Главная » Советы » Свержение династии. Тай-гун - Шесть секретных учений. Наставления для эффективного свержения династии. Народ кунг-фу и колесо истории

Свержение династии. Тай-гун - Шесть секретных учений. Наставления для эффективного свержения династии. Народ кунг-фу и колесо истории

* * *

Часть первая. Гражданское секретное учение

Учитель правителя Вэнь

Правитель Вэнь1
Вэнь-ван, правитель царства Чжоу (1152–1056 до н. э.). Принадлежал к династии Шан и был известен мудрым и справедливым правлением. Ван – царь или глава царств в Древнем Китае. (Здесь и далее примеч. пер.)

Решил отправиться на охоту, а потому писец Пянь занялся гаданием, дабы узнать, будет ли это удачным. И вот писец объявил:

Или хоу3
Хоу – военачальник.

Которого само небо послало вам, чтобы он стал вашим учителем. Если вы сделаете его своим советником, то обеспечите процветание и различные блага трем поколениям правителей Чжоу.

Правитель Вэнь спросил писца:

– Неужели знаки на самом деле сказали тебе об этом?

На это тот ответил так:

– Мой верховный предок писец Чоу однажды гадал для мудрейшего императора Шуня и увидел примерно такие же знаки. И тогда император Шунь4
Шунь – легендарный китайский император, живший, согласно преданиям, в XXIII в. до н. э.; последний из «Пяти древних императоров».

Взял в советники Гао-яо.

Вэнь три дня ел только овощи, дабы очиститься, а затем сел в свою охотничью колесницу.

Он направил лошадей к северному берегу реки Вэй. Там он и увидел Тай-гуна, который сидел на траве и ловил рыбу. Вэнь вежливо поприветствовал его и спросил:

– Вы получаете удовольствие от ловли рыбы?

Тай-гун ответил так:

– Благородный человек получает удовольствие, удовлетворяя свое честолюбие; простой человек получает удовольствие, добиваясь успеха в делах. Ловля рыбы очень похожа на это.

– Что вы имеете в виду, говоря о сходстве? – спросил правитель.

И Тай-гун снова ответил ему:

– Рыбная ловля содержит в себе три формы власти: вознаграждение, смерть и должности. Рыбная ловля дает возможность получить то, что ты ищешь. Природа ее глубока, и множество великих принципов можно извлечь из нее.

Правитель Вэнь, желая продолжить беседу, сказал:

– Я хотел бы послушать об этом. Тай-гун начал развивать свою мысль:

– Когда источник глубок, вода в нем течет быстро. Когда вода течет быстро, там размножается рыба. Такова природа. Когда корни уходят глубоко в землю, дерево высокое. Когда дерево высокое, оно хорошо плодоносит. Такова природа. Когда благородные люди имеют общие взгляды и цели, они объединяются друг с другом. Когда они объединяются, то и дела их идут много лучше. Такова природа.

Речи и ответы на них – это украшения внутренних чувств. Рассуждения о подлинной природе есть вершина всех дел. Вот если я сейчас начну говорить о подлинной природе, не избегая никаких тем, вы не сочтете это отвратительным?

Правитель Вэнь ответил на это так:

– Только подлинно добрый человек может принять замечания и возражения. У меня нет предубеждений против каких-либо тем. Итак, о чем вы хотите говорить?

Тай-гун сказал:

– Когда леска тонкая и наживка блестит, только маленькая рыбка клюнет на нее. Когда же леса потолще и наживка распространяет аромат, рыба среднего размера попадется на нее. Но когда леса прочная, а наживка щедрая, на нее пойдет крупная рыба. Когда рыба заглатывает наживку, ее можно поймать, потянув за леску. Когда люди получают вознаграждение, они подчиняются правителю. Когда ты тянешь рыбу, заглотившую наживку, ты можешь убить ее. Когда же ты ловишь людей, используя награды, ты можешь заставить их отдавать тебе все их способности и таланты. Если ты используешь свою семью, дабы приобрести государство, государство может оказаться разграбленным. Если же ты используешь свое государство, то с его помощью ты можешь завоевать весь мир.

Увы! Говорящие цветисто и напыщенные, даже объединившись вместе, не добьются хорошего союза! А слава спокойного и мудрого правителя неизбежно распространится очень далеко! Добродетель мудрого правителя – ненавязчивая и скрытая – обязательно привлечет людей! Он один видит ее. Замыслы мудрого правителя чудесны и радостны, и люди ищут свой путь через них, через них они возвращаются на свои места, в то время как правитель устанавливает меру, которая собирается в их сердцах.

Правитель Вэнь спросил его:

– А как нам найти эту меру, чтобы вся Поднебесная выразила нам свою преданность?

Тай-гун ответил ему так:

– Поднебесная не есть владение одного человека. Само слово «Поднебесная» означает «Все, что находится под небом». Тот, кто делит доходы со всеми людьми, живущими под небесами, приобретет весь мир. Тот же, кто все забирает себе, потеряет весь мир. Небеса имеют свои времена года, земля имеет богатства. Подлинная человечность заключается в умении делить это все с простыми людьми. А там, где есть подлинная человечность, там проявится и верность Поднебесной.

Стремление защитить людей от смерти и от трудностей жизни, избавить их от бедствий и поддержать в тяжелую минуту – вот что такое добродетель. Люди всегда пойдут туда, где она есть.

Все люди ненавидят смерть и любят получать удовольствие от жизни. Они любят добродетель и склоняются к тому, что им выгодно. Способность приносить выгоду согласуется с дао 5
Дао, или путь, – одно из важнейших понятий китайской философии.

Там, где есть дао, там будет и верность со стороны Поднебесной.

Правитель Вэнь дважды поклонился своему собеседнику и сказал:

– Вот настоящая мудрость! Разве я посмею не принять законы небес и те полномочия, которыми они наделяют меня?

С этими словами он пригласил Тай-гуна в свою колесницу, затем вернулся с ним домой и объявил, что это его учитель.

Полнота и пустота

– Мир поражает ослепительно огромным количеством государств; некоторые из них полные, другие – пустые; некоторые хорошо управляются, в других же царит хаос. Почему это так? Не оттого ли, что их правители наделены разными моральными качествами? Или все эти изменения и различия связаны с естественным ходом вещей, которым руководят небеса?

Тай-гун ответил ему так:

– Если правителю не хватает моральных достоинств, то государство окажется в опасности, а люди будут подвержены волнениям. Если же правитель добродетелен или мудр, то его государство будет жить в мире, а люди – подчиняться власти. Удачи и неудачи зависят от правителя, а не от времен года.

Правитель Вэнь снова спросил:

– Могу ли я услышать о наимудрейших правителях древних времен?

Тай-гун ответил:

– Прошлые поколения считали императора Яо6
Яо, или Высоченный, – четвертый из «Пяти древних императоров» (2353–2234 до н. э.). Сочетал в себе, согласно преданиям, человеческие и божественные черты.

Благородным правителем, а его правление – мудрым.

Правитель Вэнь снова задал вопрос:

– А как он правил?

Тай-гун начал свой рассказ:

– Когда Яо был правителем мира, он не украшал себя ни золотом, ни серебром, ни жемчугом, ни нефритом. Он не носил парчовых одеяний с затейливой вышивкой или богато украшенных. Не смотрел он и на странные, непонятные, редкие или необычные вещи. Он не видел большого прока в развлечениях и не слушал распутные песенки. Он не белил стены дворца и других зданий, не украшал резьбой балки, квадратные и круглые стропила или столбы. Более того, он даже не вырубал тростник, который рос вокруг дворца правителя. Чтобы спастись от холода, он покрывал себя шкурой оленя, да и вообще носил очень простую одежду. Он ел лишь грубое просо и дикий рис, а также густой суп из простых овощей. Он никогда не назначал трудовых повинностей сверх меры и не мешал тем самым людям, которые занималась земледелием и шелководством. Он умерил свои желания и сдерживал свою волю, управляя делами с помощью невмешательства в них.

Он уважал тех чиновников, которые были преданны, честны и следовали законам. Он щедро награждал тех из них, кто отличался чистотой помыслов, аккуратностью и любовью к людям. Он любил и ценил тех, кто с заботой и состраданием относился к другим. Он поощрял тех, кто тратил свои силы на земледелие и шелководство. Знамена помещались на ворота деревенских домов, чтобы отличить тех, кто привержен к добродетели и не приемлет зла. Он усмирял свое сердце и уменьшал принуждения разного рода. Следуя законам и мере, он запретил зло и обман.

Если же вдруг в ком-то из тех, кого он ненавидел, проявлялось что-то хорошее, то он обязательно награждал такого человека. Если же кто-то из тех, кого он любил, оказывался виноват в чем-либо, он непременно наказывал такого человека. Он защищал и кормил вдов и вдовцов, сирот и одиноких стариков; он помогал и семьям, если те страдали от несчастий и бед.

Самому себе он назначал крайне скудное содержание, а налоги и повинности во времена его правления были очень малы. Вот так и получилось, что многие и многие люди процветали и были счастливы; никто не страдал от голода и холода. Сотни родов благоговели перед своим правителем, как будто бы он был для них и солнцем, и луной. Они испытывали к нему такие чувства, будто он был родителем для всех них.

И тогда правитель Вэнь воскликнул:

– Действительно, велик благородный и добродетельный правитель!

Дела государства

Правитель Вэнь сказал Тай-гуну:

– Я бы хотел узнать о том, как управлять государством. Если я хочу, чтобы люди почитали правителя, а сами бы жили в спокойствии, то как мне следует поступать?

Тай-гун ответил:

– Нужно просто любить людей.

Правитель Вэнь спросил:

– А что это значит – любить людей?

И Тай-гун снова ответил ему:

– Заботиться об их выгоде и не обижать их. Помогать им добиваться успеха, не разрушать их планов. Давать им жить, а не убивать их. Награждать и не забирать назад своих наград. Дарить им удовольствия, а не страдания. Делать их счастливыми, не позволяя им скатываться к злобе и унынию.

Правитель Вэнь сказал:

– Могу ли я осмелиться и попросить объяснить мне причины этого?

Тай-гун начал говорить:

– Если люди не оставляют своих основных занятий, вы уже несете им выгоду. Если крестьяне не пропускают подходящее время для занятия земледелием или чем-то другим, вы уже помогаете им. Когда вы устанавливаете легкие налоги, вы приносите им хорошую жизнь. Когда ваши дворцы, дома, террасы и павильоны немногочисленны, народ радуется. Когда ваши чиновники чисты в помыслах, не раздражают людей и не чинят им препятствий, люди ощущают себя счастливыми.

Но если люди теряют свои основные занятия, вы вредите им. Если крестьяне пропускают подходящее время для занятия земледелием или чем-то другим, вы наносите им жестокое поражение. Когда они не виноваты, а вы наказываете их, вы убиваете их. Когда обременяете их тяжелыми налогами, вы обрекаете их на трудную жизнь. Когда ваши дворцы, дома, террасы и павильоны слишком многочисленны, их строительство истощает народ, и люди преисполняются болью и горечью. Когда ваши чиновники продажны, раздражают людей и чинят им препятствия, люди ощущают лишь гнев.

Значит, в управлении государством преуспевает тот, кто управляет людьми так, как родители управляют своими обожаемыми и дорогими чадами, или как старший брат ведет себя по отношению к любимому младшему брату. Когда они видят, что подопечные испытывают голод и холод, они беспокоятся о своих подопечных. Когда они видят тяжкий труд и страдания своих ближайших родственников, они ощущают в своем сердце печаль.

Награды и наказания должны быть такими, какие ты желал бы видеть для себя самого. И налоги нужно устанавливать такие, какие и ты хотел бы платить. Вот что значит любить людей.

Великие правила этикета

Правитель Вэнь спросил Тай-гуна:

– Каковы общепринятые правила этикета между правителем и министром?

Тай-гун ответил ему:

– Правителю всего лишь следует быть рядом с людьми; подчиненные должны быть всего лишь покорны и только. Он должен быть среди людей и никого не сторониться. Они же должны подчиняться и ничего не скрывать. Правителю нужно всего лишь быть внимательным и прислушиваться ко всему; если правитель будет вездесущим, то он станет подобен небесам. Одно небо, одна земля – и великое ли7
Согласно конфуцианскому учению, все сущее вокруг пронизывает ли и ци. Ли, или дао, люди и вещи получают в момент своего зарождения. Именно ли определяет природу вещей.

Будет полным.

Правитель Вэнь снова спросил:

– А как должен действовать правитель, раз он занимает такое положение?

Ответ Тай-гуна был таким:

– Ему следует быть сдержанным, преисполненным достоинства и спокойным. Прежде всего он должен позаботиться о том, чтобы быть мягким и скромным. Ему следует очистить свой ум и успокоить свою волю, дабы принимать все события со спокойствием и прямотой.

Правитель Вэнь снова спросил:

– А как правитель должен относиться к делам?

Тай-гун ответил ему:

– Он не должен беззаботно и бездумно пускать их на самотек, но ему не следует идти против мнения и противостоять им. Позволив им идти своим чередом, он утратит над ними власть; но и заняв позицию резкого противостояния им, он лишится доступа ко всем делам.

Ему следует быть подобным вершине горы, которую – если смотреть снизу вверх – нельзя понять и постичь; или быть подобным великой бездне, глубину которой невозможно определить, если попытаться измерить ее. Такая духовная и просвещенная добродетель есть вершина прямоты и спокойствия.

Правитель Вэнь поинтересовался:

– А какой должна быть мудрость правителя?

Ответ Тай-гуна:

– Глаз ценит ясность, а ухо – тонкость, ум же ценит мудрость. Если вы смотрите глазами на всю Поднебесную, то в ней нет ничего, что невозможно увидеть; если вы ушами слушаете все, что происходит в Поднебесной, нет ничего, что невозможно услышать. Если же в размышлениях вы используете ум Поднебесной, то нет того, что вы не могли бы узнать. Когда у вас есть сведения отовсюду, это подобно ступице колеса, к которой сходятся все спицы, а значит, ясность ваша не будет затемнена.

Ясные указания

Однажды правитель Вэнь вынужден был слечь в постель по причине серьезной болезни. И тогда он призвал к себе Тай-гуна и наследного принца Фа8
Фа – правитель У, или У-ван; стал именоваться так, когда одержал ряд серьезных побед и положил начало новой династии в истории Древнего Китая – династии Чжоу.

– Увы, небеса вот-вот оставят меня. Похоже, что алтари государства Чжоу будут скоро доверены вам. А сегодня я хочу, мой учитель, обсудить с вами великие принципы дао, дабы суметь правильно передать их моему сыну и моим внукам.

Тай-гун поинтересовался:

– Мой господин, о чем именно вы хотите спросить меня?

Правитель Вэнь пояснил:

– Могу ли я услышать о дао мудрецов прошлого – где оно исчезает и где начинается?

Тай-гун сказал так:

– Если кто-то видит хорошее, но медлит, если время для действий пришло, а он сомневается, если ты знаешь, что что-то идет не так, но попустительствуешь этому, то это именно те три случая, когда дао прекращается. Если же кто-то мягок и спокоен, полон достоинства и заслуживает уважения, силен, однако сердечен, терпим ко многому, однако тверд, то это именно те четыре случая, когда дао начинается. Это значит, что, когда добродетельность преодолевает твои желания, ты будешь процветать; когда же желание преодолевает добродетельность, ты погибнешь. Когда почтение превосходит медлительность, это ведет к успеху; когда же медлительность одолевает уважение, это ведет к разрушению.

Шесть хранителей

Правитель Вэнь спросил Тай-гуна:

– Как правитель государства и вождь народа может потерять свое положение?

Тай-гун ответил:

– Может, если не заботиться о том, чтобы правильно выбрать помощников. У правителя есть шесть хранителей и три сокровища.

Правитель поинтересовался:

– А что это за шесть хранителей?

Тай-гун ответил:

– Первый называется добротой, второй – справедливостью, третий – преданностью, четвертый – честностью, пятый – отвагой, а шестой – расчетливостью. Вот это и есть шесть хранителей.

Правитель Вэнь спросил:

– Как правильно нужно отбирать людей с помощью шести хранителей?

Тай-гун ответил ему так:

– Наделите их богатством и смотрите, чтобы они не совершали ничего дурного. Наделите их чинами и следите, чтобы они не становились высокомерными. Наделите их ответственностью и смотрите, не станут ли они меняться. Дайте им возможность служить и смотрите, не начнут ли они что-то утаивать. Поставьте их в опасную ситуацию и проверьте, не испугаются ли они. Предоставьте им управление делами и проследите, не поставит ли это их в тупик.

Если вы наделили их богатством, а они не совершили ничего дурного, значит, они добры.

Если вы дали им чины, а они не стали высокомерными, значит, они справедливы.

Если вы наделили их ответственностью, а они не изменились, значит, они преданы делу.

Если вы дали им возможность служить, а они ничего не утаивают, значит, они честные люди.

Если вы поставили их в опасную ситуацию, а они не испугались, значит, они отважны.

Если вы предоставили им управление делами, а они не растерялись, значит, они в состоянии выполнять намеченное и обладают расчетливостью.

Правитель не должен доверять другим людям три сокровища. Если же правитель передаст их другим, то он утратит свою устрашающую силу, или благоговение, которое люди должны испытывать к нему.

Правитель Вэнь снова спросил:

– Могу я узнать, что такое эти три сокровища?

Тай-гун сказал ему:

– Хорошее сельское хозяйство, хорошее ремесло и хорошая торговля – вот что такое три сокровища. Если твои крестьяне живут только в деревнях, то пяти злаков будет вполне достаточно. Если твои ремесленники живут только лишь в тех местах, где должны жить ремесленники, то там будет достаточно инструментов для них. Если твои торговцы обитают только там, где должны жить торговцы, то и товаров будет вдоволь.

Если эти три сокровища будут жить именно в предназначенных для них местах, то люди не будут плести интриги. Нельзя допускать смут и волнений в местах проживания, нельзя допускать и смут между кланами. Министрам не следует быть богаче своего правителя. И ни один город не может быть больше, что столица государства, где живет правитель. Если шесть хранителей неукоснительно и полностью соблюдаются, то правитель будет процветать. Если к трем сокровищам относиться внимательно и бережно, то и государство будет в безопасности.

Сохранение территории государства

Правитель Вэнь однажды спросил Тай-гуна:

Тай-гун ответил так:

– Не отдаляй от себя родственников. Не пренебрегай народом. Будь миролюбивым и внимательным по отношению к соседним государствам, управляй всеми четырьмя сторонами.

Не доверяй управление государством другим людям. Если ты передашь управление государством в чьи-либо руки, то потеряешь свою власть. Не стоит углублять долины, дабы увеличить холмы. Не отказывайся от важных вещей, чтобы заниматься лишь чем-то одним. Когда солнце достигло полуденной высоты, наступает время сушить вещи, то есть заканчивать дела. Если ты схватил нож, ты должен резать. Если держишь топор – атакуй.

Если в середине дня ты не сушишь вещи на солнце, это значит, что ты теряешь время. Если ты схватил нож, но ничего им не режешь, ты упускаешь момент получения выгоды. Если же ты держишь топор, но не атакуешь, ожидай прихода разбойников.

Если не перекрыть журчащие ручьи, они превратятся в большие реки. Если не потушить крошечный огонек, то что ты станешь делать с серьезным бушующим пожаром? Если не срубить молодой побег дерева, у которого пока только два листа, то потом тебе не поможет и топор.

Вот почему правитель должен быть особенно внимателен к тому, чтобы его государство процветало. Без благосостояния он не сможет быть добрым к людям. Если он не делает добрые дела, то ему нечем будет воспользоваться, что бы помогло ему собрать всех родственников вместе. Если он будет держать своих родственников в отдалении, это станет большим вредом. Если он потеряет расположение простых людей, то он потерпит поражение.

Нельзя передавать острое оружие другим людям. Если ты передашь им острое оружие, то они могут им же нанести тебе рану, и ты не проживешь тех лет, что отпущены тебе.

Правитель Вэнь сказал:

– А что вы имеете в виду, говоря о доброте к людям и справедливости?

Тай-гун ответил так:

– Уважайте простых людей, собирайте родственников вокруг себя. Если вы уважаете простых людей, они будут жить мирно. Если вы собираете своих родственников вокруг себя, они будут счастливы. Вот это и есть путь доброты к людям и справедливости, заключающийся в выполнении важнейших правил.

Не позволяйте другим людям лишить вас умения внушать благоговение. Полагайтесь на свою мудрость, следуйте постоянству. Обращайтесь добродетельно с теми, кто подчиняется вам и следует за вами. Но применяйте силу по отношению к тем, кто противостоит вам. Если вы уважаете людей, но при этом решительны, вся Поднебесная будет пребывать в мире и спокойствии.

Сохранение государства

Однажды правитель Вэнь спросил Тай-гуна:

Тай-гун ответил так:

– В течение некоторого времени вам следует кушать только немного овощей, потому что я собираюсь поговорить с вами о важнейших принципах неба и земли, о том, что рождают четыре времени года, о дао подлинной доброты к людям и мудрости, а кроме того, о природе человеческих побуждений.

Итак, правитель ограничивал себя в пище в течение четырех дней, затем он обратился лицом на север, дважды поклонился и спросил, что ему следует делать дальше.

Тогда Тай-гун сказал:

– Небо рождает четыре времени года, земля дает нам бесчисленное множество вещей. Под небом живут люди, а мудрецы должны вести себя как их пастухи.

Так, дао весны есть рождение, и бесчисленное множество вещей начинает цвести. Дао лета есть рост, и бесчисленное множество вещей созревает. Дао осени есть собирание, и бесчисленное множество вещей становится полным. Дао зимы есть запасание, и бесчисленное множество вещей в покое. Когда они полные, их запасают; после запасания они оживают вновь. Никто не знает, где конец этого, и никто не знает, где начало. Мудрец входит в согласие с этим и организует себя в соответствии с небом и землей. Так, когда в мире людей все идет своим чередом и правильно, его доброта и мудрость скрыты. Когда же в Поднебесной начинается беспокойство, его доброта и мудрость расцветают. Это и есть истинное дао.

Один историк однажды сказал мне, что основу китайского исторического цикла насилия составляют крестьяне и война. Угнетение и бунт повторяются снова и снова на протяжении веков, и однажды поворот колеса сомнет коммунистов, а потом и тех, кто придет вслед за ними. В том, что он поведал мне в Ущелье Прыгающего Тигра, была своя древняя мудрость. Классический китайский роман «Троецарствие» начинается со слов «Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщенными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются — так говорят в народе». Роман сравнивает течение истории с волнами, накатывающими на берег и отступающими вновь. Герои же похожи на белую пену, они возникают на мгновение и исчезают без следа.

Авторитетный ученый Дэвид Шамбо (David Shambaugh) считает, что цикл повторяется, и очень скоро нынешнее правительство Китая почувствует это на себе. В статье «Грядущий развал Китая» Дэвид Шамбо пишет: «Мы видим начало конца коммунистического режима Китая. Его падение будет долгим, тяжелым и кровавым». Это утверждение вызвало бурную реакцию всех сторон. Неважно, насколько уверенно чувствует себя Китай под руководством Си Цзинпина, неважно, усилилась ли страна или дестабилизировалась, и сколько насилия спровоцирует предстоящий распад. Как показывает «Троецарствие», все это не имеет значения. Все уже было в прошлом, и все повторится снова.

Предыдущее падение сильного китайского правительства произошло почти сто лет назад, когда рухнула династия Цин, правившая страной почти 400 лет. Коллапс произошел не за один день, а растянулся примерно на век, начиная с восстаний и беспорядков в середине XIX века и заканчивая установлением власти коммунистической партии в 1950-х годах.

Боевые искусства и единоборства играли очень важную роль в бунтах и мятежах, сотрясавших страну, расколовших государство и свергавших императорскую власть. Особенно заметную роль боевые искусства сыграли в четырех мятежах, оформивших место единоборств в эпоху социальной нестабильности. Одним из итогов стал острый контраст, которые существует между текущей инфраструктурой боевых искусств в Китае и теми институтами, которые действовали сто лет назад.

Речь идет о Восстании красноголовых или Оперном бунте (1854-1855), Восстании Красного Копья (в 1920-1930-х годах), Ихэтуаньском восстании (1899-1901) и самом разрушительном для страны — Восстании тайпинов (1850-1864).

Бандиты, акробаты, странствующие монахи, пираты и крестьяне

В Оперном бунте участвовали акробаты и мастера единоборств, связанные с театральными труппами, но основную массу повстанцев составили пираты Чжуцзян (Жемчужной реки), лодочники-разбойники Большого канала, безземельные крестьяне и другие многочисленные бедняки. Китайский низший класс в дельте Жемчужной реки был разорен высокими имперскими налогами, которые власти взимали для финансирования продолжавшейся войны с тайпинами. В итоге налоги, вместо того, чтобы покрыть большие военные расходы, спровоцировали новое восстание.

В прекрасной статье «Что говорит нам Оперное восстание об отношении общества к насилию и боевым искусствам в поздней китайской империи?» Бен Джадкинс (Ben Judkins) пишет, что наибольшее значение имеет не само восстание, а его последствия. Чиновники и общества единоборств встали перед выбором: поддержать повстанцев или перейти на сторону имперских сил. Элиты и связанные с ними бойцы предпочли порядок хаосу. После того, как они сделали свой выбор, восстание было разгромлено. После этого элиты устроили невероятно кровавую чистку низших слоев общества, перерезав около миллиона лодочников, бродяг, акробатов, обычных бандитов, нищих и часть мастеров боевых искусств.

Оперное восстание продемонстрировало готовность китайской элиты использовать боевые искусства в случае необходимости — и уничтожать их, когда нужда отпадет. Джадкинс использует миф о Сунь Укуне (Sun Wukong), царе обезьян, и его «Путешествии на Запад», чтобы подкрепить свой тезис:

«В начале истории царь обезьян (прирожденный мастер единоборств) больше заинтересован в том, чтобы творить хаос в мире, чем вершить добро и справедливость. Более того, поначалу кажется, что он испытывает отвращение к добрым деяниям. Но Небу нужно от него именно это. Вместо того, чтобы уничтожить царя обезьян, ему поручают выполнить определенное задание. Гуаньинь надевает ему на голову железный обруч, который причиняет обезьяне невыносимую боль, если Сунь Укун начинает творить зло. Бодхисаттва делает его учеником-спутником-защитником бродячего монаха и отправляет вместе с ним в Индию, чтобы вернуть древние сутры.

На протяжении всего путешествия Сунь Укун защищает монаха от разных чудовищ, причем делает это с максимальным применением насилия. Но его поступки считаются хорошими, потому что он выполняет задание Небес. При этом вовсе не очевидно, что к концу истории он стал лучше, чем был в начале. В любом случае, насилие он любить меньше не стал. И именно это сделало его полезным. Как специалист по насилию, царь обезьян существует, чтобы быть использованным по назначению».

Оперное восстание стало первым шагом на пути к закреплению системы отношения государства с мастерами единоборств. Школы кунг-фу должны сотрудничать с властью — или будут уничтожены.

Правительство Китая по-прежнему прибегает к услугам громил. Попытка подавить движение Occupy Central в Гонконге с помощью «Триад» и других гангстерских группировок считается ходом пекинских властей. Эта тактика соответствует традиционным приемам, существовавшим веками, и дает представление о том, как китайское правительство обделывает свои дела.

На этом фоне любопытно смотрится отсутствие реакции со стороны гонконгских школ единоборств. То немногое, о чем они все же заявляли, касалось, в основном, разрушительного эффекта акций протеста и необходимости защищать народ от бандитов. Даже те мастера боевых искусств, кто примкнул к движению Occupy Central, не пытались отвоевать улицы у пекинских бойцов. Впрочем, последние значительно превосходили по численности и по снаряжению мастеров-«белошапочников». Когда жителям Гонконга понадобилась защита бойцов кунг-фу, они на помощь не пришли.

Когда правительство теряет контроль

Сто лет назад все было иначе. Общество «Красное копье» в провинции Хэнань спровоцировало, вероятно, самое масштабное восстание мастеров единобороств, хотя термин «восстание» тут не слишком точен. «Красные копья» стали ответом на полный развал социальных, экономических и политических институтов в северных провинциях Китая. Голод, военные вожди, бандиты на каждой дороге... На рубеже веков Хэнань была весьма неприятным местом. «Красные копья» были более-менее тренированными бойцами, которые сотрудничали с местной элитой и землевладельцами, чтобы восстановить порядок. Но в итоге бандитизм просто принял организованные формы.

Первоначально «Красные копья» стали естественным продолжением традиции постижения боевых искусств в ответ на плохие условия (из Хэнаня происходят Шаолинь и семья Чэн Тайцзи, Cheng Taiji, основателя тайцзицюаня). В книге «Красные копья» Тай Сюаньчи (Tai Hsuan-chi) описывает тесную связь этой организации с обществом, в котором она существовала. Вот пример распространенности единоборств в начале ХХ века:

«Большинство жителей равнинных деревень изучали боевые искусства. Моя школа в Хэнане была первой и самой известной в провинции. Позади школы была большая спортивная площадка, где школьники занимались гимнастикой и единоборствами. Я помню самых лучших бойцов, двух братьев из Линьсяна и дядю с племянником из Суйпинсяня.

В Линьсяне каждый год в марте проводились большие состязания, в которое участвовала почти вся молодежь. Лучшие участники надевали костюмы популярных героев китайской истории: Чан Фэя (Chang Fei), Куанькуна (Kuan-kung) и других. В Суйпинсяне родители поощряли детей заниматься единоборствам. Они нанимали для них учителей, которые занимались с ними. Молодые девушки стояли на краю поля и смотрели соревнования. Если какой-нибудь юноша нравился им, то они могли посвататься. Среди моих одноклассников были одаренные ученики из Линьсяна и Суйпинсяна».

«Красные копья» и другие подобные группировки, их союзники и противники, спокойно правили Хэнанем до 1928 года, когда лидер китайских националистов Чан Кайши предпринял «Северную экспедицию» ради восстановления правительственного контроля над регионом. В ходе экспедиции был захвачен храм Шаолинь и разгромлены несколько банд, но удержать власть над территорией правительство не смогло. Вооруженные копьями, мечами, мушкетами и, изредка, винтовками мастера единоборств продолжали царствовать еще около 20 лет, пока коммунисты не установили твердую власть во всей стране.

Как и во время Оперного восстания, власти не приступили к немедленному уничтожению банд и их лидеров. Им предоставили выбор: разойтись по домам и стать законопослушными гражданами — или погибнуть. Власти интегрировали множество групп, как связанных с «Красными копьями», так и их противников, в социум, чтобы контролировать элементы общества, практикующие боевые искусства. Спортивные университеты и ассоциации ушу сменили старые кланы и школы преподавания единоборств, которые были основой этой инфраструктуры в XIX веке. Все, кто был готов идти по этому новому пути, получили теплый прием, кто не был готов — был вычищен.

Следует отметить, что власти решили построить новые институты для единоборств не только ради использования их в своих целях (для подавления протестов в Гонконге, выступлений обездоленных крестьян или стариков, не смирившихся с обманом), но и потому, что не могли поступить иначе. Боевые искусства — неотъемлемая часть китайского общества, которую нельзя забыть или игнорировать. Что бы ни случалось в Китае с кунг-фу, оно всегда возвращалось обратно.

По сей день конфликтующие бизнесмены могут позвать на помощь мастеров единоборств, чтобы те поиграли мускулами. Огнестрельное оружие в Китае раздобыть нелегко, поэтому уличные бои проходят с применением кулаков, ножей и бутылок. В коррумпированной стране, где правят классовые и социальные различия, а не закон, у кунг-фу есть своя удобная ниша. Понимая это, Коммунистическая партия приложила массу усилий, чтобы направить единоборства в кино, спорт и службы безопасности.

Эта система будет работать, пока власть будет сохранять монополию на насилие и урегулирование конфликтов. Когда правительство эту монополию утратит, последуют восстание и распад — как обычно.

Свергнуть династию

Более 20 миллионов человек погибли в результате Восстания тайпинов, самой кровавой и разрушительной гражданской войны в истории. Боевые действия шли два десятилетия. Для сравнения, жертвами Гражданской войны в США, произошедшей примерно в то же время, стали примерно 600 тысяч человек.

Восстание тайпинов было порождено сочетанием экономических неурядиц, постоянными злоупотреблениями властей, слабостью правительства, усилением банд и школ боевых искусств, а также религиозной ересью. С геополитической точки зрения Китай переживал тяжелые времена: после поражения в Первой опиумной войне страна проигрывала и вторую. С социальной точки зрения Китай представлял собой конгломерат провинций, правители которых заключали постоянно меняющиеся союзы с сотнями тысяч разных сообществ, организаций, банд, ассоциаций и так далее. Под эгидой императорской власти образовался наслаждающийся безнаказанностью и нестабильный клубок алчности и предательства.

Искрой, которая разожгла костер гражданской войны, полыхавший двадцать лет, стал проповедник Хун Сюцюань (Hong Xiuquan). Он предсказывал падение маньчжурской династии Цин и обещал победу союзу этнических китайских повстанцев, придерживавшихся квази-христианких взглядов. Школы боевых искусств, набиравшие силу по мере ослабевания династии Цин, составили основной костяк армий тайпинов. Социальные элементы, практиковавшие единоборства, собрались под знаменем священной войны, чтобы выступить против сложившегося порядка и создать новое общество, которое будет основано на принципе равенства и отвергнет имперские атрибуты вроде конфуцианства, буддизма и самой идеи династического правления.

Хун и его последователи были разгромлены. Их поражение во многом стало причиной вмешательства западных стран, которые пришли на выручку династии Цин в критический момент — в битве за Шанхай. Затем они помогли властям создать современную армию, которая смогла победить войско тайпинов. Взяв тайпинскую столицу Нанкин, власти империи еще десять лет боролись с тайпинами — и лишь тогда полностью устранили исходившую от них угрозу. Но неисправимый вред был уже причинен. Династия Цин просуществовала еще сорок лет, но это была уже долгая агония смертельно больной страны.

Коммунисты извлекли хороший урок из Восстания тайпинов.

Уничтожайте любую ересь до того, как она распространится. Держите «пророков» подальше от простых людей, которые могут сформировать ядро повстанческой армии. Интегрируйте и контролируйте боевые искусства. Никогда не позволяйте этой троице (пророки, простые люди и мастера единоборств) сплотиться в антиправительственное движение.

Тайпинское движение состояло из этих трех элементов, но проиграло. Зато там, где потерпели поражение тайпины, преуспели коммунисты. Сочетание простого народа, бойцов и идеологии Маркса, воплощенной в Мао, смогло свергнуть династию и установить новый порядок, который готовы были поддержать все простые люди. Коммунистическая партия реабилитировала Восстание тайпинов и включила этих повстанцев в контекст вековой борьбы против имперского бремени ради освобождения пролетариата.

Когда кунг-фу пришел конец

Коммунисты считали тайпинов своими идеологическими предшественниками. Но их отношение к ихэтуаням, поднявшим восстание против иностранцев и сторонников иностранцев в императорском дворце, было не столь однозначным. Восстание ихэтуаней в 1899-1901 годах коммунисты оценивали одновременно как бессмысленную последнюю попытку отстоять погибавший старый порядок и как героическую предтечу сильного, националистического Китая.

Ихэтуани, или боксеры, были отрядами «Гармонии и справедливости», которые требовали изгнания иностранцев и восстановления имперских порядков. В течение двух лет они раскололи императорский двор на две фракции, причем в число сторонников боксеров входила императрица Цыси (Cixi). Эта фракция призывала к войне с чужеземцами. Вторая фракция состояла из умеренно настроенных дипломатов. В серии беспорядочных сражений вооруженные мечами боксеры и поддерживавшие их солдаты с современной артиллерией нанесли поражения иностранным войскам и осадили посольский квартал в Пекине. На фоне восстания по Китаю прокатилась волна убийств, жертвами становились, в основном, христиане и миссионеры.

Эту фракцию династии Цин предали полевые командиры, отказавшиеся поддержать призыв к войне против иностранцев. После долгих боев в Пекине и Тяньцзине Альянс восьми наций (западные страны и Япония) и их цинские союзники подавили восстание. По пути к Пекину западные армии грабили, насиловали и убивали местное население. Взяв столицу, они потребовали от правителей заплатить огромные репарации: в пересчете на современные нам деньги сумма составила 61 миллиард долларов. Последовала также череда казней высокопоставленных сановников. Эти события сыграли очень важную роль в истории Китая. Дискуссии о последствиях восстания боксеров и его воздействия на менталитет и общество китайского народа продолжаются по сей день.

Очевидным последствием поражения боксеров стало пятно позора, которое легло на мастеров боевых искусств. На протяжении столетия китайцы и иностранцы называли ихэтуаней, и, в более широком смысле, всех любителей единоборств всего лишь своего рода архаичными луддитами. В лучшем случае кунг-фу было грустным напоминанием о временах былого величия, об эпохе императорского Китая с высокой культурой, не отравленной индустриализацией.

Боевые искусства смогли откреститься от поражения боксеров лишь с огромным трудом. И хотя боевые искусства восстановили свои позиции в обществе, снова став частью китайского социума, любая попытка уйти в оппозицию, не говоря уже о восстании, приводит к немедленной аналогии с боксерами и их трагической, бессмысленной, хотя и смелой попытке спасти Китай от модернизации.

Народ кунг-фу и колесо истории

В XIX и ХХ веках китайские школы единоборств часто заменяли правительство на многих уровнях. «Красные копья» эффективно управляли северным районом Китая двадцать лет подряд. Иметь бойцов кунг-фу в своей армии считалось в порядке вещей. Теперь это уже не так.

Сегодня большинство мастеров боевых искусств связны со спортивными секциями и контролируются секретарем местного отделения коммунистической партии. Ни одна школа кунг-фу, желающая выжить, не может оставаться в стороне от спортивных ассоциаций и ассоциаций ушу, которые управляют боевыми искусствами в современном Китае. Нынешнее китайское общество сделало коммерческую выгоду средством объединения людей. Следуя по следам храма Шаолиня, который стал успешной корпорацией и продает буддизм и единоборства, современные школы кунг-фу процветают.

Помимо этого, после долгих десятилетий репрессивной политики боевые искусства в Китае стали максимально близки текущей власти. Как правило, небольшие школы кунг-фу в сельской местности поддерживают очень тесные связи с полицейскими, а полиция служит способом обеспечить себе нормальную жизнь. Часто ученики носят униформу на тренировках. Последние независимые мастера единоборств прятались от Культурной революции в горах и рекомендовали ученикам подчиняться властям и не поднимать головы, чтобы избежать той же горькой судьбы.

Социальная роль боевых искусств в современном китайском обществе продолжает эволюционировать. Существует взаимодействие между мастерами, преподающими кунг-фу, обществом в целом и правительством. Пока речь идет о здоровье, театральных постановках и туризме, правительство улыбается и закрывает глаза на заработки энтузиастов боевых искусств. Но если в обществе появится желание увидеть «героя кунг-фу», встающего на защиту беззащитных, жди проблем. Будь на то воля правительства, единоборства остались бы уделом кинотеатров, соревнований и псевдорелигиозных туристических аттракционов.

В целом на протяжении китайской истории поклонники единоборств и занимали эту нишу. Акробаты, телохранители, специалисты улаживать конфликты, образцы добродетели. Только когда правительство слабело и оставляло вакуум, они вмешивались, чтобы восстановить порядок или свергнуть династию. С этой точки зрения сегодня неважно, придерживаются ли мастера кунг-фу диссидентских взглядов или поддерживают правительство. Важно лишь, сохраняет ли правительство монополию на насилие и на правосудие. Как только монополия нарушится, колесо истории повернется привычной стороной.

Шесть секретных учений. Наставления для эффективного свержения династии

* * *

Часть первая. Гражданское секретное учение

Учитель правителя Вэнь

Правитель Вэнь решил отправиться на охоту, а потому писец Пянь занялся гаданием, дабы узнать, будет ли это удачным. И вот писец объявил:

– Во время охоты на северном берегу реки Вэй вас ожидает большая добыча. И это не дракон в одном из своих обличий, не тигр и не крупный медведь. Знаки указывают на то, что вы встретите там гунна или хоу, которого само небо послало вам, чтобы он стал вашим учителем. Если вы сделаете его своим советником, то обеспечите процветание и различные блага трем поколениям правителей Чжоу.

Правитель Вэнь спросил писца:

– Неужели знаки на самом деле сказали тебе об этом?

На это тот ответил так:

– Мой верховный предок писец Чоу однажды гадал для мудрейшего императора Шуня и увидел примерно такие же знаки. И тогда император Шунь взял в советники Гао-яо.

Вэнь три дня ел только овощи, дабы очиститься, а затем сел в свою охотничью колесницу. Он направил лошадей к северному берегу реки Вэй. Там он и увидел Тай-гуна, который сидел на траве и ловил рыбу. Вэнь вежливо поприветствовал его и спросил:

– Вы получаете удовольствие от ловли рыбы?

Тай-гун ответил так:

– Что вы имеете в виду, говоря о сходстве? – спросил правитель.

И Тай-гун снова ответил ему:

Правитель Вэнь, желая продолжить беседу, сказал:

– Я хотел бы послушать об этом. Тай-гун начал развивать свою мысль:

Правитель Вэнь ответил на это так:

Тай-гун сказал:

Правитель Вэнь спросил его:

– А как нам найти эту меру, чтобы вся Поднебесная выразила нам свою преданность?

Тай-гун ответил ему так:

Все люди ненавидят смерть и любят получать удовольствие от жизни. Они любят добродетель и склоняются к тому, что им выгодно. Способность приносить выгоду согласуется с дао . Там, где есть дао, там будет и верность со стороны Поднебесной.

Правитель Вэнь дважды поклонился своему собеседнику и сказал:

– Вот настоящая мудрость! Разве я посмею не принять законы небес и те полномочия, которыми они наделяют меня?

Полнота и пустота

Правитель Вэнь спросил Тай-гуна:

Тай-гун ответил ему так:

Правитель Вэнь снова спросил:

– Могу ли я услышать о наимудрейших правителях древних времен?

Тай-гун ответил:

– Прошлые поколения считали императора Яо благородным правителем, а его правление – мудрым.

Правитель Вэнь снова задал вопрос:

– А как он правил?

Тай-гун начал свой рассказ:

Недовольство и глухой протест широких слоев населения вылились в открытые выступления почти сразу после смерти Цинь Ши хуанди. Разоряющиеся, доведённые до крайности земледельцы явились основной движущей силой этих восстаний. В них принимали участие и рабы. Источники неоднократно свидетельствуют об участии в этих восстаниях ту, среди которых многие были государственными каторжными рабами.

Первое и наиболее мощное восстание началось осенью 209 г. до н. э. в Северном Аньхое. Его возглавили разорившиеся земледельцы Чэнь Шэн и У Гуан. Как сообщают источники, Чэнь Шэн и У Гуан были отправлены вместе с большой группой людей из числа беднейшего населения на северные границы для отбывания воинской повинности. Дорога была очень трудна, и партия не смогла прибыть к месту назначения в указанный срок, что по циньским законам каралось смертной казнью. Чэнь Шэн уговорил своих товарищей бежать. Они убили начальника партии и подняли восстание. Оно быстро распространилось на широкую территорию. Повстанцы захватывали города и целые области, убивали чиновников. Зимой 208 г. до н. э. наиболее сильный отряд армии Чэнь Шэна подступил к Сяньяну. В столице началась паника. Хотя правительственным войскам удалось отстоять столицу, положение становилось угрожающим. Несмотря на то, что Чэнь Шэн вскоре был убит, а ещё до его смерти по клеветническому доносу повстанцы казнили У Гуана, движение разгоралось с всё большей силой. Почти одновременно с восстанием Чэнь Шэна и У Гуана в различных частях страны вспыхнули другие восстания. Основным требованием повстанцев было свержение циньской династии. Многие отряды возглавлялись противниками империи Цинь из рядов господствующего класса. Однако, выступая против Циньской империи, они ставили своей целью подавление широкого народного движения.

Императорские войска терпели одно поражение за другим. В конце 207 г. до н. э. циньская столица сдалась подступившим к ней повстанческим отрядам; циньская династия была уничтожена. К этому времени армиям, возглавляемым старой аристократией, удалось переманить на свою сторону часть повстанцев, расколоть в в конечном счёте подавить народное движение. Началась кровопролитная борьба за власть между отдельными отрядами представителей господствующего класса.

Борьба за императорский престол

К 206 г. до н. э. из многочисленных действующих в стране армий выделились две наиболее сильные. Одну из них возглавлял представитель аристократии Сян Юй, во главе другой оказался бывший староста небольшой деревеньки Лю Бан, поднявший восстание в Цзянсу через два месяца после начала восстания Чэнь Шэна и У Гуана. Источники передают, что Лю Бан в 208 г. был послан сопровождать партию ту на работы по постройке императорской могилы. По дороге многие разбежались. Опасаясь наказания, Лю Бан скрылся с оставшимися в близлежащих горах и поднял восстание. Сразу же к нему стало присоединяться окрестное население, и движение приняло значительные размеры. Повидимому, сначала оно носило характер народного восстания, однако вскоре Лю Бан, не рассчитывая на свои силы, соединился с наиболее сильными из армий, возглавляемых аристократией. Очень гибкий и осторожный, Лю Бан сумел завоевать и расположение народных масс и симпатии военачальников из аристократии. Везде, где Лю Бан проходил со своей армией, он объявлял об освобождении от налогов и повинностей, об отмене циньских законов и освобождении осуждённых в рабство за «преступления», что привлекало к нему широкие народные массы. Вместе с тем Лю Бан всячески старался подчеркнуть и своё уважение к представителям аристократии. Эта политика лавирования обеспечила ему успех.

В 206 г. Лю Бан укрепился на территории современных провинций Шэньси и Сычуани и выступил наряду с Сян Юем в качестве претендента на императорский престол. Четыре года длилась напряжённая борьба между ними. Умело используя противоречия в лагере Сян Юя, Лю Бан привлёк на свою сторону наиболее способных его военачальников. В 202 г. до н. э. Лю Бан одержал над Сян Юем решительную победу и провозгласил себя императором. Столицей империи был объявлен город Чанань.

Основанная Лю Ваном династия стала называться династией Хань - по названию реки, в районе "которой укрепился Лю Бан до своей победы над Сян Юем. В историю эта династия вошла под именем Старшей, или Западной Хань (206 г. до н. э.-25 г. н. э.). Хотя фактически Лю Бан был объявлен императором в 202г. до н. э., традиционная китайская историография ведёт начало Старшей династии Хань от 206г. до н. э., исходя из того факта, что последний император династии Цинь сдался Лю Бану в самом конце 207 г. до н. э.

Внутренняя политика Лю Вана

Многолетние междоусобные войны претендентов на императорский престол истощили страну. Хозяйство пришло в упадок, ирригационная система разрушалась. Большинство населения было оторвано от своих занятий. Положение усугублялось рядом неурожайных лет. Цены на зерно очень поднялись, начался сильный голод. Как повествует «История Старшей династии Ханы», «...люди ели человеческое мясо, больше половины населения вымерло». Циньский государственный аппарат был уничтожен, новый не налажен. Ханьский историк Сыма Цянь так описывает положение в стране в начале правления династии: «Когда (династия) Хань пришла к власти, ей (в наследство) от (династии) Цинь досталось сплошное разрушение... Взрослые мужчины находились в войсках. Старики и дети перевозили провиант (для армии). Заниматься какой-либо деятельностью было чрезвычайно трудно. Богатства истощились. (Даже) для выезда Сына Неба (т. е. императора.-Ред.) нельзя было найти четвёрки лошадей одной масти. Военачальники и высокие сановники ездили в повозках, запряжённых быками (подобно простолюдинам). Простой народ не имел ничего...».

Перед императорской властью встала сложная задача восстановления и организации управления империей.

Сразу по приходе к власти Лю Бан издал указ о роспуске всех частных армий. Население призывалось вернуться к своим прежним занятиям, чиновники - к исполнению своих обязанностей. Всем оставшимся в живых собственникам земли предлагалось вернуться на свои земли. Стали чинить и восстанавливать разрушенные ирригационные сооружения.

В сложной и напряжённой обстановке Лю Бан должен был действовать с большой осторожностью. Придя к власти в результате народного восстания, Лю Бан прежде всего не мог не считаться с требованиями широких народных масс. Ненавистные народу циньские законы, обращавшие людей целыми семьями в государственных рабов, были уничтожены. Многие рабы были освобождены уже в ходе восстания, и сам Лю Бан в период борьбы за власть неоднократно издавал эдикты об освобождении государственных рабов из осуждённых; такой же широковещательный эдикт был провозглашён и при его воцарении. Ещё до прихода к власти Лю Бан издал временный судебный кодекс, согласно которому законом карались только три преступления: убийство, телесное повреждение и грабёж. Однако, когда власть прочно оказалась в руках нового императора, характер его политики заметно изменился. Временный кодекс был заменён более суровым, в состав которого вошли некоторые статьи из кодекса Цинь, хотя циньский закон о распространении наказаний на родственников преступника не был возобновлён. Если сначала, в период борьбы за власть, Лю Бан повсюду, куда он приходил со своей армией, освобождал население от налогов и повинностей, то затем им был установлен твёрдый земельный налог в размере 1/15 доли урожая. Был сохранён циньский порядок взимания налогов, причём был введён ещё новый налог - подушный, которым облагалось все население империи в возрасте от 15 до 56 лет.

Циньский закон о свободной купле-продаже земли остался в силе. И уже в правление Лю Бана вновь стала распространяться практика скопления, у отдельных лиц крупных земельных владений. Так, источники сообщают, что Сяо Хэ, видный государственный деятель и советник Лю Бана, «скупил у народа земли и дома в количестве нескольких десятков миллионов».

По образцу империи Цинь, Ханьская империя была разделена на области (цзюнь) и уезды (сянь), которые подразделялись на более мелкие административные единицы (сян). В состав сян входило иногда до сотни селений (ли). Однако это административное деление не было распространено на всю территорию империи. Постепенно восстанавливалась циньская система государственного управления, однако в неё вносились известные изменения и дополнения. Так, используя формы самоуправления древней сельской общины, Лю Бан ввёл порядок, внешне являвшийся восстановлением старинного института санъ лао (трёх старейшин). В каждом селении было приказано выбрать надёжного человека старше 50 лет, который назывался сань лао. Из этих сань лао в каждом сяне выделялся один, считавшийся представителем от народа. Затем из их числа выделялся один человек в каждом уезде, который наряду с чиновниками участвовал в управлении уездом. На этих сань лао были возложены полицейские и фискальные функции. Создавая иллюзию участия представителей народа в управлении, институт сань лао в действительности имел целью создать надёжные низовые органы государственной власти, с помощью которых правительство осуществляло свою политику в отношении общинников.

В своих указах Лю Бан стремился подчеркнуть противоположность своего правления деспотическому правлению Цинь Ши хуанди и показать себя не единовластным царём-деспотом, а правителем, следующим советам своих приближённых.

Лю Бан и его преемники опирались главным образом на земельную аристократию. Для торговцев и ростовщиков, занимавших при Цинь Ши хуанди привилегированное положение в обществе, Лю Бан ввёл унизительные ограничения. Им было запрещено одеваться в парчовые и шёлковые одежды, носить оружие, ездить в колесницах и верхом на лошадях. Как им самим, так и их потомкам не разрешалось занимать государственные должности. Купцы были обложены повышенными налогами. Многие представители доциньской родовой аристократии присоединились к Лю Бану ещё в ходе борьбы против циньской династии. В угоду этой аристократии Лю Бан восстановил два высших древних аристократических титула, уничтоженных Цинь Ши хуанди,- титулы ван и хоу, которые были пожалованы соратникам Лю Бана, а также родственникам императорской семьи - выходцам из того селения и уезда, откуда происходил основатель новой династии. Вместе с титулами ваны и хоу получили от императора наследственные земельные владения.

Однако положение этой титулованной знати коренным образом отличалось от того положения, в котором раньше находилась доциньская родовая аристократия. Высшие чиновники и заслуженные военные, получившие титулы, жили за счёт налоговых поступлений с пожалованных им территорий, которые являлись частью областей и уездов и управлялись государственными чиновниками. В отличие от них члены императорской семьи имели владения, не входившие в состав областей империи, сами назначали чиновников на подвластных им территориях и даже имели свои дворы. Но и они не были полновластными правителями в своих владениях, так как находились под постоянным контролем императорского двора. Они могли быть перемещены из одного владения в другое и даже вовсе лишены пожалованных земель. Тем не менее введённая Лю Баном практика пожалования земель титулованной знати создавала серьёзную угрозу единству империи. Наибольшую опасность в этом отношении представляли ваны, владевшие в ряде случаев очень значительными территориями и неоднократно пытавшиеся поднимать мятежи против императора. Не доверяя титулованной знати и крайне опасаясь её усиления, Лю Бан постепенно уничтожил почти всех своих бывших соратников, не принадлежавших к императорской семье, и этой мерой добился укрепления своей власти.

Подавление мятежа ванов и укрепление единства империи

Однако уже при первых преемниках Лю Бана некоторые из ванов приобрели в своих владениях значительную самостоятельность. Их усиление и сепаратистские тенденции были тем более опасными, что на севере империи начались постоянные набеги гуннов. В 177 г. до н. э. гунны перешли Хуанхэ, вновь вторглись в Ордос и захватили его. С этого времени грабительские набеги гуннов в глубь территории Ханьской империи не прекращались. Внешняя опасность сделала ещё более настоятельной необходимость внутреннего укрепления империи. Центральное правительство различными мерами старалось уменьшить власть и силу ванов и сократить их территориальные владения. По обвинению в нарушении законов земли многих из них целиком или частью были конфискованы правительством и превращены в административные единицы империи. Владения умерших ванов, не имевших прямых наследников, дробились на более мелкие. Центральное правительство стало в ряде случаев назначать государственных чиновников на высшие должности при дворах ванов. Политика ослабления ванов стала проводиться особенно решительно при императоре Лю Ци (Цзин-ди1, 156-141) его ближайшим советником Чао Цо.

Чао Цо начал с борьбы против самого могущественного из ванов-племянника ЛюБана-ЛюПи, владения которого были расположены на территории современных провинций Цзянсу и Чжэцзян. В своё время (205 г. до н. э.)Лю Бан отменил циньские деньги и разрешил свободную отливку монет. Лю Пи, во владениях которого находились богатые залежи медной руды, начал отливать деньги в таком количестве, что, по свидетельству Сыма Цяня, его монеты «распространились по всей Поднебесной», а сам он «богатством сравнялся с Сыном Неба». Другим источником его обогащения была выварка морской соли. Лю Пи стал держать себя столь независимо, что даже отказался от обязательных для всех ванов ежегодных посещений императора с изъявлением покорности и подношением даров. Чао Цо обвинил Лю Пи в нарушении верности императору и потребовал отторжения значительной части его владений. Подобные обвинения были предъявлены и нескольким другим сильнейшим ванам. В ответ на эти действия крупнейшие представители титулованной знати во главе с Лю Пи подняли в 154 г. мятеж против императора, известный под названием «мятежа семи ванов».

Мятежные ваны вступили в тайный союз с гуннами, призывая их вторгнуться на территорию империи в момент восстания. Мятежники требовали казни Чао Цо. Надеясь этой дорогой ценой восстановить мир в стране, император выдал им голову своего сановника. Однако эта мера не только не успокоила мятежников, но, наоборот, они стали действовать ещё решительнее. Лю Пи даже объявил себя претендентом на императорский престол. Только через несколько месяцев мятеж с большим трудом удалось подавить. Часть мятежных ванов была казнена, часть покончила с собой, их семьи и родственники были порабощены.

После подавления «мятежа семи ванов» правительство продолжало проводить политику ослабления власти ванов и отторжения их территорий. Если раньше после смерти вана его владение и титул наследовал только старший сын, то теперь пожалованные ванам земли в ряде случаев стали делиться между всеми их прямыми наследниками. Ваны были лишены административной власти: назначавшиеся центральным правительством чиновники стали теперь фактически управлять их землями. Сила и мощь ванов были окончательно сломлены при следующем императоре - Лю Чэ, более известном под его посмертным именем У-ди (140-87).

Напечатать