Побудительное предложение как подчеркнуть. Виды предложений по цели высказывания: повествовательные, вопросительные, побудительные. Задание на дом

Плачи и причитания исполнялись людьми, которых называли плакальщицами. Это были преимущественно женщины, хотя у курдов и сербов плачи исполнялись исключительно мужчинами. Их специально приглашали, чтобы оплакивать умершего родственника или выразить горе по поводу начавшейся войны, стихийного бедствия (засухи, наводнения и т.д.). Плачи и причитания существовали с глубокой древности: они упоминаются в Библии, имели место в Древней Греции.

Как возник обряд плача

Оплакивание – это целый обряд. Плачевая традиция была особенно развита на Севере Руси. Выделяют похоронно-поминальные, рекрутские, свадебные причитания. Похоронно-поминальные и рекрутские плачи близки друг другу по содержанию. В них оплакивается умерший или уходящий на военную службу родственник. При этом уход на военную службу был аналогом смерти человека при жизни, потому что на службу забирали практически на всю жизнь. Похоронные причитания выражали горе родственников, потерявших умершего человека.

В свадебных причитаниях невеста оплакивает свою девичью волю, которой она лишается, выходя замуж. Это условные плачи. Считалось, что невеста обязательно перед свадьбой должна плакать: она хоронит свою прежнюю незамужнюю жизнь. Обряд требовал слез невесты.

Существуют также бытовые плачи и причитания, в которых оплакивается, например, неурожай, последствия пожара, наводнения и т.п.

Примеры плача в литературе

Примером плача является описанный в «Слове о полку Игореве» плач Ярославны на стенах Путивля, где княжна оплакивает погибших войнов, не вернувшихся из военного похода. Плачи – это языческая традиция, в которой представления о смерти не соответствуют аналогичным представлениям в христианстве. Душа человека после смерти превращается в «маленькую птиченьку», человек покоится в гробу, парит в облаках и т.д. Умирание передается в образах замерзающего дерева или заката солнца. Именно поэтому церковь долгое время боролась с плачами, пытаясь искоренить в народе привычку сильно оплакивать умерших. Однако плачи искоренить вовсе так и не удалось.

Плачи впервые стал исследовать В.А. Дашков. Известным собранием плачей является собрание Рыбникова «Песни» (часть III), Метлинского «Южнорусские песни», 1854 г. Однако наиболее полным собранием плачей признано собрание Е.В. Барсова «Причитанья северного края», 1872; «Плачи погребальные, надгробные и надмогильные», 1882 и многие другие. Е.В. Барсов записывал плачи и причитания под диктовку одной из самых искусных «вопленниц» русского Севера Ирины Федосовой.

В плачах имеется иное отношение к действительности, чем в эпических жанрах. По сказкам восстановить жизнь русской деревни нельзя.

По плачам восстановить эту жизнь можно в таких деталях, какие по другим источникам нам неизвестны. Именно потому эти причитания так внимательно изучал Некрасов. Вдова во всех подробностях рисует себе свою будущую жизнь. Семейные отношения русской дореформенной деревни, «большая семья», ее ужасающие патриархальные нравы, ее постепенный распад, трагическая судьба вдовы-одиночки, которая не может ни вернуться в «немилую» большую семью, ни содержать себя и дети которой обречены на нищенство, — все это в деталях вырисовывается из причитаний.

Мы видим холодную, него пленную избу, иззябшихся детей, которые вынуждены побираться, поле, которое некому обработать. Причитания воспроизводят реальный быт деревни, они основаны на прямом изображении действительности.

В плаче «Об упьянсливой головушке» (на смерть мужа, умершего от пьянства) подробно рисуется ужасающая картина постепенного разорения хозяйства и распада семьи.

Если это соответствует целям плача, даются точные описания природы. В плаче об утонувшем в Онежском озере с мельчайшими подробностями описывается буря и все обстоятельства гибели отца с малолетним сыном. В плачах выражены и бунтовщические настроения крестьян.

Один из лучших плачей знаменитой вопленицы Ирины Федосовой — плач о сельском старосте. Староста был посажен под арест мировым посредником за то, что крестьяне не явились к нему на «ямь» (на сходку), что рассматривалось как бунт и неповиновение властям.

Федосова дает динамический портрет этого посредника, который стучит по столу, размахивает кулаками, изрыгает проклятия, ругательства и угрозы. Вместе с тем психология певицы чисто крестьянская. Она не призывает к бунту, а молит бога, чтобы он наказал посредника за слезы и за все то горе, которое он своими поборами и своим насилием причинил народу.

Здесь уже нет ни одного из законов, характерных для эпических жанров и приостановивших их развитие. Здесь мы видим искусство, построенное на стремлении непосредственно оценочно передать действительность.

Тем не менее и причитания — жанр недолговечный. Причитания лиричны по своей эмоциональной напряженности, но по формам своего бытования относятся, как указано, к поэзии обрядовой.

С исчезновением почвы, питавшей обрядовую поэзию, этот жанр, несмотря на его высокие достижения, из быта начинает исчезать. Последние прекрасные образцы этой увядающей поэзии собраны в книге В. Г. Базанова и А. П. Разумовой «Русская народно-бытовая лирика».

Иную картину дает собственно лирическая песня, которая существует и посейчас и, по-видимому, будет существовать всегда. Мы не знаем, когда зародилась русская лирическая песня. Но известно, что уже самые первобытные народы имели не только обрядовый фольклор, которому приписывалось заклинательное значение, но и песни-импровизации о себе, о своей жизни, о том, что они видят и что с ними происходит.

По наблюдениям В. В. Сенкевич-Гудковой, Кольские саамы импровизируют песни о том, что их окружает, причем простейшие из них состоят всего из одного слова: это может быть много раз повторяемое имя сына, или название оленя, или вся песня состоит из повторения слова «солнце» и междометий.

Слова могут сопровождаться эпитетами («хороший мой олень, ученый олень»), может бесконечное количество раз повторяться одна строка («Дуня, Дуня, Дуня меня любит» или «Лодка плывет, плывет» и пр.). Есть и более длинные песни любовного и житейского характера, песни, близкие к нашим величальным Это не национальная особенность саамов. Из таких начатков развивается лирика вообще.

Эти данные несовместимы с теорией Веселовского, утверждающей возникновение лирики из обрядовой поэзии. Обрядовая поэзия, т. е. поэзия, сопровождающая обряды и пляски, имевшие целью магически способствовать хозяйственным или иным успехам племени, издавна существовала независимо от лирики.

Как показал Ф. А. Рубцов, музыкально-интонационная система обрядовой лирики зиждется на иных основах, чем система протяжной песни. То, что мы называем лирикой в собственном смысле слова, идет не от обрядов.

Приведенные примеры импровизированных возгласов строго говоря еще не составляют песен. Это — лирика в ее эмбриональном состоянии. Она имеет натуралистический характер. Собственно лирическая песня возникнет тогда, когда в песнях появятся художественные образы и когда ее однократная значимость для одного человека и одного случая заменится общей значимостью, желанием повторить песню. Проследить формы развития русской лирики мы не можем, мы можем говорить только о том фазисе ее, который представлен записями начиная с XVIII века.

Русская развитая крестьянская лирика основывается на совершенно иных предпосылках и ином отношении к действительности, чем жанры эпические, и на иных приемах ее передачи.

Предметом ее является реальный человек, его жизнь и его эмоции. Если говорить, что в фольклоре нарастает реалистическое искусство, оно имеет свои корни не в эпике, а в лирике.

Мы не можем здесь подробно останавливаться на русской лирической песне. Мы установим только некоторые ее особенности по сравнению с теми жанрами, которые уже рассмотрены.

Основу повествования, как мы видели, составляет сюжет. Поэтической трактовкой сюжета определяются все те особенности, о которых говорилось выше. Основа сюжета есть действие.

Но именно сюжета как развитого действия с завязкой, развитием и развязкой в лирической песне нет. Поэтому она не скована законами сюжетосложения. Правда, песня основана на каких-то событиях, происшедших с певицей или певцом, но из этого события выхватывается какая-нибудь одна ситуация, и эти ситуации коренятся в жизни, не в жизни прошлого, а настоящего, современного для певца или певицы, которые прямо или косвенно относят эти песни к себе.

Если для сказки, эпоса и баллады можно установить указатель сюжетов, то для лирической песни можно составить указатель сюжетных ситуаций и их изучить. Такого списка еще нет. Но если бы он был, то можно было бы составить себе ясное представление о том, в какой степени лирическая песня связана с жизнью и бытом крестьянской деревни.

Правда, хозяйственной жизни крестьянина в ней нет. По-прежнему крестьянин свою производственную жизнь считает недостойной воспроизведения в искусстве. К своим хозяйственным заботам у него не лирическое, а трудовое, можно сказать — техническое отношение, и в этой области ему совсем не до песен.

Несколько шире представлена область социальной борьбы: есть песни о злодеяниях бар и барынь, страданиях их жертв и проклятиях виновникам этих страданий. Но таких песен очень мало по тем же причинам, по которым нет лирических песен о крестьянском труде.

Мы тщетно будем искать картин крестьянских бунтов и восстаний. Это происходит не потому, что их не было, их, наоборот, было очень много, но по законам фольклорной поэтики действительность входит в крестьянскую поэзию не полностью.

Тот, кто хотел бы проследить нарастание крестьянских революционных настроений по лирическим песням, получил бы неправильную и одностороннюю картину об этих настроениях.

Однако с развитием жизни положение постепенно меняется. Реальная жизнь, лежащая вне сферы любовных или вообще личных отношений, все больше и больше проникает в область народной лирики. Молено установить, что чем песня позднее, тем ближе она к реальной жизни и социальной борьбе. Песни рекрутские, и в том числе причитания, разбойничьи, солдатские, песни тюрьмы, каторги и ссылки носят уже иной характер, чем песни любовные; и это не только жанровое отличие, но отличие историческое, показывающее эволюцию народной поэзии и направление этой эволюции.

Но хотя труд крестьянина не представляет предмета его лирических песен, та обстановка жизни, которой почти нет в эпической поэзии, начинает появляться в поэзии лирической. Здесь появляются и пейзаж, и портрет.

Правда, это лирический пейзаж — это лазоревые цветочки, шелковая трава, березки и ивы, но это все же — подлинный русский пейзаж. Условны и лирические портреты, но они все же есть, тогда как в эпическом повествовательном искусстве их нет совсем. Правда, и песня имеет свою условность и свои границы, но эти границы определяются не специфичностью жанра; они могут преодолеваться и преодолеваются. Эта изменчивость, широта и свобода обеспечивает песне ее долголетие. Одна из особенностей лирики — ее образность; народная лирика основана не только на прямых высказываниях, но на иносказаниях.

Эти иносказания, принимающие форму сравнений, параллелизмов, метафор, не дают возможности говорить о жизни прямо, как это имеет место в ранней, примитивной лирике, в которой никаких иносказаний нет. Народная лирика основана на поэтизации жизни, и то, что не поддается такой поэтизации, не может стать ее предметом.

Из изложенного видно, что отношение к действительности и способы ее передачи в фольклоре меняются и развиваются с развитием исторической жизни народа. Один из сравнительно поздних жанров — историческая песня. Выше уже было сказано о том, в какой степени историческая песня отражает общеэпические законы. Нам остается показать, какой шаг вперед был сделан этим жанром.

Историческая песня была бы немыслима без предыдущего развития эпической, в частности — былинной, поэзии. Некоторые из ранних песен, например песни XVI века о Грозном, по внешней форме явно идут от былины. Но вместе с тем в исторической песне преодолены те условности изображения, которые сковывали и приостанавливали развитие былины. Эпическая поэзия — один из источников, питавший историческую песню в ее начальном развитии.

Другой исток — песня лирическая. От лирической песни она унаследовала ее эмоциональную насыщенность, музыкальность, разнообразие форм. Многие исторические песни могут быть отнесены к области лирики. Это касается преимущественно некоторых песен о Ермаке, позднее — о Разине.

Но в исторической песне преодолена субъективность, ограниченность внутренним душевным миром человека. Одна из основных специфических особенностей исторических песен состоит в том, что сфера действительности, вовлекаемая в словесное искусство, здесь чрезвычайно расширена; в этом основной шаг вперед, проделанный народной поэзией. Действительность, охваченная исторической песней, включает сферу исторической жизни народа, жизни политической, как внутренней, так и внешней.

Народ не только изображает события, но дает им свою оценку. Классовая борьба, так слабо отраженная в лирической песне, находит свое выражение в песнях крестьянских войн и восстаний.

Войны русского государства, борьба за национальную независимость составляют содержание воинских исторических песен. Все это объясняет, почему исторические песни так разнообразны по своим формам. В отличие от других видов народной поэзии исторические песни не обладают общностью поэтической системы. Песня о Щелкане представляет собой скоморошину, песня о гневе Грозного на сына по форме примыкает к былинам, песня об отравлении Скопина может быть отнесена к балладам, песня о Ермаке носит ярко выраженный лирический характер, плач стрельца или солдата о Грозном или о Петре примыкает к похоронным причитаниям. К бытовым плачам по форме может быть отнесен плач Ксении Годуновой.

В.Я. Пропп. Поэтика фольклора - М., 1998 г.

Ты - не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: "Истинное обустройство мира".
http://noslave.org

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Плач - один из древних литературных жанров, характеризующийся лирико-драматической импровизацией на темы несчастий, смерти и т. п. Может оформляться как в стихах, так и в прозе. Жанр известен ещё в литературе древнейшего Ближнего Востока (шумерские «Плач об Уруинимгине » и «Плач об Уре »). Стилистика плача использована, в частности, в некоторых текстах Библии - одна из книг Ветхого Завета целиком представляет собой образец жанра («Плач Иеремии »), - а также в гомеровских поэмах. Плач (коммос) - обязательная часть античной трагедии.

Русская литература

Плач получил широкое распространение в традиционной русской обрядовой и бытовой народной поэзии. Примерами плачей в древнерусской литературе являются знаменитый плач Ярославны в «Слове о полку Игореве» , плач московской княгини Евдокии над телом Дмитрия Донского . В «Житии зырянского просветителя Стефана Пермского », написанном Епифанием Премудрым , есть ряд текстов, по жанру относящихся к данной категории: «Плач пермских людей», «Плач пермской церкви» и «Плач и похвала инока списующа». Известны плачи, написанные русскими авторами XVII века , в частности анонимный «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства » () и «Плач и утешение» по поводу смерти царя Федора Алексеевича , написанные поэтом Сильвестром Медведевым .

Поэзия трубадуров

См. также

Что такое "Плач"? Как правильно пишется данное слово. Понятие и трактовка.

Плач ПЛАЧ, причитания (причеть, голошение, вопль, крик), - жанр русской обрядовой и бытовой народной поэзии; лирико-драматическая импровизация в стихах, в которой оплакивается смерть или несчастье близкого человека. Как своеобразный литературный жанр, П. встречаются в древнерусской литературе, например плач Ярославны в «Слове о полку Игореве». Известен плач московской княгини Евдокии над телом Дмитрия Донского. Житие зырянского просветителя Стефана Пермского, написанное Епифанием Премудрым (автором жития Сергия Радонежского), заканчивается риторическим эпилогом в форме П.: «Плач пермских людей», «Плач пермской церкви» и «Плач и похвала инока списующа», т. е. автора жития. Известен анонимный «Плач о пленении и конечном разорении Московского государства» (1611-1612). В 17 в. поэт Сильвестр Медведев написал «Плач и утешение» по поводу смерти царя Федора Алексеевича. Разновидностью П. являются женские народные причитания. В них оплакиваются не только смерть близких людей, но и разнообразные невеселые случаи и события крестьянской жизни старой России - проводы в солдаты, неурожай, болезни, замужество против воли, тяжелая жизнь осиротевшей семьи и т. д. Именно на эту, социальную сторону народных плачей и причитаний обратил внимание в 1919 г. В. И. Ленин, ознакомившись с книгой Е. Барсова «Причитания Северного края». В этой связи большой интерес представляет исследование В. Базанова «О социально-эстетической природе причитаний» (журнал «Русская литература», 1964, № 4). Авторами и исполнительницами П. были т. н. вопленницы, среди них знаменитая Ирина Федосова, а в советское время - Настасья Богданова, Анна Пашкова и Маремьяна Голубкова. Обычная стихотворная форма П. - фразовик с трехсложной клаузулой, например: Подойти мни вот, спобедноей кручинноей головушке, Ко своему-то к рожоному к сердечному дитятку, Ко своей-то мни ко белоей к лебедушке, Ко умершеей ко бывшеей к подстылоей головушке!.. (Н. Богданова, начало «Плача о дочери») Уж пойти-ка мне, горюшице, Уж ко столу да ко дубовому, Уж поприсести мне да потихошеньку. Уж как не знаю только, беднушка, Сесть мне к резвыим ли ноженькам Али к буйной ко головушке? Уж лучше сяду только, беднушка, Против сердечушка ретивого; Уж погляжу на тело мертвое, Уж тело мертвое, личико блеклое; Да как спрошу, бедна горюшица, Дорогого вождя Ленина... (Е. Копейкина, начало «Плача о Ленине») Среди П. встречаются такие, в которых явно присутствует метрическое, стопное начало. Вот строки, похожие ритмическим рисунком на ритм известных народных стихов «Как по морю, морю синему» и отсюда - на ритм стихотворения Н. Некрасова «Орина, мать солдатская» (трехкратный четырехдольник третий): Как и | дет да гостья | дальняя, /\\ | /\\ /\\ Идет | гостья долго | жданная, /\\ | /\\ /\\ Моя тетушка-до | бротушка, /\\ | /\\ /\\ Старша | буйная го | ловушка. /\\ | /\\ /\\ /\\ /\\ | /\\ У нас у | бедныих /\\ | /\\ /\\ Ново | чудо счудо | валося, /\\ | /\\ /\\ Ново | диво сдиво | валося! /\\ | /\\ /\\ (А. Пашкова, начало «Плача после пожара») Или следующие строго метрические стихи полубылинного строя (четырехкратный четырехдольник третий): Спаси, | господи, спо | рядныих су | се-еду-у | шек! /\\ Благодарствую кресть | янам право | сла-авны-ы | им, /\\ Не жа | лели что рабочей поры- | вре-еме-е | ни, /\\ Хоро | нить пришли на | дежную го | ло-ову-уш | ку - /\\ Уж вы | старосту-судь | ю да постав | лё-онну-у | ю! /\\ Он не | плут /\\ был до | вас, не лихо | де-ейни-и | чек, /\\ Собо | лезновал об | о-обчестве | со-обра-а | ном, /\\ Он сто | ял по вам сте | ной /\\ да го | ро?-одо-о | вой /\\ /\\ От | этих миро | вых да злых по | сре-едни-и | ков. /\\ (И. Федосова, начало «Плача о старосте») Точно таким же народным размером сложила свой замечательный «Плач о Кирове» советская сказительница С. Кривошеева: Как уз | нала я про | смерть Сергей Ми | ро-оны-ы | ча, /\\ Сладкий | сон меня по | кинул в ночи | тё-омны-ы | е, /\\ В светлый | полдень мое | сердце омра | чи-ило-о | ся, /\\ Все ли | цо мое о | мыли слезы | го-орьки-и | е, /\\ Что мне | делать, как мне | горе мое | вы-ыпла-а | кать? /\\ Другом | нашего на | рода ты мне | во-оди-ишь | ся, /\\ Сыном | кровным и лю | бимым вспоми | на-ае-ешь | ся, /\\ Светлым | разумом, Ми | роныч, ты прос | ла-ави-ил | ся, /\\ Ты хо | рошими де | лами возве | ли-ичи-ил | ся, /\\ Нале | тела, закру | жилась буря | чё-орна-а | я, /\\ Сорва | ла с него ли | хая крышу- | го-оло-о | ву, /\\ Омра | чила злая | буря нашу | ро-оди-и | ну. /\\ Ох, Сер | гей Мироныч, | го-ордый /\\ | со-окол /\\ | наш! /\\ Кто у | бийца твой про | клятый? Кто, от | ку-уда /\\ | он? /\\ Видно, | в злых его де | лах ты был по | ме-ехо-о | ю, /\\ Видно, | счастье ему | наше не пон | ра-ави-и | лось!.. /\\ («Правда» от 1 декабря 1936 г.)

Плач - представляет ряд видоизмененных дыхательных движений с сопровождающей их особой мимикой и слезотече...

Причитания (прйчетъ, причет, плач) - древний жанр фольк­лора, генетически связанный с похоронным обрядом.
Объект изображения причитаний - трагическое в жизни, поэтому в них сильно выражено лирическое начало. Эмоцио­нальная напряженность определяла особенности поэтики: оби­лие восклицательно-вопросительных конструкций, восклицатель­ных частиц, синонимических повторов, нанизывание сходных синтаксических структур, единоначатия, экспрессивные словооб­разования и т. д. Мелодия в причитаниях выражена слабо, зато большую роль играли всхлипывания, оханье, поклоны и проч. Причитания создавались от имени того, кому посвящен обряд (невесты, рекрута), или от имени его родственников. По форме они представляли собой монолог или лирическое обращение.
В центральной и южной России причитания имели лиричес­кий характер и были невелики по объему, они исполнялись ре­читативом. Северные причитания исполнялись напевно, про­тяжно и отличались своей лироэпичностью. В них была развита описательность, подробный рассказ о происходящем. Даже не­значительная деталь могла получить развитие.
Например, невеста задает риторические вопросы кирпичной белой печеньке: "Кто огню был выдувателем. Кто лучинки подавателем, Кто светилу зажигателем?" Она сама знает ответ: выдувала огонь матушка, подавал лучину братец. В поле зрения вопленицы оказывается лучина, и развивается микросюжет:

Как у мила братца родимого

Была этая лучининка

^ На болоте была ссечена.

За три года была сменена,

По-мелку была расколота,

На-часту была расщипана.

По собаке домой вожена.

На трех грядочках дымлёная,

Во трех печеньках сушеная,

К этой свадебке пасёная!
Такая детализация приводила к осложнению текста и замед­ляла его художественное развитие во времени. Структура при­читаний была открытой, содержала возможность наращивания строк.

В основе способа исполнения причитаний лежала импрови­зация, так как каждый раз причитание было обращено к опре­деленному человеку и должно было в своем содержании рас­крывать конкретные черты его жизни. Причитания функциони­ровали как разовые тексты, при каждом исполнении создавае­мые вновь. Однако в них активно использовались накопленные традицией словесные формулы, отдельные строки или группы строк. Традиционные образы устной поэзии, устойчивые сте­реотипы переходили из одного произведения в другое, отража­ли психическое настроение человека в минуты скорби и печали. Причитание - это импровизация с использованием устойчи­вых, традиционных форм и под влиянием однородного по идее содержания, когда-то отлившегося в эти формы.

Композиция причитаний формировалась по ходу обряда.
Например, в начале XX в. в Устюженском уезде Новгородской гу­бернии было зафиксировано причитание дочери по умершему отцу. "Все это располагается в таком картинном порядке: узнав, конечно, заранее о смерти своего отца, дочь, жившая в разных деревнях с покойным, выхо­дит за деревню в поле встречать печальное известие и обращается к сообщающему с такими словами:
^ Я встречаю, горька сирота,

Я встречаю весть нерадошну,

Весть нерадошну, горемышную...
Затем вместе с печальной вестницей или вестником отправляется в деревню, где находится дом умершего родителя. Подойдя к дому, дочка останавливается и плачет нараспев:
^ Подхожу я, горька сирота,

Я ко дому благодатному,

Ко кормильцу-то ко батюшку.

Не светит млад-ясен месяц.

Не обогрело солнцем красныим.

Не стречает солнце красное,

Мой кормилец, сударь-батюшка.

Меня гостью невеселую,

Невеселую-печальную.

Подходит она к двери дома со словами:
Растворяйся, дверь тесовая,

Идет гостья не веселая,

Не веселая, не радошна!

Я иду да со горючим слезам.
Войдя в дом, перекрестившись на иконы и отвесив поясной поклон, дочка обращается к своей матери:
^ Ты позволь-ко, солнце красное,

Благодатна моя матушка,

Подойти мне поблизехонько

К моему кормильцу-батюшку.

Поклониться понизехонько,

Мне спросить да солнце красное,

Мне спросить кормильца-батюшка,

Что куды, кормилец-батюшка...

Обращаясь к родным, собравшимся около покойного:

^ Прикажите-тко, родимый,

Выше леса по поднебесью.

Всем залетным, вольным пташечкам...

Снова обращаясь к матери:
^ Мое красное ты солнышко...
Пойдем, найдем кучера верного

Поехать до города, до стольного

Послать весть скорбную родному братцу…

Мать отвечает, что известие о смерти отца послано старшему сыну во стольный город, и дочка благодарит мать:
^ Те спасибо, солнце красное,

Благодатна моя матушка!

Скоро ты побеспокоилась

Послать вестку невеселую.

Немного помолчав, дочь обращается ко всем присутствующим. После некоторого раздумья дочка опять начинает причитать: сетует на себя: не разумна, не богата... Быстро спохватывается и обращается снова к своим родным:
^ Не вещуйте-тко, родимый,

Что пеняла, горька сирота. <...>

Что не плават камень по воде.

Как не ходят мертвы по земле!

Окончив свои причеты над трупом, дочь скромно отходит в сторону и, если среди присутствующих находится еще умеющая плакать голосом, то такая выходит и начинает соперничать в своем искусстве с только что исполнившею свой долг дочерью покойного..." 1 .
Как видим, причитания отражали сам обряд и выражали эмо­циональное состояние его участников. Содержание причитаний могло заключать в себе просьбу, наказ, укор, заклинание, благода­рение, извинение, сетование. Особенно важна роль сетований, по­могавших излить чувство горя. В причитании "Плач святозерской крестьянки по рекруту" (см. Хрестоматию) сетования встречаются три раза, и каждый раз они получают эпическое развитие.
Причитание начинается с зачина (Ты прощай-ко, мое рожоное милое дитятко...), затем следует укор (Как обневолили тебя не в порушку да не во времечко...), далее - сетование (Ты пойдешь, моя любимая удалая наживная головушка... - изображается дальний путь рекрута), просьба (Ты вспомни-ко свою любимую домашнюю крестьянскую жи-рушку...), снова сетование (И как придут-то честные годовые вос­кресные владычные празднички... - его друзья пойдут на игрище, мать будет горевать, сидя под окошком), затем заклинание (Ты не дай-ко, Боже-Господи...), третье сетование (И как есть-то мне тошнешень-ко... - матери представляются будущие картины крестьянского труда без сына-помощника), просьба - сообщать о себе хоть письмецом (И ты любимая удалая головушка...), извинение (И ты не помни, мое милое, Всех житейских моих грубостей), наказ (И ты вспомни-ко, рожоное. Мои ласковые словечушки!), заклинание (И как я, многопо­бедная, Я, горюша горе-горькая, Попрошу Царя Небесного...).
В художественном мире причитаний важную роль играла си­стема образов. Помимо образов реальных участников обряда, в причитаниях возникали образы-олицетворения, образы-симво-лы, поэтические сравнения и метафорические замены.
Олицетворения - это персонификация болезни, смерти, горя, сходная с мифологической и поэтической персонификацией в самом обряде (напр., девья красота). Олицетворение - суще­ственный стилеобразующий прием. Так, в севернорусских сва­дебных причитаниях олицетворялись печь, изба:
^ В доме всё переменилося!

По мне окошко запечалилось.

Все стеколка затуманились:

Не видать да свету белого

Под косивчатым окошечком!
Олицетворялся даже голос причитающей невесты: он должен побежать со устое да серым заюшком, Со язычка горносталюш- ком... Невеста просит его не задерживаться у рек за переходами, У ручьев за перебродами, У полей за огородами, а направиться пря­мо во церковь во соборную и там ударить в большой колокол - чтоб шел звон по Русиюшке.

Образы-символы имели общефольклорный характер (белая ле­ бедушка, красное солнышко). В отличие от свадебных песен, при­читания в меньшей мере использовали образы-символы, но бо­лее глубоко разрабатывали поэтические сравнения, относящие­ся к реальным участникам обряда. Сравнения достигали необы­чайной художественной выразительности:
^ Будто вороны слеталися,

А там два свата съезжалися.

Причитания склонны разворачивать систему сравнений, на­гнетая вызываемое ими эмоциональное впечатление. Вот как передается смерть дочери:

",Г\
^ Быв как дождички уходят во сыру землю,

Как снежочки быдто тают кругом-наокол огней.

Вроде солнышко за облачко теряется,

Так же дитятко от нас да укрывается;

Как светел месяц поутру закатается,

Как часта звезда стерялась поднебесная.

Улетела моя белая Лебёдушка

На иное, безвестное живленьице!
Возникали и другие психологические параллели. Сочувствуя горю невесты,
^ В саду яблони повянули,

В саду вишенки поблекнули.

Захлебнулись птички-ташечки ,

Задавшись соловеюшки!
Архаичной чертой является система метафорических замен. Некогда существовал запрет произносить вслух имя человека и раскрывать его родственные связи, вследствие этого появлялись его обозначения через иносказание. Например, умершего хозя­ина дома вдова называла желанной семеюшкой, законной держа- вушкой, ладой милыим. Со временем метафорические замены сде­лались поэтическим приемом.
В причитаниях использовались эпитеты, гиперболы, слова в ласковой форме (с уменьшительными суффиксами), разнооб­разная поэтическая тавтология.
Исполняли причитания, как правило, женщины (сольно или попеременно). Свадебные причитания могли исполняться са­мой невестой или вместе с хором ее подруг, а при выводе ее к свадебному столу - подголосницей. Из народной среды издавна выделялись особенные знатоки причети - вопленицы (другие названия: плакальщицы, плачей, причетницы, стиховодницы, под- голосницы). Исполнение причитаний становилось их професси­ей.
Одна из замечательных профессиональных воплениц второй половины XIX в. - И. А. Федосова, которая с тринадцати лет уже была известна по всему Заонежью. В 1867 г. в Петрозаводс­ке с ней познакомился преподаватель семинарии Е. В. Барсов. Он записал от нее похоронные, рекрутские и свадебные причи­тания, которые составили основу трехтомного издания. Эта пуб­ликация принесла Федосовой широкую известность. Впослед­ствии вопленица выступала со своим искусством в Петрозавод­ске, Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Казани - и везде вызывала восхищение. В посвященном ей очерке "Вопленица" М. Горький писал: "Федосова вся пропитана русским стоном, около семидесяти лет она жила им, выпевая в своих импровиза­циях чужое горе и выпевая горе своей жизни в старых русских песнях. <...> Русская песня - русская история, и безграмотная старуха Федосова, уместив в своей памяти 30000 стихов, пони­мает это гораздо лучше многих очень грамотных людей" 1 .

^ ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ
Тексты.

Причитания Северного края, собранные Е. В. Барсовым: В 3-х ч. - М., 1872 (ч. 1: Плачи похоронные, надгробные и надмбгильные); 1882 (ч. 2: Плачи завоенные, рекрутские и солдатские); 1886 (ч. 3: Плачи свадебные, заручные, гостибные, баенные и предвенечные).

Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказ­ках, легендах и т.п. Материалы, собранные и приведенные в порядок П. В. Шейном. - Т. I. - СПб., 1898 (вып. 1); 1900 (вып.2).

Причитания / Вступ. ст. и примеч. К. В. Чистова. - Л., 1960.

Чердынская свадьба. Записал и составил И. Зырянов. - Пермь, 1969.

Поэзия крестьянских праздников / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. И. И. Земцовского. - Л., 1970.

Лирика русской свадьбы / Изд. подгот. Н. П. Колпакова. - Л., 1973.

Новикова А. М., Пушкина С. И. Свадебные песни Тульской облас­ти. - Тула, 1981.

Федосова И. А. Избранное / Сост., вступ. ст. и коммент. К. В. Чистова; Подгот. текстов Б. Е. Чистовой и К. В. Чистова. - Петрозаводск, 1981.

Русская народная поэзия: Обрядовая поэзия / Сост. и подгот. тек­ста К. Чистова и Б. Чистовой; Вступ. ст., предисл. к разделам и ком-мент. К. Чистова. - Л., 1984.

Круглый год: Русский земледельческий календарь / Сост., вступ. ст. и примеч. в тексте А. Ф. Некрыловой. - М., 1991.

Мудрость народная: Жизнь человека в русском фольклоре. - Вып. I: Младенчество. Детство / Сост., подгот. текстов, вступ. ст. и коммент. В. П. Аникина. - М., 1991.

Мудрость народная: Жизнь человека в русском фольклоре. - Вып. II: Детство. Отрочество. Сказки о животных, волшебные, быто­вые, балагурные, докучные, небылицы. Загадки / Сост., подгот. тек­стов, вступ. ст. и коммент. В. П. Аникина. - М., 1994.

Мудрость народная: Жизнь человека в русском фольклоре. -
Вып. III: Юность и любовь. Девичество / Сост., подгот. текстов, вступ.
ст. и коммент. Л. Астафьевой и В. Бахтиной. - М., 1994. ";;

Обрядовая поэзия. - Книга 1. Календарный фольклор / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. Ю. Г. Круглова. - М., 1997.

Обряды и обрядовый фольклор / Вступ. ст., сост., коммент. Т. М. Ананичевой, Е. А. Самоделовой. - М., 1997. - (Фольклорные сокро­вища Московской земли. - Т. 1).

Исследования.

Котляревский А. О погребальных обычаях языческих славян. - М., 1868.

Чичеров В. И. Зимний период русского народного земледельческо­го календаря XVI-XIX веков. (Очерки по истории народных верова-

ний). - М., 1957. [АН СССР. Труды Ин-та этнографии им. Н. Н. Мик­
лухо-Маклая. - Новая серия. - Т. XL]. ,^,„

Пропп В. Я. Русские аграрные праздники: Опыт историко-этногра-фического исследования. - Л., 1963.

Аникин В. П. Календарная и свадебная поэзия: Учеб. пособие. -

Белецкая Н. Н. Языческая символика славянских архаических ри­туалов. - М., 1978.

Круглое Ю. Г. Русские свадебные песни: Учеб. пособие. - М., 1978.

Русский народный свадебный обряд: Исследования и материалы / Под ред. К. В. Чистова и Т. А. Бернштам. - Л., 1978.

Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, укра­инцев и белорусов. XIX - начало XX в. - М., 1979.

Жирнова Г. В. Брак и свадьба русских горожан в прошлом и настоя­щем (по материалам городов средней полосы РСФСР). - М., 1980.

Виноградова Л. Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточ­ных славян: Генезис и типология колядования. - М., 1982.

Круглов Ю. Г. Русские обрядовые песни: Учеб. пособие. - М., 1982.

Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры / Отв. ред. К. В. Чистов. - М., 1987.

Бернштам Т. А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX - начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культу­ры. - Л., 1988.

Чистов К. В. Ирина Андреевна Федосова: Историко-культурный очерк. - Петрозаводск, 1988.

Поэзия и обряд: Межвуз. сб. науч. трудов / Отв. ред. Б. П. Кир-дан. - М., 1989.

Исследования в области балто-славянской культуры: Погребальный обряд / Отв. ред. В. В. Иванов, Л. Г. Невская. - М., 1990.

Еремина В. И. Ритуал и фольклор. - Л., 1991.

Самоделова Е. А. Рязанская свадьба: Исследование местного обрядо­вого фольклора. - Рязань, 1993. (Рязанский этнографический вестник).

Карпухин И. Е. Свадьба русских Башкортостана в межэтнических взаимодействиях. - Стерлитамак, 1997.

Федорова В. П. Свадьба в системе календарных и семейных обычаев старообрядцев Южного Зауралья. - Курган, 1997.