Резня в русском посольстве. Дипломат: кто он, чиновник или поэт? Русский дипломат известный как поэт 6 букв
185 лет назад, 30 января (старый стиль) 1829 года в Тегеране произошла кровавая трагедия - исламские фанатики перебили представителей русской дипломатической миссии, среди которых был посол Российской империи, известный драматург, поэт и композитор Александр Сергеевич Грибоедов (1795-1829).
После победоносного завершения русско-персидской войны (1826-1828), принесшего, помимо прочего, присоединение к России восточной Армении, в Персию прибыло российское посольство, в составе которого был полномочный министр-резидент А.С.Грибоедов. «Туркменский трактат положил конец неприязненным отношениям между Россией и Персией, и Император Николай, в возобновление дружеских сношений, учредил пост полномочного министра при персидском дворе. На этот высокий пост получил назначение Грибоедов. Славный во всем великом отечестве нашем как творец “Горя от ума”, Александр Сергеевич Грибоедов мало известен в качестве дипломатического деятеля на Кавказе. Между тем он, пробывший свои лучшие годы в Персии и на Кавказе в одну из самых героических эпох тамошнего русского владычества, принимавший, наконец, весьма близкое участие в заключении Туркменчайского мира, представляет собой одного из весьма замечательных кавказских деятелей на дипломатическом поприще, на подготовку к которому он отдал лучшие свои годы» , - писал о Грибоедове военный историк генерал В.А.Потто. При этом, отмечал историк, к своему новому назначению Грибоедов отнесся без энтузиазма: «Мрачное предчувствие, видимо, тяготило его душу. Как-то раз Пушкин начал утешать его, Грибоедов ответил: “Вы не знаете этого народа (персиян), увидите, что дело дойдет до ножей”. Еще определеннее выразился он А. А. Жандру, сказав: “Не поздравляйте меня с этим назначением: нас там всех перережут. Аллаяр-хан - мой личный враг и никогда не подарит он мне туркменчайского договора”» .
Основной задачей А.С.Грибоедова было добиться от персидского шаха выполнения статей Туркманчайского мирного договора и, в частности, выплаты денежной контрибуции. «Уважение к России и к ее требованиям, вот мне что нужно» , - такими словами сформулировал российский посол свое кредо .
Кроме того, по условиям мира, армяне получали право беспрепятственного переселения на территорию Российской Империи , что в 1829 году привело к инциденту: в русском посольстве нашли убежище армяне, среди которых были две армянки из гарема родственника персидского шаха и евнух-армянин из шахского гарема, который знал немало секретов. Отказ Грибоедова в выдаче укрывшихся был использован для возбуждения недовольства среди персов и активизации антирусской пропаганды. Ненависть к русским активно разжигали и английские дипломаты, не желавшие усиления позиций России в регионе.
«...Грибоедов был человек бесстрашный, очень смелый, честный, прямой и в
высшей степени преданный своему отечеству и государству,
- писал командир
персидской казачьей бригады В.А.Косоговский.
- Никакими подкупами, никакой лестью нельзя было отклонить его от прямого пути
и заставить пользоваться чьими-либо одолжениями. Он, как герой, защищал права и
интересы русско-подданных и находившихся под покровительством России. Эти
свойства и качества Грибоедова не нравились сановникам персидского
правительства. Они постоянно злоумышляли против него, собирались вместе,
советовались и придумывали средства, как бы выжить г. Грибоедова из Персии. Они
всячески старались оклеветать или обвинить его в чем-нибудь. Но посланник не
обращал никакого внимания на все эти козни и интриги. Он твердо и непоколебимо
продолжал действовать в интересах своего государства и русско-подданных. Когда
сановники персидского правительства увидели, что все их интриги и козни
бесполезны, они, с одной стороны, тайно обратились к тогдашнему мусульманскому
духовенству и клятвами и увещеваниями убедили духовенство, что если они допустят
Грибоедова продолжать действовать, как он действовал до сих пор, то в недалеком
будущем будет окончательно поругана их мусульманская религия и государство
персидское пропадет окончательно. С другой стороны, они возбудили Фатх-Али-шаха
против Грибоедова, и все вместе каждый день говорили шаху, что русский
посланник не только в делах, касающихся русско-подданных и вообще России,
неумолим, строг, взыскателен и нагл, но и по отношению к его шахскому
величеству он не упускает ни одного случая, чтобы не нанести явного оскорбления
и непочтения августейшей особе его величества. Мало-помалу они восстановили и
шаха против Грибоедова».
А.С.Грибоедов понимал насколько сгустились тучи, и какой опасности подвергаются русские в Тегеране. За день до трагедии, 29 января, он послал во дворец к шаху грозную ноту, заявляя в ней, что ввиду неспособности персидских властей охранить честь и жизнь представителей России он просит свое правительство об отозвании его из Тегерана. Но было уже поздно...
На следующий день, 30 января 1829
года толпы исламских фанатиков напали на русское посольство. Очевидец событий, курьер российского посольства Амбарцум (Ибрагим-бек)
вспоминал: «30 января
едва забрезжилось, как
вдруг послышался глухой
рев; постепенно слышались традиционные возгласы: "Эа Али,
салават!" (С Богом!), исходящие из
уст тысячной толпы. Несколько служащих бегом пришли известить о том, что
многочисленная толпа, вооруженная
камнями, кинжалами и
палками, приближается к посольскому дому, предшествуемая муллами и сеидами.
Возглас "смерть кяфирам" был слышен очень хорошо»
.
К.К.Боде, собиравший сведения об этом трагическом дне, так реконструировал картину происшедшего: «Грибоедов и остальные чины миссии, видя, что дело плохо, приготовились к осаде и заделали все окна и двери; вооруженные и в полной форме, они решились защищаться до последней капли крови. Должно заметить, что близ самого дома русского посольства помещались заложники персидского правительства, бахтиарцы, племени лур, одного из самых буйных и диких племен, населяющих горные местности к югу и западу от Исфагана. Для них этот случай представлял завидную поживу. Как кошки, они перелезли через стены и забрались на плоскую (как всегда в Персии) крышу, просверлили широкие отверстия в потолке и начали стрелять в наших сверху вниз. Между тем толпа ворвалась в ворота и, положив наповал всех казаков, вломилась в дверь. Говорят, что Грибоедов одним из первых был убит пулей из ружья бахтиарца; второй секретарь миссии Аделунг и, в особенности, молодой доктор (...) дрались как львы; но бой был слишком неравен, и вскоре все пространство представило взору одну массу убитых, изрубленных, обезглавленных трупов. (...) Разъяренная толпа, упившись кровью несчастных русских, повлекла труп нашего посланника по улицам и базарам города, с дикими криками торжества».
Описавший эту трагедию в своей «Кавказской войне» Потто сообщает следующие подробности: «...Вместе с Грибоедовым находились князь Меликов, родственник его жены, второй секретарь посольства Аделунг, медик и несколько человек прислуги. На крыльце убийцы встречены были храбрым грузином Хочетуром. Он некоторое время один держался против целой сотни людей. Но когда у него в руках сломалась сабля, народ буквально растерзал его на части. Приступ принимал все более и более страшный характер: одни из персиян ломились в двери, другие проворно разбирали крышу и сверху стреляли по свите посланника; ранен был в это время и сам Грибоедов, а его молочный брат и двое грузин убиты. Медик посольства обнаружил при этом необыкновенную храбрость и присутствие духа. Видя неизбежность гибели, он вздумал проложить себе дорогу через двор маленькой европейской шпагой. Ему отрубили левую руку, которая упала к ногам его. Он вбежал тогда в ближайшую комнату, оторвал с дверей занавес, обернул им свою страшную рану и выпрыгнул в окно; рассвирепевшая чернь добила его градом камней. Между тем свита посланника, отступая шаг за шагом, укрылась наконец в последней комнате и отчаянно защищалась, все еще не теряя надежды на помощь шахского войска. Смельчаки из нападавших, хотевшие было ворваться в двери, были изрублены. Но вдруг пламя и дым охватили комнату; персияне разобрали крышу и подожгли потолок. Пользуясь смятением осажденных, народ ворвался в комнату,- и началось беспощадное избиение русских. Рядом с Грибоедовым был изрублен казачий урядник, который до последней минуты заслонял его своей грудью. Сам Грибоедов отчаянно защищался шашкой и пал под ударами нескольких кинжалов...»
Защищавшие дипломатическую миссию 35 казаков были перебиты и обезображены многотысячной толпой озверевшей черни. Изуродованное тело Грибоедова смогли опознать лишь по остаткам посольского мундира и следам старого ранения на руке, полученного на дуэли . Из всего русского посольства выжил лишь секретарь миссии И.С.Мальцов, спрятавшийся во время резни.
«Когда все было кончено и наступила мертвая тишина, явилась на сцену городская стража и военный отряд, присланные будто бы по повелению шаха, для усмирения народа. Это была горькая ирония вслед за ужасной трагедией. Узнав, что труп находится в руках черни, шах приказал отобрать его и уведомить первого секретаря Мальцева (...), что блюстители порядка успели вырвать тело российского посланника из рук разъяренной черни...» , - сообщает К.К.Боде.
Трагическая и в то же время героическая гибель А.С.Грибоедова потрясла русское общество. Отликаясь на нее, А.С.Пушкин писал: «Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновения и прекрасна» .
Резня, устроенная персами в посольстве,
вызвала дипломатический скандал. Фактически, это был повод для войны с Персией,
однако ни персидский шах, только что потерпевший поражение от русского оружия,
ни российский Император Николай I войны не желали. При иных обстоятельствах Государь, вне
всякого сомнения, объявил бы персам войну, но Россия была втянута в очередной
конфликт с Османской империей и начинать новую войну, не завершив этой было
достаточно рискованно. Главнокомандующий русских войск на Кавказе
генерал-фельдмаршал И.Ф.Паскевич писал по этому вопросу канцлеру
К.В.Нессельроде: «Для сего должно будет
объявить ему (шаху) войну непримиримую, но при теперешней войне с турками
предпринять оную с надеждою успеха нет никакой возможности. (...) Войск (...)
недостаточно даже для ведения оборонительной войны с обеими державами (...) Начав
наступательную войну с Персиею, надобно везти с собою огромные запасы
провианта, артиллерийских зарядов и проч. в самое сердце Персии, но здешний
край с 1826 года находится в военном положении и потому все способы снабжения
войск и в особенности транспортировки истощены совершенно до того, что и при
теперешней войне с турками с большими усилиями едва могу поднять все тягости,
нужные мне для наступательных движений».
Выйти из сложившейся
ситуации, сохранив достоинство, было достаточно сложно. Но в итоге, «долгими дипломатическими отписками,
уверениями в невиновности и демонстративным отчаянием, (...) с извинениями
удалось персидскому правительству уладить снова отношения к России».
Просить
прощения у российского Императора отправился в Санкт-Петербург внук персидского
шаха Хозрев-мирза, убеждавший Николая I, что двор персидский не питал никаких враждебных замыслов
против русских и, что и в действиях Грибоедова, не считавшегося с местными обычаями, была часть вины за случившееся . Затем Хозрев-мирза реподнес Государю богатые дары, среди которых был и
знаменитый алмаз «Шах», некогда украшавший трон Великих Моголов. Принимая
драгоценный подарок, Император Николай I простил персидского шаха, сказав его внуку следующие слова: «Я предаю вечному забвению злополучное
тегеранское происшествие»
. Но простить не значит забыть...
«Ужасное происшествие в Тегеране поразило нас до высочайшей степени... - писал канцлер Нессельроде Паскевичу. - При сем горестном событии Его Величеству отрадна была бы уверенность, что шах персидский и наследник престола чужды гнусному и бесчеловечному умыслу и что сие происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведение своё с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской».
Император Николай Павлович принял живейшее участие в судьбе осиротевшей семьи А.С.Грибоедова, лишившейся всего достояния, так как наличные деньги и банковские билеты, принадлежавшие российскому посланнику, были разграблены персами. В вознаграждение заслуг Грибоедова, Император пожаловал вдове и матери покойного по тридцать тысяч рублей единовременно и по пяти тысяч рублей ассигнациями пенсии. Впоследствии, по ходатайству князя Воронцова, пенсия вдове Грибоедова была увеличена еще на две тысячи рублей.
Обезображенные останки русских казаков, сброшенные персами в крепостной ров, под покровом ночи были тайно погребены армянами, благодарными за заступничество России за их соотечественников, в братской могиле во дворе строящейся армянской церкви. А чтобы фанатики-мусульмане не надругались над захоронением, оно было сразу же распахано и засажено виноградной лозой.
Останки А.С.Грибоедова были
перевезены в Грузию и преданы земле его 18-летней вдовой княжной Ниной
Чавчавадзе , в монастыре св. Давида, прекрасным местоположением которого
Александр Сергеевич всегда любовался, «выражая желание найти себе здесь могилу». Пережившая мужа почти на 30 лет, вдова Грибоедова пожелал выбить на надгробии
могилы трогательную надпись на русском языке: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя
любовь моя?»
. А в 1912 году на собранные русской колонией в Персии средства
скульптором В.А.Беклемишевым был создан бронзовый памятник А.С.Грибоедову,
который установили рядом со зданием посольства, где произошла резня.
24 ноября 1817 года в Петербурге кавалергард Шереметев стрелялся с графом Завадовским . Это противостояние положило начало самой известной четверной дуэли в русской истории: после поединка соперников за пистолеты взялись их секунданты - гвардейский корнет, будущий декабрист Якубович и поэт, писатель и дипломат Александр Грибоедов , который немало способствовал началу конфликта. Грибоедов отделался лишь травмированным мизинцем, однако легкое ранение давало о себе знать до конца всей жизни и даже после смерти писателя. сайт рассказывает, как четверная дуэль повлияла на судьбу русского дипломата.
Не поделили балерину
Четверная дуэль с участием будущего декабриста Якубовича и автора комедии «Горе от ума» стала в России самым известным поединком подобного рода. Как водится, причиной спора стала женщина - балерина Авдотья Истомина , которая сводила с ума многих современников. Перед ней не устоял и Пушкин: поэт посвятил прелестнице несколько строк поэмы «Евгений Онегин»:
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет».
В 1817 году в красавицу был влюблен камер-юнкер граф Александр Завадовский, но Истомина отдала свое сердце кавалергардскому штаб-ротмистру Василию Шереметеву. Как-то раз пара поссорилась. Шереметев не пошел на спектакль Авдотьи, и этим воспользовался русский дипломат и писатель Александр Грибоедов. После окончания выступления он подошел к Истоминой за кулисами и пригласил ее «на чай» к своему другу, у которого в то время жил сам. Конечно, этим другом был Завадовский. Балерина приняла предложение Грибоедова. В гостях у камер-юнкера Авдотья пробыла два дня.
Истомина считалась красавицей и пользовалась большим успехом у мужчин. Фото: Commons.wikimedia.org
Вскоре Шереметев решил помириться с возлюбленной, но потом узнал о возможной измене ветреной балерины, и его настроение изменилось. Оскорбленный штаб-ротмистр обратился за советом к другу, гвардейскому корнету и будущему декабристу Александру Якубовичу. Тот заявил, что из сложившейся ситуации только один выход - дуэль. Когда Шереметев предложил Завадовскому стреляться, друг камер-юнкера Грибоедов сказал, что он в свою очередь готов принять вызов от Якубовича: они были знакомы с университетских времен и уже тогда испытывали взаимную неприязнь.
Две пары дуэлянтов
Четверную дуэль назначили на 24 ноября: стреляться решили на Волковом поле. Первыми к барьеру подошли Шереметев и Завадовский, не поделившие балерину Истомину, а Якубович и Грибоедов выступили в роли секундантов. Историки пишут, что Завадовский не хотел убивать своего соперника, но, когда Шереметев заявил, что рано или поздно все равно разделается с ним, передумал. Граф попал своему противнику в живот, нанеся ему смертельное ранение. Продолжение дуэли пришлось отложить: Шереметеву требовалась помощь, и с Волкова поля его повезли в больницу. Врачи не смогли помочь пострадавшему - через сутки он скончался.
Из-за поднявшейся шумихи Грибоедов и Якубович перенесли свой поединок на неопределенный срок. Сразу после дуэли Завадовский уехал за границу и больше не претендовал на руку балерины, а его секунданта разгневанный Александр I отправил служить в драгунский полк на Кавказ. Грибоедова наказывать не стали. Более того, вскоре ему предложили место чиновника русской миссии в США, но тот отказался и вместо этого получил должность секретаря при царском поверенном в делах в Персии.
По службе Грибоедов часто бывал в Тифлисе. В один из таких приездов он и встретился со своим давним врагом, Якубовичем, служившим в тем краях. Сорвавшуюся год назад дуэль решили возобновить. Ее назначили на 23 октября 2018 года близ оврага у селения Куки. Секундантом Грибоедова стал его сослуживец по фамилии Амбургер, а секундантом Якубовича - дипломат Николай Муравьев. Автор «Горя от ума» промахнулся. До сих пор неясно, сделал ли он это случайно или намеренно, не желая проливать кровь. Его соперник же прицелился и попал Грибоедову в мизинец левой руки. На этом противники и разошлись.
Александр Якубович прострелил Грибоедову мизинец. Фото: Commons.wikimedia.org
Травма не была смертельной, но серьезно изменила жизнь Грибоедова. Историки полагают, что дуэль и ранение во многом повлияли на дальнейшую писательскую деятельность дипломата. К слову, комедию «Горе от ума» он закончил именно в Тифлисе, шестью годами позже. У Грибоедова был хороший слух: он даже писал музыку и стал автором двух вальсов, один из которых получил название по фамилии писателя - «Грибоедовский». После ранения, чтобы играть на пианино, дипломату приходилось надевать на левый мизинец специальный кожаный чехол, без которого музицирование приносило Грибоедову большой дискомфорт.
Опознали по мизинцу
Вошедшая в историю четверная дуэль напомнила о себе и после смерти писателя - вернее, его гибели. 30 января 1829 года в Тегеране 34-летний Грибоедов был растерзан толпой религиозных фанатиков прямо в здании российского посольства. Вместе с ним погибли еще 37 дипломатов. Тело писателя было настолько обезображено, что опознать Грибоедова удалось лишь по простреленному на дуэли мизинцу.
Декабрист Якубович пережил своего соперника на 16 лет. За попытку цареубийства он был отправлен на каторгу, а в сентябре 1845 года скончался от водяной болезни.Балерина Авдотья Истомина, изменившая судьбы как минимум четверых мужчин, продолжала блистать на сцене и пользоваться успехом у поклонников. Когда в 1825 году на престол взошел Николай I, она перестала получать большие роли. Царь знал, что балерина стала виновницей четверной дуэли, и недолюбливал Истомину. Постепенно популярность Авдотьи сошла на «нет». Личную жизнь балерина смогла устроить только после 40 лет, обретя счастье со своим вторым мужем-актером. Семейная идиллия длилась недолго: в 1848 году Авдотья Истомина умерла от холеры в возрасте 49 лет.
Ее имя дошло до наших дней благодаря бессмертным строчкам Пушкина и знаменитой четверной дуэли.
О необходимости противодействовать враждебной пропаганде против России, которая велась за рубежом, Николай I стал думать сразу после того, как вступил на трон после мятежа декабристов. Было ясно, что идеологическую подпитку мятежники получали из-за рубежа.
В 1832 г. на базе Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии была создана служба политической разведки. До этого времени собственная разведка существовала в Военном министерстве и Коллегии иностранных дел России. Однако их деятельность строилась в основном на получении отдельных сведений. Поэтому Николай I решил создать внешнеполитическую разведку России, которая стала бы более профессиональной и систематически собирала необходимую разведывательную информацию.
С этого времени чиновников Третьего отделения начали часто отправлять в Европу для изучения политической обстановки, вербовки иностранных агентов и организации системы наблюдения за русской оппозицией в столицах ведущих европейских держав. Возглавил внешнюю разведку Третьего отделения чиновник по особым поручениям Первой экспедиции
А.А. Сагтынский. Его основной заслугой было то, что он создал в Европе агентурную сеть из так называемых агентов-литераторов: Я.А. Толстого, К.Ф. Швейцера, М. Дюрана, Я.Н. Озерецковского и др. Помимо разведывательной деятельности они занимались контрпропагандой. Эффективная контрпропаганда за рубежом и в России была совершенно новой задачей для российской разведки. Агенты-литераторы должны были опровергать в зарубежной прессе неблагоприятные отзывы о России и Николае I, регулярно появлявшиеся в газетах, журналах и книгах европейских стран.
Важнейшее значение контрпропаганды часто недооценивают. Но иногда она более эффективна, чем действия многих дивизий. Недаром еще Наполеон сказал, что «две враждебные газеты опаснее стотысячного войска».
Поэтому русская политическая разведка создавала свои представительства во многих странах. Кроме Англии и Франции опорные пункты Третьего отделения имелись в Швейцарии, Бельгии, Австрии. Всю работу агентов России за рубежом координировал надворный советник барон К.Ф. Швейцер, литератор и журналист. Вот как об этом отчитывалось Третье отделение: «Я послал в Германию одного из моих чиновников (имеется в виду барон Швейцер) с целью опровергать посредством дельных и умных газетных статей грубые нелепости, печатаемые за границей о России и ее монархе, и вообще стараться противодействовать революционному духу, обладавшему журналистикою».
Особенно эффективно работал в этой области много лет прослуживший дипломатом за рубежом Федор Тютчев, постоянно выступая с острыми публицистическими статьями. Поразительно, но темы его выступлений самым парадоксальным образом перекликаются с сегодняшним днем.
Выступая тогда на злобу дня и возмущаясь поведением Германии, он как бы предвосхищал все, что будет твориться в Европе много лет спустя, когда освобожденные от фашизма Советским Союзом страны начнут переписывать историю, станут сносить памятники русским солдатам, спасшим их от Гитлера.
«Занятные вещи пишутся и печатаются в Германии, – с возмущением восклицал Тютчев», – о русских солдатах, которые «тридцать лет тому назад проливали кровь на полях сражений своей отчизны, дабы достигнуть освобождения Германии».
Их кровь, писал Тютчев, «слилась с кровью ваших отцов и ваших братьев, смыла позор Германии и завоевала ей независимость и честь… После веков раздробленности и долгих лет политической смерти немцы смогли получить свою национальную независимость только благодаря великодушному содействию России».
Тютчев создает своего рода гимн русскому солдату: «Пройдитесь по департаментам Франции, где вражеское вторжение 1814 года оставило свой след, и спросите жителей этих провинций, какой солдат из войск противника постоянно проявлял величайшую человечность, строжайшую дисциплину, наименьшую враждебность к мирным жителям, безоружным гражданам, – можно поставить сто против одного, что вам назовут русского солдата».
Тютчев издал в Мюнхене брошюру, посвященную взаимоотношениям России и Германии, негодуя, что Россия, освободившая тридцать лет назад Европу от наполеоновского господства, подвергается ныне постоянным враждебным нападкам в европейской печати.
В результате, пишет Тютчев, ту державу, которую «поколение 1813 года приветствовало с благородным восторгом… удалось с помощью припева, постоянно повторяемого нынешнему поколению при его нарождении, почти удалось, говорю я, эту же самую державу преобразовать в чудовище для большинства людей нашего времени, и многие уже возмужалые умы не усомнились вернуться к простодушному ребячеству первого возраста, чтобы доставить себе наслаждение взирать на Россию как на какого-то людоеда XIX века».
Не так ли поступают на Западе и сегодня? За полтора века Европа так ничему и не научилась?
В сентябре 1843 года всесильный начальник Третьего отделения граф Бенкендорф неожиданно пригласил к себе в имение на мызе Фалль близ Ревеля (нынешний Таллин) дипломата Федора Тютчева, который направлялся по делам службы в Германию. Сразу после этой встречи Тютчев с восторгом написал жене: «Я провел у графа пять дней самым приятным образом. Не могу довольно нарадоваться, что приобрел знакомство такого славного человека, каков хозяин здешнего места. Это, конечно, одна из лучших человеческих натур, когда-либо мной встреченных…».
Так дипломат, который нам больше известен сегодня как великий поэт, писал о Бенкендорфе, которого потом советская историография стала изображать как свирепого царского держиморду. Однако Бенкедорф пригласил к себе Тютчева, конечно, не просто так, а выполняя личное поручение императора Николая I. Дело в том, что царь прочитал одну из публицистических статей Тютчева, и мысли, изложенные в ней, понравились императору. А поскольку статья была опубликована без подписи, он поручил шефу жандармов немедленно найти автора и переговорить с ним. О чем?
Император был возмущен появившейся в то время книгой французского маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году». Ласково принятый в Петербурге коварный маркиз, вернувшись потом в Париж, написал злобный пасквиль, который буквально шокировал русское общество. В нем Россия изображалась, как мрачная и угрюмая деспотия, страна варваров и рабов. Царь решил, что на этот гнусный выпад надо дать ответ, сделать так, чтобы на Западе о России знали правду. И тут ему на глаза попалась статья Тютчева, и он поручил Бенкендорфу переговорить на эту тему с ее автором.
Беседа Тютчева с Бенкендорфом привела в конечном итоге к тому, что он был назначен чиновником по особым поручениям при госканцлере и стал близким другом Александра Горчакова, а потом – председателем иностранного цензурного комитета. Ему было поручено создание позитивного облика России на Западе, а также самостоятельные выступления в печати по политическим проблемам взаимоотношений между Европой и Россией. Другими словами, Тютчев оказался одним из самых эффективных контрпропагандистов, отвечая своим пером на потоки лжи и клеветы, еще тогда лавиной катившиеся с Запада на нашу страну.
И это не было удивительным, поскольку тот, кого мы сегодня знаем, прежде всего, как гениального поэта, не был профессиональным литератором, а служил дипломатом и не придавал большого значения своим стихам, многие из которых были опубликованы только после его смерти. Если бы не Н.А. Некрасов, обративший на Тютчева внимание в статье «Русские второстепенные поэты», то его, наверное, при жизни в этом качестве вообще бы не заметили.
Кем был в те времена дипломат? А тем же, что и сегодня, – политическим разведчиком. Тютчев регулярно слал донесения в Петербург, беседовал с информаторами, анализировал политическую ситуацию в странах пребывания, делал выводы и вносил свои предложения.
А выводы были невеселые.
Волна русофобии в те годы буквально захлестывала печать Западной Европы, европейские писатели и поэты наперебой изображали Россию, как мрачную страну варваров и тиранов. Отличился не только де Кюстин. Знаменитый Виктор Гюго писал:
Россия! Ты молчишь, угрюмая служанка
Санкт-Петербургской тьмы, немая каторжанка
Сибирских рудников, засыпанных пургой,
Полярный каземат, империя вампира.
Россия и Сибирь – два лика у кумира:
Одна личина – гнет, отчаянье – в другой.
Россия, освободившая Европу от наполеоновского господства, писал по этому поводу Тютчев, подвергается ныне постоянным враждебным нападкам европейской печати.
Он не стал отвечать прямо де Кюстину, а написал Гюставу Кольбу, редактору влиятельной немецкой «Всеобщей газеты»: «О России много говорят; в наши дни она стала предметом жгучего, беспокойного любопытства. Очевидно, что она сделалась одной из самых больших забот нынешнего века…, дитя Запада, видит в России если и не враждебную, то совсем чуждую и не зависящую от нее стихию… Что такое Россия? Каков смысл ее пребывания в мире, в чем ее исторический закон? Откуда она пришла? Куда идет? Что представляет собою? Если бы можно было в разливе враждебных криков против России обнаружить разумный и благовидный повод для оправдания такой ненависти!».
«Истинный защитник России – это история, ею в течение трех столетий неустанно разрешаются в пользу России все испытания, которым подвергает она свою таинственную судьбу», – считает Тютчев.
Тютчев долго жил за границей и лучше многих понимал, как на самом деле относятся в Западной Европе к России. Уровню его информированности мог бы позавидовать любой современный дипломат. Он был «на дружеской ноге» не только с королями, местной знатью, но и с Гейне, Шеллингом, Гете, другими корифеями европейской культуры. И, следовательно, знал очень и очень много, был в курсе всех европейских интриг, тайных заговоров и самых глубоких стратегических замыслов.
Местом для сбора разведывательной информации в те времена были королевские дворцы, салоны князей и баронов, светские рауты и приемы в посольствах. На них Тютчев, превосходно знавший языки, отличавшийся блестящим красноречием и редким остроумием, чувствовал себя как рыба в воде. Кроме того, он был в Германии вроде бы и вообще своим, женившись на девушке из родовитой немецкой семьи Элеоноре Петерсон.
«Единственная естественная политика России по отношению к западным державам, - сделал он вывод на основе той информации, которой овладел, - это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их. Ибо они только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными – по бессилию. Эта суровая истина, быть может, покоробит чувствительные души, но, в конце концов, ведь это же закон нашего бытия».
При этом он считал, что Россия вовсе не противостоит Западу, а является его «законной сестрой», живущей только «своей собственной, органичной и самобытной жизнью».
Тютчев предвидел (более чем за полвека до нее!) угрозу революции для России. Любопытно, что занимая пост цензора, он не разрешил распространять в России «Манифест коммунистической партии» на русском языке. Мало того, Тютчев предсказывал возможность появления в Германии фашизма, отмечая зарождение в ней нечто такого, что «может повести Европу к состоянию варварства, не имеющего подобного себе в истории мира».
Тютчев предвидел, что под лозунгами свободы и демократии на Россию будет предпринята мощная атака, предсказывая, что ее ждут тяжелые испытания, но она сумеет их преодолеть. Он пророчески предупреждал германского редактора, что проводимая по отношению к России политика раздоров и вражды принесет горькие плоды. «И вот тогда-то, милостивый государь, – писал он, – вы слишком дорого заплатите за то, что однажды были к нам несправедливы».
Ну, а главным ответом Тютчева клеветникам стало его знаменитое:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить…
Причем, нетрудно догадаться, что он имел при этом в виду западноевропейский ум и такой же «аршин». Тютчев, писал Николай Погодин, был первым представителем народного сознания о русской миссии в Европе, в истории.
Поразительно его высказывание в статье «Россия и Запад» о прозападной интеллигенции, будто списанное с портрета сегодняшних активистов Болотной площади. «Сей безымянный народец, – отмечает он, называя его "злейшим врагом”, – одинаков во всех странах. Это племя индивидуализма, отрицания». При этом Тютчев отмечал ложность навязываемых России с Запада норм и стандартов:
Давно на почве европейской,
Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась.
Применительно к славянству, горячим сторонником которого он был, Тютчев так описывает эту угрозу: «Есть у Славянства злейший враг, и еще более внутренний, чем немцы, поляки, мадьяры и турки. Это их так называемые интеллигенции. Вот что может окончательно погубить славянское дело… Эти глупые, тупые, с толку сбитые интеллигенции до сих пор не могли себе уяснить, что для славянских племен нет и возможности самостоятельной исторической жизни вне законно-органической их зависимости от России». Тютчев будто предвидел тот факт, что сербы, например, после натовских бомбардировок стали сами проситься в российское подданство. Но ведь и другие государства уже понимают, что без нашей страны современный мир обойтись не может. Это отчетливо показали последние события вокруг Сирии, когда только Россия смогла остановить новую надвигающуюся бойню.
Тютчев мечтал о создании под эгидой России православно-славянской державы и считал, что «русское царство должно простираться от Нила до Невы, от Эльбы до Китая».
Причем не только мечтал, но и активно этому содействовал, упорно боролся против антирусских сил, был убежден во всемирной судьбе России, верил в ее особый путь развития. Неустанно разоблачал коварные происки иезуитов и папства, критиковал политику поднимающихся США.
Когда Тютчев начал публикацию собственных политических статей, настолько тонких и продуманных, то даже далёкий от симпатий к официальной политике Иван Аксаков заметил, что это была защита именно России. «Нельзя не признать, что… впервые раздался в Европе твёрдый и мужественный голос русского общественного мнения. Никто никогда из частных лиц России ещё не осмеливался говорить прямо с Европою таким тоном, с таким достоинством и свободой».
По мнению Тютчева, Россия «самим фактом своего существования отрицает будущее Запада». А потому он был убежденным противником слепого заимствования иностранного опыта, переноса на русскую почву европейских учреждений и институтов. Тютчев считал, что «необходимо оставаться там, где нас поставила судьба. Но таково роковое стечение обстоятельств, вот уже несколько поколений отягощающих наши умы, что вместо сохранения у нашей мысли относительно Европы естественно данной ей точки опоры мы ее волей-неволей привязали, так сказать, к хвосту Запада».
Александр Сергеевич Грибоедов - известный русский писатель, поэт, драматург, блестящий дипломат, статский советник, автор легендарной пьесы в стихах "Горе от ума", был потомком старинного дворянского рода. Родился в Москве 15 января (4 января по ст. ст.) 1795 г., с ранних лет проявил себя чрезвычайно развитым, причем разносторонне, ребенком. Обеспеченные родители постарались дать ему прекрасное домашнее воспитание, а в 1803 г. Александр стал воспитанником Московского университетского благородного пансиона. В одиннадцатилетнем возрасте он был уже студентом Московского университета (словесного отделения). Став в 1808 г. кандидатом словесных наук, Грибоедов заканчивает еще два отделения - нравственно-политическое и физико-математическое. Александр Сергеевич стал одним из образованнейших людей среди своих современников, знал около десятка иностранных языков, был очень одарен музыкально.
С началом Отечественной войны 1812 г. Грибоедов влился в ряды добровольцев, но непосредственно в военных действиях ему участвовать не приходилось. В звании корнета Грибоедов в 1815 г. нес службу в кавалерийском полку, находившемся в резерве. К этому времени относятся первые литературные опыты - комедия "Молодые супруги", представлявшая собой перевод французской пьесы, статья "О кавалерийских резервах", "Письмо из Брест-Литовска к издателю".
В начале 1816 г. А. Грибоедов выходит в отставку и приезжает жить в Санкт-Петербург. Работая в коллегии иностранных дел, он продолжает занятия на новом для себя писательском поприще, делает переводы, вливается в театрально-литературные круги. Именно в этом городе судьба подарила ему знакомство с А. Пушкиным. В 1817 г. А. Грибоедов попробовал силы в драматургии, написав комедии "Своя семья" и "Студент".
В 1818 г. Грибоедова назначили на должность секретаря царского поверенного, возглавлявшего русскую миссию в Тегеране, и это в корне изменило его дальнейшую биографию. Высылку на чужбину Александра Сергеевича расценивали как наказание за то, что он выступил секундантом в скандальной дуэли со смертельным исходом.
Пребывание в иранском Тебризе (Тавризе) действительно было тягостным для начинающего писателя.
Зимой 1822 г. новым местом службы Грибоедова стал Тифлис, а новым начальником - генерал А.П. Ермолов, чрезвычайный и полномочный посол в Тегеране, командующий русскими войсками на Кавказе, при котором Грибоедов был секретарем по дипломатической части. Именно в Грузии он написал первый и второй акты комедии "Горя от ума". Третий и четвертый акты были сочинены уже в России: весной 1823 г. Грибоедов уехал с Кавказа в отпуск на родину. В 1824 г. в Санкт-Петербурге была поставлена последняя точка в произведении, путь которого к известности оказался тернист. Комедия не могла быть опубликована из-за запрета цензуры и расходилась в рукописных списках. Только небольшие фрагменты "проскользнули" в печать: их в 1825 г. включил в номер альманах "Русская Талия". Детище Грибоедова получило высокую оценку А.С. Пушкина.
Грибоедов планировал предпринять путешествие в Европу, однако в мае 1825 г. ему пришлось срочно возвратиться на службу в Тифлис. В январе 1826 г. в связи с делом декабристов его арестовали, держали в крепости, после чего доставили в Петербург: фамилия писателя несколько раз всплывала на допросах, к тому же при обысках находили рукописные копии его комедии. Тем не менее за отсутствием доказательств следствию пришлось освободить Грибоедова, и в сентябре 1826 г. он вернулся к выполнению служебных обязанностей.
В 1828 г. был подписан Туркманчайский мирный договор, соответствовавший интересам России. Он сыграл в биографии литератора определенную роль: Грибоедов принимал участие в его заключении и доставил в Петербург текст соглашения. За заслуги талантливому дипломату была пожалована новая должность - полномочного министра (посла) России в Персии. В своем назначении Александр Сергеевич видел "политическую ссылку", планы на реализацию многочисленных творческих замыслов рушились. С тяжелым сердцем в июне 1828 г. Грибоедов покидает Петербург. словесный литературный трагедия грибоедов
Добираясь до места службы, в течение нескольких месяцев он жил в Тифлисе, где в августе состоялось его венчание с 16-летней Ниной Чавчавадзе. В Персию он уехал уже с молодой супругой.
В стране и за ее пределами существовали силы, которых не устраивало усиливавшееся влияние России, которые культивировали в сознании местного населения неприязнь к ее представителям. 30 января 1829 г. находившееся в Тегеране русское посольство подверглось жестокому нападению озверевшей толпы, и одной из его жертв стал А.С. Грибоедов, которого изуродовали до такой степени, что опознали потом только по характерному шраму на руке. Тело увезли в Тифлис, где последним его пристанищем стал грот при церкви Св. Давида.
По литературной позиции Грибоедов относится к так называемым "младшим архаистам" : его ближайшие литературные союзники -- П.А.Катерин и В.К. Кюхельбекер; впрочем, ценили его и арзамасцы, например, Пушкин и Вяземский, а среди его друзей -- такие разные люди, как П. Я. Чаадаев и Ф. В. Булгарин.
Ещё в годы учёбы в Московском университете (1805) Грибоедов пишет стихотворения (до нас дошли только упоминания), создает пародию на произведение В. А. Озерова "Дмитрий Донской" -- "Дмитрий Дрянской". В 1814 году в "Вестнике Европы" выходят две его корреспонденции: "О кавалерийских резервах" и "Письмо редактору". В 1825 году он публикует комедию "Молодые супруги" -- пародию на французские комедии, составлявшие русский комедийный репертуар в то время. Автор использует очень популярный жанр "светской комедии" -- произведения с небольшим числом персонажей и установкой на остроумность. В русле полемики с Жуковским и Гнедичем о русской балладе Грибоедов пишет статью "О разборе вольного перевода "Леноры"" (1816).
В 1817 году в свет выходит комедия Грибоедова "Студент". По свидетельствам современников, небольшое участие в ней принимал Катенин, но скорее его роль в создании комедии ограничивалась редактурой. Произведение имеет полемический характер, направлено против "младших карамзинистов", пародируя их произведения, тип художника сентиментализма. Основной пункт критики -- отсутствие реализма.
Приёмы пародирования: введение текстов в бытовой контекст, утрированное использование перифрастичности (все понятия в комедии даются описательно, ничего не названо прямо). В центре произведения -- носитель классицистичного сознания (Беневольский). Все знания о жизни почерпнуты им из книг, все события воспринимаются сквозь опыт чтения. Сказав "я это видел, я это знаю", подразумевает "я читал". Герой стремится разыграть книжные истории, жизнь ему кажется неинтересной.
Лишённость реального чувства действительности позже Грибоедов повторит в "Горе от ума" -- это черта Чацкого.
В 1817 году Грибоедов принимает участие в написании "Притворной неверности" совместно с А. А. Жандром. Комедия представляет собой обработку французской комедии Николя Барта. В ней появляется персонаж Рославлев, предшественник Чацкого. Это странный молодой человек, находящийся в конфликте с обществом, произносящий критические монологи. В этом же году выходит комедия "Своя семья, или замужняя невеста". Соавторы: А. А. Шаховской, Грибоедов, Н. И. Хмельницкий.
Написанное до "Горя от ума" ещё очень незрело либо создано в соавторстве с более опытными на тот момент писателями (Катенин, Шаховской, Жандр, Вяземский); задуманное после "Горя от ума" -- либо вовсе не написано (трагедия о князе Владимире Великом), либо не доведено дальше черновых набросков (трагедии о князьях Владимире Мономахе и Фёдоре Рязанском), либо написано, но в силу ряда обстоятельств не известно современной науке. Из поздних опытов Грибоедова наиболее заметны драматические сцены "1812 год", "Грузинская ночь", "Родамист и Зенобия". Особого внимания заслуживают и художественно-документальные сочинения автора (очерки, дневники, эпистолярий).
Хотя мировая известность и пришла к Грибоедову благодаря лишь одной книге, его не следует считать "литературным однодумом", исчерпавшим свои творческие силы в работе над "Горем от ума". Реконструктивный анализ художественных замыслов драматурга позволяет увидеть в нём талант создателя подлинно высокой трагедии, достойной Уильяма Шекспира, а писательская проза свидетельствует о продуктивном развитии Грибоедова как самобытного автора литературных "путешествий".
Орден Льва и Солнца I степени (Персия, 1829 год)
Орден Льва и Солнца II степени (Персия, 1819 год)
В 1810 году получил звание кандидата словесных наук
Илюстрации к "Горе от ума"
