Крылов скворец читать. Басня скворец - крылов иван андреевич. Мораль басни Скворец

Annotation

"Достоевским я зачитывался, даже в очень плохих переводах. Позднее я прочитал его по-французски, на французский его переводили русские, их переводы были гораздо лучше испанских. Я думаю, что для любого писателя в мире русские романисты - основа основ..." (Габриэль Гарсиа Маркес)

Федор Достоевский

Федор Достоевский

Игрок

(Из записок молодого человека)

Глава I

Наконец я возвратился из моей двухнедельной отлучки. Наши уже три дня как были в Рулетенбурге. Я думал, что они и бог знает как ждут меня, однако ж ошибся. Генерал смотрел чрезвычайно независимо, поговорил со мной свысока и отослал меня к сестре. Было ясно, что они где-нибудь перехватили денег. Мне показалось даже, что генералу несколько совестно глядеть на меня. Марья Филипповна была в чрезвычайных хлопотах и поговорила со мною слегка; деньги, однако ж, приняла, сосчитала и выслушала весь мой рапорт. К обеду ждали Мезенцова, французика и еще какого-то англичанина: как водится, деньги есть, так тотчас и званый обед, по-московски. Полина Александровна, увидев меня, спросила, что я так долго? и, не дождавшись ответа, ушла куда-то. Разумеется, она сделала это нарочно. Нам, однако ж, надо объясниться. Много накопилось.

Мне отвели маленькую комнатку, в четвертом этаже отеля. Здесь известно, что я принадлежу к свите генерала. По всему видно, что они успели-таки дать себя знать. Генерала считают здесь все богатейшим русским вельможей. Еще до обеда он успел, между другими поручениями, дать мне два тысячефранковых билета разменять. Я разменял их в конторе отеля. Теперь на нас будут смотреть, как на миллионеров, по крайней мере целую неделю. Я хотел было взять Мишу и Надю и пойти с ними гулять, но с лестницы меня позвали к генералу; ему заблагорассудилось осведомиться, куда я их поведу. Этот человек решительно не может смотреть мне прямо в глаза; он бы и очень хотел, но я каждый раз отвечаю ему таким пристальным, то есть непочтительным взглядом, что он как будто конфузится. В весьма напыщенной речи, насаживая одну фразу на другую и наконец совсем запутавшись, он дал мне понять, чтоб я гулял с детьми где-нибудь, подальше от воксала, в парке. Наконец он рассердился совсем и круто прибавил:

А то вы, пожалуй, их в воксал, на рулетку, поведете. Вы меня извините, - прибавил он, - но я знаю, вы еще довольно легкомысленны и способны, пожалуй, играть. Во всяком случае, хоть я и не ментор ваш, да и роли такой на себя брать не желаю, но по крайней мере имею право пожелать, чтобы вы, так сказать, меня-то не окомпрометировали…

Да ведь у меня и денег нет, - отвечал я спокойно; - чтобы проиграться, нужно их иметь.

Вы их немедленно получите, - ответил генерал, покраснев немного, порылся у себя в бюро, справился в книжке, и оказалось, что за ним моих денег около ста двадцати рублей.

Как же мы сосчитаемся, - заговорил он, - надо переводить на талеры. Да вот возьмите сто талеров, круглым счетом, - остальное, конечно, не пропадет.

Я молча взял деньги.

Вы, пожалуйста, не обижайтесь моими словами, вы так обидчивы… Если я вам заметил, то я, так сказать, вас предостерег и уж, конечно, имею на то некоторое право…

Возвращаясь пред обедом с детьми домой, я встретил целую кавалькаду. Наши ездили осматривать какие-то развалины. Две превосходные коляски, великолепные лошади. Mademoiselle Blanche в одной коляске с Марьей Филипповной и Полиной; французик, англичанин и наш генерал верхами. Прохожие останавливались и смотрели; эффект был произведен; только генералу несдобровать. Я рассчитал, что с четырьмя тысячами франков, которые я привез, да прибавив сюда то, что они, очевидно, успели перехватить, у них теперь есть семь или восемь тысяч франков; этого слишком мало для m-lle Blanche.

M-lle Blanche стоит тоже в нашем отеле, вместе с матерью; где-то тут же и наш французик. Лакеи называют-его «m-r le comte », мать m-lle Blanche называется «m-me la comtesse »; что ж, может быть, и в самом деле они comte et comtesse.

Я так и знал, что m-r le comte меня не узнает, когда мы соединимся за обедом. Генерал, конечно, и не подумал бы нас знакомить или хоть меня ему отрекомендовать; а m-r le comte сам бывал в России и знает, как невелика птица - то, что они называют outchitel. Он, впрочем, меня очень хорошо знает. Но, признаться, я и к обеду-то явился непрошеным; кажется, генерал позабыл распорядиться, а то бы, наверно, послал меня обедать за table d"hot"ом . Я явился сам, так что генерал посмотрел на меня с неудовольствием. Добрая Марья Филипповна тотчас же указала мне место; но встреча с мистером Астлеем меня выручила, и я поневоле оказался принадлежащим к их обществу.

Этого странного англичанина я встретил сначала в Пруссии, в вагоне, где мы сидели друг против друга, когда я догонял наших; потом я столкнулся с ним, въезжая во Францию, наконец - в Швейцарии; в течение этих двух недель - два раза, и вот теперь я вдруг встретил его уже в Рулетенбурге. Я никогда в жизни не встречал человека более застенчивого; он застенчив до глупости и сам, конечно, знает об этом, потому что он вовсе не глуп. Впрочем, он очень милый и тихий. Я заставил его разговориться при первой встрече в Пруссии. Он объявил мне, что был нынешним летом на Норд-Капе и что весьма хотелось ему быть на Нижегородской ярмарке. Не знаю, как он познакомился с генералом; мне кажется, что он беспредельно влюблен в Полину. Когда она вошла, он вспыхнул, как зарево. Он был очень рад, что за столом я сел с ним рядом, и, кажется, уже считает меня своим закадычным другом.

За столом французик тонировал необыкновенно; он со всеми небрежен и важен. А в Москве, я помню, пускал мыльные пузыри. Он ужасно много говорил о финансах и о русской политике. Генерал иногда осмеливался противоречить, но скромно, единственно настолько, чтобы не уронить окончательно своей важности.

Я был в странном настроении духа; разумеется, я еще до половины обеда успел задать себе мой обыкновенный и всегдашний вопрос: зачем я валандаюсь с этим генералом и давным-давно не отхожу от них? Изредка я взглядывал на Полину Александровну; она совершенно не примечала меня. Кончилось тем, что я разозлился и решился грубить.

Началось тем, что я вдруг, ни с того ни с сего, громко и без спросу ввязался в чужой разговор. Мне, главное, хотелось поругаться с французиком. Я оборотился к генералу и вдруг совершенно громко и отчетливо, и, кажется, перебив его, заметил, что нынешним летом русским почти совсем нельзя обедать в отелях за табльдотами. Генерал устремил на меня удивленный взгляд.

Писал тогда: «Сюжет рассказа следующий: один тип заграничного русского. Заметьте: о заграничных русских был большой вопрос летом в журналах. Все это отразится в моем рассказе. Да и вообще отразится современная минута (по возможности, разумеется) нашей внутренней жизни. Я беру натуру непосредственную, человека, однакоже, многоразвитого, но во всем недоконченного, изверившегося и не смеющего не верить, восстающего на авторитеты и боящегося их... Это лицо живое – (весь как будто стоит передо мною) – и его надо прочесть, когда он напишется. Главная же штука в том, что все его жизненные соки, силы, буйство, смелость пошли на рулетку. Он – игрок, и не простой игрок, так же как скупой рыцарь Пушкина не простой скупец. (Это вовсе не сравнение меня с Пушкиным. Говорю лишь для ясности.) Он поэт в своем роде, но дело в том, что он сам стыдится этой поэзии, ибо глубоко чувствует ее низость, хотя потребность риска и облагороживает его в глазах самого себя. Весь рассказ – рассказ о том, как он третий год играет по игорным домам на рулетке.

Если "Мёртвый дом " обратил на себя внимание публики как изображение каторжных, которых никто не изображал наглядно до Мёртвого дома, то этот рассказ обратит непременно на себя внимание как наглядное и подробнейшее изображение рулеточной игры... Ведь был же любопытен Мёртвый дом. А это описание своего рода ада, своего рода "каторжной бани"».

Ф. М. Достоевский. Игрок. Аудиокнига

Тогда, в 1863 году, рассказ об игроке не был написан. Этот замысел, но уже в усложненной форме, и был осуществлен Достоевским в романе «Игрок», первоначально названном «Рулетенбург».

Обе темы романа – и безудержная страсть к игре, и мучительная любовь – автобиографичны. Известно увлечение Достоевского рулеткой в его летние поездки за границу в 1862, 1863 и 1865 годах; отношения Алексея Ивановича и Полины во многом воспроизводят историю любви Достоевского и Аполлинарии Прокофьевны Сусловой, как позволяют судить об этом опубликованные уже в наше время письма и воспоминания А. П. Сусловой.

В образе «французика» де Грие в «Игроке» воспроизведены те черты психологии французского буржуа, которые были уже ранее отмечены Достоевским в «Опыте о буржуа» («Зимние заметки »). Иронически враждебное отношение писателя к эмигрантам-полякам объясняется тем, что Достоевский разделял враждебность русской реакционной публицистики к польской революционной эмиграции.

Генерал – отчим Полины – принадлежит к тем русским помещикам, которых крестьянская реформа совершенно выбила из привычной жизненной колеи; он и его семейство выведены Достоевским как характерные представители той части русских «гулящих людей», о которых он говорил еще в «Зимних заметках о летних впечатлениях», дорисовывая судьбы героев «Горя от ума».

В обстановке, где все проникнуто мыслью о деньгах и надеждой их каким-нибудь чудом получить, среди людей, у которых страсти и прихоти заменяют нравственные принципы, сформировался сложный и причудливый характер Полины.

Пушкин дал наиболее глубокий анализ страсти и ее влияния на характер и поведение человека. Замысел «Игрока» в сознании Достоевского был связан со «Скупым рыцарем». Его игрок был задуман не как простой игрок, – до выигрыша 200 000 франков Алексей Иванович видел в игре не цель, а средство, – но в дальнейшем ходе событий он превращается в заурядного искателя счастья за игорным столом. Как и в других случаях, Достоевский в ходе работы над «Игроком» далеко отошел от исходного замысла, в его представлении связанного с Пушкиным.

В тексте романа есть прямое указание на то произведение французской литературы, которое имел в виду Достоевский, когда создавал типы французов в «Игроке». Достоевский иронически называет француза-заимодавца именем героя повести Прево «Манон Леско» – де Грие. Из текста «Игрока» видно, что это не фамилия, а ироническое прозвище. Достоевский как бы заставляет читателя сравнить героев своего романа – французов середины XIX века – с французами начала XVIII века. Для этого он пародийно-иронически переосмыслил образы повести Прево. Любящий и преданный де Грие превратился у Достоевского в расчетливого дельца и ростовщика, очаровательная и поэтическая Манон в хладнокровную, скупую и способную ради денег на все Бланш. Достоевский воспроизводит даже некоторые конкретные ситуации из повести Прево. Как Манон и де Грие шутливо пародируют реплики из трагедии Расина в том разговоре, когда Манон хочет оправдаться перед де Грие в намерении его обмануть, так в «Игроке» Бланш и Алексей Иванович пародийно перебрасываются репликами из трагедии Корнеля, когда Бланш убеждает Алексея Ивановича уехать с ней в Париж.

«Игрок» был впервые напечатан в Полном собрании сочинений Ф. М. Достоевского. Издание Ф. Стелловского, СПБ. 1866, т. III.

Согласно договору со Стелловским, Достоевский обязан был к 1 ноября 1866 года представить издателю новый роман. Писатель же в это время заканчивал «Преступление и наказание ». Чтобы выполнить свои обязательства, Достоевскому пришлось прибегнуть к помощи стенографистки А. Г. Сниткиной, ставшей вскоре женой писателя. Роман «Игрок» с 4 по 29 октября 1866 года был продиктован стенографистке и своевременно вручен издателю.

«Игрок» - третий по счету роман великого русского классика Федора Михайловича Достоевского. Ему предшествовали знаменитые «Униженные и оскорбленные» и «Бедные люди». Роман был опубликован в знаменательном для писателя 1866 году. В этом же году на страницах журнала «Русский вестник» стало печататься легендарное «Преступление и наказание».

Роман «Игрок» называют «историей обыкновенного безумия», «историей азарта», «произведением жестоким до жестокости», «романом об идее-страсти» и о герое, съеденном идеей. Автор рассказывает об игровой зависимости молодого человека, анализируя факторы, которые привели его к рулетке. О подобной проблеме Федор Михайлович знал не понаслышке, ведь к написанию «Игрока» его вдохновил собственный печальный пример.

За три года до публикации «Игрока» Достоевский вместе со своей подругой – 23-летней студенткой Полиной Сусловой – приехал на немецкий курорт Висбаден. Здесь мэтра особенно привлекли местные казино, в которых он успешно просадил все свои деньги и деньги Полины. На фоне игорного угара, в котором пребывал Достоевский, разворачивалась еще и любовная драма. Пока мэтр просиживал за рулеткой, молоденькая барышня увлеклась студентом Сальвадором, что еще больше усугубило психологическое состояние писателя.

Вернувшись домой, Федор Михайлович был вынужден в короткие сроки расплатиться с долгами. Так, нужда и малорадостная перспектива долговой тюрьмы стали катализаторами к написанию очередного шедевра русской литературы.

В качестве места действия Достоевский выбрал вымышленный курорт с говорящим названием Рулетенбург. Именно так сперва и назывался роман, но во время последней редакции название было изменено на «Игрока». Под ним роман и вошел в мировую литературу.

Кстати, во время работы над романом Достоевский сошелся с своей стенографисткой Анной Сниткиной. В 1867 году Анна стала женой писателя. У Сниткиной и Достоевского родилось четверо детей (Софья, Любовь, Федор и Алексей). После висбаденского инцидента Достоевский еще четыре раза ездил в Бад-Хомбург, где в местных казино просаживал крупные суммы денег. И только Анне удалось повлиять на писателя. Он поклялся любимой никогда не играть, и в самом деле больше не садился за игорный стол.

Достоевский «Игрок», краткое содержание

Главный герой романа, он же повествователь, Алексей Иванович - умный, образованный молодой человек 25 лет от роду. Из-за бедности Алексей Иванович вынужден работать учителем в семье генерала Загорянского. Престарелый генерал и сам находится на грани бедности. Он заложил свое имение французскому маркизу Де Грие и живет в ожидании наследства богатой тетушки Антонины Васильевны Тарасичевой, которая, по злой насмешке судьбы, никак не распрощается с жизнью, несмотря на свои 75 и полный букет болезней.

После непродолжительного отпуска Алексей Иванович возвращается в Германию, где Загорский в компании французских псевдоприятелей ведет праздную жизнь на курорте Рулетенбург. Молодому человеку претит тамошнее общество, но он не может покинуть службу у Загорского в силу своей огромной страсти, и имя ей Полина.

Полина Александровна - красавица-дочка Загорского - вот уже несколько лет не выходит из головы Алексея Ивановича. Однако Полина влюблена во француза Де Грие. Как только состояние тетушки перейдет к ее отцу, они смогут сыграть свадьбу. Алексей Иванович же вынужден довольствоваться унизительным положением раба гордой красавицы и лишь надеяться на ее возможное расположение.

У престарелого Загорского также есть страсть - это молоденькая француженка мадемуазель Бланш, особа алчная и безнравственная. Бланш видит в Загорском только перспективу обогащения, но ветхий ловелас слеп, он всецело очарован французской девушкой.

Единственный, к кому Алексей Иванович испытывает уважение, это Астлей - богатый англичанин, также отдыхающий на курорте Рулетенбург. Несмотря на деньги, которых у него в изобилии, Астлей не утратил человеческого обличья. Он честен, справедлив, милосерден и является, пожалуй, единственным положительным персонажем в образной структуре «Игрока».

Бабушка Антонида Васильевна

В первой части романа образ умирающей «бабушки» присутствует незримо. Она - бестелесный мешок с золотом, схороненный на просторах далекой России, ее основная миссия - умереть и открыть путь ко всеобщему счастью. Именно поэтому появление старухи Тарасичевой во второй части вызывает настоящий фурор.

Несмотря на то что родня давно записала ее в мертвецы, Антонида Васильевна умирать не собирается. Пусть ноги Тарасичевой разбил паралич, но ей хватило сил прикатить на своем инвалидном кресле в Германию и показать родственничкам, что списывать со счетов ее еще рано.

Острохарактерная, вспыльчивая, резкая, она беззастенчиво срывает маски с каждого участника этого лживого балагана. Затем бабуленька отправляется в казино и лихо проигрывает в рулетку добрую часть своего состояния. Сопровождает ее при этом Алексей Иванович. Желая отыграться, Антонида Васильевна снова посещает игорный дом и на этот раз спускает практически все. Старушка, однако, не очень тужит по проигранным деньгам. Теперь они, по крайней мере, не достанутся стервятникам, кружащимся над ее могилой. Заняв денег у Астлея, Тарасичева возвращается в свое имение на родине.

Появление бабушки в самом деле срывает маски с героев. Спектакль окончен, занавес. Теперь перед нами не актеры, а реальные люди. И вот маркиз Де Грие уже больше не любит Полину, он отдает ей 50 тысяч с заложенного имения и уезжает восвояси. Мадемуазель Бланш также не интересуется нищим генералом, у нее есть кандидатуры куда более перспективные. И только отношение Алексея Ивановича к Полине никак не изменилось - ему не важно, богата она или бедна. Желая помочь любимой, он садится за рулетку и (о чудо!), выигрывает астрономическую сумму - 200 тысяч франков. Он отдает деньги Полине, но понимает, что его неудержимо тянет обратно, за игорный стол. В ту ночь, когда он выигрывал, бедный учитель чувствовал себя царем и богом, властителем мира, титаном, высшим разумом. Он признавался: «… мною вдруг действительно без всякого вызова самолюбия владела ужасная жажда риску». Так у главного героя появилась новая страсть, которая постепенно вытеснила все остальные мысли и желания, и имя ей - Игра!

В романе «Игрок» препарируются темы игры, денег, успеха и его тайны, гордости, одиночества и силы страсти над человеческой натурой. Главная психологическая тема произведения – вытеснение любви к женщине страстью к игре. Игра настолько сильно завладела Алексеем Ивановичем, что Полина (самое дорогое существо на свете) больше не занимала его мыслей чувств, как прежде. Он не разлюбил ее, но отправил на далекое второе место.

Одержимость учителя видна уже в сцене, когда он приносит Полине первый выигрыш. Находясь наедине с возлюбленной, Алексей Иванович смотрит не нее, а на груды билетов и свертки золота. Полина замечает это, она уязвлена, ведь на самом деле никогда не любила мерзкого Де Грие, ее сердце всегда принадлежало Алексею Ивановичу. Однако гордячка и на этот раз не открывает своих чувств. Чтобы максимально очернить их светлое чувство, она отдается Алексею Ивановичу, а на утро бросает ему в лицо ненавистные деньги.

В своем романе Достоевский изобразил порочное общество безнравственных алчных лицемеров. Они не скрывают своей натуры, для них такое поведение норма: «Зачем деньги, вы спрашиваете? Как зачем? Деньги - все». В начале романа этому обществу противопоставляется Алексей Иванович, человек «смеющий не верить» и восставать на авторитеты. Однако под влиянием гнилого окружения он опускается, «все его жизненные соки, буйство, смелость пошли на рулетку». Он игрок, но не простой игрок. Он поэт, который стыдится своей поэзии и жалко оправдывает ее перед самим собой. Ну, а если отбросить поэзию, то это просто рассказ о том, как человек третий год подряд играет в рулетку.

Анализ произведения

Структурно роман «Игрок» поделен на 17 глав. В роли повествователя выступает 25-летний учитель Алексей Иванович, игрок. В первой главе Алексей Иванович только приезжает на курорт Рулетенбург, главный герой чист, влюблен, непорочен. Последняя глава, она же своеобразный эпилог, представляет нам абсолютно другого героя - это законченный человек, одержимый игрок. Сможет ли он избавиться от зависимости, не известно, но автор оставляет читателю смутное предзнаменование - мы расстаемся с Алексеем Ивановичем накануне игры, он ждет ее с нетерпением, и он счастлив. Для этой чудовищной метаморфозы потребовался 1 год и 8 месяцев, ровно столько времени разделяет первую и последнюю главы романа.

Для понимания структурно-смысловой композиции произведения следует обратить внимание на деление на части. В «Игроке» их три. Первая часть (1-6 главы) - это завязка действия, знакомство с героями, тема Игры здесь фигурирует лишь отдаленно и не касается главного героя. Вторая часть (7-12 главы) - появление «бабуленьки», кардинальная переоценка действующих лиц, сбрасывание масок. На сцену выходит Игра, она притягательная, яркая, азартная, она приносит удовлетворение, заставляет рисковать, она творит чудеса - за ночь одного она делает богачом, а другого нищим. Главный герой вступает в связь с Игрой, он влюблен в нее, как ни в кого в жизни. Третья часть (13-17 главы) - действие стремительно движется к катастрофе. Судьбы героев рушатся, один за другим они покидают сцену, и только Игра остается, теперь у нее главная партия. Она уродлива, губительна, ужасна, она приносит горе и страдание, в ней нельзя победить и отыграться. Главный герой теперь ее раб, и он не видит способа выйти из подчинения.

С момента публикации «Игрока» прошло полтора века. Стоит ли говорить, что его тематика и проблематика не утратила своей актуальности. Секрет прост, о нем говорил еще Булгаков устами своего фантастического кота:

Достоевский умер, - сказала гражданка, но как-то не очень уверенно.

Протестую! - горячо воскликнул Бегемот. - Достоевский бессмертен.

Федор Михайлович Достоевский «Игрок»: краткое содержание

В немецком курортном городке Рулетенбурге пребывает одна русская семья. Она состоит из овдовевшего генерала 55-ти лет, его маленьких детей, падчерицы Полины Александровны – девицы на выданье и молодого семейного учителя Алексея. Содержание «Игрока» составлено из записей Алексея.

Персонажами романа являются также французский маркиз Де-Грие, английский коммерсант Астлей и француженка Бланш – содержанка высокого пошиба. Генерал без ума влюблен в Бланш. Полине, похоже, нравится Де-Грие. Алексей и Астлей домогаются Полины.

Ф. М. Достоевский. Игрок. Аудиокнига

Семья генерала останавливается в шикарном отеле, её жизнь кажется безмятежной. Однако это обманчивое впечатление: генерал должен Де-Грие крупную сумму денег. Если он не вернет долг, к Де-Грие должно отойти его поместье в России. Поэтому генерал с нетерпением ожидает смерти своей тетки (в романе она часто именуется «бабушкой»), от которой рассчитывает получить крупное наследство. Полина вручает Алексею некоторую сумму, чтобы он попробовал увеличить её игрой в рулетку.

Алексей становится пленником азартной игры. Тем временем семидесятипятилетняя «бабушка», смерти которой ожидают со дня на день, приезжает на курорт поездом в сопровождении слуг и с огромным багажом. Она передвигается в инвалидной коляске, но мысли её вполне ясны. Бабушка принимает близко к сердцу стеснённые обстоятельства Полины. Она читает насквозь и мысли генерала, объявляя тому, что наследства ему не дождаться.

К всеобщему удивлению бабушка отправляется с Алексеем в казино. Несколько дней она держит в напряжении весь Рулетенбург: ставит на кон огромные деньги и каждый день проигрывает. Спустив все свои деньги, она объявляет себя старой дурой и возвращается в Москву.

Генерал в отчаянии обливается слезами, но Де-Грие больше не желает оказывать ему денежную помощь. Бледная Полина ночью появляется в комнате Алексея и показывает ему письмо от Де-Грие. В нем тот сообщает, что попросил своих друзей в Петербурге продать заложенный генералом дом. Но Де-Грие прощает часть закладной на пятьдесят тысяч франков – растраченную генералом долю Полины. От проявленного Де-Грие «сочувствия» Полина ощущает себя глубоко оскорбленной. В ярости она хочет возвратить Де-Грие пятьдесят тысяч франков, но их у нее нет. Полина просит Алексея что-нибудь предпринять.

Алексей отправляется играть на рулетке. В эту ночь ему несказанно везет – так что завсегдатаи казино даже умоляют его прекратить игру. Алексей возвращается в отель с двумястами тысячами франков, которые он выиграл ради Полины. Он отдает ей пятьдесят тысяч франков, а Полина отдается ему. Однако наутро она осознает, что продалась, бросает деньги в лицо Алексею и выбегает из комнаты.

Полина заболевает, Астлей ухаживает за ней вместе с врачом, а Алексей отправляется в Париж с мадемуазель Бланш. Там он живет с ней, просаживая выигранные деньги. Алексей находит, что Бланш – «предобрейшая девушка, в своем только роде, разумеется».

Генерал в душевном расстройстве приезжает в Париж и появляется у Бланш. Та мечтает когда-нибудь стать генеральшей, жить в огромном доме и потому относится к генералу ласково, как к ребенку. Генерал и вправду становится похож на неразумное дитя. Когда из России приходит сообщение, что «бабушка» занемогла и находится при смерти, Бланш выходит за генерала замуж. Деньги Алексея к тому времени уже кончаются. Бланш выдворяет его со словами «ты был добрым малым», выдав ему на прощанье две тысячи франков.

Прогнанный Бланш Алексей переезжает из одного места в другое, весь отдавшись игре. Через год и восемь месяцев он встречает Астлея в Гомбурге, известном своими игорными заведениями. Он узнает от Астлея, что Полина получила от бабушки наследство и сейчас живет в Швейцарии, а дети генерала, которым тоже досталась доля в наследстве, учатся в лондонской школе. Сам генерала месяц назад скончался в Париже «от удара». Его долю бабушкиного наследства Бланш переписала на свое имя.

Астлей признается, что Полина до сих пор вспоминает об Алексее и послала его сюда разузнать о нём. Алексей со слезами клянется завтра же бросить игру, чтобы «воскреснуть из мертвых». На этом «Игрок» заканчивается.

При завершении произведения роман назывался «Рулетенбург»; название изменено Достоевским по просьбе . Оба названия указывают на лейтмотив игры как особую форму существования героя в мире. Замысел относится, как полагают, к 1863 г. (письмо Н.Н. Страхову от 18(30) сентября 1863 г., в котором Достоевский говорит, что «составился довольно счастливый <...> план одного рассказа» и называет будущего главного героя: «Сюжет рассказа следующий — один тип заграничного русского...»

В характеристике в этом письме определяется и основной сюжетный мотив — игры; затем детально анализируется герой в его особом качестве игрока: «Я беру натуру непосредственную, человека, однако же, многоразвитого, но во всем недоконченного, изверившегося и не смеющего не верить, восстающего на авторитеты и боящегося их <...>. Это лицо живое (весь как будто стоит передо мной) — и его надо прочесть, когда он напишется. Главная же штука в том, что все его жизненные соки, силы, буйство, смелость пошли на рулетку. Он игрок, и не простой игрок, так же как скупой рыцарь Пушкина не простой скупец. Это вовсе не сравнение меня с Пушкиным. Говорю лишь для ясности. Он поэт в своем роде, но дело в том, что он сам стыдится этой поэзии, ибо глубоко чувствует ее низость, хотя потребность риска и облагораживает его в глазах самого себя. Весь рассказ — рассказ о том, как он третий год играет по игорным домам на рулетке».

В основе сюжета романа — автобиографические факты: игра на рулетке в Гомбурге, Висбадене, страсть Достоевского к игре и создание собственной теории игры: «секрет — не горячиться», эта теория «наследуется» героем, на последней странице романа он мечтает «воскреснуть», т.е. выиграть: «стоит только <...> быть расчетливым и терпеливым»; в основе любовной интриги романа — увлечение писателя и увлечение Аполлинарии студентом Сальвадором, болезненно переживаемое Достоевским (см. , исследования А.Л. Бема, А.С. Долинина, Л.И. Сараскиной), тип отношений с героиней (в котором явно усматриваются черты садомазохистского комплекса), мазохистская установка главного героя отражает вынужденно-добровольную страдательную позицию Достоевского в достаточно банальном житейском любовном треугольнике. Icherzählung здесь формирует исповедальное повествование первого типа, обладающее рядом эстетических эффектов, приближающее читателя к точке зрения героя, провоцирующее в ключевые моменты сюжета позицию эмоционального вчувствования, втягивания читателя в «орбиту» героя. Биографическая канва событий в романе получает целый ряд смысловых преломлений через семантически актуальные для Достоевского художественные тексты — Пушкина, А. Прево и др.

Художественно переосмысляемый Достоевским актуальный литературный текст определяется по лейтмотиву игры, упоминанию Пушкина, характеристике натуры героя и финалу его судьбы. Действительно, сюжет пушкинской «Пиковой дамы» отражен в страсти к игре Германна — Алексея Ивановича, колоритных фигурах двух старух с их страстным увлечением картами — Графини*** (в прошлом) и бабуленьки (в сюжетном настоящем романа), увлечении героя молодой девушкой, поглощаемом затем страстью к игре (Лиза и Полина), совпадают прозаически «благополучные» судьбы героинь после разлуки с героем, о которых читатель узнает из «скомканного» пересказа в финале повествования, и, наконец, финальное известие о духовной гибели героя на почве страсти к игре.

Мотивная структура «Пиковой дамы»: лейтмотив игры, мотивы денег, успеха и его тайны, гордости, одиночества, сюжетно реализующие житейскую позицию главного героя, — переосмысляется Достоевским. Смысловая деформация связана в т.ч. и со сменой повествовательной формы — объективно-ироническая позиция сюжетной вненаходимости повествователя пушкинского текста сменяется субъективностью находящегося в центре сюжетных событий героя Алексея Ивановича, в своем видении мира, растворяющего объективную картину событий и не обладающего «всеведением» повествователя «Пиковой дамы». Это приводит к существенным изменениям внутренней формы произведения: источником сюжетной неожиданности в романе (т.е. собственно новым на фоне понятной читателю жизни) становится субъективная неполнота знания героя о других, о мире, а не загадочная реальность, не дешифруемая с точки зрения рацио («игрецкий анекдот» и двусмысленность развязки в «Пиковой даме»; см.: Виноградов В.В. Стиль «Пиковой дамы» // Виноградов В.В. Избранные труды: О языке худож. прозы. М., 1980. С. 176—187).

Метафизические мотивы судьбы и угадывания ее тайны, выбора пути, духовной свободы и ее границ тесно связывают «Игрока» с пушкинским текстом. Общий мифологический пласт подтекста (Парка как олицетворение судьбы и смерти надежд) является перед героем в образе реальной, хотя и мифологизированной личности: «зловещая старуха» Германна и «старая ведьма» — «московская барыня» Алексея. Они связаны с мотивом помешательства на игре, с мотивами смерти и загадочного воскресения. Пушкинскую текстовую равноправность мотивировок видения Германну мертвой старухи — и как пьяной грезы, и как мистической реальности — у Достоевского сменяет реалистическая мотивировка явления живой бабуленьки как ее «чудесного воскресения», содержащая в подоплеке столкновение цивилизации (бессильные «врачи-немцы») и естественной народной мудрости: ее исцеляет «сенной трухой» «пономарь от Николы» (косвенное указание на помощь св. Николая Угодника, пономарем церкви которого является народный лекарь). Комическое мерцание смыслов у Пушкина, заданное эпиграфом из Э. Сведенборга к главе 5-й, где Германну является призрак графини, у Достоевского так же ощутимо, но его природа в «Игроке» не в столкновении здравых бытовых суждений с мистическим вариантом объяснений, а в столкновении жизненных позиций «московских» и «заграничных» русских как идиллии, ушедшей в антиидиллию настоящего.

Мотив игры в романе Достоевского, как и в пушкинском тексте, объединяет образы главного героя и дамы прошлого века: «старые ведьмы» — так одинаково именуют их герои Пушкина и Достоевского — невольно увлекают, соблазняют игрой молодого человека. «Игрецкий анекдот» Томского о секрете Сен-Жермена и чудесном выигрыше бабушки сводит с ума Германна; поступок бабуленьки Тарасевичевой — «безудерж» игры на рулетке, когда интенсивность чувства вызова судьбе сметает все привычные нравственные нормы (первые проигранные ею деньги могли пойти на перестройку каменной церкви в подмосковной) — это «пусковой механизм» и скрытая этическая легализация страсти к игре Алексея Ивановича. Замечательно, что обе «ведьмы» вовлекают в игру, как будто «помогая» выиграть сначала: два вечера выигрывает Германн, пока третьей картой не выходит «старуха»; сто тысяч рублей проигрывает на рулетке Антонида Васильевна, и сто тысяч флоринов выигрывает на следующий день Алексей. Мотив денег здесь косвенный, сопровождающий мотив игры у Пушкина и у Достоевского и растворяющийся в нем: Антонида Васильевна играет не из-за денег, но из-за радикальной смены жизненной позиции — мгновенного превращения в игрока: вместо инертного подчинения судьбе в рамках ее идиллического московского мира — позиция отстраненного азартного диалога с Другим внутри себя, новая ступень духовной свободы по отношению к собственной жизни (жизнь как рулетка). Дублирование мотива игры в судьбе Алексея Ивановича («судьба толкала меня») осложняется мотивом любовной страсти (герой Достоевского сначала играет по просьбе Полины, а в конце — приносит выигранные деньги ей), но развитие мотива повторяет основные этапы обрушивания «со снеговой горы на санках» бабуленьки. У Достоевского нивелирована схема «игрецкого анекдота» Пушкина: в «Пиковой даме» выигравший герой по условию должен остановиться и никогда не играть (бабушка Томского «не понтирует», к изумлению внука) — герои Достоевского не могут противостоять страсти к игре, деньги становятся только возможностью нового испытания судьбы, сюжетная судьба игрока становится принципиально незавершимой, хотя отчасти и предсказуемой.

Образы бабушек вводят другой ряд косвенных мотивов, связанных с актуальным для Достоевского периода ценностным противопоставлением двух веков — «нынешнего» и «минувшего». Образ XVIII в. в «Пиковой даме» — это галантность, остроумие, восхищение красотой, таинственной глубиной и загадочностью личности (Сен-Жермен), в противовес ему новый век приносит меркантильность, расчет («немецкая экономия» Германна); фактически трагедия героя Пушкина — отголосок страстей другой эпохи, нарушение конвенционального поведения: ведь плата за карточный секрет — любовь (бабушка, Чаплицкий), угроза же смерти графине приводит к мести «старой ведьмы» или к излишней горячности Германна в игре. Это нарушение конвенции прошлого века в веке нынешнем актуально и в романе Достоевского, хотя содержательное наполнение XVIII в. здесь другое: это воплощенная в бабуленьке идиллическая московская Русь с традицией душевной чистоты (следование нравственным ценностям, создающим значительность личности), с острохарактерной грубоватой правдивостью, проницательностью, основанной на опыте и разуме, вспыльчивостью и отходчивостью («самоварный характер»), прямолинейностью и добротой. Появление Тарасевичевой взрывает игровой кукольный мир французов и генеральской семьи изнутри, маски спадают, но и внутренняя гармония бабуленьки гибнет в столкновении с разгулом страстей, неведомых ранее ей самой, — отменяющий ее прежние нормы поведения азарт игры вводит в свернутом виде другой — драматический — вариант ее судьбы.

Любовная интрига романа имеет другой литературный пробраз: имя одного из соперников Алексея Ивановича в любви к Полине совпадает с именем преданного возлюбленного — шевалье де Грие романа А. Прево «История шевалье де Грие и девицы Манон Леско». Введение имени героя романа аббата Прево изменяет смысловые отношения любовного сюжета, подтверждая «масочность» и маскарадность героев-французов: Де-Грие, Бланш де Коменж и ее матери — группы расчетливых авантюристов, пользующихся простодушием одержимых страстями русских. Черты де Грие Прево в Алексее Ивановиче — безрассудная страсть, готовность к смерти, способность простить, азартная игра ради возлюбленной (герой Прево вступает в Общество ловких игроков, чтобы обеспечить деньгами Манон). Связь с Бланш может быть понята как проигрывание сюжетных мотивов Прево — Манон и ее богатые содержатели, — развенчанных в романе. Героиня «Игрока» Полина связана с французским прототипом (непостижимость, загадочность характера, возлюбленный — Де-Грие), но представляет собой уникальное в литературе явление — это первая героиня-инфернальница Достоевского с характерным комплексом черт: абсолютной искренностью, силой разрушительных страстей, сознанием греха и бессознательным «мучительством» в натуре, с невозможностью достичь внутренней гармонии из-за неспособности простить самое себя, — одно из первых воплощений женского подпольного типа.

Имагология (образы русских, французов, немцев, поляков) романа характерна: носители сильных чувств — русские (рассказчик, генерал, бабуленька); черты героя Прево (смиренная преданная любовь) есть и в англичанине мистере Астлее, немцы — комические герои, вне серьезного анализа (барон Вурмергельм); поляки — предмет особой нелюбви автора (объяснимой в контексте «польского вопроса» 1860-х гг.). Конфессиональные акценты не выражены в романе, но, по-видимому, определяют предпочтения Достоевского: в 1864 г. издан «Силлабус» Папы Римского Пия IX, вызвавший резкое неприятие Достоевского, что отразилось в трактовке героев-католиков — французов и поляков. Более общий план — исследование Достоевским культурных типов с точки зрения формы: французы — отточенная форма, могущая скрывать любое (в романе — негативное) содержание, русские не нашли соответствующей формы из-за становящегося (не ставшего) содержания; Астлей — неловкая форма, скрывающая идеального человека (возможно, след увлечения Достоевского положительными персонажами Диккенса); поляки, напротив, ложная значительность формы при будничности и мелкости содержания. Видимый схематизм подхода преодолен сопоставлением «чужих» точек зрения: «русские» оцениваются в романе немцами, французами и поляками неодобрительно именно как носители определенно непредсказуемого типа поведения («эти русские!», «все русские таковы», а рулетка — создана для русских). Восприятие нациями друг друга изображено как схематично-стереотипное, чреватое внутренним комизмом несовершенства человеческих отношений.

«Игрок» — первый роман об «идее-страсти», о герое, «съеденном идеей», мономане, который в этом отношении параллелен . Характерна сюжетная разработка любовно-авантюрных мотивов в стиле предшествующего европейского романа, с отменой его канонов (роман Игрока с Бланш неинтересен им обоим, самоирония героя достигает пика в описании отношений с практичной француженкой), сюжет романа Прево остается невоплотимым в жизни каноном.

В романе семнадцать глав, первая глава имеет скрыто вводный характер, т.к. начинается с записи героя, возвратившегося после двухнедельной отлучки в семейство русского генерала, где он домашний учитель; Достоевский имитирует продолжение каких-то записей Игрока. Последняя глава — род эпилога от лица того же героя, между первыми главами и последней проходит «год и восемь месяцев», в конце романа герой остается на пороге — в предвкушении «завтрашней игры». Фрагментарность целого входит в замысел Достоевского, она усиливает впечатление спонтанности действий и записей «молодого человека». Концентрация событий, которая могла бы показаться чрезмерной, сглаживается повествовательной манерой, создающей образ ума, «кипящего в действии пустом».

Н.С. Трубецкой так описывает композицию «Игрока»: «Первые пять глав хронологически следуют одна за другой, между главой пятой и шестой — перерыв в два дня, после которых начинается вторая часть». Главное действующее лицо 2-й части — бабуленька. Вторая часть занимает шесть глав. Между 12-й и 13-й проходит месяц. Глава 13-я начинает третью часть романа — действие сдвигается к катастрофе. В последней главе страсть к игре превращается у рассказчика в настоящую манию, таким образом, «основная психологическая тема этого романа — вытеснение любви к женщине страстью к игре».

Жанр «Игрока» определен автором как роман, в представлении героя это повесть, т.е. рассказ о том, что было. Жанровое противоречие на уровне автор — герой проявляется во внутренней форме «Игрока» как романное содержание (развитая любовная интрига, изображение глубинных жизненных процессов, «дыхание» русских XVIII в. и идея самостоятельности русской культуры, смысловая оппозиция «московских и заграничных русских», их же противостояние западной культуре), заключенное в форме повести — цельного фрагмента или отрывков «из записок молодого человека» с их обязательной неполнотой знания героя о жизни. Форма создает, в свою очередь, необходимый эффект сюжетной неожиданности, причем это не просто читательское «обманутое ожидание» (термин Р. Якобсона), но следование читателя за героем, открывающим мир, т.е. обнаружение структуры романа воспитания в приобретающей авантюрную событийность интриге.

Особую, довольно сложную для осмысления роль отводит Достоевский проблеме игрового поведения в связи с постулируемым самим героем, а чаще — окружающими его людьми, культурно-историческим типом.

Приводимая в романе «система» отсылок создает и надтекстуальную реальность, в которой смысл событий соотносится с евангельским «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:2), а богатство жизненного процесса предстает как неограниченная в принципе вариативность жанровых форм для «самосочинения» героя. Судьбы Алексея Ивановича и Антониды Васильевны — свидетельство возможности катастрофы в самом обыкновенном течении жизни, а причиной ее катастрофического развития становится не изменчивость внешних условий, а неосознаваемый «внутренний Другой», стихийная часть русской души, которая может никогда не проявиться, будучи сдерживаемой «моральным костяком» личности (бабушка, Алексей, генерал), строгим подчинением добровольно принятому типу поведения (по известному афоризму, «не буди лиха, пока спит тихо»). Но вызванная к жизни «лихость», безрассудство страсти (бабушка, герой-рассказчик, Полина, генерал) взрывают изнутри, стирают скромный узор частной жизни, превращая ее в авантюру, игру с судьбой.

Отсюда еще одна особенность поэтики «Игрока» — включенность в него целого ряда сжатых романных сюжетов, которые полностью не будут развернуты Достоевским до конца его творчества. Это связанные с Алексеем Ивановичем сюжеты, где Полина и Бланш представляют героинь традиционно не соединяемых друг с другом жанров. С Полиной связаны традиции любовно-семейного романа; «Полина — Игрок — Астлей» — это проигрывание фабулы сентиментальной истории; «Полина — Де-Грие — Игрок» — авантюрно-любовной фабулы, разрушаемой человеческой сущностью Полины и Игрока. С бабушкой, как упоминалось, — сюжет «игрецкого анекдота» и пушкинский текст. Границы жанров здесь неопределенны, но жанровые схемы еще ощущаются читателем, герои «пересекают» жанровые границы, воплощая каждый раз какую-то новую часть своего существа. В романе предметом авторской рефлексии становится как сама форма повествования, так и воссоздание героем собственной картины мира, сложно соотнесенной с реальностью (неполное сходство), а также внутренняя задача рационализации героем нерационализируемой бури, вихря чувств в процессе выстраивания им событий катастрофического сюжета.

Живолупова Н.В. Игрок // Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008. С. 89—93.

Прижизненные публикации (издания):

1866 — Новое, дополненное издание. Издание и собственность Ф. Стелловского. СПб.: Тип. Ф. Стелловского, 1866. Т. III. С. 7—63.

1866 — Новое дополненное издание. Издание и собственность Ф. Стелловского. СПб.: Тип. Ф. Стелловского, 1866. 191 с.