Мария мендель надзиратель. Чудовища в обличье ангелов. Пять женщин, чьи злодеяния потрясли мир! (6 фото). Меломанка в форме СС

Когда появился паркур? в начале 1990-х гг.; ?в 1897 г. ?в 2005 г. ?

История в россии паркура в 2002

История паркура начинается с человека по имени Джордж Герберт (1875-1957) , он был военным в морском флоте, много путешествовал по Африке и наблюдал за аборигенами, которые быстро и ловко передвигались по джунглям в поисках пищи и в погоне за добычей. Джорджу всегда хотелось сделать своих солдат сильными и ловкими, подготовить их к любым условиям, в которых они могут оказаться. Итогом его поисков стала методика тренировок разработанная им и введенная в подготовку вооруженных сил Франции. Свою дисциплину он назвал “Натуральный метод” (Methode naturelle) , в нее вошли такие элементы как: прыжки в длину и высоту, скалолазание, плавание, методы самообороны, и прочие разделы физической культуры. Именно “Натуральный метод” лег в основу привычного нам паркура, так как эту методику практиковал Раймонд Белль – военный, герой пожарного отряда вооруженных сил и отец всем нам известного Давида Белля. Раймонд Белль с раннего детства прививал сыну основы физической культуры и “Натурального методы”, всячески поощряя сына во всех его спортивных началах. В возрасте 15 лет Давид со своей семьей перебрался в городок Lisse в пригороде Парижа. Там он познакомился с Яном и Фредериком Хнотру, Дэвидом Малгоном и другими парнями, которые присоединились к Давиду в его тренировках. Затем к ним присоединяется друг Фредерика Хнотру Себастьен Фука, и вместе они начинают идеи свободного перемещения без границ. Их детские игры постепенно переросли в серьезную дисциплину, которую они назвали Parkour. Слово Parkour произошло от французского военного термина – Parcours du combatant, что означает полоса препятствий. Давид и его друзья соберают команду, которую они называют Yamakasi, что в переводе с заирского языка означает "мужчина, сильный телом и духом". Команда Yamakasiнабирала популярность. Они стали героями нескольких статей, снялись в клипе группы I AM и были приглашены для участия в спортивной программе "Stade 2" на французском телевидении. В феврале 1998 года Yamakasi предлагают заняться постановкой трюков для мюзикла "Notre Dame de Paris". Этот момент в истории команды и стал причиной разлада. Yann, Charles, Guylain, Chau, William выбрали подписание контракта на 2 года и выступление в трюковых сценах "Notre Dame de Paris". Они посчитали, что это хорошая возможность показать свой потенциал и заработать на жизнь. Давид и Себастьян и тогда отказались, не желая оставлять тренировочную базу и учеников на столь долгий срок. Участие в мюзикле приносит Yamakasi известность и знаменитый французский режиссер Люк Бессон предлагает Yamakasiснять одноименный фильм. Фильм повествовал о ловких мальчишках из спальных районов, использующих свой дар управлять телом и преодолевать любое препятствие в незаконных целях – грабеж квартир и обман полиции. Для пущего эффекта совершаемые ими трюки были усложнены, например, им приходилось спрыгивать с шестого этажа. Давид и Себастьян отказались от съемок: «Мы понимали, что это художественная идея, которая не может иметь ничего общего с реальностью. Но у тех, кто впервые видел трейсеров на экране, могло сложиться неверное представление о паркуре. Мы действуем исключительно в рамках закона. Не рискуем понапрасну и совсем не похожи на камикадзе из фильма. Наши трюки гораздо интереснее и не столь примитивны. К тому же, в отличие от героев фильма, мы любим место, где провели детство, и считаем, что город – такая же естественная среда обитания для человека, как природа – для животных. Просто надо научиться жить в гармонии с ним». После фильма Белль, Фука и шесть их сторонников покинули команду, основав новое движение «Les Traceurs», и стали еще осторожнее в общении с прессой и выполнении трюков напоказ. «Обидно, что фильм сформировал отношение к паркуру как к опасному занятию. Он не опаснее любого другого вида спорта, – говорит Себастьян Фука. – У нас ни разу не было несчастного случая». Чуть позже пути Давида и Себастьяна разошлись. Первый продолжал

Среди нацистских преступников, попавших на скамью подсудимых после падения Третьего рейха, были и женщины. Одна из них – Мария Мандель, прозванная «зверем», или «бестией», по жестокости и цинизму превосходила многих мужчин.

Доказана ее непосредственная причастность к уничтожению в концлагерях более полумиллиона женщин-заключенных.

Предыстория

Мария Мандель родилась в 1912 году в Австро-Венгрии. Ее отец был сапожником. После окончания начальной школы Мария некоторое время прожила в Швейцарии, затем служила почтовым сотрудником в Австрии.
В сентябре 1938 года Мандель переехала в Мюнхен, а 15 октября того же года устроилась охранницей в концентрационный лагерь Лихтенбург в провинции Саксония. Это был один из первых концентрационных лагерей в Германии. Мандель работала там в числе 50 женщин, входивших во вспомогательные службы СС.

Карьера по трупам

Мандель быстро произвела хорошее впечатление на руководство. В мае 1939 года она была переведена в Равенсбрюк, где впоследствии получила должность старшего надзирателя. В ее обязанности входило проведение ежедневных построений и перекличек, выдача заданий заключенным, организация наказаний, включая избиения и порки.
1 апреля 1941 года Мандель вступила в нацистскую партию (НСДАП). Это открыло ей двери к карьерному росту. В октябре 1942 года Марию Мандель назначают на пост начальницы женских лагерей Аушвиц-Биркенау. Комплекс находился на территории Польши, в 60 километрах от Кракова. Россиянам более знакомо польское название этой фабрики смерти Освенцим. Именно там проводил чудовищные опыты на людях доктор Менгеле.
Среди более чем 500 000 женщин, сгинувших в печах Аушвица, – нидерландская гимнастка, олимпийская чемпионка 1928 года Эстелла Агстериббе с трехлетним сыном и французская писательница Ирен Немировски. Выжили Станислава Лещинская – акушерка, которая приняла в концлагере роды более чем у трех тысяч женщин, и писательница Кристина Живульская, написавшая в 1947 году книгу «Я пережила Освенцим».

Чудовище с миловидным лицом

Оберштурмбанфюрер СС (подполковник) Мандель контролировала все женские лагеря Аушвица. Она обладала неограниченной властью над всеми женщинами-заключенными. Избиение и унижение беспомощных жертв доставляли Мандель садистическое наслаждение. Заключенные не называли ее иначе как «зверь» или «чудовище».
Мандель отличалась тем, что без тени сомнений приказывала убить на месте любую проходящую мимо женщину, которая имела неосторожность посмотреть на нее. Начальница лагеря утверждала списки заключенных, подлежащих ликвидации. Она отправила в газовые камеры Аушвица более полумиллиона женщин и детей. За отличия перед рейхом Мандель была награждена крестом «За военные заслуги» 2-й степени.

Жестокие забавы

Мандель любила выбрать среди узников-евреев «домашних животных» для развлечения. Она заставляла их выполнять ее поручения или прогуливаться по лагерю. «Зверушки» Марии быстро надоедали, после чего немедленно отправлялись в газовую камеру.
Мандель получала неподдельное удовольствие в ходе отбора из числа заключенных жертв для отправки в газовые камеры. Особенно ей нравилось «работать» с детьми. Парижская певица кабаре Фаня Фенелон в книге-воспоминании Playing for time («Играть, чтобы выжить»), рассказывает, что как-то раз после прибытия в лагерь транспорта из Польши из очереди ожидавших решения своей судьбы выбежал маленький мальчик. Он едва умел ходить, но направился навстречу Марии Мандель, которая славилась особенной жестокостью в адрес женщин с маленькими детьми. Она не отшвырнула ребенка, а бережно взяла его на руки и унесла к себе. Мандель одела малыша в красивые вещи и водила повсюду с собой. Но через пять дней мальчик исчез. Забава наскучила, и ребенок одним росчерком пера Мандель попал в списки на уничтожение.

Меломанка в форме СС

Выжившие узники рассказывали, что Мария Мандель была страстной меломанкой. По примеру коллег-мужчин, собравших в Аушвице-Биркенау два оркестра из заключенных, она добилась у Рудольфа Хёсса, коменданта всего комплекса лагерей Освенцим, согласия на формирование женского оркестра.
Музыкантам был выделен «музыкальный барак» - отдельный блок №12. Постепенно полек-политзаключенных (бывших учительниц музыки) заменили на прибывавших в лагерь евреек. Девушки были профессиональными музыкантами. Мандель приказала выдать им белые блузки, сшить пиджаки в серо-голубую полоску и тёмно-синие юбки. Все женщины-музыканты получили недозволенное обычным узницам разрешение – они могли носить нижнее белье.
Участницы оркестра были, пожалуй, единственными в лагере заключенными, пользовавшимися искренним расположением Марии Мандель. После войны женщины вспоминали, что та относилась к ним достаточно тепло – нередко приходила в блок №12 и просила сыграть ту или иную мелодию.

Веселая мелодия для последнего пути
Женский оркестр быстро оттачивал мастерство. Его директором назначили заключенную Альму Розэ – племянницу Густава Малера, талантливую скрипачку. Альму уважали эсэсовцы, ей глубоко симпатизировала Мандель. В состав коллектива входили 5 певиц, 30 исполнительниц и даже 8 переписчиц нот. Розэ добилась для музыкантов дополнительного пайка и права не посещать обязательные переклички-построения.
Оркестр два раза в день играл у ворот лагеря – при уходе рабочих команд на задания и их возвращении в лагерь. Девушки также выступали перед персоналом концлагеря, важными гостями, привилегированными заключенными. Чтобы повысить эффективность ликвидации заключенных, Мандель поручала оркестру играть бравурные мелодии для идущих в газовые камеры.

Конец смертельной музыки

В 1944 году Мандель перевели в один из лагерей комплекса Дахау – Мульдорф. После прихода союзников она бежала в горы, на родину, но в августе 1945 года была задержана армией США и передана полякам. После Первого освенцимского процесса Мария Мандель была приговорена к повешению. Казнь состоялась в январе 1948 года в краковской тюрьме. Перед смертью Мандель провозгласила: «Да здравствует Польша!» Ее тело было передано студентам-медикам.

Молодая амбициозная австрийка Мария Мандель, родившаяся в ничем не примечательном городке Мюнцкирхене, недалеко от родины Гитлера - Браунау являла собой редкое исключение в мужском «Братстве СС» - она была подполковницей СС и начальницей женского лагеря Биркенау. Оберштурмбанфюрерин Мандель добилась у коменданта всего лагеря Освенцим Рудольфа Хёсса разрешения на создание женского оркестра. Поначалу он состоял из полек-политзаключённых, в большинстве своём непрофессиональных музыкантов, бывших учительниц музыки в общеобразовательных школах. Каждая из них кое-как владела каким-либо инструментом. Руководителем оркестра была назначена Зофия Чаковска, которую Мандель называла «Чайковска» - ей очень импонировало созвучие с именем великого русского композитора, хотя и запрещённого для исполнения в Рейхе. Чайковска была до войны дирижёром школьного хора, и конечно не была готова к роли руководителя оркестра. Понимая, что качество игры маленького ансамбля никак не удовлетворит Мандель и эсэсовское начальство и путь всего ансамбля в любую минуту может привести в газовую камеру всех его участниц, Чайковской удалось убедить Мандель привлечь в оркестр несколько профессиональных музыкантов из прибывавших в лагерь девушек еврейского происхождения из разных стран Европы.

Мария Мандель начинала свою «профессиональную» тренировку в женском концлагере для политзаключённых - Равенсбрюке. Там она приобрела необходимые «навыки» для своей будущей деятельности в Освенциме - ломать с одного удара челюсти и носы… Она прошла большой путь от рядовой охраницы СС до подполковницы и начальницы женского лагеря в исключительно короткое время. Действительно, нацистская революция создала большие возможности для продвижения вверх по службе даже для некоторых женщин. Вряд ли узнали бы в высокой стройной блондинке в серой форме, чёрной фуражке,шёлковых чулках и элегантных туфлях её бывшие земляки. В одном она не изменилась - она обожала музыку и её амбиции не давали ей покоя до той поры, пока она не получила своего оркестра.

Её любовник Карл Бишофф тоже находился в лагере - он был шефом строительной службы СС. Правда его занятием было строительство и техническое обслуживание комплексов газовых камер и кремационных печей…В обычное время они, быть может, были бы ничем не примечательной парой, любящей музыку и мирно живущей в одном из городов Верхней Австрии, но теперь…теперь оба были в центре европейского «Доминиона смерти», и от их усилий зависела эффективность “ФАБРИКИ“, не имевшей прецедента в человеческой истории.

Оркестр женского лагеря Биркенау начал своё существование в мае 1943 года. Руководительница оркестра Зофия Чайковска занимала также пост «блоковой» (старосты блока-blokalteste), обязанной следить за порядком и докладывать вышестоящим обо всём происходящем в её бараке/блоке/.Оркестру был выделен блок 12, который получил название «музыкального блока». Чайковска была политзаключённой и, как свидетельствовали многие заключённые, подвергалась пыткам по прибытии в Биркенау. Её нервно-психическое состояние было достаточно тяжёлым, хотя она проявляла почти материнскую заботу в отношении юных девушек - полек и евреек. Она рекрутировала в оркестр одними из первых «неариек» двух сестёр из Греции, которые чувствовали себя совершенно потерянными в аду «карантина», не имея даже языка для общения, кроме нескольких французских слов.
Во время же репетиций она срывалась до того, что иногда била своих членов оркестра. С большим трудом ей удалось выучить несколько маршей и народных песен. Первое выступление состоялось в лагерном лазарете - «ревире», после чего маленький оркестр должен был каждое утро и вечер, если позволяла погода, играть при выходе на каторжные работы «рабочих команд» и при их возвращении после захода солнца.
«Улучшение качества игры оркестра», «отбор-прослушивание новых членов ансамбля» - такие обыденные и прозаические вещи в нормальной жизни, приобретали в условиях Освенцима совершенно иное значение - это было для всех абитуриенток вопросом жизни и смерти в прямом значении этих слов. Даже дальнейшее пребывание в оркестре могло быть прервано в любой момент. Путь же из оркестра был один - в газовую камеру. Это знали все его участницы.
Мандель приказала сшить всем женщинам тёмно-синие юбки, пиджаки в серо-голубую полоску /чтобы не забывали,где они находятся!/ и выдать белые блузки. Голову покрывали платки-косынки и все они пользовались абсолютной роскошью, недоступной для заключённых здесь женщин - им разрешалось носить нижнее бельё…
Одна из участниц оркестра - парижская певица кабаре Фаня Фенелон, попавшая в лагерь за попытку с фальшивыми документами выдать себя за «арийку», писала в своей книге воспоминаний «Playing for time», что в данном контексте можно перевести, как «Играть, чтобы выжить», вышедшей во Франции в 1947 году, об одной истории, касавшейся Марии Мандель. Возможно это была лагерная легенда, возможно и правда. История эта рассказывала о необычайном случае, происшедшем во время «селекции» по прибытия транспорта из Польши. Малыш, едва научившийся ходить, выбежал из очереди ожидавших селекцию и бросился навстречу Мандель. Она, по рассказу Фенелон, не отшвырнула его обратно, хотя и славилась своей особенной жестокостью именно в отношении женщин с малолетними или грудными детьми. Мандель взяла его на руки, и бережно унесла к себе. Она одела мальчика на следующий день исключительно красиво и везде водила с собой. А через пять дней ребёнок исчез… Долг национал-социалистки требовал дисциплины и от неё.
Все оркестрантки эту историю знали, и вне зависимости от её достоверности всегда помнили, что любой вызов к Мандель может стать последним. Буквально под окнами музыкального барака находилась платформа, куда прибывали поезда с обречёнными и дорога - последние 150-200 метров до барака,где все должны были раздеться, быть остриженными наголо и следовать в «душ».Инфернальный мир и мир ещё живых душ, занимавшихся музыкой, репетировавших новые программы классической и лёгкой музыки находились вплотную друг к другу.
Одним из самых частых «гостей» в музыкальном блоке был д-р Менгеле - «ангел смерти». Он заставлял играть свою любимую пьесу Р.Шумана «Грёзы», в оригинале написанную для фортепиано и переложенную для виолончели в сопровождении оркестра, бесконечное количество раз! Исполняла её Анита Ласкер, семнадцатилетняя девушка, привезённая сюда из польского города Вроцлава /Бреслау/.

Она играла пьесу раз за разом, а Менгеле требовал повторять музыку «Грёз» ещё и ещё… Это было своего рода пыткой и весьма изощрённой. Спустя много лет, Анита Ласкер стала одной из основательниц знаменитого Английского Камерного Оркестра. В 1996 году корреспондент Би-Би-Си задал ей вопрос: «Как вы себя чувствовали, когда играли для подобных людей?» «Я не думаю, чтобы мы вообще что-нибудь чувствовали…» - был её ответ. «Но вы знали, что они делали?» «Конечно, мы знали, что они делали… Но какой была альтернатива?»
Другую участницу оркестра - певицу Фаню Фенелон, о которой уже говорилось, Мария Мандель и начальник всего лагеря Рудольф Гёсс, заставляли петь по десять раз подряд арию из оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй». Прослушав любимую арию,оба отправлялись на «селекцию» прибывшего поезда…
Большинство девушек - участниц оркестра - дожило до освобождения. Они рассказали историю женского оркестра как в своих воспоминаниях, так и в своих показаниях по поводу расследования нацистских преступлений. Фильм, о котором говорилось выше, всколыхнул ещё раз воспоминания уцелевших узниц.
Полностью здесь: http://berkovich-zametki.com/2006/Starina/Nomer4/Shtilman1.htm

Мария Мандель (1912-1948) - нацистская военная преступница. Занимая в период 1942-1944 годов пост начальницы женских лагерей концентрационного лагеря Аушвиц-Биркенау, впрямую ответственна за смерть около 500 тысяч женщин-заключённых.

Биография

Мария Мандель родилась 10 января 1912 года в австрийском городе Мюнцкирхен. Начиная с 1938 года, она служила в женских вспомогательных подразделениях СС.

15 мая 1939 года она была переведена в женский концлагерь Равенсбрюк. Ей удалось произвести впечатление на лагерное начальство, и в июне 1942 года она была повышена в должности до старшего надзирателя. В её обязанности входило проведение перекличек, отправка заключённых на работы и назначение наказаний.

7 октября 1942 года Мандель была переведена в крупный концлагерь Аушвиц-Биркенау. Там она заняла пост начальницы женских лагерей в Аушвице. Занимая более низкое положение по сравнению с мужской частью лагерного начальства, она, тем не менее, имела абсолютную власть над женскими бараками и чин подполковника СС.

Именно Мандель составила протекцию Ирме Грезе , которая заняла пост начальницы венгерского женского лагеря в Аушвице.

Коллеги по службе описывали Мандель как «чрезвычайно умного и преданного своему делу» человека. Заключённые Аушвица между собой называли её чудовищем. Мандель лично производила отборы заключённых, и тысячами отправляла их в газовые камеры. Известны случаи, когда Мандель лично на время брала под своё покровительство нескольких заключённых, а когда они ей наскучивали, вносила их в списки к уничтожению. Также, именно Мандель принадлежит идея и создание женского лагерного оркестра, встречавшего у ворот новоприбывших заключённых весёлой музыкой. По воспоминаниям выживших, Мандель была меломанкой и хорошо относилась к музыкантам из оркестра, лично приходила к ним в барак с просьбой что-нибудь сыграть.

В 1944 году Мандель была переведена на пост начальницы концлагеря Мульдорф, одной из частей концлагеря Дахау, где и прослужила до окончания войны с Германией. В мае 1945 года она сбежала в горы в районе её родного города - Мюнцкирхена.

10 августа 1945 года Мандель была арестована американскими войсками. В ноябре 1946 года она как военная преступница была передана польским властям по их запросу. Мандель была одной из главных фигуранток процесса над работниками Освенцима, состоявшегося в ноябре-декабре 1947 года.

Суд приговорил её ксмертной казни через повешение.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Мария Мандель
Maria Mandel
Мария Мандель
Имя при рождении:	Мария Мандель
Род деятельности:	Надзирательница концлагеря
Дата рождения:
Гражданство:	Австрия Австрия , Третий рейх Третий рейх
Дата смерти:

Напишите отзыв о статье "Мандель, Мария"

Примечания

Женщины - нацистские военные преступники

Отрывок, характеризующий Мандель, Мария

– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n"ai pas L"honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.