Ставка гитлера волчье логово польша. Ставка Гитлера Волчье логово (Wolfsschanze, Вольфшанце). На что обратить внимание в Вольфсшанце
Солженицын называл это восстание советских заключенных крупнейшим за всю историю ГУЛАГа. По разным оценкам, в результате подавления сорокадневного сопротивления свыше 5 тысяч узников отделения Степлага, расположенного в казахстанском поселке Кенгир, погибло от 46 (официальная статистика) до нескольких сотен осужденных.
Восставших зеков усмиряли при помощи танков Т-34.
Причины бунта
Мятеж заключенных произошел спустя год после смерти Сталина, в мае – июне 1954 года. У осужденных ГУЛАГа, наслышанных о бериевской амнистии, крепла надежда на ослабление режима содержания в лагерях и пересмотр их дел. Еще одно немаловажное обстоятельство, отчасти спровоцировавшее бунт в кенгирском отделении Степного лагеря, – соседство мужских и женского лагпунктов. Разнополые заключенные стремились к более плотному общению, что не дозволялось администрацией. Более десятка зеков в Кенгире были застрелены при попытке прорваться на женскую зону.
Однако ущемление свободы взаимоотношений находившихся в заключении женщин и мужчин было хотя и важной, но не основной причиной восстания осужденных – беспредел со стороны охраны и лагерной администрации, многочисленные бессудные убийства и издевательства над заключенными постепенно накаляли градус возмущения отчаявшихся зеков.
Лопнувший нарыв
Бунтарское настроение зрело с зимы 1953 года, когда охраной в Кенгире немотивированно были застрелены несколько заключенных. В конце апреля следующего года, чтобы несколько усмирить возроптавших зеков, в одно из трех отделений лагеря этапировали порядка 500 уголовников. Разнонациональный костяк сидельцев Кенгира составляли националисты, осужденные за коллаборационизм, и таким способом администрация учреждения планировала подавить зарождающееся среди лагерников сопротивление. В середине мая произошел еще один инцидент с расправой над заключенными – часовой застрелил 13 человек и более 30 ранил (пятеро из них впоследствии скончались). Как потом установила проверка, огонь на поражение воин открыл без всяких на то оснований.
На следующий день более чем пятитысячный лагерь восстал. Среди бунтовавших, к слову, было свыше 40% женщин. Около 80 свидетелей Иеговы в бунте не участвовали – иеговисты посчитали сопротивление властям не богоугодным делом. Мятеж продолжался больше месяца, с 16 мая по 26 июня.
Крепкая организация
Такая сравнительно большая продолжительность сопротивления плохо вооруженных зеков объясняется тем, что группа активистов изначально постаралась по возможности хорошо организовать бунт и четко выстроить систему действий мятежников. Зеки уже на третий день создали комиссию, в которую вошли наиболее толковые представители всех трех лагпунктов отделения кенгирского лагеря. Задачей этого органа было вести переговоры с делегацией от правительства СССР. Возглавлял комиссию К. И. Кузнецов, в прошлом полковник советской армии. Капитон Иванович после подавления мятежа отсидел до 1960 года и вышел, хотя изначально его приговаривали к расстрелу, замененному в итоге на 25 лет лишения свободы.
Система управления у восставших была по максимуму структурирована: действовали подразделения, отвечающие за безопасность, поддержание внутреннего порядка, пропаганду и конспирацию, за снабжение и медпомощь, за изготовление кустарным способом оружия, взрывчатки и добычу водорода (зеки запускали на волю спецзонды для оповещения населения о том, что происходит в лагере, призывали поддержать мятеж).
Осужденные из доступных деталей собрали собственный радиоузел и регулярно вещали на территории лагеря, отбивали «морзянку» на волю. Специальная группа рупористов озвучивала требования мятежников и агитировала других зеков. Выпускались разнообразные рукописные агитационные материалы.
Подавление сопротивления
Восставшие требовали ни больше, ни меньше – приезда членов Президиума Центрального Комитета партии, хотели привлечь внимание к тому, что творится в лагере, руководства страны. Отчасти им это удалось – о бунте «наверху» знали, в курсе были и министр МВД, и генпрокурор Советского Союза, и председатель Совмина. Вот только идти на кардинальные уступки зекам никто из чиновников не собирался.
Заключенные отказывались выходить на работу, начали устанавливать контроль над зоной, захватили СИЗО и штрафбарак, откуда освободили находившихся там зеков, а также склады с продовольствием и вещами, хозпомещения. Неоднократные попытки усмирить бунтовщиков, предпринимаемые руководством лагеря и чиновниками ГУЛАГа, приводили к переменным успехам. Мятежники выдвигали ряд требований по ослаблению режима содержания в лагере и пересмотру их дел. Частичные поблажки, на которые пошли московские переговорщики, проблему не сняли.
В Кенгир тем временем прибывало подкрепление из числа военнослужащих, съезжались и высшие чины местной партийной элиты, столичного руководства ГУЛАГа и МВД. Среди зеков проводилась массированная разложенческая работа, координируемая лично министром МВД СССР и Генеральным прокурором Советского Союза.
Степлаг из-за бунта в кенгирском лагере срывал планы по добыче руды, и это обстоятельство ускорило развитие событий. В конце июня в Кенгир воинским эшелоном были доставлены пять танков Т-34, а на территорию лагеря ввели войска. В первом часу ночи 26 июня начался штурм бараков. Как писал Солженицын в своем «Архипелаге ГУЛАГ», сопротивлялся, главным образом, «бандеровский» третий лагпункт. Зеки отбивались тем, что располагали – заточенными арматурами, пиками, у них были и самодельные гранаты. Но организованного сопротивления атакующим не оказали – жертв со стороны военнослужащих не было. Танки по ним стреляли холостыми. Мятежников расстреливали из автоматов, давили гусеницами и травили собаками.
В первые же дни после подавления мятежа заключенные лагпунктов третьего отделения кенгирского лагеря вышли на работу. Актив бунтовщиков арестовали, многих разбросали по другим лагерям. Из семерых руководителей восстания, приговоренных к смерти, расстреляли двоих, остальным дали максимальные сроки лишения свободы.
Украинских бандеровцев зачищала главным образом советская контрразведка СМЕРШ. По официальной статистике, на Западной Украине к 1953 году были убиты свыше 150 тысяч оуновцев, еще более 100 тысяч арестованы.
Как рассказывали ветераны-красноармейцы, с пленными бандеровцами они поступали сообразно с их настроениями. Сильно идейных, которым основательно промыли мозги, отправляли в тыл, с ними работали спецслужбы; большая часть из них потом попадала в ГУЛАГ. Тех же, кого заманивали в лесные отряды обманом или загоняли угрозами и кто не участвовал в зверствах, особо не трогали
По воспоминаниям одного из сотрудников СМЕРШа, у оуновцев была четкая система организации отрядов. К примеру, в отделе особого назначения взращивали кадры для ОУН (УПА): наблюдателей, связных и разведчиков, а также младший медперсонал. В отдел входила так называемая «сотня отважных девушек» – медиков. Их смершевцы в плен не брали принципиально, расстреливали на месте, поскольку эти «сестры милосердия» были настоящими садистками: нарабатывая практические навыки оказания медпомощи раненым, они тренировались на пленных красноармейцах, ломая им руки и ноги, чтобы научиться накладывать шины, или полосуя их ножами, изучая полевую хирургию и способы сшивания ран.
Власовцев люто ненавидели
Поэтому они сдаваться не хотели, догадываясь о том, что их ждет в плену. Самые красноречивые свидетельства обращения с пленными солдатами РОА – это рассказы ветеранов Великой Отечественной. Как вспоминал один солдат, власовцев они ненавидели, не разбирая, по какой причине те переходили на службу к гитлеровцам – руководили ли предателями идейные соображения или банальные шкурные интересы. Ветеран ВОВ стал очевидцем такой сцены: танкист, увидев колонну пленных власовцев, завел свою «тридцатьчетверку» и начал их давить, пока его не остановили. Потом этого мстителя судил трибунал.
Часто пленных власовцев хорошенько лупили перед тем, как отправить в СМЕРШ. А случалось, что пленных солдат РОА расстреливали просто из «тактических» соображений. По воспоминаниям другого ветерана ВОВ, при освобождении Пиллау (это под Калининградом, ныне город Балтийск) наши войска напоролись на подразделение власовцев численностью порядка 500 человек. Прижатые к морю, они сдались. Командиру батальона пришлось решать, что с ними делать. Наши наступали, и возиться с таким количеством пленных, превышающим численность самого батальона, означало бы срыв операции. Комбат оставил в своем распоряжении взвод, а батальону приказал двигаться дальше. Отделив около 20 власовцев, взвод расстрелял всех остальных. Выжившая двадцатка под дулами автоматов потом стаскивала трупы в море.
Одному из ветеранов войны пришлось конвоировать свыше 40 власовцев-калмыков в составе группы из 7 человек охраны. По пути конвоиры смекнули, что калмыки на своем языке договариваются о побеге. Охранники взяли оружие наизготовку. Калмыки поняв, что их намерения раскрыты, кинулись врассыпную. В итоге 18 пленных уложили из ППШ насмерть, остальных беглецов удалось собрать.
Как вспоминал руководитель отряда, конвоиров потом долго допрашивали особисты, но выручило то, что пленными были именно власовцы. Если бы на их месте оказались бы немцы, то, скорее всего, трибунала охранники не миновали.
В 1950-х «политические» победили «блатных» в советских концлагерях. На очереди — победа над «титушками», псевдосамообороной и «лагерной администрацией»?
История повторяется. В 1918-м под Крутами благородные юноши выступили против вооруженной голытьбы Муравьева. Их было несколько сотен. . В конце 1940-х заключенные в советских концлагерях пассионарные украинские «хлопцы из лесу» начали борьбу с вооруженной босотой и преуспели.
Бандеровцев на огромной «малой зоне» насчитывались десятки тысяч. В 2013-м майдановцы в ярких шарфах с желто-голубыми лентами выступили против вооруженных «титушек» в черных «спортивках». Ярких — около миллиона.
Однако победа еще впереди. Ибо «большая зона» — это на самом деле шестая часть Земли. Босотой, силами которой удерживают здесь тотальный «порядок» — «титушками», «защитниками сепаратизма», «политическими православными» и другими довольно немногочисленными, но проактивными группами, руководит «администрация». Обезвредить ее — большой вызов и испытание для нынешних героев, поддержкой для которых является опыт предшественников.
«Порядок» от «блатных»
Кто-то считает, что с развалом Союза принципы общественной жизни и управления на этих территориях перестали быть советскими. Так ли это? Вспомним основы этого устройства. Для большевистской власти «социально близкими» считались управляемые уголовники, а мыслящие «политические» — смертными врагами.
Более того, страну возглавили уголовники, которые для оправдания своих грабежей изо дня в день убеждали массы, что те, кто хочет вырваться из-под их «родительской» власти — это бандиты, зоологические садисты, которые стремятся «убивать мирных жителей» исключительно для личного удовольствия, или же — по заданию Запада. И их надо изолировать и уничтожать — потому что реально же «мешают жить красиво».
«Малая зона», то есть система а, была своеобразной моделью , называемой в среде политзаключенных «большой зоной». В этой «большой зоне» посредством показательных судебных процессов и пропаганды в СМИ огромные массы населения натравливали на «вражеские» лица, группы и народы. А тем временем откровенные уголовники , научные разработки, идеи и художественные произведения «врагов». А в «малой зоне» бытовых преступников, которые чувствовали себя патриотами, приучали считать политических заключенных «фашистами».
Конечно же, им позволяли отбирать у «недочеловеков» нечастые посылки, заставлять их работать вместо себя, издеваться и калечить их. «Это была сознательная политика ГУЛАГа, чтобы создать повод для жестокой расправы с политическими», — вспоминает политзаключенный, свидетель Кенгирского восстания Руфь Тамарина. По воспоминаниям политзаключенных, «блатные», поощряемые безнаказанностью, становились прямо-таки садистами. Концлагерное начальство довольно искусно использовало такой контингент для поддержания «порядка».
Уголовная «закваска»
«Меня всегда поражали рассказы бывших политзаключенных ГУЛАГа о том, как на лагпункт приходит этап — 5-10 тысяч человек, преимущественно осужденных «ни за что». Это были простые люди, которые привыкли кому-то подчиняться, выполнять чьи-то приказы.
В тот же лагпункт привозят группу из 15-30 уголовников. И через неделю-две на лагпункте устанавливается режим уголовников, — рассказывает кандидат философских наук, доцент Прикарпатского национального университета им. Василия Стефаника Галина Дичковская, дочь известного деятеля освободительного движения Ореста Дичковского. — Это ужасное соотношение: 15 уголовников управляют пятью тысячами покорных людей.
Но когда массово стали прибывать бандеровцы, и их тоже было 15-50 человек на лагерь, уголовники столкнулись с тем, что бандеровцы тоже хотели ввести свои правила. К бандеровцам присоединились бывшие советские военные, которые после 1945 года оказались на зоне или за плен, или за «восхваление иностранной техники». А также «лесные братья» — литовцы и мусульмане, которых было совсем мало.
Люди быстро организовались и уже в 1947 году устанавливали свою власть в лагерях. И тогда уголовники попадали уже под власть политических. Порой они просили перевести их в другое место. Вскоре лагерное начальство стало разделять лагеря для политических и для «бытовиков». Кстати, уголовников удалось усмирить, как выражались убийцы, «военным способом» , с помощью простых орудий подневольного труда.
«Лагерь был для уголовников жизнью, домом, нормальным модусом бытия. Тогда как для большинства „чертей“, „фраеров“, впоследствии — „мужиков“, то есть простых людей, лагерь был аномальной средой, в которой они не жили, а выживали, — пишет об этой ситуации в своем блоге политолог Андрей Круглашов. — Вот и цеплялись за жизнь, как могли. Очень уж боялись смерти». Он отмечает, что секрет способности противостоять — в солидарности, коллективном обеспечении безопасности. Что солидарность и единство привнесли украинские волелюбы.
Бандеровская наука
«Такой молоденький парень, крепенький, воры таких берут в оборот, наколки, шестерки». А другой говорит: «Не бойся, там бандеровцы силу имеют: организация, служба безопасности. Они возьмут его под свое крыло», — случайно услышал разговор о себе профессоров-политзаключенных на пересыльном пункте Григорий Герчак (участник освободительного движения, ныне известный художник).
Впрочем, бандеровская наука оказалась суровой. Однажды в столовой на место Григория сел «блатной». Он не хотел ссориться, взял свою пайку и отошел в сторону. Это увидели воины УПА. Один из них, «кум Слива» с Волыни, подходит: «Григорий, как ты позволил, чтобы тебя так... ты ж политический, наш.
Мы с тобой тогда говорить не будем». Пришлось сжать кулаки и идти к «блатному». Тот ударил Григория, а он с пола применил прием, которому научился в лесу. Хам покатился, а его «коллеги» ножи достают! «И наши уже здесь, дерутся, — вспоминает Герчак. — Как чеченцы. Хоть режь их — не уступят».
Еврейский писатель, бывший советский политзаключенный Анатолий Радыгин писал в воспоминаниях, что среди лагерной толпы выделялись две категории — уголовники (ссутулеленные, взгляд исподлобья) и бывшие воины и командиры УПА, оуновцы и беспартийные украинские патриоты. «Когда вдруг в ковырявшейся массе объявлялся мужчина подтянутый и аккуратный, спокойный и неразговорчивый, выбритый, в чистой рубашке и начищенной обуви, в бережно приглаженной арестантской одежде, можно было почти безошибочно угадать его национальность, партийность и знамя, под которым он воевал», — отмечал Радыгин.
Для них планировали смерть
Впрочем, бандеровцам в свое время предписали не «исправление» в «трудовых лагерях», а полное уничтожение. В лагерях не убивали «просто так», а провоцировали на выступление — и «наказывали». В сентябре 1952 года 1200 протестующих повезли этапом в Норильск.
Перед тем как этап прибыл в местный Горлаг, администрация лагеря раздала местным уголовникам ножи и заверила, что «едут бандеровские головорезы, которые здесь всех уничтожат». Предполагалось, что политзаключенные разозлятся, и их будет за что «наказать». Впрочем, провокация не удалась.
В конце марта 1953 года новое, постсталинское правительство объявило амнистию для мелких уголовников. А политзаключенных стали среди бела дня расстреливать. Почувствовав смертельную угрозу, бандеровцы восстали. «Хватало лишь вспомнить, осознать, что мы сила, мы же ставили свою грудь под пулеметы, когда выступали против организованной чекистской стаи в западных областях Украины, — рассказывал один из руководителей Норильского восстания Данила Шумук.
— Как же мы можем терпеть, чтобы над нами здесь так издевались те, кто служил в гестапо, а теперь — НКВД?». Объявили забастовку. Как вспоминает один из лидеров восстания Евгений Грицяк, тех, кто боялся за свою жизнь, он убеждал: «Мы потому и восстали, чтобы прекратить расстрелы».
Однако люди все-таки опасались лагерного начальства и стали понемногу браться за свои пневмомолотки для мерзлоты. Тогда Грицяк на компрессорной станции перекрыл электропитание молотков. Но звонки в бараках продолжали сообщать о выходе на работу, и немало узников по привычке выбегали на этот звук. Грицяк поручил одному из «политических» обезвредить систему сигнальных электропроводов. «Так стихийное возмущение превратилось в организованное выступление», — пишет господин Евгений в книге воспоминаний.
Сопротивление ради жизни
Хотя Норильское и аналогичные восстания в ГУЛАГе подавили, но результат их был очевиден. Были освобождены до 70 процентов политзаключенных. «Вследствие противостояния погибли в лагере 156 человек. А за годы его существования из привезенных в Норильск только по приговору к каторжным работам погибло более 20 тысяч, — говорит участник восстания Степан Семенюк. — Мы решились и победили — политически и морально».
Сейчас постсоветское пространство продолжает быть «большой зоной», с миллионами несправедливо осужденных на «заключение» в ней. В свое время мелкие кражи, доносы, смертельный страх не оказаться «там, где белые медведи», молчаливое согласие на интервенцию в другие государства, а то и участие в этом вооруженном вмешательстве — повязали всех жителей СССР крепкими кровавыми узами.
