По какой басни крылова в 1913. Первое иллюстрированное издание басен
Москва, издание И. Кнебель, 1913. с. (с обл.), ил. Тираж 5000 экз. Цена 50 коп. В изд. литографированной обложке. Размер: 30×22,5 см.
[Кн.] 1: Квартет. Мартышка и очки. с. с ил.
[Кн.] 2: Мор зверей. Пустынник и медведь. с. с ил.
[Кн.] 3: Воспитание льва. Обед у медведя. с. с ил.
[Кн.] 4: Слон и моська. Медведь у пчел. Слон на воеводстве. с. с ил.
Серия, состоящая из 4-х книг басен И.А. Крылова, была издана Иосифом Кнебелем в 1913 году для приобщения детей к классике русской литературы. Именно басни Крылова удостоились выпуска серии в четыре книги, поскольку этот автор был наиболее издаваемым на протяжении всего XIX века и пользовался большой популярностью. Возможно, Кнебель хотел привлечь к иллюстрированию басен различных художников. Так, например, издание 1912 года иллюстрирует Егор Нарбут.
Серия оформлена в стилистике классицизма – своеобразная дань Крылову и его эпохе. Иллюстрации Тиморева на первый взгляд могут показаться не особо изящными. Они выполнены яркими красками против черно-белых точеных силуэтов Нарбута и написаны слишком натуралистично. Такие иллюстрации не соответствуют художественной эстетике начала ХХ века, но, возможно, именно такова и была задумка Кнебеля и Тиморева – изобразить героев басен в классицистическом стиле.
Многие рисунки вставлены в специальные рамки, которые призваны подчеркнуть эстетику ушедшей эпохи ампира, в которую жил и творил автор басен. Яркие цветные иллюстрации с «очеловеченными» персонажами мира зверей были намного более воспринимаемы детьми, чем отстраненная, «взрослая» графика Нарбута.
Тиморев, Василий Порфирьевич (1870 – 1942) – художник, график, фарфорист, учредитель Нового общества художников (секретарь правления). Известен как художник-анималист, а также как создатель агитационного фарфора для ЛФЗ после революции.
Новое общество художников
1903–1917, Санкт-Петербург - Петроград
Члены-учредители: К. Ф. Богаевский, А. Ф. Гауш, О. Л. Делла-Вос-Кардовская, И. О. Дудин, М. Ф. Иванов, Д. Н. Кардовский, М. П. Латри, А. А. Мурашко, П. И. Нерадовский, Н. А. Околович, Н. Ф. Петров, Н. В. Пирогов, А. А. Теснер, В. П. Тиморев , Н. М. Фокин, Л. В. Шервуд, А. И. Штурман, А. В. Щусев.
Действительные члены и экспоненты: Е. В. Александрова, О. Ф. Амосова-Бунак, А. И. Аничков, В. Г. Бехтеев, Н. Н. Болдырев, Г. М. Бобровский, Р. М. Браиловская, И. И. Бродский, Д. Д. Бурлюк, А. И. Вахрамеев, Л. Н. Верховская, Н. Н. Герардов, А. С. Глаголева, А. Я. Головин, А. В. Грищенко, Э. В. Детерс, В. А. Добржинский, М. П. Зандин, Н. В. Зарецкий, Л. А. Ильин, В. В. Кандинский, Е. А. Киселева, В. И. Комаровский, П. П. Кончаловский, Л. Н. Кресанов, К. М. Кржижановский, Е. С. Кругликова, Н. П. Крымов, Е. Е. Лансере, А. Б. Лаховский, В. Н. Левитский, А. Э. Линдеман, Т. А. Луговская-Дягилева, Г. К. Лукомский, А. В. Манганари, М. В. Матюшин, И. И. Машков, Л. Г. Мейстер, Н. Д. Милиоти, Г. И. Нарбут, П. С. Наумов, С. В. Ноаковский, С. В. Олсуфьева, В. Я. Полунин, Е. И. Праведников, М. С. Пырин, А. А. Ростиславов, А. А. Рылов, А. И. Савинов, М. С. Сарьян, В. Д. Семёнова-Тянь-Шанская, Е. А. Смирнова-Иванова, П. Ф. Смотрицкий, А. П. Сомова-Зедделер, А. В. Средин, Д. С. Стеллецкий, Р. Х. Тальберг, Ю. А. Тиморева-Попова, М. Л. Тихова-Финкельштейн, А. И. Тхоржевская, М. С. Фёдоров, Б. А. Фогель, В. А. Фролов, М. Е. Харламов, М. Я. Чемберс-Билибина, О. А. Шарлемань, М. В. Шретер, Д. А. Щербиновский, В. А. Щуко, А. А. Экстер, А. Г. Явленский и другие.
Выставки: 1-я (1904, Санкт-Петербург) - 10-я (1917, Петроград).
Основано в конце 1903 выпускниками Высшего художественного училища живописи, скульптуры и архитектуры при ИАХ, преимущественно учениками И. Е. Репина и А. И. Куинджи. По замыслу главного инициатора и бессменного председателя Д. Н. Кардовского общество ставило целью «как нравственную, так и материальную поддержку окончивших и оканчивающих Академию художников». Секретарями правления последовательно избирались А.Ф. Гауш, В.П. Тиморев, П.И. Нерадовский. Устав был утвержден 3 февраля 1904. В соответствии с ним, действительные члены должны были показывать свои новые для Петербурга работы исключительно на выставках общества; в Москве участвовать на периодических выставках других объединений только в том случае, если последние не совпадают по срокам проведения с выставкой общества. Это невыгодное для многих художников ограничение привело к непостоянству состава НОХ и финансовым затруднениям при организации выставок. При этом данное правило позволяло привлекать на выставки действительно значимые, в целом ряде случаев «программные» для мастеров произведения. В частности, экспонировались этюды, выполненные Б. М. Кустодиевым в процессе работы над картиной И. Е. Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года, в день столетнего юбилея со дня его учреждения», картины «Скалистый берег», «Древняя земля» К. Ф. Богаевского (все - 2-я выставка, 1905), «Портретная в имении Гончаровых Полотняный завод», «Комната в имении Обнинских Белкино» А. В. Средина (4-я выставка, 1907), «Берег моря» К. Ф. Богаевского (5-я выставка, 1908) и другие. Деятельность общества сводилась преимущественно к организации выставок в Петербурге и Москве; на них в общей сложности экспонировалось более 180 художников. Выставлялись живопись, графика, скульптура, архитектурные проекты, предметы декоративно-прикладного искусства и детские рисунки. Общество провело посмертные выставки Н. М. Фокина (1909), М. А. Врубеля (1912/1913). В 7-й выставке участвовала большая группа членов Московского товарищества художников; в свою очередь, члены НОХ приняли участие в 17-й и 18-й выставках МТХ в Москве и Петербурге. Выставки сопровождались изданием каталога. Эстетическую платформу общества составлял неоклассицизм, основанный на высокой академической школе. Вместе с тем в выставках регулярно участвовали и молодые художники - представители авангардных течений: В. Г. Бехтеев, Д. Д. Бурлюк, А. В. Грищенко, В. В. Кандинский, П. П. Кончаловский, М. В. Матюшин, И. И. Машков, А. А. Экстер, А. Г. Явленский. В 1910-е художественная критика часто отмечала отсутствие стилевой цельности выставок НОХ. Критик С. К. Маковский писал: «“Новое общество” возникло как попытка небольшого кружка молодых, ищущих питомцев из Академии отъединиться от пошлого “большинства”… К сожалению, отъединится - не всегда найти яркую самостоятельность… выставка “Нового общества” из года в год становится случайнее, беспорядочнее… первоначальная задача забыта». После 10-й выставки (1917) деятельность общества фактически прекратилась. Весной 1917 члены НОХ участвовали в создании Союза деятелей искусств.
Следующая книга И. А. Крылова, в которую, кроме уже напечатанных в изданиях 1809 и 1811 годов, вошли новые 36 басен, появилась только через четыре года, в 1815 году. Это была первая иллюстрированная книга басен И. А. Крылова.
Четыре года, прошедшие между выходом в свет крыловских басен, были грозным временем для России: страна пережила Отечественную войну 1812 года. Естественно, что И. А. Крылов в своих баснях широко откликнулся на события этой войны. Отклик-нулся по-крыловски — умно, хитро и остро. Тревога, охватившая русский народ в докутузовский период войны, отражена, напри-мер, в басне «Раздел».
Заключительные слова в басне:
«В делах, которые гораздо поважней,
Нередко от того погибель всем бывает,
Что чем бы общую беду встречать дружней,
Всяк споры затевает
О выгоде своей»
— прямо указывали на грызню генералов «главной квартиры», действовавших из-за личных интересов в ущерб обороне родины.
В басне «Кот и повар» говорилось о том же. Назначение Кутузова главнокомандующим было сделано по воле общественно-го мнения, по воле народа, вопреки желанию царя. Формированию этого общественного мнения немало способствовал Крылов своими баснями, напечатанными в журналах и ходившими по рукам в списках.
В басне «Ворона и курица» Крылов оправдал оставление Москвы Кутузовым, считая это гениальным стратегическим ша-гом. «И на погибель им Москву оставил», — писал о Кутузове Иван Андреевич, чем весьма помог полководцу, страдавшему от интриг тщеславного царя и придворной камарильи.
Одну из самых знаменитых басен Крылова «Волк на псарне» Кутузов прочитал перед фронтом солдат и офицеров. При словах: «Ты сер, а я приятель сед», — Кутузов приподнял фуражку и указал на свои седины. Громкое «ура» покрыло чтение этой басни.
Крылов и далее помогал народному герою, выпуская такие басни, как «Обоз», в которой оправдывал его мудрую осторожность, «Щука и кот», где язвительно вывел царского приспешника адмирала П.В. Чичагова, упустившего, из-за нежелания выпол-нить кутузовский приказ, возможность пленения самого Наполеона.
Баснописец становится чрезвычайно популярным и в армии и в народе. Народ понял и полюбил его басни.
В эпоху Отечественной войны 1812 года произошел подъем народного самосознания, и, вместе с тем, возрос интерес к вопросам искусства и литературы. Самые широкие слои населения стали ощущать нужду в печатном слове, потянулись к книге. Передовая часть общества прониклась глубочайшими симпатиями к народу. Занималась заря деятельности дворянских революционеров-декабристов.
Такова была политическая обстановка, когда И. А. Крылов счел возможным выпустить свою новую книгу. Он охотно принял помощь царедворца А. Н. Оленина, который выхлопотал для него царскую субсидию на издание. В письме А. Е. Измайлова к Н. Ф.Грамматину (13 января 1813 года) можно прочитать такие строки: «Крылов на новое издание своих басен получил от государя через предстателя своего Оленина четыре тысячи рублей» 2 .
Из этих библиотек они изредка попадали потом на книжный рынок и продолжали украшать коллекции других собирателей.Ниже, при описании следующего иллюстрированного издания крыловских басен, вышедшего в свет через десять лет, в 1825 году, об этой «помощи» Оленина Крылову будет рассказано более подробно.
Пока же достаточно сказать, что А. Н. Оленин составил смету издания новой книги, сам пригласил художников-иллюстраторов, следил за гравированием их рисунков. Каждую гравированную картинку в книге он метил своей монограммой «А. О.», обозначав-шей, что гравирование прошло под его руководством.
Тираж книги был намечен в 2000 экземпляров, из которых сто — на веленевой бумаге, какая-то небольшая часть — на бумаге простой, но со всеми гравюрами, и все остальные — без гравюр вовсе, с одной заглавной виньеткой 29 .
По «Опыту» В. С. Сопикова (№ 12832) цена книги была помечена: «На веленевой бумаге — 25 рублей, на обыкновен-ной—15 рублей и то же, без картин — 8 рублей».
Подобное деление на три вида диктовалось, отчасти, особенно-стью медных гравировальных досок, которые большого тиража не выдерживали, «уставали» и начинали давать плохие отпечатки, или изнашивались вовсе.
Содержание книги было разбито на три части. Цензурное разрешение получено 25 мая 1815 года, а поступили книги в продажу—две первых части около 1 декабря того же года, а последняя часть — в январе 1816 года.
В издание вошло 70 басен.
Мой экземпляр — из числа веленевых, «подносных». Перепле-тен в красный марокен, с золотым обрезом.
Имеется такой же экземпляр второго вида, в простом переплете на обыкновенной бумаге со всеми гравюрами, кроме одной: на странице 47 первой части — гравированная виньетка «Квартет» отсутствует. Очевидно лопнула гравировальная доска во время печатания первых экземпляров. Вместо виньетки набрано: «Конец первой части». Кроме того, на странице 21 третьей части, почему-то выпало заглавие басни «Волк на псарне». Стоит просто номер «XV». В веленевых экземплярах есть и номер и заглавие. Во всем остальном — экземпляры идентичны.
Имеется у меня также экземпляр третьего, удешевленного вида, без гравюр вовсе, с одной заглавной виньеткой.
Следующее, еще более богато иллюстрированное издание басен 1825 года (оно будет описано отдельно, на своем месте), вышло в свет также в трех видах: на веленевой бумаге с гравюрами, на бумаге простой, с гравюрами, и экземпляры дешевые, без гравюр.
Тираж этих удешевленных (без гравюр) басен издания 1825 года был для своего времени громаден: десять тысяч экземпляров. Из них веленевых, вероятно, всего сто, а с гравюрами, но на простой бумаге,— экземпляров двести-триста.
В. А. Верещагин, разумеется, видел и описал только особые иллюстрированные виды издания. Он абсолютно прав, говоря об их редкости. Однако, как ни редки они, как бы ни был мал их тираж,— экземпляры эти, все-таки, встречались и нет ни одного более или менее значительного собрания книг, где бы они не стояли на полке.
Другое дело — простые безгравюрные экземпляры. Несмотря на значительный их тираж и более дешевую цену, они почти совсем исчезли с книжного горизонта. Находящийся у меня простой безгравюрный экземпляр басен издания 1825 года в обложках я имею все основания считать уникальным, так как подобного экземпляра я не нашел ни в одном государственном или частном собрании.
Объясняется это, конечно, тем, что дорогие «с картинками» экземпляры предназначались для привилегированного сословия, имевшего библиотеки, в которых книги эти тщательно сохраня-лись.
Интересно отметить, что дешевые (без гравюр) экземпляры басен издания 1815 и в особенности 1825 года встречаются сейчас значительно реже, чем экземпляры второго и первого видов (с гравюрами). В. А. Верещагин, описывая эти книги в своем справочнике, сообщает: «Обе они (1815 и 1825 г.) были изданы, по всей вероятности, в весьма ограниченном количестве экземпляров и в тех, весьма редких случаях, когда они попадаются в продаже, оказываются большей частью переплетенными в современный изданию сафьяновый переплет с золотым обрезом» 30 .
Обычно сдержанный в своих оценках В. В. Роза-нов писал об этой книге: «Хорошо бы все наши классики были когда-нибудь императорски изданы с таким же великолепием всех подроб-ностей живописи, бумаги, формата, шрифтов (конечно старинного стиля!), как эти четыре басни». Столь высокой оценки взыскательный критик удостоил одно из самых замечательных русских иллюстрированных изданий - «1812 год в баснях Крылова». Эта прекрасно оформ-ленная книжка вышла в «юбилейном» 1912 году по заказу Общины Святой Евгении.
В статье, посвящённой возникновению Общины, говорится: «В 1880-е годы русский живописец Гавриил Павлович Кондратенко отправился на этюды в Крым. В Севастополе он встретил нищую, оказавшуюся бывшей сестрой милосердия, как в те годы называли медицин-ских сестёр. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов она выхаживала раненых, но после её окончания оказались не у дел, без средств к существованию, и сильно бедство-вала… Вернувшись в Петербург, Г. П. Кондра-тенко организовал благотворительную выс-тавку в пользу сестёр милосердия и, кроме этого, обратился за помощью к влиятельным лицам, употребив имевшиеся связи и знаком-ства. В итоге в 1882 году был организован Санкт- Петербургский Попечительный комитет о сёстрах Красного Креста при Главном управлении рос-сийского Общества Красного Креста. Инициа-торами его создания явились видные деятели искусства. Заботу об этой благотворительной организации взяла на себя принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская (1845-1925), внучка императора Николая I. В честь её небес-ной покровительницы, Святой Евгении, орга-низация и получила название «Община Святой Евгении»».
Целью Общины являлись поддержка преста-релых и подготовка молодых сестёр милосер-дия. Из её казны финансировались содержа-ние больницы и приюта для немощных и больных сестёр, а так же организация работы подготовительных медицинских курсов на случай войны. Ради получения средств на эти и другие благотворительные проекты в 1898 году Община начала издательскую деятель-ность. За тридцать лет своего существования она выпустила 6410 номеров открыток (общим тиражом свыше 30 миллионов экземпляров), а также более 150 книг, альбомов и брошюр. Для Общины работали такие художники, как Л. С. Бакст, Д. И. Митрохин, С. П. Яремич, А. Н. Бенуа, А. П. Остроумова-Лебедева, М. А. Вру-бель, С. В. Чехонин, М. В. Добужинский, В. Д. За- мирайло, И. Я. Билибин, И. Э. Грабарь, Е. Е. Лан-сере, Г. К. Лукомской, К. А. Сомов и др.
К столетию Отечественной войны 1812 года Община Святой Евгении издала несколько ком-плектов открыток: «Русская жизнь в эпоху Оте-чественной войны», «Русская армия в 1812 году» по рисункам Н. В. Зарецкого, «Французская живо-пись за сто лет», «Отечественная война 1812 года. Рисунки участника войны Фабер дю Фора» и др.
Однако одним из наиболее выдающихся «юби-лейных» изданий, причём не только Евгенинской общины, но и вообще российской поли-графии, явилась подарочная книга «1812 год в баснях Крылова» с иллюстрациями Г. И. Нар-бута. Эта и другие работы его «крыловского цикла» (об одной из них - книге «Спасённая Россия в баснях Крылова» см. настоящий выпуск Библиохроники) принесли молодому худож-нику заслуженное признание, ввели в круг мастеров книжной графики и повлияли на его дальнейшую творческую судьбу.
Георгий Иванович Нарбут, о котором И. Я. Били-бин говорил как об «огромнейшем, прямо необъ-ятных размеров таланте» и которого считал «самым выдающимся, самым большим из рус-ских графиков», родился на хуторе Нарбутовка Глуховского уезда Черниговской губернии. В своей автобиографии он писал: «Семья наша была довольно большая: у меня было четыре брата и две сестры… До девяти лет я прожил в отцовском хуторе. В 1896 году меня отдали в подготовительный класс Глуховской гимна-зии. Тогда я впервые увидел город. С малых лет, сколько я себя помню, меня тянуло к рисованию. За отсутствием красок, которых я и не видел, пока не попал в гимназию, и карандашей, я использовал цветную бумагу: вырезал ножни-цами и клеил клейстером из теста». О дальней-шем своём художественном образовании и пер-вых шагах в искусстве Георгий Иванович рас-сказывал: «К моей большой радости, я нашёл в Глуховской публичной библиотеке художе-ственный журнал “Мир искусства”. Этот передо-вой журнал, посвящённый вопросам искусства и наделавший столько шума в художественном мире, произвёл на меня очень сильное впечатле-ние и натолкнул меня на тот путь художествен-ного направления ретроспективистов-мирискусников, как их называли тогда, которым я и пошёл. Безусловно, первые мои работы были несамо-стоятельны: много было подражания мастерам вышеуказанного круга. 1904 год выделился для меня тем, что я впервые принял участие в выставке. В Глухове тогда была довольно боль-шая “Сельскохозяйственная выставка”, и при ней был устроен “художественный отдел”. К участию в этом отделе был приглашен и я, где и выставил свои первые опыты в графике. В том же 1904 году была впервые напечатана и моя работа, на которую теперь я не могу без стыда смотреть. Это был раскрашенный графический лист - “Икона Святого Георгия Победоносца”, издания “Общины Святой Евгении”».
Окончив гимназию, Нарбут приехал в Петер-бург и поступил в университет на восточный факультет, с которого затем перевёлся на фило-логический. Тогда же произошло событие, кото-рое изменило всю его жизнь, - молодой человек познакомился с Иваном Яковлевичем Билиби-ным: «Он принял меня как-то сначала насмеш-ливо... но потом мы как-то разговорились, он посмотрел мои рисунки, дал кое-какие советы. Спросил о моём финансовом положении и вообще о том, как я устроился в Питере, и, узнав о моём приключении с квартирой, где меня обо-крали, переговорив с женой, - как я позже узнал, она была художницею М. Я. Чемберс-Били-биной, - предложил мне у себя свободную ком-нату за довольно небольшую плату... Жизнь моя у Билибина мне очень нравилась и принесла мне огромную пользу. Не будучи его учеником, я фактически учился у него. Когда он работал у себя в мастерской, то почти всегда звал и меня “за компанию” за свой стол рисовать». Билибин же способствовал устройству финансовых дел Нарбута, познакомил его со своими друзьями- художниками, свёл со знаменитым издателем И. Н. Кнебелем, для которого Георгий Иванович оформил несколько книг.
В начале 1910 года Нарбут уехал для дальней-шего обучения в Германию, в Мюнхен. Вернув-шись через год в Россию, он всерьёз занялся книжной графикой. Именно тогда появился его «крыловский цикл»: за короткое время худож-ник выпустил в свет четыре оформленные им крыловские книжки: «Три басни Крылова» (1911), «Крылов. Басни» (1912), «1812 год в баснях Кры-лова» (1912), «Спасённая Россия в баснях Кры-лова» (1913).
Вообще 1912 год оказался знаменательным для Нарбута. Летом он ненадолго заехал в род-ную Нарбутовку и по приглашению сестры Агнессы отправился погостить на хутор к дру-зьям. Там он познакомился с воспитанницей генерала Н. Е. Скаржинского Верой Павловной Кирьяковой, закончившей Полтавский инсти-тут благородных девиц и собиравшейся препо-давать гимнастику в гимназии города Лубны. «Мы с ним часто гуляли, собирали цветы, ездили на станцию за почтой, которую ожидал он с большим нетерпением. Георгий Иванович получал много писем и главным образом из Москвы и Петербурга от своих заказчиков», - вспоминала впоследствии Вера Павловна. Она же описала помолвку, которая состоялась всего через две недели после их знакомства: «День 15 июля 1912 года ознаменован был в Нарбутовке необычайно торжественно и весело. Праздно-вали день рождения Владимира Нарбута и мою помолвку с Георгием Ивановичем. Сёстры Геор-гия Ивановича украсили комнаты нарбутов-ского дома зеленью и гирляндами цветов. В тор-жественной обстановке священник села Хох-ловки вручил нам обручальные кольца и объявил нас женихом и невестой. Все собравшиеся к столу обитатели Нарбутовки и приглашённые к тому дню гости поздравляли нас и шумно раз-деляли с нами наше веселье и радость. Вскоре после помолвки я уехала к себе в Лубны... Геор-гий Иванович оставался в Нарбутовке всю осень с тем, чтобы закончить имевшиеся у него работы и своевременно сдать их в печать».
Первую же вышедшую после помолвки книгу с его иллюстрациями - «Крылов. Басни» - художник посвятил Вере Павловне. На титуль-ном листе Нарбут изобразил невесту, гуляющую по парку.
А вскоре свет увидело другое оформленное им издание - «1812 год в баснях Крылова», куда вошли четыре крыловские басни, созданные в 1812-1813 годах и отразившие события Отече-ственной войны: «Волк на псарне», «Обоз», «Ворона и Курица», «Щука и Кот». Вступительная статья и примечания к книге принадлежали перу выдающегося историка литературы, пуш-киниста и библиографа Николая Осиповича Лернера (1877-1934). В предисловии особенно подчёркивалась необычная для этого литера-турного жанра историческая актуальность кры-ловских басен: «Предмет басни как особого литературного рода - общечеловеческая психо-логия и обыденные взаимные отношения людей, в основе своей так мало изменяющиеся в веках и народах. Баснописец как бы проходит мимо истории, мимо нынешнего дня с довлеющей ему злобою быстро проходящих интересов и насущ-ных нужд… Баснописец говорит только о том, что есть самого прочного в человеческой натуре и в житейских делах, и до истории ему дела мало. Пока существует эгоизм, глупость, тщесла-вие, лесть, лицемерие, произвол, до тех пор незыблема басня, чему способствует элементар-ность и простота её формы. Однако сам басно-писец - всегда человек своей эпохи и своей среды. Только в условиях времени и места он откликается на явления жизни… Цель басно-писца - мораль, и выводит он её из всевозмож-ных фактов жизни, из всего, что видит и слы-шит. Сыном своего времени был и наш великий художник басни - Крылов… Неповоротливый и вялый с виду, но чуткий духом, Крылов как гражданин и патриот оценил грозное значение нашествия иноплеменников на Россию, и в напи-санных им в 1812 году баснях заключаются отклики на события мрачной годины… Спо-койно, без раздражения поэт смеялся и над без-рассудной заносчивостью врагов, и над ошиб-ками своих и поддерживал в русском обществе спасительную бодрость. Крылов не только смо-трел на Наполеона как на дерзкого авантюриста, волка в образе человеческом, но в самом нацио-нальном характере французов, в направлении их исторических судеб видел великую опас-ность для остального человечества и особенно для России… В баснях Крылова, посвящённых Двенадцатому Году, мы слышим голос худож-ника-патриота, ободрявшего свой народ в тре-вожную годину».
Не менее блестящим, чем историко-литера-туроведческий комментарий Лернера, оказался графический «комментарий» Нарбута. Худож-ник решил выбрать для оформления книги тех-нику силуэта, прежде всего ориентируясь в своей работе на наследие замечательного силу-этиста современника Отечественной войны Ф. П. Толстого (1783-1873). Знаменитая комета двенадцатого года, а под ней - Волк с наполео-новской треуголкой в лапах, Русский Офицер и Казак с нагайкой («Волк на псарне»); «генерал-фельдмаршал светлейший князь М. И. Кутузов» («Обоз»); Курица, уезжающая на дрожках из Москвы, и провожающая её Ворона («Ворона и Курица»); облачённые в воинские мундиры Щука (намёк на адмирала П. В. Чичагова, не сумевшего помешать переправе Наполеона через Березину) и Кот («Щука и Кот») - каждая из четырёх полосных иллюстраций точно и остроумно выражает суть соответствующих басен. Дополнением к ним служат мастерски выполненные заставки, буквицы и орнамен-тальные рамки. Портреты Александра I и Напо-леона, вензели двух императоров, пейзаж после битвы, горящая Москва, отряд ратников на марше, аллегория Победы и, наконец, сцена отступления некогда Великой армии - всё это создаёт дополнительную драматургию издания, превращает художника в полноправного соав-тора великого баснописца. Неслучайно критика уже тогда выделила «1812 год в баснях Крылова» как своего рода эталон художественного вкуса и мастерства.
Экземпляр книги, представленный в Библио-хронике, без преувеличения можно назвать уникальным - на его прокладном листе имеется дарственная надпись: «М. м. Верочке на память о 1 июля 1912 года в Нарбутовке. Егор Нарбут. Т. П. Д. Э. К.». «М. М.» - скорее всего, «моей милой». Первые три буквы из «Т. П. Д. Э. К.» можно попы-таться перевести как «Твой преданный друг» (вспомним, как Лев Николаевич Толстой обме-нивался с невестой записками, где были одни заглавные буквы, но они понимали друг друга). А вот 1 июля 1912 года - это дата первой встречи Нарбута с Верой Павловной Кирьяковой. Перед нами - подарок художника своей невесте, веро-ятно, на тот момент едва ли не самая ценная для него книга из всего тиража.
С октября 1912 года Нарбут жил в Петербурге, а его невеста по-прежнему в Лубнах. Он каждый день посылал ей письма: «Помнишь, ты мне сде-лала веночек из лиловеньких цветов и дала локон? Теперь я и веночек, и локон (внутри веночка) поместил в рамочку. Очень хорошо вышло, и мне нравится. Он постоянно будет висеть у меня».
С выходом книги «1812 год в баснях Крылова» к Нарбуту пришла слава. «Деньги у меня есть, я не хвастаясь могу сказать тебе, особенно тебе, что пользуюсь успехом. Книжка басен мне сделала прямо-таки карьеру. Ко мне зво-нят по телефону разные репортёры и потом пишут в газетах», - рассказывал он в письме Вере Павловне. 7 января 1913 года была сыграна свадьба. Сначала Нарбут и его молодая жена поселились у Билибиных, но вскоре устрои-лись в собственной очень уютной квартире на Алексеевском проспекте. Для них начиналась новая жизнь…
Что касается издательства Общины Святой Евгении, то в исторической справке о нём гово-рится: «После революции 1917 года издательство Общины Святой Евгении было зарегистриро-вано как Комиссия художественных изданий Общины Святой Евгении. В 1920 году специаль-ным указом все организации сестёр милосер-дия Красного Креста были ликвидированы. Издательство Общины перешло в ведение Госу-дарственной академии материальной культуры под наименованием Комитета популяризации художественных изданий (КПХИ) и в таком виде просуществовало до 1930 года».
Печать592 Оценить статью:
