Что такое глагол в личной форме инфинитив. Инфинитив в русском языке. Формы наклонения глагола
1. Тема поэта и поэзии.
2. Образ музы.
3. «Вечер».
4. «Четки».
5. «Белая стая». Муза ушла по дороге...
Я, глядя ей вслед, молчала,
Я любила ее одну.
А в небе заря стояла.
Как ворота в ее страну.
А. А. Ахматова
В дневнике А. А. Ахматовой встречается следующая запись: «X. спросил меня, трудно или легко писать стихи. Я ответила: их или кто-то диктует, и тогда — совсем легко, а когда не диктует — просто невозможно». В стихотворении «Творчество», открывающем один из наиболее значимых для поэтессы циклов «Тайны ремесла», говорится примерно то же:
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
Чем ближе, теснее, подробнее знакомство с творчеством Ахматовой, тем яснее становится сакральный смысл следующих, употребляемых поэтессой постоянно поэтических терминов: «настоящая строка», «одна из сотых интонаций», «точность слова, стоящего в строке; на своем месте, как будто оно там уже тысячу лет стоит». Это видимо зачастую на тех произведениях, которых немало. Которые пришли не надиктованными той самой, божественной и чистой, музой, а созданы потом и кровью самой поэтессы. Зачастую изменениям, постоянным, неоднократным, подвергается даже не целая строфа, а отдельная строчка, иногда даже слово. Подобный трудный процесс создания стихотворений виден прежде всего по дневниковым записям, однако встречаются и уже изданные книги с внесенными в них в последний момент исправлениями. Это особенно заметно на фоне стихотворений, написанных практически без исправлений, на одном дыхании. В таких текстах голос музы всегда ощущается особенно ясно.
Откуда же начался этот ритуал поклонения музе, где родилась она? Для Ахматовой огромное значение имеет Царское село. М. И. Цветаева называла саму поэтессу «Царскосельской музой», и именно на его тенистых тропинках появилась впервые босоногая и легкокрылая девушка-муза.
Муза Ахматовой не похожа на прочих своих сестер — ни греческих, ни современных. Она особая, индивидуальная и надмирная. Эта творческая благодать воплощена в прекрасную оболочку женщины, пленительно-чарующей и кроткой. Поэтесса всегда узнает свою Музу в лицо, какую бы маску та не надела. Муза навещает ее, «слетает утешать», иногда постоянно, а иногда только спустя много лет; у нее особенный нрав, поначалу веселый и радостный, постепенно перешедший в печальный, чтобы надолго так и остаться. В итоге Муза Ахматовой становится Музой Плача.
С Музой, как с живым, обыкновенным человеком, можно вступить в разговор, можно спрашивать и клясться, просить и умолять. А она, как живой человек, может ответить — лукаво или заботливо, мудро или беспечно. А может молчать — и в этом самое страшное для поэта наказание. Ведь именно Муза выносит и самую великую для поэта награду — дар «пречистого слова», «священного глагола».
Впервые этот образ появляется в книге «Вечер», в произведении, озаглавленном «Музе». С первой строчки небесная гостья «с ясным и ярким взглядом» названа поэтессой сестрой: «Муза-сестра заглянула в лицо...». Сразу и так просто, естественно, как несколько лет спустя Б. Л. Пастернак назовет свою книгу «Сестра моя — жизнь». Однако в конце стихотворения — противоположные чувства, и уже не лирической героине, а ей самой «скажут, смеясь, зеркала: "Взор твой не ясен, не ярок..."». Это потому, что муза в итоге обрекает ее на одиночество... Через год в сборнике «Четки» снова на читателя глядит все та же Муза, хоть и неназванная, но по-прежнему узнаваемая. И снова она — нареченная сестра Ахматовой. Но предстает она 8 экстравагантном и таинственном облике двойника, заместительницы поэтессы.
Муза Ахматовой — всегда смуглая. Как будто она появилась впервые в облике кучерявого лицеиста-подростка, гуляющего в садах Лицея юного А. С. Пушкина.
Без ориентира и маяка, едва удерживая шаткое равновесие, Ахматова брела по пути своего творчества только благодаря поддержке тайной, но могучей силы художественного творчества, единственной незыблемой основой среди неустойчивой земли обыденности. В стихотворении 1914 года она писала:
И печальная Муза моя,
Как слепую, водила меня.
Много стихотворений, посвященных Музе как символу могучей, непознанной и неудержимой силе, находится в сборнике «Белая стая». Для Ахматовой эта сила чаще всего целительная, выводящая человека из низких, грязных кругов повседневности в высокий и прекрасный мир настоящей, мудрой жизни. Читателю остается только суметь найти путь к искусству, отдаться ему полностью, без остатка, добровольно отрекшись от низменного и обрюзглого быта. И тогда откроется мир — чистый, ясный, подлинный. В этом отношении характерно стихотворение 1914 года «Уединение»:
Так много камней брошено в меня,
Что ни один из них уже не страшен,
И стройной башней стала западня,
Высокою среди высоких башен.
Строителей ее благодарю,
Пусть их забота и печаль минует.
Отсюда раньше вижу я зарю,
Здесь солнца луч последний торжествует.
И часто в окна комнаты моей
Влетают ветры северных морей,
И голубь ест из рук моих пшеницу...
А недописанную мной страницу —
Божественно спокойна и легка,
Допишет Музы смуглая рука.
Часть стихотворений цикла «Белая стая», посвященные роли и месту поэзии в жизни поэта, свидетельствует о том, что Ахматова размышляла над социальным аспектом своего творчества, над ролью и обязанностями художника перед народом:
Нам свежесть слов и чувства простоту
Терять не то ль, что живописцу — зренье,
Или актеру — голос и движенье,
А женщине прекрасной — красоту?
Но не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами:
Осуждены — и это знаем сами
Мы расточать, а не копить.
Ахматова привнесла своим появлением в русской литературе тонкие крупицы неземного, чистого, удивительного. В сборниках ее стихотворений — «Вечер» (1912), «Четки» (1914), «Белая стая» (1917), «Подорожник» (1921), «Anno Domini!» (1921) — удивительная свежесть и новаторство, поразительные даже для серебряного века:
Иди один и исцеляй слепых,
Чтобы узнать в тяжелый час сомненья
Учеников злорадное глумленье
И равнодушие толпы.
В этих строках полностью отражается отношение Ахматовой как к своей сестре — музе, так и к поэзии в целом. Здесь отражено и восхищение поэтессы перед творческой силой, и сознание ответственности перед читателями и перед самой собой.
Тема поэта и поэзии – вечная в литературе. В произведениях о роли и значении поэта и поэзии автор высказывает свои взгляды, убеждения, творческие задачи.
В середине XIX века в русской поэзии оригинальный образ Поэта создал Н. Некрасов. Уже в ранней лирике он говорит о себе как о поэте нового типа. По его словам, он никогда не был «баловнем свободы» и «другом лени». В своих стихах воплощал накипевшие «сердечные муки». Некрасов был строг к себе и своей Музе. О своих стихах он говорит:
Но не льщусь, чтоб в памяти народной
Уцелело что-нибудь из них…
Нет в тебе поэзии свободной,
Мой суровый, неуклюжий стих!
Поэт утверждает, что его стихотворения состоят из «живой крови», «мстительного чувства» и любви.
Та любовь, что добрых прославляет,
Что клеймит злодея и глупца
И венком терновым наделяет
Беззащитного певца.
О сложении стихов Некрасов пишет как о тяжелом труде. У него нет возвышенных, поэтических интонаций, как, например, у Пушкина. В жизни Некрасову приходилось ради заработка напряженно, мучительно трудиться, а собственные стихи помогали хоть на какое-то время вырваться из обязательной повинности. Оставшись без помощи семьи, Некрасов с юности был «литературным чернорабочим». Чтобы выжить в Петербурге, ему приходилось писать рецензии, куплеты, фельетоны и многое другое. Такая работа выматывала поэта, отбирала у него силы и здоровье. Стихи Некрасова – это «суровые стихи», в них сила любви и ненависти к богачам, угнетающим народ.
На смерть Гоголя Некрасов написал стихотворение «Блажен незлобивый поэт…». В нем герой-поэт – это «обличитель толпы», который идет «тернистым путем», его не понимают и проклинают.
На новом витке истории, во второй половине XIX века, Некрасов пишет стихотворение «Пророк». Его поэт-пророк жертвует собой ради людей, их счастливой и справедливой жизни в будущем. Стихотворение написано в форме диалога пророка с человеком из толпы. Пророк Некрасова готов на жертву:
Жить для себя возможно только в мире,
Но умереть возможно для других.
Пророк уверен, что служить добру можно, если принести себя в жертву, как Христос. Поэт и послан, чтобы напомнить людям о Боге. Сам Бог у Некрасова назван «Богом гнева и печали».
В стихотворении «Поэт и гражданин» возникает чисто некрасовский образ «любовь-ненависть», которого не было ни у Пушкина, ни у Лермонтова:
Клянусь, я честно ненавидел!
Клянусь, я искренно любил!
В отличие от великих предшественников, у Некрасова отсутствует мотив обиды, противостояния всему миру. Его поэт – не титан и не потустороннее существо, избранное Богом. «Враждебные слова отрицанья» поэт Некрасова произносит во имя любви к людям. Некрасов отстаивал право гражданской поэзии обличать беспорядки общественной жизни:
Кто живет без печали и гнева,
Тот не любит отчизны своей…
Новаторство Некрасова в том, что он по-новому осмыслил роль поэта и поэзии. Если у Пушкина в стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» речь идет о творческой свободе, то у Некрасова – о долге поэта перед обществом и его гражданами.
В стихотворении «Поэт и гражданин» говорится об упадке поэзии, о времени, когда поэты в растерянности не знают, о чем писать. Пришедший к унылому поэту гражданин требует от него стихов для «дела и пользы»:
Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан.
Можно выбрать путь «безвредного» поэта, а можно приносить пользу стране. Гражданин говорит, что вокруг «стяжатели и воры» или «бездействующие мудрецы», различные безответственные болтуны. Именно сейчас обличительные стихи могут принести много пользы, стать настоящим «делом». Поэт оправдывается и приводит строки Пушкина: «Мы рождены для вдохновенья, / Для звуков сладких и молитв». Но гражданин отвечает ему:
Нет, ты не Пушкин. Но покуда
Не видно солнца ниоткуда,
С твоим талантом стыдно спать…
Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной…
В заключительной части стихотворения Некрасов говорит о своем даровании, о Музе. Эти строки звучат как исповедь. Драма поэта, который «стоит у двери гроба», не в приближающейся смерти, а в том, что Муза покинула его, он лишился вдохновения. Некрасов представляет свою жизнь как трагический «роман» с Музой. Муза оставила поэта, потому что он не стал героем борьбы с тиранией, он «сын больного века», недостоин ее. Поэт оказался слабым человеком, не оправдал данного ему таланта.
Образ страдающей Музы показан в стихотворении «Вчерашний день, часу в шестом…»:
Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя…
И Музе я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная!..»
Муза Некрасова – это не античное существо, а простая девушка, которую подвергают позорному публичному наказанию. Она гордо переносит его, призывая к мщению.
Самокритика Некрасова по отношению к себе не всегда обоснованна. Его гражданская лирика действительно была оружием, призывала к борьбе, вносила смятение в ряды врагов свободы.
Введение
За четверть века своего развития (1892-1917) нереалистические литературные течения выдвинули ряд крупных талантов, чье творчество выразило существенные черты художественного сознания времени, внесло неповторимый вклад в русскую и мировую поэзию и прозу. Как и всей духовной жизни России эпохи трех революций, этим течениям была присуща напряженная, конфликтная динамика. Ее определяло противоречие между эстетическим индивидуализмом и общественными исканиями. При этом перевешивала издавна заветная для русского писателя мысль о социальной гармонии и свободном человеке, какие бы утопические формы эта мысль порой ни принимала.
Среди русских нереалистических течений - символизм, акмеизм, футуризм - первым по времени и наиболее значительным по художественным результатам был символизм. Он возник на переломе от безвременья 80-х годов к социально-политическому подъему 90-х. В 1892 г. Д. Мережковский в лекции «О причинах упадка и о новых течениях в современной русской литературе» призвал обогатить ее содержание мистической идеей и обновить поэтику с помощью символических форм и импрессионизма. Тогда же вышла книга стихов Мережковского «Символы»; ей он предпослал слова Гёте о преходящем как символе вечного. В 1894-1895 гг. появились три выпуска нашумевших брюсовских сборников «Русские символисты», демонстрировавших теорию новой лирики и ее образцы.
Образ Музы в лирике А. Ахматовой
В 1940 году, беседуя с Л. Чуковской, А. Ахматова отметила:»… Чтоб добраться до сути, надо изучать гнезда постоянно повторяющихся образов в стихах поэта - в них и таится личность антора и дух его поэзии» . Постоянно повторяющимся в лирике А. Ахматовой является образ Музы - «сестры», «двойника», «иностранки», «палача»; «странной», «стройной», «смуглой», «в дырявом платке», «насмешливой». Он открывает нам этические и эстетические установки поэта в разные годы: поиск «своего» голоса и следование традиции молодой А. Ахматовой, впоследствии - осознание важности гражданской темы и, при подведении итогов творчества, осмысление автором факта запечатленности в зеркалах искусства собственного образа и судьбы. В поэзии А. Ахматовой важен мотив двойника, связанный с темой творчества и создающий трагический пафос.
Лирическая героиня стихотворения «Музе» (1911) противопоставляет себя всем «девушкам, женщинам, вдовам», которым дано испытать обыкновенное женское счастье. Состояние несвободы («только не эти оковы») возникает у героини от необходимости сделать выбор между любовью и творчеством. Муза-сестра отбирает у нее кольцо («первый весенний подарок», «Божий подарок»), которое является символом благословенной земной любви. Небесная посланница дает творческую силу художнику, но взамен лишает возможности сосредоточиться на полноте самой жизни, превращенной в первоисточник поэтической фантазии.
Завтра мне скажут, смеясь, зеркала:
«Взор твой не ясен, не ярок…»
Тихо отвечу: «Она отняла
Божий подарок» .
Стихотворение «Три раза пытать приходила…» (1911) в черновом автографе называлось «Двойник». Приходившая пытать не названа Музой, однако именно с ней в ранних ахматовских стихах связан мотив двойника. Для лирической героини земная радость невозможна, но еще страшнее то, что ее любовь несет смерть возлюбленному. Нравственная вина возникает в душе женщины-поэта без какой-либо объективной причины, в стихотворении существует только намек на предчувствие, что наказание последует за греховное ремесло.
О, ты не напрасно смеялась,
Моя непрощенная ложь! .
Из раннего творчества А. Ахматова особе выделяла стихотворение «Я пришла тебя сменить, сестра…» (1912), говорила, что сама до конца его не понимает, хоть «оно и оказалось провидческим» . Произведение состоит из двух монологов, обозначенных кавычками, и небольшого «послесловия». Муза приходит к героине, чтобы отнять у нее земное, всем, кроме художника, доступное счастье. Поэзия ассоциируется со свотом «высокого костра»: чтобы родился стих, поэт должен отлюбить, отстрадать, сгореть. А. Ахматова о связанности личного и всеобщего в творчестве писала: «Одной надеждой меньше стало, / Одною песней больше будет» . Для поэзии любовь уже не «костер», охраняемый одним человеком, а «белое знамя», «свет маяка», который горит для всех, указывает людям путь. Рождение песни художником воспринимается как обряд похорон самого себя, своих чувств. Муза-сестра занимает место отстрадавшей женщины, становится ее двойником, живет ее жизнью:
Мои одежды надень,
Позабудь о моей тревоге,
Дай ветру кудрями играть .
Героиня уступает Музе свой «костер» безропотно, потому что понимает: самое страшное для нее - «тишина». В последней строфе образы неуловимо сливаются воедино; путь один - судьба художника, который отрекается от личного счастья ради того, чтобы освещать дорогу другим:
И все чудилось ей, что пламя
Близко… бубен держит рука.
И она как белое знамя,
И она как свет маяка .
Образ Музы в поэзии А. Ахматовой изменялся. В стихах второй половины 1910-х годов характерными деталями ее портрета становятся «еле слышный» голос ; пение «протяжное» и «унылое», дырявый платок ; «изнеможенная», склоненная «в веночке темном» голова . Примечателен отзыв Н. Гумилева о стихотворении «Ведь где-то есть простая жизнь и свет…»:»… Зато последняя строфа великолепна; только [это не] описка? - «Голос Музы еле слышный…» Конечно, «ясно или внятно слышный» надо было сказать. А еще лучше «так далеко слышный» . Муза, диктовавшая «Ад» Данте, суровая, немногословная и сильная, появится в лирике А. Ахматовой позже, только в середине 1920-х годов. Образ двойника, теряющего силу, покидающего лирическую героиню («Зачем притворяешься ты…», 1915; «Муза ушла по дороге…», 1915; «Все отнято: и сила, и любовь…», 1916), дает поэту возможность передать почти «осязаемое» человеческое страдание, а вместе с тем предчувствие еще более страшных исторических перемен. «Безрассудный» ветер времени уже начал обрывать голоса жизни.
А мы живом торжественно и трудно
И чтим обряды наших горьких встреч,
Когда с налету ветер безрассудный
Чуть начатую обрывает речь…
(«Ведь где-то есть простая жизнь и свет…», 1915)
Способность переживать вину за несовершенные преступления, готовность искупать чужие грехи характеризуют лирическую героиню А. Ахматовой как личность «цельную», расположенную к трагической роли. После первой мировой войны и революции, смерти Н. Недоброво, А. Блока, Н. Гумилева ситуация смерти возлюбленного получит социальную мотивировку и свяжется в творчестве поэта с: темой судьбы поколения; лирическая героиня не раз испытает вину за преступления своего века («Я гибель накликала милым…», 1921; «Новогодняя баллада», 1922).
В момент, когда «рушатся миры», особая роль отводится А. Ахматовой художнику. Он должен обнаружить «сверхличные связи сущего» (Вяч. Иванов), победить хаос формой - формой своей жизни и творчества. А. Ахматова, считавшая, что поэзии предстоит в XX веке сыграть в жизни людей роль «великого утешителя в море горя» , верила в необходимость личного подвига поэта, в «идеальность» его судьбы. Ее неизменную заботу о биографии художника называют сегодня строительством мифа - о себе, о Модильяни, о Мандельштаме и т.д. Творчество А. Ахматовой возвращает веру в нравственную опору мира, художник берется реконструировать историю. Определенные вещи и места, связанные с яркими событиями, бессмертными именами, сопрягают время с вечностью, в которой прошлое находится в одном «пространстве» с текущим и наступающим. В 1920-е годы их функция в ахматовской жизни и поэзии усложняется: они служат не просто знаками связи времен, но оправдывают, наполняют мир смыслом. Вещи начинают говорить тогда, когда слова доходят до границ молчания, когда трагизм разрушается ужасом. «Невольным памятником» всем, страдавшим на родине во время резолюций, войн, репрессий, становится «священный град Петра», а Царское Село воспринимается как «венок» мертвым поэтам.
Показательным, этапным стихотворением, раскрывающим суть эволюции темы поэта и поэзии в постреволюционном творчестве А. Ахматовой, исследователи считают «Музу» (1924). Не раз отмечалась связь ахматовского произведения с «голосом» Данте , однако, на нага взгляд, не менее важной является в тексте аллюзия на пушкинского «Пророка». А. Ахматова и этим старается подчеркнуть непрерывность, надвременность культуры. Муза - существо божественного происхождения, она пришла из вечности, не знающей таких земных условностей, как прошлое, настоящее и будущее; она подобна шестикрылому серафиму. Трудно согласиться с тем, что «в первых строках восьмистишия «Музы» 1924 года внешний облик «милой гостьи с дудочкой в руке» еще идиллически обманчив», а в последних «открывается бездна» (В. Виленкин) , ведь главный образ стихотворения не «гостья», а ожидающая Музу лирическая героиня, которая стремительно «преображается» во второй строфе. Произведение «сюжетно», причем присутствуют все важнейшие структурные слагаемые как канонически библейской, так и пушкинской ситуаций: духовное томление - явление посланника - открытие истины. Поэт переживает момент духовного озарения, потрясения.
В первой половине стихотворения А. Ахматова как будто подвела итог своему раннему творчеству, в котором называла Музу сестрой, двойником, соперницей и характеризовала как милую смуглую гостью. Таинственное существо приходило пытать героиню, лишало ее счастья любить и быть любимой, даруя способность творить. Муза отнимала свободу, однако несвобода, которую она оставляла, казалась слаще всего. Можно сказать, что между лирической героиней и ее двойником установились «личные» отношения. Такую гостью и ожидает поэт:
Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Пред милей гостьей с дудочкой в руке .
А появляется Муза не равная, не милая, не многословная. Она даже не открывает поэту истину словом, как это делает серафам в «Пророке» А. Пушкина («восстань», «виждь», «внэмли», «исполнись», «жги»), но жестом («И вот вошла. Откинув покрывало, / Внимательно взглянула на меня»). Мз"за предстает под покрывалом, подобно Беатриче в «Божественной комедии» Данте. Молчание означает, что Она Муза трагедии, что там, откуда она пришла, все молчат от скорби, что между нею и лирической героиней больше не может быть борьбы. Муза теперь - нечто сверхличное, она к:е примет от художника слов «не могу», но будет требовать одного - «должна». Героиня узнает ее, все понимает без злов («Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала / Страницы Ада?» Отвечает: «Я»).
К началу 1920-х годов становится ясно, что ахматовская героиня не мыслит себя вне исторической системы координат. Лирика поэта почти всегда ситуативна, автобиографична, однако сквозь современную историю и личную жизнь просматривается некий «высший» план, указывающий героине «выход» из хаоса происходящего. «Пустоте» и беспамятству художник противопоставляет «вечные» образы и сюжеты. Постепенно в творчестве А. Ахматовой еще громче прозвучат христианские мотивы и «чужие голоса» из близкого и далекого прошлого, появятся «сильные портреты». Диалог лирической героини с Музой уступает место обращению к Данте, Шекспиру, Пушкину («Данте», 1936; «В сороковом году», 1940; «Пушкин», 1943). С 1920-х годов А. Ахматова тщательно и профессионально изучает их жизнь и творчество, переводит, комментирует тексты.
С середины 1950-х годов наступает «плодоносная осень» ахматовской лирики. Поэт пристально вглядывается в логику судьбы своей героини, полстолетия переживавшей исторические события как факты собственной биографии. Выступив в роли компетентного «ахматоведа», поэт создает художественный вариант осмысления своего жизненного пути и эволюции творчества. Образ Музы, с одной стороны, свидетельствует о связи жизни и творчества автора с трагическими событиями XX века, он в определенной степени документален, политичен («Кому и когда говорила…», 1958; «Моею Музой оказалась мука…», 1960; «Словно дочка слепого Эдипа…», 1960). Однако неземная природа вечной спутницы поэтов подчеркивается в тех произведениях, где А. Ахматова сосредоточена на изучении психологии творчества и читательского восприятия, на осмыслении результатов личной и коллективной (культурной) памяти. Лирическая героиня обретает двойника, бесконечно пребывающего в сознании читателя, теперь она сама - «тишина», Песня или, возможно. Муза другого поэта («Почти в альбом», 1961; «Все в Москве пропитано стихами…», 1963; «Полночные стихи», 1963-1965). Итак, образ Музы в поздней лирике А. Ахматовой позволяет отметить постепенное переключение авторского интереса с темы истории на размышление о времени как категории философской, о человеческой памяти как единственной возможности его преодоления.
Тема поэта и поэзии – вечная в литературе. В произведениях о роли и значении поэта и поэзии автор высказывает свои взгляды, убеждения, творческие задачи.
В середине XIX века в русской поэзии оригинальный образ Поэта создал Н. Некрасов. Уже в ранней лирике он говорит о себе как о поэте нового типа. По его словам, он никогда не был “баловнем свободы” и “другом лени”. В своих стихах воплощал накипевшие “сердечные муки”. Некрасов был строг к себе и своей Музе. О своих стихах он говорит:
Но не льщусь, чтоб в памяти народной
Уцелело что-нибудь из них…
Нет в тебе поэзии свободной,
Мой суровый, неуклюжий стих!
Поэт утверждает, что его стихотворения состоят из “живой крови”, “мстительного чувства” и любви.
Та любовь, что добрых прославляет,
Что клеймит злодея и глупца
И венком терновым наделяет
Беззащитного певца.
О сложении стихов Некрасов пишет как о тяжелом труде. У него нет возвышенных, поэтических интонаций, как, например, у Пушкина. В жизни Некрасову приходилось ради заработка напряженно, мучительно трудиться, а
собственные стихи помогали хоть на какое-то время вырваться из обязательной повинности. Оставшись без помощи семьи, Некрасов с юности был “литературным чернорабочим”. Чтобы выжить в Петербурге, ему приходилось писать рецензии, куплеты, фельетоны и многое другое. Такая работа выматывала поэта, отбирала у него силы и здоровье. Стихи Некрасова – это “суровые стихи”, в них сила любви и ненависти к богачам, угнетающим народ.
На смерть Гоголя Некрасов написал стихотворение “Блажен незлобивый поэт…”. В нем герой-поэт – это “обличитель толпы”, который идет “тернистым путем”, его не понимают и проклинают.
На новом витке истории, во второй половине XIX века, Некрасов пишет стихотворение “Пророк”. Его поэт-пророк жертвует собой ради людей, их счастливой и справедливой жизни в будущем. Стихотворение написано в форме диалога пророка с человеком из толпы. Пророк Некрасова готов на жертву:
Жить для себя возможно только в мире,
Но умереть возможно для других.
Пророк уверен, что служить добру можно, если принести себя в жертву, как Христос. Поэт и послан, чтобы напомнить людям о Боге. Сам Бог у Некрасова назван “Богом гнева и печали”.
В стихотворении “Поэт и гражданин” возникает чисто некрасовский образ “любовь-ненависть”, которого не было ни у Пушкина, ни у Лермонтова:
Клянусь, я честно ненавидел!
Клянусь, я искренно любил!
В отличие от великих предшественников, у Некрасова отсутствует мотив обиды, противостояния всему миру. Его поэт – не титан и не потустороннее существо, избранное Богом. “Враждебные слова отрицанья” поэт Некрасова произносит во имя любви к людям. Некрасов отстаивал право гражданской поэзии обличать беспорядки общественной жизни:
Кто живет без печали и гнева,
Тот не любит отчизны своей…
Новаторство Некрасова в том, что он по-новому осмыслил роль поэта и поэзии. Если у Пушкина в стихотворении “Разговор книгопродавца с поэтом” речь идет о творческой свободе, то у Некрасова – о долге поэта перед обществом и его гражданами.
В стихотворении “Поэт и гражданин” говорится об упадке поэзии, о времени, когда поэты в растерянности не знают, о чем писать. Пришедший к унылому поэту гражданин требует от него стихов для “дела и пользы”:
Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан.
Можно выбрать путь “безвредного” поэта, а можно приносить пользу стране. Гражданин говорит, что вокруг “стяжатели и воры” или “бездействующие мудрецы”, различные безответственные болтуны. Именно сейчас обличительные стихи могут принести много пользы, стать настоящим “делом”. Поэт оправдывается и приводит строки Пушкина: “Мы рождены для вдохновенья, / Для звуков сладких и молитв”. Но гражданин отвечает ему:
Нет, ты не Пушкин. Но покуда
Не видно солнца ниоткуда,
С твоим талантом стыдно спать…
Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной…
В заключительной части стихотворения Некрасов говорит о своем даровании, о Музе. Эти строки звучат как исповедь. Драма поэта, который “стоит у двери гроба”, не в приближающейся смерти, а в том, что Муза покинула его, он лишился вдохновения. Некрасов представляет свою жизнь как трагический “роман” с Музой. Муза оставила поэта, потому что он не стал героем борьбы с тиранией, он “сын больного века”, недостоин ее. Поэт оказался слабым человеком, не оправдал данного ему таланта.
Образ страдающей Музы показан в стихотворении “Вчерашний день, часу в шестом…”:
Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя…
И Музе я сказал: “Гляди!
Сестра твоя родная!..”
Муза Некрасова – это не античное существо, а простая девушка, которую подвергают позорному публичному наказанию. Она гордо переносит его, призывая к мщению.
Самокритика Некрасова по отношению к себе не всегда обоснованна. Его гражданская лирика действительно была оружием, призывала к борьбе, вносила смятение в ряды врагов свободы.
(Пока оценок нет)
Другие работы по этой теме:
- В своём творчестве знаменитый русский поэт Некрасов Николай Алексеевич неоднократно выражал своё восхищение и уважение к простым крестьянским женщинам России. Кроме того, в его произведениях...
- Подготовка к ЕГЭ: Сочинение о русских женщинах: анализ поэмы Н. А. Некрасова “Русские женщины”, образ русской женщины в творчестве Некрасова, женский образ княгини Трубецкой. Поэма...
