Счастья нет но есть покой и воля. «Пора, мой друг, пора покоя сердце просит. Куда попадает мастер, или Что есть покой для писателя
«Мир таинственный, мир мой древний…» Сергей Есенин
Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как ветер, затих и присел.
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.Так испуганно в снежную выбель
Заметалась звенящая жуть…
Здравствуй ты, моя чёрная гибель,
Я навстречу к тебе выхожу!Город, город, ты в схватке жестокой
Окрестил нас как падаль и мразь.
Стынет поле в тоске волоокой,
Телеграфными столбами давясь.Жилист мускул у дьявольской выи,
И легка ей чугунная гать.
Ну да что же? Ведь нам не впервые
И расшатываться и пропадать.Пусть для сердца тягучее колко,
Это песня звериных прав!..
…Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.Зверь припал… и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки…
Вдруг прыжок… и двуного недруга
Раздирают на части клыки.О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даёшься ножу!
Как и ты, я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу.Как и ты, я всегда наготове,
И хоть слышу победный рожок,
Но отпробует вражеской крови
Мой последний, смертельный прыжок.И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу…
Всё же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу.
Анализ стихотворения Есенина «Мир таинственный, мир мой древний…»
Тема противостояния патриархального деревенского мира и «железной» цивилизации определяет идейное содержание стихотворения 1921 г. Стремясь передать остроту и серьезность момента, поэт прибегает к развернутым метафорическим образам: уподобляет конфликт физической борьбе, «схватке жестокой» или облаве на волчью стаю. С каждой из авторских ассоциаций связан собственный идейно-мотивный комплекс, что позволяет разделить композицию стихотворного текста на две части.
В первом фрагменте лирическое «я» представляет обе стороны конфликта: деревню и город, загадочный «древний» мир и агрессивную новую реальность. Для традиционного жизненного уклада характерны тишина, безмолвие и пассивность, для современного - энергичность, напористость, жестокость. Уверенное наступление на старые идеалы выражено при помощи причудливых гротескных образов: шоссе сдавливает шею деревни, а поле давится телеграфными столбами. Коварный враг, город не ограничивается физическим воздействием, дополняя его психологическим давлением. Стремясь морально унизить противника, он использует оскорбительные штампы, сниженную лексику.
Позиция героя отличается однозначностью. Субъект речи принадлежит к традиционной среде, крестьянскому обществу и природному началу. Особенности положения предполагают активное участие героя в противостоянии, и во втором четверостишии он выражает готовность не только бороться, но и погибнуть, защищая патриархальный уклад.
В центральных катренах возникает мотив отчаянного сопротивления, неожиданного для агрессора. Планы последнего на быструю победу не оправдались, конфликт затягивается. Пассивный крестьянский мир, ранее пребывавший в дремоте, обнаруживает новые качества: он внутренне крепок, жилист и готов постоять за себя.
Сцена охоты на волка открывает вторую часть текста. Здесь также на первый план выходит элемент неожиданности: хищник бросается на вооруженного человека, норовя разодрать «двуногого недруга». Субъект речи горячо сочувствует зверю, определяя его поведение как подвиг, сознательное самопожертвование.
Лирическое «я» сравнивает себя с волком. Двух героев объединяют общие качества - отверженность и постоянная готовность отразить опасность. Сравнение завершается отождествлением: в финальных строках субъект речи преображается в хищника. Предчувствуя гибель, он желает закончить жизнь отчаянной борьбой, «смертельным прыжком». Уверенность в грядущем возмездии сглаживает трагическую концовку.
Читает Р. Клейнер
«Мир таинственный, мир мой древний…» - Читает С. Есенин
Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как ветер, затих и присел.
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.
Так испуганно в снежную выбель
Заметалась звенящая жуть…
Здравствуй ты, моя чёрная гибель,
Я навстречу к тебе выхожу!
Город, город, ты в схватке жестокой
Окрестил нас как падаль и мразь.
Стынет поле в тоске волоокой,
Телеграфными столбами давясь.
Жилист мускул у дьявольской выи,
И легка ей чугунная гать.
Ну да что же? Ведь нам не впервые
И расшатываться и пропадать.
Читает Р.Клейнер
Рафаэ́ль Алекса́ндрович Кле́йнер (род. 1 июня 1939, д. Рубежное, Луганская область, УССР, СССР) - российский театральный режиссер, Народный артист России (1995 г.).
С 1967 по 1970 г. был актёром Московского Театра Драмы и Комедии на Таганке.
Есенин Сергей Александрович (1895-1925)
Родился Есенин в крестьянской семье. С 1904 по 1912 год учился в Константиновском земском училище и в Спас - Клепиковской школе. За это время им было написано более 30 стихотворений, составлен рукописный сборник “Больные думы” (1912), который он пытался опубликовать в Рязани. Русская деревня, природа средней полосы России, устное народное творчество, а главное - русская классическая литература оказали сильное влияние на формирование юного поэта, направляли его природный талант. Сам Есенин в разное время называл разные источники, питавшие его творчество: песни, частушки, сказки, духовные стихи, “Слово о полку Игореве”, поэзию Лермонтова, Кольцова, Никитина и Надсона. Позднее на него оказывали влияние Блок, Клюев, Белый, Гоголь, Пушкин.
Из писем Есенина 1911 - 1913 годов вырисовывается сложная жизнь поэта. Все это нашло отражение в поэтическом мире его лирики 1910 - 1913 годов, когда им было написано более 60 стихотворений и поэм. Наиболее значительные произведения Есенина, принесшие ему славу одного из лучших поэтов, созданы в 1920 - е годы.
Как всякий великий поэт, Есенин не бездумный певец своих чувств и переживаний, а поэт - философ. Как всякая поэзия, его лирика философична. Философская лирика - это стихи, в которых поэт говорит о вечных проблемах человеческого бытия, ведет поэтический диалог с человеком, природой, землей, Вселенной. Примером полного взаимопроникновения природы и человека может служить стихотворение “Зеленая прическа” (1918). Одно развивается в двух планах: березка - девушка. Читатель так и не узнает, о ком это стихотворение - о березке или о девушке. Потому что человек здесь уподоблен дереву - красавице русского леса, а она - человеку. Березка в русской поэзии - символ красоты, стройности, юности; она светла и целомудренна.
Поэзией природы, мифологией древних славян проникнуты такие стихотворения 1918 года, как “Серебристая дорога...”, “Песни, песни о чем вы кричите?”, “Я покинул родимый дом...”, “Закружилась листва золотая...” и т.д.
Поэзия Есенина последних, самых трагичных лет (1922 - 1925) отмечена стремлением к гармоническому мироощущению. Чаще всего в лирике ощущается глубокое осмысление себя и Вселенной (“Не жалею, не зову, не плачу...”, “Отговорила роща золотая...”, “Мы теперь уходим понемного...” и др.)
Поэма ценностей в поэзии Есенина едина и неделима; в ней все взаимосвязано, все образует единую картину “родины любимой” во всем многообразии ее оттенков. Это и является высшим идеалом поэта.
Уйдя из жизни в 30 лет, Есенин оставил нам чудесное поэтическое наследство, и пока живет земля, Есенину - поэту суждено жить с нами и “воспевать всем существом в поэте шестую часть земли с названьем кратким “Русь”.
Во времёна моего детства татуировки делали себе люди, как правило, с тюремным прошлым (или настоящим). Как пел Владимир Высоцкий: «А на левой груди – профиль Сталина, а на правой – Маринка анфас». Точно схваченный образ. Романтика.
И ещё лучи восходящего солнца над линией горизонта, а под линией горизонта надпись «Сибирь» – это на запястье руки – видимое авторами прирастание России Сибирью (по Ломоносову). Символ, который закрепился в сознании людей после освоения сурового края царской каторгой и, как продолжение, – пролетарской.
Ещё запомнилось виденное не раз глубокомыслие «нет счастья в жизни». Не помню, на каких частях тела красовалась такая гравировка, но детское воображение она будоражила.
Повальное увлечение современной молодёжи татуировками, скорее всего, имеет те же корни, что и в тюремной субкультуре. Когда человек находится в среде с ограниченными возможностями, его душа буквально рвётся подчеркнуть своею индивидуальность.
Казалось бы, сегодня процесс должен идти в другом направлении. С появлением интернета, невиданных ранее средств коммуникации и всевозможных гаджетов духовному освобождению от устоявшихся условностей уже нет преград.
По факту оказывается есть. Все эти пирсинги, татуировки, ирокезы, укороченные рукава и полы пиджаков, зауженные брюки, короткие носки рисуют образ «подстреленного» неуверенного в себе подростка, эпатаж которого вызван, как и в тюрьме, тягой к свободе.
Человек стал рабом обрушившейся на него со всех сторон информации. А «тату» – символ духовной свободы этого раба.
Свобода, о которой люди мечтали с незапамятных времён, на поверку оказывается призраком. Как только человек освобождается от одних оков, сразу попадает в другие. Хоть в социальном, хоть в бытовом смысле.
В подростковом возрасте ребёнок начинает тяготиться зависимостью от родителей, но получив «свободу» взрослой жизни начинает испытывать тоску по родительскому гнёздышку. Связав себя узами(!) брака такую же тоску он испытывает по холостяцкой жизни. Наконец, освободившись от оков, получив развод, вновь заключает брак, а порой и не один, чтобы нести нелёгкое бремя семейной жизни, в которой собственная свобода далеко не на первом месте. Эти зависимости, связанные с инстинктом продолжения рода, являются естественными, поэтому люди к ним привыкли.
А вот информационная зависимость сегодня превращает человека в того раба, каким он был много веков назад как физиологическое существо.
Этот результат информационной революции нисколько не преувеличен.
В чём состоит это рабство?
В том, что не человек пользуется информацией, а информация пользует человека.
Разумеется, что с давних времён, «по капле выдавливая из себя раба», человек добился результатов в своём стремлении на пути к «свободе, равенству и братству». Способ использовал простой – творчество. Добившись колоссальных успехов на этом поприще, он, что называется, «открыл ящик Пандоры» – неиссякаемый поток информации. Вспомним, что по христианской мифологии библейской легенды человеку запрещено срывать плоды с дерева познания добра и зла – в этом заключался первородный грех. Все несчастья, бедствия и испытания люди получают за своё любопытство.
С научной точки зрения обрушившаяся на человечество информация ведёт к колоссальному росту энтропии, проще говоря, к беспорядку, который, достигнув максимальной величины, может привести к гибели системы.
Как ни раскладывай пасьянс, получится один и тот же результат: человек стал рабом информации. В этом рабстве нет ничего удивительного – развитие идёт по спирали (будем надеяться – не по кругу).
Простейший пример. Наличие у «свободного», в кавычках, человека сотового телефона. Благодаря такому достижению цивилизации даже в туалете информация пользует человека. А если пару дней человек не откликнется на сигналы этой информации – катастрофа для его ближнего окружения.
Более масштабный пример нашего рабства. Выборы во власть без выбора.
При социализме «выборная власть» сама себя назначала путём внесения в бюллетени для голосования единственного кандидата, который олицетворял «единство партии и народа». Сейчас, при наличии многопартийности и равных возможностей осуществить своё волеизъявление путём голосования за достойных людей, наблюдается та же картина: выборы без выбора. Потому что при явке избирателей 30-40% и успешно действующих выборных технологиях во власть попадают люди, которые вовсе не представляют безмолвное большинство. Это ещё одно подтверждение тезиса: информация, делая людей заложниками системы, определяет их жизненно важные приоритеты вопреки их желаниям.
Всякая социальная революция предполагает боевые действия. И информационная революция не является исключением.
Информационные войны ведутся не только против внешних врагов, которым приклеивается лицемерно-дипломатический ярлык «наши партнёры», но и с «партнёрами» по классовому расслоению.
Надоевший, но не потерявший актуальности, анахронизм «борьба труда и капитала» заменён современным слоганом – «социальное партнёрство».
Великолепно работает новая находка традиционного оболванивания.
Одни «партнёры» считают деньги от зарплаты до зарплаты, другие открыто кичатся своей роскошью, не ведая пределов накопительства. Заметим, что и те, ни другие особого счастья от этого не испытывают.
Вот подобрались к проблеме всё время ускользающего счастья.
Может пойти от обратного, понять, в чём корень несчастий человека?
Получается, если сегодня человек находится в информационном рабстве, то счастливых людей нужно искать среди тех, кто свободен от него.
Да, вроде, так. Вот и вся загадка столь недостижимого счастья.
Но, что хотел донести потомкам наш великий поэт Александр Сергеевич Пушкин своей фразой, приведённой в качестве заглавия статьи и вырванной из контекста его стихотворения?
«…но есть покой и воля…». Неужели «покой и воля» заменяет нам счастье?
«Оковы тяжкие падут, темницы рухнут – и свобода Вас примет радостно у входа». Сегодня этими «оковами» можно считать информацию, которую мы не можем упорядочить.
А у Пушкина «воля», «свобода» духа всегда рассматривались как основной атрибут счастья:
«…Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права...»
В то же время Александр Сергеевич отмечает субъективность восприятия счастья. Например, при оценке семейной жизни Лариных:
«Привычка свыше нам дана. Замена счастию она».
Но слова Онегина, отвергнутого Татьяной, приводят к мысли, что семейному счастью нет альтернативы:
«…Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан».
Однако значительно позже, за три года до смерти, Александр Сергеевич всё-таки склонен утверждать (повторимся):
«…На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля -
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег».
Эти слова могут свидетельствовать о постоянном стремлении человека к постижению управляющего нами Бога – информации.
Они оставляют нам надежду, что человек – кузнец своего счастья. А ковать его нужно из информационного хаоса, создаваемого социумом.
Вот размышления художника и литератора Юрия Цыганова, зарегистрированного на Прозе.ру, как «Гарри Цыганов»:
«Глаз у Художника круглый, как шар, крутится планетой в пространстве необъятном, и со всех сторон по невидимым проводам к нему информация поступает. Он ее принимает и переваривает. Но ему все мало. Никак насытиться не может. А когда наберется ее немерено, Художник болеет, потому что не в силах вместить в себя все. А информация все поступает и поступает. И тогда он ищет себе место уединенное, запирается на засовы и глаз свой зашторивает. Но информация находит его везде, потому что нет преград для потустороннего. Она копится в нем, густеет, настаивается, бродит энергия сил невостребованных. И, наконец, из того изобилия вырывается звук. Он пронзителен и первобытен. И Художник не знает, что с ним делать, куда его деть. Он не умеет с ним обращаться. Он хочет бежать от него, спрятаться, да некуда... потому что звук тот – из него, а инструмент – он сам. А дальше всегда подвиг. Или трагедия. Третьего не дано».
Так соблазнительно найти хоть в чем-нибудь замену счастью! Мы постоянно занимаемся поисками подобного рода:
Привычка свыше нам дана -
Замена счастию она.
Евгений Онегин с жаром восклицает:
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан...
Замены нет. Счастье неподменно.
Однако позже Пушкин вновь размышляет о том же: "На свете счастья нет, но есть покой и воля". Слово "замена" исчезло; замены нет, но нет и счастья.
Так или иначе, но представление о счастливой жизни находится где-то возле слов "покой и воля", "вольность и покой". Покой - мирная, ничем не тревожимая жизнь; воля - свобода, независимость, самостоятельность, жизнь по совести. Покой и воля - любовь и совесть.
Замечательно, что и в языке содержится точно тот же образ счастья, что и у Пушкина, и притом художественный.
Мы говорим: безоблачное счастье. Ничто не угрожает, не тревожит. Мир, покой - ни облачка на небе.
Мы говорим: безмятежное счастье. Ничто не смущает душу, чистая совесть, нет внутренних раздоров, мятежа.
Мир вокруг человека, мир в душе человека... Безоблачность и безмятежность. Напомню, что это не автор книги так думает, это вы так говорите, читатель, мы все так думаем, это в языке закреплено, тут спорить нечего. И в знаменитой строчке Блока "Покой нам только снится" снится все же покой, а не что-нибудь другое. Нравится нам это или не нравится, совпадает ли это с принятым мнением или нет, но общее представление о счастье - покой вокруг человека и покой в душе человека, возможный лишь там, где есть справедливость.
То, что мы в первую очередь должны дать нашим детям - миролюбие и честность, - то и составит основание их счастья на всю жизнь.
Короткое счастье - как забытье, но жизнь в забытьи не проведешь. Мир тревожен и беспокоен - как застраховаться от забот и тревог, "от злых забот и лени вялой"?
И еще вопрос: безоблачность и безмятежность - необходимые условия счастья, но, как мы видели, не само счастье. В чем же оно? Где?
Вот пушкинские строчки в более полном виде:
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан...
Очевидно, счастье в чем-то противоположном тому, что думал Онегин, ошибаясь. Счастье - среди людей. В любимом человеке. Другого нет, в других местах оно не водится. "Чужой для всех, ничем не связан" не может быть счастливым. Но есть лишь один способ прожить среди людей без страха, без мятежа в душе, о нем говорится в "Борисе Годунове":
Ах! чувствую: ничто не может нас
Среди мирских печалей успокоить:
Ничто, ничто... едина разве совесть.
Жизнь по совести - приближение к правде, а у правды есть свойство волновать, возвышать, доставлять счастье. Вспомните любой случай, когда вам приходилось встретиться с острой, открытой правдой. Правда - счастьеобразующий элемент; все, в чем содержится правда, близко к счастью. Ведь и любовь доставляет нам счастье лишь тогда, когда она совершенно искренняя. Малейшее сомнение - и мы чувствуем себя скорее несчастными, чем счастливыми.
Счастье - ощущение высшего, ощущение предела возможного, переполненность, но и у правды то же свойство. Мы говорим: неподдельная радость, неподдельное счастье, неподдельная правда. Обман мучит нас, чужой или свой; правда дает покой душе, безмятежность.
Когда человек делает все возможное для правды, то есть исполняет свой долг перед нею, он и чувствует себя счастливым. Долг человека не в простом исполнении должного, а в напряжении всех сил для должного; долг человека - выкладываться. Оттого природа и награждает нас счастьем за исполнение долга - она премирует за старание, за то, что не жалели себя, действовали на пределе возможного. Самый дрянной человек испытает счастье, когда он выложится в работе. В зависимости от того, как мы выкладывались, как исполнили долг, мы испытываем удовлетворение, удовольствие или счастье.
Счастье на перекрестке стремлений и судьбы; но где эта точка, если говорить о целой жизни? Там, где встречаются правда и долг.
На пределе своих возможностей (честно), у пределов правды (честности) высекается счастье целой жизни. А другого нет:
...нет на свете
Блаженства прочного: ни знатный род,
Ни красота, ни сила, ни богатство,
Ничто беды не может миновать.
Когда человек исполняет свой долг перед правдой, он чувствует себя свободным, его ничего не страшит. В тревожном и мятежном мире он все-таки, можно сказать, в покое - как покойны относительно друг друга два сверхзвуковых самолета, летящих в одном направлении. Он следует старому девизу честных людей: "Делай что должно, и пусть будет что будет". Не жди награды, приготовься к наказанию, но делай что должно. Не хитри с жизнью! И в языке есть: "Я счастлив, что исполнил свой долг". Исполнение долга всегда приносит человеку удовлетворение, а исполнение высокого, трудного долга - счастье.
Счастье прочно лишь на основе долга и правды. Это давно известно; Достоевский внес в записную книжку, что там, где нет сознания правды и долга, там нет и представления о счастье.
Так неожиданно соединяются эти слова: долг, правда, счастье. Суровый поворот дела! Мы привыкли представлять себе счастье как неожиданную радость, в виде мальчишки, прыгающего в дверях: "Мама пришла!" Но лишь на правде чувства и в сознании долга друг перед другом держится семейное счастье, от правды зависит счастье в творчестве, от правды и старания - счастье от работы. Нет счастья в исполнении долга перед неправдой, нет счастья в сознании правды, но без исполнения долга перед нею. Исполнение долга перед правдой жизни - в этом и есть смысл жизни. Для этого мы призваны в жизнь:
Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живешь.
Человек - для человека, жизнь - для жизни. В конечном счете все сводится к тому, чтобы найти свою цель жизни и честно служить ей, исполняя свой долг.
Молодая учительница сказала мне:
Я счастливый человек: я делаю свое дело.
Почти все проблемы снимаются у человека, нашедшего дело своей жизни - свое дело.
К беде нашей, долг и правда, подобно совести и миролюбию, могут расходиться. Тогда человек не чувствует себя хозяином своего дела: или оно пустое, ненужное, или делается не лучшим образом. Когда кругом царит распущенность, неразбериха, обман - в деле нет правды. Человек не может быть счастливым.
Делай что должно, и пусть будет что будет.
__________________________________________________________________________________
p.s.
Одинокое облако… + Одинокое озеро… + Одинокая планета… = МИР. Что это?
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит -
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить… И глядь - как раз -умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля -
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.
Стихотворение «Пора, мой друг, пора» было написано Пушкиным в сложный период его жизни — в 1834 году. Он только что успел получить оскорбительную для себя должность камер-юнкера при царском дворе. Должность, назначаемую 17-летним юношам-дворянам. Отказаться от нее, уйти в отставку поэт не может, поскольку эта служба является условием его пользования царскими архивами.
Пушкин полон творческих планов и замыслов, но в то же время он чувствует, что воспитанная на романтической литературе публика теряет интерес к его произведениям. Критики всех мастей набрасывались на него, как коршуны на подранка. Это не могло не действовать на ранимую психику поэта. Пушкин в своем творчестве опередил время и читательскую публику.
Предположительно в этом стихотворении звучит послание к жене. Стихотворение изложено почти александрийским стихом. В последних его строках звучит мечта поэта уединиться в деревне Болдино, где он чувствовал себя весьма комфортно, и где он довольно продуктивно успел поработать.
