Главная » Дизайн ванной комнаты » Сражение под бродами 1941. Пролетарский мужской журнал. Михаил Иванович Потапов Николай Николаевич Музыченко

Сражение под бродами 1941. Пролетарский мужской журнал. Михаил Иванович Потапов Николай Николаевич Музыченко

Из всей фауны русскому человеку был ближе всего медведь. Ближе преданных собак и милых котов, которые воспринимались довольно утилитарно, не без презрения.

Медведь как ровня

Ближе лошадей, коров, к которым относились бережливо, по семейному, но, не стирая границы между собой и животным. В медведе же русский человек чувствовал некое родство душевное, некую экзистенциальную близость. Иными словами, в косолапом жителе лесов человек находил себе ровню.

Поиски дружбы с медведем начали еще финно-угорские племена (мурома, меря, мещера), некогда населявшие наши земли. Они признавали за бурым хищником господство за здешними лесами и полагали его добрым. Арендной платой являлись ритуальные приношения косолапому хозяину и общая инертность в освоении территории.

Леса финно-угры не вырубали, дорог не прокладывали, города не строили, то есть соседством не злоупотребляли. Но вот на землях Залесья поселился русский человек, предприимчивый и активный, и между новыми колонистами и косолапым возникло легкое напряжение. В начале наши предки вели себя с местным хозяином со всем почтением, считая его воплощением древнеславянского божества Велеса. Но после принятия Православия отношение изменилось. Началась война. Вместе с язычеством искоренялся и медведь как живой языческий идол.

Битва закончилось поражением медведей. Царство Косолапого батюшки кончилось. И закончилось величайшим унижением для хозяина леса - его приручили. Он стал потешным царьком.

Приручить медведя

В течение нескольких столетий по дорогам Руси странствовали ватаги с ручными медведями, способными танцевать, кувыркаться и даже попрошайничать. Медвежьи потехи фактически были тогдашней поп-культурой России.

Джильс Флетчер, британский поэт, дипломат, лоббист и просто путешественник, много повидал на своем веку. Однако после прибытия в Москву, ко двору царя Федора Иоанновича, у него произошло обнуление прошлого опыта. Джильс увидел медведей. В большом количестве - праздно разгуливающими по столице. В своих записках Флетчер писал:

"Диких медведей, ловимых обычно в ямы или тенетами, держат в клетках. В назначенный день и час собирается двор и несметное количество людей пред феатром, где должно пройти поединку; сие место обведено глубоким рвом для безопасности зрителей и для того, чтобы ни зверь, ни охотник не могли уйти друг от друга. Там является смелый боец с рогатиною, и выпускают медведя, который, видя его, становится на дыбы, рвет и стремится к нему с отверстым зевом. Охотник недвижим: смотрит, метит - и сильным махом всаживает рогатину в зверя, а другой конец ее пригнетает к земле ногой. Уязвленный, яростный медведь лезет грудью на железо, орошает его своею кровию и пеной, ломит, грызет древко, и если одолеть не может, то, падая на бок, с последним глухим ревом издыхает. Народ, доселе безмолвный, оглашает площадь громкими восклицаниями живейшего удовольствия, и героя ведут к погребам царским пить за государево здравие..."

По разным свидетельствам, в Москве Иоанн Грозного на 100 человек приходилось примерно по одному топтыгину. Бояре и богатые купцы, как правило, держали в своих палатах и теремах хотя бы одного медведя, так сказать, "для души". Зайдя в какой-нибудь людный кабак того времени, вы обязательно бы увидели медведя. Причем, порой сидящего с громкой компанией и пьющего наливки.

Соприкосновение с огромным страшным медведем, одоление и подчинение его пробуждали в человеке самоуважение и стимулировали, кстати, лихую безалаберную русскую душевную щедрость: ручной медведь становился напарником, а порой и приятелем. "Косолапого водили по улицам, обучали разным штукам, его показывали, он плясал, кувыркался, самолично собирал в шляпу деньги за представление; он танцевал, он изображал барышню, собирающуюся на свидание, и пьяного, и скрюченную древнюю старушку; медведь курил, тренькал на балалайке, разве что не пел... Правда, быть приятелем и балаганным забавником медведя принуждали: "Не охоч медведь плясать, да губу теребят". Или: "Не привязан медведь, не пляшет. Но такова медвежья доля..."

Приручить медведя

Особо стоит упомянуть «медвежьи потехи» царя Иоанна. «Призвание» медведей в качестве экзекуторов был популярно на Руси к моменту царствования Грозного уже не менее пяти столетий. В русской традиции медведь, в отличие от собаки, считается чистым животным. По приписываемым ему чудесным качествам он может не только предупредить человека о присутствии нечистой силы, но и выступить в роли наказания Господня нераскаявшихся грешников. По народным представлениям, медведь мог напасть на человека и съесть его лишь с позволения Бога в наказание за совершенный грех. Таким образом, отдавая опальных на растерзание медведям, царь учитывал их способность выступать в качестве «незаинтересованных судей».

Медведь и церковь

Такое проникновение медведей в городскую жизнь очень сильно беспокоило церковь. Например, протопоп Аввакум, идеолог раскола и бескомпромиссный борец с культом Топтыгина в XVII веке, в своем Житии жаловался: "Приидоша в село мое плясовые медведи с бубнами и домрами, и я, грешник, по Христе ревнуя, изгнал их, и хари (маски) и бубны изломал на поле един у многих и медведей двух великих отнял, одново ушиб, и паки ожил, а другова отпустил в поле. И за сие меня Василей Петрович Шереметев, плывучи Волгою в Казань на воеводство, взяв на судно и браня много... велел меня бросить в Волгу".

К этому же времени относится челобитная нижегородских священников патриарху, в которой они ропщут на вожаков с медведями, смущающих народ в праздники и злые прелести бесовские деюще. В середине XVII века издаются несколько указов, направленных на запреты медвежьей потехи. Хотя окончательно косолапые рабы пропали с московских улиц уже ближе к XX веку.

К этой эпохе относится начало сравнения русских с медведями на Западе. Неизвестно корни этого переноса: почему именно медведями стали называть русских. Точно не потому, что на Руси иностранец запросто мог увидеть в городе пляшущего медведя. Скажем, в Индии по городам гуляли слоны, но англичанам и в голову не пришло сравнивать индусов со слонами.

Возможно, подача русскому тотему пришла именно с нашей стороны. Как известно, первыми себя стали сравнивать с медведями варяжские дружины в Древней Руси. Однако самоназвание "русский медведь" появилось значительно позднее. И было, вероятно, связано не с лестным сравнением с мощным зверем по части силы, а по совсем иной причине. Считалось, что к человеку, победившего медведя в схватке, переходит его сила. А русский человек не только смог покорить медвежье царство, но и приручить медведя.

Танковое сражение под Дубно считается малоизвестной и незначительной страницей истории Великой Отечественной войны, в учебниках истории ему отведено совсем небольшое внимание. Однако историки и эксперты Отечественной войны называют его самой грандиозной и важной танковой битвой.

Данная танковая баталия развернулась практически на второй день Отечественной войны в полосе Юго-Западного фронта поблизости населенных пунктов Дубно, Броды и Луцк. 23 июня 1941 года в советской линии фронта была пробита опасная брешь. Опасность данного разрыва линии обороны заключалась не только в возможности прорыва противника в наш тыл, но также в открытии прямого пути для быстрого броска германской армии на столицу Украины Киев.

Командование Юго-Западного фронта в условиях хаоса и неразберихи, которые царили в нашей стране в первые дни войны, сумело вовремя и реально осознать нависшую над Киевом угрозу и попыталось принять соответствующие меры по ее устранению.

На данном участке фронта в этот период боевых действий у советских войск было значительное преимущество в танках. Киевский военный округ перед началом Отечественной войны считался самым сильным по количеству и оснащенности механизированных машин. В сражении под Дубно приняло участие более 3500 советских танков, с немецкой стороны было выставлено всего 800 боевых машин (танков и самоходок)

Казалось бы, наше преимущество по боевым единицам техники должно было обеспечить нашу победу, однако, на практике грандиозный танковый бой двух механизированных армий оказался провальным для советской стороны.

Тому было несколько объективных причин. Немецкие войска были более мобильны и организованы, у противника была более современная связь, которая позволяла точно координировать все боевые действия и атаки. Советские войска, к сожалению, зачастую действовали хаотично и неорганизованно, без всякой слаженности и согласования. Разрозненность действий особенно ощущались в непоследовательности действий авиации, пехоты и танковых групп. Шли страшные, часто бессмысленные атаки под лозунгом «Нельзя противнику топтать советскую землю!», бои начинались без ожидания сосредоточения танковых корпусов, без создания полноценных ударных группировок, без разведки в рядах противника.

Также историки и военные специалисты утверждают, что второй основной причиной поражения являлась неверная довоенная концепция советских военных учений, что танки не могут воевать с себе подобными. Наши танкисты попросту не владели необходимыми навыками таких боевых действий.

Сражение под Дубно длилось неделю. На протяжении этих тяжелейших и кровопролитных дней были и наши победы и наши поражения. Однако, многие объективные и субъективные преимущества вермахта привели к разгрому советского контрудара по противнику. Большинство разрозненных подразделений попали в окружение, танкистам не хватало целых машин, топлива и боеприпасов. Много оставленной техники досталось противнику почти в неповрежденном виде.

И все же, военные историки почти едины во мнении, что в результате боевых действий под Дубно был полностью сорван вражеский план быстрого прорыва к Киеву и немецкий блицкриг на юго-западном направлении. А еще это был первый урок для немецких войск, которые смогли убедиться на собственной шкуре в стойкости советских воинов, готовых отдать жизни за родную землю.

Г. фон Штрахвитц

Битва за Дубно-Луцк-Броды (известно также под названиями битва за Броды , танковое сражение под Дубно-Луцком-Ровно , контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта и т. п.) - одно из крупных танковых сражений истории с 23 по 30 июня 1941-го. В нем приняло участие пять мехкорпусов РККА (2803 танков) Юго-Западного фронта против четырех немецких танковых дивизий (585 танков) вермахта группы армий «Юг», объединенных в Первую танковую группу. Впоследствии в бой вступили еще одна танковая дивизия РККА (325) и одна танковая дивизия вермахта (143). Таким образом, во встречном танковом бою сошлись 3128 советских и 728 немецких танков (+ 71 немецкое штурмовое орудие) .

Предшествующие события

«г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.»

Действия сторон в контрударах с 24 по 27 июня

24 июня 19-я танковая и 215-я мотострелковая дивизии 22-го мехкорпуса перешли в наступление к северу от шоссе Владимир-Волынский - Луцк с рубежа Войница - Богуславская. Атака оказалась неудачной, лёгкие танки дивизии напоролись на выдвинутые немцами противотанковые орудия. 19-я тд потеряла более 50 % танков и начала отходить в район Торчина. Сюда же отошла и 1-я противотанковая артбригада Москаленко . 41-я танковая дивизия 22-го мк не участвовала в контрударе.

К утру 26.06.1941 г. обстановка была следующей. 131-я сд, отступив ночью из Луцка, занимала фронт от Рожище до Луцка, за её позиции отходили через Рожище войска 19-й тд, 135-й сд и 1аптбр. Луцк занимала немецкая 13-я тд, 14-я тд находилась у Торчина. Далее от Луцка до Торговицы зияла дыра, которую в течение дня должны были заткнуть танковые дивизии 9-го МК, находившиеся утром в р-не Олыка-Клевань. Немцы подвели к Торговице 299-ю пд. От Торговицы до Млынова занимал оборону по реке мотострелковый полк 40-й тд 19-го МК РККА. У Млынова занял оборону стрелковый полк 228 сд 36-го СК РККА, против него действовала немецкая 111-я пд. Танковые полки 40-й тд и пехотный полк 228 сд находились в лесу у Радова в резерве. В районе Погорельцы действовал мотострелковый полк 43-й тд, в районе Младечного стрелковый полк 228 сд. Против них занимала р-н Дубно-Верба немецкая 11-я тд. Далее от Сурмичей до Судобичей зияла дыра, 140-я сд 36-го СК ещё не вышла на этот рубеж. Далее от Судобичей до Кременца обороняется 146-я сд 36-го СК. И в районе Кременца - 14-я кд 5-го КК.

С утра 26.06 немецкие дивизии продолжили наступление. Немецкая 13-я тд с утра отбрасывает части 131 мд за перекрёсток дорог Луцк-Ровно и Рожище-Млынов, и поворачивает на Млынов. Позиции у Луцка передаются 14-й тд. Танковые дивизии Рокоссовского должны были выйти в район прорыва 13-й тд во второй половине дня, а пока дорога оказалась открытой. Двигаясь по ней, 13-я тд во второй половине дня вышла в тылы 40-й тд, которая вела бои с 299 пд у Торговицы и 111-й пд у Млынова. Этот прорыв привёл к беспорядочному отходу 40-й тд и полка 228 сд к Радову и севернее.

11-я тд наступает двумя боевыми группами, танковая группа отбрасывает пехоту 43-й тд и полк 228 сд к Крылову и Радову, занимает Варковичи. Немецкая мотобригада 11-й тд, двигаясь через Сурмичи, встречает юго-восточнее Липы походные колонны 140-й сд, которые не выдерживают внезапного столкновения и в беспорядке отходят к югу, к Тартак. 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса силами 79 танков 86-го танкового полка прорвала оборонительные позиции заслонов немецкой 11-й танковой дивизии и к 6 часам вечера ворвалась на окраину Дубно, выйдя к реке Икве. Из-за отступления на левом фланге 140-й дивизии 36-го стрелкового корпуса, а на правом 40-й танковой дивизии оба фланга 43-й тд оказались незащищёнными, и части дивизии по приказу командира корпуса начали после полуночи отходить от Дубно в район западнее Ровно. С юга, из района Топоров, на Радехов наступал 19-й тп 10-й тд 15-го мехкорпуса генерала И. И. Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями 124-й и 87-й стрелковых дивизий, окруженных в районе Войницы и Милятина. 37-я танковая дивизия мехкорпуса в первой половине дня 26 июня форсировала реку Радоставка и продвинулась вперед. 10-я танковая дивизия столкнулась с противотанковой обороной у Холуева и вынуждена была отойти. Соединения корпуса подверглись массированному налёту немецкой авиации, во время которого был тяжело ранен командующий генерал-майор Карпезо. 8-й мехкорпус генерала Д. И. Рябышева , совершив с начала войны 500-километровый марш и оставив на дороге от поломок и ударов авиации до половины танков и часть артиллерии , к вечеру 25 июня начал сосредотачиваться в районе Буска , юго-западнее Бродов.

С утра 26 июня мехкорпус вошёл в Броды с дальнейшей задачей наступать на Дубно. Разведка корпуса обнаружила немецкую оборону на реке Иква и на реке Сытенька , а также части 212-й моторизованной дивизии 15-го мехкорпуса, накануне выдвинутой из Бродов. Утром 26 июня 12-я танковая дивизия генерал-майора Мишанина преодолела реку Слоновку и, восстановив мост, атаковала и к 16 часам захватила город Лешнев . На правом фланге 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева разгромила вражескую колонну, взяв около 200 пленных и захватив 4 танка. К исходу дня дивизии 8-го мехкорпуса продвинулись в направлении Берестечко на 8-15 км, потеснив части 57-й пехотной и мотобригаду 16-й танковой дивизий противника, отошедших и закрепившихся за рекой Пляшевка. Танковый полк 16-й тд продолжил наступление в направлении Козин. Немцы направляют в р-н боёв 670-й противотанковый батальон и батарею 88-мм орудий. 212-я мсд РККА не получала приказа на поддержку удара 8-го МК. К вечеру противник уже пытался контратаковать части мехкорпуса. В ночь на 27 июня мехкорпус получил приказ выйти из боя и начать сосредоточение за 37-м ск.

Bundesarchiv B 145 Bild-F016221-0015, Russland, Brennender T-34.jpg

Горящий Т-34 в поле под Дубно.

Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

Действия сторон в контрударах с 27 июня

Командующий 5-й армией генерал-майор М. И. Потапов ещё в разгар боёв предыдущего дня, не зная о прорыве 13-й тд у Луцка, отдаёт приказ танковым дивизия 9-го МК, находившимся на тот момент в р-не Новосёлки-Олыка, прекратить движение на запад и повернуть на юг на Дубно. Корпус завершил манёвр только к 2-м часам ночи на 27 июня, заняв исходные для атаки позиции по реке Путиловка. 19-му мехкорпусу утром того же дня также поступил приказ возобновить контрудар со стороны Ровно на Млынови Дубно . Части 15-го мехкорпуса должны были выйти к Берестечко. 26-27 июня немцы переправили через реку Икву пехотные части и сосредоточили против 9-го и 19-го мехкорпусов 13-ю танковую, 299-ю пехотную, 111-ю пехотную дивизии.

Наступление 9 МК захлебнулось после того, как 299 пд, наступая в направлении Острожец- Олыка, атакует открытый западный фланг 35-й тд у Малина. Отход этой дивизии на Олыку поставил под угрозу окружения 20-ю тд, ведущую бои с мотопехотной бригадой 13-й тд в Долгошеях и Петушках. С боями 20-я тд прорывается на Клевань. Танковые дивизии 19 МК не смогли перейти в наступление, и с трудом отбивали атаки танкового полка разведбата и мотоциклетного батальона 13-й тд врага на Ровно. Наша 228 сд, имевшая на 25.06 четверть боекомплекта, после двух суток боёв оказалась без боеприпасов, в полуокружении у Радова при отступлении на Здолбунов подвергалась ударам разведподразделений 13-й и 11-й тд и 111-й пд, при отступлении брошена вся артиллерия. Дивизию от разгрома спасло только то, что 13-я тд и 11-я тд наступали по расходящимся направлениям и не стремились уничтожить эту дивизию. При отступлении и под ударами авиации была потеряна часть танков, автомашин и орудий 19-го мехкорпуса. 36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства (штаб лесами пробирался к своим дивизиям из-под Мизоча), поэтому в атаку перейти также не смог. В р-н Дубно от Млынова подходила 111-я пд. Под Луцком начала наступление 298-я пехотная дивизия немцев при поддержке танков 14-й танковой дивизии.

Предполагалась организация наступления с южного направления, на Дубно, силами 8-го и 15-го мехкорпусов с 8-й танковой дивизией 4-го мехкорпуса. В 2 часа дня 27 июня перейти в наступление смогли только наспех организованные сводные отряды 24-го танкового полка подполковника Волкова и 34-й танковой дивизии под командованием бригадного комиссара Н. К. Попеля . Остальные части дивизии к этому времени только перебрасывались на новое направление.

Наступление 15-го мк оказалось неудачным. Понеся большие потери от огня противотанковых орудий, его части переправиться через реку Островку не смогли и оказались отброшенными на исходные позиции по реке Радоставка . 29 июня 15 механизированному корпусу было приказано смениться частями 37-го стрелкового корпуса и отойти на Золочевские высоты в районе Бялы Камень - Сасув - Золочев - Ляцке. Вопреки приказу, отход начался без смены частями 37-го ск и без уведомления командира 8-го мк Рябышева , в связи с чем немецкие войска беспрепятственно обошли фланг 8-го мехкорпуса. 29 июня немцы заняли Буск и Броды , удерживаемые одним батальоном 212-й моторизованной дивизии. На правом фланге 8-го корпуса, не оказав сопротивления, отошли части 140-й и 146-й стрелковых дивизий 36-го стрелкового корпуса и 14-й кавалерийской дивизии.

См. также

Напишите отзыв о статье "Битва за Дубно - Луцк - Броды"

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

Былинин С. Танковое сражение под Бродами - Ровно 1941. - М.: Экспринт, 2004. - 47 с. - (Фонд военного искусства). - ISBN 5-94038-066-2
Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою. История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940-1941 годах. - М.: АСТ, 2005. - 830 с. - (Неизвестные войны). - ISBN 5-17-024760-5
Жаркой Ф. М. Изд. 4-е: МВАА. - СПб. , 2015.
Исаев А. В. Дубно 1941. Величайшее танковое сражение Второй мировой. - М .: Яуза, 2009. - 189 с. - (Великие танковые сражения). - ISBN 978-5-699-32625-9 .
Исаев А. В. От Дубно до Ростова. - М.: Транзиткнига, 2004. - 710 c. - (Военно-историческая библиотека). - ISBN 5-17-022744-2
Исаев А. В., Кошкин И. В., Федосеев С. Л. и др. Танковый удар. Советские танки в боях. 1942-1943. - М.: Эксмо, 2007. - 448 с. - (Военно-исторический форум). - ISBN 978-5-699-22807-2
Попель Н. К. Танки повернули на запад. - М .: АСТ, 2001. - 480 с. - (Военно-историческая библиотека). - ISBN 5-17-005626-5 .
Рокоссовский К. К. Солдатский долг. - М.: Воениздат, 1988. - 367 с. - (Военный мемуары). - ISBN 5-203-00489-7
Рябышев Д. И. Первый год войны. - М.: Воениздат, 1990. - 256 с. - (Военные мемуары). - ISBN 5-203-00396-3

Ссылки

Дриг Е. . Механизированные корпуса РККА. Сайт памяти К. Черепанова. Проверено 7 июня 2012. .
. . (укр.)

Отрывок, характеризующий Битва за Дубно - Луцк - Броды

– Oh, c"est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C"est vous, Clement? – сказал он. – D"ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег"т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег"ь ложись спать. Еще вздг"емнем до утг"а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.

Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг"ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.

О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.

Битва за Дубно-Луцк-Броды (известно также под названиями битва за Броды , танковое сражение под Дубно-Луцком-Ровно , контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта и т. п.) - самое крупное танковое сражение Второй мировой войны, состоявшееся с 23 по 30 июня 1941 года. В нём приняло участие пять мехкорпусов РККА (2803 танков) Юго-Западного фронта против четырёх немецких танковых дивизий (585 танков) вермахта группы армий «Юг», объединённых в Первую танковую группу. Впоследствии в бой вступили ещё одна танковая дивизия РККА (325 танков) и одна танковая дивизия вермахта (143 танка). Таким образом, во встречном танковом бою сошлись 3128 советских и 728 немецких танков (+ 71 немецкое штурмовое орудие) .

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

«г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5А и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26 июня овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.»

Действия сторон в контрударах с 24 по 27 июня

К утру 26.06.1941 г. обстановка была следующей. 131-я сд, отступив ночью из Луцка, занимала фронт от Рожище до Луцка, за её позиции отходили через Рожище войска 19-й тд, 135-й сд и 1 аптбр. Луцк занимала немецкая 13-я тд, 14-я тд находилась у Торчина. Далее от Луцка до Торговицы зияла дыра, которую в течение дня должны были заткнуть танковые дивизии 9-го мк, находившиеся утром в р-не Олыка-Клевань. Немцы подвели к Торговице 299-ю пд. От Торговицы до Млынова занимал оборону по реке мотострелковый полк 40-й тд 19-го мк РККА. У Млынова занял оборону стрелковый полк 228 сд 36-го ск РККА, против него действовала немецкая 111-я пд. Танковые полки 40-й тд и пехотный полк 228 сд находились в лесу у Радова в резерве. В районе Погорельцы действовал мотострелковый полк 43-й тд, в районе Младечного стрелковый полк 228 сд. Против них занимала р-н Дубно-Верба немецкая 11-я тд. Далее от Сурмичей до Судобичей зияла дыра, 140-я сд 36-го ск ещё не вышла на этот рубеж. Далее от Судобичей до Кременца обороняется 146-я сд 36-го ск. И в районе Кременца - 14-я кд 5-го кк.

С утра 26 июня немецкие дивизии продолжили наступление. Немецкая 13-я тд с утра отбрасывает части 131 мд за перекрёсток дорог Луцк-Ровно и Рожище-Млынов, и поворачивает на Млынов. Позиции у Луцка передаются 14-й тд. Танковые дивизии Рокоссовского должны были выйти в район прорыва немецкой 13-й тд во второй половине дня, а пока дорога оказалась открытой. Двигаясь по ней, 13-я тд во второй половине дня вышла в тыл советской 40-й тд, которая вела бои с 299 пд у Торговицы и 111-й пд у Млынова. Этот прорыв привёл к беспорядочному отходу 40-й тд и полка 228 сд к Радову и севернее.

Немецкая 11-я тд наступает двумя боевыми группами, танковая группа отбрасывает советскую пехоту 43-й тд и полк 228 сд к Крылову и Радову, занимает Варковичи. Немецкая мотобригада 11-й тд, двигаясь через Сурмичи, встречает юго-восточнее Липы походные колонны советской 140-й сд, которые не выдерживают внезапного столкновения и в беспорядке отходят к югу, к Тартак. 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса силами 79 танков 86-го танкового полка прорвала оборонительные позиции заслонов немецкой 11-й танковой дивизии и к 6 часам вечера ворвалась на окраину Дубно, выйдя к реке Икве. Из-за отступления на левом фланге 140-й дивизии 36-го стрелкового корпуса, а на правом 40-й танковой дивизии оба фланга 43-й тд оказались незащищёнными, и части дивизии по приказу командира корпуса начали после полуночи отходить от Дубно в район западнее Ровно. С юга, из района Топоров, на Радехов наступал 19-й тп 10-й тд 15-го мехкорпуса генерала И. И. Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями 124-й и 87-й стрелковых дивизий, окруженных в районе Войницы и Милятина. 37-я танковая дивизия мехкорпуса в первой половине дня 26 июня форсировала реку Радоставка и продвинулась вперед. 10-я танковая дивизия столкнулась с противотанковой обороной у Холуева и вынуждена была отойти. Соединения корпуса подверглись массированному налёту немецкой авиации, во время которого был тяжело ранен командующий генерал-майор Карпезо. 8-й мехкорпус генерала Д. И. Рябышева , совершив с начала войны 500-километровый марш и оставив на дороге от поломок и ударов авиации до половины танков и часть артиллерии , к вечеру 25 июня начал сосредотачиваться в районе Буска , юго-западнее Бродов.

С утра 26 июня мехкорпус вошёл в Броды с дальнейшей задачей наступать на Дубно. Разведка корпуса обнаружила немецкую оборону на реке Иква и на реке Сытенька , а также части 212-й моторизованной дивизии 15-го мехкорпуса, накануне выдвинутой из Бродов. Утром 26 июня 12-я танковая дивизия генерал-майора Мишанина преодолела реку Слоновку и, восстановив мост, атаковала и к 16.00 часам захватила город Лешнев . На правом фланге 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева разгромила вражескую колонну, взяв около 200 пленных и захватив 4 танка. К исходу дня дивизии 8-го мехкорпуса продвинулись в направлении Берестечко на 8-15 км, потеснив части 57-й пехотной и мотобригаду 16-й танковой дивизий противника, отошедших и закрепившихся за рекой Пляшевка. Танковый полк 16-й тд продолжил наступление в направлении Козин. Немцы направляют в р-н боёв 670-й противотанковый батальон и батарею 88-мм зенитных орудий. 212-я мсд РККА не получала приказа на поддержку удара 8-го мк. К вечеру противник уже пытался контратаковать части мехкорпуса. В ночь на 27 июня мехкорпус получил приказ выйти из боя и начать сосредоточение за 37-м ск.

Действия сторон в контрударах с 27 июня

Командующий 5-й армией генерал-майор М. И. Потапов ещё в разгар боёв предыдущего дня, не зная о прорыве немецкой 13-й тд у Луцка, отдаёт приказ танковым дивизия 9-го мк, находившимся на тот момент в р-не Новосёлки-Олыка, прекратить движение на запад и повернуть на юг на Дубно. Корпус завершил манёвр только к двум часам ночи на 27 июня, заняв исходные для атаки позиции по реке Путиловка. 19-му мехкорпусу утром того же дня также поступил приказ возобновить контрудар со стороны Ровно на Млынов и Дубно . Части 15-го мехкорпуса должны были выйти к Берестечко. 26-27 июня немцы переправили через реку Икву пехотные части и сосредоточили против 9-го и 19-го мехкорпусов 13-ю танковую, 299-ю пехотную, 111-ю пехотную дивизии.
Наступление 9 мк РККА захлебнулось после того, как немецкая 299 пд, наступая в направлении Острожец- Олыка, атаковала открытый западный фланг 35-й тд РККА у Малина. Отход этой дивизии на Олыку поставил под угрозу окружения 20-ю тд РККА, ведущую бои с мотопехотной бригадой 13-й тд в Долгошеях и Петушках. С боями 20-я тд прорывается на Клевань. Танковые дивизии 19 мк РККА не смогли перейти в наступление, и с трудом отбивали атаки танкового полка разведбата и мотоциклетного батальона 13-й тд врага на Ровно. Советская 228 сд, имевшая на 25 июня только четверть боекомплекта, после двух суток боёв оказалась без боеприпасов, в полуокружении у Радова и при отступлении на Здолбунов подвергалась ударам разведподразделений немецких 13-й и 11-й тд и 111-й пд, при отступлении была брошена вся артиллерия. Дивизию от разгрома спасло только то, что немецкие 13-я тд и 11-я тд наступали по расходящимся направлениям и не стремились уничтожить 228-ю дивизию. При отступлении и под ударами авиации была потеряна часть танков, автомашин и орудий 19-го мехкорпуса. 36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства (штаб лесами пробирался к своим дивизиям из-под Мизоча), поэтому в атаку перейти также не смог. В р-н Дубно от Млынова подходила немецкая 111-я пд. Под Луцком начала наступление 298-я пехотная дивизия немцев при поддержке танков 14-й танковой дивизии.
Предполагалась организация наступления с южного направления, на Дубно, силами 8-го и 15-го мехкорпусов РККА с 8-й танковой дивизией 4-го мехкорпуса. В два часа дня 27 июня перейти в наступление смогли только наспех организованные сводные отряды 24-го танкового полка подполковника Волкова и 34-й танковой дивизии под командованием бригадного комиссара

Традиционно самым масштабным танковым сражением принято считать бой под Прохоровкой летом 1943-го. Но, на самом деле, крупнейшая в мире танковая битва произошла двумя годами ранее: в июне 1941-го в районе Броды-Дубно-Луцк. Если сравнить цифры, то Прохоровка явно уступает Западноукраинской танковой битве.

Сражение под Прохоровкой произошло 12 июля 1943 года. По официальным советским данным, в нем с обеих сторон сошлось 1,5 тысячи танков и САУ: 800 советских против 700 немецко-фашистских. Немцы потеряли 350 единиц бронетехники, наши — 300. Якобы после этой этого и наступил перелом в битве на Курской дуге.

Однако этот официоз ставили под сомнение даже многие советские исследователи. Ведь такой подсчет содержит явное передергивание. Действительно, в 5-й Гвардейской танковой армии генерала Павла Ротмистрова, которая в этот день контратаковала наступающие немецкие войска, было порядка 950 танков. Но что касается немцев, то примерно 700 танков и САУ было во всей немецкой группировке на южном фланге Курской дуги. А под Прохоровкой был только 2-й танковый корпус СС генерала ваффен-СС Пауля Хауссера — около 310 боевых машин.

Поэтому по уточненным советским же данным под Прохоровкой сошлось 1200 танков и САУ: чуть менее 800 советских против чуть более 400 немецких (потери при этом не уточнялись). При этом ни одна из сторон не достигла поставленной цели, но немецкое наступление объективно теряло темпы.

По совсем уж уточненным данным, в танковом сражении 12 июля под Прохоровкой участвовало 311 немецких танков и САУ против 597 советских (часть машин 5 ГвТА вышла их строя после 300-километрового марша). Эсэсовцы в этот день потеряли около 70 (22%), а гвардейцы — 343 (57%) единиц бронетехники. При этом свои безвозвратные потери во 2 ТК СС оценили всего в 5 машин! У немцев, что признавали даже советские военачальники, была лучше налажены эвакуация и ремонт техники. Из подбитых под Прохоровкой советских машин подлежали восстановлению 146.

Согласно российскому историку Валерию Замулину (заместитель по науке директора Государственного военно-исторического музея-заповедника “Прохоровское поле”), по решению Верховного Главнокомандующего была создана комиссия для расследования причин больших потерь, понесенных 5-й ГвТА под Прохоровкой. В отчете комиссии боевые действия советских войск 12 июля под Прохоровкой названы «образцом неудачно проведенной операции». Генерала Ротмистрова собирались было отдать под трибунал, но к тому времени общая обстановка на фронте изменилась — и все обошлось. Кстати, на исход битвы на Курской дуге большое влияние имела высадка англо-американский войск в Сицилии, после которой штаб 2 ТК СС и дивизия «Лейбшатнадрт» были отправлены в Италию.

А теперь вернемся на два года назад на Западную Украину — и сравним

Если сражение под Прохоровкой длилось всего один день, то Западноукраинское танковое сражение (определить его по какому-то одному региону — Волыни или Галичине — не говоря уже об одном населенном пункте, затруднительно), продолжалось неделю: с 23 по 30 июня 1941-го. В нем приняло участие пять мехкорпусов РККА (2803 танков) Юго-Западного фронта против четырех немецких танковых дивизий (585 танков) вермахта группы армий «Юг», объединенных в Первую танковую группу. Впоследствии в бой вступили еще одна танковая дивизия РККА (325) и одна танковая дивизия вермахта (143). Таким образом, в гигантском встречном танковом бою сошлись 3128 советских и 728 немецких танков (+ 71 немецкое штурмовое орудие). Таким образом, общее количество танков и САУ, участвовавших в Западноукраинском сражении — почти четыре тысячи!

Вечером 22 июня войска Юго-Западного фронта (самого мощной группировки советских войск на западной границе СССР) получили приказ «мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Дубно. К исходу 24 июня овладеть районом Люблин».

Учитывая соотношение сил (прежде всего, в танках, а также в артиллерии и в авиации), контрнаступление имело очень большие шансы на успех. Координировать действия Юго-Западного фронта прибыл лично начальник генштаба РККА генерал армии Георгий Жуков.

Для реализации задачи командование Юго-Западного фронта решило создать две ударные группировки: в каждой по три механизированных и одному стрелковому корпусу. Однако прорыв немецкой танковой группы заставил командующего фронтом генерала Михаила Кирпоноса отказаться от этого плана и отдать приказ перейти в контрнаступление, не дожидаясь концентрации всех сил. Танковые соединения вступали в бой разрозненно и без взаимной координации. В дальнейшем, приказы несколько раз менялись, из-за чего некоторые части совершали многокилометровые маршброски под ударами авиации противника.

Некоторые части в контрударе участия так и не приняли. Часть сил была отряжена прикрывать Ковель с брестского направления, откуда якобы также наступали немецкие танки. Но, как впоследствии стало ясно, разведка доложила совершенно не точно.

27 июня ударная группа 8 мехкорпуса под командованием бригадного комиссара Николая Попеля успешно контратаковал немцев в районе Дубно, нанеся противнику серьезные потери. Однако тут советские танкисты остановились и, в ожидании подкреплений, простояли два дня! За это время группа не дождалась поддержки и, в итоге, была окружена.

Интересно, что немецкие танковые и моторизованные дивизии, не смотря на советские танковые контратаки, продолжали наступление, как бы «убегая вперед». Во многом, тяжесть борьбы с танками РККА легла на пехоту вермахта. Однако и встречных танковых боев тоже хватало.

29 июля был санкционирован отход мехкорпусов, а 30 июня — общее отступление. Штаб фронта покинул Тернополь и переместился в Проскуров. К этому времени мехкорпуса ЮЗФ были практически уничтожены. В 22-м осталось около 10% танков, в 8-м и 15-м — около 15 %, в 9-м и 19-м — около 30%.

Член военного совета ЮЗФ корпусной комиссар Николай Вашугин, поначалу активно организовывавший контратаки, 28 июня застрелился. Остальные члены Военного совета предложили отступить за линию старой советско-польской границы (существовавшей до сентября 1939-го). Однако немецкие танки прорвали линию укрепрайонов на старой границе и вышли в тыл советским войскам. Уже 10 июля немецкие войска взяли Житомир…

Нельзя сказать, что в тех советские войска показали в тех боях полную несостоятельность. Именно тогда немцы впервые заговорили о превосходстве Т-34 и КВ, против которых были бессильны немецкие противотанковые пушки (их брали только 88-мм зенитки)…

Однако в итоге, разгром был полным. К 30 июня участвовавшие в контрнаступлении войска ЮЗФ потеряли 2648 танков — около 85 %. Что касается немцев, то Первая танковая группа за этот период потеряла порядка 260 машин (по большей части это не были безвозвратные потери).

Всего, Юго-Западный и Южный фронта за первые 15 суток войны потеряли 4381 танк (по данным сборника «Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери вооруженных сил») из имевшихся 5826.

Потери Первой танковой группы к 4 сентября составили 408 машин (из них 186 — безвозвратные). Чуть больше половины. Однако, с оставшимся 391 танком и штурмовым орудием Клейст сумел к 15 сентября соединиться с Гудерианом и сомкнуть кольцо окружения вокруг Юго-Западного фронта.

Одна из главных причин поражения кроется в небывало больших небоевых потерях РККА. Например, небоевые потери в танках (оставленных из-за недостатка горюче-смазочных материалов, поломок, упавших с моста, завязших в болоте и т.п.) в разных дивизиях составили порядка 40-80%. Причем, это нельзя списать исключительно на плохое состояние якобы устаревших советских танков. Ведь новейшие КВ и Т-34 выходили из строя так же, как и относительно старые БТ и Т-26. Ни до, ни после лета 1941-го советские танковые войска не знали таких небоевых потерь.

Учитывая, что количество пропавших без вести и отставших на марше бойцов тоже заметно превышало количество убитых раненых, то можно говорить о том, что красноармейцы порою просто разбегались, бросая технику.

Стоит взглянуть на причины поражения под углом сталинского постулата «кадры решают все». В частности, сравнить биографии командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Герд фон Рунштедта и командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника Михаила Кирпоноса.

66-летний Рунштедт еще в 1907 году окончил Военную академию и стал офицером генштаба. В Первую мировую он был начальником штаба корпуса, в 1939-м командовал группой армий во время войны против Польши, в 1940-м — группой армий в войне против Франции. За успешные действия в 1940 г. (это его войска прорвали фронт и окружили союзников у Дюнкерка) получил звание фельдмаршала.

49-летний Михаил Кирпонос начинал лесником. В Первую мировую был фельдшером, в гражданскую — некоторое время командовал полком, затем занимал различные должности (от комиссара до начальника хозкоманды) в Киевской школе червоных старшин. В 1920-е окончил Военную академию им. Фрунзе, затем три года был начальником штаба дивизии и четыре года — начальником Казанского пехотного училища. Во время Финской войны был комдивом и отличился в боях за Выборг. В итоге, перескочив через несколько ступенек карьерной лестницы, он в феврале 1941-го — возглавил Киевский особый военный округ (самый большой в СССР), который и был преобразован в Юго-Западный фронт.

Советские танковые войска уступали панцерваффе в подготовке. Советские танкисты имели практику вождения 2-5 часов, тогда как немецкие — порядка 50 часов.

Что касается подготовки командиров, то немцы отметили крайне неумелое проведение советских танковых атак. Вот как писал о боях 1941-1942 гг. немецкий генерал Фридрих фон Меллентин, автор исследования «Танковые сражения 1939-1945 гг.: Боевое применение танков во второй мировой войне»:

«Плотными массами танки сосредотачивались перед фронтом немецкой обороны, в их движении чувствовалась неуверенность и отсутствие всякого плана. Они мешали друг дугу, наталкивались на наши противотанковые орудия, а в случае прорыва наших позиций прекращали движение и останавливались, вместо того, чтобы развивать успех. В эти дни отдельные немецкие противотанковые пушки и 88-мм орудия действовали наиболее эффективно: иногда одно орудие выводило из строя свыше 30 танков за час. Нам казалось, что русские создали инструмент, которым они никогда не научатся владеть».

Вообще, неудачной оказалась сама структура мехкорпусов РККА, которые уже в середине июля 1941-го были расформированы на менее громоздкие формирования.

Стоит также отметить факторы, на которые нельзя списывать поражение. Прежде всего, его нельзя объяснить превосходством немецких танков над советскими. О том, что в начале войны советские якобы устаревшие танки, в целом, не уступали немецким, а новые КВ и Т-34 превосходили танки противника, написано уже достаточно много. Никак нельзя объяснить советское поражение и тем, что во главе Красной армии стояли «отсталые» командиры-кавалеристы. Ведь немецкой Первой танковой группой командовал генерал кавалерии Эвальд фон Клейст.

Наконец, несколько слов о том, почему Броды-Дубно-Луцк уступили первенство Прохоровке.

Вообще-то, о Западноукраинской танковом сражении говорили и в советский период. Некоторые ее участники даже написали мемуары (особо следует выделить воспоминания Николая Попеля — «В тяжкую пору»). Однако, в целом, упоминали о ней вскользь, несколькими строчками: дескать, были контратаки, не имевшие успеха. О количестве советских таков ничего не говорилось, но зато акцентировалось на том, что они были устаревшими.

Такую трактовку можно объяснить двумя основными причинами. Прежде всего, согласно советскому мифу о причинах поражения в начальный период войны немцы, обладали превосходством в технике. Для убедительности, в советской истории о начальном периоде ВОВ сопоставляли количество всех немецких танков (и их союзников) с количеством только средних и тяжелых советских. Было принято считать, что красноармейцы останавливали немецкие танковые полчища лишь связками гранат, а то и бутылками с горючей смесью. Поэтому места для крупнейшего танкового сражения в 1941-ом в официальной советской истории ВОВ просто не было.

Еще одна причина умалчивания величайшей танковой битвы в том, что ее организовывал будущий маршал победы, а на тот момент начальник генштаба РККА Георгий Жуков. Ведь у маршала победы не было поражений! В этой же связи советская история ВОВ замалчивала операцию «Марс» — окончившееся провалом крупномасштабное наступление в конце 1942 г. на удерживаемый немцами Ржевский выступ. Действиями двух фронтов здесь руководил Жуков. Чтобы не пострадал его авторитет, эту битву свели к локальной Ржевско-сычевской операции, а о больших потерях знали по стихотворению Александра Твардовского “Я убит подо Ржевом”.

Апологеты маршала победы даже из катастрофы Юго-Западного фронта «лепили конфетку». Дескать, уже в первые дни вражеского вторжения Жуков организовал на Юго-Западном фронте контрудар силами нескольких механизированных корпусов. В результате операции план гитлеровского командования с ходу прорваться к Киеву и выйти на левобережье Днепра был сорван. Тогда неприятель понес немалые потери в боевой технике, что заметно снизило его наступательные, маневренные возможности.

При этом о первоначальной цели наступления (овладеть районом Люблина) говорили, что приказ отдали нереальный, основанный на переоценке своих войск и недооценке противника. А о загубленной танковой армаде предпочитали не говорить, лишь вскользь упоминая, что танки были устаревшими.

В общем, неудивительно, что танковое первенство отдали Прохоровке.

Дмитро Шурхало, для «ОРД»

Напечатать