«Сказание о построении града Ярославля». Этапы христианизации при князе Владимире

Дочь (3 г.) весь прошлый учебный год посещала танцы (ритмику). Долго втягивалась (адаптировалась), но к декабрю раскрепостилась и занималась с очевидным удовольствием. И на концертах выступала в больших залах.
Сейчас хотело бы продолжить в очередной уч. год, но после лета отвыкла и кричит, что не пойдет на танцы, что вообще не хочет заниматься танцами! Два раза через силу затаскивали ее в зал. Минут через 10-15 начинает заниматься нормально, не куксится.

Upd.
Сообщники, поспешу внести ясность в ситуацию. А то кажется я так все расписал, что ща мной сейчас ювеналы придут.
Речь не идет о насилии ситуация на входе не аналогична отрыванию ребенка от рук в саду, когда родителям на работу бежать надо.
Тут насилие заключается в верьальном переломе воли.
А ребенок сейчас в таком периоде, что у нее повсему своемнение. Ничего не хочет, гулять хочет. Гулять не хочет, домой хочет! Вставать не будет, в сад непойлет! Это не оденет, то не оденет! Это купи, то купи!
И все это через крик и скаодал. Нормально ребенок вообше уде не новорит, сплошные канючки. И танцы - всего лишь одно из множества.
Невозможно по всем пунктам идти у нее на поводу.
С танцами, если еепослушать и не пойти, это какесли ктром еепослушать, что онане хочет в сад и не пойти. Забить на работу (дела подождут, а начальник не оштрафует) и провести томное утро в кровати.
Нотаких мыслей не возникает. Вопрос в том, должны ли такие мысли возникать когда она на танцы идти не хочет?
Еще раз повторюсь, заходит в зал она сама. Правда мне приходится с ней илти туда и танцевать как остальные.

И еще, я - папа.

Сохранено

Дочь (3 г.) весь прошлый учебный год посещала танцы (ритмику). Долго втягивалась (адаптировалась), но к декабрю раскрепостилась и занималась с очевидным удовольствием. И на концертах выступала в больших залах. Сейчас хотело бы продолжить в очередной уч. год, но после лета отвыкла и кричит, ...

В настоящее время вопрос обсуждается «вверху», и еще доподлинно не известно, к какому мнению придут законодатели. На настоящее время они утвердились во мнении, что процедура тестирования должна быть добровольной и, что немаловажно, результаты тестирования будут держаться в строжайшей тайне. Как говорится, анонимность гарантируется.
Вообще сама постановка вопроса о тестировании школьников на предмет употребления наркотиков могла бы на первый взгляд показаться бесперспективной, особенно если рассматривать эту проблему с позиции обывателя – вроде того, что «откуда у школьника деньги на покупку наркотиков», «да я своего знаю как облупленного: утром в школе, потом на обед и на тренировки, когда ему успеть» и последний, наверное, наиболее «убедительный» аргумент «мой мальчик (девочка) не способен (на) на это, он знает, что это вредно».
Но если копнуть глубже и вспомнить, в каком «продвинутом» веке мы живем, то поневоле задумаешься, насколько надежно ребенок защищен от всего пагубного, что сегодня можно в свободном доступе найти в интернет-сети. Стоит только задать требуемое в поиске, и вот оно искомое: на разных сайтах в подробностях высвечивается все, что можно употребить в готовом виде или изготовить в домашних условиях, если денег на запретный плод не достать. Тестирование однозначно нужно. Но добровольный характер процедуры заставил меня усомниться в перспективности этого мероприятия. По логике вещей, родители могут отказать в процедуре тестирования, зная о реальном состоянии своего ребенка, дабы обезопасить его от общественного прессинга и элементарно не выносить сор из избы. Тем более что подросток старше
15 лет вряд ли захочет выдавать себя, подписывая согласие на тестирование.
Вот почему, на мой субъективный взгляд, тестирование должно проходить на принудительной основе. Однако, чтобы быть максимально объективной, я попросила прокомментировать этот законопроект лиц, прямо или косвенно заинтересованных в его обсуждении.
Руководитель Махачкалинского отдела УФСКН РФ по РД Омархаям Омаров:
– В 2010 году по инициативе городского отдела УФСКН РФ по РД совместно с отделом профилактики УФСКН РФ по РД мы начали проводить масштабные профилактические мероприятия в вузах (к школам мы прямого отношения не имеем). В этих целях мы подписали несколько внутренних документов с руководством головных вузов республики. В ходе наших мероприятий, которые проходили в форме тестирования на добровольной основе, выяснилось, что большая часть студентов не употребляет наркотики. Но нам не удалось охватить всех: некоторые студенты отказались от тестирования. Естественно, нами были сделаны определенные выводы. И в прошлом 2012 году в ходе очередного рейда нам удалось привлечь к уголовной ответственности студентов одного из основных вузов республик.
– Как я понимаю, эти мероприятия носили нерегулярный, а скорее, инициативный характер.
– Да, потому что наш Отдел главным образом занимается оперативной работой. Но и о профилактике мы не должны забывать. И все проведенные проверки не прошли безрезультатно. Были выявлены студенты с положительным результатом тестирования, с которыми мы провели беседы. Конечно же, все происходило в условиях анонимности. Ведь наша работа не заключается только в том, чтобы привлекать людей к уголовной ответственности. Мы применяем различные меры, в том числе меры психологического воздействия. На основании нормативно-правовых документов, разрабатываемых в Москве, в ближайшем будущем у нас появится возможность более конкретно и конструктивно заниматься этими вопросами.
– Добровольный характер тестирования, на ваш взгляд, – это наиболее целесообразная форма работы со школьниками?
– С точки зрения родителя, я за принудительное тестирование. Но надо учитывать разные факторы при принятии решения, наверное, наши законодатели учтут все моменты, сопутствующие этой процедуре.
– В законопроекте оговаривается, что выявленного школьника или поставят на учет, или с ним будет проведена профилактическая беседа. Но надо учитывать, что сам факт употребления подростком наркотических средств может оказать влияние на его судьбу. К примеру, он может не получить водительские права, не иметь права работать в судебной или правоохранительной системе.
– Поэтому мы говорим об анонимности. Даже если такой учащийся выявлен, это событие не должно раздуваться общественностью. Клеймить позором ребенка никто не должен. Иначе школьник будет психологически ущемлен и, скорее всего, перестанет посещать школу. Мое мнение: с такими школьниками должны работать психологи, чтобы отвратить их от дурных увлечений.
– То есть те критерии, которые применяются ко взрослым, не должны применяться к детям.
– Конечно. Ну, оступился ребенок, предложили сверстники, попробовал, чтобы не быть белой вороной. Применять к ним те же меры воздействия, что и к взрослым, думаю, будет не совсем корректно и негуманно. Все бывает в этой жизни.
– В законопроекте оговаривается, что до 15 лет родители решают за своего ребенка, надо ему пройти тест или нет. Редкий родитель захочет поверить в то, что ребенок вовлечен в какую-то сомнительную компанию и пробует наркотики. Допустим, родители одного класса договорились и отказались проходить тестирование. Получается, здесь уж подозревать некого или же весь класс попадает под подозрение?
– Естественно, все дети попадут под подозрение. Мы будем беседовать с ними. Уже в ходе беседы можно выявить многие отклонения от норм поведения. Это уклад жизни, привычки, манера разговора. Даже визуально подросток, употребляющий наркосодержащие средства, ведет себя неадекватно даже в трезвом состоянии. Если законодательство Российской Федерации позволит нам проводить тестирование на добровольно-принудительной основе было бы, конечно, лучше, чтобы таких курьезов не возникало.
– Но есть и такой момент, родители уверены в своих детях, поэтому просто не считают нужным проводить тестирования. Зачем же тогда всех подозревать?
– Возмож, и так. Мы оперативно можем проверить детей. Но здесь надо учитывать, что, если в Дагестане ситуация пока держится под контролем, по России она остается достаточно напряженной. И в группе риска находятся дети от
11 до 14 лет. Сейчас этот вопрос рассматривается на самом высоком уровне. Думаю, законодателям удастся прийти к общему знаменателю, и ни один родитель не будет против узнать о своем ребенке больше информации, чем он располагает на данный момент. Если население будет не против, а путем соцопроса можно узнать мнение населения, лучше проводить эти мероприятия принудительно.
– А в целом в Дагестане или, если говорить конкретно, в Махачкале были выявлены случаи употребления наркотиков школьниками?
– Пока нет. Но мы не можем сидеть и успокаивать себя мыслью, что, если никто не попался, значит, нас это зло обошло стороной. Сегодня даже в гастрономе продается насвай, но законодательно нет ограничений против этого средства. А оно в действительности вызывает раковые заболевания ротовой полости. А кому из нас нужно, чтобы ребенок болел? Это же наше будущее. Мое мнение – надо создать законодательную базу, чтобы дети проходили тестирование на предмет употребления наркотиков. Ничего плохого в этом нет. Но конечно, с тем, чтобы все результаты тестирования оставались в строжайшей анонимности.
Директор общеобразовательного учреждения №31 Икрам Исламов:
– Это очень щепетильный вопрос. Думаю, что детей должны тестировать исключительно на добровольной основе и только с согласия родителей. Никак иначе.
В школе налицо каждый ученик. Любые отклонения от нормы поведения будут заметны и педагогам, и классному руководителю. Где как не в школе ученик проводит большую часть своего времени. Конечно, если классный руководитель отмечает для себя какие-то изменения не в лучшую сторону, он ставит в известность родителей. Но однобоко подходить к этому вопросу нельзя. Даже если школьника поймали на употреблении подобных средств, мы должны учитывать разные факторы. Во-первых, в силу возрастных особенностей дети склонны вести себя вызывающе. Им хочется как-то отличиться перед сверстниками, быть лидерами. Этот фактор тоже может провоцировать ребенка на изменения в поведении. Поэтому даже если результаты тестирования покажут неблагоприятный результат, нельзя сразу ставить клеймо на ученика.
– Хорошо, если школьник решил побаловаться, потом бросил. А ведь не исключено, что ему может и понравиться: сначала в малых дозах, а со временем легкое увлечение может перерасти в стойкую привычку. Как вы считаете?
– Этого мы тоже не можем исключить. Но и перекладывать с себя ответственность мы не должны. На сегодняшний день мы понимаем, что лучшее средство отвлечения детей от неблаговидных поступков – это личный пример взрослых и профилактика. Мы ежегодно проводим профилактические беседы с участием соответствующих служб и медиков, приглашаем спортсменов для пропаганды здорового образа жизни. Одно дело, когда мы ребенку устно говорим: так нельзя, так не делай, он может прислушаться к совету, а может в силу возраста противодействовать. А другое дело, когда со школьником говорит успешный здоровый молодой человек, который на личном примере показывает: хочешь достичь высот в жизни – значит, ты должен беречь себя от пагубных привычек, разрушающих ум и тело.
И еще такой вопрос, о котором хочу упомянуть. Я думаю, что, помимо наркосодержащих средств, надо акцентировать внимание на свободной продаже так называемых «энергетиков». Думаю, эти напитки наносят детскому и подростковому организму не меньше вреда.
Большую роль играет профилактика. Мы обращались в аптеки, чтобы не продавали школьникам препаратов, употребление которых приводит к эффекту одурманивания. Мы беседуем с родителями, потому что их вклад в воспитание ребенка очень ценен. Воздействовать на ребенка лучше всего через семью.
Зато опрошенные мною ученики 11-го класса одной из школ города, в отличие от взрослых, отнеслись к этому вопросу с юмором. «Пока закон примут, мы уже школу закончим», – сказал мне старшеклассник Ахмед. Его товарищ Заур добавил, что лучше, конечно, добровольная основа, потому что шанс исправиться должен быть у каждого. И добавил, то ли шутя то ли всерьез, что горбатого могила исправит…