Григорианский календарь кто создал. Юлианский календарь. Отличия григорианского календаря от юлианского

— система счисления больших промежутков времени, основан на периодичности видимых движений небесных тел.

Наиболее распространен солнечный календарь, в основу которого положен солнечный (тропический) год — промежуток времени между двумя последовательными прохождениями центра Солнца через точку весеннего равноденствия.

Тропический год составляет приблизительно 365,2422 средних солнечных суток.

К солнечному календарю относятся юлианский календарь, григорианский календарь и некоторые другие.

Современный календарь называется григорианским (новый стиль), он был введен папой Григорием XIII в 1582 году и заменил юлианский календарь (старый стиль), который применялся с 45 века до нашей эры.

Григорианский календарь является дальнейшим уточнением юлианского календаря.

В юлианском календаре , предложенном Юлием Цезарем, средняя длительность года в интервале четырех лет равнялась 365,25 суток, что на 11 минут 14 секунд длиннее тропического года. С течением времени наступление сезонных явлений по юлианскому календарю приходилось на все более ранние даты. Особенно сильное недовольство вызывало постоянное смещение даты Пасхи, связанной с весенним равноденствием. В 325 году Никейский собор издал декрет о единой дате Пасхи для всей христианской церкви.

© Public Domain

© Public Domain

В последующие столетия было внесено много предложений по усовершенствованию календаря. Предложения неаполитанского астронома и врача Алоизия Лилия (Луиджи Лилио Джиральди) и баварского иезуита Кристофера Клавия были одобрены папой Григорием XIII. Он издал 24 февраля 1582 буллу (послание), вводящую два важных дополнения в юлианский календарь: из календаря 1582 года изымалось 10 суток — после 4 октября сразу следовало 15 октября. Эта мера позволила сохранить 21 марта как дату весеннего равноденствия. Кроме того, три из каждых четырех вековых лет следовало считать обычными и только те, которые делятся на 400, — високосными.

1582 год стал первым годом григорианского календаря, называемого новым стилем.

Григорианский календарь в разных странах был введен в различное время . Первыми в 1582 году на новый стиль перешли Италия, Испания, Португалия, Польша, Франция, Голландия и Люксембург. Затем в 1580-х годах он был введен в Австрии, Швейцарии, Венгрии. В XVIII веке григорианский календарь стал применяться в Германии, Норвегии, Дании, Великобритании, Швеции и Финляндия, в XIX веке — в Японии. В начале XX века григорианский календарь был введен в Китае, Болгарии, Сербии, Румынии, Греции, Турции и Египте.

На Руси вместе с принятием христианства (X век) утвердился юлианский календарь . Поскольку новая религия была заимствована из Византии, счет лет велся по константинопольской эре "от сотворения мира" (за 5508 лет до н. э.). Указом Петра I в 1700 году в России было введено европейское летоисчисление — "от Рождества Христова".

19 декабря 7208 года от сотворения мира, когда был издан реформационный указ, в Европе соответствовало 29 декабря 1699 года от Рождества Христова по григорианскому календарю.

Вместе с тем в России был сохранен юлианский календарь . Григорианский календарь был введен после Октябрьской революции 1917 года — с 14 февраля 1918 года. Русская Православная церковь, сохраняя традиции, живет по юлианскому календарю.

Разница между старым и новым стилями составляет 11 суток для XVIII века, 12 суток для XIX века, 13 суток для XX и XXI веков, 14 суток для XXII века.

Хотя Григорианский календарь вполне согласуется с природными явлениями, он тоже не абсолютно точен. Длина года в григорианском календаре на 26 секунд длиннее тропического года и накапливает ошибку — 0,0003 дня в год, что составляет три дня за 10 тысяч лет. Григорианский календарь также не учитывает замедление вращения Земли, удлиняющее день на 0,6 секунды за 100 лет.

Современная структура григорианского календаря также не вполне соответствует потребностям общественной жизни. Главным среди его недостатков является переменность количества дней и недель в месяцах, кварталах и полугодиях.

Существуют четыре основные проблемы григорианского календаря:

— Теоретически гражданский (календарный) год должен иметь ту же продолжительность, что и астрономический (тропический) год. Однако это невозможно, поскольку тропический год не содержит целого числа суток. Из-за необходимости время от времени добавлять в год дополнительные сутки существует два типа годов — обычный и високосный. Поскольку год может начинаться с любого дня недели, это дает семь типов обычных и семь типов високосных лет — всего 14 типов лет. Для их полного воспроизведения нужно ждать 28 лет.

— Продолжительность месяцев различна: они могут содержать от 28 до 31 дня, и эта неравномерность приводит к определенным трудностям в экономических расчетах и статистике.|

— Ни обычный, ни високосный годы не содержат целого числа недель. Полугодия, кварталы и месяцы также не содержат целого и равного количества недель.

— От недели к неделе, от месяца к месяцу и от года к году изменяется соответствие дат и дней недели, поэтому трудно устанавливать моменты различных событий.

В 1954 и в 1956 годах проекты нового календаря обсуждались на сессиях Экономического и Социального Совета ООН (ЭКОСОС), однако окончательное решение вопроса было отложено.

В России Государственную думу был , предлагающий вернуть в стране с 1 января 2008 года летоисчисление по юлианскому календарю. Депутаты Виктор Алкснис, Сергей Бабурин, Ирина Савельева и Александр Фоменко предложили установить переходный период с 31 декабря 2007 года, когда в течение 13 дней летоисчисление будет осуществляться одновременно по юлианскому и григорианскому календарям. В апреле 2008 года законопроект был отклонен большинством голосов.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Как и в других христианских странах, с конца Х века на Руси употреблялся юлианский календарь, основанный на наблюдениях за видимым движением Солнца по небосводу. Его ввел в Древнем Риме Гай Юлий Цезарь в 46 году до н. э.

Календарь разработал александрийский астроном Созиген на основе календаря Древнего Египта. Когда Русь в Х веке приняла христианство, вместе с ним пришел и юлианский календарь. Однако средняя продолжительность года в юлианском календаре составляет 365 суток и 6 часов (т.е. в году 365 дней, и в каждый четвертый год добавляется дополнительный день). В то время как продолжительность астрономического солнечного года равна 365 суткам 5 часам 48 минутам и 46 секундам. То есть юлианский год был длиннее астрономического на 11 минут 14 секунд и, следовательно, отставал от реальной смены лет.

К 1582 году разница между юлианским календарем и реальной сменой лет составила уже 10 суток.

Это привело к реформе календаря, которая была осуществлена в 1582 году особой комиссией, созданной римским папой Григорием XIII. Разница была ликвидирована, когда после 4 октября 1582 года было предписано считать не 5, а сразу 15 октября. По имени папы новый, реформированный календарь стал называться григорианским.

В этом календаре, в отличие от юлианского, завершающий год века, если он не делится на 400, не является високосным. Таким образом, григорианский календарь имеет в каждое четырехсотлетие на 3 високосных года меньше, чем юлианский. Григорианский календарь сохранил название месяцев юлианского календаря, дополнительный день в високосном году — 29 февраля и начало года — 1 января.

Переход стран мира на григорианский календарь был длительным. Сначала реформа прошла в католических странах (Испании, итальянских государствах, Речи Посполитой, чуть позже во Франции и др.), затем в протестантских (в Пруссии в 1610 году, во всех германских государствах к 1700 году, в Дании в 1700 году, в Великобритании в 1752 году, в Швеции в 1753 году). И лишь в ХIХ—ХХ веках григорианский календарь был принят в некоторых азиатских (в Японии в 1873 году, Китае в 1911 году, Турции в 1925 году) и православных (в Болгарии в 1916 году, в Сербии в 1919 году, в Греции в 1924 году) государствах.

В РСФСР переход на григорианский календарь осуществился по декрету Совнаркома РСФСР «О введении в Российской республике западноевропейского календаря» от 6 февраля 1918 года (26 января по старому стилю).

Календарная проблема в России обсуждалась неоднократно. В 1899 году при Астрономическом обществе работала Комиссия по вопросу о реформе календаря в России, в состав которой входили Дмитрий Менделеев и историк Василий Болотов. Комиссия предлагала модернизировать юлианский календарь.

«Принимая во внимание: 1) что в 1830 году ходатайство Императорской Академии наук о введении в России григорианского календаря было отклонено императором Николаем I и 2) что православными государствами и всем православным населением Востока и Запада отвергались попытки представителей католицизма ввести в России григорианский календарь, Комиссия единогласно постановила отклонить все предложения о введении в России григорианского календаря и, не стесняясь выбором реформы, остановиться на той, которая совмещала бы в себе идею истины и возможной точности, как научной, так и исторической, применительно к христианскому летосчислению в России», — гласило постановление Комиссии по вопросу о реформе календаря в России от 1900 года.

Столь длительное использование в России юлианского календаря было обусловлено позицией православной церкви, которая относилась к григорианскому календарю отрицательно.

После того, как в РСФСР церковь оказалась отделена от государства, привязка гражданского календаря к церковному утратила актуальность.

Разница в календарях создавала неудобства при отношениях с Европой, что и послужило причиной принятия декрета «в целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени».

Вопрос о реформе был поднят осенью 1917 года. Один из рассматриваемых проектов предлагал постепенный переход от юлианского календаря к григорианскому, каждый год отбрасывая по суткам. Но, так как разница между календарями к тому времени составляла 13 дней, переход занял бы 13 лет. Поэтому Ленин поддержал вариант одномоментного перехода на новый стиль. Церковь переходить на новый стиль отказалась.

«Первый день после 31 января сего года считать не 1-м февраля, а 14 февраля, второй день — считать 15-м и т. д.», — гласил первый пункт декрета. В остальных пунктах указывалось, как следует рассчитывать новые сроки исполнения каких-либо обязательств и в какие числа граждане смогут получить зарплату.

Смена дат создала путаницу с празднованием Рождества. До перехода на григорианский календарь в России Рождество отмечалось 25 декабря, теперь же оно переместилось на 7 января. В результате этих изменений, в 1918 году Рождества в России не было вовсе. В 1917 году встречали последнее Рождество, которое пришлось на 25 декабря. А в следующий раз православный праздник отмечался уже 7 января 1919 года.

Всю свою жизнь мы пользуемся календарем. Эта, казалась бы, несложная таблица чисел с днями недели имеет очень древнюю и богатую историю. Известные нам цивилизации уже тогда знали, как разделить год на месяцы и дни. Например, в древнем Египте, основываясь на закономерности движения Луны и Сириуса, был создан календарь. Год составлял примерно 365 дней и делился на двенадцать месяцев, которые, в свою очередь, делились на тридцать дней.

Новатор Юлий Цезарь

Приблизительно в 46 г. до н. э. произошла трансформация летоисчисления. Римский император Юлий Цезарь создал юлианский календарь. Он немного отличался от египетского: дело в том, что за основу, вместо Луны и Сириуса, было взято солнце. Теперь год составлял 365 дней и шесть часов. Началом нового времени считалось первое января, Рождество же стали отмечать 7 января.

В связи с этой реформой сенат решил отблагодарить императора, назвав в честь него один месяц, который известен нам под названием «Июль». После смерти Юлия Цезаря жрецы стали путать месяцы, количество дней - одним словом, старый календарь уже не походил на новый. Каждый третий год считался високосным. С 44 года по 9 до нашей эры было 12 високосных лет, что не являлось правдой.

После того как к власти пришел император Октавиан Август, на протяжении шестнадцати лет високосных лет не существовало, таким образом, все встало на круги своя, и ситуация с летоисчислением исправилась. В честь императора Октавиана был переименован восьмой месяц из Секстилиса в Август.

Когда встал вопрос о назначении празднования дня Пасхи, начались разногласия. Именно этот вопрос решался на Вселенском Соборе. Правила, которые были установлены на этом Соборе, никто не имеет права менять по сей день.

Новатор Григорий XIII

В 1582 году Григорий XIII заменил юлианский календарь григорианским . Перемещение дня весеннего равноденствия было главной причиной изменений. Именно по нему и рассчитывали день Пасхи. На тот момент, когда был введен юлианский календарь, этим днем считалось 21 марта, но приблизительно в XVI веке разница между тропическим и юлианским календарем составила около 10 дней, следовательно, 21 марта сменилось 11.

В 1853 году в Константинополе Собор патриархов подверг критике и осуждению григорианский календарь, по которому католическое Светлое воскресение праздновалось раньше иудейской пасхи, что шло вразрез с установленными правилами Вселенских соборов.

Отличия старого и нового стиля

Итак, чем отличается юлианский календарь от григорианского?

• В отличие от григорианского, юлианский был принят намного раньше, и он на 1 тыс. лет старше.
• На данный момент старый стиль (юлианский) используют для расчета празднования дня Пасхи у православных христиан.
• Летоисчисление, созданное Григорием, намного точнее предыдущего и в будущем не будет подвержено изменениям.
• Високосный год по старому стилю - это каждый четвертый год.
• В григорианском же високосными не являются те года, которые делятся на четыре и оканчиваются на два нуля.
• По новому стилю отмечаются все церковные праздники.

Как мы видим, между юлианским календарем и григорианским разница очевидна не только по расчетам, но и по популярности.

Встает интересный вопрос. По какому календарю мы живем сейчас?

Русская православная церковь использует юлианский, который был принят во время Вселенского Cобора, католики же пользуются григорианским. Отсюда и разница в датах празднования Рождества Христова и Пасхи. Православные христиане справляют Рождество 7 января, следуя решению Вселенского Собора, а католики - 25 декабря.

Эти два летоисчисления получили названия - старый и новый стиль календаря.

Область, где применяют старый стиль, не очень то и велика: Сербская, Грузинская, Иерусалимская Православная Церкви.

Как мы видим, после введения нового стиля жизнь христиан по всему миру изменилась. Многие с радостью приняли изменения и стали жить по нему. Но остались и те христиане, которые верны старому стилю и живут по нему и сейчас, хоть и в очень малых количествах.

Разногласия между православными и католиками будут всегда, и это не связано со старым или новым стилем летоисчисления. Юлианский и григорианский календари - отличие не в вере, а в желании использовать тот или иной календарь .

· Тайский: лунный , солнечный · Тибетский · Трёхсезонный · Тувинский · Туркменский · Французский · Хакасский · Ханаанейский · Хараппский · Чучхе · Шведский · Шумерский · Эфиопский · Юлианский · Яванский · Японский

Григориа́нский календа́рь - система исчисления времени, основанная на циклическом обращении Земли вокруг Солнца ; продолжительность года принята равной 365,2425 суток; содержит 97 високосных лет на 400 лет .

Впервые григорианский календарь был введён папой римским Григорием XIII в католических странах 4 октября 1582 года взамен прежнего юлианского : следующим днём после четверга 4 октября стала пятница 15 октября .

Григорианский календарь используется в большинстве стран мира .

Структура григорианского календаря

В григорианском календаре длительность года принимается равной 365,2425 суток. Длительность невисокосного года - 365 суток, високосного - 366.

$365\{,\}2425\; =\; 365\; +\; 0\{,\}25\; -\; 0\{,\}01\; +\; 0\{,\}0025\; =\; 365\; +\; \backslash frac\{1\}\{4\}\; -\; \backslash frac\{1\}\{100\}\; +\; \backslash frac\{1\}\{400\}.$ Отсюда следует распределение високосных годов:

• год, номер которого кратен 400, - високосный;
• остальные годы, номер которых кратен 100, - невисокосные;
• остальные годы, номер которых кратен 4, - високосные.

Таким образом, 1600 и 2000 годы были високосными, а 1700, 1800 и 1900 годы високосными не были.

Погрешность в одни сутки по сравнению с годом равноденствий в григорианском календаре накопится примерно за 10 000 лет (в юлианском - примерно за 128 лет). Часто встречающаяся оценка, приводящая к величине порядка 3000 лет, получается, если не учитывать, что со временем изменяется количество суток в тропическом году и, кроме того, изменяется соотношение между продолжительностями времён года .

В григорианском календаре годы бывают високосные и невисокосные; год может начинаться с любого из семи дней недели. В совокупности это даёт 2 × 7 = 14 вариантов календаря на год.

Месяцы

Согласно григорианскому календарю, год делится на 12 месяцев, продолжительностью от 28 до 31 дня:

Правило запоминания количества дней в месяце

Существует простое правило запоминания количества дней в месяце - «правило костяшек ».

Если выставить перед собой составленные вместе кулаки так, чтобы видеть тыльные стороны ладоней, то по «костяшкам» (суставам пальцев) на краю ладони и промежуткам между ними можно определить, является какой-либо месяц «длинным» (31 день) или «коротким» (30 дней, кроме февраля). Для этого нужно начать считать месяцы с января, отсчитывая костяшки и промежутки. Январю будет соответствовать первая костяшка (длинный месяц - 31 день), февралю - промежуток между первой и второй костяшками (короткий месяц), марту - костяшка, и т. д. Два следующих подряд длинных месяца - июль и август - попадают как раз на соседствующие костяшки разных рук (промежуток между кулаками не считается).

Существует также мнемоническое правило «Ап-юн-сен-но». Слоги этого слова указывают на названия месяцев, состоящих из 30 дней. Известно, что февраль, в зависимости от конкретного года, содержит 28 или 29 дней. Все же остальные месяцы содержат 31 день. Удобство данного мнемонического правила заключается в отсутствии необходимости «пересчитывания» костяшек рук.

Также для запоминания количества дней в месяцах существует англоязычная школьная поговорка: Thirty days have september, april, june and november . Аналог на немецком языке: Dreißig Tage hat September, April, Juni und November .

Разница юлианского и григорианского календарей

В момент введения григорианского календаря разница между ним и юлианским календарём составляла 10 дней. Однако эта разница постепенно увеличивается из-за разного количества високосных годов - в григорианском календаре завершающий год века, если он не делится на 400, не является високосным (см. Високосный год) - и сегодня составляет 13 дней.

История

Предпосылки перехода на григорианский календарь

Григорианский календарь даёт гораздо более точное приближение к тропическому году . Поводом к принятию нового календаря стало постепенное смещение по отношению к юлианскому календарю дня весеннего равноденствия , по которому определялась дата Пасхи , и рассогласование пасхальных полнолуний с астрономическими. До Григория XIII проект пытались осуществить папы Павел III и Пий IV , но успеха они не достигли. Подготовку реформы по указанию Григория XIII осуществляли астрономы Христофор Клавий и Алоизий Лилий . Результаты их труда были зафиксированы в папской булле, подписанной понтификом на вилле Мондрагоне и названной по первой строке Inter gravissimas («Среди важнейших») .

Переход на григорианский календарь повлёк следующие изменения:

С течением времени юлианский и григорианский календари расходятся всё более, на трое суток каждые 400 лет.

Даты перехода стран на григорианский календарь

Госудстства переходили с юлианского календаря на григорианский в разное время :

История перехода

В 1582 году на григорианский календарь перешли Испания , Италия , Португалия , Речь Посполитая (Великое княжество Литовское и Польша), Франция , Лотарингия .

К концу 1583 года к ним присоединились Голландия , Бельгия , Брабант , Фландрия , Льеж, Аугсбург, Трир, Бавария, Зальцбург, Регенсбург, часть Австрии и Тироль. Не обошлось без курьёзов. Например, в Бельгии и Голландии 1 января 1583 года наступило сразу после 21 декабря 1582 года и всё население осталось в том году без Рождества .

В ряде случаев переход на григорианский календарь сопровождался серьёзными беспорядками. Например, когда польский король Стефан Баторий ввёл в Риге новый календарь в 1584 году , местные купцы подняли мятеж, заявив, что сдвиг на 10 дней срывает их сроки поставок и приводит к значительным убыткам. Мятежники разгромили рижскую церковь и убили несколько муниципальных служащих. Справиться с «календарными беспорядками» удалось только летом 1589 года .

В некоторых странах, перешедших на григорианский календарь, впоследствии возобновлялось юлианское летосчисление в результате их присоединения к другим государствам. В связи с разновременным переходом стран на григорианский календарь могут возникать фактические ошибки восприятия: например, иногда говорится, что Инка Гарсиласо де ла Вега , Мигель де Сервантес и Уильям Шекспир умерли в один день - 23 апреля 1616 года . На самом деле Шекспир умер на 10 дней позже, чем Инка Гарсиласо, так как в католической Испании новый стиль действовал с самого введения его папой, а Великобритания перешла на новый календарь только в 1752 году , и на 11 дней позже чем Сервантес (который умер 22 апреля, но был похоронен 23 апреля).

Введение нового календаря имело также и серьёзные финансовые последствия для сборщиков налогов и податей. В 1753 году - первом полном году по григорианскому календарю, банкиры отказались платить налоги, дожидаясь положенных 11 дней после привычной даты окончания сборов - 25 марта. В результате финансовый год в Великобритании начался лишь 6 апреля. Эта дата сохранилась и до сегодняшних дней, как символ больших перемен, произошедших 250 лет назад .

Необычным был переход на григорианский календарь на Аляске, так как там он сочетался с переносом линии перемены даты . Поэтому после пятницы 5 октября 1867 года по старому стилю следовала ещё одна пятница 18 октября 1867 года по новому стилю.

До сих пор не перешли на григорианский календарь Эфиопия и Таиланд .

В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.

Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…

Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d"etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.

Разные народы, религиозные культы, ученые-астрономы пытались сделать счет неумолимо текущего времени как наиболее точным, так и простым для любого человека. За отправную точку бралось движение Солнца, Луны, Земли, расположение звезд. Разработанных и применяемых до сих пор календарей – десятки. Для христианского мира значимых, используемых веками календарей было всего два – юлианский и григорианский. Последний и сейчас является основой летоисчисления, считающийся наиболее точным, не подверженным накоплению ошибок. Переход на григорианский календарь в России произошел в 1918 году. С чем это было связано, расскажет эта статья.

От Цезаря до наших дней

Именно по имени этой многогранной личности был назван юлианский календарь. Датой его появления считается 1 января 45 года. до н. э. на основании указа императора. Забавно, что точка отсчета мало имеет общего с астрономией – это день вступления консулов Рима в должность. Этот календарь, тем не менее, родился не на пустом месте:

• Основой для него послужил календарь древнего Египта, существовавший уже столетия, в котором было ровно 365 дней, смены времен года.
• Вторым источником для составления юлианского календаря послужил существовавший римский, где было деление на месяцы.

Получился довольно сбалансированный, продуманный способ наглядного течения времени. В нем гармонично сочетались простота применения, четкие периоды с астрономической соотнесенностью между Солнцем, Луной и звездами, известными давно и влияющими на движение Земли.

Появлением григорианского календаря, полностью привязанного к солнечному или тропическому году, благодарное человечество обязано папе римскому Григорию XIII, указавшему перейти на новое время 4 октября 1582 года всем католическим странам. Надо сказать, что даже в Европе этот процесс шел ни шатко, ни валко. Так, Пруссия перешла на него в 1610 году, Дания, Норвегия, Исландия – в 1700 году, Великобритания со всеми заокеанскими колониями - лишь в 1752 году.

Когда в России перешли на григорианский календарь

Жаждущие всего нового после того, как все разрушили, пламенные большевики с удовольствием дали команду переходить на новый прогрессивный календарь. Переход на него в России произошел 31 января (14 февраля) 1918 года. Основания для этого события у советского правительства были вполне революционные:

• Практически все страны Европы уже давно перешли на этот способ летоисчисления, и только реакционное царское правительство зажимало инициативу весьма склонных к астрономии, прочим точным наукам крестьян и рабочих.
• Против такого насильственного вмешательства, нарушающего последовательность библейских событий, была Русская православная церковь. А разве могут «продавцы дурмана для народа» быть умнее вооруженного самыми передовыми идеями пролетариата.

Притом, что различия между двумя календарями назвать принципиально разными нельзя. По большому счету, григорианский календарь – это модифицированная версия юлианского. Изменения, в основном, направлены на устранение, меньшее накопление временных ошибок. Но в результате даты давно произошедших исторических событий, рождения известных личностей имеют двойное, сбивающее с толку исчисление.

Например, Октябрьская революция в России случилась 25 октября 1917 года – по юлианскому календарю или по, так называемому, старому стилю, что является историческим фактом или 7 ноября того же года по-новому – григорианскому. Такое чувство, что большевики проводили Октябрьский мятеж дважды – второй раз «на бис».

РПЦ, которую большевики так и не смогли ни расстрелами священнослужителей, ни организованным грабежом художественных ценностей заставить признать новый календарь, не отступила от библейских канонов, подсчитывая ход времени, наступление церковных праздников по юлианскому календарю.

Поэтому переход на григорианский календарь в России – это не столько научное, организационное событие, сколько политическое, затронувшее в свое время судьбы многих людей, а его отголоски слышны и поныне. Впрочем, на фоне веселой игры в «переведи время на час вперед / назад», все еще окончательно не закончившейся, судя по инициативам самых активных депутатов, это уже просто историческое событие.