В каком году была фронда. Франция в середине xvii века. фронда. история франции. Смотреть что такое "фронда" в других словарях

В огне событий и гражданских войн дети быстро мужают.

Доброе время Фронды было чрезвычайно странным: в ту пору творились
самые невероятные дела, но это никого не удивляло. Все мужчины
и женщины тогда интриговали по своему разумению и ради собственной
выгоды. Люди переходили из лагеря в лагерь, исходя из своих интересов,
либо по прихоти; из всего делали секреты, строили неведомые козни
и участвовали в таинственных авантюрах; каждый продавался и покупался,
все продавали друг друга и нередко почти без колебаний обрекали себе
подобных на смерть, причём все это с учтивостью, живостью и изяществом,
присущими только нашей нации; ни один другой народ
не смог бы вынести ничего подобного.

Александр Дюма

Величайшее из зол - гражданские войны.

Блез Паскаль

Я не принц и не мазаринист, я не принадлежу ни к какой партии,
ни к какой клике… Я хочу мира и ненавижу войну.

Из антифрондистского памфлета

В 1648 году Франция подписала Вестфальский мир, положивший конец Тридцатилетней воине. В этом военном конфликте, начавшемся в 1618 году в границах Священной Римской империи, со временем участие приняли практически все европейские страны. Франция вступила в него одной из последних, лишь в 1635 году. Королевство лилий выступило на стороне протестантской Швеции и против главных католических держав - Священной Римской империи и Испании. Людовик XIII и кардинал Ришельё (Наихристианнейший король и князь католической церкви), воюющие с протестантами внутри королевства, были не столь принципиальными в своих религиозных предпочтениях на международной арене. Когда дело касалось внешнеполитических союзов, они в первую очередь руководствовались исключительно государственным интересом (чем выгодно отличались от Марии Медичи и Гастона Орлеанского, для которых главным аргументом необходимости поддержания мира с Испанией и Империей была католическая религия). Долголетний союз с протестантской Швецией тому пример. Впоследствии подобных принципов в ведении международной политики придерживался и Мазарини, который на финальной стадии войны с Испанией подписал соглашение с главой англиканской республики Оливером Кромвелем (1599—1658).
Людовик XIII и Ришельё не зря медлили с вступлением в общеевропейский военный конфликт. Они оба прекрасно понимали, что Франции, которая и так долгие годы была терзаема внутренними распрями и религиозными войнами, был необходим мир. Тем более что в первом десятилетии правления дуумвирата королевство практически непрестанно вело войны, правда, не столь крупные и затратные. Теперь же Франции предстояло открыто выступить против двух самых сильных противников. Да, век могущества Испании и Империи уже клонился к закату, но тем не менее.

Герцог Энгиенский при Рокруа, 19 мая 1643 года. Гравюра М. Лелуара.

Согласно условиям Вестфальского договора 1648 года к Швеции переходили все устья судоходных рек Северной Германии, а к Франции - земли в Эльзасе, кроме того, подтверждались её права на Мец, Туль и Верден. Тридцатилетняя война закончилась поражением для Империи, которая на долгие годы вышла из состава сильнейших европейских держав. Но этот мирный договор не положил конец военным действиям для Франции: её противостояние с Испанией продолжалось ещё десять лет, до заключения Пиренейского мирного договора (1659).
Так в условиях ведения внешней войны королевство столкнулось ещё и с внутренними потрясениями - с Фрондой (1648—1653), самым серьёзным внутренним кризисом, который чуть не привёл к гибели королевской власти. В отличие от других бунтов и восстаний, которыми так богат французский XVII века, Фронда началась не с провинции, а с привилегированного Парижа, жители которого испокон веков не облагались тальей.
В Париже есть своя беднота, которая в Средние века и при Старом порядке, как правило, являлась главным источником недовольств. Но на сей раз, роль разжигателя недовольства принадлежала не бедным горожанам, которых задавили налогами, а членам Парижского парламента, именно они, эти «сытые коты», стали движущей силой первой стадии Фронды. Ещё Генрих IV, готовя Марию Медичи к регентству, советовал ей: «Поддерживать авторитет судов (парламентов. - М.С.), призванных осуществлять правосудие, но Боже упаси подпускать их близко к государственным делам, давать им предлог для претензий на роль опекунов королей».
Перечислим тех, кто относился к зачинщикам гражданской войны: верхи судейского сословия (многие из них принадлежали к «дворянству мантии»), князья Церкви и принцы, как принцы крови, так и иностранные. Среди принцев, которые играли в эту опасную игру, конечно, был и неугомонный брат Людовика XIII, сын Франции, Гастон Орлеанский. Конечно, он был уже не тем неутомимым заговорщиком (стоит отметить, что герцог с теплом относился к королю-племяннику и во многом поддерживал регентшу), как в годы правления своего брата, однако сыграл свою роль в событиях Фронды.

Людовик XIV в 1648 году. Работы Анри Тестлена.

В 1643—1648 годы политика налогового давления, начатая ещё при Ришельё, была продолжена сюринтендантом финансов Мишелем Партиселли д’Эмери (1596—1650), итальянцем по происхождению и протеже Мазарини. Для Франции, которая вела затянувшуюся войну с Испанией, Партиселли находил ресурсы, которые сегодня называют экстраординарными. Стоит признать, что в первую очередь предприимчивый финансист решил ударить по имущим слоям населения - королевским оффисье и зажиточным парижским буржуа. Но как верно заметил Ф. Блюш, известно, что когда богатые беднеют, за это расплачиваются другие (торговцы, слуги, арендаторы); так же, как, когда талья - земельный налог, установленный в XV веке, - повышается, дворянство ощущает падение уровня своих сеньориальных сборов из-за крестьянской бедноты.
Герцог де Ларошфуко главную причину смуты видел в нахождении у власти кардинала Мазарини. Его владычество, по мнению моралиста, «становилось нестерпимым»:

«Были известны его бесчестность, малодушие и уловки; он обременил провинции податями, а города - налогами и довёл до отчаяния горожан Парижа прекращением выплат, производившихся магистратом… Он неограниченно властвовал над волею королевы и Месье, и чем больше в покоях королевы возрастало его могущество, тем ненавистнее становилось оно во всём королевстве. Он неизменно злоупотреблял им в дни благоденствия и неизменно выказывал себя малодушным и трусливым при неудачах. Эти его недостатки вкупе с его бесчестностью и алчностью навлекли на него всеобщую ненависть и презрение и склонили все сословия королевства и большую часть двора желать перемен».

Многие сторонники Фронды, желая унизить и уничижить Джулио Мазарини в глазах парижан, проводили параллель между ним и Кончино Кончини (1675—1617), всесильным фаворитом Марии Медичи. Наиболее дерзкие фрондёры предрекали первому министру Анны Австрийской печальную участь Кончини, которого по приказу юного Людовика XIII закололи кинжалами прямо под окнами Лувра.

Герцогиня де Лонгвиль, сестра Великого Конде.

Как писал маршал д’Эстре (1573—1670), казалось, что до конца 1647 года «дух кардинала Ришельё, который управлял так властно всеми делами, продолжал жить как в делах военных, так и в дворцовых. Но в 1648 году было всё иначе: здесь мы сможем наблюдать такие большие изменения и революции, что всякий, кто знал, как прошли пять лет регентства королевы, сможет лишь удивляться такому быстрому изменению обстановки, возникновению смуты и беспорядков».
Всё началось с того, что зимой 1647—1648 годов недовольные рантье устроили беспорядки на улице Сен-Дени. Вскоре начались возмущения должностных лиц судебного ведомства, которые были против возможного снижения жалования (правительство продолжало изыскивать деньги на ведение войны). Также парламентарии противились созданию новых должностей (ещё одна попытка пополнить пустые королевские сундуки). В этом случае, конечно, многие недовольные главную причину всех бед видели в преемнике Ришельё. Ларошфуко, описывая первые месяцы возмущений, подмечал, что Мазарини «ненавидел Парламент, противившийся его указам своими принятыми на собраниях представителей, и жаждал случая, чтобы его укротить». И, кажется, такой день настал. Королева-регентша, которой совсем недавно все восхищались, уверенная в авторитете своей власти, 15 января 1648 года в присутствии своего старшего сына в здании Парламента объявила эдикт о назначении двенадцати новых докладчиков. Но Парламент не дал на это согласия, тем самым он нарушил закон королевства (все законодательные акты, представленные в присутствии короля, должны были приниматься парламентами безоговорочно). Это событие положило начало трёхмесячной «бумажной» войне: всё это время двор и Парламент обменивались бесчисленным количеством официальных бумаг, эдиктов, заявлений, постановлений Совета, отказов и остановок судебных разбирательств. На сторону Парламента встали Счётная палата, Палата косвенных сборов и Большой совет. Тринадцатого мая все четыре суверенных суда столицы проголосовали за постановление о союзе. Их депутаты пожелали заседать сообща в необычной ассамблее, названной палатой Людовика Святого. Некоторые историки любят проводить параллели с Учредительным собранием 1789 года. Анна Австрийская, видя в этой палате «республику внутри монархии», настояла на отмене постановления о союзе, и запретила её созыв (а ведь ещё недавно все наперебой говорили: «Королева так добра…»). Но, вопреки регентскому приказу, Парламент дал одобрение, и палата Людовика Святого собралась.

Первые президент Парламента Матье Моле перед разгневанными парижанами. Гравюра М. Лелуара.

Заседая с 30 июня по 9 июля, депутаты палаты Людовика Святого выработали что-то вроде хартии, состоящей из 27 параграфов - правда, данным документом судейские больше отстаивали собственное благо, нежели общественное. Мазарини, желая не допустить беспорядков в столице королевства, пошёл на уступки. Девятого июля ненавистный парижанами ещё один итальянец, Партиселли д’Эмери был отправлен в отставку, а эдиктом от 18 июля утверждались многие требования палаты Людовика Святого: декларация от 31 июля, продиктованная в Парламенте в присутствии короля, придавала силу закона почти всем параграфам палаты Людовика Святого. В частности, были упразднены должности интендантов в провинциях королевства, и уменьшилась талья.
На этом Парламент не остановился. К новым наступлениям на двор и на прерогативы королевской (законной) власти активно подстрекали советники Пьер Бруссель (1576—1654) и Рене Бланмениль (ум. 1680). Королева-регентша решила арестовать обоих, для чего она выбрала, как ей казалось, очень удачный момент. Пока в соборе Парижской Богоматери шла служба и отмечалась новая победа французского оружия (20 августа 1648 года под Лансе принц Конде одержал победу над испанской армией), королевские гвардейцы производили арест мятежных парламентариев. Правда, сделать это тихо и незаметно, как изначально задумывалось, не получилось. Отряду под командованием лейтенанта гвардейцев королевы, графа де Комменжа (1613—1670) еле-еле удалось исполнить приказ своей повелительницы и уцелеть в схватке с разгорячившимися парижанами.
Взяв под арест обоих парламентариев (26 августа 1648 года), королева-регентша в итоге «подняла на ноги» весь Париж, который за одну ночь «оброс» 1260 баррикадами (за годы Фронды улицы столицы королевства ещё не один раз увидят баррикады). Поэтому-то 27 августа 1648 года вошло в историю как «День баррикад». А уже на следующий день гордая испанка, уговариваемая своим окружением, вынуждена была освободить пленников.
Не уберегли от новых нападок на Анну Австрийскую и Мазарини ни громкая победа французской армии при Лансе (20 августа), ни славный мирный договор в Мюнстере (24 октября), над которым так старательно поработало правительство Мазарини. Можно сказать, что население столицы не заметило этих успехов правительства. Меж тем силы оппозиции продолжали расти: на сторону Парламента перешли члены магистратуры верховных судов, придворная знать и Поль де Гонди, коадъютор Парижа и племянник архиепископа Парижа. Арно д’Андийи (1589—1674) и вовсе считал коадъютора «одним из главных виновников» того, что Франция была «залита кровью из-за жестокой гражданской войны».

Фрондеры (герцог де Бофор, коадьютор де Гонди и маршал де Ла Мот) перед Людовиком XIV, вернувшимся в столицу в августе 1649 года. Художник Умбело.

Вскоре на сторону мятежного Парламента перешли практически все принцы. Королева, желая защитить себя и сыновей, спешно возвратила в Париж принца Конде, недавнего победителя при Лансе. Больше всего фрондёров злило то, что маленький Людовик XIV не собирался дистанцироваться от своей матери и ненавистного кардинала-итальянца, не собирался становиться на сторону мятежников. Поэтому свой мятеж они старались представить в несколько ином свете, чем он был на самом деле, и убедить всех в том, что они якобы хотят вырвать малолетнего короля из его вредного окружения. Для того чтобы заручиться какой-то реальной поддержкой, генералы Фронды пошли на сближение с главным врагом Франции - Испанией. Посредником в этих переговорах стал Анри де Ла Тур д’Овернь, виконте де Тюренн (1611—1675), протестантский принц и младший брат герцога Буйонского (1605—1652), который уже принимал участие в заговорах против королевской власти в предыдущее царствование. Правда, вскоре Тюренн перешёл в лагерь двора и остался там окончательно, именно он будет командовать войсками короля в битве при Сент-Антуанском предместье.
В начале 1649 года Анна Австрийская, желая покончить с мятежом в Париже, решила тайно покинуть его. Так, в ночь с 5 на 6 января король, королева, кардинал и другие члены королевской семьи тайно бежали из Пале-Рояля (с 1643 года королева с сыновьями переехала в более комфортный Пале-Кардиналь, подаренный королевской семье Ришельё; тем более, что за дворцом был разбит парк, один из немногих в Париже того времени). Ночью они приехали в безлюдный, холодный и пустой Сен-Жермен-ан-Ле. Первые дни пребывания в замке члены монаршей семьи и придворные были вынуждены спать на соломе, пока не привезли необходимую мебель и вещи.
Наутро Париж, ошеломлённый вестью о бегстве короля, взялся за оружие. Началась осада столицы, которой командовал принц Конде. Королевская армия в 12 000 человек сеяла ужас и панику; Принц, не зная пощады, подавлял попытки военных вылазок, предпринятых осаждёнными. Его брат Арман де Бурбон, принц де Конти (1629—1666), ревниво относящийся к лаврам принца, объявил себя главнокомандующим парижской армии. Правда, у него не было на это компетенции, а его армия была всего лишь сборищем старьёвщиков, лавочников и лакеев, вооружённых ржавыми мушкетами и лишённых военного опыта.
Матье Моле (1584—1656), первый президент Парламента, видя безвыходность положения, наперекор высокородным мятежникам пошёл навстречу двору и уже 11 марта 1649 года в Рюэле, куда переехал король, подписал компромиссное соглашение. В результате мятежные принцы остались без парламентской поддержки и тогда настала их очередь поднять знамя восстания. Причём лидером второй Фронды, названной «Фрондой принцев», стал уже Великий Конде, ещё недавно защищавший юного короля, Мазарини и двор. Дело в том, что, сыграв решающую роль в победе над «Парламентской Фрондой», Конде надеялся на крупное вознаграждение, чего королева-регентша ему не дала.
По мнению нидерландского историка Э. Коссмана, Конде стоит считать скорее жертвой гражданской войны, нежели её зачинщиком: «Единственным по-настоящему трагическим моментом в цепи бунтов, называемых Фрондой, был, возможно, тот, когда Принц принял решение начать гражданскую войну. Он понимал, что ему, скорее всего, придётся продолжать её в одиночестве, но гордость не позволила отречься от принятого решения. Другие его современники - Гастон Орлеанский, де Рец, Лонгвили, брат Конти - производят впечатление играющих ради игры, причём совершенно неизящно. Конде выглядит человеком, выполняющим предписанную ему судьбой роль и принимающим жизнь таковой, какова она есть. Он, возможно, единственный серьёзный человек во всей Фронде, впрочем, как он был серьезён во всём: в аморальности, в эгоизме, в самом глубоком детском честолюбии, в высокомерной развязности, с которой безропотно разрешал обводить себя вокруг пальца».

Луи II де Бурбон, принц де Конде.

Принц хотел заставить заплатить королеву за те услуги, которые он оказал ей и Мазарини. Анна Австрийская, возмущённая его дерзким поведением, отдала приказ о его аресте и 19 января 1650 года Конде, его младший брат Арман де Конти и Анри II Орлеанский, герцог де Лонгвиль (1595—1663) были арестованы капитаном гвардии королевы Гито в Пале-Рояле. Высокородных пленников заключили в Венсеннский замок (годом ранее из замка бежал Франсуа де Вандом, герцог де Бофор (1616—1669), незаконнорождённый внук Генриха IV и глава заговора Важных (1643); бежав из заключения, Бофор, любимец парижан, стал одним из вождей Фронды). Парламент, узнав об аресте принцев, стал настаивать на их освобождении. Двадцатого января 1651 года первые президент Парламента предъявил ходатайство об освобождении знатных пленников королеве-регентше. Людовик XIV был шокирован: «Мама, - воскликнул он после ухода Малье Моле, - если бы я не боялся прогневить вас, я бы трижды велел президенту умолкнуть и выйти». Примерно через год заключение принцев закончилось: они покинули пределы гаврской тюрьмы, куда были перевезены. По королевскому приказу их освободил сам Мазарини, который отправлялся в первое изгнание.
Королева-регентша и кардинал рассудили, что Конде может ему вновь пригодится: после небольшой передышки, Парламент и де Гонди вновь пошли в наступление на двор. Предвидя новые беспорядки, главной причиной которых являлось присутствие Мазарини при короле, кардинал решил сам покинуть Париж. Это произошло 6 февраля 1651 года.
Согласно договорённости Людовик XIV с Анной Австрийской должны были последовать за ним и встретиться в Сен-Жермен-ан-Ле, но у них это не получилось. Гонди и Месье были начеку и поставили у городских ворот караульных. В ночь с 9 на 10 февраля парижане, опасаясь бегства королевского семейства, проникли в Пале-Рояль. Королева-регентша, понимая, что она с сыновьями оказалась в ловушке, приказала впустить горожан в спальню короля. Король-ребёнок лежал на кровати, притворившись спящим, пока парижане один за другим проходили и смотрели на него. Никогда Людовик XIV не простит это унижение де Гонди.
Последующие два месяца Людовик вместе с Анной Австрийской содержался под унизительным домашним арестом в Поле-Рояле. Правда, в этот период произошло одно интересное событие, которое несколько резонирует с гнетущей атмосферой гражданской войны. В конце февраля, 26 числа, в зале Пале-Рояля был поставлен «Балет Кассандры», в котором танцевал и Людовик XIV. Так король впервые принял участие в представлении придворного балета. В мае этого же года Людовик танцевал ещё в одном придворном балете «Празднике Бахуса».
Фронда, расколовшая страну (для многих ещё была свежа память о Религиозных войнах) и поставившая королевскую власть на край пропасти, закалила характер Людовика XIV. Он на собственном опыте ощутил контраст между величием королевского сана и реальной ограниченностью монаршей власти. Король видел, как перед ним почтительно склоняли головы парламентарии, которые тут же вырывали у королевы-регентши одну уступку за другой.
Пятого сентября 1651 года королю исполнилось 14 лет, и через два дня в Парламенте он был объявлен совершеннолетним. По этому случаю было устроено грандиозное празднество. С самого рассвета по заранее назначенному маршруту от Пале-Рояля до здания Парламента через улицы Сент-Оноре и Сен-Дени, Шатле и мост Нотр-Дам были расставлены гвардейцы и швейцарцы, которые сдерживали напиравшую толпу людей. Некоторые любопытные забирались на трибуны или высовывались из окон. В восемь часов утра король принял мать и членов королевской семьи, пэров и маршалов Франции, явившихся во дворец с лучшими частями, чтобы приветствовать его. После чего королевский кортеж двинулся в путь.
Впереди шли два трубача, за ними пятьдесят глашатаев в ливреях из шёлка, бархата, парчи и кружев, расшитых жемчугом и бриллиантами, перья на шляпах были приколоты дорогими аграфами, затем рейтары короля и королевы, пешие лучники, знаменитая швейцарская сотня, губернаторы, рыцари Святого Духа, маршалы Франции, церемониймейстер, обер-шталмейстер, несущий королевский меч, длинные вереницы пажей и гвардейцев. Окружённый телохранителями, восемью пешими шталмейстерами, шестью вельможами шотландской гвардии и шестью адъютантами, изящно гарцевал на своей лошади, умевшей подниматься на дыбы и кланяться, король, одетый в золотые одежды. Далее следовала нескончаемая вереница принцев, герцогов, праздничных карет, в которых сидели королева, королевский брат и фрейлины. Они также были окружены гвардейцами и швейцарцами.
В Парламенте король произнёс речь:
- Господа, я пришёл в свой Парламент, чтобы вам сообщить, что, следуя законам моего государства, хочу отныне взять в свои руки государственную и административную власть. Надеюсь, что с Божьей милостью это управление будет милосердным и справедливым.
После чего все присутствующие, в том числе и королева, преклонили колени и поклялись в вечной верности своему королю, потом был отслужен торжественный молебен. Затем было провозглашено окончание регентства и наместничества герцога Орлеанского на посту главнокомандующего королевской армией, распускался Регентский совет. Отныне король мог подписывать документы и назначать новых министров при доброжелательной поддержке матери.
Однако совершеннолетие Людовика XIV не привело к окончанию смуты. На празднике отсутствовал принц Конде, которого королева вновь попыталась расположить к себе. В своё оправдание он передал королю письмо с извинениями. Людовик даже не вскрыл послание, отдав его кому-то из свиты. Король никогда не забудет этого поступка, граничащего с «оскорблением Его Величества». Но ещё больше юного монарха оскорбили грядущие события. Конде, недовольный сложившейся политической ситуацией, отправился с семьей и соратниками на бурбонскую гору Монтрон, затем - на юг, где присоединился к мятежу. Там он вступил в переговоры с генералом Кромвелем.
Как писал в 1652 году Арно д’Андийи, «на Севере его (Конде. - М.С.) называли вторым Шведским Королем, а на остальной территории Европы считали самым удачливым, самым доблестным и самым великим Полководцем в мире. Наконец, Принц славился своей непоколебимой верностью Королю и страстной любовью к Отечеству. Но, увы, в силу странного достойного сожаления, преступного и губительного поворота судьбы, этот человек… пал с небес в бездну слепоты и мрака… Конде покинул двор, разжёг повсюду пожар войны, украл деньги Короля, захватил крепости и, забыв о своём славном титуле принца крови Франции… поклонился Испании ради получения помощи в войне против своего Короля, благодетеля и Хозяина».

Анна Мария Луиза, герцогиня де Монпансье, Великая Мадемуазель.

Второго июля 1652 году королевские войска во главе с юным королём уже были готовы разбить остатки армии Конде под стенами Парижа, но тут произошло непредвиденное. Пушки Бастилии неожиданно стали палить по лагерю короля. Одно ядро даже попало в королевский шатёр. Оказывается, что приказ гарнизону крепости был отдан старшей дочерью Гастона Орлеанского, Анной Марией Луизой Орлеанской, герцогиней де Монпансье, Великой Мадемуазель (1627—1693). Сам Месье испугался происходящих событий и временно отстранился от дел. Тогда как Великая Мадемуазель, как и многие девушки её поколения, покорённая военным гением Конде, поспешила ему на помощь. Конде был спасён, он вошёл в Париж, устроив там расправу над членами Парламента, которые, по его убеждению, предали его. Но это была лишь временная победа Фронды, поскольку парижане и Франция в целом устали от беспорядков и кровопролития.
Вскоре Фронда пошла на спад. Первыми опомнились парламентарии, ставшие свидетелями превращения их родного города в поле битвы. Во главе с президентом Моле и прокурором Парламента Фуке они устремились в королевскую ставку. Парламентарии согласились вновь встать на сторону двора, правда, при определённых условиях. Мазарини должен был вновь покинуть двор (он уже успел вернуться из первого изгнания: всё время, находясь за пределами Франции, кардинал не прерывал связь с королевой и двором). Мазарини, хорошо понимая, что его второе изгнание продлится недолго, с лёгкостью согласился. Также король был вынужден выпросить у Ватикана кардинальскую шапку для коадъютора де Гонди. Как писал Арно д’Андийи, «опасный пример того, как высочайший сан может стать наградой за великое преступление».
Герцог Орлеанский подписал документ о повиновении и признании своей вины, после чего вместе с семейством он был отправлен в своё очередное (и последнее) изгнание в замок Блуа (в 1617 году этот замок уже был местом ссылки Марии Медичи). Его дочь, которой пришлось распрощаться с мыслью о браке со своим венценосным кузеном, тоже была выслана из столицы.
Король и двор вернулись в Париж. «Почти всё население Парижа пришло его встречать в Сен-Клу», - писал Мишель Летелье (1603—1685), новый военный министр. Днём позже в столицу вернулся Парламент.
25 октября 1652 года Людовик XIV писал Мазарини: «Мой кузен, пора положить конец страданиям, которые Вы добровольно претерпеваете из-за любви ко мне».
12 ноября того же года король подписал новую декларацию против последних мятежников - принцев Конде и Конти, супругов де Лонгвиль, герцога де Ларошфуко и принца де Тальмон.
19 декабря Людовик приказал арестовать и заключить в тюрьму кардинала де Реца. Как пишет отец Полен, исповедник короля: «Я был там, когда Король отдавал распоряжение об этом, в присутствии упомянутого господина кардинала (де Реца. - М.С.). Я был подле упомянутого господина кардинала, я выразил ему своё восхищение добротой Короля и его великодушием, более всего я радовался милости его суда. Король подошёл к нам обоим и заговорил о комедии, которую задумал, говоря об этом очень громко господину де Виллекьеру, затем, как бы смеясь, наклонился к его уху (это и есть момент отдания приказа) и сразу же отступил, как бы продолжив рассказ о комедии: "Самое главное, сказал он очень громко, - чтобы никого не было в театре". Когда это было произнесено, я предложил Королю пойти к мессе, так как был полдень. Он отправился туда пешком. Посреди мессы господин де Виллекьер подошёл к нему очень тихо дать отчёт на ухо, и поскольку я был в то время возле Короля, он повернулся ко мне и сказал: "Вот как я арестовал кардинала де Реца"».

Людовик XIV в образе Юпитера, победителя Фронды, работы Шарля Поэрсона.

И, наконец, 3 февраля следующего года кардинал Мазарини вернулся в Париж. Это был триумф Джулио Мазарини, правда, впереди ему предстояло проделать большую работу - возродить разрушенное королевство и закончить затянувшуюся войну с Испанией.
Продумывая образование короля Франции, Мазарини отдавал предпочтение практике, а не теории. Конечно, не кардинал спровоцировал гражданскую войну, но позже, возвратившись из второй ссылки и достигнув вершины своего могущества, он понял, что время смуты лучше всего другого опыта окончательно сформировало интеллект, здравомыслия, память и волю Людовика XIV.
Через собственный жизненный опыт, а не по описанию из книг и с помощью карт, Людовик познакомился со своей страной. Мало кто из европейских государей того времени настолько хорошо знал свою страну, как Людовик XIV. В историографии бытует ошибочное представление о том, что Людовик XIV большую часть жизни провёл в Лувре, Тюильри, Сен-Жермене и Версале. Но это далеко от правды. Король совершил много поездок по Франции, особенно в первой половине жизни. Как подметил Ф. Бродель, один только Мец (северо-восточная граница Франции) Людовик XIV посетил шесть раз, подолгу там оставаясь. Так же было и со многими другими городами и провинциями. Не стоит сбрасывать со счетов и его многочисленные перемещения по стране с действующей армией, отправлявшейся к театрам военных действий.
Король путешествовал по Франции в мятежные 1650, 1651 и 1652 годы. Фронда, начавшаяся в Париже, «расползлась» по всему королевству. Где-то население было недовольно налогами, где-то - голодом. Не прекращали подливать масло в огонь мятежные дворяне и провинциальные парламенты, фанатично подрожавшие своим столичным коллегам. И если в Париже бунты закончились в 1652 году, то в провинции они продолжались ещё на протяжении нескольких лет.
Духовник отец Полен писал, что для жителей провинции «увидеть короля - это милость. Во Франции это самая значительная и самая большая милость. И действительно, наш король умеет быть величественным, несмотря на его двенадцатилетний возраст; он светиться добротой, и нрава он лёгкого, движение его грациозны, а ласковый взор его притягивает к себе сердца людей сильнее, чем приворотное зелье». Экспедиция 1650 года, когда очаги смуты горели по всей стране, была не без риска, тем более, что Анну Австрийскую и Людовика XIV сопровождала не армия, а небольшой отряд. Но из рассказа отца Полена видно, что присутствие юного монарха стоило целого войска. «Радость во всей провинции невозможно объяснить, - писал хранитель печати Матье Моле, - Король прибыл вчера к вечеру, королева выехала к нему на встречу, и весь город (Дижон) вышел на улицы продемонстрировать свою радость, которую словами не выразить. Скажу без лести: Король превосходно себя держал во время этого путешествия; солдаты и офицеры были довольны; если Короля не отвлекали бы, то он бы побывал везде. А солдаты были в таком восторге, что если бы Король отдал команду, я думаю, они стали бы грызть врата Бельгарда зубами».
Во время путешествия по Бургундии король сблизился с солдатами и низшими офицерами. Он говорил с ними, узнавал об условиях их жизни. Юный Людовик умел найти к ним правильный подход. В эти годы он уже начал приобретать популярность, так необходимую настоящему политическому и идеологическому лидеру. Мазарини был очень доволен этим. Так, например, около 800 человек гарнизона Бельгарда, очарованные королём, присоединились к маленькой королевской армии.
За последующие два года король побывал в Берри, Пуатье, Семюре, Туре, Блуа, Сюлли, Жьене и Корбейе, что составляет довольно большую часть территории Франции. За время путешествий по стране юный Людовик XIV видел своё королевство. Он не чурался общения со своими подданными - почтовыми служащими, трактирщиками, буржуа, форейторами, вилланами, солдатами. Без сомнения, этот опыт занял достойное место в системе королевского воспитания и наложил свой отпечаток на личность Людовика XIV.

Фронда

ФРО́НДА -ы; ж. [франц. Fronde]

1. Во Франции середины 17 в.: буржуазно-дворянское движение против абсолютизма.

2. Об оппозиции, противопоставляющей кому-, чему-л. свои взгляды, свою политику и т.п. Литературная ф. Придворная ф.

3. = Фрондёрство. Дешёвая ф. Мальчишеская ф.

(франц. fronde, буквально - праща), 1) общественное движение 1648-1653 во Франции против абсолютизма, правительства Дж. Мазарини, включавшее различные социальные слои (парламентская фронда, «фронда принцев»). 2) Непринципиальная оппозиция, главным образом по мотивам личного или группового характера.

ФРО́НДА (франц. fronde, букв. - праща), комплекс социальных движений, охвативших в 1648–53 гг. Францию. Традиционно делится на два этапа: «парламентская Фронда» (1648–49) и «Фронда принцев» (1650–53).
Парламентская фронда
Среди причин Фронды - бедствия Тридцатилетней войны (см. ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА) , налоговый гнет, приведший ко многим крестьянским и плебейским восстаниям, политика кардинала Мазарини (см. МАЗАРИНИ Джулио) , поставившая в оппозицию к правительству Парижский парламент и связанные с ним круги парижской буржуазии. В 1648 правительство решило отменить полетту - сбор, гарантировавший наследственность должностей, ущемив тем самым материальные интересы «дворянства мантии». Высшие судебные палаты Парижа - парламент, Счетная палата, Палата косвенных сборов и Большой совет -объединились и с 16 июня 1648 начали проводить совместные заседания в Палате Св. Людовика, заявив о своем желании осуществить государственные реформы. Мазарини после некоторого колебания (был даже произведен арест двух парламентариев, которых подозревали в разжигании парламентской смуты) санкционировал деятельность Палаты, которая с 30 июня по 10 июля выработала и представила королеве свои предложения о реформе - «27 статей», которые сразу же начали исполняться: 9 июля - отставка сюринтенданта финансов М. д" Эмери; 11 июля - отзыв из округа Парижского парламента почти всех интендантов, сокращение тальи (см. ТАЛЬЯ) на 1/8; отмена недоимок по всем налогам; 20 июля парламент зарегистрировал декларацию о том, что все эдикты о налогах должны утверждаться в высших судебных палатах. Вдохновленные успехами парижан, по всей стране (в т.ч. и в Париже) начались антиналоговые выступления, требовавшие дальнейшего снижения тальи. Правительство стало тяготиться сделанными уступками, решив использовать победу принца Конде (см. КОНДЕ Луи II) над испанцами (при Лансе 20 августа 1648) для перехода в наступление против парламентариев, арестовав ее лидеров в день благодарственного молебна 26 августа. Народ попытался их отбить, в столице появились баррикады. 22 октября 1648 в обстановке постоянных волнений королева подписала представленную парламентариями декларацию, включавшую без купюр текст «27 статей». Мазарини не собирался мириться с условиями декларации. После того как к Парижу были стянуты королевские войска под командованием Конде, в ночь на 6 января 1649 королевский двор тайно бежал из столицы в Сен-Жермен. Парламент предписал Мазарини в течение недели покинуть Францию и наложил секвестр на его имущество. Командующим армии, собранной сторонниками парламента, стал брат принца Конде - принц Конти. Началась блокада Парижа, принесшая парижанам большие тяготы, но их виновником считался не парламент, а Мазарини. 1 апреля 1649 был заключен мир: парламенту пришлось оказаться от требования отставки кардинала и дать обязательство до конца года воздерживаться от общих заседаний.
Фронда принцев
«Фронда принцев» началась после того, как 18 января 1650 по распоряжению королевы были арестованы принц Конде, его брат принц Конти и зять герцог Лонгвиль. Этот арест вначале был одобрен Парижским парламентом, видевшим в Конде своего противника. В конце мая отряд сторонников принца, представителей аристократии, недовольной политикой Мазарини, прорвался в Бордо, где имя Конде было популярно, поскольку во время войны 1649 он, будучи врагом губернатора Гиени Б. д" Эпернона, защищал в королевском совете интересы бордосцев. Плебс открыл ворота города перед мятежными аристократами, заставив парламент Бордо заключить с ними союз (22 июня 1650) Осада города королевскими войсками была неудачной, 1 октября при посредничестве Парижского парламента был подписан мир. Впоследствии именно Бордо станет опорой фрондирующих принцев во главе с Конде.
К концу 1650 в столице усилились антимазаринистские настроения, против кардинала выступили и Парижский парламент, и открывшееся в Париже собрание провинциального дворянства, и собрание французского духовенства, его отставки потребовал дядя короля герцог Орлеанский. В ночь на 7 февраля 1651 Мазарини бежал из Парижа. Королевская семья хотела последовать за ним, но дворец был оцеплен городской милицией. Королева и малолетний Людовик XIV оказались под домашним арестом, продлившимся ок. 2 месяцев.
Но антимазаринистская коалиция оказалась непрочной. Дворянское собрание выдвинуло требование собрать Генеральные штаты, с чем королева в принципе согласилась, назначив, однако, их открытие на 8 сентября 1651 (примечательно, что 5 сентября 13-летний король юридически становился совершеннолетним). Притязания же Конде, получившего по освобождении из тюрьмы пост губернатора Гиени, на руководство правительством привели к возобновлению гражданской войны в сентябре 1651. Военные действия развивались при перевесе правительственных сил, когда 23 декабря Мазарини, до того времени пребывавший в Германии, по призыву королевы вторгся с армией во Францию. Парламент, ранее осудивший мятеж Конде, теперь объявил вне закона Мазарини. Парламент поручил герцогу Орлеанскому набрать армию для войны с кардиналом, а герцог вступил в прямой союз с принцем Конде, который с восторгом был принят столичным плебсом 11 апреля 1652 г.
16 июня король дал понять депутации парламента, что Мазарини будет уволен при условии полного разоружения принцев-фрондеров. Обсуждение этого вопроса в парламенте 21 и 25 июня сопровождалось манифестациями у его ворот: требование мира во чтобы то ни стало звучало весьма внушительно. 2 июля армия Конде вошла в Париж, а 4 июля 1652 по прямому наущению принцев было произведено вооруженное нападение на собравшийся в ратуше Большой городской совет; одни были убиты, другие бежали или заплатили выкуп - советников и парламентариев избивали, не разбирая каких убеждений, фрондерских или мазаринистских, они придерживались. После 4 июля старый муниципалитет был распущен, а новый провозгласил союз с принцами. 12 августа король дал почетную отставку Мазарини. В сентябре в Париже был восстановлен прежний муниципалитет. 13 октября Конде выехал из Парижа, а 21 октября 1652 г. в столицу въехал король, даровавший общую амнистию, из которой поименно были исключены активные фрондеры. Фактически было покончено с притязаниями высших судебных палат на управление страной; и 3 февраля 1653 г. в Париж вернулся Мазарини.
Последним оплотом Фронды оставалась Гиень с Бордо, где в июне 1652 была создана организация городской демократии Ормэ (франц. orme - вяз, на поляне под вязами проходили собрания ормистов); формально управлявший городом принц Конти во всех вопросах внутригородской политики был вынужден выполнять волю бордоского плебейства. Высшая исполнительная власть в городе и контроль над муниципалитетом бы сосредоточен в «Палате 30-ти». Ормэ были присущи черты плебейского товарищества взаимопомощи: ормисты должны были защищать друг друга, предоставлять беспроцентные ссуды обедневшим собратьям, обеспечивать работой обедневших, выступали, однако, против посягательств на частную собственность, хотя насильственное взимание контрибуций с богачей стало обычным способом пополнения городской казны. Социально-политическая программа ормистов была направлена против особого кастового положения судейских чинов, должны быть назначены справедливые судьи, перед которыми тяжущиеся стороны будут защищать себя сами. Все памфлеты ормистов говорят о их лояльности по отношению к королю, ненависти к Мазарини и преданности принцу Конде.
После ликвидации парижской Фронды к Бордо были стянуты большие королевские армии, началась осада города. 19 июля 1653 большое собрание городских верхов потребовало от принца Конти распустить Ормэ, сместить всех капитанов городской милиции и просить мира. 3 августа в капитулировавший Бордо вступила королевская армия.

Энциклопедический словарь . 2009 .

Смотреть что такое "фронда" в других словарях:

- (fronde, детская игра) название партии, восставшей во Франции в 1648 53 г. во время малолетства Людовика XIV против двора и в особенности против Мазарини. Восстание возникло среди высшей аристократии, но нашло приверженцев и среди парижан,… … Словарь иностранных слов русского языка

- (франц. fronde букв. праща),..1) общественное движения 1648 53 во Франции против абсолютизма, против правительства Дж. Мазарини, включавшее различные социальные слои (парламентская фронда, фронда принцев)2)] Непринципиальная оппозиция, главным… … Большой Энциклопедический словарь

Общественное движение 1648 53 гг. во Франции против абсолютизма, против правительства Дж. Мазарини. Основные силы Фронды народные массы, восстания которых были направлены против гнёта знати и государства. Эти народные выступления стремились… … Исторический словарь

- (франц. fronde, букв. праща) комплекс социальных движений, охвативших в 1648–53 гг. Францию. Традиционно делится на два этапа: «парламентская Фронда» (1648–49) и «Фронда принцев» (1650–53). Политическая наука: Словарь справочник. сост. проф пол… … Политология. Словарь.

фронда - ы, ж. fronde праща. 1. Социально политическое движение во Франции (1648 1653), направленное против укрепившегося абсолютизма. СИС 1985. 2. перен. Непринципиальная, несерьезная оппозиция, гл. образом по мотивам личного или группового порядка. СИС… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

См. оппозиция Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011. фронда сущ., кол во синонимов: 3 … Словарь синонимов

- (французское fronde, буквально праща), общественное движение 1648 53 во Франции против абсолютизма … Современная энциклопедия

ФРОНДА, фронды, мн. нет, жен. (франц. fronde от названия детской игры, букв. праща). 1. Дворянско буржуазное движение против абсолютизма во Франции 17 в. (ист.). 2. перен. Оппозиция чему нибудь по мотивам личного характера, недовольство,… … Толковый словарь Ушакова

ФРОНДА, ы, жен. 1. Во Франции в 17 в.: дворянско буржуазное движение против абсолютизма. 2. перен. Противопоставление себя окружающему из чувства противоречия, несогласия, личного недовольства (устар. книжн.). Толковый словарь Ожегова. С.И.… … Толковый словарь Ожегова

Что такое Фронда? Определение этого термина хотя и имеет строго историческое обоснование - им называют ряд антиправительственных выступлений во Франции середины XVII века, - тем не менее носит иронический и насмешливый характер. События показали, что все главные действующие лица тех давних событий оказались лицемерами, на словах ратовавшими за благополучие страны и её народа, а на деле преследовавшими лишь свои корыстные интересы.

Маленькая экскурсия в лингвистику

Задержимся ещё немного на самом слове «фронда». Это не что иное, как русскоязычное произношение французского - Fronde, что означает «праща». Когда-то так называлась популярная детская игра, относящаяся к разряду пустых и несерьёзных забав. По причинам, изложенным выше, его принято употреблять в отношении людей, на словах, проявляющих недовольство властями, но не способных решиться на какие-либо конкретные действия.

Франция середины XVII века

События, давшие толчок появлению этого термина, начали разворачиваться во Франции начиная с двадцатых годов XVII века. К этому времени большая часть населения страны, которую составляли крестьяне, была фактически разорена войнами, непомерными налогами и мародёрством как со стороны своей армии, так и целого ряда вражеских полчищ. Это послужило поводом для социального напряжения, вылившегося в открытые бунты.

По установившейся традиции фронда - это термин, которым принято обозначать выступления представителей высшей французской аристократии, попытавшейся использовать народное недовольство в своих личных целях. В тот период при малолетнем Людовике XIV правление государством осуществляла его мать - Австрийская и первый министр кардинал Мазарини. Их политика вызывала недовольство не только народных масс, но и придворной элиты. В результате образовалась оппозиция, которую возглавил парламент.

Разрозненные выступления народных масс

Противостоянию представителей высших слоёв власти предшествовали народные выступления. И хотя бунт часто бывает бессмысленным и беспощадным, независимо от того, вспыхивает ли он в Оренбургских степях или под окнами Версаля, в данном случае королеве и кардиналу повезло - дело ограничилось лишь постройкой баррикад, и обошлось без кровопролития. Но страху Анна Австрийская натерпелась и пошла на уступки бунтовщикам и парламенту.

Новый поворот события приняли, когда в 1648 году на сторону королевы встал подкупленный щедрыми подарками принц Конде - признанный герой только что окончившейся Этот отчаянный авантюрист и продажный вояка окружил своими отрядами Париж, чем спровоцировал новую вспышку недовольства народных масс, которые в союзе с целой группой аристократов вновь вышли на улицы.

Придворная борьба и продолжение смуты

Фронда - это как раз то, что образовалось в результате столь разительного мезальянса - союза нищего народа и пресыщенных богачей. Если первые в своих антиправительственных лозунгах были вполне искренни, то вторые старались извлечь только личную выгоду из происходившего. Это хорошо понимали главные инициаторы смуты - члены парламента. Не надеясь на помощь аристократии, они поспешили заключить мирный договор с королевой, и на этом всё временно утихло.

Но длительного мира в стране не получилось. Спокойствие нарушил всё тот же принц Конде. Как выяснилось, его снедали непомерная зависть к Мазарини и желание навязать королеве-регентше принятие угодных лично ему политических решений. Не обладая умением вести тонкую придворную интриги, он своими грубыми выходками настроил против себя двор и в конце концов оказался в тюрьме.

Полководец в сутане

Пока сиятельный смутьян сидел в камере Винсенского замка, в стране вспыхнул новый мятеж, на этот раз организованный его родной сестрой вместе с герцогом Ларошфуко и группой аристократов, ненавидевших кардинала. Главная опасность для двора состояла в том, что принцесса Конде и её друзья, пренебрегая национальными интересами, привлекли в качестве своих союзников испанцев - традиционных врагов Франции. Недаром утвердилось мнение, что фронда - это прежде всего борьба личных интересов.

Пришлось кардиналу оставить на время служение месс в и отправиться во главе войска на усмирение бунтующих областей. Ему сопутствовал успех, и вскоре основная часть мятежников сложила оружие. Дольше всех сопротивлялся правительственным войскам Бордо, но и его защитники сдались в июле 1650 года. Надо заметить, что Мазарини, несмотря на то что был лицом высокого духовного сана, прекрасно знал военное дело. Усмирив бунтовщиков, он быстро и грамотно остановил наступление продвигавшихся им на помощь испанцам.

Свобода и предательство принца Конде

Однако после поражения бунтовщиков фронда во Франции не сдалась - слишком много было у Мазарини недругов в самом Париже. Ненавидевшие его и рвущиеся к власти аристократы вступили в сговор с присмиревшим на какое-то время парламентом и создали коалицию, которая потребовала от королевы отстранения от власти Мазарини и освобождения из тюрьмы принца Конде. Ободрённые замешательством Анны Австрийской, фрондёры попытались объявить правителем при малолетнем короле Людовике XIV не её, а принца Орлеанского.

Первые два требования были выполнены, и принц Конде вышел из тюрьмы. Оказавшись на свободе, он, вопреки ожиданиям своих бывших единомышленников, польстился на щедрые посулы королевы и примкнул к её лагерю. Однако вскоре выяснив, что обещания богатств - только пустой звук, счёл себя обманутым и моментально переметнулся назад к фрондёрам. Как ни странно, прежние друзья его с радостью приняли - видимо, продажность у них считалась вполне нормальным явлением.

Война, ненавистная народу

К этому времени положение в стране сложилось весьма серьёзное, и безопасности королевы угрожала реальная угроза. Во многих городах начался мятеж, спровоцированный принцем Конде и его окружением, а с юга начали очередное наступление отряды испанцев. События могли бы принять весьма скверный оборот, но спас положение кардинал Мазарини.

Незадолго до этого под давлением парламента, требовавшего его отставки, он покинул территорию Франции. И вот теперь, в самый критический момент, появился вновь, но не один, а в сопровождении мощного отряда наёмников, которых завербовал в Германии. Надо заметить, что успел он вовремя, так как принц Конде со своими войсками уже вошёл в Париж.

На улицах французской столицы и у городских ворот начались отчаянные столкновения. Любопытная деталь - исторические документы свидетельствуют, что простой народ в данном случае придерживался нейтралитета, с одинаковой неприязнью относясь к обеим сторонам конфликта. Всем уже надоела бесконечная и ни к чему не ведущая вражда, настолько давняя, что перестали быть актуальными породившие её причины. Фронда потеряла поддержку масс и переросла в борьбу за власть внутри государственной верхушки.

Завершение политической игры

Конец всему положили действия королевы-регентши. Она на время удалила из столицы столь раздражавшего оппозиционеров кардинала и объявила о своей готовности уступить требованиям парламента. Это был очередной политический манёвр, но с его помощью привлекла на свою сторону бывших противников из числа аристократов. Все они получили в правительстве почётные и тёплые места. Конде остался в одиночестве и вскоре совершил очередное предательство, примкнув к испанской армии.

На этом закончилась печально известная фронда. Кратко подводя итог происшедшему, можно со всей уверенностью сказать, что, начавшись как вспышка массового социального протеста, этот процесс захлебнулся в эгоистической борьбе за власть высших сановников государства. Несмотря на масштабность событий, всё, что происходило во Франции в период между 1648 и 1653 годами, было обусловлено личными интересами ограниченного круга лиц. Именно поэтому принято считать, что фронда - это своего рода пустая игра пресыщенных богатством и властью политиков.

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

✪ История Франции. Версаль. Передача 6. Фронда

Субтитры

Предыстория

Мазарини начал военное усмирение бунтовавшей Нормандии и быстро его привёл к концу; эта «Фронда Конде» вовсе не была особенно популярна (парламент её совсем не поддерживал). Столь же удачным (в первой половине ) было усмирение и других местностей. Мятежники всюду сдавались или отступали перед правительственными войсками. Но фрондёры ещё не теряли бодрости духа.

Мазарини, с регентшей, маленьким королём и войском, отправился к Бордо , где в июле восстание разгорелось с удвоенной силой; в Париже остался Гастон Орлеанский , в качестве полновластного правителя на всё время отсутствия двора. В октябре королевской армии удалось взять Бордо (откуда вожди Фронды - Ларошфуко, принцесса Конде и другие - успели вовремя спастись). После падения Бордо Мазарини загородил путь южной испанской армии (соединившейся с Тюренном и другими фрондёрами) и нанёс (15 декабря ) врагам решительное поражение.

Но парижские враги Мазарини осложнили положение правительства тем, что им удалось привлечь на сторону «Фронды принцев» затихшую уже парламентскую Фронду. Аристократы соединились с парламентом, их договор был окончательно оформлен в первые же недели , и Анна Австрийская увидела себя в безвыходном положении: коалиция «двух Фронд» требовала от неё освобождения Конде и других арестованных, а также отставки Мазарини. Герцог Орлеанский также перешёл на сторону Фронды. В то время, когда Анна медлила исполнить требование парламента, последний (6 февраля ) объявил, что признаёт правителем Франции не регентшу, а герцога Орлеанского.

Мазарини скрылся из Парижа; на другой день парламент потребовал от королевы (явно имея в виду Мазарини), чтобы впредь иностранцы и люди, присягавшие кому бы то ни было, кроме французской короны, не могли занимать высших должностей. 8 февраля парламент формально приговорил Мазарини к изгнанию из пределов Франции. Королева должна была уступить. В Париже толпы народа грозно требовали, чтобы несовершеннолетний король остался с матерью в Париже и чтобы арестованные аристократы были выпущены на свободу. 11 февраля королева приказала это сделать.

Мазарини выехал из Франции. Но не прошло и нескольких недель после его изгнания, как фрондёры перессорились между собой, вследствие слишком своего разнородного состава, и принц Конде, подкупленный обещаниями регентши, перешёл на сторону правительства. Едва он порвал сношения со своими товарищами, как обнаружилось, что Анна обманула его; тогда Конде (5 июля ) выехал из Парижа. Королева, на сторону которой один за другим стали переходить её враги, обвинила принца в измене (за отношения с испанцами). Конде, поддерживаемый Роганом , Дуаньоном и другими вельможами, начал мятеж в

Фронда 1648-1653 годов была смесью трагедии и фарса. В некотором отношении она была дешевой копией Гражданской войны в Англии, спектаклем, сыгранным по плохому сценарию с несколькими десятками актеров. Как, спрашивается, можно всерьез воспринимать мятеж, имя которому дали рогатки, из которых парижские хулиганы стреляли по богатым экипажам? Иногда Фронда даже объявлялась самым важным событием в истории Франции XVII века.38 В таком случае высокую оценку заслуживают ее результаты, а не причины, крывшиеся в обиде на власть. Эта обида объединила некогда соперничавшие группировки: членов парламента, ро- бенов, дворянство шпаги и грандов. Суть Фронды объяснялась по-разному. Для историков-марксистов она была народным мятежом против классового врага в лице короны и аристократии. «Абсолютизм» был средством, с помощью которого феодальное дворянство продолжало эксплуатировать крестьян.39 В этом контексте Фронда представлялась продолжением крестьянских бунтов, омрачивших 1630-е и 1640-е годы; среди них наиболее известны восстания кроканов на юго-западе и «босоногих» в Нормандии. Поскольку в этом случае приходится игнорировать факт, что многие влиятельные аристократы выступали против правительства, большинство историков склонялись к объяснению более конституционного характера. Популярность сильной монархии была несомненна. Даже критика в адрес притеснителя-Ришелье касалась его внешней политики, а не внутренней, которая, по видимости, не вызывала противодействия.40 Не пользовался популярностью сам способ управления в период малолетства, когда министр, представлявший монарха, использовал репрессивные меры от имени юного Людовика XIV. Любое правительство наживает себе врагов, а у Ришелье и Мазарини их было особенно много. Кардиналы считали грандов и губернаторов провинций ненадежными распределителями патроната, справедливо полагая, что они используют его в своих интересах, а не на благо короны. Положение грандов ухудшилось еще больше, когда Ришелье и Мазарини стали распределять милости через своих собственных клиентов в министерствах на низшем и среднем уровне знати. Поэтому гранды и жаждали повторить попытку, предпринятую в 1642 году Сен-Маром: устранить королевского министра, встать самим на его место и начать проведение внешней политики по своему усмотрению. Офиссье были недовольны наступлением короны на их права и привилегии: уменьшением жалованья, ожидавшейся отменой полетты и узурпацией их функций интендантами. Судьи в парламентах были оскорблены обыкновением короны принуждать и торопить их при первом признаке несогласия и ее постоянным пренебрежением процессуальными нормами - ее специальными комиссиями, произвольными арестами и заседаниями с присутствием короля. Фрондеры оказывали сопротивление именно пренебрежительному обращению с правящей элитой. Это, в свою очередь, означало противодействие прерогативной власти. Следовательно, менялись акценты конфликта, который постепенно превращался в более серьезное противостояние. Ранее историки пытались найти причины недовольства, которое фактически возникло спонтанно; непонимание этого обстоятельства породило в историографии множество заблуждений. Фронда по существу была протестом против деспотических злоупотреблений властью при Ришелье и Мазарини, а не «конституционной» попыткой развенчать «абсолютизм» французской короны, хотя именно такова традиционная интерпретация. Если бы Фронду можно было представить как преграду на пути «абсолютизма», это было бы прекрасным свидетельством его развития. Вопрос заключается в том, кто на самом деле был агрессором: корона с ее налоговыми новшествами, интендантами и так называемым зарождением «абсолютизма» или парламент и принцы, требовавшие более широкого участия в управлении и использовавшие сомнительную республиканскую риторику. Ответ должен быть следующим: агрессорами были обе стороны, сперва корона, затем парламент. Большинство исследователей отрицают новаторский характер деятельности парламента. Сначала судьи, конечно, произносили традиционные конституционные заклинания о том, что французская монархия ограничена законом, который защищает земельную собственность, привилегии и должности подданных.41 Корона была реформатором, действовавшим деспотически: она была вынуждена идти на отчаянные меры ввиду истощения королевских финансов во время Тридцатилетней войны. В 1640-е годы Мазарини оказался загнанным в угол. Все способы оздоровить финансы были испробованы, и хотя его политику легко критиковать, найти ей альтернативу непросто. В любом случае он совершил все возможные тактические ошибки. В 1642 году он попытался лишить офис- сье права передавать должность по наследству и приказал интендантам следить за уплатой ими тальи и в 1648 году поступил так же. Теперь интенданты были не просто инспекторами, а стали напоминать известных локальных бюрократов. Эдикты января 1648 года нарушали все концепции законной власти, не только по своей сути (полетта возобновлялась с условием, что чиновники возвратят жалованье за 4 года), но также и по характеру: это было повторение заседаний с участием короля четырехлетней давности. По этому случаю председатель парламента выступил против того, чтобы в период малолетства монарха абсолютная власть применялась для увеличения налогов. Периоды малолетства государей были сложными по многим причинам. В это время принцы крови вспоминали, чьими родственниками они являлись, и обычно надеялись получить более значительную роль в управлении. Противостоять работавшим в такое время министрам было легко, поскольку они не были выбраны и назначены несовершеннолетним монархом лично. Следовательно, можно было попытаться сместить их и при этом не поставить под сомнение правильность королевского решения. По этой же причине те, кто искал покровителя, не хотели привязывать себя к человеку, который, возможно, станет временной фигурой и исчезнет, как только король повзрослеет и выразит собственное мнение. В это время министру было трудно обзаводиться клиентами. Таким образом, Мазарини, служивший малолетнему государю, имел вдвойне ограниченные возможности. К тому же он был итальянским кардиналом сомнительного происхождения, плохо говорил по-французски и был способен, очевидно, лишь на низкую интригу. Французская ксенофобия расцвела пышным цветом. Князя церкви обвиняли, inter alia, в убийстве, содомии и предосудительной связи с королевой-матерью. На самом деле принцы сами хотели оказаться на его месте. Эти разнообразные поводы для недовольства способствовали оформлению альянса весьма странных союзников. Ранее конкурировавшие между собой офиссье сомкнули ряды и нашли верных соратников в лице грандов, которые ранее считали их выскочками. Если бы фрондеры просто стремились расстроить «абсолютистские» планы короны и следовали программе, сконструированной для них впоследствии историками, гражданская война, вероятно, не вспыхнула бы. Однако Мазарини был, естественно, встревожен тем, что недавно произошло с монархом и главным министром в Англии. Он усмотрел в нараставшем недовольстве проявления республиканского духа и в 1650 году арестовал принцев-подстрекателей. Агрессия правительства вызвала противодействие парламента и принцев, начавшееся с требований отменить посты интендантов и объявить недействительными правительственные налоговые указы. В последующих заявлениях оппозиционеры потребовали предоставить им право принимать самостоятельные решения по всем вопросам, предлагать кандидатуры и смещать министров и государственных советников, а также совместно с грандами издавать декреты, касающиеся государственных дел.42 Фрондеры не стали покушаться только на право короля объявлять войну и подписывать мирные договоры: в остальном более вызывающее наступление на королевские прерогативы едва ли можно было предвидеть. Проявленная Мазарини проницательность в отношении республиканских настроений (которые следует понимать как желание фрондеров подчинить действия короля некоему комитету) должна вызывать у историков гораздо больше симпатии, чем они обычно выказывают кардиналу. Конти, губернатор Шампани, и Лонгвиль, губернатор Нормандии, подняли бунт, чтобы подкрепить свои претензии на главенство в королевских советах и на независимость своих провинций. Конде же намеревался стать главным министром королевства.43 Он даже изменил свою военную карьеру и воевал в испанской армии против Франции. Все это доказывало - если Людовику XIV еще нужны были доказательства, - что смертельная угроза французским монархам рождалась при королевском дворе, в среде высших чиновников, придворных и родственников. Несколько раз дядя, его наследники и командиры выступали против Людовика: в 1651 году ворота Парижа были открыты мятежникам, а пушки Бастилии переданы в их распоряжение кузиной короля. В целом историки недооценивали эту угрозу, зная заранее, что мятежи земельной знати обречены на поражение. В 1648 году это не было очевидным. Традиционное объяснение мятежей XVI и XVII веков обходит молчанием существование фракций. На определенном уровне, конечно, разногласия между ними были идеологическими. Мятежники вооружались аргументами, призванными оправдать спасение короля от козней дурных министров. Сочинения оппозиционных авторов XVI столетия оказываются полезным источником идей, так как в них часто говорится об обязанности парламентов и принцев возвращать заблудших монархов на стезю законности. Но эти обязанности не являлись «конституционными» и не противопоставлялись «абсолютизму». Большинство подданных ничего не имело против королевских прерогатив, если они использовались мудро и во благо страны. Но как только прерогативы использовались иначе, они подвергались осуждению. Объем королевских полномочий не был статичным, изменяясь, он никогда не устанавливался автоматически: нередко утверждалось, что в период малолетства короля правительство имело ограниченные права и не могло проявлять законодательную инициативу. На другом уровне борьба велась между властными структурами - королевской властью и парламентом, королевской властью и грандами. По отдельности оба этих аспекта не дают адекватной картины происходившего. Так, инициатива оказать вооруженное сопротивление грандам, вознамерившимся штурмовать королевский совет, исходила от других грандов, в частности, от Шуа- зеля, сохранившего верность короне. Основным признаком неправильного использования прерогатив для современников являлось то, что важные сами по себе политические фигуры отстранялись от власти и патроната. Это служило для них дополнительной причиной добиваться перестановок в центральных советах. Такие учреждения, как парламент, были поделены на фракции. Если фракции выступали против короны, это означало, что судей, поддерживавших короля или его министра, в парламенте на этот момент меньше, чем судей - сторонников их оппонентов. Так как нити управления в большинстве учреждений Франции контролировались ограниченным количеством политиков, проблема, в конечном счете, сводилась к регулированию действий придворных группировок. Первоочередным долгом любого монарха в раннее Новое время было управление правящей элитой. Это означало, что нельзя было обижать всех придворных одновременно и в то же время нельзя было позволить коалиции фаворитов диктовать условия короне. Королевская власть в определенном отношении нанесла поражение Фронде, расстроив лежавший в ее основе союз. Королевские прерогативы были восстановлены и защищены от посягательств комитетов судей и принцев. В другом отношении Фронда одержала победу. В дальнейшем прерогативы использовались с величайшей осторожностью. Время деспотических злоупотреблений кардиналов прошло, а настроения грандов стало основной заботой правительства. Фронда была уроком, который юный Людовик XIV никогда не забудет.44