Главная » Дизайн кухни » Кто написал сасунци давид. Дитя Давид в Мсыре. Смотреть что такое "Сасунци Давид" в других словарях

Кто написал сасунци давид. Дитя Давид в Мсыре. Смотреть что такое "Сасунци Давид" в других словарях

Давид Сасунский

В. Кирпотин. Эпос «Давид Сасунский»

В VII веке нашей эры Армения подверглась арабскому нашествию. Армения, разбитая на феодальные враждующие княжества, поделенная к тому же между Персией и Византией, не могла отстоять свою государственную самостоятельность. Вслед за падением персидской монархии арабы вторглись в армянские земли. Армения пыталась было найти поддержку против арабов у византийских императоров, но последние меньше всего думали об интересах армян, они смотрели на Армению так же, как и арабы, только как на объект завоевания и ограбления. Предоставленная самой себе, Армения не могла противостоять могущественному и воинственному халифату. В середине VII века арабы взяли приступом важнейший центр страны - город Двин, перебив при этом 12000 человек и уведя в плен 35000. Армения была обложена большой данью. Попытки уклониться от уплаты вызывали жестокие репрессии.

Уже в конце VII века народные массы Армении отвечают на притеснения арабов упорными восстаниями. Армянский народ пользуется всяким случаем - междуусобицами в самом халифате, его военными и международными затруднениями, чтобы выступить за свободу и независимость своей родины.

Арабам так и не удалось заставить армян подчиниться окончательно их владычеству. Их двухсотлетняя военная власть в Армении все время потрясалась восстаниями, в которых армянский народ проявлял замечательное мужество и упорство и которые приводили к очень существенным результатам. Арабы вынуждены были ослаблять свои поборы, целые районы на долгий срок получали полную самостоятельность, временами повстанцы освобождали крупные города. Всякая попытка арабов усилить гнет вызывала новый взрыв народного негодования. Во второй половине VIII века жадный и жестокий халиф Мансур стал особенно донимать армян денежными поборами, которые он выколачивал самыми свирепыми мерами. Армянский народ ответил на притязания Мансура усилением своей борьбы. Мансуру понадобились сильные подкрепления из глубины халифата, чтобы справиться с народным движением, с которым не могли совладать оккупационные гарнизоны.

Народ не мирился со своим подчиненным положением - он непрерывно восставал против завоевателей. Страна была разорена непрерывными войнами, набегами, уводами и переселением населения городов. Культурные и торговые центры были разрушены. Положение Армении еще ухудшилось феодальными междуусобицами и дипломатическими комбинациями, в которых нередко господствующие классы приносили в жертву интересы страны.

В этой борьбе особенно проявил себя округ Сасун, хорошо защищенный труднопроходимыми горами. Народ, никогда не считавший свое порабощение окончательным, сложил вокруг эпизодов борьбы Сасуна ряд замечательных сказаний, воплотивших его стремление к национальной независимости.

Так сложился былинный эпос «Давид Сасунский» (Давид из Сасуна; на армянском языке - «Сасунци Давид»). Эпос этот до сих пор рассказывается в деревнях и городах Армении. Его исключительная популярность объясняется совершенно определенными причинами: «Давид Сасунский» посвящен борьбе с нашествием иноплеменных завоевателей за национальную независимость Армении, а тема эта имела для армянского народа колоссальное значение непосредственной актуальности на протяжении многих и многих столетий. В «Давиде Сасунском» воплощены замечательные черты армянского народа - мужество, доблесть, героическое бесстрашие в борьбе с врагами - и, наконец, в этой былине народ выразил свои, еще недостаточно оформленные, представления о довольной и счастливой жизни. Былина о Давиде Сасунском по своему художественному совершенству является одним из лучших образцов мирового народного эпоса.

Историческую основу эпоса очень легко разглядеть. Иноземный завоеватель Мысрамэлик обирает родину Давида:

Мысрамэлика ж посол, именем Козбадин, Пришел, отворил ворота казны И казну считал, унести хотел… Как завидел Давид, Кровью взор налился, Рассердился, сказал: «Ты встань, Козбадин, а я буду считать!» Не встал Козбадин. Занес руку Давид, его за руку взял Да как бросит его до самых дверей, А сам присел и меру - вверх дном, Палкой дно высадил, Золото высыпал; Не оставил ни денежки, Пустую меру повернул, сказал: «Это - раз!» Козбадин говорит: «Ован, отгони мальчишку прочь. Надо платить, так плати подать за семь лет, Коли нет, так пойду, Мысрамэлику скажу. Он придет и Сасун разгромит, разобьет, За Мысыром другой он построит град». Рассердился Давид, он на ноги встал, Козбадина в лоб он мерою - хлоп, И губы прочь отрезал ему, И зубы в лоб ему вбил да сказал: «К Мысрамэлику ступай, ему дай ответ, Пусть что хочет он, то теперь и творит».

(Пер. В. Брюсова.)

Исторические факты свидетельствуют, что народ очень часто подымался против арабских властителей вследствие деспотического гнета, непомерных и жестоких поборов.

В дальнейшем сюжет сказания представляет собой историю борьбы Давида с нашествием Мысрамэлика и историю его победы. Мысрамэлик выведен сильным врагом, у него большое войско, он сам богатырь, человек исполинской силы, но Давид все же побеждает его.

Давид побеждает, потому что он выражает силу и правду народа, потому что он обладает многими качествами, физическими и нравственными, в которых народные массы видят воплощение своего идеала. Как былинные богатыри у других народов, в том числе и у русских, Давид обладал неимоверной физической силой; он мужественен, храбр, любит свою страну и свой народ, - не щадя трудов и усилий, не щадя своей жизни, он защищает их независимость и благоденствие. Давид честен, прям, даже по отношению к врагам, - он не хочет одолеть Мысрамэлика хитростью, он зовет его на открытый честный бой, он добр, жалостлив к страданиям других. Слабость Давида - его легковерие, Давида нельзя победить в открытом бою, но его можно взять хитростью.

Легковерие и погубило Давида - уже после того, как он уничтожил Мысрамэлика и освободил армян.

Давид уже с детства проявлял богатырскую силу. Замечательно, однако, что народный эпос

[«Сасунские богатыри»; арм. Սասռւճցի Դավիթ], арм. народный эпос, посвященный борьбе с арабами, в VII-VIII вв. захватившими Армению. Возник в IX-XIII вв. в Сасуне (область Зап. Армении). В эпосе армяне-сасунцы сталкиваются с арабами-египтянами (мсрци), предводитель к-рых - Мсра Мелик, властитель Мсыра (Египта).

Эпос состоит из 4 частей («ветвей»). 1-я часть является как бы прологом на библейский сюжет о 2 братьях: сыновья ассир. царя убили отца и скрылись в Армении. 2-4-я части представляют собой историю одного поколения сасунских богатырей, а весь эпос в целом - историю Сасунского дома, от возникновения до упадка. Родоначальники сасунцев, братья Санасар и Багдасар, создают город (гос-во) Сасун. Сын Санасара, Мгер Старший, благоустраивает Сасун. Его сын Давид, главный герой эпоса, освобождает свою землю от арабов и убивает Мсра Мелика - безобразного великана. Сын Давида, Мгер Младший, терпит поражение за поражением, хотя по силе превосходит своих предков. Он проклят отцом за то, что, не узнав его, сразился с ним. Земля ослабела и не держит его, и поэтому по совету умерших родителей он закрылся в Агравакаре (Вороновой скале) и должен выйти оттуда, когда пшеничное зерно станет размером с плод шиповника, а ячменное зерно - размером с грецкий орех (символ всеобщего благополучия и справедливости). В основном следы древних мифических сюжетов сохранились именно в этой «ветви» эпоса, что придает ей мрачный, архаический оттенок. В последовательности поколений и их деяний можно проследить путь развития всей Армении: возникновение, укрепление, расцвет и падение гос-ва. Т. о., исторический опыт арм. народа предстает в эпически преображенном виде.

В языческие времена в Армении были созданы обширные циклы эпических песен, отражавшие жизнь и сражения богов и героев, рождение арм. народа. «Д. С.» формируется в совершенно иную эпоху, когда возникла арм. письменность и была создана богатая лит-ра, повлиявшая на повествование. К этому времени армяне уже давно были христианами (с нач. IV в.) и в эпосе присутствует представление о христ. морали, хотя служители Церкви часто являются объектом шуток и иронии. Сострадание - один из главных мотивов действий героев «Д. С.», незнакомый персонажам древних эпосов. Давид и др. сасунские герои никогда не используют силу для порабощения слабых. Наоборот, они помогают слабым: строят для них дома, наделяют их имуществом и т. д.

Мораль героев эпоса связана с рыцарским кодексом, действовавшим в средневек. Европе и отраженным в сочинениях того времени. Но этот кодекс в «Д. С.» как бы очеловечен. Благодаря тому что герои сострадают униженным и обездоленным, их не покидает чувство долга перед соотечественниками. Главный герой, Давид, является воплощением всех рыцарских и эпических добродетелей, хотя иногда поступает не совсем по-рыцарски (обручается с Чмшкик-Султан, но влюбляется в Хандут-Хатун и женится на ней. Его убивает собственная дочь от Чмшкик-Султан).

Средневек. эпоха изменяет соотношение мифических и «реалистических» элементов эпоса. В «Д. С.» роль мифа ослаблена в сравнении с архаичными эпосами, быт народа занимает в повествовании значительное место и даже герои, к-рые по силе превосходят всех людей и имеют мифологическое происхождение (Санасар и Багдасар, зачаты водой, водная стихия имеет большое значение в судьбе героев), в будни ведут себя как простые крестьяне и вспоминают о своей силе и власти, только когда Сасуну и сасунцам грозит опасность. Отсутствие дворянского этикета придает эпосу простонародный колорит. Эта особенность «Д. С.» могла возникнуть в связи с тем, что после падения Багратидов и Киликийского царства арм. знать была почти полностью вырезана и эпическая традиция сохранялась в устной народной среде; это не могло не отразиться на содержании и стиле эпического произведения. «Д. С.» был впервые записан в 1873/74 г. еп. Гарегином Срвандзтяном в Зап. Армении, ранее он был незнаком арм. книжной лит-ре, хотя упоминания об эпосе сохранились в сочинениях португ. путешественников XVI в. Арм. офиц. книжность «не замечала» простонародное произведение, признавая за эпос лишь то, что было «освящено письменной традицией» еще в древности (у Мовсеса Хоренаци и др. авторов).

В 1939 г. народ Армении вместе с др. народами СССР торжественно отметил 1000-летие «Д. С.». Эпос был переведен на мн. языки. С 2004 г. в Ереване периодически проводятся международные научные конференции, посвященные эпосу «Д. С.».

Изд.: Абегян М ., Мелик-Оганджанян К . Сасна црер. Ереван, 1936, 1944, 1951. Т. 1-3 (на арм. яз.); Орбели И . А . Арм. героический эпос «Давид Сасунский». Ереван, 1956; Shalian A . K . David of Sassoun: The Armenian Folk Epic in Four Cycles. Athens (Ohio), 1964; Feydit F . David de Sassoun: Épopée en vers. P., 1964.

А. Егиазарян

ОБ ЭПОСЕ "ДАВИД САСУНСКИЙ" И ОБ ЭТОЙ КНИГЕ

В 1874 году, в одной из типографий Константинополя, тогдашней столицы Оттоманской империи турок, была напечатана книга известного армянского ученого-фольклориста Гарегина Срвандзтянца «Гроц у броц ев Сасунци Давид кам Мгери Дур», что в переводе означает: «Из книг и из уст и Давид Сасунский или Дверь Мгера». Книга эта стала событием в истории армянской национальной культуры.

Она знакомила читателей с первой записью (первым вариантом) армянского героического эпоса, сохранившегося в устах сказителей под несколькими названиями: «Сасна црер» («Неистовые из Сасуна»), «Джоджанц тун» («Дом великих», «Дом исполинов»), «Каджанц тун» («Дом храбрых»), но более всего известного как «Давид Сасунский» – по имени главного героя третьей части («ветви») повествования.

В богатейшей сокровищнице духовных ценностей, созданных армянским народом на протяжении многих столетий, эпос «Давид Сасунский», конечно же, самое прекрасное творение, проникнутое сильным и неподдельным чувством любви к родине, утверждающее добро, красоту, благородство, верность и братство между людьми. Связанный с одной из горных областей Армении – Сасуном, эпос «Давид Сасунский» – наиболее полное выражение надежд и чаяний всего армянского народа, и потому его герои – герои не только Сасуна, но всей земли армянской, всей Армении.

Эпосу армян – тысяча лет. Его начали слагать в десятом веке, под впечатлением событий того времени – борьбы армянского народа против Багдадского халифата за свою свободу и независимость. Эпос изустно передавался из поколения в поколение сказителями, пользовавшимися огромным уважением у слушателей. Это были по преимуществу кочевавшие в поисках заработка ремесленники – шерстобиты, чесальщики, ткачи и крестьяне-земледельцы. Они не давали погибнуть эпосу, ревностно следили за точностью повествования, берегли чистоту и прозрачность его.

Память о героях эпоса была священна: их имена, как имена самых близких людей, сказители с особым чувством уважения произносили в зачине каждой «ветви» (части) эпоса… Но шли годы, пролетали десятилетия и века. На армянском языке, начиная с конца четвертого века, когда Месроп Маштоц создал армянскую письменность, были написаны сотни стихотворных, прозаических, научных книг, но эпос «Давид Сасунский» между тем существовал лишь в формах устных сказов.

Здесь хочется снова вспомнить о научном подвиге, совершенном Гарегином Срвандзтянцем. Более трех лет он посвятил поискам эпоса, его сказителей. В июне 1873 года пришла удача. Ученый из Константинополя познакомился с Крпо – деревенским церковным старостой из Арниста, который оказался на редкость интересным человеком. Он сообщил много любопытных сведений о среде, в которой распространялся эпос, о своем учителе и его двух учениках, знавших в совершенстве все повествования, и еще о многом другом. Целых три дня Крпо, на мушском диалекте армянского языка, «сказывал свой сказ», который и был записан, а в скоре и обнародован Г. Срвандзтянцем. Так произошло «письменное закрепление» первого варианта «Давида Сасунского». Спустя тринадцать лет, в 1886 году, крупнейший исследователь армянского народного творчества Манук Абегян записал второй, так называемый мокский, вариант эпоса. Еще через три года ученик Манука Абегяна Гарегин Овсепян в поселениях на склонах горы Арагац открыл сразу четыре варианта.

В это время страницы многих армянских журналов и сборников щедро отводились публикациям различных вариантов эпоса.

В 1920 году работы по собиранию и записи произведений народного творчества, в частности эпоса «Давид Сасунский», получили исключительно широкий размах. К середине тридцатых годов насчитывалось уже сорок пять записанных вариантов эпоса, а еще через пятнадцать лет их число достигло семидесяти.

Так, со времени Г. Срвандзтянца, «первооткрывателя» армянского героического эпоса, на волшебную нить повествования о богатырях из Сасуна были нанизаны десятки сказов, каждый из которых, подобно драгоценному камню, сверкает своими неповторимыми красками.

В 1939 году ученые Армении – М. Абегян, Г. Абов, А. Ганаланян – подготовили и издали сводный текст эпоса, содержащий свыше десяти тысяч строк; его перевели на русский язык поэты Владимир Державин, Александр Кочетков, Константин Липскеров, Сергей Шервинский, а мастер художественного чтения Сурен Кочарян стал как бы современным сказителем «Давида Сасунского» – его литературная композиция прозвучала на русском и армянском языках с эстрад и сцен сотен городов и сел.

Слава и известность «Давида Сасунского» пересекли границы Армении. Десять столетий не приглушили его звучания, не стерли его красок. К великому творению народа пришло подлинное бессмертие.

«Давид Сасунский» – не историческое повествование или хроника о далеком прошлом, это – живой отклик на события, имевшие место в Армении в девятом веке. Как и эпосы других народов, армянский эпос не был с самого же начала чем-то единым и цельным. По мнению профессора К. Мелик-Оганджаняна, он состоит из трех поначалу самостоятельно существовавших эпических произведений: сказания о братьях Санасаре и Багдасаре – основателях «сасунского дома», сказания о Мгере Старшем и Мгере Младшем (первоначально – один Мгер) и сказания о Давиде. Эти части («ветви») эпоса, дополняя друг друга, составляют одно целое, отражая представления народа о своей судьбе, его думы о мирной, счастливой жизни.

Давид – наиболее реальный, наиболее земной из всех героев эпоса. Подобно своим предкам – деду Санасару и отцу, Мгеру Старшему, – он наделен сверхчеловеческой, титанической силой, одарен многими доблестями, но он особенно привлекателен именно потому, что и людские слабости, людские переживания ему не чужды.

Каждая «ветвь» имеет присущие только ей композиционные, языковые, стилистические особенности. Вместе с тем в каждой из четырех можно найти своеобразное отражение всех других, так как Санасар – Мгер Старший – Давид – Мгер Младший связаны между собой не только родственными узами, но, что особенно важно, и общностью благородных устремлений и жизненных целей, общностью, которая сложилась исторически, в процессе освободительной борьбы армянского народа против Багдадского халифата. А борьба эта была поистине драматической, она длилась почти четыре столетия – с сороковых годов VII века вплоть до XI.

В 640, 642-643 и 650 годах отряды багдадского халифа трижды совершали набеги на армянские земли, разоряя страну, уничтожая ее материальные и духовные ценности. Общеармянского войска с единым командованием в Армении тогда не было, и это, конечно, играло на руку завоевателям, которым на первых порах победы давались быстро и легко. Но когда борьбу армянского народа возглавил талантливый полководец и умный политик князь Теодор Рштуни (в эпосе он выведен под именем Кери-Тороса), халиф в 652 году был вынужден заключить с Арменией мирный договор, согласно которому армяне сохраняли свою внутреннюю независимость, обязуясь вносить в казну халифата небольшие налоги и дань. Однако не прошло и двух лет, как халиф Осман нарушил соглашение – Армению снова топтали копыта арабских скакунов. То тут, то там вспыхивали народные восстания, для подавления которых халифат направлял в армянские земли новые и новые наемные отряды. Содержание этих отрядов, естественно, требовало больших расходов, а чтобы покрыть их, Багдадский халифат увеличивал прямые и косвенные налоги, подати и незаконные поборы. Это, в свою очередь, ожесточало население, и волнения не утихали.

Крупное восстание против халифата прокатилось по всему Сасунскому краю в 849 – 851 годах. Возглавили это восстание, по свидетельству армянских и арабских историков, «князь князей» Багарат Багратунии его сыновья – Ашот и Давид. Мы не будем касаться довольно сложных и драматических перипетий этой борьбы – истории пленения Багарата эмиром Юсуфом Абусетом и спасения сасунского князя его сыновьями, разгрома отрядов арабских наместников и прочего – отметим лишь, что период владычества Багдадского халифата в Армении и, в частности, восстание сасунцев нашли живое отражение в эпосе «Давид Сасунский», вернее, составили сюжетную канву центрального эпизода третьей «ветви», посвященного единоборству Давида с Мсра-Меликом (багдадским халифом) и изгнанию сборщиков дани из Сасуна. Конечно же, нельзя ставить знак равенства между историческими деятелями и героями эпоса, хотя и бесспорно, что многие факты биографии Багарата Багратуни и его сыновей нашли своеобразное преломление в биографии эпического Давида, деяния князя Теодороса Рштуни – в подвигах Кери-Тороса и так далее.

Сопоставление героев исторических с героями эпическими помогает с большей силой и очевидностью проникнуть в одну из тайн творческой деятельности гениальных создателей эпоса, проследить, как конкретная личность наделяется чертами, присущими всему народу, и, таким образом, перерастает в фигуру подлинно эпическую, способную пережить – и переживающую – своего исторического прародителя.

Отталкиваясь от конкретного события, от конкретного лица, эпизода, факта, народные сказители не фотографировали их и не снимали с них копий. Они создавали новые события, новые лица, новые факты, историческая достоверность которых обогащалась достоверностью художественной, и тогда герои эпоса, полнее и обобщеннее своих реальных предтеч, выражали существеннейшие черты народного характера и народного мировоззрения – бескорыстную любовь к отчизне, гуманизм и великодушие, жажду мира и созидательного труда, надежду и веру в будущее.

Открытый Гарегином Срвандзтянцем замечательный памятник армянской культуры привлек внимание не только ученых – фольклористов, историков, филологов, этнографов, – но и поэтов и художников, для которых эпос явился благодатным источником творческого вдохновения. Классики армянской литературы Ованес Туманян, Аветик Исаакян, Егише Чаренц создали по мотивам эпоса поэмы; драматург В. Вагаршян написал большую пятиактную трагедию; народный артист республики Сурен Кочарян составил литературную композицию; художник Акоп Коджоян сделал серию иллюстраций к эпосу, а скульптор Ерванд Кочар изваял фигуру Давида Сасунского на коне Джалали, украшающую привокзальную площадь в Ереване.

И вот теперь мы стали свидетелями нового художественного переложения всех четырех частей эпоса, сделанного выдающимся армянским писателем Наири Зарьяном.

Обращаясь к истории, Наири Зарьян всегда стремится постичь ее значение для современности.

Этот идейно-эстетический принцип с наибольшей полнотой осуществлен писателем в трагедии «Ара Прекрасный», написанной в 1944 году.

События седой древности – девятый век до нашей эры, – судьбы героев трагедии – благородного царя армян Ара и сладострастной владычицы Ассирии Шамирам, олицетворяющих противоборствующие жизненные начала – добро и зло, – глубоко взволновали современного читателя, стали близкими и понятными ему. Почему и как это случилось? Конечно же, прежде всего потому, что остро злободневным оказалось само содержание трагедии, в которой воспеты верность народу, нравственная чистота, одухотворенная любовь, святость и незыблемость супружеской клятвы, поэзия труда и осуждены насилие, ложь, коварство, измена, кровопролитие, необузданные вожделения владык.

Мотивы социальные и политические, нравственные и философские в этом произведении то и дело переплетаются, дополняя и проясняя друг друга. Но удача «Ара Прекрасного» не только в современном звучании его главной темы. Писатель исполнил свое произведение таким образом, что все его составные части предстали как гармоническая цельность, и древняя легенда обрела впечатляющую силу действительной жизни.

Точно так же создана эта книга – первое полное переложение четырех «ветвей» эпоса в прозе.

Работая над «Давидом Сасунским», Наири Зарьян изучил обширный историко-литературный материал, свидетельства летописцев времен покорения Армении Багдадским халифатом, десятки вариантов эпоса, исследования ученых, он обратился к опыту Туманяна, Исаакяна, Чаренца в поисках собственного художественного решения задачи.

Писатель избрал прозаическую форму повествования, как бы заявляя о своем стремлении подчеркнуть реальную, земную суть описываемых событий.

Он услышал и почувствовал живую музыку эпоса, его захватили многообразие дум и чаяний героев, наделенных разными характерами и разными темпераментами, он увидел их в любви и в ненависти, в страданиях и в радости, веселыми и грустными и такими, именно такими представил их на страницах своей книги. Проза, которой написан «Давид Сасунский» Наири Зарьяна, глубоко поэтична, и потому герои этой книги, наделенные живыми человеческими качествами, лишены какой-либо приземленности, это люди, какими увидел их автор сквозь века, в столь привычной для них эпической атмосфере. При этом Наири Зарьян избежал как внешней стилизации, так и искусственного «осовременивания» повествования. Писатель до конца верен духу эпоса, следуя которому он и рисует образы героев, десять столетий бережно хранимых в памяти народной.

Подлинному успеху этой книги, несомненно, будет способствовать блестящая работа ее переводчика – Н. Любимова, донесшего до русского читателя богатство мыслей, буйство красок и поэтическую одухотворенность оригинала.

Героические сказания об армянских мифологических героях Ваагне, Ара Прекрасном и Шамирам, о Хайке и Беле, Араме и Баршамине, о Тигране и Аждахаке, Арташесе и Сатиник, записанные Мовсесом Хоренаци и дошедшие до нас в его "Истории Армении", отражают эпоху, ознаменовавшую завершающий этап (IV-III вв. до н. э.) этнической консолидации и государственного формирования армянского народа. Эпические памятники начала нашей эры (I-V вв.) содержат конкретные факты исторической действительности: сказание "Трдат и Лусаворич" повествует о драматической эпохе принятия армянами христианства (I-III вв. н. э.), "Персидская война" и "Таронская война" запечатлели героические эпизоды освободительной войны армян против персидского ига.

После V века приток сюжетов народной поэзии в письменные источники почти прекратился. Резко обозначившийся водораздел между аристократическими и низшими сословиями наложил свой отпечаток на ход развития национальной культуры. Двери монастырей, где были сосредоточены очаги национальной письменности, закрылись перед народными певцами - гусанами.

Не удивительно поэтому, что эпос "Давид Сасунский", сформировавшийся в IX веке, был записан лишь в конце XIX века. Его открыл известный исследователь народной словесности Гарегин Срвантдзтянц. В 1873 году в селе Арнист из уст крестьянина по имени Крпо впервые им был записан один из сказов о сасунских богатырях.

Собирание эпоса продолжалось более трех четвертей века. В настоящее время имеется академическое издание пятидесяти вариантов эпоса, записанных в различных районах Армении.

Эпос "Давид Сасунский" состоит из четырех частей, или, по терминологии народных сказителей, - из четырех ветвей.

Повествование первой ветви начинается с истории женитьбы багдадского халифа на армянской царевне Цовинар. Однажды люди халифа, собирая дань на армянской земле, случайно увидели Цовинар - дочь армянского царя Гагика. Пораженные красотой девушки, они поспешили в обратный путь, чтобы сообщить своему повелителю об увиденном чуде. Халиф немедленно отправил к армянскому царю послов и, грозя войной, потребовал выдать 8а него замуж Цовинар.

Однако может ли христианка стать супругой идолопоклонника? И девушка решила переступить недозволенный религией порог, дабы не подвергать родную страну смертельной опасности. Вместе с тем Цовинар ставит условие, чтобы халиф разрешил ей остаться крестопоклонницей. Халиф дает на это свое согласие. Затем Цовинар требует, чтобы халиф выстроил ей жилье, где она будет жить отдельно в течение года. Халиф готов выполнить и это ее желание.

Перед отъездом в Багдад Цовинар вышла прогуляться по родным местам. Уморившись от жары, она захотела пить, и в тот же миг из скалы, выступавшей со дна моря, забил чистый ключ. Выпив два глотка студеной воды, Цовинар зачала. Когда халифу стало известно, что его невеста ждет младенца, он приказал отрубить ей голову. Но Цовинар взмолилась подождать родов, дабы не загубить невинное дитя. В положенное время она родила двух мальчиков-близнецов. Первого она назвала Санасар, второго Багдасар. Тем временем халиф уже привык к Цовинар и забыл о своем приговоре.

Мальчики росли необыкновенно быстро и поражали окружающих богатырской силой. Это обстоятельство встревожило халифа, и однажды он объявил Цовинар, что голос старшего идола, услышанный им во время молитвы, потребовал принести в жертву мальчиков. Заметив слезы на глазах матери, юные богатыри узнали о коварном плане халифа и, убив его, вернулись к деду на армянскую землю.

Достигнув моря, Санасар захотел искупаться. Внезапно перед ним расступились морские волны. Так Санасар попал в подводное царство, где он получил чудесные доспехи, меч-молнию, вещего коня и, испив из "молочного" ключа, стал исполином.

Вернувшись на родную землю, Санасар и Багдасар построили город, назвав его Сасун (букв. - неприступный, непоколебимый) для всех, кто умеет и хочет жить своим трудом. Люди жили в Сасуне свободно, без налогов и податей.

Слух о доблестном Санасаре дошел до царства злых духов - каджей. Царевна Дехцун, руки которой безуспешно домогались витязи многих стран, послала Санасару любовное письмо с приглашением приехать за ней.

У городских стен этой страны Санасар встретил множество дряхлых стариков. Оказалось, что это - женихи Дехцун, обезображенные ее колдовством. Путь Санасара преграждали шестьдесят богатырей царя каджей в облике быкообразных чудовищ. Один за другим они выходили на поединок с Санасаром. В тяжелой битве Санасар изнемогал, его ноги увязли в густой крови убитых исполинов. Но на помощь подоспел Багдасар. Братья очистили страну каджей от чудовищ и колдунов. Санасар потребовал от царевны Дехцун отказаться от колдовства и исцелить обезображенных женихов. Затем он предложил ей выбрать себе мужа, и она выбрала Санасара, а свою сестру предложила в жены Багдасару.

Героем второй ветви эпоса становится сын Санасара - Мгер. Молодой богатырь унаследовал от отца не только легендарные доспехи и вещего коня, но также его отвагу и человеколюбие. Когда сасунцам грозила голодная смерть, потому что на дороге, по которой везли в город хлеб, залег небывалой свирепости лев, Мгер один пошел на поединок с чудовищем и разорвал его на части. Затем Мгер вступил в бой с белым дэвом, преградившим путь сасунцам к источнику воды. Наконец, победив грозного завоевателя - мусульского царя Мсра-Мелика, Мгер заключил с ним мир.

Вскоре Мсра-Мелик умер, и его жена Исмил-ханум пригласила Мгера приехать к ней, как побратима ее мужа. Предчувствуя недоброе, жена Мгера Армаган уговорила мужа не ехать к Исмил-ханум. Но Мгер не смог нарушить клятву побратимства.

Заманив Мгера в свои покои, Исмил-ханум напоила его семилетним вином и зачала от него ребенка. В ответ на измену мужа Армаган дала обет сорок лет не допускать его на свое ложе.

Однажды Мгер услышал слова Исмил-ханум, обращенные к сыну: "Свети светильник Мсыра, погас светильник Сасуна". Мгер вспомнил оставленный без наследника родной дом. И, тотчас оседлав коня, он отправился в Сасун. Нелегко было Армаган отступить от своей клятвы. Но нельзя было оставлять Сасун без защитника. Через год, родив сына, названного Давидом, Армаган умерла. Вскоре умер и Мгер.

Третья ветвь эпоса состоит из рассказов об удивительном детстве и юношеских годах Давида, о его подвигах и приключениях, о его женитьбе и трагической смерти.

Оставшись сиротой, Давид не брал грудь ни одной из кормилиц. Сасунцы решили отправить его в Мсыр, надеясь, что малыш примет молоко женщины, разделявшей ложе его отца. Исмил-ханум растила Давида как родного сына. Вскоре обнаружились признаки богатырского превосходства Давида над Мсра-Меликом-младшим. Это вызвало раздражение мусульского наследника, и тот приказал воинам, которые должны были проводить Давида домой, в Сасун, убить его в пути на мосту Батман. Но воинам не удалось одолеть юного богатыря. Давид невредимым вернулся домой.

В Сасуне Давид пас общественное стадо, подружился с пастухами. Он убил разбойников-вишапов и роздал награбленные ими сокровища простому люду.

Однажды, возвращаясь с охоты домой, Давид увидел, как посланцы молодого калифа Мсра-Мелика, собирая дань, пытались увести в неволю сасунских юношей и девушек. Отняв награбленное, Давид освободил пленников и прогнал притеснителей. В ответ на это Мсра-Мелик собрал огромное войско и осадил Сасун.

Давид, вооруженный мечом-молнией, сражался один против многочисленных полчищ неприятеля. В разгар кровопролитной битвы старик-араб обратился к нему со словами: "Нас силой загнали сюда, ты убиваешь невинных людей, твой враг Мсра-Мелик, с ним и должен ты сразиться".

Бой Давида с Мсра-Меликом является кульминацией этой части эпоса.

После победы сасунцы решили женить Давида. Ему была сосватана богатырша Чмышкик-Султан. Царевна страны Капутик, красавица Хандут-ханум посылает гусанов в Сасун воспеть ее красоту и возбудить в Давиде желание прибыть к ней. Тщетно родичи Давида пытаются помешать этому. Давид воспылал желанием повидать Хандут. Его останавливает Чмышкик-Султан, сладкими речами она заманивает Давида к себе и, напоив его семилетним вином, ведет в свои покои. НаутроДавид сожалеет о случившемся и продолжает свой путь в страну Капутик. Хандут и Давид полюбили друг друга с первого взгляда.

Но прежде чем вернуться с возлюбленной в Сасун, Давид по просьбе Хандут должен был освободить страну от узурпатора Папа-Френка (Так в народе называли римского императора. ). Он отклонил просьбу жителей Капутик занять престол царя и отправился вместе с Хандут в родной Сасун.

Чмышкик-Султан, считавшая Давида своим мужем и оскорбленная его изменой, преградила ему путь, потребовав поединка. Давид дал богатырше клятву вернуться к ней через семь дней для поединка, но вспомнил о своем обещании только через семь лет. Прибыв в страну Чмышкик-Султан, он пошел к реке, решив искупаться перед боем. Из камышей за ним наблюдала голубоглазая девочка - дочь Чмышкик-Султан от Давида. Узнав обидчика матери, юная богатырша пустила стрелу в спину своего отца.

Весь Сасун оплакивал гибель любимого героя; Хандут-ханум, не выдержав удар судьбы, бросилась на скалы и разбилась. Осиротевшего сына Давида, Мгера-младшего, дядя Верго отправил в страну Капутик к родне его матери.

Четвертая ветвь эпоса посвящена борьбе и страданиям Мгера-младшего. В стране Капутик Мгер не нашел приюта. Ему предложили вернуться в отчий дом. Но там хозяйничал жадный и несправедливый дядя Верго, и Мгер скитался. По примеру своих предков, он не щадил себя, защищая народ от всевозможных бед и притеснений. Мгер спас целый город от наводнения, преградив огромными утесами путь воде; сражался со свитой бога, допустившего зло и несправедливость на земле. Но не было конца его страданиям, и все труднее становилась его борьба. Изнемогая, Мгер пошел к могиле предков просить совета и помощи. Голос Давида откликнулся на его стенания. Отец посоветовал сыну уйти в скалу Акрави-Кар и ждать своего часа.

Мгер отправился к скале Акрави-Кар, ударил ее мечом и вошел в расщелину, как был, - на легендарном коне и в дедовских доспехах. Народное предание гласит, что бессмертный Мгер выйдет из своего заточения, когда придет долгожданное время...

Эпос "Давид Сасунский" сложился в период народных восстаний против владычества Халифата. Современник событий летописец Товма Арцруни рассказывает о том, как юноша из Хута (то есть из Сасуна), спустившись с гор вместе со своими товарищами, избил и прогнал большой отряд арабов. Академик И. А. Орбели справедливо считает, что народная песня о храбром юноше из Хута легла в основу эпоса. Реалистический образ любимого героя был окружен романтическими сказаниями об основателях Сасуна, о его храбрых защитниках, об их потомках.

В "Давиде Сасунском" отразилась борьба народа против как иноземных притеснителей, так и против социального неравенства. В демократическом содержании эпоса чувствуются следы политических идей крестьянских восстаний в Армении VI-IX веков с требованием отмены привилегий феодальной и духовной знати.

Образ свободного от господ города Сасуна, где могут жить лишь те, кто трудится, напоминает крестьянские общины, возникшие в ходе восстаний и распространившиеся на огромной части территории страны с единым центром (крепость Теферик у павликанцев или селение Тондрак у тондрикианцев). Однако в эпосе исторические факты нашли не летописное, а художественнообобщенное отражение - в свете народного восприятия и народной оценки событий истории.

Эпос "Давид Сасунский" сказывается нараспев, ритмичной речью. Отдельные эпизоды поются. Каждая из четырех ветвей эпоса зачинается торжественным поминанием поколений героев.

Фрагмент из эпоса "Давид Сасунский", уточненный переводчиком В. Державиным печатается по изданию: "Давид Сасунский". ГИХЛ, М., 1939.

Гяз (тег) - мера длины, равная расстоянию от локтя до конца пальцев вытянутой руки.

Капа стальная - кольчуга.

Кери - дядя, брат матери.

Лао - малыш (ласковое обращение к сыну, внуку).

Мамик - ласкательное и почтительное обращение к бабушке или прабабушке.

Меджлис - государственный совет.

Нанэ - мать, старуха; вообще форма обращения к пожилой женщине.

Пароны - господа.

Хала - песенный припев.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Мнения

  • «Эпос „Давид Сасунский“ подлинно велик в ряду других эпических сказаний создавшего его народа. Это - подлинно армянский народный эпос. Эnoc этот называется народным не только потому, что он живёт в народных толщах и ими сказывается, он народен прежде всего потому, что все мировоззрение его героев неразрывно связано с подлинно народными низами, что все его герои неразрывно связаны с народом, a не с теми, кто тысячелетия держал в своих руках судьбы армянского народа ».

Структура сводного варианта эпоса в оригинале и в русском переводе

Сосуществование различных вариантов эпоса не позволяет говорить о едином в деталях сюжете. Выделение наиболее характерных сюжетных линий позволило исследователям эпоса составить сводный вариант. Над его составлением работали М. Абегян , Г. Абов , А. Ганаланян . Сводный вариант эпоса был издан в 1939 году . Он состоит из четырёх частей («ветвей»):

  1. Ветвь 1. Санасар и Багдасар
    • Часть 1. Битва с Багдадским Халифом
    • Часть 2. Женитьба Санасара и Багдасара
  2. Ветвь 2. Мгер Старший
    • Часть 1. Мгер обустраивает Сасун
    • Часть 2. Бой Мгера Старшего с Мсра-Меликом
  3. Ветвь 3. Давид Сасунский
    • Часть 1. Бой Давида с Мсра-Меликом
      • Песня 1. Давид-мальчуган во Мсыре
      • Песня 2. Давид-пастух
      • Песня 3. Давид-охотник восстанавливает отцовский храм и наказывает войско Холбаши
      • Песня 4. Давид карает сборщиков дани
      • Песня 5. Поединок с Мсра-Меликом
    • Часть 2. Давид и Хандут
      • Песня 6. Женитьба Давида
      • Песня 7. Смерть Давида
  4. Ветвь 4. Мгер Младший
    • Часть 1. Мгер мстит за отца
    • Часть 2. Женитьба Мгера и его конец

Каждая из частей и песен делится на безымянные главки (1, 2, 3, …)

Параллельно с работой над составлением сводного варианта эпоса осуществлялся его перевод на русский язык. Эта работа выполнялась литераторами К. А. Липскеровым , В. В. Державиным , С. В. Шервинским , А. С. Кочетковым . В их совместном переводе сохранено деление эпоса на четыре ветви, однако, упразднено деление каждой ветви на две части. Вместо этого каждая ветвь делится на главы, названия которых даны переводчиками. Структура сводного варианта эпоса в указанном переводе такова:

  1. Ветвь 1. Санасар и Багдасар
    • Рождение и детство близнецов
    • Близнецы строят Сасун
    • Санасар на дне морском
    • Борьба близнецов с халифом
    • Письмо Дехцун и ссора между близнецами
    • Близнецы в Медном городе
    • Близнецы в Зелёном городе
    • Женитьба близнецов
  2. Ветвь 2. Мгер Старший
    • Мгер-охотник
    • Единоборство Мгера со львом
    • Борьба Мгера с дэвом и женитьба на Армаган
    • Мгер в Мсыре
    • Возвращение Мгера и рождение Давида
  3. Ветвь 3. Давид Сасунский
    • Давид в Мсыре
    • Возвращение Давида в Сасун
    • Давид-пастушок
    • Давид-пастух
    • Давид-охотник
    • Давид строит храм Марута
    • Давид истребляет Мсырский отряд
    • Давид изгоняет сборщиков дани
    • Нашествие Мсра-Мелика и победа Давида
    • Давид и Хандут-хатун
    • Давид и Мгер
    • Смерть Давида и Хандут-хатун
  4. Ветвь 4. Мгер Младший
    • Мгер мстит за отца
    • Женитьба Мгера и его странствия
    • Уход Мгера в скалу

Герои и персонажи

Главными героями эпоса являются

  • Санасар и Багдасар - близнецы, чудесным образом рождённые армянской царевной, женой Багдадского Халифа, от плоти морской воды, строители крепости Сасун и основатели страны Сасун - центральные герои первой ветви эпоса
  • Мгер Старший - третий (последний) сын Санасара, защитник крепости и страны Сасун - центральный герой второй ветви эпоса
  • Давид Сасунский - второй (законный) сын Мгера Старшего и внук Санасара, защитник Сасуна, центральный герой третьей ветви, а также всего эпоса
  • Мгер Младший - единственный сын Давида Сасунского, внук Мгера Старшего, правнук Санасара, защитник Сасуна - центральный герой четвёртой ветви эпоса

Заметную роль в эпосе также играют

  • Царь Гагик - армянский царь, правитель города-крепости Берд-Капотин - общий предок всех главных героев эпоса
  • Цовинар - дочь царя Гагика, жена Багдадского Халифа, мать Санасара и Багдасара
  • Дядька Торос - воин царя Гагика, впоследствии сасунский князь. Образ Тороса появляется в эпосе ещё до чудесного рождения близнецов, затем сопутствует всем четырём поколениям главных героев. Пережив последнего героя, Мгера Младшего, Дядька Торос умирает от горя. Именно об этом сообщают заключительные строки эпоса.
  • Голосистый Ован - второй сын Санасара, старший брат Мгера Старшего, родной дядя Давида Сасунского. Его образ противоречив, хотя в целом положителен. В ряде эпизодов, связанных с Ованом, последнему явно не хватает смелости, однако в некоторых других он действует наряду с богатырями. Выделяется удивительно громким голосом.
  • Старая Огородница - оставшаяся безымянной в эпосе крестьянка, в молодости - любовница Мгера Старшего. Имеет единственную дочь (возможно, от Мгера Старшего). То и дело выступает в роли советчицы и наставницы для горячего и необузданного Давида. Возможно, её безымянность в эпосе - художественный приём, принуждение слушателя (читателя) к интуитивному обобщению образа, ассоциации его с женщиной вообще, а также с родной землёй.
  • Госпожа Исмил - жена главного противника Старшего Мгера - Мсра-Мелика (старшего). По смерти последнего благодаря собственной интриге становится любовницей Мгера Старшего и матерью его первого (незаконного) сына - Мсра-Мелика (младшего). Именно она воспитывает Давида Сасунского, законного сына Старшего Мгера, поскольку Давид осиротел с первых дней жизни. Она неоднократно защищает мальчугана Давида от гнева уже взрослого Мсра-Мелика (младшего) и, в конце концов, ради безопасности мальчика отправляет его в Сасун.

Среди отрицательных персонажей наиболее значимы

  • Багдадский Халиф - противник царя Гагика, а впоследствии Санасара и Багдасара
  • Мсра-Мелик старший - противник Мгера Старшего
  • Мсра-Мелик младший - единокровный брат Давида Сасунского и его противник

Стоит, однако, подчеркнуть, что в эпосе почти нет однозначно положительных и однозначно отрицательных персонажей. Багдадский Халиф, образ которого появляется уже в первой строке эпоса, - враждебный царь, заливший кровью Армению. Но он же проявляет определённую заботу о Цовинар, пока она вынашивает и пока растит детей. При этом он изначально уверен, что эти дети - не его. Мсра-Мелик старший - хитрый и жадный враг, но всё же, побратавшись с Мгером Старшим, он держит слово, не строит козней против Мгера. С другой стороны, Пачкун Верго, старший сын Санасара, - ни на что не годный, даже отвратительный человек. Но всё-таки не враг. Багдасар, Давид, Мгер Младший - не только положительные герои. Они ещё и сумасброды, доставляющие своим землякам немало головной боли. Примеры можно продолжить.

Жёны и любовницы главных героев:

  • Сорокакосая Дехцун (буквально, «Персиковая», что, очевидно, значит «Светловолосая») - жена Санасара, мать, бабушка и прабабушка следующих поколений героев эпоса. Дочь царя мифической страны каджей.
  • Сестра Дехцун - жена Багдасара, дочь царя каджей. В сводном варианте эпоса осталась безымянной. В некоторых вариантах эпоса у неё есть имя. Так, в переложении Наири Зарьяна , её зовут Луснтаг («Четверг»)
  • Армаган - жена Мгера Старшего, мать его законного сына (Давида Сасунского), дочь царя Тевадороса
  • Огородница - крестьянка, любовница Мгера Старшего, возможно, мать его дочери
  • Госпожа Исмил - любовница Мгера Старшего, мать его сына Мсра-Мелика (младшего), главного врага Давида
  • Хандут - жена Давида Сасунского, мать его законного сына Мгера Младшего, дочь царя Вачо-Марджо
  • Чмшкик Султан - первоначально невеста Давида Сасунского, оставленная им ради Хандут, мать его дочери, ставшей причиной смерти Давида (дочь убила отца отравленной стрелой в отместку за мать)
  • Гоар - жена Мгера Младшего, дочь царя Пачика. Умерла, не дождавшись возвращения странствовавшего мужа, не оставив ему наследника

Помимо названных здесь, в эпосе действуют ещё десятки персонажей, имеющих имя, а также множество безымянных.

Сюжет эпоса

Сюжет первой ветви

Часть 1

Багдадский Халиф узнаёт, что у его данника, армянского царя Гагика, есть необычайно красивая дочь, Цовинар. Он требует от Гагика отдать дочь ему, Халифу. Гагик вначале отказывает Халифу, но, будучи не в силах противостоять войскам Халифа, уступает. Ещё до отъезда в Багдад Цовинар выпивает две горсти воды из родника, который на короткое время возникает чудесным образом специально для неё. От этих двух горстей она зачинает двух младенцев, будущих героев первой ветви эпоса. По договору Халифа с Гагиком в Багдаде Цовинар живёт в отдельном дворце. Здесь она рождает двух мальчиков - Санасара и Багдасара. Чудеснорожденные близнецы отличаются силой и сметливостью, растут они необычайно быстро. Когда они взрослеют, Халиф принимает решение казнить Цовинар вместе с её детьми, но получает отпор от Санасара и Багдасара, с которыми не может справиться царское войско. Тогда Халиф отменяет свой приказ о казни. Через некоторое время он вновь идёт войной на Армению, однако на этот раз терпит поражение. Спасаясь, он обещает идолам принести в жертву Санасара и Багдасара в качестве платы. Узнав об этом от матери, увидевшей чудесный сон, близнецы покидают Багдад, уезжают в Армению. В заброшенном месте они закладывают будущую Сасунскую крепость, однако, не закончив строительство, отправляются странствовать. Найдя приют у царя Тевадороса, они через некоторое время оказываются вынужденными покинуть его. Следуя просьбе близнецов, царь даёт им в сопровождение «сорок домов» - своих беднейших подданных. Близнецы (вместе со спутниками) возвращаются к месту будущей крепости, основывают город и достраивают крепость. В своих странствиях Санасар опускается на морское дно, где находит чудесного коня Джалали, а также набор оружия, включая упавший с неба Меч-Молнию. Спустя какое-то время Багдасар признаётся брату, что не спит ночами: его призывает к себе Главный Идол Багдадского Халифа. Братья вместе едут в Багдад, вступают в противоборство с Халифом. Победив его, они освобождают свою мать, Цовинар и вместе с нею едут в Берд-Капотин («Голубую крепость») к своему деду - отцу Цовинар - царю Гагику. От Гагика они получают в подарок земли. Оставив деда, братья возвращаются в Сасун и постепенно расширяют свои владения. Сасун разрастается, становится большим городом.

Часть 2

О славе Санасара узнаёт Сорокакосая Дехцун - дочь правителя зачарованной страны каджей . Желая привлечь внимание богатыря, она посылает ему письмо, которое по ошибке попадает к другому брату - Багдасару. Между близнецами вспыхивает ссора, которая, однако, не перерастает во вражду. После примирения с братом Санасар отправляется за Дехцун в Медный город, столицу страны каджей. Пройдя два испытания царя каджей, Санасар получает третье - сразиться с шестьюдесятью пахлеванами (богатырями). Расправившись с сорока противниками, Санасар устаёт так, что не в силах продолжать бой. Ему на помощь мчится Багдасар и убивает остальных противников. Но царь каджей назначает новое испытание - побывать в Зелёном городе, который оказывается безводным. В Зелёном городе братья убивают злого вишапа (рыбу-змея), перекрывшего родник, и освобождают его намеченную жертву - девушку, которая впоследствии становится невестой, а затем и женой Багдасара. Возвратившись в Медный город, братья не ждут от царя каджей новых испытаний. Вместо этого они силой увозят Дехцун в свою страну. По пути их догоняет сестра Дехцун - невеста Багдасара. Прибыв в Сасун, братья одновременно справляют свои свадьбы. Багдасар со своей женой уезжает в Багдад. Санасар остаётся правителем Сасуна. У Санасара рождаются три сына - Верго, Ован, Мгер. Далее в эпосе их называют: Пачкун Верго, Голосистый Ован, Мгер Старший.

Сюжет второй ветви

Часть 1

Санасар умирает. Воспользовавшись этим, Мсра-Мелик, правитель соседней страны Мсыр, обкладывает Сасун данью. Мгер Старший постепенно подрастает. В пятнадцатилетнем возрасте он освобождает Сасун от льва-людоеда, вступая с ним в противоборство и раздирая льва голыми руками. Через какое-то время Дядька Торос отправляется в крепость Маназкерт к царю Тевадоросу сватать его дочь Армаган за Мгера. Тевадорос сообщает, что Армаган держит в плену царь города Хлата - Белый Дэв. Мгер отправляется в Хлат, побеждает в единоборстве Белого Дэва, освобождает его пленницу, привозит Армаган в Сасун, женится на ней.

Часть 2

Мсра-Мелик (старший) посылает Мгеру вызов. Мгер принимает вызов, прибывает в Мсыр. Однако, в его схватке с Мсра-Меликом никто не может взять верх. Мгер и Мсра-Мелик заключают мир и братаются. Сасун перестаёт быть данником Мсыра. Спустя какое-то время Мсра-Мелик умирает. Согласно данному зароку теперь Мгер обязан заботиться о его семье. Этим пользуется вдова Мсра-Мелика, Исмил. Под предлогом защиты от непокорства князей она призывает Мгера к себе. Ей удаётся привлечь Мгера на своё ложе. От Мгера она рождает сына - Мсра-Мелика (младшего). Через семь лет после отъезда Мгер возвращается в Сасун и, в конце концов, примиряется с женой. У него рождается наследник, законный сын - Давид Сасунский. Вскоре после рождения Давида Мгер и Армаган умирают.

Сюжет третьей ветви

Часть 1

У младенца Давида нет возможности выжить в Сасуне. Голосистый Ован (дядя младенца) отправляет его в Мсыр. Здесь Давида вскармливает и воспитывает Исмил. Однако подросший Давид доставляет много беспокойства своему единокровному брату - Мсра-Мелику (младшему), нынешнему правителю Мсыра. Тот неоднократно порывается убить Давида, этому каждый раз препятствует Исмил. В конце концов, желая спасти мальчика, она отправляет его в Сасун. Мсра-Мелик соглашается отпустить Давида, но даёт ему двух провожатых, которым тайно приказывает убить парня. Однако в схватке со своими спутниками Давид берёт верх. Прибыв в Сасун, Давид поначалу поселяется у дяди Ована и становится пастухом в Сасуне. Однако сасунцы им очень недовольны. Давиду приходится уйти из города. Его берёт к себе в дом Дядька Торос. Он сам обучает парня и определяет пастухом в селение Дашту Падриал. Здесь Давид совершает подвиг. Отправившись по следам сорока дэвов , угнавших стадо, он настигает дэвов и расправляется с ними. Затем зовёт всех окрестных жителей разделить казну дэвов. По совету Старой Огородницы Давид вынуждает своего дядю Ована показать ему Цовасар - бывшие охотничьи угодья его отца, Мгера Старшего. Здесь он восстанавливает отцовский храм Марута, когда-то разрушенный Мсра-Меликом. Мсра-Мелик отправляет Холбаши в сопровождении 500 всадников разграбить восстановленный храм. Холбаши справляется с заданием, но на обратном пути его настигает Давид и расправляется с мсырским войском. Мсра-Мелик высылает новый отряд, в 1000 воинов, во главе с Козбадином - усмирить сасунцев, собрать с них дань за семь лет. Давид расправляется с новыми противниками. Тогда Мсра-Мелик, созвав на помощь всех своих вассалов, собирает огромное войско и, лично возглавив его, идёт войной на Сасун. Ему противостоит Дядька Торос со своими сыновьями, а вскоре и Давид Сасунский. Давид вызывает Мелика на единоборство. Благодаря хитрости Мсра-мелика Давид едва не погибает, угодив в ловушку. Однако он выбирается из ловушки и принуждает Мсра-Мелика к поединку, из которого выходит победителем. После смерти царя мсырское войско убирается восвояси.

Часть 2

Голосистый Ован сватает за племянника правительницу Хлата Чмшкик Султан. Тем временем о Давиде узнаёт Хандут, дочь царя Вачо-Марджо, и решает завладеть его сердцем. Она отправляет в Сасун троих гусанов - воспеть перед Давидом её красоту. Гусаны, хотя и не сразу удачно, справляются с заданием. Давид отправляется в гости к Хандут. По пути его заманивает к себе Чмшкик Султан. Давид делит ложе со своей прежней невестой, однако уже наутро раскаивается в этом. Он продолжает путь к Хандут и прибывает к ней. Тем временем против её отца, Вачо-Марджо, собирается войско семи царей. Давид расправляется с нагрянувшим войском, нечаянно убивая при этом и своего двоюродного брата Парона Астхика - сына Пачкуна Верго. Давид увозит Хандут в крепость Сасун и женится на ней. Вскоре он отправляется странствовать и задерживается на несколько лет. Во время его отсутствия рождается и подрастает сын Давида - Мгер Младший. Подросший Мгер отправляется на поиски своего пропавшего отца. Едва отъехав от дома, он встречается с Давидом, возвращающимся на родину. Не зная своего отца, и не будучи узнанным им, Мгер вступает в единоборство с Давидом. В результате оба остаются живы, однако Давид проклинает своего сына, вступившего в бой с отцом. Рассерженный Мгер отправляется в Капуткох («Голубую крепость») - к своему деду Вачо-Марджо. Давид же, вспомнив о своей клятве, спешит к Чмшкик Султан, чтобы вступить с ней в поединок. Пока Чмшкик готовится к бою, Давид купается в озере. Здесь его убивает отравленной стрелой собственная дочь, мстя за обиду, нанесённую её матери. Тело Давида везут в Сасун. Узнав о смерти мужа, Хандут бросается наземь с высокой кровли и разбивается насмерть.

Сюжет четвёртой ветви

Часть 1

После смерти Давида Дядька Торос и Голосистый Ован, опасаясь за безопасность Сасуна, решают призвать в защитники города сына Давида - Мгера Младшего. Они отправляются в Капуткох и, в конце концов, находят Мгера. Взяв парня с собой, они возвращаются в Сасун, разбив по дороге войско прежних Давидовых врагов, обступившее их ночлег. В Сасуне Мгер надевает отцовы доспехи, выводит коня Джалали, который служит всем четырём поколениям сасунских героев. Он отправляется с Ованом и Торосом в Хлат - мстить за смерть отца. Разрушив город и убив Чмшкик Султан, сасунцы возвращаются домой.

Часть 2

Мгер отправляется странствовать. Он попадает во владения царя Пачика, женится на его дочери, красавице Гоар. Сразу после свадьбы Мгер отправляется биться с Западным царём, требующим дани от его тестя. Мгер побеждает Западного царя. Через некоторое время он получает письмо от Голосистого Ована, который просит у Мгера защиты от четырёх внуков Козбадина. Мгер возвращается в Сасун, расправляется с четырьмя врагами своего деда. Возвращаясь к жене, он встречает царевичей из Алеппо , изгнанных из родного города сестрой-людоедкой. Мгер отправляется в Алеппо, убивает людоедку, затем отправляется в Багдад - поклониться могиле Багдасара, наконец, вновь пускается домой. По пути он оказывает помощь городу Джзиру, неоднократно страдавшему от наводнений. Мгер сбрасывает в реку большую скалу и этим делит реку на два рукава. На этой самой скале он выстраивает Брджа-Балакн («Пёструю крепость»). Вернувшись домой, Мгер застаёт Гоар умершей. Он везёт тело жены в Сасун, где узнаёт о смерти Ована. Мгер хоронит Гоар рядом со своими родными, вспоминает всех умерших. Вскоре он замечает, что земля не держит его, - ноги Мгера вязнут в земле. Мгер отправляется к Вану , на берегу которого ему встречается Ворон-утёс. Ударив в скалу мечом, Мгер входит вместе с конём Джалали в расселину, образовавшуюся от его удара. Расселина закрывается, Мгер оказывается пленённым скалой. От горя умирает Дядька Торос, переживший последнего из героев эпоса.

Сюжетные различия между оригиналом и русским переводом

Некоторые из малозначительных эпизодов сводного варианта эпоса в русском переводе были опущены. Наиболее объёмный из таких фрагментов - сцена между Санасаром и дэвом Амдолом, привратником царевны Дехцун, закончившаяся бегством дэва (1-я ветвь, 2-я часть). Отсутствуют также эпизоды с «маловером» Кро (1-я ветвь, 1-я часть), путешествие Мгера Младшего в Багдад (4-я ветвь, 2-я часть). Есть и другие незначительные сокращения.

Кроме того, русские переводчики слегка откорректировали образ Давида в «щекотливом» вопросе: в их варианте Давид вступает в близкие отношения с Чмшкик Султан ещё до того, как впервые слышит о Хандут.

Источники эпоса

Эпос содержит напластования самых различных эпох - от исторических легенд и мифов I тысячелетия до н. э. до историй начала II тысячелетия н. э. Мифическая хронология эпоса, разумеется, не соотносима напрямую с реальной историей. Герои древних, дохристианских, мифов оказываются родителями, а то и детьми или внуками героев эпоса, реальные прототипы которых относятся к VIII-IX векам. У эпоса собственная хронология, собственная география, собственная правда. При этом историческое ядро эпоса несомненно: «Давид Сасунский» отражает борьбу армянского народа (и армянской знати) против арабского Халифата. Однако сколько-нибудь точные детали этой борьбы отыскать в эпосе едва ли возможно. Его рассказчики зачастую оставляли реальным историческим лицам только их имена, переиначивая как угодно биографии, судьбы, реальные исторические роли, возраст и даже пол. Так, возможно, отголосок имени византийского императора Иоанна Цимисхия слышится в имени первой невесты Давида - Чмшкик Султан, а Папа римский становится у сказителей эпоса царём Пап Френком (Папой «франков», то есть европейцев), соперничающим за вторую невесту Давида - Хандут. Амидский царь Бад становится сборщиком налогов Козбадином, арабский полководец Буга - посыльным Мсра-Мелика Батмана-Бугой и т. д. Подобная же «участь» уготована реальным армянским князьям, а также героям и персонажам древнеармянских мифов. Можно, с той или иной степенью правдоподобия, разглядеть следующие прообразы героев и персонажей (точнее, их имён):

  • Цовинар (буквально «морская») - в древнеармянской мифологии огненная женщина, персонификация грозы, молнии, и одновременно богиня моря, воды, дождя (см. Армянская мифология). В эпосе - дочь армянского царя, мать первых сасунских героев, зачатых ею от моря.
  • Мгер (Михр) - солнечное божество, связанное также с огнём и светом, соответствует древнеиранскому (и, в какой-то степени, древнеиндийскому) Митре . В эпосе образ Михра (Мгера) расщепляется на два: Мгера Старшего и Мгера Младшего, соответственно отца и сына Давида.
  • Санасар и Багдасар (Сарасар и Аднамелик, либо Аслимелик, либо Абамелик) - герои близнечного мифа, отголосок которого прозвучал также в Библии (Четвёртая книга царств, гл. 19, ст. 36-37, Паралипоменон, книга 2, гл. 32, ст. 21). Библейский сюжет, разумеется, связан не с багдадским халифом - здесь речь идёт об ассирийском царе Сеннахириме, а убивших его сыновей зовут Шарецер (в армянском переводе Библии Сарасар) и Адрамелех. По-видимому, в эпос сюжет попал не из Библии, а из первоначального мифа.
  • Давид Сасунский - возможно, образ Давида восходит к Давиду Багратуни , сыну сасунского князя Баграта.
  • Голосистый Ован - возможно, этот образ восходит к Овану, предводителю восстания сасунцев (реальное лицо).
  • Дядька Торос, а также царь Тевадорос - возможно, оба эти имени восходят к имени князя Теодороса Рштуни , образ которого расщепился в эпосе на двух героев (как и образ мифического Михра - Мгера).

Архаическая основа эпоса несомненна так же, как и его историческое ядро. Архаична вера в особую опасность, исходящую от близнецов, или в их особые возможности (см. подробнее статью «Близнечные мифы» в энциклопедии «Мифы народов мира »). Архаично представление о камне, как обиталище огня (в конце эпоса Мгер - Михр, персонификация огня и солнца, уходит в скалу; представление о связи огня с камнем основано на том, что из камня можно высекать искры). Архаичен миф о вишапах и отдаваемых им на съедение девушках, сказка о сестре-людоедке и многие другие детали и сюжеты эпоса. Читатель, хорошо знакомый с русскими сказками и былинами, найдёт в армянском эпосе немало знакомых мотивов. Например, Мгера Младшего перестаёт держать земля, как и русского Святогора ; Мсра-Мелик пытается сдуть с места подъехавшего к нему Давида - это напоминает попытку головы брата Черномора сдуть Руслана (известно, что А. С. Пушкин писал свою сказку, предварительно собрав обширный фольклорный материал); Голосистый Ован поочерёдно испытывает коней, опуская руку им на спины - так же поступает главный герой сказки об Иване-царевиче и Сером Волке ; эпизод, в котором Мгер Старший отвергает великолепных коней и выбирает невзрачного и нелепого с виду жеребёнка живо напоминает про Конька-Горбунка … Здесь, конечно, не идёт речи о прямых заимствованиях армянской мифологии у русской или наоборот - скорее, эти совпадения указывают на то, что армянская и русская мифология, по крайней мере, частично, восходят к каким-то общим источникам.

Дополнительные замечания (о названиях и именах)

Большинству русскоязычных читателей эпос известен под названием «Давид Сасунский». На родине эпоса, в Армении, более употребительно наименование «Сасна Црер» (Սասնա Ծռեր), что обычно переводят как «Неистовые сасунцы» или «Сасунские храбрецы». Слово «цур» (ծուռ), употреблённое применительно к человеку, труднопереводимо. Его буквальное значение - «кривой». По отношению к человеку оно может значить: «неудобный», «буйный», «лихой», «неистовый», «проблематичный», «придурковатый», даже «сумасшедший» - в зависимости от контекста. Такова ёмкая характеристика не только главных героев эпоса, такими, в той или иной мере, видят себя сасунцы.

Любопытно и присутствующее в эпосе объяснение слова «Сасун». Это - географическое название, но оно совпадает по звучанию и написанию с армянским словом «яростный» (если написать его с прописной буквы). Согласно эпосу, такое название даёт построенной крепости старик, приглашённый близнецами в качестве «крёстного отца»: «Как этому имя дать? Вы не крепость построили! Ужас вы построили, ярость построили вы!»

Вообще, попытки придать именам людей и названиям вещей конкретный смысл характерны для сказителей армянского эпоса. Так, Теодорос становится Тевадоросом («крылатым»), багдадский халиф и правитель Мсыра, по сути, остаются безымянными, их «имена» - Багдадский Халиф и Мсра-Мелик соответственно, одного из Мсра-Меликовых полководцев именуют Холбаши, а пришедший из древних мифов малопонятный уже символ Хач Патразин переосмысливается как Хач Патеразмин (Ратный Крест)…

Истоки такой «непосредственности» - в народности эпоса.

Эпос в литературе, изобразительном и прикладном искусстве, кино

К образу Давида Сасунского обращались классики армянской литературы. Наиболее известна переработка эпоса, сделанная Ов. Туманяном . Поэма Туманяна «Давид Сасунский» () соответствует первой части третьей ветви сводного варианта эпоса. Русскоязычному читателю она знакома в переводе С. В. Шервинского .

Значимо также прозаическое переложение эпоса, сделанное Н. Зарьяном () (русский перевод версии Зарьяна выполнен Н. М. Любимовым).

Попытки русского перевода эпоса осуществлялись и до издания его сводного варианта в 1939 году. Так, в 1916 году под редакцией В. Я. Брюсова вышла в свет объёмная антология «Поэзия Армении с древнейших времён до наших дней» (издание Московского Армянского Комитета). Эта книга содержала и брюсовский перевод фрагмента эпоса. К сожалению, этот перевод трудно признать удачным.

Наиболее известным воплощением образа Давида в изобразительном искусстве является бронзовая скульптура работы Е. Кочара на площади в Ереване (). Двадцатью годами раньше, в 1939 году , Кочар создал гипсовый вариант памятника. Тот простоял всего два года: в 1941 году художник был репрессирован, а его памятник разрушен. Ерванд Кочар создал также графические иллюстрации к эпосу, имитирующие изображения (реально не существующих) барельефов, и форзац к изданию эпоса, стилизованный под миниатюры Тороса Рослина .

Широко известна также работа 1922 года «Давид Сасунский» художника А. Коджояна (бумага, акварель), выполненная в виде концентрической композиции. Центр композиции - изображение Давида на коне Джалали с Мечом-Молнией в руках. Его окружают два круга сцен, иллюстрирующих различные эпизоды эпоса.

Иллюстрации к эпосу или к обобщённому образу сасунцев создавали также М. Абегян , С. Мурадян и многие другие художники.

Неожиданным решением образа сасунского героя служит шамотовый сосуд «Кери Торос» («Дядька Торос») - работа скульптора Р. Шавердяна 1970 года .

По свидетельству В. В. Катаняна , идеей экранизации «Давида Сасунского» был сильно увлечён С. И. Параджанов . Осуществлению этих планов помешала прогрессирующая болезнь и смерть кинорежиссёра.

В 2010 году Национальный киноцентр Армении выпустил полнометражный мультфильм «Сасна црер » (режиссёр А. Манарян , продолжительность - 80 минут).

Короткометражный (8,5 мин) фильм об эпосе представил в 2006 году телеканал «Культура » (программа «Сферы»).

Памятники и мемориальные события

Напишите отзыв о статье "Давид Сасунский"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Давид Сасунский

Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.

С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l"etat de ses troupes dans les differents corps d"annee que j"ai ete a meme d"observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l"esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l"interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu"on rallie l"armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l"artillerie qui n"est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l"on n"y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d"Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.

Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.

Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J"ai assez fait l"Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C"est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c"est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n"y a qu"un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n"y a qu"un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.

Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.

Напечатать

Похожие записи:

Николай пирогов Врач пирогов николай ивановичНиколай пирогов Врач пирогов николай иванович Цитаты о том что важно. Афоризмы о цитатах. Это и есть смыслЦитаты о том что важно. Афоризмы о цитатах. Это и есть смысл огарёва; фгбоу во огарёва; фгбоу во "мгу им Лучшие учебники английского языка для пополнения словарного запасаЛучшие учебники английского языка для пополнения словарного запаса Экзотическая страна австралияЭкзотическая страна австралия
Новые или популярные