Врангель интересные факты. Чёрный барон без царского трона. Почему генерал Врангель проиграл красным? Что сломало «негнущегося» барона

«Не так страшен царь, как его Малюта», - говорили на Руси после того, как армия опричников совершила поход на Великий Новгород. Царь Иван Грозный лично возглавил этот поход, который обернулся для жителей Новгорода кровавым кошмаром. По разным данным, погибло от 2.000 до 40.000 человек. Опричники не жалели ни женщин, ни детей, говорят источники.

Почему это произошло?

На дворе 1569 год. В стране уже несколько лет действует опричнина. Иван Грозный подозревает своего двоюродного брата князя Владимира Старицкого в заговоре. Дело в том, что Владимир Старицкий занимал особое место в русском государстве. Он был одним из последних удельных князей в стране, то есть Владимир самостоятельно управлял своими землями в городе Старица (Тверская область) как во времена феодальной раздробленности.

Еще в марте 1553 года, когда Иван Грозный тяжело заболел, именно во Владимире Старицком бояре видели будущего государя. А это не могло понравиться царю, который видел в ближних своих врагов.

На Старицкого поступали доносы, и в 1569 году он был казнён вместе со многими членами своей семьи. Но Иван Грозный не успокоился. Он чувствовал в государственном заговоре Старицкого еще и «руку» новгородской знати. Совсем скоро царь получил донос, где говорилось, что новгородцы вообще желали уйти под покровительство поляков и литовцев. Это и стало поводом для начала похода.

Ужасы похода

Войско опричников, а их было около 15.000 человек, направлялось к Новгороду через Тверь и Торжок. Попутно в этих городах опричники устроили массовые убийства и грабежи. Как минимум, 1.000 человек погибло. 23 декабря Малюта Скуратов убил опального митрополита Филиппа II в Отрочьем монастыре. Филипп не только выступал против царской политики опричнины, но и отказался благословить Грозного на карательный поход.

Митрополит Филипп отказывается благословить Ивана Грозного на новгородский поход

2 января 1570 года боевые отряды окружили город, сотни священников были посажены под арест, монастыри взяты под полный контроль. Через четыре дня сюда приехал уже сам царь. Он отстоял службу в Софийском соборе и потом приказал начать репрессии: «и тотчас повеле архиепископлю казну и весь двор его и келии пограбити, и бояр его и слух переимати».

Из кафедрального Софийского собора вывезли все реликвии и иконы. В один день лишился всего новгородский архиепископ Пимен, который надеялся до последнего, что все решится мирным путем. Примечательно, что Пимен был верным сторонником царя и помогал ему в разоблачении непокорного Филиппа.

Но и его Иван Грозный публично обвинил в заговоре и обозвал скоморохом. А для большего унижения архиепископа раздели, привязали к лошади, которую назвали его женой, и водили в таком виде.

Резня в Новгороде и Пскове

Итак, после глумления над Пименом опричники стали мародерствовать во всем городе и его посадких окрестностях. По записям летописей, каратели никого не жалели, взрослых и детей пытали, избивали, а потом сбрасывали прямо в реку Волхов. Если кто выживал, то того заталкивали под лёд палками.

Прежде всего, пострадали купцы - их имущество отбирали, сжигали все, что было невозможно увезти. Казни продолжались до середины февраля. Но и это было еще не все. После Новгорода царь отправился в Псков, где также происходили повсеместные казни и грабежи.

После ухода опричников в Новгороде начались бедствия. Так как Иван Грозный уничтожил все продовольственные запасы, жители страдали от страшного голода из-за последовавшего неурожая. Людоедство стало обыеднностью. К тому же, в Новгород пришла чума, которая убила многих людей. После этого погрома часть города вошла в состав царской опричнины, а некоторых опричников показательно казнили.

Было истреблено почти всё население Новгорода до младенцев.

(Народная энциклопедия городов и регионов России «Мой Город» (http://www.mojgorod.ru/novgorod_obl/vnovgorod/)]

Википедия (свободная электронная энциклопедия): «Зима 1569-1570 - войско опричников, лично возглавлявшееся Иваном Грозным, выступило в поход на Новгород, поводом к которому послужил донос и подозрения в измене. Были разграблены все города по дороге от Москвы до Новгорода, по пути Малюта Скуратов лично задушил в тверском Отроческом монастыре митрополита ФилиппаЧисло жертв в Новгороде было по разным источникам современников от 27 тысяч до 700 тысяч человек… В Новгороде разгром длился 6 недель, людей тысячами пытали и топилив Волхове…. Город был разграблен. Имущество церквей, монастырей и купцов было конфисковано»

Вот что найдет неискушенный читатель о времени правления первого православного царя, помазанника Божьего, при котором Московское княжество стало Россией. О царе, победившем грозных врагов на востоке (Казанское, Астраханское, Сибирское ханства), отбившем у Отоманской порты и Крымского ханства желание разорять Московию; уничтожившем воинственный Ливонский орден на западе; стремившемся укорениться на Балтике и даже создать флот – о этом царе первое что он прочтет: тиран, самодур, уничтожавший собственный народ, многоженец, садист и прочие ужасы.

И первое на что укажут - это разорение Новгорода в 1570м году. И не просто разорение, а убийство десятков тысяч и даже сотен тысяч (даже вплоть до младенцев) ни в чем не повинных горожан.

Православному христианину, любящему отчизну и желающему гордиться своей историей следовало бы знать, откуда идет такая информация, и можно ли ей доверять. Как говорит юриспруденция: хочешь распутать преступление – ищи мотив, и тех, кому это выгодно. Давайте и мы попытаемся хоть немного разобраться в истории.

Какова же была причина для такого ужасного истребления населения Новгорода и окрестных городов? Как отмечает большинство хронографов, цель: «Помешать заговорщикам оторвать Псков и Новгород от Русского государства» (Флоря Б.Н. «Иван Грозный»)

«… осенью 1569 года царь получил сведения о новом... опасном заговоре…. На этот раз в нашем распоряжении имеются уже не сообщения иностранцев, а запись о подлинном следственном деле в Описи архива Посольского приказа 1626 года: «Статейной список из сыскного из изменного дела... на наугороцкого (новгородского. - Б.Ф.) архиепискупа на Пимена и на новогородцких дьяков, и на подьячих, и на гостей, и на владычних приказных, и на детей боярских... о здаче Великого Новагорода и Пскова, что архиепископ Пимин хотел с ними Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси хотели злым умышленьем извести, а на государство посадити князя Владимира Андреевича». Речь шла не о тайном сговоре группы представителей знати, а о масштабном заговоре, в который оказались вовлечены и вся приказная администрация, управлявшая Новгородской землей, и социальные верхи ее населения (гости - богатые купцы, и дети боярские), и сам глава Новгородской епархии - архиепископ Пимен со своим двором. (Епископы на Руси издавна имели свои большие земельные владения и своих военных вассалов, которые управляли их землями).» Флоря Б.Н. «Иван Грозный»

«О причине этого похода Владимир Варенцов и Геннадий Коваленко пишут в «Хронике „бунташного века“»: «Поводом к походу опричников на Новгород послужила сдача литовцам в январе 1569 г. русского пограничного города Изборска, являвшегося одной из наиболее неприступных крепостей России того времени... … по распоряжению царя наиболее неблагонадежные лица псковского и новгородского посадов были выселены. Из Пскова выселено 500 семей, а из Новгорода - 150….
Еще большее недоверие к новгородцам проявилось после раскрытия опричниками в октябре 1569 г. заговора в земщине впользу двоюродного брата царя - князя Владимира Старицкого...
Поиск заговорщиков, связанных с новгородцами, привел к одному из видных представителей государственного аппарата управления - земскому боярину В[асилию] Д[митриевичу] Данилову, возглавлявшему Пушкарский приказ…
В. Д. Данилов под пытками сознался в измене. Обвинение... сводилось к тому, что заговорщики хотели „Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича хотели злым умышленьем извести“» (А. Шарымов «Предыстория Санкт-Петербурга» книга 1. Разд 1
Итак, первое: у погрома был мотив и весьма серьезный. Северо-восточные земли зарождающегося Российского государства, еще недавно бывшие отдельными независимыми княжествами (присоединены дедом Иоанна IV) могли быть потеряны для России, и перейти в подчинение Литовского королевства в результате «масштабного заговора, в который оказались вовлечены и вся приказная администрация, управлявшая Новгородской землей, и социальные верхи ее населения (гости - богатые купцы, и дети боярские), и сам глава Новгородской епархии - архиепископ Пимен»Готовился по сути политический переворот, или если совсем на современный лад – «цветная революция», как вариант предполагавшая свержение действующего правителя и (или) уход в подданство Литвы.

Если бы он удался, то Россия лишилась бы почти трети территории, выхода к Балтике, и получила бы враждебные города в непосредственной близости к жизненным центрам, откуда бы Литва без сомнения продолжила вести военные действия.

Как видим, угроза была не шуточная. И можно сказать – смертельная для воюющего на два фронта молодого государства. Напомним, что с юга постоянно нападали крымско-турецкие войска, на западе шла война с Литвой, Польшей, а на северо-западе периодически отбивали нападения Шведов.

Теперь давайте посмотрим, что пишут хронографы о событиях этих дней:

«Передовые отряды опричного войска подошли к Новгороду 2 января 1570 года и сразу окружили его, «кабы ни един человек из града не убежал». 6 января прибыл сам царь и стал укрепленным лагерем на Городище, там, где жили князья во времена независимости Новгорода. 8 января, в воскресенье, царь направился к обедне в храм Святой Софии. На «Волховском мосту великом» его встречал архиепископ Пимен со всем новгородским духовенством. По обычаю, архиепископ хотел благословить царя, но царь не принял благословения и «повелел» архиепископу идти в храм и служить литургию. После обедни архиепископ пригласил царя в свои палаты «хлеба ясти». Однако, как только начался обед, царь «возопи гласом великим яростию к своим князем и боярам... и тотчас повеле архиепископлю казну и весь двор его и келий пограбити, и бояр его и слуг переимати и за приставы отдати до своего государева указа, а самого владыку, ограбив, повеле за сторожа единаго отдати и крепко стрещи» (стеречь). …Из Новгорода Пимена повезли в Москву … На созванном в Москве церковном соборе Пимен был лишен сана. Он был заточен в Никольский монастырь в Веневе…

Таубе и Крузе впоследствии с некоторым удивлением писали: царь велел в Слободе «во искупление своих грехов построить две большие каменные церкви и наполнить их знаменитыми иконами, колоколами и другим, так что у всех составилось мнение, и он сам так думал, что ему прощены все грехи Господом Богом». Дворяне - протестанты - не понимали логики действий и размышлений царя. Для них новгородский заговор был актом политической измены, попыткой перехода под власть иного государя. Иначе выглядело дело с точки зрения царя: это был прежде всего акт отступничества от веры, попытка перехода под власть правителя «латинян» и еретиков, у которых от христианства осталось только имя. Изъять святыни из рук людей, осквернивших себя замыслами отделения от «святой земли» и общением с еретиками, и взять их под собственную защиту было с точки зрения царя в высшей степени богоугодным поступком.(По книге: Б. Н. Флоря. Иван Грозный)

Пока мы видим логику в действиях власти. Мятежные области оцеплены войсками. И видим, что царь прежде встречается с изменниками, и присутствует на Литургии, которую ведет мятежный архиепископ, позже отстраненный и лишенный сана.

А вот дальше начинаются по мнению современных историков такие ужасы, которые не вяжутся не только со званием Православного царя, а вообще не походят на действия здравомыслящего человека. Все это крайне удивительно, особенно для тех, кто знает историю и богобоязенность, набожность и милосердный характер Иоанна IV неоднократно прощавшего своих врагов. Прежде чем привести «свидетельства» мы должны сказать, что благодаря историософу Карамзину с XIX века сложилось мнение считать, что царь Иоанн IV до 1560 года был добрым и милующим, а после стал почему-то злобным и неуправляемым. Мы же склонны думать, что такого «преображения» попросту не было, и историков ввели в заблуждение «свидетельские показания» которых, как оказывается на поверку до нас дошли единицы. Прежде всего это некая «Повесть о разгроме Новгорода Иваном Грозным», текст которой попал в том или ином виде в большинство летописей. Вот что читаем на сайте института русской литературы РАН «Повесть… была широко распространена в древнерусской письменности. С. А. Морозов зафиксировал свыше 80 списков разных ее редакций в составе летописных сводов, исторических сборников, в Латухинской Степенной книге» (http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4564)

Там же на сайте можно подробно изучить метаморфозы, которые приключились с этим источником «свидетельских показаний», как он стал кочевать из летописи в летопись. С каждой новой редакцией приобретая все большую достоверность в глазах современников. А между тем, важно то, что по мнению историков

«цифры в десятки тысяч убитых – преувеличение», «Повесть писалась новгородцем осуждающим царя», и «По-видимому, в Новгороде после похода Ивана Грозного возникло предание, стремящееся отвести от новгородцев подозрение в измене». Кроме того, сама повесть была написана в 80-90х гг XVI века - через 10-20 лет после событий, и могла писаться «как очевидцем, так и с чьих-то слов», - читаем мы в статье, посвященной "Повести о разгромен Новгорода Иваном Грозным" на сайте ИРЛИ РАН (http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4564)

Кроме «Повести..» написанной людьми, заинтересованными отвести от новгородцев подозрение в измене, и возможно стремившимся опорочить царя, мы имеем набор показаний иностранцев, которые, как увидим далее, часто просто ссылаются на неких «достойных доверия» новгородцев, рисуя с их слов такие ужасы, что просто волосы встают дыбом. Притом, зачастую показания иностранных «свидетелей» изобилуют грубейшими неточностями (хронологическими, географическими и проч.) откуда видно, что это пересказ с чужих слов.

Теперь, общепринятое суждение о дальнейших события:

9 января на Городище начался суд над арестованными и другими людьми, заподозренными в измене. «Царь и великий князь сед на судище и повеле приводити из Великаго Новагорода владычних бояр, и служилых детей боярских, и гостей, и всяких городцких и приказных людей, и жены, и дети, и повеле перед собою люте мучити». После пыток царь приказывал «телеса их некою составною мудростию огненною поджигати, иже именуется пожар». Затем осужденных привязывали за руки и за ноги к саням, волокли от Городища на «великий Волховский мост» и бросали в реку. Дело происходило зимой, когда Волхов был покрыт льдом, и его, очевидно, пришлось специально разбивать. Такой выбор способа казни вызывает удивление. Правда, в вечевом Новгороде именно так казнили преступников, но вряд ли Иван IV ставил своей целью возродить новгородские обычаи» (По книге: Б. Н. Флоря. Иван Грозный)

Вот на этом моменте хотелось бы остановиться подробнее. Сравнение описаний событий связанных с мостом и рекой у разных «очевидцев» оказывается весьма показательным, для оценки степени их достоверности и объективности. Из данного описания видно, что повествование, на которое опирается историк, составлялось, новгородцем, для которого обычным был способ казни, практиковавшейся в «вечевом Новгороде»: волочить преступника на мост и сбрасывать в воду. А вот для московита Иоанна IV такой способ казни несколько странен (не говоря уже о вере и набожности царя, перед началом «опустошения Новгорода», велевшего опальному архиерею, прежде всего, служить Литургию).

Согласитесь, проще было бы тут же на Городище казнить, а не «волочить из Городища на великий Волховский мост», чтобы утопить (Городище расположено в 2 км от центра современного Новгорода, а по свидетельству И. Таубе и Э. Крузе в четверти пути" от Новгорода).

Плюс надо учитывать, что дело происходит в январе и река должна быть покрыта толстым слоем льда, который «очевидно, пришлось специально разбивать». Если вместе с ИРЛИ РАН предположить, что «Повесть…» писалась с желанием отвести от новгородцев подозрение в измене, то этот момент становится понятен.

Странность казни пытаются объяснить по-разному. Так, если Иоанн IV не ставил себе целью «возродить новгородские обычаи» тогда зачем такие сложности? Вот одно из предположений из той же книги:

«А. Л. Юрганов указал на отразившееся во многих русских фольклорных текстах устойчивое представление о связи ада, преисподней с пропастью, дном рек. Отсюда делается вывод о том, что казни новгородцев имели символический характер: вероотступников прямо посылали в ад»(Б. Н. Флоря. Иван Грозный)).

Однако, образы и мифы имеют тенденцию обрастать новыми подробностями. И вот уже читаем:

«Людей кололи ножами, рубили топорами, заливали на морозе водой. Их связывали веревками и десятками сбрасывали с Волховского моста в реку. По реке на лодках ездили опричники и добивали выплывших баграми и топорам» («Хроники „бунташного века“» В.Варенцов и Г. Коваленко)

Напомним что дело должно было происходить в январе. И лед на реке как предположили ранее «вероятно пришлось разбить», чтобы затем можно было плавать на лодках и добивать баграми и топорами десятки казненных, которых приволокли из Городища, находящегося «в четверти пути от Новгорода».

Символизм «посылания в ад» оборачивается каким-то чрезвычайно сложным способом казни. Если конечно предполагать, что так все на самом деле и происходило.

Теперь приведем «свидетельства» иностранцев. Будем выделять места связанные с Новгородским мостом через реку Волхов.

Якоб Ульфельдт, «Путешествие в Россию», 1578 г.:«Лет 9 тому назад, если не ошибаюсь, у великого князя возникло некое подозрение на своего единоутробного брата – подозрение в том, что тот задумал ему навредить и строит козни. Было ли это так – знает Бог. Итак, он вызвал его к себе [и] поднес ему яд. После того как тот выпил его, он заболел и умер. Затем [великий князь] отобрал 300 опричников, предоставив им власть над жизнью и смертью людей, а также над всем имуществом, домами и домашним скарбом. Они обошли все пространство между Москвой и Псковом [и] сравняли с землей великое множество домов; по своему усмотрению убивали мужчин, женщин и детей, грабили купцов, уничтожали рыбные пруды, а рыбу сжигали [и] вообще все настолько расстроили и разорили, что страшно об этом [даже и] говорить, а не то что видеть… При этом в то же самое время царь созвал в Новгород большое количество людей, словно намеревался обсудить с ними неотложные дела. Когда они туда прибыли, он приказал всех их согнать на мост недалеко от города – тот, который мы видели каждый день.Собрав их, он [велел] сбросить их в текущую там реку. Были убиты и задушены многие тысячи людей, которых он подозревал из-за брата, [еще] раньше устраненного им с помощью яда, – [подозревал в том,] что они якобы были на его стороне. И что более всего удивительно, [так это то], что утонуло такое множество людей, что вышеупомянутая река заполнилась трупами сверх всякого человеческого ожидания и была настолько ими запружена, что не могла течь по своему прежнему руслу, но разлилась по зеленеющим лугам и плодородным полям и все затопила своей водой. Хотя это и кажется маловероятным и далеким от истины, однако все это в действительности так и было, как я узнал в России от людей, достойных доверия, то есть от тех, которые до сих пор живут в Новгороде под властью Московита. Иначе я, что называется, не стал бы писать об этом…» (Якоб Ульфельдт. Путешествие в Россию. М., 2002).

Про «зеленеющие луга» в январе писал явно не очевидец. К тому же путешественник прямо говорит, что узнал это от людей, до сих пор живущих в Новгороде. То есть не был очевидцем, а передает чужое мнение. И в его повествовании логика не нарушается – людей не судят на Городище, а сразу загоняют на мост (несколько тысяч) чтобы задушить (!) и утопить. Но путешественник не знает, что была зима, и река была покрыта льдом.

«Хотя это кажется маловероятным», но Якоб Ульфельдт поверил людям, которые «живут в Новгороде», и вероятно прилагают массу усилий для убеждения окружающих в достоверности того, что «кажется... далеким от истины».

Продолжим речную тему:

Иоганн Таубе и Элерт Крузе, «Послание к Готхарду Кеттлеру, герцогу Курляндскому и Семигальскому», 1572 г. Когда он достиг известного города Новгорода, остановился он в четверти пути от него в монастыре, называемом Городище, и приказал обложить город и все улицы, а на следующий день поймать всех знатных новгородцев….Имеются также определенные и достоверные сведения, что он приказал убить 12.000 именитых людей, мужчин и храбрых женщин. Что касается до безвестных бедных ремесленников и простого народа, то было их больше 15.000. Большая знаменитая река Волга, которая в два раза больше, чем Прегель под Кенигсбергом, была так наполнена мертвыми телами, что окрасилась в этом месте в цвет крови и должна была остановиться у мостов…. Кровожадный тиран, пробыв 6 недель в Новгороде, опустошив город и близлежащие окрестности более, чем на 150 немецких миль кругом, так что ничего не осталось.. (показательно оканчивается это повествование)… На основании всего вышеизложенного, разумные люди поймут, что с Божьей милостью и помощью можно завоевать Русское государство и нет причин бояться таких бедных, раздетых, бессильных людей…(Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. Книга 8. 1922).
Напомним, и то, что Иоанн IV был в Великом Новгороде, который стоит на реке Волхов. На Волге находится другой город - Нижний Новгород, отношения к повествованию не имеющий. Складывается впечатление, что автор повествования при написании посмотрел на карту, и просто… перепутал города.

Или вот еще одно описание «бесчинств тирана» в Новгороде на Волге, созвучное с предыдущим своей показательной ошибкой в названии реки (или города):

«Истинно правдивое описание», 1571 г.: Потом великий князь двинулся дальше к Новгороду (это большой торговый город) и ограбил все села и деревни и убил много людей. Затем за неделю до начала поста он внезапно напал на Новгород и учинил большую беду грабежом и убийствами. Не было ни одного дома, где бы они не переломали и не разбили ворота, двери и окна. Это были постыдные и жалкие деяния. Стрельцы принуждали к блуду благородных и честных женщин и девиц и насиловали их позорным образом. Потом они взяли примерно несколько сотен женщин и девиц, раздели их донага и привели их на приготовленное место, выстланное досками. И их ставили по пятьдесят человек на это место совсем обнаженными. И когда великий князь ходил туда, он их спрашивал, что они сделали. И так эта аудиенция продолжалась, пока они не замерзали. Потом тех людей для потехи и удовольствия бросали в воду, которая еще не совсем замерзла и топили их. Потом они захватили несколько тысяч пленников, связав мужчин и женщин вместе за руки и привязав детишек на грудь матерям, бросали их всех вместе ско пом в огромную реку, под названием Волга, которая там имеет глубину 8 фаденов (около 14-16 м). Из-за этого река ото дна до верху была совсем заполнена, течение реки задер жалось и пришлось заталкивать мертвые тела под лед, чтобы течение унесло их прочь. («Истинно правдивое описание» // Отечественная история. 1999. № 1).
Следующий «очевидец»:

Альберт Шлихтинг, «Краткое сказание о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича», нач. 70-х гг. XVI в.: Обычным родом казни у него был тогда следующий: он приказывал оградить частоколом обширное место, поручал привести туда огромную толпу знатных лиц и купцов, которых знал за выдающихся, садился на коня с копьем в руке и, пришпорив коня, пронзал копьем отдельных лиц, а сын его смотрел на эту забаву и одинаково занимался тою же игрой. Когда конь уставал, тиран сам, “усталый, но не насыщенный”, возвысив голос, кричал убийцам из опричнины, чтобы убивали без разбора всех и рассекали на куски. Те, унося оттуда куски, бросали их в реку. Был придуман и другой способ казни: множество людей получало приказ выйти на воду, скованную льдом, и тиран приказывал обрубать топорами весь лед кругом; и затем этот лед, придавленный тяжестью людей, опускал их всех в глубину…. дома горожан были спалены огнем. Таким образом этот старый город славян, местопребывание князей новгородских, можно видеть уничтоженным и сравненным с землей…(Новое известие о времени Ивана Грозного. Л., 1934).

Царь и царевич (вероятно Федор Иоаннович, ставший после царем и получивший прозвище «блаженный на троне» за свой тихий и богобоязненный нрав) на конях в загоне с копьями в руках убивают знатных горожан, а потом кусками их тел вероятно и была запружена то ли Волга, то ли Волхов… так что вышла из берегов. Как говорится, без комментариев.

Рассказ бывшего опричника - немца Генриа Штадена, «Записки о Московии», 70-е гг. XVI в.:

Целых шесть недель без перерыва длились ужас и несчастье в этом городе! Все лавки и палатки, в которых можно было предполагать [наличность] денег или товару, были опечатаны. Великий князь неизменно каждый день лично бывал в застенке (Peinhofe oder Haus). Ни в городе, ни в монастырях ничего не должно было оставаться; все, что воинские люди не могли увезти с собой, то кидалось в воду или сжигалось. Если кто-нибудь из земских пытался вытащить что-либо из воды, того вешали. Затем были казнены все пленные иноземцы; большую часть их составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне. Были снесены все высокие постройки; было иссечено все красивое: ворота, лестницы, окна. Опричники увели также несколько тысяч посадских девушек. Некоторые из земских переодевались опричниками и причиняли великий вред и озорство; таких выслеживали и убивали. (Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М., 1925)
В этом рассказе, вероятно участника событий – опричника Штадена – мы видим, что в воду сбрасывались далеко не трупы, а вещи, товары и прочий конфискат. И показан не геноцид населения, как это описывали выше, но разорение торговых мест, монастырского имущества, и домов богатых горожан (снесены все высокие здания, посечено все красивое: ворота, лестницы, окна). При этом казни иноземцев – учитывая пограничный характер территории, и причину конфликта (заговор высших кругов с целью перейти в подданство Литвы) – объясняются искоренением заговора и логикой военного времени. В то время как другие "свидетели" рисуют безумство тирана убивающего своих подданных чуть ли не ради забавы и «насыщения».

Анализируя вышеприведенные отрывки, складывается впечатление, что у авторов было желание перещеголять других повествователей в описании ужасов. И так, как большая часть текстов предназначалась для читателя западного, имевшего о «Московии» самые туманные представления, то в фантазиях не ограничивались. Были ли это фантазии авторов, или пересказчиков, с чьих слов писались эти «свидетельства», не суть важно. Важно, что историки и потомки восприняли басни за правду, и приводят их в качестве «свидетельств» очевидцев.

Если же взять новгородскую «Повесть…», то к ней тоже должно относиться критически. Ведь время ее написания Институт русской литературы РАН предположительно относит к 80-90 гг XVI столетия – т.е. она писалась через 10-20 лет после событий. Составитель, не является нейтральным, и имеет желание обелить Новгород – отвести от новгородцев подозрение в измене. Поэтому может искажать факты или гиперболизировать события.

В этой связи нужно крайне серьезно отнестись к ремарке путешественника Якоба Ульфельдта, описавшего страшные ужасы со слов неких новгородцев "это и кажется маловероятным и далеким от истины однако все это в действительности так и было, как я узнал в России от людей, достойных доверия, то есть от тех, которые до сих пор живут в Новгороде под властью Московита ". И как видим, для иностранного путешественника они "достойны доверия" только потому, что живут в Новгороде или называются современниками тех событий.

Таким образом, становится понятно, что через 8-10 лет после описанных событий, в Новгороде были люди крайне заинтересованные в распространении преувеличенной и откровено ложной информации. И, вероятно, многие из иностранцев, оставивших "свидетельства", были введены в заблуждение этими мифотворцами, и передавали своим соотечественникам то, что слышали от "людей, которые до сих пор живут в Новгороде"... Опять же важно понимать, что во время "погрома" никого из иностранцев, чьи мнения мы приводили выше, кроме опричника Г. Штадена, там скорее всего не было. И. Таубе и Э. Крузе, в своем "Послании..." тоже ссылаются на некие "достоверные сведения" об убийстве десятков тысяч людей. Возможно, что эти сведения ими почерпнуты в той же самой Новгородской "Повести..." или от людей, ее составивших.

Таким образом, мы имеем перед собой сообщения предположительно четырех видов:

Откровенно ложные или хорошо сдобренные фантазией автора или пересказчика («Истинно правдивое описание», А. Шлихтинг)

Переданные с чужих слов (Якоб Ульфельдт, возможно Иоганн Таубе и Элерт Крузе),

Предвзятые и имеющие намерение исказить суть (новгородская «Повесть…»)

Документы и свидетельства очевидцев (вероятно «Синодики опальных», и возможно Г. Штаден)

Как уже ранее было сказано, синодики говорят о 1490 казненных в Новгороде, однако, и в достоверности этого документа высказываются сомнения (см. мнение дореволюционного историка Белова Е.А. http://www.hrono.info/libris/pdf/belov_ivan4.pdf), Рассказ Г. Штадена выделяется из всех. Он как бывший опричник, видевший систему изнутри, знал не только факты, но и отчасти их мотивы, хотя не все ему могло быть известно, и не все поступки русских он мог понимать, оставаясь до конца чужаком в «этой стране», что видно из следующих фраз его автобиографического монолога: «В этой стране всякий иноземец занимает лучшее место, если он в течение известного времени умеет держать себя согласно с местными обычаями…» «Спустя некоторое время бросил я все, уехал в Рыбную Слободу и выстроил там мельницу. Но тщательно обдумывал, как бы уйти из этой страны…» (Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М., 1925).

Таким образом мы имеем в наличии крайне мало материала, чтобы составить объективную картину происходившего. И есть необходимость подвергать сомнению большую часть «свидетельств». Поэтому в случае с историей Руси второй половины XVI века, все «свидетельства» надо «делить на десять», то есть, относиться крайне критически.

Мы должны больше уделять внимания косвенным фактам, молчаливо свидетельствующим о характере и истории того времени.

Так одним из подобных косвенных опровержений «мифа об истреблении Новгородцев», может служить следующий факт: После уничтожения Москвы пожаром 1571 года, когда возникла угроза захвата столицы 120 тысячной ордой объединенных турецко-татарских войск, шедших в 1572м году на Москву, Иоанн IV перевозит в Новгород семью и ВСЮ казну тогдашней Руси. Это через два года после «Новгородского погрома»!

«В начале февраля 1572 года в Нов город прибыли обозы с царской казной в лубяных коробах на 450 санях. Казну поместили в подвалы церквей Чудотворца Николая, Пятницы и Жен-мироносиц под круглосуточной охраной стрельцов -"на всякую мощь по 500 человек в смену". Обычной нормой нагрузки подводы было летом - 20 пудов, зи мой - 25 пудов. Общий вес доставленной в Новгород казны составлял около 10000 пудов. Потом царь направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар».

(А.Р. Андреев «Неизвестное Бородино. Молодинская битва 1572 года. Сражение русского войска под началом князей Воротынского и Хворостинина с войском крымского хана Девлет Гирея под Серпуховом» Документальная хроника XVI века, М. 1997).http://www.hrono.ru/libris/lib_a/andeev08ar.html

Крайне интересный факт. Особенно если учесть, что всего два года назад, здесь якобы было поголовное истребление мирного населения. Царь решается оставить всю казну Руси, в церковных подвалах под охраной каких-то «500 человек в смену» и уезжает. Давайте подумаем, был ли он сумасшедшим, чтобы так понадеяться на город где якобы тысячами топил подо льдом женщин, матерей с детьми и т.п. Нелишне будет напомнить, что Новгородцы даже во времена Орды, однажды уничтожили хорошо вооруженную охрану ордынских «послов» (более тысячи человек) и самих послов, расценив их присутствие как угрозу для Новгорода. Это произошло в 1374 году (еще до Куликовой битвы), когда ханов боялись и князья возили дань, и получали право на княжение. И этот свободолюбивый народ, присоединенный к Московии дедом Иоанна IV, стерпел бы «убийцу», «тирана» и «злодея» в своей земле? Пусть раньше якобы имело место неожиданное нападение. Сейчас же русский царь привез семью, казну и оставил, вероятно, не более тысячи тех самых опричников. Ответ один – нет, не стерпел бы.

И Иоанн IV будучи умным стратегом и расчетливым политиком, не поступил бы так опрометчиво. Скорее всего, он перевез бы казну в любой другой город – только не в Новгород. Хотя бы даже в тот же Псков, откуда его якобы прогнал юродивый (?), и где по причине этого опричные войска не натворили таких дел, как в Новгороде.

Однако ничего подобного. Иоанн IV Васильевич, как ни в чем не бывало привозит казну (читай золотовалютный резерв страны) на 450 санях и оставляет ее как у своих друзей почти без охраны (в подвалах церквей, которые якобы разорял. При охране в одного человека на 25 пудов золота (500 человек на 450 саней)). Правда А.Р. Андреев, пишет в тоне, характерном для большинства хроникеров того периода, что Иоанн «хотел отсидеться в Новгороде», вероятно, ставя ему в вину, что царь не руководил непосредственно военной операцией, как при взятии Казани. Хотя царь вскорости «направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар».

Таким образом, в Новгороде остается семья Иоанна IV и казна Московского царства, при охране ничтожного в общем-то гарнизона. И не в каком-то закрытом со всех сторон каменном кремле, а в городе, где два года назад были «снесены все высокие постройки». В конце мая он снова вернулся в Новгород, где «в преддверии сражения, томясь ожиданием написал завещание - духовную грамоту».

Неправда ли, странный выбор города для того «чтобы отсидеться» – без войск (которые все были брошены на южные рубежи) с семьей и казной. По сути, Иоанн IV временно перенес столицу в Новгород. И это после 1570 го года! Вернее после того, что о нем написано!

На сайте посвященном Великому Новгороду, читаем о том, что при Иоанне IV произошли значительные изменения в городе и районе. Строились и расширялись улицы, возводились новые укрепления, возникла третья оборонительная стена. Правда там же присутствует «обязательное» в таких случаях упоминание о тяжести содержания Государева двора, и о «новгородском погроме» - как же без этого.

«Царский двор в Новгороде находился около церкви Никиты, которая была перестроена по приказу Ивана Грозного еще в 1555-1556 годах. Очевидно, тогда же построили и каменный дворец для царя, который с юго-запада примыкал к церкви Никиты….

Царь и его семья оставались в Новгороде до 6 августа 1572 года. По-видимому, уже к тому времени Иван Грозный решил построить в Новгороде Большой царский двор и оттуда управлять опричниками. Земли и поместья опальных новгородских бояр и купцов были переданы во владение опричникам.

Большой царский двор было решено строить на месте древнего Ярославова дворища. Летопись свидетельствует,что в 1571 году обмерили площадь Ярославова дворища, а 15 июня 1572 года «заложил государь избы ставити на споем дворе, на Дворищи». Очевидно, прежде строили вспомогательные деревянные постройки. Из писцовых новгородских книг и по изображению на иконе «Знамение» VIII века известно, что под Большой государев двор была отведена часть Торговой стороны Новгорода вдоль Волхова….

В годы царствования Ивана Грозного в Новгороде и крае произошли большие перемены. В городе, как подтвердили археологические исследования, расширяли улицы, реконструировали оборонительные сооружения. В 80-х годах XVI века в связи с широким распространением огнестрельного оружия были построены новые деревоземляные крепости в Новгороде, Старой Руссе и Ладоге. Укрепления имели не только рвы и земляные валы, но и так называемые «выводные быки» - предшественники бастионов, которые обеспечивали оборону не только по фронту, но и с флангов. Так, в 1583 году в Новгороде возникла третья оборонительная линия - малый земляной город, защищавший каменный детинец» (http://www.vnovgorod.info/oprichnik.html)

Так было или нет разорение Новгорода? Мы можем делать только предположения. Прежде всего, мы видим, что в исторической памяти о времени Иоанна IV довлеет миф о его кровавости и деспотизме, и отсюда все другие мифы – в том числе о «разорении Новгорода» с многотысячными жертвами. Описания отдельных «свидетелей» рисуют картины едва ли не нашествие язычников, убивавших ради забавы многими тысячами беззащитных и неповинных горожан. При этом или вообще не объясняются мотивы кровавых убийц, или эти мотивы ничтожны или бессмысленны (клевета, желание пополнить казну, опричнина – просто как нечто само по себе кровавое и ужасное) и т.п.

Мотивом к походу на мятежные пограничные области стало известие о желании верхнего эшелона власти двух областей осуществить государственный переворот или уйти в подданство соседствующей Литвы. В заговор была втянута вся приказная администрация, управляющая Новгородской землей, и социальные верхи населения, во главе с архиепископом. Нужны были решительные действия, чтобы предотвратить потерю земель, за которые проливали кровь русские воины; земель, которые были жизненно необходимы государству – как ворота к Балтике.

Иоанн IV Васильевич, искоренил мятеж верхов по законам военного времени. Ведь Русь тогда воевала на несколько фронтов: с Крымско-турецкими войсками на юге, Ливонией, Польшей на западе, Швецией на северо-западе и внутренними врагами в лице предателей, стремившихся растянуть страну снова на удельные княжества.

Можно спорить, было ли оправданным казнить пленных иноземцев («большую часть их составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне»), и разорять лавки торговцев, следовало ли трогать имущество монастырей, и сносить высокие строения, «посекать все красивое» (ворота, лестницы, окна)… Но факт остается фактом, Псковская и Новгородская области не были отторгнуты от Царства Московского. В противном случае, если бы заговор удался, это сделало проблематичным не только выход к Балтике, но и само дальнейшее существование зарождающейся Руси. Более того, можно полагать, что злоба на царя и желчь, изливавшаяся долгое время потом в написании пасквилей и басен, была у верхушки, но не у горожан. Иначе бы всего через два года глава государства с семей и казной не смог бы укрываться за стенами Новгорода.

Значит, действия царя были, в общем и целом, справедливыми – в том числе и с точки зрения самих горожан. Можно предположить, что «снося высокие строения» и «посекая красивое» воины Иоанна IV карали местных «олигархов» и разоряли места их проживания – выдававшиеся на общем фоне. Вероятно, это же «неправедное» имущество конфисковывалось или топилось в реке. Далее, Г. Штаден показывает, что под видом опричников действовали и переодетые земские, желавшие грабить. Но таких выявляли и убивали. В общем практика не новая.

Если бы имело место несправедливое по народным понятиям разграбление народа Новгородского, или тем более истребление неповинных людей тысячами и десятками тысяч, то это бы вызвало восстания. И конечно, через два года, когда еще были свежи в памяти «несправедливости» - царь не смог бы организовать в Новгороде свою временную столицу практически без войск, и жить более полугода на обеспечении Новгородцев.

Полный текст свидетельств Г. Штадена, И. Таубе и Э. Крузе, А. Шлихтинга, Я. Ульфельдта, «Истинно правдивое описание» тут http://www.midday.narod.ru/17.htm

Запись в синодике Ивана Грозного о поминании убитых

Нет, это не было пусть и запоздалым, но хотя бы раскаянием. Дело в другом. Многие, если не большинство, погибших от рук опричников не исповедовались перед смертью, не каялись в грехах и не получали их отпущения. Вместе с тем считалось, что за грехи человека, погибшего без покаяния, на том свете должен расплачиваться не только сам грешник, но и тот, по чьей вине покойный не смог исповедаться. Царь Иван, религиозный, как и все люди средневековья, спасал себя.

Но когда взялись за составление синодика, со времени многих казней прошел не один год, а то и не один десяток лет, многие погибли безымянными. Поэтому в синодике немало пропусков, часто вместо имен встречаются простые указания на место казней и количество погибших с прибавлением мрачной формулы: “...а имена их ты сам веси (знаешь. - В. К. ), господи”.

Над изучением синодиков плодотворно работал С.Б. Веселовский. Его труд был успешно продолжен Р.Г. Скрынниковым, который установил, что имена жертв записаны в Синодике не в беспорядке: как правило, вместе называются казненные по одному делу. Еще Веселовский показал, что главным источником для составления синодика послужили отчеты палачей и убийц. Есть в синодике и запись о новгородском погроме:

“По Малютинские ноугородцкие посылки (посылка - поручение, задание. - В. К. ) отделано скончавшихся православных христиан тысяща четыреста девятьдесять человек, да из пищалей стрелянием пятнадцать человек, им же имена сам ты, господи, веси”.

На этом основании Р.Г. Скрынников сделал вывод, что жертв было гораздо меньше. К числу 1505, имеющемуся в синодике, он прибавил поименно названных новгородцев и заключил, что в синодике перечислено 2170 - 2180 жертв новгородского погрома. Далее исследователь справедливо отметил, что донесения не могли быть полны, что многие действовали “независимо от распоряжений Скуратова” и допускает возможность, что погибло три-четыре тысячи человек.

Однако все это рассуждение основано на допущении, что Малюта Скуратов был главным распорядителем новгородского погрома. А между тем доказательств этого предположения у нас нет. Более того, маловероятно, чтобы в присутствии самого царя и его сына карательными акциями распоряжался только или хотя бы главным образом Малюта. Если это так, то 1505 человек - это цифра из отчета только одного из нескольких карательных отрядов. 10 - 15 тысяч жертв остается наиболее вероятной цифрой.

Погром состоял не только из убийств, хотя они естественно более всего действуют на чувства не только современников событий, но и на наши. Это был широкомасштабный, тщательно организованный грабеж. У всех новгородских монастырей и церквей было конфисковано имущество.

Монахи и священники не хотели отдавать церковные ценности. Тогда их ставили на “правеж” - принудительное взыскание долгов или недоимок по налогам. Состоял он в том, что должника ежедневно в течение двух часов били палками по ногам. Некоторые священники выдержали целый год “правежа”, многие погибли, забитые насмерть. Из Новгорода вывезли иконы и драгоценности. Даже церковные двери.

Существует легенда (скорее всего - только легенда), что как-то в первые послевоенные годы Новгородский музей обратился в Александровский музей Владимирской области с просьбой вернуть ценный экспонат, взятый на временное хранение царем Иваном IV. Речь шла о выдающемся памятнике русского средневекового прикладного искусства - знаменитых Васильевских вратах 1336 года работы мастера Ипатия из Новгородского Софийского собора. Сегодня их можно видеть в Успенском соборе в Александрове.

Считавшийся главой новгородских “изменников” архиепископ Пимен остался в живых, но царь вдоволь поиздевался над этим в недавнем прошлом беспрекословным исполнителем его воли. Рассказывают, что Грозный приказал переодеть архиепископа в скоморошью одежду и заявил ему, что, поскольку он теперь не архиерей, а скоморох, ему нужна жена. Привели кобылу. “Получи вот эту жену, влезай на нее сейчас”, - сказал царь Иван Пимену. Архиепископа привязали к лошади, дали в руки гусли и под конвоем отправили в Москву. По дороге он был обязан играть на гуслях. Откровенно говоря, Пимен - одна из немногих жертв царя Ивана, не вызывающих сочувствия: очень уж рьяно он в свое время добивался осуждения митрополита Филиппа. Из Москвы Пимена отправили в ссылку в Веневский монастырь, где он и умер через год с небольшим.

Погром не ограничился городом, а перекинулся в его близкие и далекие окрестности, в Новгородскую землю. Свое участие в этих деяниях описал один из опричников - Генрих Штаден. К числу положительных качеств его записок как источника относится то, что их автор настолько лишен морали, что не стыдится никаких, самых мерзких своих поступков, не пытается как-то себя приукрасить. Отсюда редкая достоверность его воспоминаний.

По словам Штадена, когда он узнал, что царь Иван все награбленное свозит к себе и не собирается ни с кем делиться, то решил создать свой собственный отряд. Слуги Штадена ловили по дорогам людей и расспрашивали, “где - по монастырям, церквам или подворьям - можно было бы забрать денег и добра, и особенно добрых коней”. Тех, кто “не хотел добром отвечать”, пытали. Штаден описывает, как он грабил одну усадьбу:

“Наверху меня встретила княгиня, хотевшая броситься мне в ноги. Но, испугавшись моего грозного вида, она бросилась назад в палаты. Я же всадил ей топор в спину, и она упала на порог. А я перешагнул через труп и познакомился с их девичьей”.

В другом же месте, в одном из посадов Штаден, по его словам, “не обижал никого. Я отдыхал”. Свой рассказ опричник завершает хвастливой фразой: “Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ью, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра”.

Участие в походе на Новгород принесло Штадену не только обогащение:

“Тогда-то великий князь и сказал мне: «Отныне ты будешь называться - Андрей Володимирович». Частица «-вич» означает благородный титул... В этой стране всякий иноземец занимает лучшее место, если он в течение известного времени умеет держать себя согласно с местными обычаями”.

Тот же Штаден пишет, что опричники вывозили крестьян из вотчин и поместий земских “насильством и не по сроку”, то есть не в Юрьев день (26 ноября), когда крестьяне имели право менять своих владельцев. Естественно, такие вывозы должны были в первую очередь происходить из Новгородской земли. У нас есть тому и документальное подтверждение. Сохранились описания разоренных сел и деревень Новгородской земли. Там можно, например, прочитать, что крестьян из одного села вывезли люди Демида Ивановича Черемисинова. А это был опричник, который приезжал в Новгород за награбленной казной.

Новгородский погром произвел страшное впечатление на всю страну. Нет ни одного летописца ,

Розыск продолжается

Из Пскова царь вернулся в Александрову слободу, и там начался “розыск” по делу о “новгородской измене”. Результаты этого следствия стали известны летом 1570 года.

В число обвиняемых попали многие из руководителей опричнины. Сами предававшие казням других, они теперь тоже попали в жернова страшной мельницы террора, которую строили вместе с царем Иваном. В связях с новогородцами были обвинены отец и сын Басмановы - Алексей Данилович и Федор Алексеевич. Алексея считали, как уже отмечалось выше, одним из инициаторов опричнины. Опытный воевода, участник многих сражений, он был вместе с тем фактическим главой опричнины. Федор был кравчим (высокая придворная должность) царя, его любимцем. Ходили слухи, что Федор и Иван IV состояли в противоестественных сношениях, что князь Дмитрий Федорович Овчинин, казненный по жалобе Басманова, поплатился жизнью как раз за то, что осмелился попрекнуть Федора Басманова “нечестным деянием, которое тот обычно творил с тираном”.

Трудно сказать, так ли все было на самом деле. Но знаменательно, что во всех рассказах о “делах” первых лет опричнины упоминаются Басмановы. Именно они, например, натравливали царя на казанского архиепископа Германа Полева, распоряжались низложением митрополита Филиппа. Недаром Курбский так характеризует отца и сына Басмановых: Федор - “маньяк и губитель свой и Святорусские земли”, Алексей - “воев демонских воевода”. Оба они были казнены. Курбский рассказывает (обычно он был хорошо информирован и старался точно излагать факты), что Федор по царскому приказу казнил своего отца, а потом погиб и сам.

Другая жертва - князь Афанасий Иванович Вяземский был настолько близким к царю человеком, что только из его рук Иван принимал лекарство, опасаясь, что другие могут его отравить. В опричной пародии на монастырь Вяземский был келарем - второе лицо после игумена. А игуменом-то был сам царь! Но стоило одному из подчиненных Вяземскому опричников - Григорию Дмитриевичу Ловчикову донести на своего начальника, будто он предупредил новгородцев о походе царя Ивана, как Вяземский был арестован и забит насмерть палками. Впрочем, примерно через полгода был казнен и Ловчиков.

Погиб князь Михаиле Темрюкович Черкасский. К тому времени уже умерла его сестра царица Мария Темрюковна. Ходили темные слухи, что она была отравлена царем. Кто знает, так ли это, но, во всяком случае, после ее смерти царь стал подозревать служивших в России черкесов, что они обвинят царя в смерти своей родственницы и будут мстить. Таубе и Крузе рассказывают, что сначала царь приказал казнить юную жену Михаила Темрюковича (всего 16-ти лет) с полугодовалым сыном и положить их трупы во дворе князя. Самого же князя назначили командовать войсками, направленными держать оборону на случай набега крымского хана. Там князя Михаила и казнили.

Правда, русским дипломатам в Крыму была дана инструкция отрицать эту казнь, а объяснять, что Михайло Темрюкович “ехал из полку в полк и изгиб безвестно. И ныне ведома про него нет, где изгиб”. Но царь лицемерил, он прекрасно знал, “где изгиб” этот лихой опричник: сам включил его имя в синодик опальных. А ведь и Михаиле Темрюкович был до опалы и казни одним из самых близких к царю людей, фактически возглавлял опричную Боярскую думу, участвовал в казнях. О нем впоследствии говорили, что он “был человек великой и временной (временщик. - В. К. ) и управы было на него добиться немочно”. Казнь Михаила Темрюковича плохо сказалась на связях России с Кавказом: отец казненного временщика кабардинский князь ТемрюкАйдарович, союзник и даже до некоторой степени вассал Ивана IV, после гибели сына вступил в союз со злейшим врагом России (и до того времени своим противником) крымским ханом Девлет-Гиреем.

25 июля 1570 года на Красной площади в Москве состоялись массовые казни. Следственное дело и приговор не сохранились, но еще в 1626 году они были целы. В составленной тогда описи царского архива можно прочитать краткое описание этого дела. Архивисты начала XVII века, бесхитростно перелагая документы, сообщают, что

“в том деле с пыток многие про ту измену на новгородцкого архиепископа Пимина и на его советников и на себя говорили, и в том деле многие кажнены смертью, розными казнми, и иные разосланы по тюрмам... Да туто ж список, ково казнити смертью, и какою казнью, и ково отпустити... Да тут ж и приговор государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии и царевича Ивана о тех изменниках, ково казнить смертью, и как государь царь и великий князь Иван Васильевичь и царевич Иван Иванович выезжали в Китай-город на полое место

Запечатлелись эти казни и в народной памяти. Так, видимо, на рубеже XVI - XVII веков возникла Повесть о Харитоне Белоулине, рассказывающая, как “на Пожаре,

«Зима 1569—1570 — войско опричников, лично возглавлявшееся Иваном Грозным, выступило в поход на Новгород, поводом к которому послужил донос и подозрения в измене. Были разграблены все города по дороге от Москвы до Новгорода, по пути Малюта Скуратов лично задушил в тверском Отроческом монастыре митрополита Филиппа. Число жертв в Новгороде было по разным источникам современников от 27 тысяч до 700 тысяч человек… В Новгороде разгром длился 6 недель, людей тысячами пытали и топили в Волхове…. Город был разграблен. Имущество церквей, монастырей и купцов было конфисковано». (Википедия)

Вот что найдет неискушенный читатель о времени правления первого православного царя, помазанника Божьего, при котором Московское княжество стало Россией. О царе, победившем грозных врагов на востоке (Казанское, Астраханское, Сибирское ханства), отбившем у Отоманской порты и Крымского ханства желание разорять Московию; уничтожившем воинственный Ливонский орден на западе; стремившемся укорениться на Балтике и даже создать флот - о этом царе первое что он прочтет: тиран, самодур, уничтожавший собственный народ, многоженец, садист и прочие ужасы.

И первое на что укажут - это разорение Новгорода в 1570м году. И не просто разорение, а убийство десятков тысяч и даже сотен тысяч (даже вплоть до младенцев) ни в чем не повинных горожан.

Православному христианину, любящему отчизну и желающему гордиться своей историей следовало бы знать, откуда идет такая информация, и можно ли ей доверять. Как говорит юриспруденция: хочешь распутать преступление - ищи мотив, и тех, кому это выгодно. Давайте и мы попытаемся хоть немного разобраться в истории.

Какова же была причина для такого ужасного истребления населения Новгорода и окрестных городов? Как отмечает большинство хронографов, цель: «Помешать заговорщикам оторвать Псков и Новгород от Русского государства» (Флоря Б.Н. «Иван Грозный»)

«… осенью 1569 года царь получил сведения о новом.. опасном заговоре…. На этот раз в нашем распоряжении имеются уже не сообщения иностранцев, а запись о подлинном следственном деле в Описи архива Посольского приказа 1626 года: «Статейной список из сыскного из изменного дела... на наугороцкого (новгородского. — Б.Ф.) архиепискупа на Пимена и на новогородцких дьяков, и на подьячих, и на гостей, и на владычних приказных, и на детей боярских... о здаче Великого Новагорода и Пскова, что архиепископ Пимин хотел с ними Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси хотели злым умышленьем извести, а на государство посадити князя Владимира Андреевича». Речь шла не о тайном сговоре группы представителей знати, а о масштабном заговоре, в который оказались вовлечены и вся приказная администрация, управлявшая Новгородской землей, и социальные верхи ее населения (гости — богатые купцы, и дети боярские), и сам глава Новгородской епархии — архиепископ Пимен со своим двором. (Епископы на Руси издавна имели свои большие земельные владения и своих военных вассалов, которые управляли их землями).» Флоря Б.Н. «Иван Грозный»

«О причине этого похода Владимир Варенцов и Геннадий Коваленко пишут в «Хронике „бунташного века“»: «Поводом к походу опричников на Новгород послужила сдача литовцам в январе 1569 г. русского пограничного города Изборска, являвшегося одной из наиболее неприступных крепостей России того времени... … по распоряжению царя наиболее неблагонадежные лица псковского и новгородского посадов были выселены. Из Пскова выселено 500 семей, а из Новгорода — 150….Еще большее недоверие к новгородцам проявилось после раскрытия опричниками в октябре 1569 г. заговора в земщине в пользу двоюродного брата царя — князя Владимира Старицкого...Поиск заговорщиков, связанных с новгородцами, привел к одному из видных представителей государственного аппарата управления — земскому боярину В[асилию] Д[митриевичу] Данилову, возглавлявшему Пушкарский приказ…В. Д. Данилов под пытками сознался в измене. Обвинение... сводилось к тому, что заговорщики хотели „Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича хотели злым умышленьем извести“» (А. Шарымов «Предыстория Санкт-Петербурга» книга 1. Разд 1 (http://gorchev.lib.ru/ik/Predystoriya%20SPb_1703god/B1_Razdel_1/1_1_22.html)

Итак, первое: у погрома был мотив и весьма серьезный. Северо-восточные земли зарождающегося Российского государства, еще недавно бывшие отдельными независимыми княжествами (присоединены дедом Иоанна IV) могли быть потеряны для России, и перейти в подчинение Литовского королевства в результате «масштабного заговора, в который оказались вовлечены и вся приказная администрация, управлявшая Новгородской землей, и социальные верхи ее населения (гости — богатые купцы, и дети боярские), и сам глава Новгородской епархии — архиепископ Пимен» Готовился по сути политический переворот, или если совсем на современный лад - «цветная революция», как вариант предполагавшая свержение действующего правителя и (или) уход в подданство Литвы.

Если бы он удался, то Россия лишилась бы почти трети территории, выхода к Балтике, и получила бы враждебные города в непосредственной близости к жизненным центрам, откуда бы Литва без сомнения продолжила вести военные действия.

Как видим, угроза была не шуточная. И можно сказать - смертельная для воюющего на два фронта молодого государства. Напомним, что с юга постоянно нападали крымско-турецкие войска, на западе шла война с Литвой, Польшей, а на северо-западе периодически отбивали нападения Шведов.

Теперь давайте посмотрим, что пишут хронографы о событиях этих дней:

«Передовые отряды опричного войска подошли к Новгороду 2 января 1570 года и сразу окружили его, «кабы ни един человек из града не убежал». 6 января прибыл сам царь и стал укрепленным лагерем на Городище, там, где жили князья во времена независимости Новгорода. 8 января, в воскресенье, царь направился к обедне в храм Святой Софии. На «Волховском мосту великом» его встречал архиепископ Пимен со всем новгородским духовенством. По обычаю, архиепископ хотел благословить царя, но царь не принял благословения и « повелел» архиепископу идти в храм и служить литургию . После обедни архиепископ пригласил царя в свои палаты «хлеба ясти». Однако, как только начался обед, царь «возопи гласом великим яростию к своим князем и боярам... и тотчас повеле архиепископлю казну и весь двор его и келий пограбити, и бояр его и слуг переимати и за приставы отдати до своего государева указа, а самого владыку, ограбив, повеле за сторожа единаго отдати и крепко стрещи» (стеречь). …Из Новгорода Пимена повезли в Москву … На созванном в Москве церковном соборе Пимен был лишен сана . Он был заточен в Никольский монастырь в Веневе…

Таубе и Крузе впоследствии с некоторым удивлением писали: царь велел в Слободе «во искупление своих грехов построить две большие каменные церкви и наполнить их знаменитыми иконами, колоколами и другим, так что у всех составилось мнение, и он сам так думал, что ему прощены все грехи Господом Богом». Дворяне — протестанты — не понимали логики действий и размышлений царя. Для них новгородский заговор был актом политической измены, попыткой перехода под власть иного государя. Иначе выглядело дело с точки зрения царя: это был прежде всего акт отступничества от веры, попытка перехода под власть правителя «латинян» и еретиков, у которых от христианства осталось только имя. Изъять святыни из рук людей, осквернивших себя замыслами отделения от «святой земли» и общением с еретиками, и взять их под собственную защиту было с точки зрения царя в высшей степени богоугодным поступком. (По книге: Б. Н. Флоря. Иван Грозный)

Пока мы видим логику в действиях власти. Мятежные области оцеплены войсками. И видим, что царь прежде встречается с изменниками - возможно даже общается с ними, и присутствует на Литургии, которую ведет мятежный архиепископ, позже отстраненный и лишенный сана.

А вот дальше начинаются по мнению современных историков такие ужасы, которые не вяжутся не только со званием Православного царя, а вообще не походят на действия здравомыслящего человека. Все это крайне удивительно, особенно для тех, кто знает историю и богобоязенность, набожность и милосердный характер Иоанна IV неоднократно прощавшего своих врагов. Прежде чем привести «свидетельства» мы должны сказать, что благодаря историософу Карамзину с XIX века сложилось мнение считать, что царь Иоанн IV до 1560 года был добрым и милующим, а после стал почему-то злобным и неуправляемым. Мы же склонны думать, что такого «преображения» попросту не было, и историков ввели в заблуждение «свидетельские показания» которых, как оказывается на поверку до нас дошли единицы. Прежде всего это некая «Повесть о разгроме Новгорода Иваном Грозным», текст которой попал в том или ином виде в большинство летописей. Вот что читаем на сайте института русской литературы РАН «Повесть… была широко распространена в древнерусской письменности. С. А. Морозов зафиксировал свыше 80 списков разных ее редакций в составе летописных сводов, исторических сборников, в Латухинской Степенной книге» (http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4564)

Там же на сайте можно подробно изучить метаморфозы, которые приключились с этим источником «свидетельских показаний», как он стал кочевать из летописи в летопись. С каждой новой редакцией приобретая все большую достоверность в глазах современников. А между тем, важно то, что по мнению историков

«цифры в десятки тысяч убитых - преувеличение», «Повесть писалась новгородцем осуждающим царя», и «По-видимому, в Новгороде после похода Ивана Грозного возникло предание, стремящееся отвести от новгородцев подозрение в измене ». Кроме того, сама повесть была написана в 80-90х гг XVI века - через 10-20 лет после событий, и могла писаться «как очевидцем, так и с чьих-то слов».

Кроме «Повести..» написанной людьми, заинтересованными отвести от новгородцев подозрение в измене, и возможно стремившимся опорочить царя, мы имеем набор показаний иностранцев, которые, как увидим далее, часто просто ссылаются на неких «достойных доверия» новгородцев, рисуя с их слов такие ужасы, что просто волосы встают дыбом. Притом, зачастую показания иностранных «свидетелей» изобилуют грубейшими неточностями (хронологическими, географическими и проч.) откуда видно, что это пересказ с чужих слов.

Теперь почитаем, что нам преподносят сегодня как правду:

9 января на Городище начался суд над арестованными и другими людьми, заподозренными в измене. «Царь и великий князь сед на судище и повеле приводити из Великаго Новагорода владычних бояр, и служилых детей боярских, и гостей, и всяких городцких и приказных людей, и жены, и дети, и повеле перед собою люте мучити». После пыток царь приказывал «телеса их некою составною мудростию огненною поджигати, иже именуется пожар ». Затем осужденных привязывали за руки и за ноги к саням, волокли от Городища на «великий Волховский мост» и бросали в реку. Дело происходило зимой, когда Волхов был покрыт льдом, и его, очевидно, пришлось специально разбивать . Такой выбор способа казни вызывает удивление. Правда, в вечевом Новгороде именно так казнили преступников, но вряд ли Иван IV ставил своей целью возродить новгородские обычаи » (По книге: Б. Н. Флоря. Иван Грозный)

Вот на этом моменте хотелось бы остановиться подробнее. Сравнение описаний событий связанных с мостом и рекой у разных «очевидцев» оказывается весьма показательным, для оценки степени их достоверности и объективности. Из данного описания видно, что повествование, на которое опирается историк, составлялось, новгородцем, для которого обычным был способ казни, практиковавшейся в «вечевом Новгороде»: волочить преступника на мост и сбрасывать в воду. А вот для московита Иоанна IV такой способ казни несколько странен (не говоря уже о вере и набожности царя, перед началом «опустошения Новгорода», велевшего опальному архиерею, прежде всего, служить Литургию). Согласитесь, проще было бы тут же на Городище казнить, а не «волочить из Городища на великий Волховский мост», чтобы утопить (Городище расположено в 2 км от центра современного Новгорода, а по свидетельству И. Таубе и Э. Крузе в четверти пути" от Новгорода).

Плюс надо учитывать, что дело происходит в январе и река должна быть покрыта толстым слоем льда, который «очевидно, пришлось специально разбивать». Если вместе с ИРЛИ РАН предположить, что «Повесть…» писалась с желанием отвести от новгородцев подозрение в измене, то этот момент становится понятен.

Странность казни пытаются объяснить по-разному. Так, если Иоанн IV не ставил себе целью «возродить новгородские обычаи» тогда зачем такие сложности? Вот одно из предположений из той же книги:

«А. Л. Юрганов указал на отразившееся во многих русских фольклорных текстах устойчивое представление о связи ада, преисподней с пропастью, дном рек. Отсюда делается вывод о том, что казни новгородцев имели символический характер: вероотступников прямо посылали в ад» (Б. Н. Флоря. Иван Грозный)).

Однако, образы и мифы имеют тенденцию обрастать новыми подробностями. И вот уже читаем:

«Людей кололи ножами, рубили топорами, заливали на морозе водой. Их связывали веревками и десятками сбрасывали с Волховского моста в реку. По реке на лодках ездили опричники и добивали выплывших баграми и топорам » («Хроники „бунташного века“» В.Варенцов и Г. Коваленко)

Напомним что дело должно было происходить в январе. И лед на реке как предположили ранее «вероятно пришлось разбить», чтобы затем можно было плавать на лодках и добивать баграми и топорами десятки казненных, которых приволокли из Городища, находящегося «в четверти пути от Новгорода».

Символизм «посылания в ад» оборачивается каким-то чрезвычайно сложным способом казни. Если конечно предполагать, что так все на самом деле и происходило.

Теперь приведем «свидетельства» иностранцев. Будем выделять места связанные с Новгородским мостом через реку Волхов.Якоб Ульфельдт, «Путешествие в Россию», 1578 г.: «Лет 9 тому назад, если не ошибаюсь, у великого князя возникло некое подозрение на своего единоутробного брата - подозрение в том, что тот задумал ему навредить и строит козни. Было ли это так - знает Бог. Итак, он вызвал его к себе [и] поднес ему яд. После того как тот выпил его, он заболел и умер. Затем [великий князь] отобрал 300 опричников, предоставив им власть над жизнью и смертью людей, а также над всем имуществом, домами и домашним скарбом. Они обошли все пространство между Москвой и Псковом [и] сравняли с землей великое множество домов; по своему усмотрению убивали мужчин, женщин и детей, грабили купцов, уничтожали рыбные пруды, а рыбу сжигали [и] вообще все настолько расстроили и разорили, что страшно об этом [даже и] говорить, а не то что видеть… При этом в то же самое время царь созвал в Новгород большое количество людей, словно намеревался обсудить с ними неотложные дела. Когда они туда прибыли, он приказал всех их согнать на мост недалеко от города - тот, который мы видели каждый день. Собрав их, он [велел] сбросить их в текущую там реку. Были убиты и задушены многие тысячи людей, которых он подозревал из-за брата, [еще] раньше устраненного им с помощью яда, - [подозревал в том,] что они якобы были на его стороне. И что более всего удивительно, [так это то], что утонуло такое множество людей, что вышеупомянутая река заполнилась трупами сверх всякого человеческого ожидания и была настолько ими запружена, что не могла течь по своему прежнему руслу, но разлилась по зеленеющим лугам и плодородным полям и все затопила своей водой. Хотя это и кажется маловероятным и далеким от истины, однако все это в действительности так и было, как я узнал в России от людей, достойных доверия, то есть от тех, которые до сих пор живут в Новгороде под властью Московита. Иначе я, что называется, не стал бы писать об этом…» (Якоб Ульфельдт. Путешествие в Россию. М., 2002).Про «зеленеющие луга» в январе писал явно не очевидец. К тому же путешественник прямо говорит, что узнал это от людей, до сих пор живущих в Новгороде. То есть не был очевидцем, а передает чужое мнение. И в его повествовании логика не нарушается - людей не судят на Городище, а сразу загоняют на мост (несколько тысяч) чтобы задушить (!) и утопить. Но путешественник не знает, что была зима, и река была покрыта льдом.

«Хотя это кажется маловероятным», но Якоб Ульфельдт поверил людям, которые «живут в Новгороде», и вероятно прилагают массу усилий для убеждения окружающих в достоверности того, что «кажется... далеким от истины».

Продолжим речную тему:

Иоганн Таубе и Элерт Крузе, «Послание к Готхарду Кеттлеру, герцогу Курляндскому и Семигальскому», 1572 г. Когда он достиг известного города Новгорода, остановился он в четверти пути от него в монастыре, называемом Городище, и приказал обложить город и все улицы, а на следующий день поймать всех знатных новгородцев…. Имеются также определенные и достоверные сведения, что он приказал убить 12.000 именитых людей, мужчин и храбрых женщин. Что касается до безвестных бедных ремесленников и простого народа, то было их больше 15.000. Большая знаменитая река Волга, которая в два раза больше, чем Прегель под Кенигсбергом, была так наполнена мертвыми телами, что окрасилась в этом месте в цвет крови и должна была остановиться у мостов…. Кровожадный тиран, пробыв 6 недель в Новгороде, опустошив город и близлежащие окрестности более, чем на 150 немецких миль кругом, так что ничего не осталось .. (показательно оканчивается это повествование)… На основании всего вышеизложенного, разумные люди поймут, что с Божьей милостью и помощью можно завоевать Русское государство и нет причин бояться таких бедных, раздетых, бессильных людей …(Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. Книга 8. 1922). Напомним, и то, что Иоанн IV был в Великом Новгороде, который стоит на реке Волхов. На Волге находится другой город - Нижний Новгород, отношения к повествованию не имеющий. Складывается впечатление, что автор повествования при написании посмотрел на карту, и просто… перепутал города.

Или вот еще одно описание «бесчинств тирана» в Новгороде на Волге, созвучное с предыдущим своей показательной ошибкой в названии реки (или города)

«Истинно правдивое описание», 1571 г.: Потом великий князь двинулся дальше к Новгороду (это большой торговый город) и ограбил все села и деревни и убил много людей. Затем за неделю до начала поста он внезапно напал на Новгород и учинил большую беду грабежом и убийствами. Не было ни одного дома, где бы они не переломали и не разбили ворота, двери и окна. Это были постыдные и жалкие деяния. Стрельцы принуждали к блуду благородных и честных женщин и девиц и насиловали их позорным образом. Потом они взяли примерно несколько сотен женщин и девиц, раздели их донага и привели их на приготовленное место, выстланное досками. И их ставили по пятьдесят человек на это место совсем обнаженными. И когда великий князь ходил туда, он их спрашивал, что они сделали. И так эта аудиенция продолжалась, пока они не замерзали. Потом тех людей для потехи и удовольствия бросали в воду, которая еще не совсем замерзла и топили их. Потом они захватили несколько тысяч пленников, связав мужчин и женщин вместе за руки и привязав детишек на грудь матерям, бросали их всех вместе ско-пом в огромную реку, под названием Волга, которая там имеет глубину 8 фаденов (около 14-16 м). Из-за этого река ото дна до верху была совсем заполнена, течение реки задер-жалось и пришлось заталкивать мертвые тела под лед, чтобы течение унесло их прочь. («Истинно правдивое описание» // Отечественная история. 1999. № 1).Следующий «очевидец»:Альберт Шлихтинг, «Краткое сказание о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича», нач. 70-х гг. XVI в.: Обычным родом казни у него был тогда следующий: он приказывал оградить частоколом обширное место, поручал привести туда огромную толпу знатных лиц и купцов, которых знал за выдающихся, садился на коня с копьем в руке и, пришпорив коня, пронзал копьем отдельных лиц, а сын его смотрел на эту забаву и одинаково занимался тою же игрой. Когда конь уставал, тиран сам, “усталый, но не насыщенный”, возвысив голос, кричал убийцам из опричнины, чтобы убивали без разбора всех и рассекали на куски. Те, унося оттуда куски, бросали их в реку. Был придуман и другой способ казни: множество людей получало приказ выйти на воду, скованную льдом, и тиран приказывал обрубать топорами весь лед кругом; и затем этот лед, придавленный тяжестью людей, опускал их всех в глубину…. дома горожан были спалены огнем. Таким образом этот старый город славян, местопребывание князей новгородских, можно видеть уничтоженным и сравненным с землей …(Новое известие о времени Ивана Грозного. Л., 1934). Царь и царевич (вероятно Федор Иоаннович, ставший после царем и получивший прозвище «блаженный на троне» за свой тихий и богобоязненный нрав) на конях в загоне с копьями в руках убивают знатных горожан, а потом кусками их тел вероятно и была запружена то ли Волга, то ли Волхов… так что вышла из берегов. Как говорится, без комментариев.

Рассказ бывшего опричника - немца Генриа Штадена, «Записки о Московии», 70-е гг. XVI в.:

Целых шесть недель без перерыва длились ужас и несчастье в этом городе! Все лавки и палатки, в которых можно было предполагать [наличность] денег или товару, были опечатаны. Великий князь неизменно каждый день лично бывал в застенке (Peinhofe oder Haus). Ни в городе, ни в монастырях ничего не должно было оставаться; все, что воинские люди не могли увезти с собой, то кидалось в воду или сжигалось. Если кто-нибудь из земских пытался вытащить что-либо из воды, того вешали. Затем были казнены все пленные иноземцы; большую часть их составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне. Были снесены все высокие постройки; было иссечено все красивое: ворота, лестницы, окна. Опричники увели также несколько тысяч посадских девушек. Некоторые из земских переодевались опричниками и причиняли великий вред и озорство; таких выслеживали и убивали. (Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М., 1925)В этом рассказе, вероятно участника событий - опричника Штадена - мы видим, что в воду сбрасывались далеко не трупы, а вещи, товары и прочий конфискат. И показан не геноцид населения, как это описывали выше, но разорение торговых мест, монастырского имущества, и домов богатых горожан (снесены все высокие здания, посечено все красивое: ворота, лестницы, окна). При этом казни иноземцев - учитывая пограничный характер территории, и причину конфликта (заговор высших кругов с целью перейти в подданство Литвы) - объясняются искоренением заговора и логикой военного времени. В то время как другие "свидетели" рисуют безумство тирана убивающего своих подданных чуть ли не ради забавы и «насыщения».

Анализируя вышеприведенные отрывки, складывается впечатление, что у авторов было желание перещеголять других повествователей в описании ужасов. И так, как большая часть текстов предназначалась для читателя западного, имевшего о «Московии» самые туманные представления, то в фантазиях не ограничивались. Были ли это фантазии авторов, или пересказчиков, с чьих слов писались эти «свидетельства», не суть важно. Важно, что историки и потомки восприняли басни за правду, и приводят их в качестве «свидетельств» очевидцев.

Если же взять новгородскую «Повесть…», то к ней тоже должно относиться критически. Ведь время ее написания Институт русской литературы РАН предположительно относит к 80-90 гг XVI столетия - т.е. она писалась через 10-20 лет после событий. Составитель, не является нейтральным, и имеет желание обелить Новгород - отвести от новгородцев подозрение в измене. Поэтому может искажать факты или гиперболизировать события. В этой связи нужно крайне серьезно отнестись к ремарке путешественника Якоба Ульфельдта, описавшего страшные ужасы со слов неких новгородцев "это и кажется маловероятным и далеким от истины, однако все это в действительности так и было, как я узнал в России от людей, достойных доверия, то есть от тех, которые до сих пор живут в Новгороде под властью Московита ". И как видим, для иностранного путешественника они "достойны доверия" только потому, что живут в Новгороде или называются современниками тех событий.Таким образом, становится понятно, что через 8-10 лет после описанных событий, в Новгороде были люди крайне заинтересованные в распространении преувеличенной и откровено ложной информации. И, вероятно, многие из иностранцев, оставивших "свидетельства", были введены в заблуждение этими мифотворцами, и передавали своим соотечественникам то, что слышали от "людей, которые до сих пор живут в Новгороде "... Опять же важно понимать, что во время "погрома" никого из иностранцев, чьи мнения мы приводили выше, кроме опричника Г. Штадена, там скорее всего не было. И. Таубе и Э. Крузе, в своем "Послании..." тоже ссылаются на некие "достоверные сведения" об убийстве десятков тысяч людей. Возможно, что эти сведения ими почерпнуты в той же самой Новгородской "Повести..." или от людей, ее составивших.

Таким образом, мы имеем перед собой сообщения предположительно четырех видов:

Откровенно ложные или хорошо сдобренные фантазией автора или пересказчика («Истинно правдивое описание», А. Шлихтинг)

- переданные с чужих слов (Якоб Ульфельдт, возможно Иоганн Таубе и Элерт Крузе),

- предвзятые и имеющие намерение исказить суть (новгородская «Повесть…»)

- документы и свидетельства очевидцев (вероятно «Синодики опальных», и возможно Г. Штаден)

Как уже ранее было сказано, синодики говорят о 1490 казненных в Новгороде, однако, и в достоверности этого документа высказываются сомнения (см. мнение дореволюционного историка Белова Е.А. http://www.hrono.info/libris/pdf/belov_ivan4.pdf), Рассказ Г. Штадена выделяется из всех. Он как бывший опричник, видевший систему изнутри, знал не только факты, но и отчасти их мотивы, хотя не все ему могло быть известно, и не все поступки русских он мог понимать, оставаясь до конца чужаком в «этой стране», что видно из следующих фраз его автобиографического монолога: «В этой стране всякий иноземец занимает лучшее место, если он в течение известного времени умеет держать себя согласно с местными обычаями…» «Спустя некоторое время бросил я все, уехал в Рыбную Слободу и выстроил там мельницу. Но тщательно обдумывал, как бы уйти из этой страны…» (Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М., 1925).

Таким образом мы имеем в наличии крайне мало материала, чтобы составить объективную картину происходившего. И есть необходимость подвергать сомнению большую часть «свидетельств». Поэтому в случае с историей Руси второй половины XVI века, все «свидетельства» надо «делить на десять», то есть, относиться крайне критически.

Мы должны больше уделять внимания косвенным фактам, молчаливо свидетельствующим о характере и истории того времени.

Так одним из подобных косвенных опровержений «мифа об истреблении Новгородцев», может служить следующий факт: После уничтожения Москвы пожаром 1571 года, когда возникла угроза захвата столицы 120 тысячной ордой объединенных турецко-татарских войск, шедших в 1572м году на Москву, Иоанн IV перевозит в Новгород семью и ВСЮ казну тогдашней Руси. Это через два года после «Новгородского погрома»!

«В начале февраля 1572 года в Нов-город прибыли обозы с царской казной в лубяных коробах на 450 санях. Казну поместили в подвалы церквей Чудотворца Николая, Пятницы и Жен-мироносиц под круглосуточной охраной стрельцов -"на всякую мощь по 500 человек в смену". Обычной нормой нагрузки подводы было летом - 20 пудов, зи-мой - 25 пудов. Общий вес доставленной в Новгород казны составлял около 10000 пудов. Потом царь направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар». (А.Р. Андреев «Неизвестное Бородино. Молодинская битва 1572 года. Сражение русского войска под началом князей Воротынского и Хворостинина с войском крымского хана Девлет Гирея под Серпуховом» Документальная хроника XVI века, М. 1997). http://www.hrono.ru/libris/lib_a/andeev08ar.htmlКрайне интересный факт. Особенно если учесть, что всего два года назад, здесь якобы было поголовное истребление мирного населения. Царь решается оставить всю казну Руси, в церковных подвалах под охраной каких-то «500 человек в смену» и уезжает. Давайте подумаем, был ли он сумасшедшим, чтобы так понадеяться на город где якобы тысячами топил подо льдом женщин, матерей с детьми и т.п. Нелишне будет напомнить, что Новгородцы даже во времена Орды, однажды уничтожили хорошо вооруженную охрану ордынских «послов» (более тысячи человек) и самих послов, расценив их присутствие как угрозу для Новгорода. Это произошло в 1374 году (еще до Куликовой битвы), когда ханов боялись и князья возили дань, и получали право на княжение. И этот свободолюбивый народ, присоединенный к Московии дедом Иоанна IV, стерпел бы «убийцу», «тирана» и «злодея» в своей земле? Пусть раньше якобы имело место неожиданное нападение. Сейчас же русский царь привез семью, казну и оставил, вероятно, не более тысячи тех самых опричников. Ответ один - нет, не стерпел бы.

И Иоанн IV будучи умным стратегом и расчетливым политиком, не поступил бы так опрометчиво. Скорее всего, он перевез бы казну в любой другой город - только не в Новгород. Хотя бы даже в тот же Псков, откуда его якобы прогнал юродивый (?), и где по причине этого опричные войска не натворили таких дел, как в Новгороде.

Однако ничего подобного. Иоанн IV Васильевич, как ни в чем не бывало привозит казну (читай золотовалютный резерв страны) на 450 санях и оставляет ее как у своих друзей почти без охраны (в подвалах церквей, которые якобы разорял. При охране в одного человека на 25 пудов золота (500 человек на 450 саней)). Правда А.Р. Андреев, пишет в тоне, характерном для большинства хроникеров того периода, что Иоанн «хотел отсидеться в Новгороде», вероятно, ставя ему в вину, что царь не руководил непосредственно военной операцией, как при взятии Казани. Хотя царь вскорости «направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар». Таким образом, в Новгороде остается семья Иоанна IV и казна Московского царства, при охране ничтожного в общем-то гарнизона. И не в каком-то закрытом со всех сторон каменном кремле, а в городе, где два года назад были «снесены все высокие постройки». В конце мая он снова вернулся в Новгород, где «в преддверии сражения, томясь ожиданием написал завещание - духовную грамоту».

Неправда ли, странный выбор города для того «чтобы отсидеться» - без войск (которые все были брошены на южные рубежи) с семьей и казной. По сути, Иоанн IV временно перенес столицу в Новгород. И это после 1570 го года! Вернее после того, что о нем написано!

На сайте посвященном Великому Новгороду, читаем о том, что при Иоанне IV произошли значительные изменения в городе и районе. Строились и расширялись улицы, возводились новые укрепления, возникла третья оборонительная стена. Правда там же присутствует «обязательное» в таких случаях упоминание о тяжести содержания Государева двора, и о «новгородском погроме» - как же без этого. «Царский двор в Новгороде находился около церкви Никиты, которая была перестроена по приказу Ивана Грозного еще в 1555—1556 годах. Очевидно, тогда же построили и каменный дворец для царя, который с юго-запада примыкал к церкви Никиты…. Царь и его семья оставались в Новгороде до 6 августа 1572 года. По-видимому, уже к тому времени Иван Грозный решил построить в Новгороде Большой царский двор и оттуда управлять опричниками. Земли и поместья опальных новгородских бояр и купцов были переданы во владение опричникам. Большой царский двор было решено строить на месте древнего Ярославова дворища. Летопись свидетельствует,что в 1571 году обмерили площадь Ярославова дворища, а 15 июня 1572 года «заложил государь избы ставити на споем дворе, на Дворищи». Очевидно, прежде строили вспомогательные деревянные постройки. Из писцовых новгородских книг и по изображению на иконе «Знамение» VIII века известно, что под Большой государев двор была отведена часть Торговой стороны Новгорода вдоль Волхова…. В годы царствования Ивана Грозного в Новгороде и крае произошли большие перемены. В городе, как подтвердили археологические исследования, расширяли улицы, реконструировали оборонительные сооружения. В 80-х годах XVI века в связи с широким распространением огнестрельного оружия были построены новые деревоземляные крепости в Новгороде, Старой Руссе и Ладоге. Укрепления имели не только рвы и земляные валы, но и так называемые «выводные быки» — предшественники бастионов, которые обеспечивали оборону не только по фронту, но и с флангов. Так, в 1583 году в Новгороде возникла третья оборонительная линия — малый земляной город, защищавший каменный детинец» (http://www.vnovgorod.info/oprichnik.html)Так было или нет разорение Новгорода? Мы можем делать только предположения. Прежде всего, мы видим, что в исторической памяти о времени Иоанна IV довлеет миф о его кровавости и деспотизме, и отсюда все другие мифы - в том числе о «разорении Новгорода» с многотысячными жертвами. Описания отдельных «свидетелей» рисуют картины едва ли не нашествие язычников, убивавших ради забавы многими тысячами беззащитных и неповинных горожан. При этом или вообще не объясняются мотивы кровавых убийц, или эти мотивы ничтожны или бессмысленны (клевета, желание пополнить казну, опричнина - просто как нечто само по себе кровавое и ужасное) и т.п.

Мотивом к походу на мятежные пограничные области стало известие о желании верхнего эшелона власти двух областей осуществить государственный переворот или уйти в подданство соседствующей Литвы. В заговор была втянута вся приказная администрация, управляющая Новгородской землей, и социальные верхи населения, во главе с архиепископом. Нужны были решительные действия, чтобы предотвратить потерю земель, за которые проливали кровь русские воины; земель, которые были жизненно необходимы государству - как ворота к Балтике. Иоанн IV Васильевич, искоренил мятеж верхов по законам военного времени. Ведь Русь тогда воевала на несколько фронтов: с Крымско-турецкими войсками на юге, Ливонией, Польшей на западе, Швецией на северо-западе и внутренними врагами в лице предателей, стремившихся растянуть страну снова на удельные княжества.

Можно спорить, было ли оправданным казнить пленных иноземцев («большую часть их составляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне» ), и разорять лавки торговцев, следовало ли трогать имущество монастырей, и сносить высокие строения, «посекать все красивое» (ворота, лестницы, окна)… Но факт остается фактом, Псковская и Новгородская области не были отторгнуты от Царства Московского. В противном случае, если бы заговор удался, это сделало проблематичным не только выход к Балтике, но и само дальнейшее существование зарождающейся Руси. Более того, можно полагать, что злоба на царя и желчь, изливавшаяся долгое время потом в написании пасквилей и басен, была у верхушки, но не у горожан. Иначе бы всего через два года глава государства с семей и казной не смог бы укрываться за стенами Новгорода.

Значит, действия царя были, в общем и целом, справедливыми - в том числе и с точки зрения самих горожан. Можно предположить, что «снося высокие строения» и «посекая красивое» воины Иоанна IV карали местных «олигархов» и разоряли места их проживания - выдававшиеся на общем фоне. Вероятно, это же «неправедное» имущество конфисковывалось или топилось в реке. Далее, Г. Штаден показывает, что под видом опричников действовали и переодетые земские, желавшие грабить. Но таких выявляли и убивали. В общем практика не новая.

Если бы имело место несправедливое по народным понятиям разграбление народа Новгородского, или тем более истребление неповинных людей тысячами и десятками тысяч, то это бы вызвало восстания. И конечно, через два года, когда еще были свежи в памяти «несправедливости» - царь не смог бы организовать в Новгороде свою временную столицу практически без войск, и жить более полугода на обеспечении Новгородцев.

В январе 1570 года к Новгороду явилось многотысячное войско. Это были не шведы, не литовцы, не ливонцы — к городу подошли опричники Ивана IV. Может быть, горожане и догадывались, что ничего хорошего появление целой армии (около 15 тысяч человек) не предвещает. Но едва ли кто мог предположить, что погром будет таким ужасающим…

Опричники и стрельцы окружили Новгород, так то покинуть его было невозможно. Первым дело расправились с архиепископом Пименом, несколькими боярами и дьяками. Но как выяснилось, это было только начало. Сначала опричники громили только дома бояр, богатых купцов и дьяков. Но спустя несколько дней погрому подвергся и посад. Убивали при этом всех подряд, от мала до велика…

Только Новгородом бесчинства опричников не ограничились. По мнению историков, царские отряды основательно разорили округу в радиусе 200-300 километров от города. В довершение всего, в Новгороде и его окрестностях началась страшный голод. Все запасы продовольствия были изъяты "царевыми слугами", которые "истребляли измену". А поскольку Новгород и так сильно зависел от подвоза продуктов питания, то понятно, что запасы и так были не слишком велики.

Счет погибших шел на тысячи — специалисты до сих пор не могут сойтись во мнении, сколько же людей тогда погибло. Называют цифры от 4 до 30 тысяч человек.

Еще один момент — до сих пор нет полной ясности, в чем же причина столь беспримерной жестокости Ивана Грозного к жителям одного из городов его же собственного государства.

Формально, поход на Новгород начался спустя месяц после разоблачения "заговора" удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Какой-то бродяга по имени Петр донес царю, что новгородцы хотели возвести на престол князя Владимира. При этом в том же доносе сообщалось, что Новгород готов перейти под власть польского короля. Несовместимость двух этих действий ни Ивана Васильевича, ни его окружение не смутила.

Можно, конечно, предполагать, что царь помнил о прошлом Новгорода, вольного города, который столетиями отражал попытки предков московского царя установить над городом контроль. Но к моменту похода Новгород уже почти сотню лет находился в составе Московского государства. Тот же архиепископ Пимен до явления опричников в Новгород зарекомендовал себя как горячий сторонник царя. И даже помог Ивану Васильевичу в расправе над впавшим в немилость митрополитом Филиппом. Который, к слову, отказался благословить новгородский поход царя, за что был убит Малютой Скуратовым.

Но вот в чем совершенно можно быть уверенным, так это в том, что как средство запугивания собственных подданных разгром Новгорода свою роль сыграл. Об активном сопротивлении действиям царя и до этого речи не шло, а после событий зимы 1570 года и подавно. Кто-то, конечно, бежал в соседние страны, в основном Польшу и Литву и в основном люди знатные. Но таких было очень мало.