Этология кратко. Что такое этология животных? Что изучает наука этология? Ранний вариант этологии человека и рецидивы его возрождения

Этологией человека интересуются многие, что показала популярность публикаций Дольника и Протопопова. И в то же время, можно констатировать, что ни одной (!) работы, непосредственно и всесторонне рассматривающей этологию человека, не имеется. Больше того, нет даже обоснованной концепции этологии человека, что, впрочем, неудивительно, так как уже в 1983 году Е. Панов констатировал концептуальный кризис в этологии, а с тех пор по существу ничего не изменилось. Было бы ошибкой считать книгу Дольника изложением, пусть даже в популярной форме, этологии человека. Чуть позже вы поймёте, почему. Собственно, есть немало учёных, в том числе специалистов по этологии, которые вообще сомневаются в возможности подобной дисциплины. Приведу в пример высказывание wolf_kitses: "И к тому же на мой взгляд - человек не может быть полноценным объектом этологии, поскольку у него стереотипы, выработанные культурой, заняли место врождённых инстинктов, шлифуемых эволюционным процессом. Надо думать, как класс. этологическую теорию применять к человеку." (http://wolf-kitses.livejournal.com/13160.html) Здесь обозначены основные трудности, связанные с возможностью этологии человека. Как связать или отделить этологию человека от этологии вообще, ведь с точки зрения биологии человек есть животное, подобное другим? Что и как она будет изучать, если "чистого" поведения человека нам не дано? Пока эти вопросы оставались без ответа. Научная дисциплина "этология человека" должна быть создана, но до сих пор ещё НЕ создана. И не будет создана, пока основные вопросы не получат обоснованного решения. Да, уже Конрад Лоренц применял выводы, полученные в ходе исследования поведения птиц и рыб, распространяя их на человека. И это самые спорные моменты во всей его научной деятельности. Вопрос даже не о том, можно ли изучать человека как животное, мы с вами согласимся, что можно, а в том, что общего у человека с птицами, особенно в сфере поведения. После Лоренца тенденция объяснять поведение человека через достижения этологии получила широкое распространение. На Западе это прежде всего работы двух известных этологов из школы Лоренца-Тинбергена: Десмонда Морриса и И. Эйбл-Эйбесфельда (см. кратко о нём: http://slovari.yandex.ru/dict/psychlex1/article/PS1/ps1-0011.htm).
Книга Морриса "Голая обезьяна", получившая довольно скандальную известность, была переведена и на русский, можете найти её в сети. По этой книге видно, как неверные методы приводят вполне квалифицированного учёного-биолога к нелепым выводам и обобщениям, сводящим на нет все его усилия. Основная книга Эйбл-Эйбесфельда по этологии человека была переведена на русский, но, к сожалению, пока не издана. Уверен, что хотя эта работа имеет более серьёзный характер, основание дисциплине так и не было положено. Написанные в нашей стране вещи, относящиеся к теме "этология человека", созданы по сути любителями и без должного углубления в тему (В.Р. Дольник и А.И. Протопопов), но получили широкую известность как научные, или, по крайней мере, имеющие научную основу. Помимо этого, стоит упомянуть работы М. Бутовской, содержание которых, несмотря на бОльшую научную строгость, весьма спорно (речь идёт не о фактических ошибках, а о методологической и концептуальной беспочвенности). Обзорные статьи на тему этологии человека написаны Е.Н. Пановым (Панов Е.Н. Этология человека: история и перспективы // Поведение животных и человека: сходства и различия. Пущино,1989. с.28-62) http://www.ethology.ru/library/?id=211 , Е.А. Гороховской http://www.ethology.ru/library/?id=270 , М.Л. Бутовской http://www.ethology.ru/library/?id=268 , Ж.И. Резниковой (программа спецкурса) http://fp.nsu.ru/documents/courses_programs/HumanEthol07.doc , И.А Шмерлиной http://www.ethology.ru/library/?id=7 и, наконец, А.И. Протопоповым http://www.ethology.ru/library/?id=49 Однако нет большей ошибки считать, что к сфере этологии человека относятся только работы, в заглавии которых фигурирует "этология" и "человек". Литература по этологии человека намного обширнее и разнообразнее.

В опрос о том, в какой мере зоологические знания могут cспособствовать решению главной мировоззренческой проблемы о сущности, месте и назначении человека в мироздании – уходит своими корнями к самым истокам философии и науки. Оставаясь своего рода постоянным регулятором в движении маятника наших представлений между крайними полюсами натурализма и антропоморфизма, эта тема всякий раз выдвигается на одно из первых мест вслед за появлением новой теоретической системы или нового направления исследований в зоологии. Вспомним реакцию интеллектуального и научного мира на решение К.Линнея включить человека в систему зоологической номенклатуры, острые дебаты вокруг эволюционной теории Ч.Дарвина, революционизирующее воздействие на психологию человека физиологических исследований И.П. Павлова.

К числу событий, в очередной раз стимулировавших интерес к проблеме «животного начала в человеке», относится появление в 30-х годах нашего века и стремительный рост этологии – дисциплины, первоначально провозглашенной в качестве пути объективного изучения «врожденного» поведения животных . Основатели этологии К.Лоренц и Н.Тинберген – исследователи большого научного кругозора, склонные к тому же к обобщениям широкого философского плана, не могли пройти мимо идеи о возможности переложения принципов этологии на поведение человека. И хотя усилия этих и ряда других ученых привели к тому, что в середине 70-х годов стало возможным серьезно говорить об «этологии человека», специфика, методология и перспективы этого направления продолжали вызывать много споров.

На симпозиуме «Точки роста в этологии», организованном в 1975 г. Кембриджским университетом, один из его участников П.Медавар утверждал, что вера в возможности этологии (если не путать ее с психологией) в сфере познания и объяснений поведения человека есть заблуждение, простительное разве что самым ортодоксальным социал-дарвинистам. Прямо противоположную точку зрения высказал Н.Тинберген , взявший эпиграфом к своему выступлению следующие слова Нобелевского лауреата Б.Кронхольма: «Этология оказала глубокое воздействие на такие медицинские дисциплины, как социальная медицина, психиатрия и психосоматическая медицина».

В этой статье мы попытаемся проанализировать причины такого рода противоречий, показав внутреннюю неоднородность концептуальных установок и исследовательских программ внутри современной «этологии человека». Такое отсутствие единства взглядов обязано существованию в этой области знаний по крайней мере двух самостоятельных течений, в разной степени приверженных первоначальному варианту этологической теории инстинкта и по-разному оценивающих возможности этой теории в приложении ее к человеку как продукту органической эволюции, с одной стороны, и созданной им самим культуры – с другой.

Обе эти школы объединены интересом к общей для них центральной теме. Речь идет об экспрессивном поведении человека, его роли в качестве средства невербальной коммуникации и о значении последней как медиатора социальных взаимодействий. Однако представители одной школы стремятся интерпретировать эти явления преимущественно в понятиях исходно этологических категорий «фиксированных схем действий» и «знаковых стимулов», тогда как представители другой в гораздо большей степени ориентированы на семиотический подход, призванный раскрыть роль культурно обусловленной символизации невербального поведения человека. /29/

Чтобы стали ясны глубокие исторические и методологические корни этих противоречий, мы начнем с беглого анализа основных положений этологической теории инстинкта, под знаменем которой этология как самостоятельная дисциплина первоначально появилась на научной сцене. Затем рассмотрим первые и последующие попытки чисто механического приложения этой теории, разработанной на материале поведения животных, к анализу и объяснениям поведения человека – в традициях первой из обозначенных нами школ с ее консервативным стремлением к самоизоляции. Далее мы коснемся другой, более перспективной, на наш взгляд, программы действий школы «новаторов», стремящейся к установлению тесных контактов этологии с теми гуманитарными и социальными науками, которые традиционно имеют дело с самыми разными аспектами человеческого поведения. И, наконец, обрисуем некоторые реальные достижения, достигнутые к сегодняшнему дню на этом последнем пути, основанном на широком междисциплинарном синтезе.

Прежде чем перейти к намеченной здесь теме, необходимо сказать несколько слов о том, каким образом в эту историческую картину входит социобиология. Прежде всего, между этологией человека и социобиологией никоим образом не следует ставить знака равенства, на что специально указывал сам лидер социобиологии Э.Вильсон . Этология человека – это дисциплина традиционно описательная, основанная на полевых наблюдениях и на эксперименте и, строго говоря, не имеющая в настоящее время собственной законченной теории. Что касается социобиологии, то ее ядром являются чисто дедуктивные построения, во многом идейно родственные первоначальному варианту этологической теории инстинкта, в настоящее время оставленной большинством авторитетных этологов. В этом смысле социобиология человека является своего рода отдаленной преемницей этологической школы «консерваторов» (см. ниже, раздел 4), но не имеет, в отличие от нее, собственной эмпирической базы, а лишь использует данные этологии и ряда других дисциплин (во многих случаях неадекватно) для оправдания своих формальных алгебраических выкладок.

1. Основные концепции этологии в ранний период ее существования (30–50-е гг.)

Хотя в настоящее время предмет этологии можно обозначить как всестороннее изучение структуры, функции и эволюции поведения животных, ее становление как самостоятельной дисциплины обычно связывают с выдвинутой К.Лоренцом этологической теорией инстинкта . Эта теория имела дело с такими формами поведения, которые в наибольшей степени подчинены генетическому контролю – то есть приобретены в процессе филогенеза и практически не изменяются в ходе жизни особи под влиянием ее /30/ индивидуального опыта. Центральными концепциями ранней, т.н. «классической» этологии были, в соответствии со сказанным, представления о «фиксированных схемах действий» (fiхеd асtion раtterns) и о «знаковых стимулах» (sign stimuli). Первая из них обсуждала специфику той категории индивидуального поведения, которая по трудам Ч.Дарвина известна как «выразительные движения» (экспрессивное поведение). Вторая трактовала проблему использования этих самых знаковых стимулов при взаимодействиях животных друг с другом в качестве коммуникативных средств (невербальная коммуникация).

Понятие «фиксированной схемы действий» берет начало от представлений предшественников этологии (Ч.Уитмен, О.Хейнрот) о существовании неких элементарных поведенческих комплексов, сугубо специфичных для каждого данного биологического вида – в том смысле, что особенности таких поведенческих конструкций могут служить диагностическими признаками при опознавании видов наблюдателем. Таким образом, свойство «видоспецифичности» является первой и наиболее существенной особенностью фиксированной схемы действий. Это свойство предполагает шаблонность выполнения данного акта (или их последовательности) всеми особями данного вида, причем шаблонность (стереотипность) обязана именно врожденному характеру действий, а не является результатом взаимного обучения особей друг от друга. Стереотипность фиксированных схем дает возможность исследователю составлять каталоги (этограммы) консервативных элементов видового поведения и сопоставлять этограммы разных видов с применением таких методов сравнительной анатомии, как, скажем, гомологизация элементов единого происхождения. Это открывает широкие перспективы для изучения преобразований генетически детерминированного поведения в ходе филогенеза.

Будучи видоспецифичными и стереотипными, фиксированные схемы действий обладают также свойством спонтанности, отсутствием целеполагания (целенаправленности). Спонтанность поведенческих актов такого типа проявляется в тех случаях, когда животное воспроизводит ту или иную жестко фиксированную последовательность действий в отсутствие какого-либо внешнего раздражителя. Эти так называемые «реакции вхолостую» (или «действия в вакууме») свидетельствуют о том, что животное не контролирует сколько-нибудь сознательно данный тип двигательной (или акустической) активности. В пользу этого заключения, трактуемого как отсутствие целеполагания, говорит также тот факт, что к фиксированным схемам действий применим принцип «все или ничего»: когда поведенческий акт такого типа вступил в свою начальную фазу – например, в ответ на появление определенного внешнего стимула – он будет доведен до конца даже в том случае, если внешняя стимуляция сразу же прекратила свое действие. /31/

Для объяснения таких свойств фиксированных схем действий, как спонтанность, цикличность (восстановление готовности к новому действию после длительного перерыва) и отсутствие целенаправленности, этологи использовали простые «энергетические» модели мотивации, основные мотивы которых были заимствованы ими из психологии (в частности, из работ У.Мак-Дугалла и, в каком-то смысле, З.Фрейда ). Простейшая из таких моделей принадлежит К.Лоренцу. Готовность к совершению того или иного действия связана с накоплением в соответствующих нервных центрах некой гипотетической субстанции, именуемой «специфической энергией действия». По мере ее накопления возрастает стремление к выполнению определенного поведенческого акта, но для этого в норме требуется внешний толчок в виде «специфического стимула», соответствующего данному стремлению: пищи – в случае голода, полового партнера – при возрастании сексуальной мотивации и т.д.

Реализация подобного внутреннего стремления (drivе) осуществляется животным в два этапа: 1– поисковое (аппетентное) поведение и 2– заключительный (консумматорный) акт. Поисковое поведение по всем своим характеристикам прямо противоположно категории фиксированных схем действий, тогда как заключительный акт выступает именно в виде такой фиксированной схемы. Поисковое поведение, как и любое другое, в конечном итоге строится на наследственной основе, но тем не менее крайне вариабельно, ибо насыщено индивидуально приобретенными элементами. Именно это и обеспечивает его эффективность в изменчивых условиях внешней среды. Будучи как будто бы ориентированным на поиски необходимого к случаю внешнего стимула, оно выглядит целенаправленным (и расценивается в качестве такового), однако, в действительности истинной целью его является, как считает К.Лоренц, «выплескивание» заключительного акта, отвечающего всем характеристикам фиксированной схемы действий. Именно поэтому при длительном отсутствии внешней стимуляции животное воспроизводит заключительный акт спонтанно, самопроизвольно, по типу «реакции вхолостую». Это ведет,к саморазрядке нервных центров, но спустя определенное время, за счет нового накопления энергии действия, такая реакция в вакууме должна повториться вновь (свойство цикличности)– если к этому времени животное еще не встретило соответствующий внешний стимул.

Суммируя сказанное по поводу концепции фиксированных схем действий, которая является основой этологической теории инстинкта, можно сказать, что в качестве исходных моментов здесь особо подчеркиваются следующие свойства генетически детерминированного поведения:

а. Видовая уникальность: в идентичных условиях (например, в контролируемом эксперименте с постоянными внешними параметрами) представители двух разных, даже близких видов скорее всего будут вести себя неодинаково. /32/

б. Отсутствие индивидуально приобретенных элементов: в онтогенезе «врожденное» поведение совершенствуется в результате «созревания»– как орган, а не за счет обучаемости новому.

в. Спонтанность и автоматизм: отсутствие жесткой связи между стимулом и реакцией.

г. Нецеленаправленный характер многих акций, выступающих для наблюдателя в форме иррационального поведения (отсутствие обратной связи с внешним окружением).

Обратимся теперь к другой центральной концепции этологии – к представлениям о «знаковых стимулах». В отличие от понятия «фиксированная схема действий», которое призвано раскрыть механизм реализации наследственно обусловленных движений (в самом широком смысле), понятие «знаковые стимулы» фиксирует внимание на наследственно обусловленном восприятии. Здесь речь идет о той категории внешних раздражителей, которые вызывают у особи биологически адекватную, видоспецифическую реакцию уже при их первом предъявлении, то есть без всякого предварительного опыта. При этом стимул, действенный для особей одного вида, может быть совершенно нейтральным для представителей другого. Кроме того, каждый знаковый стимул отвечает определенному внутреннему настрою индивида и, таким образом, будучи эффективным раздражителем на определенной стадии персонального временного цикла, оказывается безразличным для животного в иное время. В целом, эти представления акцентируют внимание на явлении активной избирательности индивида к внешним воздействиям («фильтрация» стимулов воспринимающими сенсорными системами организма).

Особый интерес у этологов традиционно вызывали такие знаковые стимулы, которые используются при взаимном опознавании особей, принадлежащих к одному виду, и в процессах их общения. Это так называемые «социальные релизеры» – от английского геlеаsе (освобождать). Имеется в виду, что социальный релизер при предъявлении индивиду снимает в его нервной системе блоки, препятствующие реализации специфической энергии действия, и тем самым, как бы освобождает дорогу той реакции, которая соответствует данному стимулу. При этом, в соответствии с исходными представлениями классической этологии, данные стимул и реакция комплементарны друг другу наподобие ключа и замка. Отсюда еще одно название для интересующего нас класса раздражителей – именно, ключевые стимулы.

Реакция, следующая в ответ на предъявление социального релизера, согласно этологической теории, представляет собой фиксированную схему действий. В ходе взаимодействия партнеров происходит нечто вроде диалогового обмена социальными релизерами, которые выступают таким образом в качестве основных элементов видового коммуникативного кода. Важнейшими из этих элементов оказываются так называемые демонстрации. Это особые фиксированные схемы действий (моторных и акустических) /33/, обладающие у каждого вида структурой, непредсказуемой на основе всех прочих характеристик вида. Эту «экстравагантность» демонстраций относят за счет того, что именно она делает данный тип акций легко выделяемым из континуального потока поведения и тем самым –«разборчивым» (для реципиента) коммуникативным сигналом, обладающим к тому же определенным значением. Здесь этологи видят определенное сходство между демонстрацией и ритуалом в коммуникации человека.

Коль скоро форма демонстраций необъяснима как адаптация к экологическим особенностям существования вида, их становление пытаются объяснить на основе общих, априорных представлений об оптимальных характеристиках коммуникативных средств. Считается, что такие свойства демонстраций, как их дискретность, шаблонность, интенсивность трансляции выработались путем ритуализации. Это эволюционный процесс формирования структур, выполняющих сугубо коммуникативную функцию и возникающих на основе ранее существовавших структур, не обладавших данной функцией или выполнявших ее лишь факультативно. «Движение можно считать ритуализованным только в том случае, если оно претерпело преобразования под давлением отбора, улучшившего его коммуникативную эффективность» . Основным материалом, на базе которого возникают ритуализованные демонстрации, этологи считают так называемые смещенные действия (например, те движения, несоответствие которых коммуникативному контексту обязано внутреннему конфликту разных мотиваций – агрессивности и страха, агрессивности и сексуального побуждения и т.д.), движения намерения (предшествующие тому или иному виду активности), близкие последним по характеру, всевозможные «незавершенные действия» и т.д. В концепции ритуализации, как и в других построениях классической этологии, преобразования поведения в филогенезе относят за счет постепенного накопления мелких изменений, поддерживаемых естественным отбором.

Помимо тех знаковых стимулов, которые можно рассматривать как полностью детерминированные генетически и не требующие для выполнения своих функций никакого индивидуального опыта, имеются и другие, предполагающие существование у реципиента определенной практики общения. Речь идет о так называемом процессе запечатления (импринтинга), который имеет место в особый чувствительный период на самых ранних стадиях постнатального онтогенеза. В частности, способность адекватно опознавать полового партнера, принадлежащего к своему виду, формируется, как полагают, именно в такой чувствительный период. Если в это время содержать животное с представителями другого вида, половой импринтинг может быть выработан на этот неадекватный объект.

Суммируя сказанное по поводу концепции знаковых стимулов, которая лежит в основе этологических представлений о коммуникации /34/ животных, отметим следующие основополагающие черты этих взглядов:

1. Генетический детерминизм, приводящий к типологическим представлениям о стандартном характере межиндивидуальных взаимодействий, структура которых в целом автономна от флюктуации во внешнем окружении.

2. Подсознательное, неоговариваемое открыто, но подразумеваемое в терминологии уподобление средств коммуникации у животных семиотическим системам в общении человека: дискретность сигналов, их якобы знаковый характер (невозможность объяснить структуру сигнала прочими видовыми особенностями создает ощущение его немотивированности, в том смысле как ее понимал Ф.де Соссюр), диалоговый обмен сигналами в ходе взаимодействия, уподобление последнего ритуальному действу и т.д.

3. Процесс эволюции поведения приравнивается филогенетическим преобразованиям прочих биологических структур (например, морфологических) за счет медленного накопления мельчайших изменений под действием естественного отбора. Идея быстрых преобразований поведения животных путем передачи индивидуального опыта и традиций по череде поколений (т.е. негенетическими каналами) не отвергается, но имеет в классической этологии побочное значение.

4. Подчеркивается важная роль раннего индивидуального опыта в формировании форм поведения, не контролируемых сознательно в зрелом возрасте (идея импринтинга отдаленно перекликается с концепцией бессознательного у З.Фрейда).

Мы умышленно дали здесь самый ранний вариант этологических воззрений. Они в последние десятилетия неоднократно подвергались развернутой критике (речь здесь идет о научных претензиях к этологии, а не о ее критике с идеологических и философских позиций ) и в ряде важных пунктов оказались существенно модернизированными – во многом за счет влияний со стороны физиологии и таких поведенческих дисциплин, как бихевиоризм и сравнительная психология . Однако определенная логическая замкнутость этологической теории инстинкта делает ее центральное ядро, предложенное К.Лоренцом и частично модифицированное Н.Тинбергеном, достаточно резистентным к угрозе диссоциации при соприкосновении с иными концептуальными схемами. Именно поэтому еще и сегодня достаточно влиятельной оказывается та, уже упоминавшаяся нами школа «консерваторов», которая в своей деятельности руководствуется изложенной здесь первоначальной теорией инстинкта (Институт сравнительного изучения поведения имени Макса Планка в Зеевизене где в настоящее время работает и сам К.Лоренц).

Интересно, что рассмотренные нами концепции практически без изменений, подчас в их наиболее архаической форме были /35/ в середине 70-х годов включены в теоретический аппарат социобиологии .

2. О границах применения этологических концепций при изучении поведения человека

Возникнув в период создания синтетической теории эволюции, которая объединила усилия дарвинизма и генетики, этология с первых шагов развивалась как ветвь эволюционной биологии, имея в качестве одного из важнейших своих оснований теорию естественного отбора. По существу, именно этологи впервые попытались показать на большом эмпирическом материале, что эта теория может иметь столь же широкое применение при анализе эволюции поведения, какое ей до этого придавалось в сфере морфологической эволюции. В фундамент этологической теории инстинкта были заложены многие идеи, высказанные в более или менее развернутой форме еще Ч.Дарвином: необходимость сравнительного подхода в изучении инстинкта, возможность реконструкции эволюции инстинкта путем сопоставления данных по ныне живущим формам, представления о слепом автоматизме и явной иррациональности многих форм поведения и о возникающих в связи с этим трудностях применения к ним однозначно адаптационистских трактовок. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что привлекательность идеи о возможности применения эволюционного метода в исследованиях поведения в огромной степени обязана успеху этологов в уподоблении актов «врожденного» поведения морфологическим структурам.

Все сказанное хорошо объясняет тот факт, что основной парадигмой этологии стало представление о том, что многие поведенческие признаки животных преобразуются в ходе филогенеза путем накопления мелких фенотипических изменений, обязанных таким генетическим событиям, как мутации и структурные перестройки внутри генных комплексов, «ответственных за данный поведенческий признак». Получив самостоятельную жизнь, эти представления, первоначально выдвинутые для объяснения достаточно четко очерченного, специфического круга явлений (в основном - фиксированных схем действий), позже приобрели в руках ряда теоретиков почти что универсальное значение. Оказалось возможным говорить в том же плане об эволюции таких поведенческих «признаков», как «альтруизм», «эгоизм», «опознавание родичей», «способность обманывать и выявлять обман» и т.д.

Оставив пока в стороне этот вульгарный генетический детерминизм, взятый в 70-х годах на вооружение теоретиками социобиологии, обратимся к анализу исходных для него представлений о возможности эволюции поведения путем накопления мелких адаптивных изменений под действием естественного отбора. Хотя этот путь не исключен и подчас вполне правдоподобен в сфере /36/ эволюции определенных типов генетически запрограммированного поведения, он едва ли может рассматриваться в качестве сколько-нибудь реального модуса, ответственного за становление сущностных характеристик поведения человека – таких, как умение изготовлять орудия и использовать огонь, способность оперировать символами и т.д. Более того, большие сомнения вызывает продуктивность применения рассматриваемого принципа даже к тем сферам поведения человека, биологическая функция которых, на первый взгляд, выступает в наиболее явной форме – таких, скажем, как питание и половое поведение.

Между тем, опираясь на факт филогенетического родства человека с другими представителями отряда приматов и на представления о возможности эволюции поведения под действием естественного отбора, многие биологи и некоторые представители гуманитарных наук сочли возможным считать эти два обстоятельства достаточным^ для подтверждения прямой и плавной преемственности между поведением животных и Ноmo sapiens. Печальным примером такого рода практики в этологии может служить книга Д.Морриса «Голая обезьяна», на разборе которой мы остановимся в следующем разделе. Недавний рецидив той же натуралистической тенденции был вызван экспериментами А. и Б.Гарднеров, которые обнаружили известные способности к символизации у шимпанзе. Это дало, как полагают некоторые, возможность усомниться в справедливости устоявшегося взгляда об уникальности человека вообще и его языкового поведения – в частности .

Полезность этологии в сфере изучения поведения человека несомненна до тех пор, пока не вступает в силу так называемая «ошибка потенциальности» . Если мы уверены в том, что все функции человеческого организма в конечном итоге определяются работой генов, это еще не значит, что поведение взрослого современного человека или даже двухлетнего ребенка можно сколько-нибудь правдоподобно описать как генетически детерминированное* {*Яркий пример неосознаваемой авторами «ошибки потенциальности» в рассуждениях о поведении человека дает, на наш взгляд, книга Ч.Ламсдена и Е.Вильсона «Огонь Прометея» .}. Хотя физически и психически нормальный ребенок обладает всеми потенциями «человека разумного», он едва ли станет таковым в условиях, резко отличных от того культурного окружения, в котором в норме происходит развитие человеческого существа . С другой стороны, справедливо рассматривая многие черты поведения новорожденного ребенка как «панмаммальные» (т.е. общие человеку и всем прочим млекопитающим), едва ли будет разумно заключить на этой основе об отсутствии /37/ качественного перерыва между поведением животных и человека .

Границы применения принципов этологии к анализу поведения человека должны, естественным образом, определяться спецификой ее предмета. С этой точки зрения наиболее перспективный объект – это ребенок в первые месяцы его жизни. Здесь открывается возможность понять, каким образом «видоспецифическое» поведение грудного ребенка под влиянием социальных контактов с матерью и с другими членами семьи начинает преобразовываться в поведение осознающего себя индивида. Однако уже на этом этапе культурные воздействия на ребенка настолько сильны, что этологический подход будет неполным вне его контактов с психологией развития и такими социальными дисциплинами, как, скажем, социолингвистика.

Возможности этологии определяются и тем, что ведущим ее методом служит скрупулезное описание целостного поведения особи, дающее ценный материал для выявления его тонкой структуры и временной организации. Через специфику этого метода этология получает широкий доступ и к анализу поведения взрослых членов социума в коммуникативных процессах. Интересной точкой приложения в этой сфере является изучение всевозможных форм сознательно не контролируемого поведения – например, обусловленных традициями движений и поз (кинесика), невербальной коммуникации, геометрии социально организованного пространства. И в этой области деятельности этология неизбежно должна войти в тесный контакт с социальными науками – этнографией, этносемиотикой, социальной психологией и т.д., поскольку традиционное для этологов стремление выявить генетически запрограммированные, видоспецифические особенности невербальных сигналов (так называемые универсалии) неизбежно сталкивается с большими трудностями разграничения стереотипов врожденных и стереотипов, обусловленных культурной традицией.

Другие сферы приложения этологии в исследованиях поведения человека мы рассмотрим в заключительной части статьи. Что касается настоящего раздела, то его задачей было показать, что претензии некоторых этологов объяснить сущность человеческого поведения вне контакта с традиционными науками о человеке совершенно несостоятельны. Обоснованию этого утверждения мы и посвятим следующий параграф.

3. Ранний вариант этологии человека и рецидивы его возрождения

Попытки автоматического перенесения этологических представлений об инстинктивном поведении животных на человека предпринимались неоднократно – как самим К. Лоренцом, так и рядом /38/ его учеников и последователей * {*Такого рода работы некоторые авторы относят к разряду «псевдобиологии» }. К числу первых и наиболее известных произведений на эту тему относится бестселлер под названием «Голая обезьяна», принадлежащий перу Д.Морриса . Подробный разбор этой работы, опубликованной почти 20 лет тому назад, возможно, и не имел бы особого смысла, если бы не два весьма важных обстоятельства. Первое состоит в том, что многие мотивы построений Д.Морриса без труда обнаруживаются в новейших выступлениях лидеров социобиологии, и с этой точки зрения никак не могут быть отнесены к области научной (точнее – псевдонаучной) архаики. Напомним, в частности, что в одной из своих последних работ Ч.Ламсден и Э.Вильсон не только не отмежевываются от представлений Д.Морриса, но, напротив, прямо называют «Голую обезьяну» в числе книг, впервые провозгласивших идеи, родственные социобиологии. Вторая причина, заставившая нас остановиться на критике книги Д.Морриса, заключается в том, что наивный натурализм автора легко позволяет вскрыть явные дефекты его позиции. Этим «Голая обезьяна» отличается от теоретических трудов современных социобиологов, подающих ту же, по существу, идеологию, но в гораздо более изощренном и замаскированном виде.

Д.Моррис принадлежит к числу этологов ранней, классической школы. Его первые работы посвящены описанию и анализу поведения птиц. Он известен своим вкладом в разработку концепции ритуализации, в которую ввел так называемый «принцип типичной интенсивности» коммуникативных сигналов. Позже внимание Д.Морриса сместилось в область изучения приматов. Ему принадлежит целый ряд книг, адресованных одновременно коллегам-этологам и околонаучной интеллигенции. В своих трактовках поведения человека Д.Моррис целиком придерживается того первоначального варианта классической этологии, суть которого мы обрисовали в разделе 1.

Гораздо больше противоречий вызывает до сих пор вопрос о том, были ли вышеописанные группировки закрытыми и территориальными, или открытыми для свободного обмена своими членами . В трактовках этологической структуры популяций шимпанзе долгое время господствовала мысль об открытости демов. /57/

Однако в последние годы появляются немногочисленные данные, свидетельствующие о возможности смертельных исходов при заходах самцов на территорию соседнего дема. Гориллы живут в целом замкнутыми группами, но не практикуют истинной территориальности; при встрече двух групп самцы-лидеры демонстрируют друг другу ритуализованные формы угрозы, которые никогда не переходят в открытые конфликты .

Много разногласий вызывает вопрос о том, в какой степени правомерно использовать для реконструкции социально-этологического облика ранних гоминид данные по современным охотникам-собирателям. Например, К.Леви-Стросс считает, что здесь близкие аналогии (и тем более гомологии) неправомерны, поскольку социальная организация современных охотников-собирателей должна быть гораздо ближе к таковой в развитых цивилизациях, чем к организации в популяциях ранних гоминид. Кроме того, как указывает Дж.Кларк , какие-либо сопоставления крайне затруднены тем, что существующие данные по современным охотничьим народам, собранные воедино, демонстрируют высокую изменчивость их социальных структур и отсутствие какого-либо общего структурного принципа. Если, скажем, для ко-бушменов из Южной Африки характерны полностью или частично замкнутые группировки с закрепленными за ними охотничьими участками («территориями» – см. выше, пункт 4), то совершенно иная картина наблюдается у бушменов-хадза из Танзании: здесь группировки полностью открыты, отличаются весьма непостоянным составом и численностью их членов, и, естественно, не практикуют ничего похожего на территориальность .

Заключение

Этология человека предстает сегодня перед нами как междисциплинарный комплекс, под эгидой которого сходятся и тесно переплетаются пути развития собственно этологии, психологии развития, социальной психологии, психолингвистики, семиотики, этнографии, антропологии и эволюционного учения. Можно ли сказать, что этология человека попросту дублирует деятельность всех этих дисциплин? Вероятно, нет, поскольку она сохраняет за собой вполне специфичную сферу компетенции, будучи ориентированной прежде всего на всестороннее изучение филогенеза, онтогенеза, культурной обусловленности и социальных функций экспрессивного поведения и невербальной коммуникации. В этом смысле, следуя Ю.С.Степанову, который рассматривает классическую этологию в качестве важнейшей составной части «биосемиотики» , этологию человека можно было бы обозначить как область знаний, призванную объединить в единое целое предмет био- и эгносемиотики. /58/

Хотя исходные теоретические построения классической урологии оказались совершенно недостаточными в качестве концептуальной основы этологии человека, последняя отнюдь не потеряла органической связи со своей предшественницей, с которой ее связывает не только название, но также и общий для них стиль мышления квалифицированного полевого зоолога и биолога-эволюциониста, не говоря уже о целом ряде важнейших исследовательских приемов. В частности, сравнительно-эволюционный подход продолжает сохранять свою силу и в этологии человека – при том, разумеется, условии, если пользоваться им достаточно осторожно, не забывая об уникальной, двойственной природе человека и об опасности ловушек поверхностных аналогий в сфере филогенетических построений. Вместе с тем метод аналогий, применяемый по принципу от противного, дает, как мы видели, возможность лучше понять сущностные характеристики чисто человеческих форм поведения (таких, в частности, как язык) в их научном сопоставлении с внешне сходными, но принципиально иными в своей основе категориями поведения животных.

По этой теме читайте также:

ЛИТЕРАТУРА

1. Алексеева Л.В. Полицикличность размножения у приматов и антропогенез. М.: Наука, 1977, 196с.

2. Брунер Дж. Психология познания. За пределами непосредственной информации. М.: Прогресс, 1977, 412с.

3. Дельгадо X. Мозг и сознание. М.: Мир, 1971, 264с.

4. Лавик-Гудолл Дж ван. В тени человека. М.: Мир, 1974, 206с.

5. Линден Ю. Обезьяны, человек и язык. М.: Мир, 1981, 227с.

6. Миль Дж.С. Система логики силлогистической и индуктивной. М.: Изд-во Г.Лемана, 1914, 880с.

7. Панов Е.Н. Этология – ее истоки, становление и место в исследовании поведения. М.: Знание, 1975, 64с.

8. Панов Е.Н. Методологические проблемы в изучении коммуникации и социального поведения животных.– В сб.: Итоги науки и техники, сер. зоол. позв. М.: ВИНИТИ, 1983а, т. 12, с. 5–70.

9. Панов Е.Н. Поведение животных и этологическая структура популяций. М.: Наука, 19836, 423с.

10. Панов Е.Н. Знаки, символы, языки. М.: Знание, 1983в, 247с.

11. Панов Е.Н. Роль этологии в изучении внутрипопуляционной организации: формирование современных взглядов.– В сб.: Системные принципы и этологичес-кие подходы в изучении популяций. Пущине, ОНТИ НЦБИ АН СССР, 1984, с. 49-71.

12. Семенов Ю.И. Как возникло человечество. М.: Наука, 1966, 576с.

13. Степанов Ю.С. Семиотика. М.: Наука, 1971, 145 с.

14. Фанц Р. Восприятие формы.– В сб.: Восприятие. Механизмы и модели. АД.: Мир, 1974, с. 338–350.

15. Хапнд Р. Энергетические модели мотивации.– В сб.: Моделирование в биологии. М.: ИЛ, 1963, с. 273–298.

16. Хайнд Р. Поведение животных: Синтез этологии и сравнительной психологии. М.: Мир, 1975, 855 с.

17. Хоккет Ч. Проблема языковых универсалий.– В сб.: Новое в лингвистике. М.: Прогресс, 1970, вып. 5 (Языковые универсалии), с. 45–76.

18. Altman S.A. Baboons, space, time, and energy. – Amer. Zool., 1974, v. 14, p. 221-248.

19. Anderson J.W. Attachment behaviour out of doors. – In: Ethological of child behaviour/Ed. N.Blurton-Jones. Cambr., 1972, p. 199–209.

20. Ardrey R. The territorial imperative. N.Y., 1966, 390 p.

21. Argyle M. Communication in human social interactions. – In: Non-verbal communication/Ed. R.Hinde. Cambr., etc., 1972, p. 243–269.

22. Blurton-Jones N.G. Growing points in human ethology: another link between ethology and social sciences? – In: Growing points in ethology/Eds P.P.Bateson R.A.Hinde. Cambr. Univ. Press, 1976, p. 427–450.

23. Brannigan C.R., Humpries D.A. Human non-verbal behaviour, a means of communication. – In: Ethological study of child behaviour/Ed. N.Blurton-Jones Camb., 1972, p. 37–64.

24. Clark l.D. Studies of hunter-gatherers as an aid to the interpretation of prehistoric societies. – In: Man the hunter/Eds R.B.Lee, I.deVore. Chicago, iggg p. 276–280.

25. Crook J.H. Social behaviour and ethology. – In: Social behaviour of birds and mammals/Ed. J.H.Crook. N.Y., 1970, p. 21–40.

26. Crook J.H. Darwinism and sexual politics of primates. – Soc. Sci. inf., 1973 v. 12, p. 7–28.

27. Danielsson B. Love Hi the South Seas. Lnd., 1956, 240 p.

28. Dunn J. How far do early differences in mother-child relationships affect later development. – In: Growing points in ethology/Eds P.P.G.Bateson, R.A.Hinde Cambr. Univ. Press, 1976, p. 481–496.

29. Eibl-Eibesfeldt I. Similarities and differences between cultures in expressive movements. – In: Non-verbal communication/Ed. R.A.Hinde. Cambr., etc., 1972 p. 297–314.

30. Eibl-Eibesfeldt 1. Der vorprogrammierte Mensch. Das Ererbte als bestimmender Factor in menschlichen Verhalten. Wien, 1973a, 288 s.

31. Eibl-Eibesfeldt I. The expressive behaviour of deaf-and-blind-born. – In: Social communication and movement/Eds M.v.Cranach, I. Vine. L.-N.Y.: Acad. Press, 1973, p. 163–194.

32. Eibl-Eibesfeldt I. Human ethology: concepts and implications for sciences of man. – Behav. and Brain. Sci, 1979, v. 2, p. 1 – 57.

33. Geist V. On the relationships of social evolution and ecology in ungulates.– Amer. Zool., 1974, v. 14, p. 205– 220.

34. Grant E.G. Non-verbal communication in mentally ill.– In: Non-verbal communication/Ed. R.A.Hinde. Cambr., etc., 1972, p. 349–372.

35. Harlow H.F. The development of affectional patterns in infant monkeys. – In: Determinants of infant behaviour/Ed. B.M.Foss. L.: Methuen, 1961, v. 1, p. 75 – 88.

36. Hazlett B.A. Ritualization in marine Crustacea. – In: Behavior of marine animals. -NY., L., 1972, v. 1, p. 97– 125.

37. Hpinz H.J. Territorially among Bushmen in general and the !ko in particular;– Anthropos, 1972, v. 67, p. 405– 416.

38. Hess E.H. The role of pupil size in communication. – In: Readings about the social animal/Ed. E.Aronson. San Francisco: Freeman and Co., 1977, p. 350 – 362.

39. Heymer A. Ethologisches Worterbuch. B., Hamb., 1977, 237 S.

40. Hooff J.A.R.M. van. A comparative approach to the phylogeny of laughter and smiling.– In: Non-verbal communication/Ed. R.A.Hinde. Cambr., etc., 1972, p. 209–242.

41. Isaak G.L. The archaeological evidence for the activity of early African hominids.– In: Early hominids of Africa/Ed. C.J. Jolly. L.: Duckworth, 1978, p. 220–274.

42. Janis L.J., Kaye D., Kirscher P. Facilitating effect of «eating-while-reading» on responsiveness to persuasive communications.– In: Reading about the social animal/Ed. E.Aronson. San Francisco: Freeman and Co., 1977, p. 63-72.

43. King G.E. Society and territory in human evolution. – J. Human Evol., v. 5, p. 323–332.

44. Konishi M. The attributes of instinct.– Behaviour, 1966, v. 27, p. 316–322.

45 Leach t. The inlluence ol cultural context on non-verbal communication in Non-verbal communication/Ed. R.A.Hinde. Cambr., etc., 1972, man.

46. Lehrman D.S. A critique of Konrad Lorenz theory of instinctive hv"ior.–Quart. Rev. Biol., 1953, v. 28, p. 337–363.

47 Levi-Strauss C. The concept of primitiveness.– In: Man the hunter/Eds D R Lee I deVore. Chicago, 1968, p. 349–352.

48 Lorenz K. On aggression. N.Y.: Bantam Books, 1967, 306 p.

49 Lumsden Ch.l., Wilson E.O. Promethean fire. Reflections on the origin of ind. Cambr., L.: Harvard Univ. Press, 1983, 216 p.

50 Medawar P.B. Does ethology throw any light on human behaviour?– In: Trowing points in ethology/Eds P.P.G.Bateson, R.A.Hinde. Cambr. Univ. Press, 1976 p. 497–506.

51 Menzel E.W., Jr. Communication about evironment in a group of young chimpanzees.–Folia Primatol, 1971, v. 15, p. 220–232.

52 Montagu A. Aggression and the evolution of man.– In: The neuropsychology of aggression. Adv. in Behav. Biol./Ed. R.E.Whalen. N.Y., L.: Plenum, 1974, v. 12, p. 1-32.

53 Morris D. The naked ape. A zoologist"s study of human animal. N.Y.: McGraw-Hill, 1967, 252 p.

54. Moss H.A. Communication in mother-infant interaction.– In: Nonverbal communication. Adv. in the study of communication and affect/Eds L.Krames, PPIiner, T.AIIoway. N.Y.-L.: Plenum, 1974, v. 1, p. 171 – 192.

55. Peter H.R.H. A study of polyandry. Hague, 1963, 601 p.

56. Pitcarn T.K., Schleidt M. Dance and decision: an analysis of a courtship dance of the Medlpa, New Guinea.–Behaviour, 1976, v. 58, p. 298–316.

57. Purton A.C. Ethological categories of behaviour and some consequences of their conflantion.–Anim. Behav., 1978, v. 26, p. 633–670.

58. Scarr S. An evolutionary perspective on infant intelligence: species pattern and individual variations.– In: Origins of intelligence. Infancy and early childhood.–Ed. M.Lewis. N.Y.- L.: Plenum, 1983, p. 191–224.

59. Schaller G.B. The mountain gorilla. Ecology and behavior. Univ. Chicago Press, 1963, 431 p.

60. Slater P.J.B. A reassesment of ethology.– In: Biology of brains. L., 1974, p. 89–113.

61. Snyder M. Cognitive, behavioral, and interpersonal consequences of self-monitoring.– In: Perception of emotions of self and others. Adv. in study of communication and affect/Eds P.PIiner, K.R.Blankstein, I.M.Spigel. N.Y.-L.: Plenum, 1979, p. 181–201.

62. Tavolga W.N. Application of the concept of levels of organization to the study of animal communication.– In: Nonverbal communication. Adv. in study of communication and affect/Eds L.Krames, P.PIiner, T.AIIoway. N.Y.-L.: Plenum, 1974, p. 27-48.

63. Thorpe W.H. The comparison of vocal communication in animal and man.– In: Non-verbal communication/Ed. R.A.Hinde. Cambr., etc., 1972, p. 27–48.

64. Tinbergen N. An objectivistic study of the innate behaviour of animals.–Bibl. Biotheor., 1942, v. 1, p. 39–98.

65. Tinbergen N. Ethology"in changing world.–In: Growing points in ethology/Eds P.P.G.Bateson, R.A.Hinde. Cambr. Univ. Press, 1976, p.507–529.

66. Tutin C.E.G. Mating pattern and reproductive strategies in a community of wild chimpanzees (Pan troglodytes schweinfurthii).– Behav. Ecol. Sociobiol., 1979, v- 6, p. 29–38.

67. Willsdon J.A. A discussion of some sex differences in a study of human LJgure drawings by children aged four-and-a half to seven-and-a half years.– In: lfie childs representation of the worl/Ed. G.Butterworth. N.Y.-L.: Plenum,

68. Wilkinson L.C. Social intelligence and development of communicative ornpetence.– In: Origin of intelligence. Infancy and early childhood/Ed. M.Lewis. IN-Yc-L.: Plenum, 1983, p. 305–326.

69. Wilson E.O. Sociobiology: the new synthesis. Cambr., 1975, 697 p.

70. Woodburn A.L. Stability and flexibility in Madza residental groupings. – |n. Man the hunter/Eds R.B.Lee, I. deVore. Chicago, 1968.

71. Zihlman A.L., Lowenstein J.M. Ramapithecus and Pan paniscus-significance for human origins. – In: New interpretations of ape and human ancestry/Eds R.L.Ciochon, R.S.Corruccini. N.Y.: Plenum, 1983, p. 677–695.

72. Zima P. Tamtamy dosud zni. Praha, 1966, 171 p.R.S.Corruccini. N.Y.: Plenum, 1983, p. 677–695.

от греч. этос - обычай, нрав, характер. ? наука о поведении животных в естеств. среде обитания. Во Франции термин “этология” использовался применительно к науке о поведении животных со вт. пол. 18 в.; однако для обозначения особого научного направления он стал употребляться с 30-х гг. 20 в. (В англоязычных странах этот термин до пер. пол. 20 в. использовался как синоним понятия “характерология”.) Основы Э. были заложены исследованиями А. фон Пернау (нач. 18 в.), Дарвина (19 в.) и Я. фон Икскюля (кон. 19 - нач. 20 вв.). Особенно большое влияние на Э. оказала теория эволюции Дарвина, ставшая для этой науки общей парадигмой анализа всех поведенч. проявлений, в том. числе и поведения человека как одного из видов высших млекопитающих. Разл. формы поведения рассматриваются в Э. с т.зр. их эволюц. значения, т.е. их функциональной ценности для естеств. отбора и сохранения вида. Непосредств. предшественниками Э. были О. Хайнрот, Б. Альтум (Германия), Ч. Уитмен, У. Крейг (США), Дж. Хаксли (Англия), исследования к-рых оказали значит. влияние на последующее развитие Э. и внесли важную лепту в превращение изучения поведения животных в самостоят. научную дисциплину. Зарождение совр. Э. связано с именами австр. зоолога Лоренца (1910-86) и голл. биолога Н. Тинбергена (1907-88). На фоне господства бихевиористской ориентации и лабораторных методов исследования поведения, сосредоточенных на проблемах обучения, Лоренц в 30-40-е гг. выдвинул идею, что поведение животных необходимо изучать в естеств. среде, в условиях ничем не ограниченной свободы, обращая равное внимание как на врожденные, так и на приобретенные его элементы. (В лабораторных условиях “совершенный рисунок поведения”, складывающийся под влиянием факторов изменчивости, борьбы за существование и естеств. отбора, разрушается, что неизбежно приводит к ошибочным выводам.) Сам Лоренц разработал оригинальный метод изучения поведения животных в условиях полуневоли. С сер. века этология получила интенсивное развитие; издаются специализир. этологич. журналы “Behaviour:, “Ibis”, “Journal fur Ornithologie”, “Zeitschrift fur Tierpsychologie”. В 1973 за работы в области Э.К. Лоренцу, Тинбергену и М. Фришу была присуждена Нобелевская премия. Осн. задача Э. - дать филогенетич. и физиол. объяснение функциональных взаимосвязей между всеми факторами, действующими в поведении. С этой задачей связан широкий круг вопросов: какова природа инстинкта; насколько поведение определяется инстинктами и приобретенными реакциями (усваиваемыми как в процессе обучения, так и из личного опыта); как соотносятся и взаимодействуют врожденные и приобретенные элементы поведения; как животные общаются друг с другом; как изменяется поведение животных в процессе органич. эволюции и т.д. Особое внимание обращается на социальное поведение животных (терр. поведение, ритуалы и процессы ритуализации, механизмы коммуникации, механизмы сдерживания внутривидовой агрессии и т.п.) и изучение эволюции социальной организации. Во вт. пол. 20 в. важным разделом Э. стала “человеч. Э.”, изучающая с этол. позиций поведение человека. Осн. методы Э. - наблюдение поведения животных в естеств. условиях (как со стороны, так и в личном контакте) и его описание, формулировка гипотез на основе наблюдения, повторное наблюдение и эксперименты для проверки гипотез. В наблюдениях используются фото- и киносъемки. Специфической для Э. методол. процедурой является составление видовых “этограмм” (“каталогов поведения” разных видов) и их последующее сравнение с целью получения выводов об эволюции разл. форм поведения. Эта процедура используется, в частности, для изучения эволюции социальной организации: на основе выявленных черт сходства и различия виды сортируются по “таксонам”, а затем производится сравнение социальных систем (как в целом, так и отд. их элементов), в ходе к-рого, на основе обнаруженных гомологий и конвергенций, выявляются эволюц. тенденции. В целом, суть этол. подхода заключается в подробном сравнит. описании разл. форм поведения, выяснении их приспособительного значения, определении роли врожденных и приобретенных элементов в этих формах поведения, а также выявлении значения этих форм поведения для сохранения и эволюции вида. В ходе этол. исследований было обнаружено, что любое поведение - сложная комбинация инстинктивных и приобретенных элементов. Инстинкты же представляют собой внутренне сложные формы поведения, состоящие из 3 элементов: “фиксированных паттернов действия” (к-рые приводятся в действие врожденными пусковыми механизмами, не связаны непосредственно с внешними стимулами и осуществляются сами по себе при накоплении достаточной энергии), рефлексов (стереотипных действий, вызываемых внешними стимулами) и “таксисов” (действий, направляемых специфич. источниками стимуляции). В социальных реакциях обществ. животных важную роль играют “релизеры”, т.е. видоспецифичные знаковые стимулы (слуховые или зрит. сигналы, действия, структуры, цвета, химич. сигналы, запахи), к-рые запускают поведение, функционально поддерживающее разл. формы социального сотрудничества (взаимодействие половых партнеров, семейную и групповую жизнь, поединки между особями и т.п.). Одна из важных разновидностей релизеров - т.н. “интенциональные действия”, сигнализирующие о намерениях. Взаимодействие по схеме “релизер-реакция” представляет собой достаточно сложную форму знакового поведения. В отличие от знаково-символич. поведения у человека, у животных как сами сигналы, так и реакции на них являются врожденными. (У некоторых высокоразвитых видов эта схема иногда запускается лишь при условии личного знакомства между особями.) Этологи считают, что важную роль в эволюц. развитии поведения сыграл механизм смещения действий. Этот механизм имеет особое значение, когда поведение мотивируется одновременно несколькими разл. побуждениями (напр., побуждением напасть и побуждением к бегству), а диктуемые ими программы поведения не могут реализоваться одновременно. Благодаря механизму смещения действия формируются новые формы поведения, дающие типичные способы разрешения конфликта между мотивами. В частности, по мнению Лоренца, в процессе эволюции смещенные действия стали материалом для формирования разл. брачных и угрожающих церемоний. У многих животных, начиная с рыб и заканчивая высшими млекопитающими, смещенные действия - неотъемлемый компонент поведения во внутривидовых драках и церемониях, предшествующих спариванию. В этой ситуации одно действие используется для обозначения другого, к-рое, не будучи замещено, было бы опасным; например, у рыбок-колюшек (самцов) в церемониях устрашения используются действия, характерные для постройки гнезда, питания и т.п., к-рые замещают открытое физич. нападение. Механизм смещения действия лежит в основе процесса ритуализации, в ходе к-рого сигнальные движения приобретают знаковые функции. Процесс ритуализации и ритуальные церемонии у животных - одна из важных и наиболее изученных тем в Э. Ритуализация уравновешивает противоречивые побуждения во взаимодействиях между особями, обеспечивающих воспроизводство и социальную жизнь вида, и тем самым выполняют видосохраняющую функцию. (Напр., ритуализация нейтрализует инстинкт нападения во взаимодействии между самцом и самкой в период ухаживания и спаривания.) Чаще всего процесс ритуализации проявляется у животных в таких формах поведения, как брачные церемонии, боевые ритуалы, боевые танцы, приветствия. У тех животных, у к-рых в ходе эволюции появились орудия нападения, ритуализация играет важную роль в сдерживании внутривидовой агрессии (вороны, чайки, цапли, волки и др.): у них сформировались жесты (или позы) подчинения, вызывающие автоматич. прекращение физич. агрессии со стороны партнера. В ходе этол. исследований выяснилось, что многие феномены поведения, ранее нередко считавшиеся свойственными исключительно человеку, в тех или иных формах проявляются уже на низших ступенях эволюц. лестницы: социальная организация и социальная иерархия (сложные социальные организации насекомых; т.н. “порядок клевания” у нек-рых рыб, птиц, напр. галок, и млекопитающих); сложные формы поведения, направленные на сохранение и достижение престижа в иерархии (собаки и др. высшие животные); подчинение вожаку (волки, собаки); инфантильная привязанность к матери (шакалы, собаки); “брак”, проявляющийся уже у рыб цихлид, у к-рых самец и самка связаны супружескими узами на всю жизнь; ухаживание; “любовь с первого взгляда” (галки, дикие гуси, усатые синицы, утки; у галок, напр., брачной церемонии и моменту физич. близости предшествует длительный период “помолвки”); “однолюбие” (гуси); приветствия; личное узнавание и элементы ориентации поведения на личные узы (галки); передача традиции (галки, приматы; напр., у галок нет врожденного инстинкта узнавания врага, и они учатся распознавать врага от старших членов стаи); игра как поведение, не ограничивающееся генетически заложенными инстинктами, всегда содержащее в себе элемент открытия и новизны и заключающееся в совершении действий ради них самих (галки, кошки, выдры); шутки (приматы); способность к преднамеренному обману и симуляции и способность распознавать обман (собаки, антропоиды); психосоматич. заболевания и неспособность переносить одиночество (человекообразные обезьяны) и т.д. Лоренц считал, что интеллект как способность к рац. действиям появляется уже у животных (напр., собак), и высказал гипотезу, что его появление связано с ослаблением врожденных стереотипов (видотипичных форм поведения), к-рое расширяет возможности приспособления и “свободного изобретения” новых форм поведения, особенно в экспрессивной сфере, где у человека врожденные формы сигнального поведения вытесняются речью: “... снижение роли инстинктов, исчезновение жестких рамок, к-рыми определяется поведение большинства животных, было необходимой предпосылкой для появления особой, чисто человеч. свободы действий”. С т.зр. этологов, поведение человека, при всей его уникальности, сохраняет в себе многочисл. элементы до-человеч. поведения. Если ранние этол. исследования ограничивались изучением поведения животных, то с кон. 60-х гг. на Западе возрос интерес к Э. человека. Многие этологи (Лоренц, Эйбл-Эйбесфельдт, М. фон Кранах и др.) переключились на разработку проблематики “человеч. Э.”. В США сложилось особое направление в психол. антропологии, ориентирующееся на теорию и методы Э. (А. Бандура, Р. Мастерс, И. Альтман, Р. Хайнд, П. Блуртон Джонс, П. Экман, Э. Бургиньон и др.). Осн. методом исследования в этол. антропологии стало включенное наблюдение; обычно наблюдается развитие ребенка в культурной среде, переводящее его из до-социального в социальное состояние. Важнейшими темами этолого-антропол. исследований стали соотношение культурного и природного в человеч. поведении, изменение поведения в процессе социализации, ритуал и процессы ритуализации, норма и патология, терр. поведение человека, механизмы и особенности невербальной коммуникации в социокультурных общностях, баланс уединения и общения в разных социальных средах, культурные формы проявления агрессивности, страха, любви и привязанности. Этол. антропология развивается в тесном контакте с такими дисциплинами, как кинесика, проксимика, социобиология, исследования коммуникации и т.д. Лит. : Эйбл-Эйбесфельдт И. Зачарованные острова Галапагосы. М., 1971; Он же. Общественное пространство и его социальная роль // Культуры. 1983. № 1; Этнология в США и Канаде. М., 1989; Белик А.А. Психологическая антропология. М., 1993; Лоренц К. Агрессия. М., 1994; Он же. Кольцо царя Соломона, 2-е изд. М., 1978; Он же. Человек находит друга. М., 1992; Тинберген Н. Социальное поведение животных. М., 1993; Tinbergen N. The Study of Instinct. Oxf., 1955; Eibl-Eibesfeldt I. Ethology: the Biology of Behavior. N.Y., ect. 1970; Idem. Human Ethology. N.Y., 1989; Idem. Love and Hate: The Natural History of Behavior Patterns. N.Y., ect., 1972; Altman I. The Environment and Social Behavior: Privacy, Personal Space, Territory, Crowding. Monterey, 1975; Human Ethology. Camb.; P., 1979; Lorenz K. Behind the Mirror. L., 1977; Idem. Evolution and Modification of Behavior. Chi.; L., 1965. В.Г. Николаев. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996

Этология (от греч. éthos - характер, нрав и lógos - учение)

одно из направлений в изучении поведения (См. Поведение) животных, занимающееся главным образом анализом генетически обусловленных (наследственных, инстинктивных) компонентов поведения и проблемами его эволюции. Термин введён в биологию в 1859 французским зоологом И. Жоффруа Сент-Илером и указывает на то, что Э. имеет дело с видоспецифическими особенностями поведения животного.

Развитие Э. Изучение целостного поведения животных в естественных условиях имеет длительную историю. В трудах естествоиспытателей 18-19 вв. был собран огромный описательный (немецкий учёный Г. Реймарус, французские учёные Ж. Л. Бюффон и Ж. А. Фабр) и отчасти экспериментальный (французский зоолог Ф. Кювье) материал, позволивший выделить и четко определить категорию инстинктивного поведения (См. Инстинктивное поведение). Непосредственное влияние на развитие Э. оказали труды Ч. Дарвина. Собранные им многочисленные факты о поведении животного в естественных условиях позволяли различить основные категории поведения - Инстинкт , способность к обучению и элементарную способность к рассуждению. Дарвин указывал также, что признаки поведения животного, как и признаки его строения, характеризуются наследственностью и изменчивостью. На примере инстинктов Дарвин показал возможные пути формирования признаков поведения в процессе естественного отбора. Непосредственное влияние на формирование этологических представлений оказали исследования английского учёного Д. Сполдинга, американского - Ч. О. Уитмена и немецкого - О. Хейнрота, в которых было экспериментально показано, что некоторые формы поведения имеют врождённую основу, постоянство выражения и видоспецифичность. Как самостоятельное научное направление, отличное от физиологических и психологических школ исследования поведения (Зоопсихология , Бихевиоризм и пр.), Э. оформилась в 30-х гг. 20 в. Её признанные основоположники - австрийский зоолог К. Лоренц и нидерландский зоолог Н. Тинберген. В теоретических работах Лоренца (1931-37) были обобщены основные взгляды предшественников - американских учёных Ч. Уитмена и У. Крега, немецких - Я. Икскюля и О. Хейнрота и ряда учёных других направлений (французского учёного Ж. Лёба, американских учёных Г. Дженнингса, У. Мак-Дугалла и др.). В работах Лоренца, Тинбергена и их последователей (нидерландского учёного Г. Берендса, немецких учёных В. Виклера и П. Лейхаузена и многих др.) были заложены основы теории инстинктивного поведения.

Период расцвета и признания идей классической Э. продолжался (в основном в Европе) с середины 30-х гг. до конца 50-х гг. 20 в. В США этологические концепции вызвали первоначально довольно резкое противодействие со стороны зоопсихологов и бихевиористов. Дальнейшая эволюция этологических взглядов происходила, с одной стороны, под влиянием критики физиологов и психологов, с другой стороны, за счёт активного восприятия новым поколением этологов передовых идей экологии, нейрофизиологии и ряда других наук. В результате в 60-70-х гг. наблюдается тенденция к трансформации первоначальных концепций школы Лоренца - Тинбергена и к их синтезу с положениями других поведенческих и биологических дисциплин. Э. постепенно теряет характер изолированной дисциплины и становится частью формирующейся синтетической науки о поведении. Э. возникла в основном на базе полевой зоологии (главным образом орнитологии) и эволюционного учения и обладает тесными и постоянно крепнущими контактами с физиологией, экологией, популяционной генетикой и генетикой поведения. Усиливаются связи Э. с экспериментальной психологией.

Традиционным для Э. объектом исследования является поведение животного в его естественном окружении. Полное описание видоспецифического поведения животных (с использованием объективных методов регистрации - киносъёмки, магнитофонных записей, хронометража) кладется в основу составления списка (этограммы) характерных для вида поведенческих актов. Этограммы животных разных видов подвергаются сравнительному анализу, который лежит в основе изучения эволюционных аспектов их поведения. Для этой цели этологи используют всё многообразие видов от беспозвоночных до человекообразных обезьян. Некоторые этологи начали применять эти методы к изучению поведения человека.

При изучении поведения животных в процессе индивидуального развития организма этологи пользуются и лабораторными методами. Один из них - воспитание животного в изоляции от действия тех или других факторов внешней среды. Этот метод явился необходимым этапом в изучении онтогенеза поведения.

В России начиная с конца прошлого века проводились разнообразные исследования поведения животных, часть из которых по своим идеям и методам была близка к Э. (В. А. Вагнер, А. Н. Промптов).

Несмотря на это, взгляды традиционной этологической школы не получили в СССР своевременного признания и развития. Это положение меняется в 60-х гг. 20 в., чему немало способствовал перевод книг зарубежных этологов. В СССР в нескольких научных центрах развиваются исследования этологического плана на основе синтеза эколого-физиологических и физиолого-генетических методов. В институте эволюционной и экологической морфологии животных им. А. Н. Северцова проводятся разнообразные исследования поведения млекопитающих и птиц в плане выяснения особенностей онтогенеза, структуры сообщественных механизмов общения, главным образом акустического и химического (В. Е. Соколов и др.). В Московском университете наряду с исследованиями структуры сообществ и акустической сигнализации (Н. П. Наумов и др.) проводятся исследования элементарной рассудочной деятельности животных (Л. В. Крушинский). Центрами изучения генетики поведения животных являются Ленинградский университет и институт физиологии им. И. П. Павлова (работы начаты М. Е. Лобашовым и др.), институт цитологии и генетики СО АН СССР (Д. К. Беляев и др.). Исследования поведения животных проводятся в ряде других учреждений, в том числе в заповедниках.

Основные положения традиционной Э. Основой для развивавшейся этологами концепции послужили данные об особенностях формирования в онтогенезе ряда актов поведения. Некоторые из них представляют собой фиксированную стереотипную последовательность действий, причём обычно они характерны для всех особей данного вида и шаблонно выполняются в определённый период онтогенеза без специального обучения. Такие акты поведения были названы Лоренцем врождёнными инстинктивными движениями, или наследственно координированными актами.

Многие инстинктивные движения проявляются только в ответ на определённые раздражители, названные ключевыми (или релизерами); эти раздражители опознаются животными уже при первом предъявлении без всякого индивидуального опыта. Например, красное пятно на брюшке самца колюшки вызывает агрессивную реакцию других самцов того же вида. Механизм, обеспечивающий выполнение двигательной реакции при действии соответствующего ключевого раздражителя, был назван «врождённым реализующим механизмом». Особую группу составляют раздражители, для опознавания которых требуется специфический тип обучения - Запечатление . В данном случае раздражитель будет эффективен для взрослого животного только при условии, что он предъявлялся этому животному в определённый «чувствительный» период раннего постнатального (после рождения) онтогенеза. Впоследствии было показано, что такие «чувствительные» периоды характерны для некоторых видов обучения, например при формировании песни у птиц. Исследование ключевых раздражителей и запечатления сыграло важную роль в познании механизмов общения животных (См. Общение животных). Было показано, что в значит. степени оно обеспечивается за счёт ключевых раздражителей - некоторых особенностей внешнего облика и окраски, характерных ритуальных телодвижений (см. Ритуал) и видоспецифических звуковых сигналов, которые без всякого предварительного обучения вызывают соответствующие реакции со стороны других особей.

Эти представления получили отражение и в предложенной Лоренцем, а затем детализированной Тинбергеном гипотезе о внутренних механизмах инстинктивного поведенческого акта, согласно которой под действием ряда внешних и внутренних факторов (гормоны, температура и т. п.) в соответствующих нервных центрах происходит накопление «энергии действия», специфической для определённого побуждения (голод, жажда и т. п.). Её возрастание выше некоторого уровня приводит к проявлению поисковой фазы поведенческого акта, которая характеризуется широкой изменчивостью исполнения как у данной особи, так и у разных представителей одного вида. Она состоит в активном поиске раздражителей, при действии которых может быть удовлетворено возникшее у животного побуждение. Когда соответствующие раздражители найдены, происходит включение врождённого реализующего механизма и осуществляется завершающий акт. При усиленном накоплении «энергии действия» завершающий акт может осуществиться «спонтанно», т. е. без ключевых раздражителей (реакция «вхолостую»). Эта вторая фаза характеризуется видоспецифичностью, стабильностью исполнения и высокой степенью генетической обусловленности. Именно к ней относятся т. н. врождённые инстинктивные действия, или наследственной координации. В целом эта гипотеза Лоренца - Тинбергена в значительной степени устарела, однако ее разработка и проверка послужили основой для контакта Э. с физиологией.

Выделение категории врождённых инстинктивных действий позволило применить к исследованию поведения животных сравнительный метод и перейти к изучению эволюционных аспектов их поведения. Данные о наличии или отсутствии общих признаков у представителей разных систематических групп позволили оценить степень их филогенетического родства и уточнить систематическое положение отдельных видов. Например, ни один морфологический признак не характеризует так четко представителей отряда голубеобразных, как сосущие движения, совершаемые ими при питье. Кроме того, сравнительные исследования дали возможность составить представление об эволюции различных типов поведения, о приспособительном значении отдельных актов поведения и о тех факторах, под влиянием которых они сформировались в процессе эволюции. Большой вклад в изучение эволюционных аспектов поведения животных внесли этологи школы Тинбергена. Их исследования позволили описать закономерности действия естественного отбора на поведенческие признаки.

Сопоставление инстинктивных действий у представителей близкородственных видов, а также изучение внутривидовой изменчивости поведения явились основой для изучения его роли в микроэволюционных процессах. Лоренцем одним из первых проведено сопоставление поведения различных представителей семейства утиных. Длительные исследования роли поведения в дифференциации популяции показали, что оно оказывает влияние на её групповой состав и тем самым - на судьбу возникающих в ней генотипических изменений. Это свидетельствует о том, что поведение является одним из существенных факторов микроэволюционных процессов.

Выделение категории инстинктивных действий как элементарных единиц поведения открыло возможность для рассмотрения вопроса о генотипических основах поведения, о сочетании и соотношении влияний среды и Генотип а в онтогенезе отдельных поведенческих признаков. Понятие «врождённый» использовалось в Э. для обозначения актов поведения, развитие которых полностью определено генотипически и не требует для своего формирования специального обучения или тренировки, в отличие от признаков, «приобретаемых» в процессе развития под влиянием определённых факторов внешней среды. Целостный поведенческий акт этологи рассматривали как сложнейшее переплетение врождённых и приобретённых компонентов.

Современное состояние и проблемы Э. Основными направлениями, в которых традиционные этологические взгляды сохраняют первостепенное значение, являются сравнительная Э., а также область изучения способов организации сообществ и коммуникации животных (т. н. социоэтология). При исследовании организации сообществ животных внимание многих учёных привлекают вопросы динамики численности животных (См. Динамика численности животных), факторы, контролирующие формирование, структуру и численность группировок особей у разных видов, эволюции способов организации сообществ, их эволюционной преемственности и взаимосвязи.

Одно из направлений современной Э. - изучение поведения человека (Тинберген, немецкий учёный И. Эйбль-Эйбесфельдт, английский - Дж. Крук и др.); эти исследования являются непосредственным продолжением и развитием идей Дарвина, который в своём труде «Выражение эмоций у человека и животных» заложил фундамент изучения биологических основ поведения человека. При этом основной задачей этологи считают объективную регистрацию и точное описание некоторых инстинктивных действий и реакций человека на биологически значимые раздражители с использованием методов и подходов, успешно апробированных в Э. при изучении поведения животных. Эти исследования представляют собой важный этап в развитии эволюционных представлений, т. к. они способствуют разрушению идеалистических представлений о барьере, отделяющем человека как биологический вид от животных. Развитие этологических исследований имеет большое значение для многих сторон деятельности человека. Так, например, в связи с усилением антропогенных воздействий на среду необходимо углублённое изучение поведения животных в естественной обстановке для успешного решения задач по охране, реконструкции и рациональному использованию фауны. Знание поведения животных имеет большое значение и для ряда областей сельского хозяйства. Как показали работы советского учёного Д. К. Беляева и его сотрудников, селекция пушных зверей по признакам поведения может оказывать глубокое влияние и на ряд хозяйственно-важных признаков. Изучение специфики группового поведения с.-х. животных приобретает особое значение в связи с внедрением в животноводство индустриальных методов их содержания и разведения.

Изучение механизмов поведения животных также приобретает всё большее значение. Оно важно для медицины, кибернетики, бионики и др. наук, а также для практики.

Организации, конгрессы, журналы. Деятельность этологов координируется Международным этологическим комитетом. Каждые 4 года собирается Международный этологический конгресс, 14-й Международный конгресс (1973) состоялся в США, 15-й конгресс (1977) - в ФРГ. В СССР проводились две Всесоюзные конференции по поведению животных (1973 и 1977).

Основные журналы, публикующие данные этологических исследований,- международные «Behaviour» (Leyden, с 1947), «Biology of Behaviour» (P., с 1976) и «Behavioral Ecology and Sociobiology» (B., с 1976); журналы - «Zeitschrift fürTierpsychologie» (В. - Hamb., с 1937), «Animal Behaviour» (L., с 1953), а также реферативный журнал по проблемам поведения животных «Animal Behaviour Abstracts» (L., с 1973). В СССР статьи по Э. печатаются в «Зоологическом журнале», в «Бюллетене Московского общества испытателей природы», в журналах «Экология» и «Журнале общей биологии».

Лит.: Панов Е. Н., Этология - ее истоки, становление и место в исследовании поведения, М., 1975; Крушинский Л. В., Биологические основы рассудочной деятельности, М., 1977; Тинберген Н., Поведение животных, пер. с англ., М., 1969; Лоренц К. 3., Кольцо царя Соломона, пер. с англ., 1970; Хайнд Р. А., Поведение животных, пер. с англ., М., 1975; Jayпеs J., The historical origins of «ethology» and «comparative psychology», «Animal Behaviour», 1969, v. 17, № 4; Function and evolution of behaviour, ed. P. Н. Klopfer and J. P. Hailman, Reading (Mass.), 1972; Lorenz K., Über tierisches und menschliches Verhalten, Bd 1-2, Münch., 1973-74.

Л. В. Крушинский, 3. А. Зорина.

Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Этология" в других словарях:

- (от греч. “этос” обычай, нрав, характер) наука о поведении животных в естеств. среде обитания. Во Франции термин “этология” использовался применительно к науке о поведении животных со вт. пол. 18 в.; однако для обозначения особого … Энциклопедия культурологии

этология - (от греч. ethos привычка, характер, нрав, манера вести себя и logos учение) научная дисциплина, изучающая поведение животных с общебиологических позиций и исследующая четыре его основных аспекта: 1) механизмы; 2) биологические функции; 3) … Большая психологическая энциклопедия

Этология - Этология ♦ Éthologie Объективное изучение нравов и поведения как людей, так и животных, не включающее никаких нормативных понятий. Именно последним этология отличается от этики, так же как объективность биологии (для которой жизнь есть факт … Философский словарь Спонвиля

- (от греч. ethos характер, нрав и...логия), биологическая наука о поведении животных. Создатель экологии Э. Геккель использовал термин “этология” как синоним экологии. Значительное место в этологии занимает раздел “Экологическая этология”,… … Экологический словарь

- (от греческого ethos обычай, нрав, характер и...логия), биологическая наука, изучающая поведение животных в естественных условиях; уделяет преимущественно внимание анализу генетически обусловленных (наследственных, инстинктивных) компонентов… … Современная энциклопедия

Научная дисциплина, изучающая поведение животных, сформировалась к середине XX в.

До этого поведение животных изучали специалисты, по крайней мере, трех разделов биологической науки: зоологии, физиологии и психологии. Усилиями специалистов, которые пользовались разными концепциями и методологией при изучении животных, последнее столетие настолько обогатило наши представления о поведении животных, что возникла необходимость в формировании самостоятельного раздела в науке о животных. Однако дать определение поведению животных до сих пор сложно. Все понимают, о чем идет речь, но лаконичного определения никто не находит. Это объясняется тем, что поведение включает локомоции и сон, изменение окраски тела и груминг, изменение кровенаполнения органов, эмоции животных, неподвижный отдых и многое другое. Фактически, поведение животных - это их жизнь. А определение понятия «жизнь» дать еще сложнее.

Термин «этология» возник из греческого «этос», что в переводе означает «нрав», «привычка» или «обычай». Исследователи давно применяют этот термин. Однако его содержание изменялось многократно и самым радикальным образом. Первоначально термин «этология» относился к философии и обозначал название науки о человеческой этике. Был период, когда этологом называли лицедея. На определенном этапе развития науки этологией называли направление психологии, которое изучает такое явление, как характер человека.

В биологию термин «этология» вводится только в середине XIX столетия первоначально для обозначения научного направления, изучающего взаимоотношения живых существ друг с другом и окружающей средой, т. е. в это время этология отождествлялась с наукой, которая сегодня известна как экология. В начале прошлого столетия многие исследователи понимали этологию как учение об образе жизни и нравах животных. Терминологическая полемика не утихала до середины XX столетия, когда К. Лоренц и Н. Тинберген согласились использовать термин «этология» для международного обозначения новой научной дисциплины, основоположниками которой они и стали. С тех пор под этологией понимают биологию поведения животных, что включает четыре главных направления исследований - физиологию поведения, развитие поведения в процессе онтогенеза, сравнительные (межвидовые) аспекты поведения и адаптивные функции поведения.

Современная этология (между понятиями «этология» и «поведение животных» поставлен знак равенства, хотя все еще остаются специалисты, которые высказываются против отождествления этих понятий) имеет все признаки самостоятельной науки - свой предмет изучения, специфические методы, сложившиеся научные школы, воспроизводство научно-педагогических кадров, специализированные периодические издания и востребованность научным сообществом. Поведение животных и зоопсихология с одной стороны является теоретической дисциплиной, а с другой стороны имеет прямое отношение к практике животноводства. (Под животноводством мы здесь понимаем продуктивное животноводство, разведение животных для спорта, декоративное животноводство, а также природоохранные действия человека с целью регулирования численности диких животных в естественных биоценозах.)

В конце 1990-х гг. в учебных планах российских аграрных высших учебных заведений подготовки кадров высшей квалификации по специальностям «зоотехния», «ветеринария» и «биология» появилась новая учебная дисциплина - «Этология с основами зоопсихологии». Это логичный шаг в развитии учебного процесса, поскольку он отражает естественный ход диалектики познания животного организма. Все, кто имеет дело с животными (ветеринарные врачи, животноводы, любители домашних животных, натуралисты), испытывают потребность в систематизированных знаниях о нормальном поведении здоровых животных, биологическом значении поведения, механизмах, лежащих в основе того или иного поведенческого акта. Данная книга адресована прежде всего профессиональным работникам животноводства. Однако автор не ограничивает предмет изучения рамками поведения продуктивных животных. Большой вклад в становление этологии как самостоятельной научной и учебной дисциплины внесли исследователи, ставшие классиками этологии (Ч. Дарвин, К. Лоренц, Н. Тинберген, К. Фриш), которые работали с дикими животными в их естественной среде обитания. Многие постулаты современной этологии сформулированы ими на основе изучения поведения неодомашненных видов животных.

В процессе доместификации многие этологические признаки животных были утрачены естественным путем или путем направленной селекции, проводимой человеком. Это относится к групповому поведению, добыванию пищи, размножению животных, их агрессивности. Глубокое понимание поведения домашних животных возможно лишь при сравнении их поведения с поведением их диких предков или ближайших родственников. Поэтому обойти стороной поведение непродуктивных животных в руководстве, предназначенном практическим работникам животноводства, не позволяет логика дисциплины.

С другой стороны, фундаментальные вопросы этологии и зоопсихологии были изучены на домашних, лабораторных и прирученных животных, а также на человеке (И. П. Павлов и теория условных рефлексов, Н. Н. Ладыгина-Котс и основы мыслительной деятельности животных, А. Н. Леонтьев, К. Э. Фабри и основы зоопсихологии, П. К. Анохин и системные механизмы регуляции поведения человека и животных). Поэтому при изложении материала автор использовал результаты исследований, которые были выполнены на человеке и на разных видах животных без учета их прагматической значимости и меры приближенности к быту человека. Более того, невзирая на свое зоотехническое прошлое, автор остался сторонником биоцентризма во взаимоотношениях человека и животных и потому не считает себя вправе отдавать предпочтение животным по принципу их большей или меньшей полезности для человека в современной жизни.

Справедливости ради надо признать, что в последние годы объем этологических исследований на домашних и лабораторных животных вырос многократно. Это объясняется тем, что основные стереотипы поведения животных детально изучены. Однако область зоопсихологии многих поведенческих проявлений остается неясной. В этой части контролируемый эксперимент с применением современных технических средств и домашних и/или лабораторных животных востребован и неизбежен. Поэтому в предлагаемой читателю книге часто акцентируется внимание на особенностях поведения и психологии разных видов домашних животных.

Акцентирование внимания читателя на домашних животных оправдано и соображениями дидактического характера. Учебная дисциплина «Этология с основами зоопсихологии» обеспечивает структурно-логическую связь между теоретическими дисциплинами (зоология, морфология, физиология, генетика и др.) и технологическими специальными предметами (кормление, разведение животных, зоогигиена, ветеринария, рыбоводство, птицеводство, коневодство, кинология и т. д.) в учебных планах вузов животноводческого профиля.

Знание этологии и зоопсихологии позволяет специалисту более объективно оценивать потребности домашних животных в жизненном пространстве, в питательных веществах и кормовых средствах, а также социальные потребности животных. Этология предлагает специалисту научно обоснованные приемы управления (научения) животными разных категорий, включая потенциально опасных для человека (быки-производители, хряки, жеребцы, злобные собаки и др.) и стадных животных (овцы, козы, крупный рогатый скот). Очевидно, что работа с агрессивными животными и управление стадом, в состав которого входят сотни животных, предполагает специальную подготовку персонала в области поведения животных и зоопсихологии.