Г п беляев. Братья беляевы. А. П. Беляев: биографическая справка

С 1824 г. член "Гвардейского экипажа"; на 14 декабря 1925 г. был мичманом. По приговору суда лишен чинов и дворянства, отбывал наказание в Сибири - 12 года каторги; с ноября 1832 г. на поселении. С декабря 1839 г. служил на Кавказе, в 1846 г. вышел в отставку.

Беляев 1-й Александр Петрович (1803 - 28.12.1887). Мичман Гвардейского экипажа. Из дворян. Отец - Петр Гаврилович Беляев (ум. до 1826), отставной коллежский советник, служил в Рязанском пехотном полку (георгиевский кавалер), масон, друг Лабзина и Поздеева, по выходе в отставку управлял имениями графа А.К. Разумовского в Пензенской и Рязанской губернии (через несколько лет после рождения сына П.Г. Беляев получил от Разумовского 6 душ), жил в с. Ершово Чембарского уезда Пензенской губернии; мать - Шарлотта Ивановна (Андреевна?) Верениус, шведка, владела крестьянами в Пензенской губернии. С 1813 жил в Петербурге у князя В.В. Долгорукова, воспитывался в Морском кадетском корпусе, куда поступил 20.5.1815, гардемарин - 2.7.1817, мичман - 23.2.1820, определен в Гвардейский экипаж - 5.3.1820, с 1817 совершал плавания по Балтийскому морю, в 1823 на фрегате «Проворный» плавал к Исландии и в Англию, а в 1824 - во Францию и Гибралтар.
Один из основателей тайного «Общества Гвардейского экипажа» (1824), автор его «статутов». В 1825 принят Д.И. Завалишиным в Орден восстановления, членом Северного общества не был. Участник восстания на Сенатской площади.
Арестованы с братом П.П. Беляевым 15.12.1825 великим князем Михаилом Павловичем и отправлены на главную гауптвахту, переведены в Петропавловскую крепость - 3.1.1826, вначале содержались в одном из казематов куртины между бастионами Екатерины I и Трубецкого, 30.1 А.П. Беляев показан в №14 Невской куртины.
Осуждены по IV разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорены в каторжную работу на 12 лет, срок сокращен до 8 лет - 22.8.1826, в августе 1826 еще оставались в Петропавловской крепости, им было разрешено переписываться с матерью - 31.8.1826. Отправлены в Сибирь - 2.2.1827 (приметы А.П. Беляева: рост 2 аршина 6 вершков, «лицо белое, чистое, продолговатое, глаза голубые, нос большой, широковат, остр, на левую сторону покрививши, волосы на голове и бровях светлорусые, на правой щеке природная бородавка»), доставлены в Читинский острог - 20.3.1827, прибыли в Петровский завод в сентябре 1830. По указу 8.11.1832 освобождены от работ и обращены на поселение в Илгинский винокуренный завод Иркутского округа, высочайше поведено перевести в Минусинск - 23.4.1833, по ходатайству обер-шталмейстера кн. В.В. Долгорукова им разрешено поступить рядовыми на Кавказ - 8.12.1839, выехали из Минусинска в марте 1840, определены в Кабардинский егерский полк, переведены в Навагинский пехотный полк - 27.10.1841, за отличие произведены в унтер-офицеры - 1842, прикомандированы к Куринскому егерскому полку для участия в делах против горцев и за отличие произведены в прапорщики - 18.10.1844 (со старшинством с 2.11.1843), А.П. Беляев уволен в отпуск для устройства домашних дел в Самару - 21.1.1846, уволены от службы из подпоручиков Навагинского пехотного полка за болезнью с позволением проживать в Самаре - 19.6.1846, разрешены временные приезды по делам в Москву - 5.9.1846, разрешено повсеместное жительство, кроме Петербурга - 2.2.1848, с тем, чтобы на переезды испрашивалось разрешение местного начальства. А.П. Беляев заведовал делами тайного советника Анастасия Евстафьевича Жадовского в Оренбургской губернии (1848), с 1849 управлял имениями Кривцова и Эмилия Дмитриевича Нарышкина в Саратовской губернии, по амнистии 26.8.1856 освобожден от надзора. Последние годы жизни провел в Москве (потерял зрение), похоронен на Ваганьковском кладбище. Мемуарист.
Жены: первая - умерла 1854 в родах, вторая - с 17.2.1856 Елизавета Александровна Арнольди, от этого брака сын - Александр. В 1826 у Беляева было пять сестер.

ВД, XIV, 231-262; ГАРФ, ф. 109, 1 эксп., 1826 г., д. 61, ч. 84.

Использованы материалы с сайта Анны Самаль "Виртуальная энциклопедия декабристов" - http://decemb.hobby.ru/

Портрет прислал Владимир Леонидович Чернышев, доцент НТУ «ХПИ», г. Харьков.

Здесь читайте:

Движение декабристов (Список литературы)

Румянцев В.Б. И вышли на площадь... (Взгляд из XXI века)

Садовников Владимир - В преддверии годовщины восстания . Движение декабристов и современность - 12.10.2004

Участники наполеоновских войн (биографический справочник)

Аннотация

В статье рассматривается краткая биография, научная и редакционная работа выдающего отечественного историка середины XIX в. И.Д. Беляева, в трудах которого нашли отражение ключевые вопросы русской истории допетровского периода. Будущий историк Иван Дмитриевич был выходцем из семьи священнослужителя, что послужило становлению его внутренних ценностей и развитию восприятия традиций и мировоззрения русского народа. В связи с этим Беляев в своих трудах обращался к рассмотрению отечественной истории не через изучение грандиозных событий или исследование крупных политических или культурных деятелей, а посредством собирания, накапливания и анализа разрозненного материала о фактической жизни русского общества до XVIII в. Это позволило Беляеву положить начало исследованию многочисленных тем, которые до него не нашли должного освящения. Так, Иван Дмитриевич был в числе первых исследователей, кто поднял вопросы, касавшиеся сельской общины, земщины, крестьян на Руси, военной истории, социальных изменений в русском обществе и многие другие. Будучи автором более сотни научных трудов по русской истории, Беляев воспринимался не только западниками, но и многими современниками как славянофил. При этом сам историк всегда придерживался позиции исторической достоверности. Это достигалось Беляевым за счет его кропотливой работы с редкими историческими документам, которые хранились в собраниях русских архивов. Для того чтобы найденные и обработанные Иваном Дмитриевичем материалы стали известны широкому кругу исследователей, историк публиковал результаты своих изысканий во «Временнике» Общества истории и древностей Российских, редактором которого он являлся. Наследие И.Д. Беляева осталось не только в написанных им трудах, но и в воспоминаниях его студентов и современников, которые характеризовали историка как человека, преданного науке, но при этом не чуждого душевного общения и человеческой помощи.

Ключевые слова и фразы: краткая биография, архивная работа, издательская работа, научные публикации, воспоминания современников.

Annotation

The article deals with the biography, scientific and editorial work of the outstanding Russian historian of the mid XIX century I.D. Belyaev, in the works which reflected the key issues of the pre-Petrine period of Russian history. Future historian Ivan Dmitriyevich, was the native of a family of the priest that served formation of its internal values and development of perception of traditions and outlooks of the Russian people. In this regard Belyaev in the works addressed to consideration of national history, not through studying of grandiose events or research of large political or cultural figures, and by means of collecting, accumulation and the analysis of separate material about the actual life of the Russian society till XVIII century. It allowed Belyaev to lay the foundation to research of numerous subjects which to it didn’t find due consecration. So Ivan Dmitriyevich was among the first researchers who brought up the questions concerning a rural community, a zemshchina, peasants in Russia, military history, social changes in the Russian society and many others. Being the author, more than one hundred scientific works on the Russian history, Belyaev was perceived not only Westerners, but also many contemporaries, as the Slavophile. Thus the historian always adhered to a position of historical reliability. It was reached by Belyaev due to his laborious work with rare historical to documents which were stored in meetings of the Russian archives. In order that the materials found and processed by Ivan Dmitriyevich became known to a wide range of researchers the historian published results of the researches in «Vremennika» of Society of history and antiquities Russian which editor he was. I.D. Belyaev’s heritage remained not only in the works written to them, but also in memoirs of his students and contemporaries which characterized the historian as person devoted to science, but thus not alien to sincere communication and the human help.

Key words and phrases: short biography, archival work,publishing work, scientific publications, memoirs of contemporaries.

О публикации

Scientific heritage of the historian I.D. Belyaev

«…Он не был историком героев…,
он изучал и восстанавливал серую,
будничную жизнь народа …»

Н. Аксаков

Среди плеяды отечественных ученых XIX в. почетное место занимает имя исследователя русской истории И.Д. Беляева. Он был современником выдающихся личностей своей эпохи: М.П. Погодина, К.С. Аксакова, Б.Н. Чичерина, А.С. Хомякова, С.М. Соловьева и многих других, каждый из них внес весомый вклад в изучение истории Российского государства и развитие исторической науки в целом. При этом фигура И.Д. Беляева не отошла на задний план, а его исследования не затерялась в череде многочисленных публикаций. Многие из них до сих пор имеют важное историческое и практическое значение при изучении актуальных вопросов русской истории. В связи с этим необходимо сказать несколько слов об этом выдающемся исследователе и его научном наследии .

15 июля 1810 г. в семье диакона церкви св. Троицы Д.Н. Беляева родился мальчик, которого назвали Иваном. Будущий известный историк получил начальное образование от своих родителей, которые заложили в сыне основы школьного обучения. Дальнейшее развитие личности Беляева происходило в рамках его приобщения к традициям и правилам церковной жизни. В 1821 г. мальчика отдали в Дмитровское духовное училище. После его окончания Иван продолжил обучение в Вифанской семинарии, где с 1824 г. был определен на низшее отделение. Здесь ему преподавали ряд базовых предметов, среди которых большое внимание уделяли истории. Планируя стать священнослужителем, И.Д. Беляев готовился к поступлению в Духовную академию или монастырь, но его отец оказался против .

В 1829 г. Беляев поступил в императорский Московский университет на нравственно-политическое отделение, которое впоследствии стало юридическим факультетом. Здесь он познакомился с выдающимися историками своего времени М.П. Погодиным и Н.И. Надеждиным, которые воспитали в молодом исследователе интерес к изучению русской истории .

После окончания в 1833 г. университета И.Д. Беляев через год поступил на службу чиновником в Московскую Синодальную контору. Здесь И.Д. Беляев получил хорошую практику по проверке и систематизации различных документов, но рутинная работа тормозила в Беляеве развитие исследователя. После многолетней работы протоколистом Беляев в 1841 г. был записан в штат Государственного архива при Московском департаменте Правительствующего Сената. Как полагают современники, молодому Беляеву помог его старый знакомый М.П. Погодин. С этого момента начинается плодотворная научная деятельность историка и его карьерный рост. В 1842 г. И.Д. Беляев был избран соревнователем Московского общества истории и древностей российских. Через несколько лет, в июле 1844 г., исследователь был назначен письмоводителем к инспектору Московских Сенатских архивов, а буквально полгода спустя Беляева зачислили на должность правителя дел при Департаменте Министерства юстиции .

В 1845 г. И.Д. Беляев начинает обработку документов, которые не вошли в редакцию Первого Полного Собрания Законов Российской Империи. Для этого его направляют в Сенатский архив, Архив старых дел и в Вотчинный архив. Это назначение позволило Беляеву открыть множество документов, которые ранее оставались в стороне от исследователей. За время плодотворной работы в архивах Беляев получил высокую оценку современников, в связи с этим в 1848 г. Беляеву было поручено приступить к разбору материалов Коллегии экономии . В этом же году вплоть до 1858 г. историка-архивиста избирали секретарем Общества истории и древностей Российских. В середине XIX в. И.Д. Беляев являлся действительным членом сразу нескольких обществ: Одесского Общества истории и древностей, Императорского Русского географического общества, Археографической комиссии и Общества любителей естествознания .

В 50-е гг. XIX в. продолжился профессиональный и исследовательский рост И.Д. Беляева. В 1852 г. он заменил в Московском университете профессора истории русского права Н.В. Калачова и занял должность ассистента на кафедре истории русского законодательства . После многолетней кропотливой архивной работы в 1858 г. исследователь защитил магистерскую диссертацию «О наследстве без завещания по древним русским законам до Уложения Алексея Михайловича» . Его работа получила у современников высокую оценку, подтвердив научный уровень и знания И.Д. Беляева. Следующим этапом стало получение степени доктора за работу «Крестьяне на Руси» . К концу жизни в 1867 г. Иван Дмитриевич был выбран университетским судьей и секретарем юридического факультета . Будучи близким к студентам, в 1868 г. Беляев стал попечителем бедных студентов. На этом поприще профессор пробыл до своей смерти 19 ноября 1873 г. Исследователь русской истории, оставивший научное наследие своим потомкам, был похоронен 22 ноября на Даниловском кладбище .

Доступ к богатейшим собраниям русских архивов позволил И.Д. Беляеву заняться плодотворной работой по сбору, переводу, систематизации и анализу редких документов. В немалой степени этому способствовало сотрудничество И.Д. Беляева и М.П. Погодина, который доверил молодому историку заняться описанием своего древлехранилища . Так, в 40-е гг. из-под пера И.Д. Беляева появляются первые работы. В 1844 г. в журнале «Московитяне» было опубликовано исследование «Город Москва и его уезды». В 1846 г. вышло сразу несколько работ И.Д. Беляева по военной истории: «О русском войске в царствование М.Ф. Романова» и «О сторожевой и станичной службе на Польской украине» . На следующий год в 1847 г. в «Чтениях» Общества истории и древностей Российских появилась статья «О Нестеровой летописи». Кроме этого, за время многолетней плодотворной работы в архивах И.Д. Беляев смог выработать проверенную им систему исследования архивных документов, тем самым определив базис для восстановления старых рукописей. Основы работы с редкими документами историк изложил в статье «О способе восстановления чернил в древних рукописях пергаментных и бумажных» . Как отмечали современники историка, его первые работы были близки по стилю исследования и постановке вопроса к трудам М.П. Погодина . Однако постоянная архивная практика, анализ и размышления над полученным материалом позволили И.Д. Беляеву выработать индивидуальный исследовательский почерк и найти свое место среди выдающихся современников.

В середине XIX в. И.Д. Беляев, помимо исследовательской деятельности, занялся издательской и редакционной работой на базе «Чтений» Общества истории и древностей Российских. На смену «Чтениям» пришел «Временник» И.Д. Беляева, в котором нашли отражения многочисленные публикации архивных документов и исследований. Во «Временнике» периодически появлялись статьи ее редактора, которые привлекали внимание специалистов. И.Д. Беляев обращался в исследованиях к сложным темам, требовавшим серьезной архивной практики . Так появились исследования: «Жители Московского государства, их права и обязанности», «Русские летописи по Лаврентьевскому списку с 1111 по 1169 гг.», «Великий князь Константин Всеволодович Мудрый», «О разных видах русских летописей», «О скоморохах» и многие другие . Параллельно с работой в журнале И.Д. Беляев создал один из первых систематизированных курсов по истории русского законодательства, который был изложен через призму жизни русского народа . Кроме работы во «Временнике», И.Д. Беляев сотрудничал также с журналами «Русская беседа», «Православное Обозрение», «Молва», «Юридический журнал» и ряде других, на страницах которых выходили его не менее интересные труды. На базе журналов «Русская беседа» и «Русский вестник» в 1856 г. произошла полемика между И.Д. Беляевым и Б.Н. Чичериным по вопросам развития сельской общины в России . Основное видение этого вопроса было изложено И.Д. Беляевым в «Обзоре исторического развития сельской общины в России, соч. Б. Чичерина» .

Как мы видим, исследовательский интерес И.Д. Беляева затрагивал достаточно широкий спектр вопросов. Среди них ключевыми работами историка стали упоминаемые нами выше магистерская диссертация «О наследстве без завещания по древним русским законам до Уложения Алексея Михайловича» и докторская работа «Крестьяне на Руси». Историк также внес большой вклад в изучение земских учреждений: «Земские соборы на Руси» и «Судьбы земщины и выборного начала на Руси» . Кроме этого, в наследие потомкам И.Д. Беляев оставил общетеоретическое исследование по русской истории – «Рассказы из Русской истории», состоящее из четырех книг. Первая книга из серии была посвящена вопросам появления и развития государственности на Руси с момента появления славянских племен и вплоть до XIII в. Остальные книги рассказывали о внутренней жизни отдельных земель: Великого Новгорода , Пскова и Полоцка .

Всего за время исследовательских поисков И.Д. Беляева в печати было опубликовано более 100 научных трудов, каждый из которых имеет самостоятельную историческую ценность. И.Д. Беляеву удалось затронуть вопросы, касающиеся малоизвестных страниц становления и развития Российского государства, отдельных аспектов ее военной истории, истории русской церкви, а также истории русского права. Решение возникавших в процессе исследовательской работы вопросов способствовало тому, что обработанные историком материалы, записные и разрядные книги о гражданской, придворной и военных службах были допущены к публикации. В начале XX в. публицист П. Мрочек-Дроздовский занялся систематизацией работ И.Д. Беляева, где собрал воедино в библиографическом указателе все его труды. В указатель вошли исследования и статьи профессора, материалы и заметки, которые публиковались с 1842 г. вплоть до последних лет его жизни. Кроме того, в издании было указано несколько работ И.Д. Беляева, которые вышли в свет после смерти историка .

Среди упоминаемых нами исследований И.Д. Беляева отдельного внимания заслуживает анализ работ, которые были посвящены истории русского войска и системе пограничной службы в допетровский период, а именно: «О русском войске в царствование М.Ф. Романова» и «О сторожевой и станичной службе на Польской украине». В 1845 г. по решению Императорского Московского общества истории и древностей Российских к публикации было допущено исследование Беляева «О русском войске в царствование М.Ф. Романова». В печать эта работа поступила только в следующем 1846 г. В ней автор попытался систематизировать собранные им в архивах материалы и информацию о вооруженных силах начала XVII в.

В составе русского войска Беляев выделил несколько крупных служилых групп: конницу, пехоту и артиллерию. Каждая из представленных категорий дробилась исследователем на более мелкие образования. Так, конница формировалась из дворян, детей боярских, «новокрещенов», городовых казаков и даточных людей. Дворяне, по мысли автора, делились на московских, жильцов и городовых. Городовые в свою очередь состояли из выборных дворян, собственно городовых и дворовых. После дворян вторыми по статусу были дети боярские, которых И.Д. Беляев разделил на выборных, дворовых и городовых. Пехота имела менее сложную иерархию и состояла из нескольких групп служилых людей: стрельцов, городовых казаков, вольных «охочих» людей и пеших даточных людей. Артиллерия делилась историком на крепостную, осадную и полковую, которая состояла из различных по калибру и видам пушек. При орудиях находились пушкари, затинщики, кузнецы и плотники, а в более позднее время «гранатчики». Беляев сделал интересное наблюдение относительно положения служилых людей «в украинных городах». Согласно ему дети боярские на южных рубежах по состоянию равнялись с городовыми казаками, при этом казаки находились по своему статусу наравне со стрельцами . Следовательно, по мысли ученого, служилые по прибору и по отечеству в приграничных районах имели разное социальное, но практически одинаковое имущественное положение.

Беляев также проанализировал происходившие в середине XVII в. в составе русского войска изменения, связанные с реорганизацией отдельных ее частей и появлением служилых людей нового строя: рейтар, драгун, солдат. Не оставил без внимания историк и вольное казачество: донских, волжских, яицких и терских казаков, отмечая их участие в обороне границ. Достаточно подробно И.Д. Беляев описал технические вопросы, связанные с организацией полков, их делением, управлением войском в мирное и в военное время, практикой сборов войска, а также снабжением служилых людей оружием и продовольствием.

В 1846 г. в один год с публикацией исследования «О русском войске в царствование М.Ф. Романова» из-под пера И.Д. Беляева вышел не менее интересный труд, рассказывающий «О сторожевой и станичной службе на Польской украине». В рамках своего исследования ученый попытался освятить историю появления и развития системы защиты и предупреждения рубежей Русского государства от прохода в центральные уезды из степных районов кочевых отрядов. Основываясь на упоминании о посылке князем Иваном Дмитриевичем на Тихую и Быструю Сосну ратников для сбора информации о войсках Мамая, Беляев взял период конца XIV в. за начало отсчета появления сторожевой службы . Под 1444 г. Иван Дмитриевич нашел летописное упоминание о функционировании городовых казаков . Дальнейшее развитие сторожевой службы исследователь связывал с увеличением границ Московского государства .

В конце XV – первой половине XVI в., по мысли историка, продолжалось укрепление «украинных городов» и появление новых сторожевых и станичных разъездов. Автор отметил, что во второй половине XVI в. произошла систематизация накопленных за предыдущий период истории навыков и знаний. Под руководством М.И. Воротынского в 1571 г. был разработан указ о станичной и сторожевой службе, призванный упорядочить и систематизировать порядок и обязанности сторожей на «Поле» . Беляев стал одним из первых исследователей, кто провел детальный анализ этого исторического источника, остающегося до сих пор важным звеном в понимании геополитической ситуации на южных рубежах. Конец XVI в. исследователь охарактеризовал появлением новых крепостей, вокруг которых формировалась выработанная за предыдущие годы система сторожей . В период Смутного времени, по меткому выражению Беляева, «правительству некогда было думать об украине и ее укрепления» .

С 1615 г. начинается новый отсчет в развитии сторожевой и станичной службы. Это было связано с восстановлением ранее действующей системы, а также строительством новых городов и укреплений. Анализ архивных документов позволил Беляеву провести количественный анализ служилых людей в южных гарнизонах и определить их использование правительством в противостоянии татарской опасности . Серьезным вкладом историка в изучение южных рубежей стало обращение к вопросам, касающимся строительства крепостей по территории будущей Белгородской черты, которые своим появлением положили начало новому периоду в противостоянии татарским отрядам . Подводя итог исследованию, И.Д. Беляев пришел к выводу, что к середине XVII в. «истинная цель украинской службы» была достигнута и крымские татары «не могли сделать ни одного значительного нападения» на русские границы .

Освященные в трудах И.Д. Беляева вопросы получили положительную оценку у современников и потомков. Русский военный историк, генерал-майор Д.Ф. Масловский, отмечал, что работы И.Д. Беляева по истории вооруженных сил и сторожевой службы являются «во многих случаях основными, благодаря строго научному и документально точному приему исследования военно-административного отдела» . Советский историк А.В. Чернов назвал работу И.Д. Беляева «О русском войске в царствование М.Ф. Романова» первым специальным исследованием по истории вооруженных сил Московского государства .

Как мы видим, многочисленные работы И.Д. Беляева посвящены русской истории и были проникнуты интересом к изучению самобытности русского народа в его особом духовно-нравственном восприятии. Необходимо отметить, что начало творческой деятельности И.Д. Беляева совпало со временем становления и развития в русском обществе историко-философского течения, известного как славянофильство. Представители этой школы создали систему философии, в которой был выдвинут тезис об особом историческом пути русского народа с опорой на фундаментальные аксиомы православной веры. Воспринимал ли себя И.Д. Беляев славянофилом – сказать сложно. Современники историка, прежде всего, видели в нем «крупного и неутомимого труженика, в высшей степени полезную силу как для журнала, так и вообще для развития мысли славянофильства» . И.Д. Беляев не был идеологом славянофильства. Однако можно с уверенностью сказать, что его научные изыскания находились в русле развивающихся в России историко-философских течений середины XIX в. Так, многочисленные работы исследователя по разнообразным вопросам русской истории, с ярко выраженным обращением к раскрытию жизни и традиций русского народа, ассоциировались у современников с поддержкой славянофилов. При этом И.Д. Беляев ориентировался в своих научных изысканиях не столько на пространно-философские рассуждения, сколько на фактический архивный материал, которым подкреплял свои размышления по русской истории. В связи с этим не только славянофилы, но и западники воспринимали И.Д. Беляева как серьезного исследователя, который стремился не к отстаиванию чьих-либо интересов, а к освящению скрытого в глубине веков исторического наследия.

После смерти И.Д. Беляева воспоминания о нем сохранились в памяти его студентов и очерках современников. Из них складывается образ И.Д. Беляева, человека и исследователя, с присущими его личности характеру и привычками. Студенты отзывались о И.Д. Беляеве как человеке, готовом откликнуться на просьбы не только в поиске архивных документов, но и в решении личных проблем и жизненного выбора. По свидетельствам знакомых с Беляевым людей, историк полностью посвятил себя научным поискам и исследованиям, оставаясь при этом в жизни простодушным и чуждым светских условий. Это дало повод одному из друзей Ивана Дмитриевича назвать его «евангельским человеком», который не делал различий в общении с людьми, исходя из их статуса, за что его все любили и уважали .

Известный историк, этнограф и фольклорист Е.В. Барсов видел в И.Д. Беляеве служителя науки с громадным потенциалом. Барсов сравнивал Беляева с представителями славянофильства и пришел к выводу, что «из всех принадлежащих к этой школе, никто так тщательно не воскрешал былого, никто так ревностно не допрашивал этого духа жизни в его истории, как покойный Иван Дмитриевич Беляев» . Это позволило историку освятить множество тем, касающихся русского общества допетровской эпохи, а также озвучить вопросы, сохранявшие свою актуальность на протяжении многих лет.

Богослов и философ Н.П. Аксаков характеризовал И.Д. Беляева как исследователя, который кропотливо собирал по мельчайшим частицам факты и свидетельства эпохи, что позволяло ему из малого воссоздавать «общую величественную картину» русской истории. При этом Беляев не был «историком героев», свою главную задачу он видел в исследовании истории простого русского народа без привнесенного лоска и блеска, в описании и анализе его будничной и серой жизни .

Историк русского права М.Ф. Владимирский-Буданов, давая оценку Беляеву, как ученому правоведу, пришел к выводу, что Иван Дмитриевич был «более историком, чем юристом» . Об этом ему позволил говорить анализ «Лекций по истории русского законодательства», в которых юридические понятия историка оказались не точны, а иногда неправильны. Кроме этого, Михаил Флегонтович отнесся критически к плану и содержанию созданного Беляевым курса лекций, указывая на недостаточную проработанность ряда вопросов и их несоответствие постановке основной проблемы исследования, при этом сохраняя уважение к проделанной историком работе.

Первым из современников, кто полноценно описал жизненный путь и научное наследие И.Д. Беляева, был С.А. Гадзяцкий. Он отмечал, что Ивана Дмитриевича отличала глубокая начитанность и умение использовать имеющиеся в его распоряжении архивные материалы. При этом полученные знания, по наблюдению Гадзяцкого, позволяли Беляеву разрабатывать в большей степени теоретические вопросы, а практическая сторона дела ограничивалась общей точкой зрения. В последние годы жизни И.Д. Беляева, по мнению биографа, наступило «ослабление его таланта», связанное с проявлением в исследованиях «общего начала» . Однако это ни в коем случае не умаляет заслуг историка в освящении и анализе русской истории.

Подводя краткий итог творческому и научному наследию И.Д. Беляева, можно с уверенностью сказать, что опубликованные историком работы по различным вопросам отечественной истории имели в своей основе серьезную архивную базу, на анализе которой определялась постановка цели и задач многочисленных исследований. В них историком были подняты вопросы, ранее остававшиеся в тени исторической науки, что дало поступательный толчок следующим поколениями исследователей для их всестороннего и детального изучения. Немаловажное значение в формировании научного наследия И.Д. Беляева имел творческий потенциал историка и его желание проникнуть в самую суть проблемы и понять ее решения. В связи с этим в памяти потомков исследователь всегда останется добродушным стариком, верным своим принципам и готовым на бескорыстную помощь.

Список литературы / Spisok literatury

На русском

1. Аксаков Н. Иван Дмитриевич Беляев // Русская беседа. – 1895. – № 1. – С. 146-148.
2. Барсов Е. И.Д. Беляев, секретарь императорского Общества истории и древностей российских // Чтения ОИДР. – Кн. I. – М., 1882. – С. 14-20.
3. Вакулина Е.Н. Исторические взгляды И.Д. Беляева. – М.,1990.
4. Владимирский-Буданов М.Ф. Лекции по истории русского законодательства И.Д. Беляева. – М., 1879.
5. Гадзяцкий С.А. Иван Дмитриевич Беляев // Русская беседа. – 1895. – № 6. – С. 1-18.
6. Беляев И.Д. Крестьяне на Руси. – М., 1903.
7. Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. – М., 1879.
8. Беляев И.Д. О наследстве без завещания по древним русским законам до Уложения Алексея Михайловича. – М., 1858.
9. Беляев И.Д. О русском войске в царствование Михаила Федоровича и после его, до преобразований, сделанных Петром Великим. – М., 1846.
10. Беляев И.Д. О способе восстановления чернил в древних рукописях пергаментных и бумажных // Временник. – Кн. IV. – М., 1849.
11. Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской Украине Московского государства до царя Алексея Михайловича. – М., 1846.
12. Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. – Кн. I. – М., 1861.
13. Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. Кн. II / История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. – М., 1864.
14. Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. Кн. III / История города Пскова и псковской земли. – М., 1867.
15. Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. Кн. IV / История Полоцка или Северо-западной Руси, от древнейших времен до Люблинской унии. – М., 1872.
16. Брокзауз и Ефрон. – Т. V. – 1891.
17. Каплин А.Д. Предисловие // Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства / Отв. ред. О.А. Платонов. – М., 2011. – С. 5-30.
18. Кривошеев Ю.В. Жизнь историка // Беляев И.Д. История русского законодательства. – СПб., 1999. – С. 5-17.
19. Кривошеев Ю.В. И.Д. Беляев его современники и наследники // Беляев И.Д. История русского законодательства. – СПб., 1999. – С. 623-638.
20. Масловский Д.Ф. Военная инциклопедия. – Т. IV. – СПБ., 1911.
21. Мрочек-Дроздовский П. Список трудов И.Д. Беляева. – М., 1905.
22. Чернов А.В. Вооруженные силы Рyccкого государства в XV-XVII в. – М., 1954.

English

1. Aksakov N. Ivan Dmitrievich Beljaev // Russkaja beseda. – 1895. – № 1. – S. 146-148.
2. Barsov E. I.D. Beljaev, sekretar’ imperatorskogo Obshhestva istorii i drevnostej rossijskih // Chtenija OIDR. – Kn. I. – M., 1882. – S. 14-20.
3. Vakulina E.N. Istoricheskie vzgljady I.D. Beljaeva. – M., 1990.
4. Vladimirskij-Budanov M.F. Lekcii po istorii russkogo zakonodatel’stva I.D. Beljaeva. – M., 1879.
5. Gadzjackij S.A. Ivan Dmitrievich Beljaev // Russkaja beseda. – 1895. – № 6. – S. 1-18.
6. Beljaev I.D. Krest’jane na Rusi. – M., 1903.
7. Beljaev I.D. Lekcii po istorii russkogo zakonodatel’stva. – M., 1879.
8. Beljaev I.D. O nasledstve bez zaveshhanija po drevnim russkim zakonam do Ulozhenija Alekseja Mihajlovicha. – M., 1858.
9. Beljaev I.D. O russkom vojske v carstvovanie Mihaila Fedorovicha i posle ego, do preobrazovanij, sdelannyh Petrom Velikim. – M., 1846.
10. Beljaev I.D. O sposobe vosstanovlenija chernil v drevnih rukopisjah pergamentnyh i bumazhnyh // Vremennik. – Kn. IV. – M., 1849.
11. Beljaev I.D. O storozhevoj, stanichnoj i polevoj sluzhbe na pol’skoj Ukraine Moskovskogo gosudarstva do carja Alekseja Mihajlovicha. – M., 1846.
12. Beljaev I.D. Rasskazy iz russkoj istorii. – Kn. I. – M., 1861.
13. Beljaev I.D. Rasskazy iz russkoj istorii. Kn. II / Istorija Novgoroda Velikogo ot drevnejshih vremen do padenija. – M., 1864.
14. Beljaev I.D. Rasskazy iz russkoj istorii. Kn. III / Istorija goroda Pskova i pskovskoj zemli. – M., 1867.
15. Beljaev I.D. Rasskazy iz russkoj istorii.Kn. IV / Istorija Polocka ili Severo-zapadnoj Rusi, ot drevnejshih vremen do Ljublinskoj unii. – M., 1872.
16. Brokzauz i Efron. – T. V. – 1891.
17. Kaplin A.D. Predislovie // Beljaev I.D. Lekcii po istorii russkogo zakonodatel’stva / Otv. red. O.A. Platonov. – M., 2011. – S. 5-30.
18. Krivosheev Ju.V. Zhizn’ istorika // Beljaev I.D. Istorija russkogo za-konodatel’stva. – SPb., 1999. – S. 5-17.
19. Krivosheev Ju.V. I.D. Beljaev ego sovremenniki i nasledniki // Beljaev I.D. Istorija russkogo zakonodatel’stva. – SPb., 1999. – S. 623-638.
20. Maslovskij D.F. Voennaja inciklopedija. – T. IV. – SPB., 1911.
21. Mrochek-Drozdovskij P. Spisoktrudov I.D. Beljaeva. – M., 1905.
22. Chernov A.V. Vooruzhennye sily Rycckogo gosudarstva v XV-XVII v. – M., 1954.

2000 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сер. 2, вып. 4 (№26)

РЕЦЕНЗИИ

Беляев С. Г. П. Л. Барк и финансовая политика России. 1914-1917 гг. СПб., 2002.

Проблемы финансовой политики России периода первой мировой войны, войны полуизвестной, полузабытой, представляются, несомненно, важными, требующими глубокого осмысления, кропотливого и вдумчивого изучения. Обращение к их анализу С. Г. Беляева -исследователя, безусловно, подготовленного, с большим опытом архивной работы, занявшего уже определенную нишу в рядах творческой когорты историков-экономистов, - вполне закономерно и подсказано, с одной стороны, наличием солидного корпуса содержательных и разнообразных источников, с другой - слабой степенью изученности самих проблем.

И в этом плане внимание к деятельности последнего царского министра финансов П. Л. Барка как проводника правительственной финансовой политики периода войны вполне естественно и представляет исключительный интерес как с точки зрения несомненной незаурядности личности П. Л. Барка, так и с точки зрения осуществления им мер, позволивших избежать глубокого финансового кризиса.

Следует признать, что исследование не замкнулось в рамках жанра исторической биографии, чреватого, как правило, многими подводными камнями и прежде всего неоправданной увлеченностью личностью самого героя. Напротив, перед нами широкое исторического полотно со многими действующими лицами и большим охватом проблем, раскрывающих основные направления финансовой политики царского правительства в военные годы.

Касаясь историографической части работы, следует отметить, что диссертант достойно оценивает труды своих предшественников, делая акцент на степени изученности тех или иных направлений финансовой политики. Историография проблемы подразделяется на ряд периодов (работы военных лет, 1920-х годов, периода «оттепели» и труды современников), определяемых в хронологическом плане задачами исследователей - практическими, политическими и научными. Не обойдена вниманием и зарубежная литература, в том числе эмигрантская, что усиливает авторский актив.

Прежде всего следует обратить внимание на

широту поставленных диссертантом перед собой задач: формирование бюджета и налоговая политика, роль Государственного и коммерческих балков в осуществлении финансового курса, финансирование отраслевой экономики, деятельность России на западных финансовых рынках и в Центральной Азии. Такой подход к проблеме не осуществлялся. Очевидно, что столь широкий охват тем потребовал ознакомления с множеством источников, в первую очередь с документальными, значительная часть которых впервые введена в научный оборот.

Достоинством книги явлются критическая оценка источников, продуманный анализ и~х. содержания. В числе источников-делопроизводственные документы высших государственных органов власти - Совета министров, Государственного совета, материалы Министерства финансов и чрезвычайных органов регулирования экономики - Особых совещаний военного времени, стенограммы заседаний Государственной думы, банковская и дипломатическая документация, докладные записки и отчеты государственных деятелей, эпистолярное наследие, публицистика, периодика и мемуаристика. Важным источником являются и воспоминания П. Л. Барка, изданные за рубежом в 1950-1960-х годах.

Очерк биографии П. Л. Барка, охватывающий весь период его государственной деятельности в России и за границей, вводит читателя в мир сановного чиновника со всеми его контактами на деловом и общественном уровне, дает материал для характеристики его политических взглядов и оценки поступков. Разумеется, основное внимание уделено деятельности Барка в должности министра финансов в довоенный период, проходившей в русле так называемого «нового курса» правительственной политики И. Т. Горемыкина и A.B. Кривошеина, и в годы войны, а также характеристике его политических позиций (отношение к либералам и легитимистскому лагерю).

С. Г. Беляев отмечает причину, обусловившую прочное положение Барка на министерском посту - склонность к компромиссам и лавированию. Барк предстает как умный и довольно тонкий политик, трезво ориентирующийся в окружающей обстановке. Биографический раздел, насыщенный многими фактами из личной жизни и государственной деятельности министра финансов, является прелюдией, вводящей в суть проблемы.

Сюжет о формировании государственного бюджета и роли правительственных структур и законодательных палат в определении курса российской бюджетной политики периода войны вызывает большой интерес. Экскурс в минувшее знакомит с развитием бюджетного законодательства стран Западной Европы и Финляндии и с бюджетной политикой России второй половины XIX - начала XX в., а также с изменениями, внесенными бюджетными правилами 1906 г. и касающимися далеко не фиктивной роли Государственного совета и Государственной думы в утверждении государственной росписи доходов и расходов.

Оценивая бюджетную политику военного времени, С. Г. Беляев сосредоточивает внимание на борьбе политических сил вокруг бюджетных ассигнований, на усилиях оппозиционных думских кругов утвердить свое право контроля над ними. В ходе войны эти усилия все более возрастали и сопровождались резкой критикой правительственного политического курса при безразличии, пишет С. Г. Беляев, большинства оппозиционных депутатов к содержанию бюджета. Полагаем, это вопрос спорный. Противовесом стремлению думцев явилась возросшая роль Совета министров в решении финансовых вопросов и осуществление основных военных расходов за счет Особого военного фонда, не подконтрольного законодательным палатам.

По наблюдениям С. Г. Беляева, функционирование военного фонда существенно изменило содержание, нарушило целостность бюджета. Тенденции бюджетной политики, как следует из текста, менялись под влиянием многих факторов: отказа от винной монополии, прекращения эскпорта, изменения налоговой системы, растущего уровня цен и т.д. Следствием этих перемен стало появление системы двух бюджетов - «мирного» и военного и фиктивных доходов казны, исказивших общую картину бюджетных поступлений и расходов. В работе внимательно прослеживается столкновение взглядов представителей разных политических направлений вокруг принятия бюджета 1914, 1915, 1916 гг. и проекта бюджета 1917 г.

Тесно связанная с государственным бюджетом политика налогообложения рассмотрена в монографии как совокупность фискальных мероприятий, направленных на его укрепление.

Автором тщательно анализируются правительственные меры, усилившие прямое налогообложение (поземельное, промысловое, городской недвижимости, сбора с капитала и т. д.) и изменения в соотношении прямого и косвенного обложения, рост акцизов (на нефтепродукты, сахар, спирт и пр.) и введение новых (хлопок, вина), что в свою очередь усложняло работу акцизных отраслей. Большое внимание уделено росту таможенных, портовых и судебных пошлин, введению железнодорожного тарифа по перевозке грузов и прочим мерам, вызванным военной обстановкой,

нередко носящим отпечаток непоследовательности, а порой и противоречивости.

С. Г. Беляев приходит к выводу, что «в военные годы косвенное обложение продолжало оставаться основной и наиболее динамичной частью налоговой системы России» (с. 53). И в этой связи исключительно интересны и свежи замечания С. Г. Беляева по поводу финансовых последствий в результате отмены винной монополии, в том числе о выдаче из казны ссуд на перепрофилирование предприятий и введение в 1916 г., в русле европейских традиций, подоходного налога, изменившего соотношение в бюджете прямого и косвенного налогообложения.

Признавая радикализм фискальной системы 1914 -1916 гг. («по своему охвату это была наиболее радикальная налоговая реформа за весь период существования Российской империи», - читаем в монографии. - С. 196), автор не лишает ее черт архаизма, что представляется справедливым.

Можно приветствовать попытку С. Г. Беляева дать оценку деятельности Государственного банка в период войны, учитывая лишь относительную изученность этого вопроса. Наряду с эмиссионными операциями, промышленными ссудами и ссудами частным банкам, наряду с управлением учреждениями мелкого кредита и государственными сберегательными кассами, Государственный банк, входивший в состав Министерства финансов, занимался размещением облигационных займов и учетом казначейских обязательств, служивших обеспечением кредитных билетов, выпущенных в обращение.

Осуществление этих новых функций, не свойственных центральному банковскому учреждению, было вызвано необходимостью покрытия военных расходов, подчеркивает С. Г. Беляев, но масштабы операций не соответствовали финансовым потребностям фронта. Автор непосредственно связывает с изменением функций Государственного балка реформирование системы сберегательных касс, увеличение их численности и придание им своего рода статуса кредитных учреждений.

Новаторский подход автора прослеживается при подведении им итогов политики ценообразования, при освещении вопроса о способах и порядке финансирования отраслевой экономики: промышленности, железнодорожного транспорта, аграрного сектора и городского хозяйства. В этой связи внимание обращено прежде всего на функциональное назначение военного фонда, на объем военных расходов.

Любопытна мысль С. Г. Беляева относительно предпочтения правительством обременительных казенных ссуд секвестру частных предприятий промышленного сектора (с. 282), что означало фактическое их содержание за счет государства. Отмечены такие факты, как сокращение ипотечного кредита в пользу казенных субсидий сель-

скому хозяйству, попытка включить в сферу влияния финансового ведомства реализацию и погашение городских займов, возврат к политике железнодорожных займов и др.. совокупность которых свидетельствовала, как обоснованно утверждает С. Г. Беляев, о чрезвычайном усилении роли государственных институтов в регулировании и финансовой поддержке экономики.

Касаясь переговоров союзников по Антанте относительно финансовых проблем и их реальных результатов, С. Г. Беляев вводит в оборот новый материал и убедительно его интерпретирует. И здесь ярко высвечивается фигура П. Л. Барка, проводившего в 1915-1916 гг. трудные и в основном успешные переговоры с главами финансовых ведомств Англии и Франции по вопросам российской задолженности, закупок вооружения в союзных странах и предоставления России кредитов.

В монографии раскрываются многогранные финансовые отношения союзников, связанные с координацией усилий в экономической и военной сферах, с дискредитацией экономического влияния Германии и ее партнеров на нейтральные страны. Автор приходит к выводу, что Россия сумела сохранить в годы войны «статус субъекта международных финансовых отношений».

Значительно расширяют наши представления о деятельности финансового ведомства в военное время материалы о функционировании Учет-но-ссудного банка Персии и Монгольского национального банка во Внешней Монголии. Приводимые факты свидетельствуют, что стремление Министерства финансов усилить российские экономические и политические позиции в Центральной Азии и на Дальнем Востоке в годы войны оказалось под угрозой, и в итоге события привели к падению русского влияния в Персии в пользу Англии и в Монголии в пользу Японии.

Как и в любом крупном исследовании, отдельные положения вызывают сомнения, имеются некоторые неточности, спорные утверждения, но все замечания меркнут перед основательностью и значительностью труда. И все же некоторые соображения по поводу рассмотренных в монографии вопросов хотелось бы высказать.

Так, едва ли правомерно говорить о несостоятельности политики твердых цен, именно как политики. В самом деле, что могло быть альтернативой предельным ценам в период войны-только государственная монополия. Но монополия - явление исключительное, мера экстраординарная и, следовательно, сугубо ограниченная по масштабам применения. Даже учитывая, несоответствие уровня "гЬердых цен интересам населения, а быть может, и государства в целом, на определенном этапе экономического кризиса регулирование рынка путем сочетания твердых цен и реквизиций, видимо, было единственно возможным. Тем более что сама реквизиция проводилась на основе твердых цен, определявших сумму возмеще-

ния убытка. Другое дело - методы, которыми эта политика проводилась, далеко не всегда и везде обеспечивали соблюдение ограничительного уровня цен.

Трудно согласиться с утверждением, что правительство пыталось компенсировать потерю сельскохозяйственного экспорта союзными поставками (с. 291). Прежде всего экспорт и поставки союзникам - понятия разновеликие. Даже государственные закупки сельскохозяйственных продуктов, по подсчетам А.М.Анфимова и П. В. Волобуева, не достигали объема экспорта, тем более периода довоенного экономического подъема, когда Россия вывозила максимальное количество продуктов аграрного производства.

Соглашение с союзниками - Францией, Англией, а затем переговоры и с Италией о поставках спирта и зерна - было принято под невероятным дипломатическим нажимом со стороны последних, и инициатива исходила отнюдь не от России, ибо организация поставок требовала колоссальных финансовых затрат для создания специальной закупочной структуры, транспортных средств, в том числе подвижного состава, оборудования мест хранения и т.д. Эти действия не могли быть оправданы и в социальном плане, напротив, они вызывали противодействие населения Архангельского края, останавливавшего идущие к порту составы.

Фактически соглашение носило со стороны России добровольно-принудительный ха-рактер. Достаточно вспомнить телеграммы А. П. Извольского правительству и ноты Бьюкене-на. В случае прекращения продуктовых поставок Франция угрожала России отказом в вооружении, Англия - в предоставлении тоннажа для его перевозки. Отсюда столь долгие и мучительные переговоры русского правительства с французским о сохранении лишь джентльменского соглашения о поставках, но никак не заключения обязывающего договора.

Частное употребление словосочетания «думские либералы» не всегда оправдано. Порой из контекста понятно, о ком идет речь, но в ряде случаев желательно было бы конкретно обозначить политические силы.

В целом же следует констатировать, что поставленные С.Г. Беляевым в исследовании задачи решены успешно. Хотелось бы подчеркнуть, что ярко вырисовывается творческий индивидуализм автора. С. Г. Беляеву удалось создать серьезное и оригинальное исследование, выполненное на высоком профессиональном уровне. Оно, несомненно, привлечет к себе самое пристальное внимание как специалистов, так и всех интересующихся экономической историей предреволюционной России.

Т. М. Китпанина, М. Ф. Флоренский

Беляев Александр Петрович , декабрист, подпоручик, мемуарист родился в Санкт-Петербурге 22 июня 1802 года.

Отец – Пётр Гаврилович Беляев (умер до 1826 г.), отставной коллежский советник, служил в Рязанском пехотном полку (георгиевский кавалер), масон, друг А. Ф. Лабзина и П. А. Поздеева, по выходе в отставку управлял имениями графа А. К. Разумовского в Пензенской и Рязанской губерниях (через несколько лет после рождения сына П. Г. Беляев получил от Разумовского 6 душ), жил в селе Ершово Чембарского уезда Пензенской губернии; мать – Шарлотта Ивановна (Андреевна?) Верениус, шведка, владела крестьянами в Пензенской губернии.
Воспитывался в Петербурге в Морском кадетском корпусе, куда поступил 20.05.1815 года, гардемарин с 02.07.1817 года. После окончания Кадетского корпуса произведен в свой первый морской офицерский чин мичмана 23.2.1820 и зачислен 05.03.1820 года на службу в Гвардейский флотский экипаж, где служили многие передовые образованные моряки. Среди них - Н. Бестужев, Д. Завалишин, М. Кюхельбекер, В. Дивов - близкий друг Беляевых, А. Арбузов и другие.
С 1817 г. совершал плавания по Балтийскому морю, в 1823 г. на фрегате "Проворный" плавал в Исландии и в Англию, а в 1824 – во Францию и Гибралтар. Плавания А.П.Беляева к берегам Франции и Испании, встречи на испанской земле произвели на него неизгладимое впечатление:

"После нашего плавания в Испанию, где мы видели подвижников испанской свободы, где сошлись со свободолюбивыми англичанами, где слушали марш Риэго и с восторгом поднимали бокалы в его память, мы, конечно, сделались еще большими энтузиастами свободы".

В Гвардейском экипаже существовал кружок "свободомыслящих" - морская группа декабристов, - который возник и сложился при активном участии К.Ф. Рылеева - тайное "Общество Гвардейского экипажа" (1824 г.). Беляев были членом этого кружка, один из его основателей, автором его "статутов". В 1825 г. принят Д. И. Завалишиным в "Орден восстановления". Вероятно, накануне восстания Александр Беляев вступил в члены Северного общества декабристов. Известно, что в событиях 14 декабря 1825 года большую роль сыграли моряки Гвардейского флотского экипажа. На Сенатскую площадь вышло 1100 моряков, их вывел капитан-лейтенант Н.А. Бестужев. Мятежные моряки соединились с солдатами Московского и Гренадерского полков. Именно моряки Гвардейского флотского экипажа должны были взять штурмом Зимний дворец, а затем овладеть Кронштадтом. Арестован вместе с братом Петром Петровичем 15.12.1825 великим князем Михаилом Павловичем и отправлен на главную гауптвахту; переведен в Петропавловскую крепость (3.1.1826), вначале содержался в одном из казематов куртины между бастионами Екатерины I и Трубецкого. 30 января А. П. Беляев показан в № 14 Невской куртины.
Следственное дело позволяет установить, что Александр вместе с младшим братом участвовал в совещаниях у К. Рылеева, где вырабатывали план восстания, был очень активен в казармах при подготовке моряков к выходу на Сенатскую площадь, а на площади все время находился при экипаже. Александр Беляев , как отмечено Следственной комиссией, являлся сторонником республиканского правления, "разделял мнение о необходимости истребить царствующую фамилию. Узнав о замышляемом возмущении, решился принять в оном участие и 14 декабря внушал нижним чинам сомнение в присяге..." .
"Государственный преступник IV разряда", Беляев обвинялся в том, что "знал об умысле на цареубийство и лично действовал с возбуждением нижних чинов" . Осуждён по IV разряду – к лишению чинов и дворянства и, по конфирмации 10.7.1826 года – к ссылке в каторжную работу на 12 лет. Но уже высочайшим же указом 22 августа повелено оставить в работе 8 лет, а потом обратить на поселение в Сибири. Отправлен в Сибирь 02.02.1827 года вместе с братом, М.М. Нарышкиным и А. И. Одоевским. 20.03.1827 доставлен в Читинский острог, прибыл в Петровский завод в сентябре 1830 г. По указу 08.11.1832 освобождён от работ и обращён на поселение в Илгинский винокуренный завод Иркутского округа, а высочайшим повелением от 23.04.1833 переведен в Минусинск.

Александр Петрович Беляев
Акварель Н.А.Бестужева. 1832-1833 08.12.1839 года "повелением" царя по ходатайству обершталмейстера князя В.В.Долгорукова Беляеву разрешено поступить рядовым на Кавказ, где он был определён в Кабардинский егерский полк; 27.10.1841 года переведён в Навагинский пехотный полк; за отличие произведён в унтер-офицеры (1842), 18.10.1844 прикомандирован к Куринскому егерскому полку для участия в делах против горцев и за отличие произведён в прапорщики (со старшинством с 02.11.1843).
А.П.Беляев 21.01.1846 года уволен в отпуск для устройства домашних дел в Самару, 19.06.1846 года уволен от службы из подпоручиков Навагинского пехотного полка за болезнью с позволением проживать в Самаре; 05.09.1846 года разрешены временные приезды по делам в Москву. В Самаре братьям Беляевым удалось организовать товарищество для постройки буксирного парохода. В это время пароходство в России только начиналось и "Самара" (так назвали свой пароход Беляевы) была вторым пароходом на Волге.
Из архивных документов видно, что с 02.02.1848 года А.П.Беляеву было дозволено пребывание во всех местах Российской империи, кроме Петербурга, с тем, чтобы на переезды испрашивалось paзрешение местного начальства. Видимо, это было связано с их просьбой о разрешении пользоваться правом свободных переездов, так как во время навигации, плавая по Волге, они были связаны со многими городами, которые находились в пределах разных губерний. В 1849 году это право было отнято на основании воспрещения “выдавать паспорта для выезда в другие губернии лицам, состоявшим под полицейским надзором”.
В течение 10 лет (с 1846 по 1856 г.) Беляев находился под секретным наблюдением полиции. Он писал в своих воспоминаниях:

“Страшная ферула (стеснительная опека), злобно смотрящее за вами око, которому неусыпно повелено наблюдать за нами, лишение возможности добывать даже хлеб насущный, все это... возмущало меня. Но, видно, смиренная доля наша еще не кончилась и мы все еще оставались под ферулой полиции”.

С 1849 года начался саратовский период в жизни Беляева . В переписке с министерством внутренних дел, полицейскими управлениями Саратовской губернии за 1854-1857 годы сохранился документ: "Отставных подпоручиков Александра и Петра Беляевых памятная записка" - с прошением об освобождении их из-под надзора полиции. В "памятной записке" на небольшом голубоватом листке рукой Петра Петровича Беляева написано, что "...Александр Петрович Беляев проживает в Саратовской губернии с 1849 года, а с 1852 года управляет имением Льва Кирилловича Нарышкина и его наследников."
А.П.Беляев первоначально служил у тайного советника А. Е. Жадовского, управляя его делами по постройке пароходных подчалков на реке Белой. В 1850 году А.П. Беляеву было предложено место управляющего имением Кривцовых, родных декабриста С.И. Кривцова в селе Репьевка Балашовского уезда, где он прослужил полтора года. А.П.Беляеву был не совсем по душе отсталый крепостной порядок, заведенный в имении. Не добившись согласия опекуна Р.И. Кривцова улучшить и облегчить жизнь крестьян, А.П.Беляев оставил Репьевку. 1851 год проплавал на пароходе, а возвратившись из Астрахани, зимовал в Саратове, где внезапно окончилась его холостая жизнь. В 1852 году, в один год, оба брата, и старший и младший, вступили в брак. Венчание Александра Петровича состоялось 26 января в приходской церкви села Павловка Петровского уезда Саратовской губернии. Первым браком А.П.Беляев был женат на родственнице саратовского губернского почтмейстера, серба по национальности, Ивана Михайловича Вукотича, который занимал эту должность с 1840 до 1870-х годов. Через посредство И.М. Вукотича А.П.Беляев получил содержание Саратовской почтовой станции, которая давала рублей около 40 или 50 дохода в месяц. О жизни в Саратове тех дней А.П.Беляев вспоминал с самым отрадным чувством.

“В Саратове мы наняли хорошенькую маленькую квартиру, комнат в шесть... Все у нас было очень прилично, убранство комнат, очень хорошая мебель, прислуга... так что никому и в голову не могло прийти, что мы небогаты”.

Здесь их беспрерывно посещали родные и близкие. Из тех домов, где бывал сам А.П.Беляев , можно назвать дом саратовского губернатора М.Л. Кожевникова, по словам современников, "человека достаточно образованного, честного и хорошего”. Декабрист А.П.Беляев в своих воспоминаниях напишет:

"Помнится, что я у него [М.Л.Кожевникова] за обедом видел Н.Г.Чернышевского, сына саратовского протоиерея, тогда еще студента и неизвестного, а впоследствии получившего такую известность своими сочинениями".

Два летних месяца А.П.Беляев с женой провели на даче И.М. Вукотича, который уезжал в Петербург, а затем вернулись на городскую квартиру и жили до самого отъезда в имение Л.К.Нарышкина. Александр Петрович Беляев в 1852 году получает место управляющего в Падовском имении князя Л.К.Нарышкина в Балашовском уезде Саратовской губернии. Через два года в Падах умерла от родильной горячки первая жена А.П.Беляева , умер и ребенок.
В воспоминаниях А.П.Беляев писал:

"Женился я на первой жене по совету товарища, более по желанию окончить холостую жизнь, которая меня уже тяготила... А о той, которая при первом свидании пленила меня, я не мог и думать...".

С Елизаветой Александровной Арнольди Александр Петрович обвенчался 17 февраля 1856 года в сельской церкви села Вельможки, на другой день они уехали в Пады Балашовского уезда. 16 июня 1859 года от этого брака родился сын Александр, который был крещен 26 августа 1859 года в приходской церкви села Пады. "В Падах, - этом счастливом для меня уголке мира, упоенные полным счастием, мы прожили 15 лет”.
А.П. Беляев 16 лет управлял имением Л.К. Нарышкина и его наследников. Позднее прибавилась новая работа - управление заволжским имением в 40 тысяч десятин. В 1856 году по делам управления имением Л.К. Нарышкина А.П. Беляеву было разрешено прибыть на короткое время в Петербург. По пути в Петербург он остановился в Москве, где пробыл две недели. Александр Петрович увиделся после 20-летней разлуки со многими своими товарищами, декабристами. В это время по амнистии, объявленной при коронации Александра II, многие из декабристов возвратились в Москву. Здесь были С.П. Трубецкой, С.Г. Волконский, Г.С. Батеньков, А.Н. Сутгоф, М.И. Муравьев-Апостол, Н.И. Лорер, М.М. Нарышкин и П.С. Бобрищев-Пушкин.

“Смотря на всех этих возвратившихся изгнанников, невольно возбуждалось любопытство проследить минувшую уже теперь их жизнь, полную скорби, радости, доброго делания, лишений, и по наружности, положению бесправному, как бы униженную, но нравственно высокую и благодетельную для многих, соприкасавшихся к ним” - пишет в “Воспоминаниях” декабрист А. Беляев .

Портрет А.П.Беляева , 1865.
Фотография Шерер и Набгольц. Москва. На обороте надпись:
"Александр Петрович Беляев" и фирменная печать фотоателье с адресом. Александр Петрович в 1871 году переселился в Москву, где и жил до самой кончины. Уже в Москве в 1878 году его посетил Л.Н.Толстой, собиравшийся писать роман о декабристах. А.П.Беляев передал ему рукопись своих воспоминаний, которую была издана отдельной книгой в 1882 году (до этого отрывки из воспоминаний публиковались в журнале "Русская старина" №№29-32 (1880-1881 г.г.) и №42 (1884 г.)).
Скончался А.П.Беляев 28 декабря 1887 года и похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище (участок 4-А ).
В “Московских ведомостях” за 10 января 1888 года был помещен некролог, в котором сообщалось:

"28 декабря скончался в Москве один из последних декабристов Александр Петрович Беляев (родившийся в 1803 году). С его смертью из участников печального события 14 декабря 1825 года остались в живых, если не ошибаемся, только Д.И. Завалишин и П.Н. Свистунов. Покойный А.П. Беляев оставил после себя интересные воспоминания о пережитом и перечувствованном. В последние годы своей жизни он печатал их в “Русской старине”... Еще в рукописи воспоминания эти были читаны графом Л.Н. Толстым, интересовавшимся в то время эпохой декабристов, и его поощрению, главным образом, обязаны выходом в свет".

Сохранилась фотография первоначального памятника на месте захоронения А.П. Беляева .

Памятник на месте захоронения А.П.Беляева ,
(ныне утрачен), фото А.Т. Лебедева 1925 г. В 1951 г. Моссоветом был установлен другой памятник – колонна чёрного гранита. Текст: «Декабрист Беляев Александр Петрович. 1803–1885», где год смерти указан ошибочно.

Современный памятник на месте захоронения А.П. Беляева.
Фото Н. Кирсанова. 2010 г. Александр Петрович во время своей службы на Кавказе бывал в г.Георгиевске , о чем не приминул написать в своих воспоминаниях:

"Часть I.
Глава XX. Пребывание на Кавказе
Ровно чрез три месяца по выезде из мирного Минусинска, 12 июня 1840 года, мы приехали уже из Тифлиса в Ставрополь, главную квартиру войск правого фланга Кавказской линии и столицу Кавказской области. Из Тифлиса мы ехали тем же путем чрез Кавказский хребет, Крестовой горой, проезд чрез которую теперь уже был свободен от снега; потом очаровательным ущельем до Владикавказа и Грузинской дорогой до Екатеринограда. Отсюда мы ехали уже новой для нас дорогой, не представлявшей, впрочем, ничего нового сравнительно с прежней. Те же станицы, многолюдные, чистенькие, напоминавшие Малороссию своими белыми мазанками. Везде станции содержали казаки, потому почтовые лошади были превосходные и езда очень быстрая. Не доезжая Георгиевска , тогда уже заштатного города, показался гигантский Эльбрус, а за ним Пятигорье, от чего получил свое имя Пятигорск. Георгиевск тогда, в 1840 году, был небольшой, но чистенький городок; он расположен на реке Кума, и помню, что тут мы были поражены удивительною белизною пшеничных хлебов, что, впрочем, и понятно, так как тут была родина знаменитой во всем мире пшеницы-кубанки.
. . .
Часть II
Глава I. Ставрополь
...Прежде, нежели описывать возвращение на родину, я расскажу один случай из нашей кавказской жизни, вследствие чего мы вовсе едва не остались на Кавказе. Мы так полюбили Кавказ, его чудную природу, климат, людей, его простоту жизни, что мечтали купить небольшой кусок земли, заняться хозяйством, устроить жилище со всеми предосторожностями того воинственного времени, как строятся кавказские землевладельцы: с высокой оградой, сторожевой башней с бойницами, нечто вроде плацгауза, чтоб можно было защититься в случае нападения бродячих хищников, что тогда случалось довольно часто. Конечно, это была мечта романтического воображения, но мечта эта была близка к осуществлению.
...Олимпиада Ивановна Венеровская с сестрой покойного ее мужа, Верой Ивановной Власевой, и сыном своим, моим учеником, пригласила меня проводить их в Ставрополь, куда она ехала со своей родственницей, муж которой служил дежурным штаб-офицером в войсках правого фланга кавказской линии. Мы ехали в коляске на ее лошадях до Моздока, но как мы выехали после обеда, то, приехав к последней перед Моздоком станице Стодеревская, она просила станичного начальника дать ей конвой, так как время было к вечеру. Он распорядился о назначении 4 казаков, а пока они снаряжались, мы решились ехать, полагая, что казаки сейчас же догонят коляску. Проехали версту, потом другую, третью, совсем уже стемнело, а казаков все нет. Некоторое беспокойство уже начинало овладевать дамами, да и я не совсем был покоен; воображение рисовало уже нам хищников, бросающихся на коляску, как это еще недавно было с семейством богатого армянина Чиханова: выстрелы, некоторая борьба (так как за моих дам я, конечно, был готов умереть, но все же силы были бы неравны) и затем плен, для благородных дам в тысячу раз ужаснейший смерти. Олимпиада Ивановна и Вера Антоновна, достойные питомицы Кавказа, вынули из-за поясов свои кинжалы, чтоб в случае нападения скорее заколоть себя, нежели отдаться в плен. Жена и сестра героя Венеровского не могли допустить и мысли о таком позоре. Я был в черкеске и с кинжалом, со мной была шашка покойного мужа Олимпиады Ивановны, которую она мне подарила; но, благодарение Господу, ничего подобного нападению не случилось, хотя мы действительно услыхали конский топот скачущих, но то были наши конвойные. Несмотря, однако ж, на конвой, мы поехали верхней дорогой, хотя нижняя, идущая лесами, была гораздо ближе.
В Моздок мы приехали уже ночью. Остановились ночевать у знакомых наших дам. Подали чай, потом ужин; мы долго проговорили и разошлись спать. Из Моздока выехали рано утром. Почтовые лошади содержались тогда казаками, были отличные, и мы скоро приехали в Георгиевск , где были родные моих спутниц и где мы пробыли день."

Беляев, А. П., Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном (1805-50), изд. Суворина, СПб, 1882
Сборник «Декабристы и их время», т. II, 1932
Смирнова Н., Братья Беляевы//Годы и люди. Вып.3. - Саратов: Приволжское книжное издательство, 1988.

Беляевы , братья Александр (1803 - 87) и Петр (около 1805 - 64) Петровичи - декабристы. Окончив морской кадетский корпус, они служили в гвардейском экипаже. Не примыкая к тайному обществу, они стали, по словам Александра Беляева, "энтузиастами свободы" и 14 декабря приняли участие в мятеже, выведя с несколькими товарищами гвардейский экипаж на площадь. Хотя они и присягнули императору Николаю в тот же вечер, однако их арестовали и заключили в Петропавловскую крепость. Приговором верховного уголовного суда в окончательной форме Беляевы были признаны виновными в том, что "знали об умысле на цареубийство и лично действовали в мятеже, с возбуждением нижних чинов", отнесены к IV разряду и осуждены на 12 лет каторги. Отбывая ее, они перевели все знаменитое сочинение Гиббона. В 1833 г. были переведены на поселение. В Минусинске вели сельское хозяйство на широких началах и заведовали начальной школой. В 1840 г. Беляевы были определены на Кавказ рядовыми. По получении офицерского чина, вышли в 1846 г. в отставку и занялись, сначала оба, пароходным делом; позднее Александр Беляев прекрасно управлял имениями Нарышкиных. Более выдающимся человеком был, по-видимому, Александр Беляев. Он оставил обширные записки. Не давая почти никакого материала для эпохи до 1825 г. и не представляя особого интереса, как источник для восстановления общей истории эпохи, они содержат много любопытных психологических и бытовых черт и характерных деталей; ими заинтересовался и настоял на их напечатании Л.Н. Толстой. В этих записках Александр Беляев вырисовывается человеком очень набожным, мечтательным, восторженным, гуманным, врагом крепостного права и сторонником гражданской свободы и прогресса, но непременно на основах религии и религиозной нравственности и без насильственных потрясений. Идеология просветительной философии в области религиозного сознания затронула Беляева очень поверхностно. Сентиментальное направление литературы XVIII и начала XIX в. нашло в Беляеве одного из своих поздних представителей. Стиль Беляева местами слащав, настроение "чувствительное"; мечтательный восторг, умиление, вздохи, слезы, невольно навертывающиеся на глаза, - все это мы находим в изобилии на страницах "Воспоминаний". Беляев скоро глубоко раскаялся в своем участии в движении 14 декабря, хотя сознавал все-таки с гордостью, что рисковал жизнью и пострадал за благо отечества. Неунывающий оптимист, он всегда отзывался о людях благожелательно. О годах ссылки он сохранил самое светлое воспоминание. В конце записок Беляев излагает свой любопытный проект учреждения по всей России особых "попечителей" над народом, избираемых им самим. Записки Александра Беляева, доведенные до 1860-х годов, под заглавием "Воспоминания о пережитом и перечувствованном с 1813 г.", напечатаны в "Русской Старине" за 1880 - 81 и 1884 - 86 годы; ч. I вышла отдельно (СПб., 1882) и вызвала ряд противоречивых критических отзывов. Список их, а также некролог Александра Беляева, см. в "Материалах для критико-биографического словаря" С.А. Венгерова.

А. Елачич.

Источник: Русский биографический словарь . Беляев 1-й Александр Петрович (1803 -- 28.12.1887). Мичман Гвардейского экипажа. Из дворян. Отец -- Петр Гаврилович Беляев (ум. до 1826), отставной коллежский советник, служил в Рязанском пехотном полку (георгиевский кавалер), масон, друг Лабзина и Поздеева, по выходе в отставку управлял имениями графа А.К. Разумовского в Пензенской и Рязанской губернии (через несколько лет после рождения сына П.Г. Беляев получил от Разумовского 6 душ), жил в с. Ершово Чембарского уезда Пензенской губернии; мать -- Шарлотта Ивановна (Андреевна?) Верениус, шведка, владела крестьянами в Пензенской губернии. С 1813 жил в Петербурге у князя В.В. Долгорукова, воспитывался в Морском кадетском корпусе, куда поступил 20.5.1815, гардемарин -- 2.7.1817, мичман -- 23.2.1820, определен в Гвардейский экипаж -- 5.3.1820, с 1817 совершал плавания по Балтийскому морю, в 1823 на фрегате "Проворный" плавал к Исландии и в Англию, а в 1824 -- во Францию и Гибралтар. Один из основателей тайного "Общества Гвардейского экипажа" (1824), автор его "статутов". В 1825 принят Д.И. Завалишиным в Орден восстановления, членом Северного общества не был. Участник восстания на Сенатской площади. Арестованы с братом П.П. Беляевым 15.12.1825 великим князем Михаилом Павловичем и отправлены на главную гауптвахту, переведены в Петропавловскую крепость -- 3.1.1826, вначале содержались в одном из казематов куртины между бастионами Екатерины I и Трубецкого, 30.1 А.П. Беляев показан в N14 Невской куртины. Осуждены по IV разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорены в каторжную работу на 12 лет, срок сокращен до 8 лет -- 22.8.1826, в августе 1826 еще оставались в Петропавловской крепости, им было разрешено переписываться с матерью -- 31.8.1826. Отправлены в Сибирь -- 2.2.1827 (приметы А.П. Беляева: рост 2 аршина 6 вершков, "лицо белое, чистое, продолговатое, глаза голубые, нос большой, широковат, остр, на левую сторону покрививши, волосы на голове и бровях светлорусые, на правой щеке природная бородавка"), доставлены в Читинский острог -- 20.3.1827, прибыли в Петровский завод в сентябре 1830. По указу 8.11.1832 освобождены от работ и обращены на поселение в Илгинский винокуренный завод Иркутского округа, высочайше поведено перевести в Минусинск -- 23.4.1833, по ходатайству обер-шталмейстера кн. В.В. Долгорукова им разрешено поступить рядовыми на Кавказ -- 8.12.1839, выехали из Минусинска в марте 1840, определены в Кабардинский егерский полк, переведены в Навагинский пехотный полк -- 27.10.1841, за отличие произведены в унтер-офицеры -- 1842, прикомандированы к Куринскому егерскому полку для участия в делах против горцев и за отличие произведены в прапорщики -- 18.10.1844 (со старшинством с 2.11.1843), А.П. Беляев уволен в отпуск для устройства домашних дел в Самару -- 21.1.1846, уволены от службы из подпоручиков Навагинского пехотного полка за болезнью с позволением проживать в Самаре -- 19.6.1846, разрешены временные приезды по делам в Москву -- 5.9.1846, разрешено повсеместное жительство, кроме Петербурга -- 2.2.1848, с тем, чтобы на переезды испрашивалось разрешение местного начальства. А.П. Беляев заведовал делами тайного советника Анастасия Евстафьевича Жадовского в Оренбургской губернии (1848), с 1849 управлял имениями Кривцова и Эмилия Дмитриевича Нарышкина в Саратовской губернии, по амнистии 26.8.1856 освобожден от надзора. Последние годы жизни провел в Москве (потерял зрение), похоронен на Ваганьковском кладбище. Мемуарист. Жены: первая -- умерла 1854 в родах, вторая -- с 17.2.1856 Елизавета Александровна Арнольди, от этого брака сын -- Александр. В 1826 у Беляева было пять сестер. ВД, XIV, 231-262; ГАРФ, ф. 109, 1 эксп., 1826 г., д. 61, ч. 84. Использованы материалы с сайта Анны Самаль "Виртуальная энциклопедия декабристов" -