Я поэт зовут незнайка. "Я - поэт, зовусь я Цветик. От меня вам всем приветик." (с)

http://multmir.net/multfilm-864-neznayka---poet
Зиннур Хуснутдинов -Водолей

Я – поэт! Зовусь Незнайка.
Можете читать меня на сайтах! :)))
................................

Дорогие читатели, вспомните историю, как Незнайка стал поэтом.
Сколько там юмора и умных мыслей:

Однажды Незнайка пришел к Цветику и сказал:
-- Слушай, Цветик, научи меня сочинять стихи. Я тоже хочу быть поэтом.
-- А у тебя способности есть? -- спросил Цветик.
-- Конечно, есть. Я очень способный, -- ответил Незнайка.
-- Это надо проверить, -- сказал Цветик. -- Ты знаешь, что такое рифма?
-- Рифма? Нет, не знаю.
-- Рифма -- это когда два слова оканчиваются одинаково, -- объяснил
Цветик. -- Например: утка -- шутка, коржик -- моржик. Понял?
-- Понял.
-- Ну, скажи рифму на слово "палка".
-- Селедка, -- ответил Незнайка.
-- Какая же это рифма: палка -- селедка? Никакой рифмы нет в этих
словах.
-- Почему нет? Они ведь оканчиваются одинаково.
-- Этого мало, -- сказал Цветик. -- Надо, чтобы слова были похожи, так
чтобы получалось складно. Вот послушай: палка -- галка, печка -- свечка,
книжка -- шишка.
-- Понял, понял! -- закричал Незнайка. -- Палка -- галка, печка --
свечка, книжка -- шишка! Вот здорово! Ха-ха-ха!
-- Ну, придумай рифму на слово "пакля", -- сказал Цветик.
-- Шмакля, -- ответил Незнайка.
-- Какая шмакля? -- удивился Цветик. -- Разве есть такое слово?
-- А разве нету?
-- Конечно, нет.
-- Ну, тогда рвакля.
-- Что это за рвакля такая? -- снова удивился Цветик.
-- Ну, это когда рвут что-нибудь, вот и получается рвакля, -- объяснил
Незнайка.
-- Врешь ты все, -- сказал Цветик, -- такого слова не бывает. Надо
подбирать такие слова, которые бывают, а не выдумывать.
-- А если я не могу подобрать другого слова?
-- Значит, у тебя нет способностей к поэзии.
-- Ну, тогда придумай сам, какая тут рифма, -- ответил Незнайка.
-- Сейчас, -- согласился Цветик.
Он остановился посреди комнаты, сложил на груди руки, голову наклонил
набок и стал думать. Потом поднял голову кверху и стал думать, глядя на
потолок. Потом ухватился руками за собственный подбородок и стал думать,
глядя на пол. Проделав все это, он стал бродить по комнате и потихоньку
бормотал про себя:
-- Пакля, бакля, вакля, гакля, дакля, макля... -- Он долго так
бормотал, потом сказал: -- Тьфу! Что это за слово? Это какое-то слово, на
которое нет рифмы.
-- Ну вот! -- обрадовался Незнайка. -- Сам задает такие слова, на
которые нет рифмы, и еще говорит, что я неспособный.
-- Ну, способный, способный, только отстань! -- сказал Цветик. -- У
меня голова разболелась. Сочиняй так, чтобы был смысл и рифма, вот тебе и
стихи.
-- Неужели это так просто? -- удивился Незнайка.
-- Конечно, просто. Главное -- это способности иметь.
Незнайка пришел домой и сразу принялся сочинять стихи. Целый день он
ходил по комнате, глядел то на пол, то на потолок, держался руками за
подбородок и что-то бормотал про себя.
Наконец стихи были готовы, и он сказал:
-- Послушайте, братцы, какие я стихи сочинил.
-- Ну-ка, ну-ка, про что же это стихи? -- заинтересовались все.
-- Это я про вас сочинил, -- признался Незнайка. -- Вот сначала стихи
про Знайку: Знайка шел гулять на речку, Перепрыгнул через овечку.
-- Что? -- закричал Знайка. -- Когда это я прыгал через овечку?
-- Ну, это только в стихах так говорится, для рифмы, -- объяснил
Незнайка.
-- Так ты из-за рифмы будешь на меня всякую неправду сочинять? --
вскипел Знайка.
-- Конечно, -- ответил Незнайка. -- Зачем же мне сочинять правду?
Правду и сочинять нечего, она и так есть.
-- Вот попробуй еще, так узнаешь! -- пригрозил Знайка. -- Ну-ка, читай,
что ты там про других сочинил?
-- Вот послушайте про Торопыжку, -- сказал Незнайка. Торопыжка был
голодный, Проглотил утюг холодный.
-- Братцы! -- закричал Торопыжка. -- Что он про меня сочиняет? Никакого
холодного утюга я не глотал.
-- Да ты не кричи, -- ответил Незнайка. -- Это я просто для рифмы
сказал, что утюг был холодный.
-- Так я же ведь никакого утюга не глотал, ни холодного, ни горячего!
-- кричал Торопыжка.
-- А я и не говорю, что ты проглотил горячий, так что можешь
успокоиться, -- ответил Незнайка. -- Вот послушай стихи про Авоську: У
Авоськи под подушкой Лежит сладкая ватрушка. Авоська подошел к своей
кровати, заглянул под подушку и сказал:
-- Враки! Никакой ватрушки тут не лежит.
-- Ты ничего не понимаешь в поэзии, -- ответил Незнайка. -- Это только
для рифмы так говорится, что лежит, а на самом деле не лежит. Вот я еще про
Пилюлькина сочинил.
-- Братцы! -- закричал доктор Пилюлькин. -- Надо прекратить это
издевательство! Неужели мы будем спокойно слушать, что Незнайка тут врет про
всех?
-- Довольно! -- закричали все. -- Мы не хотим больше слушать! Это не
стихи, а какие-то дразнилки.
Только Знайка, Торопыжка и Авоська кричали:
-- Пусть читает! Раз он про нас прочитал, так и про других пусть
читает.
-- Не надо! Мы не хотим! -- кричали остальные.
-- Ну, раз вы не хотите, то я пойду почитаю соседям, -- сказал
Незнайка.
-- Что? -- закричали тут все. -- Ты еще пойдешь перед соседями нас
срамить? Попробуй только! Можешь тогда и домой не возвращаться.
-- Ну ладно, братцы, не буду, -- согласился Незнайка. -- Только вы уж
не сердитесь на меня.
С тех пор Незнайка решил больше не сочинять стихов.

Вот и закончился Чемпионат,
Выпускайте медведей! - смеясь патриоты кричат
Всему миру мы показали,
Что радушней хозяев они не встречали.
Мы верим в Россию! - кричали фанаты,
В поддержку команды взмывали плакаты,
И даже Семён Слепаков прослезился,
И до триумфа, успел, извинился.
Имейте ввиду, что он тоже с Кавказа,
Не любит, когда его просят три раза.
Стонал стадион, плакал Дзюба и Воля,
Полюбила Черчесова бабушка Оля,
Кокошником машет с трибуны ретиво,
Кричит, что: - Играет команда красиво!
«Играем для Вас!» - развернули растяжку,
Десантник от чувств разрывает тельняшку.
Как жалко, что Игнашевич нас покидает,
Карьеру в команде Сергей оставляет.
Но думаю он подготовит плеяду,
Чтоб в честной борьбе заработать награду.
С тобой не прощаемся, счастья, удачи,
Ты защитник у нас, и ждём дальше на матчи.
И вместе скандируем: «Вы молодцы»
Вы гордость России! Вы наши бойцы!
Вы всем показали, что «Наш футбол жив»,
А матчи добавили к жизни прилив.
Спасибо команда, не подвели,
Герб на груди гордо несли,
И каждый из нас в сердце сказал,
Еще будет за нами финал.
Мы верили! Знали! Что будет Игра!
А в четверть прошли, не спали все до утра,
Кричали «Ура!» и «Россия вперёд!»
И видимо это продлится весь год.
Мы всем благодарны, мы рады гостям,
Командным победам, и добрым вестям.
Мы все победители чемпионата,
От поражений плакать не надо,
И как бы он остро вопрос не вставал,
Лишь только один, на ЧМ пьедестал.
Чуть больше кому то фортуна нужна,
Чуть больше, кому то победа важна.
А дальше от сердца, без речетатива,
С Кавказским размахом, вношу это чтиво -
Спасибо Черчесову, вот он кумир,
Спорт - это жизнь, Спорт - это мир!
Поверь, для России с этой поры,
Ты на вершине, ты - Царь горы!
К Сборной России сейчас обращаюсь:
Вы - орлы нашей гордой Страны!
Без ошибок побед не бывает,
Просто верить друг другу должны.
Просто руку держать на пульсе,
Просто Родину нашу любить,
Просто быть о проблемах в курсе,
Чтобы знать, с чего возродить.

Столетний юбилей Олеся Гончара закономерно всколыхнет большую украинскую нацию. Большую и самодостаточную - множеством основных цивилизационных приоритетов, духовных двигателей, славных светочей-подвижников, известных в Европе и во всем мире, величественных и выдающихся сыновей и дочерей; прежде всего и навсегда - гениальным поэтом, художником-академиком, предвестником-пророком Тарасом Шевченко, о ком я уже неоднократно писал не только потому, что мои папа Михаил, дед Петр, прадед Иван, прапрадед Кондрат родились и выросли в Юрковке на Звенигородщине.
Тогдашние очевидцы во втором, дополненном, издании «Воспоминаний о Шевченко» вспоминали, как маленький Тарас и соседский мальчик Ясь везли сливы в коляске Нечитайлова мостиком, и ненароком то тележку перевернулся, а сливы пороснулы с мостика в Нечитайло ставок...
Папа на мои расспросы рассказал подробнее то, что знал и пруд, и мостик еще раньше были названы нашей фамилией, а его дед Иван вручную тщательно вычищал берега водоема после весенних наводнений.

А второй факт, или эпизод, состоялся в гарнизоне Десна возле Остра на Черниговщине. Я был там служить после окончания факультета журналистики Киевского государственного (теперь Национального) университета имени Тараса Шевченко в начале 1970-х.

Два длинные года - лейтенантом. Формально - командиром взвода, фактически - замполитом во рту БМП. Было тяжело, порой даже угнетающе, выдерживать шовинистическую надругательство, когда, скажем, замполит полка, называя количество павших во Второй мировой войне представителей наций тогдашнего Союза, число Украинский уменьшил в десять раз.

Я должен отрицать, приводил достоверную статистику, подвергался гнев, иногда и на ярость военачальников и, неизбежно, «на карандаш».

За мной и моим товарищем-однокурсником установили слежку, подсылали к нам провокаторов с диктофонами.

Один из таких, начфиза полка, мы поймали с поличным прямо в нашей офицерской квартире: зная его жадность, щедро подливали в рюмку, пока не потерял контроль над собой, а потом «случайно» вытряхнули из его портфеля спецкасетник...

Дали в морду и прогнали. Утром он прибежал проситься, чтобы не докладывали выше, потому что, судя по тогдашних реалий, сексот имел свои тайные привилегии, поэтому боялся разоблачения и отлучение...

Еще один сослан к нам агент, «историк из Львова», после длительной откровенного разговора за ужином не выдержал мук совести и на следующий день признался, сколько страниц «отчета» должен подать «особистам» с цитатами наших высказываний, таких, как перефразированное «коммунизм - это советская власть плюс русификация всей страны ».

Причем так складывалось, что «заваривал кашу» чаще мой несдержан, менее осмотрительный товарищ (рассказав, например, на политзанятиях сержантам, что никакого «штурма Зимнего дворца» на самом деле не было), а «хлебать» приходилось мне. Выручало умение «на равных» разговаривать с самыми высокими не только полковыми, но даже дивизионными командирами.

О том злосчастный «штурм» старший сержант Березников доложил (донес) тогда, когда мой однокурсник ушел в отпуск.

Замполит батальона капитан Рашников метался, как ошпаренный, и орал «Арестовать!», «Посадите немедленно!»

Усмирил его расчетливый комбат подполковник Скаржепа. Однако недремлющие особисты уже все взяли на заметку. Поэтому я должен был выручать товарища, немедленно идти «сдаваться» в роли невинного переводчика. Полковой майор- «особист» так и не согнал с лица «наклеенной» улыбочки, когда слушал объяснения, что мой друг-лейтенант имел в виду известную картину «Штурм Зимнего», где «событие отражено воображением художника, который мог несколько изменить для усиления зрительного эффекта... »Конечно, он мне не поверил, зато« тревога »в батальоне утихла.

Особенно запомнился многим штабистам языковой экзамен командира нашего полка Личкатого, который, знали все, имел педагогическое образование, а уже потом закончил Академию Генштаба. Однажды он остановил меня у дежурную часть и, как пишет Олесь Гончар в романе «Человек и оружие», насмешливо прищурил глаза: «Нечитайло, ну как живет твоя самостоятельная Украина?». В тон ему ответил: «Ну пока так себе, а дальше будет лучше».

Он засмеялся: «Вот ты украинец. А как сказать по-твоему «родильный дом»? «Родильный дом, товарищ полковник, не по-моему, а по-нашему, ведь вы тоже украинец». Диалог мы вели языке армейской, то есть на русском. Иначе не могло быть. Но у меня уже вселился чертенок.

В ответ на его одобрение повторил: «Вы украинец, так знаете, как перевести по-нашему« схватки ». Личкатий заколебался вслух: «Схватки? Ну, думаю, так будет и по-нашему ».

«Схватки», товарищ полковник, по-нашему будет «схватки». В штабе было людно. Все замерли, зная крутой нрав «полкача». Но ему хватило великодушия. Он подошел ближе и пожал мне руку: «Молодец!».

Легко было догадаться, что похвалил не столько за знания языка, как за смелость. Кстати, в дальнейшем Личкатий до конца службы во главе полка (впоследствии его перевели заместителем командира другой дивизии) всегда благородно здоровался со мной рукопожатием.
Прибыл из столицы какой-то очень важный лектор...

В этом предисловии собираюсь хоть локально осветить фон, собственно, атмосферу армейской службы. Кратковременной отлучаясь в Киев в свободные от нарядов выходные, мы успевали покупать и привозить с собой такие книги, как потрясающий исторический роман Ивана Билыка «Меч Арея» (вскоре удален по продаже, как говорится, на наших глазах).

Евгения Гуцало, Григора Тютюнника, Павла Загребельного, Олеся Гончара и других известных украинских писателей. Читали запоем наши подчиненные сержанты и рядовые, ведь среди них было немало земляков - с Житомирщины, из Винницкой, с Киевщины, с Полтавщины...

Между тем ровесники - выпускники военных училищ - неохотно брались к таким, и в любых других, книг. Большинство молодых кадровых лейтенантов последовала средний офицерский состав - топила свободные от полигона и нарядов вечерние часы в высокоградусных напитках, допоздна заседая в единственном на территории гарнизона кафе, иронично прозванном «Женские слезы». Почти каждую неделю были танцы с сольными песенными номерами энтузиастов.

Реже - концерты, в которых непременно выходили на сцену и мы с однокурсником, поскольку знали много замечательных украинских народных песен из репертуара заслуженной академической студенческой самодеятельной хоровой капеллы «Днепр» Тараса университета, где пели все время, пока учились. В те годы повсюду уже звучали «Червона рута» и другие волшебные мелодии Владимира Ивасюка...

И тут вдруг объявили: прибыл из столицы какой-то очень важный лектор, поэтому явка обязательна. Весь килькасотенний состав младших офицеров собрали в просторном дивизионному клубе. В зале яблоку негде упасть. Зачин - ожидаемый и надоевший «СССР - авангард и светоч всего человечества», «КПСС - ум, честь и совесть нашей эпохи», «Наша армия, советская славная и прочная - мир для всех трудящихся мира хранит она» и т. Д. и т. п.

Скука и зевота до хруста скул. Зато в конце пожилой лектор, нацепив деревянную клюку, которой подпираючи целых 2:00, на рампу сцены, обеими руками взялся за трибуну и, откашлявшись, произнес гневную тираду о «тех бессознательных, вредных, а то и вовсе вражеских агентов-элементов, которые мешают всем нам семимильными шагами победно двигаться к светлому будущему... »

Еще немного пожевав избитую тему, он перешел к именам «отдельных виновников наших случайных неудач и преткновения на ровной блестящей дороге грандиозных успехов и свершений...»

Тогда и зависли в воздухе брошены ним в зал громкие обвинения Олесю Гончару за его «Собор». Гласные, повторяю, но пустые. Молодые офицерство слушало и не слышало. Не понимал.

Видите ли, вел своей лектор, идеологические органы вместе с цензурой «проморгали», упустили роман, который «по ошибке напечатали небольшим тиражом в серии« Романы и повести », да и то только потому, что автор снискал себе славу« Знаменосцами »...

В паузе, пока докладчик молча шуршал листами, объявили: лектору можно задавать вопросы устно или письменно.

Я достал из планшета блокнот, ручку и наскоро вывел: «Прошу ответить: какая, по вашему мнению, главная идея романа« Собор »? Чем она актуальна? Прочитал сам лектор все произведение до конца? »И указал звание и фамилию, как положено в армии.
«Листал страницы, несколько просматривал, а к концу так и не дочитал этот« Собор »

На несколько записок и последующих устных вопросов лектор кое-как ответил. И уже начал суммировать все свое выступление. Мою записку проигнорировал. Я понял: он уклонился неспроста, не знал сути, боялся ступить на скользкий для себя.

Сильнее допекало мне осознание, что вот эта полный зал младших офицеров в минуту встанет и двинется отсюда, так и не узнав о том, что Олесь Терентьевич Гончар убедительно призвал нас, молодых, беречь соборы своих душ... Поэтому я вскочил, громко назвался и напомнил лектору, что он почему-то пропустил мою записку и я готов повторить свои вопросы, чтобы услышать ответы.

Застигнутый врасплох, он вынужденно признал: действительно, мол, есть такая записка. И замялся. В конце концов снова стал твердить о том, что роман выпустили случайно и малым тиражом, то неуважительно хмыкнул об авторе.

Мое вызывающее обращение привлекло внимание «невежд», много знакомых офицеров заинтересовались, оживились. Это придало уверенности, что крайне необходимо расставить точки над «и». На тот день я имел экземпляр «Собора» в суперобложке, счастливо купленный во время отпуска в моем райцентре, в Бобринце, на Кировоградщине (в Киеве, конечно, ту книгу днем ​​с огнем не мог найти), тиражом 115 000.

Этим известием я публично посрамил лектора, чем добавил удовольствия полном зале. Далее мы поменялись ролями. Он слушал, а я говорил в полной тишине. Сначала о «Собор». Изложил идею и доходчиво экстраполировал ее на нас, тогдашних младших офицеров, граждан республики, ведь мы служили в Украине. (После окончания мероприятия, уже на пути домой, мне тихо рассказали, как строчили перьями несколько штатных «особистов», которые открыто заняли выгодные позиции под сценой).

Олесь Гончар (Гуглоперевод не смох ):
УКРАЇНІ

Плюндруються твої сади,
Твоє чужинець поле крає.
Вже лицарів твоїх сліди
У полі вітер замітає.
Та все ж люблю тебе, ясна,
Як гнаний син нещасну матір,
Тобі по краплі, всю, до дна
Готовий кров свою віддати.
І не страшить мене Сибір,
І не страшать кайданів дзвони.
Велика Україно, вір:
За тебе встануть ще мільйони.
І лицемір’я упаде,
І славословіє погине.
Розправить крила молоде
Безсмертне плем’я України!

От "великого русского писателя" некоего Шишкина, всеми фифбрами души камнями почек страдающего за Россию...
Которому стыдно стало представлять ее на книжной ярмарке (обыкновенное беглое чмо, живущее то ли в Германии, то ль поблизости. Хотел бы я знать, кому пришла такая идея в голову - что этот мудак должен представлять Россию?)...

=============
***
«Гимназия начинается, собственно, с писчебумажного магазина Иосифа Покорного на Садовой. Достаточно сказать: «Билинской, первый класс», как мне уже сооружают пакет, в котором все учебники, тетради, краски, кисточки нужных размеров, перья, резинки, пенал… …Утром мама… суёт каждой по пятнадцать копеек на обед. Уже по дороге деньги тратим на лакомства – леденцы или кусок халвы у уличных торговцев, те специально выбирают места недалеко от школ… Помню даже мой номер в раздевалке – 134… Всё, купленное в магазине для уроков, оказывается совершенно недостаточным. К счастью, у меня есть опытные сёстры, которые учат, что кроме учебников и тетрадей уважающая себя гимназистка должна иметь альбом для стихов и картинок… розовая промокашка, вложенная в тетради, является признаком безвкусицы и почти что нищеты, а надо покупать клякс-папир других цветов и прикреплять его к тетрадям лентами с пышными бантами».
(c) Михаил Шишкин, «Венерин волос» 2002-2004
***
***
«…На Садовой улице был писчебумажный магазин Иосифа Покорного. Надо было прийти туда и сказать: «Гимназия Любимовой, первый класс». И отлично вымуштрованный приказчик сооружал пакет, в котором были собраны все нужные учебники, тетради, даже набор акварельных красок, требуемых в 1-м классе гимназии Любимовой, для уроков рисования, даже кисточки нужных номеров, и перья, и резинки, и пенал там был, и дневник, и решительно всё, что могли потребовать учителя… …Мне давали утром пятнадцать копеек на завтрак, из этой суммы я копеек пять тратила по пути в гимназию на лакомство. На этом пути тут и там сидели торговцы с лотками. На копейку можно было купить либо три больших леденца… либо порядочный кусок халвы… вешала своё пальто на колышек под №383, запихивала в рукава кашне и шапку (у нас были пребезобразные форменные зимние шапки из грубого чёрного плюша)… Оказалось, что кроме учебников, тетрадей и тому подобного гимназистка должна иметь альбом для стихов и картинок, что розовая промокашка, вложенная в тетради, считается признаком безвкусицы и почти что нищеты, а надо покупать клякспапир других цветов и прикреплять его к тетрадям лентами с пышными бантами…».
(c) Вера Панова "Мое и только мое" 1973
***
===============
(кому принадлежит честь находки - автору, в смысле мне,- неизвестно)

Пейсатели, блять, хвостом вас по голове...

АПДЕЙТ.

Нам тут подсказывают в комментах:
"2005 - Лауреат премии «Национальный бестселлер» (роман «Венерин волос»)
2006 - Лауреат премии «Большая книга» (третье место, роман «Венерин волос»)
2006 - Финалист Литературной бунинской премии (роман «Венерин волос»)
2007 - Grinzane Cavour Prize (итальянский перевод «Венериного волоса»)
2007 - Halpérine-Kaminski Prize for the Best Translation (Laure Troubeckoy, за французский перевод «Венериного волоса»)"

И это же, кстати, объясняет и следующий пост, про "нацБест" Ольшанского...

Век живи - век учись.

АПДЕЙТ 2.
Мне тут пеняют, что я не указал первоисточник. Как следует из комментов, ему уже около двух лет.
Шишкина же я мало того, что не читал - даже не подозревал о его существовании.
Т.е., мопед, в смысле, мудак - не мой.

АПДЕЙТ 3.
А вот и первоисточник сыскался, спасибо.
Только ему уже не два года - а целых шесть...

– Я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик!

– Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка!

Эти забавные стишки из книги Николая Носова известны каждому. Да разве забудешь о весёлых приключениях Незнайки и его друзей? Но кому-то стихотворная слава Незнайки не даёт покоя. Заметила на автобусных билетах, что выдаются через терминал, стишки. На первый взгляд, вроде и безобидные.

Какие шутки? Возьми билет в маршрутке!

Страхование от бед: заплатил – возьми билет!

Не забудь билет бумажный. Для бюджета это важно!

Билет пассажирский я гордо беру. Я жизнь и здоровье своё берегу!

Сограждане, вы зайцы? Нет! У вас есть право на билет!

Возьми билет, найди минуту – путь застрахован по маршруту!

Золотому правилу следуй – билет у водителя требуй!

Взял билет – убил двух зайцев!

Нужны гарантии – возьми билет!

Каждый знает человек: оплатил – потребуй чек!

Взял билет сегодня – сократил интервал между маршрутками завтра!

Очень захотелось узнать, чья это инициатива. Помня о том, что генеральным директором ПАТП № 1 и ПАТП №2 является Александр Пискулин, позвонила в приёмную. Там сообщили, что билеты в автобусах в ведении ТТС. И пояснили, что про стихи знают, сами недоумевают, потому что есть явные неточности. Посмотрела в Интернете: ТТС – Тюменская транспортная система, указан и телефон. Позвонила туда. Дважды. Первый раз мне по телефону признались, что билетные ленты для терминалов в автобусах на самом деле от них, про стихи – в курсе, но чья это инициатива и кто автор, нужно узнавать у руководства, которое в данный момент отсутствует. Через день позвонила снова, но кому-то моя заинтересованность стихами на билетах показалась опасной:

– А вы кто? Вам это зачем?

– Я – жительница Тюмени, и мне интересно, по чьей инициативе на билетах в автобусах появились стишки. Также мне интересно, кто их автор.

– Я не могу дать вам эту информацию!

Информация оказалась секретной. И тогда я задумалась: почему? Стала вчитываться в имеющиеся у меня строки (может, у кого-то больше коллекция накопилась в карманах). Задумалась… Вопросов стало только больше.

«Золотому правилу следуй – билет у водителя требуй!» – мне почему-то билетик даёт только кондуктор. А если общественный транспорт без кондуктора, то я предъявляю проездной водителю уже при выходе, и требовать от него билет – задерживать других пассажиров. Вопрос: я обязана требовать билет у водителя при выходе, или имею право ступить на асфальт и без билетика?

«Возьми билет, найди минуту – путь застрахован по маршруту!» – опять интересно: на какую сумму я застрахована при покупке билета? И каковы страховые случаи?

«Страхование от бед: заплатил – возьми билет!» – что-то вообще напряглась: какие беды меня поджидают в автобусе?

«Взял билет – убил двух зайцев!» – про каких зайцев речь? Или это о том, что цена на билеты повышена для того, чтобы компенсировать водителям провоз зайцев. Вспомнила, как на днях при выходе из автобуса попала в неприятную ситуацию: спросила у стоящих передо мной женщины с ребёнком-школьником, выходят ли они, получила утвердительный ответ, а на остановке они вдруг без оплаты выскочили в среднюю дверь и рванули в сторону, а мне пришлось пробираться вперёд сквозь толпу недовольных и ворчащих. То есть в стоимость моего билета заложен и их проезд?

Небольшая коллекция автобусных билетов. Вид с обратной стороны

Если это стихотворчество направлено на повышение наших правовых знаний, то мимо; если на стимулирование к покупке этих билетов, то пока не купишь – не прочитаешь. Но предполагаю, что это повлияло на стоимость непосредственно самих билетов: во-первых, кто-то получил премию за труды по написанию виршей, во-вторых, их ещё нужно было напечатать на билетной ленте, прежде чем они дошли до кондукторов с терминалами – а это всё дополнительные расходы. Так за чей счёт «стихи»?

Мария ВЕСНОВА,