Что произошло во время правления федора ивановича. Царь Федор Иоаннович. Когда на троне блаженный. Правление Федора Иоанновича

1. Кто уходит, того нетрудно любить.

2. Ты слишком много ищешь помощи у других. Неужели ты не замечаешь, что помощь эта не настоящая?

3. Объем работы вовсе не определяет степень важности дела.

4. Ищете смысл, а творите такую бессмыслицу, что и не придумаешь.

5. Общение с людьми совращает к самоанализу.

6. ...бывают случаи, когда приговор можно вдруг услыхать неожиданно, от кого угодно, когда угодно.

7. Сил человеческих хватает до известного предела; кто виноват, что именно этот предел играет решающую роль?

8. Не обращай ни на кого внимания, делай, как считаешь правильным.

9. Относительно легко доверять кому-нибудь, если за ним следишь или хотя бы имеешь возможность следить; можно даже доверять издали...

10. Вероятность, что всё потеряно, еще невероятней самой невероятной вероятности!

11. И это не значит, что ты ко всему привык, нельзя так отупеть, чтобы ко всему привыкнуть.

12. Только не останавливаться на полдороге, это самое бессмысленное не только в делах, но и вообще всегда и везде.

13. Суду ничего от тебя не нужно. Суд принимает тебя, когда ты приходишь, и отпускает, когда ты уходишь.

14. До чего самоубийственно бывает счастье!

15. всё время отвлекает наше внимание; и мы даже не успеваем заметить, от чего именно.

16. Вина сама притягивает к себе правосудие.

17. Кажется, я опять хотел подписаться "Твой"? Нет ничего лживее такой подписи. Нет, свой и вечно только себе преданный, вот кто я такой и с таким собой должен пытаться сжиться.

18. Сегодня вечером от скуки три раза подряд мыл руки в ванной.

19. Волнениями процесс не выиграешь.

20. Теоретически существует полнейшая возможность счастья: верить в нечто нерушимое в себе и не стремиться к нему.

21. Его неудержимо влекло искать новых встреч и знакомств, но всякое новое знакомство лишь усугубляло усталость.

22.
– Странно, – сказала фройляйн Бюрстнер, – странно, что мне приходится запрещать вам именно то, что вы сами должны были бы запретить себе.

23. "Будь я посторонним человеком, наблюдавшим за мной и за течением моей , я должен был бы сказать, что все должно окончиться безрезультатно, растратиться в беспрестанных сомнениях, изобретательных лишь в самоистязании. Но, как лицо заинтересованное, я - живу надеждой."

24. Грех всегда приходит открыто и ощущается сразу. Он уходит на своих корнях, и его не нужно вырывать.

25. Есть два главных человеческих греха, из которых вытекают все прочие: нетерпение и небрежность. Из-за нетерпения люди изгнаны из рая, из-за небрежности они не возвращаются туда. А может быть, есть только один главный грех: нетерпение. Из-за нетерпения изгнаны, из-за нетерпения не возвращаются.

26. «Кто процесс допускает, тот его проигрывает».

27. .. я устал, ничего не знаю и хотел бы лишь уткнуться лицом в твои колени, чувствовать на волосах твою руку и остаться так навеки.

28. От этого раннего вставания, - подумал он, - можно совсем обезуметь. Человек должен высыпаться.

29. Я словно из камня, я словно надгробный памятник себе, нет даже щелки для сомнения или веры, для или отвращения, для отваги или страха перед чем-то определенным или вообще, - живет лишь шаткая надежда; бесплодная, как надписи на надгробиях.

30. Ты слишком много ищешь помощи у других.... Неужели ты не замечаешь, что помощь эта не настоящая?

31. "Беру, чтобы ты не думал, будто ты что-то упустил"

32. Даже ночной мотылек, жалкое насекомое, с наступлением дня ищет тихое местечко, где бы распластаться и замереть, мечтая вовсе исчезнуть и страдая оттого, что исчезнуть невозможно.

33. Всегда свободный человек выше связанного.

34.
- Скажи: разве не кажется тебе, что она какая-то особенно умная?
- Мне кажется, что она какая-то особенно несчастная.

35. Общение с людьми совращает к самоанализу.

36. Всё - фантазия: семья, служба, друзья, улица; всё - фантазия, более далёкая или более близкая, и жена - фантазия; ближайшая же правда только в том, что ты бьёшься головой о стену камеры, в которой нет ни окон, ни дверей.

37. Кто в мире любит своего ближнего, совершает не большую и не меньшую несправедливость, чем тот, кто любит в мире себя самого. Остается только вопрос, возможно ли первое.

38. Жениться, создать семью, принять всех рождающихся детей, сохранить их в этом неустойчивом мире и даже повести вперед – это, по моему убеждению, самое большое благо, которое дано человеку. То, что, казалось бы, многим это удается легко, не может служить возражением, ибо, во–первых, на самом деле удается не многим, во–вторых – эти немногие большей частью не «добиваются», а просто это «случается» с ними; правда, оно не то «самое большое» благо, но все же нечто очень важное и очень почетное (в особенности потому, что здесь нельзя полностью отделить «добиваются» от «случается»).

39. Сказать, что ты покинула меня, было бы очень несправедливо, но то, что я покинут, порой страшно покинут, - это правда.

40. Презрение полиции куда лучше ее внимательности.

41. Не слышно было, чтобы дверь захлопнулась – наверно, они так и оставили ее открытой, как то бывает в квартирах, где произошло большое несчастье.

42. Напали на человека в кровати, да еще ждут, что он будет во фраке!

43.
- Но когда же вы спите?
- Да уж, сплю! Спать я буду, когда завершу образование. А пока пью черный кофе.

45. Когда я после некоторого перерыва снова начинаю писать, я словно вытягиваю каждое слово из пустоты.

46. "Поступай как знаешь. По мне ты вольна делать что хочешь. Ты совершеннолетняя. Разве я могу тебе советовать?" И все это с неприятной, хриплой нотой гнева и полнейшего осуждения, от которой я теперь только потому дрожу меньше, чем в детстве, что безграничное чувство детской вины частично заменилось пониманием нашей обоюдной беспомощности.

47. "Родители, ожидающие от своих детей благодарности (есть даже такие, которые ее требуют), подобны ростовщикам:они охотно рискуют капиталом, лишь бы получить проценты"

48. Чиновники - народ образованный, но односторонний, по своей специальности каждый из одного слова может вывести целый ряд мыслей, но ему можно часами объяснять то, что касается другого отдела, и он будет только вежливо кивать головой, но не поймёт ни слова.

49. Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.

50.Всё, в том числе и ложь, служит истине. Тени не гасят солнца.

51. Как же тут, при абсолютной бессмысленности всей системы в целом, избежать самой страшной коррупции чиновников?

52. Если то, что будто бы уничтожилось в раю, поддавалось уничтожению, значит, решающего значения оно не имело; а если не поддавалось, то, значит, мы живем в ложной вере.

53. В борьбе между собой и миром оставайтесь на стороне мира.

54. От спокойного размышления толку гораздо больше, чем от порывов отчаяния.

55. Но ведь всегда думаешь, что переможешь болезнь на ногах.

56. Я только тогда пугаюсь опасности, когда считаю нужным.

57. ...несведущий человек действует смелей...несведущему человеку все кажется возможным.

58. Клетка пошла искать птицу.

59. Ну почему, почему я человек, со всеми муками этого неяснейшего и ужасно ответственного состояния. Почему я, к примеру, не счастливый шкаф в твоей комнате, который прямо смотрит на тебя, когда ты сидишь в кресле либо за письменным столом, или лежишь на диване, или спишь.Почему я не шкаф?

60. Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.

61. Когда тебе в душу вонзается меч, твоя задача: смотреть спокойно, не кровоточить, принимать холод меча с холодностью камня. И благодаря этому удару стать после него неуязвимым.

62.
- Очень мило, - произнесла наконец Клара, но Карл понимал: мир ещё не изобрел формулу вежливости, чтобы благодарить за такую безобразную игру.

63. Все на свете имеет отношение к суду.

64. Конечно, каждый может называть себя крупным, если ему заблагорассудится

65. Иногда оковы лучше свободы.

66. Вы же знаете, служащим всегда известно больше, чем начальству.

67. Никто из живущих в одиночестве не отвечает за свои вечера. Ведь многого боишься. Боишься, что в один прекрасный день исчезнет твоя телесность, что люди и на самом деле таковы, какими кажутся в сумерках, что не сможешь ходить без палочки, что, может быть, следовало бы пойти в церковь и помолиться в голос, чтобы на тебя посмотрели и ты обрел тело.

68. Я попытаюсь постепенно составить список того, что во мне бесспорно, затем – вероятно, потом – возможно и т. д. Бесспорна во мне жажда книг. Нет, не владеть ими или читать их я жажду, а видеть их, убеждаться перед витриной книготорговца, что они существуют. Если где-нибудь лежат несколько экземпляров одной книги, меня радует каждый из них. Жажда эта подобна неверно направленному чувству голода, она словно исходит из желудка.

69. Вероятно, от природы я вовсе не предрасположен к лени, но мне нечего было делать. Там, где я жил, я был отвергнут, осужден, уничтожен, и хотя попытка бежать куда-нибудь мне стоила огромного напряжения, но то была не работа, ибо речь шла о невозможном, недосягаемом – за малым исключением – для моих сил.

70. ...как ребенок всю скатерть со стола тянет, когда ему что-то на столе нравится, а в итоге ему одни черепки достаются и надежды, разбитые в прах и утраченные навсегда.

71. Но если бы у меня не хватало тут верхней губы, там ушной раковины, здесь ребра, там пальца, если бы были на голове безволосые пятна, а на лице оспины, это бы еще не было достаточным подобием моего внутреннего несовершенства.

72. Человек он, может быть, и неплохой, но дурак и фантазер

73. Мы по крайней мере по сравнению с вами, люди свободные, а это немалое преимущество.

74. Приговор не выносится сразу, но разбирательство постепенно переходит в приговор.

75. У женщин огромная власть. Если бы я мог повлиять на некоторых знакомых мне женщин и они, сообща, поработали бы в мою пользу, я много бы добился.

76. Клетка вышла на поиски птички.

77. Человек, терзаемый своими демонами, совершенно бессознательно мстит ближнему.

78. Сегодня я не решаюсь даже делать себе упреки. Прозвучи они в этот пустой день, они имели бы отвратительное эхо.

79. «Был ли он животным, если музыка так волновала его?»

80. Его собственная лобная кость преграждает ему путь, он в кровь расшибает себе лоб о собственный лоб.

81. И эта стесненность внутри меня, этот мрак, сквозь который ничего не видно. Я подобен живой решетке, решетке, которая стоит,но вот-вот упадет.

82. Ищете смысл, а творите такую бессмыслицу, что и не придумаешь.

83. Ты - моя, даже если я тебя никогда не увижу.

84. Каждый испытывает потребность в том, чтобы спрашивать.

85. Таким образом, я, в принципе, не отличаюсь от прочих собак, потому-то при любой разнице мнений или же неприязни меня, в сущности, признает любая собака, как и я, со своей стороны, не премину сделать с ней то же. Различны лишь в пропорции исходных веществ, что весьма существенно в личностном, но не имеет значения в этническом плане.

86. Высшие цели, если они вообще достижимы, требуют и высших усилий.

87. «Я должен уйти, ты должна охотиться, – сказал я, – все все должны. Ты хоть понимаешь, отчего мы все время что-нибудь должны?» – «Нет, – сказала она, – да это и не нужно понимать, все это естественно и само собой разумеется»

88. Свобода! Слов нет, свобода, возможная в наши дни, растеньице чахлое. Но какая ни есть, а свобода, какое ни есть, а достояние…

89. Я прячусь от людей не потому, что хочу спокойно жить, а потому, что хочу спокойно погибнуть.

90. Зло бывает порой в руке, как орудие; узнанное или неузнанное, оно, не переча, позволяет отложить себя в сторону, если есть воля на то.

91. Написанные поцелуи не доходят по адресу - их выпивают призраки по дороге. Благодаря этой обильной пище они еще и размножаются в неслыханном количестве. Человечество это чувствует и пытается с этим бороться; чтобы по возможности исключить всякую призрачность между людьми и достигнуть естественности общения, этого покоя души, оно придумало железную дорогу, автомобили, аэропланы, но ничто уже не помогает, открытия эти явно делались уже в момент крушения, а противник много сильней и уверенней, он вслед за почтой изобрел телеграф, телефон, радио. Призракам голодная смерть не грозит, но мы-то погибнем.

92.
"- Вот люди там! Представляете, они вообще не спят!
- А чего же они не спят?
- Потому что не устают.
- А чего же они не устают?
- Потому что дураки.
- А чего же, дураки не устают?
- А с чего им уставать?"

93. Эта местность мешает мне думать, из-за неё мои рассуждения качаются, как цепные мосты при яростном теении. Она красива и хочет поэтому, чтобы на неё смотрели.
Я закрываю глаза и говорю: ты, зеленая гора у реки, ты, у которой против воды есть скатывающиеся камни, ты красива.
Но она недовольна, она хочет, чтобы я открыл глаза и смотрел на неё.

94.
- Нет, - сказал священник, - вовсе не надо все принимать за правду, надо только осознать необходимость всего.
- Печальный вывод! - сказал К. - Ложь возводится в систему.

95. Был ли он животным, если музыка так волновала его?

96. Что за народ! Думают ли они вообще - или только бессмысленно шаркают по земле ногами?

97. Родители, ожидающие от своих детей благодарности (есть даже такие, которые ее требуют), подобны ростовщикам: они охотно рискуют капиталом, лишь бы получить проценты.

98. ...всякий прежний опыт,он когда нибудь опровергается новым...

99. Все чиновники раздражены, даже когда кажутся внешне спокойными.

100. Даже просто сидеть и ждать – страшное напряжение.

Фёдор I Иоа́ннович , известен также по имени Феодор Блаженный , (11 мая 1557, Москва - 7 (17) января 1598, Москва) - царь всея Руси и великий князь Московский с 18 (28) марта 1584 года, третий сын Ивана IV Грозного и царицы Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой, последний представитель московской ветви династии Рюриковичей. Канонизирован Православной Церковью как "святой благоверный Феодор I Иоаннович, царь Московский". Память 7 (20) января, воскресенье перед 26 августа (по ст. стилю) / 4 сентября (по нов. стилю), т.е. первое воскресенье сентября (Собор Московских святых).

• 1 Биография
• 2 Смерть
• 3 Основные события во время царствования Фёдора Иоанновича
• 4 Письменные источники о Фёдоре Иоанновиче
• 5 Предки
• 6 Память
  • 6.1 Православной Церкви
  • 6.2 Скульптура
  • 6.3 Захоронение
• 7 Примечания
• 8 Литература

Биография

По рождении сына Иван Грозный повелел построить церковь в Феодоровском монастыре города Переславль-Залесский. Этот храм в честь Феодора Стратилата стал главным собором монастыря и сохранился до настоящего времени.

19 ноября 1581 года от раны, по одной из неподтверждённых версий, нанесённой отцом, погиб наследник престола Иван. С этого времени Фёдор стал наследником царского престола.

По слову самого Ивана Грозного, Фёдор был «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рождённый». От брака с Ириной Фёдоровной Годуновой имел одну дочь (1592), Феодосию, прожившую всего девять месяцев и скончавшуюся в том же году (по другим сведениям - скончалась в 1594 году). конце 1597 года он смертельно заболел и 7 января 1598 года в час утра скончался. На нём пресеклась московская линия династии Рюриковичей (потомство Ивана I Калиты).

Большинство историков считают, что Фёдор был не способен к государственной деятельности, по некоторым данным слабый здоровьем и умом; принимал мало участия в управлении государством, находясь под опекой сперва совета вельмож, затем своего шурина Бориса Фёдоровича Годунова, который с 1587 года фактически был соправителем государства, а после смерти Фёдора стал его преемником. Положение Бориса Годунова при царском дворе было столь значимо, что заморские дипломаты искали аудиенции именно у Бориса Годунова, его воля была законом. Фёдор царствовал, Борис управлял - это знали все и на Руси, и за границей.

Историк и философ С. М. Соловьев в «Истории России с древнейших времен» описывает обычный распорядок дня Государя так:

«Обыкновенно встает он около четырех часов утра. Когда оденется и умоется, приходит к нему отец духовный с Крестом, к которому Царь прикладывается. Затем крестовый дьяк вносит в комнату икону Святого, празднуемого в тот день, перед которой Царь молится около четверти часа. Входит опять священник со святою водой, кропит ею иконы и Царя. Возвратясь из церкви, Царь садится в большой комнате, куда являются на поклон бояре, находящиеся в особенной милости… Около девяти часов Царь едет к обедне, которая продолжается два часа. После обеда и сна едет к вечерне… Каждую неделю Царь отправляется на богомолье в какой-нибудь из ближайших монастырей».

Смерть

Царь Фёдор Иоаннович скончался 7 января 1598 года. По свидетельству Патриарха Иова, в предсмертном томлении царь беседовал с кем-то незримым для других, именуя его великим Святителем, а в час кончины его ощущалось благоухание в палатах Кремлевских. Сам Патриарх совершил таинство елеосвящения и причастил умирающего Царя Святых Христовых Таин. Феодор Иоаннович умер, не оставив потомства, и с его смертью прекратилась династия Рюриковичей на царском престоле в Москве. Погребен он был в Архангельском соборе Московского Кремля.

Основные события во время царствования Фёдора Иоанновича

Московский Земский собор в 1584 году избрал царем среднего сына Ивана Грозного - Федора Иоанновича.

В 1584 году Донские казаки давали присягу верности царю Федору Иоановичу.

В 1585-1591 годы русским зодчим Фёдором Савельевичем Конём возведены стены и башни Белого города. Протяжённость стен - 10 километров. Толщина - до 4,5 метров. Высота - от 6 до 7 метров.

В 1586 году русским пушечным литейщиком Андреем Чоховым была отлита знаменитая Царь-пушка.

1589 год - учреждение патриаршества в России, первым патриархом стал Иов, соратник Бориса Годунова.

1590-1595 годы - русско-шведская война. Возвращение России городов: Яма, Ивангорода, Копорья, Корелы.

Основатель династии Романовых, Михаил Фёдорович приходился двоюродным племянником Фёдору I (так как мать Фёдора, Анастасия Романовна, была родной сестрой деда Михаила, Никиты Романовича Захарьина); на этом родстве основывались права Романовых на престол.

Письменные источники о Фёдоре Иоанновиче

По отзыву английского дипломата Джильса Флетчера:

«Теперешний царь (по имени Феодор Иванович) относительно своей наружности: росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается до других свойств его, то он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен. Кроме того, что он молится дома, ходит он обыкновенно каждую неделю на богомолье в какой-нибудь из ближних монастырей».

Голландский купец и торговый агент в Москве Исаак Масса:

Очень добр, набожен и весьма кроток... Он был столь благочестив, что часто желал променять своё царство на монастырь, ежели бы только это было возможно.

Дьяк Иван Тимофеев даёт Фёдору такую оценку:

«Своими молитвами царь мой сохранил землю невредимой от вражеских козней. Он был по природе кроток, ко всем очень милостив и непорочен и, подобно Иову, на всех путях своих охранял себя от всякой злой вещи, более всего любя благочестие, церковное благолепие и, после священных иереев, монашеский чин и даже меньших во Христе братьев, ублажаемых в Евангелии самим Господом. Просто сказать - он всего себя предал Христу и все время своего святого и преподобного царствования; не любя крови, как инок, проводил в посте, в молитвах и мольбах с коленопреклонением - днем и ночью, всю жизнь изнуряя себя духовными подвигами… Монашество, соединенное с царством, не разделяясь, взаимно украшали друг друга; он рассуждал, что для будущей (жизни) одно имеет значение не меньше другого, нераспрягаемой колесницей, возводящей к небесам. И то и другое было видимо только одним верным, которые были привязаны к нему любовью. Извне все легко могли видеть в нем царя, внутри же подвигами иночества он оказывался монахом; видом он был венценосцем, а своими стремлениями - монах».

Исключительно важно свидетельство неофициального, иными словами, частного исторического памятника - «Пискарёвского летописца». О царе Фёдоре сказано столько доброго, сколько не досталось никому из русских правителей. Его называют «благочестивым», «милостивым», «благоверным», на страницах летописи приводится длинный список его трудов на благо Церкви. Кончина его воспринимается как настоящая катастрофа, как предвестие худших бед России: «Солнце померче и преста от течения своего, и луна не даст света своего, и звезды с небеси спадоша: за многи грехи християнския преставися последнее светило, собратель и облагодатель всея Руския земли государь царь и великий князь Федор Иванович…» Обращаясь к прежнему царствованию, летописец вещает с необыкновенной нежностью: «А царьствовал благоверный и христолюбивый царь и великий князь Феодор Иванович… тихо и праведно, и милостивно, безметежно. И все люди в покое и в любви, и в тишине, и во благоденстве пребыша в та лета. Ни в которые лета, ни при котором царе в Руской земли, кроме великого князя Ивана Даниловича Калиты, такие тишины и благоденства не бысть, что при нем, благоверном царе и великом князе Феодоре Ивановиче всеа Русии». Современник и близкий ко двору Государя князь И. М. Катырев-Ростовский сказал о Государе так:

«Благоюродив бысть от чрева матери своея и ни о чем попечения имея, токмо о душевном спасении». По его свидетельству, в Царе Феодоре «мнишество бысть с царствием сплетено без раздвоения и одно служило украшением другому».

Известный историк В. О. Ключевский так писал о святом Феодоре:

«…блаженный на престоле, один из тех нищих духом, которым подобает Царство Небесное, а не земное, которых Церковь так любила заносить в свои святцы»

В статье, посвященной прославлению в лике святых Патриархов Иова и Тихона, архимандрит Тихон (Шевкунов) отметил:

«Царь Феодор Иоаннович был удивительный, светлый человек. Это был воистину святой на троне. Он постоянно пребывал в богомыслии и молитве, был добр ко всем, жизнью для него была церковная служба, и Господь не омрачил годы его царствования нестроениями и смутой. Они начались после его смерти. Редко какого царя так любил и жалел русский народ. Его почитали за блаженного и юродивого, называли “освятованным царем”. Недаром вскоре после кончины он был занесен в святцы местночтимых московских святых. Народ видел в нем мудрость, которая исходит от чистого сердца и которой так богаты “нищие духом”. Именно таким изобразил царя Федора в своей трагедии Алексей Константинович Толстой. Но для чужого взгляда этот государь был другим. Иностранные путешественники, соглядатаи и дипломаты (такие как Пирсон, Флетчер или швед Петрей де Эрлезунда), оставившие свои записки о России, в лучшем случае называют его “тихим идиотом”. А поляк Лев Сапега утверждал, что “напрасно говорят, что у этого государя мало рассудка, я убежден, что он вовсе лишен его”».

Предки

Память

В Православной Церкви

Почитание блаженного Царя началось вскоре после его кончины: святой Патриарх Иов (†1607) составил «Повесть о честном житии царя Федора Иоанновича», уже с начала XVII века известны иконные изображения святого Феодора в нимбе. «Книге глаголемой описание о Российских святых» (1-я половина XVII века) Царь Феодор поставлен в лике Московских чудотворцев. некоторых рукописных святцах в числе Московских святых указана и его супруга, царица Ирина, во иночестве Александра (†1603). Память святого Феодора совершается в день его преставления 7 (20) января и в Неделю перед 26 августа (8 сентября) в Соборе Московских святых.

Скульптура

4 ноября 2009 года в Йошкар-Оле был открыт памятник царю Фёдору I Иоанновичу, в период царствования которого был основан город (скульптор - народный художник РФ Андрей Ковальчук).

Захоронение

Похоронен в Архангельском соборе вместе со своим отцом и братом Иваном, в правой части алтаря, за иконостасом собора.

Иван Грозный «еще при жизни приготовил себе место погребения в диаконнике Архангельского собора, превратив его в придельную церковь-капеллу. ней впоследствии нашли упокоение сам царь и два его сына Иван Иванович и Фёдор Иванович. Фрески усыпальницы - то немногое, что сохранилось от первоначальной живописи XVI в. Здесь в нижнем ярусе представлены композиции „Прощание князя с семьей“, „Аллегория Внезапной смерти“, „Отпевание“ и „Погребение“, составляющие единый цикл. Он был призван напоминать самодержцу о нелицемерном суде, о тщете мирской суеты, о непрестанном памятовании смерти, не разбирающей „есть ли нищ, или праведен, или господин, или раб“».

Примечания

1. 1 2 3 4 5 6 Святой благоверный Феодор I Иоаннович, царь Московский, память 7 (20) января.
2. 1 2 3 4 Дмитрий Володихин. . Журнал "Фома" (Сентябрь, 21 2009 08:11).
3. Архимандрит Тихон (Шевкунов). Патриархи смутных времён.
4. Захоронения Ивана Грозного и его сыновей

Литература

• Зимин А. А. канун грозных потрясений. - М., 1986.
• Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605). - СПб., 1992.
• Морозова Л. Е. Два царя: Федор и Борис. - М., 2001.
• Володихин Д. Царь Федор Иванович. - М., 2011.

Фёдор I Иоаннович Информацию О

18 марта 1584 г. после смерти царя Ивана Грозного на русский престол взошел его 27-летний сын святой Федор. Это был человек глубокой веры и искреннего благочестия. Но в силу своего характера он был мало приспособлен к делам правления государством. Царь Федор более молился о благе государства, чем занимался государственными делами. «Фактическим правителем государства стал шурин царя боярин Борис Федорович Годунов, на сестре которого был женат Федор» История России… С. 87..

Сразу же после воцарения Федора «…боярство, экономически ослабленное и морально приниженное политикой Грозного, начало Смуту борьбой за власть в государстве» Некрасова М. История России: Учебное пособие. - М.: Юрайт-Изддат, 2005. С. 89. . Бояре считали, что кроткий Федор станет игрушкой в их руках, и решили восстановить боярское правление, упраздненное Иваном Грозным. В первую же ночь после его смерти они выслали из столицы «..многих государственных людей, известных верностью Грозному царю» Высокопреосвященнейший Иоанн. Указ. соч. С. 173. , а некоторых заключили в темницы. Как только в Москве узнали об очередной боярской интриге, народ почувствовал новую опасность для самодержавия. «Во мгновение ока составилось ополчение: двадцать тысяч вооруженных людей всех чинов и сословий устремились к Кремлю… захватив царь-пушку, они подкатили ее к Флоровским воротам и начали приготовления к штурму» Высокопреосвященнейший Иоанн. Указ. соч. С. 174. . Лишь только после того, как царь Федор по требованию народа выслал боярина Бельского из Москвы, народ разошелся.

Борис правил страной от имени царя. «…Царствование Феодора казалось современникам милостью Божией, золотым веком, в течение которого Россия наслаждалась неведомыми дотоле величием и миром» Там же. С. 176.. «На страже ее государственных интересов -- внутренних и внешних -- стояло правительство Бориса Годунова, повелевавшего в делах мирских именем царским разумно и смело, восполняя смиренную "неотмирность" царя своей энергией, волей и преданностью делу» Там же..

Успехи во внутренней и внешней политике усиливали власть царя и Бориса, а бояре еще более теряли влияние на государственные дела. Поэтому Борис стал предметом ненависти. В 1587 г. был раскрыт заговор против царицы Ирины, который на самом деле был направлен против ее брата Бориса. Шуйские были высланы из столицы.

В 1588 г. официальным решением Думы (высшего органа власти) Борису было дано право самостоятельно сноситься с иностранными государями Там же. С. 184. . В 1589 г. благодаря усилиями Бориса в Русской Церкви было учреждено патриаршество. Но даже это событие, имевшее огромное значение для России, историки объясняют не заботой Годунова о государстве и о народе, а его тщеславием, желанием придать новый блеск своему господству.

В 1590 г. Борис объявил войну Швеции, чтобы вернуть России новгородские земли, утраченные в результате Ливонской войны 1558-1583 гг. С главными силами он выступил к Нарве.

15 (25) мая 1591 г. в Угличе был убит наследник российского престола младший сын Ивана Грозного 9-летний Дмитрий. После воцарения Федора решением регентского совета он с матерью был удален из Москвы, потому что стал бы орудием боярских интриг. Святитель Иов, Патриарх Московский, сказал, что Дмитрий был убит «от рук изменников своих» Там же. С. 177. . Его смерть была «…выгодна только тому, кто стремился уничтожить саму Россию,… провоцируя гражданскую войну и распад страны» Там же. .

Убийцы царевича сразу же совершили еще одно преступление. Они заявили, что главным виновником его смерти был Борис Годунов. Несмотря на то, что рана в горле убиенного царевича была очевидным свидетельством о покушении, комиссия во главе с боярином В. Шуйским заявила, что «…страдавший эпилепсией ребенок во время припадка нечаянно "сам себе поколол ножом" Кириллов В. Указ. соч. С. 126. . Это было сделано для того, чтобы в результате следствия не были раскрыты настоящие виновники убийства.

После убийства царевича, как наказание за это преступление и веру лжи, в Москве накануне дня Святой Троицы случился пожар. Сгорели весь Белый город, Посольский двор, Стрелецкая слобода и все Занеглинье. Погибло множество людей, многие остались без крова. Годунов принял участие в беле людей. Он выстроил целые улицы, раздавал деньги с такой щедростью, что москвичи снова ревностно стали его славить. Это был «первый известный нам случай оказания погорельцам государственной помощи…». Но и такая забота Бориса не вразумила народ. Стали ходить слухи, что это он поджег город.

В 1591 г. разрешилось неплодство царицы Ирины, и она родила дочь - Феодосию. Но в народе стали распространяться подозрения, не подменил ли Борис младенца, если царица родила сына. На следующий год Феодосия умерла.

26 июня этого же года в Москве узнали о вторжении крымского хана Казы-Гирея. Хан с войском не менее 150 тыс. шел к Москве. Он рассчитывал на то, что главное российское войско тогда стояло в Новгороде и Пскове, сдерживая шведов, и надеялся, что российская столица была слабо защищена. Годунов организовал оборону Москвы, а когда 4 июля произошло сражение, он лично возглавил русское войско. Татары потерпели поражение и бежали. На том месте, где войско стояло в укреплении против хана, заложили церковь и Донской монастырь. Но в народе стала распространяться молва, будто это Борис привел хана к Москве, «желая унять вопль России о жалостном убиении Димитрия». Некоторые за эту клевету были казнены, многим отрезали языки. Но клевета на благодетеля и защитника Отечества распространялась. Борис мог сказать словами царя Давида: «А враги мои живут и укрепляются, и умножаются ненавидящие меня безвинно; и воздающие мне злом за добро враждуют против меня за то, что я следую добру» (Пс.37:20,21). Вера народа клевете и лжи и неверие правде и стали причиной Гражданской войны Смутного времени.

Борис продолжил реформы, необходимые для государства. В 1592 г. (или в 1593) он отменил свободный переход крестьян из волости в волость, из села в село и закрепил их за господами. Это было сделано потому, что переходы крестьян подрывали хозяйство страны. Переход часто обманывал надежду крестьян найти лучшего господина. Они не обживались, не привыкали к месту и к людям, увеличивалось количество бродяг и бедных, пустели села и деревни. И это при том, что необходимо было преодолевать хозяйственную разруху, вызванную экономическим кризисом - порухой 70-80-х годов XVI века, и в связи с войнами возрастали военные расходы. «В 1597 г. впервые был принят указ о сыске беглых крестьян. Крестьяне, бежавшие после составления писцовых книг 1592 г. (срок сыска -- 5 лет), должны были возвращаться прежнему владельцу» История России… С. 86..

В народе стало нарастать недовольство на Годунова. «Неоднократно вспыхивали городские восстания и волнения среди крестьян» Кириллов В. Указ. соч. С. 128. . Люди были готовы поверить любому слуху против него. После Смуты меры Бориса были признаны правильными и еще более ужесточены. Соборным уложением 1649 г. был введен бессрочный сыск беглых крестьян и окончательно отменен переход крестьян в Юрьев день Некрасова М. Указ. соч. С. 85. . Но в Смутное время народу пришлось дорого заплатить за недоверие к правительству и недовольство мерами, необходимыми для государства.

Царь Федор вступил на престол в полном согласии с традицией престолонаследия и в соответствии с завещанием Ивана IV, но ни по личным качествам, ни по своим способностям не подходил на роль правителя страны.
Согласно предсмертному распоряжению Ивана Грозного , при недееспособном царе Федоре был создан своего рода регентский совет, в состав которого вошли пять бояр: дядя царя Никита Романович Захарьин-Юрьев, князь Иван Федорович Мстиславский, князь Иван Петрович Шуйский, Богдан Яковлевич Вольский и шурин царя Борис Федорович Годунов.

Столкновение между членами совета, разделенного на две противоборствующие группировки, было неизбежным. Поначалу Захарьин-Юрьев, опираясь на московское дворянство и посад, попытался примирить служилых князей (Шуйского и Мстиславского) и выдвиженцев Ивана IV (Бельского и Годунова). Но Бельский сразу же занялся опасными политическими интригами. Тогда 2 апреля 1584 г. против него были инспирированы волнения московского посада и он был удален в ссылку - воеводой в Нижний Новгород . В конце того же года Юрьев заболел и отошел отдел, что резко обострило противоборство Бориса Годунова с Шуйским. Годунова поддержала приказная бюрократия во главе с думными дьяками Андреем и Василием Щелкаловыми, сторонниками сильного централизованного государства . Это позволило Годунову избавиться от еще одного соперника - И.Ф. Милославского, отправленного в 1585 г. в Кирилло-Белозерский монастырь и насильно постриженного там в монахи.

В 1586 г. руководители боярского клана Шуйских попытались, под предлогом бесплодия царицы Ирины, добиться развода ее с Федором Ивановичем и отстранить тем самым Б. Годунова от власти. При этом они опирались на московских посадских людей. Борису удалось подавить возникшие в столице в мае 1586 г. волнения, а вскоре И.П. Шуйский и его братья были сначала сосланы в свои вотчины, затем перевезены в Белоозеро и Каргополь, где тайно умерщвлены. После этого с боярской оппозицией было покончено, и Борис Годунов мог теперь гласно стать регентом государства. Он получил титул "правителя, слуги и конюшего боярина и дворового воеводы", ему Боярской думой было предоставлено право внешних сношений. Англичане называли его "лордом-протектором России ".

По своему происхождению Борис Годунов принадлежал к крупному нетитулованному боярству. Он приблизился к царю Ивану IV в последние годы его правления главным образом благодаря браку своей сестры Ирины с царевичем Федором. Сам Годунов, женатый на дочери Малюты Скуратова, был тесно связан с опричными кругами. Современники высоко оценивали Бориса: "муж зело чюден и сладкоречив", но в то же время отмечали его огромное властолюбие. Незаурядный политик, Борис умел быть таким, каким требовали обстоятельства. В этом ему помогали природный ум и твердая воля. Он не был широко образованным человеком, но, как писал один из знавших Бориса иностранцев, "не было ему равного по всей стране по смышлености, разуму и совету". Осторожный и дальновидный, щедрый и миролюбивый правитель, завоевавший симпатии широких слоев населения, он был коварен и вероломен, льстив и хитер - но именно благодаря всем этим качествам Борис Годунов сумел достичь вершин власти.

Для укрепления экономического положения государства правительство Годунова на церковном Соборе в 1584 г. добилось отмены податных льгот церкви и монастырей. В это же время проводится перепись земель для учета всего земельного фонда, в связи с чем запрещаются крестьянские переходы в Юрьев день, а в 1597 г. издается указ о пятилетнем сроке сыска беглых крестьян. Это было важным этапом в установлении крепостного права в России , укреплявшим тем самым экономическое положение служилого дворянства. Но крестьянин прикреплялся еще не к личности помещика, а к земле. Кроме того, прикрепление касалось только хозяина двора, но не его детей и племянников.

Стремясь ограничить экономическое могущество церкви, правительство Годунова, вместе с тем, заботилось о росте ее авторитета, что нашло выражение в учреждении в 1589 г. патриаршества в России (русская церковь добивалась этого с середины XV в.). На церковном Соборе первым московским патриархом был провозглашен Иов - ревностный сторонник Годунова. Учреждение патриаршества делало русскую православную церковь юридически независимой от константинопольского патриарха.

15 мая 1591 г. в Угличе во время приступа "падучей болезни" погиб царевич Дмитрий (сын Ивана Грозного от последней его жены - Марии Нагой), и молва объявила виновником его смерти Бориса Годунова. Источники не дают однозначного ответа на вопрос о причинах смерти царевича, но очевидно, что эта трагедия расчищала Годунову путь к престолу.

В 1598 г. со смертью бездетного Федора Ивановича правящая династия Рюриковичей прекращает свое существование.
Очередной Земский собор в феврале 1598 г. избрал царем Бориса Годунова.

Нередко люди полагают, будто высшая государственная власть и глубокая христианская вера несовместимы, что правитель просто не может поступать по Евангелию - ему неизбежно приходится быть циником, нарушать заповеди «ради государственных интересов». Примеров тому действительно немало. Но есть и противоположные примеры, о которых, к сожалению, мало кто знает. Историк Дмитрий Володихин рассказывает о царе Федоре Иоанновиче, сыне Ивана Грозного.

Синдром раздвоения

У некоторых исторических личностей, вошедших и в наши учебники, и в русскую классическую традицию, и в массовое сознание, как будто два лица. Поколение за поколением интеллектуалы пытаются доказать, что одно из этих лиц истинно, а другое - не более чем маска, и даже не маска, а случайная ужимка.

В России знают двух Иванов Грозных - мудрого государственного деятеля и кровавого маньяка; двух Петров Первых - реформатора и тирана; двух Николаев Первых - жандарма Европы и просвещенного охранителя; двух Георгиев Жуковых - самодура, бездумно расходующего солдатские жизни, и талантливого полководца… Да разве только эти фигуры двоятся? О нет, прозвучали только самые громкие примеры.

Попытки отыскать золотую середину, пройти между Сциллой одного мифа и Харибдой другого приводят лишь к тому, что вместо цельной личности вырастает бесконечное: «с одной стороны, нельзя не заметить, зато с другой -

нельзя не признать». В таких случаях мудрая на первый взгляд умеренность приводит к пустоте, к расплывчатости. И споры разгораются с новой силой.

Наверное, самое разумное в таких случаях - выложить все основные аргументы, а потом честно и открыто высказаться в пользу одной из двух принципиально различных точек зрения: «Я считаю, что аргументы в пользу вот этой позиции перевешивают».

Государь Федор Иванович (1584–1598), или, по церковной традиции, Феодор Иоаннович, - именно такая «двоящаяся» персона в русской истории. Любопытно, что главная суть обоих образов этого государя лаконично сформулирована для образованной публики одним человеком - Алексеем Константиновичем Толстым.

В сатирическом стихотворении «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» он одним четверостишием вывел силуэт расхожего мнения о Федоре Ивановиче:

За ним царить стал Федор,

Отцу живой контраст;

Был разумом не бодор,

Трезвонить лишь горазд.

Какой облик придают последнему государю-Рюриковичу эти строки? Дурачок, блаженненький, возможно, слабоумный…

Но тот же А. К. Толстой посвятил государю знаменитую, многократно ставившуюся пьесу «Царь Федор Иоаннович». И там царь предстает в совершенно ином свете. Это трагическая фигура, не лишенная обаяния, к тому залитая светом благодати. Не блаженненький - блаженный! Не дурачок, но по-настоящему добрый, бескорыстный, глубоко верующий человек.

Что он такое - видно из собственной реплики царя, произнесенной в споре с Годуновым:

Какой я царь? Меня во всех делах

И с толку сбить, и обмануть нетрудно.

В одном лишь только я не обманусь:

Когда меж тем, что бело иль черно,

Избрать я должен - я не обманусь.

Тут мудрости не нужно, шурин, тут

По совести приходится лишь делать.

По ходу пьесы князь Иван Петрович Шуйский, враг монарха, весьма низко оценивающий его человеческие качества, вынужден признать свою ошибку:

Нет, он святой!

Бог не велит подняться на него -

Бог не велит! Я вижу, простота

Твоя от Бога, Федор Иоанныч, -

Я не могу подняться на тебя!

«Двоение» Федора Ивановича продолжается до наших дней. Для Русской Православной Церкви - это прежде всего святой, человек высокой нравственности и большого благочестия. Еще в первой половине XVII века он попал в святцы как «московский чудотворец».

Но если речь об этом монархе заходит в светской публицистике, то в большинстве случаев звучат пренебрежительные отзывы. За примерами далеко ходить не надо. Так, в свежей книге Петра Романова «Преемники: от Ивана III до Дмитрия Медведева» (2008) обнаруживается именно такой пассаж: «Везло ли русским на преемников? Иногда да. Чаще не очень. Бывало, что России от преемника приходилось избавляться “хирургическим путем”. А бывало, страна десятилетиями терпела такое, о чем и вспоминать стыдно. Обычно подобное случалось, когда на вершине властной пирамиды начинали доминировать интересы свиты. Тогда вопросы ума, профессионализма и порядочности преемника, не говоря уже об интересах государства и народа, отходили на задний план… Так и появлялись во главе страны юродивые (Федор Иоаннович), бывшие прачки (Екатерина I), не самые образованные правители (Анна Иоанновна)…»

и т. п. Преемник Ивана Грозного назван здесь «юродивым», но не в смысле юродства Христа ради, а как живой позор для страны.

Что ближе к истине?

Стоит выслушать обе стороны.

Свидетельства очевидцев

Корни высокомерного, уничижительного мнения относительно умственных способностей государя уходят в XVI столетие.

Английский торговый агент Джером Горсей писал о Федоре Ивановиче, что тот «прост умом». Французский наемник на русской службе Жак Маржерет писал несколько резче: «…власть унаследовал Федор, государь весьма простоватый, который часто забавлялся, звоня в колокола, или бóльшую часть времени проводил в церкви». Наиболее развернутая характеристика русского государя принадлежит перу Джильса Флетчера, английского дипломата. В частности, он пишет: «Теперешний царь (по имени Феодор Иванович) относительно своей наружности: росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется. Что касается до других свойств его, то он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен. Кроме того, что он молится дома, ходит он обыкновенно каждую неделю на богомолье в какой-нибудь из ближних монастырей».

Эти три высказывания сделаны иностранцами, у которых не было оснований относиться к Федору Ивановичу с особенной приязнью или, напротив, с ненавистью. Из их слов видно общее мнение: русский монарх «прост» и не блещет интеллектом, но это добрый, спокойный и благочестивый человек.

К сожалению, вот уже несколько поколений отечественных историков и публицистов большей частью опираются в своих выводах не на эти свидетельства, а на другие, гораздо более радикальные. Их цитируют намного чаще -и с каким-то странным, «артистическим» пафосом. Так, без конца приводится фраза из шведского источника, согласно которой Федор Иванович - помешанный, а собственные подданные величают его русским словом durak. Кто, когда и за что обозвал так государя, остается за пределами этого высказывания, то есть оно бесконтекстно. Однако его очень любят люди с тягой к обличительным суждениям… Другая излюбленная фраза из того же ряда принадлежит польскому посланнику Сапеге, который счел, что у Федора Ивановича вовсе нет рассудка. Наверное, не имеет смысла лишний раз подчеркивать, что и польско-литовское государство, и шведская корона находились тогда в натянутых отношениях с Россией, а конфликт со шведами в конечном итоге был решен силой русского оружия. Ни у тех, ни у других не было ни малейших причин испытывать сколько-нибудь добрые чувства к вражескому правителю.

Впрочем, существуют и явно доброжелательные отзывы иностранцев, где акцент перенесен с «простоты ума» Федора Ивановича на его религиозность. Так, голландский купец и торговый агент в Москве Исаак Масса со всей определенностью говорит о русском царе: «очень добр, набожен и весьма кроток». И далее: «он был столь благочестив, что часто желал променять свое царство на монастырь, ежели бы только это было возможно». О слабоумии - ни слова. Конрад Буссов (немецкий ландскнехт, написавший в соавторстве с лютеранским пастором Мартином Бэром «Хронику событий 1584–1613 годов») с крайней неприязнью относился к Православию в целом. Но все-таки он признавал Федора Ивановича человеком «весьма благочестивым» и «на их московский лад» богобоязненным, отмечая, что царь больше интересовался делами веры, чем делами правления.

Итак, если пользоваться одними иностранными источниками, то картина получается неровная, лишенная цельности. Допустим, никто не отрицает благочестия Федора Ивановича. Совершенно так же никто не говорит о его способности самостоятельно решать государственные вопросы. А вот уровень его умственного развития оценивается по-разному. Кто-то считает его помешанным, а кто-то не видит никакой интеллектуальной недостаточности или, в худшем случае, отмечает «простоту ума».

Русские источники рисуют царя Федора Ивановича в другом свете. Знаменитый публицист XVII века Иван Тимофеев, автор историко-философского трактата «Временник», писал о сыне Ивана Грозного с восхищением, в тонах превосходной степени. Самому Ивану Васильевичу не досталось и трети таких похвал - с ним Тимофеев обошелся без особого пиетета.

Для того чтобы понять, как далеко простирался восторг Ивана Тимофеева, стоит привести обширную цитату из его произведения: «Своими молитвами царь мой сохранил землю невредимой от вражеских козней. Он был по природе кроток, ко всем очень милостив и непорочен и, подобно Иову, на всех путях своих охранял себя от всякой злой вещи, более всего любя благочестие, церковное благолепие и, после священных иереев, монашеский чин и даже меньших во Христе братьев, ублажаемых в Евангелии самим Господом. Просто сказать - он всего себя предал Христу и все время своего святого и преподобного царствования; не любя крови, как инок, проводил в посте, в молитвах и мольбах с коленопреклонением - днем и ночью, всю жизнь изнуряя себя духовными подвигами… Монашество, соединенное с царством, не разделяясь, взаимно украшали друг друга; он рассуждал, что для будущей (жизни) одно имеет значение не меньше другого, [являясь] нераспрягаемой колесницей, возводящей к небесам. И то и другое было видимо только одним верным, которые были привязаны к нему любовью. Извне все легко могли видеть в нем царя, внутри же подвигами иночества он оказывался монахом; видом он был венценосцем, а своими стремлениями - монах».

В государственной летописи сохранилось описание начальных дней царствования этого государя. Нигде не видно никаких признаков слабоумного поведения - напротив, когда проходил обряд венчания на царство, Федор Иванович дважды публично выступал с речами, утверждая свое желание повторить эту церемонию, впервые введенную при его отце. Конечно, сейчас трудно судить, сколь точно передано летописцем содержание монарших речей. Но сам факт их произнесения никаких сомнений не вызывает: англичанин Горсей, беспристрастный свидетель происходящего, тоже пишет о том, что царь прилюдно держал речь.

Можно ли представить себе слабоумного в роли оратора?

Царь Федор Иоаннович (слева) и царь Иоанн IV (Грозный) (справа).

Несмотря на очевидное внешнее сходство, эти правители оказались очень разными.

Реконструкция М. Герасимова. Фото Shakko

Итоги тихого жития

Исключительно важно свидетельство неофициального, иными словами, частного исторического памятника - «Пискарёвского летописца». От неподконтрольного правительству летописного повествования естественно ждать оценок, радикально расходящихся с теми, которые «спущены сверху». И действительно, «Пискарёвский летописец» заполнен разоблачительными высказываниями. Так, об опричнине там написано немало горьких слов. Ее введение ставится Ивану IV в укор. Да и сам этот государь предстает, мягко говоря, небезупречной фигурой: летописец не забыл перечислить шесть (!) его жен. А православному человеку больше трех раз вступать в брак не полагается…

Что же сообщает «Пискарёвский летописец» о Федоре Ивановиче? О нем сказано столько доброго, сколько не досталось никому из русских правителей. Его называют «благочестивым», «милостивым», «благоверным», на страницах летописи приводится длинный список его трудов на благо Церкви. Кончина его воспринимается как настоящая катастрофа, как предвестие худших бед России: «Солнце померче и преста от течения своего, и луна не даст света своего, и звезды с небеси спадоша: за многи грехи християнския преставися последнее светило, собратель и облагодатель всея Руския земли государь царь и великий князь Федор Иванович…» Обращаясь к прежнему царствованию, летописец вещает с необыкновенной нежностью: «А царьствовал благоверный и христолюбивый царь и великий князь Феодор Иванович… тихо и праведно, и милостивно, безметежно. И все люди в покое и в любви, и в тишине, и во благоденстве пребыша в та лета. Ни в которые лета, ни при котором царе в Руской земли, кроме великого князя Ивана Даниловича Калиты, такие тишины и благоденства не бысть, что при нем, благоверном царе и великом князе Феодоре Ивановиче всеа Русии».

Вот такой был durak!

Похоже, слабоумным Федор Иванович представлялся только тем, кто привык к язвительной, глумливой премудрости и беспощадной жестокости его отца. Конечно, после «грозы», присущей царствованию Ивана Васильевича, его сын мог выглядеть в глазах служилой аристократии слабым правителем… Но при его «слабости», «простоте» и «благочестии» дела государства устроились лучше, чем при неистовом родителе.

Именно при Федоре Ивановиче на Руси было введено патриаршество.

За все годы его правления крымцы не сумели пробить брешь в русской обороне, а вот Иван Васильевич в 1571 году позволил им сжечь столицу.

На Урале и в Западной Сибири подданным русского царя удалось закрепиться лишь при Федоре Ивановиче. Атаман Ермак, начавший войну с Крымским ханством еще при Иване Васильевиче, как известно, был убит, а войско его разгромлено. Зато служилые люди с именами не столь знаменитыми несколько лет спустя сумели успешно продвинуться в том же направлении.

Наконец, Иван Грозный проиграл главную войну своей жизни - Ливонскую. Он не только утратил все завоеванное неимоверными усилиями, но и отдал врагу часть Новгородчины. При Федоре Ивановиче грянула новая война. Царь лично отправился в поход и участвовал в боевых действиях. Отпустили бы правителя с полками, если бы он был беспомощным идиотом? И кого могла бы вдохновить в войсках подобная фигура? Очевидно, что государь в глазах десятков тысяч военных людей не выглядел ни «юродивым», ни «помешанным». В результате ожесточенной борьбы Россия отбила тогда у шведов Ям, Копорье, Ивангород и Корелу. Москве удалось добиться частичного реванша за прежнее поражение в Ливонии.

Карта Руссии, составленная Гесселем Герритсом по оригиналу царевича Федора Борисовича.

Гравюра по меди, 1613-14 г. Из атласа Блау, Амстердам, 1640-70 г.

Остается подвести итоги. Федор Иванович был человеком необыкновенно чистой, нравственной жизни, а в благочестии равнялся инокам из дальних обителей. Иностранцы, особенно те, кто имел причины к вражде с русским государством, порой отзывались о царе как о сумасшедшем или о сущем простаке. Но факты свидетельствуют об ином. Государь не был ни помешанным, ни слабоумным. «Простота» его, вернее всего, была простотой не умственно отсталого, а блаженного, «Божьего человека».

Илл. в анонсе: Царь Федор Иоаннович.

Хромолитография (1840-е г.) c надгробного портрета-парсуны (1630-е г.)