Главная » Дизайн интерьера » Василий Васильевич Князев. Биография

Василий Васильевич Князев. Биография

Камчатские рассказы

Василий Князев

Любовь и верность Нежность, ласка

Кому присущи эти чувства?

Любить, не требуя взамен…

Служить, не требуя наград…

О, наши верные друзья!

Любовь – их смысл бытия…

Василий Князев

Корректор Д. Уманская

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я благодарен моей семье за бесценную помощь и поддержку моей любимой жене Светлане и сыну Станиславу.

Всем собакам, которые на протяжении моей жизни дарили мне любовь и верность. А именно:

немецкой овчарке Эльбе,

немецкой овчарке Герцогу – Гему,

чемпиону города Екатеринбурга 1989 по ОКД Алабаю Рою красавцу и умнице, который на протяжении 9 лет был преданным другом,

и конечно, Пальме, с которой я бок о бок отслужил два года книга которой и посвящается.

Без Вас этой книги просто бы не было…

Часть первая.

Рождение

Под звук волшебной трели соловья

Благоуханье нежных роз

Жизнь новая явилась к нам на свет

Что ждет ее?

Известно лишь творцу…

Василий Князев

Стоял жаркий летний солнечный день за окном о чем-то весело чирикали неугомонные воробьи, нежно шелестел листьями могучего дуба южный ветер и как будто, вся природа праздновала рождение новой жизни. В семье породистой с прекрасной родословной восточноевропейской овчарки появилось пополнение. Герда родила шестерых маленьких щенков. Они все были слепые, и жалобно скуля, едва родившись, начали искать у мамки молоко, чтобы утолить свой голод. Родилось четыре девочки и только два мальчика. Все они были разные и по поведению и по окрасу. Среди всех щенков выделялась одна девочка – ее шерсть была белого цвета без единого пятнышка, а размером она была даже больше мальчиков. Не успев, появиться на свет, она тут же заняла самую большую мамкину титьку, предварительно растолкав всех своих братьев и сестер и начала жадно посапывая сосать молоко.

Дни шли. Щенки через некоторое время начали видеть, они окрепли и превратились из маленьких пищащих комочков в настоящих щенков восточноевропейской овчарки. Через четыре недели в их маленькой семье установилась четкая иерархия. Заправляла всем наша «Белянка», а в услужении у нее были два мальчика, которые ей во всем помогали. Наша «Белянка» всегда была сыта, она сообразила, в каком соске у мамки больше всего молока и охраняла его от других щенков, не подпуская тех к вожделенному лакомству. Герда, видя, что другие щенки не всегда получают доступ к ее всего четырем соскам, в которых было молоко, пыталась приструнить слишком энергичную «Белянку», но та всегда добивалась своего, проявляя недюжинную сообразительность. Любимым ее развлечением было затаиться, как будто спит, а потом налететь на своего ничего, не ожидающего собрата сбить с ног и грозно рыча встать над ним, демонстрируя свое превосходство. Одним словом «Белянка» была самым сообразительным, энергичным из всего помета щенком. Поэтому и не удивительно, когда через 30 дней после рождения щенков пришли первые покупатели нашу «Белянку» забрали самой первой.

И началась ее новая взрослая жизнь…

Наши встречи не случайны…

Если друга ты завел

Ты в ответе за него

Помни, это – милый друг…

Василий Князев

Хозяева нашей «Белянки» оказались очень благополучной молодой семьей. Муж – по профессии был дипломат, и поэтому семья следовала за ним по всему свету, куда направит его руководство с Миссией туда они и едут. Его супруга занималась ребенком и домашним бытом. Время от времени она пыталась устроиться на работу, но как только она находила, что-либо подходящее, как специально мужа переводили в другую страну. Плодом их большой любви была маленькая красивая 10-летняя белокурая девочка, точная копия своей мамы. Свою дочь они обожали и готовы были потакать ее любым прихотям. Девочку звали Ланой – это красивое имя родители придумали вместе. Как-то раз их дочурка сидела и смотрела передачу про животных, в которой рассказывалось об овчарках. О том, какие они умные и преданные, ласковые и нежные и что такая собака будет настоящим другом всей семье.

Просмотрев всю передачу, Лана жалобно посмотрела на свою маму и спросила:

– Мам, давай заведем такую же овчарку.

На что мама ответила:

– Я не против, только вот возьмут Папу и отправят опять в другую страну, что тогда будем делать с твоим щенком?

– Давай, хотя бы вечером спросим Папу об этом, попросила дочь.

– Хорошо, давай спросим, согласилась мама.

Вечером пришел домой отец. Мама накрыла стол, и они сели ужинать. Во время ужина дочь встала, подошла к отцу и, забравшись к нему на колени, стала так жалобно, жалобно на него смотреть.

Отец, чувствуя какой-то подвох, улыбнулся и спросил дочь:

– Лана, говори, что ты хочешь от Папы.

Лана, хитро улыбнулась, и сказала:

– Пап, я хочу, чтобы у меня был настоящий друг, давай заведем щеночка?

Отец нахмурился, задумался и сказал:

– Лан, а если меня переведут в другую страну, что тогда мы будем делать с твоим щеночком?

– Пап, ну мы можем его забрать с собой, ответила дочь.

– Лан, не в каждую страну разрешают ввозить животных, даже со всеми прививками, ответил отец.

– Я понимаю, что тебе хочется, я тоже люблю собак, продолжил отец. Хотя вот уже 5 лет меня никуда не переводят, и насколько я знаю, мне «пророчат» должность руководителя дипломатической миссии. Ладно, дочь, но ухаживать, кормить, воспитывать, ты будешь сама. Договорились? Улыбнувшись, спросил отец.

Лана подпрыгнула от восторга и крепко чмокнув папу в щеку, сказала, серьезно глядя в глаза и приложив руку к сердцу как большая

– Папа, обещаю, я буду заботиться о нашем щеночке.

Начало нашего пути…

Что окружает нас с тобой?

Любовь, забота, нежность, ласка?

Иль зависть, грубость, черствость, маска?

Влияет все на нас с тобой….

Василий Князев

Молодая семья вошла в свой дом. На руках у дочки Ланы, завернутый в одеяло лежал скулящий комочек. Глаза девочки искрились от счастья, она осторожно опустила одеяло на пол, из него выползла наша «белянка» и, встав посредине гостиной, сразу начала делать свои «неотложные» дела. В центре гостиной образовалась маленькая лужа. Родители засмеялись. И отец сказал:

– Ну что, вот и первая твоя обязанность. На что Лана ответила:

– Папа я же давала обещание, чтобы буду ухаживать, к тому же через месяц, я научу нашу девочку не делать этого дома.

Мама улыбнулась и сказала:

– Дочка, это было бы замечательно.

– Теперь давайте проведем наше маленькое собрание, как мы назовем нашего щеночка, предложил отец.

– Давайте начнем, ответила мама.

Все начали предлагать, перебивая друг друга. Папа предлагал назвать как-то серьезно, все-таки настоящая овчарка, мама предлагала назвать как-нибудь нежно, все-таки она девочка. Одна Лана молчала и только наблюдала за действиями «Белянки». А «Белянка» тем временем начала исследовать гостиную. Первым делом она подошла к камину и, протянув свой носик к огню, жалобно пискнула, не поняв, что это ее так укусило за нос. Потом набравшись храбрости «Белянка» подняв шерсть на своей маленькой холке, пошла в наступление на огонь с грозным рыком. О ужас… Огонь ее укусил еще сильнее. «Белянка» – была сообразительным щенком и решила про себя, «ладно пока отступлю, там посмотрим, кто кого победит». Дальше «Белянка» по очереди обнюхала все диваны, кресла и вдруг она увидела, что-то странное в углу. Это было что-то зеленое и большое. Она осторожно подошла к этому «странному, зеленому» и начал его своим носиком нюхать. Запах ей очень понравился. Он был свежим, каким-то притягательным. «Здесь останусь» – решила «Белянка» и, свернувшись клубочком около пальмы (это странное зеленое – было простой комнатной пальмой) заснула. Лана наблюдавшая за щенком. Вдруг радостно воскликнула:

– Папа, мама, давайте назовем нашего щеночка Пальмой! Смотрите, как ей понравилось – это растение! Она даже уснула около него.

Родители посмотрели на щенка, на дочь и папа изрек:

– Ну что ж Лана, щенок твой и, наверное, будет правильно назвать щенка, так как ты предложила, к тому же действительно щенку определенно понравилась наша пальма. Так тому и быть.

Так у нашей «Белянки» появилось имя, которое она с гордостью пронесет через всю свою жизнь…

Детство, детство – счастливая пора…

Василий Васильевич Князев. Биография

Поэт.

Родился в купеческой семье, отец был поэтом, музыкантом, художником, мать - дочь ссыльного поляка К.Н. Высоцкого, видного культурного деятеля Сибири. Так расшифровывается один из псевдонимов Князева - Высоцкий К. Учился в гимназии в Екатеринбурге, затем в 1904-05 в земской учительской семинарии в Петербурге.

9 января 1905 участвовал в митингах и демонстрациях в Петербурге и из семинарии был исключен.

С 1905 печатается в разных жанрах - сатира, басни, пародии, частушки, революционные песни, баллады - в журналах «Поединок», «Гном», «Серый волк», «Застрельщик», «Скандал», «Овод», «Маски», «Сатира», «Булат» и др.

В 1905-07 выступает под псевдонимами Буревестник, Василиск, Язев, Княжевич и др. После поражения первой русской революции из оппозиционных к правительству журналов переходит в либерально-юмористические «Будильник», «Сатирикон», «Новый сатирикон» и др.

В 1910 издает сборник «Сатирические песни». Дед и отец Князева собирали народные пословицы; Князев последовал их примеру, много внимания уделил «Пословичной энциклопедии». Его книга «Жизнь молодой деревни. Частушки-коротушки Санкт-Петербургской губернии» (1913) была отмечена почетным отзывом Академии наук. Князев не только собирал фольклор, но и в своих стихах использовал фольклорные жанры - раешник, частушку, городской романс.

В 1914 издал в Петербурге книгу «Двуногие без перьев. Сатира и юмор».

Стихи 1905-16 были собраны в «Первой книге стихов», вышедшей в Петрограде в 1919. После Октябрьской революции Князев становится сотрудником «Красной газеты». Как отмечали в печати, «Князев первый вышел из рядов буржуазной печати и стал под красное знамя» (Вестник литературы. 1919. №3. С.9). В «Красной газете» ежедневно появлялись стихи-«набаты» («Песня набата», «Ночной набат» и др.) Красного звонаря, песни Красного поэта, беседы деда Нефеда, фельетоны Софронова внука из Великих Лук (псевдонимы Князева).

В 1918 Князев печатался и в газетах «Петроградская правда», «Северная коммуна», в сатирических журналах «Красный дьявол», «Гильотина», также в журналах «Красноармеец», «Красный командир», газете 7-й армии «Боевая правда», в газетах Москвы, Смоленска, Архангельска и др. Тогда же редактировал журнал «Красная колокольня», руководил стихотворным отделом «Красной газете», работал в «Боевой правде», выступал на митингах, участвовал в агитпоездках на фронт, там организовал фронтовую газету и «окопный театр».

Среди десятков и сотен его боевых агиток, пафосных и сатирических стихов, политических памфлетов и фельетонов самым знаменитым его произведением явилась «Песня Коммуны», опубликованная «Красной газете» 11 августа 1918. На многолюдных митингах восторженно повторяли ее рефрен: «Никогда, никогда, никогда, никогда коммунары не будут рабами!» Л. Полонский свидетельствует: «Комсомолец 20-х годов, я и сегодня, спустя 60 с лишним лет, помню, как упоенно пели мы эту песню в праздничных колоннах Первомая и Октября» (Полонский Л.- С.136).

Выступления Князева проходили триумфально. В «Красной газете» 23 октября 1918 сообщали: «Аплодисментами был встречен пролетарский русский Беранже Василий Князев». В «Правде» 13 августа 1919 писали: «Читал свои стихи В. Князев. Ему была оказана восторженная встреча». «Богатырь Коммуны», «наш красный Беранже», «любимый пролетарский поэт», «талантливейший пролетарский поэт» - так называли его в газетах. Его популярность была не только широкой, но и устойчивой - стихи из книг Князева «Красное Евангелие», «Красные звоны и песни» (обе - 1918), «Песни красного звонаря» (1919) перекладывались на музыку, переводились на иностранные языки.

Только в течение 1918 «Красное Евангелие» выдержало 4 издания. В этой книге автор новое, революционное содержание современности облекал в одежды известных народным массам христианских преданий. Так, Октябрьская революция осмысливалась как давно предреченное новое пришествие Христа - Мессии, «искупителя», которого нужно встретить достойно его великой миссии. Но вместо скорбного Христа в «Красном Евангелии» появлялся Христос-бунтарь: «Очисти душу - и воскресни во имя Красного Христа!» Образ Христа переосмысливался в революционном духе, чтобы возвысить Октябрьскую революцию, подчеркнуть ее мировое значение и космические масштабы,- таков смысл «Красного Евангелия». В годы Гражданской войны Князев издал 12 книг - «Песни красного звонаря», «Дети города» (обе - 1919), «О чем пел колокол», «Азбука возрождения транспорта» (обе - 1920) и др.

В 1924 изданы книги «Капля крови Ильича», «Фома Царьков».

В 1920-е Князев продолжил свою работу по сбору, изучению и изданию произведений фольклора.

В 1924 издал книги «Современные частушки. 1917-1922 гг.» и «Русь. Сборник избранных пословиц, присловок, поговорок и прибауток», в 1925 - «Частушки красноармейские и о Красной Армии», в 1928 - «Советские частушки». Фольклорные мотивы и приемы использованы и в оригинальных книгах Князева: «Красная ленинская деревня», «Красная казарма. Первомайская тальянка» (обе - 1925). Но, как писал В.В. Базанов, «при всех своих фольклористических увлечениях В. Князев не сумел достойно оценить фольклор новокрестьянских поэтов вообще и Н. Клюева в частности...» (Базанов В.В.- С.186); в книге «Ржаные апостолы» (1924) Князев резко критиковал Н. Клюева и других новокрестьянских поэтов.

В 1930 Князев издает «Книгу пословиц. Выборки из пословичной энциклопедии», в 1936 - «Избранные частушки Северного края».

В 1920-е, затем в 1930-е расширяет жанровый диапазон.

В 1920 Князев издает драму «Фабрикант и рабочий», в том же году в Архангельске отдельным изданием выходит инсценировка «Красного Евангелия». Только в 1923 Князев издает 4 книги для детей, в 1926 стихи для детей «Страшный сон».

В 1930 журнал «Звезда» публикует воспоминания Князева.

В 1934 под псевдонимом Иван Седых Князев публикует роман из жизни сибирского купечества «Деды». Основные стихотворные книги 1930-х: «Книга избранных стихотворений» (1930), «Последняя книга стихов» (1933), «За четверть века (1905-1930). Книга избранных стихотворений» (1935). Но затем внезапно замолчал - весной 1937 поэт революции был арестован по абсурдному обвинению в контрреволюционной агитации.

Князев Василий Васильевич (псевд. Буревестник, Красный звонарь и др.). 1887-1938 - русский советский поэт, прозаик.

До 1904 года жил на Урале, учился в Екатеринбурге. Начал печататься с 1905 года. После Октябрьской революции В. Князев стал сотрудником «Красной газеты». Стихи-набаты, песни и другие произведения поэта появлялись в газете ежедневно. Стихи из сборников «Красное Евангелие» (1918), «Красные звоны и песни» (1918), «Песни Красного звонаря» (1918), «О чем пел колокол» (1920) перекладывались на музыку, переводились на иностранные языки. В 20-30-е годы сотрудничал в периодике, издавал сборники частушек, работал над «Пословичной энциклопедией» (частично печатал ее в сборниках «Русь» (1924) и «Книга пословиц» (1930)). В 1934 г. под псевдонимом Иван Седых опубликовал роман «Деды» из жизни сибирского купечества. Незаконно репрессирован. Посмертно реабилитирован.

Василий Князев был одним из немногих старых журналистов, которые сразу после Октября пришли работать с Советской властью. С первых номеров он начинает активно работать в «Красной газете». В тяжелое время гражданской войны регулярно печатаются его стихи, фельетоны, пародии, памфлеты, всегда встречающие восторженный прием у читателя. «Красная газета» была очень популярна среди красноармейцев и петроградских рабочих, она была подлинным трибуном молодой Советской власти. В 1918 году петроградские газетчики, продавая газету, выкрикивали: «Газета красная, для буржуев опасная!» В. Князев редактировал приложение к «Красной газете» - «Красная колокольня», сотрудничал в большевистских журналах, работал в газете «Боевая правда» - органе политотдела 7-й армии, сыгравшей огромную роль в борьбе за Красный Петроград. Поэт часто выступает с чтением своих стихов на массовых митингах и собраниях. Впоследствии Князев вспоминал о героической поре гражданской войны как о лучших днях своей жизни: «Качество моих стихов той поры, может быть, и недостаточно высоко (не было времени для шлифовки), но боевую свою агитационную роль они выполняли стопроцентно: звали и вели в бой, способствовали нашим победам, вербовали работников и т.д.».

На первые послереволюционные годы приходится наивысший подъем творчества Василия Князева. Сотни агитационных стихотворений его были опубликованы в разных газетах. Стихи уральца знали и любили. В школах их наизусть заучивали ребята. В это время выходят лучшие его книги - «Красные звоны и песни», «Красное Евангелие», «О чем пел колокол».

В. Князев. О чем пел колокол. - Петроград: Пролеткульт, 1920. Маленькая потрепанная книжка стихов. Видно, что ее читали много раз и стихи заучивались наизусть. В ней много подчеркиваний и помет. На пятнадцатой странице - «Песня Коммуны» с ее знаменитым повтором: «Никогда, никогда, никогда! никогда! Коммунары не будут рабами». Название подчеркнуто, помечено - Х. Строчки разбиты фигурными скобками и против них на полях фамилии тех, кто должен был их читать: Климов, Бородин, Боброва, Баринов, Малыгин... Некоторые строчки подчеркнуты, и против них стоит слово - «все». Кем они были? Может быть, это класс какой-нибудь школы готовился к выступлению, может быть, агитбригада или комсомольская ячейка? А может быть, это стихотворение исполнялось как песня? Ведь его слова были положены на музыку. В 20-е годы «Песня Коммуны» была очень популярна.

Нас не сломит нужда,

Не согнет нас беда,

Рок коварный не властен над нами

Никогда, никогда,

Никогда! никогда!

Коммунары не будут рабами.

На странице семнадцатой - стихотворение «Сын коммунара». Название подчеркнуто, помечено - Х. Вертикальная черта вдоль всего стиха, скобки, подчеркивания по всему тексту. Нужны ли еще доказательства тому, что над этим стихотворением серьезно работали?

Раскрыли перед вами дверь дворцов

Заслуги ваших доблестных отцов,

Что пали, за свободу погибая.

Шел враг на Русь с мечами и пожаром,

Неся с собой смертельную беду...

Отец твой был солдатом-коммунаром

В великом 18-ом году!

На двадцать третьей странице - стихотворение «Екатеринбург». Твердой и решительной рукой зачеркнуто «Екатеринбург» и сверху от руки крупно написано - «Свердловск». Яркая вертикальная полоса, сделанная синим карандашом, сопровождает стихотворные строчки от первой до последней. Можно предположить, что владельцу книги это стихотворение было дорого. И еще можно с уверенностью сказать, что эти пометы сделаны уже после 1924 года, когда Екатеринбург стал Свердловском. За строчками стихотворения встают трагические события 1918 года, когда в Екатеринбург вступили войска белогвардейцев.

В гнезде полузадушенных орлов,

Столице коммунарского Урала,

Под радостный трезвон колоколов

Священство победителей встречало.

На солнце рдел хоругвей ясный лес,

Поп ликовал: «Власть коммунаров пала:

Христос воскрес!»

- «Воистину воскрес!» -

Буржуазия дружно отвечала.

И в это время тут же, в стороне,

С утра до звезд стрельбы не прерывая,

Красноармейцев ставили к стене,

Фундаменты их кровью поливая...

Последние четыре строчки в стихотворении повторяются еще три раза, только вместо «Красноармейцев» там - «Рабочих пленных», «Крестьян окрестных», «Жен коммунаров» - «ставили к стене».

Такая боль слышится в этих строчках. Боль человека, который жил в Екатеринбурге, знал его и любил.

В сборник «О чем пел колокол» помещено и знаменитое «Красное Евангелие», за которое автора в белогвардейских кругах всенародно предали анафеме.

Кто за красный шар земной?

Кто проклятье шлет войне?

Не трепещет в черный год?

Неизбежной бури ждет?

Дети воли и труда -

Это стихотворение - призыв к борьбе за «мир грядущий», за единение в этой борьбе, призыв к бесстрашию, к беспощадности к врагу.

Таков завет Христа Второго:

«Мечом оденьте рамена,

Из сердца вышвырнув сурово

Изжитой правды семена.

Пока не пали все преграды

И не растаяли как дым -

Блажен не знающий пощады

В борьбе с противником своим!..»

Стихи, вошедшие в сборник «О чем пел колокол», проникнуты пафосом революционного времени. Дела и люди гражданской войны, красные матросы, дети и женщины Коммуны, героическая оборона Петрограда, незабываемые события первых лет Советской власти.

Поэзия В. Князева - живая летопись революционных событий, навсегда вошедших в историю. Его стихотворения помещались в хрестоматии, сборники по истории гражданской войны, в собрания революционных песен.

Как же случилось, что трибун и глашатай Советской власти был репрессирован? За что? В тех источниках, которыми располагает наша библиотека, говорится только, что репрессирован он был незаконно и реабилитирован посмертно. И не он один.

По данным Комиссии по литературному наследию, репрессированных писателей пострадало от репрессий 2000 человек. Среди них были известные поэты: С. Клычков, Н. Клюев, Я. Смеляков, Н. Заболоцкий, Д. Хармс, В. Князев и др.

Интересная публикация в газете «На смену!» - 1989. - 7 апреля. Поэт Эдмунт Иодковский - автор многих комсомольских песен («Едем мы, друзья!», «Ангара», «Юность верит в чудеса»), составитель книги читательских писем «Знать и помнить» - опубликовал в нашей газете «Балладу о двух поэтах». Под заголовком: «Светлой памяти Н. Гумилева и В. Князева, автора стихов «Коммунары не будут рабами». Вот неожиданность! Нет, не потому, что их нельзя сравнивать по степени таланта, просто люди уж очень разные. Но на этом контрасте и строилась баллада. И вполне закономерно звучит вывод-концовка. Полный текст баллады можно получить в научной библиотеке Объединенного музея писателей Урала, здесь же я приведу лишь последние строчки.

Всемирное слово

Василий Васильевич Князев (Седых)

(1887-1937)

Князев (Седых) Василий Васильевич, 1887 года рождения, уроженец г. Тюмени, русский, образование среднее, беспартийный; женат, писатель, гражданин СССР, проживал: Ленинград, ул. Рубинштейна, д. 15, кв. 301
Арестован 19 марта 1937 года по обвинению в проведении контрреволюционной агитации, ст. 58-10, ч. 1 УК РСФСР.
Осужден 14 июля 1937 года Спецколлегией при Леноблсуде к пяти годам лишения свободы.
Определением Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 16 декабря 1939 года приговор оставлен в силе.
Реабилитирован заключением помощника Главного прокурора Российской Федерации 30 июня 1992 года.

КАК ПОГИБ ВАСИЛИЙ КНЯЗЕВ
Дело № 42270

Василий Князев! В дни революции и гражданской войны, в 20-е годы это имя гремело во всей Республике Советов. Песни и марши Князева звучали в рабочих клубах и красноармейских казармах. Он был одним из самых признанных и почитаемых поэтов молодой революционной России. Сотни его боевых агиток, сатирических стихотворений, политических памфлетов и фельетонов, пафосных стихов печатались в «Красной газете», «Петроградской правде», «Северной Коммуне», во многих питерских журналах. Поэт-трибун яркого накала, он читал свои боевые стихи на массовых митингах, перед красногвардейскими частями, идущими в атаку. И сам выезжал на фронт - служить Республике пером-штыком.
Богатырь Коммуны», «наш красный Беранже», - такими эпитетами награждали Князева в десятках статей. Его выступления на митингах и вечерах были поистине триумфальными. 21 августа 1918 года «Правда» сообщает о состоявшемся накануне вечере: «Выступал любимый пролетарский поэт Василий Князев», а 13 августа 1919 года в «Правде опубликована заметка о митинге в клубе «Модерн»: «Читал свои стихи В. Князев. Ему была оказана восторженная встреча». «Аплодисментами был встречен пролетарский русский Беранже Василий Князев («Красная газета», 23 октября 1918 года). РОСТА в заметке «Красный звонарь в Пскове» сообщает: «Прибыл литературный вагон редакции «Красный штык» Поэт Князев... был восторженно встречен красноармейцами и пролетариатом» (22 марта 1918 года).
И в псковской газете «Набат» появилась заметка: «В четверг, в 9 часов вечера, в Коммунальном театре состоялся концерт для рабочих и красноармейцев. Хор исполнил «Интернационал», а затем поэт Василий Князев читал свои стихотворения: «Песня Коммуны», «Сын коммунара», «Вперед» и «Песню Красного петуха». Аудитория очень сердечно встречала своего поэта... Думается, что устроители концерта не сделали бы бестактности, если бы познакомили предварительно рабочих и красноармейцев с личностью этого талантливейшего пролетарского поэта, в совершенстве владеющего как тайной стиха, так и темпераментом истинного революционера».
Лучшие сборники стихов В. Князева - «Красные звоны и песни» (1918), «Красное Евангелие» (1918), «Песни Красного звонаря» (1919), «О чем пел колокол» (1920) и другие - это поэтическая летопись Октября.
Князевская «Песня Коммуны», написанная в суровом 18-м, стала классикой советской революционной поэзии. В ее чеканных ритмах звучит непоколебимая вера в торжество революции, в бессмертие ее дела:

Нас не сломит нужда, Не согнет нас беда, Рок капризный не властен над нами: Никогда, никогда, Никогда, никогда, Коммунары не будут рабами!

Комсомолец 20-х годов, я и сегодня, спустя 60 с лишним лет, помню, как упоенно пели мы эту песню в праздничных колоннах Первомая и Октября.
Не следует, конечно, наводить на Князева хрестоматийный глянец. Он не был ни ангелом, ни дьяволом революции: он был сыном своей суровой эпохи с ее яростной экстремой и классовой одержимостью. Его стихи в «Красной газете», в журналах «Гильотина», «Пламя», «Красный дьявол» звали к мести, к беспощадному массовому террору: «Пуля в висок и тело в песок!» В ответ на убийство 30 августа 1918 года председателя Петроградской Чрезвычайной Комиссии М. С. Урицкого Князев публикует 1 сентября в «Красной газете» стихотворение «Око за око, кровь за кровь», содержащее требования: «к стене богатеев и бар!», «довольно миндальничать с ними, пора обескровить врага», «наступила беспощадных расстрелов пора», «друзья, не жалейте ударов, копите заложников рать...»
Свою максималистскую ненависть к врагам нового мира Князев распространял на всю культуру прошлого. «Время пулям по стенкам музеев тенькать», - звал Маяковский. И, как бы вторя ему, Князев восклицает: «Будь ты проклята, культура буржуазных пауков!»
При всех противоречиях и ошибках яркая пафосно-героическая поэзия В. В. Князева была и остается интересной страницей в истории нашей молодой литературы.
Имя Василия Князева - одного из зачинателей советской поэзии, вдохновенного богатыря Коммуны - исчезло из литературы (и из жизни) в середине 30-х годов. Он успел издать в 1934 году первый том задуманного им эпического романа «Деды» - и на двадцать с лишним лет был предан забвению.
Что же произошло с поэтом? Ответ на этот вопрос надо искать еще в событиях первых лет революции.
В 1919 году в Петрограде вышла «Первая книга стихов» Князева, включавшая его произведения дореволюционной поры. Среди откликов на эту книгу - и положительных, и сдержанных, и недоброжелательных - появилась на страницах «Петроградской правды» (22 июля 1920 года) запальчивая рецензия «В плену у злобы дня». Автором ее был молодой в те годы К. Федин. Статья пестрит резкими эпитетами: «прыткий стихотворец», владеющий «бойким пером газетный поэт», «заполняющий рифмами «вперед» - «народ» подвалы марксистских газет», «докучливый автор», пишущий «пошлые, пустые стишки и куплеты»...
В защиту Князева, ограждая его от субъективистских нападок, выступил в «Красной газете» Г. Зиновьев (он был тогда Председателем Петросовета). Дорого - ох, как дорого! - стоило Князеву его заступничество. 1 декабря 1934 года был злодейски убит С. М. Киров. Это была расчетливо задуманная провокация, послужившая сигналом к разнузданному террору. 16 декабря того же года Зиновьев был арестован, в августе 1936 года состоялся процесс по делу так называемого «троцкистско-зиновьевского террористического центра». На Ленинград одна за другой обрушились массовые репрессии: сотни тысяч людей были высланы из города, отданы под суд «двоек», «троек», ОСО... В этом потоке народного горя затерялся след Василия Князева.
Доброе имя Красного Звонаря было реабилитировано после XX съезда КПСС. Но еще долгие годы его судьба была уделом неизвестности. Где погиб, когда погиб, как погиб? - эти вопросы оставались до недавних пор безответными. Тщетно обращался я в начале 60-х годов в Ленинградское отделение СП и Литфонд. Посетил и последнюю квартиру Князева по ул. Рубинштейна, с которой его «взяли». Увы, никто из соседей о судьбе поэта ничего не знал. Даже младшая сестра Василия Князева (она жила в Тюмени, умерла в конце 60-х годов) об участи брата, его жены и сына ничего сообщить не смогла.
Предположительно указывали место и время гибели Князева справочные источники (даже через десять лет после его реабилитации). Так, «Краткая литературная энциклопедия» (т. 3, стр. 616, 1966 г.) называет год смерти 1937-й, но добавляет: «по др. данным - март 1938, Колыма» (кстати, именно эта дата смерти указана на мемориальной доске в Тюмени на доме, где в 1887 году родился В. В. Князев). Однозначно, без вариантов, называет год смерти поэта биографический указатель «Писатели Ленинграда» (Лениздат, 1964, стр. 14): «В. В. Князев умер в марте 1938 года». И краткая литературная энциклопедия, и справочники бесстрастно констатируют кончину Князева, словно он задумал сменить климат, переехал из Ленинграда на Колыму - вдруг умер! Ни слова о репрессиях, об убийстве: ведь на смену короткой «хрущевской оттепели» второй половины 50-х годов пришли затянувшиеся заморозки и морозы 60-70-х, когда исподволь вместо реабилитации жертв произвола наметилась реабилитация Сталина и его подручных.
В августе 1989 года я получил возможность с помощью Информационного центра МВД познакомиться с «делом» заключенного Князева, хранящемся в Управлении внутренних дел Магаданской области... Пожелтевшее от времени (прошло более полувека) «Личное дело № 42270» с грифом «Сов. секретно» Управления Северо-восточных исправительно-трудовых лагерей НКВД. Обратите внимание на номер - свыше 40 тысяч! И это лишь по одному из многих управлений НКВД - широко разветвленной системы ГУЛАГа, и это еще только 1937 год, когда безжалостный конвейер уничтожения «врагов народа» начинал лишь набирать обороты! Зловещее «дело» Князева дает возможность понять страшную участь не одного лишь замученного поэта: так фабриковались миллионы «дел» против людей, оказавшихся во власти преступной клики убийц и палачей.
К «делу» В. Князева приобщены десятки документов, по которым можно проследить за тем, как шаг за шагом толкали на гибель талантливого певца Революции. Знакомство с делом убеждает в том, что кончина Князева - не обычная смерть, а убийство, - обдуманное, злодейски спланированное, дьявольски осуществленное.
...Всю ночь с 19 на 20 марта 1937 года у Князева (Ленинград, ул. Рубинштейна, № 15/17, кв. 31) шел обыск. Изъяты книги, бумаги, письма, рукописи, черновики... Квартира опечатана. «Преступник» заключен в 36-ю камеру IV отделения тюрьмы № 2.
Машина уничтожения включена: 24 июня 1937 года спецколлегия при Ленинградском областном суде («тройка»- председатель Корольков, члены Петров и Чехов) в закрытом судебном заседании рассматривает дело № 10583/23230 (и снова пятизначные цифры! - Л. П. ) «по обвинению Князева Василия Васильевича, 1887 года, г. Тюмень Томбовской губ («Откуда, мол, и что это за географические новости?» - спросил бы Маяковский. Видимо, ученые мужи из ведомства Берии и Вышинского образовали гибрид Тамбовской и Тобольской губерний - Л. П.. ), сына купца, литератор, б. чл. ВКП(б) в преступлении по ст. 58-10 ч. I УК».
«Материалом предварительного и судебного следствия,- сказано в приговоре, - виновность Князева В. В. доказана в том, что он, будучи враждебно настроен к Советской власти, в ноябре месяце 1936 года в помещении клуба писателей им. Маяковского вел контрреволюционные разговоры в присутствии свидетеля Л. (я не считаю себя в праве полностью назвать фамилию человека, доносившего на Князева, мы знаем, какими средствами нередко вырывали «свидетельства» в те недоброй памяти годы - Л. П. ) и др., грубо, оскорбительно отзывался о руководителях партии и правительства, выступал в защиту репрессированных членов троцкистско-зиновьевской группы, клеветал на положение советских писателей, на советский строй и ВКП(б), т. е. Князев В. В. совершил пр. пр. ст. 58-10 УК (контр.-революционная антисоветская агитация - Л. П.. ).
Спецколлегия приговорила Князева В. В. по ст. 58-10 ч. I УК» лишить свободы на 5 лет с 19 марта 1937 года с последующим поражением в правах сроком на 3 года».
...В «деле» Князева хранятся выцветшие от времени записки, сделанные им на клочках бумаги черным карандашом в камере предварительного заключения и в пересыльной тюрьме («Невозможно писать, невозможно сосредоточиться в камере, где 200 человек», - жалуется он). Сколько в этих записках муки человеческой! Его терзают мысли о судьбе семьи: тяжело больной, выброшенной из квартиры 50-летней жены Евдокии Петровны, сына Василия. «Умоляю, - взывает он к начальнику корпуса, - в срочном порядке узнать о здоровье и местопребывании жены... У меня есть основания думать, что она с сыном либо выселена, либо умерла». Ответа он не получил, так и погиб, не ведая об участи дорогих его сердцу людей. Можно не сомневаться в том, что они разделили горестную долю сотен тысяч так называемых ЧСИР - членов семей изменников родины.
В заявлении на имя уполномоченного НКВД при пересыльной тюрьме «з/к № 13813 Князев В. В.» решительно отрицает свою вину: «Я не контрреволюционер, никогда им не был и не буду, так как органически не способен идти против власти рабочих», «я работал в «Правде» в 12-13 гг. Был насмерть травим всей буржуазной печатью. С Володарским и другими создал «Красную газету», работал красногвардейцем в Петрограде и уездах во дни кулацких мятежей, Юденича, Кронштадта и пр. и пр.», «мои стихи нравились Ильичу (как сообщает Н. К. Крупская в своих воспоминаниях)... Думаю, что теперь и завтра я был бы полезен Союзу». Потрясает единственная просьба заключенного. «Нельзя ли оставить меня в Ленинграде, хоть в тюрьме, хоть в одиночке?.. У меня больное сердце, одышка, неважный желудок и др. Я боюсь, что лагерь меня убьетт (эти слова, оказавшиеся пророческими, подчеркнуты Князевым - Л. П. )... Дайте мне остаток моей жизни (5 лет, не больше) писать знойные, обжигающие душу песни. Я докажу, что я не только не враг народа, но предан Октябрьской революции до последнего издыхания!»
Есть, наконец, в этой записке Князева уполномоченному НКВД фраза, которая, на мой взгляд, объясняет, почему так безжалостно и спешно вершили над ним расправу: он сообщает, что перед арестом «работал над романом о смерти тов. Кирова».
В Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинском доме) АН СССР, где хранится изъятый при обыске архив В. Князева (фонд № 584), я пересмотрел сотни страниц черновых набросков, рукописей - и ни единой строчки, относящейся к роману о С. М. Кирове, не обнаружил. Нет никаких сомнений в том, что эти материалы были уничтожены в НКВД.
...Долгим был путь заключенного Князева в «столыпинском» вагоне через всю страну, мимо родной Тюмени, от берегов Невы до Владивостока, а оттуда в октябре 1937 года в трюме парохода («Кулу», рейс № 7) дней десять до Магадана. А вслед за опасным государственным преступником несется грозное предписание: «Спецуказание. Сов. секретно. УНКВД по Дальстрою. При этом следует в ваше распоряжение со спецконвоем з/к Князев Василий Васильевич, состоящий на учете как троцкист, осужденный спецколлегией на 5 лет.
Указанный заключенный должен быть использован исключительно на общих физических работах и ни в коем случае ни в какие другие подразделения без специального наряда УРО переведен быть не может (Подчеркнуто в тексте - Л. П. ).
...Содержать в условиях, предусмотренных общелагерным режимом, совместно с находящимися заключенными троцкистами.
Под вашу личную ответственность принять все необходимые меры предупредительного характера, исключающие возможность побега».
Это был по существу неприкрытый приказ: добить тяжело больного человека, тем более, что в личном деле заключенного Князева есть запись «инвалид».
В работе «О Сталине и сталинизме» («Знамя», 1989, № 3), основанной на документах и воспоминаниях чудом уцелевших узников сталинско-бериевских лагерей, Рой Медведев пишет: «В сущности режим большинства колымских и других северных лагерей был сознательно рассчитан на уничтожение заключенных. Сталин и его окружение не хотели, чтобы репрессированные возвращались, они должны были исчезнуть». И исчезали...
Одним из немногих, выживших на этом чудовищном конвейере смерти был Варлам Шаламов, автор потрясающих своей жестокой правдой «Колымских рассказов». В «Письме старому другу» («Огонек», 1989, № 19) Шаламов пишет: «Мы знаем сталинское время, видели лагеря уничтожения небывалого сверхгитлеровского размаха, Освенцим без печей, где погибли миллионы людей».
В этот сталинский Освенцим был брошен Василий Князев. Чтобы ускорить смерть поэта, его погнали по этапу в глубь Колымы - в отдаленный лагерный пункт Мальдяк, за 700 километров северней Магадана. В горькой народной частушке поется:

Колыма, Колыма, Веселая планета: Двенадцать месяцев зима, Остальное - лето.

На этой «веселой планете» в октябре-ноябре царят лютые морозы, бушуют яростные метели. Изможденный, голодный, насквозь продрогший Князев не выдержал этапных пыток...
«Личное дело № 42270» завершается актом, гласящим:
«Следуя по этапу из Магаданского пересыльного пункта в ОЛП Мальдяк, з/к Князев Василий Васильевич, № 135075, ст. 58-10, ч. I, срок 5 лет, во время пути следования этапом оставлен в поселке Атка 4.XI.37 г., 10.XI.37 г. скончался в 20 ч. 15 м. Диагноз: порок сердца, декомпенсация III, атеросклероз, обострение ревматизма».
И заключительный документ:
«В/секретно. Начальнику УСВИТЛ НКВД.
При этом высылается акт о смерти и дактилоскопический оттиск пальца на умершего з/к Князева В. В.
Князев В. В. с партией з/к следовал в ОЛП УГПС и по болезни оставлен в пос. Атка, где и умер».
...Где-то в далекой Атке, что в 206 километрах от Магадана (это расстояние называет в одном из «Колымских рассказов» В. Шаламов), в стылой колымской земле погребено тело замученного поэта. Князев все же обманул своих палачей и их слуг: он совершил побег - из пяти лет не прожил в неволе и года.
Мы не знаем, где эта могила: в наспех вырытой в промерзшей земле траншее он похоронен вместе с сотнями таких же жертв сталинских репрессий.
И все же памятник Василию Васильевичу Князеву существует: это не «бронзы многопудье», не «мраморная слизь», а боевые песни и стихи, бережно хранимые народом, если верить афоризму «рукописи не горят». Увы, горят не только рукописи, но и те, кто их написал. Сколько мог еще создать Василий Князев! Остались незаконченными монументальный роман «Деды», многотомная «Пословичная энциклопедия» и другие книги. Ему было только 50 лет...
Имя и творчество Князева - в том же скорбном мартирологе наших утрат, где значатся имена таких выдающихся поэтов, как Павел Васильев и Борис Корнилов, Сергей Клычков и Николай Клюев, Михаил Герасимов и Владимир Кириллов, Осип Мандельштам и Даниил Хармс, Лев Квитко, Тициан Табидзе, Егише Чаренц и многие, многие другие. По неполным данным Всесоюзной комиссии по литературному наследию репрессированных членов Союза писателей СССР, было репрессировано около 2000 членов Союза (замечу, что на фронтах Великой Отечественной погибло примерно 1000 писателей.)
Полна трагизма судьба Василия Князева - человека, казненного сталинизмом, оставшегося навеки в бездонных топях Колымы.
Светла судьба Князева-поэта, певца Октября, стихи которого вошли в духовный мир народа. К творчеству Богатыря Коммуны обращались даже в те годы, когда имя его было под запретом.
21 августа 1941 года, когда над Питером нависла смертельная опасность, в «Ленинградской правде» было опубликовано стихотворение Вс. Азарова «Мы не будем фашизма рабами», в котором поэт, не называя запрещенного автора, сообщает в эпиграфе: «Эти стихи написаны на мотив песни, которую пели в красном Петрограде в 1919 году». Как рефрен, звучат чуть измененные хрестоматийные князевские строки:

Нас не сломит орда, Не согнет нас беда, Рок капризный не властен над нами. Никогда, никогда, Никогда, никогда Мы не будем фашизма рабами!

Лазарь Полонский

Василий Васильевич Князев (1887-1937) родился в купеческой семье, гордившейся своими культурно-просветительскими традициями. Гимназию не окончил из-за нервной болезни; поступил в Петербургскую земскую учительскую семинарию, откуда был вскоре исключен «за политику».

В годы первой русской революции выпускал сатирические журналы и листки, которые запрещались цензурой после выхода нескольких номеров, - «Сатира», «Дятел», «Клюв», «К свету», «Водолаз», «Застрельщик» и др., сочинял для них острые стихи на злобу дня, политические эпиграммы, «народные марши». Зарабатывал на жизнь литературной работой, постоянно бедствовал.

С момента возникновения журнала «Сатирикон» входил в ядро его основных авторов; иногда писал в соавторстве с П. Потемкиным, вместе с ним пытался выпускать детский юмористический журнал «Галчонок» - «младший брат» «Сатирикона».

В 1910 вышел первый сборник В. Князева «Ситирические песни», а в 1914 - вторая книга, «Двуногие без перьев». В. Князев удостоился щедрой похвалы критики, назвавшей его «наирусским Беранже» и хвалившей за живописный народный язык.

С 1906 летом постоянно ездил и деревню, собирая частушки. Книга В. Князева «Жизнь молодой деревни. Частушки-коротушки Санкт-Петербургской губернии» (1913) была отмечена почетным отзывом Академии наук.

Положение нищего литератора, непрестанным «вдохновением» добывающего средства на пропитание, вынуждало В. Князева сотрудничать с многочисленными изданиями, часто второсортными, чуждыми ему по духу. «Совсем измучился, работая за гроши где попало», - пишет он Горькому. На его произведениях тех лет лежит печать изнурительной газетной поденщины, они теряют остроту и живость стиля. В газете «День» он пытался создать постоянный раздел «Щелчок» - по типу «Свистка» Н. Добролюбова, напечатал там цикл антиурбанистических стихов «Песни города».

В 1916 В. Князева призывают в армию, но через неделю он по болезни был отправлен из казармы в лазарет и вскоре демобилизован. В годы революции В. Князев - автор популярной песни «Никогда, никогда, никогда коммунары не будут рабами» (наспех выполненная переделка его же собственного перевода английского государственного гимна - «Никогда, никогда, никогда / Англичане не будут рабами»). Книгу, вышедшую в 1919, демонстративно называет: «Первая книга стихов», перечеркивая сатирические «не стихи», то есть сочинения «газетного невольника».

Новые произведения В. Князева в «красных» изданиях («Красная газета», «Красный дьявол», «Красная колокольня» и др.) исполнены праведного гнева и высокого пафоса, он и сам называет свой сборник - «Песни красного звонаря» (1919).

Со временем настроение меняется, и в 1927 стихи выходят под ироническим названием - «Глупая лирика», намекающим на неуместность и ненужность поэзии вообще в «героическое» время. Роман из жизни сибирского купечества «Деды» (1934, под псевдонимом И. Седых) оказался малоинтересен читателю-современнику; дело жизни писателя - «Энциклопедия пословиц», начатая еще его отцом и дедом, В. Князевым, так и осталась неопубликованной. Последнее воспоминание о «дяде Васе», старом и больном лагерном привратнике, принадлежит В. Португалову («Литературная Россия», 1963, № 12).

Был незаконно репрессирован, погиб в лагере в поселке Атка Магаданской области.

Напечатать