. Немногие деньги у его отца закончились, а заявление о приеме все еще бродило по канцеляриям… «Я и теперь помню еще эту ступеньку, на которой, среди других нищих, заняли мы свое место», - признался под конец своей жизни всесильный граф, который, кстати, любое поступавшее к нему прошение рассматривал немедленно.

В конце концов Алексея приняли в корпус, где он не только быстро догнал в науках сверстников - до этого единственным его учителем был сельский дьячок, - но вскорости и превзошел их. А это, в сочетании с «мрачным и уединенным характером» и очень некрасивой внешностью, вызвало ненависть к нему однокашников. «Не было дня, чтобы они его не били и он не орошал слезами бедной подушки», - записал со слов графа генерал-майор С. И. Маевский.

Подобное «воспитание» вряд ли создает «человеколюбцев». Зато специалист из него получился настолько отменный, что еще до того, как Алексей закончил курс, директор корпуса генерал П. И. Мелиссино разрешил ему посещать классы и заниматься по собственному плану и разумению, а по выпуску оставил преподавателем математики и артиллерии. Вскоре Аракчеев возглавил особую гренадерскую команду, составленную из лучших строевиков корпуса; потом граф Н. И. Салтыков взял его адъютантом, а в октябре 1792 года он уже командовал артиллерийской ротой в Гатчинском гарнизоне великого князя Павла Петровича.

«Благодаря своему уму, строгости и неутомимой деятельности сделался самым необходимым человеком в гарнизоне, страшилищем всех живущих в Гатчине и приобрел неограниченное доверие великого князя… У него был большой организаторский талант, и во всякое дело он вносил строгий метод и порядок, которые он старался поддерживать строгостью, доходившей до тиранства», - вспоминал генерал-майор Н. А. Саблуков. Он свидетельствовал, что Аракчеев «был действительно беспристрастен в исполнении суда и крайне бережлив на казенные деньги».

«Страшилище всех живущих в Гатчине», - изрядно сказано! Но следовало бы учесть мнение графа Ф. В. Ростопчина, что самый честный из людей, окружавших в ту пору Павла Петровича, «заслуживал быть колесованным без суда». Стараниями матушки Екатерины, ненавидевшей сына, в Гатчинский гарнизон в основном попадали отбросы рода человеческого.

Однако, когда император Павел I вступил на престол, люди, его окружавшие, тут же взлетели на небывалую высоту. Аракчеев стал генерал-майором лейб-гвардии Преображенского полка и комендантом Петербурга. Но главное, государь соединил его руку с рукой своего старшего сына, великого князя Александра, сказав: «Будьте друзьями». Их дружба продолжалась всю жизнь.

Аракчеев в царствование Павла I - тема большого рассказа. Он был командиром первого полка русской гвардии, генерал-квартирмейстером Русской армии, инспектором всей артиллерии, бароном, графом - Павел Петрович прибавил к его гербу девиз «Без лести предан». Но были также и две опалы, причем обе за дело… Под конец своего царствования государь, понимая, что беззаветно преданный Аракчеев необходим у трона, вызвал его из ссылки, однако заговорщики сумели задержать графа чуть ли не на городской заставе.

Два года спустя - 26 апреля 1803 года - Александр I вновь пригласил Аракчеева на службу, и он опять занял должность инспектора артиллерии.

«Во время последней кампании против французов (1806–1807) император собственными глазами убедился во многих беспорядках по военному управлению… Одною артиллерией, доведенною до совершенства графом Аракчеевым, остался он доволен, - свидетельствовал известный мемуарист Ф. Ф. Вигель. - Зная, сколь имя сего человека… было уже ненавистно всем русским, но полагая, что известная его энергия одна лишь в состоянии будет восстановить дисциплину в войске и обуздать хищность комиссариатских и провиантских чиновников, он не поколебался назначить его военным министром».

13 января 1808 года граф встал во главе Военного министерства. 17 января он был также назначен генерал- инспектором всей пехоты и артиллерии. Время было весьма напряженное: только что закончилась очередная война с Францией, и многие понимали, что Тильзитский мир долгим не будет; продолжалась война с Турцией, хотя боевые действия были приостановлены ввиду мирных переговоров; на пороге была война со Швецией… В этой обстановке военный министр не мог быть просто номинальной фигурой, «другом государя» - как порой занимали ключевые государственные посты иные из фаворитов Екатерины И. Он должен был взвалить на себя и исполнять огромный объем обязанностей.

Вновь обратимся к свидетельству Михайловского- Данилевского, к его многотомному труду «Александр I и его сподвижники в 1812,1813,1814 и 1815 годах». Это биографии генералов, участников боев, портреты которых помещены в Военной галерее Зимнего дворца. Есть там и портрет Аракчеева, хотя считается, что не по праву, так как граф в боевых действиях не участвовал. Ну, к этому мы еще вернемся. А пока строки из биографического очерка:

«Двухгодовое начальствование графа Аракчеева военным министерством ознаменовалось многими замечательными переменами и улучшениями, особенно по части внутреннего устройства армии и ее управления. Между прочим, по его проектам были учреждены рекрутские депо, в которых получали фронтовое образование рекруты прежде поступления их в полки, и учреждены учебные гренадерские батальоны. Цель их - доставлять в армию сведущих унтер-офицеров…»

А вот - «История Русской армии»: «В бытность министром графа Аракчеева значительно сокращена переписка и упрощено делопроизводство… В 1809 году введено отдание чести и вообще приняты строгие меры к упрочению субординации и дисциплины в войсках, в частности в офицерской среде, сильно было распустившейся после смерти императора Павла».

Министру Аракчееву пришлось побывать и на театре боевых действий, причем не впервые, потому как до того он был в сражении при Аустерлице, состоял при государе, который, как известно, тогда находился на поле боя. В феврале 1809 года Александр I направил графа в Финляндию «с непременным повелением… двинуть войска в недра Швеции, через Ботнический залив». Дело в том, что, по словам Керсновского, «не веря в успех предприятия, генерал Кнорринг (главнокомандующий в Финляндии) и старшие начальники затягивали и откладывали его выполнение. К выступлению их побудил лишь посланный государем Аракчеев».

1 марта войска двинулись тремя колоннами через лед Ботнического залива в направлении Торнео, Умео и Аландских островов. Этот переход считался одной из славнейших страниц истории нашей армии. «Такова сила энергии графа Аракчеева, и ему одному принадлежит слава приведения в действие великой мысли Александра о перенесении русских знамен на шведский берег», - говорится в «Русском биографическом словаре». Александр I прислал графу свой орден св. Андрея Первозванного, но Аракчеев отказался от столь высокой чести.

5 сентября того же 1809 года между Швецией и Россией был заключен Фридрихсгамский мирный договор, а через год, с учреждением Государственного Совета, граф был назначен в этом Совете председателем Департамента военных дел, оставаясь при этом членом Комитета министров и сенатором. Его место в Военном министерстве занял генерал М. Б. Барклай де Толли…

Теперь вернемся к портрету Аракчеева в Военной галерее Зимнего дворца. Экскурсоводы утверждают, что помещен он здесь случайно, как бы «по блату». Но вот заметки графа о самых важнейших этапах его биографии, сделанные на прокладных листах принадлежавшего ему Евангелия. Верующий человек тут, как известно, душой кривить не станет: «Июня 17-го дня 1812 г. в городе Свенцянах призвал меня Государь к себе и просил, чтобы я опять вступил в управление военных дел, и с оного числа вся Французская война шла через мои руки, все тайные донесения и собственноручные повеления Государя Императора». Значит, участие в войне Аракчеев принимал, и немалое. К тому же в 1813 году он сопровождал государя, находившегося в Действующей армии, участвовал в боях при Люцене и Бауцене… Недаром же его, одновременно с М. Б. Барклаем де Толли, Александр I хотел произвести в генерал-фельдмаршалы. Граф отказался.

Одна из «претензий» современников и потомков к Аракчееву заключена в том, что это якобы он придумал «военные поселения», которые так и вошли в историю «аракчеевскими». Между тем и здесь Алексей Андреевич явился всего лишь ревностным исполнителем монаршей воли.

«Императора Александра I весьма часто и болезненно смущала мысль, что солдат, выступая на защиту отечества, лишен даже утешения предоставить своей жене и детям особый кров, где он мог бы с уверенностью найти их по окончании службы… Его доброжелательной душе рисовались в будущем идиллии Геснера, садики и овечки, - писал сенатор Е. Ф. фон Брадке. - Но граф Аракчеев сначала был решительно против этого и был вынужден изъявить свое невольное согласие лишь из опасения, что тот, кто примет на себя выполнение этой любимой мечты, может сделаться его опасным соперником». (Можно ли упрекнуть графа в том, что он не желал иметь соперников? Кто из нас таковых иметь желает?)

Про «садики и овечек» - очень трогательно, но стоит учесть, что сенатор писал это в царствование императора Николая Павловича, брата Александра I, когда поселения еще существовали. Зато в «Истории Русской армии», написанной в 1930-х годах, тема раскрывается несколько шире: идею поселений государь позаимствовал у прусского ландвера и хотел претворить ее в жизнь еще до Отечественной войны. Не успел. Когда же предложение возникло вновь, то против него резко выступили фельдмаршал М. Б. Барклай де Толли, начальник штаба 1 - й армии генерал-лейтенант И. И. Дибич и граф Аракчеев, «видевшие, что это повлечет за собой расстройство и ослабление боеспособности войск». Тогда-то и встал Алексей Андреевич на колени: «Государь, вы образуете стрельцов!» Тщетно. «Александр Благословенный» заявил, что «поселения будут устроены, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова».

Описаний военных поселений и быта поселенцев сохранилось немало. Одно из них принадлежит перу Н. И. Греча - журналиста, писателя и просветителя: «Вместо привольных, хотя и невзрачных, крестьянских изб возникли красивенькие домики, вовсе неудобные, холодные, в которых жильцы должны были ходить, сидеть, лежать по установленной форме… Эти учреждения возбудили общий ропот, общие проклятия. Но железная рука Аракчеева, Клейнмихеля сдерживала осчастливленных, по мнению Александра, крестьян в страхе и повиновении».

Известно, что российские правители народ за людей не считали - так, «расходный материал» для экспериментов и реформ, проводимых Иваном Грозным, Петром Великим, Иосифом Сталиным… Вот и граф Аракчеев знал, что настоящего солдата можно воспитать только «строгостью». Великий князь Константин сформулировал это четко: «девятерых забьем - десятого выучим».

Пишем это не в оправдание графа - мол, время было такое, по-иному было нельзя… Можно было, и свидетельства тому есть. Жестокость же порой вела к катастрофе, чему примером стали события в л. - гв. Семеновском полку, «подтянуть» который Аракчеев поставил полковника Шварца. Тот взялся за дело так рьяно, что за несколько месяцев замучил солдат издевательствами, муштрой и побоями, в результате чего любимый государев полк взбунтовался…

Такие вот штрихи к портрету - не только личности, но и эпохи, эту личность породившей. Недаром Денис Давыдов так характеризовал Аракчеева: «…Отлично умный, хотя грубый и кровожадный солдат…» И дальше с искренним и понятным уважением: «Найдя после смерти своей любовницы Настасьи много писем с подарками, он собрал их в одну комнату; пригласив к себе всех просителей, имена которых находились в конце писем, он сказал им: “Это ваши вещи, пусть каждый возьмет свое”». Понятно, что дары, которые разного рода просители присылали Настасье Минкиной, чтобы она «замолвила словечко», были очень недешевые. Кто после того может упрекать графа в мелочности? А какое позорище было для «взяткодателей»!

После кончины императора Александра Павловича граф Аракчеев отошел от дел и поселился в своем имении Грузино, где создавал образцовую усадьбу. На ее территории он установил памятники Павлу I, Александру I и павшим в Наполеоновских войнах офицерам гренадерского графа Аракчеева полка. Немалые средства передал он на создание в Новгороде кадетского корпуса. Когда же в 1834 году Аракчеев умер, то оказалось, что все свои средства он передает в распоряжение императора, и Николай I распорядился отдать этому корпусу все его имущество.

«Личность Аракчеева в свое время сильно волновала воображение его современников, но едва ли она будет долговечна в памяти потомков, - утверждали авторы «Русского биографического словаря». - Он был строгим исполнителем служебного долга, так, как он понимал его, но при этом его деятельность была чужда тех возвышенных стремлений, которые не утрачивают своего обаяния даже тогда, когда бывают соединены с заблуждениями и неудачами. Он олицетворял жизнь со службою и, подчиняясь всем ее суровым требованиям, того же, с неумолимою и неразборчивою взыскательностью, требовал и от других… Этот преданный слуга Александра остался верен прежде всего отличавшему его грубому презрению к человеческому достоинству, к тем струнам души, без которых немыслимы верные слуги Царю и Отечеству».

Известно, однако, что никто в России в те времена человеческое достоинство в расчет не принимал и с людьми как таковыми не считался.

«В жизни моей я руководствовался всегда одними правилами, - говаривал Аракчеев. - Никогда не рассуждал по службе и исполнял приказания буквально, посвящая все время и все силы мои службе царской. Знаю, что меня многие не любят, потому что я крут - да что делать?»

Под Новгородом мы побывали в одной воинской части - в военном городке, где во времена Аракчеева стоял гренадерский полк. Сохранившиеся здесь старинные казармы до сих пор зовутся «аракчеевскими».

Сколько служу, никогда лучших казарм не видел, - сказал заместитель командира. - Построены добротно: зимой в них тепло, летом прохладно. Всегда сухо. Умел, значит, граф о солдатах заботиться…

ГЛАВА LIII Положение восточной империи в десятом столетии. - Объем и разделение. - Богатство и государственные доходы. - Константинопольский дворец. - Титулы и должности. - Гордость и могущество императоров. - Тактика греков, арабов и франков. - Латинский язык предан забвению. -

Утро 2 сентября 31 г. до н. э. Антоний предан. Бегство в Египет О плане стало известно Октавиану и Агриппе еще до начала сражения. Поэтому Агриппа, вместо того чтобы стать во главе правого фланга, как предполагалось ранее, возглавил левый фланг, напротив Марка Антония.

Андрей Левандовский «Без лести предан» Алексей Аракчеев Стартовая площадка у этого человека была предельно низкой - семья не нищая, но очень небогатая. В кадетский корпус его принимали полгода, и жили они тогда в Петербурге с отцом на гроши, занимали у кого только можно,