Наступление в арденнах 1944.  Арденнская операция. Расшифровка сокращенных названий соединений

«ВНЕ ЗАКОНА»

История «дедовщины»:

«Дело Сакалаускаса».

Несмотря на то, что эти всколыхнувшие всю страну кровавые события произошли несколько лет назад, своей актуальности они, к сожалению, не утратили по сей день и, судя по всему, утратят еще не скоро. Фактически, о хладнокровном убийстве восьми человек в спецвагоне № 001-76040 все союзные средства массовой информации сообщили уже на следующий день после трагедии- 24 февраля 1987 года, но для сотен тысяч замордованных старослужащими солдат- первогодок эта история получила реальное начало лишь через полтора года, когда впервые за всю историю существования Советских Вооруженных Сил Министерство обороны СССР было вынуждено официально признать существование в Армии и на Флоте «так называемых неуставных отношений».

Арифметика смерти.

В специфическом сленге военных юристов термина «дедовщина» не существует. Он заменяется длинной и труднопроизносимой фразой: «неуставные отношения между военнослужащими действующей срочной службы разных сроков призыва». Определение хоть и емкое, однако изобилующее многочисленными исключениями из правил. Как таковые «кастовые» разграничения на старослужащих и молодых существовали раньше, в том числе и в доблестной царской армии, но уродливые, изуверские формы умышленного унижения человеческого достоинства они стали принимать примерно пять десятилетий назад. После того, как в Армию и на Флот начали призывать лиц ранее судимых, которые и принесли в казармы и экипажи «волчьи законы» тюрем и ИТК.

Статистические данные об общем количестве погибших в результате в результате процветания в подразделениях «дедовщины» хранятся в строжайшем секрете с незапамятных времен. Тем не менее, по мнению полковника юстиций Леонида Полохова, за последние пятьдесят лет их число достигло 15000-20000 человек.

Внес посильную лепту в пополнение этого скорбного списка и Краснознаменный Ленинградский военный округ…

1973 год. Рядовой Кригер, доведенный систематическими издевательствами до состояния невменяемости, расстрелял половину автоматного рожка (15 патронов) в трех старослужащих и, бросив оружие на месте преступления, скрылся в неизвестном направлении. По прошествии 11 лет на останки Кригера случайно наткнулись в Ржевской лесополосе грибники. По заключению судмедэкспертов, скитаясь в ноябре по лесам и болотам, он сильно простудился, и потому стал легкой добычей голодных волков…

1974 год. Рядовой Маруга. Застрелил своего обидчика прямо в штабе округа. По счастливой случайности, дело Маруги попало в руки очень принципиальному человеку- председателю Военного трибунала полковнику Маслаку. Несмотря на ощутимое давление со стороны командующего округом и политуправления, он наотрез отказался выносить 18-летнему парнишке смертный приговор, ограничившись всего семью годами ИТК общего режима. На долгие-долгие годы этот процесс останется в военной судебной практике уникальным…

1977 год. Курсант Федоренко. Это было настоящее ЧП всесоюзного масштаба, поскольку произошло не в какой-нибудь захудалой строевой части, а в Ленинградском орденоносном Высшем политическом училище МВД СССР, престижном идейном учреждении, где неуставных отношений не могло существовать вообще- как по партийно- моральным соображениям, так и по причине отсутствия разницы в сроках призыва у однокурсников. Между тем кандидат в члены КПСС, курсант второго курса Федоренко расстрелял в карауле семь однокурсников. Кого не удалось убить сразу- добивал потом и, в конечном итоге, был тяжело ранен сам, получив пулю в шею от тяжелораненого курсанта, сумевшего на время прикинуться мертвым. На разбор ЧП приезжал из Москвы зять Брежнева, генерал-майор Юрий Чурбанов, курировавший тогда все высшие политические учреждения МВД. Через девять месяцев Федоренко расстреляли…

1980 год. Курсант Кочетов. Третий курс. Стойко терпел издевательства со стороны двух дружков-сослуживцев на протяжении трех лет. Находясь в учебном полевом центре за городом, выкрал из пирамиды автомат и разрядил в стоящих обидчиков 30 патронов в упор. Спустя 10 часов был обнаружен поисковой группой в лесном массиве за 12 километров от учебного центра, сопротивления при задержании не оказывал. Расстреляли в 1982 году…

1983 год. Рядовой Бандура. На протяжении четырех месяцев безуспешно пытался «обуздать» непокорного молодого солдата. Во время несения ночной караульной службы спровоцировал того на перестрелку и застрелил насмерть прицельной очередью. Пытаясь «замести» следы преступления, хладнокровно убил еще двух проверяющих, случайно заставших его на месте происшествия. В 1984 году был приговорен к расстрелу…

Все это в Ленинградском военном округе было, и, естественно, не в таком мизерном количестве, но всегда самым тщательным образом утаивалось от общественности под грифом: «Совершенно секретно». Гласность о творящемся о творящемся беспределе в армии и на флоте пришла к нам гораздо позже, с точкой отсчета: 24 февраля 1987 года, 3 часа 07 минут ночи…

Купе с трупами

24 февраля 1987 года, в 3 часа 07 минут пополуночи, к одному из удаленных пиронов Московского вокзала подошел железнодорожный состав специального назначения № 934. Последний раз мягко клацнули амортизирующие буфера вагонов, и воцарилась непривычная для оживленного вокзала тишина- ни гортанных зазывных криков носильщиков, ни озабоченного гомона пассажиров, прибывших на конечный пункт следования, ни восторженных возгласов встречающих. Ничего этого не было, ибо эшелон числился за Министерством внутренних дел и занимался этапированием осужденных лиц из следственного изолятора № 1 («Кресты») по разбросанным по всей стране бесчисленным исправительно-трудовым учреждениям.

Сегодня состав вернулся из двухнедельного вояжа по маршруту Ленинград-Новосибирск-Ленинград, с остановками для сдачи и получения новых партий заключенных в Выборге, Омске и Свердловске. То в одном, то в другом зарешеченном вагонном окне вспыхивал тусклый свет и мелькали заспанные лица солдат, а угрюмые проводники распахивали настежь обледенелые снаружи двери.

Самым первым сошел на Ленинградскую платформу начальник караула прапорщик Боев. Сошел, по привычке осмотрелся и с удивлением обратил внимание на подозрительную темноту и отсутствие передвижения внутри соседнего вагона № 001-76040. Над ним не клубился сизый дым от обогревателя, а окно служебного купе пугающе зияло точащими осколками разбитого вдребезги стекла. Прихватив с собой на всякий случай выглянувшего из его вагона солдата, прапорщик направился к соседям узнать, в чем у них там проблемы.

Заранее подготовившись к самому худшему, Боев отомкнул запертую дверь и вошел в неосвещенный длинный проход, рассекавший весь вагон вдоль. В нос тут же шибануло сладковатым запахом разлагающейся крови, а узкий лучик карманного фонарика выхватил из темноты торчавший из караульного купе солдатский кирзовый сапог. В самом купе, снаружи и внутри попросту изрешеченном пулевыми отверстиями под наваленными грязными матрацами лежали окоченевшие, скрюченные тела- трупов пять или шесть. И кровь.

Резко отпрянув назад, прапорщик захлопнул входную дверь и приказав солдату в этот вагон никого не пускать, бросился докладывать об увиденном по команде…

На самом деле трупов в купе было семь, и еще один, подогнув ноги к подбородку, лежал в помещении кухни. Даже по нынешним временам, благодатным для разгула преступности, в таких количествах за один раз убивают крайне редко- десять лет назад подобные преступления считались из ряда вон выходящих и всегда разбирались на уровне союзных министерств. Поэтому уже в 4.30 утра в злополучном вагоне работала усиленная следственная бригада под руководством начальника отдела уголовного розыска Северо-Западного управления внутренних дел на транспорте Александра Тихонова. Наравне с сыскарями и экспертами осмотра места происшествия занимались: заместитель начальника ГУВД генерал-майор милиции Михаил Михайлов, военный прокурор Ленинградского гарнизона полковник Николай Коржилов и его заместитель- начальник следственного отдела военной прокуратуры подполковник Леонид Полохов.

В руках Михайлова находился список личного состава сквозного караула, следовавшего в спецвагоне № 001-76040.

Итак,- сказал он, обращаясь к коллегам из военной прокуратуры,- согласно этому списку, в вагоне должно быть девять человек, включая проводника. Проводник с простреленной головой лежит в купе справа от двери плюс еще шесть солдат и прапорщик на кухне. И того восемь. Вопрос: когда сможете назвать фамилию отсутствующего солдата?

— Прямо сейчас и назовем,- ответил Коржилов, попросив передать ему список.- Сколько тут в карауле молодых? Двое. Газаев и Сакалаускас. Значит отсутствовать должен наверняка кто-то из них…

Скорее всего Сакалаускас,- высказал предположение Полохов.

Это из чего следует?- поинтересовался Михайлов.

Судя по всему, здесь произошли внутренние разборки на почве неуставных отношений. Но в отличие от Сакалаускаса, Газаев имел в составе этого караула земляка- старослужащего, который вряд ли допустил бы над ним издевательства со стороны других. У азербайджанцев это не принято.

— Следовательно, мы должны начать поиски Сакалаускаса?- уточнил начальник уголовного розыска Тихонов.

— Да. Думаю, Сакалаускаса.

— Кто-нибудь узнал, где делал последнюю остановку эшелон?- вновь обратился к военному прокурору Михайлов.

— Вчера, на станции Бабаево Вологодской области, в 16.00,- доложил Полохов, заглянув в служебный блокнот.

— Какое у них имелось при себе табельное оружие?

— Пистолеты Макарова, товарищ генерал. Восемь штук.

— Сколько забрал с собой Сакалаускас?

— Пять! И к ним еще пять дополнительных обойм с патронами.

— Ско-о-лько?

Облава.

На поиски и поимку вооруженного до зубов особо опасного преступника руководство ГУВД Ленинградской области выделило максимальное число оперативников, оголив на определенное время практически все отделы. Не поскупились на личный состав для отрядов оцепления и командирование гарнизона. В общей сложности в операции принимало участие свыше трехсот человек.

Несказанно усложнял поиски тот факт, что, являясь уроженцем Литвы, Артурас Сакалаускас не имел здесь ни знакомых ни, ни родственников, и потому не давал сыскарям шансов предугадать свои последующие шаги. И все же, цепко взяв след беглеца на станции Бабаево, они не теряли его в плоть до ареста. То на станции, то в электричке, то в привокзальной столовой находились свидетели, видевшие Сакалаускаса совсем недавно – три часа назад, полтора и даже за сорок минут до появления сотрудников угро. Раньше других сотрудникам удалось отыскать старушку в Вологодской области, у которой рядовой (в форме убитого прапорщика) останавливался под видом командированного на постой. Но стоило той выйти за порог, как Артурас без спроса переоделся в одежду ее сына и сразу ушел.

Фотографии преступника регулярно показывали по телевизору, их напечатали все городские газеты, а в местах наибольшего скопления людей они были выставлены на специальных стендах. По городу круглосуточно курировали сдвоенные наряды милиции и военных патрулей и внимательно вглядывались в лица молодых людей. Всех мало-мальски похожих на Сакалаускаса незамедлительно доставляли в РУВД для установления личности.

А тем временем настоящий Артурас Сакалаускас сидел в огромном зале Главпочтамта и, с трудом сдерживая слезы, писал матери в Литву письмо: «…Со мной случилось несчастье, которое перечеркнуло всю мою жизнь, но я не виновен, нет! Эти длинные пол года во мне накапливалась боль от издевательства и страдания и т.д. Я не помню как взял оружие, как открыл огонь по ним. Теперь я прячусь и знаю, что меня ищут…»

Выводя крупным, красивым почерком эти строки, Артурас нисколько не сомневался, что матери уже известно: и про восемь трупов в вагоне, и про то, что на него объявлен всесоюзный розыск, будто на отъявленного преступника…

«Капкан» № 47.

Добравшись до Ленинграда, Сакалаускас первым делом устремился на Варшавский вокзал, собираясь от туда уехать на родину. Но не тут-то было. Еще на подходе к привокзальной площади, он увидел офицера своей части в сопровождении трех солдат, зорким взглядом просеивающего пассажиров, спешивших к поездам прибалтийского направления. Не дожидаясь, пока его заметят, Артурас резко развернулся на 180 градусов и направился в другую сторону. Дошел до красивой заколоченной церкви (Варшавской) и устало опустился на покрытые слежавшимся снегом ступени.

Опоздал!- все пути к дому были уже надежно перекрыты. Хотелось зарыдать в голос, а еще больше- пустить себе пулю в висок или с разбегу броситься в протекавший рядом Обводный канал. Но Сакалаускас ни стал делать ни того, ни другого. Взяв себя в руки, он не спеша поднялся, заботливо отряхнул чужую, украденную им шубу и размеренным шагом двинулся неизвестно куда, приняв по дороге решение искать лазейку из города до тех пор, пока не закончились деньги, а уж потом выбирать: кончать ли жизнь самоубийством или сдаваться на милость милиции. Вариант возвращения обратно в часть не рассматривался беглецом ни разу…

Днями он слонялся по городу и ходил в кино, а стылыми ночами вполглаза дремал в отапливаемых парадных жилых домов. Всегда обходил стороной милиционеров и военных и очень неохотно садился в общественный транспорт, считая автобусные, троллейбусные и трамвайные салоны своеобразными капканами, из которых, в случае чего, уже не убежишь и в толпе не затеряешься. И как в воду глядел…

Ранним утром 28 февраля, на беду Сакалаускаса (и на счастье окончательно вымотавшихся за трое суток оперативников), из области в Ленинград приехала некая гражданка Шилова. Приехала не из праздного любопытства, а в чаянии достать билет на самолет, дабы успеть на свадьбу дочери, проживавшей в другом городе. Фотографии находившегося в розыске солдата она видела по телевизору и еще на стенде «Их разыскивает милиция», что стоял на Финском вокзале. Каково же было ее изумление, когда в автобусе 47-го маршрута, на котором она добралась до Центральных касс аэрофлота, вдруг вошел тот самый солдат и, прокомпостировав талон, встал на против, задев ее пальто черным «дипломатом».

Умирая от страха, Шилова еле дождалась нужной остановки и на ватных ногах выскочила на людную улицу. Разыскиваемый убийца поехал на автобусе дальше, а она кинулась к кассам аэрофлота, очень надеясь увидеть там милиционера…

Сакалаускаса задержали спустя двадцать минут на Васильевском острове. На остановке (угол Наличной и ул. Беринга) в автобусный салон вошли два крепких молодца и принялись незаметно изучать лица пассажиров. Тот, что вошел с задней площадки, вплотную приблизился к беглецу и тихо, почти шепотом, попросил:

Предъявите ваши документы, пожалуйста.

Пожалуйста, с готовностью кивнул Артурас и полез во внутренний карман шубы, где рядом с военным билетом лежал снятый с предохранителя пистолет…

Допрос.

Поздним вечером того же дня военный прокурор Ленинградского гарнизона Николай Коржилов позвонил домой своему заместителю:

Михалыч, извини, что так поздно, но ты же знаешь: сегодня нашего беглеца поймали. Предварительный допрос мы с Михайловым провели, а более основательно придется допрашивать уже тебе, завтра с утра.

Ну и как он? – не преминул поинтересоваться Полохов.

Обыкновенно. Плачет, переживает и раскаивается. Показания дает охотно, но некоторые подробности пока не сообщает- стесняется. Кстати, знаешь, что при его задержании милиция учудила? Нет? «Дипломат» с двумя пистолетами и пистолет из внутреннего кармана у него отобрали сразу и больше его не обыскивали. А когда в отделении попросили выложить на стол оставшиеся вещи и документы, он сунул руку в боковые карманы и шубы вытащил еще два пистолета с полными обоймами. Оперативников при виде неучтенных стволов чуть кондрашка не хватила. Слава Богу, парень порядочный- другой бы на его месте мог запросто уложить еще 16 человек. Ну ладно, спокойной ночи. Завтра твоя очередь мне докладывать.

После этого звонка «спокойной ночи» у Полохова никак не получалось- пришлось садиться за рабочий стол и спешным порядком готовиться к утреннему допросу…

Как и ожидалось, обвиняемый в убийстве восьми человек оказался робким, интеллигентным и очень вежливым домашним мальчиком. До глубины души потрясенный произошедшей трагедией и с ужасом ожидающий, чем вся эта кошмарная история для него закончится.

Ну что, сынок,- по отечески мягко обратился к рядовому Леонид Михайлович, поскольку из собственного опыта знал: от таких людей высокомерием, грубостью и жестокостью ничего не добьешься,- наверно не спал всю ночь?

Не спал,- растерянно выдавил Сакалаускас, явно не ожидавший такого начала допроса.

И не хочется?

Не хочется. А почему вы об этом спрашиваете?

Потому, что жалею. Знаешь, сколько тебе подобных, доведенных до ручки издевательствами «стариков» я насмотрелся за 15 лет работы в военной прокуратуре.

То есть как?- опешил Артурас.- Вы хотите сказать: я не первый, кто осмелился посчитаться с подонками? А я думал, мне никто не поверит, что в Советской Армии с ведома командиров творится такой беспредел в отношении молодых.

К сожалению ты действительно не первый и, что самое ужасное не последний, — вздохнул Полохов.- Впрочем, мы отвлеклись. Вчера ты давал показания о совершенном тобой умышленном убийстве семерых военнослужащих и проводника Денисова. Сегодня от этих показаний отказываться не собираешься?

Не собираюсь. Правда, я до сих пор не понимаю, как это получилось. Честное слово, не понимаю.

Тогда давай кое-какие места вспомним еще раз, и как можно подробнее. Сам-то с чего хочешь начать?

Не знаю. Может, с момента призыва в армию? Я ведь заранее готовил себя к различным тяготам и лишениям воинской службы, но даже в самом страшном сне мне не могло присниться, что мои старшие товарищи по службе будут без всякой причины на до мной издеваться, систематически избивать и унижать. В кино и книгах такого про армию никогда не рассказывалось. Я оказался не подготовленным. А они… они, — здесь Сакалаускас густо покраснел и отвернулся, стараясь скрыть навернувшиеся слезы.- Они попытались меня изнасиловать… А может, и изнасиловали- я не знаю. Я потерял сознание… И знаете, как они привели меня в чувство? Стали жечь ноги огнем… Что-то лопнуло в голове, и я… я…

Все восемь человек сразу? – умышленно невпопад прервал подследственного Полохов, почувствовав приближение у того истерики или нервного припадка. Уловка сработала.

Простите, не понял? – озадаченно спросил Сакалаускас.

Я спрашиваю: все восемь человек пытались тогда тебя изнасиловать в вагоне? Одновременно?

Нет. Только двое. Но остальные своим поведением тоже подталкивали меня взяться за оружие. Вы же всего не знаете.

Стрелял с двух рук, из двух пистолетов?

Да. Хотя в общей сложности пистолетов потребовалось пять…

Бойня.

Из материалов уголовного дела: «… Воспользовавшись тем, что начальник караула прапорщик Пархоменко спал в своем купе. А металлический ящик с оружием бы открыт, Сакалаускас зашел к нему в купе, похитил два пистолета, а в туалете зарядил их. После этого направился в купе личного состава караула. Проходя мимо купе начальника караула, Сакалаускас, опасаясь, что Пархоменко проснется, произвел выстрел ему в голову. Затем пошел в купе, в котором в это время находились военнослужащие Столяров, Никодимов, Джафаров, Хабибулин, Свирский, Мансуров и проводник Денисов и играли в карты.

Остановившись в проеме дверей, которые были открыты, держа два пистолета в руках, он начал стрелять из них по находившимся в купе военнослужащим и проводнику. Когда патроны в пистолетах закончились, Сакалаускас, бросив один из них на пол, прошел в купе начальника караула, взял там третий пистолет, перезарядил пистолет, находившийся у него, и вновь прошел в купе личного состава. К этому времени дверь в купе оказалась закрытой. Сакалаускас произвел несколько выстрелов через дверь, а так же в потолок, в направлении багажного отделения, где находились Столяров и Никодимов. После этого он открыл дверь и продолжил стрельбу в раненых.

В это время прапорщик Пархоменко, придя в сознание, вышел из купе. Сакалаускас, увидев его, произвел несколько выстрелов в Пархоменко. Раненый прапорщик попытался убежать в направлении помещения кухни, однако Сакалаускас произвел несколько выстрелов ему вдогонку. Смертельно раненый Пархоменко упал на пол коридора напротив кухни. По окончании патронов в пистолетах, Сакалаускас бросил их и взял еще два пистолета в купе начальника караула, вновь подошел к купе личного состава и продолжил стрельбу в находившихся в купе лиц. Раненый Пархоменко, пытаясь спрятаться, заполз в помещение кухни, где в последствии умер от полученных ранений.

Убедившись, что расстрелянные им лица мертвы, Сакалаускас забросал их матрацами. Потом зашел в купе начальника караула и переоделся в форму прапорщика, похитив так же его дипломат с личными вещами и деньги. Уложив в дипломат пять пистолетов, он снял у проводника Денисова наручные часы, а в помещении кухни, где находился труп Пархоменко, Сакалаускас взял для себя продукты, которые тоже сложил в «дипломат». Свое обмундирование сжег в топке вагона. На станции Бабаево Вологодской области поезд произвел остановку, и в 16.35 Сакалаускас покинул вагон, захлопнув при этом за собой дверь..»

Допрос.

(продолжение)

Впечатляюще,- задумчиво произнес Леонид Полохов, внимательно выслушав сбивчивый рассказ подследственного о том, каким оружием, как и кого он убивал в вагоне.- А теперь, Артурас, пожалуйста, характеризуй всех потерпевших и постарайся убедить меня в том, что абсолютно каждый из них, по твоему разумению, заслуживал расправы.

Хорошо. А можно я начну со своего командира отделения, младшего сержанта Никодимова?..

Никодимов- двадцать лет, по службе характеризовался положительно, прослужив в армии свыше полутора лет. Его Сакалаускас боялся больше всех (впоследствии этот страх будет стоить жизни проводнику Денисову). Во-первых Никодимов считался уже «дедом», во-вторых, являлся младшим командиром, и в-третьих, был физически сильнее и имел скверный взрывной нрав. Помимо постоянных словесных оскорблений, он часто беспричинно избивал Артураса; всячески потакал издевательствам со стороны других; несколько раз вставлял спящему Сакалаускасу спички между пальцев ног, поджигал и силой препятствовал их быстрому тушению…

Смерть Никодимова наступила от трех слепых проникающих огнестрельных ранений головы и грудной клетки, с повреждением костей черепа, вещества головного мозга, легких и аорты.

Столяров- старший сержант, замкомзвода, заместитель начальника сквозного караула, «дед»,по службе характеризовался положительно. Наносил Сакалаускасу словесные и физические оскорбления. За несвоевременный доклад об отсутствии происшествий во время дежурства разбил Сакалаускасу ухо и голову, ударив тяжелой связкой ключей; за «плохую» уборку туалета затолкнул головой в унитаз; заставлял стоять в наряде за других, разрешая при этом спать не более четырех часов в сутки на протяжении двух недель…

Получил пулю в затылок, две в грудь и по одной в правое бедро и обе голени. Смерть Столярова наступила от двух ранений грудной клетки, «проникающих в плевральные полости с повреждением легких и перикарда входящего отдела аорты».

Свирский- рядовой, прослужил около полутора лет, «старик», по службе характеризовался положительно. Неоднократно избивал Сакалаускаса за «неурочный» сон, даже когда тот до этого стоял на посту вместо него; вместе с Никодимовым поджигал ему пальцы ног; все время оскорблял словами, унижающими человеческое достоинство…

Скончался на месте происшествия от двух огнестрельных пулевых ранений груди, с повреждением пищевода, легких и аорты.

Хабибулин- рядовой, повар, «старик», по службе характеризовался положительно. Часто лишал Сакалаускаса положенной порции завтрака, обеда и ужина, если Артурас отказывался колоть за него дрова, мыть котлы и растапливать печь; однажды умышленно бросил ему в тарелку с супом горсть соли, в другой раз – надел на голову миску с кашей…

Умер от трех проникающих огнестрельных пулевых ранений головы, шеи, груди и живота, сопровождавшихся острой кровопотерей.

Джафаров- ефрейтор, «дед», по службе характеризовался положительно. Часто избивал Сакалаускаса за «неурочный сон», за поданный ему «холодный» чай; заставлял нести караульную службу за себя; принуждал подшивать подворотнички и стирать свое обмундирование; оскорблял словесно, называл «чуркой»; угрожал, что Артурас до его дембеля не доживет. Всегда потакал в издевательствах своему земляку Мансурову…

Получил две пули в грудь, одну в живот и три в левое предплечье. Смерть Джафарова наступила от огнестрельного пулевого ранения в грудную клетку с повреждением сердца и легких.

Мансуров- рядовой, одного срока призыва с Сакалаускасом, по службе характеризовался положительно. Его Сакалаускас просто ненавидел, поскольку тот пытался заставить Артураса «гонять» более молодых, при каждой встрече Мансуров считал своим долгом ударить строптивого сослуживца ногой или рукой, оскорблял словесно, помогал Столярову окунать Сакалаускаса головой в унитаз; мешал спать, когда Сакалаускасу это позволяли другие…

В него Артурас выпустил шесть пуль: две в грудь, три в живот и одну в левое плечо. Смертельной оказалась одна – попавшая в сердце.

Денисов- проводник, не злой и добродушный человек, по месту работы характеризовался положительно. Не понятно почему, но он все время подсмеивался над унизительным положением Сакалаускаса, тем самым одобряя все издевательства. За несколько дней до трагедии проводника навещала жена, которой очень не понравилось, что Артураса постоянно оскорбляют. «Хоть бы догадался заступиться за этого парня, пока он какой беды с собой не сотворил»,- попробовала женщина образумить супруга, но тот только рукой махнул. Во время расстрела сослуживцев Сакалаускас в сидящего в углу у двери проводника сначала не стрелял, и, возможно, Денисова это побоище не коснулось бы, если бы он в панике не закрыл дверь купе, когда убийца пошел перезаряжать пистолеты. Неожиданно Сакалаускас услышал посторонний шум и решил, что с верхней полки на помощь проводнику спрыгнул не знающий пощады Никодимов. Испугавшись заходить в купе, Артурас принялся палить через закрытую дверь и в те места, где предположительно мог находиться младший сержант…

Пробив тонкую пластиковую стенку, три пули попали Денисову в голову, грудь и живот. Смертельными стали раны живота.

Пархоменко- возраст 22 года, прапорщик, начальник сквозного караула, по службе характеризовался положительно. Его вина, по мнению Сакалаускаса, заключалась в том, что он все прекрасно видел и знал, но не принимал никаких мер к прекращению издевательств и унижений.

Сакалаускас нанес ему семь огнестрельных пулевых ранений головы, груди, живота и левой руки; пять из которых были признаны судмедэкспертами смертельными.

Всего рядовой Артурас Сакалаускас произвел из пяти пистолетов 46 выстрелов, 33 пули достигли цели, а 18 из них стали для потерпевших роковыми.

Последняя капля.

Выслушав эту часть исповеди, Полохов неодобрительно покачал седеющей головой:

Извини, сынок, но все тобой рассказанное еще не повод для самосуда. Ты вполне мог поставить об этом в известность командира роты или части. В конце концов, попроситься служить в другое подразделение.

Я так и поступил,- поник Сакалаускас.- Вернее, почти так. Не вдаваясь в подробности, попросил перевести меня в стройбат, объяснив, что не гражданке учился в строительном техникуме и хотел бы работать по специальности. Просьбу удовлетворили. Когда же до отбытия к новому месту службы оставалось всего три дня, старший сержант Столяров заявил, мол, так легко я от него не отделаюсь, и назначил вне очереди в сквозной караул «Ленинград-Новосибирск». Отлично понимая, что мне там предстоит, я дал себе слово продержаться эти две недели во что бы то ни стало. Но тут произошло такое…

Глаза девятнадцатилетнего паренька вновь заволокло слезами, и Полохов решил сделать короткий перерыв.

Сейчас тебя отведут обратно в камеру,- сказал он, убирая со стола протокол допроса,- там ты пообедаешь, а потом мы продолжим.

Услышанное начальником следственного отдела «потом», в рамки заурядной «дедовщины» уже не вписывалось…

Из материалов уголовного дела:2… 23 февраля 1987 года, в 15 часов, Мансуров и Джафаров подняли с постели отдыхавшего после несения дежурства Сакалаускаса и потребовали пройти с ними в туалет. В туалете Мансуров и Джафаров с применением угроз, сопровождавшихся избиением, заставили его расстегнуть брюшной ремень и стащили с ног брюки до колен. После этого Мансуров стал удерживать Сакалаускаса, создавая тем самым условия Джафарову совершить насильственно акт мужеложства… Однако Джафаров не смог этого сделать по причине преждевременного семяизверженения. Во время попытки изнасилования Сакалаускас потерял сознание. Продолжая издевательства над ним и глумление, Мансуров и Джафаров поднесли к оголенным местам ног Сакалаускаса зажженные спички, а когда от боли очнулся, Джафаров пригрозил ему, что позже его изнасилует весь личный состав сквозного караула… После ухода Мансурова и Джафарова из туалета Сакалаускас помылся и сменил кальсоны. Кальсоны, испачканные спермой Джафарова, выкинул по пути следования из окна. Проходя по коридору, он увидел, что начальник караула спит, а металлический ящик с пистолетами не заперт…»

И это тоже не повод для убийства восьми человек, Артурас,- заметил Полохов, заканчивая допрос.

Да. Сейчас я хорошо понимаю, что совершил непоправимую ошибку. Но тогда, когда все это накапливалось внутри меня на протяжении полугода, услышав от Джафарова, какая мне уготована участь, я уже не мог здраво рассуждать и контролировать себя… Не мог!

Незаинтересованные лица.

Все рассказанное рядовым Сакалаускасом на допросах очень походило на правду, но пока могло рассматриваться лишь как одна из субъективных версий обвиняемого (то бишь лица заинтересованного), и не более того. Поэтому, в поисках лиц, незаинтересованных, оперативникам и военным дознавателям пришлось исколесить чуть не половину страны, часть их отбывала в командировку в Литву- на родину подследственного, часть в Вологодскую область, а еще часть принялась «шерстить» добрый десяток ИТУ в поисках 160 заключенных, которые попеременно находились под охраной сквозного караула в спецвагоне № 001-76040 и, несомненно, многое видели, слышали и знали.

Особое внимание следствием было уделено поиску выброшенным из окна туалета испачканным кальсонам- фактически единственной улике, говорившей в пользу Сакалаускаса. Кальсоны удалось отыскать вблизи железнодорожного полотна, километрах в трех от станции Бабаево. На счастье обвиняемого, сперма на них не успела разложиться полностью, и экспертам удалось установить, что она принадлежала именно Джафарову и никому другому.

С избытком хватало дел и начальнику следственного отдела военной прокуратуры Ленинградского гарнизона подполковнику Полохову. Помимо положенных по должности контрольных и координационных функций всей следственной бригады, Леониду Михайловичу приходилось принимать участие в криминалистических экспертизах, присутствовать на вскрытии восьми трупов и выезжать на место службы Сакалаускаса- для досконального выяснения всех обстоятельств, толкнувших его на тяжкое пре6ступление. Но, пожалуй, самым трудным для Полохова оказались неизбежные встречи с родственниками погибших и матерью Артураса. На протяжении недели в кабинете подполковника стоял запах сердечных лекарств, а истеричные стенания и обмороки быстро сменялись площадной руганью и страшными проклятьями в адрес убийцы.

Здесь же первый раз прозвучала клятва брата Джафарова: отомстить Сакалаускасу, чего бы это ему не стоило, пусть даже через двадцать лет. Во второй раз клятву кровной мести он во всеуслышание произнес на похоронах, а в третий- под объективами кинокамер, на съемках документального фильма о «дедовщине» в армии «Кирпичный флаг».

Впрямую на подполковника Полохова и военного прокурора Коржилова тогда 2сверху» никто не давил (все-таки второй год перестройки), но обиняком нет-нет да и высказывалось «недоумение»: дескать, стоит ли заниматься ерундой и выискивать какие-то причины и мотивы преступления, раз обвиняемый и так все сознался; и вообще, демократия и гласность людей военных не касается. Однако у Леонида Михайловича на этот счет уже сложилось иное мнение, и, посоветовавшись кое с кем из округа, он принял твердое решение выйти с делом Сакалаускаса на прессу.

То, что довелось услышать журналистке «Смены» Зазориной от убеленного сединами подполковника, попросту повергло опытного профессионала в шок. В голове никак не укладывалось, что «крокодилом» в армии называют весьма унизительную процедуру проползания под кроватями наперегонки; «оленем»- сильный удар кулаком по сведенным на уровне лба ладонями, а «халвой»- человеческие экскременты, коими насильно потчуют молодых солдат, не достаточно пресмыкающихся перед старослужащими.

…Что трижды судимый особо опасный рецидивист Евтухов, воочию наблюдавший в спецвагоне № 001-76040 отношение сослуживцев и командиров к Сакалаускасу, на допросе заявил: «Когда я увидел, как солдаты караула издеваются друг над другом, то просто оцепенел. Даже среди рецидивистов и уголовников отношения более теплые и доброжелательные, чем у этих солдат»

…Что в подавляющем большинстве подразделений командиры смотрят на «дедовщину» сквозь пальцы, поскольку им выгодно иметь под рукой пяток старослужащих, способных держать в кулаке всю роту или взвод. В то же время те из офицеров, кто пытается обуздать распоясавшихся «стариков и дедов», руководствуясь статьями дисциплинарного устава и закон, как правило, попадают у командования в «черный список», ибо портят отчетные показатели по состоянию воинской дисциплины, и на долго лишаются всяческих перспектив на присвоение очередного звания и продвижения по службе.

И что командиру части Сакалаускаса (бывшему «афганцу»), осмелившемуся без благословения свыше возбудить два уголовных дела против старослужащих еще до трагедии с караулом, проявленная принципиальность обернулась увольнением из армии.

Единственным выходом из этой сложившейся порочной практики, по мнению Полохова, мог стать переход армии на профессиональную основу. Тогда не будет ни «стариков», ни «молодых», а только контрактники. В настоящий же момент контроль за Вооруженными Силами следовало передать гражданским правозащитным организациям, желательно «Комитету солдатских матерей»…

Несмотря на официально объявленную в СССР свободу слова и печати, идеи и мнение Полохова расценивались тогда Политуправлением как крамольное, и потому разрешение на опубликование интервью с ним Татьяне Зазориной пришлось добиваться почти полтора года, обив не один кабинетный порог на Старой площади. Хорошо, что на публикацию дал «добро» секретарь ЦК КПСС Анатолий Лукьянов- и вся страна загудела, как встревоженный улей, узнав об истинном положении дел в «непобедимой и легендарной»…

Между тем к концу июня 1987 года военный прокурор Николай Коржилов доложил в Генеральную прокуратуру об успешном завершении почти всех следственных мероприятий. В принципе дело оставалось за малым: дождавшись возвращения подследственного из судебно-психиатрического института имени Сербского (Москва), предоставить ему возможность для ознакомления тридцатью томами уголовного дела и, написав обвинительное заключение, со спокойной совестью направлять дело в Военный суд Ленинграда.

Увы, практически ничего из намеченного сделать не удалось. Неожиданно вокруг Артураса Сакалаускаса завертелся стремительный вихрь загадочных и драматических событий, труднообъяснимых даже по прошествии десяти лет…

Три версии

А началось все с того, что фактически законченного расследования отстранили военного прокурора Ленинградского гарнизона полковника Коржилова и его заместителя, начальника следственного отдела подполковника Полохова. Отстранили без каких-либо вразумительных объяснений, но с декоративным соблюдением законности- Коржилова с «положенными» почестями отправили на заслуженный отдых по возрасту, а Полохова, согласно формулировке, «перевели на более ответственную работу», назначив заместителем военного прокурора частей войск ПВО.

18 августа, после двухмесячного обследования, психиатры признали Сакалаускаса абсолютно здоровым, а на момент инкриминируемых действий- вменяемым. Как и положено, перед отправкой в «Кресты», его вначале из института Сербского перевели в «Матросскую Тишину». Перевели и… «забыли». Начальник московского СИЗО пребывал в недоумении и растерянности: давно миновали определенные законом сроки содержания следственно-арестованного под стражей, а военная прокуратура Ленинградского военного округа на все его просьбы забрать Сакалаускаса или хотя бы продлить сроки ареста отвечали демонстративным молчанием.

Еще в большей растерянности находились адвокаты Артураса. Один из них (Александр Бойцов) позже вспоминал: «После отстранения от дела Коржилова и Полохова отношение к нам в прокуратуре резко изменилось далеко не в лучшую сторону. Мы неоднократно обращались с ходатайством к военному прокурору о немедленном возвращении подзащитного в Ленинград, но он не желал с нами встречаться. Вместо него нас все время принимал один из его замов, который в нашем присутствии по телефону давал кому-то соответствующие указания, уверял, что лично сам проконтролирует это дело, и…все оставалось на по-прежнему. До сих пор не известно, по каким причинам Сакалаускаса незаконно продержали в «Матросской тишине» свыше трех недель».

В середине сентября Полохову позвонила рыдающая мать Артураса: «Леонид Михайлович! С моим сыном что-то происходит. Месяц назад я его навещала в институте Сербского- он был такой опрятный и приветливый. А теперь сидит немытый, с отросшими ногтями и грязными нечесаными волосами. Ко всему безучастный и с каким-то стеклянным взглядом. Что случилось?»

24 сентября Сакалаускаса наконец-то доставили под конвоем в «Кресты», но доставили уже в таком состоянии, что его тут же пришлось поместить в психиатрическое отделение медсанчасти СИЗО. Однако находившиеся там пациенты признавать Артураса за своего наотрез отказались, считая обыкновенным симулянтом. Не поверили в психическое расстройство рядового и врачи-психиатры СИЗО, обозначившие его состояние в истории болезни как «симулятивное поведение».

Несмотря на столь категорическое заключение тюремных медиков, поведение Артураса к лучшему не изменялось. На допросах он продолжал сидеть с отсутствующим видом, подолгу молчал, на вопросы отвечал невпопад или вовсе их игнорировал. Следователю ничего не оставалось делать, как назначить новую психиатрическую экспертизу. На этот раз вывод судебных экспертов являлся прямо противоположным выводу психиатров института имени Сербского: «…Испытуемый обнаруживает признаки болезненного расстройства психической деятельности… Представляет особую опасность для общества… Нуждается в направлении на принудительное лечение…»

За три года Артурас побывал в нескольких психиатрических клиниках и, по утверждению ряда врачей, «разваливался прямо на глазах». Когда же дело дошло до «астрального общения со Вселенной», с больным провели очередную экспертизу в Нововильнюсском психиатрическом стационаре.

В результате членами комиссии 15 марта 1990 года было вынесено единогласное одобренное заключение: «…Страдает хроническим психическим заболеванием…с непрерывно-прогрессирующим течением.» Этой же экспертной комиссией суду было рекомендовано Сакалаускасу принудительное лечение в Специальной психиатрической больнице со строгим наблюдением (СПБСН) отменить и продолжить его в психиатрической клинике общего режима. Военный суд пошел экспертам навстречу, и Артураса отправили долечиваться в Литву.

По одним- непроверенным- слухам, он продолжает находиться на больничной койке и по сей день, по другим- уже через пол года выписался домой и женился на хорошенькой девушке. Но для нашего города «дело Сакалаускаса» не закончилось.

В 1992 году бывший адвокат Артураса Александр Бойцов и подполковник юстиций Леонид Полохов выступили в печати с сенсационным заявлением, что столь скоротечно развившееся у Артураса психическое заболевание было вызвано искусственно- путем облучения или введения в организм особых психотропных средств в период его нахождения в «Матросской тишине». В частности, Леонид Полохов сказал: «В 1987 году официальное признание существования в нашей армии неуставных отношений для многих высокопоставленных начальников грозило не столько крушением коммунистических идеалов, сколько скорой отставкой. Поэтому: одно дело, когда преступление совершил человек здоровы, но доведенный до отчаяния порочными традициями, возведенными в норму жизни; и другое- убийство совершено психически больным, которому «дедовщина» может привидеться только в шизофреническом бреду. Я уверен: внезапное заболевание Артураса не случайно- над ним сильно «поработали».

Ярым оппонентом опытных юристов стала на страницах газет группа авторитетных питерских психиатров, в один голос утверждавши, что в настоящее время мировой науке не известны психотропные препараты, способные вызвать у человека психические расстройства более чем на один- два дня. И потому заболевание Сакалаускаса развилось не от введения неведомых гипотетических психотомиметических веществ, а от долгого пребывания в изнуряющей психику тяжелой ситуации (издевательства старослужащих, стресс от совершенного убийства, страх ожидания расплаты за содеянное). Истина в споре так и не восторжествовала, и каждый участник полемики остался при своем мнении.

В декабре 196 года, при сборе материалов для криминальной статьи, мне довелось посетить петербургскую Специальную психиатрическую больницу со строгим наблюдением (Арсенальная,9), где я неожиданно услышал третью версию о заболевании Артураса. Точнее, версию об отсутствии оного. В этих стенах он находился на лечении до марта 1990 года, и его до сих пор хорошо помнит главный врач СПБСН, психиатр высшей категории Виктор Стяжкин, который и сказал мне при встрече буквально следующее: «Лично я никогда Сакалаускаса больным не считал(!). В феврале 1987 года он действительно побывал в сильнейшей психотравмирующей ситуации, но довольно быстро от нее оправился. Находился же у нас исключительно по решению Военного суда. Военный суд его отсюда и выписал».

Честно говоря, заявление Виктора Стяжкина – это тоже своего рода сенсация, но проблема уже совершенно не в этом…

Спустя 10 лет.

Сегодняшняя российская армия в корне отличается от советской армии времен перестройки. И по численности и по мощи, и в смысле социальной защищенности. Новая эпоха породила в Вооруженных Силах и новые преступления: коррупцию, рэкет и хищения в особо крупных размерах. И только «дедовщина» продолжает процветать в подразделениях по-прежнему и по-прежнему вынуждает очередного, не подготовленного к издевательствам и унижениям «Сакалаускаса» совершать серьезные преступления- если не самосуд, то обязательно дезертирство.

В свое время скандал, поднятый Полоховым и Заориной в печати, возымел довольно положительное действие на состояние воинской дисциплины. Забурлила возмущенная общественность, спешно создавая комитеты по защите прав военнослужащих; зашевелились законодатели, обратив, наконец, внимание на несовершенство законов; перестали игнорировать безобразия в подразделениях отцы-командиры; с трудом, но дошло и до самих «дедов», что чрезмерное давление на молодежь порой чревато непредсказуемыми последствиями. Во всяком случае, по данным петербургского Военного суда, пик правонарушений, связанных с неуставными отношениями, приходился на 1985-1986 годы и резко пошел на спад под занавес 1987 года. С середины 1988 года в уголовных делах практически перестали фигурировать изощренные издевательства типа «халвы» и «крокодила», а так же насильственные акты мужеложства.

Теперь все постепенно возвращается на круги своя: «дедушкам» на ночь рассказывают сказки, подшивают подворотнички и стирают обмундирование, получая в качестве «поощрения» унижающего «оленя» по лбу или залитой свинцом пряжкой по заднице. Трагедия девятнадцатилетнего литовского паренька, похоже, забыта на прочь…А жаль!

Что же касается уголовного дела, возбужденного 25 февраля 1987 года по факту умышленного убийства восьми человек в спецвагоне № 001-76040, то оно, как это ни странно звучит, осталось не завершенным, ибо суд над обвиняемым так и не состоялся. Начиная с 1995 года канцелярия петербургского Военного суда регулярно посылает в Литву запросы о состоянии здоровья подсудимого Артураса Сакалаускаса, но ответа оттуда не получено ни разу. Ни устного, ни письменного.

Между тем, помимо обвинения в совершении умышленного убийства при отягощающих обстоятельствах, ему готовились предъявить обвинение еще по нескольким статьям УК РСФСР: ст.144 ч.2 (кража, совершенная с проникновением в жилище), ст.218 ч 1 (незаконное ношение оружие и боеприпасов), ст.218-1 ч.3 (хищение огнестрельного оружия, боевых припасов) и ст.247 п. «а» (дезертирство).

С одной стороны, Артураса, конечно, жалко, и он вызывает сочувствие, но с другой- все преступления им совершалось осмысленно и правосудие должно восторжествовать.

Даже самый спокойный и терпеливый человек способен на поражающие своей смертоносностью поступки, если его заебать, во всех смыслах этого слова. Ночью 24 февраля 1987 года на дальний перрон Московского вокзала в Ленинграде прибыл почтово-багажный поезд в состав которого входил специальный вагон для перевозки осужденных. В одном из спецвагонов обнаружилось шокирующее зрелище: все восемь пассажиров караульного купэ были застрелены. Убитыми оказались шестеро военных - Семёнов (старший сержант), Нечаев, Джамалов, Гатауллин (повар), Синицкий и Манхуров; и проводник Михаил Дашкиев. Тело ещё одного - начальника караула прапорщика Пилипенко - перекрыло вход в кухню. Главный подозреваемый сразу же был установлен - единственный в этом наряде кого не было среди убитых, рядовой Артурас Сакалаускас. Расследование этого массового убийства позволило задать сразу два вопроса: как далеко заходит дедовщина и как далеко потом может зайти её жертва? И кажется, дело Сакалаускаса смогло дать на них ответ.

Как позже на допросе рассказал Сакалаускас, он готовился к армии, но к дедовщине оказался не готов. Сакалаускаса призвали из Вильнюса в июне 1986 года. Его отец работал токарем в мастер­ских НИИ, мать - заместителем начальника отдела в статистическом управлении. В семье было двое детей: он и младший брат Эдвард. Артур рос поразительно спокойным и миролюбивым человеком: одноклассники и соседи вспоминают, что он как никто умел останавливать ссоры и устанав­ливать мир во дворе. Однако, в армии с дедами отношения не заладились с самого начала. В конце концов, он смог добиться перевода в стройбат, чтобы работать по специальности. Просьбу удволетворили, но за три дня до перевода старший сержант Столяров назначил вне очереди в сквозной караул «Ленинград-Новосибирск». Сакалаускасу предстояло две очень сложных недели, которые он намеревался продержаться, но что-то пошло не так. Чтобы лучше понять обстоятельства дела, необходимо рассказать о сослуживцах, которые составили Артурасу компанию в этой поездке:

Никодимов - двадцать лет, по службе характеризовался положительно, прослужив в армии свыше полутора лет. Его Сакалаускас боялся больше всех. Во-первых, Никодимов считался уже «дедом», во-вторых, являлся младшим командиром, и в-третьих, был физически сильнее и имел скверный взрывной нрав. Помимо постоянных словесных оскорблений, он часто беспричинно избивал Артураса; всячески потакал издевательствам со стороны других; несколько раз вставлял спящему Сакалаускасу спички между пальцев ног, поджигал и силой препятствовал их быстрому тушению.

Столяров - старший сержант, замкомзвода, заместитель начальника сквозного караула, «дед», по службе характеризовался положительно. Наносил Сакалаускасу словесные и физические оскорбления. За несвоевременный доклад об отсутствии происшествий во время дежурства разорвал Сакалаускасу ухо и разбил голову, ударив тяжелой связкой ключей; за «плохую» уборку туалета затолкнул головой в унитаз; заставлял стоять в наряде за других, разрешая при этом спать не более четырех часов в сутки на протяжении двух недель.

Свирский - рядовой, прослужил около полутора лет, «старик», по службе характеризовался положительно. Неоднократно избивал Сакалаускаса за «неурочный» сон, даже когда тот до этого стоял на посту вместо него; вместе с Никодимовым поджигал ему пальцы ног; все время оскорблял словами, унижающими человеческое достоинство.

Хабибулин - рядовой, повар, «старик», по службе характеризовался положительно. Часто лишал Сакалаускаса положенной порции завтрака, обеда и ужина, если Артурас отказывался колоть за него дрова, мыть котлы и растапливать печь; однажды умышленно бросил ему в тарелку с супом горсть соли, в другой раз – надел на голову миску с кашей.

Джамалов - ефрейтор, «дед», по службе характеризовался положительно. Часто избивал Сакалаускаса за «неурочный сон», за поданный ему «холодный» чай; заставлял нести караульную службу за себя; принуждал подшивать подворотнички и стирать свое обмундирование; оскорблял словесно, называл «чуркой»; угрожал, что Артурас до его дембеля не доживет. Всегда потакал в издевательствах своему земляку, азербайджанцу Манхурову.

Манхуров - рядовой, одного срока призыва с Сакалаускасом, по службе характеризовался положительно. Его Сакалаускас просто ненавидел, поскольку тот пытался заставить Артураса «гонять» более молодых, при каждой встрече Манхуров считал своим долгом ударить строптивого сослуживца ногой или рукой, оскорблял словесно, помогал Столярову окунать Сакалаускаса головой в унитаз; мешал спать, когда Сакалаускасу это позволяли другие.

Денисов - проводник, не злой и добродушный человек, по месту работы характеризовался положительно. Не понятно почему, но он все время подсмеивался над унизительным положением Сакалаускаса, тем самым одобряя все издевательства. За несколько дней до трагедии проводника навещала жена, которой очень не понравилось, что Артураса постоянно оскорбляют. «Хоть бы догадался заступиться за этого парня, пока он какой беды с собой не сотворил» - попробовала женщина образумить супруга, но тот только рукой махнул.

Пархоменко - возраст 22 года, прапорщик, начальник сквозного караула, по службе характеризовался положительно. Его вина, по мнению Сакалаускаса, заключалась в том, что он все прекрасно видел и знал, но не принимал никаких мер к прекращению издевательств и унижений.

Несложно понять, что психологическое состояние литовца близилось к критическому, в атмосфере нарастающей безысходности, Сакалаускас находился каждый день. Однако, чтобы окончательно вывести Артураса из себя, требовалось что-то совсем уж неординарное, и надо признать, в тот день, деды действительно превзошли себя.

Из материалов уголовного дела: «23 февраля 1987 года, в 15 часов, Манхуров и Джамалов подняли с постели отдыхавшего после несения дежурства Сакалаускаса и потребовали пройти с ними в туалет. В туалете Манхуров и Джамалов с применением угроз, сопровождавшихся избиением, заставили его расстегнуть брюшной ремень и стащили с ног брюки до колен. После этого Манхуров стал удерживать Сакалаускаса, создавая тем самым условия Джамалов совершить насильственно акт мужеложства… Однако Джамалов не смог этого сделать по причине преждевременного семяизверженения. Во время попытки изнасилования Сакалаускас потерял сознание. Продолжая издевательства над ним и глумление, Манхуров и Джамалов поднесли к оголенным местам ног Сакалаускаса зажженные спички, а когда от боли очнулся, Джамалов пригрозил ему, что позже его изнасилует весь личный состав сквозного караула… После ухода Манхурова и Джамалов из туалета Сакалаускас помылся и сменил кальсоны. Кальсоны, испачканные спермой Джамалов, выкинул по пути следования из окна. Проходя по коридору, он увидел, что начальник караула спит, а металлический ящик с пистолетами не заперт…»

Сакалаускас зашел в купе, похитил два пистолета Макарова и в туалете зарядил их. После этого направился в купе для личного состава караула. Проходя мимо купе начальника караула, Сакалаускас, опасаясь, что Пилипенко проснется, произвел выстрел ему в голову. Затем прошел в купе, в котором к тому времени находились военнослужащие Семенов, Нечаев, Джамалов, Гатауллин, Синицкий, Манхуров и проводник Дашкиев и играли в карты. Остановившись в проеме дверей купе, которые были открыты, держа два пистолета в руках, он начал стрелять из них по находившимся в купе военнослужащим и проводнику. После этого Сакалаускас, бросив один из разряженных пистолетов на пол, прошёл в купе Пилипенко, взял там из металлического ящика третий табельный пистолет, перезарядил пистолет, что остался у него, и вновь пошёл в купе личного состава. Те, кто ещё были живы, заблокировали дверь, и Сакалаускас произвёл несколько выстрелов через дверь, а также в потолок в направлении багажного отделения, где находились Семёнов и Нечаев (последний, получив три пули в голову, умер сразу, Семёнов скончался, получив одну пулю в затылок и две в грудь). После этого он открыл дверь и продолжил стрельбу. В это время прапорщик Пилипенко, придя в сознание, вышел из купе. Сакалаускас, увидев его, произвёл несколько выстрелов в прапорщика, и раненый Пилипенко попытался убежать в направлении помещения кухни, однако Сакалаускас произвёл несколько выстрелов ему вдогонку, которые, однако, не добили Пилипенко. Когда патроны опять закончились, Сакалаускас бросил эти два пистолета и взял еще два в купе Пилипенко, вновь подошёл к купе личного состава и продолжил стрельбу в тех, кто ещё был жив. Раненый Пилипенко, пытаясь спрятаться, заполз в помещение вагонной кухни, где впоследствии умер от полученных ранений и острой кровопотери.

Всего Сакалаускасом было произведено 46 выстрелов, из которых 33 достигли цели, а 18 стали смертельными. Убедившись, что расстрелянные мертвы, Сакалаускас забросал их матрацами, потом зашёл в купе Пилипенко и переоделся в его форму, похитив также его «дипломат» с личными вещами и деньги. Уложив в «дипломат» пять пистолетов, он снял у проводника Дашкиева наручные часы, а в помещении кухни, где находился труп Пилипенко, взял для себя продукты, которые тоже сложил в «дипломат». Форму, которая была на нём в момент расстрела, он сжёг в топке вагона. На станции Бабаево, где поезд сделал остановку, в 16:35 Сакалаускас покинул вагон. Несколько ночей он провел в городе, останавливаясь на постой у разных людей. Добравшись до Ленинграда Сакалаускас двое суток прятался в подворотнях и ночевал на чердаках. К тому моменту его уже объявили в розыск, в общественных местах висели его фотографии, а аэропорт и Варшавский вокзал постоянно прочесывались военными и милицейскими патрулями. В конечном итоге Сакалаускас бесцельно ездил в транспорте по городу, пока его не опознал один из пассажиров. При аресте сопротивления не оказал.

На момент следствия у Сакалаускаса развился реактивный психоз. Первое время он провёл в «Матросской тишине», после чего было принято решение этапировать его в «Кресты», однако этапирование почему-то произошло только через месяц, и, когда Артураса привезли в Ленинград, в его психике начали наблюдаться сильные отклонения. В 1989 году его тестировал ряд опытных ленинградских психиатров, и он был признан невменяемым, но специалисты судебно-психиатрического института им. Сербского признали Сакалаускаса вполне здоровым. Судебно-медицинская экспертиза вынесла заключение, что в момент преступления Артурас «находился в состоянии глубокого психологического кризиса с деформацией психики». Суд признал Сакалаускаса невменяемыми отправил на принудительное лечение. О том, как сложилась судьба литовца в дальнейшем, существует несколько версий. По одним данным, он сумел справиться с социальной адаптацией и сейчас живёт с женой и детьми в Гайжюнае. По другим, он продолжает находиться в психиатрической лечебнице. Саулюс Бержинис, который снял о Сакалаускасе документальный фильм «Кирпичный флаг», утверждает, что когда он разыскал Артураса, тот заявил, «что он инопланетянин, а всё происходящее с ним - часть грандиозного эксперимента».

Вот такая история произошла в 87 году, став одним из множества случаев, где дедовщина приводила к трагическим последствиям. Когда люди уподобляются животным, забывая о сострадании и человечности, то всегда есть вероятность, что их жертва станет убийцей, как Артурас Сакалаускас, либо инвалидом, как Андрей Сычев, либо мертвецом, как Руслан Айдерханов. Во время следствия, чтобы подтвердить показания Сакалаускаса, опросили этапированных зеков, являющихся свидетелями издевательств, по словам одного из них, «трехкратного» рецидевиста: “Я по зонам – с 16 лет, но такого беспредела еще не видел”.

70 лет назад, в декабре 1944 г., нацистская Германия предприняла последнюю радикальную попытку переломить ход войны. Наступление в Арденнах. Надо сказать, Западный фронт получился довольно своеобразным. После высадки десантов в Нормандии и на Средиземноморском побережье британские и американские войска стремительно продвигались, освободив всю Францию, Голландию, Бельгию. Но в сентябре 1944 г., выйдя к германским границам, вдруг застопорились. В штабе Эйзенхауэра это объясняли растянувшимися коммуникациями, необходимостью пополнить боеприпасы и горючее. Но «передышка» затянулась на три месяца! Да и почему бы не затянуться? Союзники выполнили обещание об открытии «второго фронта», но добивать гитлеровцев и проливать кровь по-прежнему предоставляли русским. Сами же заняли удобную позицию – стоять на месте и быть готовыми вмешаться попозже. Когда это будет полегче.
На Западе боевые действия ограничивались воздушными ударами. Впрочем, такие операции начались гораздо раньше, задолго до высадки во Франции. Американские «летающие крепости» В-17 еще с весны 1943 г. засыпали бомбами германские города. А немцы оказались не в состоянии отвечать адекватно. У них-то бомбардировщики тоже имелись, но львиная доля воздушных сил Третьего Рейха позарез требовалась на Восточном фронте. Однако в это же время, в 1943 г., под руководством Вернера фон Брауна были созданы самолёто-снаряды (крылатые ракеты) «Фау-1». Гитлеру новое чрезвычайно понравилось, пускай на англичан обрушатся беспилотные аппараты со взрывчаткой!

Развернулось серийное производство «Фау-1», они полетели на Лондон. Англичане назвали их «жужжащими бомбами». Но самолёто-снаряды были очень несовершенными. Часть их ломалась или взрывалась на стартовых позициях, в полете. Из 10 тыс. запущенных «Фау-1» достигли Англии лишь 3200, а Лондона 2400. Но и из них половину сбивали истребители и зенитки. От обстрелов самолёто-снарядами погибло около 6 тыс. англичан, 18 тыс. было ранено. А дальность полета оставалась низкой – 250 км. Поэтому пусковые установки располагались во Франции. Когда союзники заняли эту страну, удары «Фау-1» по Англии прекратились. Немцы стали запускать крылатые ракеты по портам и другим объектам в Бельгии, Голландии.

Зато для союзников с французских или бельгийских аэродромов стало еще удобнее бомбить Германию. Была также разработана методика «челночных рейдов». Пролетев над немцами и отбомбившись, английские и американские самолеты садились на советских аэродромах. Заправлялись, отдыхали и летели обратно. Правда, исследователи обратили внимание на закономерность – крупные военные заводы под бомбежки не попадали. Потому что акционерами основных германских предприятий по-прежнему являлись американские концерны и банки! Конечно, пилоты и штурманы «летающих крепостей» не знали таких тонкостей. Но ведь кто-то знал. Кто-то в вышестоящих штабах регулировал, какие цели наметить в приказах для летчиков, а какие обойти молчанием.

Выли сирены и рушились жилые дома в Берлине, Гамбурге, Киле. Но и Гитлер, потрясая кулаками перед публикой, давно уже стращал противника каким-то невиданным «оружием возмездия». 8 сентября 1944 г. в Лондоне в районе Чизвик раздался сильный взрыв. Воздушного налета не было, и сочли, что взорвалась газовая магистраль. Нет, взрывы стали повторяться. Наконец, возле воронки нашли часть патрубка ракетного двигателя. Это и было «оружие возмездия», ракеты «Фау-2». Они, кстати, подняли немалую панику среди англичан – смерть сваливается внезапно, без всякой воздушной тревоги, в любое время дня и ночи. Хотя при более внимательном рассмотрении «возмездие» оказалось в значительной мере символическим.

В период самого интенсивного использования «Фау-2» немцы запускали на Англию 30 ракет в сутки – 24 тонны взрывчатки. А союзная авиация сваливала на них за сутки 300 тонн взрывчатки. Да и эффективность ракет оставляла желать много лучшего. Половина из них выходила из строя при запуске или в полете. Точность наведения была низкой, в круг диаметром 10 км попадало 50 %. А стационарные стартовые позиции союзники быстро обнаружили и разбомбили. У немцев оставались только подвижные установки для запуска «Фау-2». Всего на Англию стартовало 4300 ракет, долетело около 2 тыс., от них погибло 2700 человек. Куда больше жизней унесло изготовление «Фау-2». На заводе, где их собирали, трудились невольники из концлагеря «Дора», и впоследствии нашли 25 тыс. трупов людей, умерших от истощения, антисанитарных условий. Еще 5 тыс. эсэсовцы расстреляли, прежде чем бросить завод.

Что же касается активного продвижения союзных войск, то осенью 1944 г. оно обозначилось только на Балканах. В Греции партизанское движение по своему размаху почти догнало Югославию. Народно-освободительная армия ЭЛАС насчитывала 120 тыс. бойцов, контролировала обширные районы. С ними не могли сладить ни германские дивизии, ни марионеточное правительство Раллиса с коллаборационистскими «батальонами безопасности» и греческими формированиями СС. А наступление советских войск в Югославии напрочь перевернуло здешнюю обстановку. Железнодорожные и шоссейные магистрали из Греции в Австрию и Германию проходили через Белград. Русские перехватили их, и германская группа «Е», дислоцированная в Греции, ринулась выбираться горными тропами, через Албанию и Черногорию, пока ее окончательно не отрезали от своих. Оккупанты бросали города, и их занимали партизаны. А 4 октября высадились небольшие английские воздушные десанты.

Высадились вообще без боев и за немцами не погнались. При личной встрече Черчилля и Сталина была достигнута договоренность, что Греция остается в британской зоне влияния. Поэтому десанты выбрасывались только для того, чтобы застолбить «свое». Более крупные контингенты стали прибывать морем, привезли с собой эмигрантское правительство короля Георгиса II, привезли греческие части, сформированные под британским началом. Приехали-то они на готовое, страна уже освободилась. Но встречали их на волне общих восторгов, коммунисты и руководители ЭЛАС согласились войти в коалиционное временное правительство.

Однако в Афинах вдруг было разыграно торжественное вступление в столицу англичан и подконтрольных им греческих частей – а партизанам в параде участвовать не позволили. Эти трения быстро нарастали. Британское командование и королевские министры принялись восстанавливать административные структуры и для этого… широко привлекли коллаборационистов. Служивших при немцах полицейских, чиновников. Арестовали только руководителей изменнического правительства Раллиса, Цолагоклу, Логофетуполоса. Под их управлением десятки тысяч людей были казнены, 80 тыс. увезены в Германию на принудительные работы, не менее 300 тыс. умерло от голода. Но они в оправдание заявляли, что боролись с «коммунистической опасностью»! А король и его западные покровители сочли такое объяснение удовлетворительным!

Они и сами начинали действовать в том же направлении. Британский командующий в Греции генерал Скоби издал приказ разоружить и распустить ЭЛАС. 2 декабря коммунисты и партизанские командиры объявили, что они не подпишут закон о роспуске ЭЛАС и в знак протеста выходят из правительства. На следующий день в Афинах состоялась массовая демонстрация. Она носила вполне мирный характер, но Скоби и королевское правительство приказали своим войскам и полиции открыть огонь по безоружным толпам. Возмущение взорвалось. Полиция-то была еще гитлеровской! Вместе с гестапо работала, а теперь стреляла в людей! Повстанцы хлынули по полицейским участкам, истребляя всех, кого поймали. Английские войска в Афинах оказались окруженными.

Руководить подавлением взбунтовавшейся страны взялся лично Черчилль. С Итальянского фронта он перебросил в Грецию две свежих дивизии. Кроме того, англичане принялись перевооружать те же самые «батальоны безопасности» и греческих эсэсовцев, которые раньше действовали против партизан. Теперь их снова выпустили против ЭЛАС, только в другой форме и под другими знаменами. А в воздухе безраздельно и безнаказанно действовала английская авиация. За полтора месяца она произвела 1665 боевых вылетов на греков, бомбила и расстреливала мятежные селения, колонны партизан. Но Сталин честно выдержал договоренность с западными державами, вмешиваться в греческие дела не стал. Англичане и их сторонники стали одолевать. Хотя греческие события в декабре невольно отошли на второй план.

Грандиозный сюрприз западным державам преподнес Гитлер. Конечно же, он тоже осознавал - шансов у Германии почти не осталось. Почти… Выход он придумал неожиданный. Ситуация на Западном фронте слишком напоминала «странную войну» в 1939 – 1940 гг. Американцы с англичанами стояли спокойно. Даже слишком спокойно! Демонстративно не предпринимали никаких активных действий. Будто напоказ предлагая немцам забирать войска с Запада и перебрасывать против русских. Однако фюрер убедился, что слабое звено в коалиции отнюдь не русские. Слабое звено именно американцы с англичанами! Вот и следовало сокрушить их так же, как в период «странной войны». Вывести из игры хотя бы на время, а это позволит повернуть против русских все силы. Такой маневр обеспечит Германии отсрочку. А отсрочка, глядишь, приоткроет какой-нибудь новый выигрышный ход…

На западе Гитлер и его военачальники скрытно сосредоточили кулак из лучших войск. Миллион солдат и 900 танков. Замысел операции оказался отнюдь не новым. Фактически он повторял тот же самый выигрышный план, который позволил разгромить французов и англичан в 1940 г. Предполагалось проломить фронт в Арденнах, отжать противника к морю и устроить ему «второй Дюнкерк». Заставить эвакуировать окруженные войска, бросать технику, а самим захватить основные порты и базы, через которые снабжался союзный фронт. Все факторы, вроде бы, благоприятствовали немцам. Американцы и англичане три месяца бездельничали на позициях, расслабились. С Атлантики натянуло снегопады и туманы, парализовавшие превосходство союзников в авиации. Они оказались лишенными и воздушной разведки. А кроме того, немцы единственный раз за время войны догадались ввести режим полного радиомолчания! В распоряжении англо-американского командования имелась сверхсекретная система дешифровки «Энигма», предоставлявшая самую точную информацию из перехваченного радиообмена. На этот раз «Энигма» не предупредила об опасности…

16 декабря 1944 г. две танковых и одна общевойсковая армии под общим командованием фельдмаршала Моделя вдруг хлынули на прорыв на узеньком участке, который обороняли две американских пехотных дивизии. Конечно, их смяли и вдавили в грязь. Германские планы предусматривали стремительным рывком захватить мосты через Маас и гнать противника дальше, к портам Голландии и Бельгии. Главное – гнать быстро и решительно, не позволяя опомниться. Чтобы не терять темпов наступления, запасы горючего следовало пополнить на складах, захваченных у американцев – немцы знали, что они располагались в Льеже и Намюре.

Поначалу эти надежды, казалось бы, оправдывались. За несколько дней лавина Моделя углубилась на 90 км. В правительствах и штабах западной коалиции взыграла если не паника, то во всяком случае, крайне нервозные настроения. Черчилль воззвал к Сталину, умолял выручить, пораньше начать наступление на востоке. Хотя сценарий разгрома Дюнкерком все-таки не повторился. Соотношение германских и союзных сил очень отличалось от 1940 г. Когда-то французы и англичане от одного сокрушительного удара теряли головы и бежали спасаться. Теперь американцы преодолели растерянность, выдвигали навстречу врагу резервы. 7-я американская танковая дивизия в течение пяти дней удерживала городок Сен-Вит. Все же не удержала, но значительно затормозила врага. 101-я воздушно-десантная дивизия засела в городке Бастонь, германская 5-я танковая армия дергалась в бесплодных атаках, но так и не взяла его. А в Бастони пересекались семь главных дорог в Арденнах!

И если в 1940 г. отдельные недочеты не мешали гитлеровцам побеждать, то сейчас задержки и неудачи оказывались для них абсолютно недопустимыми. Стала улучшаться погода. Правда, немцы организовали блестящий налет на аэродромы противников, пожгли 260 самолетов. Но при подавляющем преимуществе воздушных сил США и Англии такие потери не сыграли серьезной роли. В небе над Арденнами загудели стаи самолетов, завалили бомбами все дороги. Подвоз горючего и боеприпасов на передовую пресекся. А до складов в Льеже и Намюре немцы так и не дошли. До мостов через Маас они тоже не дошли. В 6 км от реки их танки остановились без топлива.

Германское командование начало получать тревожные донесения и с востока. Первоначально советские армии планировали наступление в Польше на 20 января, а в Пруссии – 8 февраля. Но после того, как союзники взмолились о помощи, Сталин обратился к командующим фронтами, смогут ли они начать пораньше? Впрочем, оговаривал, что перенос сроков не должен нарушить наши замыслы и привести к неоправданным потерям. Взвесив все факторы, советское командование сочло возможным несколько сократить подготовку, нанести удары 12-15 января. Но еще до того, как загрохотали советские орудия и «катюши», немцы догадались – вот-вот им придется жарко. Резервы, предназначенные для развития прорыва в Арденнах, им пришлось разворачивать в противоположную сторону.

Время оказалось потеряно, наступательный порыв иссяк, а между тем и западные союзники действовали грамотно. Собрали на флангах сильные кулаки для контрударов. Германскую танковую дивизию, вырвавшуюся к Маасу, взяли в кольцо две танковых дивизии и уничтожили полностью. А 3-я американская армия пробилась с юга к осажденной Бастони. Таким образом, весь клин гитлеровского прорыва оказался «подрубленным». Группировка Моделя стала поспешно выбираться назад, пока ее совсем не окружили. Ширина коридора оставалась всего 40 км, его с двух сторон простреливали тяжелой артиллерией, и немцы под снарядами катились прочь, торопились проскочить горловину. Они потеряли и побросали в наметившемся «мешке» 600 танков, массу орудий и другой техники.
В январе Гитлер нанес еще один удар, в Эльзасе. Но эта операция была лишь вспомогательной. Немцы старались отвлечь противника от своей группировки в Арденнах, чтобы она смогла оторваться от навалившихся на нее англичан и американцев, привести себя в порядок. Однако в Эльзасе радиомолчание не соблюдалось. 19-я германская армия двинулась в атаку. Вроде бы, американцы начали отступать. Нацисты торжествовали, браво докладывали – они продвинулись на 30 км. Но ведь союзное командование заранее знало время и место наступления! Немецкая армия сама лезла в западню. Под Колмаром ее поджидали превосходящие силы, захлестнули с нескольких сторон и разгромили. Преследуя разбитых немцев, западные союзники вступили на территорию Германии.

А за перенесенные страхи и потери они мстили «ковровыми» бомбардировками – массы самолетов рассыпали бомбы равномерно, накрывая город полностью. Три дня американские и британские воздушные эскадры обрабатывали один из красивейших германских городов – Дрезден. Военного значения он не имел. Кроме фугасных, применили напалмовые бомбы, разлилось море пламени. Было разрушено больше половины зданий, погибло около 130 тыс. человек. Массированным бомбежкам подверглись также Лейпциг, Хемниц, Эссен, Кельн, Мюнхен. Не забыли и Нюрнберг. Уж здесь-то и подавно не было никаких военных объектов. Старинные замки, памятники германского средневековья. Но когда-то здесь проходили съезды нацистской партии, принимались расовые законы. Американцы отомстили городу. 2 января 1945 г. так пробомбили, что за один день в центральной части Нюрнберга было уничтожено 90 % зданий.

Ну а тем временем англичане завершали усмирение Греции. Наверное, одними лишь военными операциями не усмирили бы. Но в умах царила мешанина. Британцы прикрывались «законным» правительством короля, напоминали людям что война с немцами продолжается. А если ЭЛАС воюет против англичан – значит, получается на стороне Гитлера? Коммунистов втянули в переговоры. Доказывали, что главное – внутреннее примирение, а потом обещали устроить всеобщие выборы, тут-то и определится, чего хочет большинство греков. Лидеры ЭЛАС согласились. 12 февраля в Варкизе было подписано соглашение о прекращении гражданской войны. С 28 февраля армия ЭЛАС объявлялась распущенной, сдала 100 орудий, 200 минометов, 2 тыс. пулеметов, 50 тыс. винтовок. Бойцы расходились по домам, но… королевское правительство с англичанами принялось арестовывать их. Тысячи партизан расстреляли без суда. Остальные спохватились, снова потекли в горы. Но безоружных было уже легче громить и вытеснять в безлюдные районы.

Таким образом, обстановка в Юго-Восточной Европе разительно переменилась. А на Западном фронте союзники возвратили прежние позиции, восстановили старую линию фронта. Но и здесь ситуация стала принципиально иной. Массированными ударами в Арденнах и Эльзасе Гитлер сам растрепал свои отборные, лучшие войска. А оставшиеся соединения был вынужден забирать на восток – в Польшу, Венгрию. На западе у немцев имелись великолепные позиции для обороны. Была мощнейшая «Линия Зигфрида», которую Германия возводила вдоль своих границ еще в 30-х годах. Тут хватало бетонных дотов, капониров, батарей, подходы к ним прикрывали сплошные поля противотанковых надолбов. К этим укреплениям добавлялись естественные препятствия – полноводные реки Рур, Рейн.

Если бы занять эти рубежи надежными, кадровыми дивизиями, преодолеть их было бы ох как не просто! Пришлось бы прогрызать каждый метр, прошибая укрепления бомбами и снарядами, поливая солдатской кровью. В Италии американцы и англичане застревали по полгода на куда более слабых линиях. Но в том-то и дело, что кадровые германские части слишком поредели. Вместо сплошной обороны составляли рыхлую кисею. Ее штопали на живую нитку ополченскими, охранными, полицейскими батальонами. В доты сажали мальчишек из «Гитлерюгенда». Они были готовы драться самоотверженно. Но мог ли юношеский порыв заменить мастерство? Провал наступления в Арденнах фактически подорвал и оборону Германии на Западном фронте. Защищать «Линию Зигфрида» стало некому.

Наступление в Арденнах (кодовое наименование нем. Wacht am Rhein — «Вахта на Рейне») — операция немецких войск на Западном фронте в ходе Второй мировой войны. Проведена 16 декабря 1944 — 29 января 1945 в Арденнах (юго-запад Бельгии) с целью изменить обстановку на Западном фронте, разгромив англо-американские вооруженные силы в Бельгии и Нидерландах, по возможности склонить США и Англию к сепаратным переговорам о мире и прекращении боевых действий на Западе, тем самым высвободить силы для Восточного фронта.

В июне 1944 года союзники открыли второй фронт в Европе высадкой своих войск в Нормандии. К декабрю 1944 1-я американская армия заняла позиции в северной части Арденн между городами Сен-Вит и Льеж. Некоторые её части и подразделения 9-й армии вели бои в Хюртгенском лесу и на реке Рур, на этом участке фронта где они вклинились на территорию Германии и создали плацдарм 50 км в ширину и 40 км в глубину. В Арденнах на бельгийско-германской границе располагался 8-й американский корпус из 3-й армии. К югу от Арденн другие части 3-ей армии вклинились в «линию Зигфрида», создав плацдарм на восточном берегу реки Саар. Здесь происходило сосредоточение войск для возобновления наступления на Саарскую область. Правее 3-й армии 7-я армия занимала фронт, который тянулся от реки Саар в восточном направлении, упираясь в Рейн в районе Карлсруэ. Части 7-й армии в конце ноября — начале декабря освободили северные районы Эльзаса и Лотарингии и вышли к границам Германии и к Верхнему Рейну. 1-я французская армия 22 ноября освободила Страсбург, и к западу от Рейна в Эльзасе у немцев оставались войска только в районе города Кольмар. Союзники готовились к новому наступлению.