Кто охранял николая 2. Царская "девятка". Приближенный к Особе

№ 2015 / 33, 23.09.2015

О решающей роли «бумажек» в вялотекущей гражданской войне

Вопрос этот стал возникать, учащаться, как пульс - сразу же с началом перестройки. И уж чего там скромничать - не одних гвардейцев-панфиловцев (их, эпизодических, вообще не вспоминали при игре крупными козырями идеологий), но и Зою Космодемьянскую, и Александра Матросова «выносили» из героев.

Суровая историческая закономерность - после «пропедевтики» перестройки, смены направления общественного движения, разжижения советской почвы, и героизм сам по себе ставился под вопрос. Зависал при этом убийственный нигилизм, к концу девяностых взятый как кратчайший лозунг поколением «nextати» - ну, некстати родились, нечего и наследовать, нечем восхищаться… Графити «Зачем?» поползло по московским крышам и торцам домов, вырастая и этим доказывая, что неформальное видение прошлого - побеждает. Их даже называть стали отдельно, этих графитчиков - зачемисты. Представляете контраст на фото: памятник в героической позе, а на его фоне по кирпичной стене «Зачем?». Действительно: если война была выиграна не большой, а очень большой ценой («закидали трупами»), то - «зачем?». Если социализм, новые города, индустрия, атомная энергетика строились «такой ценой» (репрессии, бла-бла, Воркута) - то «зачем»? Отказываемся мы от такого социализма - честнее строить капитализм и эксплуатировать друг друга, чем «рабский труд гулаговцев». Корешки беспочвенного либерализма именно тут - когда общественная, коллективная цена личных свобод принципиально прячется…

Методика «трёх зачем», описанная ранним Бегбедером в «Каникулах в коме» - после третьего «зачем», а вопрос следует сразу за ответом, собеседник обязательно говорит о смерти. Вот и выходит по этой методике, но на российской почве - если не к коммунизму, то зачем? И это самое «зачем» уже, как мотив, как принуждение даже - ведёт в архивы, и находятся там нужные «бумажки»… Давайте попробуем задать вечериночные вопросы буржуазного Бегбедера (тоже неоригинального антисоветчика «по умолчанию», если судить по «Идеалю» его) героям-панфиловцам:

Мы стояли до последней капли крови под Москвой, разя танки из противотанковых ружей до последнего патрона, до последней связки гранат…

Чтобы отстоять пролетарскую столицу, родину социализма.

Чтобы защитить наших матерей, детей, внуков, чтоб советский народ выстоял, не был истреблён нацистами.

Вот именно здесь - место упоминания не смерти, а коммунизма. Потому и награды посмертные - все об этом, не пустой символ. Смерть за будущий коммунизм, это героизм не отчаянного, но знающего своё место в великой исторической закономерности, раскрытой Марксом. Гибли ведь не за феодализм или капитализм, не за расчленённый СССР - и гибли-то именно потому, что были народом единым, уже объединённым. В этом подвиг. В этом - мировой масштаб. Его никак не спрячешь - ведь пытаться как-то по-бытовому да по-нынешнему, мелкобуржуазненько оправдать подвиг Красной Армии невозможно. Мол, свою хату защищали. Но их перебрасывали из Казахстана (где уже переименован и парк и по-моему демонтирован памятник)! Далековато хата, не работает мотив… Значит, заградотряды! - делает вывод и сразу же визуально его воплощает в «Цитадели» Никита Михалков (чем позорит не историю СССР, а лишь себя самого: да, мне как частному собственнику вообще весь подвиг красноармейцев непонятен от и до, я его вижу только как насилие чекистов над гулаговцами, коими была вся страна)…

Видите, какая тут неистовая война идей - на каждом клочке истории СССР? И уж точно в этот бой не стоит соваться безоружным, с одним героизмом. Странно звучит? Но в данном случае оправданно: подвиг уже совершён, враг отброшен - но что делать, если он же, этот же классовый враг (меняющий обличия - не эсэсовец, так дээсовец - от ДемСоюза), но уже проросший через поколения в твоих соотечественниках, снова «рвётся к Москве»? А вот тут настаёт время архивов, «бумажек».

Да, коллега С.Шаргунов насупротив Н.Петрова смотрелся в студии «Звезды» - именно как в бою. Бой за героев, нельзя нам без героев - ведь подвиг был, подвиг был, как «богесть-богесть», «в вопросах теологии со мной лучше не спорить…» Увы, если родная история уходит в область теологии - это крайне плохо, это уже не история в собственном смысле. Такую «историю» берёт - и легко деконструирует, то есть уничижает антимифом Пелевин (опять же, когда возникла базисная почва и социальный заказ). Книжка - на книжку, Фурманова не читают, постмодерниста читают. Количество тиража - бьёт качество патриотизма. Да Чапаев же - ворог русского народа и зажиточного крестьянина! - опомнились тотчас «Русские против СССР» (перестроечная газета нынешнего национал-фрондёра Константина Крылова). Он «цвет русской нации» уничтожал «на радость грядущему хаму». Завертелось ментальное колёсико истории назад - его лишь толкни антимифом… И Пелевину уже рады подпеть (что греха таить - и на наших страницах) с возрождённых кулацких позиций ребята попроще, не либералы, а почвенники из «от большевиков умученныхъ». Социальный регресс начинается в надстройке, а бьёт после по базису.

Это мой тезис - вдогонку неаргументированному бою почвенника с либералами (подчёркиваю здесь именно Сергеем неверно занятую позицию - поскольку либерал «простреливается» до победного конца с других высот, лишь советским патриотом, и отнюдь не самим его пафосом, пафос в противотанковое ружьё не зарядишь). Документы важны, документы принципиальны - но так же, как и их трактовка. Которая и есть «политика текущего момента, отображённая в прошлое», как сформулировал тот самый генералиссимус. Которого сперва «вынесли из войны», а потом из мавзолея, заменяя в хрониках его имя обобщением «советское руководство». Вглядитесь - приёмы-то, тенденции те же. Мы живём в состоянии вялотекущей гражданской войны, а исторические эпизоды, их трактовка - лишь напоминание о разных идентичностях. Граждане СССР - против граждан осколков СССР. Две нации в одной, как Ленин это называл. И я лично - с той, что против господ. Но надо научиться быть господами своей истории. Гнать врага фактом.

Знать, что подвиг был - мало. Важно понимать, что подвиг - это акт не личного героизма, а как раз торжества коллективизма внутри личности. И, значит, «присочинивший» журналист - такой же участник войны и соучастник подвига. Парадоксально, провокационно звучит - но ведь именно так. Подвиг без огласки - не влечёт за собой повторения, роста героизма. Один подвиг, другой - но герои погибли, новых не воспиталось. Выходит, погибли зря - снова встаёт призрак опасного «зачемизма». А в войне героизм - оружие, по силе несравнимое ни с чем. Тут тоже, правда, есть крайности - одними камикадзе не победишь… Но техника в сочетании с обученными кадрами - это наш, это победный, сталинский подход.

И нечего сюда аналогиями святых совать - этот феномен столь массово, сколь на Гражданской и в Великой Отечественной не проявлялся. Или тут есть тоже сомненьеце, уже твоя собственная червоточинка, Сергей? Беленькие - тоже были правы? Понятно - она, шизовинка эта, как и многое прочее политическое у «правых новреалистов», - прохановская, из бредового (ныне - государственного) проекта примирения белых с красными… Но всё же? «Кто прав был на дуэли той?»

«А бумажка-то посильнее нагана будет», как говаривал Глеб Жеглов. «Окончательная бумажка, фактическая - броня!» - добавляет классовый враг Преображенский…

Нет, вы скажете, надо же было просто отечество защищать, не важно, какое, «ымперия!» (подсказывают нам очкастые реакционеры) - от подвигов не отказываются, их иногда, конечно, переупаковывают, георгиевские (вместо гвардейских) ленточки к ним привешивают и под власовское соцветье случайно как-то подруливают, но уж и вовсе их бросать как-то глупо, не хозяйственно. Отступившим в окопчик капитализма, привыкшим к коллаборационизму и цинизму - так думать можно. Нам, в «красном заградотряде» так думать - стыд.

Итак, рассмотрим факты. Я специально даю курсивом копи-паст из либерального источника, так как меняется сам язык:

Доклад был подготовлен в мае 1948 года и в июне передан секретарю ЦК ВКП(б) Андрею Жданову. В документе под грифом «совершенно секретно» говорится, что история о подвиге 28 бойцов дивизии под командованием генерал-майора Ивана Панфилова, которые ценой своих жизней остановили немецкие танки в бою под Москвой 19 ноября 1941 года, не соответствует действительности и является вымыслом журналистов газеты «Красная звезда».

История о бое использовалась как пример героизма и самопожертвования воинов Красной армии. Солдатам посмертно присудили звание Героев Советского Союза и поставили памятник. О подвиге говорится в гимне Москвы и во множестве литературных произведений. Фраза: «Велика Россия, а отступать некуда!», которую перед смертью якобы произнёс политрук Клочков, была включена в советские школьные и вузовские учебники по истории.

Обман вскрылся в 1947 году, когда один из указанных в списке погибших солдат, Иван Добробабин, был арестован за измену Родине. Он подтвердил, что бой, о котором писали в газете, действительно был, но никаких подвигов он не совершал и добровольно сдался в плен немцам (и служил у них начальником полиции в селе Перекоп Харьковской области). Следствие также установило, что кроме Добробабина выжили ещё четыре его сослуживца: Илларион Васильев, Григорий Шемякин, Иван Шадрин и Даниил Кужебергенов. Последний (он тоже побывал в немецком плену) рассказал, что в том бою вообще не участвовал. А Иван Натаров, который якобы поведал журналистам о подвиге, был убит за два дня до легендарного боя.

Конечно же, перебежчик, предатель родины с комичной фамилией - становится на высочайший постамент теперь. Не видите аналогии? Эту же самую родину предали в 1991-м, полвека спустя. Вот откуда родство позиций. И самооправдание. Не мы - первые, а вон даже «герои-панфиловцы». Но и он, естественно, максимально снижая ретроспективно и свой, и товарищей героизм - не оспаривает главного.

Выходит, что бой-то был, и бой победный - с этим не спорит ни один из цитируемых либералами, включая погибшего до боя Натарова и Кужебергенова. Неучастие или дезертирство - не есть отсутствие самого боя. Хотя, были даже такие показания.

Директор Госархива Российской Федерации Мироненко, вбросивший «бумажку», является давним и последовательным сторонником либеральных воззрений на историю Великой Отечественной войны, пропагандистом антисоветских теорий Резуна-Суворова, и позволяет себе весьма вольно обращаться с фактами, а иногда и прямо врать о содержании исторических документов (пример - его интервью «Коммерсанту» от 20.04.2015). Вопрос об убеждениях г-на Мироненко никоим образом не является банальным переходом на личность, так как проясняет заметную однобокость позиции возглавляемого им учреждения и патетику о «многочисленных обращениях граждан».

Заметим, что и в 1948-м, как нынче - обращение к истории продиктовано не архивным интересом, а сиюминутными мотивами. Сменились вехи - да-да. Такое банальное, материальное (снова этот безбожник Маркс - вы уж, Байгушев, простите) - и движет истории зубчатые колёса. Ведь выявив предателя Добробабина, Главная Военная прокуратура внезапно решает проверить всю историю боя у разъезда Дубосеково. И это, разумеется, совершенно случайно совпало с тогдашней кампанией против Г.Жукова, который в 1941 году подписал представление панфиловцев к званию Героев Советского Союза.

Секретарь ЦК ВКП(б) А.Жданов, на имя которого была направлена упомянутая справка, никакого хода ей не дал и переслал в архив, что косвенно указывает на определённую спорность сделанных в ней выводов. В частности вызывают сомнения показания командира 1075-го полка Капрова, в 1948 году заявившего о том, что никакого боя у Дубосекова не было, а в 1941 году лично подававшего материалы на награждение. Кроме того, корреспондент «Красной Звезды» Кривицкий, по материалам следствия якобы выдумавший всю историю, впоследствии неоднократно заявлял о том, что «мне было сказано, что, если я откажусь от показания, что описание боя у Дубосекова полностью выдумал я и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых панфиловцев перед публикацией статьи не разговаривал, то в скором времени окажусь на Печоре или Колыме. В такой обстановке мне пришлось сказать, что бой у Дубосекова - мой литературный вымысел».

Ну и где же была ложь? Слаб человек, слаб, порою даже жалок… А подвиг лишь выше растёт на таком фоне - им же, «соучастником»-журналистом описанный, вписанный в историю подвиг… Снова парадокс, снова диалектика. Фактов же не из его текста, подтверждающих героизм - полно, из других сводок.

316-я стрелковая дивизия в период 16-18 ноября 1941 года вела ожесточённые оборонительные бои, ход и степень которых можно описать словами «массовый героизм». 16 ноября 15 бойцов 6-й роты 1075-го стрелкового полка под командованием политрука Вихрева в ходе отражения атак уничтожили пять танков противника. Все бойцы погибли, сам политрук при угрозе плена застрелился. 16 ноября 80 бойцов 2-й стрелковой роты 1075-го стрелкового полка во главе с лейтенантом Краевым, попав в окружение пехотой и танками противника, без противотанковых средств перешли в контратаку и прорвали кольцо, при этом уничтожили до двухсот единиц живой силы, подбили 3 танка, захватили 3 станковых пулемёта и одну легковую машину. 17 ноября 17 бойцов 1073-го стрелкового полка отбили атаку 25 немецких танков в районе деревни Мыканино. Из числа оборонявшихся уцелело только двое, потери противника составили 8 танков. Уже 17 ноября 1941 года, то есть за десять дней до первого печатного сообщения о двадцати восьми, 316-я дивизия за боевые заслуги была награждена Орденом Красного Знамени, а 18 ноября получила наименование Гвардейской.

История боя 28 гвардейцев панфиловцев не может вызывать сомнений в силу своей якобы исключительности, и является просто наиболее известной. Бой у Дубосеково, разумеется, был. Количество его участников с обеих сторон является предметом для дискуссии, число погибших совсем не обязательно равно двадцати восьми, в список «уничтоженных» немецких танков вполне могли попасть просто повреждённые, например потерявшие ход после разрыва гусеницы. Да, фронтовые корреспонденты могли что-то преувеличить и обобщить. Максим Кантор вот в своём «Красном свете» отмечает то же самое оком героя-журналиста, анализируя сводки - слишком много гибнет немцев и техники.
Но это - и есть информационная поддержка контрнаступления!

Подвига бойцов четвёртой роты второго батальона 1075-го полка 316-й стрелковой (впоследствии 8-й гвардейской) дивизии под командованием генерал-майора Панфилова, погибшего там же, под Волоколамском, это (журналистская «арт-поддержка», гиперболы полёта их сводок) не умаляет никак. Подвига не только двадцати восьми, но и всей роты, всего батальона, всего полка, всей дивизии.

«Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва» - может быть, политрук Клочков произнёс эти слова не совсем так. Может быть. Однако до этого, в обращении к советскому народу по поводу начавшейся войны Сталин говорил тезисно то же самое: нельзя надеяться на большие пространства СССР, «ни шагу назад» - вот стратегия победы. Так и победили.

Клочков, в отличие от Добробабина, и вправду не отступил, не сдался, и остался там, у разъезда, в братской могиле, тем самым дав «историку» Мироненко возможность родиться на свет, сытно есть, спокойно спать, и «разоблачать исторические мифы» за вполне хорошую государственную зарплату.

Вот это бы и рассказать на «Звезде», товарищ Шаргунов! Консультировал для телевыступлений прежде, насчёт мавзолея и внутрикремлёвских захоронений, проконсультирую и теперь, обращайся. Ибо бой за героев - вторая журналистская производная, рисковая. А факты-то на нашей стороне. Может, потому что до моего «Эшелона» была в конце 1990-х группа «28 Гвардейцев Панфиловцев», а у них песня (о Гражданской): «Так я расскажу вам, в конце концов, как мы хоронили убитых бойцов…». С почестями - значит, со знаниями, одной тут верой да теологией мёрзлой земли не разворотишь… Телеология нужна - знание Цели.

Важно понимать, что идеология заказывает факт - потом же начинаются и последствия в материальном мире.
Нет вектора ракетного, растворился шлейф - так и стартовая площадка не нужна, зарастает позапрошлым быльём и прошлой «небылью». И памятники - выворачивают с корнем. Не только на Украине, и на Лубянке. Ведь корень их, памятников - не цемент, но плоть истории, костяк же, каркас - идеология. Так отодрали памятник Горькому от постамента на Белорусском и положили трупом в Музеоне рядом с Дзержинским. Дивитесь-радуйтесь, вон мы как можем исполинов духа уложить! Разрубленный на сепаратизмы, СССР стал плахой для героев - как их, ветеранов наших, позорно судили в Прибалтике?! Как в Алма-Ате имена с вывесок стирали, своих интернациональных героев имена? Меняя на сугубо национальные, древние (хотя и письменность казахскую развивали «при Советах») - ведь они, панфиловцы гибли за несуществующее государство… Как сама Москва к ним относится, кстати?

Пропажу фрагмента памятника «Место боя 11 воинов-сапёров Панфиловской дивизии, которые 16 ноября 1941 года сдержали наступление фашистских войск на Москву» у деревни Строково под Волоколамском обнаружили только в ходе прокурорской проверки. Выяснилось, что во время реставрационных работ летом 2011 года по договору между администрацией Волоколамска и ООО «Лейбштандарт» самоходно-артиллерийская установка была демонтирована, а затем возвращена её подделка. В ходе историко-культурной экспертизы специалисты установили, что штурмовое орудие является новоделом и культурной ценности не представляет, поскольку корпус и детали изготовлены с использованием современных технологий и материалов.

Это даже не метафора - это прямое материальное следствие переписи истории. Если можно у нас украсть Эпоху, социалистическую собственность - то уж самоходку-то сам бог велел…

Дмитрий ЧЁРНЫЙ

Игорь ЗИМИН

http://www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10243874@SV_Articles

Безопасность первого лица страны всегда была важным фактором национальной безопасности. Вне зависимости от ситуации в стране этому вопросу уделялось первостепенное внимание со стороны силовых структур.

Обеспечением безопасности российских императоров на протяжении XIX – начала XX вв. занималось несколько подразделений государственной охраны: Собственный Его Императорского Величества конвой, Дворцовая полиция, 1-й железнодорожный полк, Собственный Его Величества сводный пехотный полк и ряд других подразделений. Вместе с тем наряду с этими подразделениями, насчитывавшими тысячи нижних чинов, были и личные телохранители, непосредственно отвечавшие за безопасность императоров, так называемые телохранители-«личники».

По традиции, безопасность императорской семьи доверялась отборным казакам, входившим в состав императорского конвоя. Впервые из состава Собственного конвоя для службы при дворе в качестве комнатного «камер-казака» Николаем I был взят урядник Подсвиров в 1836 г. Фактически это был личный телохранитель царя, сопровождавший его повсюду.

Имена некоторых из камер-казаков остались в истории. Так, в кадрах кинохроники, посвященной торжествам по поводу столетнего юбилея Бородинской битвы в августе 1912 г., можно увидеть следующего сразу за Николаем II рослого казака с черной окладистой бородой в форме Собственного конвоя, бережно несущего на руках больного цесаревича Алексея. Это вахмистр Пилипенко, ординарец и телохранитель царя от Собственного Его Величества конвоя. С сентября 1914 г. Николай II регулярно выезжал в Ставку, в действующую армию, на заводы. Его сопровождали помимо ординарца-телохранителя вахмистра Пилипенко команда в составе одного офицера и до взвода казаков Собственного конвоя. Вахмистр Пилипенко был единственным казаком конвоя, который сопровождал Николая II в марте 1917 г. в его последнем рейсе после отречения из Ставки в Царское Село.

Из числа казаков-телохранителей Собственного конвоя известна биография казака Тимофея Ящика, который с 1912 г. являлся телохранителем Николая II, а с 1916 г. – вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Он и сопровождал ее в эмиграцию, и верно служил императрице вплоть до ее смерти в 1928 г. То есть выполнял обязанности телохранителя первых лиц на протяжении 16 лет.

Тимофей Ящик родился 20 апреля 1878 г. на Кубани в станице Новоминской Ейского отдела. Его отец Ксенофонт Иванович вел свою родословную из запорожских казаков Черниговской губернии, переселенных на Кубань. Тимофей Ящик был рослым, статным, голубоглазым казаком с черной бородой. В 1900 г. он был призван в Первый Ейский полк, расквартированный в Тифлисе. Видного казака и меткого стрелка сразу назначили в конвой командующего войсками Кавказского военного округа генерал-адъютанта князя Г. С. Голицына. В 1904 г. князь взял Т. Ящика с собой в Санкт-Петербург: ежегодно атаман всех казачьих войск на Кавказе князь Голицын представлял царю доклад о положении дел на Кавказе, и во время этих визитов Николай II устраивал охоту. Там Т. Ящик впервые увидел царя. Когда Г. С. Голицын по возрасту подал в отставку, он за верную службу наградил Т. Ящика в числе других серебряными часами с дарственной надписью: «Адъютанту его превосходительства генерала Голицына – Тимофею Ящику, 1904 год».

В Тифлис Т. Ящик больше не вернулся. Он был зачислен в императорский Собственный конвой во Вторую Кубанскую сотню. Три года спустя, в 1907 г., казак Т. Ящик уволился со службы с мундиром и значком за службу в конвое. Пять лет, до 1912 г., Т. Ящик жил в родной станице Новоминской, воспитывая девятерых своих детей. В 1912 г. Т. Ящика вновь призвали на службу в Собственный конвой. В апреле 1914 г. он был назначен вторым камер-казаком Николая II, выполняя обязанности его личного телохранителя. Жил он непосредственно в Александровском дворце. До нас дошли редкие воспоминания царского телохранителя, судя по которым его выбрал сам царь, обходя строй казаков конвоя. После начала первой мировой войны Т. Ящик сопровождал Николая II в поездках по фронтам.

В 1916 г. Т. Ящик был откомандирован вторым личным телохранителем в распоряжение вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которая переехала на постоянное жительство из Петрограда в Киев. После свержения монархии в России Т. Ящик остался рядом с императрицей, продолжая охранять ее в Крыму. Более того, в условиях политической неразберихи на юге России в 1918 Т. Ящик вывез в свою родную станицу дочь императрицы и младшую сестру Николая II – великую княгиню Ольгу Александровну. В хате Т. Ящика она родила своего второго сына Гурия. После того как Мария Федоровна в 1919 г. на английском крейсере «Мальборо» была вывезена из России, Ящик продолжал охранять императрицу и в Дании, где она прожила последние годы своей жизни. После смерти Марии Федоровны в 1928 г. казак Тимофей Ящик навсегда остался жить в Дании. По завещанию императрицы он получил небольшие деньги, на которые открыл магазин. Умер Тимофей Ящик в 1946 г. и был похоронен на Русском кладбище вместе со второй женой-датчанкой.

Тень императрицы

Император Александр III (в центре) с семьей

В запасниках музея Вооруженных сил в Копенгагене хранится необычная коллекция, имеющая, казалось бы, мало общего с другими экспонатами собрания, типичного для большинства подобных музеев мира, - с оружием разных стран и народов и униформой блестящих офицеров и генералов. Это личные вещи русского казака Тимофея Ящика: черкеска с газырями, револьвер, шашка, кинжал, документы и столовый набор с гербами датского королевского дома. Серебряные вилка, нож и ложка казака поражают своими размерами, более напоминающими садовый инструмент, чем изящные дворцовые приборы.

Ящик был человеком огромного роста, почти под два метра, и руки у него были соответствующими, более привычными к плугу и шашке, чем к изысканным предметам, украшающим светское застолье, - рассказывает сотрудница музея Вибеке Еневолдсен. - Он никогда ничего не просил у Марии Федоровны, но однажды отважился пожаловаться, что не может управиться игрушечными приборами, имеющимися на дворцовой кухне. Пришлось оснастить его личным «инструментом».

Тимофей Ящик был лейб-казаком императрицы Марии Федоровны, матери последнего русского царя. «Бодигард» - телохранитель, так он именуется в выданном ему во время пребывания в Великобритании паспорте. После революции Ящик в 1919 году последовал за своей хозяйкой в изгнание - сначала в Британию, а затем на ее родину, в Данию. Он был ее неразлучным молчаливым спутником на протяжении 13 лет, поражая европейцев тем, что даже спать ложился у дверей ее покоев, раскинув на инкрустированном дворцовом паркете бурку и положив в изголовье револьвер со взведенным курком. Ведь большевики могли попытаться проникнуть даже в тихий Копенгаген, чтобы разделаться с его госпожой так же, как с ее старшим сыном и его семьей в Тобольске! Телохранитель закончил свою бессрочную службу царице лишь после ее смерти в 1928 году, отстояв последний трехсуточный караул у гроба. «Когда я клал Марию Федоровну в гроб, она так высохла, что казалась почти невесомой», - вспоминал казак прощание с императрицей.

Тимофей Ящик привлек внимание нашего музея даже не столько потому, что был близок к Марии Федоровне, урожденной датской принцессе Дагмар, - говорит госпожа Еневолдсен. - Для датчан он стал символом воинской верности, безоговорочного исполнения присяги. Ведь наш музей кроме исторического назначения выполняет еще и воспитательную функцию. Время от времени мы устраиваем выставки, посвященные лейб-казаку, напоминая нашим соотечественникам, в том числе и людям в погонах, что значит «служить до конца».

Телохранитель императрицы оставил в пылающей России, на родной Кубани семью, жену и девятерых детей. Вывезти их в Данию, как он ни пытался, ему не удалось. В 1922 году его жену Марфу расстреляли «за контрреволюцию», и три года спустя Мария Федоровна благословила его на брак с датчанкой Агнес Аабринк, которая перешла в православие и приняла при крещении имя Нина.

«Казак поймал себе жену бородой!» - шутили датские газетчики, рассказывая читателям, что знаменитый на весь Копенгаген огромный казачище не выучил ни слова по-датски, надеясь, что заграничная ссылка вот-вот закончится и он со своей венценосной госпожой вернется в Россию. Агнес засмеялась, случайно повстречав на улице бородача, а попытка выяснить, настоящая у того растительность или приклеенная, в конце концов привела обоих под венец.

Мария Федоровна дала ему денег на покупку небольшой бакалейной лавочки в городке Валби, от которой Тимофей и Агнес кормились. Ящик скончался в 1946 году в возрасте 68 лет, успев застать триумф русского оружия в войне с Германией, которую он ненавидел так же яростно, как и Мария Федоровна.

Лейб-казак до конца жизни так и не научился датскому языку, зато его датская жена освоила русский. Агнес записала рассказы Тимофея Ящика. В 2004 они вышли крохотным академическим тиражом в России. Выходит, казак Тимофей вернулся на Родину раньше свой госпожи…

ИЗ РАССКАЗОВ ТИМОФЕЯ ЯЩИКА

Отречение Николая II от престола

«На третий день императрица пригласила сына на ужин в свой вагон-ресторан. В четыре часа дня в вагоне неожиданно появились три посланника новой власти, которых было легко отличить от остальных по красным бантам. Вежливо, но твердо они сообщили, что они прибыли, чтобы забрать царя в Петербург, где его присутствие было необходимо. Царь знал, что игра проиграна, он тут же поднялся и попросил разрешения пойти попрощаться с матерью. Императрица обняла его, нежно расцеловала и благословила. Она очень плакала в этот момент, я раньше никогда не видел, чтобы сильная датская принцесса так рыдала. Царь тоже всплакнул, затем надел шинель, папаху и объявил, что готов ехать. Это была последняя встреча матери и сына...»

Заточение в Крыму

Через несколько дней Мария Федоровна прибыла в дворцовый комплекс Ай-Тодор, расположенный на берегу Черного моря.

«Это был маленький рай, но в то же время - наша тюрьма. Мы практически не общались с охраной, но вскоре после нашего приезда императрице четко приказали, по каким дорогам она может передвигаться и как далеко уезжать в своем авто… После того как Керенский потерял власть в ноябре 1917 года, охрану дворца усилили, контроль за нами ужесточился. Вскоре у императрицы реквизировали машину. Тогда же нам урезали продуктовый рацион до полутора кило хлеба в день на человека. Это была солдатская дневная норма в царское время - власти показывали, что царская семья не должна получать больше, чем солдаты».

Под охраной крымских татар

«Однажды мы пережили беспокойную ночь. Вокруг шли бои, а у нас самих оружия не было. Правда, охрана была сильной, а комендант, хотя и самого разбойничьего вида, оказался настоящим мужчиной. Это был бывший унтер по фамилии Задорожный. Мы понимали, что опасность близка. Я и Поляков (другой телохранитель императрицы. - А С.) встали у дверей с большими палками в руках, чтобы тепло встретить нападающих. Когда опустилась ночь, вокруг дворца разбили лагерь толпы крымских татар, вооруженных чем придется - от палок до ружей. Лишь потом выяснилось, что татары собрались для нашей защиты! Как только среди них пронесся слух, что императрица в опасности, они стеклись ко дворцу, чтобы усилить охрану. Это было неожиданное свидетельство преданности татарского населения. Однажды мы обнаружили, что караул исчез. Поначалу мы ничего не поняли, решили, что произошла ошибка при смене караула, но потом все выяснилось: в Крым пришли немцы».

Смерть царя

«Как-то раз ранней осенью во дворец приехали три германских офицера, долго разговаривавших о чем-то с гофмаршалом. Как только они отбыли, Долгорукий поднялся к императрице и доложил о состоявшемся разговоре. Немцы сообщили, что на следующий день в русских газетах появится сообщение, что царь, его жена и их пятеро детей убиты в Екатеринбурге. Но нам не следовало этому верить, поскольку немецкие офицеры уверяли, что вся царская семья спаслась бегством. Вскоре все в доме знали о визите и состоявшейся беседе. Когда я вскоре после того был вызван к императрице, то заметил, что настроение у нее было приподнятым, она выглядела радостнее, чем обычно.

На следующий день нам принесли газету, в которой описывалось убийство. Мы прочли статью с улыбками, поскольку знали, что это все было неправдой…»

Рынды – это первые телохранители и оруженосцы русских царей (мы имеем виду именно царей, а не русских князей). В XVI-XVII веках рындами назначались самые крепкие, рослые и юноши из стряпчих и стольников и считались лучшими представителями русского народа. Во время приемов они в парадной одежде стояли по обе стороны царского трона с бердышами или серебряными топориками на . Рынды сопровождали царя в военных походах и в торжественных выездах. Жалования они не получали, так как служить в рындах считалось большой честью, но часто получали царские подарки. Только при Петре I рынды были упразднены.

У каждого рынды были подчиненные: подрынды или, как их еще называли, податня. Отличить главного рынду от подрынды можно было, услышав его имя. Главный рында имел право прибавлять суффикс «вич» к своему отчеству.

Петр I и его личная охрана

Со времен Петра I личными телохранителями – слугами являлись арапы. Арапы – представители народов Эфиопии. Их выделял не только цвет кожи, но и экзотическая одежда: широкие шаровары, расшитая золотом безрукавка, белоснежная рубашка, восточные с загнутыми вверх носами, чалма с . Арапы обычно были вооружены ятаганами.
Но Петр I - император-воин, и он был очень близок к своим войскам. Именно поэтому, у него кроме личного телохранителя- слуги арапа, было целое войско телохранителей – лейб –гвардия. В лейб-гвардию набирались только лучшие офицеры, которые доказали личную преданность монарху. И, несмотря Петра I к иноземцам, в лейб-гвардию брали преимущественно русских офицеров.

Позже предназначение лейб–гвардии изменилось: она стала не столько охранять государей, сколько исполнять церемониальную функцию, принимая участие в почетных караулах, шествиях и парадах.

Камер-казаки и другие телохранители последних русских императоров

Со второй половины XVIII века безопасность царственных особ Российской империи доверялась казакам. Личные охранники носили название «камер-казаков», и по своей должности они должны были неотлучно находиться при охраняемом лице. Камер – казаки набирались из состава Сборного Линейного казачьего полка.
Кроме этого, охраной русских и их семей занимались Собственный Его Величества сводный пехотный полк и Собственный его Императорского Величества конвой. В эти подразделения кроме казаков набирали родовитых грузин и знатных армян. Таким образом, косяк охраны последних императоров состоял из кавказских джигитов и русских казаков.

Так, в разные времена в личной охране русских царей были представители разных народов. И все же преимущественно это были русские воины, ведь не смотря на ко всему иностранному, традиционно безусловное доверие у русского народа вызывают только свои российские ценности и приоритеты.

Судьба вверила империю Николаю II в тревожное и смутное время - террор, революция, война. В таких условиях жизнь государя постоянно подвергалась опасности, поэтому и охрана императора была особой.

Еще будучи наследником престола, Николай Александрович ощутил, чем чревата принадлежность к императорской семье. Во время путешествия по Японии на двадцатидвухлетнего цесаревича было совершено нападение одним из японских полицейских: только удача и вовремя подоспевший греческий принц Георг спасли Николая от смертоносного удара самурайского меча.

Кстати, интересна настоящая причина нападения японского офицера (человека не случайного, а отобранного для серьезной службы с истинно японским тщанием). Между Россией и Японией в те времена (1891 год) еще не существовало ни малейших трений. Неужели нападавший был психом? Ничего подобного.
Просто цесаревич Николай и его спутник принц Георг Греческий, изрядно поддавши, забрели в синтоистский храм, и там, идиотски хихикая, начали колотить тросточками по священным для синтоистов храмовым колоколам (важную роль в синтоистском культе играет обрядная чистота: ничто нечистое не должно касаться священного места). Пошли разговоры, люди возмутились, вот полицейский и не выдержал… Попробуйте представить, какую бы реакцию вызвало в том же году в России поведение двух иностранцев, которые, забредя пьяненькими в православный храм, начали бы с гоготом стучать тростями по лампадам… Могли бы и на месте затоптать, опоздай полиция вмешаться.

Несмотря на то, что во время царствования Николая II причин для его убийства было куда больше, инцидент в японском Оцу оказался первым и последним покушением на российского царя. Николай прекрасно помнил 1 марта 1881 года, когда стоял у постели истекающего кровью деда - императора Александра II. Уроки истории даром не прошли. Первую охрану цесаревич получил в 1889 году, когда принял командование ротой Преображенского полка. Но после вступления на престол безопасность жизни Его Величества приобрела особое значение. Новоиспеченный император использовал хорошо зарекомендовавшие себя методы охраны, которые сложились при Александре III: упомянем предотвращенное покушение на отца Николая II в 1887 году все того же рокового 1 марта.

Следует говорить не просто о телохранителях императора, чья функция в новых условиях политического террора была практически бесполезной, а о сложной системе безопасности, главной задачей которой являлось предупреждение покушения на царя. Казачий конвой, пехотная рота, железнодорожный полк, Дворцовая полиция, Особый отряд охраны, а также большое количество агентов в штатском - это не полный перечень тех, кто днем и ночью обеспечивал спокойное существование императорской семьи.

В каждом из охранных подразделений сформировались свои традиции по обеспечению безопасности царя. Возьмем Дворцовую полицию. В пределах императорских резиденций ее посты располагались так, что выходящие из личных покоев члены царской семьи всегда попадали в поле зрения охраны, если же они затевали долгую прогулку, то охрана «передавала их из рук в руки».

Более того, парковые территории сторожили специально обученные собаки - немецкие овчарки и доберманы, а по периметру резиденций располагались дополнительные караульные посты. Любой, кто приезжал в царскую резиденцию или ее окрестности, в течение суток был обязан встретиться с сотрудником Регистрационного бюро, чтобы подтвердить свою личность. Мышь не проскочит!

Люди в императорскую охрану подбирались тщательно. Так, например, перед тем как взять казака в конвой, командиры объезжали кубанские и терские станицы, выискивая наиболее достойных. Брали по рекомендациям, учитывали не только внешние данные - крепкое телосложение, рост не ниже 2-х аршинов и 8-ми вершков (180 см), но и личные качества - сообразительность, преданность и умение ладить с людьми.

Чтобы попасть в Дворцовую полицию врожденных качеств было недостаточно - требовалось пройти жандармскую подготовку. Отличную школу жандармерии за плечами имел незаурядный, талантливый, хотя и противоречивый специалист в области охраны и сыска А. И. Спиридович. Он считается едва ли не самой важной фигурой, обеспечивавшей безопасность Николая II.

Дворцовая полиция не всегда и не везде могла гарантировать безопасность царя, особенно в период после революции 1905 года. Для сопровождения императора в его поездках в 1906 году по распоряжению Дворцового коменданта Д. Ф. Трепова создается Особый отряд охраны, главой которого становится Спиридович. В обязанности главы Особого отряда входила детальная проработка информации о предполагавшейся поездке государя. Спиридович заранее рассылал на маршрут своих людей, при этом тщательно их конспирируя - он знал о негативном отношение Николая II к явному появлению представителей царской охранки. Спиридович также был в курсе дел оперативной работы эсеровских террористических группировок. Он действовал хладнокровно и расчетливо, чтобы не спугнуть крупную рыбу. Его наиболее известная удачная операция это раскрытие заговора с целью покушения на императора. Террористы намеревались осуществить дерзновенно смелый план - взорвать бомбу под кабинетом Николая II, но его итогом стала казнь главных зачинщиков заговора. Император, в отличие императрицы, очень уважительно и с большим доверием относился к Спиридовичу. Об этом свидетельствует целая серия снимков, сделанных главой Особого отряда - он стал практически официальным фотографом царствующего семейства. В знак благодарности за верную службу Николай II присвоил Спиридовичу звание полковника.

На кадрах хроники 1912 года, запечатлевших выход императорской четы нельзя не заметить рослого казака, бережно несущего на руках цесаревича Алексея. Это вахмистр Алексей Пилипенко, состоявший на службе в Собственном Его Величества конвое, а также являвшийся ординарцем и «личником» (телохранителем) русского царя.

С началом Первой мировой войны преданный слуга Пилипенко вместе со взводом казаков сопровождал императора при посещении Ставки. Он оказался последним из царских охранников, кому было дозволено находиться возле Николая II: с декабря 1916 года он постоянно был с императором в Александровском дворце Царского Села, однако 1 апреля 1917 года им суждено было проститься навсегда.

Другим известным «личником» Николая II был не менее колоритный казак и меткий стрелок Тимофей Ящик, который два года - с 1914 по 1916 - послужил государю в качестве второго камер-казака, находясь при императоре в его фронтовых поездках. Тимофей хвастался, что его при обходе строя выбрал сам царь!

После отречения от престола Николай II не лишился охраны, однако к нему была приставлена охрана совершенно другого толка - ее задача не столько охранять бывшего царя от покушений, сколько оградить его от разбушевавшейся и непредсказуемой толпы. Ну, а с приходом Советской власти главной задачей охраны было не допустить освобождение царя, способное привести к восстановлению монархии.