Почему было решено отменить местничество? Когда появилось местничество и что это такое
До отмены местничеств существовали правила, когда каждый дворянин при вступлении на административную, военную или придворную службу получал чин в согласии с местом, какое занимали в государственном аппарате его предки, минуя низшие должности. В такой системе служебной иерархии положение человека зависело не от личных заслуг, а от происхождения. Название местничества произошло от давнего обычая занимать место на пиру в соответствии со знатностью. При Иоанне Грозном был составлен "Государев родословец", в котором была перечислена высшая знать, и "Государев разряд" – списки назначений на высшие должности, начиная со времен Иоанна III. На основе "Родословца" и "Разряда" производились все новые назначения, причем местнические правила были очень сложны при наличии других близких родственников (кто знатнее?) и тем более, когда заходил спор двух разных родовитых семей. В этом случае рассматривались все исторические прецеденты, записи о назначениях, семейные воспоминания о том, кто и на каком месте сидел при таком-то Великом князе или Царе. Нередко назначаемый на должность бил челом Государю о том, что ему негоже служить ниже такого-то боярина, ибо такая "потеря чести" могла создать прецедент и для понижения статуса у потомства.
Местнические споры были особенно опасны во время военных действий, когда назначения воевод затягивались из-за подобных споров и это мешало боеспособности войска. По этой причине уже с XVI века во время военных походов Царь особым указом повелевал всем "быть без мест".
К тому же система местничества мешала и накоплению должного опыта работы управленцами, и обновлению административного слоя свежими способными кадрами, и борьбе с шляхетскими нравами родовитого боярства. Назревшее решение Собора сжечь разрядные книги с перечнями должностей положило всему этому конец. Их сожжение сопровождалось словами: "Да погибнет во огни оное богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не воспомянется вовеки! " Взамен разрядных было приказано завести Родословную книгу, в которую вписывали всех родовитых и знатных людей, но уже без указания их места в Думе.
С отменой местничества стало падать и значение аристократического элемента власти – Боярской думы (хотя она прекратила свою деятельность лишь при Петре I). В известной мере это можно назвать "демократизацией" административного слоя, поскольку каждый способный дворянин мог теперь безпрепятственно подняться по служебной лестнице выше своих предков. Эта реформа также предварила введение в России чинов (осуществленное петровской "Табелью о рангах") и предполагала разделение военной и гражданской властей, хотя осуществить всё это в должной мере не успели из-за смерти Царя Феодора в 21-летнем возрасте.
12.01.1682 (25.01). – Царь Феодор Алексеевич отменил местничество – систему получения государственных постов по степени родовитости
(1661–1682) в своей недолгой жизни царствовал всего шесть лет. Однако в его правление в России было проведено немало реформ (см. в его биографической статье), которые можно считать упразднением вековых традиций Московской Руси, отстававших от потребностей социально-экономического развития. Важнейшей из этих реформ была отмена местничества решением Земского Собора 1682 г. Собор был созван "для устроения и управления ратного дела", но провел и реформу административного управления, отменив систему местничества.
До тех пор существовали правила, когда каждый дворянин при вступлении на административную, военную или придворную службу получал чин в согласии с местом, какое занимали в государственном аппарате его предки, минуя низшие должности. В такой системе служебной иерархии положение человека зависело не от личных заслуг, а от происхождения. Название местничества произошло от давнего обычая занимать место на пиру в соответствии со знатностью. При был составлен "Государев родословец", в котором была перечислена высшая знать, и "Государев разряд" – списки назначений на высшие должности, начиная со времен . На основе "Родословца" и "Разряда" производились все новые назначения, причем местнические правила были очень сложны при наличии других близких родственников (кто знатнее?) и тем более, когда заходил спор двух разных родовитых семей. В этом случае рассматривались все исторические прецеденты, записи о назначениях, семейные воспоминания о том, кто и на каком месте сидел при таком-то Великом князе или Царе. Нередко назначаемый на должность бил челом Государю о том, что ему негоже служить ниже такого-то боярина, ибо такая "потеря чести" могла создать прецедент и для понижения статуса у потомства.
Местнические споры были особенно опасны во время военных действий, когда назначения воевод затягивались из-за подобных споров и это мешало боеспособности войска. По этой причине уже с XVI века во время военных походов Царь особым указом повелевал всем "быть без мест".
К тому же система местничества мешала и накоплению должного опыта работы управленцами, и обновлению административного слоя свежими способными кадрами, и борьбе с шляхетскими нравами родовитого боярства. Назревшее решение Собора сжечь разрядные книги с перечнями должностей положило всему этому конец. Их сожжение сопровождалось словами: "Да погибнет во огни оное богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не воспомянется вовеки!" Взамен разрядных было приказано завести Родословную книгу, в которую вписывали всех родовитых и знатных людей, но уже без указания их места в Думе.
С отменой местничества стало падать и значение аристократического элемента власти – Боярской думы (хотя она прекратила свою деятельность лишь при ). В известной мере это можно назвать "демократизацией" административного слоя, поскольку каждый способный дворянин мог теперь безпрепятственно подняться по служебной лестнице выше своих предков. Эта реформа также предварила введение в России чинов (осуществленное петровской ) и предполагала разделение военной и гражданской властей, хотя осуществить всё это в должной мере не успели из-за смерти Царя Феодора в 21-летнем возрасте.
Царь не мог самочинно распоряжаться такой обширной страной, какой была Россия, управлять громадным населением без политической поддержки сословных групп общества. Концентрация власти в руках самодержца вызывала изменения структуры господствующего слоя феодалов, на который опиралось самодержавие. Верхушку феодалов составляла боярская аристократия, пополнявшая придворные чины. Под словом «чин» в то время понималось еще не служебное положение, а принадлежность к определенной группе населения. Высшими были также думные чины, затем следовали чины московские, за ними - чины городовые. Все они входили в разряд служилых людей «по отечеству» в отличие от служилых людей «по прибору» (стрельцов, пушкарей, солдат и др.) Служилые люди по отечеству, или дворяне, начинали складываться в замкнутую группу с особыми привилегиями, которые передавались по наследству. С середины XVII в. эта своеобразная корпоративность была усилена тем, что был отменен переход приборных служилых людей в ряды дворян.
Для уничтожения возможности феодальных дрязг большое значение имела отмена местничества. Являясь одной из очень патриархальных форм феодальной привилегии, местничество пагубно отражалось на боеспособности армии. Бывали случаи, когда перед боем воеводы вместо решительных действий против неприятеля вступали в ссоры о том, кто из них выше «по месту». Для ликвидации различий между отдельными прослойками феодального сословия местничество было отменено. По словам указа об отмене местничества, в прошлые годы «во многих из государских ратных и в посольских, во всяких делах чинился от тех случаев пакости и нестроение и разрушение и неприятелем радование, а между ими - богу противное дело - нелюбовь и великие, продолжительные вражды». Отмена местничества (1682 г.) благоприятно повлияла на армию, усилила ее единоначалие, увеличила значение дворянства в государственном аппарате, так как местничество препятствовало выдвижению способных дворян на видные военные и административные посты.
Крепостнические порядки всей своей тяжестью ложились на население, в основном на крестьян и на посадских людей.
Крестьянам приходилось особенно тяжело не только в хозяйственном, но и в правовом отношении. Крепостники при каждом удобном случае применяли физическое наказание. Помещичьи приказчики били крестьян плетьми, заковывали в кандалы за любую провинность. Борьба крестьян проявлялась в стихийных бунтах, в которых нередко происходили убийства помещиков, но в большинстве случаев крестьяне совершали массовые побеги. Крестьянский люд покидал насиженные места, был вынужден скрываться в отдаленные и малозаселенные области в Поволжье и на юге России, особенно на Дону.
В городе также существенный порядок часто нарушался из-за имущественных и социальных различий населения. Посадских людей правительство делило по зажиточности на «добрых» (или «лучших»), «середних» и «молодших». Большинство посадских людей, естественно, принадлежало к низшему сословию. К лучшим людям относились единицы. Им принадлежало наибольшее количество торговых лавок и промысловых заведений (салотопни, воскобойни, винокурни и пр.). Лучшие люди занимались ростовщичеством, часто опутывали долговыми обязательствами молодших людей и нередко их разоряли.
В правовом отношении острые противоречия между лучшими и молодшими посадскими людьми неизменно проявлялись при выборах земских старост. Староста ведал раскладкой податей и повинностей в посадской общине, и мог по своему усмотрению нагружать тех или иных членов общины податями. Молодшие люди пытались провести в земские старосты своих кандидатов, но встречали организованный отпор со стороны городских богатеев, обвинявших их в мятеже против царского правительства. Молодшие посадские люди, «чаюшие истины» и «от всех злых избавления и от властительских всяких насильств», жгуче ненавидели городских «мироедов». Социальная напряженность из-за имущественного и правового неравенства выливалась в бунтах, мятежах и волнениях. Участие во всех восстаниях XVII в. принимали именно обездоленные городские низы, чьи жизненные интересы жестоко ущемлялись в обыденной жизни.
Феодально-крепостническое государство решительно подавляло всякую попытку протеста со стороны населения. Широко процветало доносительство. Доносчики сообщали воеводам и в приказы о «непригожих речах на государя». Те, кто признавал свою вину (часто под пыткой), подвергались наказанию кнутом на площади и ссылке в дальние города. Нередко применялась смертная казнь. Выдержавшие трехразовую пытку выходили на свободу искалеченными. Одно из чудовищных проявлений абсолютистской деспотии «извет» (донос) по политическим делам был узаконен в России в XVII столетии.
Чиновная реформа задумывалась в более широком идейном контексте, представление о котором ярко обрисовал Сильвестр Медведев. Согласно его «Созерацанию» 24 ноября 1681 г. Федор Алексеевич изволил «вчинать» рассмотрение дела о чинах своего царского совета, «как бывает председение в синклите его и в воинских делах, когда… посылают в полки с ратными людьми или в правление по их царского величества царственным градам» . Проблема была в сочетании благородства рода, заслуженного чина, близости к великому государю, но Медведев выделяет обличение вражды и непорядков, возникающих из-за местничества.
Именно об отмене местничества Медведев жаждал рассказать, подчеркнув роль В.В. Голицына (правившего во время написания «Созерцания») и в особенности продемонстрировав на этом примере идеи правильной организации государства. Государь должен был отменить местничество, потому что им умножается зло и вражда среди начальников и приносятся бедствия подчиненным. «Если вручат кому-то правление в стране и в полках, хотя и не великого рода, а честью их государской пожалован и в таком деле искусен» ни такому начальнику, ни с ним не следует «считаться местами» - это гордыня, Господь велит «не возноситься и над малым человеком».
В конце концов, все люди, по учению апостола Павла, составляют единое тело, не являясь одинаковыми его органами. Голова,- орган, безусловно, более важный, чем нога, рука или палец, - не может отрицать полезности других частей тела, коли они не голова. «Людям, как единому телу, органам же разным, в вере единой, в государстве едином подобает всем звание свое хранить, в нем же кто пребывает. Если боярин, да о государстве во всяких вещах... к мирному и прибыльному государства всего добротворению беспокоиться должен. Воевода в воинстве, как достойно, да промышляет и управляет, воин также службы своей надлежащей не оставляет. Подданный, в земледельстве труждаясь, должный оброк господину своему да воздает. Все же есть люди Божьи и ни один благородный без единого мнимого меньшим жить не может». Так, по мнению Сильвестра Медведева, считал царь Федор Алексеевич.
Вся аристократия с удовольствием подписалась бы под этими словами, если бы не следующий сомнительный тезис: «Чести же и правление более всего даваемы бывают по разуму, и по заслугам во всяких государственных делах бывшим, и людям знающим и потребным». Если это правило относится к существующему положению - значит незачем возвышать еще и неблагородных. Если же продвигаться должны прежде всего самые способные, какое значение имеет природное благородство? В этой связи Федор Алексеевич, согласно «Созерцанию», произнес 12 января 1682 г. перед собранием духовенства и Думы смелую речь: «чтобы тому местничеству впредь между великородных людей не быть, и кому по их государеву указу велят где, хоть из меньшего чина, за его службу или за разум пожалованным быть честью равной боярству - и с ним о том никому не считаться... ибо в жизни сей кого Господь Бог почтит, благословит и одарит разумом – того и люди должны почитать и Богу в том не прекословить».
Далее царь по обыкновению обратился к иностранному опыту, будто бы «на всей вселенной у всяких народов, особенно же... у мудрых людей, всякое правительство и чести даваемы бывают от самодержцев достойным людям. Если кто и благороден, но за скудость ума, или какой неправду и неблагочестивым житием и своевольным... губит благородство свое и почитается от всех во злородстве, таким… никакого правительства вручать не подобает» во избежание казни Божией на все государство. Однако это не искореняло понятия благородства - напротив, повелевая уничтожить местнические книги, Федор Алексеевич объявлял, что отменяет обычай «низить» по благородству тех, кто служил в подчинении малородного, и относить прегрешение одного члена фамилии к «бесчестью» всего рода. Отмена родового принципа в службе не касалась традиционных привилегий: они не упоминались, но на практике закреплялись.
В Соборном деянии об отмене местничества история излагается значительно прозаичнее. Как уже упоминалось, князю В.В. Голицыну с товарищами 24 ноября 1681 г. было поручено «ведать ратные дела» для приведения российской армии в соответствие с современными требованиями. Речь сразу же зашла о Государеве дворе, лишь частично затронутом военно-окружной реформой (за счет службы части новых московских дворян в полках), но так и не вписавшемся в систему «регулярства». Да и как вписаться, если приглашенным на обсуждение генералам и полковникам - лучшим специалистам в военном деле на Руси - государь должен был дать придворное звание стольников, чтобы Государев двор признал, «коего они чина и звания»? Даже при удостоверении соборного акта об отмене местничества знаменитый думный генерал В.А. Змеев поставил подпись среди думных дворян (без генеральского звания), командиры гвардейских дивизий генералы А.А. Шепелев и М.О. Кровков, рейтарские и пехотные полковники подписывались в самом конце списка стольников - перед стряпчими!
Замысел же усовершенствования системы чинов был на этот раз гениально прост: заставить представителей всех родов Государева двора служить «полковую службу по-прежнему», но с общеармейскими званиями. Известно, что знатнейшая молодежь начинала службу в московских дворянских сотнях с чина не выше стольника. Посему В.В. Голицын, «выборным людям сказав его великого государя указ», сразу потребовал, «чтобы они, выборные люди, объявили, в каком ратном устроении пристойнее быть стольникам, и стряпчим, и дворянам, и жильцам».
Выборные, в число которых недаром включены были регулярные командиры и представители городового дворянства, приговорили младшим чинам Государева двора служить не в сотнях, а в ротах. «Для лучшего устроения и крепкого против неприятелей стояния быть у них ротмистрам и поручикам... изо всех родов и чинов с головы беспременно, и между собой без мест и без подбора». Хотя дворяне должны были служить по-прежнему со своими рекрутами (с 25 дворов по человеку; обычно это были профессиональные военные холопы), они объединялись в роты (по 60 человек) и полки (по 6 рот) во главе со старшим ротмистром.
Дело было не в том, чтобы сделать из аристократической молодежи реальную военную силу (после Конотопской катастрофы при Алексее Михайловиче, когда в одном сражении полегли юноши почти из всех знатных родов, никто не решился бы рисковать цветом московского дворянства), а чтобы ликвидировать последний пережиток старой военной системы, мешавшей развитию не только новой армии, но и всего государственного аппарата. Никто в принципе не был против этого, но дворяне опасались лично проиграть.
Бояре доложили решение выборных царю, тот одобрил совет и предложил им всем вместе составить примерный список поручиков и ротмистров. Выборные озаботились, чтобы им был предоставлен полный список младших чинов двора, чтоб «написать на пример с головы к ротам ротмистров и поручиков». По поводу готовых списков очень беспокоились, били челом государю и боярам, что-де Трубецких, Одоевских, Куракиных, Репниных, Шейных, Троекуровых, Лобановых-Ростовских «и иных родов в те чины никого ныне не написано из-за того, что за малолетством в чины они не приказаны, и опасно им (остальному дворянству) того, чтобы впредь от тех вышеписанных и от иных родов, которые ныне в ротмистрах и в поручиках не написаны, не было им и родам их в том укоризны и попрека».
В связи с тем, что представители самых захудалых московских родов не желали попасть в командные чины, в которых не служат аристократы, выборные просили: во-первых, чтобы государь указал впредь записывать в ротмистры и поручики юношей всех родов Двора, ныне в списках не оказавшихся, «как они в службу поспеют и в чины приказаны будут»; во-вторых, указал бы великий государь представителям московского дворянства во всех службах быть «между собой без мест, где кому великий государь укажет, и никому ни с кем впредь разрядом и местами не считаться, и разрядные случаи и места отставить и искоренить».
Получив это противоречивое челобитье выборных, Федор Алексеевич выразил желание «в благочестивом своем царстве сугубого добра, лучшего и пристойного в ратях устроения и мирного всему христианскому множеству пребывания и жительства». Для реализации сего достойного стремления он собрал 12 января 1682 г. патриарха с духовенством и наличный состав Думы, объявил им челобитье выборных и поддержал его весьма красноречивой речью. Федор Алексеевич изысканно выражался в том смысле, что местничество есть покушение на христианские ценности, оно разрушает любовь, плодит злобу и вражду и вообще «всеяно» в победоносное христианство дьяволом, видевшим неизменное одоление нашего «славного ратоборства», «а неприятелям христианским озлобление и искоренение».
Бог вкладывал желание искоренить местничество в государева деда Михаила Федоровича и отца Алексея Михайловича, многократно объявлявших службу «без мест». В этих случаях россияне неизменно имели успехи в войнах, дипломатии и внутреннем управлении, но, поскольку «совершенно то не успокоено по причине бывших тогда многих ратных дел», из-за местнических споров случались тяжелые поражения. Сам Федор Алексеевич сообщил, что он «последуя предков наших государских благому намерению, всегда... попечение о том имел, как бы то... пагубное дело совершенно искоренить».
Действительно, все дворцовые мероприятия его правления, начиная с венчания на царство, военные назначения и даже объявления о крестных ходах, сопровождались указанием на их проведение «без мест», а то и угрозами желающим поместничать . Участников крестных ходов он даже указал не записывать в разрядных книгах, чтобы «чинам от того между собой ссор и нелюбия не было». Нынешнее мероприятие было направлено против самой психологии местничества, сидевшей крепко и проявлявшейся в самых непредвиденных случаях.
Патриарх Иоаким, безусловно, был заранее подготовлен к такому повороту событий, поскольку произнес стройную речь от имени духовенства (а говорил всегда по бумажке - речи ведущему «мудроборцу» обычно писал знаменитый поэт и просветитель Карион Истомин). За задуманное государем «умножение любви» патриарх не находил «достойной похвалы»: духовенство могло лишь «едиными устами и единым сердцем» молить Бога о приведении столь благого намерения к исполнению. Затем государь обратился к боярам, у которых тоже был подготовлен красивый литературный ответ (придворные литераторы явно входили в моду) .
При общем согласии Федор Алексеевич приказал боярину князю М.Ю. Долгорукову с думным дьяком В.Г. Семеновым принести все имеющиеся разрядные местнические книги и предложил духовенству тут же их уничтожить, объявив, что отныне все будут служить без мест, старыми службами считаться не должны под страхом наказания, «а которых родов ныне за малолетством в ротмистрах и в поручиках не написано - и из тех родов впредь писать так же в ротмистры и в поручики». Духовенство торжественно сожгло разрядные книги в сенях Передней палаты, патриарх произнес увещевание нарушителям нового постановления с угрозой «тяжкого церковного запрещения и государева гнева». «Бояре же и окольничие и думные люди все единогласно отвечали: Да будет так!» В свою очередь Федор Алексеевич изволил Думу «милостиво похвалить» и перешел от декоративной части к существенному: объявил о кодификации всех дворянских родов в родословных книгах по степеням знатности.
События и мнения
Согласно царской речи, древняя родословная книга должна была быть пополнена именами всех не вошедших в нее родственников записанных там фамилий. Не попавшие в старое родословие княжеские и иные честные роды, служившие до сей поры в боярах, окольничих и думных людях, вместе со «старыми родами», не достигшими этих чинов, но бывшими «в посольствах, и в полках, и в городах в воеводах, и в иных знатных посылках, и у его великаго государя в близости», велено было «с явными свидетельствами написать в особую книгу». В третью книгу вносились выдвинувшиеся при Романовых роды, служившие в полковых воеводах, посланниках «и иных честных чинах» и занесенные в «десятни» (списки дворян по городам) по первой статье. В четвертую книгу - городовые дворянские роды средней и меньшей статей десятен. В пятую - попавшие в московские чины из нижних (недворянских) чинов за службы отцов и свои личные; по чину они получались выше, а по знатности - ниже городового дворянства. Таким образом Федор Алексеевич надеялся преодолеть междворянскую «нелюбовь» и созданием Палаты родословных дел внес действительно крупный вклад в сплочение дворянского сословия.В то же время, хотя «соборное деяние» об отмене местничества было торжественно подписано «самодержавною государевою рукою», архиереями и придворными, а решение объявлено энергичным указом от 12 января 1682 г. , cовременники, заносившие в свои записки самые любопытные случаи, не сочли интересным это шумное мероприятие. Не только городские, но и дворянские летописцы проигнорировали отмену местничества, вспомнив о сем случае только в XVIII в. Даже в официальной эпитафии Федору Алексеевичу на стене Архангельского собора это мероприятие упомянуто где-то после строительства богаделен, но до обновления зданий Кремля и Китай-города. Последнее, как и отмена местничества, было в первой трети XVIII в. воспринято преувеличенно. В.Н. Татищев, например, уделив тому и другому одинаковое внимание, отнесся к массовому каменному строительству при Федоре даже с большим почтением, чем к отмене местничества, которое, по его мнению, реально искоренил только Петр I.
«В Москве, - писал дедушка русской ученой историографии о царе Федоре, - хотелось ему прилежно каменное строение умножить. И для того приказал объявить, чтобы припасы брали из казны, а деньги за них платили в десять лет, по которому (указу) многие брали и строились. При нем над кирпичными мастерами был для особливого надзора Каменный приказ учрежден и положена была мера и образцы, как (кирпич) выжигать. Не меньше надзирали и за мятьем глины, но дабы кто от своей работы не отперся - велено на десятом кирпиче каждому мастеру или обжигальщику свой знак класть. Камень белый также положен был только трех размеров, мельче которых продавать и возить было запрещено, только если бы кто специально по потребности мельче привезти заказал. Для чего учрежден был особый Каменный приказ, и для производства того камня дано было довольное число денег, на которые бы, изготовя довольно припасов, по вышеписанному для строительства в долг раздавать. Но как в прочем, так и сем добром порядке за недостатком верности и лакомством временщиков припасы в долг разобрали, а денег ни с кого не собрали, ибо многим по заступничеству их государь деньги пожаловал и взыскивать не велел. И так то (строительство) вскоре разорилось» .
Историк XVIII в. допускает в рассказе две существенные ошибки. Размах каменного строительства в столице при царе Федоре поразил его настолько, что заставил приписать этому государю создание давно существовавшего приказа Каменных дел, который лишь расширил свои полномочия на все капитальное строительство (так же, как Посольский приказ - на все посольские дела, Разбойный - на все разбойные, ср. № 805, 894). Он не разорился, а прекрасно существовал и далее , а потери казны на массовой каменной застройке Москвы окупались: Федор Алексеевич видел доход от этого дела не в рублях, а в появлении защищенных от пожаров новых улиц и красивых зданий столицы (№ 892).
Примерно такое же отношение к действительности имели век от века все более многочисленные и многословные рассуждения об отмене местничества . Историки, анализировавшие борьбу различных группировок вокруг реформы, не заметили подчеркнутых во всех соборных речах уверений в стремлении к «общему добру», «общему государственному добру», к «государственных дел устроению для общей высоких и меньших чинов всего своего царства пользы». Но почему же современники не заметили самого мероприятия, из-за коего потомки пролили столько чернил? Соборный акт отменял устаревший обычай, затруднявший службу одним, угрожавший благополучию других и мешавший осуществлению государственной власти силами дворянства. Поэтому о местничестве, хотя его рецидивы еще случались , никто и не вздохнул, зато многие дворяне и даже не дворяне обратили внимание на иное мероприятие Федора Алексеевича: учреждение Палаты родословных дел, энергично занимавшейся кодификацией дворянского родословия при царевне Софье и В.В. Голицыне (она и историкам дала огромные запасы источников) .
Между 5 и 15 февраля 1682 г. в новом «разряде без мест» было записано царское повеление приступить к созданию шести родословных книг: «1) родословным людям; 2) выежжим; 3) московским знатным родам; 4) дворянским; 5) гостиным и дьячим; 6) всяким низким чинам». «Гербальной» было поручено ведать боярину князю В.Д. Долгорукову (тогда как работать над расширением Уложенья должен был стольник князь И.А. Большой-Голицын, а далее следовала комиссия стольника князя А.И. Хованского с его «двойниками») . В кровавых волнах Московского восстания 1682 г. и годах последующей грызни за власть «в верхах» потонули многие благие начинания Федора Алексеевича, но Палата родословных дел, как необходимейшее всему дворянскому сословию начинание, не сгинула. Гораздо дольше пришлось дворянству ждать Табели о рангах: это значительно более конфликтное мероприятие не могло пройти без волевого нажима государя, способного снять частные противоречия лиц и групп. Но за Федором Алексеевичем историки не признавали такого качества, как самостоятельная и тем паче плодотворная воля, поэтому изучение незавершенной чиновной реформы превратилось в фарс.
Резкое суждение В.О. Ключевского о «боярской попытке» 1681 г. разделить страну на «вечно» отписанные аристократам наместничества, в духе Речи Посполитой , было основано на недоразумении: на одну доску с опубликованным М.А. Оболенским проектом «степеней» военных, гражданских и придворных чинов историк поставил маленькую публицистическую заметку из составленного в 1700 г. церковно-полемического сборника «Икона» .
Было совершенно очевидно, что русское правительство, старательно поддерживавшее шляхетскую республику и еще в 1675 г. договорившееся с Империей о сохранении в Речи Посполитой «аристократической децентрализации государства» (как надежной гарантии против усиления Польши), никогда не пошло бы на заведение у себя «феодализма польского пошиба». Но Ключевского не останавливали такие соображения, и заметку из «Иконы» он принял, во-первых, за исходный и основной вариант проекта чиновной реформы, а во-вторых, поверил сообщению той же заметки, что именно патриарх Иоаким остановил грядущее разделение Российского государства на уделы, а значит - предотвратил «несказанные беды, войны, и нестроения, и погубление людем».
Довольно скоро В.К. Никольский выяснил, что проект реформы светских чинов планировался в сочетании с епархиальной реформой не «великородными» боярами, а сторонниками преобразований из близкого окружения царя Федора (В.В. Голицын, И.М. Языков, Лихачевы) и вкупе с ней был отклонен усилиями патриарха. В благодарность за тщательно проделанную предшественником работу М.Я. Волков заявил, что оценки Никольского «не всегда обоснованы, а иногда противоречивы». С помощью многочисленных передержек и домыслов Волкову удалось сделать вывод, что «при составлении проекта авторы субъективно руководствовались двумя целями. Они хотели подчеркнуть "христианскую непреоборимую силу" Российского царства и царской власти, уподобив царя 6oiy. Если Иисус Христос имел 12 апостолов, то царю полагалось иметь 12 наместников...».
В «Иконе», если даже признать ее ценным источником, упомянуты задуманные наместничества в Новгороде, Казани, Астрахани, Сибири и иных неназванных городах. Цифра 12 взята М.Я. Волковым «с потолка» и использована благодаря незнанию реалий царствования Федора Алексеевича. Например, 8 июня 1680 г. государь очень рассердился, узнав, что придворные в челобитных уподобляют его Богу. Он объявил особый указ не писать, «чтоб он, великий государь, пожаловал, умилосердился, как Бог; и то слово в челобитных писать непристойно... а если кто впредь дерзнет так писать - и тем за то от него... быть в великой опале!». В том же указе царь сердито заметил, что являться к нему из домов, где есть заразные болезни - «бесстрашная дерзость... и неостерегательство его государева здоровья». Лучше бы, заметил государь, поздравляли с праздником и здоровья желали, а не Богу уподобляли!
Но выдуманная цифра 12 неумолимо влекла М.Я. Волкова, и он продолжал: «Вторая, более прозаическая их (соcтавителей.- Авт.) цель состояла в том, чтобы удалить из Москвы на постоянную службу еще 12 бояр»: их оставалось бы мало, причем «большая часть оставшихся в столице бояр… состояла бы... из сановников, не заинтересованных в функционировании Боярской думы». Предполагаемое удушение Думы было бы «прогрессивным», из 12 наместничеств могло бы выйти что-то вроде «губерний начала XVIII в.», но сопротивление «боярской знати, патриарха и церковных властей» не позволило сбыться сим мечтам. «Сопротивление» описано М.Я. Волковым по тексту «Созерцания» Сильвестра Медведева, где обсуждаются общие причины «смут» и «мятежей» в государствах (а реформы Федора Алексеевича, которым сопротивлялся Иоаким, одобряются), но такая подмена ничего уже не добавляет к общему стилю «исследования».
Нет смысла повторять, что Федор Алексеевич настойчиво и последовательно расширял Боярскую думу, придавая ей статус постоянно действующего высшего государственного учреждения: не замечать очевидного советские историки привыкли. Гораздо интереснее разобраться в представлении Федора Алексеевича о месте царской власти и ее отношении к Церкви, тем более что эти вопросы были взаимосвязаны с самого венчания государя на царство до церковной реформы, в ходе которой он скончался.
---
Подробнее про историю местничества читайте у нас на сайте.
Результатом деятельности комиссии кн. Голицына, созванной для подготовки военных реформ, явилась отмена местничества. В мою задачу не входит рассмотрение общей истории местничества, в литературе написано об этом достаточно 1412 . Я лишь коснусь того собора, который положил конец местничеству.
Акт 12 января 1682 г. об уничтожении местничества носит название «Соборное деяние» 1413 . Состав его сложный, но отдельные части выделяются в нем довольно свободно. Таких частей можно насчитать шесть:
1) указ царя Федора боярину кн. В. В. Голицыну «с товарищи» 24 ноября 1681 г. вместе с «выборными людьми» «ведать ратныя дела»;
2) совещания бояр с «выборными людьми» о «ратном устроении»; доклады бояр царю о ходе переговоров; новые царские указы по этому поводу;
3) челобитье (словесное) «выборных» (доведенное Голицыным до сведения царя) о том, чтобы «всем чинам быти на Москве в приказех и в полкех у ратных и у посольских и у всяких дел и в городех меж себя без мест...»;
4) указ царя о «совете» у себя в «палатах» с духовными властями, боярами, окольничими и думными людьми;
5) «совет» в «палатах» у царя; обсуждение челобитья «выборных», «объявленного» Голицыным; речи царя, патриарха Иоакима, бояр, окольничих, думных людей с осуждением местничества и «общий согласный совет» о его «искоренении»;
6) указ царя о предании огню разрядных книг; процедура их сожжения; «повеление» о составлении в Разрядном приказе Родословной книги; санкции против нарушителей соборного постановления; «объявление» с Постельного крыльца «Соборного деяния» людям «всех чинов» 1414 .
Под актом - подписи царя, патриарха, церковных властей, членов царского «синклита» («царской палаты»), «выборных» людей. Подписи распределяются следующим образом: одна принадлежит царю Федору, другая - патриарху Иоакиму, 6 - митрополитам, 2 - архиепископам, 3 - архимандритам, 41 - боярам, 28 - окольничим, 19 - думным дворянам, 10 - думным дьякам, 23 - комнатным стольникам, 39 - «выборным» (из них 23 стольникам, 2 генералам, 2 рейтарским полковникам, 4 пехотным полковникам, 3 стряпчим, 4 городовым дворянам, одному жильцу) 1415 . В основном представлены столичные «палатные» «чины».
Сложность формуляра акта об отмене местничества, надо думать, объясняется в значительной мере тем, что он представляет собой сочетание двух самостоятельных документов. Первый (выделенные выше пункты 1-3) является результатом работы (в течение 24 ноября 1681 - 12 января 1682 г.) одной из комиссий по «государственным ратным и земским делам». Результат этот вылился в доклад государю, преподнесенный в форме устного челобитья бояр и «выборных людей». Такие же доклады готовились и по земельному вопросу, и по вопросам податного обложения. Второй документ (пункты 4-6 предложенного выше формуляра) - протокол (с приговором) обсуждения 12 января 1682 г. одного лишь (но очень важного) сюжета, выделенного из большой программы «государевых ратных и земских дел».
Определяя характер «Соборного деяния», А. И. Маркевич писал: «В деянии видно, что комиссия была сама по себе, а собор сам по себе; на нем было и духовенство (тоже выборное) и бояре и другие думные чины. Нам кажется, что собор был общегосударственный, но понятия государства изменились на польский лад, и понятие народа как бы политически правоспособного стало идентично с понятием шляхетства...» 1416 . Маркевич не во всем прав. Совсем обособить комиссию 1681-1682 гг. от собора 1682 г. нельзя. Но разграничить их задачи следует. Говорить о польском влиянии на русские государственные учреждения вполне возможно, особенно в XVII в., но если Маркевич видит его в укреплении принципа односословности (понятие «народ» равнозначно понятию «шляхетство»), то этот принцип был известен с самого зарождения в России сословно-представительных учреждений.
Называя январский собор 1682 г. «общегосударственным», Маркевич относит его (и дает право относить) к числу земских, хотя в документации собора (так же, как и в актах некоторых других земских соборов) термин «земля» не употребляется. В соборном акте проводится идеология крепкой централизованной монархии с сильными боярско-дворянскими сословиями. Подчеркивается, что представители разных боярских и дворянских «чинов» собраны «ради общаго государственного добра советования, постановления и утверждения»; они избраны «благоразумным и согласным всех советом». «Соборное деяние» фиксирует внимание на вреде внутрисословных распрей и для тex, кто их ведет, и для государства в целом и поэтому призывает к сплочению отдельные служилые «чины», какое бы положение в обществе они ни занимали. Надо, читаем в тексте, в «государственных делех устроение, для общей высоких и меньших чинов всего своего царствия пользы, лучше и добре постановити...» 1417 .
Все эти общие соображения о социальных отношениях приводятся в обоснование вывода о необходимости «искоренения» местничества, ибо это «дело благословенной любви вредительно, мира и братского соединения искоренительно, противу неприятелей общего и пристойного промышления усердия разрушительно...» 1418 .
Январский собор 1682 г. по главным его признакам, по-моему, можно назвать земским. Но в нем есть черты, сближающие его с церковно-земскими соборами 80-х годов XVI в. Роль церкви на соборе 1682 г. проявляется и в наименовании соборного акта («Соборное деяние»), и в активном поведении патриарха Иоакима, и в присутствии на церемонии сожжения разрядных книг всех митрополитов и архиепископов, и в речи Федора Алексеевича, исходящего из тезиса - монарх творит волю божью, и в оценке местничества как явления, «богом ненавистного, враждотворного, братоненавистного и любовь отгоняющего» 1419 , и в налете торжественности на всем изложении. Судьбы «воинского чина», его землевладения и службы интересовали и государство и церковь, и этот интерес породил особую его в истории земского собора как института форму - церковно-земские соборы (1551, 1580, 1584 гг., с некоторыми оговорками 1682 г.).
Правительство пропагандировало решение об отмене местничества. Оно было объявлено во всеуслышание с Постельного крыльца, и его услышали не только представители феодального сословия, но и люди «всяких чинов», на соборе не присутствовавшие. Исследователи не раз подчеркивали, что на соборе 1682 г. лиц «третьего сословия» не было, поэтому отказывались даже называть это совещание земским. Но интересно, что некоторые люди, принадлежавшие к феодальному лагерю, рассматривали отмену местничества в контексте общей классово-сословной политики Русского государства. Так, Сильвестр Медведев поместил в своем сочинении «Соборное деяние» 1682 г. и истолковал его как проведение в жизнь модной у господствующего класса идеи о сотрудничестве людей разных званий на государственную пользу и во славу божью. Как человек, пишет С. Медведев, при едином теле обладает разными членами, так и в едином государстве всем подобает то звание хранить, к которому кто призван. Боярин должен «зболезновати» о «мирном» и «прибыльном» состоянии государства; воевода «в воинстве, яко достоит, да промышляет и управляет»; «воин такожде службы своея належащия да не оставляет», «подданный в земледелстве труждаяся, должный оброк господину своему да воздает» 1420 . Исходя из этой общественной, богоустановленной структуры, автор развивает мысль о вреде местничества: все люди божьи, ни один благородный не может прожить без «меньшого», поэтому надо кланяться единому богу и его одного чтить, честь же и положение даются по разуму и заслугам в государственных делах людям знающим и нужным государству. Здесь развиваются те же самые идеи, что и в «Соборном деянии», но применительно не только к одним боярско-дворянским сословиям, а к общественному строю в целом.
В «Соборном деянии» нет прямых указаний на какое-либо сопротивление наступлению на местничество в комиссии Голицына или на соборе со стороны бояр или «выборных» людей. Вероятно, большого и открытого сопротивления и не было. С. О. Шмидт в общем правильно пишет, что «к концу XVII в. в местничестве окончательно перестают быть заинтересованными и центральная власть, и группировки господствующего класса, что нашло свое отражение в решении участников собора 1682 г.» 1421 И в то же время бросаются в глаза то и дело встречающиеся в речи царя Федора образные выражения, которые, можно думать, направлены против сторонников местничества. Иногда эти полемические выпады завуалированы (божественный промысл поможет от такого «злокозньства разрозненная сердца в мирную и благоверную любовь соединити...») 1422 , иногда открыты (дьявол «всеял в незлобивыя прежде бывших тогда славных ратоборцев сердца местные случаи возлюбити...») 1423 . Бросается в глаза и то театральное зрелище, которое было устроено из пылавших в огне книг, напутствуемых возгласом пагриарха: «...да погибнет в огни оное... местничество и впредь; да не воспомянется во веки» 1424 . Вряд ли патриарх стал бы казнить и проклинать явление, уже отжившее, и петь ему отходную. Очевидно, оно давало себя чувствовать, и были его сторонники.
Земские соборы в правление Федора Алексеевича интересны тем, что их созыв был связан с подготовкой реформ в период, непосредственно предшествующий преобразованиям Петра I. Но это были последние соборы конструктивного характера, посвященные вопросам государственного строительства. Следующие соборы собрались уже после смерти Федора, в условиях политического кризиса и борьбы за власть придворных группировок, происходившей на фоне ширившихся волнений народных масс.
1412 Маркевич А. И. О местничестве, ч. I. Русская историография в отношении к местничеству. Киев. 1870; он же История местничества в Московском государстве в XV-XVII вв. Одесса, 1888; Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. М., 1973, с. 262-307.
1413 «Соборное деяние» напечатано несколько раз: ДРВ, изд. 2, ч. 17. СПб., 1791, с. 422-455; СГГД, т. 4, с. 396-410, № 130; ПСЗ-I, т. II, с. 368-379, № 905; Медведев С. Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве. М., 1894, с. 20-33; см. также: Замысловский Е. Е. Царствование Федора Алексеевича, ч. I. СПб., 1871, с. 13, 81, 82; Волков М Я. «Созерцание краткое» как источник по истории общественно-политической мысли. - В кн: Общество и государство феодальном России, с. 198-208.
1414 Короткая запись об отмене местничества имеется в разрядной книге (Соловьев С.М.. Указ. соч., кн. VII (т. 13-14). М., 1962, с. 312-313).
1415 СГГД, т. 4, с. 406-410, № 130.
1416 Маркевич А. И. История местничества, с. 572, прим.; см. также: он же. О местничестве, с. 896.
1417 СГГД, т. 4, с. 400, 403, № 130.
1418 Там же, с. 399, № 130. В связи с собором о местничестве, вероятно, появились боярский проект о наместничествах и роспись высших чинов и должностей (Замысловский Е. Е. Указ. соч., ч. I, Прилож., с XXXIV, № III; Архив историко-юридических сведении, относящихся до России, издаваемый Н. В. Калачовым, кн. I. М., 1850, отд. II, № 2, с. 19-40: Никольский В. К. «Боярская попытка» 1681 г. - В кн.: Исторические известия, изд. Историческим обществом при Московском университете, № 2. М., 1917, с. 57-87.
1419 СГГД, т. 4, с. 404, № 130. В сентябре - ноябре 1682 г. царь обращался и специально к церковному собору (там же, с. 391-395, № 128; с. 410- 411, № 131; АИ, т. V, с. 108-118, № 75).
1420 Медведев С. Указ. соч., с. 19.
1421 Шмидт С. О. Указ. соч., с. 301.
1422 СГГД, т. 4, с. 399, № 130.
1423 Там же.
1424 Там же, с 404, № 130.
