Изотоп определение. Чем отличаются изотопы одного элемента друг от друга. Распространение в природе

Хотелось бы сосредоточиться на обыденных представлениях о соотношении национализма и патриотизма - этим и объясняются кавычки в названии. Этот вопрос представляется ничуть не менее важным, чем описание современных националистов или теорий национализма.

Хотелось бы критически описать одну из моделей представлений, которая кажется нам господствующей в обществе, соответствующие ей конструкты «национализм», «патриотизм» и «национал-патриотизм», а также их генезис. Очевидно, что они играют важную роль в жизни общества, структурируя мир, задавая координаты восприятия, мышления и действия, в том числе политического.

Эту модель лучше всего описывает формула «национализм - плохо, патриотизм - хорошо» (вариация - «добро/зло»). Соответственно они воспринимаются как два разных понятия, которые, во-первых, «не умеют как следует различать» и, во-вторых, «злонамеренно подменяют друг другом». На мой взгляд, повсеместное сетование на то, что национализм и патриотизм путают, легко объясняется тем, что само разделение их надуманно и искусственно.

В России национализм всегда имел этнический оттенок, то есть, в формулировке В. Прибыловского, так обозначалась «чрезмерная любовь к своему народу (племени, расе, языку) в ущерб другим народам, расам, языкам». В международной политической терминологии «национализм» и «патриотизм» при некоторых допущениях являются синонимами. Однако в нашей стране они несут противоположную эмоциональную нагрузку. Корни же этого - в сталинизме, в определенных изменениях советской официальной идеологии и практики в тридцатые годы. В двадцатые годы в идеологии РКП (б) господствовал интернационализм. Тогда создавались благоприятные условия для развития всех народов, инструментом внешней политики был Коминтерн и т. д. После смерти Ленина борьба между Троцким и Сталиным, между последовательным интернационалистом и сторонником «внутреннего» единения народа в процессе строительства социализма, завершилась победой последнего. И под реальный сталинский социализм была подведена идеологическая база патриотизма - интернационализм для этого не годился.

Объективным основанием для подобного поворота были исторические условия: границы страны СССР совпадали тогда с границами социализма. И Марксово «пролетариат не имеет отечества», пройдя через ленинское «за социализм как отечество», превратилось в «социалистическое отечество» или (поскольку отечество - социалистическое) просто «отечество». История была переписана в духе патриотизма (так, главными героями ее стали личности вроде Ивана Грозного и Петра I), в середине тридцатых были возрождены понятия «отчизна», «великая Родина» и тому подобные. Любить родину и знать ее историю стало обязанностью всякого советского гражданина. «Народ» замещает «класс». Расцветает и великорусский шовинизм. Общий смысл тогдашних публикаций на соответствующую тему таков: русский народ велик независимо от существующих общественных отношений; таким образом, здесь мы имеем дело с важнейшим признаком национализма (именно нация является высшей общностью). Нового уровня это «национальное перерождение», что вполне закономерно, достигло во время Великой Отечественной войны.

При этом необходимо было совместить практическую переориентацию на патриотические ценности с внешним соблюдением догм марксизма. Как сочетать «класс» и «нацию»? Эта задача была весьма успешно решена через эмоциональное и оценочное разведение синонимов «патриотизм» и «национализм», когда один объявлялся «правильным», а другой - «вредным». При этом делалась попытка объяснения через их классовое содержание, впрочем довольно беспомощная (см. ниже). Подобное произошло и с понятиями «интернационализм» и «космополитизм»: раньше они употреблялись как синонимы, но как для патриотизма в сталинской идеологии требовался в качестве негативного полюса национализм, так и для интернационализма - космополитизм. Окончательное закрепление этой ценностной оппозиции произошло в кампании против космополитизма.

Это разделение не было преодолено и позже. Так, обратимся к соответствующим статьям Большой советской энциклопедии 1975 года: «Патриотизм - любовь к отечеству, преданность ему, стремление своими делами служить его интересам. Национализм - «буржуазная и мелкобуржуазная идеология и политика, а также психология в национальном вопросе». Таким образом, здесь различие между патриотизмом и национализмом проводится не по содержанию, а по классовому признаку и имеет эмоциональную природу. Хороший пролетарский патриотизм противопоставляется плохому буржуазному национализму. Здесь считается, что именно пролетариат правильно отражает общенациональные интересы, а буржуазия подменяет их своими узкоклассовыми. Очевидна и внутренняя противоречивость этого разделения: национализм, являющийся буржуазной идеологией, обвиняется в трактовке нации как высшей формы общественного единства, однако сама эта критика ведется с позиций «коренных национальных интересов народа». Стоит особо отметить, что, согласно такой позиции, подлинный патриотизм несовместим ни с космополитизмом, ни с национализмом, но неразрывно связан с пролетарским интернационализмом. Последнее утверждение не выдерживает никакой критики - зато соблюдены марксистские формальности.

Подобное соотношение патриотизма и национализма («одно - хорошо, другое - плохо») другими словами выражается так: «патриотизм - это любовь к своим, а национализм - ненависть к другим». Но эта формулировка делает более заметным дефект такого различения и его причину: здесь видно, что одно вовсе не исключает другого.

Во-первых, в обоих случаях мы имеем дело с релевантностью национального признака. Во-вторых, и то и другое, на наш взгляд, определяется относительным местом ценности родины, или этноса, или языка и прочих «почвеннических» ценностей на шкале предпочтений. И если речь идет о патриотизме - субъект Х признает, что родина - ценность, место которой очень высоко. Но «очень высоко» возможно только относительно чего-либо, то есть - выше других. Как нам представляется, здесь становится очевидным, что патриотизм и национализм практически тождественны.

Рассматривая соотношение «национализма» и «патриотизма», невозможно обойти вниманием слово «национал-патриоты». Больше всего оно напоминает словосочетания вроде «мокрая вода», однако его появление не случайно, а по популярности оно затмило эвристически более ценные термины. патриотизм национализм идеология государство

Слово «национал-патриоты» появилось примерно в середине - второй половине 1980-х годов как самоназвание русских националистов круга историко-литературного объединения «Память». Во времена Советского Союза «патриотами» были вынуждены называть себя националисты, не желавшие подвергнуться санкциям. Наиболее трусливые прибавляли эпитет «советский», что было наилучшим прикрытием - «советский патриотизм» был обязанностью каждого гражданина. По-видимому, выражение «русский национальный патриотизм» первым употребил Д. Васильев. Перестроечная пресса быстро сократила его до «национал-патриотизма». Этим словом охотно пользовались для обозначения «памятников» либералы, но оно быстро стало и самоназванием. Хотя многие, в том числе и сами «патриоты», называли его уродливым, оно прочно закрепилось в общественном сознании.

Поскольку сначала «национал-патриотизм» возник как подмена «национализма», то в нем воспроизводился характерный для последнего оттенок соотнесенности с русским (восточнославянским) этносом. И это полностью соответствовало тогдашним реалиям. Однако после того, как либеральная пресса заклеймила «национал-патриотом» Жириновского и его ЛДПСС, термин потерял свою однозначность, так как идеология ЛДПСС, позже ЛДПР, - радикально великодержавническая, но без существенно этнического оттенка (невзирая на зачастую расистскую риторику ее лидера).

Таким образом, произошло досадное смешение понятий. И в общественном сознании «национал-патриотизм» закрепился в расширительном толковании: не только и даже не столько этнический национализм, сколько патриотизм державного толка, имперский надэтнический шовинизм (радикальный). При этом в узком значении название «национал-патриоты» относится к русским этническим националистам. Заметим, что это вполне соответствует прежнему «социалистическому патриотизму», когда в рамках советского великодержавничества русский народ трактовался как своего рода первый среди равных. Подобное обозначение весьма удобно: с одной стороны, позволяет избегать сохранившего негативный оттенок названия «национализм», с другой - задает границы в ситуации всеобщего патриотизма.

Стоит обратить внимание и на конструкт «народно-патриотические силы». Во-первых, здесь окончательно исчезает из названия «национализм». Но это соответствует и немного другим политическим субъектам, а именно державникам коммунистского толка (даже если на съезде НПСР в фойе продают откровенно националистическую литературу).

В современной политической жизни России не быть патриотом просто «не комильфо». Это вызвано тем, что в обыденном сознании «не быть патриотом» означает «не любить родину», а это - плохо. Отказ от примата патриотических ценностей автоматически вызывает обвинение в нелюбви к культуре народа и к народу вообще. Такое положение сложилось еще в начале Перестройки - уже тогда либералы-реформаторы пытались «перехватить» патриотические лозунги.

Патриотизм - это в первую очередь любовь к своей стране, к людям. Шовинизм отличается сравнением "своей" нации с остальными и увернностью в том, что "своя" нация лучше других, а другие, соответственно, хуже "своей". Крайняя степень шовинизма - нацизм. Для национализма характерным является сосредоточение на нации, нация первична, человек и личность вторичны.

Патриотизм

Патриоти́зм (греч. πατριώτης — соотечественник, πατρίς — отечество) — любовь к своей стране, преданность ей, гордость родной культурой.

Патриотизм предполагает гордость достижениями и культурой своей страны, желание сохранять её характер и культурные особенности и идентификация себя (особое эмоциональное переживание своей принадлежности к стране и своему гражданству, языку, традициям) с другими членами своего народа. Любовь к своей родине, стране, народу, привязанность к месту своего рождения, к месту жительства.

Шовинизм

Шовинизм (фр. chauvinisme) — проповедь национальной исключительности, противопоставление интересов одной «титульной» , «коренной» , «главной» нации интересам всех других наций и меньшинств, распространение национального чванства, разжигание национальной вражды и ненависти. Под шовинизмом понимается политика подавления этнических, национальных и религиозных меньшинств от имени «превосходства» , «главенства» , «старшего брата» и т. п.

Суть шовинизма заключается в проповеди национального превосходства с целью обоснования права на дискриминацию и угнетение других народов. Шовинизм способствует возникновению и распространению неприязни и даже ненависти к чужакам, иноземцам, иноверцам, по принципу «не такой — чужой — чужак — враг».

Национализм

Национализм (фр. nationalisme) — идеология и политика, базовым принципом которых является тезис о высшей ценности нации, её первичности в государствообразующем процессе. Отличается многообразием течений, некоторые из которых находятся в противоречии друг с другом. В силу националистической окраски многих современных радикальных движений, ряд течений национализма ассоциируется с этнической, культурной и религиозной нетерпимостью.

Крайний национализм нередко ассоциируется с экстремизмом и ведёт к острым внутренним или межгосударственным конфликтам. В большинстве стран крайний национализм официально признаётся социально опасным явлением. Радикальный государственный национализм является ключевой составляющей фашизма и нацизма. Многие этнические националисты разделяют идеи национального превосходства и национальной исключительности (шовинизм), а также культурной и религиозной нетерпимости (ксенофобия).

Никто не ставит под сомнение тот факт, что уважение к своему государству, земле и корням очень важно для каждой страны. Россия не исключение: в настоящий момент наше общество переживает настоящий кризис духовности, осложнением которого является готовность отказаться от собственной истории в пользу материальных благ и обеспеченного будущего.

Определение

Патриотизм – это духовно-нравственное чувство, часть общественного сознания, которое выражается в любви к Родине и возможности поставить государственные интересы выше собственных. Это не просто показной интерес к стране и участие в патриотических акциях, а тонкое понимание истории государства, его места в мире, желание продолжать дело своих отцов и дедов, защищать землю от чужих посягательств.

Национализм – это политическая идеология, основная цель которой – защита интересов конкретной нации (народа), её языка, традиций и обычаев. Понятие зарождается в условиях борьбы с глобальными империями, где относительно небольшие социальные общности «перемалываются» в жерновах имперских интересов. Отдельные течения национализма противопоставляют свой этнос другим народам, считая его более развитым и совершенным.

Сравнение

Данные понятия представлены большим количеством концепций и идеологий, однако на основе массы суждений можно обрисовать общие черты отличий. В основе патриотизма лежит любовь к своей стране и родине, в основе национализма – любовь к собственной нации. Отсюда – различное отношение как к согражданам, так и к иностранцам. Патриот уважает всех граждан страны, а вот к поданным других государств относится настороженно. Как знать, не угрожают ли они суверенитету и целостности?

Националист косо смотрит на всех представителей чужих этносов. Неважно кто это, гражданин огромной страны или чужеземец: если у него другой цвет кожи, произношение, то он автоматически записывается в список потенциальных врагов. Национализм провоцирует распад государства, патриотизм, напротив, сплачивает его.

Выводы сайт

1. Содержание. Патриотизм строится на основе любви к родине, национализм – превознесении одной нации.
2. Отношение к другим народам. Патриотизм терпимо относится к различным социальным общностям, отдельные течения национализма дискриминируют их.
3. Отношение к согражданам. Патриотизм ставит на одну ступень всех граждан страны, национализм – членов своего этноса (народа).
4. Влияние на жизнь государства. Патриотизм создаёт центростремительные процессы, национализм – центробежные.

ПАТРИОТИЗМ И НАЦИОНАЛИЗМ

В середине XIX века «думающее» человечество взбодрилось от одной полумистической, полуапокалипсической фразы: «Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма». Но если одна часть этого человечества возликовала, то другая - насторожилась и стала аккумулировать силы для борьбы с этим, уже тогда непризрачным учением. Полтора столетия борьбы сторонников коммунизма и антикоммунизма, несмотря на развал социалистического лагеря, Союза ССР и ликвидацию экономической основы новой общественно-экономической формации, не поставили окончательной точки в этом противостоянии и, думаю, не скоро поставят. Однако уже в ходе Второй мировой войны, наряду с силовыми, экономическими и идеологическими методами борьбы двух систем, все чаще и чаще стала разыгрываться националистическая карта. {38}

Инициировано ли это какой-то одной из сторон или это было вынужденное признание значимости национального фактора, упорно до этого отрицаемого как коммунистами-интернационалистами, так и вненациональными авантюристами (если хотите - романтиками), окопавшимися в Северной Америке, но факт есть факт. Немец стал олицетворением фашизма, еврей - его жертвой, калмыки, чеченцы, крымчаки - народами-предателями, индусы, негры, китайцы - порабощенными народами. Послевоенные годы шли под лозунгом национально-освободительного движения, венцом которого стал крах мировой колониальной системы - на политической арене появились десятки новых суверенных государств с более-менее мононациональным населением. По большому счету - это хорошо и справедливо. Это по-христиански. Но процесс на этом не остановился, он захватывает в свою орбиту все больше государств и продолжает свое «победоносное шествие». Разделился некогда единый Пакистан. Распалось Конго. До сих пор идут эпизодически затухающие межнациональные столкновения на африканском континенте, в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке. С оружием в руках борются за свою национальную независимость курды и баски, тигры Тамилы и палестинцы. В конечном итоге межнациональный характер приобрела война в Афганистане. Раздробились Югославия и Чехословакия. Венгрия из-за своей диаспоры оказывает давление на соседей: Болгарию и Румынию. Не избавилась от национальной разобщенности и Северная Америка. Франкоязычный Квебек требует автономии, негры живут обособленно в гарлемах, китайцы - в чайнатаунах, южноамериканцы - в латинских кварталах, русские - на Брайтон-Бич. Это мы их воспринимаем американцами, а в Штатах каждый из них самоидентифицируется как ирландец, шотландец, сицилиец, еврей.

Кто-то подсчитал, что в СССР - России проживает 130 народов, некоторые доводят их число до 160. Хотя в общемто разница не такая уж и большая. Главное, что много и что количество их не уменьшается, а растет. Какие-то народы испокон веков жили с русскими бок о бок (угро-финны), какие-то прибились под руку «белого царя» в поисках защиты и прокормления (народы Урала, Поволжья), а кое-кого пришлось брать с боем (Сибирь, Дальний Восток, Средняя Азия, Кавказ). Правда, бои были разные. Если Кавказ покоряли десятки лет с применением тактики «выжженной земли» и под руководством прославленных генералов, то в Сибири территории, равные по площади среднему европейскому государству, объясачивались мало кому известными казаками, численность отрядов которых редко превышали 50–100 человек.

В состав русского государства вошли и потомки тех, кто когда-то пытался поработить наших пращуров, кто грабил, убивал, брал в полон (поволжские татары, крымчаки, горцы Кавказа). Есть среди так называемых россиян и пришлые: цыгане, немцы, греки, турки, корейцы, евреи, вьетнамцы…

Казалось бы, нормальный исторический процесс. Но так, к сожалению, считают не все. Кое-кто упорно хочет представить нашу страну в исторической ретроспективе как тюрьму народов, хотя никаких, повторяю - никаких доказательств тому, как правило, не приводит. Да, Россия, как и любое государство, стремилась к сохранению своей территории от внешних завоевателей и внутренних сепаратистов; как любая монархия (республика) она накладывала на своих подданных (граждан) обязанности хранить государственный суверенитет, поддерживать международный престиж, преумножать экономическую и военную мощь. Да, крестьяне, простолюдины (русские при этом льгот не имели) облагались оброком (продразверсткой), они выполняли дорожную повинность (от расчистки снега до рытья противотанковых рвов), призывались (иногда загонялись силой) в ополчение Дмитрия Донского и Кузьмы Минина, в армии Кутузова, Нахимова, Брусилова, Блюхера, Жукова. А разве в других странах было иначе? Разве дезертирство преследовалось и каралось только в России? Разве налоги (продуктами, фуражом, деньгами) истощали только российских граждан? И разве только в России бунтовали инородцы? Поэтому и напрашивается вопрос: чем же историческая Россия отличается от современной Северной Ирландии, Курдистана, Страны Басков, Квебека? Это сейчас, в XXI веке, все стали такими демократами, такими борцами за права национальных меньшинств, права человека, а в начале XX века, когда Россия впервые была провозглашена «тюрьмой народов», она по сравнению с тогдашними колониальными империями (Великобританией, Францией, Италией, Испанией) выглядела в лучшем случае «приготовишкой». В отличие от них Россия не выкачивала для себя богатства из благоприобретенных земель, а вкладывала туда свои людские, финансовые и промышленные ресурсы; она не эксплуатировала аборигенов окраин, а культивировала на российских просторах роды закавказских князей, остзейских баронов, польской шляхты; она не заставляла их воевать вместо своих сыновей, а вынуждена была усмирять тех, кто в лихую годину норовил всадить ей нож в спину. Так было в Смутное время, когда исстрадавшуюся Россию терзали запорожцы и донские казаки, а пермяки, вотяки и мордва бунтовали в Приуралье; так было после Тринадцатилетней войны, когда Степан Разин, охочий до «чужого зипуна», вместе с волжскими и донскими казаками продолжал истощать и без того обескровленную страну; так было в ходе Северной войны, когда Мазепа со своими запорожцами перешел на сторону врага. В Русско-турецкую войну в этой роли выступили казаки Пугачева, а в московском походе Наполеона - поляки. Только за попытку призвать казахов на фронты Первой мировой войны предатели России подняли вооруженное восстание, а во Второй мировой войне на сторону врага перешли чеченцы, карачаевцы, балкарцы, крымские татары, калмыки и опять же часть казачества. А кто во времена «холодной войны» вел наступление на «тюрьму народов» посредством западных СМИ и змеиного нашептывания из подворотни? Не инородцы ли и их полукровки? Вышеприведенное не следует отождествлять с распространенным в непрофессиональных спорах приемом: «сам дурак». Просто народы, малые и большие, так понимали свои национальные интересы. Правильно это или неправильно, честно или нечестно - другой разговор, но народ и его идеологи приняли такое решение: помочь Карлу XII или польским интервентам, Наполеону или немецко-фашистским захватчикам. По законам России - Советского Союза они являлись преступниками, изменниками и подлежали строжайшему наказанию, но в своем народе (неофициально, а то и официально) они слыли и слывут национальными героями, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Идея сама по себе нередко может представлять огромную силу, и не суть важна степень ее истинности, справедливости, исторической обоснованности. Главное, чтобы она понравилась людям, овладела их умами. Ну а если идея замешана еще и на национальных дрожжах, то это придает ей дополнительную мощь, что обязывает всех представителей конкретного народа, независимо от их места жительства и страны пребывания, стать ее последователями и идейными бойцами. Кровное родство и кровная связь людей издавна учитывались правителями воюющих стран, и они почти всегда брали под контроль выходцев из страны своего военного противника. Степень контроля была различной: от взятия в заложники до полицейского надзора. Чтобы далеко не ходить, вспомним, как поступил Сталин с немцами Поволжья, а Рузвельт - с этническими японцами во время Второй мировой войны. Первые были высланы вглубь страны, тогда как вторые - помещены в специальные лагеря. Но вот парадокс: впоследствии первые признаются в национальном государстве репрессированным народом, а вот вторые в «интернациональной цитадели демократии» такой чести не удостаиваются. Почему бы это? Думается, что причина опять-таки лежит в национально-идеологической плоскости. Для мирового сообщества русские априори (бездоказательно) виноваты, чего ни в коем случае нельзя говорить об Америке.

Иногда задаешься вопросом: что же это происходит? Почему проявление патриотизма во всем мире возводится в высшее достижение гражданского общества, а у нас это чувство время от времени именуют как «последнее прибежище негодяя», патриота величают быдлом, а страну - «тюрьмой народов», «империей зла». Может быть, мы по-разному трактуем это понятие, вкладываем в него разное содержание? Может быть. Однако сколько ни ищи, но все словари, все книги «мудрых мыслей», все великие мира сего в понятие «патриотизм» почему-то с завидным постоянством вкладывают одно и то же: любовь к Родине и своим близким; привязанность к родной земле, языку, культуре и традициям. И не просто любовь и привязанность, а преданность. Более того, лучшие представители человечества давно пришли к выводу, что патриотизм не может быть пассивным, созерцательным. Он должен быть активным: мало желать, пусть глубоко и страстно, добра своему Отечеству, мало сочувствовать, пусть и горячо, всему хорошему в отечестве и благородно негодовать против того, что препятствует его совершенствованию, надо быть готовым нести на алтарь Отечества свои знания и силы, свое достояние и саму жизнь, ибо сила патриотического чувства всегда находится в прямой зависимости от количества труда на благо твоего народа. Иначе могут думать, думают и поступают лишь бродяги и тунеядцы, изгои и предатели, анархисты и авантюристы, Иваны, не помнящие родства, и безродные космополиты, за благополучие которых (в том числе) в тяжелую годину истинные патриоты идут на самопожертвование.

Впрочем, вопрос не стоит о свободе выбора - быть или не быть патриотом.

Любить свое Отечество, свой народ предписывают конституции и основные законы всех государств земного шара. Это обязанность каждого подданного, каждого гражданина. Невыполняющий эти обязанности заслуживает общественного порицания, а при отягчающих обстоятельствах - и наказания.

А теперь представьте себе, что государство, о котором может идти речь, мононациональное, то есть населено одним народом, например Швеция, Норвегия, Япония, Израиль. В этом случае патриотизм и национализм (при условии, что под национализмом мы понимаем любовь к своей нации) становятся словами-синонимами, то есть совпадающими или близкими по значению понятиями. В этих странах слово «национализм» и не применяется, там используется более обобщающее понятие - «патриотизм», включающее в себя отношения не просто нации и ее представителя, а государства и гражданина. Национализм появляется лишь в многонациональных государствах, где между нациями нет государственных границ, где представители разных народов живут вперемешку и где каждому довольно часто приходится делать выбор: на ком жениться, кого принимать к себе на работу, кого брать в ученики, с кем делить досуг и хлеб-соль, какой воспитательнице и какому учителю поручить своего ребенка, у кого покупать продукты, кому дать выгодный заказ, у кого лечиться, кого выбирать депутатом, делегатом, председателем, президентом.

В былые, советские, времена мы с удовольствием и даже с неким щенячьим восторгом распевали: «.Широка страна моя родная. Нет для нас ни черных, ни цветных.»

Но это не было отказом от своей русской национальности. Это был широкий пригласительный жест по отношению к другим народам: «Вливайтесь!» Как до революции православие официально пыталось уравнять всех подданных Российской империи, так и социалистический интернационализм пытался подвести под единый «знаменатель» уже всех советских граждан, независимо от вероисповедания и национальности. И если в первом случае это почти удалось - «в паспортах» пятая графа обозначала не национальность, а вероисповедание (православный, иудей, магометанин…), то во втором - поспешность, насилие и, простите, элементарное невежество: сначала загнали национальную проблему в подполье (вспомните процессы против «буржуазных националистов» в национальных республиках), а потом привели к межнациональным конфликтам (Ош, Баку, Нагорный Карабах, Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье).

В каждом конкретном случае были свои специфические поводы и основания, но все эти случаи характеризовала общая особенность: русские не являлись одной из сторон конфликта - русские, как всегда, были третьей, разнимающей стороной, более других воспринявшей идеи интернационализма. Возвращаясь к периоду своей армейской юности, вспоминаю, как призывникам из Средней Азии, а иногда и с Кавказа старослужащие-славяне и сержантский состав запрещали разговаривать между собой на своем национальном языке.

Современный правозащитник, ничтоже сумняшеся, назовет такое поведение проявлением шовинизма или национализма и ошибется. Дело в том, что Советская армия дважды в год сдавала экзамены: генералы и полковники - на маневрах и командно-штабных учениях, а лейтенанты и майоры - на стрельбах, строевом плацу и в учебных классах. И как бы солдаты отлично ни стреляли, как бы ни чеканили шаг, основным критерием боеспособности подразделений всегда считалась политическая подготовка. А куда здесь без русского языка? Вот и заставляли узбеков и таджиков, аварцев и мингрелов, туркменов и киргизов таким образом учить русский язык. «Тяжело в учении - легко в бою». Обидно, конечно, при прохождении курса молодого бойца, но зато как приятно при инспекторской проверке, как комфортно много позже в студенческой аудитории, рабочем коллективе.

В то же время мы, русские, получали удовольствие от их зажигательных плясок, мелодичных напевов, лакомились восточными сладостями. Неискушенные в тонкостях межнациональной политики, мы все же замечали, что «братья наши меньшие», хуже нас образованные и хуже нас подготовленные, материально жили лучше нас: их солдатские посылки были обильнее, денежные переводы щедрее, их родственники чаще, чем наши родители, навещали своих «аскеров» и «джигитов». Объяснялось это хорошим заработком на хлопке, луке, чайном листе или на мандаринах. Мы им завидовали, конечно, но зависть наша не была «черной», потому что из курса средней школы мы уже знали: урожаи на их землях в два, три, а то и в четыре раза выше, чем в нашем Нечерноземье.

Это потом мы поняли, за счет кого преумножались богатства национальных окраин, чьим трудом там поднимались целинные земли и возводились индустриальные гиганты, чьим умом утверждалась наука и пестовалась их национальная интеллигенция. Теперь уже никто не оспаривает донорскую роль России, но никто и не извиняется за чванливость «лаврушечников», снисходительность «европейцев из Прибалтики», самоуверенность самопровозглашенной «житницы СССР» и всеобщее иждивенчество - союзные республики устраивали настоящие соревнования за дотациями из союзного (считай, российского) бюджета на покрытие убытков народного хозяйства от градобоя или землетрясения, наводнения или засухи, урагана, селя, заморозков или какой-либо иной действительной или мнимой напасти. Но тогда им казалось, что они самодостаточны, что они не только себя обеспечивают всем необходимым, но и русских подкармливают, что, не будь русских, они жили бы еще лучше. Чтобы поставить все точки над «i» в этом вопросе, нужен был Беловежский сговор и последовавший вслед за ним развал народного хозяйства, приведший население к нищете. Теперь все могут убедиться в истинном значении некогда восхваляемых чайных и мандариновых плантаций, хлопковых полей и овечьих отар в формировании бюджетов новоиспеченных государств и семейных бюджетов их граждан.

I. Патриотизм Первое, что в Америке обрушивается на уставшего от долгого пути чужестранца, повергая его в растерянность, - это, конечно, великий шум, суета, торопливость всех и вся на улицах, рискованная, лихорадочная гонка решительно во всем и повсюду. А если вдобавок