Парад 9 мая 1945. Состоялся парад победы на красной площади. Немецкие знамена на Красной площади
Свадебная обрядность – один из наиболее устойчивых компонентов традиционно-бытовой культуры. Она вбирает в себя фрагменты разных эпох – от верований и магических действий прошлого до образцов церемониального поведения, выработанных в новейшее время. Социальная сущность брака определяется господствующими в обществе отношениями.
В предреволюционные годы российское семейное законодательство было объектом серьезной критики со стороны общества. Регистрация актов гражданского состояния находилась в ведении религиозных институтов, и правовая практика постоянно выявляла расхождение реального положения дел и декларируемых постулатов. Церковные правила различали браки первые, вторые и третьи, браки лиц одной веры и смешанные браки. Для ряда категорий населения существовал церковный запрет на регистрацию брака и на признание отцовства или материнства. Несовершенство процедур заключения и расторжения брака привело к тому, что к началу XX века порядка 1/6 от рождавшихся по России в целом и более 1/4 по столице, Санкт-Петербургу, были незаконнорожденными. При этом такие дети и их матери оказывались поражёнными в гражданских правах.
Мероприятия новой власти по реформированию семьи были продиктованы коммунистической идеологией, объявлявшей “буржуазную” семью виновной в моральной и социальной патологии старого общества. Одними из первых советских законов были декреты от 18-20 декабря 1917 г. о расторжении брака и о гражданском браке как акте, устанавливающем гражданское и моральное равенство супругов, об уравнении в правах внебрачных детей с законнорожденными, а также о ведении книг актов гражданского состояния (работа с регистрационными книгами была возложена исключительно на советские органы; дореволюционные документы о регистрации брака, выданные церковью, приравнивались к документам, выданным советскими ЗАГС ами, подведомственными НКВД ).
Новый уклад внёс изменения в символику и обрядность брака и семьи. В их основе лежали идеологические установки правящей партии, нацеленные на утверждение советского образа жизни, поведения и норм.
В противовес церковному венчанию в 1920-х гг. стали практиковаться т. н. “красные свадьбы”. Они рассматривалась прежде всего не как семейное, а как общественно-политическое событие, как повод для антирелигиозной агитации, и как массовое явление просуществовали до первой половины 30-х. Первой красной свадьбой была свадьба наркомов Александры Коллонтай и Павла Дыбенко (брак просуществовал с середины марта 1918 года по 1923 год).
19 ноября 1926 года был принят Кодекс РСФСР о браке, семье и опеке (вступил в действие 1 января 1927 года). По этому кодексу церковный брак стал “частным делом брачащихся”, а совместная жизнь супругов без регистрации в ЗАГС е была приравнена к браку, официально зарегистрированному государством (фактический брак признавался имеющим юридическую силу по судебному решению). Это декларировалось и законодательствами ряда союзных республик, кроме Азербайджанской, Таджикской, Узбекской и Украинской ССР .
В художественной литературе и кинематографе 20-х годов нет описаний свадебного церемониала, и это неслучайно. Советская семья не была самоценностью (часть большевиков ратовали за ликвидацию института семьи как такового), а воспринималась как часть коллектива единомышленников – строителей нового общества, а основная ответственность за воспитание подрастающего поколения возлагалась государством на дошкольные и школьные учреждения, призванные исправлять “негативное” воздействие семьи на формирование личности ребенка.
Тем не менее, уже к 1930-м годам большевики оказались вынуждены отказаться от радикализма в темах семьи и отношений полов. Здесь важно отметить: сложность разговора о советском свадебном церемониале обусловлена базовым явлением советской культуры – невозможностью доверия “официальному слову”. Риторика брака и семьи, возникшая в первые годы советской власти, сохранялась в официальной культуре до середины 50-х, однако реальное состояние дел было не столь революционным.
20 марта 1933 года в дополнение к Кодексу была принята Инструкция о порядке регистрации актов гражданского состояния (новая редакция вступила в силу 29 августа 1937 года), а 27 июня 1936 года – постановление ЦИК и СНК СССР “О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неуплату алиментов и некоторых изменениях в законодательстве о разводах”. Законодательство 1936 года по сути восстановило, хотя и в новых формах, дореволюционный институт семьи. Идеология “пролетарского брака любви” потерпела фиаско. Это проявила и статистика: в стране неуклонно рос процент зарегистрированных союзов между очень молодыми женщинами и пожилыми хорошо обеспеченными мужчинами; аборт и даже совет его сделать достаточно сурово наказывались (в начале 1920-х годов в стране осуществлялось около 2 млн. абортов ежегодно). Советская власть активно противодействовала лишь двум традиционным в ряде регионов явлениям – многожёнству и принуждению к браку.
Угроза депопуляционной катастрофы, ставшая очевидной в годы Великой Отечественной войне, предопределила принятие законов, направленных на укрепление брачно-семейных отношений. Так, 8 сентября 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР стало возможным записывать усыновлённых детей как родных с сохранением тайны усыновления (в 20-е годы “приписки” в определении отцовства и материнства осуждались). А 8 июля 1944 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР “Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания “Мать-героиня”, учреждении ордена “Материнская слава” и медали “Медаль материнства”“. В соответствии с этим документом была утверждена обязательная регистрация брака. Выражение “законный брак” вновь стало общеупотребимым. Все супружеские пары, состоящие в незарегистрированных фактических брачных отношениях, для их официального признания обязаны были посетить отделы ЗАГС . В случае смерти одного из супругов или пропажи его без вести на фронте в военное время другой супруг был вправе обратиться в суд с заявлением о признании его супругом умершего или пропавшего без вести лица. 14 марта 1945 года принят Указ, установивший, что родители, вступившие в брак после рождения ребенка, имели право признать его законнорожденным Процедура развода ужесточалась (было введено обязательное разбирательство в народном суде). Брак без регистрации в органах ЗАГС стал официально называться слово “сожительство” (этот термин просуществовал до конца 1990-х годов – лишь в последнее десятилетие употребляется выражение “фактический брак”).
Середина 1950-х годов была ознаменована двумя эпохальными событиями в области семьи и брака.
Во-первых, вновь были легализованы аборты (указом Президиума ВС от 5 августа 1954 года было прекращено уголовное и административное преследование женщин, а указом от 23 ноября 1955 года аборты, проводимые по желанию женщины и исключительно в медицинских учреждениях, были вновь разрешены).
Во-вторых, в 1956 году состоялась передача органов ЗАГС из подчинения МВД в ведение местных Советов депутатов. Ранее размещавшиеся в отделениях милиции органы ЗАГС получили отдельные помещения и были укомплектованы более квалифицированным контингентом сотрудников (большинство делопроизводителей имели полное среднее образование; тогда как прежде у сотрудников в основном были за плечами начальная школа или семилетка).
В ЗАГС ах крупных городов было выделено специальное время для регистрации рождения и браков: эти акты регистрировали с 15 до 19 часов во все дни недели, кроме среды, а остальные акты (смерть, разводы, исправления в документах и т.д.) – с 10 до 14 часов.
Торжественность регистрации бракосочетания обеспечивали районные Советы народных депутатов и их органы записи актов гражданского состояния. В населенных пунктах, где отсутствовали органы ЗАГС , проведение гражданских обрядов осуществляли сельские, поселковые Советы народных депутатов. А в 1958 году по предложению комсомольцев Ленинградского производственного объединения “Светлана” и при поддержке Ленинградского горкома партии был создан первый в СССР дворец бракосочетаний.
Что касается Москвы, то здесь стали практиковаться выездные регистрации брака: в 1959 году в Доме культуры Горбунова была произведена массовая единовременная регистрация браков (80 пар).
15 декабря 1960 года по решению исполкома Моссовета в столице был открыт Дворец бракосочетания № 1 (Грибоедовский), в котором стало возможным регистрировать и браки с иностранцами.
Общее методическое руководство органами ЗАГС в 1956-1971 годах осуществляли специальные юридические комиссии.
В конце 1950-х – начале 1960-х годов в процедуру регистрации брака были вновь внесены изменения направленные на “внедрение в быт советских людей новых гражданских обрядов” (так называлось постановление Совмина, вышедшее 18 февраля 1964 года, на основании которого стала вестись широкомасштабная работа по созданию системы обрядов, сопровождающих акты гражданского состояния). Был установлен определённый срок ожидания регистрации брака (один месяц с момента подачи заявления), введен институт свидетельства (присутствие свидетелей со стороны обоих новобрачных стало обязательным). Для помощи в организации свадебных торжеств были созданы салоны для новобрачных. По месту работы новобрачным стали предоставлять 2-3 дня отгулов – “на свадьбу”.
Отошли в прошлое годы, когда вступающие в брак праздновали свадьбу только в скромной семейной обстановке, – теперь для них работали фирма “Весна”, Ювелирторг, Цветторг, управление автомобильного транспорта, фабрики фоторабот и т.д. Свадебный обряд стал индустрией.
Свадьбы, как правило, стали играть с приглашением большого количества людей. При этом значительное распространение получили обряды, имитирующие вековые народные традиции. К ним относились, в частности, родительское благословение, украшение свадебного кортежа (машина оформлялась лентами, на бампер сажали игрушечных медведей, а позже – кукол в костюмах жениха и невесты), комсомольские напутствия, а также полулегальные гадания на счастливую жизнь (ставшие популярными на рубеже 1970-х -80-х годов астрологические прогнозы).
В 1960-80-е годы в процедуру свадьбы был введён ряд обязательных ритуальных элементов: поездка по “местам памяти” (посещение памятника вождю мирового пролетариата В.И. Ленину, монумента или братской могилы павших воинов и возложение цветов), символическое напутствие молодым (чтение “Обета верности”, вручение “ключа” от семейного счастья, “Летописи семьи”, медали “Совет да любовь”), посадка “деревца семьи” или участие в создании “аллеи молодоженов”… Популярностью стало пользоваться свадебное путешествие в столицу, в города-герои, по родной стране (путёвку получали в салонах новобрачных или в общественных организациях учреждений по месту работы или учёбы). Полиграфия выпускала миллионными тиражами открытки “Приглашение на свадьбу” (традиционное оформление – цветы и два соединённых кольца)…
В 80-х годах в обряд бракосочетания стали вводиться народные элементы: так, при встрече жениха и невесты исполнялись величальные песни, на вышитом полотенце преподносился хлеб-соль. В те же годы уделялось большое внимание серебряным и золотым свадьбам, брачным юбилеям.
Кроме того, при проведении свадебных торжеств нередко учитывались актуальные социально значимые мероприятия и кампании. Например, во время активной борьбы с пьянством и алкоголизмом проводились свадьбы, исключающие употребление алкогольных напитков.
В 1968 году были приняты Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье, на основании которых в республиках были разработаны Кодексы о браке и семье (КОБИС ).
В 1977 году семейные нормы впервые вошли в Конституцию СССР : “Статья 53. Семья находится под защитой государства. Брак основывается на добровольном согласии женщины и мужчины; супруги полностью равноправны в семейных отношениях. Государство проявляет заботу о семье путем создания и развития широкой сети детских учреждений, организации и совершенствования службы быта и общественного питания, выплаты пособий по случаю рождения ребенка, предоставления пособий и льгот многодетным семьям, а также других видов пособий и помощи семье”, “Статья 66. Граждане СССР обязаны заботиться о воспитании детей, готовить их к общественно полезному труду, растить достойными членами социалистического общества. Дети обязаны заботиться о родителях и оказывать им помощь” (глава 7 “Основные права, свободы и обязанности граждан СССР ”).
Во второй половине 80-х советский брачный церемониал, как и общество в целом, претерпевал кризис: годы перестройки ознаменовались, с одной стороны, взлетом популярности церковных обрядов легитимизации брака, а с другой – ростом процента отказов от государственной регистрации брачных отношений.
Арманд И.Ф. Коммунистическая мораль и семейные отношения. – Л., 1926.
Эволюция семьи и семейная политика в СССР / Отв. ред. А.Г. Вишневский. – М.: Наука, 1992.
Семейные узы: модели для сборки / Cост. и ред. С. Ушакин. – М.: НЛО , 2004. – В 2-х кн.
Татьяна Воронцова
Так вот она какая ячейка общества
До Октябрьской революции 1917 года браки были церковными, но потом решили уйти от церквизма и создать положительную ячейку общества, в дальнейшем именуемую семьей. Таким образом, пытались отойти от хаотичного поиска половых партнеров, ведь если нет официальных отношений, то и нет обязательств. В период такого хаоса были очень распространены неполные семьи и подпольные аборты для тех, кто не хотел себя обременять еще и детьми.
Для поднятия страны и повышения рождаемости, после неблагоприятных периодов великой страны, решили всячески рекламировать положительные качества советского брака - почет и уважение на работе, повышение зарплат, постановка на выдачу бесплатного жилья ударникам производства. Стали общеприняты проведения свадеб с большим количеством гостей и продолжительностью в 2-3 дня, ведь семья создавалась один раз в жизни. Для этих целей даже давали дни подготовки к свадьбе на работе.
Страна маленьких ребятишек
В свое время страна пыталась сделать все, чтоб поднять демографию страны. Женщинам, родившим ребенка, выдавали пособия, предоставляли послеродовой отпуск, строили сады и школы, чтоб у ребятишек страны было светлое будущее. Так как в определенный период 19 века были запрещены аборты, то появлялось все больше семей, где 3-5 детей было нормой. Все росли в процессе взаимопомощи, старшие помогали младшим, пока родители были заняты на работе. Многодетным матерям полагались льготы, их быстрее продвигали в очереди на долгожданную благоустроенную квартиру. Тем, кто ходил в школу, бесплатно, к началу каждого учебного года, выдавали школьную форму. В летние периоды года предоставлялись льготные путевки в детские санатории и лагеря. Матерям, у которых было больше 10 детей выдавали орден матери-героини, который тоже сопровождался дополнительными льготами. Но не все могли содержать большое количество деток, ведь всех нужно было одеть, обуть и отправить учиться. В связи с этим участилось количество нелегальных абортов, а как следствие повысилась смертность женщин и пришлось легализовать эту нехитрую медицинскую процедуру. А так как брак стал законным, то при разводе, мужу, полагалось платить алименты на содержание детей. И тут совсем неважно было брак был законно зарегистрирован или нет, самое главное, что был факт совместного проживания и ведения общего хозяйства.
Но не все было так радужно, когда многодетная мать жила в стареньком бараке и к ней приезжала комиссия с проверкой жилищных условий, то, как правило, местные органы власти создавали красивую картинку - привозили предметы мебели, продукты и игрушки, которые исчезали вместе с уходом высокопоставленных чинов. Все это делалось для отвода глаз, ведь в великой стране не может жить женщина с детьми и нуждаться. Очень часто было и такое, что многодетная мать просто не доживала до получения ордера на квартиру, а ведь она отдала жизнь для будущего не только своих детей, но и будущего страны в которой жила.
Параграф 2. Семья и брак в Советской России
Перейдем теперь к анализу эволюции/революции семьи и семейных отношений в период после Октябрьской революции 1917 года. Социокультурные изменения ХХ века отличались тотальным, всеобщим характером, распространяясь практически на все сферы человеческой жизни, включая систему ценностей, модели поведения, адаптационные стратегии личности, формы семьи, модели семейных отношений, гендерные роли мужчины и женщины.
Интенсивность динамики социокультурной среды превышала исторические аналоги, требуя новых адаптационных стратегий, превращая в «музейные экспонаты», бессмысленные на новых отрезках исторической динамики нормы, ценности, социальные позиции, модели повседневного существования. Для характеристики России как переходного общества вполне применим термин известного исследователя общества модерна У. Бека «halbmoderne Gesellschaft» – полусовременное общество.
В связи с этим вполне уместным представляется и характеристика, данная российскому социуму А.С. Ахиезером. Существуют традиционные общества, которые пытаются сохранить основы традиционализма, веру в возможность жить по мифологическим циклам, пытаясь их сочетать с достижительными ценностями. К этим странам можно было причислить и Россию, но с одной важной оговоркой. В России не сложились эффективные институты, способные обеспечить бесконфликтное сотрудничество, диалог между ценностями сообществ, ставших на путь модернизации традиционного типа, и ценностями идеологического общества, не выявилась достаточно развитая способность преодолевать исторически сложившийся в стране раскол между архаичной и достижительной культурами.
В постреволюционной, советской России/СССР огромные массы людей оказались затронуты процессом массовой маргинализации, заключавшемся преимущественно в утрате прошлого социального статуса и неопределенности статуса нынешнего, более или менее резком разрыве с социокультурной традицией, проявившемся, в том числе в отношении семьи, содержательного наполнения гендерных ролей и модели репродуктивного воспроизводства человека.
Социальный институт семьи в России в послереволюционный период претерпел существенные изменения. После Октябрьской революции 1917 года в России/СССР стали распространяться идеи женского равноправия, которые наиболее четко артикулировали две «музы» русской революции – Инесса Арманд и Александра Коллонтай. Они говорили о браке как о любовном и товарищеском союзе двух равных членов коммунистического общества, свободных и одинаково независимых.
Коллонтай писала, «что современная семья утратила свои традиционные экономические функции, а это означает, что женщина вольна сама избирать себе партнеров в любви». В 1919 году вышел ее труд «Новая мораль и рабочий класс», основанный на сочинениях немецкой феминистки Греты Майзель-Гесс. Коллонтай утверждала, что женщина должна эмансипироваться не только экономически, но и психологически. Идеал «великой любви» («grand amour») трудно достижим, в особенности для мужчин, поскольку он входит в противоречие с их жизненными амбициями. Чтобы стать достойной идеала, личности следует пройти период ученичества, в виде «любовных игр» или «эротической дружбы», и освоить сексуальные отношения, свободные и от эмоциональной привязанности, и от идеи превосходства одной личности над другой.
Коллонтай полагала, что только свободные и, как правило, многочисленные связи могут дать женщине возможность сохранить свою индивидуальность в обществе, где господствуют мужчины (обществе патриархата). Приемлема любая форма сексуальных отношений, но предпочтительнее «последовательная моногамия», каждый раз основанная на любви или страсти смена брачных партнеров, серийных отношений мужчин и женщин.
В качестве наркома государственного призрения она устраивала общественные кухни как способ «отделить кухню от брака». Заботу о воспитании детей она тоже хотела возложить на общество. Она предрекала, что со временем семья отомрет, и женщины научатся заботиться о всех без разбора детях, как о своих собственных.
Да и лидер РСДРП (б) и Советского государства В.И. Ленин, хотя и не разделял теорию и практику свободной любви, придавал большое значение обобществлению материальной стороны быта, созданию общественных столовых, яслей, детских садов, которые он называл «образчиками ростков коммунизма». Это «те простые, будничные, ничего пышного, велеречивого, торжественного не предполагающие средства, которые на деле способны освободить женщину, на деле способны уменьшить и уничтожить ее неравенство с мужчиной по ее роли в общественном производстве и общественной жизни».
Советское государство с первых дней своего существования приступило к активному реформированию гражданского законодательства, в том числе в части, регулирующей брачно-семейные отношения. Прежде всего из процесса этой регуляции была исключена Православная церковь. Так, уже в 1917 году «18 декабря отнята у церкви регистрация рождений и браков. 20 декабря введен гражданский брак как единственно имеющий юридическую силу» .
Хотя официально аборты не были узаконены, в первые три года Советское правительство относилось к ним достаточно терпимо. Поскольку эта операция часто производилась людьми неквалифицированными, в антисанитарных условиях, что приводило к тяжелым последствиям и летальным исходам, декрет от 18 ноября 1920 г. предписывал производить аборты под строгим медицинским контролем. Хотя к абортам был приклеен ярлык «пережитка прошлого», женщинам не возбранялось пойти на этот шаг, при условии, что операция будет производиться врачами в больничных условиях. Это был тоже первый закон такого рода.
Говоря о новом законодательстве в области семьи и брака, В.И. Ленин подчеркивал его направленность на освобождение женщины и ребенка, на защиту их прав: «…законы (Советской России. – С.Г.) не освящают лицемерия и бесправного положения женщины и ее ребенка, а открыто и от имени государственной власти объявляют систематическую войну против всякого лицемерия и всякого бесправия» .
Обсуждение проекта нового кодекса законов о браке и семье в начале 20-х годов сопровождалось призывами к отмене любых форм регистрации брака, в том числе и светской государственной регистрации: «Уничтожая суеверие необходимости церковного венчания для законности брака, нет надобности заменять его другим суеверием – необходимости облечения свободного союза женщины и мужчины в форму регистрированного брака» .
Второй советский кодекс законов о браке, семье и опеке был принят в 1926 году. В целом кодекс продолжал западническую либеральную традицию в сфере семьи и семейных отношений, сложившуюся в первые послереволюционные годы. Так, например, регистрация браков стала необязательной, поскольку кодекс признавал легитимными существующие фактические браки. При этом фактическим признавался брак, которому соответствовали следующие условия: «Факт совместного сожительства, наличие при этом сожительстве общего хозяйства и выявление супружеских отношений перед третьими лицами в личной переписке и других документах, а также, в зависимости от обстоятельств, взаимная материальная поддержка, совместное воспитание детей и пр.» .
Заметим, что в первое десятилетие советской власти в нашу жизнь и соответственно в русский язык вошла гендерно ориентированная часть новояза, касающаяся, прежде всего, положения женщин и их участия в строительстве социализма/коммунизма. Это замечание важно, поскольку изменения в языке являются индикатором изменений в повседневной жизни.
Мы знаем, что марксистская идеология не содержит никаких доказательств в пользу сохранения семьи; скорее она приводит к противоположному выводу. В первые дни революции было распространено мнение, что семья – это не более как «буржуазный пережиток» и что процесс ее «устранения» неотвратим.
Так, видный российско-американский социолог П.А. Сорокин в статье «О влиянии войны», опубликованной в журнале «Экономист» № 1 за 1922 год, представил следующие данные по состоянию петроградской семьи после революции 1917 года: «На 10 000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2% разводов – цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1% были продолжительностью менее одного года, 11% – менее одного месяца, 22% – менее двух месяцев, 41% – менее 3–6 месяцев и лишь 26% – свыше 6 месяцев. Эти цифры говорят о том, что современный легальный брак – форма, скрывающая по существу внебрачные половые отношения и дающая возможность любителям «клубники» «законно» удовлетворять свои аппетиты», чем вызвал неудовольствие В.И. Ленина.
Затем наступила столь сильная реакция, что посредством законодательства стало осуществляться гораздо более сильное принуждение граждан к выполнению своих семейных обязанностей, чем это имело место в большинстве стран Запада. Можно предположить, что возник некоторый комплекс сил, действующих в этом направлении, что могло совпасть с политикой правящей верхушки.
Институт семьи, пошатнувшись в 1920-е годы, когда в СССР были еще сознательные марксисты, а сам марксизм еще не прошел через полосу перерождений, на волне сталинского термидора уже в 1930-е годы не только полностью восстанавливает, но даже укрепляет свои позиции. В Советском Союзе не только не проявилось сколь-либо значимой тенденции к отмиранию государства, что должно было произойти согласно марксистской теории, но проявилась прямо противоположная тенденция к его укреплению. Уже в 30-е годы прошлого века советское государство сумело подняться в «предгорья» имперской организации и могущества, достигнув этих вершин уже после окончания Второй мировой войны.
Недаром во все времена, начиная с Античности, стабильные семейные отношения считались мощным политическим стабилизирующим фактором. Монархи и политические диктаторы, пытаясь консолидировать общество под своим руководством, взывали к семейным ценностям, сравнивая государство с одной большой семьей, рассматривая себя как «отца нации» или «Большого Брата».
В процессе установления сталинской диктатуры усилились политическая централизация и государственная ориентация на ускоренное строительство социализма. Жизнь граждан Советского Союза, как мужчин, так и женщин, контролировалась внеэкономическим принуждением к труду, политическими репрессиями, установлением жесткого контроля за сексуальным и репродуктивным поведением граждан страны. Но политика государственных репрессий в отношении семьи имеет лишь ограниченную эффективность. Так, знаменитый автор романа-антиутопии «1984» Дж. Оруэлл определил семью как «очаг верности не партии, а друг другу». Но и это правило содержит в себе определенный процент исключений; советские люди хорошо помнили о выборе Павла Морозова, который сделал выбор не в пользу семьи, но в пользу Советского государства.
Находящемуся во врвждебном капиталистическом окружении СССР были нужны солдаты и бесплатная рабочая сила для осуществления «великих строек коммунизма», что предполагало сублимацию сексуальной энергии человека (как известно, в СССР секса нет) и использование ее для нужд советского государства. С другой стороны, в своем идеальном состоянии советская женщина фертильного возраста рассматривалась и как многодетная мать, и как экономически дешевая, готовая работать за идею рабочая сила. Права женщин, как, впрочем, и права человека вообще, советское руководство 30-х годов особенно не беспокоили, и в 1930 году в стране были закрыты женотделы. И.В. Сталин объявил об окончательном разрешении женского вопроса. «Кульминации это достигло в 1936 г., когда был принят новый семейный кодекс, запрещавший аборты… государство стало бороться за укрепление семьи: “свободную любовь“ заклеймили как антисоциалистическую» .
Советское правительство во второй половине 30-х годов, как осознанно, так и неосознанно обратилось к российским социокультурым традициям, отойдя от одержимости идеей практичекого воплощения мировой революции, полной и повсеместной переделки мира. В армии вводились погоны и офицерские звания старой русской армии, красных командиров учили танцам и правилам поведения в обществе, в общественных садах заиграли духовые оркестры. Это был частичный поворот к прошлому, к тому старому миру, который пользовался столовыми приборами и танцевал на балах. Оказалось, что переделать мир и быт человека во всех его проявлениях не всегда нужно, часто старое лучьше. Это был, как говорят историки, «консервативный откат», который означал кроме всего прочьего, переход к консервативной, охранительной политике в отношении семьи.
Этот откат, наступающий рано или поздно после любой революции, был лишь частичный, церковное венчание как обязательный элемент социокультурной легитимации брака, не восстановили, но семью стали защищать на заседаниях парткомов и профкомов, в стране были запрещены аборты, чуть ли не еинственная тогда форма регулирования рождаемости и планирования советской семьи.
Вообще в истории наблюдается общая закономерность, связывающая степень традиционализма политического режима со степенью поддержки большой патриархальной семьи.
В этом вопросе соверешенно непримеримо встечаются интересы, симпатии и антипатии социальных консерваторов и либералов. В качестве одного из наиболее чистых примеров консервативного, охранительного, мы бы даже сказали сохранительного подхода к семье, можно отметить подход немецких консерваторов и консервативных революционеров.
Мы позволим себе процитировать внушительный отрывок из статьи, опубликованной 14 октября 1931 года в ежедневной национал-социалистической газете «Фолькишер Беобахтер» («Народный обозреватель»): «Сохранение уже существующих больших семей определяется социальным чувством, сохранение формы большой семьи определяется биологической концепцией и национальным характером. Большую семью необходимо сохранять… потому что она является важной и необходимой частью немецкого народа.
Большая семья важна и необходима не только потому, что только она может обеспечить сохранение населения в будущем, но еще и потому, что национальная мораль и национальная культура находят в ней самую сильную поддержку. Сохранение существующих больших семей и сохранение формы большой семьи суть две нераздельные проблемы. Сохранение формы большой семьи диктуется национальной, культурной и политической необходимостью… Прекращение беременности противоречит смыслу существования семьи, чья задача заключается в воспитании будущего поколения. Кроме того, прекращение беременности приведет к окончательному уничтожению большой семьи» .
Да, это размышления немецких социальных консерваторов, реноме которых изрядно подпорчено самой историей Германии того периода, но опровегнуть их трудно, в них заложана не только забота о выживании нации, но и самого человека как биологического вида.
В послевоенной Германии постепенно повышается уровень жизни, а с ним и уровень массового социального эгоизма. Сегодняшние немецкие газеты пестрят объявлениями о сдаче внаем квартирантам без детей и домашних животных. Их раздражает детский плач и собачий лай. Это признак заката нации, изнеженного геданизма, за которым последует лишь медленный уход в небытие, растворение в сохранившем социокультурные основания-традиции своей жизни океане незападного человечества.
Большая патриархальная семья стала исчезающим историческим анахронизмом. Немцы стали в большей мере думать о своих личных интересах, а не об интересах нации, стали гедонистами, а не милитаристами, одной из самых «свободных» в отношениях между полами страной в Европе. Сегодняшняя «реальность скачкообразно возросшего числа «незарегистрированных браков» (вероятно) далеко превосходит данные официальной статистики браков и разводов. По оценкам, в ФРГ ныне живут в незарегистрированном браке примерно 1–1,5 млн. человек.
Но о немецкой семье мы еще поговорим в нашем следующем параграфе, сейчас же вернемся к эволюции советской семьи и семейных отношений в контексте нашей не столь далекой истории. Возвращение к некоторым элементам революционной политики 20-х годов мы видим уже после смерти И.В. Сталина в 1953 году. Н.С. Хрущев инициировал реформы, которые, в частности, привели к открытию большего количества новых школ, детских садов и к увеличению выплачиваемых государством субсидий на детей, в стране были вновь легализованы аборты.
Эти меры государственной поддержки человека, принимаемые вне зависимости от его семейного положения, в том числе и поддержка так называемых неполных семей, улучшение медицинского обслуживания и усиление социальной защиты, в том числе постепенное распространение пенсионной системы на крестьян-колхозников, вкупе с вовлечением в производственную сферу, науку, образование, здравоохранение огромного количества женщин – подорвали экономические и социальные функции патриархальной семьи в РСФСР.
И это начавшееся освобождение от груза авторитарно-патриархальной социокультурной традиции куда более длительной, чем несколько десятилетий советской власти, было воспринято советскими людьми вполне позитивно. Вспоминая атмосферу, царившую в советском обществе в 60-е годы ХХ века, П. Вайль и А. Генис обобщают свои воспоминания следующим образом: «Родина была абсолютно прекрасна. У нее не было пороков. Вся она была, как старший брат, как отец, как мать, как одна большая семья. И своя, личная, семья казалась всего лишь филиалом общегосударственного единства» . По большому счету это и был тот желаемый результат, к которому стремилось советское руководство со времен Октябрьской революции.
Кратко рассмотрев эволюцию семьи, нравов, демографических особенностей в Советской России, подведем теперь некоторые итоги. В результате революционных преобразований советской эпохи были решены некоторые проблемы, стоявшие перед Россией, проведены индустриализация, урбанизация, совершен переход от патриархальной к эгалитарной семье, в том числе и демографический переход, достигнут невероятный прогресс в обеспечении всеобщей грамотности, медицине, социальной сфере вообще. Но цена революционного пути для страны оказалась невероятно высокой, свершения в своей основе амбивалентны, достигнуты на основе мобилизации, перенапряжения всех жизненных сил общества, что во многом предопределило цивилизационный слом постсоветской эпохи.
