Что показывал термометр при плавлении снега. Опыты, эксперименты, теория, практика, решения задач. Тема: «Определение теплоты плавления льда»

81

Счастливый ребенок 16.02.2017

Мама — какое простое и удивительное слово для каждого из нас. Самое теплое, самое доброе. Для любого из нас мама самая красивая, самая нежная, самая любимая, самая понимающая и еще много самая-самая-самая… Это самое первое слово, с него начинается наша жизнь. Не забывайте говорить мамам нашим слова благодарности, своей любви. И это может выражаться по-разному.

Дорогие читатели, как часто вы читаете и посвящаете стихи мамам? Не обязательно ждать какого-то серьезного повода. Можно своим мамам почитать что-то из стихов и просто под настроение при встрече. Особенно трогает наших мам, когда стихи читают им наши дети и внуки. Так тепло и так приятно все.

Сегодня на блоге мы подготовили для вас подборку стихов о маме. Их можно разучивать с детьми, а также просто читать любимым мамочкам. Я передаю слово ведущей рубрики Анне Кутявиной.

Добрый день всем читателям блога Ирины! Мамочка – наш самый родной, любимый человечек на свете! Мы говорим это короткое слово «мама», и подразумеваем ласку и заботу, силу и терпение, огромную доброту и любовь. Сколько нежности и тепла хранится в этом красивом слове, которым мы называем единственного настолько близкого и родного человека на свете. Мама нежно милует, крепко любит, обогреет, приласкает и пожалеет, защитит от тысячи бед.
А давайте вспомним, как часто мы говорим о своей любви и посвящаем стихи маме? Просто так, без памятных дат и праздников? Не помните? Сегодня мы предлагаем Вам трогательные и красивые стихи о маме, которые подойдут и для маленьких детей, и для взрослых.

Стихи про маму короткие для детей 2-4 лет

Мамам посвящено много стихов, но хочется отдельно выделить коротенькие детские стихи про маму, где в 4 строках порой сказано больше, чем в длинных поэмах. Эти нежные строки могут рассказать своей маме даже малыши, начиная с возраста 2 лет. Именно в этом возрасте детки особенно с интересом учат и рассказывают маленькие стихотворения.

Мы подобрали для Вас и Ваших детей очень нежные четверостишия, в которых так много детской любви. Их можно рассказывать, как в детском саду на утреннике, так и дома, поздравляя мамочку с днем рождения или с 8 марта. Но, прежде чем начинать разучивать с ребенком стихи, помогите крохе, подскажите, как правильно его рассказывать, как легче запомнить. Прочтите ему все стишки и внимательно присмотритесь, какой из них вызовет у ребенка особые эмоции. Позвольте малышу самому выбрать лучшее стихотворение, которое ему захочется повторять снова и снова.

Дорогая наша мама

Мамин день! Мамин день!
Платье лучшее надень!
Утром встань пораньше,
В доме прибери,
Что-нибудь хорошее
Маме подари.

(О. Высоцкая)

Мамочка моя
Лучше всех на свете.
Радует меня
Сладкими конфетами.

Мамочку свою люблю
Ей сегодня помогу:
То носочки растеряю,
То колготочки порву!

Ресницы

Рядом с мамой я усну,
К ней ресницами прильну.
Вы, ресницы, не моргните,
Мамочку не разбудите.

(Г. Виеру)

Подарок маме

Маму я свою люблю,
Ей подарок подарю.
Я подарок сделал сам
Из бумаги с красками.
Маме я его отдам,
Обнимая ласково.

(О. Чусовитина)

Мамин день

Все хожу, все думаю, смотрю:
«Что ж я завтра маме подарю?
Может куклу? Может быть конфет?»
Нет!
Вот тебе, родная, в твой денёк
Аленький цветочек - огонёк!

(Е. Благинина)

Мамочке подарок

Из цветной бумаги
Вырежу кусочек.
Из него я сделаю
Маленький цветочек.
Мамочке подарок
Приготовлю я.
Самая красивая
Мама у меня!

(О. Чусовитина)

Мама нас ласкает…

Мама нас ласкает,
Солнце согревает.
Солнце, как и мама,
Лишь одно бывает.

(В. Руссу)

Яблочко

Яблочко румяное
Есть одна не стану я
Половинку яблочка
Дам любимой мамочке.

(Е. Стеквашова)

Если мама счастливая,
Если любит она,
Пусть снега и ливни –
В доме всегда весна!

Стихи о маме для детей-школьников

В мире много разных женщин, но самая любимая – это наша мама. Она учит быть нас мудрыми, дает советы и беспокоится о нас.

Эти поэтические строки подойдут для деток постарше. Мы подобрали стихи для школьников младших и средних классов, которые хотят порадовать своих любимых мам.

Липучка-почемучка

Мама любит и жалеет.
Мама понимает.
Мама всё моя умеет,
Всё на свете знает!
– Почему кусают осы?
Спрашиваю прямо.
И на ВСЕ мои вопросы
отвечает мама.
Скажет мне, откуда с неба
Снег зимой берется.
Почему буханка хлеба
Из муки печется?
Почему собака лает?
Что во сне приснится?
Почему сосулька тает
И дрожат ресницы?
Почему на небе тучка,
А в лесу – лужайка?
Я ЛИПУЧКА-ПОЧЕМУЧКА,
А ОНА – ВСЕЗНАЙКА!

(Т. Бокова)

Звездочка

Звездочка на небе яркая горит.
Светит, но не греет — мама говорит.
Я с балкона лесенку в небо протяну.
Звездочку для мамы с неба заберу.
Мама эту звездочку на груди зажжет.
И теплом согреет, песенку споет.
Мама — моя звездочка, светлая моя!
Милая, хорошая, я люблю тебя!

Разноцветный подарок

Я подарок разноцветный
Подарить решила маме.
Я старалась, рисовала
Четырьмя карандашами.
Но сначала я на красный
Слишком сильно нажимала,
А потом, за красным сразу,
Фиолетовый сломала,
А потом сломался синий,
И оранжевый сломала…
Все равно портрет красивый,
Потому, что это – мама!

(П. Синявский)

Маму любят все на свете,
Мама первый друг.
Любят мам не только дети,
Любят все вокруг.
Если что-нибудь случится,
Если вдруг беда,
Мамочка придет на помощь,
Выручит всегда.
Мама много сил, здоровья
Отдает всем нам.
Значит, правда, нет на свете
Лучше наших мам.

Посидим в тишине

Мама спит, она устала…
Но и я играть не стала!
Я волчка не завожу,
А уселась и сижу.

Не шумят мои игрушки,
Тихо в комнате пустой.
А по маминой подушке
Луч крадется золотой.

И сказала я лучу:
- Я тоже двигаться хочу!
Я бы многого хотела:
Вслух читать и мяч катать,
Я бы песенку пропела,
Я б могла похохотать,
Да мало ль я чего хочу!
Но мама спит, и я молчу.

Луч метнулся по стене,
А потом скользнул ко мне.
- Ничего, - шепнул он будто, —
Посидим и в тишине!..

(Е. Благинина)

Маме

Ты самая красивая,
Ты самая хорошая.
На ласковое солнышко
И на луну похожая.
Дарю тебе улыбку,
Дарю большой цветок:
Хочу, чтоб ты порхала
Всегда как мотылек.

(В. Солоникин)

Про маму

В доме пусто,
Очень грустно,
Ничего не хочется –
Не поется,
Не дерется,
Даже не хохочется…

Я сидел, молчал.
Кто-то постучал.
Я открыл – и прямо
Предо мною – Мама!

И не скучно,
И не грустно,
Бегать, прыгать хочется,
И смеется, и поется,
И вовсю хохочется!

(Е. Карганова)

Мамочке — подарочки

Я любимой мамочке
Подарю подарочки:
Вышью ей платочек.
Как живой, цветочек!
Чисто уберу в квартире —
И нигде не будет пыли.
Вкусный испеку пирог
С яблочным вареньем…
Только мама на порог —
Тут и поздравления!
Ты мамуленька моя,
Поздравляю я тебя:
С этим праздником,
С весной,
С первыми цветочками
И с хорошей дочкой.

Стихи маме от дочери

Ласковые, душевные стихи про маму хотят подарить в качестве поздравления не только маленькие девчонки, но и девушки, и даже взрослые женщины. Ведь привязанность к любимому и близкому человеку с годами только увеличивается. Красиво выразить свое уважение мамочке помогут подобранные нами стихотворения.

Все мамы скучно так живут

Все мамы скучно так живут –
стирают, гладят, варят.
И их на елки не зовут,
подарки им не дарят.
Когда я вырасту большой,
Я тоже буду мамой.
Но только мамой холостой,
А не мужнячей дамой.
Куплю я новое пальто
Под цвет пунцовой шляпе.
И никогда и ни за что
Я не женюсь на папе.

(В. Егоров)

Руки мамочки моей –
Пара белых лебедей:
Так нежны и так красивы,
Столько в них любви силы!
Целый день они летают,
Будто устали не знают.
В доме наведут уют,
Платье новое сошьют,
Приласкают, обогреют –
Руки мамы все умеют!

Без мамы дом пустой

Без мамы дом пустой…
И дочкою не кликнут…
Не спросят: «Что так долго?»
С тревогою в глазах…
И к тишине святой
Дух с мозгом не привыкнут…
И кажется — так много
Теряла впопыхах…

И запах пирогов
Особый был у мамы…
И маминых блинов
Мне больше не видать…
И тихих мягких слов,
Что лечат в сердце раны,
Мне не услышать вновь…
И страшно сознавать…

Стоит ее портрет,
Где ей слегка за сорок…
В руках букет цветов,
Что в поле собрала…
И греет мамин свет,
Что бесконечно дорог…
И святость, и любовь,
Что мама берегла.

МОЯ МАМА!

Обойди весь мир вокруг,
Только знай заранее:
Не найдешь теплее рук
И нежнее маминых.

Не найдешь на свете глаз
Ласковей и строже.
Мама каждому из нас
Всех людей дороже.

Сто путей, дорог вокруг
Обойди по свету:
Мама - самый лучший друг,
Лучше мамы - нету!

Я всегда хотела быть похожей,
На тебя, моя любимая, родная.
Быть такой же мудрой и степенной,
Цену знать себе, не называя.
Мы с тобою словно сёстры,
Или с виду лучшие подруги,
Помогаешь в жизни разобраться,
И уверены давно друг в друге.
На меня ты можешь положиться,
И в большом, и малом непременно,
Мамочка, ты жизнью наслаждайся,
Ведь хорошее так в жизни ценно!

Я так люблю когда ты просто рядом,
Люблю, когда ты смотришь нежным взглядом.
Люблю, когда ты помогаешь
Люблю, когда ты обнимаешь.
Люблю я руки теплые твои
Люблю что глаза твои – мои.
Люблю за то что веришь ты
Как я, в красивые мои мечты.
Спасибо мам тебе, за то что мама ты моя,
Моя и больше мама ты ничья…

Стихи о маме, трогательные до слез

В этой подборке вы увидите, настолько стихотворения о маме бывают трогательными. Такие строки вызывают у читателя «ураган» эмоций от искренней радости до неподдельных слез. Эти стихи станут для мамы приятным сюрпризом и надолго останутся в ее сердце и душе.

Ты только не болей

Склонилась ночью мама над кроваткой
И тихо шепчет Крошечке своей:
«Ты только не болей, мой Зайчик сладкий,

Когда болезнь к ребенку подступает,
Рыдает материнская душа.
И мама до утра не засыпает,
К щеке прижав ладошку малыша…
Когда блестят глаза не от веселья,
Когда температурит сын иль дочь,
То сердце мамы плачет от бессилия,
Пытаясь все болезни превозмочь…
Укутав нежно Счастье в одеяло,
Прижав свое Сокровище к груди,
Она без перерыва повторяла:
«Уйди, болезнь, от сына прочь уйди!»
И ни одно лекарство так не лечит,
Как мамина забота и тепло…
Любовь – ребёнка счастьем обеспечит,
Отгонит все недуги, беды, зло…
Для матери важней всего на свете
Здоровье, счастье собственных детей.
И точно так же маму любят дети,
Взрослее став, заботятся о ней…
Прошли года… В кровати мать больная,
Ей шепчут двое взрослых сыновей:
«Ты только не болей, моя родная,
Прошу тебя, ты только не болей…»

Только мама пожалеет и поймет
Только мама к сердцу тропочку найдет.
Только мама будет думать по ночам,
Как живётся сыновьям и дочерям.
Только мама может выбежать в метель,
Чтоб утешить, чтоб сказать: «В себя поверь»
Только маме будет горше в десять раз.
От того, что кто-то предал в жизни нас.
Только маму невозможно обмануть,
Только с мамой можно в детство заглянуть.
А без мамы опустеет мир большой
Лишь во сне придет и спросит: «Что с тобой?»

Я возьму ее за ручку,
Посмотрю в ее глаза.
Смех ее прогонит тучку,
Упадет дождя слеза.

На колени к маме сяду
И уютно обнимусь.
Слаще счастья мне не надо,
Ничего я не боюсь!

У матерей святая должность в мире –
Молиться за дарованных детей.
И день, и ночь в невидимом эфире
Звучат молитвы наших матерей.
Одна умолкнет, вторит ей другая.
Ночь сменит день, и вновь наступит ночь.
Но матерей молитвы не смолкают
За дорогого сына или дочь.
Господь молитвам матерей внимает,
Он любит их сильней, чем любим мы.
Мать никогда молиться не устанет
О детях, что ещё не спасены.
Всему есть время, но пока мы живы,
Должны молиться, к Богу вопиять.
В молитве скрыта неземная сила,
Когда их со слезами шепчет мать.
Как тихо. Во дворе умолкли птицы,
Давно уже отправились все спать.
Перед окном склонилась помолиться
Моя родная любящая мать.

Берегите своих матерей…

Берегите своих матерей,
Уважайте, цените, лелейте,
Окружайте любовью своей,
И душою, и сердцем болейте.
Мы богаты, пока рядом мать,
К ней приходим, когда все постыло,
Ей достаточно просто обнять,
Прошептать:«Я с тобою, мой милый!»
Нет честней, бескорыстней любви
И теплее лучистого взгляда,
Забывая обиды свои,
Нас в беде поддержать они рады.
Не забудьте, что где-то вас ждут.
Приезжайте, почаще звоните,
Даже несколько скромных минут,
Не жалея в душе, подарите.
Берегите своих матерей,
Успевайте, пока они рядом,
Относитесь, как можно теплей-
Ничего им другого не надо

(Е.Терехова)

Милая, родная с теплым взглядом,
И утешит и обнимет и прижмет…
Мама, будь со мной всегда ты рядом,
Ты единственная кто подскажет и поймет!
Мне тепла твоих чудесных рук,
Не хватает и порой тоскливо,
Ты не просто мама, а надежный друг.
Не ругаешь, а жалеешь молчаливо!
Дети выросли и улетели из гнезда,
У кого-то взлет, а у кого падение,
Только нас с надеждой ждешь всегда,
Мама, лишь с тобою приходит упоение!
Я хочу, чтоб Бог тебя всегда хранил,
Стороной далекой обходила драма.
Каждый день чтоб радость лишь дарил,
Улыбайся чаще, милая, родная наша мама!

Я люблю тебя, милая мама,
Нет дороже на свете тебя.
Только здесь я понял, родная,
Что ты значишь сейчас для меня.

Ты дала мне тепло, свою ласку,
Спрятав руки в свой мокрый платок.
И, в дорогу меня провожая,
Ты сказала: «Удачи сынок».

Были трудные дни, даже годы,
Ты смогла это все пережить.
Воспитала во мне человека,
Научила, как правильно жить.

Может, я был не прав когда-то,
Может, что-то не так я сказал.
Если сможешь, прости меня, мама,
Это все я сейчас осознал.

Стихи о маме известных поэтов

Источник материнской любви бесконечен. Он никогда в жизни не иссякнет и в любой момент сможет утолить жажду. Именно такие чувства можно найти, читая стихи о маме русских поэтов. Давайте вместе с вами окунемся в этот прекрасный мир поэзии, и посмотрим, какие красивые слова содержат восхитительные стихи про маму известных поэтов.

Разлука

Все я делаю для мамы:
Для нее играю гаммы,
Для нее хожу к врачу,
Математику учу.
Все мальчишки в речку лезли,
Я один сидел на пляже,
Для нее после болезни
Не купался в речке даже.
Для нее я мою руки,
Ем какие-то морковки…
Только мы теперь в разлуке,
Мама в городе Прилуки
Пятый день в командировке.
И сегодня целый вечер
Что-то мне заняться нечем!
И наверно по привычке
Или, может быть, от скуки
Я кладу на место спички
И зачем-то мою руки.
И звучат печально гаммы
В нашей комнате. Без мамы.

(А. Барто)

Перемыл бы чашки, ложки (Сын — маме)

Если был бы я девчонкой —
Я бы время не терял!
Я б на улице не прыгал,
Я б рубашки постирал,
Я бы вымыл в кухне пол,
Я бы в комнате подмел,
Перемыл бы чашки, ложки,
Сам начистил бы картошки,
Все свои игрушки сам
Я б расставил по местам!
Отчего я не девчонка?
Я бы маме так помог!
Мама сразу бы сказала:
«Молодчина ты, сынок!»

(Э. Успенский)

Моей матери

Друг, посмотри, как в равнине небесной
Дымные тучки плывут под луной,
Видишь, прорезал эфир бестелесный
Свет ее бледный, бездушный, пустой?

Полно смотреть в это звездное море,
Полно стремиться к холодной луне!
Мало ли счастья в житейском просторе?
Мало ли жару в сердечном огне?

Месяц холодный тебе не ответит,
Звезд отдаленных достигнуть нет сил…
Холод могильный везде тебя встретит
В дальней стране безотрадных светил…

Мать

Она совсем немного опоздала,
Спеша с вокзала с пестрым узелком.
Еще в распахнутые окна зала
Виднелось знамя с золотым древком,
Еще на лестнице лежала хвоя,
И звук литавр, казалось, не погас…
Она прошла с дрожащей головою,
В глухом платке, надвинутом до глаз.
Она прошла походкою незрячей,
Водя по стенам сморщенной рукой.
И было страшно, что она не плачет,
Что взгляд такой горячий и сухой.
Еще при входе где-то, у калитки,
Узнала, верно, обо всем она.
Ей отдали нехитрые пожитки
И славные сыновьи ордена.
Потом старуха поднялась в палату, —
Мне до сих пор слышны ее шаги, —
И молчаливо раздала солдатам
домашние ржаные пироги.

(В. Тушнова)

Письмо матери

Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто xодишь на дорогу
В старомодном ветxом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что отмечалось,
Не волнуй того, что не сбылось,-
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не xоди так часто на дорогу
В старомодном ветxом шушуне.

(С. Есенин)

Маме

В старом вальсе штраусовском впервые
Мы услышали твой тихий зов,
С той поры нам чужды все живые
И отраден беглый бой часов.
Мы, как ты, приветствуем закаты,
Упиваясь близостью конца.
Все, чем в лучший вечер мы богаты,
Нам тобою вложено в сердца.
К детским снам клонясь неутомимо,
(Без тебя лишь месяц в них глядел!)
Ты вела своих малюток мимо
Горькой жизни помыслов и дел.
С ранних лет нам близок, кто печален,
Скучен смех и чужд домашний кров
Наш корабль не в добрый миг отчален
И плывет по воле всех ветров!
Все бледней лазурный остров - детство,
Мы одни на палубе стоим.
Видно грусть оставила в наследство
Ты, о мама, девочкам своим!

(М. Цветаева)

Надеюсь, эта подборка поможет вам в выборе стихов для самого близкого человека. Я желаю вам мира и добра! Постарайтесь почаще радовать красивыми стихами своих родным мам. И пусть у них будет только хорошее настроение и тепло на сердце!

Анна Кутявина, психолог, сказочница, хозяйка сайта Сказочный мир .

Я благодарю Аню за подборку чудесных стихов о маме. Не забывайте говорить им и простые слова благодарности, и при случае почитать вот такие строчки стихов. И сейчас предлагаю послушать очень трогательную песню, которая посвящается всем мамам.

«…Все так, как должно быть, ничто никогда не изменится, никто никогда не умрет…» Владимир Набоков «Другие Берега»

Рассказ о музее Владимира Владимировича Набокова в Санкт-Петербурге сопровождают не только мои фотографии, но и фотографии с сайта http://http://www.nabokovmuseum.org/index.html .

С 1998 года на первом, бывшем парадном этаже дома располагается единственный в мире Музей В.В..Набокова, с 2008 года - Музей В.В.Набокова Факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета. Музей был открыт к столетию со дня рождения писателя, когда в доме не было почти ни одного предмета, оставшегося со времени жизни Набоковых. За эти годы музей сумел собрать значительную мемориальную коллекцию и большую научную библиотеку. Сейчас музей занимает первый этаж дома, где сохранились помещения столовой, гостиной и библиотеки. Бывшая «комитетская» комната, в которой исторический интерьер не сохранился, используется как выставочный зал. На втором этаже можно посмотреть будуар матери Набокова, Елены Ивановны Набоковой.

Столовая Набоковых состояла из двух помещений, соединённых двойной аркой (в настоящее время не очень заметная из-за советских перепланировок). Интерьеры помещений столовой - одни из тех, что хорошо сохранились до наших дней. Они решены в стиле Людовика XV и, по всей вероятности, появились после перестройки дома, которая осуществлялась под руководством архитектора Гейслера по заказу Елены Ивановны, матери писателя.

Нижние части стен облицованы высокими ореховыми панелями, а пространство между панелями и потолками при Набоковых было обито тёмно-коричневой «кордуанской» кожей с золотым тиснением, которая, к сожалению, после национализации дома исчезла, как исчезли отделанный орехом камин и предметы мебели.

Потолки выполнены в технике маркетри из разных пород дерева.

Наборный пол фрагментарно вскрыт, но большей частью находится под двумя слоями советского паркета - и ясно пока, что он нуждается в серьёзной реставрации.

Три окна второй части столовой выходили на улицу.

Портрет мамы, Елены Ивановны Набоковой. «,Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе - таково было ее простое правило…Прямо за чернильницей огромного письменного стола, приделанный к его горизонту, розовато дымчатый пастельный портрет моей матери работы Бакста: художник написал ее вполоборота, изумительно передав нежные черты, высокий зачес пепельных волос, сизую голубизну глаз, округлый очерк лба, изящную линию шеи…» Владимир Набоков «Другие Берега»

Сын Набокова, Дмитрий Владимирович, подарил музею пенсне своего отца, его карандаши, рабочие карточки с рукописями, подписанную им игру "Скрэббл" и принадлежавший Набокову сачок для ловли бабочек.

>.

Здесь же, в столовой, выставлены еще некоторые предметы, принадлежащие Набоковым.

Пейзаж, выполненный рукой Елены Ивановны Набоковой. «…Моя нежная и веселая мать во всем потакала моему ненасытному зрению. Сколько ярких акварелей она писала при мне, для меня! Какое это было откровение, когда из легкой смеси красного и синего вырастал куст персидской сирени в райском цвету! Какую муку и горе я испытывал, когда мои опыты, мои мокрые, мрачно‑фиолетово‑зеленые картины, ужасно коробились или свертывались, точно скрываясь от меня в другое, дурное, измерение!..» Владимир Набоков «Другие Берега»

Майн Рид. Всадник без головы. Издание с двадцатью гравированными иллюстрациями. . Mayne Reid. The Headless Horseman: a Strange Tale of Texas. - London.: Richard Bentley, 1866
«…Я спрашиваю, не пора ли вернуться в теме тетивы, к чарующему чапаралю из "Всадника без головы",
чтоб в Матагордовом Ущелье заснуть на огненных камнях с лицом, сухим от акварели, с пером вороньим в волосах?» Владимир Набоков, Послание к князю Качурину, 1947

«Как известно, книги капитана Майн Рида в упрощённых переводах, были излюбленным чтением русских мальчиков... Владея английским с колыбельных дней, я мог наслаждаться «Безглавым всадником» (перевожу точно) в несокращённом и довольно многословном оригинале. Двое друзей обмениваются одеждами, шляпами, конями, и злодей ошибается жертвой - вот главный завиток сложной фабулы. Бывшее у меня издание (вероятно, лондонское) осталось стоять на полке памяти в виде пухлой книги в красном коленкоровом переплете, с водянисто-серой заглавной картинкой, глянец которой был сначала подёрнут дымкой папиросной бумаги, предохранявшей её от неизвестных посягательств». Я помню постепенную гибель этого защитного листика, который сперва начал складываться неправильно, по уродливой диагонали, а затем изорвался; самую же картинку, как бы выгоревшую от солнца жаркого отроческого воображения, я вспомнить не могу: верно на ней изображался несчастный брат Луизы Пойндекстер, два три койота, кактусы, колючий мескит,- и вот, вместо той картины, вижу в окно ранчо всамделишную юго западную пустыню с кактусами, слышу утренний, нежно жалобный крик венценосной Гамбелевой куропаточки и преисполняюсь чувством каких то небывалых свершений и наград…» Владимир Набоков «Другие Берега»

В 1910(!) году Набоков перевёл «Безглавого всадника», но не русской прозой, как можно было бы ожидать, а французскими стихами в их классическом александрийском одеянии»

«…Из волшебного чулана я в объятиях нес к себе вниз, в угловой кабинетик, бесценные томы: тут были и прелестные изображения суринамских насекомых в труде Марии Сибиллы Мериан (1647 1717), и Die Smetter linge (Эрланген, 1777) гениального Эспера, и Буадювалевы Icфnes Historiques de Lйpidoptиres Nouveaux ou Peu Connus (Париж, 1832 года и позже). Еще сильнее волновали меня работы, относящиеся ко второй половине девятнадцатого столетия - Natural History of British Butterflies and Moths Ньюмана, Die Gross Schmetterlinge Europas Гофмана, замечательные Mйmoires вел. кн. Николая Михайловича и его сотрудников, посвященные русско азиатским бабочкам, с несравненно прекрасными иллюстрациями кисти Кавригина, Рыбакова, Ланга, и классический труд великого американца Скуддера, Butterflies of New England….Уже отроком я зачитывался энтомологическими журналами, особенно английскими, которые тогда были лучшими в мире…» Владимир Набоков «Другие Берега»

Основная часть фотографий Набокова и его семьи и связанных с ними документов оказалась за рубежом и осела в частных коллекциях и архивах родственников писателя. Некоторые предметы из дома семьи Набоковых хранились в семьях людей, которые работали у них.

Из частной коллекции Терри Майерса в музей Набокова поступило уникальное собрание первых изданий произведений писателя, не только выпущенных в виде отдельных книг, но и опубликованных в журналах.

Профессор МГУ Формозов подарил музею Набокова коллекцию бабочек, принадлежавшую писателю. Эта коллекция попала к нему из Музея Сравнительной Зоологии Гарвардского университета, где Набоков в свое время работал. Коллекция бабочек была подарена Музею Сравнительной Зоологии самим Набоковым. Ныне она украшает экспозицию Санкт-Петербургского музея Набокова.

Страсть к бабочкам, зародившаяся в детстве, оставалась с Набоковым всю жизнь. Бабочки присутствуют в его поэзии и прозе, о них он писал в письмах, рисовал их в рукописных сборниках своих стихов, на изразцах печки в своей комнате на третьем этаже этого дома, а через много лет - на абажуре своей настольной лампы в Монтрё. Но только для самых близких людей Набоков рисовал бабочек на обложках своих изданий. Самые многочисленные и самые разнообразные - это те бабочки, которых он рисовал для жены Веры в последние двадцать лет своей жизни. Эти рисунки были лучшим подарком для Веры Евсеевны Набоковой, которая пятьдесят с лишним лет была и музой и первым читателем, которая неизменно поддерживала Набокова во всех его писательских трудах. На многих изданиях - посвящение «Моей жене Вере», к которому Набоков на своих личных экземплярах добавлял сделанные от руки рисунки бабочек. В отличие от бесчисленных рисунков, которые Набоков-энтомолог делал, изучая бабочек под микроскопом, здесь он не стремился к научной точности. В рисунках бабочек для Веры верность детали и художественный вымысел сочетаются еще более смело, чем в литературных текстах. Каждой из своих фантастических бабочек он дает название, которое на первый взгляд выглядит как стандартное латинское название вида. Однако на самом деле либо вторая часть названия, либо название целиком является вымышленным и основано на знакомой читателям Набокова русско-английской игре слов.

«…Сыздетства утренний блеск в окне говорил мне одно, и только одно: есть солнце - будут и бабочки. Началось все это, когда мне шел седьмой год, и началось с довольно банального случая. На персидской сирени у веранды флигеля я увидел первого своего махаона - до сих пор аоническое обаяние этих голых гласных наполняет меня каким то восторженным гулом!..» Владимир Набоков «Другие Берега»

«…Едва замечая уколы комаров, которые как паюсной икрой вдруг покрывали голую по локоть руку, я становился на одно колено, чтобы с мычанием сладчайшего удовольствия сжать двумя пальцами сквозь кисею сачка трепетную грудку синей, с серебряными точками с исподу, диковинки и любовно высвободить сверкающего маленького мертвеца из складок сетки, - даже на нее садились обезумевшие от моей близости комары я нашел у подножья дерева самца и самку весьма редкого в наших краях амурского бражника,- чету только что вылупившихся, восхитительно бархатистых, лиловато серых существ, мирно висевших in соpula (вместе (лат.)) с травяного стебля, за который они уцепились шеншилевыми лапками…» Владимир Набоков «Другие Берега»

«…Часами блуждая по трущобе, я любил выискивать мелких пядениц, принадлежащих к роду «евпитеций»: эти нежные ночные существа, размером с ноготок, днем плотно прикладываются к древесной коре, распластав бледные крыльца и приподняв крохотное брюшко. На противоположном низком берегу, где начиналась арктика, густое сборище мелких бабочек, состоявшее главным образом из самцов голубянок, пьянствовало на черной грязи, жирно растоптанной и унавоженной коровами, и весь лазоревый рой поднялся на воздух из под моих ног и померцав, снова опустился по моем прохождении. Продравшись сквозь растрепанный, низкорослый сосняк, я достиг моего мохового, седого и рыжеватого рая. «Владимир Набоков «Другие Берега»

Помещение библиотеки - наиболее хорошо сохранившееся помещение первого этажа набоковского дома. «… Там я находил отца, высокого, плотно сложенного человека, казавшегося еще крупнее в своем белом, стеганом тренировочном костюме и черной выпуклой решетчатой маске: он необыкновенно мощно фехтовал, передвигаясь то вперед, то назад по наканифоленному линолеуму, и возгласы проворного его противника "Battez!", «Rompez!» - смешивались с лязгом рапир. Попыхивая, отец снимал маску с потного розового лица, чтобы поцеловать меня… И, как бы промеж этих наносных образов, бездной зияла моя нежная любовь к отцу - гармония наших отношений, теннис, велосипедные прогулки, бабочки, шахматные задачи, Пушкин, Шекспир, Флобер и тот повседневный обмен скрытыми от других семейными шутками, которые составляют тайный шифр счастливых семей…» Владимир Набоков «Другие Берега»

Когда-то здесь находилась большая часть библиотеки семьи Набоковых, насчитывавшей более 10000 томов. После национализации дома библиотека, как и другие ценности, была вывезена из дома и поступила в Государственный музейный фонд, из которого затем многие книги были переданы в столичные и региональные библиотеки России, где некоторые из них находятся до сих пор. Большая часть была продана зарубежным коллекционерам.

«…В этой части обширной библиотеки приятно совмещались науки и спорт: кожа переплетов и кожа боксовых перчаток. Глубокие клубные кресла с толстыми сиденьями стояли там и сям вдоль книгами выложенных стен. В одном конце поблескивали штанги выписанного из Англии пунчинг бола, - эти четыре штанги подпирали крышеобразную лакированную доску, с которой висел большой, грушевидный, туго надутый кожаный мешок для боксовых упражнений; при известной сноровке, можно было так по нему бить, чтобы производить пулеметное «ра та та та» об доску, и однажды в 1917 ом году этот подозрительный звук привлек через сплошное окно ватагу до зубов вооруженных уличных бойцов, тут же удостоверившихся, впрочем, что я не урядник в засаде. Когда, в ноябре этого пулеметного года (которым по видимому кончилась навсегда Россия, как в свое время кончились Афины или Рим), мы покинули Петербург, отцовская библиотека распалась, кое что ушло на папиросную завертку, а некоторые довольно странные остаточки и бездомные тени появлялись как на спиритическом сеансе, за границей. Так, в двадцатых годах, найденыш с нашим экслибрисом подвернулся мне на уличном лотке в Берлине, причем довольно кстати это оказалось «Войной миров» Уэллса. Прошли еще годы, - и вот держу в руках обнаруженный в Нью Иоркской Публичной Библиотеке экземпляр каталога отцовских книг, который был отпечатан еще тогда, когда они стояли плотные и полнокровные на дубовых полках, и застенчивая старуха библиотекарша в пенсне работала над картотекой в неприметном углу. Он снова надевал маску, и возобновлялись топ, выпады и стрепет. Я же спешил обратно тем же путем, что пришел, словно репетируя сегодняшнее посещение…» Владимир Набоков «Другие Берега»

К счастью, в Российской национальной библиотеке, кроме некоторых ценных книг с автографами, сохранился и тот самый библиотечный каталог. Каталог был составлен по поручению В.Д.Набокова библиотекарем Л.А.Гринберг и несколько раз издавался типографским способом. Из него стало извстно, что в библиотеке находились книги на русском, английском, французском и немецком языках. Было много художественной литературы, в основном писателей девятнадцатого века, а также большое количество книг по правоведению, истории, естественным наукам. Уже позже, в 10-е годы двадцатого века подрастающий писатель наполнил библиотеку изданиями современной поэзии.

«…В петербургском доме была у отца большая библиотека. Мне было лет восемь, когда, роясь там, среди «Живописного Обозрения» и Graphic"a в мраморных переплетах, гербариев с плоскими фиалками и шелковистыми эдельвейсами, альбомов, из которых со стуком выпадали твердые, с золотым обрезом, фотографии неизвестных людей в орденах, и всяких пыльных разрозненных игр вроде хальмы, я нашел чудные книги, приобретенные бабушкой Рукавишниковой в те дни, когда ее детям давали частные уроки зоолог Шимкевич и другие знаменитости. Помню такие курьезы, как исполинские бурые фолианты монументального произведения Альбертуса Себа (Locuptetissirni Rerum Naturalilim Thesauri Accurata Descriptio…), Амстердам, около 1750 года: на их желтоватых, грубо шершавых страницах гравированы были и змеи и раковины и странно голенастые бабочки, и в стеклянной банке за шею подвешенный зародыш эфиопского младенца женского пола; часами я разглядывал гидру на таблице СП ее семь драконовых голов на семи длинных шеях, толстое тело с пупырками и витой хвост…» Владимир Набоков «Другие Берега»

Как мы знаем, кроме бокса, в библиотеке занимались и фехтованием, здесь уроки В.Д.Набокову давал известный тренер А. Лустало. Сейчас в помещении библиотеки находятся предметы из книжного собрания музея - первые издания В.В. Набокова, в том числе редкие издания русской зарубежной периодики, в которой печатался Набоков, а также десять книг из семейной библиотеки Набоковых с экслибрисами В.Д.Набокова.

Здесь же выставлены некоторые детские книги детей Набоковых. Среди них: «Приключения Buster Brown"a» «…Константин Дмитриевич Набоков, брат отца, из Нью- Йорка мне привозил собранные в книжки цветные серии смешные приключения Buster Brown"a, теперь забытого мальчика в красноватом костюме с большим отложным воротником и черным бантом; если очень близко посмотреть, можно было различить совершенно отдельные малиновые точки, из которых составлялся цвет его блузы. Каждое приключение кончалось для маленького Брауна феноменальной поркой, причем его мать, дама с осиной талией и тяжелой рукой, брала что попало туфлю, щетку для волос, разламывающийся от ударов зонтик, даже дубинку услужливого полисмена,- и какие тучи пыли выколачивала она из жертвы, ничком перекинутой через ее колени!..» Владимир Набоков «Другие Берега»

«…Живо помню, например, приключения американского Голивога. Он представлял собою крупную, мужского пола куклу в малиновых панталонах и голубом фраке, с черным лицом, широкими губами из красной байки и двумя бельевыми пуговицами вместо глаз. Пять деревянных, суставчатых кукол составляли его скромный гарем. Из них две старших смастерили себе платья из американского флага: Пегги взяла себе матронистые полоски, а Сарра Джейн - грациозные звезды, и тут я почувствовал романтический укол, ибо нежно голубая ткань особенно женственно облекала ее нейтральный стан. Две других куклы, близнецы, и пятая, крохотная Миджет, остались совершенно нагими, и, следовательно, бесполыми. В рождественскую ночь проснулись игрушки и так далее…» Владимир Набоков «Другие Берега»

Волшебный фонарь, о котором Набоков писал: «…Зимой 1911 го или 12 го года Ленскому взбрела в голову дикая фантазия: нанять (у нуждающегося приятеля, Бориса Наумовича) волшебный фонарь («с длиннофокусным конденсатором», повторяет, как попугай, Мнемозина) и раза два в месяц по воскресеньям устраивать у нас на Морской сеансы общеобразовательного характера, обильно уснащенные чтением отборных текстов, перед группой мальчиков и девочек. Он считал, что демонстрация этих картин не только будет иметь воспитательное значение для всей группы, но в частности научит брата и меня лучше уживаться с другими детьми. Преследуя эту страшную и невоплотимую мечту, он собрал вокруг нас (двух замерших зайчиков - тут я брату был брат) рекрутов разных разрядов: наших кузенов и кузин; малоинтересных сверстников, с которыми мы встречались на детских балах и светских елках; школьных наших товарищей; детей наших слуг. Обслуживал аппарат таинственный Борис Наумович, очень грустный на вид человек, которого Ленский звучно звал «коллега»…» Владимир Набоков «Другие Берега»

После того, как в 1917 году дом и имущество Набоковых были национализировано, их книжное собрание и художественная коллекция растеклись по музеям и библиотекам страны. Самое ценное было передано в Русский Музей, Эрмитаж и Российскую Национальную Библиотеку.

Немалую часть коллекции составляют рукописи Набокова, принадлежавшие ему и членам его семьи, вещи и письменные материалы, которые были присланы в дар музею из-за границы. Брайан Бойд передал музею пиджак, куртку и ботинки Набокова, которые ему подарила вдова писателя, Вера Евсеевна.

Будуар Елены Ивановны Набоковой, матери писателя, находится на втором этаже. Он соседствует со спальней, самой крайней комнатой по направлению к Исаакиевской площади, где и родился Владимир Набоков.

Будуар сохранил свой оригинальный потолок,

резные деревянные панели из ореха и красного дерева.

оконные рамы с исторической медной фурнитурой,

двери и дверные коробки с резными десюдепортами, на которых изображён вензель матери Набокова Елены Ивановны: переплетающиеся «ЕН».

Сохранился и до сих пор действующий деревянный камин - единственный из множества каминов, находившихся в доме, если не считать печки в кабинете В.Д.Набокова.

Именно из будуара выглядывает на Большую Морскую знаменитый эркер или «фонарь», как его называет сам Набоков: «…У будуара матери был навесный выступ, так называемый фонарь, откуда была видна Морская до самой Мариинской площади. Прижимая губы к тонкой узорчатой занавеске, я постепенно лакомился сквозь тюль холодом стекла. Всего через одно десятилетие, в начальные дни революции, я из этого фонаря наблюдал уличную перестрелку и впервые видел убитого человека: его несли, и свешивалась нога, и с этой ноги норовил кто то из живых стащить сапог, а его грубо отгоняли; но сейчас нечего было наблюдать, кроме приглушенной улицы, лилово темной, несмотря на линию ярких лун, висящих над нею; вокруг ближней из них снежинки проплывали, едва вращаясь каким-то изящным, почти нарочито замедленным движением, показывая, как это делается и как это все просто. Из другого фонарного окна я заглядывался на более обильное падение освещенного снега, и тогда мой стреляный выступ начинал подыматься, как воздушный шар…» Владимир Набоков «Другие Берега»

В заключение - стихотворение, написанное Набоковым в Кембридже, спустя три года после того, как он навсегда покинул Дом своего детства.

В неволе я, в неволе я, в неволе!
На пыльном подоконнике моем
следы локтей. Передо мною дом
туманится. От несравненной боли
я изнемог... Над крышей, на спине
готического голого уродца,
как белый голубь, дремлет месяц... Мне
так грустно, мне так грустно... С кем бороться
-- не знаю. Боже. И кому помочь
-- не знаю тоже... Льется, льется ночь
(о, как ты, ласковая, одинока!);
два голоса несутся издалека;
туман луны стекает по стенам;
влюбленных двое обнялись в тумане...
Да, о таких рассказывают нам
шарманки выцветших воспоминаний
и шелестящие сердца старинных книг.
Влюбленные. В мой переулок узкий
они вошли. Мне кажется на миг,
что тихо говорят они по-русски.

29 марта 1561 родился итальянский врач Санторио — один из изобретателей первого ртутного термометра, аппарата, который был новшеством для того времени и без которого и сегодня не обходится ни один человек.

Санторио был не только врачом, но и анатомом, и физиологом. Он работал в Польше, Венгрии и Хорватии, активно изучал процесс дыхания, «невидимые испарения» с поверхности кожи, проводил исследования в области обмена веществ человека. Опыты Санторио проводил на себе и, изучая особенности человеческого организма, создал множество измерительных приборов — прибор для измерения силы пульсации артерий, весы для наблюдения за изменениями массы человека и — первый ртутный термометр.

Три изобретателя

Сказать сегодня, кто же именно создал термометр — довольно сложно. Изобретение термометра приписывают сразу многим учёным — Галилею, Санторио, лорду Бэкону, Роберту Фладду, Скарпи, Корнелию Дреббелю, Порте и Саломону де Каус. Это обусловлено тем, что многие учёные одновременно работали над созданием аппарата, который бы помог измерить температуру воздуха, почвы, воды, человека.

В собственных сочинениях Галилея нет описания этого прибора, но его ученики засвидетельствовали, что в 1597 году он создал термоскоп — аппарат для поднятия воды при помощи нагревания. Термоскоп представлял собой небольшой стеклянный шарик с припаянной к нему стеклянной трубкой. Разница между термоскопом и современным термометром в том, что в изобретении Галилея вместо ртути расширялся воздух. Также по нему можно было судить только об относительной степени нагрева или охлаждения тела, так как шкалы у него ещё не было.

Санторио из Падуанского университета создал своё устройство, при помощи которого можно было измерять температуру человеческого тела, но прибор являлся столь громоздким, что его устанавливали во дворе дома. Изобретение Санторио имело форму шара и продолговатую извилистую трубку, на которой были нарисованы деления, свободный конец трубки заполняли подкрашенной жидкостью. Его изобретение датировано 1626 годом.

В 1657 году флорентийские учёные усовершенствовали термоскоп Галилео, в частности снабдив прибор шкалой из бусин.

Позже учёные пытались усовершенствовать прибор, но все термометры были воздушные, и их показания зависели не только от изменения температуры тела, но и от атмосферного давления.

Первые термометры с жидкостью были описаны в 1667 году, но они лопались, если вода замерзала, поэтому для их создания начали использовать винный спирт. Изобретение термометра, данные которого не обусловливались бы перепадами атмосферного давления, произошло благодаря экспериментам физика Эванджелиста Торричелли, ученика Галилея. В результате термометр наполнили ртутью, перевернули, добавили в шар подкрашенный спирт и запаяли верхний конец трубки.

Единая шкала и ртуть

Долгое время учёные не могли найти исходные точки, расстояние между которыми можно было бы разделить равномерно.

Как исходные данные для шкалы предлагались точки оттаивания льда и растопленного сливочного масла, температура кипения воды и некие абстрактные понятия вроде «значительная степень холода».

Термометр современной формы, наиболее пригодной для бытового применения, с точной шкалой измерения создал немецкий физик Габриэль Фаренгейт. Он описал свой способ создания термометра в 1723 году. Изначально Фаренгейт создал два спиртовых термометра, но потом физик принял решение применить в термометре ртуть. Шкала Фаренгейта базировалась на трёх установленных точках:

первая точка равнялась нулю градусов — это температура состава воды, льда и нашатыря;
вторая, обозначенная как 32 градуса, — это температура смеси воды и льда;
третья — температура кипения воды, равнялась 212 градусам.
Позже шкала была названа в честь своего создателя.

Справка
Сегодня самой распространенной является шкала Цельсия, шкалой Фаренгейта по сей день пользуются в США и Англии, а шкала Кельвина используется в научных исследованиях.
Но окончательно установил обе постоянные точки — тающего льда и кипящей воды — шведский астроном, геолог и метеоролог Андерс Цельсий в 1742 году. Он поделил расстояние между точками на 100 интервалов, цифрой 100 была отмечена точка таяния льда, а 0 — точка кипения воды.

Сегодня шкала Цельсия используется в перевёрнутом виде, то есть за 0° стали принимать температуру плавления льда, а за 100° — кипения воды.

По одной из версий, шкалу «перевернули» современники и соотечественники, ботаник Карл Линней и астроном Мортен Штремер, уже после смерти Цельсия, но по другой — Цельсий сам перевернул свою шкалу по совету Штремера.

В 1848 году английский физик Вильям Томсон (лорд Кельвин) доказал возможность создания абсолютной шкалы температур, где точкой отсчёта служит значение абсолютного нуля: -273,15 °С — при этой температуре уже невозможно дальнейшее охлаждение тел.

Уже в середине XVIII века термометры стали предметом торговли, и изготавливались они ремесленниками, но в медицину термометры пришли гораздо позже, в середине XIX века.

Современные термометры

Если в XVIII веке был «бум» открытий в области систем измерения температуры, то сегодня всё активнее ведутся работы по созданию способов измерения температуры.

Область применения термометров крайне широка и имеет особое значение для современной жизни человека. Термометр за окном сообщает о температуре на улице, термометр в холодильнике помогает контролировать качество хранения продуктов, термометр в духовке позволяет поддерживать температуру при выпекании, а градусник — измеряет температуру тела и помогает оценить причины плохого самочувствия.
Градусник — самый распространённый вид термометра, и именно его можно найти в каждом доме. Однако ртутные градусники, бывшие когда-то ярким открытием учёных, сегодня постепенно уходят в прошлое как небезопасные. Ртутные градусники содержат 2 грамма ртути и обладают самой высокой точностью определения температуры, но нужно не только правильно с ними обращаться, но и знать, что делать, если градусник вдруг разобьётся.
На замену ртутным градусникам приходят электронные или цифровые термометры, которые работают на основе встроенного металлического датчика. Также есть специальные термополоски и инфракрасные градусники.

Долгий путь термометров

Распространенные сегодня средства измерения температуры играют важную роль в науке, технике, в повседневной жизни людей, имеют многовековую историю и связаны с именами многих блестящих ученых разных стран, включая российских и работавших в России.

Подробное описание истории создания даже обычного жидкостного термометра может занять целую книгу, включающую рассказы о специалистах различных направлений – физиках и химиках, философах и астрономах, математиках и механиках, зоологах и ботаниках, климатологах и стеклодувах.

Помещаемые ниже заметки не претендуют на полноту изложения этой весьма занимательной истории, но могут быть полезны для знакомства с областью знания и областью техники, имя которым Термометрия.

Температура

Температура – один из важнейших показателей, который применяется в различных отраслях естествознания и техники. В физике и химии ее используют как одну из основных характеристик равновесного состояния изолированной системы, в метеорологии – как главную характеристику климата и погоды, в биологии и медицине – как важнейшую величину, определяющую жизненные функции.

Еще древнегреческий философ Аристотель (384–322 г. до н.э.) относил понятия тепла и холода к числу основополагающих. Наряду с такими качествами, как сухость и влажность, эти понятия характеризовали четыре элемента «первичной материи» – землю, воду, воздух и огонь. Хотя в те времена и несколько столетий после них уже говорили о степени тепла или холода («теплее», «горячее», «холоднее»), количественных мер не существовало.

Примерно 2500 лет назад древнегреческий медик Гиппократ (ок. 460 – ок. 370 г. до н.э.) понял, что повышенная температура человеческого тела является признаком болезни. Возникла проблема определения нормальной температуры.

Одну из первых попыток ввести понятие стандартной температуры предпринял древнеримский врач Гален (129 – ок. 200), который предложил «нейтральной» считать температуру смеси равных объемов кипящей воды и льда, а температуры отдельных компонентов (кипятка и тающего льда) считать соответственно за четыре градуса тепла и за четыре градуса холода. Вероятно, именно Галену мы обязаны введением термина «temper» (выравнивать), от которого произошло слово «температура». Однако измерять температуру стали гораздо позже.

Термоскоп и первые воздушные термометры

История измерения температуры насчитывает всего чуть больше четырех веков. Основываясь на способности воздуха расширяться при нагревании, которое было описано древними византийскими греками еще во II в. до н.э., несколько изобретателей создали термоскоп – простейший прибор со стеклянной трубочкой, заполненной водой. Следует сказать, что греки (первыми из европейцев) познакомились со стеклом еще в V в., в XIII в. появились первые стеклянные венецианские зеркала, к XVII в. стекольное дело в Европе стало довольно развито, и в 1612 г. появилось первое руководство «De arte vitraria» («Об искусстве стеклоделия») флорентийца Антонио Нери (умер в 1614 г.).

Особенно развито было стеклоделие на территории Италии. Поэтому неудивительно, что первые стеклянные приборы появились именно там. Первое описание термоскопа вошло в книгу неаполитанского естествоиспытателя, занимавшегося керамикой, стеклом, искусственными драгоценными камнями и перегонкой, Джованни Баттиста де ла Порта (1535–1615) «Magia Naturalis» («Естественная магия»). Издание вышло в 1558 г.

В 1590-х гг. итальянский физик, механик, математик и астроном Галилео Галилей (1564–1642), по свидетельству его учеников Нелли и Вивиани, построил в Венеции свой стеклянный термобароскоп с использованием смеси воды со спиртом; с помощью этого прибора можно было производить измерения. В некоторых источниках говорится, что в качестве окрашенной жидкости Галилей использовал вино. Рабочим телом служил воздух, а изменения температуры определялись по объему воздуха в приборе. Прибор был неточным, его показания зависели как от температуры, так и от давления, но позволял «сбрасывать» столбик жидкости путем изменения давления воздуха. Описание этого устройства сделал в 1638 г. ученик Галилея Бенадетто Кастелли.

Тесное общение Санторио и Галилея не позволяет определить вклад каждого в их многие технические нововведения. Санторио известен своей монографией «De statica medicina» («О медицине равновесия»), содержащей результаты его экспериментальных исследований и выдержавшей пять изданий. В 1612 г. Санторио в своей работе «Commentaria in artem medicinalem Galeni» («Заметки по медицинскому искусству Галена») впервые описал воздушный термометр. Он же применил термометр для измерения температуры человеческого тела («пациенты зажимают колбу руками, дышат на нее под укрытием, берут ее в рот»), использовал маятник для измерений частоты пульса. Его методика состояла в фиксации скорости падения показаний термометра за время десяти качаний маятника, она зависела от внешних условий и была неточной.

Приборы, подобные термоскопу Галилея, были изготовлены голландским физиком, алхимиком, механиком, гравером и картографом Корнелисом Якобсоном Дреббелом (1572–1633) и английским философом-мистиком и медиком Робертом Флуддом (1574–1637), которые предположительно были знакомы с работами флорентийских ученых. Именно прибор Дреббела был впервые (в 1636 г.) назван «термометром». Он имел вид U-образной трубки с двумя резервуарами. Занимаясь жидкостью для своего термометра, Дреббел открыл способ получения ярких карминовых красок. Флудд, в свою очередь, описал воздушный термометр.

Первые жидкостные термометры

Следующим небольшим, но важным шагом на пути к превращению термоскопа в современный жидкостный термометр стало использование в качестве рабочего тела жидкости и запаянной с одного конца стеклянной трубки. Коэффициенты термического расширения жидкостей меньше, чем газов, но зато объем жидкости не меняется с изменением внешнего давления. Этот шаг был сделан примерно в 1654 г. в мастерских великого герцога тосканского Фердинанда II Медичи (1610–1670).

Тем временем в различных странах Европы начались систематические метеорологические измерения. Каждый ученый в тот период использовал свою температурную шкалу, и дошедшие до нас результаты измерений невозможно ни сравнить между собой, ни связать с современными градусами. Понятие градуса температуры и реперных точек температурной шкалы появилось, видимо, в нескольких странах еще в XVII в. Мастера на глазок наносили 50 делений так, чтобы при температуре таяния снега спиртовой столбик не опускался ниже 10-го, а на солнце не поднимался выше 40-го деления.

Одна из первых попыток калибровки и стандартизации термометров была предпринята в октябре 1663 г. в Лондоне. Члены Королевского общества согласились использовать один из спиртовых термометров, изготовленных физиком, механиком, архитектором и изобретателем Робертом Гуком (1635–1703), в качестве стандартного и сравнивать с ним показания других термометров. Гук вводил в спирт красный пигмент, шкалу делил на 500 частей. Он изобрел также термометр-минима (показывающий самую низкую температуру).

Голландский физик-теоретик, математик, астроном и изобретатель Христиан Гюйгенс (1629–1695) в 1665 г. вместе с Р.Гуком предложил использовать температуры таяния льда и кипения воды для создания шкалы температур. Первые внятные метеорологические рекорды были записаны с использованием шкалы Гука–Гюйгенса.

Первое описание настоящего жидкостного термометра появилось в 1667 г. в издании Академии дель Чименто * «Очерки о естественно-научной деятельности Академии опытов». В Академии проведены и описаны первые эксперименты в области калориметрии. Было показано, что под разрежением вода кипит при более низкой температуре, чем при атмосферном давлении, что при замерзании она расширяется. «Флорентийские термометры» широко использовались в Англии (введены Р.Бойлем) и во Франции (распространились благодаря астроному И.Бульо). Автор известной русской монографии «Понятия и основы термодинамики» (1970) И.Р.Кричевский считает, что именно работы Академии положили начало использованию жидкостных термометров.

Один из членов Академии математик и физик Карло Ренальдини (1615–1698) в сочинении «Philosophia naturalis» («Естественная философия»), изданном в 1694 г., предложил за реперные точки принять температуры таяния льда и кипения воды.

Родившийся в немецком городе Магдебурге инженер-механик, электротехник, астроном, изобретатель воздушного насоса Отто фон Герике (1602–1686), который прославился опытом с магдебургскими полушариями, также занимался термометрами. В 1672 г. он соорудил водно-спиртовой прибор высотой в несколько метров со шкалой, имевшей восемь делений: от «очень холодно» до «очень жарко». Размеры сооружения, надо признать, не продвинули термометрию вперед.

Гигантомания Герике через три столетия нашла последователей в США. Самый большой в мире термометр высотой 40,8 м (134 фута) сооружен в 1991 г. в память о рекордно высокой температуре, достигнутой в Долине смерти в Калифорнии в 1913 г.: + 56,7 °С (134 °F). Трехсторонний термометр находится в небольшом городке Бейкер неподалеку от Невады.

Первые точные термометры, вошедшие в широкий обиход, изготовил немецкий физик Даниель Габриель Фаренгейт (1686–1736). Изобретатель родился на территории нынешней Польши, в Гданьске (тогда Данциг), рано осиротел, начал изучать торговое дело в Амстердаме, но не закончил обучения и, увлекшись физикой, стал посещать лаборатории и мастерские в Германии, Голландии и Англии. С 1717 г. жил в Голландии, где имел стеклодувную мастерскую и занимался изготовлением точных метеорологических приборов – барометров, альтиметров, гигрометров и термометров. В 1709 г. он изготовил спиртовой, а в 1714 г. – ртутный термометр.

Ртуть оказалась весьма удобным рабочим телом, поскольку имела более линейный ход зависимости объема от температуры, чем спирт, нагревалась значительно быстрее спирта и могла использоваться при гораздо более высоких температурах. Фаренгейт разработал новый метод очистки ртути и использовал резервуар для ртути в форме цилиндра, а не шарика. Кроме того, для повышения точности термометров Фаренгейт, владевший стеклодувным мастерством, стал использовать стекло с наименьшим коэффициентом термического расширения. Лишь в области низких температур ртуть (температура замерзания –38,86 °С) уступала спирту (температура замерзания –114,15 °С).

С 1718 г. Фаренгейт в Амстердаме читал лекции по химии, в 1724 г. стал членом Королевского общества, хотя не получил ученой степени и опубликовал всего один сборник исследовательских статей.

Для своих термометров Фаренгейт сначала использовал модифицированную шкалу, принятую датским физиком Олафом Ремером (1644–1710) и предложенную английским математиком, механиком, астрономом и физиком Исааком Ньютоном (1643–1727) в 1701 г.

Первоначальные попытки самого Ньютона разработать температурную шкалу оказались наивными и почти сразу были отброшены. За реперные точки предлагалось брать температуру воздуха зимой и температуру тлеющих углей. Затем Ньютон использовал точку таяния снега и температуру тела здорового человека, в качестве рабочего тела – льняное масло, а шкалу (по образцу 12 месяцев в году и 12 часов в сутках до полудня) разбил на 12 градусов (по другим данным, на 32 градуса). При этом градуировка проводилась путем смешивания определенных количеств кипящей и только что оттаявшей воды. Но и этот способ оказался неприемлемым.

В использовании масла Ньютон не был первым: еще в 1688 г. французский физик Далансе в качестве реперной точки для калибровки спиртовых термометров применял точку плавления коровьего масла. Если бы этот прием сохранился, Россия и Франция имели бы разные температурные шкалы: и распространенное в России топленое масло, и знаменитое вологодское масло отличаются по составу от европейских сортов.

Наблюдательный Ремер заметил, что его маятниковые часы летом идут медленнее, чем зимой, а деления шкал его астрономических инструментов летом больше, чем зимой. Для повышения точности измерений времени и астрономических параметров нужно было проводить эти измерения при одинаковых температурах и, следовательно, иметь точный термометр. Ремер, как и Ньютон, использовал две реперные точки: нормальную температуру тела человека и температуру таяния льда (рабочим телом служило крепленое красное вино или 40%-й раствор спирта, подкрашенный шафраном, в 18-дюймовой трубке). Фаренгейт добавил к ним третью точку, которая отвечала наиболее низкой температуре, достигаемой тогда в смеси вода–лед–нашатырь.

Добившись с помощью своего ртутного термометра значительно более высокой точности измерений, Фаренгейт разделил каждый градус Ремера на четыре и в качестве реперных для своей температурной шкалы принял три точки: температуру солевой смеси воды со льдом (0 °F), температуру тела здорового человека (96 °F) и температуру таяния льда (32 °F), причем последнюю считал контрольной.

Вот как об этом он написал в статье, опубликованной в журнале «Philosophical Transaction » (1724,
т. 33, с. 78): «…положив термометр в смесь аммонийной соли или морской соли, воды и льда, найдем точку на шкале, обозначающую нуль. Вторая точка получается, если используется та же смесь без соли. Обозначим эту точку за 30. Третья точка, обозначаемая как 96, получается, если термометр взят в рот, получая тепло здорового человека».

Существует легенда, что за низшую точку шкалы Фаренгейт принял температуру, до которой охлаждался воздух зимой 1708/09 г. в его родном городе Данциге. Можно также встретить утверждения, что он верил, будто человек погибает от холода при 0 °F и от теплового удара при
100 °F. Наконец, говорили, что он член франкмасонской ложи с ее 32 степенями посвящения, поэтому и принял точку таяния льда равной этому числу.

После ряда проб и ошибок Фаренгейт пришел к весьма удобной температурной шкале. Точка кипения воды оказалась по принятой шкале равной 212 °F, а весь температурный интервал жидкофазного состояния воды – соответствующим 180 °F. Обоснованием этой шкалы служило отсутствие отрицательных значений градуса.

Проведя впоследствии серии точных измерений, Фаренгейт установил, что температура кипения меняется в зависимости от атмосферного давления. Это позволило ему создать гипсотермометр – прибор для измерения атмосферного давления по температуре кипения воды. Ему же принадлежит первенство в открытии явления переохлаждения жидкостей.

Работы Фаренгейта положили начало термометрии, а затем термохимии и термодинамике. Шкала Фаренгейта была принята в качестве официальной во многих странах (в Англии – с 1777 г.), лишь нормальная температура человеческого тела была исправлена на 98,6 о F. Сейчас такая шкала используется только в США и на Ямайке, остальные страны в 1960-х и 1970-х гг. перешли на использование шкалы Цельсия.

В широкую медицинскую практику термометр был введен голландским профессором медицины, ботаники и химии, основателем научной клиники Германом Бургаве (1668–1738), его учеником Герардом ван Свитеном (1700–1772), австрийским врачом Антоном де Хаеном (1704–1776) и независимо от них англичанином Джорджем Мартином.

Основатель Венской школы медицины Хаен установил, что температура здорового человека в течение дня дважды поднимается и опускается. Будучи сторонником теории эволюции, он объяснил это тем, что предки человека – рептилии, жившие у моря, – меняли свою температуру в соответствии с приливом и отливом. Однако его работы были надолго забыты.

Мартин в одной из своих книг писал о том, что его современники спорили, меняется ли температура плавления льда с высотой, и для установления истины перевозили термометр из Англии в Италию.

Не менее удивительно, что измерениями температуры тела человека позже интересовались ученые, прославившиеся в разных областях знания: А.Лавуазье и П.Лаплас, Дж.Дальтон и Г.Дэви, Д.Джоуль и П.Дюлонг, У.Томсон и А.Беккерель, Ж.Фуко и Г.Гельмгольц.

«Много ртути утекло» с тех пор. Почти трехсотлетняя эпоха широкого использования ртутных термометров, похоже, скоро закончится из-за токсичности жидкого металла: в европейских странах, где вопросам безопасности людей уделяется все больше внимания, приняты законы об ограничении и запрещении производства таких термометров.

* Основанная во Флоренции в 1657 г. учениками Галилея под покровительством Фердинанда II Медичи и его брата Леопольдо, Академия дель Чименто просуществовала недолго, но стала прообразом Королевского общества, Парижской академии наук и других европейских академий. Она задумывалась для пропаганды научных знаний и расширения коллективной деятельности по их развитию.

Печатается с продолжением

Термометр

Термо́метр (греч . θέρμη - тепло; μετρέω - измеряю ) - прибор для измерения температуры воздуха , почвы , воды и так далее . Существует несколько видов термометров : жидкостные ; механические ; электронные ; оптические ; газовые ; инфракрасные .

Изобретателем термометра принято считать Галилея: в его собственных сочинениях нет описания этого прибора, но его ученики, Нелли и Вивиани , засвидетельствовали, что уже в 1597 году он сделал нечто вроде термобароскопа (термоскоп). Галилей изучал в это время работы Герона Александрийского, у которого уже описано подобное приспособление, но не для измерения степеней тепла, а для поднятия воды при помощи нагревания. Термоскоп представлял собой небольшой стеклянный шарик с припаянной к нему стеклянной трубкой. Шарик слегка нагревали и конец трубки опускали в сосуд с водой. Через некоторое время воздух в шарике охлаждался, его давление уменьшалось и вода под действием атмосферного давления поднималась в трубке вверх на некоторую высоту. В дальнейшем при потеплении давление воздуха в шарике увеличивалось и уровень воды в трубке понижался при охлаждении же вода в ней поднималась. При помощи термоскопа можно было судить только об изменении степени нагретости тела: числовых значений температуры он не показывал, так как не имел шкалы. Кроме того, уровень воды в трубке зависел не только от температуры, но и от атмосферного давления. В 1657 г. термоскоп Галилея был усовершенствован флорентийскими учеными. Они снабдили прибор шкалой из бусин и откачали воздух из резервуара (шарика) и трубки. Это позволило не только качественно, но и количественно сравнивать температуры тел. Впоследствии термоскоп был изменен: его перевернули шариком вниз, а в трубку вместо воды налили бренди и удалили сосуд. Действие этого прибора основывалось на расширении тел, в качестве «постоянных» точек брали температуры наиболее жаркого летнего и наиболее холодного зимнего дня. Все эти термометры были воздушные и состояли из сосуда с трубкой, содержащего воздух, отделённый от атмосферы столбиком воды, они изменяли свои показания и от изменения температуры, и от изменения атмосферного давления.

Термометры с жидкостью описаны в первый раз в 1667 г. «Saggi di naturale esperienze fatte nell’Accademia del Cimento », где о них говорится как о предметах, давно изготовляемых искусными ремесленниками, которых называют «Confia », разогревающими стекло на раздуваемом огне лампы и выделывающими из него удивительные и очень нежные изделия. Сначала эти термометры наполняли водой, но они лопались, когда она замерзала; употреблять для этого винный спирт начали в 1654 году по мысли великого герцога тосканского Фердинанда II. Флорентийские термометры сохранились в нескольких экземплярах до нашего времени в Галилеевском музее, во Флоренции; их приготовление описывается подробно.

Сначала мастер должен был сделать деления на трубке, соображаясь с её относительными размерами и размерами шарика: деления наносились расплавленной эмалью на разогретую на лампе трубку, каждое десятое обозначалось белой точкою, а другие чёрными. Обыкновенно делали 50 делений таким образом, чтобы при таянии снега спирт не опускался ниже 10, а на солнце не поднимался выше 40. Хорошие мастера делали такие термометры настолько удачно, что все они показывали одно и то же значение температуры при одинаковых условиях, однако такого не удавалось достигнуть, если трубку разделяли на 100 или 300 частей, чтобы получить большую точность. Наполняли термометры посредством подогревания шарика и опускания конца трубки в спирт, заканчивали наполнение при помощи стеклянной воронки с тонко оттянутым концом, свободно входившим в довольно широкую трубку. После регулирования количества жидкости, отверстие трубки запечатывали сургучом, называемым «герметическим». Из этого ясно, что эти термометры были большими и могли служить для определения температуры воздуха, но были ещё неудобны для других, более разнообразных опытов, и градусы разных термометров были не сравнимы между собою.

Термометр Галилея

В 1703 г. Амонтон (Guillaume Amontons ) в Париже усовершенствовал воздушный термометр, измеряя не расширение, а увеличение упругости воздуха, приведённого к одному и тому же объёму при разных температурах подливанием ртути в открытое колено; барометрическое давление и его изменения при этом принимались во внимание. Нулём такой шкалы должна была служить «та значительная степень холода», при которой воздух теряет всю свою упругость (то есть современный абсолютный нуль), а второй постоянной точкой - температура кипения воды. Влияние атмосферного давления на температуру кипения ещё не было известно Амонтону , а воздух в его термометре не был освобождён от водяных газов; поэтому из его данных абсолютный нуль получается при −239,5° по шкале Цельсия. Другой воздушный термометр Амонтона , выполненный очень несовершенно, был независим от изменений атмосферного давления: он представлял сифонный барометр, открытое колено которого было продолжено кверху, снизу наполнено крепким раствором поташа, сверху нефтью и оканчивалось запаянным резервуаром с воздухом.

Современную форму термометру придал Фаренгейт и описал свой способ приготовления в 1723 г. Первоначально он тоже наполнял свои трубки спиртом и лишь под конец перешёл к ртути. Нуль своей шкалы он поставил при температуре смеси снега с нашатырём или поваренной солью, при температуре «начала замерзания воды» он показывал 32°, а температура тела здорового человека во рту или под мышкой была эквивалентна 96°. Впоследствии он нашёл, что вода кипит при 212° и эта температура была всегда одна и та же при том же состоянии барометра. Сохранившиеся экземпляры термометров Фаренгейта отличаются тщательностью исполнения.

Ртутный термометр со шкалой Фаренгейта

Окончательно установил обе постоянные точки, тающего льда и кипящей воды, шведский астроном, геолог и метеоролог Андерс Цельсий в 1742 г. Но первоначально он ставил 0° при точке кипения, а 100° при точке замерзания. В своей работе Цельсий «Observations of two persistent degrees on a thermometer » рассказал о своих экспериментах, показывающих, что температура плавления льда (100°) не зависит от давления. Он также определил с удивительной точностью, как температура кипения воды варьировалась в зависимости от атмосферного давления. Он предположил, что отметку 0 (точку кипения воды) можно откалибровать, зная на каком уровне относительно моря находится термометр .

Позже, уже после смерти Цельсия, его современники и соотечественники ботаник Карл Линней и астроном Мортен Штремер использовали эту шкалу в перевёрнутом виде (за 0° стали принимать температуру плавления льда, а за 100° - кипения воды). В таком виде шкала оказалась очень удобной, получила широкое распространение и используется до нашего времени.

Жидкостные термометры основаны на принципе изменения объёма жидкости, которая залита в термометр (обычно это спирт или ртуть), при изменении температуры окружающей среды. В связи с запретом применения ртути из-за её опасности для здоровья во многих областях деятельности ведется поиск альтернативных наполнений для бытовых термометров. Например, такой заменой может стать сплав галинстан . Также все шире применяются другие типы термометров.

Ртутный медицинский термометр

Механические термометры этого типа действуют по тому же принципу, что и жидкостные, но в качестве датчика обычно используется металлическая спираль или лента из биметалла.

Оконный механический термометр

Существуют и электронные термометры. Принцип работы электронных термометров основан на изменении сопротивления проводника при изменении температуры окружающей среды. Электронные термометры более широкого диапазона основаны на термопарах (контакт между металлами с разной электроотрицательностью создаёт контактную разность потенциалов, зависящую от температуры). Наиболее точными и стабильными во времени являются термометры сопротивления на основе платиновой проволоки или платинового напыления на керамику. Наибольшее распространение получили PT100 (сопротивление при 0 °C - 100Ω) PT1000 (сопротивление при 0 °C - 1000Ω) (IEC751). Зависимость от температуры почти линейна и подчиняется квадратичному закону при положительной температуре и уравнению 4 степени при отрицательных (соответствующие константы весьма малы, и в первом приближении эту зависимость можно считать линейной). Температурный диапазон −200 - +850 °C.

Медицинский электронный термометр

Оптические термометры позволяют регистрировать температуру благодаря изменению уровня светимости, спектра и иных параметров при изменении температуры. Например, инфракрасные измерители температуры тела. Инфракрасный термометр позволяет измерять температуру без непосредственного контакта с человеком. В некоторых странах уже давно имеется тенденция отказа от ртутных термометров в пользу инфракрасных не только в медицинских учреждениях, но и на бытовом уровне.

Инфракрасный термометр