Жиль Де Рэ. Настоящая история Синей Бороды. Жиль де Ре. Биография. Как все было — факты. В поисках истины

Участие в войнах: Столетняя война.
Участие в сражениях: Взятие Орлеана

(Gilles de Rays) полное имя: Жиль де Монморанси́-Лава́ль, баро́н де Рэ, граф де Брие́н, полководец времён Столетней войны, соратник Жанны д’Арк

Жиль был представителем знаменитого древнего рода. В нем текла кровь аристократов, но сам он всю свою жизни доблестно сражался за свою страну бок о бок с простыми людьми. Жаль появился на свет недалеко от границы Бретани и Анжу , в живописном замке Мешекуль , в 1404 году. Родители Жиля, как уже сказано выше, были представителями знатных родов Монморанси и Краон . Особый вес эти аристкратические фамилии имели в Бретани.

Родители относились к Жилю со строгостью, но и с одновременной любовью и лаской. Однако их семейная идиллия была разрушена в 1415 году, когда 11-летний Жиль остался сиротой в результате трагедии, произошедшей с обоими родителями. Воспитанием юного аристократа занялся дедушка. Дед Жиля был знаменитым воином. Он искренно считался, что важнее уметь владеть шпагой, чем латынью и воспитывал внука как будующего воина. После смерти родителей Жиль унаследовал огромное состоянием двух родов.

Во времена Столетней войны Жиль был преданным союзников Жанны д’Арк . Эта женщина непросто была для него идолом и кумиром, в глазах Жиля она была спасением для всей Франции, и когда врагами Франции было принято решение о казни Жанны, Жиль не смог смириться с вопиющей, по его мнению, несправедливостью. Он направился в Руану во главе спешно собранного войска, однако не смог спасти ее. После трагического события Жиль удаляется в свое поместье, где начинает вести гражданские войны с родом де Буэлей.

Несмотря на то, что Жанна д’Арк погибла, Жиль не отказался от мысли добиться оправдания своего кумира. Он тратил огромное количество денег на то, чтобы увековечивание памяти о Жанне. В течение 10 лет Жиль финансировал постановку «Орлеанской мистерии» в театре.

В 1433 году Жиль выходит в отставку. Он почти безвылазно проживает в своем поместье Тиффож. В 1440 году, неожиданно для всех, церковники Бретани обвинили Жиля в бессовестных преступлениях, нарушающих всяческие общепринятые понятия о нравственности- в насилии и убийстве малолетних детей обеих полов. С обвинениями против него выступил епископ Жан де Малеструа .

Жиль был вызван в суд для подачи показаний. Ему предъявили целый список обвинений, из которых Жиль признал лишь чтение книг по алхимии. Суд не принял доводы Жиля о невиновности, и принял решение о применении пыток. 21 октября 1440 года его привели в пыточную камеру. Страх перед ужасающей болью заставил Жиля заговорить. Он признался во всем, в чем его обвиняли. Если быть точным, сознался в убийстве около двухсот детей и несколько своих жен, хотя был женат всего один раз.

26 октября 1440 года Жиль де Рэ был доставлен в собор Нанта, где собралась огромная толпа зевак. При них Жиль попросил прощения у родителей умерщвленных им детей, а также просил помолиться за него всех присутствующих. После чего бывший блестящий полководец был повешен. Его имя стало легендарным, но он запечатлен в сказаниях не как герой-военачальник и соратник Жанны, а как кровавый персонаж «Синяя борода».

Кто не слышал о злодее, увековеченном Шарлем Перро под именем Синей Бороды? С тех пор как история была напечатана в 1697 году в сборнике «Сказки моей матушки Гусыни...», ее читали все дети Европы, а вот откуда она появилась, известно не каждому взрослому. Считается, что прообразом Синей Бороды послужил Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, маршал Франции, герой Столетней войны, современник и соратник знаменитой Жанны д’Арк. Вот только справедливо ли достались ему «лавры» убийцы и колдуна?

Утром 26 октября 1440 года площадь перед нантским кафедральным собором была запружена огромной толпой. Всем хотелось поглядеть на казнь знатного сеньора, обвиненного в чудовищных преступлениях. В соборе маршал Жиль де Рэ каялся и просил прощения. У церкви — за вероотступничество, ересь, богохульство и колдовство. У своего сеньора, герцога Жана Бретонского, — за многочисленные убийства малолетних детей. Церемония не была долгой — уже в десятом часу с площади к месту казни тронулась процессия повозок: на первой — сам маршал, за ним — двое его ближайших слуг-телохранителей и, по их собственным показаниям, помощников в нечестивых делах — Анри Гриар и Этьен Корийо. Эти двое, люди незнатные, полчаса спустя будут заживо сожжены на костре. Их господина палач задушит гарротой, «символически» подожжет хворост под мертвым телом, тут же вытащит труп, который и передадут родственникам. Те, впрочем, остерегутся хоронить «изверга» в фамильном склепе — он найдет вечное упокоение под безымянной плитой в кармелитском монастыре на окраине Нанта…

Наперсник дофина

«Жил-был человек, у которого были красивые дома и в городе, и в деревне, посуда, золотая и серебряная, мебель вся в вышивках и кареты, сверху донизу позолоченные. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она делала его таким гадким и таким страшным, что не было ни одной женщины или девушки, которая не убежала бы, увидев его». Уже в самом начале сказки, похоже, содержится первый навет на героя нашей истории, носившего, судя по портретам, аккуратно подстриженную темную бородку.

Жиль де Рэ, рожденный в 1404 году в замке Машкуль на границе Бретани и Анжу, — отпрыск старинного и знатного рода, давшего Франции двенадцать маршалов и шесть коннетаблей (носитель этой должности соединял обязанности главнокомандующего и военного министра).

О его детстве источники ничего не говорят, что обычно для той смутной эпохи. Известны лишь самые общие сведения. В 1415-м одиннадцатилетний Жиль и его младший брат Рене лишились обоих родителей: отец Ги де Лаваль, барон де Рэ, погиб то ли на войне, то ли на дуэли, матушка скончалась чуть раньше, а дети оказались под опекой своего деда Жана де Краона. Тот, видимо, приложил немало сил, чтобы привить Жилю любовь к чтению и наукам — занятиям, вообще-то, не слишком популярным у довольно грубого в те времена рыцарства. Во всяком случае, в зрелом возрасте его воспитанник страстно собирал древности и проявлял крайнюю пытливость ума. Проведя большую часть жизни в седле и на поле брани, он тем не менее умудрился составить богатую библиотеку и никогда не жалел денег на ее пополнение.

Еще в юном возрасте этот блестящий рыцарь выгодно (но, заметьте, в первый и единственный раз!) женился на девице Катрин, внучке виконта де Туара, и получил вдобавок к и без того немалому состоянию два миллиона ливров приданого и обширные земли в Пуату (в том числе замок Тиффож, которому суждено будет сыграть немалую роль в его дальнейшей судьбе). Женой он интересовался мало и почти не уделял ей внимания. Достаточно сказать, что родилась у них — в 1429 году — только одна дочь, Мари де Лаваль.

А вот богатством своим барон де Рэ пользовался, по крайней мере, любовно, внимательно и рачительно. В краткий срок оно помогло расположить к себе наследника, принца Карла Валуа, и получить место в его свите. Молодой дофин, почти ровесник Жиля, в отличие от своего нового придворного вечно жил у края финансовой пропасти, в силу чего его шансы на французскую корону приближались к нулю. Да и корона-то была призрачной: половину страны уже давно прочно занимали англичане и их союзники бургундцы, а во многих провинциях хозяйничали местные феодалы. Бедному во всех отношениях принцу с трудом удавалось удерживать только города в долине Луары , и при этом он и носа не высовывал из своей резиденции в Шинонском замке.

Бушующая кругом Столетняя война и определила поприще нашего героя. Он решился сделать ставку на дофина Карла, в те годы правильность этого выбора была совсем не очевидна. Однако барон не изменил ему и не просчитался.

Национальный герой

В Жиле де Рэ текла кровь прославленного коннетабля Бертрана Дюгесклена — знаменитейшего из полководцев страны, погибшего в 1380 году. Конечно, внучатому племяннику «грозы англичан» не давали покоя лавры знаменитого предка. И ему удалось достичь столь же громкой славы. Преодолевая вялость и апатию своего сюзерена и друга Карла, барон де Рэ не жалел сил и средств. Он за свой собственный счет формировал крупные отряды и совершал — с 1422 по 1429 год — весьма удачные рейды по землям, занятым врагом, штурмом взял несколько замков и, наконец, покрыл себя общенациональной славой, сражаясь рука об руку с Жанной д’Арк под Орлеаном и при Жаржо. За эти подвиги Монморанси-Лаваль уже в 25 лет стал маршалом Франции — случай беспрецедентный! Злые языки утверждали, что случилось это благодаря тому, что барон де Рэ на свои деньги содержал не только войско, но и Карла со всем его двором, оплачивая всевозможные пиры, охоты и прочие увеселения, которые так обожал дофин. Впрочем, и действительные военные подвиги маршала никто не ставил под сомнение.

После памятной Орлеанской победы в мае 1429 года война покатилась к успешному для Карла концу. 17 июля того же года он короновался в Реймсе — месте, где традиционно с 498 года венчались на царство французские короли. Победа Валуа уже вызывала так мало сомнений, что Жиль де Рэ счел уместным осторожно дать понять новоиспеченному государю, что теперь, когда все идет хорошо, пора начать расплачиваться по займам. И, как нередко бывает в подобных случаях, маршал не только не получил обратно потраченные средства, но вдобавок еще впал в немилость и был удален от двора. Ведь хорошо известно: маленький долг рождает должника, большой — врага.

Ошибка Жиля де Рэ

С 1433 года наш герой — официально в отставке. Он тихонько живет себе в замке Тиффож в глухой Бретани и от скуки зачитывается книгами по алхимии. В конце концов, в ней была и насущная нужда — его финансовые дела шли все так же скверно, а надежда поправить их возвратом королевского долга улетучилась.

Видимо, в поисках выхода из денежных затруднений Жиль де Рэ совершает и главную стратегическую ошибку в жизни. В 1436 году он радушно принимает у себя нового дофина — Людовика. Принимает как сына своего старого боевого друга и короля. Барон не мог не знать, что дофин, будущий король Людовик XI, хитрейший из монархов Европы, уже сейчас интригует против отца и в поместьях маршала, собственно, укрывается от монаршего гнева. Хорошо зная Карла, как же мог он сомневаться, что тень вражды отца и сына ляжет на него самым непосредственным образом (пусть даже формально визит Людовика был представлен ему как «инспекторская» проверка).

Наказание последовало незамедлительно. Чтобы добыть хоть какую-то наличность, маршалу приходилось закладывать недвижимость — то один замок, то другой… Операции эти были абсолютно законны и выгодны, но от короля последовал указ: барона Жиля де Рэ в коммерческих операциях с его владениями ограничить. Для опального маршала это стало немалым ударом — тем с большим усердием он принялся искать способ превращения свинца в золото. Он приказал своему алхимику Жилю де Силле сконцентрироваться только на этой задаче.

Под алхимическую лабораторию переоборудовали чуть ли не весь первый этаж замка Тиффож. Хозяин не скупился на расходы. Его агенты скупали в промышленных масштабах нужные для опытов компоненты, некоторые из которых — например, акульи зубы, ртуть и мышьяк — стоили по тем временам очень дорого.

Но, как нетрудно догадаться, это не помогло — получить золото никак не удавалось. В сердцах маршал распрощался с более или менее трезвомыслящим де Силле и в 1439 году пригласил на место главного алхимика Франческо Прелати, который, по всей видимости, убедил барона в своей исключительности. Возможно, его привлек тот факт, что итальянец прямо заявлял, что он — колдун и держит в услужении личного демона, через чье посредство общается с миром мертвых (и это в то время, как прежние «ученые мужи» барона были в основном священниками).

К сожалению, очень скоро Франческо Прелати получил огромную власть над своим хозяином, человеком сколь эрудированным, столь и нестандартно мыслящим. Последнее качество заставляло его все время желать общения с людьми необыкновенными, явно ломающими рамки современных ему представлений о науке. Однако на сей раз наш герой не распознал явного шарлатана.

Со временем об их колдовских упражнениях прослышала вся Бретань и ужаснулась до такой степени, что вмешаться пришлось самому герцогу Бретонскому, вассалом которого был барон де Рэ. Вскоре герцог во главе двухсот вооруженных солдат стучал в ворота Тиффожа. Тучи над головой маршала сгустились, но он сам еще не знал, насколько они грозны.

Еще один злодей…

Большинство филологов — исследователей волшебных сказок, а также историков сходятся на мысли, что в истории Синей Бороды реальный сюжет с казнью Жиля де Рэ наложился причудливым образом на мифологический, литературный, а не наоборот, как это бывает обычно. С самого раннего Средневековья в Бретани (а также в кельтских областях Великобритании — Корнуолле и Уэльсе) был популярен сюжет о графе Кономоре, который женился на некоей Трефинии, впоследствии святой. Он просил руки девушки у ее отца, графа Героха, но тот отказал «по причине чрезвычайной жестокости и варварства, с которыми тот обращался с другими своими женами, которых, как только они становились беременными, приказывал убивать самым бесчеловечным образом». Так, во всяком случае, сообщает «Жизнеописание святых Бретани». Затем при посредничестве одного праведного аббата свадьба — при торжественных клятвах Кономора вести себя достойно — все же состоялась. Но едва Трефиния забеременела, граф — язычник в душе — все же убил ее, очевидно, исполняя какой-то дьявольский ритуал. Далее, как гласит легенда, последовали воскрешение святой и кара убийце. Не правда ли, контуры будущей «страшилки» о Синей Бороде вполне просматриваются? Учитывая, что в XV веке, когда жил Жиль де Рэ, рассказы такого рода составляли основной массив местного фольклора, неудивительно, что судьба маршала соединилась с ними. И неудивительно, что дети, «замученные» сеньором де Монморанси-Лавалем, слились в народной памяти с женами из легенд о Кономоре и уже в таком виде попали к Шарлю Перро. Обычное дело в истории литературы…

Пробный удар

В конце августа 1440 года монсеньор Жан де Малеструэ, епископ Нантский, главный советник и «правая рука» герцога Бретонского, выступил в кафедральном соборе с сенсационной проповедью перед толпой прихожан. Его преосвященству якобы стало известно о гнусных преступлениях одного из знатнейших дворян Бретани, маршала Жиля де Рэ, «против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы «люди всякого звания», располагающие хоть какими-то сведениями об этих «леденящих душу деяниях», доносили ему о них.

Речь епископа, исполненная многозначительных недомолвок, произвела в слушателях впечатление, будто следствие располагает серьезными уликами. На самом же деле Малеструэ было тогда известно об одном-единственном исчезновении ребенка, которое хоть как-то удавалось связать с Жилем де Рэ, и произошло оно за месяц до судьбоносной проповеди. О прямых доказательствах не шло и речи — очевидно, что правящие верхи Бретонского герцогства просто решили использовать удобный случай, чтобы расправиться с опальным маршалом.

Вскоре у епископа появился повод проинформировать обо всем главу инквизиционного трибунала Бретани — отца Жана Блуэна. В общем, следствие с этих пор развернулось по всем направлениям. Уже через несколько дней на свет появился обвинительный акт. На современников он произвел сильное впечатление. Чего здесь только не было: и человеческие жертвоприношения домашнему демону, и колдовство «с применением специальных технических средств», и убийства детей с расчленением и сжиганием их тел, и сексуальные извращения...

Обвинительное заключение из 47 пунктов было отправлено герцогу Бретонскому и генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи. Маршала официально поставили о них в известность 13 сентября 1440 года и предложили ему явиться в епископальный суд для объяснений.

Обвинение в колдовстве

Заседание трибунала было назначено на 19 сентября, и Жиль де Рэ наверняка понимал: у него есть более чем веские основания уклониться от явки. Если обвинения в пропаже детей он еще мог счесть «неопасными», то колдовские манипуляции, подробно описанные в обвинительном акте, могли стать причиной больших неприятностей. Церковь преследовала их весьма свирепо. Кроме того, герцог Бретонский санкционировал еще и светское разбирательство, и оно тоже дало кое-какие результаты…

В принципе оставалась возможность бежать в Париж и пасть к ногам Карла VII, но, видимо, надежды на помощь старого друга было очень мало, раз обвиняемый не захотел воспользоваться этим средством. Он остался в Тиффоже и объявил, что непременно явится в суд. Тут его положение еще ухудшили собственные приближенные, чьи нервы оказались не так крепки. Друг Жиля, Роже де Бриквилль, и бывший доверенный алхимик Жиль де Силле на всякий случай пустились в бега. В ответ прокурор Бретани Гийом Шапейон объявил их розыск, что дало ему законную возможность явиться со стражниками в баронский замок и схватить там других подозреваемых: колдуна-итальянца и телохранителей барона — Гриара и Корийо. Все эти люди последние годы провели бок о бок с хозяином и, конечно, могли много порассказать о его занятиях. Что они, собственно, и сделали на суде, заседавшем в октябре 1440 года в городской ратуше Нанта. Власти постарались придать процессу как можно большую гласность: о нем было объявлено на площадях всех городов Бретани, и на него приглашали всех, кто мог иметь хоть какое-то, истинное или мнимое, отношение к делу (при этом требование обвиняемого об адвокате отвергли!). Зрители допускались свободно, и наплыв их оказался столь велик, что многим пришлось торчать за дверьми. В адрес Жиля де Рэ неслись оскорбления, женщины бросались на охранников, чтобы прорваться поближе и суметь плюнуть «проклятому злодею» в лицо.

Ну а что касается показаний… Достаточно сказать, что они оправдали ожидания толпы.

Алхимик Франческо Прелати под присягой заявил, что барон де Рэ сочинил и кровью написал соглашение с демоном Барроном, в котором обязался приносить последнему кровавые жертвы за три дара: всеведения, богатства и власти. Свидетелю неизвестно, получил ли обвиняемый эти дары, но жертвы он приносил: сначала пробовал откупиться курицей, но по требованию Баррона перешел на детей.

Жиль де Силле подробно рассказал о сексуальном поведении своего бывшего патрона — чудовищных надругательствах над несовершеннолетними обоего пола. Кроме того, подтвердил, что барон участвовал в алхимических экспериментах, отдавая себе отчет в их греховности, и, таким образом, впал в ересь.

О пропавших детишках свидетельствовали их родители. Кое-кто из них заявлял, что последний раз видел своих детей, когда отправлял их во владения барона де Рэ — просить милостыню. Наконец, Гриар и Корийо дали самые жуткие показания, будто маршал коллекционировал человеческие головы, которые хранились в особой темнице замка, а также о том, что, почувствовав опасность ареста, маршал лично приказал им эти головы уничтожить (показание особенно важное, ввиду того что при многочисленных обысках во владениях маршала ничего подозрительного найдено не было).

Печать Зла

Как же возникла связь между реально существовавшим бароном Жилем де Рэ и литературным персонажем Синей Бородой? И почему «борода» именно «синяя»? Известно, что, собирая бретонские легенды, Шарль Перро, в частности, записал такую: мимо замка Жиля де Рэ ехали граф Одон де Тремеак и его невеста Бланш де Лерминьер. Барон пригласил их на обед. Но когда гости уже собрались уезжать, он приказал бросить графа в каменный мешок, а испуганной Бланш предложил стать его женой. Та отказалась. Тогда он повел ее в церковь и стал пылко клясться, что в случае согласия «навсегда отдаст ей душу и тело». Бланш согласилась — и в тот же миг превратилась в Дьявола синего цвета. Дьявол засмеялся и сказал барону: «Теперь ты в моей власти». Он сделал знак — и борода Жиля тоже стала синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лавалем, — прогрохотал Сатана. — Тебя будут звать Синяя Борода!» Вот вам и соединение двух сюжетных линий: в фольклорном сознании якобы замученные дети превратились в жен, а «печатью нечистой силы» стал цвет бороды. Конечно же, обросло предание и топографическими признаками: буквально все разрушенные замки близ Нанта и в долине Луары ко времени Перро приписывались Жилю де Рэ, а в Тиффоже за пару монет показывали комнату, где он резал то ли маленьких ребят, то ли женщин.

Вынужденное признание

Какими бы крепкими нервами ни обладал бывалый полководец, наверняка он испытал потрясение. Тем большее уважение вызывает то невозмутимое спокойствие, с которым он продолжал твердить о своей невиновности и требовать адвоката. Видя, что никто и не думает слушать его, он заявил, что лучше пойдет на виселицу, чем будет присутствовать в суде, где все обвинения лживы, а судьи — злодеи. Такого, в свою очередь, не могли стерпеть «злодеи»: епископ Нантский немедленно отлучил обвиняемого от церкви, а 19 октября суд постановил пытать его, дабы «побудить прекратить гнусное запирательство».

Жиля де Монморанси-Лаваля, барона де Рэ, растянули на так называемой лестнице. Этот способ пытки, самый популярный в тогдашней Франции, заключался в том, что жертву, привязав за руки и за ноги, растягивали на горизонтальной решетке, как на дыбе. Под пыткой мужественный маршал быстро раскаялся в былом упорстве и пообещал впредь быть сговорчивее. Для начала он преклонил колени перед епископом, смиренно просил его снять отлучение, а позже начал давать показания и мало-помалу «сознался» во всем. Для полной «капитуляции» перед судом, правда, потребовались новые пытки, 21 октября, но уж после них Жиль де Рэ публично согласился и с тем, что «наслаждался пороком», и подробно описал свои любимые способы убийства и собственные ощущения при этом. Барон сам назвал число замученных им детей — 800 (таким образом, он должен был умерщвлять по одному ребенку в неделю последние 15 лет!). Но суд благоразумно посчитал, что довольно будет и 150.

25 октября епископ Нантский повторно «исторг Жиля де Рэ из лона Церкви Христовой» за «столь тяжкие прегрешения против догматов веры и законов человеческих, что невозможно человеку и вообразить их». В тот же день «грешника», естественно, приговорили к костру — вместе с его «словоохотливыми» сообщниками. В качестве акта особой гуманности (все-таки речь шла о маршале Франции) в случае покаяния и примирения с церковью Жилю де Рэ обещали не сжигать его живьем, а предварительно задушить.

Маршал предпочел примириться с церковью на этих относительно гуманных условиях и был казнен со своими сообщниками на следующий день. Среди друзей-родственников казненного маршала не нашлось ни одного, кто бы рискнул защищать его имя и честь.

Прошло несколько столетий, прежде чем некоторые историки стали указывать на разного рода изъяны и нестыковки обвинений в процессе над героем Столетней войны. Сомнителен уж сам факт совершения инкриминированных ему деяний. Во всяком случае, оговор его специально подготовленными свидетелями представляется весьма вероятным, а признания под пыткой недорогого стоят. Кроме того, подозрения вызывает и такой факт: самые одиозные персонажи процесса, вроде колдуна Франческо Прелати, подверглись всего лишь заключению (из которого он, кстати, скоро и легко бежал). Возможно, оговорили де Рэ по почину короля, испытывавшего сильную неприязнь к своему бывшему другу: он был уверен, что Жиль поддерживает опального дофина Людовика, а главное, Карлу очень не хотелось возвращать маршалу огромный долг.

Только в 1992 году французские ученые добились исторической справедливости — организовали новый «посмертный суд» в сенате Французской Республики. Тщательно изучив документы из архивов инквизиции, трибунал из нескольких парламентариев, политиков и историков-экспертов маршала полностью оправдал.

Жиль де Рэ родился около 1404 года в замке Машкуль на границе Бретани и Анжу. Его отец Ги II де Лаваль умер в конце октября 1415 года; а мать Мари де Краон вскоре вышла замуж за барона Сью д"Этувиль, вверив Жиля и его брата Рене заботам своего престарелого отца Жана де Краона, барона Шантосе и Ля Сюз. В ноябре 1420 года в неполных семнадцать лет Жиль де Рэ женился на Катрин де Туар. Этот брачный союз сделал его одним из самых состоятельных дворян Франции, а возможно, и богатейших людей в Европе.

Положение Франции в это время было крайне сложным. По стране, уже пережившей сильные военные потрясения и эпидемию чумы, бродили вооруженные шайки англичан. Даже Орлеан был наводнен захватчиками, которые сжигали деревни, оставляя после себя кровь, голод, разруху. Карл VII, дофин, от которого отреклись родители - отец слыл сумасшедшим, мать - шлюхой, - был наречен в обществе выродком, над ним насмехались, забыв про его отвагу в ратных делах. Он завел что-то вроде двора в Шиноне, где в пьянстве и распутстве пытался найти забвение. Время от времени он предпринимал попытки добыть хотя бы немного денег. В 1425 году на помощь ему пришел Жиль де Рэ, который ссудил огромные суммы, «поднял армию», как записал старый хронист. Это произошло, когда на сцене появилась Святая Жанна (Жанна д"Арк) - спасительница Франции, и король поручил ее Жилю де Рэ, который всегда был рядом с ней. По другой версии Жанна сама выбрала Жиля де Рэ в свои наперсники. По мнению А. Балабухи, которое он изложил в книге «Когда врут учебники истории», Жиль де Рэ был влюблен в Жанну, но не пользовался взаимностью.

«Правда, и в любви Жиля де Рэ разные историки видят прямо противоположные проявления натуры. Склонные следовать общепринятой точке зрения, как Робер Амбелен, делают такой, например, вывод: «В его глазах Жанна была пажом, одним из тех мальчиков, подростковую двуполость которых он обожал». Однако гомосексуальность Жиля де Рэ ничем не доказана и вытекает скорее из подсознательного убеждения человека XX века, будто Синяя Борода, если уж и не специализировался на последовательном убиении жен, то лишь потому, что предпочитал им мальчиков… К счастью, другие умеют различить в образе, встающем из мемуаров современников и анализа деяний барона де Рэ, черты совершенно иные: способность испытывать всепоглощающую страсть и этой страстью жить.»

Так или иначе, но склонный к мистицизму Жиль де Рэ, видимо, действительно искренне верил в божественную миссию Орлеанской девы, за которую храбро сражался. Он видел, что она выполнила все свои обещания, и когда король Карл был коронован в Реймсе в 1429 году, Жиль де Рэ был произведен в маршалы Франции, удостоившись чести носить королевский герб на своем щите. Однако вскоре под Компьеном Жанна попадает в плен к бургундцам, и Жиль предпринимает несколько попыток ее освобождения, вербуя и оплачивая для этой цели наемников. Гибель Орлеанской девы в 1431 году, судя по всему, явилась для него большим потрясением.

Устав от походов, Жиль де Рэ возвратился в свой замок Тиффож, где вел поистине королевский образ жизни. Он содержал более 200 телохранителей, причем это были не простые солдаты, а рыцари, дворяне, пажи высокого ранга, каждый из которых был разодет в парчу и бархат и имел собственную свиту. Дом Жиля де Рэ был открыт для гостей днем и ночью, столы ломились от яств: запеченного мяса и жаркого, огромных корзин с белым хлебом, пирогов; он кормил не только охрану и служащих, но и путешественников, проезжавших мимо замка. Сам он любил редкие пряные блюда и дорогие вина с Кипра или с Востока, в которых были растворены кусочки янтаря. Жиль был заядлым библиофилом и в огромных сундуках держал ценные манускрипты, которые иллюстрировал для него известный художник Томас, изготовлявший для них переплеты из бархата и ярких восточных материй.

Вот полный перечень владений Жиля де Рэ, наглядно свидетельствующий, что он был не только знатен но и несметно богат. По отцовской линии ему достались имения Амбриер, Сент Обен де Фос Лувен; по материнской он унаследовал Бриоле, Шантосе, Энгранд, Ла Бенат, Ле Лору Ботро, Сенеше, Бурнеф и Ла Вульт; наконец, благодаря женитьбе он стал обладателем Тиффожа, Пузожа, Шабанэ, Гонфоланка, Савенэ, Ламбера, Грэс сюр Мэна и Шато Морана. Мало кто из сеньоров Франции мог с ним тягаться. Жиль де Рэ был богаче не только короля, но и герцога Бретонского, вассалом которого являлся.
Однако образ жизни, который вел Жиль не смог бы обеспечить и годовой доход всего королевства. Постепенно поместья, луга, парки и леса либо продавались, либо отдавались в заклад, пока наконец в 1436 году его семья, обеспокоенная судьбой наследства, не обратилась к королю Карлу, который, узнав о положении дел, запретил Жилю де Рэ распоряжаться всей собственностью. Но этот указ проигнорировали в Бретани, где герцог Жан V и канцлер жаждали заполучить чужую собственность.

В попытке предотвратить разорение Жиль не придумал ничего лучшего, как обратиться к алхимии. Жиль де Рэ разделял алхимические мечтания своего времени. Он решил во чтобы то ни стало и не останавливаясь буквально ни перед чем овладеть волшебным средством, которое должно было повергнуть к его ногам чуть не весь мир, по меньше мере, дать ему безграничное богатство и вечную юность. Наставником Жиля в оккультных делах стал его кузен де Силле, священник из церкви святого Мало. Были потрачены огромные суммы, много золота и серебра переплавлено в тигле, но безрезультатно. Жиль обратился к Жану де ла Ривьеру, колдуну, который прибыл из Пуатье, но чары и заклинания оказались бесполезными. Второй колдун по имени дю Месниль убедил Жиля подписать кровью бумагу, где говорилось, что он клянется отдать все, что потребует дьявол, в том числе жизнь и душу, и, чтобы усилить воздействие заклинания, в полночь накануне праздника всех святых в церкви была отслужена месса дьяволу. Но роковую роль в судьбе Жиля сыграл другой человек, флорентийский монах Франческо Прелата, магистр черной магии, алхимик и сатанист.

«Человек большого обаяния, Прелати обрел власть над Жилем де Рэ, и тогда-то начались серии страшных убийств, богохульства и другие отвратительные деяния, почерпнутые из недр черной магии. Сатану, говорил Прелати, надо услаждать кровью, кровью детей. Тогда он будет благосклонным к своим слугам и осыплет их богатством. Имя первой жертвы Жиля де Рэ неизвестно. Говорили, это был мальчик, которого однажды вечером заманили в замок, и, когда в потайной комнате де Рэ удовлетворил свою противоестественную страсть, они с Прелати задушили несчастного ребенка, вырвали сердце из его еще теплого тела, принеся его, содрогавшееся и трепетавшее в агонии, в жертву демону, которого они вызвали с помощью магических заклинаний. Потом Прелати завернул труп в материю и под покровом темноты захоронил на священной земле - на кладбище рядом с церковью святого Винсента. Кровь они поместили в стеклянные бутылки и писали ею на тонком пергаменте колдовские тексты и литургии сатане.»

Молва приписывала Жилю де Рэ убийство 800 детей. Однако на суде, приговорившем в конечном итоге Жиля де Рэ к смерти, фигурировала цифра в 140 детей, убитых в ритуальных целях. Якобы их тела были сожжены или свалены в подвалы и подсобные помещения замка. По мнению Николаева, бретонский герцог Жак V, за бесценок скупавший земли и имущество маршала, не вмешивался и не мешал совершению преступлений, преумножая за счет де Рэ свое богатство.

«Но нашлись люди, действовавшие не из корысти, а по велению совести. О страшных оргиях прослышал Жан де Шатогирон, неподкупный прелат, епископ Нанта. Ему понадобился всего месяц, чтобы провести надлежащее расследование. В Тиффож был отправлен отряд вооруженных солдат, а второй отряд окружил Машкуль, где находился Жиль де Рэ. Сопротивление было бесполезно, бежать невозможно; 14 сентября 1440 года Маршал де Рэ, убийца-садист Прелати и их помощники были арестованы, закованы в цепи и брошены в темницу. Церковное разбирательство продолжалось месяц и восемь дней; гражданский суд длился 48 часов.» (Николаев. «Вампиры и оборотни»)

Увы, автор приведенного отрывка слишком хорошо думает о людях вообще и прелатах в частности. Среди покупателей земель Жиля де Рэ числился и епископ Нантский. Причем, продажа земель совершалась с оставлением за Жилем права на обратный выкуп, так что это была, пожалуй не продажа, а скорее заклад. И лишь в случае смерти Жиля его земли окончательно отходили к герцогу Бретонскому и епископу Нантскому.

Двадцатый век, покопавшись в архивах века пятнадцатого пришел к весьма неутешительным для организаторов процесса над Жилем де Ре результатам. Во Франции даже возникло Общество друзей Жиля де Рэ, убежденных, что на блистательного полководца была возведена напраслина. В 1992 году по инициативе писателя Жильбера Пруто был даже проведен судебный процесс, который на основе изучения документов инквизиционного суда, проходившего в 1440 году в Нанте, вынес вердикт о невиновности Жиля де Рэ в преступлениях, которые ему приписывали. Конечно, нам с вами трудно разобраться в истории, произошедшей почти шесть веков тому назад, но в пользу Жиля де Рэ говорит тот факт, что никто из его ближайших подручных практически не пострадал. Отпустили даже явного чернокнижника и садиста(если верить материалам суда) Франческо Прелата, видимо за активную помощь следствию и суду.

По версии суда, охотно поддержанной словоохотливым Прелатой, Жилю необходимо было золото, много золота, и в этом должен был помочь сатана, которого нужно было вызывать приемами черной магии. Это де Рэ якобы проделывал в своей знаменитой комнате, в компании с магистром Франческо. Итальянец вычерчивал магические черные и красные круги на каменных плитах пола, а Жиль, одетый в дорогой черный камзол, наносил на стены изображения двух голов, двух оленей и двух крестов, похожие на гербы. Иногда преступная компания глубокой ночью выходила из замка, чтобы вызывать демонов спрятанных сокровищ прямо на месте кладов. На лугу Вздымающихся Камней, в стороне от Машкуля, Прелати, взывая к нечистой силе, на земле вычерчивал ножом в засохшей крови магические круги. Такие ночи обычно сопровождались грозами. Жиль, как правило, ничего не видел; но внезапно неизвестно откуда появлявшаяся огромная собака бросалась на него и сбивала с ног. Это означало, что где-то рядом зарыты сокровища.
Но обычно вся колдовская компания, опять же по их показаниям, встречалась в Тиффожском замке, кошмарном и притягательном одновременно. Там, в просторной комнате над склепом, с помощью книги, написанной кровью, «вызывали дьявола Алиборона». Углем на плитах пола вычерчивался огромный магический круг с крестами и знаками вокруг. Вызывающий вступал в круг, держа книгу с именами демонов, написанными кровавыми символами. Иногда он читал ее больше двух часов, но демон не спешил появляться. Прелата объяснял это тем, что Жиль отдал сатане все: богатство, власть, но не хотел принести ему в жертву свою душу, и сатана не шел.

«Однажды все же им был явлен знак, что сатана требует в виде жертв руки, сердца и глаза детей. Это было выполнено, и он появился в обличье огромной змеи, в зале Тиффожа. В другой раз дьявол материализовался в своем любимом облике огромной черной собаки, убежавшей с рычанием. Одновременно подручные барона видели, как из щели под дверью в зал вползали змеи и жабы, по их словам, «казалось, что они лезут прямиком из ада». (Николаев. «Вампиры и оборотни»)

Судьба Жиля де Рэ напоминает судьбу его современника Влада Дракулы , ставшего усилиями «доброжелателей» исчадьем ада. Позднейшие исследования хоть и внесли серьезные коррективы в прижизненные портреты обоих, но, увы, так и не сумели обелить их в глазах обывателей. Для последних Влад Дракула слился с образом вампира, а Жиль де Рец – с Синей Бородой.

А между тем аресту барона предшествовала одна очень интересная история. Жиль де Рэ под горячую руку приказал бросить в темницу своего замка Шантосе некоего священника, оказавшегося на его беду братом казначея Бретани Жофруа Феррона. Реакция герцога бретонского на бесчинства вассала не заставила себя ждать. В средине сентября под стенами Машкуля появился капитан эскорта Жан Лабе, потребовал опустить мосты и впустить в замок солдат герцога.

Разумеется, Жиль де Рэ вовсе не был святым. Хладнокровный и расчетливый в бою, умелый солдат и талантливый стратег, в жизни барон бывал и вспыльчив, и скор на расправу. Мягкий с друзьями, он мог оказаться равнодушен и даже жесток. Наверняка как человек образованный, на уровне своего века конечно, он интересовался черной магией. Не исключено, что он был садомитом. Допускаю так же, что он убил нескольких детей. Вот только никаких подтверждений этому жуткому обвинению никто суду не представил. В замке барона, вопреки расхожему мнению, не обнаружили ни трупов, ни даже фрагментов тел замученных детей. А ведь под рукой следствия и суда находились люди, которые по их же собственным признаниям помогали Жилю де Рэ вершить его черные дела и даже хоронили трупы мальчиков по его приказу. Однако суд почему-то не заинтересовался останками несчастных жертв. Зато на суде в изобилии присутствовали матери похищенных и замученных бароном детей. Их плач и стенания произвели большое впечатление на публику.

Сам Жиль де Рэ поначалу все отрицал, однако следователи настаивали на своем с применением всех имевшихся под рукой средств:

«Под пыткой признаешься в чем угодно - хоть в сговоре с дьяволом, хоть в растлении и последующем убийстве ста сорока мальчиков. И Жиль де Рэ признался во всем, чего требовали, хотя до самого конца не понимал, за что обрушились на него эти кары земные. («Я уже возвел на себя столько, что можно было бы казнить десять тысяч человек», - приводит его слова протокол допроса от 21 октября 1440 года.) Зато нам сегодня это совершенно очевидно.» (Балабуха. «Когда врут учебники истории»)

Суд был недолгим. Были обнародованы результаты предварительного расследования. Обвинения были следующими: преступления против Бога и человека - убийства, изнасилования и содомия. Но страшнее всего было такое «святотатство, отсутствие благочестия, составление дьявольских заклинаний и другая настойчивая деятельность в вызывании дьявола, магия, алхимия и колдовство».
Приговор гласил: «Повесить и сжечь; после пыток, перед тем как тело будет расчленено и сожжено, оно должно быть изъято и помещено в гроб в церкви Нанта, выбранной самим осужденным.»
26 октября 1440 года Жиль де Рэ закончил свой жизненный путь на виселице, установленной на окраине города Нанта.

(герцогство Бретань)

Биография

Детство

Участие в военных действиях

С 1427 года принимает участие в военных действиях французской короны, во время Столетней войны между Англией и Францией. Жиль был телохранителем и ментором Жанны д’Арк , военным руководителем её ополчения. Утверждалось, что однажды и ему явилось видение «свыше». [ ]

В 25 лет, в июле 1429 года, после того, как войско Жанны д’Арк вступило в Реймс и Карл VII был коронован, Жилю присвоили звание маршала Франции . Но затем последовали поражения и гибель Жанны д’Арк. Жиль приложил огромные усилия, чтобы спасти своего кумира, когда в 1431 году Жанна попала в плен, он собрал войско из наёмников и двинулся к Руану , но опоздал: Жанну казнили. Он удаляется в своё поместье и ведёт междоусобные войны с де Буэлем.

Впоследствии много денег он израсходовал на прославление Жанны д’Арк. Он заказал «Орлеанскую мистерию» и в течение 10 лет оплачивал постановку мистерии в театре .

В 1432 году ненадолго возвращается «в свет», помогает Карлу VII в снятии осады Ланьи .

Примерно с 1432 года отношение к Жилю де Рэ при дворе короля Карла VII начинает меняться в худшую сторону, из-за слухов о распущенном поведении маршала, никак не согласующимся с католическими представлениями о нравственности.

Отставка и занятие алхимией, некромантией и оккультизмом

Другие обвинения дополняли перечисленные преступления. В одном говорилось, что Жиль де Рэ приказал «сжечь тела вышеназванных невинных детей и выбросить их в рвы и канавы вокруг упомянутых замков и в выгребные ямы упомянутого замка Ла-Сюэ» [ ] [ ] . В другом утверждалось, что де Рэ предлагал «руку, глаза и сердце одного из упомянутых детей со своей кровью в хрустальном кубке демону Барону в знак уважения и поклонения» [ ] [ ] . В третьем - Рэ подвергался судебному преследованию за хранение и чтение запрещённых книг по магии. В целом де Рэ был осуждён как «еретик , вероотступник, вызыватель демонов, … повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви» [ ] [ ] .

Уже 3 сентября - то есть до заслушивания объяснений Жиля де Рэ в епископальном суде, маршала проинформировали о том, что люди герцога Бретонского в некоторых местах принялись сносить межевые знаки на границах земель, принадлежащих маршалу. Факт дележа имущества ещё не осужденного Жиля де Рэ многое говорит о предвзятости и готовности суда в любом случае вынести обвинительный приговор.

Начало суда

13 сентября 1440 года епископ вызвал де Рэ, который не оказал сопротивления, в суд, который происходил в епископской резиденции (мануар де ла Туш). Ныне это здание является частью нантского музея Добре и включает археологическую экспозицию.

Предварительные слушания состоялись 28 сентября, 8, 11 и 13 октября, официальный суд начался 15 октября.

На предварительных слушаниях 28 сентября 1440 года были заслушаны свидетельские показания: «… названные персоны… заявили со слезами и болью о пропаже их сыновей, племянников и прочих, предательски похищенных, а затем бесчеловечно убитых Жилем де Рэ и его сообщниками… они насиловали их жестоко и противоестественно и совершали с ними грех содомии… они много раз вызывали злых духов, которым приносили клятву верности… они совершали другие ужасные и неописуемые преступления, касающиеся церковной юрисдикции» . В первоначальном варианте обвинения относились не только к Жилю, но и к его сообщникам.

Герцог Бретонский Жан V санкционировал проведение собственного судебного разбирательства, параллельно с епископальным. Прокурор Бретани Гийом Копельон потребовал разрешения на проведение розыскных мероприятий. Суд во всем поддержал прокурора и тот с большим отрядом охраны выехал в Тиффож для ареста слуг маршала. Копельон имел при себе весьма длинный поимённый список приближенных к Жилю де Рэ лиц, которые необходимо было подвергнуть допросу. В этот список попали персоны и в самом деле весьма осведомлённые о деятельности маршала.

Факт существования подобного списка является свидетельством утечки информации из ближайшего окружения маршала; кто-то явно доносил герцогу Бретонскому обо всем, что творил Жиль де Рэ. Действия Копельона были хорошо подготовлены, а потому эффективны. Он схватил основных колдунов, а кроме них - двух молодых телохранителей Жиля де Рэ, неких Гриара, 26 лет, и Корилло, 22 лет. Эти люди на протяжении последних лет были рядом с маршалом почти ежедневно и были весьма осведомлены о его занятиях. Кроме них была арестована и некая «бабка Меффрэ» - женщина, занимавшаяся поставкой маршалу «живого товара», то есть детей.

Жиль де Рэ, представ перед судом 8 октября, отверг все обвинения , потребовал себе адвоката и своего нотариуса, для ведения протокола заседания, независимо от судебного. В этом ему было отказано.

С 15 по 19 октября 1440 года шли судебные слушания. Перерыв в процессе был сделан лишь в воскресенье 16 октября. Де Рэ упорно не признавал законности суда и заявлял, что «лучше пойдет на виселицу, чем в суд, где все обвинения - ложь, а судьи - злодеи и симонисты!» [ ] [ ] . (по другим [каким? ] источникам «разбойники и богохульники»).

15 октября, Жиль согласился давать показания, точнее согласился выслушать составленное заранее обвинение уже из 49 статей. С одной стороны, как считают некоторые историки [кто? ] , это могло быть связано с тем, что в ответ на оскорбления Жиля судьи отлучили его от церкви. С другой стороны, Жиль уже целый месяц находился в тюрьме, и хотя условия, видимо, у него были лучше, чем у закоренелых преступников (в материалах дела упоминается комната в башне, где содержался де Ре), это тоже не могло на нём не сказаться. Так или иначе, он «униженно, со слезами на глазах просил… представителей церкви, о которых он так плохо и нескромно говорил, простить ему его оскорбления».

Однако из всего списка предъявленных ему обвинений Жиль признался лишь в чтении одной книги по алхимии, которую дал ему некий шевалье из Анжу, ныне обвиняемый в ереси, и в разговорах об алхимии и постановке соответствующих опытов в своих домах в Анжере и Тиффоже. Все остальное, а особенно вызов демонов и заключение договора с дьяволом, Жиль отрицал, и чтобы доказать свою невиновность, он предложил судьям прибегнуть к ордалии - испытанию калёным железом. В этом предложении не было ничего удивительного, поскольку он, как и любой другой человек знатного происхождения, имел право требовать, чтобы истинность его слов была доказана Божьим судом. Другое дело, что его представления о суде земном были для середины XV века несколько устаревшими. Предложение Жиля не было услышано, но судьи в ответ приняли решение о применении пыток.

21 октября Жиль был приведён в пыточную камеру, где внезапно стал «униженно просить» перенести пытку на следующий день, чтобы в промежутке «признаться в выдвинутых против него обвинениях так, чтобы судьи остались довольны и не понадобилось бы его пытать» [ ] [ ] . Посовещавшись, судьи решили, что «из милости к обвиняемому они перенесут пытку на вторую половину дня, и если случайно Жиль признается… они перенесут её на следующий день».

Жиль был подвергнут пытке, и, чтобы получить необходимые изобличающие показания, его слуги и четыре предполагаемых сообщника были также подвергнуты пытке. После пятого заседания светского суда, начавшегося в 2 часа пополудни в пятницу 21 октября 1440 года, суд постановил пытать маршала, дабы «побудить его прекратить гнусное запирательство». Жиль де Рэ был пытан вместе с четырьмя своими алхимиками. Растянутый на «лестнице», маршал Франции быстро прекратил запираться и препираться и пообещал сознаться «добровольно и свободно» (как отмечено в судебных отчётах).

Страх перед пытками заставил Жиля заговорить: он признался, вернее, согласился со всеми статьями обвинения, которые были ему зачитаны.

На следующий день, 22 октября, он вновь повторил свои показания - на этот раз, в соответствии с судебной процедурой, «свободно», «без угрозы пыток», «со слезами на глазах и с большим раскаянием».

Показания свидетелей

В целом в ходе заседаний было заслушано 110 свидетелей, включая доносчиков. Сначала разбирались пункты обвинения, связанные с алхимическими изысканиями Жиля де Рэ и его сношениями с нечистой силой. Многие свидетели утверждали, что видели своими глазами помещения по первому этажу замка Тиффож, украшенные каббалистической и сатанинской символикой. Штатные алхимики маршала Франции рассказали о сути проводившихся по его указанию экспериментов. Прелати дал весьма пространные и подробные показания как о своих отношениях с Жилем де Рэ, так и о специфическом интересе хозяина к магии.

• По заявлению итальянца, Жиль де Рэ написал собственной кровью текст договора с демоном Бароном, в котором просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества. Поскольку демон требовал жертвы, маршал принёс таковую: ею была курица. Но демон не удовлетворил собственную жажду крови обычной курицей и тогда Жиль де Рэ казнил ребёнка - мальчика, имя которого Франческо Прелати назвать не смог. В своих показаниях, продолжавшихся много часов, Прелати подробно и весьма живым языком рассказал о проделках своего «карманного» демона, явленных чудесах, предсказаниях и превращениях.

• Весьма неблагоприятными для Жиля де Рэ оказались показания священника Жиля де Силля. Он был не только одним из алхимиков маршала, но и его духовником. Во время допроса в суде де Силль признал, что маршал полностью отдавал себе отчёт в противоестественности своих сексуальных наклонностей; во время исповедей Жиль де Рэ всегда упоминал о совершенных убийствах детей и каялся в содеянном. Кроме того, маршал понимал богопротивность алхимических манипуляций, в совершении которых также раскаивался. При этом ни убийств детей, ни своих демонологических изысканий Жиль де Рэ не прекращал. Такое осознанное упорство маршала в греховных пристрастиях позволяло суду квалифицировать его деяния как упорство в ереси.

• Показания в гражданском суде связывались с исчезновением детей. Типичным было свидетельство Тома Эйсе: «Томас Эйсе и его жена, проживающие в Сент-Питергейте, свидетельствуют под присягой, что они жили в Машекуле в течение года и были там на прошлое Рождество. И тогда, поскольку они были бедными людьми, они отправили своего сына, около десяти лет, просить подаяние в замок Машекуль, где тогда находился сир де Рэ, и с того времени не видели вышеназванного ребёнка и не имели вестей о нём. За исключением того, что жена вышеназванного Эйсе сказала что маленькая девочка, чьего имени и происхождения она не знает, сказала ей, что она видела её сына на раздаче подаяния в вышеназванном замке и что подаяние было сначала роздано девочкам, а затем мальчикам. Эта маленькая девочка сказала, будто она слышала, что один из людей из замка сказал сыну вышеупомянутого Эйсе, что у него нет мяса, но если он придёт в упомянутый замок, то получит немного, и после этой беседы он вошёл в упомянутый замок ».

• Двое приближенных барона - Анри Гриар, 26 лет, и Этьен Корилло по прозвищу Пуату, 22 года, после допросов 19 и 20 октября 1440 года дали показания перед обоими трибуналами об участи пропавших детей. Пуату сказал, что он насчитал примерно от 36 до 46 голов мёртвых детей и что он видел, как его хозяин «занимался своим противоестественным распутством с упомянутыми детьми, мальчиками и девочками». В начале сентября 1440 года , когда стала реальной угроза расследования преступлений Жиля де Рэ, тот распорядился уничтожить коллекцию голов. Развёрнутые, очень детальные показания Корилло, бывшего непосредственным свидетелем и порой участником этих чудовищных преступлений, были полностью подтверждены Анри Гриаром - другим телохранителем Жиля де Рэ. Гриар был старше Корилло и пользовался, как будто, большим доверием хозяина. Охранник также заявил, что «желает свидетельствовать добровольно» (то есть без пытки) и уточнил некоторые моменты, упомянутые на допросе Корилло.

Повторные пытки Жиля и его показания

Если раньше Жиль де Рэ и сам признавал за собой такую «слабость», как противоестественная любовь к детям, то показания его телохранителей раскрыли подлинное содержание этой самой мрачной страсти французского героя. Когда суд обратился за разъяснениями к обвиняемому, тот, прекрасно понимая убийственную силу уже прозвучавших свидетельств, принялся лавировать и хитрить. Но к этому моменту он был уже связан произнесённой формулой juramentum de calumnia (с лат.  -  «клятва говорить только правду») и её нарушение дало повод потребовать для него новой пытки. На утреннем заседании 21 октября 1440 года суд постановил предать обвиняемого, как уличённого в лжесвидетельстве, новой пытке. После обеда Жиль де Рэ был доставлен в пыточную камеру и вновь растянут на «лестнице». Как и в первый раз, он быстро попросил прекратить пытку и заявил, что готов «свободно сознаться». Доставленный в суд, Жиль де Рэ, признал, что «наслаждался пороком». Барон де Рэ закончил свой рассказ обращением к «отцам и матерям тех, кто был столь прискорбно умерщвлён, молиться за него» и просьбой, чтобы его грехи были публично обнародованы, - верное средство для получения общественного одобрения его казни. Он сам определил число замученных им детей в 800 (примерно по одному в неделю на протяжении последних 15 лет). Надо сказать, что Гриар и Корилло не могли внести ясность в этот вопрос, поскольку недостаточно долго служили у маршала. Суд посчитал доказанной цифру в 150 погибших детей, ибо эта величина не противоречила показаниям наиболее осведомлённых в данном вопросе свидетелей (самого Жиля де Рэ, Гриара, Корилло, Мэффре, камердинера Силье).

Решение епископско-инквизиторского и светского судов

Тесно сотрудничавшие друг с другом, объединённый епископско-инквизиторский суд и светский суд распределили преступления и обвинения между собой. Инквизитор объявил барона виновным в вероотступничестве, ереси и вызывании демонов, епископ обвинил его в содомии, богохульстве и осквернении привилегий церкви. Духовные суды продолжались почти 40 дней и завершились решением передать барона светским властям для наказания. Тем временем гражданский суд под председательством Пьера де Лопиталя, канцлера бретонского парламента , снова предъявил обвинение в убийстве (чего не могли сделать церковные суды) и вскоре осудил его по этому обвинению.

В понедельник 24 октября 1440 года судом было оглашено специальное обращение к жителям герцогства Бретонского, в котором кратко излагалась суть полученных на процессе признаний и содержалось косвенное указание на предстоящий приговор обвиняемому. Всем честным католикам предлагалось «молиться за него» [ ] [ ] .

25 октября было объявлено о постановлении епископа Малеструа «об исторжении Жиля из лона Церкви Христовой» за его тяжкие прегрешения как против Церкви и Веры. В этот же день Пьер де Лопиталь, канцлер бретанского парламента, подписал приговор обвиняемому. Маршал Франции приговаривался к сожжению живым на костре. Вместе с ним должны были погибнуть и непосредственные участники его преступных оргий - Анри Гриар и Этьен Корилло. Жилю де Рэ было предложено примирение с Церковью. Это позволяло избежать гибели на костре, поскольку покаявшегося еретика нельзя было сжигать живым. Примирившихся с Церковью душили на костре гарротой , что было все-таки быстрее и гуманнее смерти в огне.

Маршал согласился на примирение с Церковью. В ночь на 26 октября 1440 года шли напряжённые переговоры между родными Жиля де Рэ и его судьями: обсуждался вопрос о судьбе тела маршала. В конце концов стороны сошлись на том, что сожжение тела будет формальным, то есть палач возведет приговорённого на костёр, задушит его там гарротой, разведет огонь, после чего вытащит из огня тело, которое будет передано родственникам для захоронения.

Казнь

Рано утром 26 октября Жиль де Рэ принёс публичное покаяние в совершенных им преступлениях в кафедральном соборе Нанта , при большом стечении народа. Он попросил прощения у Церкви, короля, родителей умертвлённых им детей, сказал, что страшится небесного суда и попросил всех, кто мог его слышать в ту минуту, молиться о спасении его души.

26 октября 1440 года в Нанте после молитвы и покаяния Жиль де Рэ около 10 часов утра, доставленный к месту казни, маршал Франции был задушен на глазах огромной толпы местных дворян и горожан. Вместе с телом Жиля де Рэ на огромной поленнице дров заживо оказались и его прежние верные телохранители - Гриар и Корилло. После разведения огня тело Жиля де Рэ было сдёрнуто крюками с поленницы дров и согласно договорённости передано родственникам (двоюродному брату и племянникам). Родственники легендарного сподвижника Жанны д’Арк не захотели оскорблять его гробом фамильные склепы . Тело Жиля де Рэ обрело покой в монастыре кармелиток, расположенном на окраине Нанта.

Объективность суда

Жиль де Рэ был казнён приговором светского суда, а епископальный ещё полтора месяца продолжал разбор его дела и допрос различных свидетелей. Никто, правда, казнён уже не был. Больше других рисковал Франческо Прелати, но постановлением герцога Анжуйского итальянский колдун в июне был освобождён из церковной тюрьмы. Прелати пришлось отречься от всех своих оккультных заблуждений, выучить наизусть «Символ веры», вынести наложенную на него тяжёлую епитимью, но зато он остался жив и был освобождён герцогом Анжуйским после нескольких месяцев пребывания в церковной тюрьме. Постепенно были свёрнуты расследования в отношении и иных лиц, приближённых к Жилю де Рэ.

Судебное разбирательство по делу барона де Рэ выглядит как незаконное. Ни один из 5000 слуг барона не был вызван в суд для дачи показаний, незначительные показания вообще не заслушивались, а его собственные приближённые подвергались пыткам и, дав показания против барона, освобождались. Многое в этой истории вызывает сомнение. Слуг и Перрину Мартен допрашивали под пыткой настолько жестокой, что «колдунья» не пережила её. Остаётся непреложным фактом, что в замках маршала не нашли ни одного трупа. К тому же надо учесть, что в то время во Франции ежегодно исчезали не менее 20 тысяч мальчиков и девочек" [ ] . Доказаны были лишь занятия алхимией.

ЖИЛЬ ДЕ РЭ

(род. в 1404 г. – ум. в 1440 г.)

Феодальный барон. Маршал Франции. Прославился необычайной жестокостью и вошел во французский фольклор под именем Синей бороды.

Страшные сказки нашего детства иногда имеют под собой вполне реальную почву в фактах из жизни людей, живших давным-давно. Одним из таких людей является барон Жиль де Рэ, прообраз Синей Бороды из одноименной сказки Шарля Перро, написавшего ее под влиянием народных сказаний.

Жиль де Рэ, полное имя которого звучит как Жиль де Лаваль, барон де Рэ, в отличие от сказочного героя не убивал своих жен, зато повинен в смерти 140 детей, которых использовал в угоду собственным патологическим сексуальным фантазиям и надеждам подчинить темные силы для обретения несметных богатств и власти. А борода у него была не синей, а темно-русой. Ею барон очень гордился и каждое утро заставлял домашнего цирюльника расчесывать ее черепаховым гребнем.

Знаменитый барон происходил из богатой и знатной семьи, обладавшей плодородными землями, изобилующими дичью, тучными нивами и виноградниками. Среди его предков числились знатные французские фамилии Краонов и Монморанси.

Знатность рода позволяла заключать браки, дающие выгодные связи. Сестра Жиля, Жанна де Лаваль, вышла замуж за графа Вандомского Луи II Бурбонского, кузена французского короля Карла VII. Поэтому де Рэ стал свояком упомянутого графа, а через него – кузеном короля Франции.

В одиннадцатилетнем возрасте Жиль потерял отца и воспитывался дедом, который души не чаял во внуке. Благодаря ему будущий маршал Франции получил прекрасное образование. Помимо обязательных для людей его круга владений боевыми искусствами и искусством соколиной охоты, он в совершенстве знал древние языки, разбирался в литературе и живописи, умел вести куртуазные беседы.

Уже в юные годы Жиль де Рэ стал страстным библиофилом. Он тратил огромные суммы на приобретение редких книг, посвященных Великому деланию алхимиков (поискам философского камня), успех которого якобы должен был принести владельцу секрета философского камня золото, власть и бессмертие. Приобретенные Жилем за баснословные суммы манускрипты переплетались в дорогие шагреневые переплеты, украшенные фамильным крестом на золотом поле.

Однако в ранней молодости энергия Жиля де Рэ была направлена отнюдь не на эзотерические изыскания. Громкую славу он приобрел во время сражений в конце Столетней войны, целый век терзавшей Францию. В 1420 г. он воевал в Бретани, позже служил герцогине Анжуйской, стороннице дофина, а потом королю Карлу VII, оспаривавшему трон у своей матери Изабеллы Баварской и малолетнего английского короля. Но уже тогда барон был известен своей жестокостью. За ним закрепилась репутация вешателя: если пленник де Рэ не мог заплатить выкупа, его ждала виселица.

Известно, что барон женился на Катрин де Туар, которую любил и уважал. У супругов была нежно любимая дочь Мари. Это, однако, не мешало барону заводить любовниц из простонародья. Была в его жизни и другая, возвышенная (куртуазная) любовь к Деве Франции – Жанне д’Арк. Хроники рассказывают, что французский король Карл VII в Шиноне предложил Орлеанской Деве выбрать среди полководцев того, кто мог бы защищать ее. Жанна отвергла многих и остановилась на Жиле де Рэ, который на тот момент еще ничем не проявил себя. Он стал ее телохранителем и ментором.

Примечательно, что уже в это время о Жиле ходили темные слухи, прежде всего о склонности к половым извращениям. Говорили, что им (в пассивной форме) он предавался уже в юношеские годы. С годами же приверженность к половым контактам с мальчиками и девочками целиком захватила его. Но Жанна, которая, по мнению отдельных исследователей, была гермафродитом, стала для барона любовью с первого взгляда, не связанной с удовлетворением физической страсти.

Под знаменем Девы Жиль де Рэ командовал дивизией под Орлеаном. После коронации Карла в Реймсе, состоявшейся в 1429 г., де Рэ стал маршалом. Он продолжал сражаться в войсках Жанны, обороняя Париж. После того как Дева под Компьеном попала в руки противника, Жиль неоднократно пытался освободить ее с помощью наемников, затрачивая на это немалые деньги. Когда эти попытки закончились неудачей, он вернулся в Бретань, в свой укрепленный замок Тиффож. В это время маршал получил богатое наследство после смерти жены и не нуждался в средствах, но мысль о Деве Франции продолжала мучить его.

Несомненно, барон де Рэ считал Орлеанскую Деву принцессой. В сочиненной по его приказу «Орлеанской мистерии», поставленной и разыгранной перед королем Карлом VII и всем французским двором, он называл ее «высокородной и могущественной госпожой», «превосходнейшей принцессой». Постановка пьесы стоила барону огромных денег – по 80 тыс. золотых экю за каждое представление. Вполне понятно, что его финансы пришли в совершенное расстройство.

Известно, что через несколько лет после казни Жанны в Тиффож прибыла Дама д’Армуаз, выдававшая себя за чудом спасшуюся Орлеанскую Деву (ряд исследователей утверждает, что она действительно была ею), и Жиль принял ее с величайшими почестями. На основании документов, хранящихся в Национальном архиве Франции, известно, что он и оплачиваемое им войско сопровождали Даму д’Армуаз в военном походе 1439 г.

Эти и многие другие факты свидетельствуют о том, что де Рэ имел дурную привычку жить не по средствам. Его двор быстро стал не менее роскошным, чем у короля. Появились долги, пришлось распродавать земли. Тогда родственники жены в интересах его дочери Мари добились королевского запрета на дальнейшую продажу земель. Пришлось искать другие пути получения денег.

Видимо, именно в это время Жиль увлекся практической алхимией. Вместе с ней в его жизнь вошло колдовство, поиски тайных возможностей общения с духами. Силу и власть он надеялся обрести у дьявола и постепенно впал в сатанизм. Башни родового замка Тиффож были переоборудованы в алхимические лаборатории, и над ними заклубился дым.

Увлечение сеньора вскоре привлекло к нему множество единомышленников – ученых-алхимиков. Известно, что в 1437 г. барон был окружен сообщниками – кузенами Жилем де Сийе и Роже де Бриквиллем, священником Эсташем Бланше, Анри Гриаром и Этьеном Корийо, темными личностями, замеченными в сатанизме, преступных и противоестественных наклонностях. Среди алхимиков было немало обыкновенных шарлатанов. В 1438 г. в числе подручных и вдохновителей де Рэ появился молодой итальянец Франческо Прелати, монах-минорит из Ареццо. Он, по его уверениям, был колдуном и алхимиком, а также умел предсказывать будущее по пригоршне праха и был связан с демоном Барроном, подчиненным его воле.

Первые преступления Жиля относятся к 1432 г. Во всяком случае, именно об этом он заявил на процессе в Нанте. В течение пяти лет в принадлежавших маршалу замках Тиффож, Машкуль и Шантосе было совершено множество изнасилований и убийств детей. Многие погибли от невыносимых пыток, которыми сопровождались оккультные ритуалы.

Глухие слухи о «странностях» маршала доходили и до короля. Поэтому в Тиффож был направлен дофин Людовик в сопровождении многочисленной свиты. Чтобы принять августейшего гостя, Жиль сделал крупный заем у ростовщиков и, самое главное, велел загасить печи и на время визита замуровать входы в лаборатории. А все находившиеся в замке алхимики были временно поселены в окрестных усадьбах. Принц ничего предосудительного не заметил. А после его отъезда Жиль де Рэ продолжил свои преступные занятия.

Крупный заем для приема принца окончательно расстроил финансы барона, и он в очередной раз потребовал от Прелати давно обещанного результата: встречи с Барроном, а также золота и драгоценностей. Хитрый монах несколько дней продержал де Рэ в ожидании, а потом явился к сеньору и заявил, что Баррон якобы завалил одну из комнат замка золотом и драгоценностями. Обрадованный владелец Тиффожа кинулся посмотреть на сокровища, но Прелати, приоткрыв дверь, отшатнулся в притворном испуге и закричал, что комнату охраняет дракон. Тогда Жиль вооружился распятием, в котором хранились частички голгофского креста, привезенные из крестового похода одним из его предков, и ринулся к заветной двери. Прелати, однако, загородил собой дорогу и сумел убедить сюзерена в том, что такие действия не понравятся демону. Только после магических действий монаха барон все же проник в комнату, но обнаружил там лишь какой-то красный порошок. А Прелати объявил это происками злокозненного Баррона.

Теперь де Рэ, получивший прекрасное образование, но не сумевший подняться над уровнем псевдонаучных идей того времени, был готов на все. Он собственноручно составил и подписал своей кровью договор, в котором уступал душу Дьяволу в обмен на всеведение, богатство и власть. Однако и этого, как утверждал Прелати, было недостаточно. Демон Баррон якобы требовал кровавых жертв в знак покорности темным силам. По его требованию в жертву были принесены сначала курица, а потом дошло и до ребенка, причем обязательно некрещеного. Для Жиля де Рэ, владетельного сеньора, безраздельно властвовавшего над сотнями крестьян, добыть нужного младенца труда не составило. Ребенок погиб под ритуальным ножом колдуна.

Возможно, Жиль де Рэ так и продолжал бы убивать детей во имя призрачной цели. Однако нашлись могущественные люди, задумавшие погубить барона и завладеть его землями.

Наследственные земли де Рэ были заложены его сюзерену, герцогу Бретани, а также нантскому епископу Малеструа и герцогскому казначею Жофруа Феррону. Эта троица решила воспользоваться дурной репутацией владельца Тиффожа.

Поводом послужила ссора де Рэ с братом Феррона Жаном, носившим духовный сан. Самоуверенный барон во главе небольшого отряда вассалов нагрянул в замок, где жил Жан, выволок его из часовни, заковал в цепи и бросил в подземелье Тиффожа. Поскольку пленник был духовным лицом, Малеструа усмотрел в этом факте оскорбление церкви. Он обратился с жалобой к герцогу, а сам потихоньку начал собирать компрометирующие Жиля материалы.

Герцог направил к владетелю Тиффожа посла, которого барон попросту избил. В ответ герцог осадил Тиффож и заставил хозяина сдаться и освободить пленника.

Через некоторое время вассал и сюзерен помирились. При этом герцог слукавил, но успокоившийся Жиль продолжил свои занятия алхимией. Его враги, однако, не дремали.

Собрав достаточное с его точки зрения количество порочащих барона материалов, Малеструа созвал церковный суд и послал де Рэ судебный вызов. Вскоре под стражу были взяты все слуги и помощники в алхимических занятиях. Землю вокруг замка начали перекапывать, чтобы найти останки детей. Слухи об этом быстро распространились по Бретани. В суд начали обращаться десятки рыдающих матерей, чьи дети бесследно пропали.

В сентябре 1440 г. Жиля де Рэ обвинили в похищении и убийстве более 140 детей, принесенных в жертву дьяволу. Барон был арестован и предстал перед судом в Нанте. Он отрицал свою вину даже под угрозой отлучения от церкви. Однако церковный суд признал его виновным в ереси, а гражданский – в убийствах. 26 сентября 1440 г. под пыткой барон все же сознался во всех преступлениях. Не исключено, что во многих случаях он оговорил себя, чтобы избавиться от мучений. Ему стало ясно, что живым из подземелья инквизиции он уже не выйдет.

Жестокий владетель Тиффожа кончил свои дни на виселице. При огромном стечении народа его тело было брошено в огонь. Но некоторые историки и романисты ставят под сомнение его виновность, считая процесс сфальсифицированным. В смерти барона были заинтересованы многие, в том числе и герцог Бретани, активно участвовавший в суде. Это, однако, не делает фигуру барона-колдуна менее зловещей, а его характер и поступки – менее жестокими и деспотичными.