Смотреть что такое "Ратманов, Макар Иванович" в других словарях. Смотреть значение Ратманов, Макар Иванович в других словарях

Автор и документ Манифест о вольности дворянства 1762 года: реконструкция истории текста Михаил Киселёв Манифест о вольности дворянства служить и не служить (далее – Мани- фест), подписанный 18 февраля 1762 г. Петром III, занимает особое место в истории российского дворянства. Именно этот документ стал первым законо- дательным актом, в котором официально закреплялись привилегии дворянско- го сословия. В то же время история написания и принятия данного законода- тельного акта до конца не выяснена. Как справедливо отмечает В.П. Наумов, «достоверным фактом является лишь непосредственное участие императора в принятии манифеста, а прочие обстоятельства его появления по-прежнему остаются нерешённой загадкой»1. Е.Н. Марасинова схожим образом отмечает, что «в историографии существуют различные точки зрения по поводу причин издания, реального воплощения и результатов этого по-своему загадочного до- кумента российской монархии, который был подписан во время чрезвычайно короткого и невнятного правления, но имел колоссальные последствия»2. Отме- ченная Наумовым и Марасиновой загадочность Манифеста во многом является следствием того, что до сих пор не обнаружены подготовительные черновые материалы, достоверно связанные с его созданием. Из документальных источ- ников такого рода в распоряжении у исследователей имеются только запись из журнала Сената от 17 января 1762 г., в которой зафиксировано соизволение Петра III «дворянам службу продолжать по своей воле»3, и текст, подписанный сенаторами 8 февраля 1762 г. для поднесения императору4, который ничем не отличался от текста Манифеста, утверждённого им 18 февраля 1762 г.5 Конеч- но, исследователи имеют возможность обратиться к свидетельствам современ- ников. Однако проблема в том, что эти свидетельства не вполне согласуются между собой. Так как от реконструкции обстоятельств создания Манифеста напрямую зависит определение места и значения этого законодательного акта в истории дворянского сословия и его самосознания, историки предпринимали © 2014 г. М.А. Киселёв Статья подготовлена в рамках реализации гранта Правительства РФ по привлечению веду- щих учёных в российские образовательные учреждения высшего профессионального образова- ния, научные учреждения государственных академий наук и государственные научные центры Российской Федерации (Лаборатория эдиционной археографии, Уральский федеральный универ- ситет). Договор № 14.А12.31.0004 от 26 июня 2013 г. Автор выражает благодарность Е.С. Корч- миной за помощь при подготовке статьи. 1 Наумов В.П. Удивительный самодержец: загадки его жизни и царствования // На Российс- ком престоле: Монархи Российские после Петра Великого. М., 1993. С. 312. 2 Марасинова Е.Н. Вольность российского дворянства (манифест Петра III и сословное за- конодательство Екатерины II) // Российская история. 2007. № 4. С. 21. 3 РГАДА, ф. 248, д. 3426, л. 283. 4 Там же, д. 3427, л. 134–138. 5 РГИА, ф. 1329, оп. 1, д. 96, л. 99–103 об. ПСЗ-I. Т. 15. № 11444. С. 912–915. 37 попытки найти документы, которые могли бы прояснить историю его созда- ния. В поисках новых источников обращались они и к материалам Уложенной комиссии. Это было связано с тем, что некоторые современники (Екатерина II, кн. М.М. Щербатов) указывали на гр. Р.И. Воронцова, главу комиссии в 1761– 1762 гг., как на человека, причастного к созданию данного законодательного акта. Кроме того, в Уложенной комиссии в 1761–1762 гг. готовилась глава 22 «О дворянах и их преимуществе» III книги проекта Уложения, поэтому ис- следователи предположили, что комиссия могла быть причастна и к созданию Манифеста. Следует также отметить, что историки, обращавшиеся к бумагам Уложенной комиссии, в поисках истоков Манифеста пытались найти свиде- тельства того, что вольность дворянства служить и не служить обсуждалась ещё при Елизавете Петровне, а не стала импровизацией Петра III или его приближённых. Первым предпринял попытку проследить взаимосвязь между деятельно- стью комиссии и принятием Манифеста Г.В. Вернадский в своей студенческой статье 1914 г. Просмотрев бумаги комиссии в Кодификационном отделе Архи- ва Государственного совета (ныне они хранятся в РГАДА), историк пришёл к выводу, что «положения самого манифеста не были... выработаны предвари- тельно в комиссии; о них, по-видимому, не подымалось даже и разговора». При этом он всё же счёл возможным заключить, что «дух идей манифеста, конечно, носился над работами комиссии». Отталкиваясь от свидетельств современни- ков, Вернадский указал на генерал-прокурора А.И. Глебова и Р.И. Воронцова как на главных лиц, принимавших при Петре III участие в создании Манифе- ста. Кроме того, он обратил внимание на то, что Пётр III в своем заявлении от 17 января 1762 г. ссылался в отношении службы на пример лифляндского дво- рянства. Тот факт, что последнее упоминалось в Уложенной комиссии в 1761 г., когда обсуждался вопрос о разрешении российским дворянам ездить для об- учения в чужие края, позволил ему сделать следующий вывод: «Очевидно, что свобода ездить для обучения в чужие края – один из основных пунктов в кругу дворянских вольностей – обсуждалась в комиссии еще в 1761 г. и была вызвана именно примером лифляндского дворянства. Следовательно, главные провод- ники манифеста о вольности дворянской действовали и в законодательной ко- миссии»6. Спорность такого наблюдения заключается в том, что в Уложенной комиссии в 1761 г. возможность покидать Россию предполагалась только для дворянских недорослей и только как один из вариантов завершения обязатель- ного образования, по окончании которого они должны были поступать на го- сударственную службу7. Манифест Петра III давал такое право дворянам, уже вышедшим в отставку8. Однако историк счёл возможным не обращать внимания на эти расхожде- ния. При этом Вернадскому всё же надо было как-то объяснить, почему в бума- гах Уложенной комиссии при Елизавете Петровне вольность дворян служить и не служить ни разу не упоминалась. Историк нашёл объяснение в нежелании Воронцова конфликтовать с фаворитом Елизаветы Петровны И.И. Шуваловым, 6 Вернадский Г.В. Манифест Петра III о вольности дворянской и законодательная комиссия 1754–1766 гг. // Историческое обозрение. Т. 20. Пг., 1915. С. 55. 7 См.: Киселёв М.А. Проблема прав и обязанностей российского дворянства в Уложенной комиссии на рубеже 1750-х и 1760-х гг.: к истории Манифеста о вольности дворянской // Ураль- ский исторический вестник. 2013. № 3 (40). С. 35–36. 8 ПСЗ-I. Т. 15. № 11444. С. 913. 38 который был сторонником обязательной государственной службы для дворян. Посчитав, что комиссия при Елизавете Петровне недостаточно быстро работа- ла над главой о дворянстве, Вернадский выдвинул следующее предположение: «Можно думать, что гр. P.Л. Воронцов сознательно задерживал обсуждение главы о дворянских правах. Елизавета Петровна с начала 1761 г. уже была больна. Можно было ожидать её кончины и связывать известные расчёты с воцарением её приемника. Р.Л. Воронцов не хотел санкционировать мнением комиссии проект дворянских преимуществ при Елизавете и Шуваловых, по- тому что при Петре III он надеялся достичь гораздо большего. Эти расчёты не были ошибочными, комиссия протянула главу о дворянских правах до смер- ти Елизаветы – и появился Петровский манифест о вольности дворянской»9. Таким образом, Вернадский связывал создание Манифеста прежде всего с позицией Воронцова, которая сформировалась ещё при Елизавете Петровне. Для объяснения, почему эта позиция не получила выражения до 1762 г., иссле- дователь на основании вольного истолкования немногословных свидетельств современников и косвенных данных из бумаг Уложенной комиссии сконструи- ровал противостояние Воронцова и Шуваловых. Констатируя, что «дух идей Манифеста, конечно, носился над работами комиссии», он так и не смог при- вести документальных свидетельств о причастности комиссии и Воронцова к созданию текста законодательного акта. В советское время к проблеме создания Манифеста обратился Н.Л. Ру- бинштейн. Анализируя бумаги Уложенной комиссии, он пришёл к выводу, что «программа дворянской вольности от службы попадает в текст проекта (главы 22. – M.К.) ещё при Елизавете Петровне (в самом конце её царствова- ния), несмотря на... отрицательное отношение к этому вопросу Шуваловых»10. Соответственно, основным автором текста, который был взят за основу при создании Манифеста, по Рубинштейну, также оказывался Р.И. Воронцов, глава комиссии. В духе советского марксизма историк сделал акцент на экономиче- ских правах дворянства, содержавшихся в главе 22. По мнению Рубинштей- на, первична была борьба между экономическими программами Воронцова и П.И. Шувалова, а не вопрос о дворянской службе11. Если Г.В. Вернадский главным антагонистом Воронцова считал И.И. Шувалова, то Рубинштейн – П.И. Шувалова, связанного с ним А.И. Глебова, а также идейно примыкавшего к ним Д.В. Волкова. Такая позиция советского историка внесла вклад в поддержание концеп- ции о борьбе в начале 1760-x гг. придворных группировок. Отталкиваясь от наблюдений Рубинштейна, уже С.О. Шмидт писал, что «особенно напряжен- ной была борьба группировок Шуваловых и Воронцовых»12. Однако проблема заключалась в том, что, как и Вернадский, Рубинштейн не приводил прямых доказательств этой борьбы. Сам факт существования группировок Шуваловых и Воронцовых был неочевидным. Например, английский историк Р.Н. Байн, основываясь на анализе донесений иностранных дипломатов из Петербурга, 9 Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 57. 10 Рубинштейн Н.Л. Уложенная комиссия 1754–1766 гг. и её проект нового Уложения «О состоянии подданных вообще» (К истории социальной политики 50-x – начала б0-х годов XVIII в.) // Исторические записки. Т. 38. М., 1951. С. 238. 11 Там же. С. 239–240. 12 Шмидm С.О. Внутренняя политика России середины XVIII века // Вопросы истории. 1987. № 3. С. 55. 39 писал о существовании в начале 1760-х гг. единой партии Воронцовых–Шува- ловых13. В 1991 г. свои сомнения в существовании борьбы между Шуваловыми и Воронцовыми высказал В.П. Наумов14. Далеко не бесспорными оказываются и наблюдения Рубинштейна о документальных источниках. Историк проигно- рировал историю редактирования главы 22 «О дворянах и их преимуществе». В своей работе он использовал только первую и последнюю редакции этой главы, не обратив внимания на её промежуточные варианты. В итоге, как пока- зывает С.В. Польской, Рубинштейн на основании малозначительных стилисти- ческих правок отнёс текст, созданный в конце царствования Петра III – начале царствования Екатерины II, т.е. уже после принятия Манифеста, ко времени Елизаветы Петровны15. В итоге историки, ссылаясь на Рубинштейна, строили свои рассуждения на неверном выводе о том, что основные положения Мани- феста были подготовлены ещё в конце царствования Елизаветы Петровны16. Введя в научный оборот несколько новых источников, С.В. Польской по- казал, как и Г.В. Вернадский, что в бумагах Уложенной комиссии елизаветин- ского времени нет прямых свидетельств об обсуждении вольности дворянства служить и не служить до 1762 г. В то же время, отталкиваясь от косвенных свидетельств, он полагает, что «проект о вольности дворянства был создан Р.И. Воронцовым в конце царствования Елизаветы. Вероятно, этот проект не попал в елизаветинскую редакцию 22-й главы вследствие противодействия Шуваловых и позиции самой императрицы, не пожелавшей отступать от принципов своего отца. Вступление на престол Петра III открывает перед Р.И. Воронцовым возможность вернуться к обсуждению своей идеи»17. Здесь Польской фактически воспроизводит предположения Вернадского, хотя и за- ходит несколько дальше: если Вернадский писал о «духе манифеста», то Поль- ской пишет уже о проекте. Эта гипотеза не выглядит обоснованной. Первым косвенным свидетель- ством в её пользу оказывается недатированная записка И.И. Шувалова, адресо- ванная некоей императрице. Она была опубликована П.И. Бартеневым в 1867 г. в числе бумаг Шувалова под номером III. Польской, основываясь на том, что в записке упоминается война, датирует её «эпохой Семилетней войны»18. Однако никаких доказательств того, что упоминаемая война – Семилетняя, а императрица, которой была адресована записка, – Елизавета Петровна, ис- 13 Bain R.N. Peter III. Emperor of Russia. The Story of a Crisis and a Crime. N.Y., 1902. P. 39. 14 Наумов В.П. Организация и внутриполитическая деятельность Конференции при Высо- чайшем дворе (1756–1762 гг.). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1991. С. 190. См. также: Киселёв М.А. Указ. соч. С. 32, 34. 15 Польской С.В. «На разные чины разделяя свой народ...»: законодательное закрепление сословного статуса русского дворянства в середине XVIII века // Cahiers du Monde Russe. 2010. Vol. 51. № 2–3. P. 321. 16 См., например: Raeff M. The Domestic Policies of Peter III and his Overthrow // The American Historical Review. 1970. Vol. 75. № 5. P. 1291–1292; Анисимов E.B. Россия в середине XVIII в.: Борьба за наследие Петра. М., 1986. С. 66; Шмидт С.O. Указ. соч. С. 56; Leonard C.S. Reform and Regicide: the Reign of Peter III of Russia. Bloomington, 1993. P. 49; Фаизова И.В. «Манифест о вольности» и служба дворянства в XVIII столетии. М., 1999. С. 42; Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века (опыт целостного анализа). М., 2001. С. 303; Елисее- ва O.И. Екатерина Великая. М., 2013. С. 119. 17 Польской С.В. «На разные чины разделяя свой народ...»... P. 322. 18 Польской С.В. Политические проекты И.И. Шувалова конца 1750 – начала 1760-х годов // Философский век. Альманах. Вып. 13. Российская утопия эпохи Просвещения и традиции миро- вого утопизма / Отв. ред. Т.В. Артемьева, М.И. Микешин. СПб., 2000. С. 230. 40 торик не приводит. Так, упоминание о «великом о дворянстве попечении» со стороны императрицы, из-за которого могли пойти «в отставку многие дво- ряне»19, можно рассматривать как отсылку к Жалованной грамоте дворянству 1785 г. Именно по этому законодательному акту «благородным, находящимся в службе», разрешалось «службу продолжать и от службы или увольнения по сделанным на то правилам» (п. 18)20. B связи с этим записку, содержавшую предложение Шувалова о том, что «надобно теперь учредить, чтоб без крайней нужды никто из службы не ходил, предписав записавшимся в службы несколько лет выслужить, а впред ободрить21, можно отнести к временам русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Ограничение отставок имело смысл только после того, как они были разрешены, т.е. после издания Жалованной грамоты 1785 г. Второе (и последнее) косвенное подтверждение гипотезы – свидетельство М.М. Щербатова, который, согласно Польскому, «указывает, что Роман Ворон- цов постоянно твердил о вольности дворянства»22. Однако в данном случае ис- торик явно неточно пересказывает текст щербатовского памфлета «О повреж- дении нравов в России». В нем Щербатов писал, что Д.В. Волков рассказывал ему, как перед написанием текста Манифеста «вспомнил нередкия вытверже- нии государю (Петру III. – М.К.), от графа Романа Ларионовича Воронцова, о вольности дворянства»23. Как явствует из данного пассажа, это было не непо- средственное свидетельство Щербатова, а свидетельство о свидетельстве, ко- торое вдобавок напрямую не указывало на царствование Елизаветы Петровны. Таким образом, такие косвенные свидетельства не позволяют с уверенностью утверждать, что до воцарения Петра III идея о вольности дворянской вообще высказывалась членами Уложенной комиссии, не говоря уже о составлении каких-либо проектов. Это также подтверждается анализом бумаг Уложенной комиссии24. Следует указать на одно отнюдь не косвенное свидетельство, которое было проигнорировано Г.В. Вернадским, H.Л. Рубинштейном и С.В. Польским. Якоб Штелин, учитель, а впоследствии библиотекарь вел. кн. Петра Фёдоровича, в своих записках сообщал: «Самое замечательное дело, которое совершил он (Пётр III. – M.К.) в первые дни правления, есть... уничтожение Тайной канце- лярии... и дарование русскому дворянству свободы служить или не служить, выезжать из государства и проч. Об этих двух главных предметах и о веротер- пимости часто говорил он, будучи великим князем»25. Таким образом, есть пря- мое, заслуживающее доверия и не требующее конспирологических объяснений свидетельство, что идея о вольности дворянства служить и не служить была выдвинута самим Петром ещё до его воцарения. Более того, это объясняет, по- чему Пётр, не процарствовав и месяца, принял решение дать дворянству такую вольность. Скорее всего, для императора это было уже вполне обдуманным решением. 19 Бумаги И.И. Шувалова // Русский архив. 1867. № 1. Стб. 70–71. 20 Законодательство Екатерины II. Т. 2. М., 2001. С. 34. 21 Бумаги И.И. Шувалова. Стб. 71. 22 Польской С.В. «На разные чины разделяя свой народ...»... Р. 322. 23 Щербатов М.М. Сочинения. Т. II. Статьи историко-политические и философские. СПб., 1898. Стб. 224. 24 Киселёв М.А. Указ. соч. 25 Штелин Я. Записки о Петре III // Екатерина. Путь к власти. М., 2003. С. 35. На это об- стоятельство, хотя и без ссылки на Я. Штелина, обратил в том числе внимание А.С. Мыльников (Мыльников А.С. Пётр III // Вопросы истории. 1991. № 4. С. 51). 41 Вечером 16 января 1762 г. придворным служителям объявили, чтобы они «были ко Двору» к 8 часам утра, так как Пётр III «соизволит иметь Высочай- ший выход, при котором оным персонам быть надлежит». Император плани- ровал торжественное посещение правительственных учреждений, в том числе первое официальное посещение Сената26. Существует мемуарное свидетель- ство Екатерины II, посвящённое петровскому выходу утром 17 января. Она вспоминала, что «по прошествии трёх недель по кончине» Елизаветы Петров- ны «идучи чрез переднюю, нашла тут князя Михаила Иван[овича] Дашкова, плачущаго и вне себя от радости». Дашков сообщил ей, что Пётр III «достоин, дабы ему воздвигнуть штатую золотую; он всему дворянству дал вольность, и с тем едет в Сенат, чтоб там объявить». Сама Екатерина ответила на это Дашкову: «Разве вы были крепостные и вас продавали доныне? В чём же ета вольность состоит?». Екатерина нашла необходимым вступить в заочную дискуссию с восторженной оценкой петровского акта «дарования вольности». Она отметила, что дарованная вольность заключалась «в том, чтоб служить и не служить по воле всякаго». В связи с этим императрица замечала: «Сие и прежде было, ибо шли в отставку, но осталось изъстари, что дворянство, с вотчин и поместья служа все, окроме одряхлелых и малолетных, в службе империи записаны были; вместо людей дворянских Пётр I начал рекрут соби- рать, а дворянство осталось в службе. От чево вздумали, что в неволе. Роман Воронцов и генерал-прокурор (А.И. Глебов. – М.К.) думали великое дело де- лать, доложа государю, дабы дать волю дворянству, а в самом деле выпроси- ли ни что иное окроме тово, чтоб всяк был волен служить и не служить»27. Таким образом, Екатерина пыталась представить самое популярное деяние Петра результатом некоторого непонимания дворянами своего положения. Более того, согласно екатерининскому комментарию, оно было обусловлено просьбами Воронцова и Глебова, а не мнением самого Петра. В её интерпре- тации получалось, что Пётр, поддавшись на уговоры приближённых, которых еще и неправильно понял, даровал дворянам вольность, которая и так у них была. Принимая во внимание заинтересованность Екатерины в дискредита- ции мероприятий свергнутого ею супруга28, достоверность её комментариев вызывает некоторые сомнения. В Сенате готовились к прибытию императора. Генерал-прокурор А.И. Гле- бов прибыл ещё до семи часов утра, сенаторы И.И. Неплюев, гр. Р.И. Воронцов и кн. П.Н. Трубецкой – в течение восьмого часа, И.И. Костюрин, А.Г. Жереб- цов, кн. Н.Ю. Трубецкой и гр. А.И. Шувалов – в течение девятого часа. Сам Пётр III прибыл в 10 часов. После «апробации» сенатских докладов император, помимо прочего, «из Высочайшей своей к верноподданным отеческой милости соизволил дворянам службу продолжать по своей воле, сколко и где пожелают, а когда военное время будет, то они все явитися должны на таком основании, как и в Лифляндии с дворянами поступаетца, о чём с обстоятелством сочиня формуляр поднесть к Высочайшему его императорского величества подписа- 26 Журналы камер-фурьерские, 1762 года. [Б.м. и г.] С. 9–10. 27 Екатерина II. Записки. СПб., 1907. С. 532. Некоторые историки иногда ошибочно от- носят описанную Екатериной встречу с М.И. Дашковым ко времени утверждения Манифеста 18 февраля 1762 г. См., например: Каменский А.Б. «Под сению Екатерины...»: Вторая половина XVIII века. СПб., 1992. С. 66. 28 См., например: Leonard C.S. The Reputation of Peter III // The Russian Review. 1988. Vol. 47. № 3; Калашников Г.В. Заметки об образовании будущего императора Петра III // Археографиче- ский ежегодник за 2003 год. М., 2004. С. 131–132. 42 нию»29. Более подробно содержательная часть выступления Петра освещена в депеше австрийского дипломата гр. Ф. Мерси Аржанто. 1 февраля н.с. (21 января ст.с.) 1762 г. он писал в Вену: «28-го числа прошедшаго месяца (17 ян- варя ст.с. – М.К.) его величество император русский торжественно отправился в собрание Сената и объявил там формальным указом или государственным предписанием дворянство России впредь свободным на тех же основаниях, как дворянство Лифляндии. Вследствие этого императорского указа русскому дво- рянству дозволяется: беспрепятственно уезжать в чужие страны, отказываться от гражданской и военной службы, принимать места при иностранных дво- рах и вообще пользоваться всеми теми же правами свободы, какие даны под- данным других монархических государств»30. Также некоторую информацию может дать записка из Секретной экспедиции Коллегии иностранных дел, от- правленная из Петербурга 18 января 1762 г. одному из российских дипломатов. В ней секретарь М. Эк сообщал, что Пётр «соизволил объявить всему Сенату о жалуемой его величеством всему российскому дворянству волности, на таком самом основании, какое в европейских государствах ползуется»31. Принимая во внимание приведённые сведения, ряд норм Манифеста можно напрямую связать с выступлением Петра в Сенате. Это, прежде всего, сама «вольность и свобода» российским дворянам, которые могли продолжать службу «сколь долго пожелают, и их состояние им дозволит» (п. 1), т.е. руководствуясь соб- ственным желанием, затем – разрешение дворянам свободно выезжать в ев- ропейские государства (п. 4), а также заявленная в п. 6 возможность призвать неслужащих дворян, если «особливая надобность востребует»32. После петровского повеления 17 января 1762 г. о подготовке формуляра в Сенате должна была начаться соответствующая работа. Г.В. Вернадский, опираясь на свидетельства современников, при анализе процесса создания Манифеста в качестве непосредственного автора указал на генерал-прокурора А.И. Глебова, а также определил Р.И. Воронцова, «как лицо, которое... особен- но хлопотало о манифесте»33. В отношении же Уложенной комиссии он от- метил, что «манифест, опубликованный 20 февраля и полученный в комиссии 22 февраля, немедленно целиком был внесен в проект будущей 22 главы III ч. Уложения»34. Таким образом, по его мнению, комиссия и при Петре III не име- ла непосредственного отношения к Манифесту. H.Л. Рубинштейн представил более сложную картину создания Мани- феста. Он считал, что «воронцовский проект главы 22 выдвинул в первую очередь именно комплекс социально-экономических привилегий дворянства и продолжал отстаивать его и в дальнейшем. Освобождение от обязательной службы было лишь дальнейшим развитием этой программы». В связи с этим историк задавался следующим вопросом: «Почему же этот вопрос, продолжав- ший интересовать определённые круги дворянства и позже, не нашёл места в манифесте?» Ответ на этот вопрос был найден в борьбе придворных Петра III: «Имеются все основания предполагать, что именно противодействие Волкова 29 РГАДА, ф. 248, д. 3426, л. 277–277 об., 283. Журналы камер-фурьерские, 1762 года. С. 9–10. 30 Сборник Императорского Русского исторического общества (далее – Сборник ИРИО). Т. 18. СПб., 1876. С. 94. 31 РГАДА, ф. 1263, оп. 1, д. 415, л. 1. 32 ПСЗ-I. Т. 15. № 11444. C. 913–914. 33 Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 54. 34 Там же. С. 57–58. 43 и Глебова должно было привести к фактическому урезанию проекта приви- легий дворянства в манифесте 1762 г.»35. Такая постановка вопроса, равно как и выводы, стали возможны на основании двух произвольных допущений. Прежде всего, что вольность служить вытекала из экономических привиле- гий. Другое допущение – это отказ самому Петру в собственных взглядах, восприятие императора как некой марионетки, управлявшейся исключи- тельно приближёнными. Однако эти допущения никак не обосновывались Рубинштейном. С.В. Польской во многом пошёл по тому же пути: «Итак, идея “вольности дворянской” вышла из Уложенной комиссии Воронцова. Однако сам Манифест о вольности появился через месяц после посещения императором Сената. По- чему Манифест был опубликован так поздно? Наконец, почему Манифест не включал все те широкие дворянские права и привилегии, которые были уже описаны Уложенной комиссией, а ограничился отменой обязательной служ- бы?» Как и Рубинштейн, Польской ищет ответы в борьбе придворных и утвер- ждает, что «Р.И. Воронцов представил свой проект расширения дворянских прав с утверждением монополий дворянства на землю и крепостных, винное производство и торговлю. Ставленники П.И. Шувалова – генерал-прокурор А.И. Глебов и секретарь императора Д.В. Волков – не могли допустить утвер- ждения подобной монополии. Вероятно, их мнение разделял и сам Пётр III»36. Чтобы доказать факт существования такого проекта, Польской обращается к Уложенной комиссии. В её бумагах сохранился беловик редакции 22 главы «О дворянах и их преимуществах», относящийся ко времени Петра III. При этом петровская редакция имела весьма интересное отличие от известных до настоящего времени проектов главы 22 периода царствования Елизаветы Петровны. Введённая в научный оборот Польским вторая елизаветинская редакция главы состояла из 16 статей37. Беловик петровской редакции уже состоял из 12 статей, однако восьмая статья «О преимуществах дворянских» была разбита на десять подстатей, каждая из которых посвящалась конкрет- ному дворянскому преимуществу. При этом в качестве первого преимущества обозначена «вольность»38. На основании таких отличий Польской выстраивает следующую цепочку рассуждений, которая должна обосновать существование некоего воронцовского проекта: «Во-первых, сама структура документа (пет- ровского беловика. – M.К.) указывает на то, что статья восьмая является явно “инородным телом” по отношению ко всему тексту, она нарушает логическое построение документа, его структуру... Во-вторых, при простейшем сравнении становится очевидно, что отдельные положения статьи восьмой легли в основу текста Манифеста. Это позволяет предполагать, что вставная статья как раз и является тем самым проектом Р.И. Воронцова “О преимуществах дворянских”, или первым вариантом Манифеста, который отверг Пётр III. В-третьих, все статьи главы 22, кроме восьмой, прямо восходят к елизаветинской редакции, между тем как восьмая статья не имеет в бумагах Уложенной комиссии ника- ких черновиков или набросков, что также указывает на её постороннее проис- хождение»39. 35 Рубинштейн Н.Л. Указ. соч. С. 239–240. 36 Польской С.В. «На разные чины разделяя свой народ...»... Р. 324. 37 См. о них: Там же. Р. 317–320; Киселёв М.А. Указ. соч. С. 36–37. 38 РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 63, ч. II, л. 378. 39 Польской С.В. «На разные чины разделяя свой народ...»... Р. 325. 44 В таких рассуждениях историк ступает на довольно зыбкую почву догадок. Проблема заключается в том, что предположения, не обеспеченные в должной степени показаниями источников, нередко оказываются ошибочными, а что кажется нелогичным историку, могло быть вполне логичным для конкретно- го актора. Мне удалось обнаружить среди бумаг Екатерины II документ, свя- занный с редактированием главы 22 в 1761–1762 гг.: это ещё одна редакция главы, написанная в царствование Елизаветы Петровны и правленая уже при Петре III40. Датировать её позволяют следующие правки: в одном месте «госу- дарь родитель» переправлен на «государь дед», а в другом – «матерьнее наше благоутробие» на «отеческое наше благоутробие»41. Сам документ представля- ет собой черновик, в текст которого вносилась не только стилистическая, а и смысловая правка. Важно, что эта редакция состоит из 12 статей, а её восьмая статья «О преимуществах дворянских» разбита на семь подстатей, каждая из которых посвящена конкретному «дворянскому преимуществу», причем воль- ность дворянская среди них не фигурирует. Следовательно, восьмая статья, разбитая на подстатьи, появилась уже в самом конце царствования Елизаветы Петровны и не была связана с Манифестом, а 8 статья петровского беловика главы 22 имела, за исключением подстатьи о вольности, елизаветинский про- тограф. Таким образом, гипотеза С.В. Польского о создании Р.И. Воронцовым при Петре III проекта Манифеста, который включал не только вольность слу- жить и не служить, а и другие права, не подтверждается. Предложу свою реконструкцию истории создания текста Манифеста после петровского посещения Сената 17 января 1762 г. с учётом новых архивных ма- териалов. Среди бумаг Екатерины II мной также были найдены черновые мате- риалы редакции главы «О дворянах и их преимуществах» III книги Уложения, а точнее – её восьмой статьи, посвященной «преимуществам дворянским». Эта черновая редакция восьмой статьи датируется царствованием Петра III. Отмечу, что статья, как и упоминавшаяся выше черновая редакция конца цар- ствования Елизаветы Петровны, была разделена на подстатьи-«преимущества». Однако обращает на себя внимание, что в качестве первого «преимущества» в ней фигурировало разрешение «всему благородному российскому дворянству пользоваться вольностью и свободою... на вечныя времена и в потомственные роды пожалованною так, что дворянин может служить в отечестве своем, сколь долго пожелает, и его состояние ему дозволит»42. Текст этого «преимущества» в своих основных положениях совпадал с Манифестом. Уже после того, как эта черновая редакция восьмой статьи была написана, в нее внесли редакционные правки, в том числе и в текст первого «преимуще- ства». Если сопоставить первоначальный текст первого «преимущества», вне- сённые правки, а также Манифест, то можно сделать следующие наблюдения. В первоначальном тексте была зафиксирована норма: «Военным во время по- хода, ниже пред начатием онаго за три месяца, как об отпуске, так и об отставке из службы просить запрещается». В результате правки должен был появиться другой текст: «Военные внутри и вне государства ни во время похода, ниже пред начатием онаго за три месяца об отставке из службы просить да не дерза- 40 Как показал О.А. Омельченко, часть бумаг Уложенной комиссии 1754–1766 гг. была взята в кабинет Екатерины II, а также Н.И. Паниным (Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатери- ны II: Просвещенный абсолютизм в России. М, 1993. С. 44, примеч. 64). 41 РГАДА, ф. 10, оп. 1, д. 15, ч. II, л. 288 об., 294 об. 42 Там же, л. 296. 45 ют, но по окончании». В Манифесте (п. 1) этот текст выглядит так: «Военные ни во время компании, ниже пред начатием оной за три месяца о увольнении из службы, или абшида просить да не дерзают, но по окончании как внутрь, так и вне государства». Также в первоначальном тексте было зафиксировано пред- писание: «Служившие у прочих Европейских государей российские дворяне, возвратясь в отечество своё, по желанию и способности их будут приниманы на упалыя места в нашу службу, бывшие в службе у коронованных глав теми ж чинами». Во время правки было внесено следующее добавление к словам «теми ж чинами» – «на которые патенты объявят». В п. 5 Манифеста это пред- писание выглядело так: «Продолжающие службу, кроме нашей, у прочих ев- ропейских государей российские дворяне, могут, возвратясь в отечество своё, по желаниям и способности вступить на вакации в нашу службу; находящиеся в службах коронованных глав теми ж чинами, на которые патенты объявят»43. Можно было бы привести ещё несколько сравнений, однако все они позво- ляют сделать вывод, что Манифест написан на основе текста, совпадающего с первоначальным текстом первого «преимущества». Отдельный вопрос – это происхождение правки, которая дословно совпадает с фразами Манифеста. Можно предположить, что эта правка предшествовала Манифесту и стала од- ним из его источников. Однако более вероятно обратное влияние: когда был утвержден текст Манифеста, черновик «первого преимущества» был отре- дактирован в соответствии с ним. На это указывает следующее. В первона- чальном тексте имелась фраза о необходимости содержать при Сенате и его конторе нескольких человек «из отставных дворян для всяких случающихся надобностей». При правке появилось, а затем оказалось зачеркнуто выраже- ние «указом еще г[осу]д[а]ря Петра Перваго». Это выражение присутствует в Манифесте44. В то же время в текст петровского беловика главы «О дворянах и их преимуществе» оно не попало, в отличие от других, не зачёркнутых пра- вок45. Таким образом, на основании приведённых данных можно утверждать, что обнаруженный мною текст содержит черновую редакцию Манифеста, которая, затем положенная в основу беловой редакции Манифеста, оказалась в Уложенной комиссии и использовалась при создании уже петровской редак- ции главы 22. Р.И. Воронцов, скорее всего, имел отношение к созданию такого чернови- ка Манифеста. Вполне возможно, что черновик был непосредственно создан в комиссии под его руководством. В то же время, принимая во внимание ги- потезу С.В. Польского, что Воронцовым готовился расширенный проект Ма- нифеста, можно задать вопрос: не является ли вся найденная мною черновая редакция восьмой статьи главы 22 проектом Манифеста? Ответ на него даёт «седьмое преимущество» этого черновика, посвящённое праву дворян свобод- но распоряжаться их недвижимым имуществом. В нём была записана норма, что дворяне могут в своих деревнях «рудокопные и другие заводы учредить, тако ж завесть всякия манифактуры, как о сих двух последних пространнее в следующих преимущecmвax и статьях изъяснено» (выделено мной. – M.K.)46. Если предположить, что текст о «преимуществах» писался не как статья из 22-й главы III книги Уложения, а как отдельный законодательный акт, стано- 43 ПСЗ-I. Т. 15. № 11444. С. 913. 44 РГАДА, ф. 10, оп. 1, д. 15, ч. II, л. 297; ПСЗ-I. Т. 15. № 11444. С. 914. 45 РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 63, ч. II, л. 380. 46 Там же, ф. 10, оп. 1, д. 15, ч. II, л. 298 об. 46 вится неясным, в каких «статьях» должно было «пространнее изъяснено» это дворянское преимущество. Если же предположить, что текст восьмой статьи продолжал рассматриваться как часть Уложения, всё становится понятным: де- вятая и десятая cтатьи 22-й главы о дворянстве были посвящены дворянскому предпринимательству47. К тому же, как отмечалось ранее, идея восьмой статьи, содержащей подстатьи с «преимуществами», не связана с Манифестом. Таким образом, нельзя рассматривать весь этот текст как проект Манифеста. Конечно, следует понять, почему этот текст был включён в восьмую статью главы «О дворянах и их преимуществах» до публикации Манифеста. Как по- казал ещё В.Н. Латкин, с начала 1762 г. в Петербург стали съезжаться выбран- ные депутаты от дворянства и купечества, которые должны были приступить к слушанию проекта Уложения48. Сама же комиссия уже в декабре 1761 г. при- ступила к слушанию четвёртой книги Уложения, т.е. третья книга, в которой и находилась глава 22, была в целом готова49. Однако повеление Петра III о вольности дворянской 17 января 1762 г. требовало внесения в проект Уложения сответствующих корректив. Стараясь как можно быстрее завершить работу над данной главой, некий автор создал текст, которому следовало стать основой Манифеста, а также одновременно войти и в Уложение. После того, как Ма- нифест был подписан сенаторами, или же после его утверждения Петром III в комиссии в черновик, созданный для Уложения, вносят соответствующую правку и оформляют беловой вариант 22-й главы. Об этом свидетельствует и такая особенность оформления первой подстатьи («первого преимущества») восьмой статьи в беловике, как её разбиение на подподстатьи в соответствии с Манифестом50, хотя изначально для Уложения этого не предусматривалось. Можно предположить, что после 17 января Р.И. Воронцову, как одному из сенаторов, а также главе Уложенной комиссии, было доверено подготовить основу для текста Манифеста, что он и сделал. С одной стороны, в этот текст включались основные предписания Петра III, с другой – более подробно про- писывалась процедура отставки, в том числе «с награждением за беспорочную службу при чистой ото всех дел отставке по одному чину, ежели в том, с кото- рым к отставке идут, были болше года», а также возвращения на службу после отставки. Однако автор текста всё же сохранил несколько элементов обязатель- ной службы для дворянства. Во-первых, это предписание «при Сенате и онаго канторе быть по несколку человек из отставных дворян для всяких случающихся надобностей... отныне впредь всегда по тритцати, а при канторе онаго по дватцати человек, для чего Герольдии ежегодно по препорции из живущих в губерниях, а не в службах на- ходящихся дворян, наряд чинить, не именуя никого, но оставляя выбории сии самим меж собою дворянам в губерниях и провинциях»51. В связи с этим отме- чу, что 25 марта 1762 г. члены Уложенной комиссии, находясь в доме Р.И. Во- ронцова, рассматривали первую книгу Уложения, посвящённую организации государственного управления. При рассмотрении пятой статьи главы 1 было внесено следующее: «Определить в помощь губернаторов и воевод депутатов тех городов от дворянства губернии по три человека, двух той губернии от 47 Там же, л. 293 об.–294. 48 Латкин В.Н. Законодательные комиссии в России в XVIII ст. Т. I. СПб., 1887. С. 101–124. 49 Рубинштейн Н.Л. Указ. соч. С. 227. 50 РГАДА, ф. 342, оп. 1, д. 63, ч. II, л. 378–381 об. 51 Там же, ф. 10, оп. 1, д. 15. ч. II, л. 296–297 об. 47 правинци, а третьяго той губернии ж от всех правинцей, а в правинци тех же правинцей по два человека, а в воеводския ж городовыя по одному человеку с переменою погодно. И присудствовать по очереди ис тех депутатов по одному как в губерниях, так и правинци, а иных магистратах токмо в тех городах, где кто в присудстви и от дворянства выбран»52. Таким образом, предложения о привлечении отставных дворян к управлению через организацию дворянских выборов в провинциях и губерниях были вполне созвучны тем идеям, которые обсуждались в 1762 г. в Уложенной комиссии. Во-вторых, это была норма, согласно которой отставку от службы запреща- лось давать тем дворянам, которые «в салдатах и прочих нижних обер-офицера чинах... разве кто более двенадцати лет военную продолжал службу». В-треть- их, автором черновика предполагалось введение обязательного образования для детей дворян, «за коими не более тысячи душ крестьян». Таким дворянам следовало «детей своих объявлять прямо в нашем шляхетном кадетском кор- пусе, где они со всяким прилежанием обучаемы будут, а по изучении всякой по его достоинству с награждением чина выпустится, и по тому вступить и продолжить службу по вышеписанному установлению невозбранно может»53. Напомню, что в 1761 г. в Уложенной комиссии разрабатывались нормы, посвя- щённые введению обязательного образования для всего дворянства. При этом в комиссии полагали, что дворянин должен начинать свою службу, получив в результате такого образования обер-офицерский чин. В солдаты же должны были определяться «до выслуги» малообразованные дворяне54. Следовательно, предложив запрет на отставку дворянам, не дослужившимся до обер-фицер- ских чинов, а также введение обязательного образования для бедного и сред- него дворянства, автор черновика следовал в русле идей Уложенной комиссии 1761 г. Впрочем, следует принять во внимание, что в 1761 г. Уложенная комис- сия составляла свои проекты под влиянием идей И.И. Шувалова, который не был сторонником дворянской вольности служить и не служить55, а шувалов- ские образовательные идеи, как отмечала ещё К.С. Леонард, оказывали опре- делённое влияние и на политику Петра III56. На основании источников, которые имеются в нашем распоряжении, можно прийти к выводу, что с Уложенной комиссией и Р.И. Воронцовым как её руководителем была связана не идея вольности дворянства служить и не служить, а скорее элементы ограничения этой вольности. Однако при этом следует обратить внимание на следующее сообщение австрийского дипло- мата Ф. Мерси Аржанто: «Всеобщая радость русского дворянства по поводу дарованных в будущем льгот сильно уменьшилась от тех затруднений, ко- торые встретились при потребовавшемся подробном разъяснении главного манифеста, возвещающего эту царскую милость, потому что, хотя государю были представлены два различные проекта, по которым русским уже предо- ставлялись гораздо меньшие права, чем те, какими пользуется лифляндское дворянство, тем не менее оба они отвергнуты государем, даже по той причине, что даруемая по ним свобода слишком велика»57. О схожем доносил в Париж 52 Там же, ф. 342, оп. 1, д. 42, л. 176. 53 Там же, ф. 10, оп. 1, д. 15, ч. II, л. 297. 54 См.: Киселёв М.А. Указ. соч. С. 36. 55 Там же. С. 32–35. 56 Leonard C.S. Reform and Regicide: the Reign of Peter III of Russia. P. 58–59, 174. 57 Сборник ИРИО. Т. 18. С. 116. 48 французский посол барон Л.-O. Бретейль58. В этих сообщениях необходимо обратить внимание на информацию об активной позиции Петра III, который имел определённые представления о возможных пределах вольности для российского дворянства. Таким образом, сохранение элементов обязательной службы могло быть связано не только с Уложенной комиссией, но и с позицией императора. Конечно, следует также затронуть вопрос о возможном содержании откло- нённых Петром III проектов. Как отмечалось выше, С.В. Польской полагает, что одним из них был гипотетический проект «расширения дворянских прав с утверждением монополий дворянства на землю и крепостных, винное произ- водство и торговлю», якобы составленный Р.И. Воронцовым. Однако Ф. Мерси Аржанто ничего не писал про имущественные права дворян. В связи с этим следует привести следующее сообщение австрийского дипломата гр. В. Кауни- цу, написанное уже после подписания Петром III Манифеста: «Ваше сиятель- ство, вероятно, соблаговолили заметить из моего почтительнейшего письма от l-гo февраля, каким образом император тотчас по вступлении на престол дал разрешение и право здешнему дворянству вступать в службу к иностранным европейским державам, подобно тому, как это принято в других европейских государствах и как это предоставлено лифляндским и эстляндским дворянам по миру, заключённому со Швециею в 1721 году... Русское дворянство, прежде нежели вполне уразумело содержание указа, выразило чрезмерную радость о предоставляемой свободе, теперь же огорчено тем сильнее, видя, что сущность этого указа и особенно конец его не оставляет надежды, что оно будет поль- зоваться по желанию этими привилегиями»59. Как видно из этого сообщения, предметом недовольства для российского дворянства оказались сохранившиеся элементы обязательной службы. Скорее всего, отвергнутые проекты в отличие от Манифеста таких ограничений не содержали. После того как черновая редакция Манифеста была подготовлена, скорее всего, при участии Уложенной комиссии в лице её руководителя Р.И. Воронцо- ва, она поступила в Сенат, где её отредактировал генерал-прокурор А.И. Гле- бов. О роли последнего в создании Манифеста есть несколько свидетельств современников. Прежде всего, следует указать на сообщение Ф. Мерси Ар- жанто от 1 февраля (21 января ст.ст.) 1762 г., что «главными виновниками» но- вых распоряжений, которые могли бы для Петра III «снискать... любовь и пре- данность всего русского народа», включая дарование вольности дворянству, «безошибочно можно считать: фельдмаршала Трубецкого, генерал-прокурора Глебова и сенатора Воронцова»60. Это было всего лишь предположение, хотя и уверенно высказанное. Однако в донесении от 26 февраля (15 февраля ст.ст.), когда Манифест уже подписали сенаторы, но ещё не утвердил Пётр III, Мерси Аржанто сообщал, что «наибольшее участие в этих делах», среди которых было и дарование вольности дворянской, «принимает генерал-прокурор Сена- та Глебов благодаря тому доверию, которым он пользуется»61. Следовательно, 58 Leonard C.S. Reform and Regicide: the Reign of Peter III of Russia. P. 57. 59 Сборник ИРИО. Т. 18. С. 238–239. 60 Там же. С. 82. Отметим, что С.В. Польской при цитировании этого сообщения опустил упоминание о кн. Н.Ю. Трубецком, наверное, чтобы убедительнее обосновать роли Р.И. Ворон- цова и А.И. Глебова в инициировании Манифеста (Польской С.В. «На разные чины разделяя свой народ...». Р. 323). 61 Сборник ИРИО. Т. 18. С. 140. 49 если Мерси Аржанто роль Трубецкого и Воронцова только предполагал, то об участии Глебова он писал, как о факте. Кроме того, Я. Штелин в своих ме- муарах отмечал, что именно Глебов «сочинил» Манифест «о свободе русского дворянства»62. Если сравнивать нормы черновика, подготовленного при уча- стии Уложенной комиссии, и нормы итогового варианта Манифеста, следует признать, что правка в основном носила стилистический, а не содержатель- ный характер. Также автором беловой редакции было написано предисловие и осуществлена разбивка нормативной части на пункты. 8 февраля 1762 г. се- наторы, во исполнение повеления Петра, подписали представленный им текст Манифеста63, после чего Пётр, не внося каких-либо изменений, утвердил его 18 февраля64. В связи с предложенной реконструкцией следует упомянуть и известный анекдот М.М. Щербатова об истории Манифеста, которую ему поведал якобы сам Д.В. Волков: «Пётр Третий, дабы сокрыть от графини Елисаветы Рома- новны, что он всю ночь будет веселиться с новопривозною, сказал при ней Волкову, что он имеет с ним сию ночь препроводить в исполнении известнаго им важнаго дела в разсуждении благоустройства государства. Ночь пришла; государь пошёл веселиться с к[нягинею] К[уракиной], сказав Волкову, чтобы он к завтрему какое знатное узаконение написал, и был заперт в пустую ком- нату с дацкою собакою. Волков, не зная причины, ни намерения государскаго, не знал, о чём писать, а писать надобно. Но, как он был человек догадливой, то вспомнил нередкия вытвержении государю, от графа Романа Ларионовича Воронцова, о вольности дворянства. Седши, написал манифест о сём. По утру его из заключения выпустили, и манифест был государем опробован и обнаро- дован»65. Как было показано выше, текст Манифеста имел, самое меньшее, две редакции – черновую и беловую. Кроме того, созданию этих редакций предше- ствовало выступление Петра III в Сенате 17 января. Таким образом, изложенная версия об одномоментном написании текста Манифеста не может быть призна- на достоверной. Возможно, что этот анекдот был выдуман М.М. Щербатовым от начала до конца. По крайней мере, Я.Е. Водарский высказал обоснованное предположение, что Щербатов мог подделать исторический документ, чтобы использовать его для подтверждения собственных политических взглядов66. Кроме того, можно предположить, что Щербатов не совсем верно понял и из- ложил волковский рассказ. Если же допустить, что этот анекдот был не выдумкой, то его можно сле- дующим образом вписать в контекст создания Манифеста. Во-первых, стоит обратить внимание, что сенаторы подписали текст Манифеста 8 февраля, а Пётр III, не внеся ни малейших изменений, – только 10 дней спустя. Во-вто- рых, следует принять во внимание, что некоторые документы для Петра пере- водились с русского на немецкий67. В связи с этим можно предположить, что Р.И. Воронцов напоминал Петру III не просто о «вольности», а о необходи- мости подписать Манифест. Схожим образом можно интерпретировать и упо- 62 Штелин Я. Указ. соч. С. 48. 63 РГАДА, ф. 248, д. 3427, л. 134–138. 64 РГИА, ф. 1329, оп. 1, д. 96, л. 99–103 об.; ПСЗ-I. Т. 15. № 11444. С. 912–915. 65 Щербатов М.М. Указ. соч. Стб. 224. 66 См.: Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода Петра I. М., 2004. С. 151–156. 67 РГАДА, ф. 203, оп. 1, д. 3, л. 23. Один из таких переводов: Там же, ф. 178, оп. 1, д. 27, л. 52–56 об. 50 минавшееся воспоминание Екатерины II о том, что Воронцов и А.И. Глебов докладывали Петру, «дабы дать волю дворянству». Д.В. Волков же, будучи «за- перт в пустую комнату с дацкою собакою», не создавал оригинального текста Манифеста, а осуществил его перевод на немецкий язык68. На следующий день этот перевод был прочитан Петром и утверждён. Камер-фурьерский журнал за 1762 г., позволяет указать на возможную ночь, когда произошли описанные М.М. Щербатовым события. 16 февраля придворным служителям сообщили, что на следующий день «как по утру, так и после полудня, приезда быть не имеет»; 17 февраля Пётр «обеденное и вечернее кушанье изволил кушать в столовой комнате»69. Вполне возможно, что ночь с 16 на 17 февраля была выбрана Петром III для посещения кн. Куракиной, в связи с чем придворным служителям и было предписано не являться утром 17 февраля ко двору. Уже 17 февраля Пётр мог ознакомиться с подготовленным Волковым переводом и утвердить его, чтобы 18 февраля подписать официально оформленный русский текст Манифеста. Подводя итог, следует констатировать, что все рассуждения историков (прежде всего, Г.В. Вернадского, H.Л. Рубинштейна и С.В. Польского) о про- тивоборстве представителей имперской элиты (Р.И. Воронцова, И.И. Шувало- ва, П.И. Шувалова, А.И. Глебова, Д.В. Волкова) вокруг вольности дворянства служить и не служить, а также Манифеста, её провозгласившего, оказываются основанными на не всегда корректных истолкованиях свидетельств современ- ников и косвенных данных документальных источников. Прямых свидетельств о такой борьбе на настоящий момент историками не предоставлено. Весьма сомнительными оказываются и построения о существовании придворных груп- пировок («Шуваловых» и «Воронцовых»), которые вели такую борьбу. Более того, историки пока не привели ни одного источника, который бы однознач- но свидетельствовал о том, что до выступления Петра III в Сенате 17 января 1762 г. эта вольность обсуждалась дворянством. Соответственно, повисают в воздухе концепции, рассматривающие Манифест как результат борьбы дворян за свои сословные права. К ним, в частности, можно отнести мнение Б.Н. Ми- ронова, что «18 февраля 1762 г. Пётр III отчасти из-за страха перед дворянс- твом, отчасти из-за угрозы дворцового переворота, а также руководствуясь государственными и династическими соображениями, издал Манифест о воль- ности дворянской»70, а также позицию А.Б. Каменского, что «итогом борьбы дворянства за оформление своего привилегированного статуса стал Манифест о вольности дворянства 1762 г.»71. Государство в России XVIII в. было скорее местом взаимодействия дворян друг с другом и с правящим домом, нежели антагонистом дворянского сословия. При анализе источников, связанных с историей Манифеста, обращает на себя внимание активная роль Петра III, который, согласно Я. Штелину, ещё до своего восшествия на престол говорил о желании дать вольность служить и не служить российскому дворянству. До Петра III представители дворянства толь- 68 Как отмечалось ещё в 1754 г., Д.В. Волков по-французски и по-немецки «пишет весьма изрядною рукою» (Архив князя Воронцова. Кн. 2. М., 1871. С. 630). 69 Журналы камер-фурьерские, 1762 года. С. 37–38. 70 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 378. 71 Каменский А.Б. Становление Российской империи // Всемирная история. Т. 4: Мир в XVIII веке. М., 2013. С. 564. 51 ко обсуждали возможность ограничения срока службы72. Возможно, что сама мысль об освобождении дворянства от службы выглядела настолько смелой, что её смог только высказать наследник престола, чтобы затем реализовать, получив императорскую власть. Показательно, что ряд положений Манифеста можно связать с деятельностью приближённых Петра III, однако они были на- правлены скорее на ограничение провозглашенной вольности, а не на её разви- тие. Следовательно, Манифест следует рассматривать в контексте сословной политики Петра III, а не как результат борьбы дворян за свои сословные права. В то же время остаётся актуальным вопрос об идейном контексте Манифе- ста, сделавшем возможным его принятие. И здесь важную роль могло сыграть развитие представлений о том, что российское благородное дворянство было равно по своему положению благородным сословиям европейских государств и, соответственно, могло обладать схожими правами и вольностями. В связи с этим показательны не только отсылки к правам лифляндского дворянства, но и процитированная записка М. Эка о том, что российскому дворянству «вол- ность» была дана Петром III «на таком самом основании, какое в европейских государствах ползуется». В этом смысле, на мой взгляд, перспективным явля- ется анализ представлений о социальной иерархии и о дворянстве как сословии в России XVIII в., который позволит понять идейный контекст не только Ма- нифеста, но и других законодательных актов, определявших статус дворянства. 72 См.: например: Курукин И.В. Эпоха «дворских бурь»: Очерки политической истории пос- лепетровской России, 1725–1762 гг. Рязань, 2003. С. 263–264; Бабич М.В. Манифест об огра- ничении сроков дворянской службы 1736 г. в системе политики, административной практики и социальных ценностей в России XVIII в. // Правящие элиты и дворянство России во время и после петровских реформ (1682–1750). М., 2013. 52

И Долгоруких. Когда Макару Долгорукому было пятьдесят, он исполнил предсмертный наказ другого дворового, умершего за шесть лет до того, и женился на его дочери Софье Андреевне, которой сравнялось 18 лет. «Это был человек, который и тогда уже умел "показать себя". Он не то чтобы был начетчик или грамотей (хотя знал церковную службу всю и особенно житие некоторых святых, но более понаслышке), не то чтобы был вроде, так сказать, дворового резонера, он просто был характера упрямого, подчас даже рискованного; говорил с амбицией, судил бесповоротно и, в заключение, "жил почтительно", — по собственному удивительному его выражению, — вот он каков был тогда. Конечно, уважение он приобрел всеобщее, но, говорят, был всем несносен. Другое дело, когда вышел из дворни: тут уж его не иначе поминали как какого-нибудь святого и много претерпевшего. Об этом я знаю наверно», — пишет Аркадий.
Через полгода после свадьбы приехал в свою деревню помещик Версилов, соблазнил Софью, влюбился в нее, «выкупил» у мужа и увез с собой. А Макар Иванович (который и до женитьбы был «мрачным»), сделался «странником», странствовал по городам и монастырям, и регулярно два раза в год писал письма с поклонами жене и детям, а в три года раз и самолично навещал их — «являлся домой на побывку и останавливался прямо у матери, которая, всегда так приходилось, имела свою квартиру, особую от квартиры Версилова». И Аркадий особо уточняет: «...замечу, что Макар Иванович не разваливался в гостиной на диванах, а скромно помещался где-нибудь за перегородкой. Проживал недолго, дней пять, неделю». И еще штрих: Макар Иванович, в отличие от Подростка, которого его княжеская фамилия раздражает и угнетает, «ужасно любил и уважал свою фамилию "Долгорукий"» и именно за то, «что есть князья Долгорукие».
По-настоящему знакомится Аркадий с Макаром Ивановичем в его последний приезд к жене, на закате его жизни. Сам Аркадий, слабый после болезни, встает с постели, выходит в другую комнату: «Там сидел седой-преседой старик, с большой, ужасно белой бородой, и ясно было, что он давно уже там сидит. Он сидел не на постели, а на маминой скамеечке и только спиной опирался на кровать. Впрочем, он до того держал себя прямо, что, казалось, ему и не надо совсем никакой опоры, хотя, очевидно, был болен. На нем был, сверх рубашки, крытый меховой тулупчик, колена же его были прикрыты маминым пледом, а ноги в туфлях. Росту он, как угадывалось, был большого, широкоплеч, очень бодрого вида, несмотря на болезнь, хотя несколько бледен и худ, с продолговатым лицом, с густейшими волосами, но не очень длинными, лет же ему казалось за семьдесят. Подле него на столике, рукой достать, лежали три или четыре книги и серебряные очки. У меня хоть и ни малейшей мысли не было его встретить, но я в тот же миг угадал, кто он такой, только все еще сообразить не мог, каким это образом он просидел эти все дни, почти рядом со мной, так тихо, что я до сих пор ничего не расслышал.
Он не шевельнулся, меня увидев, но пристально и молча глядел на меня, так же как я на него, с тою разницею, что я глядел с непомерным удивлением, а он без малейшего. Напротив, как бы рассмотрев меня всего, до последней черты, в эти пять или десять секунд молчания, он вдруг улыбнулся и даже тихо и неслышно засмеялся, и хоть смех прошел скоро, но светлый, веселый след его остался в его лице и, главное, в глазах, очень голубых, лучистых, больших, но с опустившимися и припухшими от старости веками, и окруженных бесчисленными крошечными морщинками. Этот смех его всего более на меня подействовал. <...> что-то детское и до невероятности привлекательное мелькнуло и в мимолетном смехе этого старика. Я тотчас же подошел к нему...»
Подросток сдружился с Макаром Ивановичем и беседы с ним, рассказы странника (в том числе о и восьмилетнем ) и поучения, его праведная смерть в кругу семьи кардинальным образом повлияли на душу Подростка, на его мировоззрение, на его «идею».
В черновиках сам Достоевский определил «элемент» в романе, связанный с образом Макара Ивановича — «Древняя святая Русь». Он воплощает лучшие исторически сложившиеся черты русского народа. И «как народ, — подчеркивает писатель, — принадлежит к дворянству». Отсюда и княжеская фамилия — Долгорукий. И этот крестьянин с дворянской фамилией «странник» Долгорукий противопоставлен в романе дворянину «скитальцу» Версилову, что проявляется, в том числе, и в параллельности отдельных эпизодов. К примеру, Версилов поступил вроде бы благородно, отказавшись после долгой тяжбы с князьями Сокольскими от наследства в их пользу, но он тем самым поставил под удар благополучие собственной семьи; а Макар Иванович в свое время взял «отступные» с Версилова за жену, не убоявшись пересудов, и, как оказалось, сохранил эти деньги именно для Софьи Андреевны и детей, обеспечив ей старость.
Макар Долгорукий стоит в одном ряду с такими праведниками в мире Достоевского, как в «Бесах» и в «Братьях Карамазовых», только, в отличие от них, — принадлежит к кругу простых необразованных людей. Некоторые черты сближают этого героя Достоевского с некрасовским Власом — недаром Версилов, характеризуя Макара, цитирует строки из стихотворения Н.А. Некрасова «Влас» (1854). Стоит вспомнить, что в «Дневнике писателя» за 1873 г. отдельная глава «Влас» была посвящена разбору этого стихотворения. И еще: жил — именно так именовался Макар Иванович Долгорукий в подготовительных материалах к роману.

Вице-адмирал; род. в Торопецком уезде Псковской губ. 7-го июля 1772 г. В 1784 г. был определен в Морской кадетский корпус, по окончании курса в коем произведен был (1-го января 1789 г.) в мичманы; летом того же года P. поступил под команду капитан-лейтенанта Холостьянова на шебеку "Легкий", состоявшую в гребном флоте, который, под начальством вице-адмирала Принца Нассау-Зигена, назначен был действовать против шведов. За храбрость, оказанную 13-го августа 1789 г. при поражении Шведского флота близ Роченсальма, М. И. произведен был в лейтенанты и получил год старшинства по службе. Прослужив год на гребном флоте Нассау-Зигена, М. И. на той же шебеке в 1790 г. поступил в корабельную кронштадтскую эскадру вице-адмирала Круза и за новые отличия, оказанные им при отражении шведского флота от Кронштадта 23-го мая и при поражении его 27-го мая адмиралом Чичаговым в Выборгском заливе, удостоился старшинства еще 2-х лет. По заключении мира со шведами, M. И. отправился в Ревель. В 1792 г. он находился при проводе в Кронштадт новопостроенного корабля "Борей", в 1793 г. был переведен в Черноморский флот и назначен командиром бригантины "Ахилл". В 1798 г. Р. опять является на театре военных действий. Император Павел I приказал части Черноморского флота под начальством вице-адмирала Ушакова идти в Константинополь, а оттуда, соединившись с турецким флотом, в Архипелаг и далее. М. И. был в числе офицеров, отправившихся на этом флоте; он командовал взятой при его содействии корсарской шебекой "Макарий". В 1794 г. М. И. принимал деятельное участие в атаке укрепления Корфу; 22-го февраля 1794 г. ему было поручено доставить гарнизон этой крепости в Анкону; в это время М. И. командовал уже бригом. Возвратясь из Анконы, Р. представил Главнокомандующему план гавани и береговых укреплений, - сведения, которые оказались весьма полезными при блокаде Анконы.
В последних числах апреля Главнокомандующий Соединенным флотом отрядил в Адриатическое море вице-адмирала Пустошкина, при котором был P., командовавший бригом, с 2-мя 74-пушечн. русскими кораблями, 80-пушечн. турецким, двумя турецкими фрегатами и бригом; последним командовал Ратманов. Не доходя до Фану, с эскадры заметили, что по дороге в Франу из Синигалии двигался отряд, высланный генералом Монье из Анконы для наблюдения над действиями союзников. Лейтенант P., получив приказ рассеять неприятеля, вскоре принудил этот отряд ретироваться в Синигалию. В полдень 14 мая 1798 г. союзники атаковали укрепления Фану. Вскоре гарнизон отступил в Синигалию и авангард союзников овладел укреплениями этого города. Неприятель двинулся по дороге в Анкону, преследуемый картечью с брига, командуемого Р. Наконец французский гарнизон принужден был вступить в переговоры, для чего и был послан Р. За подвиги, оказанные в кампании 1798 г., Р. получил орден св. Анны 3-ей степени. Заняв Фану, граф Войнович усилил десант и направил его к Синигалии под прикрытием брига, командуемого P., а сам вошел в Синигалию, где был встречен восторженными восклицаниями жителей и поднял русский флаг. Затем русский отряд двинулся к Анконе. P., устроив три батареи, громил стены Анконы и с горстию регулярных войск отражал каждодневные вылазки французов. 29-го сентября в приступе к Анконе он отбил сильную вылазку и спас инсургентского генерала Лагоца. Затем он сдал батареи союзникам и получил командование над флотилией, им самим сформированной в Синигалии. 18-го окт. он атаковал с ней анконскую гавань и потопил французский линейный корабль; 21-го окт. овладел французской купеческой тартаной с 2-мя пушками, пробиравшейся в Анкону с богатым грузом, проданным впоследствии за 42 тысячи гульденов. Ночью 3-го ноября Р. взял с боя 18-пушечный бриг. 4-го ноября флотилия вошла в Анконскую гавань, и Анкона сдалась. Р. вступил опять в командование бригом и пробыл с эскадрой графа Войновича 2 года в Адриатическом море. В 1801 г. он возвратился в Николаев. Высочайшее благоволение и орден св. Анны 2-й степ., были наградой за храбрость и распорядительность, оказанные Р. при осаде Анконы. В 1802 году снаряжалась эскадра в первое кругосветное плавание, и начальствовавший ею капитан-лейтенант Крузенштерн пригласил Р. старшим лейтенантом на фрегат "Надежда". Эта экспедиция продолжалась 3 года: с июля 1803 г. по август 1806 г. В продолжение этой экспедиции Р. 24-го февраля 1803 г. был произведен в капитан-лейтенанты, а 26-го ноября получил орден св. Георгия 4-го класса. По возвращении в Кронштадт, Р. в 1806 г. (8-го августа) был награжден чином капитана 2-го ранга, в 1807 г. был назначен командиром линейного корабля "Победа", состоявшего в Черноморском флоте, и находился в эскадре контр-адмирала Пустошкина при взятии крепости Анапы. После этой экспедиции Р. был еще раз переведен в Балтийский флот и в неудачную кампанию 1808 г. против англо-шведского флота командовал 74-пушечным кораблем "Северная звезда", бывшим в эскадре адм. Ханыкова. 1-го марта 1810 г. Р. был произведен в капитаны 1-го ранга, а 20-го июля, за маневры, произведенные в Высочайшем присутствии, ему был пожалован бриллиантовый перстень. До 1812 г. P. оставался в Кронштадте, командуя 10-м корабельным экипажем, а после 1-ю флотскою бригадою, в мае же 1812 г. был назначен командиром корабля "Борей", на котором он доставил из Свеаборга в Ревель сухопутные войска, а потом перевез в Свеаборг воспитанников Морского кадетского корпуса, удаленных из Петербурга по опасности прихода неприятеля. Осенью 1812 г. Р. отправился в эскадре контр-адмирала Коробки в Англию и там, состоя под главным начальством великобританского адмирала Юнга, участвовал в блокаде Голландских берегов, преимущественно Флиссингена, откуда возвратился в сентябре 1813 г. в Кронштадт. 16-го марта 1816 г. Р. был назначен командиром 11-го флотского экипажа, а в 1817 году командовал кораблем "Гамбург", употребленным в эскадре вице-адмирала Крона для перевоза наших войск из Кале в Кронштадт. В 1818 г. Р. отводил в Кадикс три фрегата, уступленные испанскому правительству. За благополучное доставление этих фрегатов король испанский Дон-Фернанд пожаловал ему командорский орден Карла ІII. Весною 1819 г. Р. вызван был в Петербург, где ему предложили начальство над экспедицией, снаряжавшейся в путешествие вокруг света и в Южный Ледовитый океан. Р. отказался принять это поручение, так как страдал глазною болезнью. В 1820 г. Р. был произведен в капитан-командоры; в 1822 и 1823 гг. он был в должности директора Кронштадтского порта и летом 1823 и 1824 гг. командовал легкой эскадрой, плававшей около Кронштадта. Это была 28-я и последняя кампания заслуженного мореплавателя, после чего он был назначен директором Аудиториатского Департамента Морского Министерства, и генерал-аудитором флота. В 1826 г. P., получив чин контр-адмирала и орден св. Анны 1-й степ., назначен был дежурным генералом Морского штаба, а в начале 1827 г. - Директором образованного тогда Инспекторского Департамента того же штаба. Отличное исполнение должностей доставило ему в 1829 г. орден св. Владимира 2-го класса и чин вице-адмирала. Скончался Р. 21-го декабря 1833 г. Тело его погребено в Сергиевской пустыни, в 15 верстах от Петербурга.
"Морской Сборник" 1855 г., т. XV (№ 3), отд. IV, стр. 331-355; "Записки Ученого Комитета Морского штаба" 1833 г., ч. II, стр. 352-355; "Справочный Энциклопедический Словарь", Старчевского, СПб. 1855 г., т. IX, ч. II, стр. 18; "Северная Пчела" 1834 г., № 72, 73, 74, 75, 76 и 78; "Яхта" 1876 г., стр. 424; "Военно-Энциклопедический Лексикон", изд. 2-е, т. XI, стр.
вице-адмирал; р. 1772 г. 7 июля, † 21 дек. 1833 г. в

Смотреть значение Ратманов, Макар Иванович в других словарях

Макар — прозвище рязанцев, особ. кадомцев, будто по словам Петра I, встретившего там трех ов сряду, и сказавшего шутя: будте ж вы все ы! Это лучшие рыболовы и целовальники, почему........
Толковый словарь Даля

Аверин Александр Иванович — (ок. 1884 - ?). Социалист-революционер. Член ПСР с 1915. Студент-юрист 4-го курса. В конце 1921 жил в Бийске Алтайской губ., работал заведующим внешкольным отделом Бийского наробраза.........
Политический словарь

Адов Сергей Иванович — (1901 - ?). Анархист. Студент. Арестован в Петрограде 10.4.1924. В июне 1924 приговорен к 3 годам лагерей, с конца июня 1924 содержался в Соловецком лагере особого назначения. В 1927........
Политический словарь

Адодин Аверкий Иванович — (1889 - ?). Социалист-революционер максималист. Член ССРМ. с 1906. В том же году подвергся аресту. Арестован в Воронеже 1.10.1921. С 17.10.1921 содержался в Бутырской тюрьме (Москва).........
Политический словарь

Акатьев Тимофей Иванович — (? - ?). Социалист-революционер. Рабочий. Член ПСР с 1910. Образование низшее. В конце 1921 работал в железнодорожном депо станции Уфа. Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Алехин Яков Иванович — (ок. 1888 - ?). Социалист-революционер. Член ПСР с 1912. Образование высшее. В конце 1921 жил в Воронежской губ., работал агрономом. Местными чекистами характеризовался как "черновец",........
Политический словарь

Амосов Николай Иванович — (1875, Вятка - ?). Член ПЛСР с 1917. В конце 1921 жил в д. Бори Васильевской волости Нолинского уезда Вятской губернии. Заведовал библиотекой. Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Андин Семен Иванович — (? - ?). Анархист. В 1919-22 в Москве, сотрудничал в журнале Всероссийской федерации анархистов-коммунистов "Вольная Жизнь". С 1921 работал в Музее П. А. Кропоткина. 24.4.1925 арестован........
Политический словарь

Андреев Павел Иванович — (1881 - ?). Социалист-революционер. Член ПСР с 1910. Собственности не имел. Образование высшее. В конце 1921 жил в Бийске Алтайской губ., работал заведующим лабораторией Бийского........
Политический словарь

Анисимов Виктор Иванович — (24 ноября 1875, г. Кологрив Костромской губернии, по другим данным, 3 ноября 1875, Петербург, – 2 мая 1920, село Белоомут Зарайского уезда Рязанской губернии). Сын земского статистика.........
Политический словарь

Анохин Василий Иванович (партийная Кличка - Тунгус) — (1879 - до 1937, Тула). Социал-демократ. Член РСДРП с 1900-х гг. Рабочий (токарь Тульского оружейного завода). Арестован в августе 1922 в Туле по делу с.-д. 1.6.1923 получил 3 года ссылки,........
Политический словарь

Антипин Константин Иванович — (ок. 1897 - ?). Социалист-революционер. Рабочий. Член ПСР с 1914. Грамотный. В конце 1921 жил в Воронежской губ. (Воронеже?), работал токарем на заводе. Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Архипов Николай Иванович — (1891, Вологодская губ. - ?). Анархист (бывший большевик). Из крестьян. Образование низшее. Матрос Балтийского флота, машинный старшина линкора "Петропавловск". В 1920 исключен........
Политический словарь

Астафьев Михаил Иванович — (ок. 1894 - ?). Социал-демократ. Рабочий. Образование низшее. Член РСДРП с 1908. В конце 1921 жил в Уфимской губ., работал помощником машиниста. Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Астров Николай Иванович — (1868, Москва, – 12 августа 1934, Прага). Из семьи врача. Окончил юридический факультет Московского университета (1892). С 1890-х гг. работал в органах московского городского самоуправления,........
Политический словарь

Атамановский Витольд Иванович — (ок. 1877 - ?). Социалист-революционер. Член ПСР с 1918. Собственности не имел. Образование среднее. В конце 1921 жил в Алтайской губ., работал инструктором наробраза. Местными........
Политический словарь

Афонин Никита Иванович — (ок. 1881 - ?). Социал-демократ. Служащий. Член РСДРП с 1905. В конце 1921 жил в Москве, работал начальником особого отделения Главпроарма (?). Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Ахматов Иван Иванович — (19.12.1886, Тула - 8.5.1939). Член РСДРП с 1905, с 1927 - коммунист. Образование высшее. Член Учредительного собрания ДВР. В конце 1921 г. жил в Иркутской губернии. Местными чекистами характеризовался,........
Политический словарь

Ахтырский Константин Иванович — (? - ?). Анархист. В 1923 содержался в Бутырской и Таганской тюрьмах (Москва). С июня 1923 в Архангельском концлагере. Дальнейшая судьба неизвестна. НИПЦ "Мемориал".
Политический словарь

Батура Александр Иванович — (? - ?). Анархист. Отбыл заключение в Соловецком лагере особого назначения, затем был сослан на 3 года в Сибирь. К концу 1930 освобожден, получил "минус 6", поселился в Днепропетровске.........
Политический словарь

Беликов Александр Иванович — (ок. 1883 - ?). Социалист-революционер. Член ПСР с 1903. Агроном. Образование среднее. В конце 1921 жил во Владимире, работал в Гублескоме. Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Белозерский Константин Иванович — (ок. 1882 - ?). Социал-демократ. Образование высшее. Член РСДРП. Служил в армии адмирала А. В. Колчака (дослужился до чина поручика). В конце 1921 жил в Иркутской губ., работал........
Политический словарь

Бельченко Иван Иванович — (ок. 1885 - ?). Социал-демократ. Слесарь. Образование низшее. Член РСДРП с 1903 г. В конце 1921 жил в Калуге, работал в депо станции Калуга. Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Бондовский Михаил Иванович — (ок. 1881 - ?). Социалист-революционер. Член ПСР с 1917. Железнодорожный рабочий. Образование "техническое". В конце 1921 работал в депо станции Уфа. Местными чекистами характеризовался........
Политический словарь

Бордюков Афанасий Иванович — (2.12.1902 - ?). Социал-демократ. Арестован 10.4.1924 в Петрограде. 16.5.1924 приговорен к 3 годам концлагеря, 10.6.1924 этапирован в СЛОН. Дальнейшая судьба неизвестна.
И.З.
Политический словарь

Бородулин Сергей Иванович — (? -? ?). Член ПЛСР. Крестьянин. В конце 1921 жил в Брянской губернии и работал в домашнем хозяйстве. Дальнейшая судьба неизвестна.
М.Л.
Политический словарь

Бриллиантов Александр Иванович — (ок. 1875 - ?). Социалист-революционер. Член ПСР. "Священник". Образование "духовное". В конце 1921 жил в Уфе, работал в Губпродкоме. Местными чекистами характеризовался как "организатор".........
Политический словарь

Буевич Иосиф Иванович — (3.05.1883, с. Воргутьево, Могилевская губ. - 25.01.1964, Москва), член ПЛСР с 1917 по 1919. С августа 1919 член РКП(б). Из крестьян. С 9 лет полный сирота. Начал работать с 12 лет: подсобным........
Политический словарь

Бурцев Алексей Иванович — (ок.1895 - ?). Социал-демократ. Рабочий-деревообделочник. В середине 1920-х был в ссылке в Ташкенте. Арестован в 1932 в Ленинграде. В том же году сослан в Ташкент, в октябре 1932 находился........
Политический словарь

Бурцев Сафон Иванович — (1881). Анархист. Из крестьян Смоленской губ. Окончил сельскую школу. Рабочий. С 1905 член ПСР в Вязьме, участник Революции 1905-07. С 1909 в группе анархистов-коммунистов Вязьмы,........
Политический словарь

Вице-адмирал; род. в Торопецком уезде Псковской губ. 7-го июля 1772 г. В 1784 г. был определен в Морской кадетский корпус, по окончании курса в коем произведен был (1-го января 1789 г.) в мичманы; летом того же года P. поступил под команду капитан-лейтенанта Холостьянова на шебеку "Легкий", состоявшую в гребном флоте, который, под начальством вице-адмирала Принца Нассау-Зигена, назначен был действовать против шведов.

За храбрость, оказанную 13-го августа 1789 г. при поражении Шведского флота близ Роченсальма, М. И. произведен был в лейтенанты и получил год старшинства по службе.

Прослужив год на гребном флоте Нассау-Зигена, М. И. на той же шебеке в 1790 г. поступил в корабельную кронштадтскую эскадру вице-адмирала Круза и за новые отличия, оказанные им при отражении шведского флота от Кронштадта 23-го мая и при поражении его 27-го мая адмиралом Чичаговым в Выборгском заливе, удостоился старшинства еще 2-х лет. По заключении мира со шведами, M. И. отправился в Ревель.

В 1792 г. он находился при проводе в Кронштадт новопостроенного корабля "Борей", в 1793 г. был переведен в Черноморский флот и назначен командиром бригантины "Ахилл". В 1798 г. Р. опять является на театре военных действий.

Император Павел I приказал части Черноморского флота под начальством вице-адмирала Ушакова идти в Константинополь, а оттуда, соединившись с турецким флотом, в Архипелаг и далее. М. И. был в числе офицеров, отправившихся на этом флоте; он командовал взятой при его содействии корсарской шебекой "Макарий". В 1794 г. М. И. принимал деятельное участие в атаке укрепления Корфу; 22-го февраля 1794 г. ему было поручено доставить гарнизон этой крепости в Анкону; в это время М. И. командовал уже бригом.

Возвратясь из Анконы, Р. представил Главнокомандующему план гавани и береговых укреплений, - сведения, которые оказались весьма полезными при блокаде Анконы.

В последних числах апреля Главнокомандующий Соединенным флотом отрядил в Адриатическое море вице-адмирала Пустошкина, при котором был P., командовавший бригом, с 2-мя 74-пушечн. русскими кораблями, 80-пушечн. турецким, двумя турецкими фрегатами и бригом; последним командовал Ратманов.

Не доходя до Фану, с эскадры заметили, что по дороге в Франу из Синигалии двигался отряд, высланный генералом Монье из Анконы для наблюдения над действиями союзников.

Лейтенант P., получив приказ рассеять неприятеля, вскоре принудил этот отряд ретироваться в Синигалию.

В полдень 14 мая 1798 г. союзники атаковали укрепления Фану. Вскоре гарнизон отступил в Синигалию и авангард союзников овладел укреплениями этого города.

Неприятель двинулся по дороге в Анкону, преследуемый картечью с брига, командуемого Р. Наконец французский гарнизон принужден был вступить в переговоры, для чего и был послан Р. За подвиги, оказанные в кампании 1798 г., Р. получил орден св. Анны 3-ей степени.

Заняв Фану, граф Войнович усилил десант и направил его к Синигалии под прикрытием брига, командуемого P., а сам вошел в Синигалию, где был встречен восторженными восклицаниями жителей и поднял русский флаг. Затем русский отряд двинулся к Анконе. P., устроив три батареи, громил стены Анконы и с горстию регулярных войск отражал каждодневные вылазки французов. 29-го сентября в приступе к Анконе он отбил сильную вылазку и спас инсургентского генерала Лагоца.

Затем он сдал батареи союзникам и получил командование над флотилией, им самим сформированной в Синигалии. 18-го окт. он атаковал с ней анконскую гавань и потопил французский линейный корабль; 21-го окт. овладел французской купеческой тартаной с 2-мя пушками, пробиравшейся в Анкону с богатым грузом, проданным впоследствии за 42 тысячи гульденов.

Ночью 3-го ноября Р. взял с боя 18-пушечный бриг. 4-го ноября флотилия вошла в Анконскую гавань, и Анкона сдалась.

Р. вступил опять в командование бригом и пробыл с эскадрой графа Войновича 2 года в Адриатическом море. В 1801 г. он возвратился в Николаев.

Высочайшее благоволение и орден св. Анны 2-й степ., были наградой за храбрость и распорядительность, оказанные Р. при осаде Анконы.

В 1802 году снаряжалась эскадра в первое кругосветное плавание, и начальствовавший ею капитан-лейтенант Крузенштерн пригласил Р. старшим лейтенантом на фрегат "Надежда". Эта экспедиция продолжалась 3 года: с июля 1803 г. по август 1806 г. В продолжение этой экспедиции Р. 24-го февраля 1803 г. был произведен в капитан-лейтенанты, а 26-го ноября получил орден св. Георгия 4-го класса.

По возвращении в Кронштадт, Р. в 1806 г. (8-го августа) был награжден чином капитана 2-го ранга, в 1807 г. был назначен командиром линейного корабля "Победа", состоявшего в Черноморском флоте, и находился в эскадре контр-адмирала Пустошкина при взятии крепости Анапы. После этой экспедиции Р. был еще раз переведен в Балтийский флот и в неудачную кампанию 1808 г. против англо-шведского флота командовал 74-пушечным кораблем "Северная звезда", бывшим в эскадре адм. Ханыкова. 1-го марта 1810 г. Р. был произведен в капитаны 1-го ранга, а 20-го июля, за маневры, произведенные в Высочайшем присутствии, ему был пожалован бриллиантовый перстень.

До 1812 г. P. оставался в Кронштадте, командуя 10-м корабельным экипажем, а после 1-ю флотскою бригадою, в мае же 1812 г. был назначен командиром корабля "Борей", на котором он доставил из Свеаборга в Ревель сухопутные войска, а потом перевез в Свеаборг воспитанников Морского кадетского корпуса, удаленных из Петербурга по опасности прихода неприятеля.

Осенью 1812 г. Р. отправился в эскадре контр-адмирала Коробки в Англию и там, состоя под главным начальством великобританского адмирала Юнга, участвовал в блокаде Голландских берегов, преимущественно Флиссингена, откуда возвратился в сентябре 1813 г. в Кронштадт. 16-го марта 1816 г. Р. был назначен командиром 11-го флотского экипажа, а в 1817 году командовал кораблем "Гамбург", употребленным в эскадре вице-адмирала Крона для перевоза наших войск из Кале в Кронштадт.

В 1818 г. Р. отводил в Кадикс три фрегата, уступленные испанскому правительству.

За благополучное доставление этих фрегатов король испанский Дон-Фернанд пожаловал ему командорский орден Карла ІII. Весною 1819 г. Р. вызван был в Петербург, где ему предложили начальство над экспедицией, снаряжавшейся в путешествие вокруг света и в Южный Ледовитый океан. Р. отказался принять это поручение, так как страдал глазною болезнью.

В 1820 г. Р. был произведен в капитан-командоры; в 1822 и 1823 гг. он был в должности директора Кронштадтского порта и летом 1823 и 1824 гг. командовал легкой эскадрой, плававшей около Кронштадта.

Это была 28-я и последняя кампания заслуженного мореплавателя, после чего он был назначен директором Аудиториатского Департамента Морского Министерства, и генерал-аудитором флота. В 1826 г. P., получив чин контр-адмирала и орден св. Анны 1-й степ., назначен был дежурным генералом Морского штаба, а в начале 1827 г. - Директором образованного тогда Инспекторского Департамента того же штаба. Отличное исполнение должностей доставило ему в 1829 г. орден св. Владимира 2-го класса и чин вице-адмирала.

Скончался Р. 21-го декабря 1833 г. Тело его погребено в Сергиевской пустыни, в 15 верстах от Петербурга. "Морской Сборник" 1855 г., т. XV (№ 3), отд. IV, стр. 331-355; "Записки Ученого Комитета Морского штаба" 1833 г., ч. II, стр. 352-355; "Справочный Энциклопедический Словарь", Старчевского, СПб. 1855 г., т. IX, ч. II, стр. 18; "Северная Пчела" 1834 г., № 72, 73, 74, 75, 76 и 78; "Яхта" 1876 г., стр. 424; "Военно-Энциклопедический Лексикон", изд. 2-е, т. XI, стр. 102-104. {Половцов} Ратманов, Макар Иванович вице-адмирал; р. 1772 г. 7 июля, † 21 дек. 1833 г. в СПб. {Половцов}