Главная » Дизайн спальни » Галлер лев. Пример сочинения ЕГЭ по тексту Г. Галлер. Воспоминания и очерки

Галлер лев. Пример сочинения ЕГЭ по тексту Г. Галлер. Воспоминания и очерки

Сергей Адамович Колбасьев

(1898-1937)

Колбасьев Сергей Адамович, 16 марта 1898 года рождения, уроженец Одессы, русский, гражданин СССР, беспартийный, писатель, член СП, проживал: Ленинград, Моховая ул., д. 18, кв. 6
жена - Малкова Нина Николаевна, 1915 года рождения, учащаяся Института иностранных языков
дочь - Колбасьева Галина Сергеевна, 1923 года рождения (В 1956 году Колбасьева Г. С. проживала: Ленинград, Лахтинская ул., д. 14, кв. 25).
Арестован 8 апреля 1937 года Управлением НКВД по Ленинградской области.
Обвинялся по ст. 58-1а (измена Родине), 58-10 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда).
Постановлением Особой Тройки УНКВД ЛО от 25 октября 1937 года определена высшая мера наказания.
Расстрелян 30 октября 1937 года в Ленинграде.
Определением Военного Трибунала Ленинградского Военного округа от 2 июля 1956 года постановление Особой Тройки УНКВД ЛО от 25 октября 1937 года в отношении Колбасьева С. А. отменено, и дело за отсутствием в его действиях состава преступления прекращено.
Колбасьев С. А. по данному делу реабилитирован.

Из книги «Писатели Ленинграда»

Колбасьев (печатался также под псевдонимом Ариэль Брайс, А. Брайс) Сергей Адамович (17.III. 1898, Петербург - 30.X. 1937), прозаик. Учился в гимназии и в морском кадетском корпусе (1915-1918). В 1918-1922 годах служил в Астраханско-Каспийской военной флотилии и на Балтике; в Азовской военной флотилии командовал дивизионом канонерских лодок, работал в штабе Черноморского флота, был командиром дивизиона минных заградителей и сторожевых катеров, в 1921 году на Балтике был командиром тральщика «Клязьма». В 1922 году по ходатайству А. В. Луначарского был уволен из флота и направлен в издательство «Всемирная литература». Владел немецким, английским, французским, шведским языками и языком фарси. В 1922 году работал переводчиком в Кабуле, с конца 1923 - в Гельсингфорсе (Хельсинки). В 1926 году возвратился в Ленинград и занялся литературной работой. Отрывок «Бой» из сценария «Миноносец «Бауман» напечатан в газете «Литературный Ленинград» (1937, 24 февраля, в соавторстве с Н. Коварским). См. его интервью «Четвертая повесть» («Литературный Ленинград», 1936, 26 августа).

Открытое море: Петербургская поэма. Пг., 1922; Поворот все вдруг: Рассказы, Л., 1930 и др. изд.; Салажонок. М., 1931 и др. изд.; Хороший командующий: Рассказ. М., 1932; Крен: Рассказ. М., 1935; Военно-морские повести. М., 1936; Повести и рассказы. Л., 1958 и 1970; Поворот все вдруг: Повести. Рассказы. Л., 1978.

НИКОГДА!

Из письма Николая Тихонова Льву Лунцу. Петроград. Октябрь 1923 года.
«...Сергей Колбасьев делал прогулку по Афганистану. Растолстел как кабульский боров, - поздоровел, привез 1001 рассказ, афганские подтяжки, брюки, анекдоты. В общем, богатый человек и уже уехал снова: в Гельсингфорс на один год. Жди от него письма. Верочка - слушай, Лева,- вероятно, на днях подарит ему маленького афганца, ребенка, который еще до появления на свет, без визы проехал в Азию, обратно, в Финляндию и т. д. Чудо конструктивизма...»
Сергей Адамович Колбасьев - мой отец. Верочка - его жена и моя мать Вера Петровна Колбасьева. «Маленьким афганцем» оказалась я, появившаяся на свет в ноябре 1923 года.
Когда Николай Семенович писал: «Колбасьев делал прогулку по Афганистану», - он имел в виду очень недолгое пребывание моего отца в этой стране. Случилось так, что тот не нашел общего языка со своим непосредственным начальником Ф. Ф. Раскольниковым и спустя два месяца вынужден был покинуть Кабул и возвратиться в Россию. Вскоре его направили переводчиком в советское торгпредство в Финляндию. Там он проработал четыре года.
Итак, я родилась в Гельсингфорсе в ноябре 1923 года. Грудным ребенком была необыкновенно криклива. Особенно по ночам. И бедные мои родители по очереди носили меня на руках и вместо обычных в таких случаях колыбельных песен читали стихи. Почему-то наилучшего эффекта они достигали, читая гекзаметр: «Он перед грудью поставил свой щит велелепный дивно украшенный...» - и я засыпала.
Тогда в нашем доме постоянно звучали стихи. И отец и мама знали их великое множество - у обоих была прекрасная память. И ничего нет удивительного в том, что однажды,- было мне тогда года три-четыре, - я разразилась белыми стихами:

Отчего ветер так жутко воет? Отчего море не блестит? Отчего никого не видно И никто не едет в Америку?

Впрочем, на этом мое поэтическое творчество и закончилось. Естественно, мои воспоминания о жизни в Финляндии смутны и отрывочны. Запомнилось только то, что могло поразить мое детское воображение. Например, шикарный кондитерский магазин, разнообразие конфет в обертках, настолько соблазнительных, что я, попав однажды в этот конфетный рай, немедленно стала угощаться, благо конфеты были не на витринах, а в открытых ящиках. Милой продавщице стоило большого труда успокоить моих родителей, потрясенных бесцеремонностью чада. А однажды я устроила родителям неприличную сцену, пожелав стать обладательницей белых бот, увиденных в витрине магазина. Увы, их не купили, именно потому, что я их требовала. Отец никогда не потакал моим капризам. Еще один случай запомнился очень ярко. Случай страшный - я потерялась. В чужой стране! По-видимому, был выходной день. Родители с друзьями и их семьями поехали отдыхать за город. Расположились на пляже. А чуть повыше, за кустами в тени, устроились наши бабушки. Я бегала от родителей к бабушке и обратно. И вдруг заблудилась и оказалась в обществе финской девочки и ее папы. Они лопотали что-то непонятное, а я от страха громко ревела. Меня куда-то отвели, чем-то угощали, но я была охвачена ужасом от того, что не понимала людей, утешавших меня, а опомнилась только к вечеру, когда вдруг возникли ниоткуда мои папа и плачущая мама и отвезли домой.
Как я уже говорила, отец работал в полпредстве переводчиком. Еще восьми-девятилетним мальчиком его стали обучать иностранным языкам, причем одновременно английскому, немецкому и французскому, которыми он владел в совершестве. Его мать - Эмилия Петровна, урожденная Каруана, была итальянкой и передала сыну знание итальянского. Кроме того, он впоследствии самостоятельно изучал шведский и фарси.
Когда в феврале 1922 года отец был уволен в запас, он, бывший флотский командир, оказался в крайне затруднительном материальном положении, работал в издательстве «Всемирная литература», делал переводы, писал стихи. Изредка их печатали в литературных альманахах. Отдельной книжкой вышла его поэма «Открытое море». Но все это едва позволяло сводить концы с концами. К тому же он вскоре женился. Знание иностранных языков дало возможность отцу устроиться на работу за границу (не без помощи брата Ларисы Рейснер) и обеспечить молодой семье сносное существование.
В Финляндии отец увлекался джазовой музыкой, привез оттуда десятка полтора пластинок, положивших начало его будущей коллекции, о которой впоследствии ходили легенды. Так, например, Илья Рахтанов в своих воспоминаниях утверждал, что эта коллекция составляла 10000 пластинок, хотя на самом деле их было не более двухсот. Помимо пластинок отец привез каталоги фирм, производящих записи. Руководствуясь этими каталогами, он пополнял свою коллекцию.
В мае 1928 года отец закончил службу в Финляндии и мы возвратились в Ленинград. Тогда же мои родители разошлись. Мама вернулась к своим родителям, а отец получил две комнаты на Моховой улице. Брак родителей официально расторгнут не был и, сколько помню, они всегда оставались добрыми друзьями. По взаимному согласию родители решили, что мне будет лучше жить в семье отца (мама поступила на службу и мало находилась дома), а выходные дни я проводила у мамы. Иногда мы их проводили все вместе, выезжая куда-нибудь с компанией друзей.
Затрудняюсь сказать, каков был первоначальный метраж нашей площади в коммунальной квартире на Моховой. Мы с бабушкой жили в пятнадцатиметровой комнате, а комната отца представляла собой громадный проходной зал - более сорока квадратных метров. Здесь были одновременно наша столовая и папины кабинет и спальня, тут мы принимали друзей и устраивали семейные торжества. Вдоль стены стоял великолепный макет «Джунгли», подаренный мне на день рождения. Папа сделал его вместе с художником Николаем Радловым. В «джунглях» были тропические деревья, лианы и множество всякого зверья из киплинского «Маугли». Папа подолгу играл со мной в этих «джунглях» и было впечатление, что при этом он получал не меньшее удовольствие, чем я.
Мне было четыре с половиной года, когда мы возвратились в Ленинград. На следующий же день папа повел меня знакомиться с городом. Первая прогулка была вдоль Невы и в Летний сад. То, что я увидела, навсегда врезалось в память. Нева потрясла. А в Летнем саду мы направились к Крылову. Показывая памятник, папа читал басни и незаметно вокруг нас собралась целая толпа ребятишек.
Возможно, это самое первое впечатление заложило во мне неистребимую любовь к нашему прекрасному городу, которую я пронесла через всю жизнь. Я отказалась покинуть Ленинград во время войны, когда началась эвакуация, перенесла все тяготы блокады, чудом осталась жива, и неизменно скучала по нему, уезжая в командировки или в отпуск в другие города.
Приближался мой день рождения. Тот самый, когда мне подарили «Джунгли». Мама как-то сказала: «Скоро тебе стукнет пять лет». Я никак не могла понять и всех спрашивала, как это так «стукнет». И вот однажды, возвратившись с прогулки, едва переступив порог, я услышала мерные удары (по-видимому, в таз). С каждым ударом папа поднимал руку и отсчитывал: «Раз, два, три, четыре, пять! Вот тебе и стукнуло пять лет!» Он был неистощим на разные выдумки.
Как ценнейшую реликвию храню я маленькую детгизовскую книжку «Крен» с дарственной надписью: «Моей собственной дочери Галине Сергеевне. Дружественный автор. 12.V.35». Другая реликвия - письмо, присланное из очередного плавания. Оно не датировано и я предполагаю, что это был 1931 год. Вот оно:

«Милая моя дочь Галина Сергеевна!
Я очень по тебе соскучился, но теперь скоро с тобой увижусь. Я приеду около 14 июля.
Расскажу тебе очень много интересного. Про то, как мы в открытом море ловили рыбу и про медвежонка, который плавает на одном из наших миноносцев.
Большое спасибо тебе за твое милое письмо, которое ты прислала мне с дачи. Козленка и все прочие прелести ты мне покажешь, правда?
Видишь, я стараюсь писать буквы «т» и «д» так, как ты привыкла, а ты за это мое старание пиши мне письма. Мне очень приятно их от тебя получать.
Почему-то мне кажется, что ты совсем перестала жмакать и стала послушной душечкой. Наверное, эта так.
Ну пока бононоте, поцеловать и тронуть.
Папа».

Придется объяснить, что «жмакать» - папино изобретение, означавшее плохо есть. Бононоте - русская транскрипция итальянского «спокойной ночи». «Бононоте, поцеловать и тронуть» - так мы обычно расставались на ночь.
Несколько лет подряд отец отправлял нас на писательскую дачу в Александровскую. Мы там отдыхали вместе с семьями других писателей. Один год, вероятно, последний, с нами жили Марина Николаевна Чуковская с дочерью Тэтой, моей ровесницей, и трехлетним Коленькой, а также красавица Зоя Александровна Никитина с сыновьями Вовой, Борей и грудным Мишенькой. Теперь Мишенька - известный артист Михаил Козаков.
Однажды отец привез мне модель яхты, которую сам построил. В длину она была около шестидесяти пяти сантиметров и являлась точной копией настоящей яхты: можно было поднимать и спускать паруса, заглядывать в дверь изящной каюты, на ходу была легкой и послушной - мы пускали ее в Финском заливе.
Строить модели кораблей отец начал лет с десяти, построил настоящий флот. У него были модели подводных лодок и катеров, миноносцев и линейных кораблей. Все были выполнены самым тщательным образом: на них были шлюпки, вращающиеся орудия, даже крошечные якоря, а материалом для такелажа служили тонкие волосы. Длина самой большой модели, линкора, не превышала восемнадцати сантиметров. И весь этот флот и моя яхта погибли во время бомбежки в 1942 году, в суровую зимнюю блокаду.
Когда мне было семь лет, отец отправил меня в так называемую дошкольную группу, а попросту - к частной учительнице, которая вела занятия с детьми по программе первого-второго классов. Одновременно приходила учительница английского языка. А через два года отец определил меня в третий класс английской школы. Здесь учились дети англичан и американцев, волей судьбы оказавшихся в Ленинграде. Интересная была эта школа - в классах по семь-восемь учеников, все предметы велись на английском языке, русский изучали как иностранный. Очутившись в такой обстановке, я на первых уроках с ужасом убедилась, что ничегошеньки не понимаю из того, что говорится в классе. На не прошло и трех-четырех месяцев, как я полностью освоилась и болтала по-английски не хуже своих школьных товарищей.
Жизнь текла своим чередом. Возвращаясь из школы, я гуляла, потом делала уроки. Папа в это время занимался своими делами, о которых имею смутное представление. Бабушка вела домашнее хозяйство. А к вечеру обязательно кто-нибудь приходил, и не один, а человека три-четыре, иногда и больше. Не помню дня, чтобы у нас никого не было. Кто только не перебывал в нашем доме на Моховой! Писатели - Николай Тихонов, Корней и Николай Чуковские, Вениамин Каверин, Михаил Слонимский, Борис Лавренев... всех и не вспомнить. Приходили радиолюбители, знатоки и поклонники джаза, художники, композиторы, артисты... Засиживались допоздна, когда отец демонстрировал гостям свои новые пластинки или записи джазовой музыки.
Отец сам собрал проигрыватель для пластинок, как, впрочем, и радиоприемник. От своей аппаратуры он добился чистейшего звучания, не идущего ни в какое сравнение с бытовыми звуковоспроизводящими устройствами тех времен.
Радиоприемник принимал зарубежные станции, которые часто передавали хороший джаз. И тогда у отца возникла идея сделать звукозаписывающее устройство. Эту идею он вскоре осуществил вместе с изобретателем Вадимом Охотниковым. Не вдаваясь в подробности описания аппарата, скажу только, что запись производилась на кинопленку, склеенную в кольца. Этот же аппарат и воспроизводил только что сделанную запись с помощью обычного звукоснимателя с иглой. Ничего общего с магнитофоном это устройство не имело.
Последним достижением отца в области радиотехники было устройство для приема изображения. В нем не было даже отдаленного сходства с телевизором. Большой, около 50 сантиметров в диаметре, металлический перфорированный диск, в верхней части которого при вращении возникало на розовом фоне изображение величиной со спичечный коробок.
Мир увлечений отца был необычайно разнообразен. Помимо неизменной страсти к радио и джазу, он увлекался фотографией, авиамоделизмом и даже изготовлением различных игрушек, в том числе елочных, которых в те годы в продаже почти не было. Он прекрасно знал мировую литературу, живопись, музыку, Все, кто с ним встречался, находили в нем интереснейшего собеседника.
Я обычно ложилась спать в девять часов вечера, но еще долго из соседней комнаты мне были слышны приглушенные - голоса, смех и звуки музыки.
После того как расходились гости, когда уже никто и ничто не могло отвлечь отца, от садился за рабочий стол и писал. Он работал всю ночь и ложился спать часов в семь утра. Вставал поздно, не раньше двух часов дня.
Не имея машинки, он писал от руки, четким почерком, почти без помарок. Черновиками не пользовался, писал на аккуратно нарезанных листках размером в одну четверть стандартной страницы. Если требовались какие-то исправления или изменения текста, попросту заменял забракованный листок на другой. Таким образом, у него отпадала необходимость заново переписывать большие куски рукописи.
В 1922-1924 годах на страницах журналов появились четыре его ранних рассказа и очерк об Азовской военной флотилии. Однако начало активной литературной деятельности отца следует отнести к моменту его возвращения из заграницы. Недолгий девятилетний период его творчества оказался очень плодотворным. Современному читателю известно далеко не все, что было им написано в те годы.
Однако путь его, как я выяснила впоследствии, был далеко не безоблачным. Его любили читатели, повесть «Салажонок» выдержала семь изданий, книга «Поворот всё вдруг» - пять. И тем не менее, именно эта книга после первого же издания в 1931 году подверглась яростной критике. Шквальным огнем обрушились на нее Л. Соболев, Вс. Вишневский, С. Варшавский, Н. Свирин, обвиняя автора в том, что он искажает историческую действительность, не дает представления о революции, не приводит правильных, полезных сведений о флоте, море, корабле, что в книге отсутствует революционная масса, что автора цепко держат в своих объятиях буржуазные представления и далее в том же духе.
Нелегко писателю перенести подобные обвинения. И вот что странно: я никогда не видела отца чем-либо расстроенным и даже не подозревала, что у него могли быть крупные неприятности. Критические статьи, обнаруженные мною спустя почти сорок лет, явились для меня ошеломляющим открытием.
Мне всегда казалось, что в нашем доме царило полное благополучие - никаких конфликтов, никаких неприятностей и горестей. Теперь знаю, что они были. Но с каким умением оберегали меня от них! Только несколько лет назад я узнала, что до 1937 года отца дважды арестовывали, но вскоре освобождали. Мне же тогда говорили, что отец ушел в очередное плавание или уехал в Москву, и я верила.
Последний, третий раз отца арестовали в ночь с 10 на 11 апреля 1937 года. Только тогда, каким-то шестым чувством я поняла, что случилась непоправимая беда, и бабушка вынуждена была это подтвердить.
Отец, зная свою полную невиновность, считал, видимо, что это очередная ошибка и что он скоро вернется: он ушел, не простившись со мной. Так и ушел... Навсегда... Реабилитировали его в 1956 году посмертно.
В ту же ночь конфисковали папину коллекцию пластинок. Упаковали их в два чемодана. Один чемодан никак не закрывался. Не долго думая, ревностный исполнитель закона надавил на крышку коленом, раздался хруст и чемодан закрылся. Пластинки унесли. Больше не взяли ничего. Комнату отца опечатали значительно позже.
Через некоторое время бабушке и тогдашней жене отца предписали покинуть Ленинград. Меня же сразу после папиного ареста взяла к себе мама.
Я уже говорила о том, что официального развода у родителей не было. Мама оставалась законной женой отца. Однако после того как они разошлись, у отца периодически появлялись подруги, которые жили в нашем доме на правах его жен. Больше всех запомнилась Вера Азова, жившая у нас года четыре, и последняя - Нина Николаевна Малкова. Тот факт, что Нина Николаевна не была официальной женой отца и прожила с ним немногим более года, не повлиял на решение о ее высылке.
Не знаю, каким чудом бабушке удалось остаться в Ленинграде, но Нина Николаевна была выслана в Ярославль. Уезжая, она увезла с собой большую часть архива отца: рукописи, документы, фотографии.
О том, что этот архив находился в Ярославле, я узнала случайно от папиного друга Александра Гофмана. Он жил в Воскресенске и разыскал меня в 1978 году. Он все собирался в Ярославль, но Нина Николаевна болела и вскоре умерла. А летом 1979 года умер и Гофман.
Долго рассказывать о том, как я несколько лет подряд искала возможность вернуть папин архив в Ленинград. Дочь Нины Николаевны, Ирина Павловна Филимонова, мне наотрез отказала, мотивируя тем, что документы эти - «прежде всего память о ее матери». Только в 1981 году мне наконец встретился человек, принявший самое горячее участие в судьбе папиного архива. Им оказался ленинградский писатель Кирилл Павлович Голованов. Бесконечно ему благодарна! Он немедленно поехал в Ярославль и уговорил Ирину Филимоновну продать имеющиеся у нее документы Колбасьева Ленинградскому государственному архиву литературы и искусства. Из Ярославля Кирилл Павлович вернулся с бесценными материалами, которые теперь хранятся в ЛГАЛИ.
Воистину пути господни неисповедимы. В 1971 году судьба свела меня с Ириной Вениаминовной Алексеевой, дочерью человека, который тоже был репрессирован, и, как выяснилось, несколько дней провел с моим отцом в одной камере. Я послала ему папину книгу и в ответ получила большое и прекрасное письмо, в котором подробно рассказывалось об этой встрече.
Выдержкой из этого письма я и закончу свое повествование.

«...Ваш отец очень сокрушался, что не может передать родным главное - о своей полной невиновности перед Советской властью, перед Россией. Это самое сокровенное желание он высказывал с такой болью, которая была мне родна.
Я пробыл в камере с Вашим отцом не более десяти дней из тех почти трех лет, что просидел в этой тюрьме... После моего возвращения к жизни (примерно с 1955 года) я всегда искал книгу «Поворот всё вдруг». Фамилию отца даже забыл. Но когда услышал фамилию Колбасьев, снова встал передо мной тонкий моряк с бородой, горящими глазами, необыкновенно подвижный, повторяющий наизусть Лермонтова. И наша «одиночка». А теперь, перечитывая его рассказы, я переживаю свидание с этим необыкновенно интересным человеком, который встретился мне в столь трагической обстановке давным-давно, и оставил о себе живое воспоминание. И если Вы не видели отца с 1937 года, чувствую себя вправе передать Вам от него привет и воспоминания. В конце концов от нас всех ничего более не остается.
С сердечным приветом
В. Ярошевич 4.11.1971 г.»

Низкий поклон Вам, Вениамин Александрович!
Очень горько, что у нас не было возможности успокоить отца, уверить его в том, что мы никогда не сомневались в чистоте его совести.
Никогда!

Галина Колбасьева

(Haller Albrecht, 1708-1777) - швейцарский естествоиспытатель, врач и поэт, иностранный член многих академий Европы, в т. ч. Петербургской (с 1776 г.). Изучал медицину в Тюбингенском и Лейденском ун-тах. В 1727 г. защитил диссертацию на степень доктора медицины. В 1727-1728 гг. совершенствовался в Париже и Кембридже. В 1729 - 1736 гг.- муниципальный врач и хранитель городской библиотеки в Берне. В 1736-1753 гг. преподавал анатомию, физиологию, ботанику и медицину в Геттингенском ун-те, организовал там Королевское научное об-во (1751), основал анатомический театр и ботанический сад. С 1753 г. до конца жизни жил в Берне, где занимался научной и литературной деятельностью.

А. Галлер был одним из первых ученых, применивших метод физиол, эксперимента. Им установлены свойства мышечных волокон - упругость, способность реагировать сокращением на раздражение соответствующего нерва и на непосредственное раздражение мышцы. В связи с этим он утверждал, что характерным свойством любого раздражителя является способность «заставлять организм переходить от покоя к движению», отмечал зависимость реакции от силы раздражителя. А. Галлер один из первых дал описание функций целостного организма, обратил внимание на взаимозависимость строения и функций отдельных систем и органов; дополнил учение У. Гарвея, уточнив связь различных органов системы кровообращения; установил, что пульс артерий и капилляров соответствует сокращениям сердца; описал механизм внешнего дыхания, роль желчи в эмульгировании жиров; впервые высказал мысль об автоматизме сердца; описал ряд ранее неизвестных анатомических образований (areus lumbocostalis med. et lat., rete testis и др.). Составленные им анатомические таблицы («Icones anatomicae», 1743-1756) долгое время являлись лучшим пособием по изучению анатомии. А. Галлер установил, что в двигательных актах организма необходимо различать «периферию» и «центр». Он изучил развитие зародыша цыпленка; правильно отметив несовершенство теории эпигенеза (см.), не сумел, однако, оценить ее прогрессивной направленности, пытался обосновать теорию преформизма (см.). Им разработана классификация растений, основанная на их внешнем виде и строении плодов.

Не утратили значения, хотя и незавершенные, библиографические работы А. Галлера, из к-рых были изданы «Bibliotheca medica», «Bibliotheca botanica», «Bibliotheca medica par botanica», «Bibliotheca anatomica», «Bibliotheca chirurgica» (по 2 тома каждой) и «Bibliotheca medicinae practicae» в 4 томах. B них дано описание всех крупных трудов в области медицины и ботаники с биографическими справками об авторах.

Литературные произведения А.Галлера посвящены теоретико-познавательным вопросам, в решении к-рых он стоял на позициях агностицизма.

Общественно-политические взгляды А. Галлера, особенно в последние годы жизни, отличались крайним консерватизмом. В частности, он резко выступал против идей франц. просветителей.

Сочинения: Icones anatomicae, fasc. 1-8, Got-tingoe, 1 743 -1756; Primae lineae physiologiae, Gottingoe, 1747, 1751; Opuscula sua anatomica de respiratione, de monstris, aliague minora recensuit amendavit, auxit, aligua inedita novasgue icones addidit, Gottingoe, 1751; Elementa physiologiae corporis humani, Lansanrte-Berne, 1757- 1766; Bibliotheca anatomica, Tiguri, 1774 - 1777.

Библиогр.: История медицины, под ред. Б. Д. Петрова, т. 1, с. 156, М., 1954; Me й e p-Ш т e й н e г Т. и ЗудгофК. История медицины, пер. с нем., с. 362, М., 1925; M e р к у л о в В. Л. Альрехт Галлер как исследователь и создатель первой физиологической школы в 18-ом столетии, в кн.: Из истории биол., под ред. С. Р. Микулинского, в. 4, с. 160, Mv Г973, библиогр.

Лев Михайлович Галлер

Основные события

Командовал Балтийским флотом
Сражения/Войны: Гражданская война,Первая мировая война.

Вершина карьеры

Лев Миха́йлович Га́ллер (17.11.1883,Выборг - 12.7.1950, Казань) - был советским военно морским деятелем.Получил чин Адмирала 4 июня 1940 года. Родился и вырос в семье военного инженера. Л.М. Галлер - был один из самых уважаемых советских адмиралов

Биография

Из семьи военного инженера - обрусевшего немца. В году Л.М.Галлер окончил Морской кадетский корпус.После,через 7 лет Галлер окончил офицерский артилеррийский класс.После, с отличием окончил тифлисскую гимназию.1 сентября года, по экзамену был зачислен в младший специальный класс Морского Кадетского корпуса.Был 92 дня плавания на учебном судне "Верный" под командованием капитана 1 ранга Воеводского С. А. . Компания года.Плавание на крейсерах «Адмирал Корнилов» и «Вестник». Старший унтер-офицер 3-й роты.

Военная служба

В году - Л.М.Галлер плавал на крейсерах и линкорах, стал первоклассным артиллеристом. Был старшим офицером линкора "Слава" в дни Моонзундских боев в октябре 1917 года. После этого экипаж эсминца "Туркменец-Ставропольский" избрал его своим командиром. Весной 1918 года корабль участвовал в знаменитом Ледовом походе и без повреждений пришел в Кронштадт. Под его командованием линкор "Андрей Первозванный" принимал участие в подавлении белогвардейского мятежа на фортах Красная Горка и Серая Лошадь, а также в отражении наступления армии генерала Юденича. Он участвовал в Ледовом походе Балтийского флота. В ходе Гражданской войны командовал эсминцем, крейсером, был начальником штаба отряда действующих судов Балтийского моря. В 1919 году , командовал линкором "Андрей Первозванный".Он участвовал в операциях против войск Юденича и английских интервентов.

В 1921 году - Л.М.Галлер стал начальником минной дивизии.После начальником штаба Балтийского флота. Л.М.Галлер окончил курсы высшего нач.состава при Военно-морской академии.

В 1927 году - Л.М.Галлер командовал бригадой линкоров Балтийского флота.

В 1932-1940 годах - Л.М.Галлер комндовал Балтийским флотом.В 1937 году - Л.М.Галлер стал заместитель начальника морских сил Наркомата обороны СССР.В 1938 году - Л.М.Галлер стал начальником Главного морского штаба.В 1940 году - Л.М.Галлер стал замещать наркома ВМФ по караблестроению и вооружению.

Во время Великой Отечественной Войны Л.М.Галлер руководил разработкой новейших кораблей и строительством новых судов флота. 19 декабря 1947 года Лев Михайлович Галлер с адмиралами Н. Г. Кузнецовым, В. А. Алафузовым и Г. А. Степановым были обвинены в том, что в - годах адмиралы тайно передавали Великобритании и США материалы тйные материалы.Одним из этих материалов были - карты двух островов и побережья Камчатки. Суд признал их виновными и адмиралы были приговорены к 4-рем годам лишения свободы.20 февраля 1950 года Л.М.Галлера положили в Казанскую психиатрическую больницу. 12 июля Лев Михайлович Галлер скончался. В 1953 году он был реабилитирован.

Лев Михайлович Галлер родился 17 (по новому стилю — 29) ноября 1883 года в Санкт-Петербурге. По национальности русский. В 1902 году поступил на учёбу в Морской кадетский корпус. После его окончания в 1905 году служил вахтенным начальником на крейсерах «Азия», «Генерал-адмирал», «Герцог Эдинбургский». В 1907-1911 годах был вахтенным начальником линейного корабля «Слава». В 1908 году участвовал в спасении жителей итальянского города , пострадавших при землетрясении.

В 1912 году Галлер окончил артиллерийский офицерский класс, после чего служил артиллеристом на линейном корабле «Андрей Первозванный». С июля 1914 года занимал должность флагарта бригады линейных кораблей, участвовал в боях . С сентября 1916 года командовал эсминцем «Автроил». В январе 1917 года Галлер был назначен на должность старшего офицера линейного корабля «Слава», в октябре того же года переведён командиром эсминца «Туркменец-Ставропольский».

В январе 1937 года Галлер был переведён на работу в центральный аппарат Военно-морского флота СССР. Служил заместителем начальника Морских сил РККА, Начальником Главного морского штаба ВМФ СССР. На этих постах он внёс большой вклад в развитие отечественного судостроения, повышение боеспособности советского флота. При его непосредственном участии были созданы морская авиация, противовоздушная и береговая оборона. 4 июня 1940 года ему было присвоено звание адмирала. В октябре 1940 года Галлер был назначен заместителем народного комиссара военно-морского флота СССР по кораблестроению.

В ночь с 21 на 22 июня 1941 года в связи с отсутствием начальника Главного морского штаба Галлер осуществлял руководство приведением в полную боевую готовность сил Военно-морского флота СССР. В годы он продолжал занимать должность заместителя наркома ВМФ. Галлер сумел отлично наладить руководство действиями флотов, флотилий и тыловых подразделений, связь между ними. При его участии осуществлялось перебазирование на северные базы группы кораблей Тихоокеанского флота, бесперебойно работали судостроительные заводы, в том числе и в , осуществлялся приём на вооружение новейшего вооружения. Галлер курировал также вопросы ремонта повреждённых в боях кораблей, а также принимал активнейшее участие в решении оперативных вопросов боевого применения морских сил.

В 1945 году Галлер руководил разработкой программы строительства кораблей и судов Военно-морского флота СССР на десять последующих лет. С апреля 1946 года он занимал должность первого заместителя Главнокомандующего Военно-морскими силами по кораблестроению, а феврале 1947 года возглавил Военно-морскую академию кораблестроения и вооружения.

В декабре 1947 года по ложному обвинению в передаче западным разведкам образцов новейшего торпедного вооружения Галлер был смещён со своего поста и предан «суду чести» совместно с адмиралами , В. А. Алафузовым и Г. А. Степановым. 3 февраля 1948 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к 4 годам лишения свободы, а 10 февраля 1948 года Постановлением Совета Министров СССР Галлер был лишён воинского звания адмирала (в тот же день Указом Президиума Верховного Совета СССР он был также лишён всех государственных наград). Наказание он отбывал в Казанской тюрьме. В феврале 1950 года Галлер был переведён в Казанскую психиатрическую больницу МВД СССР, где умер 12 июля того же года. Точное место захоронения неизвестно, на Арском кладбище Казани установлен кенотаф.

Лев Михайлович Галлер родился в ноябре 1883г. в Выборге. Получив традиционное для небогатой дворянской семьи воспитание, ещё в детстве «заболел» морем и в 1902г. поступил в специальный класс морского корпуса. На мировоззрение будущего адмирала в ходе учёбы большое влияние оказали действия российского флота в русско-японской войне.

В Морском корпусе горячо обсуждались статьи Н.Л. Кладо, А.Н.Щеглова и других авторов, остро переживали гибель С.О. Макарова, «Варяга», неудачи в войне. Многое из пережитого и понятого в то время осталось в памяти на долгие годы службы, которая началась после выпуска в феврале 1905г. назначением на Балтийский флот. Начиналась служба в обстановке грядущей революции, потери престижа военно-морского флота после поражения в войне, волнений в матросской среде. В этих трудных условиях своей службой Л.М. Галлер являл пример честного служения России, уважения к тем, с кем связала судьба.

Уже тогда, многое передумав, Лев Михайлович определил для себя принципиальные вопросы ответственности военного руководителя любого ранга за порученное дело. Это стало стержнем всей его дальнейшей службы – высочайшая ответственность, работа по 16-18 часов в сутки, стремление глубоко разбираться в сложных вопросах самому и только на этом основании ставить задачи подчиненным. Все указанные качества закреплялись в длительных плаваниях, учениях, на артиллерийских стрельбах и в ходе подготовки к грядущей войне. Такой самоотверженный подход к службе сказался и на служебном росте. Первую мировую войну он встретил уже в должности старшего артиллериста линкора «Андрей Первозванный», одного из новейших кораблей Балтийского флота.

Первое боевое крещение старшего лейтенанта Галлера – флагманского артиллериста бригады линкоров – состоялось в августе 1915г. в бою линкора «Слава» с двумя немецкими линкорами «Нассау» и «Позен». После боя Лев Михайлович писал отцу: «Вспоминая те часы под огнем, скажу Вам честно, что страха не испытывал, работал как на учебной стрельбе, помогая управляющему огнем….». Затем были революционные события начала 1917г. и Моонзундское сражение, в котором Л.М. Галлер, уже капитан 2 ранга, участвовал как старший офицер линкора «Слава». Был и последний бой «Славы» в начале октября и назначение командиром эсминца «Туркменец - Ставропольский» за неделю до вооруженного восстания в Петрограде. Л.М. Галлер не принял идеи революции, но выбор определился пониманием необходимости служения Родине и народу.

Сложный период революции, выхода России из мировой и гражданской войны закалил его, дал новый опыт. В январе 1918г. Л.М. Галлер подписал контракт «военного флота Российской Федеративной Республики» и указал: «Обещаю честью и верно служить в военном флоте…». Представители советской власти доверяли Льву Михайловичу, что подтверждалось назначениями по службе – в апреле 1918г. временное командование линкором «Андрей Первозванный», в феврале 1919г. командиром крейсера «Баян», а уже 2 апреля того же года вновь командиром на «свой» линкор. Новому командиру здесь всё знакомо и привычно. 17 апреля 1920г. Л.М. Галлер вступил в обязанности начальника штаба действующего отряда кораблей (ДОТ), в состав которого входил, почти весь Балтийский флот. С приходом нового начальника штаба на кораблях отряда развернулась систематическая учёба, подготовка к летней кампании.

Военная страда на Балтике закончилась в июле, возникли новые проблемы восстановления флота и поддержания его в боеготовом состоянии. В это время руководство флотом не было стабильным. Командовавший с октября 1920г. минной дивизией Галлер, уже в январе 1921г. временно возглавил штаб флота. 15 апреля Л.М. Галлер был утвержден в должности начальника штаба флота Балтийского моря. Первые месяцы на новом посту были сопряжены с необходимостью скорее залечить раны войны, особенно заботила сложная минная обстановка. Многие корабли были не укомплектованы, регулярно в море ходили только тральщики.

Новая работа давала возможность разработать более совершенную организацию Морских сил Балтийского моря. Было обосновано решение отказаться от деления на дивизии и перейти к дивизионам, но фактически реформу провели лишь через год. Но все предложения Льва Михайловича по организации боевой подготовки флота, планы оперативных и организационно-мобилизационных мероприятий на случай войны возражений не встретили и сразу стали проводиться в жизнь.

В это период, рассматривая возможности флота, Л.М. Галлер, как и многие другие руководители и ученые, участвовал в дискуссии «Какой РСФСР нужен флот». Он с самого начала занял реалистическую позицию: использовать те силы, что есть, восстанавливать все корабли, которые не устарели и могут быть использованы для обороны морских рубежей. Он исходил также из понимания слабости флота на Балтике, не говоря уже о практическом его отсутствии как реальной боевой силы на других театрах.

Вот поэтому в основу осенних маневров флота им был положен бой на минно-артиллерийской позиции против превосходящих корабельных сил противника. Вести его должны были наши линкоры, крейсера, эсминцы и подводные лодки. Помощник главкома всеми вооруженными силами по морским делам Э.С. Панцержанский был доволен маневрами: флот показал, что на Балтике у РСФСР есть реальная морская сила. Успех маневров в эту кампанию 1922г., кроме всего, был обеспечен полным взаимопониманием Начальника морских сил Балтийского моря М.В. Викторова и Л.М. Галлера. В то время это было принципиально важно.

Интересная встреча состоялась у Л.М. Галлера летом 1925г. на линкоре «Марат». На борту находился М.В. Фрунзе. Нарком хотел в непринужденной обстановке выяснить у командования флота нужды Морских Сил, поговорить о новом кораблестроении. Здесь впервые Лев Михайлович высказался о необходимости комплексного (сбалансированного) развития флота. Предполагалось иметь в его составе крупные корабли, лёгкие силы, подводные лодки и катера. Речь шла и о необходимости строительства носителей самолётов – авиаматок, а также о ведущей роли во флотах всех крупных держав линкоров. Михаил Васильевич Фрунзе был собеседник внимательный, много уточнял и записывал. Вскоре после похода он писал: «…мы строим и построим сильный Балтийский флот. Ядро его у нас уже есть. Наша походная эскадра – неплохое начало. Республика позаботится, чтобы это начало увенчалось лучшим концом». Лев Михайлович многого ждал от нового наркома, считая, что страна теперь имеет мыслящего военного лидера, понимающего нужды армии и флота и видящего перспективы их развития. К сожалению, преждевременная смерть М.В. Фрунзе сорвала эти планы.

С октября 1925г. Галлер находился на полугодичной учёбе в Военно-морской академии на Курсах усовершенствования высшего командного состава (КУВНАС). Появилась возможность в спокойной обстановке многое переосмыслить, ознакомиться с новейшими материалами учёных академии по военному искусству, более глубоко изучить опыт применения флотов в Первой мировой войне.

В апреле 1926г. Л.М. Галлер вновь назначен начальником штаба Морских сил Балтийского моря. Время было спокойное, обстановка на флоте деловая, что позволило быстро втянуться в работу. Правда, надо отметить, что для Галлера в любой обстановке никогда не было мало работы. В одной из последних аттестаций того времени о нём говорилось: «Энергичный, инициативный, хороший администратор. Прекрасно ориентируется в обстановке. Скромен, дисциплинирован. Работает, не считаясь со временем, на совесть. Пользуется исключительным авторитетом и уважением у начальников и подчиненных. Вежлив и ровен, активен в общественной работе. Аттестуется на наморси» (начальник морских сил).

Конец того года ознаменовался принятием программы военного кораблестроения. Это была первая программа новой власти. Пусть кораблей планировалось построить не очень много, но Лев Михайлович оценил её как переломный момент в истории отечественного флота.

После завершения осенних маневров Галлер был вызван в Москву, где Начальник морских сил РККА Р.А. Муклевич предложил ему перейти на должность командира дивизии линкоров. Считали, что с поступлением новых кораблей для дивизии она фактически превратится в эскадру. Сила действительно была внушительной линкоры «Марат», «Парижская коммуна» и «Октябрьская революция». Была надежда вернуть ещё два линкора, уведенные белыми в Бизерту, но переговоры результатов не дали.

И в новой должности Галлер не изменил себе. Всю свою энергию и знания опять посвящал главному – боевой учебе. Особое внимание при этом уделял отработке организации взаимодействия линкоров с артиллерией фортов, с самолётами и лёгкими силами, в том числе и с торпедными катерами, а также бою на минно-артиллерийской позиции. Все теоретические положения, закрепленные в действующих руководящих документах, проверялись на учениях и маневрах.

В 1929г. Галлеру было поручено организовать перевод на Черное море линкора «Парижская коммуна» и крейсера «Профинтерн». Лев Михайлович со всей ответственностью приступил к подготовке сложного перехода, связанного с выходом в океан. Переход предстоял длительный и трудный. Но даже в этих условиях Л.М. Галлер находил время для самообразования. Его беспокоила дискуссия «о малом флоте» и «малой войне». Не отрицая оборонительного боя на минно-артиллерийской позиции, Галлеру импонировало стремление к активным действиям, а в будущем создание океанского флота. В этом «флоте Галлера» гармонично сочетались корабли всех классов, подчёркивалась важность иметь свою (морскую) авиацию. Надо признать, что большое влияние на взгляды Л.М. Галлера оказывали признанные специалисты военно-морской академии М.А. Петров и В.А. Белли. Прибытие в Севастополь состоялось 18 января 1930г. Истинное значение передачи двух мощных кораблей Морским силам Чёрного моря в полной мере проявилось в годы Великой Отечественной войны.

Возвращение в дивизию целиком поглотило внимание Галлера много, как всегда, работавшего. Соединение пополнялось новыми кораблями, что требовало в каждом конкретном случае разрабатывать документацию, осуществлять боевую подготовку, готовить командиров и штабы. В этой работе Галлер был незаменим не по должности, а по отношению к делу. Было и на кого опереться, особенно на командиров линкоров В.И. Иванова и Н.Н. Несвицкого.

Весной 1932г. Л.М. Галлер вступил во временное исполнение должности начальника Морских Сил Балтийского моря вместо убывшего на ТОФ В.М. Викторова. Флот вступал в этап перевооружения на новую технику и её освоения. Галлер как никто другой понимал необходимость разработки новых тактических приёмов, разработки оперативно-тактических документов для новых соединений и проверки всего наработанного на учениях в море.

К этому времени в целом уже сложились взгляды на задачи Морских Сил, на способы ведения морского боя. Однако близость границ с Финляндией предъявляла высокие требования к готовности сил. По-новому виделись действия своих сил на минно-артиллерийской позиции. Теперь следовало их вести в форме операции, всесторонне используя подводные лодки, торпедные катера и авиацию. Тогда уже Галлер видел трудности использования крупных кораблей за пределами Финского залива, понимая, что без прикрытия авиацией они могут быть уничтожены силами потенциального противника. Понимал он важность проведения десантных действий, учитывая и свой опыт 1919г.

Внедрение в практику соединений всего нового требовало напряженной работы органов управления Морских Сил, большую часть которой, особенно связанную с разработкой оперативных документов, Лев Михайлович брал на себя.

В июле Галлер был окончательно утвержден в должности, продолжая готовиться к осенним маневрам. Присутствующие на учениях наркомвоенмор К.Е Ворошилов и командующий военно-морскими силами страны В.М. Орлов высоко оценили уровень подготовки балтийцев.

В 1933г. начальником штаба был назначен И.С. Исаков, который стал Галлеру хорошим помощником. Он отлично знал Балтику, имел отличную подготовку и был прекрасным штабным работником. Много лет на разных должностях им пришлось работать вместе. А здесь, на Балтике, им приходилось решать вопросы базирования сил, строительства и судоремонта, перевода части кораблей на Север по Беломоро-Балтийскому каналу. Часто приходится бывать Галлеру и в Москве. Авторитет Льва Михайловича очень высок. Его награждают орденом Красного Знамени, приглашают на обсуждение новой программы военного судостроения. Сбываются надежды на создание большого флота, а отсюда и планы по его базированию, боевой подготовке, новым формам использования сил.

С января 1935г. Галлер стал именоваться командующим Краснознаменным Балтийским флотом (КБФ). В сентябре Галлеру было присвоено звание флагман флота 2 ранга, соответствующее адмиралу. В декабре он был награжден орденом Красной Звезды. Работа продолжалась.

Лев Михайлович постоянно размышлял о будущей возможной войне, рассматривая в качестве угрозы теперь уже флот фашистской Германии. О своих взглядах по этому вопросу он подробно информировал нового командующего Ленинградским военным округом Б.М. Шапошникова, с которым был знаком ещё с 1925г. Многое уже тогда объединило этих двух незаурядных людей. Главным было преданность делу, увлеченность, поиск нового. Любовь к книге и военной истории. Объединял и замечательный трёхтомный труд Шапошникова «Мозг армии», на первом томе которого было автором написано: «Уважаемому Льву Михайловичу - с признательностью». Эта новая встреча укрепила их отношения.

Вообще, по оценке самого Галлера, в новом (1936) году работа шла хорошо. Особое удовлетворение доставляло укрепление флота, строились новые корабли, базы, аэродромы и многое другое. Этот год оказался последним в командовании Балтийским флотом. В конце его Л.М. Галлер был переведен в Москву на должность заместителя командующего ВМС РККА. Инициатором назначения явился командующий Морскими Силами В.М. Орлов. По традиции Галлер немедленно включился в работу и даже жил в своём кабинете, чтобы не ограничивать продолжительность рабочего дня. Включаясь в разработку новой программы кораблестроения, принятия новых образцов оружия и вооружения, он глубже понял необходимость чётко сформулированной военной доктрины и глубокого военно-политического анализа обстановки. К сожалению, ясности в этих вопросах было недостаточно, хотя шла война в Испании.

В этот период своей работы Галлер впервые задумывается о несовершенстве структуры органов руководства Морскими силами, особенно в сравнении с Генеральным Штабом, чёткую работу которого возглавил Б.М. Шапошников. Льву Михайловичу потребовалось несколько месяцев, что глубоко разобраться в проблеме и сформулировать требования к организации органов управления на современном уровне. Особо он выделял роль Штаба Морских Сил, ясно представлял его структуру и содержание работы всех составных частей. Однако сразу воплотить в жизнь новые идеи не удавалось. Продолжалась напряженная работа, приходили новые руководители, которым помощь и поддержка мудрого и опытного специалиста была крайне необходима. Такую поддержку в это время получили многие ставшие потом известными советские флотоводцы, включая и Н.Г. Кузнецова, назначенного осенью 1937г. после Испании заместителем командующего ТОФ. Вместе с молодыми военно-морскими руководителями Галлер завершал разработку очередной кораблестроительной программы, которая уже тогда могла вывести СССР в ряд великих морских держав. По ряду причин, прежде всего экономическим, программа не была принята.

Флот продолжал боевую подготовку, в ходе которой внедрялся в практику новый Временный Боевой Устав Морских Сил (БУМС-37), где уделялось много внимание тактике разнородных сил, взаимодействию с сухопутными войсками. Участвуя в разработке и внедрении в жизнь БУМС – 37, Галлер обращал особое внимание на глубокое понимание вопросов оперативного характера. Это было тем более важно, что Морские Силы ещё не имели своего Наставления по ведению морских операций. 30 декабря 1937г. Постановлением ЦИК СССР был образован Народный Комиссариат Военно-Морского Флота СССР. Флот обретал самостоятельность и входил в непосредственное подчинение Правительству. Предусматривалось и создание Главного Морского Штаба (ГМШ), который возглавил Л.М. Галлер, являясь и заместителем Наркома (П.А. Смирнов). Были учтены все предложения, разработанные ранее Галлером.

Огромная ответственность была возложена на начальника ГМШ. Уровню этой ответственности соответствовал и уровень личности Л.М. Галлера. Подтверждения этому являлись каждодневно – постоянный напряженный труд по 18-20 часов в сутки. Продолжались и поездки на флоты, судостроительные заводы, НИИ. В марте 1939г. на должность заместителя Наркома ВМФ был назначен Н.Г. Кузнецов, которого Л.М. Галлер ввел в курс дела. С этого времени служба двух выдающихся моряков проходила вместе. Опыт плюс энергия славно послужили отечественному флоту, учитывая, что уже в апреле Кузнецов стал Наркомом. Н.Г. Кузнецов, вспоминая о своей первой наркомовской встрече с Галлером, писал: «Он пробыл у меня два часа. Мне хотелось посоветоваться с этим опытным, умным человеком….». Первой большой совместной работой стала разработка для флотов системы оперативных готовностей. Был учтен опыт адмирала Н.О. Эссена в годы Первой мировой войны и собственный опыт Кузнецова по службе на Тихоокеанском флоте. Уже в июне под руководством Галлера документы были разработаны и стали немедленно внедряться на флотах. С тех пор этот вопрос был постоянно в центре внимания Л.М. Галлера. Высшей оценкой внедренной системы было быстрое приведение флотов в полную боевую готовность накануне войны. Вклад Галлера невозможно переоценить.

Особой заботой Галлера стала разработка новых оперативных планов для Балтийского морского театра. Опасность скорой войны нависла над страной. В ноябре 1939г. началась война с Финляндией. Галлер срочно готовит документы, в которых чётко определяются задачи Балтийскому флоту. Мало того, Нарком направляет Галлера и Исакова в Ленинград на помощь командованию флотом. Пригодился их опыт и авторитет и в отстаивании интересов флота в «дискуссиях» с Мехлисом и Куликом. После окончания войны ГМШ взял на себя обобщение опыта применения КБФ и распространения его на флотах.

Главный Морской Штаб работал безукоризненно. Единственным «недостатком» Галлера была, как отмечал Кузнецов, осторожность. Особо талант Галлера проявлялся в вопросах анализа информации, на основе которой он затем разрабатывал предложения по тому или иному важному вопросу. Завершилась работа Галлера в ГМШ разработкой и принятием в ноябре 1940г. «Временного наставления по ведению морских операций». Наставление отразило основные положения оперативного искусства ВМФ, подчёркивая значительную роль авиации в действиях на море. В этом же году при переходе на новые воинские звания Галлер стал адмиралом. В октябре неожиданно для руководства ВМФ было принято решение о замене Галлера на посту начальника ГМШ Исаковым и назначении его заместителем Наркома по судостроению. Приняв в свое ведение целый ряд управлений, новую работу начал с вопросов кораблестроения, пытаясь внедрять все, что уже подтвердилось практикой войны на море.

Вечером 21 июня 1941г. Галлер с Кузнецовым принимали неотложные меры по повышению готовности флотов, не сомневаясь в скором начале войны. Теперь невозможно сказать, сколько же людей они спасли своими решениями. Флоты выдержали внезапное нападение, не потеряли ни одного корабля. В годы войны Л.М. Галлер решал широкий круг вопросов, без которых флот действовать не мог. Это обеспечение защиты кораблей от неконтактных мин, ремонт и строительство кораблей, перевод кораблей с Тихого океана и многое другое. На Галлера возлагалась и прежняя работа по руководству ГМШ, так как Исаков часто убывал на флоты на длительное время. На флотах складывалась сложная обстановка.

В 1943-1945гг. важным направлением работы была приемка кораблей от США и Англии. Все необходимые требования и документы по организации этой работы разработал Л.М. Галлер. Не упустил он и вопросов подготовки нашего личного состава в иностранных учебных центрах. Перелом в ходе войны выдвинул на повестку дня вопросы восстановления баз, судоремонтных заводов, восстановление кораблей. Новое строительство ограничивалось только катерами. Галлер постоянно настаивал на строительстве тральщиков, понимая серьёзность минной опасности. Его усилия позволили на всех наших морях своевременно приступить к тралению.

На завершающем этапе войны Л.М. Галлер неоднократно обсуждал с Наркомом будущее отечественного флота. Он в это труднейшее время пытался найти новый ответ на старый вопрос, – «какой флот нужен стране»? Уже тогда он понял необходимость для СССР океанского флота. Галлер остался верен себе – он видел в перспективе сбалансированный флот, в составе которого обязательно должны быть авианосцы. В течение 1944г. Галлер постоянно возвращался к этой проблеме и к концу года был готов документ, легший в основу предложений для первой послевоенной кораблестроительной программы.

1945г. Победа! А работа Л.М. Галлера значительных изменений не претерпела. Совместные планы с Наркомом о строительстве нового мощного флота. Не все идет, как намечено. Есть противники строительства авианосцев. Парадоксально, но судостроители пробивали программу, которая не устраивала двух ведущих руководителей ВМФ.

Следовали раздел флотов, упразднение Наркомата ВМФ, сложности в отношениях с военно-политическим руководством страны. Всё это совершенно не соответствовало взглядам Галлера. Короткое время 1947-48гг. был начальником Военно-морской академии кораблестроения и вооружения им. Крылова, где пригодился огромный опыт работы в этой области.

Галлер ожидал и других ударов по ВМФ, не зная, что один из них придется по нему и его товарищам - адмиралам. Этот удар справедливо получил название «суд без чести».

Завершая разговор о Льве Михайловиче Галлере, следует помнить, что талантом и самоотверженным трудом этого человека к 1941г. был создан ВМФ СССР, с честью выполнивший свой долг перед Родиной. Многое он успел и после войны сделать для ВМФ. Заслуги его отмечены 3 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, 2 орденами Ушакова 1-й степени, орденом Красной Звезды и многими медалями.

Парадокс нашей памяти состоит в том, что имена некоторых людей, судивших Л.М. Галлера судом без чести, уже давно присвоены боевым кораблям ВМФ. Настала пора, празднуя 100-летие Н.Г. Кузнецова, вспомнить его соратника и единомышленника всю жизнь отдавшего нашему флоту, решить вопрос о присвоении его имени одному из крупных кораблей.

Напечатать