Династия абрикосовых. Семейное дело Абрикосовых (11 фото)

«Каждый мужчина в своей жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына», – эта известная пословица на протяжении столетий четко формулирует мужскую «программу минимум». А вот слабой половине человечества столь конкретных указаний почему-то не было дано. И может быть, поэтому женщина, как справедливо заметил поэт, и «коня на скаку остановит», и «в горящую избу войдёт»… Ей не нужно лишний раз напоминать о её предназначении – она поднимет на ноги несколько поколений собственных сыновей и дочерей, и поможет другим ощутить счастье материнства. Агриппина Александровна Абрикосова была именно такой.

Она родилась в семье известного московского купца Мусатова, владельца нескольких парфюмерных фабрик. С детства её окружали изысканные ароматы духов, помады и пудры. Но Груша оставалась на удивление равнодушной к «индустрии красоты», и совсем не стремилась быть похожей на томных красавиц с рекламных плакатов фирмы своего отца.

Она обладала врожденным благородством, естественной красотой и обаянием. Когда к ней посватался знаменитый «король сладостей» – Алексей Иванович Абрикосов, владелец крупнейшего в России кондитерского производства, Груша ответила ему благосклонностью.

Через год у супругов родился первый ребенок. Потом еще, и еще… Агриппина Александровна светилась от счастья: вот оно, её истинное призвание – быть матерью!

Однако в глубине души Агриппина Абрикосова понимала: матерями становятся не только женщины её круга, которым Бог дал спокойную и обеспеченную жизнь. У многих нет денег на докторов, им не к кому обратиться за квалифицированным советом… По данным того времени, девяносто восемь процентов женщин оставались при родах без помощи! К тому же, Агриппина Александровна была искренне верующей православной христианкой, и понимала, что раз ей дано счастье иметь много детей и растить их в достатке, она просто обязана помочь тем, у кого такого достатка нет.

Абрикосова начала с того, что открыла при фабрике своего супруга детский сад, который могли бесплатно посещать дети рабочих. Алексей Иванович и сам был щедрым благотворителем – он регулярно жертвовал крупные денежные суммы на поддержку приютов и ветеранских обществ. И когда, вслед за открытием детского сада, Агриппина Александровна поделилась с ним идеей создания родильного дома, супруг с энтузиазмом поддержал начинание.

Так в Москве, в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, открылся «Бесплатный родильный приют и гинекологическая лечебница с постоянными кроватями Агриппины Александровны Абрикосовой». Агриппина Александровна привлекла туда самых опытных специалистов. Руководил роддомом ее зять, известный московский гинеколог, профессор Александр Рахманов. Множество сложнейших операций провел там знаменитый врач Георгий Сперанский.

Сама Агриппина Александровна за свою жизнь родила двадцать два ребенка! Последнего – в сорок шесть лет – рекордный в то время для роже ницы возраст.

Предчувствуя скорую кончину, она написала завещание, в котором оставляла на дело своей жизни сто тысяч рублей – громадную по тем временам сумму. Она просила городские власти позаботиться о том, чтобы на эти деньги был открыт и обустроен новый, большой родильный дом. Мечта покойной осуществилась в тысяча девятьсот шестом году – на Миусском поле появилось трехэтажное здание с выложенной мозаикой надписью: «Городской родильный дом имени Агриппины Александровны Абрикосовой».

На собственном примере Агриппина Абрикосова доказала, что счастье материнства – самое главное в жизни женщины. Особенно, если маму и будущего малыша с самых первых минут окружают теплом, заботой и любовью.

Годы жизни: 1832 - 1911
Агриппина Александровна Мусатова, слывшая богатой невестой, происходила из семьи парфюмерного фабриканта. В восемнадцать лет она встретила Алексея Абрикосова, который работал в немецкой комиссионерской конторе Гофмана. Разорившиеся родители, выходцы из крестьян Пензенской губернии, определили его туда еще в четырнадцать лет за пять рублей месячного вознаграждения. Так Алексей Абрикосов, человек абсолютно никому не известный, прошел путь от мальчика на побегушках до главного бухгалтера, выучился языкам и хорошим манерам. С Агриппиной Мусатовой его соединил не только трезвый расчет, но и сильное сердечное влечение.

С мужем

Молодые зажили своей семьей. Алексей Иванович разворачивал собственное дело - кондитерское заведение, Агриппина же занималась домом. Одна лишь печаль мешала их счастью: долго не было детишек. И однажды супруги отправились паломниками в монастырь, дни и ночи молились, прося у Господа милости. Потом за долгую и счастливую жизнь в супружестве родила Агриппина Александровна двадцать два ребенка! Правда, выжили из них восемнадцать.

Глава абрикосовского рода завоевал вполне заслуженное право считаться крупнейшим российским кондитерским фабрикантом. Его «Товарищество А. И. Абрикосова и сыновей», организованное в 1880 году, имело три фабрики (одна, переоборудованная, имени Бабаева действует и поныне), множество магазинов в лучших торговых рядах Москвы, Петербурга, Киева, Одессы. Абрикосовские конфеты, особенно яблочная и рябиновая пастила, пользовались неизменным успехом у покупателей. Государственный герб красовался на упаковке продукции, и заграница лакомилась русскими сладостями. И вскоре «Товарищество» удостоилось звания «Поставщика его Императорского Величества».

Мало кто знает, что банковское дело в России начинал также Абрикосов. Московская практическая академия коммерческих наук расцвела при его содействии: самым усердным ученикам он платил стипендии из своих средств. Алексей Иванович мечтал о быстром и прочном становлении третьего сословия. Получив за свои заслуги право на потомственное дворянство, он отказался им воспользоваться, потому что гордился купеческим званием.

В то время как росло «Товарищество», расширялось и хорошело родовое гнездо Абрикосовых. За этим следила Агриппина Александровна. Все дома по Малому и Большому Успенским переулкам, которые занимало разрастающееся семейство, значились ее собственностью. Она считала выполненным свой долг перед дочерьми, лишь когда передавала их заботам супругов. И все же, выдавая замуж Верочку, Любу, Глафиру или Софью, Агриппина Александровна мечтала, что жить они будут рядом, под ее крылом. Потому и дома приобретала в одном и том же переулке.

Абрикосовы относились с уважением к зажиточности, к достатку и благосостоянию, как к снисхождению Божьему, но одновременно осознавали изначальную греховность любого богатства. Именно эти моральные устои русского православия, как считает историк А. Вальдин, и определяли поведение всех поколений Абрикосовых. Именно они и лежали в основе щедрой благотворительности Агриппины Александровны. То, что ее тревожило и о чем она имела право судить - родовспоможение, - стало на долгие годы ее заботой. Она вложила огромные деньги в строительство родильного дома на Миусской. Бесплатный родильный приют и женская лечебница А. А. Абрикосовой открылись в 1889 году. Параграф первый устава этих лечебных заведений гласил: «Содержится за счет учредительницы». Заведующим был назначен талантливый врач-акушер А. Н. Рахманов, зять Агриппины Александровны. Уникальные операции проводили в этих стенах Г. Н. Сперанский, А. П. Турчанинов, А. И. Абрикосов - светила российской медицины. За роженицами ухаживали двадцать две сиделки, акушерки получали до 800 рублей в год - большие деньги по тем временам.

Прекрасных детей вырастила Агриппина Александровна. Сын ее Алексей стал издателем философского журнала «Вопросы философии и психологии». Николай наследовал дело отца, но больше увлекался путешествиями, переводами. Вырастил, кроме своих, еще пятерых детей рано умершего брата Ивана: Алексей стал академиком, Дмитрий - дипломатом, Анна приняла католичество и обратила свой дом в подобие монастыря; за веру она стала, по свидетельству писателя Александра Солженицына, одной из первых обитательниц «архипелага ГУЛАГ», проведя в тюрьмах и лагерях тринадцать лет. Дочь Глафира Алексеевна окончила Сорбоннский университет, получила степень доктора философии. Внук Абрикосовых Хрисанф Николаевич служил личным секретарем Льва Толстого, а Сергей стал доктором химических наук. Семья продолжала долгие годы традиции попечительства: Мария помогала Александровскому и Басманному женским училищам, Вера - городскому реальному приюту, Алексей - мужскому Хамовническому училищу, Николай состоял в Совете городского детского приюта.

Когда основатель рода Алексей Иванович умирал в 1906 году, у его постели собралось сто пятьдесят родственников. И все это были люди самостоятельные, образованные, одаренные. Он спокойно уходил в мир иной. С Агриппиной Александровной они не зря прожили жизнь.

Естественно, у семьи все отняли в 1917 году. Но Абрикосовы устояли, почти никто из них не покинул Россию. В 1992 году в Москве прошел «первый конгресс рода Абрикосовых», отринув 75-летнее забвение. На нем вспоминали добрым словом основательницу этого рода Агриппину Александровну…

Текст Е. Н. Обойминой и О. В. Татьковой

Родилась в богатой семье Александра Борисовича Мусатова, купца второй гильдии и владельца крупнейших московских табачной и помадной фабрик.

24 апреля 1849 года восемнадцатилетняя Агриппина вышла замуж за Алексея Ивановича Абрикосова, принеся ему 5 тысяч рублей приданого. Алексей Иванович Абрикосов работал с четырнадцати лет в немецкой кондитерской конторе Гофмана, поставщика орехов и сахара. Он отучился 3 класса в коммерческом училище и прошел путь от привратника и счетовода до главного бухгалтера конторы, которым стал в восемнадцать лет.

В 1847 году Алексей Абрикосов открыл «кондитерское заведение в городской части», зарегистрировав товарищество «А.И. Абрикосов».

У супругов родилось 22 ребенка, 10 мальчиков и 12 девочек, выжило 17 детей, каждый из которых получил отличное высшее образование. Первого ребенка, сына Николая, Агриппина Абрикосова родила в восемнадцать лет и дальше рожала практически каждый год. Последний ребенок родился, когда ей было 46 лет.

На кондитерском производстве работали всей семьей: Алексей Абрикосов ежедневно лично ездил на Болотный базар за ягодами и фруктами, вел бухгалтерию, жена и старшие дети упаковывали готовые сладости. Скоро семья Абрикосовых имела «40 очагов для варки сладостей», которые выпускали более 30 пудов продукции в год.

Агриппина Абрикосова по свидетельствам современников была женщиной властной и при этом очень великодушной. Вся недвижимость – доходные дома были записаны на ее имя, и она качественно управляла - контролировала перестройки, сдавала квартиры и вела учет доходов и расходов. Ее доходные дома считались одними из самых престижных в Москве – в классическом стиле, с богатой отделкой и вышколенной прислугой.

Агриппина Абрикосова активно занималась благотворительностью. Начала она с ежегодных пожертвований Комитету по оказанию помощи семьям убитых и раненых в войне с Турцией с 1877 по 1886 годы. Входила в состав попечителей шести ремесленных училищ, нескольких московских больниц, в том числе детской Морозовской больницы, оборудовала несколько приютов для бездомных и пожертвовала на перестройку здания Московской консерватории 100 000 рублей.

В 1877 году «кондитерское заведение» было преобразовано в «Фабричное торговое Товарищество А. И. Абрикосова и сыновей» с уставным капиталом 2 миллиона рублей и выпускало продукции более 500 тонн в год на общую сумму 325 тысяч рублей.

В 1880 году «Товарищество А.И. Абрикосова и сыновей» имело три фабрики, одна из которых существует сейчас как фабрика им. Бабаева.

Агриппина Абрикосова открыла первый бесплатный детский сад при фабрике «Товарищества А.И. Абрикосова и сыновей».

В 1890 году Алексей Абрикосов получил звание «Поставщик его Императорского величества».

В 1889 году она учредила первый «Бесплатный родильный приют и гинекологическую лечебницу с постоянными кроватями Агриппины Александровны Абрикосовой в Москве» на 25 коек. Первый параграф устава этого заведения: «Приют и лечебница содержатся на счет учредительницы, жены Коммерции Советника Агриппины Александровны Абрикосовой, и находятся в заведывании акушера Александра Николаевича Рахманова».

Заведующим приютом был ее зять врач-акушер А.Н. Рахманов, муж ее дочери Софии, собравший лучших врачей и акушеров в этой лечебнице, – смертность при родах составляла менее 1 %, что для того времени было невероятно низко. За год они принимали более 200 пациенток. Агриппина Абрикосова почти каждый день посещала лечебницу и приют, даря подарки пациенткам.

Агриппина Абрикосова скончалась в 1901 году и была похоронена на кладбище Алексеевского монастыря в Москве. Ее муж, дети и внуки обратились к городскому голове с заявлением: «Имеем честь просить Ваше Сиятельство довести до сведения Московской городской думы, что мы желаем пожертвовать капитал в размере 100 тысяч рублей на устройство в Москве бесплатного родильного приюта имени А. А. Абрикосовой. Весь жертвуемый капитал в 100 тысяч рублей предназначается на постройку зданий и оборудование приюта… Приют предназначается как для нормальных, так и для патологических родов и должен быть устроен не менее чем на 25 кроватей, причем желательно иметь отделение для послеродовых заболеваний. Приют должен именоваться “Городской бесплатный родильный приют имени Агриппины Алексеевны Абрикосовой” и служить для удовлетворения неимущего класса городского населения».

В 1902 году по ее завещанию было пожертвовано сто тысяч рублей на устройство бесплатного родильного дома, который был открыт в 1906 году.

"Мурка " – кто не знает этого замечательного произведения, так славно увековеченного популярнейшим советским фильмом ”Место встречи изменить нельзя"?

Все знают, а музыканты тем более. Что называется левой ногой, и я так думал. Но оказался не совсем прав, и моя история преподнесла мне урок, очень показательный урок, на всю жизнь. Как это было? Извольте...

Последний год перед отъездом в Америку. Вопрос об отъезде уже был решен. До этого халтур почти не было, хоть шаром покати. А как вопрос с отъездом решился, так и покатило. И самым интересным клиентом был незабываемый Лев Иосифович Эпштейн, по кличке Бельмондо. А кличку он имел за бельмо на одном глазу, а также за то, что был непререкаемым авторитетом в воровском мире. По слухам, даже держателем воровского общака. А они не доверяли свои денежки кому попало.

Словом очень уважаемый пожилой человек, что называется в законе. И была у него жена – Агриппина Александровна, милейшая женщина, когда-то работавшая певицей в концертно-лекционном бюро филармонии. Страшно любившая петь русские романсы, а кто их не знал лучше моего музыкального партнера – Толи Гилевича. Он был настоящий профи в этом деле, как и в прочих других. Словом им повезло, что они вышли на нас, а мы на них.

Работать для них было настоящим удовольствием. А за этот год встречались мы с ними неоднократно, по поводу юбилеев и других праздников. Помимо хорошей оплаты, нас всегда покоряла атмосфера, которая царила на этих вечерах. Столов с такой закуской я не видел ни в одной стране, где побывал. Дорогущий коньяк лился рекой, но самое главное – это была обстановка уважительности и спокойствия в страшно беспокойное время.

Сам Лев Иосифович любил подойти к столику музыкантов с бутылкой коньяка, сесть, выпить и поговорить, без всяких амбиций, очень просто. Кроме комплиментов от него и его жены мы ничего не слышали. И все присутствующие старались подстраиваться под их стиль. Ну а уж как мы старались, можно было себе представить. Оркестр в составе 2-3 человек звучал как большой симфонический, и даже больше. Словом ну просто идеальный клиент, и каждый его звонок с предложением воспринимался нами как праздник, как выигрыш в лотерею, а на дворе стояли не лучшие времена...

И вот играем мы как-то для него в очередной раз и видим с Толей, что контингент гостей несколько иной. Молодые бандюганы одним словом. С рожами, просящими, сами знаете чего. Это видно была производственная пирушка. И чувствуем, как тяжело им держаться в достойных рамках. И как становится тяжелее и тяжелее после каждой выпитой рюмки.

"Что-то компания сегодня как-то не очень..." – обращаюсь я к Толе.

"Да, измельчал народ, видно и у них не лучшие времена", – философски заметил тот, и мы продолжаем наяривать изо всех сил. А гости продолжают себя вести все развязнее, и уже никакому Бельмондо их не остановить.

Я стою на так называемой авансцене, и вот подваливает ко мне один из них, малоинтеллигентного вида и ситуация почти как в фильме...

"Слышь ты, чё вы тут гоните? – Пытаюсь что-обьяснить – бесполезно. – Слышь очкарик, Мурку давай", – и пошел на свое место. Пришлось давать, но уже конечно настроение не то. Чувствую, народ доволен, но не очень, и начинают между собой спорить.

Через некоторое время подваливает опять и без предисловий: "Пацаны, вы чё-то не то гоните, братва недовольна".

"Не волнуйтесь, – говорю, товарищи, – сейчас еще раз збацаем", – и стараюсь держаться как можно дружественнее.

Збацали мы еще раз, и я как солист уж так старался, уж так старался, ну прямо как Шарапов.

Чувствуем опять не то, братва удовольствия не проявляет. Стало даже как-то обидно, гордость музыкальная ущемлена. Посовещались они, и подваливает он опять.

“Слышь пацан, братва недовольна, говорят неправильно играешь". Тут меня взьело:

"Мужик, ты чего, я 40 лет каля музыки, за свои слова отвечаю. Играю правильно, может поспорим?”

Этот вариант ему понравился, слегка подумав, он вытащил 100 долларов, сунул мне в карман и говорит:

"Слышь очкарик, я зову пацанов, мы выходим с тобой в коридор, лично ты бацаешь еще раз один, и если все в аккурат – бабки твои, если нет, вернёшь назад, понял?”

Чувствую, покуражиться хотят, но я в себе уверен, да и отступать, в общем-то, некуда. А тут как раз и перерыв.

Толя нашего разговора не слышал, объяснять было некогда, схватил я скрипку и в коридор, а ему успел шепнуть:

"Есть возможность заработать еще 100 долларов, выходи в коридор – будешь свидетелем", – и побежал.

А в коридоре на диванчике уже собрался “худсовет". Сидят, меня ждут. Взгляды не очень дружественные, чувствуется напряжение. Ну, думаю, ценители, я вам сейчас покажу, кто прав, будете тут спорить с профессионалом. И такой кураж меня взял, никого не боюсь, своя стихия.

Толя стоит в сторонке и наблюдает. Братва напряглась, пытаясь уловить чего где. Играю уверенно, со всей энергией, стоит тишина, и когда стал уже доигрывать, как смотрю - зашевелились. Но определиться не могут и заспорили между собой. Стою, жду, самоуверенный, и тут он подходит опять

"Пацаны говорят, неправильно играешь, давай бабки назад... Где, в каком месте? – Не знаю, говорят неправильно..."

Отдал я 100 баксов, и такая обида меня взяла. Вот, думаю, скоты покуражиться решили, ну да ладно, чего с них возьмешь. Стою в расстроенных чувствах, а тут подходит Толя. Объясняю ему ситуацию и ругаю их последними словами. А Толя - это ходячая энциклопедия, и знания его очень глубоки. И вдруг он говорит:

"А ведь они правы, ты неправильно её играешь.

– Что, где, ты чего?

– А все правильно, кроме последней фразы, – и он напевает мне в до-минорчике. – Ты играешь – соль, соль, си, ля, соль, фа, ми, ре, до... А надо – соль, соль, фа#, соль, ля, соль, ре, ми, до.

– Толя, помилуй, какая разница?

– А разница большая, в данном случае - 100 долларов..."

Я этот урок на всю жизнь запомнил.

Во-первых, я запомнил на всю жизнь как правильно играть Мурку.

А во-вторых, я понял еще одну очень важную вещь, если называешь себя профессионалом, то будь им до конца, до самой последней ноты!

Оригинал взят у mittatiana в Жилой дом Абрикосовых с административными помещениями. Товарищества А.И.Абрикосова Сыновей.

М. Красносельская ул. д.7.
Жилой дом Абрикосовых с административными помещениями. Товарищества А.И.Абрикосова Сыновей. Построен архитектором Б.Н.Шнаубертом в стиле модерн в 1905 году.
Фабрика ведет свою историю с 1804 года как семейное предприятие кондитеров Абрикосовых. В 1918 году фабрика национализирована.

Изначально такой фамилии не было. А жил в XVIII веке в селе Троицком Чембарского уезда Пензенской губернии крепостной крестьянин Степан Николаев (1737-1812, Москва) (по-современному - Николаевич).

Этот крестьянин регулярно готовил к барскому столу лакомства.Особенно удавались ему сливовое варенье и пастила из абрикосов. Барыня его, Анна Петровна, умно рассудила, что держать такого мастера в деревне непрактично, и когда крестьянин попросился «походить по оброку в Москву», охотно его отпустила, даже дала немного денег на первое время. Хотя семью Степана оставила при себе.

К началу XIX века Степан накопил денег достаточно для того, чтобы выкупиться из крепости самому, выкупить свою семью и перевезти всех летом 1804 года на жительство в Москву, где у него, начинающего кондитера, уже была своя маленькая мастерская и постоянная клиентура. Работали всей семьей: сам Степан, его жена Фекла, дочь Дарья, сыновья Иван и Василий. Обслуживали званые вечера, чиновничьи балы, купеческие свадьбы. Особенно удалось угодить игумену Ново-Спасского монастыря, которому так понравились Степановы абрикосовые пастила и мармелад, что он даже благословил их производство иконой.

В 75 лет Степан Николаев записался в купцы Семеновской слободы и даже открыл свою бакалейную лавку, получив «высочайшее дозволение открыть Торговый дом».

В 1812 году, после смерти Степана, управление семейной фирмой перешло в руки его старшего сына - 22-летнего Ивана Степанова (1792 — 1848, Москва), первого из династии, получившего фамилию Абрикосов.
Дело росло, и молодому купцу надо было как-то определяться с фамилией. По распоряжению полиции, будучи уже известным в Москве кондитером, он и получил 27 октября 1814 года «кондитерскую» фамилию Абрикосов.
Правда, потомки неоднократно пытались доказать, что происходит фамилия от прозвища Оброкосов, то есть «ходивший по оброку», но в дошедших до нас документах московской полиции указано, что фамилию свою Иван Степанов получил именно «за торговлю фруктами», а до того он «считался Палкиным».

В 1820 году молодой купец Абрикосов перебрался во вторую гильдию, в 1830-м вызволил из деревни на подмогу своих двоюродных братьев. А в промежутке между этими двумя событиями, 20 февраля 1824 года, у него родился сын Алексей, которого позже назовут «шоколадным королем России». К тому времени фирма братьев Абрикосовых была уже весьма крепкой. В книге объявленных капиталов Семеновской слободы Иван Степанович Абрикосов ежегодно указывал значительную цифру - 8000 рублей, что давало право вступления в третью купеческую гильдию.

В полном соответствии с таким солидным положением он и образование своим детям хотел дать самое что ни на есть солидное, а потому в 1834 году определил Алексея в престижную Практическую академию коммерческих наук. Там сын проучился неполных четыре года.

К началу 1838 года финансовые дела фирмы Абрикосовых резко ухудшились. Внезапно обедневший Иван Степанович оказался не в состоянии не только платить за обучение сына, но даже просто его прокормить.
В том же 1838 году он отдал 14-летнего Алексея в услужение за 5 рублей в месяц в контору обрусевшего немца Ивана Богдановича Гофмана, занимавшегося перепродажей сахара и других бакалейных товаров.
Алексей стал мальчиком на побегушках. Однако он довольно быстро освоил азы бухучета и перешел в счетоводы.

В 1841 году его отцу и дяде, Ивану Степановичу и Василию Степановичу пришлось признать себя неплатежеспособными, а в конце 1842 года их имущество было продано за долги.

У Алексея Ивановича же, отказавшегося от долгов отца, а следовательно, и от прав на фирму, дела шли прекрасно. К середине 1840-х годов он уже был главным бухгалтером конторы, любимцем шефа и гордостью организации. Заработок его настолько далеко ушел от стартовых 5 рублей, что он даже смог открыть в 1847 году маленькую кондитерскую фирмочку для страдающего от пережитых бед отца. В конторе Гофмана он подыскал себе будущую жену - молоденькую дочь одного из клиентов фирмы, табачного фабриканта Алексея Борисовича Мусатова - Агриппину. В 1849 году была сыграна свадьба. К тому времени Иван Степанович сумел-таки с помощью сына вновь поднять «сладкое» дело.

Но человек не вечен. Иван и Василий умерли один за другим - с промежутком всего в несколько месяцев.
И Алексею Ивановичу (25 лет от роду) пришлось вплотную заняться хлопотным кондитерским бизнесом, оставив спокойный кабинет главного бухгалтера. Теперь он стал московским купцом третьей гильдии и главным поставщиком своего будущего основного конкурента - кондитера Эйнема (ныне - фабрика «Красный Октябрь»). В списке фабрик и заводов города Москвы за 1850 год за ним числилось «кондитерское заведение в городской части».

Работа в заведении использовалась исключительно ручная. Единственной не человеческой силой была лошадь, на которой Алексей Иванович ежедневно сам ездил на Болотный базар покупать свежие ягоды и фрукты. Никому другому из 24 человек, работавших в мастерской, он такую ответственную операцию до времени не доверял.

Вместе с ростом производства росла и репутация будущего «конфетного короля». К 1852 году он стал товарищем (общественным заместителем) городового старосты третьей гильдии купцов, через год - городовым старостой в доме Московского градского общества и членом Московского отделения Коммерческого совета, еще через три года получил от московского генерал-губернатора золотую медаль с надписью «За усердие» - «для ношения на шее на Аннинской ленте». В 1861 году Алексея Ивановича избирают членом Совета Московской практической академии коммерческих наук, той самой, которую ему так и не удалось окончить. Через год министр финансов вручает ему вторую «заусердную» медаль, теперь уже на ленте Владимирской. К началу 1870-х (ему было около 46 лет) он уже гласный общей Городской думы, выборный Московского купеческого общества. Кавалер трех золотых медалей «За усердие» (последняя - на Александровской ленте), купец первой гильдии, учредитель Московского купеческого общества взаимного кредита, кавалер орденов Святого Станислава и Святой Анны 3-й степени, потомственный почетный гражданин города, член правления Московского учетного банка. Крупный домовладелец (доходные дома № 3, 5, 6, 7, 8 по М. Успенскому переулку (ныне Сверчков пер.), дом 6-5 по Б.Успенскому (ныне Потаповский пер.) , дома и флигели в Лефортове).

В 1865 году вся семья Абрикосовых поселилась в бывших палатах боярина Сверчкова. Дом А.И. Абрикосова, современный вид. Сверчков переулок, д. 8, стр 3 (б. Малый Успенский):

Алексей Иванович Абрикосова купил этот дом для своего большого семейства. Сегодня дом известен как "Палаты Сверчковых". После реставрации, проведенной в 1970-х годах, здесь располагается Российский Государственный Дом народного творчества.

В 1873 году он получил разрешение установить на фабрике паровой двигатель мощностью 12 лошадиных сил. Теперь его мастерская стала крупнейшим московским механизированным кондитерским предприятием, выпускающим более 500 тонн продукции в год на общую сумму 325 000 рублей. Позади оставались и «Эйнем» (Красный Октябрь) и «Сиу и К°» (Большевик) и Жорж Борман, и братья Андрей и Герасим Кудрявцевы, и другие популярные в России шоколадники. Империя была создана.

Пора было приобщать к делу детей, и в 1874 году Алексей Иванович направил на имя московского генерал-губернатора прошение, в котором написал: «Желаю передать принадлежащую мне фабрику в полном ее составе своим сыновьям Николаю и Ивану Алексеевичам Абрикосовым». Ниже была приписка сыновей:
«Мы, нижеподписавшиеся, желаем приобрести фабрику А. И. Абрикосова, содержать и производить работу под фирмой “А. И. Абрикосова Сыновей”».

Только не надо думать, что детей было двое, их было на порядок больше. За время супружества Агриппина Алексеевна Абрикосова произвела на свет 22 очаровательных младенца (10 мальчиков и 12 девочек).

После революции ему дали имя Н. К. Крупской. В 1994 году ему было возвращено историческое имя, и теперь это - Городской родильный дом № 6 имени Агриппины Алексеевны Абрикосовой.

Но вернемся к Алексею Ивановичу. Он был истинно верующим человеком, православным. С 1865 года, когда вся семья Абрикосовых поселилась в бывших палатах боярина Сверчкова, Алексей Иванович Абрикосов стал бессменным старостой приходской общины Храма Успения на Покровке - самой знаменитой приходской церкви старой Москвы, освященной в честь Успения Божией Матери.

Прозванная «восьмым чудом света», она была таким же национальным символом Москвы, как Андреевская церковь для Киева или храм Илии Пророка для Ярославля. Одна из «самых московских церквей», ставшая жемчужиной московского барокко и высшим образцом этого архитектурного стиля, имела сложное устройство.
У этого храма было 13 глав, символизировавших Господа Иисуса Христа и Его 12 апостолов. Успенский храм представал громадой составленных церквей, летящих в небеса. У церкви была очень высокая лестница и высокое гульбище - открытая площадка-галерея перед входом в храм. Каждый молящийся поднимался по лестнице на гульбище и, прежде чем переступить порог храма Божия, обозревал открывавшуюся с этой высоты панораму: так создавалось чувство вознесённости, оторванности от земли, располагающее к молитвенному настроению.

И. Баженов, К. Растрелли, Д. Кваренги, считали церковь Успения шедевром русской архитектуры. Даже Наполеон был потрясён церковью Успения на Покровке и, по легенде, поставил особый караул охранять её от пожара и мародеров. Впрочем, другая легенда гласит, что он приказал разобрать её по кирпичику и перенести в Париж. Так или иначе, храм от пожара 1812 года поистине чудом не пострадал. Это была и любимая московская церковь Ф. М. Достоевского. Его жена вспоминала, что, бывая в Москве, он возил её, «коренную петербуржку», посмотреть на эту церковь, потому что чрезвычайно ценил её архитектуру.

У Успенской церкви были известные прихожане.

Первыми в их числе следует назвать знаменитых Пашковых, живших на Покровке, - тех самых, чьи родственники имели роскошный замок на Моховой. Их предок, выходец из Польши, Григорий Пашкевич приехал в Россию на службу к Ивану Грозному, и с тех пор их фамилия значилась как Пашковы. Один из них, Истома Пашков, был участником тульского дворянского ополчения в войске бунтаря Ивана Болотникова и потом перешёл на сторону царя Василия Шуйского. Другой Пашков, Егор Иванович, был денщиком Петра I, и его сын П. Е. Пашков построил легендарный дворец на Моховой, известный как дом Пашкова.

В 1890-х годах прихожанами Успенской церкви стали братья Елисеевы, будущие создатели московского гастронома на Тверской, поселившиеся в доме № 10 по Малому Успенскому переулку.

Главными же прихожанами с середины 19 века и до Октябрьской революции были Абрикосовы. Алексей Иванович Абрикосов, был не только усердным прихожанином, но и заботливым старостой Успенской церкви на протяжении долгих 27 лет.

Не менее знаменитыми прихожанами Успенской церкви были чаеторговцы Боткины, Одним из сыновей основателя фирмы был знаменитый Сергей Петрович Боткин, чьё имя носит теперь известная московская больница. А его сын, Евгений Сергеевич Боткин, последний русский лейб-медик, до конца остался верным государю Николаю II и вместе с ним принял мученическую смерть в Ипатьевском доме. Другой известный сын чаеторговца, Пётр Петрович Боткин, принявший после смерти отца фамильное дело, также был старостой Успенской церкви на Покровке и одновременно старостой кремлёвского Архангельского собора, а потом и храма Христа Спасителя.

После революции Успенская церковь действовала очень долго по московским меркам - до 1935 года.
В ноябре 1935 года Моссовет под председательством Н. А. Булганина постановил закрыть и снести Успенскую церковь, «имея в виду острую необходимость в расширении проезда по ул. Покровке».

Зимой 1936 года Успенскую церковь снесли до основания, на её месте образовался пресловутый скверик с берёзками на углу Покровки и Потаповского переулка.

Из 22 детей Абрикосовых до солидного возраста дожили 17. И только четверо сыновей пошли по пути развития отцовского дела.

Иван Алексеевич принял на себя управление основной отцовской фирмой. Расширяя дело отца, он купил в конце 1870-х годов несколько крупных сахарных заводов, открыл филиал фабрики в Симферополе, перенес в 1880 году основное производство в Сокольники и открыл по России целую сеть фирменных абрикосовских розничных магазинов. Теперь продукцию фирмы можно было купить в Москве в Солодовниковском пассаже на Кузнецком, в Верхних торговых рядах (теперь ГУМ), на Тверской и Лубянке, а также в Петербурге на Невском проспекте, в Киеве на Крещатике, в Одессе на Дерибасовской. Оптовые склады фирмы открылись в обеих столицах, а еще в Одессе и на Нижегородской ярмарке. Стараниями Ивана Алексеевича был раскрыт секрет знаменитых заграничных «глазированных фруктов», производство которых быстро наладили на абрикосовских предприятиях.
При нем же фирма несколько раз побеждала на Всероссийской художественно-промышленной выставке,
благодаря чему ей было «всемилостиво позволено называться поставщиком двора Его Императорского Величества».

Владимир Алексеевич Абрикосов стал директором чайного товарищества братьев Поповых, контрольный пакет акций которого был куплен еще при жизни Алексея Ивановича.

Георгий Алексеевич в разное время был директором разных семейных фирм и, кроме прочего, возглавлял правление Товарищества паровой столярной фабрики «Ф. М. Шемякин и К°» (Алексеевская улица, собственный дом).
Николай Алексеевич хоть и состоял в совете директоров семейной фирмы, но никакого интереса к кондитерскому делу не проявлял. Это был настоящий интеллигент, знавший в совершенстве пять языков, окончивший Московский университет и парижскую Сорбонну, близкий друг знаменитого адвоката А. Ф. Кони, постоянный почетный член Московского психологического общества, автор многочисленных статей в журнале «Вопросы философии и психологии», который он издавал совместно с братом Алексеем.

Однако слава династии Абрикосовых отнюдь не ограничивается этими именами. Она с них начинается. Алексей Иванович Абрикосов, сын Ивана Алексеевича, стал известнейшим в мире патологоанатомом, академиком АН СССР, одним из врачей, бальзамировавших тела Ленина и Сталина. Его дочь, Мария Алексеевна Абрикосова, долгое время была главным врачом сборной СССР по академической гребле. А сын, Алексей Алексеевич Абрикосов, стал известным физиком-теоретиком, академиком, лауреатом Ленинской и Государственной премий, директором Института физики высоких давлений им. Л. Ф. Верещагина АН СССР. Второй сын Ивана Алексеевича, Дмитрий Иванович Абрикосов, был послом в Японии - последним послом царской России и первым послом России советской.
Хрисанф Николаевич Абрикосов (внук А.И. Абрикосова) — личный секретарь Л.Н. Толстого; Сергей Николаевич Абрикосов был директором семейной кондитерской фабрики, состоял председателем Московского общества фабрикантов кондитерского производства. Алексей Иванович Абрикосов (внук А.И. Абрикосова) — врач-патологоанатом, автор нескольких учебников. Его сын, Алексей Алексеевич Абрикосов — ученый-физик, лауреат Нобелевской премии (2003). Кроме того, к этому роду принадлежат артисты московского театра имени Вахтангова А.Л. Абрикосов и его сын Г.А. Абрикосов.

После революции многие из Абрикосовых уехали за границу, но многие остались. К 21 веку в Москве проживало около 150 потомков Алексея Ивановича Абрикосова. Но никто из них не продолжил традиций кондитерского дела.

Алексей Иванович и Агриппина Александровна Абрикосовы похоронены на кладбище Алексеевского монастыря на Верхней Красносельской улице. После Октябрьской революции кладбище было уничтожено.
Все, что осталось от кладбища и от захоронений Алексеевского монастыря - это памятный безымянный крест, установленный на территории Храма Всех Святых.

« » на Яндекс.Фотках

This entry was originally posted at http://linen-shine.dreamwidth.org/678613.html . Please comment there using OpenID.