Главная » Советы » Как погиб генерал карбышев. Две смерти генерала Карбышева…страшная сказка о “ледяном герое”. Убеждение и вера

Как погиб генерал карбышев. Две смерти генерала Карбышева…страшная сказка о “ледяном герое”. Убеждение и вера

Дмитрий Михайлович Карбышев родился (14) 26 октября 1880 года в Омске, в семье военного чиновника. В 12 лет остался без отца. Детей воспитывала мать. Блестяще закончил Сибирский кадетский корпус и был принят в Петербургское Николаевское военно-инженерное училище.

В 1900 году по окончании училища Дмитрий был направлен служить в 1-й Восточно-Сибирский сапёрный батальон. В ходе русско-японской войны в составе батальона укреплял позиции, устанавливал средства связи, наводил мосты, вёл разведку боем. Участвовал в сражении под Мукденом. Войну закончил в чине поручика.

После войны Карбышев служил во Владивостоке. В 1911 году с отличием окончил Николаевскую военно-инженерную академию. Был направлен в Брест-Литовск на должность командира минной роты. Там он принимал участие в строительстве фортов Брестской крепости.

Карбышев - участник Первой мировой войны с самого ее начала.

С 1918 года в Красной Армии. В 1923–1926 годах председатель Инженерного комитета Главного военно-инженерного управления РККА.

С 1926 года он – преподаватель в Военной академии имени М.В. Фрунзе.

В феврале 1934 года – начальник кафедры военно-инженерного дела Военной Академии Генштаба.

В 1938 году окончил Военную академию Генерального штаба и был утвержден в учёном звании профессора. В 1940 году ему присвоено звание генерал-лейтенанта инженерных войск. Он опубликовал более 100 научных трудов по военно-инженерному искусству и военной истории.

Участник советско-финской войны 1939-1940 годов. Участвовал в разработке рекомендаций войскам по инженерному обеспечению прорыва линии Маннергейма.

Великая Отечественная война застала Карбышева в штабе 3-й армии в Гродно. В августе 1941 года при попытке выйти из окружения он был тяжело контужен в бою в районе Днепра. В бессознательном состоянии был захвачен в плен.

В ночь на 18 февраля 1945 года в концлагере Маутхаузен Дмитрий Михайлович Карбышев, в числе других заключённых (около 500 человек), был облит водой на морозе и погиб. Стал символом несгибаемой воли и стойкости.

Другая версия событий того времени

В Советском энциклопедическом словаре жизни генерала Карбышева отводятся традиционные десять строк: “Карбышев Дм. Мих. 1880-1945. Сов. воен. инженер, ген.-лейт. инж. войск (1940), проф., д-р воен. наук, герой Сов. Союза (1946, посм.). Участник 1-й мир. и Гражд. войн. Проф. ряда воен. академий. В начале Вел. Отеч. войны, раненый, попал в плен. Вел антифаш. агитацию в лагерях, замучен гитлеровцами в лагере Маутхаузен”.

О смерти генерала Карбышева написаны книги, сняты фильмы, высечен грандиозный памятник, изображающий самый ее момент. Надо сказать, что гранитный человек-глыба очень мало напоминает реального героя - человека немолодого (в 1945-м ему было уже 65 лет), измученного болезнями и лагерной жизнью. Смерть генерала превратилась в одну из советских легенд. О том, что осталось за скобками этой легенды, знает человек, вышедший из ада Щтутгофа и Маутхаузена с почерневшими от обморожения ногами и перебитым позвоночником. Это бывший врач лагерного лазарета Александр Иоселевич, ныне живущий в Израиле.

Оказывается, существуют две версии гибели генерала Карбышева. Одна - хрестоматийная, известная каждому школьнику бывшего Союза. Вторая - та, которую излагает полвека спустя Александр Иоселевич, непосредственный очевидец событий.

…Это было в конце войны. Немцы, отступая, пытались уничтожить следы преступлений, а точнее - уцелевших свидетелей. Тех, кого не успевали уничтожить, отправляли в концлагеря, расположенные в глубоком тылу. Одним из таких лагерей был Маутхаузен, заложенный немцами еще в 1938 году и предназначенный для “особо опасных преступников”. К концу войны печи крематория дымили здесь не переставая, а “душегубки” совершали по два-три рейса в день. Карбышев прибыл в Маутхаузен с очередной партией узников в феврале 1945 года. Когда участники Сопротивления узнали об этом, они предприняли попытку спасти генерала. Александр Иоселевич вместе с двумя помощниками взял носилки и отправился из лазарета в рабочий лагерь. Огромный плац, заполненный толпой узников, был оцеплен эсэсовцами: близко подойти не удалось. Всех заключенных рабочего лагеря загнали в бараки, а вновь прибывших выстроили на плацу. Эти люди были похожи на тени. Двое, не выдержав напряжения, упали. Их тут же выдернули из строя и приковали к стене так, что они висели на вывернутых руках, не касаясь земли ногами. Остальные простояли на морозе много часов, пока заместитель коменданта лагеря Бахмайер не скомандовал: “Больные, два шага вперед!” Среди тех, кто сделал эти два шага к смерти, был и генерал Карбышев. Во всяком случае так утверждает Александр Иоселевич.

Больным приказали раздеться и погнали в душ. Затем снова выгнали на плац мокрых, дрожащих от холода людей. Подтащили шланги с брандспойтами и стали поливать их водой. Больные сбились в кучу, стали падать друг на друга. Нижние были задавлены сразу, верхние стали покрываться ледяной коркой. Все происходило как в немом кино - измученные до предела узники не издавали стонов. Вскоре на месте экзекуции образовалась ледяная глыба из замерзших людей. Кто был в этой глыбе, кроме генерала Карбышева? Русские? Поляки? Чехи? Об этом мы уже не узнаем. Но фактом остается, что свою мученическую смерть генерал Карбышев разделил с десятками других узников.

Интересно, что в своей книге, вышедшей в 1964 году, Александр Иоселевич излагает первую, официальную версию смерти известного генерала, приводя эпизод с гибелью партии заключенных на той же странице, но чуть выше. То есть это как бы два отдельных эпизода. И только спустя много лет он решается обнародовать вторую версию, утверждая, что именно она соответствует действительности. По словам Александра Иоселевича, первая версия появилась с легкой руки одного француза, которому якобы рассказали о том, как все происходило, заключенные лагеря Маутхаузен. И он описал это в своих заметках. Можно предположить, что такая героическая версия вполне соответствовала духу советского мифотворчества 50-х годов и потому сразу получила в СССР законный статус и была “запущена в народ” (при том, что факт интернационального восстания в Маутхаузене весной 45 года долго не признавался советской верхушкой. Почему - понятно, ведь освобождали Маутхаузен союзники-американцы. А первая официальная встреча бывших узников Маутхаузена в Москве состоялась аж в 1957 году - спустя 11 лет после окончания войны. В 1964 году вдруг была запрещена к печати книжка Иоселевича о событиях, происходивших в концлагере Маутхаузен. После обращения автора в разные инстанции ее все же выпустили, но в сокращенном виде - изъяв все фотографии. (Полный вариант - сигнальный экземпляр - чудом сохранился у автора).

Кстати сказать, спустя много лет после войны, когда одному из московских проспектов было присвоено имя генерала Карбышева, на торжественном митинге, посвященном этому событию, прозвучала такая фраза: “Путь этого человека был героическим, а смерть ему выпала СЛУЧАЙНАЯ”.

Но вернемся к событиям 1945 года. В защиту версии Иоселевича говорит и тот факт, что остатки людей, собранные по закрывающимся лагерям и пригнанные для уничтожения на фабрику смерти в Маутхаузен, находились в крайней стадии истощения (”На узников, - пишет Иоселевич в своей книге, - страшно было смотреть. Они еле стояли на ногах. Казалось, весь их строй могло бы повалить легкое дуновение ветерка… Меня поразили их лица: каждая мышца была так напряжена и выделялась так рельефно, словно с лица была снята кожа. Тускло и неподвижно смотрели глаза”). Что же касается генерала Карбышева - то он к тому же был уже человеком преклонного возраста. Война шла к концу, никакие торги с выдающимися советскими военачальниками немцев уже не интересовали - все это осталось позади. Трудно представить, чтобы фашисты нуждались в отдельном спектакле, ведь счет шел уже на тысячи. Александр Иоселевич вспоминает еще один эпизод 1945 года, когда колонна узников, которую немцы собирались отправить на уничтожения в штольни, отказалась туда идти и осталась в лагере. Эсэсовцы, которые в 1942-м или 1943-м устроили бы из этого грандиозный кровавый спектакль для устрашения других узников, в 45-м загнали всех обратно в бараки.

…Теперь - о том, что заставило советскую верхушку забыть на 11 лет о тех, кто прошел все круги ада вблизи австрийских Альп.

4 мая в лагере произошло восстание (попытки сопротивления предпринимались и раньше: в феврале 1945-го состоялся побег заключенных из карантинного 20-го блока, который называли блоком смертников. Из сотен вырвавшихся за ограду лагеря узников уцелели всего два десятка). Вблизи уже раздавалась орудийная канонада. Заключенным удалось разоружить охрану (к восстанию готовились загодя - долгие месяцы, добывая оружие и распределяя его среди самых опытных и выносливых людей; Иоселевич возглавлял штаб 2-го района обороны), расправиться с частью эсэсовцев (остальные отступили в сторону города) и вывесить на мачте флаги разных стран. Первым на территорию Маутхаузена прорвался американский танк. Его окружила толпа узников и стала просить командира помочь удержать лагерь: все понимали, что бежавшие эсэсовцы наверняка вернутся, но уже с подкреплением. Командир танка запросил по рации командира подразделения и получил приказ - продолжать следование по маршруту, предусмотренному боевым заданием.
Ночь прошла тревожно. А за ней еще ночь и еще. Только 7 мая к вечеру в лагерь вошла регулярная часть американской армии. А еще через несколько дней сюда прибыл советский майор, присланный Военным советом 46-й армии. Ему предоставили списки заключенных, и через несколько дней бывшие советские военнопленные выстроились в колонну и отправились в путь. Перед выступлением состоялся митинг; на котором произносились прочувствованные слова на разных языках. Никто из этих людей, долгими месяцами мечтавших вернуться на родину, в Советский Союз, не предполагал, каким долгим окажется туда путь - через пересыльные лагеря. Многим суждено было остаться в них навсегда. Александру Иоселевичу повезло: он миновал пересыльные лагеря, попав в армейский госпиталь.

Когда мы выходили из лагеря, за нами прислали один автобус, а в лагере были тысячи больных людей, - рассказывает мне Александр Иоселевич. - Многие из них не могли двигаться. Меня назначили старшим врачом для всех бывших узников. Их потом отправили в пересыльные лагеря, а мне поручили организовать временные госпитали: дали транспорт, бумажку, по которой мне должны были оказывать содействие в семи австрийских городах - обеспечивать бензином, предоставлять помещения для больных.

Оцепленный колючей проволокой пересыльный лагерь был разбит в трех километрах от армейского госпиталя, где я работал. Я туда не раз ездил, навещал своих товарищей по Маутхаузену, - продолжает Иоселевич. - В одну из встреч они сказали мне: “Нас готовят к отправке в Союз”. А тогда было такое положение - каждый узник должен был представить двух свидетелей, которые могли бы подтвердить, что человек не запятнал себя сотрудничеством с фашистами. Многие называли в качестве свидетеля меня, и я подтверждал их слова. Но вот когда я услышал, что мои товарищи возвращаются в Союз, я подумал: а что же будет со мной? И поехал в Особый отдел, который помещался в большом бараке. Там было много следователей. Я зашел к одному. Он мне сказал: “Когда надо будет - вас вызовут”. Я тогда пошел к начальнику отдела, стал ему объяснять свое положение. А он мне: “Тебе здесь есть где жить?” - “Да”. - “А вино есть?” - “Конечно, есть. Оно здесь как вода: шиллинг - литр”. Тут он вызвал помощника: “Какая машина у нас свободна?” -”Линкольн”. - “Отвези товарища в госпиталь”. Так я уехал ни с чем.

Через некоторое время пришел опять, - продолжает Иоселевич. - Один из особистов меня принял. Я рассказываю ему о том, что я прошел, а он вроде как и не слушает - перебирает на столе бумаги. Я ему: “Вы ничего не хотите записать из того, что я о себе рассказываю?” - “Я и так запомню”, - отвечает он. Я снова пошел к начальнику отдела. Он меня увидел, и сразу как отрубил: “Если нужно будет, мы вас сами найдем. Мы вас знаем”.

…Семь лет назад мне, автору этой статьи, довелось побывать в мемориальном комплексе Маутхаузен. Расположенный в живописном месте - с клумбами, аккуратными дорожками, посыпанными песком, чисто выбеленными бараками - “верхний”, рабочий лагерь напоминает декорацию. И только спустившись вниз, в каменоломню, и поднявшись вверх по отвесной “лестнице смерти” с ее ступеньками несоразмерной высоты, начинаешь представлять себе, ЧТО это было.

Александр Иоселевич утверждает, что и в годы войны “верхний” лагерь выглядел именно так. Немцы, известные своим педантизмом и аккуратностью, строго следили за соблюдением чистоты и порядка: если у заключенного находили вошь, это могло стоить ему жизни. “Нижний” лагерь, где располагались лазареты, был совсем иным. В нескольких мрачных бараках с трехъярусными койками постоянно находилось от 5 до 7 тысяч человек. На каждой койке лежало 4 (в лучшем случае), а чаще 5-6 человек. Истощенные люди ложились “валетом”, а те, кому не хватало места, стояли в ожидании, пока кто-либо из больных не спустится с койки, чтобы пойти в туалет, - место тут же занималось. Старшим врачом шестого больничного барака, где работал Иоселевич, был чех Зденек Штых, который иногда получал посылки из дома: три четверти он раздавал больным, а оставшееся делил со своими коллегами. Медикаментов практически не было, кроме тех, которые немцы обнаруживали среди трофеев и отправляли в лазарет. Между больничными бараками скапливались высохшие трупы, которые немцы не торопились убирать. И, тем не менее, именно это страшное место для многих стало островком спасения в лагере смерти. Врачи, как могли, поддерживали больных, обессиленных людей. Подавая списки умерших с опозданием на 2-3 дня, они продолжали получать на них порции брюквенной баланды и эрзац-кофе, которые делили между теми, кто еще мог выжить. А к концу войны участникам Сопротивления даже удалось организовать в лазарете подпольное производство ручных гранат, которые очень пригодились в момент восстания.

…Маутхаузен был девятым по счету лагерем, в который попал Александр Иоселевич. (”Высокая каменная стена, огромные ворота, сторожевые вышки. Такого капитального строения мне видеть не доводилось. Те лагеря, в которых я был, обычно окружались колючей проволокой, по которой пускали ток высокого напряжения. Здесь же все было построено основательно, капитально, на многие годы”.) Попав в плен в самом начале войны, он вынужден был взять себе имя Александра Ивановича Григоревского, чтобы не быть убитым сразу (на евреев в рабочих лагерях даже не заводили карточек - они подлежали уничтожению в первую очередь. Кроме того, среди военнопленных находились предатели, которые выдавали немцам евреев и коммунистов за лишний сухарь). В одном из лагерей он вступил в спор с власовцем-вербовщиком и угодил в застенки гестапо за “коммунистическую пропаганду”. Здесь Иоселевича жестоко избили, а затем отправили в Штутгоф в качестве смертника. Штутгоф оставил на нем отметину на всю жизнь - отмороженные до черноты ноги. Однажды во время вечерней поверки один заключенный отозвался не сразу, заснув от усталости прямо в строю. Капо нашел его и начал жестоко избивать на глазах у всех. Один из узников не выдержал, обронил вполголоса: “Сволочь”. Капо услышал, но не смог дознаться, кто из заключенных произнес эти слова. Он решил наказать всех, заставив их просидеть на корточках много часов. Дело было зимой: когда поступила команда идти в бараки, у многих узников ноги примерзли к колодкам.

Имеющий отметку смертника, он бы недолго протянул в Штутгофе, но помог случай. Отправляли очередной транспорт в Маутхаузен; участники Сопротивления провели туда Иоселевича под номером другого заключенного, который умер незадолго до этапа (это было несложно - истощение и болезни делали людей неотличимыми друг от друга). А самого Иоселевича объявили во время поверки умершим. Так он уцелел. Позднее, уже в Маутхаузене, будучи врачом лагерного лазарета, он и сам проделывал это для сотен других узников (в 1945 году под видом больных в лагерном лазарете прятали до двухсот военнопленных, которые должны были возглавить восстание в Маутхаузене). Оригинал одного из писем - свидетельств людей, спасенных Иоселевичем, хранится сегодня в “Яд ва-Шем”: “В газете “Правда” от 15 июня 1957 года упоминается советский врач, член подпольной антифашистской организации Маутхаузена Александр Иоселевич. Брошенный фашистами в этот же концлагерь за подпольную работу среди военнопленных, я уже к концу марта сорок пятого от пыток и истощения не поднимался на ноги, лежал среди трупов и терял сознание. Случайно один советский врач, которого звали Саша (низкого роста, круглолицый, цвет волос - черный, коренастого телосложения), обратил на меня внимание. Рискуя своей жизнью, он вытащил меня из-под трупов, обмыл, ухаживал за мной сколько мог в тех условиях, подкреплял меня где-то добываемой баландой (жидкой похлебкой из брюквы, свеклы и воды) и этим вырвал меня у смерти. После освобождения узников концлагеря я был настолько слаб, что не мог его разыскать сразу и потерял из виду. Убедительно прошу вас, если описанный мной Саша и есть тот врач - Александр Иоселевич, прислать мне его адрес, чтобы получить возможность отблагодарить его. Гольдберг Илья Лазаревич”.

…В начале 1945 года в Маутхаузен привезли венгерских евреев. Среди них было много детей грудного возраста и один мальчик в возрасте 9 лет. Новорожденные погибали очень быстро, а 9-летнего мальчика удалось спасти - несмотря на то, что его номер был внесен в список предназначенных для “душегубки”. К моменту прибытия машины в лазарете подготовили труп умершего узника: его тело было таким истощенным, что вполне могло сойти за детское. Какое-то время спасенного мальчика прятали в лазарете, а когда туда пришли представители Красного Креста, чтобы забрать больных французов, члены подпольного комитета лазарета уговорили их внести в список и мальчика, заменив ему имя, фамилию и номер. Из Франции ребенка переправили в Палестину, где он вырос и стал капитаном дальнего плавания.

…После того, как псевдоним “Александр Григоревский” был раскрыт газетчиками, к Александру Иоселевичу потянулись люди со всей страны. Для многих он был единственным свидетелем того, как они “вели себя в фашистских застенках”. Бывшему врачу шестого лагерного барака пришлось снова выступить в роли спасителя - только теперь ему приходилось бороться уже не за чужую жизнь, а за чье-то доброе имя.

В Маутхаузене врач по фамилии Григоревский - по признанию одного из узников - был известен всем. После войны многим открылось настоящее имя их спасителя - Александра Моисеевича Иоселевича. Оно в течение многих лет упоминалось на страницах газет, встречалось в книгах, описывающих события Второй мировой войны (”Советские люди в европейском Сопротивлении” и др.).

Однажды Александр Иоселевич получил письмо от незнакомого полковника, который писал, что, будучи участником процесса по делу коменданта лагеря Бухенвальд, он услышал рассказ одного из свидетелей - премьер-министра Польши Циранкевича, который упомянул имя русского врача Григоревского, умудрившегося в нечеловеческих условиях Маутхаузена спасти жизнь сотен людей. Полковник пытался разыскать этого врача много лет и только после выхода книги Александра Иоселевича узнал, кто скрывался под именем Григоревского.

Многие годы после войны в советский Комитет ветеранов продолжали приходить письма на имя Иоселевича. Люди просили его удостоверить, что свои увечья они получили в концлагере, - для подтверждения своего права на инвалидность. Некоторые узнавали адрес и прямиком приезжали к нему в Харьков. Двери его дома были открыты для всех.

Гитлеровские надзиратели убили генерала, а сталинские мифотворцы его смерть «подправили»

За годы Второй мировой войны в немецкий плен попали 83 генерала Красной армии. Из них 26 человек погибли по разным причинам: расстреляны, убиты лагерной охраной, умерли от болезней. Остальные после победы были депортированы в Советский Союз. Из них 32 человека репрессированы (7 повешены по делу Власова, 17 расстреляны на основании приказа Ставки № 270 от 16 августа 1941 г. «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий» и за «неправильное» поведение в плену 8 приговорены к различным срокам заключения).

Оставшихся 25 человек после более чем полугодовой проверки под новый, 1946 год оправдали, а затем постепенно уволили в запас. Столь жесткая расправа над коллегами не могла не произвести удручающего впечатления на офицерский корпус. На этом нерадостном фоне Сталину был нужен сугубо положительный образ пленного советского генерала. Так начал создаваться один из самых устойчивых советских мифов. Для каждого в Советском Союзе образ генерала Карбышева прочно ассоциируется с вмороженным в глыбу льда, но не сдавшимся героем.

16 августа 1946 г. на основании двух свидетельских показаний, представленных Сталину наркоматом обороны, Дмитрию Карбышеву было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Сообщение бывшего военнопленного подполковника Сорокина: «21 февраля 1945 года я с группой в 12 человек пленных офицеров прибыл в концентрационный лагерь Маутхаузен. По прибытии в лагерь мне стало известно, что 17 февраля из общей массы пленных была выделена группа в 400 человек, куда попал и генерал-лейтенант Карбышев. Эти 400 человек были раздеты догола и оставлены стоять на улице; слабые здоровьем умерли, и их немедленно отправили в топку лагерного крематория, а остальных дубинками гнали под холодный душ. До 12 часов ночи эта экзекуция повторялась несколько раз. В 12 часов ночи во время очередной такой экзекуции товарищ Карбышев отклонился от напора холодной воды и ударом дубинки по голове был убит. Тело Карбышева сожгли в крематории лагеря».

Сообщение майора канадской армии С. де Сент-Клера представителю советского Комитета по репатриации: «Наш представитель по репатриации в Лондоне майор Сорокопуд 13 февраля 1946 года был приглашен больным майором канадской армии Седдон де Сент-Клер в госпиталь в Бремшот, Хемпшайр (Англия), где последний сообщил ему: «В январе 1945 г. я в числе 1000 человек пленных с завода Хейнкель был отправлен в лагерь уничтожения Маутхаузен, в этой команде был генерал Карбышев и еще несколько человек советских офицеров. По прибытии в Маутхаузен целый день пробыли на морозе. Вечером для всех 1000 человек был устроен холодный душ, а после этого в одних рубашках и колодках построили на плацу и продержали до 6 часов утра. Из 1000 человек, прибывших в Маутхаузен, умерли 480 человек. Умер и генерал Дмитрий Карбышев».

Эти достаточно путаные показания в общем и целом проясняют картину случившегося. Но были известны еще по меньшей мере два десятка пленных советских генералов, умерших в немецких концлагерях кто от тифа, а кто, совсем как Карбышев, от ударов резиновой дубинкой по голове. Но только Карбышев был представлен к высокому званию Героя.

Необходимо было разъяснить советским людям значение его подвига. В 1948 г. появилась книга «Герой Советского Союза Дмитрий Михайлович Карбышев». Ее автор Г. Новогрудский приводит свидетельство к тому времени уже умершего канадского офицера де Сент-Клера. Правда, книжный вариант рассуждений Сент-Клера заметно отличается от содержания его же показаний, представленных Сталину в записке. Канадец в изложении советского писателя упирает на патриотизм генерала Карбышева, на его неустанную агитационную работу среди пленных других национальностей. Канадский офицер восхищен: «Вот это человек! - говорили мы между собой о Карбышеве. - Советский Союз может гордиться такими гражданами, тем более что, судя по всему, в этой удивительной стране карбышевых много».

Далее Новогрудский «заставляет» Сент-Клера вспомнить новые подробности: «Как только мы вступили на территорию лагеря, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды… Потом нам велели надеть только белье и деревянные колодки и выгнали во двор. Генерал Карбышев стоял в группе русских товарищей недалеко от меня… Он что-то горячо и убедительно говорил своим товарищам. Они его внимательно слушали. В его фразах я уловил несколько раз повторяющиеся и понятные мне слова: «Советский Союз», «Сталин». Затем, посмотрев в нашу сторону, он сказал нам по-французски: «Бодрее, товарищи! Думайте о своей Родине - и мужество не покинет вас». В это время гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струи, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали замерзшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев».

В ходе творческой переработки свидетельств появляется важный элемент мифа - «гестаповцы с пожарными брандспойтами». Почему, собственно, сотрудники гестапо, задача которых состояла в проведении следствия по политическим делам, оказались в концлагере и стали поливать пленных «потоками холодной воды», не объяснено. Но дан новый посыл - Карбышева и других заморозили. Герой не покорился, а замерз и упал.
Дело писателя Новогрудского продолжил писатель С. Голубов в газете «Красная Звезда» (№ от 25.02. 1955 г.): «В морозную ночь с 17 на 18 февраля 1945 г. полуобнаженный Карбышев был выведен к внутренней стене Маутхаузенского лагеря. Здесь его поливали водой из пожарного шланга до тех пор, пока он не превратился в ледяную статую».

Оказалось, жестокую показательную казнь немцы устроили не для 1000 пленных, а для одного советского генерала.

В хрущевские годы миф о «ледяном герое» продолжал крепнуть. Не преминули появиться «очевидцы подвига». Бывший узник Маутхаузена Валентин Сахаров выпустил книгу, в которой утверждал, что лично видел, как Карбышева «ночью после горячего душа вывели во двор. Стоял 12-градусный мороз. Из брандспойтов ударили перекрещивающиеся ледяные струи. Карбышев медленно покрывался льдом. «Бодрее, товарищи, думайте о своей Родине - и мужество не покинет вас», - сказал он перед смертью, обращаясь к узникам Маутхаузена» («В застенках Маутхаузена», Симферополь, 1959). Писатель Л. Семин привел свидетельство еще одного очевидца. Некий Семен Подорожный видел и слышал, как Карбышев, «замерзая под тугими струями ледяной воды, несколько раз крикнул: «Родина не забудет нас!» («Нева», 1963, № 11).

Запущенная по желанию Сталина страшная сказка о «ледяном герое» передавалась заботливыми идеологами все новым поколениям советских людей. Вот пассаж из книги 1972 года издания: «Жестокие пытки не сломили воли коммуниста. И фашисты придумали для Карбышева изощренную казнь. В феврале 1945 г. палачи вывели его на плац концлагеря и начали поливать из шлангов водой… Человек был превращен в ледяную глыбу. Целую неделю стояла ледяная статуя на маутхаузенском плацу «для назидания непокорным» (М. Юрасова «Омск. Очерки истории города»).

Согласно философским словарям периода застоя, «миф - фантастическое отражение действительности в первобытном сознании». В этом кривом зеркале невозможно разглядеть судьбы, страдания и мужество людей, прошедших через нацистские концлагеря. Генерал Карбышев стал жертвой дважды: сначала - гитлеровских надзирателей, затем - сталинских мифотворцев.

Александр МЕЛЕНБЕРГ

БЕССМЕРТНЫЙ ПОДВИГ ГЕНЕРАЛА

18.02.2014 vsr.mil.by Выпуск № 30

В ночь на 18 февраля 1945 года в Маутхаузене был зверски замучен фашистами генерал Дмитрий Карбышев.

Герой Советского Союза генерал-лейтенант инженерных войск Дмитрий Михайлович Карбышев для нескольких поколений людей не только на постсоветском пространстве, но и во многих других странах мира стал символом патриотизма, верности воинскому долгу, несгибаемой воли и стойкости. Родившийся в российском Омске в 1880 году, он оставил неизгладимый след и на белорусской земле.

После выпуска из Сибирского кадетского корпуса и Николаевского инженерного училища Дмитрий Михайлович отличился в Русско-японской войне 1904–1905 годов. В ходе той войны он участвовал в обороне Порт-Артура и в боях под Мукденом, свою первую боевую награду - орден святого Владимира IV степени с мечами и бантом он получил за вывод из окружения подразделения с техникой и оружием. Биографы утверждают, что всего в годы войны «за безупречную службу, героизм, проявленный в сражениях с врагом и отличное применение своих специальных знаний в боевой обстановке», как отмечало командование, он заслужил четыре ордена и три медали! Затем офицер продолжил службу на Дальнем Востоке и с отличием окончил Николаевскую военно-инженерную академию.

В начале лета 1911 года в чине штабс-капитан Дмитрий Карбышев был направлен в крепость Брест-Литовск. Как уже опытный военный инженер он принял участие в строительстве фортификационных сооружений Брестской крепости - в качестве производителя работ. Карбышеву поручили реконструкцию VII форта второй линии крепости. В архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи Министерства обороны Российской Федерации сохранились чертежи проекта форта, разработанные офицером и утвержденные генералом Буйницким.

На Тришинском кладбище Бреста похоронена первая жена Дмитрия Карбышева - Алисия Карловна, прибывшая с ним к новому месту службы из Петербурга и скончавшаяся в 1913 году, после шести лет брака. Памятник из черного мрамора с высоким крестом, установленный Дмитрием Карбышевым ровно сто лет назад, чудом сохранился до нашего времени. Белорусская земля подарила будущему генералу вторую жену - Лидию Васильевну. Ее отец - чиновник Опацкий служил начальником одной из железнодорожных станций на линии Барановичи - Орша. Лидия Васильевна с началом Первой мировой войны стала сестрой милосердия, и уже в 1914 году была удостоена медали «За храбрость» на георгиевской ленте, а в 1915 году именно она во время штурма крепости Перемышль среди прочих вынесла из-под огня раненого капитана Дмитрия Карбышева. Вскоре они поженились.

В Брестской крепости Дмитрий Карбышев пробыл до ноября 1914 года, когда по его личной просьбе он был направлен в действующую армию. В 1916 году он принял участие в знаменитом Брусиловском прорыве.

Затем были бои Гражданской и советско-финляндской войн, а всего в судьбе генерала их было пять. Уже в декабре 1917 года Дмитрий Карбышев вступил в Красную гвардию. В вехах его биографии: штурмы Чонгарских позиций и Перекопа, прорыв линии Маннергейма. В 1938 году генерал успешно окончил Военную академию Генерального штаба, а в 1940 году ему присвоили звание генерал-лейтенант инженерных войск. Бесценен вклад Дмитрия Михайловича, носившего ученую степень доктора военных наук, профессора, в советское военно-инженерное искусство.

Великую Отечественную генерал-лейтенант Дмитрий Карбышев встретил в Гродно. В начале июня он был командирован в Западный особый военный округ, где инспектировал ход строительства фортификационных сооружений 68‑го Гродненского укрепленного района. С началом войны доты этого еще недостроенного УРа героически отражали штурмы врага, держа оборону до 25 июня, а отдельные - до 27 июня, во многом повторив подвиг соседних пограничных застав и защитников славной Брестской крепости. Кстати, по рассказам гродненских краеведов, за два дня до начала войны генерал побывал на одной из погранзастав вблизи города, где отдал указания о ее фортификационном оборудовании. В итоге эта застава смогла в течение многих часов успешно отражать штурмы многократно превосходящих сил врага.

Гродно оставили в ночь с 22 на 23 июня 1941 года. Накануне, по местной легенде, генерал передал свой автомобиль с охраной в лице автоматчика жене офицера, которую он встретил у здания штаба с ребенком на руках после очередной бомбежки. Карбышев приказал водителю эвакуировать ее в тыл. Перед отходом из Гродно саперы осуществляли подрыв мостов, многочисленныхскладов с боеприпасами, топливом, различным военным имуществом. В руководстве этой работой, без сомнения, принимал участие и Дмитрий Михайлович. На предложение выделить транспорт и личную охрану для отправки в Москву генерал отказался, предпочтя разделить судьбу войск.

24 июня вместе с группой офицеров штаба 3‑й армии он прибыл на командный пункт 10‑й армии, который в тот день был развернут южнее Гродно, а 26 июня - под Волковыском. Командующий 10‑й армией генерал Голубев принял роковое решение отходить на восток мелкими группами. Дмитрию Михайловичу было уже больше шестидесяти, когда он пешком, практически через всю Беларусь, по лесам и болотам полтора месяца шел с прорывающимися из окружения группами советских войск, руководил боями и наведением переправ, инженерным обеспечением многочисленных прорывов немецких заслонов. Так генерал дошел до Днепра, где в бою у деревни Добрейка Могилевской области был тяжело контужен и 8 августа 1941 года в бессознательном состоянии попал в плен к врагу. Пройдя семь концентрационных лагерей, неоднократно отвергнув предложения фашистов о сотрудничестве и став активным участником и одним из руководителей движения Сопротивления, в ночь на 18 февраля 1945 года в Маутхаузене Дмитрий Михайлович вместе со своими товарищами был зверски замучен фашистами, обливавшими его, раздетого на лютом морозе, из брандспойта холодной водой.

В Гродно многое напоминает о подвиге генерала и его участии в первых оборонительных боях Великой Отечественной. Одна из улиц в историческом центре города носит имя Дмитрия Карбышева. Именно здесь расположен штаб Западного оперативного командования, в стенах которого в грозном 1941 году размещался штаб 3‑й армии Западного особого военного округа. Там находился рабочий кабинет генерала. Об этом свидетельствует мемориальная доска, установленная на здании штаба.

В военном городке 557‑й инженерной бригады Западного оперативного командования высится памятник генералу Дмитрию Карбышеву, а в казарме имеется музейный уголок, посвященный герою. Генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев приказом министра обороны Республики Беларусь навечно зачислен в списки инженерно-саперной роты инженерно-саперного батальона этой воинской части. Коллектив бригады держит шефство над средней школой № 15, которая с 1968 года носит имя генерала Дмитрия Карбышева. Во дворе школы - памятник Дмитрию Михайловичу, а рядом с ним - достаточно большой и интересный мемориальный музей генерала, основанный еще в 1968 году, а с 1980 года носящий звания «народный» и «отличный школьный музей». Как рассказал директор школы Андрей Семанчик, в ее стенах сложилась стройная система гражданско-патриотического и нравственного воспитания учащихся, центром которой является работа, связанная с судьбой Героя Советского Союза Дмитрия Михайловича Карбышева. Преподаватели и школьники многие десятилетия активно участвуют в межрегиональном движении «Юные карбышевцы». А недавно школу посетил председатель этого движения генерал-майор запаса Юрий Дьяков, который предложил коллективу учреждения образования стать координатором деятельности юных карбышевцев в нашей республике.

В день бессмертного подвига генерала в Брестском, Минском и других гарнизонах Беларуси пройдут памятные мероприятия. По сложившейся традиции в 557‑й инженерной бригаде Западного оперативного командования организуют памятное мероприятие с участием военнослужащих, ветеранов и школьников, представителей общественности, в ходе которого состоится митинг-реквием, будет возложена памятная гирлянда к мемориалу генералу. Военнослужащие срочной службы расскажут о бессмертном подвиге Дмитрия Карбышева. В день героической смерти генерала в гродненской средней школе № 15 имени Героя Советского Союза Дмитрия Карбышева также пройдут памятные мероприятия.

В ходе митинга трое заслуженных энтузиастов карбышевского движения Итта Самуиловна Сукристик, Раиса Дмитриевна Прохорова и ветеран Великой Отечественной войны Валентина Петровна Баранова будут награждены почетным знаком карбышевского движения. Для школьников организуют экскурсии в мемориальный музей генерала. Курсанты военного факультета в Гродненском государственном университете имени Янки Купалы будут нести вахту памяти в составе почетного караула у памятника Дмитрию Карбышеву, к которому учащиеся возложат цветы и венки. Внештатный взвод почетного караула военного факультета в ГрГУ представит зрелищное дефиле.

Не так давно, по ТВ, услышал более чем странную информацию. В одном из московских гуманитарных вузов провели простой опрос. Не дословно, но примерно так: "Знакомы ли вам фамилии генералов Власова и Карбышева?" Уровень нынешнего школьного образования и ТВ пропаганды был очень показателен. Про Власова слышали почти все, про Карбышева - только трое из сотни опрошенных. И речь не идёт о оценке личностей. Речь о более страшном - о замалчивании имён подлинных Героев, и муссировании имён предателей...

Биография Дмитрия Михайловича Карбышева изучена историками, пожалуй, лучше, чем какого-либо другого героя Великой Отечественной. И ничего удивительного в этом нет: к началу войны Дмитрию Михайловичу было уже 60 лет, он носил звание генерал-лейтенанта инженерных войск, был доктором военных наук и профессором Военной академии Генерального штаба. А потому недостатка информации о его довоенной жизни исследователи никогда не испытывали, как, например, в случае с Александром Матросовым.

Будущий герой родился 26 октября 1880 года в городе Омске в семье военного чиновника. Пойдя по стопам отца, в 1898 году окончил Сибирский кадетский корпус, а двумя годами позже - Николаевское военно-инженерное училище, после чего в чине подпоручика был назначен ротным командиром в Восточно-Сибирский саперный батальон, дислоцировавшийся в Манчжурии.

В 1904-1905 годах Дмитрий Карбышев принимал участие в русско-японской войне. В составе батальона он занимался укреплением позиций, установлением средств связи, наведением мостов. Принимал участие в сражении под Мукденом. Как пишет "Красная звезда" (26.10.2000), Карбышев "всегда находился на самых ответственных участках, в пекле боев, рядом с солдатами и вернулся с войны с пятью боевыми орденами и тремя медалями". Войну он закончил в чине поручика.

В 1906 году Дмитрий Михайлович был уволен из царской армии в запас. Ему было предъявлено обвинение в агитации среди солдат, и дело разбирал офицерский "суд чести". Однако спустя год сказалась нехватка опытных офицеров и он снова стал командиром роты саперного батальона, принимавшего участие в перестройке крепостных сооружений Владивостока.

В 1911 году с отличием окончил Николаевскую военно-инженерную академию. По распределению капитан Карбышев должен был стать командиром минной роты Севастопольской крепости, но вместо этого направлен в Брест-Литовск. Там он принимал участие в строительстве фортов Брестской крепости.

Во время I мировой войны воевал в составе 8-й армии генерала Брусилова. В начале 1915 года участвовал в штурме крепости Перемышль. Получил ранение в ногу. За храбрость и отвагу был награжден орденом св. Анны 2-й степени и произведен в подполковники. В 1916 году принимал участие в знаменитом Брусиловском прорыве.

В декабре 1917 года Карбышев вступил в Красную гвардию. Сражаясь на стороне большевиков, он занимался укреплением позиций в Поволжье, на Урале, в Сибири, на Украине. Как пишет "Советская Россия" (19.02.2005), он хорошо знал Фрунзе и Куйбышева, встречался с Дзержинским. Знаменитые большевики, отмечает издание, бывшего царского подполковника высоко ценили и ему доверяли. В должности начальника 6-го военно-полевого строительства он руководил оборонительными работами вокруг Самары, где, как пишет уже упоминавшаяся "Красная звезда", "впервые осуществил на практике идею создания полевого укрепрайона, надежно прикрывающего тылы и являющегося плацдармом для развития наступления". В 1920 году стал начальником инженеров 5-й армии Восточного фронта, а осенью 1920 года был назначен помощником начальника инженеров Южного фронта.

После окончания гражданской войны Дмитрий Михайлович начал преподавать в Военной академии имени М.В. Фрунзе. В 1934 году возглавил кафедру военно-инженерного дела Военной академии Генерального штаба. С 1936 года был помощником начальника кафедры тактики высших соединений Военной академии Генерального штаба. С огромным увлечением работал Д.М. Карбышев и на научном поприще. Он создал более ста фундаментальных трудов, статей и учебных пособий по различным отраслям военно-инженерного искусства, участвовал в разработке современных средств военно-инженерной техники и находил новые приемы их боевого использования. Д.М. Карбышева знали как крупного ученого не только у нас в стране, но и далеко за ее пределами. И не только знали, но и использовали его труды в инженерном обеспечении обороны.

За огромную плодотворную научно-педагогическую деятельность ему было присуждено ученое звание профессора и ученая степень доктора военных наук. "В нашей слушательской среде преподаватель-инженер Карбышев пользовался особой популярностью, - цитирует газета "Трибуна" (13.05.2004) вспоминания генерала армии Штеменко. - Ведь это от него пошла любимая поговорка саперов: "Один сапер, один топор, один день, один пень". Правда, ее переиначили острословы, по-карбышевски она звучала так: "Один батальон, один час, один километр, одна тонна, один ряд".

В 1938 году Карбышев окончил Военную академию Генерального штаба, а чуть позже был утвержден в ученом звании профессора. В 1940 году ему присвоено звание генерал-лейтенанта инженерных войск. Тогда же он стал членом ВКП(б).

В 1939-1940 годах генерал участвовал в советско-финляндской войне. Вырабатывал рекомендации войскам по инженерному обеспечению прорыва линии Маннергейма. В 1941 году защитил диссертацию доктора военных наук.

Великая Отечественная война застала Дмитрия Михайловича в штабе 3-й армии в городе Гродно (Белоруссия). С этого момента сведения о дальнейшей судьбе генерала начинают разниться. В частности, у историков нет единого мнения относительно обстоятельств его попадания в плен. По одним данным, пленение генерала произошло после неудачной попытки отбить с наскоро сколоченным из отступавших бойцов отрядом переправу через речку у поселка Зельва на Гродненщине. По другим данным, через два дня после начала войны Карбышев перебрался в штаб 10 армии. 27 июня штаб армии оказался в окружении. В августе 1941 года при попытке выйти из окружения Дмитрий Михайлович был тяжело контужен в бою в районе Днепра (Могилевская область Белоруссии) и в бессознательном состоянии был захвачен в плен.

Дмитрий Карбышев начал свой "лагерный путь" в распределительном лагере у польского города Остров-Мазовецкий. Здесь пленных переписывали, сортировали, допрашивали. В лагере Карбышев переболел тяжелой формой дизентерии. На рассвете одного из октябрьских холодных дней 1941 г. переполненный людьми эшелон, среди которых был и Карбышев, прибыл в польское Замостье. Генерала поселили в барак 11, за которым впоследствии прочно закрепилось название "генеральский". Здесь, как говорится, была крыша над головой и почти нормальное питание, что в условиях пленения было большой редкостью. Немцы, по словам германских историков, были почти уверены, что после всего пережитого у выдающегося советского ученого возникнут "чувства благодарности" и он согласится на сотрудничество. Но это не сработало - и в марте 1942 г. Карбышева перевели в сугубо офицерский концентрационный лагерь Хаммельбург (Бавария). Лагерь этот был особенным - предназначенным исключительно для советских военнопленных. Его командование имело четкую установку - делать все возможное (и невозможное), чтобы склонить на сторону Гитлера "неустойчивых, колеблющихся и малодушных" советских офицеров и генералов. Поэтому в лагере соблюдалась видимость законности, гуманного обращения с пленными, что, надо признать, давало свои положительные результаты (особенно в первый год войны). Но только не в отношении Карбышева. Именно в этот период родился его знаменитый девиз: "Нет большей победы, чем победа над собой! Главное - не пасть на колени перед врагом".

Отмечу, что в этот период именно в Хаммельбурге германская пропаганда начала отрабатывать свое "историческое изобретение" - здесь была создана "комиссия по составлению истории операций Красной Армии в текущей войне". В лагерь прибыли ведущие германские эксперты в этой области, в том числе сотрудники СС. Они беседовали с пленными офицерами, отстаивая ту мысль, что цель составления "истории" чисто научная, что офицеры вольны будут писать ее в том плане, в каком пожелают. Мимоходом сообщалось, что все офицеры, изъявившие согласие заняться писанием истории операций Красной Армии, получат дополнительное питание, благоустроенное помещение для работы и жилья, а, кроме того, даже гонорар за "литературный" труд. Ставка в первую очередь делалась на Карбышева, но генерал категорически отказался от "сотрудничества", более того - смог отговорить большинство остальных военнопленных от участия в "авантюре Геббельса". Попытка фашистского командования организовать "Комиссию" в конечном итоге провалилась.

По некоторым данным, к концу октября 1942 г. немцы поняли, что с Карбышевым "не так все просто" - привлечь его на сторону фашистской Германии довольно проблематично. Вот содержание одного из секретных писем, которое получил полковник Пелит от "вышестоящей инстанции": "Главное командование инженерной службы снова обратилось ко мне по поводу находящегося в Вашем лагере пленного Карбышева, профессора, генерал-лейтенанта инженерных войск. Я был вынужден задержать решение вопроса, так как рассчитывал на то, что Вы выполните мои инструкции в отношении названного пленного, сумеете найти с ним общий язык и убедить его в том, что, если он правильно оценит сложившуюся для него ситуацию и пойдет навстречу нашим желаниям, его ждет хорошее будущее. Однако майор Пельтцер, посланный мною к Вам для инспектирования, в своем докладе констатировал общее неудовлетворительное выполнение всех планов, касающихся лагеря Хаммельбург и в особенности - пленного Карбышева".

Вскоре гестаповское командование приказало доставить Карбышева в Берлин. Он догадывался, зачем его везут в германскую столицу.

Генерала поместили в одиночную камеру без окон, с яркой, постоянно мигающей электрической лампой. Находясь в камере, Карбышев потерял счет времени. Сутки здесь не делились на день и ночь, прогулок не было. Но, как говорил он потом товарищам по плену, прошло, по-видимому, не менее двух-трех недель, прежде чем его вызвали на первый допрос. Это был обычный прием тюремщиков, - вспоминал впоследствии Карбышев, с профессорской точностью анализируя все это "мероприятие": заключенного приводят в состояние полной апатии, атрофии воли, прежде чем взять "в раскрутку".

Но, к удивлению Дмитрия Михайловича, его встретил не тюремный следователь, а известный немецкий фортификатор профессор Гейнц Раубенгеймер, о котором он немало слышал на протяжении последних двух десятков лет, за трудами которого пристально следил по специальным журналам и литературе. Несколько раз они встречались.

Профессор вежливо поприветствовал пленника, выразив сожаление за причиненные неудобства великому советскому ученому. Затем достал из папки лист бумаги и начал читать заранее подготовленный текст. Советскому генералу предлагалось освобождение из лагеря, возможность переезда на частную квартиру, а также полная материальная обеспеченность. Карбышеву будет открыт доступ во все библиотеки и книгохранилища Германии, предоставлена возможность знакомиться с другими материалами в интересующих его областях военно-инженерного дела. При необходимости гарантировалось любое число помощников для обустройства лаборатории, выполнения опытно-конструкторских работ и обеспечения иных мероприятий научно-исследовательского характера. Не воспрещался самостоятельный выбор тематики научных разработок, давалось добро на выезд в район фронтов для проверки теоретических расчетов в полевых условиях. Правда, оговаривалось - кроме Восточного фронта. Результаты работ должны стать достоянием немецких специалистов. Все чины германской армии будут относиться к Карбышеву как к генерал-лейтенанту инженерных войск германского рейха.

Внимательно выслушав условия "сотрудничества", Дмитрий Михайлович спокойно ответил: "Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной".

Подобного упрямства немец не ожидал. Чего-чего, а с любимым учителем можно было бы прийти к определенному компромиссу. Железные двери одиночки захлопнулись за спиной немецкого профессора.

Карбышеву начали давать соленую пищу, после чего отказывали в воде. Заменили лампу - она стала такой мощной, что, даже закрыв веки, глазам не было покоя. Они начинали гноиться, причиняя мучительную боль. Спать почти не разрешали. При этом с немецкой аккуратностью регистрировали настроение и психическое состояние советского генерала. И когда казалось, что он начинал "скисать", снова приходили с предложением сотрудничать. Ответ был тот же - "нет". Так продолжалось без малого полгода.

После этого по этапу Карбышев был переведен в концентрационный лагерь Флоссенбюрг, расположенный в баварских горах, в 90 км от Нюрнберга. Он отличался каторжными работами особой тяжести, а бесчеловечное отношение к заключенным не знало предела. Узники в полосатой одежде с пробритой крестообразно головой с утра до ночи работали в гранитных карьерах под наблюдением эсэсовцев, вооруженных хлыстами и пистолетами. Минутная передышка, взгляд, брошенный в сторону, слово, сказанное соседу по работе, любое неловкое движение, малейшая провинность - все это вызывало бешеную ярость надсмотрщиков, избиение хлыстом. Часто слышались выстрелы. Стреляли прямо в затылок.

Один из советских пленных офицеров уже после войны вспоминал: "Однажды мы с Дмитрием Михайловичем работали в сарае, обтесывали гранитные столбики для дорог, облицовочные и намогильные плиты. По поводу последних Карбышев (которому даже в самой трудной ситуации не изменяло чувство юмора), вдруг заметил: "Вот работа, доставляющая мне истинное удовольствие. Чем больше намогильных плит требуют от нас немцы, тем лучше, значит, идут у наших дела на фронте".

Почти шестимесячное пребывание Дмитрия Михайловича на каторжных работах закончилось в один из августовских дней 1943 г. Пленник был переведен в Нюрнберг и заключен в тюрьму гестапо. После непродолжительного "карантина" его отправили в так называемый "блок" - деревянный барак посреди огромного вымощенного булыжником двора. Здесь генерала многие узнали: одни - как сослуживца в прошлом, другие - как грамотного учителя, третьи - по печатным трудам, некоторые - по прежним встречам в фашистских застенках.

Затем последовали Освенцим, Заксенхаузен, Маутхаузен - лагеря, которые навеки войдут в историю человечества как памятники самых страшных злодеяний германского фашизма. Постоянно дымящие печи, где сжигались живые и мертвые; газовые камеры, где в страшных муках гибли десятки тысяч людей; холмы пепла из человеческих костей; огромные тюки женских волос; горы ботиночек, снятых с детей перед тем, как отправить их в последний путь. Через все это прошел и советский генерал.

За три месяца до вступления нашей армии в Берлин 65-летнего Карбышева перевели в лагерь Маутхаузен, где он и погиб.

А как же ещё мог жить человек, всю свою жизнь посвятивший служению Отечеству и до самого конца, несмотря на нечеловеческие условия фашистского плена, оставшийся верным воинской присяге? Ведь даже если вынести за скобки пресловутый налет "художественной интерпретации" и оперировать исключительно документальными свидетельствами, вряд ли у кого-то возникнут какие-либо сомнения относительно справедливости присвоения Дмитрию Карбышеву звания Героя Советского Союза.

"...Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался фанатически преданным идее верности воинскому долгу и патриотизму... Карбышева можно считать безнадежным в смысле использования у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела", - цитирует "Трибуна" выдержки из документа Главного инженерного управления гитлеровской армии, заканчивающегося резолюцией: "Направить в концлагерь Флоссенбург на каторжные работы, никаких скидок на звание и возраст".

"Советская Россия" приводит свидетельства личного адъютанта Власова Хмырова-Долгорукого, утверждавшего, что представители вермахта уговаривали Дмитрия Карбышева занять пост командующего "Русской освободительной армией" - вместо самого Власова.

А уже историк Виктор Миркискин в своей статье в "Независимом военном обозрении" (14.11.2003) приводит текст одного из секретных писем, полученных комендантом лагеря в Хаммельбурге полковником Пелитом от "вышестоящей инстанции": "Главное командование инженерной службы снова обратилось ко мне по поводу находящегося в Вашем лагере пленного Карбышева, профессора, генерал-лейтенанта инженерных войск. Я был вынужден задержать решение вопроса, так как рассчитывал на то, что Вы выполните мои инструкции в отношении названного пленного, сумеете найти с ним общий язык и убедить его в том, что, если он правильно оценит сложившуюся для него ситуацию и пойдет навстречу нашим желаниям, его ждет хорошее будущее. Однако майор Пельтцер, посланный мною к Вам для инспектирования, в своем докладе констатировал общее неудовлетворительное выполнение всех планов, касающихся лагеря Хаммельбург и в особенности - пленного Карбышева".

Генералом Д.М.Карбышевым, тогда, в лагере, были сформулированы «Правила поведения советских бойцов и командиров в фашистском плену». Вот они, изложенные независимо друг от друга бывшими узниками Т.Б. Кублицким, А.П. Есиным, П.П. Кошкаровым и Ю.П. Демьяненко:

1. Организованность и сплоченность в любых условиях плена.

2. Взаимопомощь. В первую очередь помогать больным и раненым товарищам.

3. Ни в чем не унижать своего достоинства перед лицом врага.

4. Высоко держать честь советского воина.

5. Заставить фашистов уважать единство и сплоченность военнопленных.

6. Вести борьбу с фашистами, предателями и изменниками Родины.

7. Создавать патриотические группы военнопленных для саботажа и диверсий в тылу врага.

8. При первой возможности совершать побеги из плена.

9. Оставаться верными воинской присяге и своей Родине.

10. Разбивать миф о непобедимости гитлеровских войск и вселять военнопленным уверенность в нашей победе.

В ночь с 17 на 18 февраля 1945 года Д.М. Карбышев погиб в лагере Маутхаузен во время массовой расправы нацистов над узниками - мести за организованный ими побег двухнедельной давности. Из душевой, куда нацистские палачи пускали то ледяную воду, то кипяток, изможденные люди были выгнаны обнаженными на ночной холод. При свете прожекторов их обливали из брандспойтов ледяной водой, которая при температуре 10 градусов мороза покрывала тела ледяной коркой.

Последние слова старого генерала, которые слышали узники соседнего барака, были: «Бодрее, товарищи! Думайте о Родине - и мужество не покинет вас!».

О этой казни Советское правительство узнало из двух, слегка разнящихся сообщений, которые были получены уже после окончания войны.

СООБЩЕНИЕ БЫВШЕГО ВОЕННОПЛЕННОГО ПОДПОЛКОВНИКА СОРОКИНА (1945 год)

21 февраля 1945 года я с группой в 12 человек пленных офицеров прибыл в концентрационный лагерь Маутхаузен. По прибытии в лагерь мне стало известно, что 17 февраля 1945 года в 17 часов дня из общей массы пленных была выделена группа в 400 человек, куда попал и генерал-лейтенант Карбышев. Эти 400 человек были раздеты до гола и оставлены стоять на улице; слабые здоровьем умерли, и их немедленно отправили в топку лагерного крематория, а остальных дубинками гнали под холодный душ. До 12 часов ночи эта экзекуция повторялась несколько раз.

В 12 часов ночи во время очередной такой экзекуции товарищ Карбышев отклонился от напора холодной воды и ударом дубинки по голове был убит. Тело Карбышева сожгли в крематории лагеря.

СООБЩЕНИЕ КОМИТЕТА ПО РЕПАТРИАЦИИ (1946 год)

Наш представитель по репатриации в Лондоне майор Сорокопуд 13 февраля 1946 года был приглашен больным майором канадской армии Седдон де Сент Клер в госпиталь Бремшот, Хэмпшайр (Англия), где последний сообщил ему:

«В январе 1945 года я в числе 1000 человек пленных с завода Хейнкель был отправлен в лагерь уничтожения Маутхаузен, в этой команде был генерал-лейтенант Карбышев и еще несколько человек советских офицеров. По прибытии в Маутхаузен целый день пробыл на морозе. Вечером для всех 1000 человек был устроен холодный душ, а после этого в одних рубашках и колодках построили на плацу и продержали до 6 часов утра. Из 1000 человек, прибывших в Маутхаузен, умерли 480 человек. Умер и генерал Дмитрий Карбышев».

Показания канадца Сен Клера полностью:

«Мне осталось жить недолго, поэтому меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли известные мне факты героической жизни и трагической гибели советского генерала, благодарная память о котором должна жить среди людей. Я говорю о генерал-лейтенанте Карбышеве, вместе с которым находился в плену в лагерях Ораниенбург и Маутхаузен.

Военнопленные всех национальностей, которые были заключены в этих лагерях, с величайшим уважением говорили о генерале Карбышеве и прислушивались к каждому его слову. Всем было известно, что он крупный военный ученый, сотрудничества с которым немцы, после того как он попал к ним в плен, усиленно добивались. Однако генерал Карбышев остался верен своей Родине, не пошел ни на какие компромиссы и вел среди пленных работу, которая приводила немецких тюремщиков в ярость, а всех честных людей - в восхищение.

Генерал Карбышев остался в моем представлении изможденным стариком лет семидесяти, с удивительно живыми глазами и поражающим запасом оптимизма. Все, кто находился в лагере, годились ему, по меньшей мере, в сыновья. Но не мы его, а он нас поддерживал своей верой в победу над фашизмом, своей преданностью Родине и верностью воинскому долгу. О Красной Армии, о советском народе он говорил с такой любовью, с такой глубокой убежденностью в том, что советские люди освободят Европу от фашистских сил, что ему нельзя было не верить.

Патриотизм генерала Карбышева не был пассивным. Он сумел не только умереть мужественно, но и жить мужественно, что было много труднее в положении, в котором мы находились. Старый человек, он вел среди пленных такую большую агитационную работу, с которой, не знаю, справились ли бы десять молодых. Не фашистские, а карбышевские сводки положения на фронтах ходили у нас по рукам. На все военные события мы смотрели глазами нашего генерала, а это были очень хорошие, очень верные глаза. Они помогали нам заглядывать в будущее, правильно разбираться в событиях и, что очень важно для меня и для многих людей, похожих на меня, помогали понять вашу великую страну и великолепный народ. «Вот это - человек!» - говорили мы между собой о Карбышеве. Советский Союз может гордиться такими гражданами, тем более что, судя по всему, в этой удивительной стране Карбышевых много».

Генерал-лейтенант инженерных войск Д. М. Карбышев построил за свою жизнь немало крепостей, но всегда говорил: "Обороняются не стены, а люди. Стены только помогают людям обороняться. И потому советскую крепость можно только уничтожить, но взять нельзя".

Какие-либо комментарии, как говорится, излишни. 16 августа 1946 года генерал-лейтенанту Дмитрию Карбышеву "за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне" было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В случае с 60-летним советским генералом Дмитрием Михайловичем Карбышевым, прошедшим "Шталаг-324" у польского города Острув-Мазовецки, офицерский лагерь в Замостье, "Офлаг ХIII-Д" в Хаммельбурге, тюрьму гестапо в Берлине, лагерь на пересыльном пункте РОА в Бреслау, Нюрнберг, лагерь уничтожения Флоссенбург, лагерь смерти Майданек, Освенцим-Биркенау, Заксенхаузен и Маутхаузен, вряд ли кто-то осмелится утверждать, что решение генералиссимуса И.Сталина увековечить его память было необоснованным.

На месте смерти Карбышева в мае 1948 года был установлен памятник, на котором написано:
Дмитрию Карбышеву. Ученому. Воину. Коммунисту. Жизнь и смерть его были подвигом во имя жизни.

Из биографической справки:

Воинские звания в Русской императорской армии:
подпоручик (1900),поручик (1905),штабс-капитан (1.10.1908),капитан (1911, досрочно),подполковник (26.04.1916, с старшинством от 9.03.1915).

Воинские звания в Красной Армии:
дивинженер (5.12.1935);комдив (22.02.1938);генерал-лейтенант (4.06.1940).

Награды СССР:
Герой советского Союза (16.08.1946; посмертно)Орден Ленина (16.08.1946; посмертно), Орден Красного Знамени (1940), Орден Красной Звезды (22.02.1938), Медаль «XX лет РККА» (1938);

Награды Российской империи:
Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (2.09.1904), Орден Святого Станислава 3-й степени с бантом (4.11.1904), Орден Святой Анны 2-й степени с мечами (1915), Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (2.01.1905), Орден Святого Станислава 2-й степени с мечами (20.02.1905), Орден Святой Анны 4-й степени для ношения на эфесе личного оружия (не ранее 27.03.1905), Три медали.

У входа в мемориал на месте лагеря Маутхаузен (Австрия) установлен памятник Герою. Памятники и памятные знаки Д.М.Карбышеву установлены в Москве, Омске, Кургане, Киеве, Таллине, Владивостоке. Мемориальные доски установлены: в Бресте на месте, где стоял дом, в котором он жил; в Москве на здании бывшей Военно-инженерной академии, в которой он учился, и на доме, в котором он жил; в Самаре на доме, в котором он работал; в Харькове на доме, в котором он жил. Его имя носит бульвар в Москве, железнодорожная станция в Омской области, малая планета Солнечной системы, танкер, пассажирский теплоход, школы, предприятия, улицы ряда городов, носили пионерские дружины. По материалам из.

Боевой офицер и инженер, проектировщик укреплений Брестской крепости, в фашистском плену перевыполнял норму по изготовлению гранитных плит для мертвых эсэсовцев.

«Могильщик фашизма»

Обтесывать гранит – дело непростое, особенно когда тебе уже изрядно за шестьдесят и силы твои на исходе. Будто забыв о возрасте и усталости, этот человек трудился, подбадривая соседей и напоминая им при всяком случае, для чего предназначен этот проклятый камень. Гранитная пыль оседала в легких, раздирала их, точно наждак. Но он не унимался, демонстрируя отчаянное рвение. Он делал каменные надгробья.

В 1944 году боевые потери Германии росли с каждым днем. Гранитные надгробья полагались уже только старшим офицерам Вермахта и офицерам СС, но и их нужно было все больше. А значит, пусть даже таким жутким способом, он и его товарищи по концлагерю Флоссенбюрг вносили свою лепту в «похороны» германской нацистской гадины. Звали этого человека Дмитрий Михайлович Карбышев , генерал-лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии.

Строитель Бреста

Как бы ни были суровы реалии войны, генералы в плен попадают не часто, а уж тем паче генералы такого уровня. Дмитрий Михайлович стал легендой еще до Великой Отечественной Войны. Пожалуй, во всем мире офицера инженерных войск, занимающегося полевыми и долговременными укреплениями, который бы не был знаком с трудами генерала Карбышева. В нацистской Германии его работы знали и весьма уважали. Недаром же задолго до начала войны на генерала Карбышева в Берлине было заведено специальное дело, где значилось, что в случае его попадания в плен к генералу следует относиться с высочайшим почтением и стараться всеми силами склонить его сотрудничеству.

Когда в 1941 году тяжело контуженый генерал-лейтенант Карбышев действительно был взят в плен в бою у Днепра, немецкое командование ликовало, искренне надеясь заполучить великого фортификатора себе на службу. Для подобных надежд имелись основания. Им представлялось, что Карбышев является лишь вынужденным «попутчиком» советской власти. С чего бы вдруг подполковнику российской императорской армии всерьез добиваться победы мирового пролетариата?

И впрямь Дмитрий Михайлович Карбышев происходил из сибирских казаков, потомственный дворянин, военными были его отец, дед. И сам он не видел для себя иного пути, нежели ратная служба за Бога, царя и отечество. Правда, еще с младых ногтей со времен учебы в кадетском корпусе Карбышев уже числился неблагонадежным. Виной тому были не собственные заслуги юного кадета -- его старший брат Владимир, студент Казанского университета, вместе с другим Владимиром – Ульяновым, участвовал в знаменитых университетских волнениях. Но если будущий вождь революции за это был лишь отчислен и даже сдал впоследствии экзамены экстерном, то старший брат Дмитрия попал в тюрьму, где через некоторое время заболел и умер.

Дмитрий с отличием окончил Сибирский кадетский корпус и поступил в Николаевское инженерное училище. Затем была русско-японская война, в которой поручик Карбышев был удостоен ряда боевых наград, в частности ордена Святого Владимира с мечами и бантом. Однако уже в 1906 году храброго поручика вышвырнули из армии по обвинению в агитации среди солдат. По тем временам подобные дела решались в военно-полевом суде быстро и однозначно – расстрел. Однако офицерский суд чести постановил иначе, и Карбышева просто отправили в отставку.

Правда длилась она недолго – уже в следующем году он вновь был восстановлен в звании и направлен командиром роты во Владивостокский крепостной саперный батальон. А еще через два года прекрасно зарекомендовавший себя боевой офицер поступил в Николаевскую военную академию в Санкт-Петербурге. По окончанию ее штабс-капитан Карбышев был направлен в город Брест-Литовский для реконструкции и дальнейшего укрепления знаменитой Брестской крепости. Во многом благодаря его трудам она и приобрела ту мощь, которая позволила даже не успевшему изготовиться гарнизону удерживать крепость против многократно превосходящих сил врага. Так что можно без каких-либо преувеличений считать генерала Карбышева защитником Брестской крепости.

Революцию Карбышев принял сразу и безоговорочно. Его служба в Красной Армии в немалой степени соответствовала уже сложившимся за годы армейской карьеры образу мысли и взглядов. Среди его заслуг можно упомянуть овладение укреплениями Перекопского вала и создание оборонительных укрепрайонов в боях как против Колчака, так и против Врангеля. После окончания Гражданской войны Карбышев возглавляет военный комитет главного инженерного управления РККА, затем преподает в военной академии имени Фрунзе. Он составляет планы прорыва финской обороны – знаменитой своей неприступностью линии Маннергейма. Ему принадлежит идея и план укрепленных районов вдоль западных рубежей СССР, которые при правильном их использовании могли бы если не остановить, то надолго задержать фашистов в начале Великой Отечественной войны. Однако политические резоны возобладали над военными, желание воевать на чужой территории «малой кровью, железным ударом» привело к значительному ослаблению недостроенных и недооснащенных укрепрайонов, что позволило немцам без особого труда порвать их.

Как раз в это самое время, в первые дни войны, генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев инспектировал свое детище. Заслуженному 60-летнему генералу предлагали охрану и самолет для вылета в Москву, однако тот не пожелал бежать с поля боя -- негоже русскому офицеру уклоняться от огня! Он отступал с боями до самого Днепра, где и случилось роковое несчастье.

Старые друзья

Но, как и велела запись в личной карточке знаменитого фортификатора, отношение к пленнику было весьма почтительным, ему оказали медицинскую помощь и разместили в комфортных условиях, точно он находился не в плену, а в гостях. Именно его, а не генерала Власова , видели фашисты вероятным объединителем антисоветских вооруженных сил. Для работы с ценным пленником был командирован полковник вермахта по фамилии Пелит , также бывший царский офицер, к тому же сослуживец Дмитрия Михайловича по Брестской крепости. Не добившись согласия на переход Карбышева на сторону фашистов, Пелит зашел с другой стороны: Карбышев занимается научными трудами, «исследованием операций Красной Армии в данной войне», а за это ему впоследствии разрешают выезд в любую другую нейтральную страну по его выбору. Пленный генерал вновь ответил категорическим отказом.

Чтобы сломить упорство Дмитрия Михайловича, его бросили в берлинскую тюрьму, отличавшуюся весьма жестким режимом. А затем передали еще одному старому знакомцу генерала – профессору Гейнцу Раубенгеймеру . Тот озвучил последнее предложение немецкого командования: освобождение из лагеря, создание научно-исследовательской лаборатории с произвольным количеством помощников для проведения фортификационных опытно-констукторских работ. Но и этот «приятель» Карбышева вернулся ни с чем. Карбышев заявил: «Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу, а он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной».

Несломленный пленник

Германское командование поставило себе задачей подавить, морально уничтожить несговорчивого фортификатора. Вот тогда-то и пришлось строителю крепостей самому превратиться в крепость. Но генерала было не сломить, в какой-то момент немцы сообразили, что «ударник труда», стабильно перевыполняя план, попросту глумится над их смертями, да еще демонстрирует яркий пример стойкости и бодрости духа. С этого момента начались странствия Карбышева по концлагерям, которые закончились 18 февраля 1945 года в лагере смерти Маутхаузен. Зная о приближении советских войск, фашисты вывели военнопленных на мороз и, заставив раздеться, начали поливать из шлангов холодной водой. Пытавшемуся уклониться от струи генералу Карбышеву проломили голову дубинкой. О гибели его стало известно много позже – от чудом спасшегося собрата по несчастью канадского майора Де Сент-Клера . Затем его показания, данные в госпитале советскому военному представителю, были подтверждены еще несколькими свидетельствами очевидцев.

Генералы в плен попадают не часто, за всю войну Красная армия потеряла таким образом чуть больше восьмидесяти человек. Некоторые из них погибли на месте, некоторые были замучены в лагерях, некоторые навсегда опозорили свое имя, согласившись сотрудничать с фашистами. 26 генералов после войны вернулись на родину, часть из них была восстановлена в звании и вскоре тихо уволена из рядов вооруженных сил. Но лишь один был удостоен высшей награды звания Героя Советского Союза не за подвиги на поле боя, а именно за действия в плену – генерал-лейтенант, человек несломленной воли, Дмитрий Михайлович Карбышев.

Генерал Карбышев стал олицетворением стойкости и мужества русского человека. Видный ученый, военный специалист, он прошел через настоящий ад немецких лагерей, но так и не сдался, предпочтя предательству смерть от холода под потоками ледяной воды.

Потомственный военный

Дмитрий Михайлович Карбышев родился в Омске в 1880 году. Отец его служил делопроизводителем в окружном интендантстве, дед также был военным. Диме, который одно время хотел стать художником, само происхождение диктовало будущую специальность. Он должен был стать военным. Для этого у него были все задатки - хорошая память, дисциплинированность, сильная воля.

Старший брат Дмитрия Карбышева, Владимир, обучался в Казанском университете, где тесно общался в социалистами и Владимиром Ульяновым. За участие в студенческом революционном движении Владимир Карбышев был арестован, тогда как Ульянова просто исключили. В итоге, старший брат Дмитрия Карбышева так и умер в тюрьме. Это жизненное происшествие серьезно сказалось на жизни Карбышева очень серьезно. Во-первых, за их семьей сразу установился полицейский контроль, Диму не приняли в кадетское училище обучаться за государственный счет, и ему пришлось учиться на средства семьи.

Несмотря на трудности, он с успехов отучился, выдержал выпускные испытания и в 1898 году поступил в Николаевское военно-инженерное училище. Во-вторых, возможно отчасти из-за того, что брат умер в царской тюрьме, Карбышев без колебаний во время революции принял сторону большевиков.

Орденоносец

Карбышев отметился своим профессионализмом ещё в Русско-японской войне. Там он в составе батальона возводил фортификационные сооружения, проводил связь, ходил в разведку боем, участвовал в сражении под Мукденом. За проявленный героизм Карбышев был награжден пятью орденами: Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Св. Станислава 3-й степени, Св. Анны 3-й степени, Св. Станислава 2-й степени и Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», 3-мя медалями.

В 1906 году орденоносца Карбышева увольняют в запас. По документам - за антиправительственную агитацию среди солдат в революционное время. Его дело разбирал «суд чести». Год Дмитрий Михайлович проработал чертежником во Владивостоке, но затем снова пригодился армии - его вернули для помощи в укреплении дальневосточных крепостных укреплений. Опытные специалисты, каким был Карбышев, всегда были в дефиците.

Дмитрий Михайлович не прекратил обучения и поступил в Николаевскую инженерную академию, после её окончания получил назначение в Брест-Литовск, где участвовал в строительстве Брест-Литовской крепости.
Отличился Карбышев и на Первой мировой - сразу в начале войны в составе армии Брусилова, он сражался за Перемышль, где получил ранение и за проявленное мужество был награжден Орденом святой Анны с мечами. Тогда же он стал подполковником.

В Гражданскую Карбышев воюет на стороне Красных, строит военные укрепления по всей стране, от Сибири до Украины. В 1920 году Дмитрий Михайлович становится инженерным начальником 5-й армии Восточного фронта, а затем назначается помощником начальника инженеров Южного фронта.

Ученый

После Гражданской войны Карбышев преподает в Военной академии Фрунзе и других военных учебных заведениях. Его ученая и преподавательская карьера идет в гору, в 1940 он становится генерал-лейтенантом, в 1941 - доктором военных наук. По воспоминания современников, студенты его любили и уважали. Карбышев признается одним из главных специалистов по фортификационному делу не только в СССР, но и в мире. Он написал больше 100 научных работ по военной истории и военно-инженерному искусству. По учебным пособиям Карбышева по тактике инженерных войск, теории и практике инженерного обеспечения готовили командиров в предвоенное и военное время. Во время финской войны Карбышев разрабатывал рекомендации по инженерному обеспечению прорыва линии Маннергейма.

«Я совестью и Родиной не торгую!»

Начало Великой Отечественной войны генерал Карбышев встретил в штабе 3 армии города Гродно. Оттуда Дмитрий Михайлович переехал в штаб 10 армии, который 27 июня оказался в окружении. Карбышеву было предложено эвакуироваться на спецтранспорте, но он отказался, сказав, что будет выходить из окружения вместе со всеми. 8 августа, во время попытки прорвать окружение, переправе через Днепр, Карьбышев был контужен и захвачен в плен.
«Крестный путь» Карбышева начался в Польше, в пересыльном лагере «Острув Мазовецки». Поняв, кого им удалось захватить, немцы сразу решили заняться вербовкой видного военного специалиста. Досье Карбышева имело особую пометку и проходило по категории учета «IV D 3-а», что значило, - помимо наблюдения за деятельностью, - применять особое обращение в случае захвата в плен. Тяжело больного, уже далеко не молодого советского генерала переместили в Замостье и поселили в генеральский барак. Конечно, его сразу же попытались склонить к сотрудничеству, но позиция Карбышева была однозначной: «Я совестью и Родиной не торгую!».

«Несговорчивый»

Несговорчивость Карбышева, его стойкость и мужество и сегодня поражают воображение. Какие только приемы не использовали немцы, чтобы переманить Карбышева на свою сторону. Его искушали комфортом, к нему был направлен для «перековки» бывший офицер царской армии Пелит, с которым Карбышев одно время вместе служил в Бресте, затем Дмитрия Михайловича возили в Берлин для встречи с корифеем фортификационного искусства Гейнцем Раубенгеймером.

Карбышев, однако, был непреклонен. Его ответ был однозначен: «Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной».

Только тогда немцы поняли, что завербовать Карбышева им однозначно не удастся. В документах Главного инженерного управления гитлеровской армии появилась следующая фраза: «...Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался фанатически преданным идее верности воинскому долгу и патриотизму... Карбышева можно считать безнадежным в смысле использования у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела».

«Хорошая работа»

Карбышев, которому на момент пленения было больше 60 лет прошел через настоящий ад. Вот только список лагерей, через которые он прошел: «Шталаг-324» у польского города Острув-Мазовецки, офицерский лагерь в Замостье, «Офлаг ХIII-Д» в Хаммельбурге, тюрьма гестапо в Берлине, лагерь на пересыльном пункте РОА в Бреслау, Нюрнберг, лагерь уничтожения Флоссенбург, лагерь смерти Майданек, Освенцим-Биркенау, Заксенхаузен и Маутхаузен.

Дмитрий Михайлович до самой смерти не терял бодрости духа. По воспоминаниям одного офицера, который был с Карбышевым в Освенциме, он встретил Дмитрия Михайловича в команде, занимавшейся очисткой выгребных ям. Узнав Карбышева, офицер задал глупый вопрос: «Как чувствуете себя в Освенциме?». Дмитрий Михайлович поклонился и ответил: «Хорошо, бодро, как в Майданеке».
Когда Карбышев работал в команде по заготовке могильных плит, то обмолвился, что эта работа ему доставляет ему истинное удовольствие: «Чем больше мы должны делать надгробий, тем лучше, значит, идут дела у наших на фронте».

Погиб генерал Карбышев 18 февраля 1945 года. Его, вместе с другими узниками (около 500 человек) вывели на плац и стали обливать холодной водой на морозе. Звание Героя Советского Союза было присвоено генералу Карбышеву посмертно (28 февраля 1948 года).

ДВЕ СМЕРТИ ГЕНЕРАЛА КАРБЫШЕВА
Гитлеровские надзиратели убили генерала, а сталинские мифотворцы его смерть «подправили» З а годы Второй мировой войны в немецкий плен попали 83 генерала Красной армии. Из них 26 человек погибли по разным причинам: расстреляны, убиты лагерной охраной, умерли от болезней. Остальные после победы были депортированы в Советский Союз. Из них 32 человека репрессированы (7 повешены по делу Власова, 17 расстреляны на основании приказа Ставки № 270 от 16 августа 1941 г. «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий» и за «неправильное» поведение в плену 8 приговорены к различным срокам заключения).
Оставшихся 25 человек после более чем полугодовой проверки под новый, 1946 год оправдали, а затем постепенно уволили в запас. Столь жесткая расправа над коллегами не могла не произвести удручающего впечатления на офицерский корпус. На этом нерадостном фоне Сталину был нужен сугубо положительный образ пленного советского генерала. Так начал создаваться один из самых устойчивых советских мифов. Для каждого в Советском Союзе образ генерала Карбышева прочно ассоциируется с вмороженным в глыбу льда, но не сдавшимся героем.16 августа 1946 г. на основании двух свидетельских показаний, представленных Сталину наркоматом обороны, Дмитрию Карбышеву было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
Сообщение бывшего военнопленного подполковника Сорокина: «21 февраля 1945 года я с группой в 12 человек пленных офицеров прибыл в концентрационный лагерь Маутхаузен. По прибытии в лагерь мне стало известно, что 17 февраля из общей массы пленных была выделена группа в 400 человек, куда попал и генерал-лейтенант Карбышев. Эти 400 человек были раздеты догола и оставлены стоять на улице; слабые здоровьем умерли, и их немедленно отправили в топку лагерного крематория, а остальных дубинками гнали под холодный душ. До 12 часов ночи эта экзекуция повторялась несколько раз. В 12 часов ночи во время очередной такой экзекуции товарищ Карбышев отклонился от напора холодной воды и ударом дубинки по голове был убит. Тело Карбышева сожгли в крематории лагеря».
Сообщение майора канадской армии С. де Сент-Клера представителю советского Комитета по репатриации: «Наш представитель по репатриации в Лондоне майор Сорокопуд 13 февраля 1946 года был приглашен больным майором канадской армии Седдон де Сент-Клер в госпиталь в Бремшот, Хемпшайр (Англия), где последний сообщил ему: «В январе 1945 г. я в числе 1000 человек пленных с завода Хейнкель был отправлен в лагерь уничтожения Маутхаузен, в этой команде был генерал Карбышев и еще несколько человек советских офицеров. По прибытии в Маутхаузен целый день пробыли на морозе. Вечером для всех 1000 человек был устроен холодный душ, а после этого в одних рубашках и колодках построили на плацу и продержали до 6 часов утра. Из 1000 человек, прибывших в Маутхаузен, умерли 480 человек. Умер и генерал Дмитрий Карбышев».
Эти достаточно путаные показания в общем и целом проясняют картину случившегося. Но были известны еще по меньшей мере два десятка пленных советских генералов, умерших в немецких концлагерях кто от тифа, а кто, совсем как Карбышев, от ударов резиновой дубинкой по голове. Но только Карбышев был представлен к высокому званию Героя.
Необходимо было разъяснить советским людям значение его подвига. В 1948 г. появилась книга «Герой Советского Союза Дмитрий Михайлович Карбышев». Ее автор Г. Новогрудский приводит свидетельство к тому времени уже умершего канадского офицера де Сент-Клера. Правда, книжный вариант рассуждений Сент-Клера заметно отличается от содержания его же показаний, представленных Сталину в записке. Канадец в изложении советского писателя упирает на патриотизм генерала Карбышева, на его неустанную агитационную работу среди пленных других национальностей. Канадский офицер восхищен: «Вот это человек! - говорили мы между собой о Карбышеве. - Советский Союз может гордиться такими гражданами, тем более что, судя по всему, в этой удивительной стране карбышевых много».
Далее Новогрудский «заставляет» Сент-Клера вспомнить новые подробности: «Как только мы вступили на территорию лагеря, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды… Потом нам велели надеть только белье и деревянные колодки и выгнали во двор. Генерал Карбышев стоял в группе русских товарищей недалеко от меня… Он что-то горячо и убедительно говорил своим товарищам. Они его внимательно слушали. В его фразах я уловил несколько раз повторяющиеся и понятные мне слова: «Советский Союз», «Сталин». Затем, посмотрев в нашу сторону, он сказал нам по-французски: «Бодрее, товарищи! Думайте о своей Родине - и мужество не покинет вас». В это время гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струи, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали замерзшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев».
В ходе творческой переработки свидетельств появляется важный элемент мифа - «гестаповцы с пожарными брандспойтами». Почему, собственно, сотрудники гестапо, задача которых состояла в проведении следствия по политическим делам, оказались в концлагере и стали поливать пленных «потоками холодной воды», не объяснено. Но дан новый посыл - Карбышева и других заморозили. Герой не покорился, а замерз и упал.
Дело писателя Новогрудского продолжил писатель С. Голубов в газете «Красная Звезда» (№ от 25.02. 1955 г.): «В морозную ночь с 17 на 18 февраля 1945 г. полуобнаженный Карбышев был выведен к внутренней стене Маутхаузенского лагеря. Здесь его поливали водой из пожарного шланга до тех пор, пока он не превратился в ледяную статую».
Оказалось, жестокую показательную казнь немцы устроили не для 1000 пленных, а для одного советского генерала.
В хрущевские годы миф о «ледяном герое» продолжал крепнуть. Не преминули появиться «очевидцы подвига». Бывший узник Маутхаузена Валентин Сахаров выпустил книгу, в которой утверждал, что лично видел, как Карбышева «ночью после горячего душа вывели во двор. Стоял 12-градусный мороз. Из брандспойтов ударили перекрещивающиеся ледяные струи. Карбышев медленно покрывался льдом. «Бодрее, товарищи, думайте о своей Родине - и мужество не покинет вас», - сказал он перед смертью, обращаясь к узникам Маутхаузена» («В застенках Маутхаузена», Симферополь, 1959). Писатель Л. Семин привел свидетельство еще одного очевидца. Некий Семен Подорожный видел и слышал, как Карбышев, «замерзая под тугими струями ледяной воды, несколько раз крикнул: «Родина не забудет нас!» («Нева», 1963, № 11).

Еще в феврале 1948 г. в Маутхаузене Карбышеву поставили скромный памятник - обелиск со звездой и мемориальную доску с надписью «Вечная память верному сыну советского народа генералу Карбышеву». Но миф требовал детального воплощения. В 1963 г. установлен новый памятник - мощный торс атлета в глыбе льда. Тогда же свинтили прежнюю мемориальную доску и на лагерной стене прикрепили новую: «В ночь с 17 на 18 февраля 1945 года генерал Карбышев был раздет догола и на морозе залит водой».
Запущенная по желанию Сталина страшная сказка о «ледяном герое» передавалась заботливыми идеологами все новым поколениям советских людей. Вот пассаж из книги 1972 года издания: «Жестокие пытки не сломили воли коммуниста. И фашисты придумали для Карбышева изощренную казнь. В феврале 1945 г. палачи вывели его на плац концлагеря и начали поливать из шлангов водой… Человек был превращен в ледяную глыбу. Целую неделю стояла ледяная статуя на маутхаузенском плацу «для назидания непокорным» (М. Юрасова «Омск. Очерки истории города»).
Согласно философским словарям периода застоя, «миф - фантастическое отражение действительности в первобытном сознании». В этом кривом зеркале невозможно разглядеть судьбы, страдания и мужество людей, прошедших через нацистские концлагеря. Генерал Карбышев стал жертвой дважды: сначала - гитлеровских надзирателей, затем - сталинских мифотворцев.

Александр МЕЛЕНБЕРГ

22.03.2004

Напечатать